РусАрх - Акинин К.В. Большая глава Воскресенского собора по описи 1685 г., опубликованной архимандритом Леонидом

РусАрх

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

Источник: Акинин К.В. Большая глава Воскресенского собора по описи 1685 г., опубликованной архимандритом Леонидом. Все права сохранены.

Материал предоставлен библиотеке «РусАрх» автором. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2012 г.

К.В. Акинин

БОЛЬШАЯ ГЛАВА ВОСКРЕСЕНСКОГО СОБОРА ПО ОПИСИ 1685 Г.,

ОПУБЛИКОВАННОЙ АРХИМАНДРИТОМ ЛЕОНИДОМ

Большинство исследователей Воскресенского собора не замечают принципиальной разницы между патриаршим строительством Никона и завершающим этапом строительства, окончившимся в 1685 г. Для них это некий неразрывный процесс, лишь приостановленный многолетним перерывом, вызванным опалой Никона. Допускается даже такое положение, что строительство могло продолжаться и в отсутствие патриарха – Леонид прямо заявляет «строительство собора возобновилось в 1679 г. по указу царя Федора Алексеевича…» (1). Это принципиальное заблуждение, с которым невозможно согласиться.

Если обратиться к материалам строительства, можно увидеть, что Никон был не только заказчиком строительства. Вся история бесконечных перестроек – разборки уже построенных частей, сооружение новых на их месте – свидетельствует лишь об одном – патриарх являлся и основным автором замысла Воскресенского собора, недостаток профессиональных знаний в области архитектуры, компенсировался экспериментами над строящимся сооружением, в определенный период игравшем роль гигантского макета в натуральную величину. В то же время руководящая роль Никона в начатом им строительстве совершенно не исключает присутствия в окружении патриарха профессиональных мастеров каменного дела, под руководством которых теоретические конструкции патриарха воплощались в реалиях земной тектоники (1a).

Таким образом, можно сказать, что Воскресенский собор и патриарх Никон, как творец и его произведение, составляли некое неразрывное целое. Невозможно представить, что бы могла возникнуть ситуация, когда строительство вдруг продолжилось без Никона, все еще находящегося в ссылке. Указ Федора Алексеевича 1679 г., на наш взгляд, следует интерпретировать как сигнал по подготовке к продолжению строительства, которое должно было начаться, как только патриарх вернется из ссылки . Если обратиться непосредственно к повествованию помощника и биографа патриарха Иоанна Шушерина, создается впечатление, что желание увидеть здание собора завершенным было чуть ли не основным мотивом, подвергшим молодого царя Фёдора Алексеевича начать процесс возвращения опального патриарха (1б).

Однако замыслы царя закончились несколько в ином русле. Август 1681 г. Во время возвращения, в пути, возле Ярославля умирает патриарх Никон. На следующий год, когда строительство только началось, в конце апреля 1682 г. скончался Федор Алексеевич. Здание освящается в январе 1685 г. в присутствии правительницы царевны Софии.

Таким образом, мы имеем дело с незавершенной композицией, когда в связи с осуждением Никона в 1666 г. строительство здания было прервано на принципиальном для интерпретации общего композиционного решения этапе - почти законченному собору недоставало только Большой главы (а также шатра над ротондой). Строительство этих венчающих частей было осуществлено только на завершающем этапе строительства, без непосредственного участия патриарха, вероятно в 1682-84 гг. Соответствие построенных в этот период завершений здания первоначальной стилистике и общему композиционному решению здания собора находится под вопросом.

Повышенное внимание к образному решению Воскресенского собора можно объяснить тем, что для патриарха Никона собор имел значение не только как монументальная церковь; Воскресенскому собору отводилась роль зримого символа реформ по упорядочиванию и обновлению религиозной жизни, которые проводил Никон. Старый иерусалимский храм, ценный прежде всего своей веками складывавшейся системой священной топографии, в пространственном отношении совершенно не подходил для отражения никоновских идей. Иерусалимский храм имел приземистый, как бы сгорбившийся от старости силуэт, в то время как для олицетворения идей Никона нужен был более возвышенный и монументальный образ.

Именно поиски нового, обновленного, монументального образа, по-видимому, были причиной постоянных перестроек и незавершенности здания к моменту осуждения и ссылки Никона. Однако, в какой-то момент, вероятно, все же искомый образ был найден, и строительство пошло по привычному руслу - так, уже в 1665 г. приезжавший к патриарху Никону голландец Николаас Витсен, подробно описывая увиденное, отмечал, что колокольня закончена, а всему зданию недостает одного яруса (2). То, что патриарх в результате остановился на определенном решении, намекает и факт существования в 1680-е гг. «прежнего образца» Воскресенского собора, т.е. макета времен патриаршего строительства (3).

Взяв за основу общее силуэтное решение Храма Гроба Господня, систему взаимодействия доминирующих частей здания и композиционных акцентов, патриарх Никон создал новое самостоятельное решение. Дело не только в необычном сочетании белоснежных кристаллических объемов здания с гранеными главами и шлемовидными куполами, в которых угадывается дух северо-русской архитектуры, и многоцветного, западно-европейского по происхождению маньеристического оформления (4).

В создании образного решения патриарх не был скован дробными мелкими размерами, бесчисленное количество которых надо выдержать, чтобы добиться соответствия плана строящегося собора иерусалимскому храму. Вертикальные членения Воскресенского собора на редкость четки. Основные элементы фасадных членений точно привязаны к системе иерусалимской сажени, эталонное значение которой составляет 222-223 см (4а), а фактическое колеблется в пределах 220-226 см. Так, отметка верхней плоскости карниза с херувимами на фасадах собора находится на расстоянии 4.5 саж от поверхности земли (9.9 м), пояс павлинье око – 7 саж (15.4 м), верхняя плоскость фестонов, ранее украшавших карниз третьего яруса собора и представлявших собой, по-видимому, часть не реализованного до конца или, скорее, разобранного в начале завершающего этапа строительства (5) второго ряда пояса «павлинье око» – 12 саж (26.7 м). То же самое можно сказать о основных горизонтальных членениях в интерьере – антаблемент с пасхальной надписью – 7 саж, пояс с надписью о церковных таинствах – 8 саж, отметка пят свода собора – 10 саж (6). Особо следует отметить, что размеры в основном связаны с числами, имеющими традиционно символическое значение. Особенно это касается отметки в 7 саж., используемой и на фасаде, и в интерьере здания (7), а также 12 саж (8) (рис. 1).

Рис. 1 Силуэтное сравнение в одном масштабе Храма Гроба Господня (сплошная заливка), Воскресенского собора с предполагаемыми завершающими частями Никона (черный контур) и небольшие завершения, выстроенные к 1685 г. (серый контур). Вид с севера.

Но какой могли быть габариты этой нереализованной Никоном Большой главы. Анализ пространственной композиции здания позволяет сделать некоторые заключения. Во-первых глава должна была быть граненой формы – это особенность характерна не только для малых глав Воскресенского собора, но для строительства патриарха Никона вообще, так представляя одну из наиболее характерных и, к слову сказать, необычных, в контексте всей русской архитектуры, особенностей патриаршего строительства (9). Вероятно, также и общие пропорции этого нереализованного венчания собора могли быть более стройны, глава могла задумываться более вытянутых форм, по своим пропорциям напоминать малые главы собора, выстроенные при патриархе. На это указывает и общая композиционная схема Воскресенского собора. Композиция здания, подобно композиции музыкального произведения, построена на тех же принципах – есть некий набор сюжетов, которые незаметно появляясь, обособлено развиваются и находят всеобъединяющую кульминацию. Тоже в композиции Воскресенского собора. Если мысленно абстрагироваться от поздних дополнений, проанализировать первоначальные формы основного объема Воскресенского собора, можно заметить некоторые закономерности первоначального композиционного строя здания времен патриарха Никона.

Так, становится очевидным постепенное возрастание высоты ярусов здания при постепенном удалении от земли. Конечно, первый ярус собора играет несколько обособленную роль в композиции собора, образуя своего рода подклет или стилобат, в котором первоначально было сосредоточено большинство приделов - однако все же структура здания носит выражено пирамидальный характер. Это особенно заметно с юго-востока, где, благодаря наличию Голгофской пристройки, с дополнительным членением в виде триглифно-метопного пояса, ступенчатость здания собора начинается непосредственно с поверхности земли и постепенное возрастание каждого последующего яруса здания выражено особенно наглядно.

Если высота каждого из двух ярусов голгофской пристройки, встроенной в первый ярус собора составляет около 2 саж (4.5 м), то высота второго яруса собора составляет порядка трех сажень (6.6 м), а третьего – уже пять саженей (11 м); логично предположить, что высота каменной части Большой главы могла составлять например 7 саж или 15.4 м, - но никак не 8.9 м, характерные для современной главы, воспроизводящей сооружение, построенное к 1685 г.

Заметим, что прием постепенного увеличения высоты частей здания по мере отдаления от поверхности земли давно нашел широкое применение в архитектуре – его использование связано с тем, что бы при постепенном отдалении частей сооружения от зрителя, находящегося на поверхности земли, ухудшается их видимость и соответственно роль элементов в восприятии пространственной композиции здания. Чтобы этого избежать, обеспечить равную композиционную роль при восприятии с земли всех частей здания, необходимо постепенное увеличение высоты каждого последующего яруса здания.

К сожалению, от периода строительства патриарха не сохранилось никаких проектных материалов – чертежей, описаний, или макетов, о существовании которых во время строительства есть вполне определенные свидетельства. Но довольно интересные данные содержит известная опись 1685 г., опубликованная Леонидом. Эта опись, как большинство произведений такого рода, была создана, не для удовлетворения хозяйственных нужд, но сопровождается прокламативным актом, описывающего торжественное освящение Воскресенского собора: «Сказание об освящении Великой каменной церкви Воскресения Христова, и описание ея размеров»; составляя значительную его часть, опись здания является также как бы частью этого помпезного повествования. Именно столь необычные, мемориально-памятные функции описи, иллюстрирующей важный момент культурный жизни российского государства второй половины XVII ст. – освящение Воскресенского собора, заставляет отнестись с особым вниманием к приводимом в этом произведении размерам собора. Среди прочего, опись содержит обстоятельное описание высоты основного пространства собора от поверхности пола подкупольного пространства до верхушки креста Большой главы (10).

Процетируем соответствующий отрывок (11):

«… В вышину великая церковь от помоста железного до сводов, на которых глава большая основана, и до верхних хор, 13 сажень, великой церкви под главою в шеи и с сводами главными 9 сажень с полусаженью.

Всего в высоту церкви и шеи церковной внутри 22 сажени [с полусаженью]. От шеи до креста высоты в дугах главных две сажени с полусаженью.

Крест в высоту полпяты сажени, а под крестом яблоко с нижней золоченой ступицей сажень с третью. Всего до креста от шеи в вышину полчетверти сажени с третью.

Обоего в высоту великой церкви [и] креста 30 сажень с третью».

Приведенные размеры возможно проверить, так как дано несколько промежуточных значений. Все размеры согласуются между собой, за исключением размеров большой главы в интерьере, которая в промежуточном и конечном размерах здания «потеряла» полусажень (дополнения к исходному тексту даны в квадратных скобках).

Для рассмотрения этих размеров приводим таблицу.

Данные по описи 1685 г.			Значения в метрической системе 1 саж = 2,22 м			Комментарий
Общий размер	Промежуточные значения	Основные размеры
В высоту великой церкви [и] креста 30 сажень с третью [и с полусаженью] (30.3 + 0.5)		Крест в высоту полпяты сажени 4.5	4.5саж 9.99 м		30.8 саж 68.45 м
	Всего до креста от шеи в вышину полчетверти сажени с третью. (3.5 + 0.33)	Под крестом яблоко с нижней золоченой ступицей сажень с третью. 1.33	1.33 саж 2.96 м	3.83 саж 8.51 м
		От шеи до креста высоты в дугах главных две сажени с полусаженью 2.5	2.5 саж 5.55 м			Высота от замка свода Большой главы до основания подкрестного шара
	Всего в высоту церкви и шеи церковной внутри 22 сажени [с полусаженью]. (22 + 0.5)	великой церкви под главою в шеи и с сводами главными 9 сажень с полусаженью 9.5	9.5 саж 21.09 м	22.5 саж 49.95 м		Высота от плоскости пола хор в основании Большой главы до замка свода Большой главы
		В вышину великая церковь от помоста железного до сводов, на которых глава большая основана, и до верхних хор, 13 сажень 13	13 саж 28.86 м			Высота от плоскости пола подкупольного пространства до хор внутри Большой главы

Таблица 1.

Зная размеры собора, можно вычислить общие габариты главы. Пролет подкупольного пространства составляет около 11 м, что равно 5 саж, таким образом, вычисляем отметку пят свода купола – 7 саж, соответствующую расположению карниза на фасаде главы (рис.2).

В реконструированном сооружении, Большой главе, мы находим ту же систему символических размеров, которая характерна для сохранившихся от патриаршего периода массива основного здания собора – 7 саж (от основания главы до карниза), и 12 саж (вся высота главы без креста и шара). Композиция собора действительно задумывалась масштабно и Большой главе была отведена основная роль в образном решении Воскресенского собора – о чем говорит простое сопоставление - высота главы (без креста) должна была равняться высоте всего трехярусного здания, служащего ей как бы постаментом

Отметим и тот факт, что приведенные в описи размеры трудно вычислить в натуре, их значения как будто сняты с проектного чертежа – например, с разреза.

Относительно оформления Большой главы. Логично предположить, что к её строительству, которое должно было, по-видимому, начаться уже в следующем, 1667 году, могли быть заготовлены керамические украшения. В этом отношении интересно замечание архитектора Н.С.Любимовой в её диссертации по керамическому оформлению фасадов собора (12). Эта работа представляет большую ценность, также, как в свое время И.Мичурин, архитектор исследовала собор вскоре после разрушения – сразу после войны, в 1940-е гг. Следует отметить, что руководителями работы выступали П.П.Ревякин – прославленный мастер акварели (диссертация снабжена большим количеством акварельных отмывок), и А.В.Филиппов – исследовавший керамику собора еще до революции (13).

Описывая остатки фестонов на глыбах взорванной большой главы, Наталья Сергеевна замечает, что фестоны были сделаны в плоских формах и потому кладки барабана возле оконных наличников и рядом с фестонами имела заметное спрямление (14). Поэтому считаем возможным предположить, что на позднем цилиндрическом барабане могла быть частично использована керамика, заготовленная еще для граненой главы Никона. К этим элементам можно отнести фестоны и, возможно, элементы наличников окон, которые на цилиндрической главе могли и не иметь такого органического облика, какой им был предан при послевоенной реконструкции, а состоять из частей первоначальных композиций, подходящих по размеру в новой приземистой главе.

Относительно возможного текста надписи на Большой главе следует заметить, что имеющиеся варианты надписи имеют более позднее происхождение. В замыслы патриарха, по нашему мнению, скорее могло входить составление текста на основе тропарей или священных текстов, напоминающей сохранившиеся монументальные компилятивные надписи в интерьере здания.

Общее представление об этом сооружении можно получить из сравнения в одном масштабе существующей главы, построенной к 1685 г., и реконструкцией по данным описи (рис 2). Эта монументальная глава вполне подходит к образу того неосуществленного патриархом доминантного композиционного элемента, который наметился при исследовании композиции здания собора. Шатер также должен был получить более возвышенный силуэт, возможно, его облик мог напоминать шатер построенной при патриархе Елеонской часовни в очень монументальных формах (см. цветной рисунок). Конечно, такой вариант реконструкции может быть, выглядит несколько механистично (15), но наша реконструкция исходит из представления о единстве композиционного замысла всего ансамбля «Подмосковной Палестины» (рис. 3).

Действительно, исходя из общей концепции строительства Никона, создания «обновленного» или скорее «нового» образа здания по сравнению с прототипом, патриарх на наш взгляд, не стал бы копировать технические подробности шатра старого иерусалимского храма, не имеющие в данных климатических условиях актуальности. – воспроизводить отверстие в верхней части шатра или намек на его существование. Патриарх воспринимал композицию иерусалимского храма в основном как отправной пункт для создания собственного решения. Возможно, что Никон предполагал построить именно

Рис.2

шатер в самом простом смысле этого слова, пространство внутри которого должно было освещаться слуховыми окнами, равномерно расположенными по поверхности этого огромного конуса.

Идея полуглавия, вероятно появилась во время достройки собора, когда было принято решение о строительстве небольших, но точно воспроизводящих иерусалимские главу и шатер. Концептуально необходимо было создать образ, напоминающий открытый сверху шатер храма Гроба Господня, так могла возникнуть идея венчающей части шатра в виде приплюснутого шлема, который, чтобы не нарушать образное соответствие, имел очень пологие формы и был поставлен без световой части прямо на шатер (16).

Анализируя общую композицию Воскресенского собора, обращает на себя внимание удивительная соразмерность – высота большой главы равна высоте здания, которое она венчает. Особенно интересно отметить, что сходное пропорциональная схема применена Аристотелем Фиораванти при строительстве Успенского собора Московского Кремля – главной святыни Московского царства (17). Размеры здания несколько иные, но довольно близки нашей схеме: 10 + 10 саж (18). Учитывая изначальное желание Никона сделать Воскресенский монастырь центром российского православия (19), можно предположить, что одним из основных мотивов увеличения вертикальных размеров сооружения, могло стать стремление превзойти главный кафедральный собор царства, затмить его новым зданием в патриаршем монастыре (20), который готовился Никоном в том числе, по-видимому, и как новый кафедральный храм (21).

Рис. 2.2 Южный фасад храма Гроба Господня в Ирусалиме.

Впрочем, особенности композиционной системы Воскресенского собора и анализ других строительных проектов патриарха позволяет предполагать, что Никон мог прийти к соразмерности 1:1 самостоятельным путем. Вероятно, источником такой соразмерности послужил «архитектурный манифест» иерусалимского храма – южный фасад перед основным входом в здание (22) (рис. 2.2). Первый крупный проект патриарха – собор монастыря на Валдае, построенный в 1652-1656 гг., в основном следует традиции кремлевских соборов, представляя собой массивное кубовидное здание, характерные для строительства патриарха плоские кровли и граненые главы имеют второстепенное значение. (22а). Новые решения заметны в соборе Крестного монастыря, строительство которого началось в камне в 1658 г., а закончен и освящен был собор в присутствии патриарха Никона в середине сентября 1661 г. (22б). Тут заметен характерный для иерусалимского храма фасад из двух равных по высоте ярусов, но как бы в одноосевом варианте, и главы, играющие в композиции здания заметно более важную роль по сравнению как с Иверским собором, так и с храмом Гроба Господня. Причем Большая глава собора Крестного монастыря по высоте соизмерима с высотой основного объема здания, вместо кубовидной формы получившего приплюснутые пропорции, служа как бы «постаментом» для глав.

В этом ключе особенно ценно свидетельство, что такая композиция собора появилась лишь при перестройке во время посещения Крестного монастыря патриархом в 1660-61 гг. Напомним, что в предыдущие два года активно строился Воскресенский собор, и патриарх приехал в свою северную обитель, вероятно, размышляя о путях дальнейшего строительства своего подмосковного детища. Можно предположить, что небольшой собор Крестного монастыря, который первоначально мог иметь решение, напоминая достаточно традиционный Иверский собор, после перестройки под руководством патриарха стал прототипом, уменьшенным образцом предполагаемого образного решения Воскресенского собора.

По-видимому, первоначальный, полностью кирпичный собор на Истре 1658-59 гг. должен был также напоминать иерусалимский храм не только планировочной организацией, но и по своим пространственным характеристикам, вероятно единственный организованный фасад храма Гроба Господня стал основой для конструирования внешнего облика Воскресенского собора, патриарх мог как бы «продлить» структуру южного фасада иерусалимского храма на весь периметр здания. Впрочем, на это намекает и современная высота первого яруса Воскресенского собора, 4.5 саж, составляющая половину от заявленной в Проскинитарии Арсения Суханова высоты основного объема храма Гроба Господня (до основания главы - 9 и 1/16 саж (23).

Чисто композиционно, критически оценивая образ храма Гроба Господня, патриарх Никон мог обнаружить незначительную для столь важного сооружения роль Большой главы, имеющей относительно скромные размеры.

Вероятно, Никоном была осмыслена и развернута идея «двухчастной равномерности» применительно ко всему образу сооружения. Собор, по мысли патриарха, мог трактоваться как сооружение, состоящие в своей основе из двух равных по композиционной роли элементов - собственно здания и венчающей его Главы (25). Отмеченная для собора Крестного монастыря, эта идея, по-видимому, должна была найти свое наиболее полное, развернутое и монументальное воплощение в облике Воскресенского собора (26) (рис. 3).

Применение тех или иных соразмерностей, столь принципиально и отчетливо различимых в архитектурной композиции возводимых патриархом сооружений, по-видимому, следует связывать с символической нагрузкой, которую несли числовые размеры и хорошо различимые целочисленные пропорции. Для примера можно взять собор Крестного монастыря. Двухъярусный фасад, мог быть использован не только потому, что был характерен для храма Гроба Господня, но и из-за того, что нес четкую символическую нагрузку - равенство двух ярусов, могло символизировать, например, равенство и взаимодополнение Ветхого и Нового завета в христианском вероучении. А соразмерность Большой главы основному объему здания могло сообщать о тождественности земного и небесного мира. Так же такой образ храма мог «изображать» христианское видение истории – на земную церковь, состоящую из двух равнозначных исторических частей – ветхозаветного и новозаветного периодов, (двух равных по высоте ярусов), как бы спускается Небесный Град, олицетворением которого служит Большая глава, решенная как самостоятельное сооружение с отдельным входом. Самостоятельность и важность всех частей этой символической конструкции, олицетворением которой служит монументальный каменный храм, подчеркивалась именно пропорциональным строем сооружения, в соборе Крестного монастыря имеющего предельно краткий и наиболее выразительный характер из всех построек патриарха. Простую четкость решений Кийского собора по степени наглядности и простоты можно сравнить в какой-то степени с чистотой решения Парфенона.

Вероятно двуединство, двухчастность южного фасада иерусалимского храма, композиционно нехарактерная для большинства архитектурных решений или же не проявляющееся столь наглядно (24), получив новое значение в символических построениях Никона, могла стать могучим оружием, основной идеей образного решения возводимых по заказу патриарха построек.

Конечно следует заметить, что значение Воскресенского собора подразумевало гораздо более развернутую изобразительную программу. Здание должно было стать не только гимном Воскресению Христа, по-видимому, не менее важную роль играла идея Нового Иерусалима – сияющего кубовидного города, снисходящего на 12 драгоценных оснований, ступенчато стоящих на Земле. Именно система столь любимых в средневековье символических параллелей помогла примерить и объединить две основные программные линии в облике здания и избежать буквального следования описанному в Откровении, символически показать Небесный Град и его основания, рассказать о Победе Христа над смертью. Именно условность изображения создала возможность художественного осмысления облика собора, примирить количество буквального и условного. Тут есть ступени – но их столько, сколько нужно для создания впечатления ступенчатости здания, хотя метрический строй собора возвращает нас к первоисточнику – высота в 12 саженей от уровня земли до основания венчающего пояса верхнего яруса собора, по-видимому, является напоминанием о 12 ступенях основания Небесного Града. Двукратное окаймление здания монументальным керамическим поясом над вторым и третьим ярусом, возможно, следует связывать с идеей Воскресения и Второго пришествия Христа – ведь каждое из этих событий знаменуют собой конец одного и начало другого этапа в истории человечества. И конечно же, главным символом, апофеозом композиции собора должно было стать, то, чего изначально не предусматривало здание крестоносцев в Иерусалиме – огромная монументальная глава, символизирующая Небесный Град – кульминацию истории человечества (рис. 3).

Рис. 3. Воскресенский собор с неосуществленной Большой главой периода строительства патриарха Никона в габаритах по описи 1685 г. Реконструкция.

Последний вопрос, которого нам хотелось бы коснуться в нашем исследовании - откуда в описи, созданной после того, как здание было в значительной степени закончено и освящено, появились размеры неосуществленной никоновской Большой главы и шатра? Возможно, что все дело в жанре произведения. Никон задумывал здание как символ реформ обновления в религиозной жизни. У современников образ Воскресенского собора был неразрывно связан с именем основателя и строителя собора – патриарха Никона. Возможно, опись собора 1685 г. является своеобразным пангериком основателю и вдохновителю строительства такого удивительного сооружения, представлявшего собой явление общенационального масштаба (27). Возможно также, что сооружение столь приземистой главы и небольшого шатра, последовавшей после смерти патриарха, было вынужденной мерой, своего рода компромиссным решением, связанной с опасениями разрушения несущих конструкций собора, стоящего почти два десятилетия без кровли. В то же время для составителей описи 1685 г. вероятно, представляли интерес именно оригинальные документы времен патриарха, проливающие свет на его нереализованный до конца замысел.

***

В принципе сооружение очень крупных центральных глав в контексте развития архитектуры народов, культурно связанных с наследием Византии, не является чем-то особенным. В периоды национального подъема, когда сооружались какие-либо знаковые постройки, главы приобретали довольно крупные формы (28). Архитектура России после Смутного времени не является исключением из этого правила. Однако если строители этого периода - заказчики и зодчие, возводили крупные главы во многом интуитивно, строительные начинания патриарха Никона, имели, по-видимому, в своей основе четкую изобразительную программу, где роль каждой части здания и её значение в общей композиции собора имела четкую аргументацию, основанную на системе символических и буквальных параллелей с христианским вероучением. Это совершенно понятно, ведь речь идет о русском первоиерархе. Удивительное сочетание строителя и знатока догматов, стремившегося воплотить их в сооружаемых зданиях, делает патриарха Никона одной из уникальных фигур в масштабах всей обозримой мировой истории.

Ощущение четкости и простоты решений в патриаршей архитектуре усиливали такие характерные приемы, как почти полный отказ от круглых форм – закомар на фасадах и круглых глав. Эта «ортогональная эстетика», вероятно, навеянная формами храма Гроба Господня и кристаллической сущностью Небесного Града, значительно усиливала ощущение крупности основных форм здания, особенно венчающей главы. Опираясь на чисто формальные атрибуты, можно наметить небольшой эволюционный переход в патриаршем творчестве – в соборе Крестного монастыря преобладает именно влияние иерусалимского храма: протяженные горизонтальные членения, два одинаковых по высоте яруса. В истринском храме налицо большая графичность решений, почти полный отказ от сильно-профилированных деталей и горизонтальных акцентов, замененных широкими керамическими поясами (а учитывая размеры собора, практически все внешние керамические украшения воспринимаются плоскостными) - налицо стремление к большей объемной пластике собора, что в сочетании ортогональными формами всего сооружения и глав создает полное ощущение «кристаллической» архитектуры, что напрямую корреспондирует с описанием Небесного Града в Откровении апостола Иоанна. Справедливости ради стоит отметить, что попытка создания образа «кристаллического массива» объемов Воскресенского собора во многом удалась благодаря длительному периоду жизни патриарха на севере, на Соловках и в Новгороде, где он воочию мог приобщиться к достижениям северо-русской архитектуры, некоторые произведения которой словно выточены из белоснежных глыб чистейшего арктического льда. Вероятно, ощущение сияния кристалла могла усиливать и раскраска здания «в шахмат», остатки которой в свое время были найдены на фасадах Воскресенского собора.

Все поясняющие материалы, чертежи и рисунки к статье выполнены автором.

Реконструкция схемы западного фасада ротонды периода строительства патриарха Никона.

Примечания

1 Леонид, архимандрит. Историческое описание Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого, монастыря. М., 1876. Датировка начала работ 1679 г. указана уже во введении – стр. 1. Далее это положение вновь неоднократно повторяется (стр. 56, 60).

Однако это положение опровергается приводимыми в труде Леонида свидетельствами современника и помощника патриарха Иоанна Шушерина, составившего жизнеописание патриарха Никона (издание под редакцией архимандрита Леонида - Шушерин И.К. Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона, патриарха московского. М., 1871 или перевод на современный язык М., 1997).

Вероятно, поиск даты возобновления строительства как такового не имел для Леонида принципиального значения, автором было выбрано просто некое знаковое событие, демонстрирующее повышенное внимание представителей царского дома к детищу патриарха Никона, а именно – поручение царем Федором Алексеевичем своему приближенному, стряпчему Михаилу Лихачеву «попечения» над монастырем (Леонид, стр. 36-37) и сопутствующему этому событию переводу монастыря в введение Мастерской палаты (Там же, стр. 56). Однако, эта дата – 1679 г., совершено неадекватно отображает реальный процесс восстановления строительной деятельности в монастыре. К моменту первого посещения царем Федором Алексеевичем в 1678 г., монастырь, как хозяйствующий субъект, по-видимому, находился в полной разрухе. Основной штат мастеров - около 30 человек были уведены в Москву сразу после осуждения Никона, вотчины разделены, сам монастырь неоднократно обирался представителями высшего духовенства, противниками Никона – патриархами Питиримом, а затем и Иоакимом (Леонид, стр. 28-29). Поэтому момент передачи Федором Алексеевичем попечения над монастырем одному из своих приближенных не был датой начала каких-то строительных работ, а провозглашением царского покровительства – восстановлением статусного и хозяйственного положения монастыря, защитой от притеснений, поворотным моментом истории обители, открывающим возможность в дальнейшем завершения огромного собора. При этом приводимые Леонидом свидетельства вполне высвечивают роль все еще находящегося в заточении Никона во всех этих начинаниях. В речи Федора Алексеевича к братии монастыря ясна выявлена взаимосвязь возвращения Никона и завершения здания (Леонид, стр. 40), то же самая мысль заметна в тексте прошения братии монастыря о возвращении Никона (там же, стр. 41-42), возвращение Никона «для завершения Воскресенского собора» является основной мотивации Федора Алексеевича в речи к патриарху Иоакиму (стр. 43) и Освященному собору (стр.44). То, что патриарх признается основным автором замысла и только под его руководством возможно завершение собора – факт, очевидный для всех участников тех событий, начиная с царя Федора Алексеевича.

Так же существует свидетельство И.Шушерина что «великая церковь не строена 14 лет и 3 месяца от дня взятия из Воскресенского монастыря в Ферапонтов Святейшего патриарха Никона» (Шушерин 1871, стр. 95-96)и тут же Леонид приводит расчет, что в таком случае строительство возобновилось лишь весной 1681 г. (Леонид стр 37). Однако и эта дата, по нашему мнению, говорит не о строительстве собора как такового, а о каких-то подготовительных работах непосредственно на здании – расчистке мусора, удалении растительности, которая наверняка покрыла собой все выступы здания за прошедшие полтора десятилетия, может быть были разобраны какие-то поврежденные непогодой венцы кладки, устроены леса или построены предохраняющие кровли – все эти подготовительные работы проводились в преддверии скорого возвращения опального патриарха.

Однако процесс реабилитации Никона происходил крайне трудно, ведь его осудили высшие духовные авторитеты с подачи царской власти. Ситуацию осложняло противодействие занимавшего московский престол патриарха Иоакима. Положение в Москве в то время нельзя назвать внятным – молодой царь Федор Алесеевич начал целую серию государственных реформ, значение которых в истории России до сих пор точно не выяснено (В общем о царе Федоре и его взаимоотношениях с патриархом Иоакимом см.Богданов А.П. Русские патриархи. т.2, М., 1999, стр. 82-167. Его же монография о царе Федоре Алексеевиче – Несостоявшийся император Федор Алексеевич. М., 2009 только усиливает впечатление, что этот период является значительным пробелом в нашей истории и ставит больше вопросов, нежели дает ответов). В области церковной жизни в литературе можно найти упоминание какого-то необычного проекта устройства четырех патриархий и одного папского престола на территории Российского царства, где Никону готовилась роль Папы, а Иоакиму – новгородского патриарха (В.Н.Татищев. История российская. Том I, ч. 2. М., 1769. Краткому описанию этого проекта с ссылкой на авторство Симеона Полоцкого посвящена половина небольшого раздела на стр. 573. Этот проект вскользь упоминает Богданов 1999, стр. 139, где поясняется нахождение этих престолов, кроме вышеупомянутых - Казань, Астрахань и Тобольск, упоминает «проект Симеона Плоцкого» и биография Никона 1878 г. (стр. 357, полное название этого издания см. ниже)) .

Во всяком случае, согласие на возвращение Никона из ссылки патриарх Иоаким и Освященный собор дали только при известии, что опальный патриарх находится при смерти. А реабилитирующие грамоты от восточных патриархов были получены вообще только в сентябре 1682 г., когда ни Никона, ни царя Федора Алексеевича уже не было в живых ((Б.а.) Жизнь Святейшего Никона, патриарха Всероссийского. М., 1878 (2006), стр. 368).

Дату 1679 г. содержит также надпись вокруг современной Большой главы, однако этот текст более позднего происхождения – см. Гришин В.П. Восстановление изразцовой надписи фриза барабана крестовой части Воскресенского собора Ново-Иерусалимского монастыря.//Материалы творческого отчета треста «Мособлстройреставрация». Вып. . М., 19, стр. 54-57. Вклад царя Федора Алексеевича в строительство собора в этой надписи описан почти теми же фразами («… 1679 г. Царь Федор Алексеевич до сводов воздвиже…» Леонид, стр. 100-101), которыми И.Шушерин описал состояние Воскресенского собора в конце 1666 г.

1а В этом мы полностью согласны с Г.В.Алферовой - К вопросу о строительной деятельности патриарха Никона.//Архитектурное наследство. Вып. 18. М., 1969, стр. 30-44, особенно стр. 30 и 44.

2 Николаас Витсен, Путешествие в Московию. СПб., Symposium,1996, стр. 180

3 Леонид 1876, стр. 70. Именно как модель периода патриаршего строительства трактует это упоминание в описи 1685 г. А. Тиц - Загадки древнерусского чертежа. М., 1978, стр. 49, там же ссылка на Безсонова 1946, см. также Баталов А.Л., Вятчанина Т.Н. Об идейном значении иерусалимского образца в русской архитектуре XVI-XVII вв. //Архитектурное наследство. Вып. 36. М., 19 стр. 39 .

Заметим, что сам эпитет «прежний образец», по нашему мнению, ещё раз свидетельствует о факте концептуального изменения направления строительства в период 1682-84 гг. по сравнению с никоновской эпохой. Скорее всего, это была рабочая модель, вариант, близкий к осуществленному.

4 Низкие венчающие части 1685 г., Мичуринские главки и перестройки Амвросия заметно исказили замысел патриарха, первоначально собор, конечно же, в образном решении гораздо больше напоминал патриарший скит и в общем был более взвешенно и лаконично решен.

4а О мерах, использовавшихся патриархом Никоном при строительстве Воскресенского собора упоминает Тепфер Л.Э. Реконструкция Воскресенского собора Ново-Иерусалимского монастыря.//Никоновские чтения в музее «Новый Иерусалим» М., 2002, стр. 121-122.

5 Возможно, фриз был полностью установлен при патриархе, но после десятилетия простоя и атмосферных воздействий он мог был разобран вместе с верхней частью кладки третьего яруса во время возобновления строительства в 1680-х гг. – ежегодную «процедуру» разбора верхней части кладки, поврежденной зимними холодами в начале каждого строительного сезона еще при строительстве Никона упоминает Витсен (Витсен 1996, стр. 182), что уж говорить о полутора десятке лет перерыва.

6. Размеры даны на основании измерений по чертежам проекта реставрации, подготовленного сотрудниками треста «Мособлстройреставрация» - архивистом Т.В.Бугаевой, архитекторами В.П.Гришиным и Л.Э.Тепфером под руководством М.Б.Чернышева в 1982 г.

7 С той лишь разницей, что в интерьере отметке 7 саж соответствует верхняя граница керамического пояса, а на фасаде – нижняя, без учета фестонов

8 В интерьере, этой отметке, по-видимому, должны были соответствовать замки сводов подпружных арок

Единственно не «символичным» является размер первого яруса в 4.5 саж. Интересное сопоставление можно сделать с Проскинитарием, где указан вертикальный размер иерусалимского храма - от пола до основания главы, - 9 и 1/16 саж (Арсений Суханов. Проскинитарий. Казань, 1870, стр. 142). Учитывая, что храм Гроба Господня имеет незначительной высоты третий ярус и состоит, по сути, из двух близких по высоте ярусов, возможно, первый ярус Воскресенского собора является, по видимому, частью, оставшиеся от первоначального замысла, точно воспроизводящий не только планировочную организацию, но и пространственное решение иерусалимского храма, в том числе и двухъярусный фасад.

То, что этот ярус мог принадлежать еще полностью кирпичному собору 1658-1659 гг., говорят следы врезки керамического наличника на восточном фасаде придела Успения. С появлением многоцветной керамики, существенно обогатившей образное решение здания, начинается отход от буквального следования вертикальным размерам иерусалимского храма, вероятно, в этот момент и происходит разборка значительной части сооружения (1662 г.), что могло быть связано не столько с неудовлетворенностью патриарха общей композицией здания, сколько с необходимостью врезки большого количества керамических элементов оформления, которое не всегда возможна в уже готовом сооружении. И уже разборка частей собора могла повлечь пересмотр композиции, приведший к отказу от реализации полного подобия храма Гроба Господня, которое, по-видимому, преследовал патриарх в начале строительства, и способствовать пересмотру композиции здания в сторону большей образности и символичности, вызвать связанное с этим увеличение вертикальных габаритов сооружения. Это, на наш взгляд, могло только способствовать более полному раскрытию образных идей патриарха. Вероятно этот процесс также занял какое-то время, второй ярус ротонды по надписи датируется только 1665 г., некоторые несущественные изменения следует относить и к 1666 г. – последнему строительному сезону, прошедшему под руководством патриарха Никона.

В этом отношении довольно показательна история строительства патриаршего Скита рядом с Воскресенским монастырем. Первые два яруса, имеющие кирпичное оформление, были возведены ещё в 1658 г. По возвращении патриарха из поездки, весной 1662 г. появляется третий и четвертый ярус с керамическим оформлением фасадов. Причем керамические формы имеют свой окончательный, знакомый по фасадам собора, облик. Создается впечатление, что появление большого количества качественной керамики произошло как бы спонтанно, подобно взрыву.

Следует отметить пространственное решение и систему оформления фасадов скита, которые, по-видимому, также отражает основные концептуальные изменения в течении строительства Воскресенского собора. Характерно, что первоначально скит был именно двухэтажным, что может быть, косвенно подтверждает выводы, сделанные нами ранее о буквальном повторении иерусалимского храма на ранних этапах строительства собора в 1658-59 гг. Возможно, что скит приоткрывает и некоторые особенности оформления этого раннего здания. Интересно, что окна на фасаде скита расположены попарно, но не сдвоено, такой прием перекликается с принципом устройства главного портала на южном фасаде собора, который, вопреки иерусалимскому образцу, не имеет общей средней колонки, а разделен большим киотом на два как бы самостоятельных входа. Вероятно и парные окна скита, и главный входной портал с юга, отражает особенности первоначальной патриаршей интерпретации форм иерусалимского храма, когда патриарх не решался воспроизводить именно сдвоенные части оформления, «разнося» их на две как бы самостоятельные части. Можно предположить, что и большое двойное окно над южным входом, если и было реализовано, то первоначально имело форму двух окон, расположенных близко друг от друга, без общей средней колонки. Совершенно иной принцип оформления в более позднем (начало 1662 г.) третьем ярусе скита, где использовано откровенно сдвоенное окно. Но почему патриарх просто не перестроил скит, заменив кирпичные украшения на изразцовые? Может быть, это отражает первоначальное решение, когда патриарх хотел оставить два построенных яруса собора, надстроив третий, богато украшенный изразцами, тем более, что третий ярус фасада скита по принципу расположения оконных проемов является как бы зеркальной копией в миниатюре третьего яруса крестовой части собора? К сожалению, тут также больше вопросов, чем ответов, но, так или иначе, Скит наряду с Кийским собором является прямым свидетелем патриарших замыслов Воскресенского собора. Следует отметить, что после возвращения патриарха и стремительного появления большого количества высококачественного изразцового декора и возникновения идеи строительства большого третьего яруса собора (чего нет в иерусалимском храме) – событий, произошедших в начале 1662 г., потребовалось несколько строительных сезонов, прежде чем у собора появился современный второй ярус, который можно датировать по надписи в ротонде лишь 1665 г. Таким образом, Никон еще несколько лет провел в поисках приемлемых форм здания, поисках, о которых мы ничего не знаем и которые создали не очень хорошую славу патриарху, периодически ломающего только что построенные части здания – особенно эту тему любили развивать старообрядческие писатели.

Таким образом, можно наметить три периода в строительстве Воскресенского собора под руководством патриарха Никона:

I период 1658-59 гг. (двухъярусное здание наподобие иерусалимского храма с кирпичным оформлением) ,

перерыв 1660-61 гг. (патриарх Никон находится в Крестном монастыре, где достраивает собор с большим количеством композиционных и планировочных цитат Истринского здания)

II период 1662-1663(64) гг. (постепенное переосмысление композиции, начало широкого использования изразцов)

и III период 1664-66 гг. (окончательное оформление проекта, сравнительно стабильный период строительства, прерванный осуждением и ссылкой патриарха).

9 См. например Бусева-Давыдова И.Л. Архитектура XVII в. // Художественно-эстетическая культура Древней Руси XI – XVII в. М., 1996, стр. 430-431. Не можем согласиться с некоторыми положениями данной публикации.

Крупные окна Иверского собора – как и многие другие элементы (часовни-рундуки по осям фасадов) – порождение ренессансной культуры Белоруссии. Следует заметить, что например в Вильне (Вильнюсе), православные церкви вообще представляли собой базилики с трансептом и двубашенным фасадом на западе – т.е. по облику и стилистике ничем не отличались от католических храмов. Это высвечивает гражданскую основу общества западнорусских земель с их городской жизнью, братствами и частными типографиями, где вера была, по сути, была вопросом индивидуального выбора каждого конкретного члена общества, а архитектурная организация пространства храма не имела такого принципиального значения – и потому вполне отражала современные этим зданиям достижения европейской архитектуры. Конечно, были отличия, но братства и богатые ктиторы неизменно старались воспользоваться услугами популярных европейских архитекторов.

Касаемо истоков архитектурного творчества патриарха, на наш взгляд, в основном их только два – Соловецкий собор и Храм Гроба Господня.

Наличие кругового обхода в Иверском соборе, свидетельствует, на наш взгляд , скорее о том, что уже в то время патриарх Никон активно осмысливал тему иерусалимского храма - круговой обход Валдайского собора, не что иное, как упрощенное воспроизведение деамбулатория (заалтарного обхода) Храма Гроба Господня.

10 Кроме публикации Леонида, существует еще несколько разновременных копий описи 1685 г. Но как показывает анализ ряда списков, проведенный Т.А.Бугаевой (этому посвящен один из томов «Выписок из архивов»), в части нашей темы, список Леонида вполне соответствует другим копиям, и по-видимому соответствует оригиналу.

11 Леонид 1876, стр. 71-72

12 Н.С.Любимова, Истринская фасадная керамика XVII века. Дис. на соискание степени канд. архит. М., МАрхИ, 1950.

13 см. Гришин В.П. История изучения и реставрации изразцового убранства Воскресенского собора Ново-Иерусалимского монастыря//Никоновские чтения в музее «Новый Иерусалим». М., 2002, стр. 163-164.

14 Любимова 1950, стр. 140.

15 Тем более, несмотря на очевидно терминологическое несоответствие с данными описи, где завершение шатра названо полуглавием, этот термин встречается и в более поздних документах (Троицкий, стр. – о кровле над главной апсидой), обозначая всегда одно и то же – полуглаву, т. е. главу в упрощенном варианте, без световой цилиндрической части.

16 К сожалению, не известно, кто был автором такого концептуального изменения в завершающий период строительства, осуществленного, по-видимому, в 1682-84 гг. Может быть, эта идея как-то связана с царем Федором Алексеевичем, который был хорошо образован и относился с повышенным вниманием ко многим отраслям человеческой деятельности, в том числе и к архитектуре – известно, что проект зданий Чудова монастыря был получен мастерами-строителями непосредственно из царского дворца; известны и крайне подробные инструкции Федора Алексеевича по строительству церкви в царской усадьбе на Пресне, где перечисляются все размеры и прочие детали, вплоть до элементов оформления. Ведь в конце концов, архитектурный проект – это графический расчет габаритов, конструктивной схемы и элементов оформления будущего здания.

В общем, в ту эпоху, в отличие от современности, заказчику не надо было обладать специальными знаниями по большому количеству смежных дисциплин и вести «разработку» проекта с большим количеством смежных специалистов, как это сейчас принято. Достаточно было определить общие размеры, место расположения и какие-то характерные детали будущего здания. Учитывая преобладание в большинстве случаев традиционных, хорошо известных и постоянно воспроизводимых конструктивных схем, рассчитать необходимое сечение несущих конструкций не составляло большого труда. В крайнем случае, необходимая степень массивности несущих конструкций определялась уже непосредственно на строительной площадке опытными мастерами-строителями. По нашему мнению, Федор Алексеевич мог вполне руководить пересмотром первоначального проекта Воскресенского собора после смерти патриарха Никона, когда стала непосредственная задача достройки здания и могли возникнуть опасения в возможности достроить собор в соответствии с замыслами почившего патриарха. И. Шушерин особенно подчеркивает желание молодого царя, после смерти патриарха, закончить собор (Шушерин 1997, стр. 190-191).

Но здание в недостроенном виде простояло полтора десятилетия, по-видимому, вообще без всякой защиты от атмосферных явлений. Естественно никто не хотел рисковать и главной задачей этого периода стало не следование какому-либо решению, а достройка здания как такового, с минимальными издержками. Эта ситуация очень близка положению в Европе накануне реформации, когда огромные незавершенные соборные башни перекрывались наспех устроенными, довольно приземистыми защитными кровлями, особенно много таких примеров было на юго-западе Германии (Ульм, Берн, Кольмар), где эти кровли получили шутливое название «швабский экономичный шпиль».

Поэтому решение, которое было принято руководителями работ на завершающем этапе строительства можно назвать просто «соломоновым». Завершения собора были решено построить приземистыми, однако их близкое соответствие реальным главе и шатру иерусалимского храма, сообщали этим новым частям здания определенную концептуальную нагрузку, оправдывающую их появление в контексте никоновского здания. Однако встает вопрос – если строители так опасались за здание, почему они решили строить кирпичный шатер, что неизбежно влекло за собой сооружение большого количества усиливающих прикладок внутри конструкции ротонды? Во-первых, было очень скептическое отношение к дереву, на протяжении всего царствования Федор Алексеевич периодически издавал для Москвы приказы, запрещающие строительство полностью или частично деревянных зданий, иногда предлагая довольно выгодные условия для строительства каменных. Таким образом, дерево, которое, по образцу иерусалимского храма, Никон хотел использовать для строительства шатра и из которого был построен шатер в следующем столетии, считалось в тот период недолговечным пожароопасным материалом, тем более для конструкции, находившейся на большой высоте. Во-вторых, несмотря на «предвозрожденческий», по определению Д.С.Лихачева, характер русской культуры последних десятилетий XVII ст., ротонда все же не рассматривалась руководителями строительства не как самоценное сооружение, для них она была не более, как «двором церковным», вокруг часовни Гроба Господня (терминология описи 1685 г.), находящейся как бы вне храма; следуя древней традиции, как и для патриарха Никона, главной частью соборного комплекса считалась крестовидное пространство собственно собора, столпы которого решили освободить от избыточной нагрузки огромной патриаршей главы, построив меньший по размерам «иерусалимский» купол. В этом отношении период Федора Алексеевича является пограничным рубежом русской истории. Следующее поколение общественных и государственных деятелей исповедовало совсем другие эстетические ценности, кульминацией которых стало сооружение ряда «триумфальных» храмов по заказу Нарышкиных в связи с началом царствования Петра I, где центрическая форма пространства является одним из основных элементов композиционного решения.

Таким образом, если проект достройки собора и был пересмотрен в царствование Федора Алексеевича, то это событие следует датировать сентябрём 1681 – самым началом 1682 г. Но и в царствование Федора Алексеевича строительство толком не развернулось – молодой царь скоропостижно скончался 27 апреля 1682 г.; начались Московское восстание и до осени все государство пребывало в неопределенном состоянии. В принципе, и двух строительных сезонов 1683-84 гг. вполне могло хватить для достройки недостающих частей собора.

Об одном кремлевском замысле Федора Алексеевича см. Соколова И.М. Новый Иерусалим в Кремле. Незавершенный замысел царя Федора Алексеевича.//Художественные пмятники Московского Кремля. Вып. XVI. М., 2003, стр. 53-63.

17 В общем о соборе - Кавельмахер В.В. К вопросу о первоначальном облике Успенского собора Московского Кремля//Архитектурное наследство. Вып. 38., М., 1995, стр. 214-235. Федоров В.И. Успенский собор: исследования и проблемы сохранения памятника//Успенский собор Московского Кремля. Материалы и исследования. М., 1985, стр. 52-68.

18 Схема пропорционирования Успенского собора – Саваренская Т.Ф. (гл. ред.) Архитектурные ансамбли Москвы XV – начала XX в. М, 1997, стр. 39.

19 Уже на памятном кресте, установленном на Елеонской горе в 1657 г., новый монастырь назван «Великой лаврой» - см текст на кресте: Никонова часовня на Елеонской горе// Мартынов, Снегирев стр. 110.

20. В соответствии с давней традицией строить новое по образцу старого, но «с прибавлением» в размерах, как был построен Успенский собор в Кремле (1475-1479) и Успенский собор в Рязани (1693-1699) – разброс дат хорошо иллюстрирует живучесть этой традиции. В Воскресенском соборе несколько иные обстоятельства, но в данном случае, этот аспект, как нам кажется, не следует упускать из виду. Патриарх значительное время прожил в Кремле и мог иметь вполне достоверные данные о кремлевских святынях.

21. В связи с этим хочется заметить, что «уход» Никона из Москвы можно трактовать как попытку переноса духовного центра Российского царства, отдельно от политического в Москве. Заметим, в Иерусалиме одна из основных резиденций патриарха также расположена в одном из крупных загородных монастырей.

22. Следует отметить, что храм в Иерусалиме зажат тесной застройкой, и не может быть обозреваем полностью не с одной из сторон. Единственным исключением является южная сторона, имеющая площадь, приуроченную ко входу в Храм. Это и дало возможность зодчим крестоносцев соорудить единственный архитектурно решенный фасад, представляющий собой как бы триумфальную арку, состоящих из двух ярусов равной высоты, прорезанных двойным порталом в нижнем и двойным окном над ним в верхнем ярусе – этот фасад заменяет отсутствие хорошой обозреваемости храма и отсутствие монументальной образности в облике храмового комплекса. На основании этого фасада строились предположения об внешней архитектуре фасадов здания в целом. Южный фасад является визитной карточкой храма и фигурирует во всех публикациях, посвященных Святой Земле и Храму Гроба Господня, начиная от путеводителя фон Брейденбаха (Bernhard von Breydenbach. Peregrinatio in Terram Sanctam. E. Reuwich, Mainz 1486). К сожалению, в книге Амико (Bernardino Amico da Gallipoli. Op. cit., 2 ed. pl. 23) южный фасад показан очень упрощенно – вероятно, ученый монах просто не обмерил его полностью. Южный фасад достаточно достоверно показан на кипарисовой модели иерусалимского храма из собрания Истринского музея, которая когда-то принадлежала патриарху Никону.

22а Собору на Валдае посвящен отдельный раздел обстоятельного исследования: Вдовиченко М.В. Архитектура Больших соборов XVII века. М., 2009. стр. 120-167, там же есть ссылки на всю предшествующую литературу.

22б Хорошая публикация с полезными ссылками – Кольцова Т.М. Новые данные о строительной истории Крестного (Онежского) монастыря в XVII-XIX вв.//Попова Л.Д. (сост., отв. ред.) Памятники архитектуры Русского Севера. Архангельск, 1998. стр. 266-297.

23 Арсений Суханов. Проскинитарий. Казань, 1870, стр. 142

24 Тем не менее, двухчастная пропорция характерна для всех основных признанных мировых произведений архитектуры, начиная с античной эпохи – Галикарнасского Мавзолея, Пантеона в Риме, средневековых западных соборов – Санта Мария делье Фиоре во Флоренции с прославленным куполом Брунеллески, крупнейшими зданиями в заальпийской части Европы – западных фасадах Страсбургского (самые высокий из законченных в средние века) и Кельнского соборов (завершенного в основном в XIX в. по детальному чертежу конца XIII в.), а также мавзолея Тадж-Махал вблизи Агры в Индии.

Характерно такое соотношение и для более поздних сооружений – крупнейшее из послевоенных зданий Москвы, комплекс Университета на Воробьевых горах, имеет композицию, также построенную на равном соотношении высоты центральной части здания и шпиля над ним.

25 В Воскресенском соборе малые главы гораздо меньше по сравнению с Большой, чем в соборе Крестного монастыря, налицо стремление к более четкому и монументальному решению

26 Опись 1685 г. рисует двухчастность в системе венчаний не только собора, но и ротонды Гроба Господня, разница в высоте – 1 саж между отметками карнизов собора и ротонды и 2 саж в суммарной высоте сооружений, имеет чисто формальный характер, этот небольшая разница имела целью, вероятно создание некой иерархии внутри основных частей здания, хотя в общем две основных части сооружения находятся почти на равном положении. В этом отношении возможно предположить, что пояс с надписью о церковных таинствах внутри собора мог первоначально задумываться на одном уровне с пасхальной надписью в ротонде, и иметь схожее монументальное обрамление, составляя как бы интерьерный аналог первому ряду пояса «павлинье око», проходившему по фасаду собора приблизительно на этой отметке.

27 Никлаас Витсен (1664 г.) называет Воскресенский собор не иначе как «краса и гордость России». О своем визите в Воскресенский монастырь сообщает имперский посол И.Г.Корб (1698/99 г.). Старец Иов Свитин в своем прошении упоминает многочисленных послов и резидентов, неоднократно приезжавших в монастырь. Воскресенский собор воспринимался современниками как чудо, своеобразное статусное сооружение, олицетворяющее культурный и духовный потенциал России.

28 Интересные наблюдения приведены у Вдовиченко 2009, стр. 71-73.

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский