РусАрх

Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры

О БИБЛИОТЕКЕ

КОНТАКТЫ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

Источник: Арне Т. Русские колокола в шведских церквях // Новгородский исторический сборник. Вып. 7(17), СПб, 1999. Все права сохранены.

Размещение материала в открытом доступе произведено: slanist.ru. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2017 г.

Т. Арне

РУССКИЕ КОЛОКОЛА В ШВЕДСКИХ ЦЕРКВЯХ

(перевод Г. М. Коваленко)

После подписания Столбовского мира 1617 г. Швецию посетило русское посольство во главе с князем Барятинским, которое должно было получить от Густава Адольфа подтверждение мирного договора и попытаться внести ясность в некоторые более мелкие вопросы. В протоколах посольства, опубликованных в 1897 г. К. Якубовым, читаем следующее описание заседания, в котором приняли участие первые лица королевской канцелярии Аксель Оксеншерна и Юхан Шютте:

«И государевы послы канцлеру с товарищи говорили об наряде и о колоколах по государеву указу и по росписи, какову взяли в Великом Новгороде у окольничего у князя Данила Ивановича Мезецкого с товарищи. А в росписи написано: за 12 дней до отданья Новгорода посланы из Новгорода ночью в Свею две пушки русские, увернув в сено, а обе те пушки положены на одних дровнях; да в те же поры послано с теми же пушками семь колоколов, три больших, и четыре малых; а ныне те две пушки, что вывезены из Новгорода, в Ям-городе; да за 4 дня до отдания Новгорода послано из Новгорода три колокола, которые выкопаны в Старой Руссе; и Е. К. В-во велел бы е колокола и пушки сыскав, отдать.

И государевы послы канцлеру с товарищи говорили по той же государевых послов, околничьего князя Данила Ивана Мезецкого с товарищи, росписи о колоколах Розважского монастыря, о трех целых да о двух разбитых, что вывез Индрик Юнсон после договора в январе месяце, и об иных статьях по той же росписи, про три колокола да про пивной котел, что вывез после договора ладожский воевода, да про 4 колокола да про 2 пушки, что вывез порховский воевода.

И Яков Понтуссон (Делагарди) говорил: клянусь вам его царского в-ва великим послам, в том во всем своею душой, чтоб душа моя в ад попала, что кроме 14 колоколов никакого наряду и колоколов из Новгорода, из Ладоги и из Порхова после договора не вывозили, и в том он дает клятву своей душой, и сыскивать за ним про то король не пошлет.

И канцлер и Яган (Юхан Шютте) говорили послам: как же вы этому не верите, если граф Якоб в том клянется своей душой, что королю на нем сыскивать нечего«.[1]

Если русские, несмотря на торжественную клятву Делагарди, все-таки сохранили некоторые сомнения относительно его невиновности в колокольных делах, простим их. Ибо из письма Акселя Оксеншерны графу Якобу, датированного 24 мая 1616 г., недвусмысленно следует, что предыдущей зимой последний послал из Новгорода в Ниеншанц пару колоколов для дальнейшей отправки. Между тем король запретил этот экспорт, «ибо когда Е. К. В. спросил капитана в укреплении, кому они посланы, тот ответил, что не знает, а [знает [293] только, что] они из Новгорода. Тогда король запретил пересылать их дальше без его повеления. Причину этого, брат мой, вы можете легко понять. Она состоит в том, что народ повсюду ропщет, что их церкви и монастыри разрушены, их колокола осквернены (?) и все без пользы для Е. К. В. и его людей, поскольку во всех крепостях остаются лишь набатные колокола». «Сверх того, К. В. преисполнился нетерпения и потому приказал эти два колокола, а также один маленький, установленный в Кутепе gårdh, сохранить для его К. В. надобностей. Этого не случилось бы, если [бы] кто-нибудь сказал, что они раньше принадлежали моему брату (Делагарди), но раз это уже произошло, то я постараюсь сделать так, как хочет мой брат, как только по воле Божьей я прибуду к Е. К. В.»

Были ли эти колокола возвращены после заключения мира, из переписки неясно. Фактом является то, что русские колокола появляются во многих шведских церквах, расположенных поблизости от владения Делагарди. Хотя этот вопрос в известной степени касается репутации графа Якоба, мне не удалось достаточно прояснить его. Возможно, появятся новые документы, которые прольют свет на его участие в экспорте колоколов.

Русские представители предъявляли свои претензии на основании третьей статьи Столбовского договора, которая гарантировала возвращение церковной утвари, принадлежавшей Софийскому собору и другим церквам и монастырям Новгорода, а также других городов и крепостей, равно как и пушек с оснащением и колоколов, которые на 20 ноября находились в указанных городах и крепостях. Исключение составляли колокола, которые новгородцы сами после указанной даты продали для того, чтобы выплатить жалование войскам, и которые были вывезены из Новгорода. Но те колокола, которые войска забрали сами и вывезли, не заплатив, после тщательного расследования должны быть возвращены в Новгород, равно как и колокола, купленные королевскими солдатами, но еще не вывезенные из Новгорода, должны быть свободно выкуплены новгородцами по той цене, по которой были проданы, а вновь покупать и вывозить колокола запрещалось.

10-я статья определяла, что пушки и колокола, которые 20 ноября находились в крепостях, занятых шведами (Ивангород, Ям, Копорье, Орешек), должны оставаться во владении шведской короны.

Мирный договор, таким образом, определял (из договора следовало), что некоторые из купленных колоколов не подлежали возврату, а также и русские колокола, принадлежавшие захваченным городам, оставались в шведском владении. Таким образом, когда мы встречаем в Швеции русские колокола старше Столбовского договора, то это могут быть купленные или происходящие из территорий, отошедших в шведское владение, или же являющиеся военной добычей других войн, прежде всего времени Юхана III.

Еще до заключения мирного договора в Столбове новгородцы проявляли большой интерес к своим колоколам. В договоре, заключенном после взятия Новгорода Якобом Делагарди в 1611 г. между ним и городскими властями, определялось, что ни один колокол не будет вывезен из Новгорода без согласия новгородских властей. Позже, когда шведы попали в затруднительное положение и предполагали, что город придется оставить, Аксель Оксеншерна писал [294] шведским представителям на переговорах (1615), что в случае крайней необходимости следует при помощи надежных людей собрать все колокола, большие и маленькие, из города и монастырей, взвесить их и, как только установится санный путь, отправить их в Орешек, а до того из-под полы продать купцам за деньги или провиант. Год спустя (1616) английский посредник Джон Мерик в письме к графу Эверту Горну упоминал, что он получил известия из Новгорода о разграблении церквей и монастырей и вывозе артиллерийских припасов и колоколов, и хотя в Москве это считают правдой, он сам не может доверять этим сведениям.

Между тем странно, что так богатый церквами и монастырями, а следовательно и колоколами Новгород располагает [сегодня] лишь незначительным числом колоколов, датированных ранее Столбовского договора. Петр Петрей рассказывает в своей книге о Великом княжестве Московском, что в Новгороде имеется несколько сотен монастырей, церквей и часовен, деревянных и каменных, построенных на свой изящный манер. Колокольни большей частью крыты листовой желтой и красной медью и позолочены чистым золотом. На них висит много тысяч колоколов, больших и маленьких. В настоящее время (1912) в городе 54 церкви, 4 монастыря и множество часовен. В Колмовской церкви висит 8 колоколов, 2 из которых отлиты при Иване IV (1533-1584) и 2 при Василии Шуйском (1606-1610). Ко времени Федора Ивановича (1584-1598) относится один колокол, который висит на звоннице над коридором, соединяющим церковь Архангела Михаила с церковью Богородицы. Также и в Антоньевом монастыре имеется колокол, отлитый в 1573 г. Под Новгородом находится знаменитая церковь Спаса на Нередице с маленькой колокольней с тремя колоколами. Один из них украшен надписью 1609 г. На прекрасной, построенной в 1439 г. колокольне Софийского собора имеются три маленьких колокола, отлитых до Алексея Михайловича (1645-1676). Два отлиты в 1566 г. и были в церкви Воскресения Христа на Прусской улице, и один отлит в 1637 г.

Часть новгородских колоколов была вывезена Иваном IV в Москву. В Швецию между тем попали некоторые новгородские колокола XVI в., которые по большей части, очевидно, являются памятью шведского владычества в Новгороде в начале XVII в. По меньшей мере 4 из них на протяжении этого столетия были переплавлены, именно те, которые принадлежали церкви Клара (Klara) в Стокгольме, Мариинской церкви в Сигтуне, Готтрерской (Gottröra) церкви в Уппланде и Хюддингской (Huddinge) церкви в Седертерне (Södertörn), но 8 еще осталось. Два из них находятся в Уппланде, один принадлежит церкви в Сульне (Solna), другой Фресундской (Frösunda) церкви. Один, который висел в Брэннской церкви (Brännkyrka) в Седертерне (Södertörn), теперь хранится в Государственном историческом музее, один восточноетский колокол передан в Северный музей (Nordiska museet), а другой, подобный, из прихода Рено (Rönö) — в Бъеркекиндском (Björkekinds) уезде, по всей вероятности, до сих пор находится в местной церкви. Дерарпская церковь (Dörarpskyrkan) в Смоланде также владеет русским колоколом. Один колокол висит в Западном Вингокере (V. Vingåker) и один — на колокольне Таксинге-Несбю (Taxinge-Näsby) в Седерманланде. Вполне вероятно, что имеется и много других [колоколов]. [295]

Старейшим из них следует, вероятно, считать дерарпский колокол (Dörarpsklochan), если верить переводу надписи, приведенной в «Историческом описании Смоланда» Рогерберга (1770): «Милостью Божией и при покровительстве Св. Троицы лета 7035 (1527) сентября в шестой день лил сей колокол при державе правоверного и христолюбивого царя и господина великого князя Ивана Васильевича всея Руси колокольный мастер Прокофий Григорьев сын. Слава вседержителю Богу единому».

В указанный год (7035=1527) между тем правил еще великий князь Василий III Иванович, которого только через 5 лет сменил 3-летний сын Иван Васильевич. В 1547 г. он принял царский титул. Таким образом, 7035 год указан, очевидно, ошибочно. Цифры на колоколе переданы буквами, и при этом, вероятно, л (30) перепутано с п (80). Таким образом, дату следует читать как 7085=1577, что больше соответствует содержанию надписи. Во всяком случае колокол должен был быть отлит между 1547 и 1584 гг.

Трудно сказать, где колокол висел первоначально. Зато можно предположить, что он был отлит в Пскове. Здесь еще до сих пор в сохранности колокол 1548 г. с именем того же мастера, висящий в Покровской церкви у Нового торга. Надпись гласит: «... а лил мастер псковитин многогрешный и грубый смыслом Прокофий Григорьев сын. Слава совершителю и вседержителю Богу единому». Имя и стиль заключительной фразы идентичны.

Еще пара колоколов, отлитых тем же мастером, сохранилась на колокольне Дмитриевского собора в городе Гдове на восточном берегу озера Пейпус. Оба колокола небольшие, и надписи на них сходны: «Божьей милостью при покровительстве живоначальной Троицы 7059=1551 года сентября в 8 день к Рождеству Богородицы лит сей колокол при благоверном и христолюбивом царе Иване Васильевиче. А лил его Прокофий Григорьев сын. Слава вседержителю Богу единому».

Традиционно считается, что колокол во Фресунде (Frösund) подарен Карлом Белья (Carl Bölja) в 1521 г. Между тем надпись на нем означает, что он подобно другому колоколу отлит при Иване IV Васильевиче 17 мая 7070(?)=1562 г. во Вдовской уезд (Вдов — диалектная форма от Гдов), в Каменскую губу на Козлов берег, вероятно, в завоеванном Густавом Адольфом Гдове или поблизости от него. Надпись трудночитаема, но можно установить, что колокол отлит для пристройки к Воскресенской церкви в честь Николая Угодника. В непосредственной близости от Новгорода к югу от него находится Воскресенский монастырь с деревянной церковью в честь Николая Чудотворца. Она была разрушена шведами вместе с близлежащей колокольней. Между тем трудно идентифицировать эту церковь с той, которая упоминается в надписи на колоколе, ибо она вряд ли была пристройкой. (Точное прочтение надписи на этом колоколе привел в своей статье о фресундском колоколе Андерс Шеберг.[2] ) [296]

Известный пастор прихода Клара (Klara) и автор жизнеописания Карла XII Еран Нордберг (Jöran A. Nordberg) издал в 1727 г. работу об истории своей церкви «S. Clara minne». Об одном из колоколов на башне он написал следующее: «Четвертый, или пасторский, колокол, видимо, без сомнения является военной добычей. Он почти везде отлит с русскими буквами, но когда, откуда или по чьей инициативе он появился, об этом нет никаких заметок». Во время церковного пожара 1751 г. этот колокол, к сожалению, пропал вместе с другими подвешенными в башне колоколами. Возможно, колокол был подарен церкви каким-то меценатом. Нордберг пишет об одном из тех, в ком можно предполагать дарителя. В 1658 г. на средства Улофа Ларссона в церкви Клары были сооружены новая кафедра и алтарная картина; кроме того, в 1660 г. был расписан и позолочен орган. Тот же Улоф Ларссон приказал в 1674 г. построить часовню Св. Улофа, которая была предшественницей современной церкви Адольфа Фредрика. Нордберг рассказывает о нем, что он родился в Седерчепинге в 1592 г. в бедной семье, после нескольких лет учебы в школе в Стокгольме занялся торговлей, совершал торговые поездки в Англию, возил товары шведским войскам Я. Делагарди в Новгород. По возвращении оттуда он в 1614 г. получил права гражданства, а в 1620 г. стал членом магистрата, которым управлял до 1672 г. Скончался в 1675 г.

Вполне вероятно, что Улоф Ларссон получил в качестве платы за товар новгородской колокол, который он подарил впоследствии приходской церкви.

Считается, что бронзовые врата Новгородского Софийского собора были взяты в Сигтуну в качестве военной добычи в средние века. Это очевидная ошибка. Зато в Мариинской церкви Сигтуны в давние времена хранился церковный колокол, происходивший из расположенного севернее Новгорода, напротив Нарвы, Ивангорода. Этот город был основан Иваном III в конце XV в. и перешел к шведам по Столбовскому договору. На этом давно расплавленном колоколе читалась надпись: «Святой мученице Прасковье по прозвищу Пятница. Для пригорода Ивангорода при державе христолюбивого царя и господина великого князя Ивана Васильевича и в лета епископа новгородского и псковского Александра повелением слуг Божьих правоверных псковитян Логина Семенова сына и Игнатия Абдеева сына».

Возможно, что в Ивангороде, как и в Новгороде, была церковь Прасковьи Пятницы. Епископ Александр занимал свою должность около 1580 г., т. е. в конце правления Ивана IV.

Имя Логин Семенов сын, которое носит один из дарителей, встречается также на одном из русских колоколов Бренской церкви (Brännkyrka). Его надпись гласит: «Года 7-5 (?) июля в день лит сей колокол живоначальной Троице и вознесению Пречистой Девы и святой мученицы Прасковьи по прозванию Пятница в Доможирке в правление царя и господина Великого князя Ивана Васильевича всея Руси повелением слуги Божия Ждана Андреевича Вешнякова. А делал мастер Логин Семенов сын». [297]

Вышеупомянутый приход Доможирка находится в 23 км севернее Гдова около озера Пейпус, недалеко от реки Нарвы. Существующая там церковь еще и сегодня посвящена живоначальной Троице и считается построенной в первой половине XV в. князьями Елецкими. В 1820-е годы в церкви было 3 колокола XVIII в. Более старые были, очевидно, увезены, и один из них — колокол в Бренской церкви. Род Вешняковых — это старый дворянский род, известный с XV в., один из представителей которого, Игнатий Михайлович, был на службе у Ивана IV.

О высокочтимой мученице Параскеве (Прасковье) Пятнице легенда рассказывает, что она была дочерью богатых родителей, преследовалась Диоклетианом и была предана суду за свою приверженность христианскому учению. Перед судом она мужественно отказалась отречься от веры, хотя он обещал в противном случае жениться на ней. В наказание за свое упорство она была обезглавлена.

Маленький русский колокол в церкви Сульны имеет следующую надпись: «Лета 7075 (7077?) (= 1567 или 1569) августа месяца в 1 день отлит этот колокол для церкви святого Симеона Столпника на Чудинцевой улице при державе славного царя и господина великого князя Ивана Васильевича самодержца всея Руси в лета святого архиепископа Великого Новгорода и Пскова Пимена. Лил сей колокол мастер псковитянин Георгий Ульянов сын. Слава Богу вечному, аминь».

Церковь Симеона Столпника исчезла более ста лет назад, но когда шведы в 1611 г. захватывали Новгород, они непосредственно натолкнулись на нее сразу за западной стеной одного из пяти городских концов — Загородного.

Архиепископ Пимен по прозвищу Черный довольно известен. Когда Иван IV в 1570 г. устроил в Новгороде кровавую баню, Пимен был брошен в темницу, подвергнут пыткам и сослан в Веневский монастырь. Его здоровье было подорвано этим жестоким наказанием, и он умер в 1571 г.

Так называемый малый колокол в церкви Рене (Rönö) в Остеретланде имеет следующую надпись: «Божьей милостью и святостью Воскресению и Николаю и Св. Екатерине года 7080 июня в первый день в царствование государя и царя великого князя Ивана Васильевича и правоверных царевичей — правоверного царевича Ивана и правоверного царевича Федора».

7080 год от сотворения мира соответствует 1572 г. от Р. X. Тогда еще был жив Иван, который девять лет спустя станет несчастной жертвой отцовской вспышки гнева.

Церковь в Хюддинге (Huddinge) в Седерманланде еще 40 лет назад владела русским церковным колоколом, который, очевидно, был расплавлен и перелит. Трудноразличимая надпись была притом скопирована, но, кажется, не совсем правильно. При этом ее содержание можно понять следующим образом: «Лета 7070 апреля месяца в (28 день?) при державе правоверного царя великого князя Ивана Васильевича всея Руси и в лета архиепископе Великого Новгорода и Пскова владыки Пимена с благословения игумена Мисаила перелит колокол вновь, а старый колокол весил семь пудов ... и в новый добавлено четыре пуда меди... Николая Чудотворца Селифонтова монастыря ... Тимофиев (?) ... Славко... со своими детьми, с Петром и Ерофилом...». [298]

Таким образом, колокол должен был быть отлит в 1562 г. и весил 11 пудов, т. е. 176 кг. Следовательно, он был не особенно большим. В этот год мы встречаем упоминание о несчастном архиепископе Пимене, а также игумене Селифонтовского монастыря Мисаиле. Где он расположен, мне установить не удалось.[3] Может быть, он назван по старому, происходящему из Новгорода роду Селифонтовых, один из членов которого, Ананий Осипович, принял участие в завоевании Казани в качестве сотника. Совсем недавно я получил известие от мариенфредского пастора A. Флентцберга о том, что еще один русский колокол висит на колокольне в церкви Таксинге-Несбю (Taxinge-Näsby) в Седерманланде. Так как он висит, затруднено прочтение надписи на нем. Тем не менее можно прочитать, что «колокол отлит в 7088 (1580) году, июня в 19 день при державе благоверного царя и государя, великого князя Ивана Васильевича всея Руси в лета архиепископа Великого Новгорода и Пскова, владыки Александра для Святой Прасковьи Пятницы в Ивангороде на посаде, а лил колокол православный христианин псковский мастер Логин Семенов сын. Слава Богу, аминь».

Слова и строчки при литье перепутались, поэтому о содержании в известной мере приходится догадываться. Между тем этот колокол является, очевидно, парным Сигтунскому колоколу и отлит тем же мастером Логином Семеновым сыном, который также изготовил колокол Бреннской церкви (Brännkyrka). Все три [колокола] посвящены святой Прасковье Пятнице.

Более поздним по сравнению с упомянутыми колоколами является колокол, принадлежащий Северному музею (Nordiska Museet), который, согласно традиции, был привезен генерал-майором B. М. Постом, участником войн Карла XII. Он висит в заводской часовне в Реймюре (Rejmmyre) в приходе Скедеви (Skedevi) в Остеретланде. Раньше он хранился в имении Мальма в Стокгольмской губернии. Колокол взят в Литве, и диалект, на котором сделана короткая надпись, кажется, не противоречит этому. Я только частично смог перевести надпись. Наверху написано (стоит): «В год Божий 1703 отлит этот колокол со старанием». Ниже можно различить имена Юрий и Стефан Зубек в родительном падеже, слово Христос в сокращении, а также три других не понятых мною слова, возможно, обозначающих, что Юрий отлил колокол в честь Христа на деньги Стефана Зубека. Доктор Альфред Йенсен предположил, что эта надпись сделана на чешском языке.

Еще один русский колокол, очевидно, находится в церкви Зап. Вингокера (V. Vingåker) в Седерманланде, но его надпись мне неизвестна.

Готтрерский колокол (Gottrörsklochan), пострадавший при церковном пожаре 1893 г., после переливки имеет следующую надпись: «Я взят на войне из России и счастливо доставлен в Швецию, где в честь Бога меня даровать на службу церкви в Готтрере было угодно пользующимся высоким доверием Королевского Величества мужу генералу, командующему армией Кор. В-ва, пребывающей ныне в [299] Лифляндии, Курляндии, Литве и в окрестных границах, и губернатору города Риги и относящихся к ней крепостей высокородному графу и господину Адаму Людвигу Лейонхувуду, графу Фалькенштейну и барону Рейпхольцкирхскому с его возлюбленной женой, высокородной графиней и баронессой Элисабет Бригиттой Доротеей Лейонхувуд, графиней Фалькенштейн и баронессой Рейпхольц-кирхской. 1706. Перелит за счет Готтрерского прихода Герхардом Майером в Стокгольме в 1735 г.».

Адам Людвиг Лейонхувуд — это не кто иной, как искусный полководец Карла XII Адам Людвиг Левенгаупт, который был бароном Рейпхольцкирха (Reipholzkirch).

Не только колокола увозили из новгородских церквей. В церкви Ува (Ova) в Вестеретланде висит паникадило с русской надписью: «Поставлено было паникадило сделано повеленьем раба Божия Ивана Моклокова, новгородца из Москвы». Последнее выражение означает, возможно, переселенца из Новгорода. Это паникадило было подарено церкви между 1708 и 1747 гг. графиней Делагарди. Очевидно, оно было военной добычей или приобретением Понтуса или Якоба Делагарди. Вполне вероятно, что так же обстояли дела с вышеупомянутыми церковными колоколами.

Церкви в Сульне покровительствовал Магнус Делагарди, а поместье Фюллерста (Fullersta), лежащее в непосредственной близости от церкви Худдинге (Huddinge), было собственностью Якоба Делагарди. Поэтому вполне возможно предположить, что русские колокола этих церквей были дарами от этого семейства. Вероятно, таким же образом получила церковь в Бренне (Brännkyrka) свой экземпляр. Колокол Мариинской церкви в Сигтуне был, вероятно, даром похороненного в церкви асессора Монса Мортенссона Пальма, который в качестве шведского секретаря участвовал в переговорах, предшествовавших заключению Столбовского мира.

После того как стало очевидным, что шведы ухватили себе часть русских колоколов, не должно казаться странным, что при случае русские не удерживались от того, чтобы отплатить им той же монетой. Напротив! Во время опустошительных набегов на побережье перед и после смерти Карла XII русские захватили во многих местах церковные колокола, например в церквах Верхнего и Нижнего Торнео, на острове Хвен (Hven) и Готланде. Уже во время Юхана III русские захватили огромный колокол в Борго. В одной из церквей, принадлежащих Псковскому Спасо-Мирошкинскому монастырю, имеется колокол с двумя шведскими надписями и латинской: «Gloria in exelsis Deo et in terra pax. Laudate in cymbalis. Me fundebat Johan Meyer anno 1666» («Слава Богу в небесах и на земле. Славим его цимбалами. Меня сделал Юхан Мейер в 1666 г.»). Этот колокол, шведская надпись которого свидетельствует о его происхождении, мог попасть в Псков из Риги или какой-либо церкви из шведских Балтийских провинций. Династия литейщиков Мейеров, многие представители которой работали в Стокгольме (эпитафия с родословной имеется в церкви Клары), происходит из Риги, с которой они сохраняли связи. На колокольне церкви Рождества Богородицы в Ивангороде висят два колокола, на одном из которых надпись: «Gloria Soli Deo. Maria Sophia de la Gardie. Johann Meyer Anno 1671 holmiae me fundebat» («Слава Богу единому. Мария София [300] Делагарди. Юхан Мейер сделал меня в Стокгольме в 1671 г.»). На другой стороне колокола изображение герба с рыцарем в круглой шляпе с мечом.

Этот церковный колокол является полноценным возмещением вывезенного в Сигтуну колокола, о котором говорилось ранее. Дарительницей была дочь завоевателя Якоба Делагарди Мария София, гофмейстерина королевы Кристины и вдова Оксеншерны. Лил колокол тот же Юхан Мейер.

Другой ивангородский колокол был подарен церкви королем Карлом XI в бытность генерал-губернатором Якоба Юхана Таубе и отлит в Ивангороде нюренбержцем Христофом Юханом Метером (Мелером?) 27 мая 1675 г. Он же отлил в 1674 г. колокол для церкви в Нарве, теперь Спасо-Преображенской церкви.

Церковные колокола в России существовали по крайней мере с XI в. Летопись рассказывает, что полоцкий князь Вячеслав Брячиславович в 1076 г. захватил Новгород и взял в Новгородской Софии паникадила и колокола. Средневековые колокола были в большинстве небольшими, что подтвердили находки при раскопках Десятинной церкви в Киеве, еще в начале XVI в. лились только малые колокола. В 1526 г. новгородский летописец высказал удивление по поводу отлития колокола весом в 250 пудов. В начале XVI в. в России появляются иностранные колокольные мастера. В Нарве в прошлом был колокол, отлитый в 1518 г., в правление Василия Ивановича в Москве, Николаем Ивановым сыном Обряка из града Шпейера (Speier), и мы слышали также о польском колокольном мастере на Валдае. Уже в 1533 г. немец по имени Николай отлил церковный колокол, который весил 1000 пудов. В то же время при Иване IV русские мастера добились больших успехов в колокольном деле, и в XVII и XVIII вв. создали такие чудеса, как гигантский царь-колокол в Москве и его предшественники.

От риксархивариуса Петрелли я получил недавно сведения о том, что один русский колокол находился ранее в крепости Бухюс (Bohus). Он был отлит в 1816 г., а дубликат его надписи хранится в архиве Академии литературы, истории и языка. Он был сделан губернатором Нильсом Поссе и преподнесен в дар Пэру Таму в Дагнесе. Неудовлетворительно записанная надпись гласит: «Божьей милостью и покровительством лит сей колокол при державе правоверного и христолюбивого царя и государя великого князя Ивана Васильевича животворящей Троице и всемудрому Богу единому. Аминь... евигин (evigin)». Что означает последнее русское слово, я не знаю. Колокол отлит в XVI в. при Иване IV, как и большинство русских колоколов в шведских церквах.

Еще один русский колокол находился в крепости Бухюс, который, если судить по латинской надписи на нем, теперь находится в крепости Карлсбург (Karlsborg). Она гласит: «Tropheum hoc e Russia in Su(e)cia(m) arsem Buhusiam illatum invictisimus Rex Carolus XI restaurari voliut Cubernatore gen. equersti lib. bar. de Ungern Stralengerg ejusque vicario lib. bar. Nicolao Posse lib. bar. de Saeby A: о MDCXCVI» («Это трофей, привезенный из России в Швецию в крепость Бухюс победоносным Карлом XI, реставрирован губернатором генералом кавалерии бароном Унгерном Страленбергом и его [301] викарием бароном Николаем Поссе в 1696 г. Отлит в Гетеборге Петером Беком в год 1696»).

Надпись сообщил мне комендант Карлсбургской крепости генерал-майор К. Лемхен (С. Lemchen). Возможно, это также русский трофей того же типа, что и предыдущий, и, возможно, попавший одновременно с ним в Бухюс. В Карлсборг он попал после 1876 г. [302]

Примечания

[1] Якубов К. Россия и Швеция в первой половине XVII в. М, 1897.

[2] Sjöberg A. Ryska klokan i Frösunda — tolkad och förklarad // Frösunda hembugdförenings medlemblad. 1981: «Лета 706 седмаго (1559) месяца в ... день литы быс(ть) колоколы сии во Вздовской уезд в Каменскую губу на Козлов берег Воскр(есе)нскую выставку к Николы Чюдотворцу при державе ц(а)рствия ц(а)ря и г(осу)д(а)ря великого кн(я)зя Ивана Васильевича всей Руси повелением из Домантовы стены». При этом он отметил, что продолжение надписи имеется на другом колоколе, отлитом в паре с первым для той же церкви).

[3] Селифонтова пустынь (НПК. СПб., 1905. Т. V. С. 173). Ксенофонтов Никольский монастырь находился неподалеку от Хутынского монастыря, к которому он был приписан, упразднен в 1764 г.

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский