РусАрх

Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры

О БИБЛИОТЕКЕ

КОНТАКТЫ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

НА СТРАНИЦУ В.С. БАНИГЕ

НА СТРАНИЦУ Н.В. ПЕРЦЕВА

Источник: Баниге В.С., Перцев Н.В. Вологда. М., 1970. Все права сохранены.

Размещение материала в открытом доступе произведено: http://www.booksite.ru. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2016 г. 

В.С. Баниге, Н.В. Перцев

ВОЛОГДА

В. БАНИГЕ

      АРХИТЕКТУРА

      ВВЕДЕНИЕ
      Вологда, как и Москва, отпраздновала свое восемьсотлетие в 1947 году. И «Москов» и Вологда впервые упоминаются в письменных источниках под 1147 годом. Упоминаются как уже существующие города. Но точное время их возникновения нам неизвестно – как и многих других русских городов, существовавших в древнейший период истории нашего государства.
      В «Житии преподобного Герасима» – первого вологодского «чудотворца» – рассказывается, что в 1147 году среди «великого леса» на правом берегу реки Вологды, у ее изгиба, стояла деревянная церковь Воскресения на Ленивой площадке, а вокруг нее находился «средний посад малого Торжку». Рукопись эта относится к XVII веку. Можно было бы подумать, что автор, живший на пять веков позднее, допустил большие неточности. Однако сведения из «Жития» не расходятся с другими документами и натурными исследованиями.
      В письменных источниках XIII столетия Вологда упоминается как город. А археологические раскопки, произведенные в 50-х годах нашего века, показали, что уже в XII веке Вологда была городом далеко не маленьким.
      Когда же и как возник этот древний русский город?
      Ответить на такой вопрос можно достаточно точно, об этом уже писали некоторые авторы.
      До XI века огромный северо-восточный край заселяли финские племена. Почти сплошь покрытые дремучими лесами, земли изобиловали разнообразными видами пушного зверя. Очень ценная и на Руси и на Западе, пушнина не могла не привлечь внимания энергичных и предприимчивых граждан «Господина Великого Новгорода», широко известного как крупный торговый центр далеко за русскими границами. Уже с первой половины, а может быть и с начала XI века новгородские ушкуйники ведут борьбу с финнами за владение богатыми северными лесами и, видимо, к XII веку почти полностью завладевают ими.
      Для удобства продвижения дальше, в глубь лесов, и для упрочения своего владычества новгородцы во многих местах среди леса, обычно на водоемах, ставят свои городки или поселки: обязательно – церковь на площади, вокруг – жилые домики. Поселения, как правило, обносились деревянной крепостцей – острогом. Так, почти без сомнения, выглядела в конце XI – начале XII века и Вологда.
      В XIII веке новгородцы несколько раз называли в своих летописях Вологду как принадлежащую им. Однако не все русские города признавали за Новгородом бесспорное право на владение освоенной ими областью. Некоторые большие и сильные в то время города сами претендовали на богатый северный край. Например, младший сын известного ростовского героя Василько после гибели отца в 1237 году получил в удел «Белоозеро, Вологду и Устюг Великий». Но сильное еще в XII веке Ростовское княжество уже ко второй половине XIII столетия утратило былое влияние и не могло оспаривать право мощного Новгорода. Но у «Великого Господина» появились другие конкуренты. Его северные земли в последней трети XIII века привлекли внимание тверских князей, а позднее – и московских. Долго продолжалась борьба за владение Вологдой и недешево она ей обошлась: не раз ее разоряли, выжигали.
      Над тверскими князьями новгородцам удалось в конце концов взять верх, но в борьбе с Москвой победила непрестанно крепнувшая и возвышавшаяся русская столица. Окончательно Вологда была причислена к Московскому великому княжеству в конце XV века, при Иване III, то есть в трагический для Новгорода период, когда он перестал быть вольным «Великим Господином», и был насильственно присоединен к Москве.
      К тому времени Вологда была уже большим, достаточно хорошо укрепленным городом [1], игравшим видную роль и в стратегическом и особенно в торговом отношениях, так как тут образовался начальный, вернее – сборный пункт больших и важных водных путей: Сухона, Двина и дальше – Белое море или – Кама и Волга. В Вологде хранились различные ценности, немалая часть «государевой казны». Сюда же, в северный край, Иван III ссылал наиболее для себя опасных и вместе с тем «именитых» пленников: казанского хана Алегама с женами, своего брата «князя углицкого со чады», знаменитого литовского князя Острожского. Эта мрачная традиция ссылать неугодных правительству, особо видных политических деятелей сохранялась в Вологде долго – и в XVIII и в XIX столетиях, вплоть до Октябрьской революции.
      В Вологде неоднократно бывали московские великие князья, что также указывает на значение города. Сюда приезжали посланцы Ивана III, великий князь Василий IV и царь Иван IV, посещения которого особенно ярко запечатлелись в истории Вологды и заметно отразились на ее облике. О пребывании грозного царя в древнейшем из северны., городов, об его особом к нему внимании сохранилось много интересных сведений – и легендарных и достоверных, о них упоминали почти все авторы, писавшие об истории Вологды, начиная с летописцев XVII века. Мы остановимся только на важнейших из этих сообщений. Грозный приезжал в Вологду несколько раз, живал в ней подолгу. Она была включена в опричнину – «особый государев удел», как и ряд других русских городов.
      Но, на наш взгляд, вполне правдоподобно предание, рассказывающее о намерении Ивана IV устроить свою вторую, северную резиденцию именно в Вологде, подальше от ненавистных ему бояр. Тут, видимо, сыграло роль значение Вологды как крупного торгово-политического центра, особенно возросшее благодаря заключенному в 1555 году договору с Англией, для торговли с которой использовалось Белое море. Несколько позднее, но тоже в XVI веке, вологжане стали торговать с немцами и голландцами.
      Иван Грозный решил превратить Вологду в сильную крепость. Постройка каменной крепости начата была в 1565 году. Крепостные стены должны были оградить детинец (кремль) – новый городской центр, выбранный царем и не совпавший с прежним центром города, – Ленивой площадкой, а находящийся несколько ниже по течению реки, на ее высоком, правом берегу. Собственно «городом» в XVI да и в XVII веках именовалась именно эта территория, непосредственно к которой примыкали Верхний и Нижний посады, расположенные также на правом берегу реки Вологды. А левый берег ее заняло Заречье – обширный район, образовавшийся несколько позднее и быстро разросшийся в конце XVII и в XVIII веке.
      В древнейшей части города до сих пор существует бывшая Ленивая площадка, на которой в 1947 году разбили сквер и установили памятник в честь важнейших событий в истории Вологды: ее восемьсотлетия, борьбы с иноземными интервентами и провозглашения Советской власти. На Ленивой площадке долго стояла деревянная церковь Воскресения – первая упомянутая в документах вологодская постройка, она сгорела в середине XVIII века. Но уже почти за два столетия до этого она утратила значение главного вологодского храма. Для такого «высокого» назначения царь нашел старую церковь, без сомнения, слишком простой, не торжественной. Она осталась за пределами крепости.
      В «городе» одновременно со строительством его крепостных стен по царскому указу в 1568 – 1571 годах был возведен величавый собор Успения, несколько позднее получивший название Софийского. Может быть, тогда же, может быть, несколько позднее, но, во всяком случае, в XVI веке по соседству с главным городским храмом стала располагаться резиденция вологодских епископов, находившаяся раньше на Ленивой площадке, около старого деревянного Воскресенского собора.
      По воле Ивана IV в Вологде развернулись грандиозные строительные работы. Строились, как мы уже сказали, крепостные стены, главный храм города, царский деревянный дворец с церковью Иоакима и Анны [2] – разумеется, в пределах крепости. С одной стороны крепости протекала река Вологда, с трех других ее сторон прорыли каналы и заполнили их водой; самым большим и глубоким каналом была протекающая здесь речка Золотуха.
      В Вологде наряду с издавна процветавшим в ней плотницким ремеслом широкое развитие получило кузнечное дело, осваивалось кораблестроение. Крупным церковным и просветительным центром Севера стала Вологодская епархия. В XVI – XVII веках в епархии составлялась широко известная Вологодско-Пермская летопись.
      В 1571 году в Вологде (похоже, что и во многих русских областях) разразился «великий мор». В том же году крымский хан напал на Москву. Обеспокоенный этими событиями, Иван IV спешно отбыл в столицу. И ... «тогда Вологды строение переста». Собор был почти готов вчерне, но в нем не было еще никакой отделки, никакого убранства и он семнадцать лет простоял пустым, заброшенным. Возведена была лишь небольшая часть задуманной царем мощной крепости, и то, видимо, не до конца.
      Но значение Вологды как крупного, оживленного, удобно расположенного города возросло именно в царствование Ивана Грозного. Известно, что уже после отъезда царя по его приказу в Вологде строились большие речные ладьи. Продолжали развиваться и другие ремесла. В истории Вологды наиболее яркие и запоминающиеся страницы связаны с выдающейся, но мрачной и страшной личностью грозного царя.
      В XVII веке на северный русский город обрушилась лавина несчастий. Во время нашествия поляков вологжане проявили мужество и инициативу, объединив города своего края на борьбу с интервентами. Враги потерпели поражение. Однако позднее, в 1612 году, из-за недосмотра и нерадивости воевод, видимо, успокоенных победами русских воинов, Вологда сильно пострадала от неожиданного нападения врага, была разграблена и выжжена.
      Сравнительно быстро отстроившийся город в 1632 году снова сгорел, «оприч дальних посадов». В 1654 году среди населения свирепствовала моровая язва, унесшая много жизней. В 1670 – 1671 годах вологжане страдали и гибли от вызванного небывалым неурожаем голода. Во время этого голода были возведены каменные стены Архиерейского дома.
      Зато дальнейшая жизнь Вологды, вплоть до революции, протекала спокойно и тихо, даже, можно сказать, дремотно-тихо и монотонно. Тишина эта нарушалась, правда, несколько раз пожарами, частыми тогда не только в Вологде.
      С возникновением Петербурга и новых водных путей недавно еще оживленный город потерял свое важное торгово-политическое значение и превратился в сравнительно небольшой провинциальный город, живущий в основном своими сугубо местными интересами. Такое определение больше всего подходит к Вологде периода с 1708 по 1780 год, когда она была причислена к Архангельскому краю, то есть перестала быть даже самостоятельным центром.
      Нельзя обойти молчанием неоднократные посещения Вологды Петром I, которые были для вологжан, несомненно, большим событием. Петр приезжал в Вологду пять раз, разумеется, с деловыми, практическими целями (что характерно для самого энергичного и деятельного из русских царей). Четыре раза он побывал в Вологде, когда она еще играла заметную роль и в торговой и в политической жизни страны. Последний раз Петр был тут в 1724 году, незадолго до смерти. Останавливался он всегда в небольшом домике голландского купца Гутмана. Домик этот превращен теперь в филиал Краеведческого музея.
      Вернемся ненадолго назад. Несмотря на упомянутые нами бедствия, и XVII и предыдущий XVI век составили период политического и главным образом торгового расцвета Вологды. Об этом периоде сохранилось немало различных документов: летописей, записок иностранцев, описей, записей в приходо-расходных книгах, всяческих переписок и т. д. Многие из этих документов рассказывают о большом городе-крепости с многочисленным населением, густо застроенном деревянными зданиями разнообразного назначения; очень много было церквей с колокольнями.
      Как мы уже говорили, собственно «городом» именовали в ту пору лишь центр города, четырехугольный детинец, огражденный недостроенными каменными стенами с одиннадцатью башнями и возведенными в 1632 году рублеными стенами с двенадцатью башнями; стены эти заменили деревянный острог, существовавший в XVI веке. Все эти старинные укрепления не дошли до нас, их остатки были разобраны в начале XIX века. В этом огражденном центре, недалеко от собора, Архиерейского дома и царского деревянного дворца находились важнейшие правительственные постройки. Тут же, около речки Золотухи, расположили Гостиный двор – гостиные избы и несколько лавок. Этот торговый центр разросся за пределы крепости: за каменной крепостной стеной, вплотную к ней примыкая, сосредоточилось множество лавок и торговых рядов. И не только торговых лавок – вокруг крепости быстро вырастал большой город.
      Вологда была в тот период крупным и оживленным торговым центром, привлекавшим и своих и зарубежных «гостей». Иностранцы строили тут дома и конторы, поначалу главным образом в специально отведенном им на левом берегу реки Вологды районе города – Фрязинове, занимавшем часть Заречья; позднее их постройки появлялись и в других местах Вологды. И купцы иногородние и вологодские, и остальные вологжане (большей частью – квалифицированные ремесленники), и многие монастыри и епархии, даже отдаленные, строили дома и дворы на посадах.
      Посады, в первую очередь Нижний, затем Верхний и Зареченский, росли, застраивались, увеличивалось их население. А задуманная Грозным крепость становилась ненужной, ветшала, разрушалась. Огражденный ею «город» терял свое былое значение административного центра, становился даже менее населенным и оживленным, чем окружавшие его посады.
      В 1780 году было учреждено Вологодское наместничество, главным городом которого стала Вологда, пополнившаяся к тому времени многими каменными зданиями, сильно разросшаяся; но рост этот происходил без всякой системы. Напомним, что как раз в это время многие провинциальные города, застройка которых была также бессистемна и хаотична, получили новые обязательные строительные «регулярные планы». В 1781 году Екатериной II был утвержден со сравнительно небольшими коррективами представленный вологодским губернатором Мальгуновым проект застройки города Вологды, очень близкий к упомянутым «регулярным планам».
      С конца XVIII века в городе началось довольно интенсивное строительство, получившее наибольший размах в первой четверти XIX столетия. В это время было возведено много прекрасных построек в стиле русского провинциального классицизма. Позднее, в XIX веке, в план Вологды 1781 года были внесены некоторые изменения.
      Самыми оживленными общественными, административными и торговыми центрами давно уже стали районы у Каменного моста и Сенной площади, а теперь и некоторые другие места города, который сильно вырос, пополнился новыми, современными зданиями. И все же часть давно исчезнувшего детинца, та его часть, где расположены бывший Архиерейский дом с колокольней и оба собора, смело можно назвать одним из лучших, наиболее живописных ансамблей города, предметом законной гордости вологжан, неизменно привлекающим внимание и интерес посетителей Вологды.


СОФИЙСКИЙ СОБОР И ВОЛОГОДСКИЙ КРЕМЛЬ
      Вологодский кремль (название это неточно, оно появилось в XIX в.) – это только часть бывшего грозненского кремля-детинца, но лучшая его часть.
      Действительно, Вологодский кремль очень красив и живописен. Он не принадлежит к широко известным, стилистически выдержанным русским ансамблям, хотя некоторые их постройки и отделены друг от друга многими веками. Вологодский кремлевский комплекс тоже создавался в течение нескольких столетий, но его разновременные постройки сильно отличаются друг от друга по своему виду, у них нет единого стиля. И все же, несмотря на смешение стилей, а может быть, в какой-то степени благодаря этому смешению, кремль Вологды с его разнообразными строениями и старыми разросшимися деревьями представляется нам очень привлекательным и интересным.
      Под названием «Вологодский кремль» подразумевают обычно бывший Архиерейский дом, должно быть, главным образом благодаря его высоким крепостным стенам, и неразрывно связанные с этими стенами меньший (Воскресенский) собор и колокольню. А стоящий на высоком берегу реки Вологды, вне архиерейских стен, но рядом с ними, Софийский собор – древнейшее здание города – оказывается вне кремля? Мы сказали об условности такого названия, и нам кажется неправомерным, просто невозможным исключать из этого названия царящий над всем ансамблем грозненский собор. Именно Софийский собор прежде и больше всего привлекает внимание посетителей кремля – привлекает своей суровой, величавой красотой и монументальностью (илл.1). В давно исчезнувшем настоящем кремле Ивана Грозного он появился намного раньше каменного двора архиереев, а теперь бесспорно главенствует над всем центральным городским ансамблем – Вологодским кремлем.
      Почти все авторы, писавшие о Вологде, отмечали влияние московского Успенского собора на архитектуру вологодской Софии. Да, центральный храм Русского государства еще долгое время после своего возведения производил огромное впечатление на русских зодчих, и это сказалось на облике многих городских и монастырских соборов. Думается, есть правда в словах старинной популярной песни, рассказывающей, что Иван IV, задумав поставить в вологодском детинце главный городской храм, «образец взял с Московского собору со Успенского». Но образец этот нигде, и в Вологде также, не был воспроизведен точно, везде появлялись свои, местные отклонения от него.
      У московского и вологодского соборов есть общие архитектурные черты, в особенности это относится к их шестистолпным планам. Однако между этими двумя храмами есть и существенные различия. Строгий, скромный облик вологодской Софии с ее предельно скупым декором ближе к памятникам Новгорода, чем Москвы: отсутствуют аркатуры, бусины портиков и другие архитектурные элементы, столь характерные для фасадов московского Успенского собора. Различны в обоих храмах и формы несущих столбов [3].
      Даже среди богатырски мощных соборов XVI века вологодский храм выделяется монументальностью своих форм, почти лишенных декора (илл. 2). План его имеет вид прямоугольника с сильно выступающими полукружиями алтарных апсид. Цоколь очень простой формы образован валиком и двумя уступами в его нижней части. Между апсидами алтаря и с обеих его сторон поставлены полуколонки с простейшими завершениями. Расположенные в два яруса окна четверика сделаны с воронками, без всяких профилировок; нижние окна – высокие, верхние – небольшие. Все окна – четверика и алтаря – узкие, почти одинаковой ширины. С севера и юга в собор ведут ничем не прикрытые перспективные порталы. У западного, главного входа перед порталом стоит большое сводчатое двухарочное крыльцо с белокаменной гирькой. Вытянутые пилястры с заменяющими капители импостами поддерживают большие закомарные обрамления. Покрытие шестистолпного Софийского собора может служить классическим примером русской крестовокупольной системы. Над закомарами возвышаются мощные барабаны с огромными маковицами. Аркатуры отсутствуют не только на соборных стенах, нет их и на барабанах глав. Маковицы завершаются тонко выполненными крестами оригинальной, так называемой «процветшей» формы.
      Внутреннее помещение вологодского собора силою своего художественного воздействия на зрителя также превосходит интерьеры многих соборов XVI века. Такому впечатлению в первую очередь способствует прекрасная живопись, украшающая внутренние стены, своды, столбы. Она выполнена ярославцем Дмитрием Плехановым «с товарищи». Первоначально восточная пара столбов соединялась со стенами каменной алтарной перегородкой. В настоящее время алтарь отделяется от основного храма сооруженным в XVIII веке иконостасом, расчлененным на пять ярусов, с граненым выступом посередине. Этот грандиозный иконостас внес в интерьер собора чуждую ему ноту классицизма XVIII – XIX веков, К средней паре столбов с восточной стороны прислонены деревянные клиросы. С западной стороны каждого из четырех столбов поставлены киоты одинакового с иконостасом стиля. Вдоль северной и южной стен небольшое возвышение (в одну ступень), настланное тесом, указывает места захоронения вологодских владык. Полы в остальной части собора также деревянные (чугунный пол XVIII в. разобран).
      Итак, массивные стены почти без декора, щелевидные окна, два открытых перспективных портала и монументальное арочное крыльцо у главного входа; над стенами – большие полуциркульные закомары, над ними возвышаются пять могучих барабанов, увенчанных мощными, блестящими главами, а над главами сияют прекрасные по рисунку кресты. Во внутреннем пространстве храма царит сказочный мир фресок с увлекательной повествовательностью и чудесными красками.
      Такой была вологодская София и триста лет назад. Почему триста, ведь ей уже четыреста лет? Строили ее в 1568 – 1570 годах. И строили так тщательно, так бережно, что вся сложенная из кирпича часть – стены, своды, барабаны – действительно оказалась, как говорится в летописи, «крепка на расселины». Части эти, хотя и неоднократно ремонтировались, но ни разу за четыреста лет не возникала необходимость их переделки (перекладки). Напомним, однако, что в 1571 году храм еще не был полностью доделан и свой окончательный вид он принял только в XVII столетии.
      После отъезда Ивана IV собор семнадцать лет простоял незавершенным, пустым. Только при сыне Грозного Федоре вспомнили о забытом храме и частично, очень небогато украсили его – вернее, только один его придел. В 1613 году иностранные завоеватели разорили собор, сожгли его деревянный «верх» – кровлю и маковицы; кровля была, конечно, посводной, а главы, вероятно, меньшего, чем сейчас размера, ближе к шлемовидной форме.
      После литовского разорения собор очень быстро восстановили, слишком быстро и поэтому неполностью. Доделывали и украшали его почти в течение всего XVII столетия. В 20-х годах сделали луженые главы, а в середине века»белым железом» покрыли весь «верх»,то есть позакомарную крышу и заново главы, которые тогда уже были сделаны очень большими и пучинистыми. В 30-х годах к западному порталу пристроили деревянное крыльцо. Несколько раньше, в 20-х годах, появилась первая соборная колокольня, деревянная, восьмиугольная, с шатром, крытым «чешуей». В 1650 году ее заменили каменной, тоже восьмиугольной, с шатровым же, но каменным верхом, увенчанным небольшой главкой. Колокольня эта просуществовала до XIX века.
      В это же время непрестанно украшали и интерьер; невысокую каменную алтарную преграду прикрыл высокий иконостас.
      В 1686 – 1688 годах было предпринято первое капитальное обновление собора. Прежде всех остальных работ приступили к росписи храма. Ярославские Художники под руководством талантливого живописца Дмитрия Плеханова расписали внутренние соборные стены. Наконец-то главный храм Вологды получил это прекрасное и почти непременное украшение древнерусских соборов.
      Тогда же на маковицы собора вместо старых поставили новые золоченые (местами) кресты, искусно выполненные московскими мастерами по образцу крестов московской церкви Николы Явленного. Деревянное крыльцо у западного портала было заменено каменным, двухарочным, покрытым сводом, опирающимся на столбы. Изнутри крыльцо было «украшено стенным письмом». «Письмо» это было выполнено или художниками Плеханова, или же, что вполне вероятно, вологодскими живописцами Ермолой и Яковом Сергеевыми [4]. Известно, что над южным и северным порталами «по обе стороны» в 1686 году ими были написаны «святые изображения», которые тогда же прикрыли «киотами белыми железными». А другие вологодские художники писали иконы для вновь сделанного пятиярусного иконостаса. Перед росписью, «чтоб в храме было светло», сильно расширили пять окон четверика и пробили небольшие окошечки в нижней части алтаря. Все оконные откосы были расписаны плехановскими мастерами.
      В 1698 году в большой пожар кровля и главы сгорели, огонь попортил кресты. Очень быстро все было восстановлено; закомары покрыли деревянной кровлей, главы сделали лужеными, исправили чудесный рисунок крестов. Сделанные после пожара главы были огромны, больше прежних, но почти без сомнения повторили их очертание: маковицы в XVII веке тоже были очень большими и пучинистыми. Особенно велика была центральная глава: к концу 1720-х годов она «за великим отягщением осела на другие ... причинила им немалое повреждение». Пришлось разобрать все маковицы и построить новые, несколько меньшие по размеру, чем прежние, но схожие с ними по форме, давно полюбившейся вологжанам. Эти мощные главы «сроднились» с монументальным грозненским храмом, не внесли диссонанса в его величавый облик, как и появившееся в конце XVII века красивое каменное, монументальное крыльцо.
      Но этого нельзя сказать о железной четырехскатной крыше, построенной в 40-х годах XVIII века вместо старого деревянного позакомарного покрытия. Крыша эта, прикрыв закомары и часть барабанов, «принизила» высокое здание, придала ему приземистость.
      Немного позднее вместо обветшавшего иконостаса сделали новый, пятиярусный, существующий и теперь. В 1760 году в алтаре пробили большое квадратное окно. Вместо старого «косящатого» (деревянного) пола был настлан пол из чугунных плит.
      В середине XIX века ко всем трем соборным входам пристроили закрытые каменные притворы, при этом западный притвор «похоронил» в своих стенах интересное крыльцо XVII века. Сделаны были большие квадратные проемы «в соответствии среднему» и расширены некоторые другие окна. Такие мероприятия заметно исказили вид собора.
      В 1860-х годах вокруг собора построили каменную ограду с железной решеткой. В эти же годы вологодский епископ пожелал видеть колокольню главного городского храма самой высокой в епархии, и древняя, просуществовавшая больше двухсот лет колокольня подверглась коренному изменению: архитектор Шилдкнехт перестроил ее в ложноготическом стиле, от первоначального здания осталась лишь его нижняя часть. Но нельзя отрицать, что звонница эта и в теперешнем виде привлекает внимание посетителей кремля своей стройной «высотностью» и золоченой маковицей (илл. 3). Сохранились колокола XVII века с характерными для того времени названиями: Часовой, Водовоз, Большая лебедь и т. д. А аналогию древней звонницы и почти ее современницу можно видеть и теперь – это колокольня Владимирской церкви.
      Недавно, в 1950 – 1960-х годах закончена последняя, реставрация собора [5].
      Ветхая четырехскатная кровля заменена железным покрытием по закомарам. Мощные закомары теперь раскрыты и реставрированы. Высокие перспективные порталы, южный и северный, освобождены от закрывающих


      Соборы и Архиерейский дом. Генеральный план:
      1 – Софийский собор; 2 – Воскресенский собор; 3 – колокольня; 4 – Казенный приказ; 5 – Безымянный корпус; 6 – надвратная церковь Воздвижения; 7 – переход на галерею Крестовой палаты; 8 – Консисторский корпус; 9 – Крестовая палата с церковью Рождества Христова; 10 – Иринеевский корпус; 11 – Гаврииловский корпус; 12 – Иосифовский корпус; 13 – служебные корпуса; 14 – стены и башни Архиерейского дома


      их пристроек. У западного входа оставлено интересное большое крыльцо XVII века, которое было почти целиком раскрыто при разборке притвора XIX века. Всем окнам собора возвращены первоначальные щелевидные формы. Маковицы покрыты оцинкованным железом по реставрированным деревянным кружалам, сделанным двести сорок лет назад. Мы уже говорили, что форма их восходит к еще более древней, существовавшей в XVII веке [6]. Огромные пучинистые главы, венчающие сейчас старинный собор, видны далеко за пределами Вологды и играют первостепенную роль в очертании не только кремля, но и всего города.
      Монументальное, несколько приземистое здание стало стройным, стилистически выдержанным и обрело, наконец, былой вид – вид древнего грозненского храма, строгого и величественного в своей простоте (илл. 2).
      Тут мы вынуждены сделать отступление, вернее – дать некоторое пояснение. Дело в том, что, рассказывая о Софийском соборе, ни один из авторов не усомнился в правильной ориентации его главного входа и алтарных апсид. Алтарь любого храма должен был быть обращен на восток, это было обязательным и непреложным правилом для строителей всех веков, хорошо известным всем исследователям старины. Такое правило должно было относиться и к вологодскому собору. Положение собора оказалось исходной точкой для определения ориентации всех остальных кремлевских построек. Но эта ориентация неверна. Алтарь собора, оказывается, смотрит на северо-восток, причем больше на север, чем на восток. Поэтому-то и обращенную к собору кремлевскую стену следовало бы именовать не восточной, как ее называют почти все, а скорее, северной и соответственно этому ориентировать и все другие постройки кремля [7]. Авторы двух последних книг о Вологде (М. В. Фехнер, Г. Бочаров и В. Выголов) стараются обойти такие «неудобные» определения, но не всегда им это удается, что вполне понятно. Чтоб не противоречить большинству авторов и безымянным письменным источникам, я принимаю утвердившиеся за несколько столетий названия и ориентацию строений Вологодского кремля, хотя и знаю, что они неверны.
      Однако почему произошла такая необычная путаница, кто ее внес? Можно ответить, почти не сомневаясь: не терпевший никаких возражений грозный царь. Он хотел, чтобы алтарь был обращен к реке; это было действительно прекрасно в архитектурном отношении, хотя и резко противоречило церковной традиции. И строители не посмели ослушаться царского приказа, хотя заведомо знали, что нарушают древний «святой» канон.
      Почти рядом с собором, немного западнее, расположен обнесенный высокими «крепостными» каменными стенами бывший Архиерейский дом. Против собора, как бы встроенная в восточную стену двора, возвышается соборная колокольня. В юго-восточном углу ограды стоит второй, меньший по размеру собор – Воскресенский.
      Вся огражденная высокими стенами территория разделена сейчас довольно бессистемно расположенными на ней разновременными зданиями как бы на три двора. Из них главный, центральный занимает большую часть территории; в северо-восточном ее углу находится маленький Консисторский дворик, в северо-западном – Г-образный хозяйственный двор.
      Основные здания главного двора образуют очертания буквы П, то есть четырехугольника, незавершенного с южной стороны. Восточная линия начинается почти рядом с нынешними въездными воротами и состоит из трех зданий: Экономского и Безымянного корпусов и бывшей Воздвиженской надвратной церкви. Церковь эта соединяется крытыми переходами на арках [8] с северной линией, состоящей (не считая этих переходов) из одного большого здания – Симоновского корпуса. К его западному торцу примыкают две небольшие постройки – корпуса Гаврииловский (южнее) и Иринеевский (севернее). Западную линию буквы П вместе с маленьким Гаврии-ловским корпусом составляет большой и пышный Иосифовский корпус, в котором в течение полутораста лет, вплоть до революции, жили вологодские архиереи.
      С северо-востока к Симоновскому корпусу примыкает корпус Консисторский, образующий западную сторону двора, получившего также название Консисторского. С северной и восточной сторон этот небольшой дворик ограничен высокими кремлевскими стенами с более поздними к ним пристройками.
      В настоящее время большая часть бывшей архиерейской резиденции, почти все помещения ее главного, центрального двора используются Областным краеведческим музеем.
      Первоначально дом вологодских архиереев находился на Ленивой площадке, около первого кафедрального собора (Воскресенского, деревянного). В XVI веке Архиерейское «дворище» было перенесено в непосредственное соседство с новым главным городским храмом.
      До середины XVII века все постройки владычной резиденции были сплошь деревянными. Двор был обнесен деревянным забором с несколькими воротами, самыми парадными из которых были восточные Святые – большие, «створистые», с прорезной решеткой, с точеными столбами и вереями, украшенные иконами и увенчанные тремя лемеховыми шатрами. Но уже тогда, в первой половине XVII века в резиденции вологодских архиереев находились все необходимые для административного епархиального центра помещения. Были, конечно, кельи архиерейские, келья «крестовая», «казенные» кельи, где хранились казна и ценности, «судная» изба со всеми атрибутами «правосудия»: кроме соборного уложения были в ней большие и малые цепи с ошейниками для преступников. Были еще во дворе домовая, «клетская», церковь, изба «воротняя» (для привратников) и, разумеется, всевозможные хозяйственные помещения: погреба, поварни, ледники и т. д. Несколько позднее, в середине столетия, над упомянутыми Святыми воротами вместо обитых «чешуей» шатров поставили вторую домовую церковь – Трехсвятскую. Поэтому и ворота даже после разборки церкви долгое время именовались то Трехсвятскими, то Святыми. А посередине двора был выкопан небольшой пруд, в котором «водились караси».
      Только в конце 1650-х годов на дворе вологодских владык появилась первая каменная постройка. Она очень проста, но ее трудно не заметить. Помещались в ней казенные и казначейские кельи. Здание – невысокое, двухэтажное, с асимметрично поставленным мезонином. Первоначально оно выглядело несколько иначе, чем сейчас. Его главный фасад очень украшало приводившее во второй этаж большое крыльцо «на два схода», с покрытием «бочкой», обитой лемехом. Крыльцо разобрали, вероятно, в конце XVIII – начале XIX века. Тогда же изменили форму окон: одни растесали, другие заделали. Но и сейчас от всего здания с его исключительно толстыми стенами веет подлинной стариной. Отметим, что в его архитектуре многое заимствовано от деревянной избы (клети), в особенности это относится к внутренней планировке бывшего Казенного приказа, или Экономского корпуса, как его называют теперь [9] (илл. 7).
      Очень интересно второе по времени каменное здание двора – большой трехэтажный Симоновский корпус, названный по имени архиепископа Симона, при котором он был построен в 1669 – 1671 годах (илл. 6). Над восточной частью корпуса поставлен высокий четверик одноглавой домовой церкви с четырехугольным алтарем. Сама церковь, очень небольшая, занимала часть второго этажа – самого высокого и светлого, в котором находились также архиерейские кельи и наиболее нарядное и торжественное помещение во всем дворе – Крестовая палата; в ней вологодские епископы принимали наиболее знатных гостей, был здесь трижды и Петр I. В трех этажах этого огромного по тому времени здания размещались и другие помещения самого различного назначения: всевозможные хозяйственные, кельи для служителей всех рангов, ризница над церковью и т. д.
      Фасады украшены междуэтажными поясками, пилястрами и парными полуколонками, рядом ширинок с плоскими крестами, очень нарядными и пышными наличниками окон второго этажа. Окна двух других этажей – первого и третьего – меньше и проще.
      Заметным украшением главного фасада было нарядное двухрундучное крыльцо. В сущности, эта была большая трехэтажная закрытая пристройка, заключавшая в себе лестницу и верхнюю крылечную площадку. С нижнего, открытого с трех сторон и увенчанного шатром крыльца по лестнице можно было подняться на второй этаж. В XVII и в XVIII веках до 1760-х годов верхняя площадка этого крыльца-пристройки соединялась переходами с западным крыльцом Софийского собора. Архитектурно крылечная пристройка была связана с главным фасадом междуэтажными поясками и карнизом.
      Над третьим этажом здания поднималась очень высокая тесовая крыша, значительно более крутая, чем теперь. Расчлененные пилястрами стены возвышающегося над всем зданием четверика церкви завершались кокошниками и были покрыты кровлей, несколько более крутой, чем в настоящее время. Единственный барабан церкви венчала покрытая белым железом «луковичная» маковица [10].
      В XVII да и в первой половине XVIII века здание это выглядело очень торжественно. Первоначально все его фасады, вызывавшие без сомнения всеобщее восхищение современников, были открыты со всех сторон, так как не существовало еще примкнувших к ним позднее построек. Это было самое роскошное здание не только в епископской резиденции, но и во всей Вологде.
      Позднее Симоновский корпус много раз подвергался всевозможным пределкам и постепенно терял свой торжественный вид. Недавно, в 1960-х годах, зданию была в значительной мере возвращена его былая нарядность.


     Софийский Собор. Реконструкция В. Баниге

      Не восстановлено высокое красивое крыльцо главного фасада [11] и без изменения осталась поздняя форма церковной главы. Но и в таком виде этот корпус – недавно еще малозаметный – своим пышным декором привлекает внимание и может служить прекрасным образцом богатых гражданских зданий второй половины XVII века (илл. 6).
      Сразу после появления епископского «дворца» Архиерейский дом в очень короткий срок – за два года – был обнесен высокими каменными стенами с многими неразрывно связанными с ними хозяйственными постройками, с несколькими воротами и четырьмя башнями. Башни стояли на углах образованного стенами неправильного четырехугольника. Эта высокая ограда с ее бойницами, с переходами по внутренней стороне, построенная по правилам фортификационного искусства XVII века, выглядит настоящей крепостью. Не удивительно, что некоторые авторы, рассказывая о Вологде, сравнивали эту ограду с крепостями средневековья. М. П. Погодин – известный историк XIX века – написал даже о ней: «...точь-в-точь Перонна Вальтера Скотта ...»
      Хотя сравнение такое не очень-то точно, но высокие крепостные стены и башни древнерусских городских кремлей, архиерейских домов и монастырей, выполнявших обычно роль крепостей, действительно вносят романтику в окружающий их пейзаж. В воображении возникают воспоминания о Древней Руси, картины осад, ратных подвигов. Такие мысли появляются невольно сами собой при одном виде этих мощных стен, хотя многим из них никогда не приходилось служить защитой от врага.
      Такое же впечатление, впечатление сильной, неприступной твердыни производят стены Вологодского кремля, особенно его южная стена с тремя мощными контрфорсами [12] (илл. 8). Но не только южная, живописно выглядят также остальные три кремлевские стены, содержащие все необходимые элементы подлинных крепостных сооружений, несмотря на то, что стены эти принадлежат как раз к тем, которые никогда не подвергались вражескому нападению.
      Первоначально стены были покрыты на один скат деревянной крышей на столбиках. Под крышей с внутренней стороны устроен проход с перилами, позволявший пройти по всему периметру ограды. Высоко над землей сделаны узкие бойницы. Такие же бойницы были когда-то и на всех башнях, они сохранились только на двух западных, одна из которых давно, больше ста лет, стоит полуразрушенной и пустой [13]. А восточные башни не сохранились. На месте юго-восточной в XVIII веке построен Воскресенский собор, а северо-восточная давно превращена в обыкновенный трехэтажный дом, в настоящее время – жилой. Добавим, что уже в конце XVII века все четыре башни были покрыты, как и стены, на один скат. Но, несмотря на это, думается, что первоначально они выглядели по-иному и их вид больше соответствовал общепринятому представлению о древнерусских башнях.
      Теперь в бывший Архиерейский дом ведут два входа: с восточной стороны – главный вход, около Воскресенского собора [14] и второй, почти у северного угла, приводящий в Консисторский дворик. А в старину в архиерейской ограде было несколько ворот, почти все они теперь заложены. Самыми торжественными были Святые, или Трехсвятские, ворота в восточной стене. Мы уже говорили о них: Трехсвятскими, так же как и деревянные, назывались каменные ворота, находившиеся на том же месте. Над ними, как и над старыми, деревянными [15], поставили три шатра; шатры увенчали лужеными главками и крестами.
      Многие каменные постройки внутри двора, неразрывно связанные со стенами, воспринимаются как одно целое с ними. Особенно много таких пристроек вдоль всей южной стены. В архитектурном отношении они малопримечательны и все же представляют интерес как редкие из сохранившихся образцов хозяйственных построек XVII века. В них в течение трехсот лет размещались самые разнообразные службы и учреждения: сеновалы, кузницы, каретники, архиерейские конюшни и, наконец, склады торговых предприятий. В двухэтажном доме, примыкающем сейчас с запада к Воскресенскому собору, в XVIII веке находились семинария и бурса; некоторые комнаты этого дома были даже жилыми. В конце XVIII и в XIX веке к стенам изнутри двора примкнули и некоторые другие, более поздние постройки.
      Стена со всеми принадлежащими к ней пристройками возведена в 1670 – 1671 годах, во время страшного голода, когда хлеб стоил много дороже денег и голодающие люди работали «из одного хлеба безденежно», поэтому-то архиепископ Симон и мог развернуть такое огромное строительство (напомним, что в это же время заканчивали строить его личные покои – Симоновский корпус). Но среди работавших на этом строительстве вологжан не оказалось высококвалифицированных мастеров-горододельцев. Хотя стены бывшего Архиерейского дома, как мы уже сказали, действительно производят впечатление крепости, но все же крепостные элементы этой ограды выполнены далеко не так профессионально, как это сделали бы настоящие мастера городового дела.
      В конце XVII века над выходящими к собору воротами взамен трех маленьких шатров поставили небольшую одноглавую церковь Воздвижения [16]. Церковь очень проста по архитектуре, с четырехугольным алтарем, украшена пилястрами и кокошниками под четырехскатной кровлей (илл. 9).
      Примерно тогда же, в конце XVII – начале XVIII века, при архиепископе Гаврииле (при нем производилось первое обновление собора) на владычном дворе появилось еще одно трехэтажное здание, прозванное впоследствии Гаврииловским корпусом (илл. 4) .Корпус этот значительно меньше Симоновского,к которому он примкнул с южной стороны. В первой половине XVIII века в нем находились кельи архиепископа, а вместо второго этажа его северной части, у западного торца Симоновского корпуса было устроено большое гульбище, из которого был ход в Крестовую палату. В первой половине XVIII столетия, до появления более поздних построек, оба эти трехэтажные корпуса выглядели как одно Г-образное великолепное здание. Такое впечатление усиливалось большим сходством их фасадных деталей – наличников, поясков, карнизов. У обоих зданий одинаковый архитектурный стиль – нарядный стиль второй половины XVII века.
      В Архиерейском доме возникали новые постройки, переделывались и надстраивались прежние.
      Вскоре после появления Гаврииловского корпуса, в противоположной, восточной части двора к северному торцу корпуса Экономского пристроили очень простое двухэтажное здание, как бы соподчиненное Экономскому в функциональном отношении: в нем находились кельи казенная и казначейская. Этот невысокий дом, заполнивший пространство между Экономским корпусом и Воздвиженской церковью, благодаря своей лаконичной архитектуре – полному отсутствию какого бы то ни было декора и небольшим окнам – производит впечатление значительно более древнего, почти ровесника корпуса Экономского. Некоторые окна были позднее переделаны. Это – Безымянный корпус.
      В 1740-х годах перпендикулярно к Симоновскому корпусу, к восточному концу его северного фасада примкнули одноэтажные каменные кладовые. В эти же годы деревянные закрытые переходы, соединявшие Рождественскую и надвратную церкви, были заменены каменными, тоже закрытыми, с окнами с обеих сторон. Поставлены эти переходы на больших каменных арках.
      В середине века, в 1750-х годах Гаврииловский корпус был как бы продолжен к северу двухэтажным каменным зданием, включившим в свой второй этаж большое открытое гульбище (о котором мы рассказали выше). Его следы – небольшую нишу – можно видеть и сейчас на торцовой стене Симоновского корпуса, из которого был вход на гульбище. Здание, о котором мы говорим, прозвали почему-то Иринеевским корпусом [17]. В этой постройке мы видим смесь старых строительных тенденций, очень устойчивых, с гораздо более новыми, пришедшими из новой столицы и с запада. Строители отдали дань старине при возведении первого этажа, перекрытого сомкнутыми сводами, скупо освещенного небольшими окнами. И совсем о других, гораздо более модных в то время вкусах говорят просторные светлые комнаты второго этажа. Это новое видно и на фасадах в почти правильных циркульных завершениях больших окон, и в чугунных колонках, поддерживающих верхнее перекрытие северо-восточного угла. Архитектура здания проста и хорошо сочетается с упрощенной северной линией Симоновского корпуса, восточный и южный фасады которого выглядят значительно наряднее.
      Особенно интенсивное строительство на территории нынешнего кремля, то есть в Архиерейском доме и в Софийском соборе, было развернуто в 60 – 70-х годах XVIII века при известном вологодском епископе Иосифе Золотом. Основным результатом кипевшей при нем строительной деятельности надо считать создание его личных апартаментоз – роскошных трехэтажных каменных покоев. Об этом интересном здании, получившем название Иосифовского корпуса, следует рассказать подробнее. Строили его с 1764 по 1769 год ярославские, прилуцкие и вологодские каменщики [18].
      До начала строительства епископских апартаментов починили все постройки двора. Их отремонтировали, но не реставрировали, хотя Симоновский и Гаврииловский корпуса к тому времени уже подверглись некоторым изменениям и выглядели далеко не так пышно, как первоначально. Но по епископскому замыслу, видимо, и не предусматривалось, чтоб они выглядели слишком нарядно и могли соперничать с новым зданием, которое должно было выделяться своею роскошью среди всех остальных построек двора. Да оно и не могло не выделяться – не только нарядностью, но и новым, необычным еще для Вологды стилем.
      Этот трехэтажный дом, поставленный вплотную к южному торцу Гаврииловского корпуса, кажется очень большим, хотя на самом деле он не так уж велик. Невысокий подклет отделен междуэтажным пояском от двух верхних этажей, не разделенных между собой никакой горизонтальной тягой. Средняя, выступающая часть главного фасада увенчана вычурным фронтоном. Во фризе надпись на латинском языке: «Начата постройка дома сего в 1764 году... окончена в 1769 году». Центры двух других фасадов тоже отмечены выступами-ризолитами.
      Плоский, силуэтный характер наличников говорит о знакомстве строителей с книжным орнаментом. Наличники нарядны во всех ярусах (илл. 10). Они несколько более скромны, как обычно, в подклете, а у небольших окошек антресолей выглядят не менее пышно, чем у больших окон главного этажа. Фасады оштукатурены и раскрашены «в шашку». Основная плоскость стены окрашена под кирпич, выступающие части побелены с легкой подцветкой. Вертикальные полосы стены рядом с гладкими пилястрами окрашены под «бриллиантовый руст». Раскраска фасадов состоит из шести цветов [19].
      В северной части здания, под вторым этажом, был сделан «воротний» проезд из главного двора в задний дворик (с тех пор ставший в плане Г-образным). Проезд перекрывался сводом, на котором было устроено нечто вроде балкона с колонками и причудливой формы крышей со шпилем, увенчанным прапорцем – флюгером с изображением льва, протягивающего расцветший скипетр. В 1790-х годах на месте проезда появилась лестница во второй этаж [20]. Входом на лестницу служил монументальный тамбур-портал из массивных колонн, покрытых фигурной крышей со шпилем и прапорцем. Шпиль и прапорец до наших дней не сохранились, но в музее находится фигура льва, подносящего скипетр. В связи с устройством лестницы все внутреннее пространство Гаврииловского корпуса было полностью переделано. Теперь в бывшие владычные палаты, в настоящее время – музей, входят через сени подклета Гаврииловского корпуса. При Иосифе Золотом во второй, главный этаж проходили по открытой переходной галерее, протянутой тогда же вдоль всего южного фасада Симоновского корпуса и поставленной на больших квадратных каменных столбах. Со двора на галерею поднимались по устроенной для этой цели лестнице. Но «прошествовать» со своей свитой к главному входу Софийского собора владыка мог, и не спускаясь во двор, – по открытой галерее, затем через закрытые каменные переходы на арках, продолжавшиеся в здании надвратной церкви, подходили к восточной кремлевской стене и через арку в ней по специально устроенной лестнице (переходам) спускались к западному крыльцу собора. Чтоб обеспечить этот «непрерывный путь» от владычных палат к собору, разобрали большое крыльцо Симоновского корпуса, мешавшее устройству открытой переходной галереи. В 1850-х годах на этих переходах поставили круглые колонки (на нижних четырехугольных столбах) и покрыли их железной крышей «от дождя и непогод». Но это явно испор-



      Софийский собор. Реконструкция В. Баниге


      тило архитектурный вид центрального кремлевского двора. Теперь эта поздняя надстройка разобрана, переходы вдоль всего Симоновского корпуса вновь стали открытыми, как при Иосифе Золотом. Над тамбуром реставрирован шпиль с прапорцем.
      В интерьере Иосифовского корпуса новые архитектурные веяния, пожалуй, еще заметнее, чем в его наружном оформлении. Высокие, светлые помещения, большие окна, плоские потолки главных покоев, анфилады приемных комнат, мотивы алебастровой лепки, массивные двери совсем иной, чем прежде, формы.
      Самым пышным помещением был высокий центральный зал второго этажа. Он был двусветный, перекрыт сводом с алебастровыми украшениями [21]. Его стены были украшены лепкой и живописными портретами архиереев, среди которых выделялся портрет самого Иосифа Золотого в пышном одеянии. В этом зале отмечались особо торжественные события; в 1775 году, после окончания войны с Турцией в нем с большой пышностью отпраздновали Кучук-Кайнарджийский мир. В 1830-х годах зал перекрыли плоским потолком, он стал односветным [22]. Тогда же вся верхняя часть антресольного этажа была превращена в один большой зал с двенадцатью окнами. В нем епископ принимал своих гостей, тут же проходили заседания преподавателей учебных заведений Вологды: вологжане прозвали эти заседания «учеными пятницами.
      Несомненный интерес представляют красивые изразцовые печи Иосифовского корпуса. Некоторые из них много старше самого здания: они были перенесены из других, более старых построек. К началу XVIII века причисляют очень нарядную, опоясанную двумя рядами балясин печь, на цветных изразцах которой нарисованы букеты цветов. К первой половине XVIII века относятся печи из белых изразцов, с выделяющимся на них зеленого цвета рисунком. В декоративных рамках изображены жанровые сценки с пояснительными надписями, например: около сидящей женщины большая собака – «приучаю к беседе»; охотник на коне, с соколом на руке – «охота моя со мною»; китаец держит зонтик над головою китаянки – «госпоже своей служу». Ассортимент рисунков изразцов был очень велик. ^Обращают на себя внимание и две угловые печи рубежа XVIII – XIX веков, с вогнутыми зеркалами, обрамленными стилизованным растительным орнаментом. Кроме того, в музей (в Иосифовском корпусе) из разобранных зданий конца XVII – начала XVIII века были перевезены и вмонтированы в стены интересные печные изразцы.
      В настоящее время об архитектуре этого здания можно судить главным образом по его хорошо сохранившемуся внешнему облику. Празднично-нарядные фасады Иосифовского корпуса отразили три разновидности стиля барокко: петербургского и значительно более ранних – московского и украинского. Старые стили гармонично переплелись с молодым (тогда) барокко Северной Пальмиры. Получилась постройка роскошная и изящная, исключительная по своей архитектуре не только для Вологды. Желание архиепископа было как нельзя лучше претворено в жизнь: его дворец действительно затмил своим праздничным великолепием и необычностью прочие постройки архиерейской резиденции, в которую он внес совершенно новую, более светскую ноту.
      При том же Иосифе Золотом, на месте юго-восточной кремлевской башни строилось еще одно барочное здание, большое и значительное – теплый Воскресенский собор. Строительство его началось в 1772 году, при Иосифе, и закончилось в 1776 году, уже после его смерти [23]. Строил теплый собор вологодский архитектор Златицкий. Собор этот представляет собой двухэтажное здание, в плане овальной формы, с четырьмя полукруглыми приделами и длинным, как бы вытянутым алтарем. Покрыт храм большим куполом с окнами-люкарнами, по сторонам которого стоят маленькие главки четырех приделов (илл. 5).
      Купол кажется несколько приплюснутым, да и все барочные детали вырисованы много хуже, чем на фасадах Иосифовского корпуса. А ведь деревянная модель собора, хранящаяся в музее, все ее элементы того же стиля выполнены так тонко, так изящно! И все же это было очень хорошо, что в то время появилось здание, которое своими барочными формами как бы поддержало стиль Иосифовского корпуса: без такой поддержки епископские хоромы черезмерно выделялись бы среди прочих построек. В XIX веке в честь приезда в Вологду Александра I со стороны Соборной площади к зданию пристроили парадный вход-портик, с колоннами и фронтоном.
      В середине столетия интерьер собора расписан ярославским живописцем Колчиным, тем, который «возобновлял» фрески Софийского собора. Здание Воскресенского собора само по себе довольно интересно, но на фоне мощных «крепостных» стен и в особенности вблизи от величавой Софии оно не производит большого впечатления. В настоящее время в нем находится Областная картинная галерея.
      Ненадолго вернемся к строительной деятельности Иосифа Золотого [24]. После постройки своих апартаментов он перенес домовую церковь из Симоновского корпуса в Крестовую палату, поближе к своим новым покоям. В 40-х годах XIX века церковь эту капитально перестроили, сделали выше и длиннее. Своды, перекрывавшие Крестовую палату, выломали. Церковь стала двусветной. Немного позднее она была расписана тем же Колчиным.
      При Иосифе Золотом надстроили одноэтажные кладовые, примкнувшие в 1740-х годах к Симоновскому корпусу. Все здание было отдано в распоряжение переведенной сюда семинарии [25]. А в 1893 году тут поселилась сильно разросшаяся Консистория; с тех пор Консисторскими стали называть и сам дом и образовавшийся благодаря его появлению небольшой дворик. Корпус этот сильно переделан – вероятно, не в начале XIX cтoлетия, а в его конце: очень уж эклектично выглядят его фасады. Первоначально его вид был, без сомнения, совсем другим: ведь построен был Консисторский корпус почти одновременно с Иосифовским, почти наверняка в стиле барокко (разумеется, и в XVIII в. он был много скромнее хором Иосифа).
      Документы рассказывают, что Иосиф Золотой «завел при доме сад с прудом большим». Известно, что при Архиерейском доме существовал большой сад с многими фруктовыми деревьями – вне больших кремлевских стен. Кроме того, были посажены новые деревья в центральном, главном дворе.
      Сейчас ведется реставрация некоторых кремлевских зданий [26]. До этой реставрации Иосифовский корпус по нарядности и роскоши не имел «конкурентов» среди кремлевских построек. Он и теперь самый великолепный в кремле, но «соперник» (явно привлекающий внимание посетителей) у него все же появился. Это – старинное здание XVII века, Симоновский корпус. Мы говорили о его былой нарядности, и она ему теперь отчасти возвращена вместе с пышными формами его древнего декора.


ПАМЯТНИКИ АРХИТЕКТУРЫ XVII ВЕКА
      Мы сказали, что Софийский собор – древнейшее каменное здание Вологды. Однако известно, что в XVI веке рядом с собором существовали три каменных постройки. В одной из них хранились царские пушечные запасы. А две других долго, еще и в 20-х годах XVII века, оставались недостроенными [27]. Может быть, их потом разобрали, но не менее вероятно, что они вошли в состав позднее возведенных построек, никаких сведений о которых пока не найдено [28].
      В первой половине XVII века в Вологде, как и в других русских городах, восстанавливали постройки, разрушенные во время польско-литовской интервенции. Это был восстановительный период.
      В 1630-х годах недостроенные каменные грозненские стены были продолжены рублеными. Во второй половине столетия в городе развертывается интенсивное строительство. Об Архиерейском доме мы уже рассказали. Много строили и на посадйх, но в основном из дерева, из камня – совсем мало. Город долго еще почти сплошь оставался деревянным. В XVII веке появилось очень немного каменных зданий, в XVIII веке – несравненно больше.
      В облике каменных церковных построек XVII века почти незаметны более ранние строительные традиции вологодского края. На их стенах нет кирпичных узоров, позакомарные покрытия начинают заменяться четырехскатными крышами. Все заметнее становится архитектурное влияние Москвы: например, появляются ярусные церкви, чаще встречается рекомендованное столицей пятиглавие. В вологодских церквах того времени много московских черт, однако в некоторых из них легко усмотреть стилистическую близость к Ярославлю (церкви Константино-Еленинская, Иоанна Златоуста) или к Ростову (разобранная церковь Георгия на Наволоке). Влияние московского барокко становится особенно отчетливым в начале XVIII века (церкви Иоанна Предтечи в Рощенье, Покрова в Козлене и др.).
      Но нельзя не отметить и некоторого своеобразия вологодских церковных каменных строений. Вертикальная направленность основных объемов, массивность луковичных глав, сдержанность декора при обычном трехчастном делении фасадов, подклеты, двухстолпная система покрытий, несимметричность планов и односторонних галерей, поставленные сбоку от главного входа шатровые колокольни. Каждый из этих строительных приемов нетрудно найти и в не вологодских древнерусских культовых зданиях, но такая их «концентрация» встречается в других местах редко, потому-то ее и можно считать характерной именно для Вологды. В вологодских постройках XVII века изразцов было мало, да и просечное железо в них представлено очень скромно: довольно простые кресты и подзоры. Стены зданий обычно белились.
      Церковь Николы во Владычной слободе, древнейшая в Вологде, построена в 1669 году (ул. Гоголя, 108). Силуэт здания с его устремленным вверх четвериком, увенчанным пятью тесно поставленными главами, напоминает ростовские церкви. Декор трехчастных фасадов почти стереотипен для XVII века: узенькие полуколонки на лопатках с ширинками, карнизный пояс над закомарами и другие, такие же обычные для той эпохи детали. Окна, видимо, растесаны. А вот система сводов, опирающихся на два столба, очень оригинальна. Построенная значительно позднее, колокольня характерна для вологодской архитектуры XVIII века. Хотя церковь эта стоит несколько в стороне от набережной левого берега, но несомненно входит в ее панораму ( о которой будет рассказано позже).
      Спасо-Преображенская церковь во Фрязинове (Набережная VI армии, 205) (илл. 13), возведенная в 1670 году, тоже двухстолпная и первоначально имела пять глав; сохранилась одна, центральная, довольно массивная. Положение сводов, а следовательно, и закомар несимметрично. Закомарное покрытие не сохранилось. Стены обработаны просто, лаконично. Заметным украшением интерьера служил шестиярусный иконостас, но в XIX веке он сгорел. Изящна по силуэту и пропорциям колокольня типа «восьмерик на четверике».
      Оригинальна церковь Иоанна Златоуста (Набережная VI армии, 111), построенная на набережной реки Вологды также во второй половине XVII века. Закомарное покрытие, как и у всех других церквей, давно утрачено. Хорошо поставленные барабаны увенчаны небольшими маковицами – для Вологды это редкость. Зато совсем обычны трехчастные фасады и их декор. Многие окна искажены, нарушены их изящные кирпичные обрамления. Интерьер был украшен лепкой и хотя и поздним, но красивым иконостасом. Очень интересна колокольня, покрытая красивым шатром со «слухами» – маленькими окнами с нарядными обрамлениями. В массивном четверике колокольни помещалась небольшая церковь (илл. 11).
      К шедеврам русской архитектуры следует отнести возведенную в 1684 – 1689 годах шатровую колокольню Владимирской церкви (илл. 12). По своей монументальности и в то же время изяществу лаконичного контура она может соперничать с лучшими колокольнями Ярославля. Высокий, прекрасный шатер прорезан украшенными кокошниками и расположенными в шахматном порядке окнами-люкарнами. Знатокам и любителям архитектуры, вероятно, интересно знать, что в размерах шатра, восьмерика и четверика заложены пропорции золотого сечения. Невысокий четверик выгодно подчеркивает массивность восьмерика и шатра [29]. Аналогичная шатровая колокольня стояла на месте нынешней соборной до ее переделки в XIX веке. Церковь XVII века, к которой принадлежала колокольня, давно разобрана. Существующая Владимирская летняя церковь (ул. Октябрьская, 46 а), построенная в 1751 году, привлекает внимание отлично выполненным барочным кружевным узором.
      Приблизительно в 1690 году построена церковь Константина и Елены (просп. Победы, 85) (илл. 17). Это – один из наиболее развитых архитектурных памятников XVII века в Вологде. Все его детали говорят о высоком мастерстве строителей. У подножия замечательного по форме пятиглавия уютно разместилось гнездо расположенных в три яруса декоративных кокошников. Влияние московских образцов заметно и в декоре стен, и в кокошниках покрытия, и во многих других деталях, не говоря уже об общей конструктивной системе. Прекрасной формы крыльцо несколько испорчено куполком позднего происхождения, повреждены чудесные обрамления окон. Восьмерик изящной колокольни, по заветам старины, доведен до земли. Такой архитектурный тип церкви был популярен не только в Москве, но и в Ярославле и в других городах; в Вологде он получил местное своеобразное выражение.
      Константино-Еленинская церковь – последний сохранившийся архитектурный памятник в Вологде, где зодчество этой поры, такое разнообразное и богатое в общерусском масштабе, оставило хотя и не слишком большой, но очень интересный след. Последнее десятилетие XVII века можно считать переходным этапом для архитектуры Вологды, до которой тогда еще почти не дошел «дух московского барокко», а характерные черты древнерусского зодчества начали уже заметно угасать. Наиболее типичные для этого этапа памятники – церкви Вознесенская, Спасская и другие – не сохранились.
      Уцелел собор и надвратная церковь маленького женского Успенского Горнего монастыря (ул. Парковая, 19). В соборе, построенном в 1692 – 1698 годах, явно заметна тенденция к упрощению архитектурных форм. В XIX веке к нему пристроили трапезную и колокольню, и невзыскательно скромный, но довольно монументальный собор превратился в неинтересное здание.
      А надвратная церковь Алексия (1709 – 1714) в том же монастыре построена уже в другом, более новом стиле. Церковь эта напоминает о «палатном деле», так как очень похожа на гражданское или жилое здание. Ее верхняя главная часть, поставленная на простой подклет, расчленена узенькими, карликовыми пилястрами, между которыми расположены окна в барочных обрамлениях.
      Сравнивая обе постройки монастыря, собор и надвратную церковь, разделенные по времени всего десятью годами, невольно удивляешься, как быстро привились новые формы даже в таких далеких от столицы городах, как Вологда.
      В 1698 году построена церковь Ильи Пророка в Каменье (пер. Засодимского, 14). В ее архитектурном облике также заметно стремление к упрощению форм, как в соборе женского монастыря.
      Для «переходного этапа» вологодской архитектуры в какой-то мере показательна холодная церковь Дмитрия Прилуцкого на Наволоке, построенная в 1710 – 1711 годах на левом берегу реки Вологды. Угасающие древние традиции можно рассмотреть только в четверике церкви. Длинная паперть, приделанная позднее к холодной церкви, выполненная без соблюдения каких бы то ни было традиций, выглядит странной и неуклюжей. Измельченность глав, пологая крыша, примитивность наличников – все говорит об отсутствии опытных мастеров (илл. 16).
      Пристроенная позднее теплая церковь (1750 – 1759) и колокольня (1716) уже явно отражают влияние московского барокко. Одноглавая теплая церковь невелика по размерам. Ее декоративные детали имеют общие черты с декором остатков церкви Зосимы и Савватия (недавно переделана для кукольного театра). Наибольший интерес в этой группе памятников представляет колокольня, напоминающая своей ярусностью силуэт колокольни церкви Николы во Владычной слободе. Несмотря на стилистический разнобой, весь этот комплекс играет видную и положительную роль в панораме набережной и его смело можно причислить к живописным и уютным уголкам старой Вологды (Набережная VI армии, 119 и 121) (илл. 14).
      На рубеже XVII и XVIII веков на берегу реки Вологды (на нынешнем Советском проспекте) появилось еще одно здание, уцелевшее до нашего времени, причем не церковное, а жилое. Мы имеем в виду Петровский домик. Дом этот принадлежал голландскому купцу И. Гутману, усадьба [30] которого находилась напротив Фрязинова – поселка на другой стороне реки, где первоначально селились иностранцы. Мы уже говорили, что Петр I, посещая Вологду, всегда останавливался на ночлег в доме голландца Гутмана, которому он покровительствовал.
      Невысокий дом похож на подклет, второй главный этаж которого мог быть деревянным [31]. Подобные постройки были очень распространены в России в эпоху, о которой мы рассказываем. Но для иностранца, тем более для царского любимца, могло быть сделано отступление от привычных русским людям понятий о жилье. Однако «голландского» во внешнем облике домика до 70-х годов XIX века было, видимо, очень мало, может быть, более «голландским» выглядел его интерьер? В 1872 – 1885 годах дом реставрировали, в нем устроили мемориальный музей. Переделали окна, перенесли на другие места входы, сделали новую крышу, новые «голландские» трубы. И в настоящее время тут размещается «Петровский» филиал Вологодского областного краеведческого музея (илл. 15).
      С именем Петра I связана целая эпоха во всем огромном русском государстве, когда древнерусские традиции в искусстве уступали место новому художественному стилю – барокко.


ПАМЯТНИКИ АРХИТЕКТУРЫ XVIII ВЕКА
      На севере России влияние барокко продержалось более семидесяти лет. За это время каменных зданий построено в несколько раз больше, чем за весь XVII век. В конце XVII – начале XVIII века барочные веяния шли из Москвы, несколько позднее они не менее мощным потоком хлынули из Петербурга. Началось почти повсеместное подражание новой столице. И все же старые московские мотивы оказались в провинции очень устойчивыми. Но именно сочетание старого, московского барокко с молодым, петербургским надолго определило архитектурную основу провинциальных построек. Мы уже говорили о подобном «смешении» стилей барокко, блестяще представленном в одном из лучших вологодских зданий – Иосифовском корпусе Архиерейского дома.
      В провинции довольно долго не изменялись сами объемы построек, они оставались привычными, традиционными, на них как бы накидывалось покрывало с модным стильным узором.
      В середине XVIII века уже в большей мере, чем прежде, проявляется тенденция к красивому, правильному оформлению и площадей, и набережных, и архитектурных ансамблей. Появляются целые кварталы регулярной, правильной застройки, развертываются торжественные, величавые панорамы. Напомним, что в 80-х годах XVIII века и Вологда получила «регулярный» план застройки города.
      Стилистические перемены отразились, наконец, и на членениях архитектурных масс, которые долго оставались традиционными. Неизменные церковные кубы начинают члениться снизу доверху раскреповками и подниматься вверх, образуя прелестные ярусные композиции. Каждый ярус – четверика или колокольни – расчленен колонками, пилястрами, лопатками. Появившаяся в Вологде ярусная форма культовых построек [32] достигает кульминации к середине XVIII века, когда она не только господствует в церковных постройках, но и проникает за стены давно уже сложившихся монастырей XVI – XVII веков. В монастырях новая форма проявляется главным образом при перестройке старых колоколен. Оригинальные силуэты колоколен с их уменьшающимися кверху ярусами, завершенными золочеными крестами с цепями, вызывают в памяти парусную оснастку старых кораблей.

 Изменяется и декор фасадов. Наличники усложняются, сплетаясь в орнаментальные или декоративные пояса. Богатые карнизы завершаются вычурными парапетами или аттиками, напоминающими так называемые «петушьи гребни». Междуэтажные пояски, наличники, «разорванные» фронтоны, фризы, карнизы, даже пилястры (их облицовка) украшены многоцветной керамикой, в изобилии заполняющей фасады и напоминающей хрупкий фарфор. Множество декоративных барочных форм покрывают стены зданий, которые теряют свою былую монументальность и приобретают сходство с изящными изделиями – то ли из фарфора, то ли искусной деревянной резьбы.
      Пожалуй, впервые в русском зодчестве так быстро и с таким блеском прививались новые идеи, как это происходило в эпоху барокко на севере. Барочные традиции оказались очень устойчивыми в русской провинции, а богатые барочные формы благодаря местным вкусам (их особенностям) трактовались очень разнообразно. Появлялись расчлененные на ярусы многогранные кубы, нарядные плоскости стен, граненые барабаны, декоративные серебристые главы и их завершения, кресты роскошной узорчатой, так называемой «процветшей» формы – предмет особой заботы мастеров. Большинство этих поэтических зданий, полных особого мечтательного настроения, присущего природе русского севера, исчезло. Некоторые из них дошли до нас, но в сильно искаженном виде.
      В XVIII веке и Вологда, и Великий Устюг, и Тотьма и другие северные города строили много, хотя Петербург и отвлекал к себе значительную часть строительных сил всей страны. К концу XVIII века пробуждается от долгой спячки торгово-экономическая жизнь вологодского края. Усилившиеся к тому времени ремесленники и разбогатевшее купечество охотно строят и собственные каменные дома и церкви.
      Некоторые здания возводятся в центре города, но основное строительство ведется уже в Заречье, вдоль левого берега реки Вологды, набережная которой превратилась в интересный архитектурный ансамбль (илл. 18). В панораме этого ансамбля фронтальность обращенных к реке зданий напоминает о горизонталях великолепных набережных Невы, пересеченных редкими, но блестящими вертикалями. Наблюдаем мы нечто подобное, хотя и значительно более скромное по масштабу и роскоши и в Вологде: барочные и классические фасады небольших особняков (а не дворцов, как в северной столице) изредка прерываются вертикалями церквей. Многие постройки этой панорамы Заречья видны из центра, видны с другого, правого берега реки, на котором расположен лучший вологодский ансамбль – кремль.
      Прекрасное впечатление производит построенная в 1731 – 1735 годах против кремля на левом берегу церковь Сретения (илл. 19). Очень изящен ее насыщенный изразцами декор – узенькие лопатки, наличники, пояски, сандрики, фризы (илл. 20, 21). Откровенно светский вид церкви говорит об усилившихся новых веяниях. В культовых постройках этого времени связь с гражданской, светской архитектурой делается совершенно очевидной.
      Сретенская церковь (так же, как церкви Зосимы и Савватия), если с нее мысленно снять маковицы, превращается в воображении в пышные каменные палаты, ничем не напоминающие церковные постройки. Сходство с гражданским «палатным делом» дополняют двухмаршевое крыльцо церкви и ее детали: двойной карниз из фигурного кирпича с лентами керамического орнамента завершает богато декорированные стены, напоминающие рисунки из рукописей XV11I века. Убранство интерьера не сохранилось. Красиво поставленная на берегу реки Сретенская церковь, легкая и нарядная, принадлежит к лучшим памятникам Вологды XVIII века. Сейчас высокая, более поздняя, колокольня прикрывает силуэт церкви со стороны реки. Первоначально, вероятно, колокольня была ниже и другой по форме.
      Недалеко от Сретенской церкви, но на сорок лет позже, в 1777 году, на той же набережной был построен купеческий особняк (Набережная VI армии, 87). Позднее он был превращен в ночлежный дом (илл. 23). Этот памятник сродни не столько соседней с ним Сретенской церкви с ее керамическим декором, сколько возведенной почти одновременно с ним кремлевской постройке – палатам Иосифа Золотого. Рустовка нижнего этажа, крепованные пилястры с глубокими филенками и круглыми щитками, на которых стоят цифры даты постройки «1777» – выделенный центр, наличники, карнизы, пояски, да и многое другое на фасаде ночлежного дома напоминает Иосифовский корпус и может служить примером отражения стиля барокко в Вологде.
      Оба памятника вологодской гражданской архитектуры XVIII века – Иосифовский корпус и ночлежный дом стилистически связаны и со своим ровесником – теплым Воскресенским собором. Возможно, что над вынесенным вперед центром ночлежного дома когда-то возвышался парапет или, быть может, аттик, как у Иосифовского корпуса и у Воскресенского собора. Более ранних гражданских построек (кроме Петровского домика) в Вологде не сохранилось. Правда, рядом с церковью Александра Невского (где сейчас построен выставочный павильон) ранее была старенькая «палата», возможно XVII века, да близ Покровской церкви еще стоит сильно искаженный и перестроенный дом, видимо, тоже относящийся к XVII веку. Но это, вероятно, были постройки утилитарные (может быть, склады), не представлявшие большого интереса в архитектурном отношении. А оформленный в стиле барокко ночлежный дом является древнейшей жилой постройкой XVIII века в Вологде.
      В 1781 году, то есть четыре года спустя, на той же набережной, недалеко от ночлежного дома, ниже по течению реки, появилось еще одно богатое здание, но скорее классической, чем барочной архитектуры. Это – дом адмирала Барша (Набережная VI армии, 101). Похоже, что переделкам он не подвергался и формы его фасада рассказывают о новой волне в русском зодчестве – о волне классицизма (илл. 24). А лепные детали этого фасада отражают тот переломный период, когда классицизм был еще тесно связан с петербургским барокко. Легкие пилястры со слепыми условными зубчиками, резьба декоративных наличников и тяг, условный характер карниза – все это вызывает в памяти деревянные дворцы Петербурга XVIII века, какими мы знаем их по графическим изображениям, вернее – плоский рельеф фасадного декора этих дворцов. Дом Барша – это старейшее здание, донесшее до нас тип первых гражданских построек русского классицизма в Вологде.
      Почти в то же время, на той же левой стороне набережной, еще ниже по течению реки, около церкви Иоанна Златоуста, появилось еще одно здание, близкое по своей архитектуре к дому Барша, – «дом свечной лавки» (Набережная VI армии, 111). Схожие с бывшим адмиральским домом архитектурные массы характерны соотношением главного и цокольного этажей, объединенных общим ордером больших пилястр. Довольно пышный лепной декор (резанный по известково-алебастровой массе и наброшенный на фасад «в намет») сделан менее точно и тщательно, чем на доме Барша, от которого «дом свечной лавки» отличается и тем, что на его фасаде чуть выступающими (очень слабо) сделаны и центр и боковые ризалиты. А на нарядном, заполненном рельефными украшениями фасаде адмиральского дома едва заметное выделение центра даже трудно разглядеть простым глазом. У «дома свечной лавки» оригинальны пилястры, увенчанные не обычными капителями, а композицией из страусовых перьев и раковин (Людовик XV?). Первоначально интересным и нарядным был и интерьер этого здания.
      К этому же времени относится построенный на той же набережной небольшой дом Масленникова (Набережная VI армии, 127) (илл. 22). Дом поставлен на невысокий цоколь. В средней части здания сделана раскреповка, окна главного этажа несколько вытянуты. Тут мы видим все тот же плоский рельеф декора, вся обработка фасада оставляет впечатление предельной легкости.
      Когда-то в Вологде было множество барочных церквей, из них уцелели немногие. Кроме упомянутых, входящих главным образом в панораму левого берега реки, назовем еще три сохранившихся церковных постройки. Появившаяся в 1710 году церковь Покрова на Козлене (угол ул. Урицкого и Первомайской) сохранила мало из своих первоначальных художественных сокровищ; от стенописи почти ничего не осталось. К счастью, уцелели фрески в одновременно с ней построенной и очень близкой к ней в архитектурном отношении церкви Иоанна Предтечи в Рощенье (илл.27). Прототипом обоих этих зданий, почти без сомнения, послужила московская церковь Иоасафа-царевича. Эта архитектурная композиция, распространившаяся и в Вологде и на всем северо-востоке России, получила поэтически возвышенную трактовку. В церкви Иоанна Предтечи сохранился почти весь интерьер с фресками, которые И. Грабарь причислял к лучшим образцам стенописи XVIII века.
      В 1778 – 1780 годах древнюю деревянную церковь, около которой, по преданию, стоял деревянный дворец Ивана Грозного, заменили каменной, Покровской (ул. Маяковского, 5) (илл. 26). Здание это построено в стиле позднего барокко: ярусный четверик с оригинальным крыльцом, покрытым сводом древней формы, колокольня, состоящая из высокого четверика и небольшого восьмерика, множество украшающих и церковь и колокольню рустованных лопаток; причем рустовки лопаток – выпуск кирпичей через ряд – похож на кирпичный декор XVII века. Церковь эта, одна из последних барочных построек в Вологде, напоминает сельские церкви XVIII века в Вологодской области (илл. 25).
      Мы рассказали о памятниках эпохи барокко в Вологде. Это было время, когда старые традиции долго еще жили в строительстве, главным образом это отражалось в планах зданий, в их архитектурных массах. А их внутреннее убранство, декор фасадов значительно раньше подчинились влиянию барокко. Просторные, светлые интерьеры к середине столетия достигли расцвета своего «барочного развития», что вполне соответствовало новым, гораздо более светским и гражданским (даже для церквей) формам архитектуры.
      Нарядные интерьеры были в свое время украшены множеством всевозможных изделий прикладного искусства: резной мебелью, художественными предметами из серебра, меди, декоративными тканями и т. п. От множества этих изделий, так ярко отражавших огромный, самобытный и разнообразный талант русских мастеров, осталось немного. И эти ценные остатки нашли спасение и приют в гостеприимных фондах Вологодского краеведческого музея.


ПАМЯТНИКИ АРХИТЕКТУРЫ РУССКОГО КЛАССИЦИЗМА
      Вполне естественно, что новые художественные стили – и барокко и классицизм – проникали в провинцию позднее, чем в столицу. Думается, небезынтересно знать, когда именно новый стиль завоевал провинцию, в данном случае – Вологду, на каком из вологодских памятников можно разглядеть его первый след. Уже говорилось, что стиль барокко очень быстро проник в Вологду и развился в ней, а вот классицизм появился поздно, только в конце XVIII века, когда в Петербурге и в Москве он уже царствовал. Приняли вологжане новый стиль очень «гостеприимно», он стал быстро распространяться, вытесняя барочные формы.
      Одной из первых классических построек была возведенная в 1780 году церковь Варлаама Хутынского (пер. Засодимского, 14а) (илл. 29). На фасадах этого здания, видимо, впервые в Вологде, вполне творчески применили систему архитектурных ордеров: ротонда ионического стиля у входа, вазы на кровле, коринфская колоннада в верхнем ярусе колокольни. В целом это здание высокохудожественно и может служить примером отличных вологодских построек конца XVIII века.
      Другие церкви того же времени и того же стиля не дошли до нас. Построенная в первой половине XIX века (1837) церковь на Богородском кладбище интересна своим четырехколонным портиком в антах и аркой в цокольном этаже.
      Зато от конца XVIII века сохранилось несколько гражданских построек. Одной из старейших и интереснейших является так называемая Скулябинская богадельня (Набережная VI армии, 63) (илл. 28). М. Ф. Фехнер полагает, что построена она в 1780-х годах, а в 1848 году в ней открыли «дом призрения». В декоре фасада и в узоре печных изразцов богадельни много от XVIII века. Но мотив стоящего на арке портика имеется в уже упомянутой Богородской церкви 1837 года, он приводится в альбоме «апробированных» проектов первой половины XIX века. Видимо, это первый гражданский памятник, в котором классический ордер получил монументальное выражение.
      Прорезанные в боковом фасаде цокольного этажа арки вызывают предположение, что здесь, в нижнем этаже находились кладовые или магазины.
      В конце XVIII века был построен особняк купца Колычева, позднее в нем разместилось Дворянское собрание (илл. 30, 31). С 1918 года дом находился в ведении Областной библиотеки, а теперь в нем помещается Областная филармония (ул. Пушкина, 14/21). Фасады здания с угловым закруглением ротонды, аттиками, пилястрами и всем прочим декором выполнены в зрелом классическом стиле. Отметим, что купеческий особняк переделывался в 1820-х годах, когда он был куплен дворянским обществом. Существовавший когда-то на фасаде портик-тамбур не сохранился до нашего времени. Интерьер здания несомненно относится к концу XVIII века: ионические капители с подвесками у пилястр на лестнице, симметричный зал с пилястрами. Здание это оказало влияние на ряд вологодских построек XIX века.
      Главная площадь нынешней Вологды сложилась очень давно, она была предусмотрена генеральным планом 1781 года. Теперь она выглядит не так, как первоначально: ее середина освобождена от церковных застроек, место которых занял сквер. На площадь выходят важнейшие учреждения города. Уже в XVIII веке была осознана необходимость создать в городском центре ансамбль торговых и общественных учреждений, который связывал бы административную часть города с его древними кварталами. И первый вологодский губернский архитектор П. Т. Бортников создал такой ансамбль, состоявший из торговых домов, расположенных по обоим берегам реки Золотухи. Здания, входящие в ансамбль, объединялись Каменным мостом с четырьмя башнями по углам. До нашего времени уцелела лишь левобережная часть торговых корпусов с двумя башнями. Но и эти постройки значительно переделаны: аркады лавок частью заделаны, частью изменены. Тут и по сей день сосредоточена городская торговля.
      Административный центр города образовался в конце XVIII века в результате реконструкции трех монастырских подворий: Соловецкого, Спаса-Прилуцкого и Кирилло-Белозерского. Подворья эти, на месте которых возникли цокольные этажи Присутственных мест и Губернаторского дома, видимо, появились только в XVIII веке или были в этом столетии коренным образом перестроены: ни их своды, ни коридоры нельзя отнести к XVII веку. О древних конструкциях теперь напоминают только очень толстые стены части зданий, в которых расположены Облисполком, Городской отдел милиции и Педагогический институт. Два первых из названных зданий ориентированы на реку Вологду; с другой стороны, со стороны Советской площади, перед Облисполкомом – парадный сквер, а у милиции – проход к воротам (где раньше были портики). Стоящий в южной стороне Советской площади старый дом бывшей гимназии очень украшает городской административный центр; теперь это один из главных архитектурных ансамблей Вологды, который недавно удачно дополнился новым зданием Горкома КПСС.
      Двухэтажное здание бывшей гимназии – сейчас в нем филиал Ленинградского политехнического института – было построено в конце XVIII века как странноприимный дом и состояло из двух отдельных построек: самого странноприимного дома и госпиталя, соединенных аркой. Странноприимный дом позднее был занят мужской гимназией, которая просуществовала в нем больше ста лет, поэтому за домом и укрепилось название – бывшая гимназия. В 1824 году арка была заложена, и обе постройки составили одно монументальное, выполненное в духе классицизма здание, украсившее бывшую Плацпарадную площадь (ныне Советскую). В конце XIX века дом подвергся переделке: надстроили третий этаж, для симметрии приделали левый портик, а центральный портик превратили в семиколонный (илл. 33).
      Архитектор П. Т. Бортников (создавший торговый центр города и Каменный мост) в 1786 – 1792 годах построил Губернаторский дом (ул. Ленина, 17). Дом был переделан из палат, принадлежавших Спасо-Прилуцкому монастырю. На его архитектуру в не меньшей степени, чем петербургские постройки, повлияли работы архитектора Е. Левенгагена в Ярославле, Ростове и других городах Ярославской области. Назовем типичные для работ этого архитектора приметы, оставившие заметный след в вологодском классическом зодчестве: отсутствие цокольного этажа, простые лопатки, в центре превращенные в каннелированные пилястры, легкие карнизы и узенький антаблемент. Губернаторский дом сохранился довольно хорошо – и его фасад и внутренняя планировка. Незначительные изменения коснулись конструкции лестницы и дворового балкона; появились незначительные пристройки, грубо выполненная дымовая труба и т. п. О былом великолепии интерьеров говорят лишь отдельные карнизы и фризы помещений с округленными углами. А устроенные со стороны площади пилоны ворот как бы приглашали гостей в дом губернатора.
      Почти одновременно с торговыми зданиями на берегах Золотухи в 90-х годах XVIII века появился Ярмарочный дом (ул. Мира, 6). Хотя он и сохранился почти без изменений, заделка его арочных ворот, пристройка к нему более поздних домов лишили здание былой объемной выразительности, подчеркнутой закруглениями с пилястрами на углах. Скругления наружных углов, воротные арки первого этажа, широкие ионические пилястры в центре, легкий карниз на невысоком антаблементе – все эти архитектурные приемы очень характерны для русского классицизма конца XVIII века. Ярмарочный дом – одно из первых в России каменных торговых зданий. Здесь проводились вологодские зимние ярмарки.
      Нельзя обойти молчанием стоящий на углу улицы Батюшкова и проспекта Победы дом, имеющий несомненное мемориальное значение. Мы имеем в виду дом К. Н. Батюшкова. В нем прожил свои последние годы и умер от тяжелого нервного заболевания этот выдающийся поэт первой половины XIX века, высоко чтимый Пушкиным, Жуковским, Гнедичем. Дом, построенный в 1810 году первоначально для удельного ведомства отличается простотой, даже скупостью форм. Закругление на углу напоминает в упрощенном виде ротонду бывшего Дворянского собрания – нынешней Филармонии.
      Скажем еще о двух купеческих особняках, стоящих на левом берегу реки Вологды, на которой расположены многие из лучших вологодских построек – и конца XVII века, и барочные, и стиля классицизма (о некоторых из них уже было рассказано). В исторической панораме северного русского города архитектура и ландшафт реки Вологды слились в одну картину. Сейчас мы имеем в виду дома Витушечникова (Набережная VI армии, 131) и Варакина (Набережная VI армии, 137). Дом Варакина значился еще на плане 1781 года, но в начале XIX века был переделан. Дом Витушечникова построен в 1822 – 1823 годах. Пропорции зданий не лишены недостатков. В обеих постройках привлекают внимание их центры с коринфскими пилястрами (илл. 32, 34). Детали дома Варакина более изысканны: балконные решетки, водометы со змеиными головами. В интерьере дома Витушечникова представляют интерес нарядные изразцовые печи. Интерьер дома Варакина сильно нарушен.
      Во время расцвета классицизма в Европе прокатилась волна свободолюбивых стремлений, борьбы за республику: Великая французская революция и установление республики в конце XVIII века, когда в основе развитого классического зодчества были заложены архитектурные формы республиканского Рима. Несколько позднее, в начале XIX века, все прогрессивные умы Европы напряженно следили за героической борьбой Греции против турок, за республику. И тогда продолжал царить классический стиль, но в его формах вместо римских, появились художественные мотивы древней Эллады. Карл Маркс назвал классицизм эпохой, «облаченной в республиканские доспехи». Так же воспринимали классический стиль многие передовые люди XIX века, в их числе и русские. Стиль этот распространился почти по всей России и воплотился во множестве разнообразных построек.
      Талант зодчих классицизма проявился не только в созданных ими архитектурных произведениях, но и в величайшем такте, с каким они возводили свои здания вблизи кремля или других памятников XVI – XVII веков. Классические здания почти нигде не соперничают с древней архитектурой, наоборот, своими скромными масштабами, несмотря на свой иногда очень парадный вид, они как бы подчеркивают величавость старинных памятников, например, монументальность кремлевского ансамбля.


ДЕРЕВЯННЫЕ ПОСТРОЙКИ В КОНЦЕ XVIII И В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА
      Города северной России не только в XVII и XVIII веках, но и в XIX веке и в начале нашего столетия, вплоть до революции, застраивались преимущественно деревянными зданиями. Были среди них и роскошные, почти дворцовые, богатые особняки и простые обывательские дома, некоторые из них своим обликом походили на деревенские избы. В Вологде и сейчас уцелело много деревянных построек, и некоторые ее кварталы могут служить отличным примером старинного русского города.
      К сожалению, большинство образцов деревянных построек XVIII века (не говоря уже о более ранних) не сохранилось. Множество существовавших тогда деревянных церквей – шатровых и клетских – заменены в XIX веке каменными. Тем большую ценность представляют уцелевшие памятники деревянного зодчества конца XVIII и начала XIX века. Почти на каждом из них, как и на каменных постройках той же эпохи, о которых мы уже говорили, легко заметить след искреннего увлечения античностью: архитектурой, искусством, культурой республиканского Рима, позднее – древней Эллады. Увлечение это захватило не только города России, но и отдаленные ее усадьбы. Много еще было умелых плотников и резчиков, и они-то и поддержали в новых для них формах высокую культуру русского деревянного зодчества.
      Но из многочисленных когда-то зданий деревянного «ампира» в старых русских городах уцелели лишь единицы. Вологда в этом отношении принадлежит к счастливым исключениям и по праву может гордиться своими построенными из дерева памятниками русского классицизма.
      Дома этого периода, чаще всего особняки, построенные помещиками или купцами, дошли до нас с именами их прежних владельцев. Своим видом дома эти напоминают сельские усадьбы, но построены они из-за необходимости уложиться в строгие «городские рамки» с меньшим размахом. Фасады их обычно подчеркнуты портиком, пилястрами, фронтоном, словом – выполненным из дерева ордером, часто украшенным богатой резьбой.
      В начале XIX века построен дом Волковых (ул. Ленинградская, 28) (илл. 35). Очень хороши пропорции его фасада с приподнятым на цоколе шестистолпным дорическим портиком: чувствуется рука опытного петербургского архитектора. Несколько суховато выполнены волюты наличников (такие же наличники были распространены в Вологде и на более поздних постройках). Окна антресолей выходят во двор. В интерьере мы видим нарядные архитектурные детали, например, пилястры с капителями и каннелюрами, печи со скульптурным декором изображающим то античного воина, то орла в венке, то танцовщицу с гирляндами цветов. В дверях из красного дерева сохранились зеркала.
      Фасад дома Засецких (угол Ленинградской ул. и просп. Победы, 20/22), построенного в последнем десятилетии XVIII столетия, сильно переделан в конце XIX века (илл. 36). В интерьере привлекают внимание двери из красного дерева с резными филенками и печи, служащие прекрасным примером архитектурной керамики конца XVIII – начала XIX века.
      Пожалуй, наибольшей популярностью пользуется построенный в 1829 году дом Левашова (ул. Герцена, 47) (илл. 37, 38). Над цокольным этажом, в котором прорезаны арочные проемы, поставлен восьмиколонный ионический портик. Во фронтоне был декоративный медальон с лентами и дубовыми листьями (медальон перенесен в Вологодский краеведческий музей). Над окнами второго этажа сандрики чередуются с венками. Сохранились хорошо выполненные ворота.
      Недалеко от дома Левашова, на углу нынешних улиц Герцена и Ворошилова, стоит деревянный дом с четырехколонным портиком. Ордер большой, доведенный почти до земли. Похоже, что это здание, так же как дом Левашова, построено в первой трети XIX века (илл. 40).
      К началу XIX столетия относят дом Дмитриевской (ул. Кирова, 54/12). Центр его фасада украшен композицией из спаренных колонок, поддерживающих аттик с полуциркульным окном в мезонине. Это здание – оригинальный пример вологодского деревянного ампира, на котором сказалось влияние московской архитектуры.
      Несколько иначе разработан дом Соковикова (ул. Урицкого, 40). Здесь парные колонки объединены легким фронтоном. На боковом фасаде между окнами размещены резные шестигранные щиты. Все детали выполнены очень тщательно, но некоторая затейливость резных декоративных вставок указывает на приблизительную дату постройки дома – середину XIX века.
      Здания второй половины XIX века уже не отличаются стилистической взыскательностью, хотя и сохраняют конструктивную добротность. Это большей частью двухэтажные, двухквартирные обывательские дома. Обилие пропильной резьбы неудержимо заполняет большую часть их фасадов, утративших монументальность классических построек; приемы классицизма постепенно исчезают. Пилястры, заменившие колонны, все больше мельчают, превращаются в узенькие витые резные накладки-планки. Меняется форма карниза, долго сохранявшего большие свесы. Распространенные в начале столетия граненые тамбуры с выходом во двор заменяются лестницами на торцах. На кирпичных дымовых трубах появляются флюгеры из прорезного металла. И все же эти утопающие в зелени домики, с их обильной резьбой, с балконами, лоджиями, фронтонами, парапетами, аттиками, хотя и отошедшие от классицизма, выглядели часто очень уютно (илл. 39).
      И в начале нашего века продолжают строить «нарядные» деревянные дома, но уже явно эклектические и модернистские. Перед началом империалистической войны вошли в моду дома так называемого блочного типа, с квартирами, сдававшимися внаем. Примером такого здания может служить дом № 16 по Советскому проспекту, в котором два года прожила в ссылке М. И. Ульянова со своей матерью [33]. Постройки, подобные этой – так называемые доходные дома, – можно считать последним этапом в строительстве дореволюционной Вологды. В новой, советской Вологде возводятся здания совершенно другого типа [34] – каменные, с железобетонными конструкциями, с большими остекленными поверхностями.
      Чтобы увидеть картину всего вытянувшегося вдоль реки города, древнего и в то же время современного, нужно проехать от одного его конца до другого, от вокзала до крайней городской черты, где стоит стенд с надписью «Вологда», и на том же автобусе, не выходя из него, проехать до конца – до Прилук. С давних времен и до наших дней этот вологодский пригород славится своим знаменитым архитектурным ансамблем – Спасо-Прилуцким монастырем.
      Каменные постройки в прилуцком ансамбле появились раньше, чем в самой Вологде. Облик монастыря, служившего в прошлом передовым форпостом города, складывался в течение XVI – XVIII веков. Теперь Прилуки – один из лучших примеров древнерусских монастырских ансамблей.


СПАСО-ПРИЛУЦКИЙ МОНАСТЫРЬ
      Историко-архитектурный ансамбль Прилук давно уже привлекает внимание ученых, архитекторов, художников и туристов. Ансамбль можно изучать и рассматривать с различных точек зрения. Его удачное и красивое расположение на берегу реки Вологды на излучине (луке) дало монастырю название, которое навсегда сохранилось за ансамблем (илл. 41). Его историческая судьба довольно обычна для северного монастыря, но художественное значение чрезвычайно велико: ансамбль словно сконцентрировал основные черты вологодских построек за три столетия, а его прекрасные архитектурные памятники последовательно отражают все этапы строительства на русском севере – с XVI по XVIII век включительно.
      Как многие северные монастыри, Прилуцкий основан в XIV веке. Основатель монастыря – Дмитрий Прилуцкий, известный церковный деятель, последователь Сергия Радонежского. Монастырю с самого его основания неоднократно покровительствовала Москва, считавшая его защитой государственных рубежей на северо-востоке. Москву интересовало не только его стратегическое, но и торговое значение: в Вологде, а значит, и в Прилуках, скрещивались пути в Москву и Новгород, а дальше шли дороги на Великий Устюг и еще далее – на север. В XV и XVI веках монастырь уже был одним из вполне сложившихся оплотов Москвы на севере.
      В XVI веке Спасо-Прилуцкую обитель посещали и Василий III и сын его Иван IV. В это время построена основная группа каменных зданий: собор, трапезная палата с церковью Введения и надвратная церковь.
      Во время польско-литовской интервенции монастырь сильно пострадал от бедствий войны, «пожарного опаления» и общей разрухи. В эти страшные для всей России годы Прилуки не раз подвергались разорению и грабежам. Как во многих русских городах, монастырях и поселках, новое интенсивное строительство развернулось в Прилуках во второй половине XVII столетия. В 1649 – 1656 годах возведены каменные стены и башни, позднее – новая колокольня, келейные и хозяйственные здания.
      И в XVIII веке в Прилуках велось каменное строительство, но это были, скорее, перестройки и надстройки келейных и хозяйственных корпусов. В 1712 – 1737 годах надстраивались кельи, келарская кладовая, верхний


      Спасо-Прилуцкий монастырь. План:
      1 – стены и башни; 2 – Спасо-Преображен-ский собор; 3 – церковь Введения и трапезная; 4 – старые настоятельские покои; 5 – галерея-переход; 6 – Соборная колокольня; 7 – церковь Екатерины; 8 – Всехсвятская церковь; 9 – Братский корпус; 10 – летние настоятельские кельи: 11 – галерея при кладовых; 12 – кладовые; 13 – надвратная церковь Вознесения; 14 – колокольня; 15 – зимние настоятельские кельи; 16 – могила К. Н. Батюшкова; 17 – Успенская церковь Александро-Куштского монастыря


      ярус сушила и другие хозяйственные здания. В 1721 году возведена больничная церковь, впоследствии подвергавшаяся переделкам. Поэтому-то так трудно представить себе облик ансамбля в XVII столетии. Хотя наибольшую ценность представляют памятники XVI века, нельзя не признать, что очень интересен и живописен весь центр ансамбля в целом, то есть древние собор и трапезная, окруженные поясом каменных стен XVII века с пристроенными к ним позднее хозяйственными службами и кельями.
      Массивные башни ограды и шлемы собора видны издалека. Вид прилуцкого ансамбля особенно красив в весенний разлив. У стен монастыря расстилается широкая панорама реки с городом на горизонте. Архитектура Спасо-Прилуцкого монастыря и ландшафт, который без его ансамбля был бы словно не завершен, как бы дополняют друг друга.
      Местонахождение ансамбля подсказывает устройство в нем в скором будущем туристической базы: близость к аэропорту, к кольцу городского автобуса и трассе междугороднего автобуса; железнодорожный и водный транспорт связывают Прилуки через Вологду с Москвой, Ленинградом и многими другими центрами страны.
      Древнейшее каменное здание Прилук – Спасо-Преображенский собор – построено в 1537 – 1542 годах, то есть на тридцать лет раньше вологодского Софийского собора (илл. 42, 43). Поставленный на довольно высокий подклет, окруженный с трех сторон галереями с открытыми аркадами, четырехстолпный храм с пятью массивными световыми барабанами, увенчанными шлемами, царил над деревянным (первоначально) монастырем и был виден даже из очень отдаленных мест. И теперь светлая группа зданий прилуцкого ансамбля видна чуть ли не из центра Вологды.
      Архитектура собора во многом следует старым традициям. Главы стоят на коробовых сводах с приподнятыми подпружными арками. Снаружи эти арки, все конструкции сводов и их покрытия выявлены отчетливо и красиво и производят впечатление совершенной модели, иллюстрирующей одну из систем покрытий в древнерусском зодчестве. Модуль (мерная сажень – 152 см) целое число раз укладывается в пролетах средокрестия, ширина столбов которого также равна 152 см. Мерной сажени кратны и просветы порталов, и ширина и высота здания (до пят сводов), и многие другие его элементы. Короче – вся строительная система храма построена по модулю. В пяти основных объемах собора, связанных поясом галерей, уже можно заметить намечающуюся тенденцию к расчленению масс, к подчеркиванию их вертикальности [35].
      Одновременно с возведением собора в северо-западном углу его галереи была встроена колокольня. От нее сохранились лишь подклет и маленькая палата-капелла. А в юго-западном углу к соборным галереям примыкает переход (с XVII в. – крытый), связывающий собор с трапезным комплексом (илл. 44). В XVII и XVIII веках переделаны южная и северная галереи и их крыши. Вместо разобранной части северной галереи появилась ризница. В 1811 году, после пожара, переделали покрытие собора и исказили форму его маковиц.
      Просторный интерьер прилуцкого храма привлекает внимание своей величественной красотой. Обилие света, возвышенные пропорции, светлое, свободное пространство между широко расставленными столбами – все это производит чарующее впечатление. Внутреннее убранство храма не сохранилось.
      Следующее по времени каменное здание монастыря – трапезная палата, возведенная в 1540-х годах, – типично для первой половины XVI века: центральный столб, поддерживающий своды с распалубками, небольшие окна в амбразурах. В подклете – крестовые своды, окна в перспективных амбразурах. Горизонтальные членения фасадов исчерпываются кирпичным карнизом с двумя рядами зубчиков да обрезом пояска. Вертикализм здания подчеркнут сильнее благодаря основательным лопаткам на невысоких стенах.
      Примыкающую к трапезной с севера древнюю пристройку обычно называют старыми настоятельскими покоями и относят ее к XVI веку. Палата эта – просторное, перекрытое Коробовыми сводами помещение, одно из окон которого выходит на гульбище с каменным переходом к собору.
      В XVII веке к этой старой палате пристроили с запада еще одну, освещенную окнами с трех сторон. Это светлое помещение, перекрытое сомкнутыми сводами с распалубками, может служить прекрасным примером интерьера XVII века. Убранство интерьера – как обычно, к сожалению, – не уцелело. Похоже, что это помещение использовалось настоятелем как приемная или столовая [36]. Фасад новой пристройки заметно отличается от фасадов XVI столетия: сочные наличники с пышными кокошниками, крепованные лопатки с подчеркнутыми горизонтальными членениями образуют кирпичный декор XVII века.
      В подклете размещались хозяйственные службы [37].
      С востока к трапезной палате примыкает безапсидная церковь Введения (илл. 45, 46). Это – небольшое, но очень интересное в архитектурном отношении здание. Простой кубический объем перекрыт крестовым сводом, часто применявшимся в XVI веке. Начинающееся с подклета традиционное трехчастное членение фасадов завершается закомарами, над которыми расположены ряды кокошников, окружающих единственную, увенчанную шлемом главу.
      Характерный для многих русских построек XVI века кирпичный орнамент применен в ансамбле на барабанах всех его церквей того же времени. Закомары и кокошники на церквах, «прямики», зубчики и балясины упомянутого орнамента, шлемы на всех главах стилистически объединяют древнейшие, центральные постройки монастыря, превращают их в гармоничный архитектурный ансамбль.
      В XVII столетии к трапезной группе кроме новой настоятельской палатки пристроили крыльцо; образовался прекрасный «палатный» архитектурный комплекс [38]. В том же столетии у северо-западного угла соборной галереи пристроили новую колокольню, с более мощным и «праздничным» звоном колоколов. Архитектурные массы этой звонницы принадлежат к так называемому «восьмерику на четверике» с восьмигранным шатром. В четверике размещались кельи, а в восьмерике была церковь. Площадка звонов с открытой аркадой вмещала значительно больше колоколов, чем старая колокольня. Новая звонница, очень монументальная и массивная, некоторое время стояла рядом со старой, пока древнюю не разобрали. В XVIII веке новую колокольню надстроили, и она превратилась в характерное для Вологды ярусное здание.
      К концу XVI столетия относят двустолпную одноглавую надвратную церковь Вознесения. Позднее и сама церковь и Святые ворота под нею оказались включенными в кольцо крепостных стен XVII века и кажутся как бы «встроенными» в эти более поздние стены. Очень красив портал арки Святых ворот с его смелым, задорным гребнем. Над проездом на стене – фреска, а еще выше, над фреской, – обычный киот. Завершавшие стены храма закомары не сохранились, их остатки закрыты поздней кровлей. Двустолпная система перекрытий церкви отразилась на членениях ее стен. Интерьер освещался в основном единственной световой главой. Апсид нет. Церковь Вознесения, видимо, послужила в какой-то мере образцом для ряда двустолпных храмов, строившихся в Вологде и в ее округе в XVII веке (например, церковь Андрея Первозванного во Фрязинове, церковь Николы во Владычной слободе и др.) Значительно позднее, в 1730 году, рядом с надвратной церковью на стене построили довольно изящную колокольню (илл. 47). Ее формы напоминают несколько более ранний период московской архитектуры.
      Стены и башни Прилуцкого монастыря можно считать одним из удачных примеров монастырской ограды, построенной по городовому положению». Очень интересны угловые башни (илл. 48, 49,50). Самые монументальные из них – три шестнадцатигранные: две на южной стене и одна на северо-восточном углу. Южные, очень высокие (около 20 м) венчались в XVII веке шатрами с «сторожнями» (существующие сейчас ветхие фигурные покрытия сделаны в XVIII – XIX вв.). Северо-восточная башня лишена так называемых машикулей на половину их высоты. Прекрасно подобранные пропорции башен придают им мощный и внушительный вид. Обращенный к дороге юго-восточный фасад ограды производит впечатление величественной несокрушимой твердыни.
      Ориентированная на реку восьмигранная северо-западная башня, обильно украшенная кирпичным декором и увенчанная деревянным шатром, крйсиво врисовывается в речной ландшафт. Ее кирпичный декор состоит из трехлопастных арок-ниш, в которых помещены ширинки, круглые обрамления бойниц и другие архитектурные мотивы (илл. 51, 53, 54, 57).
      Посреди западного фасада монастыря стоит проездная башня с деревянным шатром (илл. 56). По размеру она меньше других. Через арку ездили к реке за водой, отсюда название башни – Водяная.
      В северную стену включены древние Святые ворота. Как было уже сказано, они построены вместе с церковью Вознесения над ними в конце XVI века. Тогда все стены монастыря были еще деревянными.
      Монументальные стены прилуцкого ансамбля образуют в плане четырехугольник, одна его сторона обращена к реке, две – на дорогу, а четвертая, северная сторона со Святыми воротами служила главным подъездом к монастырю. Позднее с юга добавили еще один хозяйственный проезд.
      У стен нет ни зубцов, ни «ласточкиных хвостов», распространенных в XVII веке в оградах монастырей (илл. 52, 55). Существующая теперь окраска красно-оранжевых тонов появилась поздно, вероятно, в XIX веке. Первоначально ограда по традиции была без сомнения побелена.
      К северной стене ансамбля пристроена группа хозяйственных зданий, образующих вместе с корпусом братских келий так называемый Казенный двор (продолжением которого был узкий Конюшенный двор). Старинных каменных хозяйственных построек уцелело немного. Две из них примыкают непосредственно к надвратной церкви: с востока – келарские кладовые с галереей, с запада – двухэтажное сушило, в подклете которого находятся погреба, а над их сводами, в верхнем этаже была большая площадка сушила. Что именно сушили тут – неизвестно, возможно, лен или зерно. Здание это может служить наглядным примером удачного сочетания чистой утилитарности в композиции с несомненными эстетическими достоинствами оформления. Входы сделаны, как порталы, междуэтажные пояски и карнизы снабжены архитектурными профилями. Это – вполне законченный в архитектурном отношении памятник XVII века.
      Пожалуй, еще лучшим образцом эстетического оформления утилитарной постройки служат так называемые кладовые (келарские). У чисто хозяйственного по назначению здания имеются и галерея на арках перед кладовыми, и красивые обрамления входов и окон, и карниз и другие архитектурные детали. Архитектура кладовой придает Казенному двору оригинальность и привлекательность (илл. 53).
      Выходящая на тот же Казенный двор северная стена летних настоятельских и братских келий так искажена, что только при внимательном осмотре можно на ней разглядеть наполовину утраченные интересные детали. В XVIII – XIX веках настоятельские кельи надстроили и соединили их закрытым переходом с надвратной церковью. В это же время появился второй этаж и у Братского корпуса, а в его восточной части построили больничную церковь. В XIX веке церковь сильно переделали, и теперь она обращает на себя внимание своим почти комическим по степени искажения завершением.
      В 1830 году в северо-восточной части монастырской территории, недалеко от Введенской церкви, построена Екатериненская часовня-мавзолей. Выполненная в традициях русского классицизма, она вносит явный диссонанс в древний ансамбль.
      Кроме каменных зданий и в XVII и в XVIII веках территорию Прилуцкого монастыря заполняло множество всевозможных деревянных построек. Среди них были и жилые, но главным образом – хозяйственные. Из всех этих деревянных строений ничего не уцелело. А ведь именно они придавали когда-то монастырю вид зажиточного древнерусского городка с его развитым феодальным хозяйством.
      В 1960 году в монастырь перевезена деревянная шатровая Успенская церковь Александро-Куштского монастыря (монастырь этот основан в начале XV в. на берегу реки Кушты, недалеко от Кубенского озера). Успенская церковь – один из очень редких уцелевших памятников деревянного зодчества, который почти с уверенностью можно датировать первой половиной XVI столетия (илл. 59, 60, 61). Ее шатровый силуэт – один из лучших среди сохранившихся памятников XVI – XVII веков, а ее крещатый план содержит много характерных особенностей русского деревянного зодчества. Мощные, большие бочки завершают очертание крешатых масс, как бы направляя их движение вверх, к шатру. Оригинальна сложная в плане галерея-нишевник, а также придел Александра Куштского, на котором приютилась «дочерняя» (не основная) глава [39]. Установка этого интересного памятника на территории ансамбля в какой-то степени воссоздает картину древнего монастыря с его смешанной застройкой – каменной и деревянной.


Н. ПЕРЦЕВ
      ДРЕВНИЕ ФРЕСКИ ВОЛОГДЫ
      Настенная фресковая живопись в XVII – начале XVIII века приобрела необыкновенно широкий размах.
      Многие соборы и церкви процветающих городов Московского государства расписываются «добрым письмом».
      Без него не обходится ни одно значительное сооружение. Роспись храмов становится необходимостью и проявлением религиозного усердия. Создаются великолепные интерьеры и в них стенопись решает едва ли не главную роль.
      Для осуществления таких крупных заказов создавались большие артели – дружины мастеров, привлекаемых из разных художественных центров. Во главе таких дружин стояли художники-изографы, городовые мастера.
      В Вологде впервые стенным письмом был расписан Софийский собор. Это произошло в 1686 – 1688 годах, Гак, через сто двадцать лет после его постройки, и явилось большим событием в жизни города. К созданию росписи была привлечена артель в тридцать мастеров, в основном ярославцев, руководимых мастером первой статьи Дмитрием Григорьевичем Плехановым, выходцем из Переславля-Залесского. Об этом имеется запись в книгах у архиерейского дома: «1686 г. марта 23 подрядился на Вологде Соборную церковь и с алтарем и с пределы подписать стенным письмом Ярославец иконописец Дмитрей Григорьев сын Плеханов». Там же приводятся данные о расчетах за эту работу: «Ряжено ему от того всего стенного писма 1500 рублев, дано ему по рядной записи наперед 400 рублев. Да ему ж иконописцу Дмитрию Григорьеву к тому стенному писму дано на покупку гвоздья на восемьдесят тысяч 50 рублев» [1].
      О создании росписи свидетельствует ныне несохранившаяся настенная летопись собора: «Начата сия святая ого соборная и апостольская церковь Софии Премудрости стенным писанием ... в лето от мироздания 7194 месяца иуля в 20 день ... а совершена в лето 7196 году» [2].
      До Вологды Плеханов принимал участие в росписи церкви Троицы в Никитниках (1635), церкви Григория Неокесарийского (1667 – 1669) в Москве, Успенского собора Троице-Сергиевой лавры (1684), в церквах Ростовского кремля (60 – 80 гг. XVII в.) и ряда других. После Вологды Плеханов возглавлял работы по росписям ярославских церквей: Иоанна Предтечи в Толчкове (1694 – 1695) и, возможно, Богоявления (90 гг. XVII в.).
      Как говорит летопись, грандиозная роспись стен и сводов Софийского собора в Вологде на площади около ее 5000 кв. метров «была совершена» за два года. Исполнению живописи предшествовало нанесение левкаса – известкового грунта – с установкой железных (арматурных) гвоздей. В организации самой работы были заложены новые принципы. Она не распределялась участками между отдельными мастерами, как это было прежде, кой а исполнялась коллективно, с разделением труда по специальным видам работы. Старший мастер – «знаменщик» – создавал композицию и рисунок, после чего другие мастера писали «палатное письмо» и растительный орнамент («травники»), одежды и надписи и т. д., что в целом носило общее название «доличное», и, наконец, лица, исполнителями которых были «личники». При такой организации работ на больших поверхностях стен ого сохранялось единство живописного почерка росписи всего здания.
      Стенопись вологодского Софийского собора исполнялась техникой, общепринятой в то время для русской монументальной живописи и основанной на совмещении фрески, то есть живописи по непросохшему левкасному грунту, с последующей работой темперными (клеевыми) красками.
      Несмотря на высокое качество стенописи, созданной Плехановым с товарищами, в последующее время она не избежала губительных разрушений, вызванных пожарами и нарушением элементарных правил содержания здания.
      В 1746 году в донесении на имя Синода сообщалось: «В 1724г. случился пожар внутри собора. Стенное иконное письмо, писанное разными красками на клестере известном потемнело и во многих местах краски иконного изображения с ликов святых послиняли, а на других местах уже и клестер поотпал; началось то обветшание от случившегося в 1724 г. пожара, к тому же от водяной течи и капели, каковая имела быть за ветхостью прежней деревянной кровли, чего ради оное стенное письмо надлежит возобновить» [3].
      Это вызывало довольно частые ремонты, а в 1852 году – роковое капитальное поновление всей росписи, когда были не только дописаны утраченные части, но и почти вся сохранившаяся живопись была заново переписана. Работа по «возобновлению» стенописи собора была поручена ярославскому штатному иконописцу А. Колчину с артелью ярославских живописцев-ремесленников, которые постарались в меру сил и возможностей.
      Не изменяя композиции и основного рисунка изображений, они сильно исказили колорит живописи, насытив его вульгарными ярко-синими, пронзительно-зелеными, грубыми лимонно-желтыми и коричневыми красками, тем самым нарушив первоначальный цветовой строй, основанный на тонкой, изысканной гармонии. Под записью, отличающейся грубым подчеркиванием объемов и излишней дробностью, пропала характерная моделировка светотени. Было потеряно не только подлинное произведение искусства XVII века, но и нарушены так удачно найденные соотношения и взаимосвязь между архитектурой и живописью. Одно из лучших произведений русской монументальной живописи XVII века на долгие годы фактически ушло из поля зрения.
      Помимо этого генерального поновления, софийская стенопись подвергалась еще частичным ремонтам в 1842 и 1868 годах.
      Подобно многим другим памятникам древнерусской монументальной живописи, переписанная роспись в Софийском соборе не могла найти должную оценку. Ее искаженный характер повлек за собой ряд ошибочных, досадных заблуждений. Так И. Евдокимов в книге «Север в истории русского искусства» писал: «Роспись Плеханова (в Софийском соборе) сравнительно неуклюжа, скучна, отмечена упрощенным сухим переиначаньем образца. Душа художника, быть может, даже горела над этой росписью, но не во власти мастера было передать это горение – его средства изображения, видимо, не соответствовали замыслу ... Кисть Плеханова не отличалась силой и выразительностью линий, у него не было глубокого понимания природы красочных сочетаний: он был только хороший, добросовестный мастер-ремесленник» [4].
      Развеяли такое ложное представление и позволили правильно понять сущность и художественно-историческое значение стенописи Софии только реставрационные работы, начатые в 1963 году. Они велись параллельно с восстановлением позакомарных покрытий, древних оконных проемов и порталов собора. Реставрация росписи была вызвана очень тяжелым состоянием красочного слоя, которое угрожало сохранности всей живописи и могло привести к ее гибели.
      Осыпающийся разрыхленный красочный слой был укреплен путем пропитки новым связующим раствором синтетической (акриловой) смолы. Однако работы не ограничились этой задачей. Стала очевидной необходимость сохранить лишь подлинную, первоначальную живопись, удалив все позднейшие, чуждые наслоения. Так, в результате реставрационных работ было начато постепенное раскрытие – возрождение росписи Плеханова. Полная расчистка пока лишь северной стены собора открыла подлинную живопись XVII века. Исполненная чистыми и сдержанными по цвету красками, она вновь приобрела свое настоящее звучание.
      Древнерусское искусство в XVII веке приобрело новый характер, порожденный глубокими социальными изменениями и кризисом средневекового христианского мировоззрения. Сложные противоречия в общественной и культурной жизни сказались и в монументальной живописи, особенно во второй половине века. Несмотря на устойчивость древних традиций, тесно связанных с религиозным мировоззрением, в произведениях живописи зарождаются черты нового стиля со значительным расширением иконографических сюжетов, усилением реалистических тенденций и обогащением самой живописи новыми средствами выражения. Росписи Софийского собора, сохраняя монументальную природу стенописи, являются одним из лучших памятников этого круга. В них проявились все характерные черты эпохи. В последующие годы, в конце XVII и начале XVIII века, эти черты еще более усилятся, и стенопись потеряет свой монументальный характер и величие масштабов.
      Главное тематическое содержание росписей определило посвящение собора Софии, то есть премудрости божьей, и связано с именем Христа богоматери. Как все стенные росписи того времени, фрески собора изобилуют разнообразием и богатством сюжетов, насыщенных подробностями. В этом сказался постепенный уход от средневековой сдержанности и духовного аскетизма. В отличие от более ранних произведений живописи с ее вниманием к духовному миру человека, в софийских росписях акцент переносится на внешние, декоративные выражения разнообразных и по-новому поданных сюжетов религиозной мифологии.
      В размещении росписи на стенах церквей в XVII веке была определенная закономерность. В ярославской живописной школе в это время сложилось два направления. В храмах со стенописью первого направления западная стена, как правило, полностью посвящалась «Страшному суду», на столбах изображались мученики и благоверные князья; северная и южная стены разбивались на горизонтальные пояса с циклами повествований преимущественно на «житийные» темы. Для второго направления характерно вынесение «Страшного суда» в галерею.
      Все три стены и столбы, расчлененные горизонтальными поясами, расписывались многофигурными сценами разных тематических циклов.
      Стенопись Софийского собора относится к первому композиционному построению. В пятиглавии собора – традиционные изображения Пантократора, Иоанна Предтечи, богоматери «Знамения», «Отечества» и Еммануила (отрока) с пророками и праотцами на стенах барабанов и апостолами на подпружных арках. На сводах девять больших праздничных композиций: «Рождество Христово», «Сретение», «Богоявление», «Вознесение», «Воскресение», «Успение богоматери», «Благовещение», «Рождество богоматери» и «Преображение».
      Первоначальная роспись Плеханова в главах, на сводах и подпружных арках сильно пострадала от давних неисправностей крыши. Но, несмотря на плохую сохранность, она играет существенную роль как в общем декоративном комплексе, так и в сюжетно-иконографическом отношении.
      Всю западную стену занимает одна грандиозная композиция «Страшного суда». Опорные столбы собора затрудняют ее обозрение в целом, поэтому она рассматривается по частям, состоящим из композиционно связанных сюжетов. Они объединены общей идеей утверждения загробной жизни, где для праведных будут открыты двери рая, а грешникам уготованы муки ада. В верхней части картины, в окружении апостолов восседает всевышний, творящий суд. Ниже ряд сцен, символизирующих подвластность богу человеческой души – во время суда взвешиваются ее грехи и добродетели. Из этого центра образуются два потока. В левой части апостол Петр с ключом от дверей рая во главе праведников (илл. 64). В правой – большая группа грешников-иноверцев изгоняется в ад (илл. 62, 63). Среди грешников – типичные иностранцы в одеждах того времени, женщины в нарядных платьях и экзотические восточные старцы. Справа внизу извивающийся змей с наивными фигурками пороков и грехов и пламя ада.
      В левой части картины трубящие ангелы призывают земли и воды отдать своих мертвецов на суд божий (илл. 65, 66). Величественные фигуры ангелов изображены в ракурсном положении, как бы видимые снизу, с гипертрофированными ступнями ног. Их развевающиеся белые одежды на фоне нежно-зеленой земли создают образ впечатляющей монументальности и пластичности. Эта часть композиции «Страшного суда», по силе выражения не имеющая аналогий среди других стенных росписей, приобретает доминирующее значение во всем живописном интерьере и является в некотором роде типичной особенностью росписей вологодского собора. За исключением этой сцены с ангелами все остальные фигуры несколько статичны, скованны и менее пластичны.
      Яркий по цвету и многоречивый рассказ о Страшном суде с обилием наивных деталей, украшений и орнаментов вряд ли мог казаться «страшным» и своим декоративным решением уводил зрителя от мрачного, назидательного смысла темы.
      Роспись северной и южной стен состоит из пяти горизонтальных поясов циклами событий из легендарной жизни богоматери и Христа и одного нижнего пояса с изображением Вселенских соборов. В росписи этих стен также нет духа аскетизма и глубокого назидательного смысла. Это поэтические, несколько возвышенные рассказы о земной жизни богоматери и Христа в окружении людей и условно переданной идеализированной обстановки. Во всех сценах сохраняется монументальный характер живописи. В то же время композиции усложняются, предельно заполняются человеческими фигурами, архитектурными формами и пейзажем. Люди остаются в центре внимания и нередко сохраняют традиционную удлиненность пропорций. Хотя они участвуют в самых разнообразных ситуациях, но малоподвижны, а лица выражают общее для всех благостное смирение.
      Изображения богоматери и Христа, которым посвящается роспись стен, мало выделяются из многолюдного окружения, а нередко их отличают только нимбы.
      Основная идея как бы растворяется в окружающей среде и сопровождающих деталях композиции. Таковы, к примеру, сцены «Исцеления двух прокаженных» (северная стена) и «Рождества Христова» (южная стена), где богоматерь с младенцем занимает далеко не центральное положение.
      Весь мир, окружающий человека, сливается с ним и становится более значительным. Архитектурные «палаты» изображаются не как здания строгой конструктивной формы, а в виде фасадов барочных, вычурных арок – перекрытий, украшенных балюстрадой и «картушами». Будучи условным изображением замкнутого внутреннего помещения, эти арки в то же время являются границами, разделяющими отдельные сюжеты (илл. 72).
      Возник интерес к изображению интерьера с подробностями и деталями, обогащенного цветным узором. Это – отзвук особой любви к орнаменту, который стал непременным украшением быта.
      Растительный орнамент с завитками буйного аканта и цветами тюльпанов и гвоздик расцвечивает ткани одежд, драпировки, золото утвари и престолов (илл. 71, 78, 82, 83). В интерьере появились изображения типичных для XVII века предметов окружающего быта, как, например, окованный сундук, личины дверных замков, костюмы того времени и т. д.
      В пейзаже наряду с условными, но уже раздробленными горками возникает более реальная зеленая гладь земли с травами, деревьями и отдаленным видом городов фантастических очертаний (илл. 70).
      Северная стена после реставрации позволяет видеть мастерство исполнителей росписи. Живописные приемы стенописи Софийского собора имеют свои специфические особенности. Твердый, пластичный русунок по «графье» обеспечивает четкость композиционного построения. Моделировка формы с контрастами светотени малозначительна и нередко почти отсутствует, так как выявление объемов и «материальности» изображаемого не было задачей художников. Поэтому изображения лиц, одежды, предметов обстановки передаются преимущественно обобщенным силуэтом с небольшими, весьма сдержанными высветлениями («оживками») и теневыми очертаниями.
      Колорит росписи, основанный на чистых, иногда локальных красках, в которых преобладают золотисто-желтые, голубые, синие, коричневато-красные и зеленоватые цвета, создает торжественно-жизнерадостную гармонию. Цветовые решения в стенных росписях выполняют существенную роль. Это отлично понимали древнерусские изографы, показав свое искусство в вологодской Софии. Колористическое богатство росписей собора заключено в закономерных цветовых и тональных отношениях, а также в удачно найденной силе звучания красок в общей системе декоративного убранства. Ковровый наряд росписей, органически сливаясь со всей архитектурой здания, образует стилистическое единство.
      Праздничная, возвышенная настроенность проявляется и в отдельных сценах. В каждой из них – творческое достижение художников. Композиция «Деисус» (на северной стене, пятый пояс) обогащена интересными тонкими цветовыми отношениями, но сохраняет еще старый иконографический извод (илл. 67). Сцена «Исцеление сына сотника» (на северной стене, второй пояс) оживлена группой воинов в золотых доспехах на фоне горок и фантастического города на горизонте (илл. 69). Также, нарушая традиции, решается «Рождество Христово» (южная стена, четвертый пояс) с группой волхвов на конях в центре (илл. 77). Ярко, звучно подается «Притча об исцелении двух прокаженных» (северная стена, третий пояс) с монолитной группой фигур апостолов и Христа в многоцветных одеждах (илл. 68).
      В росписи стен сказался интерес к широкому толкованию темы с более подробным иллюстративным рассказом при помощи новых средств художественного выражения. Это несколько ослабило внимание к основному религиозному смыслу. Но тем не менее роспись сохраняет свою отвлеченную сущность и еще далека от активного устремления к пониманию реалистической действительности.
      Столбы собора, поддерживающие своды, расписаны каждый в четыре яруса. На них изображены отдельно стоящие величественные фигуры: вверху «мученики» и «воины», внизу «благоверные цари и князья», среди которых Александр Невский, Борис и Глеб, Михаил Тверской, ярославские князья и другие. Удаление позднейших записей открыло первоначальную живопись с подлинным цветом, характерными живописными приемами и орнаментальными украшениями одежд. После реставрации расписные грани столбов дополняют общую картину декоративного убранства здания.
      В росписях алтарных помещений то же богатство и разнообразие композиций, расположенных поясами. В алтаре акцентируется идея прославления богоматери, в жертвеннике – тема последних дней жизни Христа, а в дьяконнике – сюжеты из жизни Иоанна Предтечи.
      Несмотря на различное содержание картин, от торжественно-статичных, как, например, «Похвала богоматери» в алтаре (илл. 79), до сцены избиения Христа в жертвеннике, которая по смыслу должна бы вызывать сочувствие и печаль, все они подчинены одному живописному характеру спокойного повествования и исполнены в одном цветовом строе и сдержанном ритме.
      Значительная часть росписей алтарных помещений еще скрывается под записями поновлений. Многие композиции сильно пострадали в XVIII и XIX веках, но некоторые дошли до нашего времени в отличном виде и в их числе сцена, изображающая «Пир Ирода и танец Саломеи» – на северной стене дьяконника (илл. 80, 81, 82, 83).
      Композиция «Пира» традиционна и церемониальна. В центре благообразный, царственный Ирод в окружении таких же благообразных приближенных в костюмах бояр. Участники пира сидят за столом, уставленном сосудами-чашами. Внимание Ирода привлекает танцующая Саломея – дочь Иродиады. В награду за танцы она получит голову Иоанна Предтечи. В движении Саломеи сдержанность, она, скорее, красуется в богатой одежде и сапожках черного цвета, символизирующего роковую роль танцовщицы. На переднем плане и по сторонам оживленные слуги готовят вино.
      Вся композиция исполнена в мягком, несколько высветленном колорите с наибольшим цветовым звучанием чисто декоративных элементов обстановки, как, например, драпировок позади царя Ирода или ярко-красного орнамента на «поземе». Богато украшенные одежды, узоры сосудов с вином и архитектурные детали помещения дополняют представление о роскошной обстановке дворцового пира.
      Эта драматическая сцена, рассказывающая о событии, которое предшествовало «Усекновению главы Иоанна Предтечи», привлекала внимание многих русских живописцев XVII века, создавших замечательные росписи в Ярославле, Костроме, Ростове и других городах. Тот же Дмитрий Плеханов через восемь лет после Софийского собора, расписывая знаменитую толчковскую церковь Иоанна Предтечи в Ярославле, повторил эту композицию. Однако, сохраняя композиционную схему, «Пир Ирода» в толчковском храме существенно отличается от росписи Софийского собора большим оживлением, иным ритмом и динамикой сцены. Фигура Саломеи теряет скованную сдержанность и выражает неистовый стремительный порыв танца. Приближенные Ирода – не просто немые свидетели сцены, а активные участники пира, захваченные происходящим событием. Прямоугольный и довольно скромный стол во фреске Софийского собора, в толчковской становится центром пира с обилием яств. *
      «Пир Ирода» в вологодском соборе покоряет своей наивной торжественностью и гобеленовой нарядностью. При всех новых изобразительных средствах и проявлениях интереса к реальной среде, в нем еще твердо сохраняются традиционные принципы спокойного повествования и выражение благости у всех изображаемых лиц.
      Софийские росписи, созданные творческой дружиной Дмитрия Плеханова, являются выдающимся произведением монументальной древнерусской живописи. Они ярко отражают тот ее переходный период, когда возникла особо сложная борьба между традиционным искусством Древней Руси и упорным наступлением зарождающейся художественной культуры нового времени.
      Искусство стенного письма в Вологде снова ярко проявилось в начале XVIII века. Расписываются церкви Покрова на Козлене, Дмитрия Прилуцкого и Иоанна Предтечи в Рощенье. Наибольшего внимания заслуживает стенопись рощенской церкви, законченная в 1717 году. Авторы этой росписи неизвестны, но, по-видимому, они также входили в ярославско-костромскую группу мастеров.
      Роспись украшает все своды и стены здания и, располагаясь горизонтальными поясами, ведет удивительно многообразный и многосюжетный рассказ на темы «праздников», «символов веры», земной жизни Христа, деяний апостолов, жития Иоанна Предтечи, «Акафиста богоматери», Ветхого завета, «Песни Песней», Апокалипсиса и иллюстрации молитвы «Отче Наш» (в алтаре).
      В такой тематической насыщенности и обилии изображений на сравнительно небольших поверхностях стен церкви отразилась поступь нового времени с его расширенным кругозором.
      Также как фрески Софийского собора, живопись Предтеченской церкви в 1856 году не избежала губительного поновления, во время которого старая стенопись была грубо переписана и искажена. Это поновление закрыло пленительную чистоту колорита и ту воздушную легкость изображений, которые были характерной особенностью росписей начала XV11I века. Предстоящая реставрация с раскрытием первоначальной живописи – дело недалекого будущего. Она позволит по достоинству оценить значение этого памятника.
      Но и без реставрации видно, что стенопись Предтеченской церкви – это новый шаг в развитии декоративного искусства. Если произведения Плеханова в Софийском соборе при всех прогрессирующих сдвигах сохранили монументальный характер, спокойный ритм и традиционную благостность образов, то рощенская роспись приобрела новые черты, продиктованные иными эстетическими взглядами. Спокойный и величественный строй росписей Софийского собора сменился здесь значительно меньшими размерами самих картин, расположенных в семи горизонтальных поясах. Во всех сценах еще больше живого рассказа о событиях, причем часто смена сюжетов не имеет четкого разграничения. Сцены переполнены фигурами людей и животных на фоне конкретных изображений палат, необыкновенных построек, пейзажных горок с фантастическими лесами, деревьями и пышными цветами. Детали фона и обстановки привлекают не меньшее внимание, чем фигуры людей. Все изображаемое подчинено определенному ритму подвижности и оживления. Многие фигуры находятся в необычайно сложных положениях и ракурсах. Пейзажные горки становятся волнистыми и суетливыми, а архитектурные палаты приобретают еще более причудливые «ренессансные» формы. Основная идея и главная ось рассказа как бы теряется в обилии многообразных, сопутствующих образов, в многословной декоративной иллюстративности. Иллюстративность рощенской росписи можно противопоставить более сдержанному, монументальному характеру росписи Софийского собора. В этом их главное различие.
      В рощенской росписи много лубочности в лучшем смысле, народного примитива и непосредственного выражения художественных представлений.
      Колорит стенописи откроется после реставрационных работ, но памятники, созданные в то же время и, вероятно, теми же мастерами в ряде церквей Ярославля, позволяют представить цветовой строй рощенской росписи.
      Близость рощенской росписи ряду ярославских стенописей того же времени позволило С. С. Чуракову считать ее работой ярославских мастеров с участием «знаменщика» Федора Игнатьева – одного из ближайших помощников Дмитрия Плеханова по работам в Толчковской церкви в Ярославле и Успенском соборе Троице-Сергиевой лавры5. Это предположение не лишено основания.
      В рощенской росписи, созданной ярославскими мастерами в эпоху острой борьбы старой и новой культуры, еще больше расширился круг тематических сюжетов, изображаемых явлений и предметов, выраженных ярким и живым языком народного искусства. В этом ее своеобразие и ценность.
      К тому же кругу произведений ярославских мастеров стенного письма относятся росписи начала XVIII века церкви Покрова на Козлене и Дмитрия Прилуцкого. Обе они находятся под слоем записи позднейшего поновления и недоступны обозрению.
      Об искусстве местных, вологодских мастеров стенописи ничего неизвестно. Очевидно, в Вологде не было своей живописной школы. Несколько одинокой выглядит роспись на стенах судной палаты Казенного приказа в кремле. Полихромные крупные цветы в вазонах и стилизованные травы составляют узор орнамента, датируемого началом XVIII века. В этом интересном декоративном украшении интерьера очевидно подражание блестящему мастерству орнаменталистов «травников» XVII века.

Вологодские росписи принадлежат к кругу замечательных произведений русского стенного письма, получившего необыкновенно яркое развитие в XVII – начале XVIII века. Наряду с известными памятниками Москвы, Ярославля, Ростова, Костромы, Тутаева и других городов они достойно представляют богатства древней национальной культуры.


ПРИМЕЧАНИЯ
      АРХИТЕКТУРА
      1. Укрепление состояло из деревянного острога и рва.
      2. На месте грозненского дворца, существовавшего еще в первой половине XVII в., позднее выстроили Покровскую церковь на нынешней ул. Маяковского.
      3. Крещатая форма столбов в Софийском соборе обычна для строительства Древней Руси, но почти не применялась в творчестве итальянских зодчих.
      4. Сергеевы – первые из известных нам вологодских художников.
      5. Не завершена еще реставрация плехановских фресок: работу эту заканчивает группа ленинградских художников под руководством художника-реставратора Н. В. Перцева.
      6. Деревянные маковицы XVI в. исчезли бесследно в 1613 г.
      7. При желании не составит труда внести соответствующую поправку.
      8. Сделанные в 40-х гг. XVIII столетия закрытые переходы покоятся на пяти арках: три из них под надвратной церковью, а две другие служат проходом из главного двора в Консисторский.
      9. Название это корпус получил в XIX в., когда он находился в ведении архиерейского эконома.
      10. Маковица была не той поздней формы, которую мы видим сейчас. Покрыта луженым железом она была, вероятно, несколько позднее – в конце XVII в.
      11. Восстанавливать его и не следует, так как это нарушило бы сложившийся во второй половине XVIII в. общий вид ансамбля, а именно это время принято датой реставрации.
      12. Контрфорсы появились в XIX в.
      13. Самый тщательный исследователь вологодской ота-рины Н. И. Суворов писал, что башня эта издревле оставалась недостроенной.
      14. Где когда-то был выход из двора «по воду».
      15. Над деревянными воротами шатры стояли до постройки Трехсвятской церкви, разобранной перед постройкой каменных стен.
      16. Главные ворота с тех пор утратили название Трех-святских и вновь, как и в первой половине XVII в., стали «Святыми».
      17. Почему – неизвестно; вологодский епископ Ириней правил епархией в конце XVIII в.
      18. Подряд был заключен с ярославцами Яковлевым, Семеновым и Бычковым.
      19. Некоторые трафареты, например, голубые, выглядят несколько грубо. Если первоначально кроме красных, белых и легкой позолоты были и другие цвета, то, несомненно, более красивых оттенков.
      20. На западной стороне здания и сейчас заметна арка от бывшего тут когда-то проезда.
      21. Из всех помещений второго этажа сводом был перекрыт только этот зал.
      22. Некоторые помещения второго этажа тоже были украшены лепкой. В 1967 г. зал реставрирован и превращен в двусветный.
      23. В 1770 г. было почти закончено строительство первого теплого собора, но столичная комиссия нашла его «к достройке весьма ненадежным» и постановила,,весь оный разобрать», что и было выполнено.
      24. Время его правления епархией, 1760 – 1770-е гг. – принято реставрационной датой для Вологодского кремля.
      25. Раньше семинария помещалась в здании, расположенном к западу от Воскресенского собора и составляющем одно целое с южной кремлевской стеной.
      26. Иосифовского.Симоновского и Гаврииловского корпусов. Предполагается реставрировать Экономский корпус.
      27. Видимо, после внезапного отъезда Грозного из Вологды.
      28. Недалеко от собора и реки стоит двухэтажный дом, очень напоминающий своими формами архитектуру XVII в.
      29. Г. К. Лукомский считал, что шатер был первоначально покрыт черепицей.
      30. «Домик» был одной из построек – вероятно, главной – этой усадьбы.
      31. Это только предположение, пока не подкрепленное документами.
      32. Колокольня церкви Дмитрия Прилуцкого была одной из первых в этой «ярусной серии».
      33. Дом превращен теперь в мемориальный музей.
      34. См.: М. В. Фехнер, Вологда, М., 1958.
      35. Сложные формы храма реставрированы Г.П.Беловым.
      36. Подобные нежилые помещения назывались «непо-коевыми».
      37. Среди них Г. П. Белов обнаружил старую систему отопления (из подклета отапливался верхний этаж).
      38. Архитектура палат, состоящих из нескольких объемов, из которых каждый был покрыт отдельной, «самостоятельной» крышей, характерна для XVI – XVII вв. и представляет большой интерес.
      39. Автор проекта реставрации церкви – Б. В. Гнедовский.


ДРЕВНИЕ ФРЕСКИ ВОЛОГДЫ
      1. Г. К. Лукомский, Вологда в ее старине, Спб., 1914, стр. 62.
      2. Там же, стр. 64.
      3. И. Евдокимов, Вологодские стенные росписи, Вологда, 1922, стр. 22.
      4. И. Евдокимов, Север в истории русского искусства, Вологда, 1920, стр. 81 – 82.
      5. С. С. Чу раков, Опись стенописи Вологодского Софийского собора. Рукопись, июнь 1957 года. Хранится в Вологодском областном краеведческом музее.


КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
      Бочаров Г., Выголов В., Вологда, Кириллов, Феропонтово, Белозерск, М., 1966.
      Ведров А. К., Памятники архитектуры. – Сб «Вологда и окрестности», Вологда, 1957.
      «Вологодские губернские ведомости», 1851, 1852, 1855, 1857, 1858,1860.
      «Вологодские епархиальные ведомости», 1866, 1868, 1873. «Вологодская жизнь», 1922.
      Данилова И. Е., Мнева Н. Е., Живопись XVII века. – «История русского искусства», т. IV, М., 1959.
      Дмитриев Ю. Н., Данилова И. Е., Семнадцатый век и его культура. – «История русского искусства», т. IV, М., 1959.
      Дунаев Б. И., Город Вологда. Северо-русское зодчество, М., 1914.
      Евдокимов И., Север в истории русского искусства, Вологда, 1920.
      Евдокимов И., Два памятника зодчества в Вологде, Вологда, 1922.
      Евдокимов И., Вологодские стенные росписи, Вологда, 1922.
      Железняк В., Вологда, 1963. Засецкий А., Исторические и топографические известия о
      Вологде, Спб., 1780. Иноходцев П., Общее описание вологодского наместничества. – «Месяцелов исторический», Спб., 1790.
      Корнелий де Бруин, Путешествие через Московию в 1701 году, М., 1873.
      Лукомский Г. К., Вологда в ее старине, Спб., 1914.
      Мерцалов А. Е., Вологодская сторона, Спб., 1889.
      Мнева Н. Е., Искусство Московской Руси, М., 1965.
      Непеин С, Вологда прежде и теперь, Вологда, 1906.
      «Описание документов и дел синода», 1542 – 721, 1729.
      Погодин М., Вологда, «Москвитянин», 1842.
      Степановский И. К., Вологодская старина, Вологда, 1890.
      Суворов Н. И., Описание вологодского кафедрального Софийского собора, М., 1863.
      Суворов Н. И., Вологодский архиерейский дом, Вологда, 1898.
      Суворов Н. И., Путеводитель по Вологде, Вологда, 1874.
      Суслов В. В., Памятники древнерусского искусства, вып. VII, Спб., 1901.
      Фехнер М. В., Вологда, М., 1958.
      Чураков С. С, Опись стенописи Вологодского Софийского собора. Рукопись, июнь 1957 г. Хранится в Вологодском областном краеведческом музее.
      Шевырев, Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь в 1874 году, М., 1850.
      Штаден Г., О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника, Л., 1925.


АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
      Библиотека имени В. И. Ленина, отдел рукописей, М-824, ф. 354 – 179.
      Вологодский областной архив, ф. 528, дела №№ 68, 93, 95. ВОКМ, ф. № 2282, 2185, 2192, 2314. ЛОИИ, Коллекция Саввантова, № 43, 194, 446, 1075, 1704.
      Коллекция Никольского, № 194, 650, 196.
      Музей археологического общества № 111. ЛПБ, Собрание грамот 1 – 283, 1118; Q-II-113; F-IV-738; F-IV-741, Q-XVII-229.
      ЦГАДА, ф. 137, книги городовые и боярские, оп. 1, Вологда № 3. ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 1, д. 48; оп. 9, д. 211; оп. 25, д. 487; ф. 834, оп. 2, д. 2534.


ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
      ВОКМ – Вологодский областной краеведческий музей
      ЛОИИ – Ленинградское отделение института истории
      ЛПБ – Ленинградская Публичная библиотека имени
      Н. Е. Салтыкова-Щедрина, отдел рукописей
      ЦГАДА – Центральный государственный архив древних актов
      ЦГИАЛ – Центральный государственный архив Ленинграда

	АРХИТЕКТУРА
	Соборный комплекс. Вид с реки Вологды			Гаврииловский корпус. XVII-XVIII вв.		Софийский собор. 1568-1570
	Симоновский корпус. 1669-1671. Церковь Рождества Христова			Воскресенский собор. 1772-1776. Колокольня. 1869-1870		Южная сторона Архиерейского дома. 1671-1675
	Экономский корпус. 1659			Надвратная церковь Воздвижения. Конец XVII в.
	Иосифовский корпус. 1764-1769. Фрагмент			Церковь Иоанна Златоуста. Вторая половина XVII в.		Колокольня Владимирской церкви. 1684-1689
	Спасо-Преображенская церковь во Фрязинове. 1670			Левый берег р. Вологды. Церкви Дмитрия Прилуцкого на Наволоке (холодная - 1710-1711, теплая - 1750-1759)		Церковь Дмитрия Прилуцкого на Наволоке. 1710-1711
	Петровский домик. Конец XVII в.			Церковь Константина и Елены. 1690
АРХИТЕКТУРА
Левый берег реки Вологды
Церковь Сретения на Набережной 1731-1735
Дом Масленникова. 1780-е гг.					Ночлежный дом. 1777 г.
Дом адмирала Барша. 1781			Прилуки. Сельская церковь. Конец XVIII в. Колокольня XIX в.
Церковь Покрова. 1778-1780		Скулябинская богадельня. Конец XVIII в.			Церковь Варлаама Хутынского. 1780
Церковь Иоанна Предтечи в Рощенье. 1710		Дом Дворянского собрания. XVIII-XIX вв.
Дом Витушечникова. 1822-1823					Гимназия. XVIII-XIX вв.
Дом Волкова. НачалоXIX в.		Дом Варакина. Начало XIX в.
Дом Засецких. 1790-1795			Дом Левашова. 1829
Деревянный дом. Вторая половина XIX в.		Деревянный дом. Первая половина XIX в.

АРХИТЕКТУРА
Спасо-Прилуцкий монастырь. Общий вид
Спасо-Преображенский собор Спасо-Прилуцкого монастыря. 1537-1542. Переходная галерея
Спасо-Преображенский собор Спасо-Прилуцкого монастыря. 1537-1542. Фрагмент	Церковь Введения Спасо-Прилуцкого монастыря. 1540-е гг.
Колокольня надвратной церкви Спасо-Прилуцкого монастыря. 1729-1730	Юго-восточная башня Спасо-Прилуцкого монастыря (вид со двора)		Башни западной стены Спасо-Прилуцкого монастыря. 1650-е гг.
Юго-западная башня Спасо-Прилуцкого монастыря. Фрагмент		Северо-Западная башня Спасо-Прилуцкого монастыря (вид со двора)
Северо-Восточная башня Спасо-Прилуцкого монастыря. 1640-1650	Северо-Западная башня Спасо-Прилуцкого монастыря
Северная стена Спасо-Прилуцкого монастыря. Фрагмент	Западная стена Спасо-Прилуцкого монастыря с башнями Водяной и юго-западной. 1650-е гг.
Северо-западная башня Спасо-Прилуцкого монастыря. Фрагмент	Келарская кладовая палата в Казенном дворе Спасо-Прилуцкого монастыря. 1675		Успенская церковь Александро-Куштского монастыря. Первая половина XVI в.
Успенская церковь Александро-Куштского монастыря. Первая половина XVI в.

ФРЕСКИ
Иноверцы, идущие в ад. Фрагмент композиции "Страшный суд". Западная стена		Апостол Петр. Фрагмент композиции "Страшный суд". Западная стена
Трубящий ангел. Фрагмент композиции "Страшный суд". Западная стена
Деисус. Пятый пояс северной стены	Исцеление сына сотника. Второй пояс северной стены
Притча об исцелении двух прокаженных. Третий пояс северной стены		Вручение процветшего жезла Иосифу. Фрагмент. Четвертый пояс северной стены
"И процвете жезл Иосифа". Четвертый пояс северной стены	Исцеление сына сотника. Фрагмент. Второй пояс северной стены
Бегство в Египет. Пятый пояс северной стены	Исцеление двух слепцов. Второй пояс северной стены	Композиция из акафиста. Пятый пояс северной стены
Пятый Вселенский собор. Фрагмент. Шестой пояс северной стены	Рождество Христово. Фрагмент. Четвертый пояс южной стены	Похвала богоматери. Фрагмент. Южная стена алтаря
Похвала богоматери. Фрагмент. Южная стена алтаря	Пир Ирода. Фрагмент. Северная стена дьяконника
Пир Ирода. Фрагмент. Северная стена дьяконника.
Ангел. Над дверным проемом из алтаря в дьяконник		Святители. Южная стена алтаря
Полотенце. На столбе

НА СТРАНИЦУ В.С. БАНИГЕ

НА СТРАНИЦУ Н.В. ПЕРЦЕВА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик, профессор, доктор архитектуры

Сергей Вольфгангович Заграевский