|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Барановский П.Д. О методах
консервации и реставрации руин архитектурных памятников по работам кавказских
экспедиций ИИИ АН СССР 1946—1947 гг. Доклад на заседании Научно-методического
совета по охране памятников культуры при Президиуме АН СССР, 16 декабря
Воспроизведено в кн.: Петр
Барановский. Труды, воспоминания современников. Сост. Ю. А. Бычков. М., 1996.
Все права сохранены.
Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: www.w3.org.
Все права сохранены.
П.Д. Барановский
О МЕТОДАХ КОНСЕРВАЦИИ И РЕСТАВРАЦИИ РУИН АРХИТЕКТУРНЫХ ПАМЯТНИКОВ
ПО РАБОТАМ КАВКАЗСКИХ ЭКСПЕДИЦИЙ ИИИ АН СССР 1946—1947 гг.
(Доклад на заседании Научно-методического совета по охране памятников
культуры при Президиуме АН СССР, 16 декабря
I. О НЕОБХОДИМОСТИ СРОЧНОЙ РАЗРАБОТКИ МЕТОДОВ КОНСЕРВАЦИИ И РЕСТАВРАЦИИ РУИНИРОВАННЫХ ПАМЯТНИКОВ АРХИТЕКТУРЫ
Наука реставрации
памятников архитектуры, насчитывающая 100 лет практического осуществления работ
над ними ради научных, а не только практических задач их сохранения, является
наукой новой и в отношении метода еще не разработанной. Среди вопросов,
подлежащих разрешению этой наукой, вопросы консервации и реставрации руин
являются особенно сложными и совсем не разработанными как в отношении
практического осуществления, так и в отношении методических установок.
Всем достаточно хорошо известно трагическое, если можно так выразиться,
положение дела реставрации памятников архитектуры, когда не проходит и
нескольких лет после проведения той или иной реставрации, как начинает
сказываться неудовлетворенность ею как научных и художественных кругов, так и
самого автора.
Необходимость сравнительного анализа широкого круга исторических и других памятников
и дисциплин, необходимость длительного всестороннего изучения самого организма
реставрируемого памятника, трудность самого процесса работ, который требует
непосредственной работы автора реставрации над самыми, казалось бы, с первого
взгляда, ничтожными деталями, необходимость архитектора-реставратора войти в
положение средневекового мастера со всеми его методами и приемами — создают
определенные сложности научно-реставрационного дела.
Невыполнение этих особенностей реставрационных работ вызвали многие неудачные
примеры реставрации памятников, которые в буквальном смысле слова испортили и
погубили ряд памятников, начиная с работ основателей этой науки Виолле де
Люка1, Солнцева2 и других, вплоть до наших дней. Такое положение вызвало
естественную реакцию против реставрации. Появились ярые сторонники такого
взгляда на памятники, что их вообще не следует реставрировать, а нужно только
поддерживать в дошедшем до нас виде, со всеми искажениями, наслоениями,
внесенными человеком и природой. Но сторонники такого взгляда не учитывали при
этом главного, что искажения и переделки зачастую являются тяжелыми болезнями,
которые требуют не только лечения, но и серьезного хирургического
вмешательства. Следовательно, вопрос заключается в основном в качестве
проводимых работ, не в принципе, а в качестве и в необходимости ставить это
дело на базу точной науки. При этом одним из самых важных положений является
условие максимального сохранения подлинных элементов памятника и минимальных
дополнений к ним, которые иногда бывают необходимы по ряду технических и прочих
требований.
Если вопросы реставрации памятников архитектуры являются вообще сложными и
трудными, то вопросы консервации тех же памятников, находящихся в руинированном
состоянии, являются несоизмеримо более сложными, трудными и ответственными.
Серьезной консервации руин архитектурного памятника неизбежно должна
сопутствовать их хотя бы частичная реставрация. Предоставление руин
архитектурных памятников самим себе является для них абсолютной гибелью.
Реставрация руинированного памятника, зачастую с отнятием у руины свойственной
ей романтики, — это неизбежное зло для предотвращения более крупного бедствия,
то есть полной гибели памятника. Это необходимая мера для воскрешения памятника
к новой жизни, к сохранению для человечества драгоценного документа истории и
культуры.
Если реставрацию архитектурного памятника можно сравнить с лечением больного,
то консервацию и реставрацию руинированного объекта можно по справедливости
сравнить с хирургической операцией тяжело раненного, лишенного членов,
находящегося в предсмертной агонии.
Практика прошлых реставрационных работ, проведенных в Олимпии3, Дельфах4,
египетских храмах в Карнаке5 и Эдфу6, в памятниках Ани7 и других, говорит, что
реставрация, именно только научная реставрация руинированного памятника, есть
единственный способ сохранить ему жизнь.
Наибольшее количество руинированных памятников архитектуры и с наибольшим
количеством разновидностей их разрушения в Советском Союзе имеется на Кавказе.
Поэтому естественно, что и изучение метода их консервации и реставрации нужно
проводить там.
Но одновременно с данным положением приходится отметить общность этих задач и
методов с теми задачами и зачастую методом, которые ставятся перед нами и в
других местах Советского Союза в деле сохранения памятников архитектуры,
поврежденных природой или разрушенных войной.
Задача консервации и реставрации памятников, разрушенных в наши дни фашистскими
захватчиками, является менее трудной по сравнению с памятниками, разрушенными в
давнее время. В первом случае мы зачастую хорошо представляем образ памятника,
а иногда имеем и хороший материал в виде обмеров и фотографий до разрушения,
как, например, по Спасо-Нередицкому храму8.
II. ОСНОВНЫЕ РАЗНОВИДНОСТИ СПОСОБА КОНСЕРВАЦИИ РУИН
Хотя работа над каждым из
руинированных памятников имеет свои индивидуальные производственные
особенности, но в целом методы сохранения руин можно разделить на две основные
группы.
Первая группа — когда памятник документально известен и восстановим во всей
конструкции и основных формах, например, храмы Спасо-Нередицкий (XII в.) и
Николо-Липненский (XIII в.) в Новгороде, храм Пятницкий (XII в.) в Чернигове,
Ново-Иерусалимский собор (XVII в.), Северный Зеленчукский храм (XI в.) и
другие.
Вторая группа — когда памятник за недостатком вполне документальных данных не
может быть восстановлен полностью и подлежит сохранению только частью. Здесь
возникает неизбежно новая ответственная задача — придать остаткам памятника
какую-то новую форму в целях его сохранения, по возможности приемлемую в
эстетическом отношении, которая не отпугивала бы нас своей новизной и своей
чуждой формой по отношению к памятнику. Здесь такт автора реставрации имеет,
конечно, очень большое и решающее значение. Вот примеры подобного рода
памятников: Волотово и Ковалево в Новгороде (XIII в.), киевские Золотые ворота
(XI в.), крепостные стены г. Пскова (XIII—XVII вв.), Смядынские развалины в
Смоленске (XII в.), многочисленные памятники Кавказа, Средней Азии и т.д.
Большинство руин находятся не в таком состоянии, которое позволило бы
возвратить им полный образ архитектурного памятника. Реставратору
предоставляется возможность показа их только в виде руин, проведя работы по их
укреплению и частичной реставрации с неизбежным минимальным оформлением для
предохранения от атмосферных влияний.
III. ОСНОВНЫЕ ПРИЕМЫ КОНСЕРВАЦИИ И РЕСТАВРАЦИИ РУИН
Почти во всех случаях
консервации и реставрации руин стоят следующие задачи:
1. Разборка завалов и извлечение из них всех архитектурных элементов и
составных частей памятников, отторженных от него, с проведением всех
методически необходимых приемов исследования и фиксации, извлечением и
изучением всего сопутствующего археологического подъемного материала.
2. Инженерное укрепление сохранившихся частей руин.
3. Включение в состав руин отторженных от них частей.
4. Укрепление восстановленных руин инъекцией.
5. Предохранение восстановленных руин кровлями от атмосферных влияний.
Из всех перечисленных приемов реставрации руинированного памятника приходится
обратить особое внимание на третий пункт, на дело включения в состав руин
отторженных от них частей как на задачу новую и впервые у нас выдвигающую ряд
новых вопросов реставрации.
В данном случае ставится вопрос о сборке и склеивании разбитых, разрозненных
частей памятника архитектуры, подобно тому, как археологи склеивают горшки из
отдельных черепков.
Эта задача является возможной и вполне осуществимой потому, что часто при
разрушении от памятника отпадают, отделяются большие части, сохраняющиеся в
более или менее поврежденном виде в завалах, иногда в течение многих столетий.
Поэтому в разборке завалов архитектурного памятника архитектор-реставратор
должен с большим вниманием отнестись к каждой находимой детали, к каждому
фрагменту кладки. Если обычно при археологических раскопках совсем не интересуются
массивами обезличенными, поврежденными, не носящими на себе интересных
архитектурных особенностей, то архитектор-реставратор, наоборот, обязан
постараться найти место такого фрагмента в разрушенном организме памятника.
Если были случаи, что в практике исследовательских работ археолог, стремясь
добыть из руин больше характерных деталей, разбивает, например, упавший массив
архитектурного памятника с включенным в него голосником, чтобы добыть из него
последний для музея, то, с точки зрения методики наших работ, это недопустимо,
и фрагмент кладки должен быть сохранен, изучен и поставлен на свое место при
реставрации памятника. При таком подходе к памятнику и задачам его реставрации
мы иногда можем получить после проведения работ вместо обезличенных руин или
значительную часть памятника, или даже цельный памятник, столь же ценный и
подлинный, как и до его разрушения.
Идея подобного отношения к руинам архитектурного памятника, сложенного из
кирпича, явилась при обследовании фашистских разрушений, особенно при
проведении консервационных работ по Пятницкой церкви XII—XIII вв. в Чернигове.
Ни там, ни в других памятниках архитектуры, разрушенных во время войны, эта
идея пока не могла быть проведенной в жизнь по ряду причин.
Аналогичные опытные работы были осуществлены трехлетними Кавказскими
экспедициями Института истории искусств Академии наук СССР в руинах храма
VI—VII вв. селения Лекит9 Кахского района Азербайджанской ССР. Эти работы,
являющиеся важными для установления научной методики работ по консервации и
реставрации руин, и являются темой нашего сообщения.
IV. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОСТОЯНИЯ РУИН НА КАВКАЗЕ
Прежде чем перейти к
характеристике консервационно-реставрационных работ, проведенных в Лекитском
храме, необходимо хотя бы бегло ознакомиться с общей картиной состояния
руинированных архитектурных памятников Кавказа, осмотренных экспедицией
института, так как отсюда будет яснее все значение разрешения проблемы их
консервации.
Кавказ, представляющий собой по обилию архитектурных памятников как бы музей
архитектуры, имеет руин несравненно больше, чем цельных неразрушенных
памятников.
Вместе с тем Кавказ в истории науки реставрации дал первые примеры
восстановления руин: храмов Пицунды10, Мокви, Дранды. Работы середины XIX века
архитектора Норева11 и других положили начало науке реставрации памятников
архитектуры на Кавказе. Хотя по состоянию научных знаний того времени они и
испортили кое в чем эти памятники, но все же сохранили их для будущего.
На путях трех Кавказских экспедиций, проведенных Институтом истории искусств
Академии наук СССР в 1946, 1947, 1949 гг., было осмотрено большое количество
руинированных памятников на Кавказе.
Из этих памятников-руин, находящихся в аварийном состоянии и в большинстве
случаев требующих самых срочных мер по проведению научной консервации и
реставрации, необходимо отметить хотя бы наиболее значительные и имеющие
общесоюзное значение.
На Северном Кавказе и в Черкессии: храмы Аркизы в Зеленчукском ущелье (XI в.) и
храм в Нижди (XI в.) на Черноморском берегу.
В Абхазии: крепость и храмы (XI—XII вв.), дворец в Лыхнах (XII в.), Келасурская
стена и башни (VI—VII вв.), крепость Сухуми (VI в.).
В Грузии: храм Баграта в Кутаиси (XI в.), дворец в Гегаути (XII в.), крепость
Армаз-Цихе (IV в. до н.э.) в Мцхета, крепость Дарияла (VI в.), крепость
Уплисцихе, крепость Уджария (V в.), монастырь Некреси (V—VIII в.), храм
Никоцминда (VI в.).
В Армении: храмы Аван, Армус, Аштарак, Егварт, Зоравар, Звартноц (VI—VII вв.).
В Азербайджане: храмы Кум (VI в.), Лекит(У1 в.), длинная Кахско-Катехская стена
(VI—IX вв.) с ее замками, храм Орты, Зейзит (X в.), крепость старой Гянджи (XII
в.), крепость Кабала (VI—XII вв.), мавзолеи в Хазри (XII в.), замки Апшерона
(XII в.), монастырь Ханега, Пирсагат, храм в Мингечауре (IV в. до н.э.).
В Дагестане: Великая Дербентская стена (VI—XII вв.).
Один лишь приведенный здесь голый перечень памятников-руин, осмотренных
экспедицией, руин со столь почтенными датами в пределах от VII в. до н.э. до
XIII в. н.э., говорит о значительности задач их сохранения.
Все эти памятники-руины нуждаются в срочной, а иногда немедленной помощи и
защите, гораздо более действенной, чем сохранившиеся памятники архитектуры. Они
в буквальном смысле тают с каждым днем от разрушительных сил природы, особенно
в местах с неблагоприятными климатическими условиями. Этого мы обычно не
замечаем, но когда присмотримся к этим явлениям ближе, то увидим, что
разрушения идут чрезвычайно быстро. В большинстве случаев по отношению к
руинированным памятникам не принимается никаких мер. В других случаях эти
мероприятия стали намечаться только после установления советской власти. В
Грузии деятельная помощь памятникам путем консервации и реставрации была
серьезно поставлена в 1930-х гг., но особенно заботливо и умело работа над
памятниками, по нашему впечатлению, ныне проводится в Армении.
Но, конечно, даже там нельзя успокаиваться на достигнутых результатах и,
безусловно, это только начало серьезных работ.
V. ПАМЯТНИКИ АРХИТЕКТУРЫ КАВКАЗА ИЗ СЫРЦОВОГО КИРПИЧА (VII—IV ВВ. ДО Н.Э.)
Среди огромного
количества руинированных памятников на Кавказе совершенно особое место занимает
категория памятников архитектуры, сложенных из сырцового кирпича и открытых
раскопками. В научной литературе еще не затронут вопрос об охране подобного
рода памятников. Поэтому специально необходимо остановиться на этой области,
тем более, что она несомненно имеет очень большое значение и интерес.
Советская наука археологии и истории народов особенно обогатилась счастливыми
находками древнейших памятников на территории Армении, Грузии и Азербайджана.
Получившие мировую известность раскопки в Армении открыли близ Еревана на холме
Кармир-Блур древний урартский город Тейшебаини (VII в. до н.э.)12. Раскопки в
Грузии в Мцхета открыли древние города Армаз-Цихе и Саркинети (IV в. до
н.э.)13. Раскопки в Азербайджане при строительстве в Мингечауре открыли один из
албанских городов, по-видимому, Птолемеев город Оссика14.
Эти раскопки знамениты не только своими находками, обогатившими музеи
Закавказья. Они раскрыли вместе с тем не меньшие культурные ценности
архитектурного порядка.
Ввиду того, что вопрос сохранения этих памятников имеет исключительно
актуальное значение, необходимо дать хотя бы кратчайшую характеристику
архитектурных находок указанных трех пунктов Закавказья.
Раскопки, производившиеся армянской Академией наук в Кармир-Блуре, открыли
город Тейшебаини (VII в. до н.э.). Город этот был разрушен войсками
ассирийского царя Саргона15, а может быть, скифами, прорвавшимися через
Кавказский хребет. В городе сохранилась вся планировка, крепостные стены,
совершенно ассиро-вавилонского характера, залы, помещения, сохранившие даже
свою древнюю обстановку со щитами на стенах и со всякого рода инвентарем, стены
с очень интересной красной штукатуркой, кровельная черепица, водопровод и т.п.
Сохранились стены до
Раскопки, производившиеся грузинской Академией наук в Мцхета, открыли древнюю
столицу Иберии г. Армаз-Цихе.
Здесь мы видим огромный крепостной комплекс самых разнообразных построек. По
всему городу мы можем видеть целый ряд разнообразных конструкций и
разнообразные виды кладки из сырца и камня. Огромного протяжения древние
крепостные стены, построенные из сырцового кирпича, раскинулись по горе, а под
горой на берегу Куры каменная постройка римского времени. В сочетании с прочими
памятниками города Мцхета эти вскрытые раскопками остатки обогащают еще больше
комплекс одного из замечательных в Советском Союзе города-музея.
Недалеко от Мцхета — Саркинати, город с остатками, может, еще более древними,
чем Армаз-Цихе, по впечатлению — урартского времени. Здесь также сырцовые
крепостные стены и постройки иного, еще непонятного назначения, также сырцовые
детали архитектуры из резного камня.
Раскопки, произведенные в Азербайджане в Мингечауре, открыли ряд замечательных
предметов и остатки древнего города в виде храма из сырца, с загадочными
албанскими надписями на капителях. Материал этот имеет чрезвычайно большое
мировое значение.
VI. СОСТОЯНИЕ ВОПРОСА ОХРАНЫ СЫРЦОВЫХ ПАМЯТНИКОВ АРХИТЕКТУРЫ
Эти памятники интенсивно
разрушаются, быстрее всех прочих, будучи оставлены после раскопок на произвол
стихии. Исключением является баня в Армазисхеви в Мцхета: там построен навес.
Но и здесь нельзя сказать, что вполне благополучно, потому что навес не
сохраняет полностью памятник, так как последний, попав в иной режим, чем был
под землей, начинает разрушаться. И здесь необходимо проведение специальных
консервационных мероприятий.
В архитектурных памятниках вновь открытых городов Тейшебаини, Армаз-Цихе и
Саркинати можно видеть на территории СССР (без поездки в Месопотамию)
древнейшую в мире систему строительства и памятники, аналогичные
ассиро-вавилонским. Но если эти, открытые нашей наукой, архитектурные ценности
оставить на произвол стихии, то в самое ближайшее время от них останутся только
глиняные холмы. Сырцовый кирпич не может быть оставлен под открытым небом, так
как разлагается от атмосферных влияний. Не пройдет и пяти лет, как мы, впервые
увидевшие эти памятники после 25 столетий, скрывавших их под землей, вновь
утратим их, и теперь уже навсегда, если не принять самых быстрых и решительных
мер.
Из сказанного естественно рождается вопрос: что же делать с этими памятниками и
как сохранить их?
Казалось бы, что самой простой мерой будет вновь засыпать их землей. Но, к
сожалению, этого уже нельзя сделать по двум причинам. С одной стороны, эта
работа также стоит больших средств. С другой стороны, огромное количество
завалов, заполняющих эти сооружения на больших площадях и на большую глубину до
Следовательно, приходится ставить вопрос о мерах сохранения и консервации вновь
открытых памятников и о надлежащем показе их после раскопок не только в научных
отчетах и трудах, но и в натуре. Однако прежде всего возможность решения этой
задачи должна присутствовать в существующих положениях и инструкциях органов
охраны памятников и в отношении к этому вопросу специалистов.
Инструкция, изданная Комитетом по делам культурно-просветительных учреждений, в
одном из положений определенно заявляет, что всякое археологическое
исследование «неизбежно разрушает памятник». Правда, дальше в той же инструкции
есть оговорка, что по отношению к архитектурным памятникам это положение не
может быть приемлемо. Однако никакого более или менее определенного ответа на
вопрос, как же поступить с открытыми археологическими памятниками, эта
инструкция не дает и по существу оставляет его открытым на усмотрение тех
организаций и лиц, которые производят работы на местах. С другой стороны,
органы охраны памятников архитектуры не считают памятники архитектуры, открытые
археологами, своими памятниками, не вносят их в свои списки и, отсюда,
естественно, не проявляют заботы об их сохранении.
Необходимо внести в положение о такого рода памятниках ясность и определить им
дальнейшую научную жизнь иной инструкцией, которая бы говорила не только о том,
что археологические раскопки обязаны в непременном порядке сохранить памятник,
но и о том, как его сохранить.
Должен быть еще поставлен вопрос и о другом крайнем мнении, которое иногда
высказывается: что если ныне археологи не сохраняют открытые ими архитектурные
памятники, то и не должны производить раскопок. Это тоже неправильное
положение. Науку нельзя остановить, и раскапывать археологи будут, как бы
защитники охраны памятников ни ставили этот вопрос. Но необходимо этот вопрос
поставить на соответствующие позиции — не только раскрыть, но одновременно и
сохранить. Надо этот вопрос поставить так, как в свое время Масперо поставил этот
вопрос в Египте, когда им было провозглашено, что если не сумеете сохранить, то
подождите раскапывать, но дабы не ждать, им во главу угла был поставлен вопрос
сохранения и реставрации.
Переходя ко второй стороне вопроса — о личном отношении к нему самих
специалистов и ученых, производящих раскопки, приходится также, к сожалению,
отметить значительную неопределенность. Все они с одной — принципиальной —
стороны считают дело охраны открываемых памятников безусловно желательным, но в
большинстве своем тут же оговариваются невозможностью выполнения по ряду
следующих причин и соображений.
Во-первых, меры охраны стоят дорого, и, если, например, на раскопки в
Армаз-Цихе ассигнован миллион в год, то половину его надо растратить на
охранные мероприятия.
Во-вторых, такие методы раскопок с дальнейшим оставлением на произвол стихий
приняты и западноевропейской наукой, например, в Междуречье17.
В-третьих, меры, иногда принимаемые, не достигают цели, так как деревянные
шатры, попытки устройства которых были, например, в Кармир-Блуре, расхищаются
при неорганизованности сторожевой охраны.
В-четвертых, научного метода сохранения руин, особенно сырцовых, никто не
знает, и эта задача еще никем не ставилась.
Понятно, что никого не в состоянии удовлетворить то положение, что в результате
раскопок музеи обогащаются замечательными ценностями, а наука — хорошими
исследованиями о них, и одновременно с этим замечательные уникальные памятники
архитектуры, открытые раскопками, не берутся на учет как архитектурные
памятники и обречены на полное исчезновение, наравне с раскапываемыми
курганами.
Те высокие принципиальные позиции, на которые поставлена передовая советская
наука и огромные ее достижения, понятно, не могут быть удовлетворены ни теми
официальными, еще не доработанными окончательно положениями, ни теми только что
изложенными высказываниями и аргументами, исходящими главным образом не из
принципиальных позиций, а из временных трудностей практического проведения в
жизнь надлежащих мероприятий.
VII. ЗАДАЧИ НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКОГО СОВЕТА В ВОПРОСАХ КОНСЕРВАЦИИ РУИН
В постановке вопроса о
сохранении архитектурных руин, надземных и открываемых раскопками, ведущую роль
должен играть вновь организованный по постановлению правительства СССР
научно-методический совет по охране памятников при президиуме Академии наук
СССР. Он должен поставить этот вопрос на широкое обсуждение с привлечением к
его решению как деятелей в области различных видов охраны памятников, так и
специалистов из различных областей науки.
Путем совместной объединенной работы архитекторов и археологов должна быть
выработана программа мероприятий и определен метод, который получит затем
необходимые техническую и научную специализации в конкретной работе на самих
памятниках.
Научно-методический совет, считая настоящую задачу сохранения руин одной из
самых актуальных, обратил внимание на этот вопрос, в первую очередь, путем
своего участия в научно-исследовательских экспедициях, проводившихся на Кавказе
Институтом истории искусств АН СССР. Ближайшей целью этого участия было, с одной
стороны, близкое ознакомление с состоянием руин, с другой стороны, участие в
конкретной работе по консервации и реставрации руин для получения опыта в
разработке научных методов их сохранения.
VIII. УЧАСТИЕ ИНСТИТУТА ИСТОРИИ ИСКУССТВ И ЕГО КАВКАЗСКИХ ЭКСПЕДИЦИЙ В ДЕЛЕ КОНСЕРВАЦИИ И РЕСТАВРАЦИИ РУИН АРХИТЕКТУРНЫХ ПАМЯТНИКОВ
Основная задача,
поставленная Институтом в проведении Кавказских экспедиций, была исследовать
памятники Кавказа под углом зрения связей с русской архитектурой. Но
параллельно с этими основными задачами экспедициями была также значительно
продвинута вперед самостоятельная тема — исследование одного из ценнейших
древних памятников Кавказа — храма в селении Лекит Азербайджанской ССР.
Он представляет собой здание V—VII вв., круглое в плане, в типе знаменитого
Звартноца18, и был найден нами осенью 1939 года, на южном склоне Кавказского
хребта на границе Азербайджана, Грузии и Дагестана в Лекитском ущелье Кахского
района,
Здание, имеющее исключительную научную ценность, представляло собой руины,
угрожавшие гибелью последних их остатков в случае непринятия специальных
технических мероприятий, а их проведение вызывало, в свою очередь,
необходимость глубокого научного исследования, сопровождаемого раскопками.
Институт истории искусств включился в продолжение ранее проводившихся работ по
исследованию этого памятника и проводил свои работы в течение трехлетних
экспедиций 1946,1947 и 1949 гг. с участием в некоторых работах Главного
управления охраны памятников Комитета по делам архитектуры при Совете Министров
СССР и отдела охраны памятников Управления по делам архитектуры при Совете
Министров Азербайджанской ССР.
В 1949 году научно-методический совет при президиуме Академии наук СССР принял
в этих работах участие, и экспедиция, проведя исследование памятника и его
раскрытие при производстве раскопок, не имела права и не могла игнорировать
вопросов физического сохранения руин, тем более, что и самые раскопки нельзя
было проводить без укрепления руин, угрожающих падением.
То обстоятельство, что личный научный состав экспедиции включал в себя
преимущественно архитекторов и экспедиция также возглавлялась архитектором —
работником органов охраны памятников архитектуры и специалистом по реставрации,
обеспечивало данную сторону дела и даже давало ей перевес над другими.
Вопросы физического сохранения итого, что открывалось вновь, итого, что
являлось надземным, но находилось в аварийном состоянии, были поставлены
экспедициями во главу угла. Это, конечно, вызвало очень много препятствий и
затруднений. Это замедлило в очень большой степени и темпы раскрытия памятника.
Но, поставив задачи сохранения памятников как основные, экспедиции Института
истории искусств Академии наук тем самым правильно поставили вопрос с точки
зрения государственных интересов и сохранения памятника исключительной научной
ценности.
IX. КРАТКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ И АРХИТЕКТУРНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА Л ЕКИТСКОГО ХРАМА
Факт нахождения храма
является ценным в двух отношениях.
Во-первых, Албания19 и ее история и тем более история памятника являлась до
настоящего времени в полном смысле неведомой. Н.Я.Марр20 впервые высказал
надежду, что, быть может, когда-либо будут в результате раскопок найдены следы
культуры этой страны, и ныне эти слова оправдываются.
Сложная история страны, бурная политическая жизнь, беспрерывные войны не только
смели и скрыли следы культуры Албанского царства, известного с I в. н.э., но
даже лишили документальных источников по ее истории, ныне устанавливаемой лишь
с большим трудом, только на основных этапах ее многовекового развития.
Не останавливаясь здесь даже на краткой характеристике этих этапов, приходится
только отметить, что научные разыскания последних лет дают возможность
подкрепить исторические данные рядом фактов из истории материальной культуры
этой страны и народа. К области этих научных разысканий относится и наша
находка в горных ущельях Северного Азербайджана ряда памятников культуры
Кавказской Албании, сохранившихся начиная с V в. н.э., среди которых наиболее
видное место занимает Лекитский храм.
Лекитский храм — в плане тетраконх21 на колоннах круговым обходом, судя по ряду
признаков — это один из раннейших объектов такого характера памятников на
Кавказе и может считаться предшественником знаменитых храмов Звартноца (VII в.)
в Армении и Бана (X в.) в Грузии22.
Храм предстает в схеме предварительной реконструкции на основании исследований
в натуре и аналогии следующим: первый ярус круглый с двумя дополнительными
помещениями по сторонам, второй ярус — восьмигранник, опирающийся на 4 пилона.
Материал памятника нижней части — булыжный камень с включением в некоторые
места местного камня — известкового туфа. В верхней части стен, а также в
колоннах и пилонах — кирпич особого характера.
Ввиду того, что тема истории памятника, характера и особенностей его, а также
места и значения его в истории архитектуры является большой и сложной темой,
выходящей из рамок нашего сообщения, на ней также не будем останавливаться.
X. СОСТОЯНИЕ РУИН ЛЕКИТСКОГО ХРАМА
При первом нахождении
памятника он представлял фрагменты стен, возвышающихся на
XI. ПРОЦЕСС РАБОТ ПО ИССЛЕДОВАНИЮ И КОНСЕРВАЦИИ
Работы экспедиции по
исследованию памятника производились с одновременным выполнением
консервационных и реставрационных работ по укреплению руин, которые могут быть
систематизированы и охарактеризированы следующими разделами:
1. Очистка от растительности площади храма и ближайшей территории. Очистка
восточной части под горою обнаружила ряд массивов стены, разрушенной подмывом
оросительного канала, лежащих по скату горы.
2. Борьба с растительностью в стенах памятника. Ползучая растительность,
камнеломка и ежевика закрывали все поверхности стен. Огромные корни деревьев
пронизывали все массивы памятника, их пришлось вырубать, выпиливать,
выдалбливать из толщи кладки. В этом уже заключается соответствующая методика
консервации руин, потому что почти во всех случаях консервации памятников мы
встречаемся с этим явлением прорастания памятников деревьями. Иногда эти
деревья нужно рубить, а иногда от этого приходится воздерживаться. Например,
при исследовании Зеленчукского храма в Черкессии наша экспедиция, обследовав
этот памятник и проводя там работы, воздерживались от вырубки сосен, растущих
на куполе, по ряду серьезных соображений, так как эти корни, разрушая памятник,
в то же самое время держат, пока они живы, раздробленные его части и надо
осторожнее уничтожать их в процессе проведения реставрационных работ.
В Лекитском храме корни проросли через толщу стены, идут под слоями кладки,
поднимают и разрушают их. Целые огромные массивы сдвинуты с мест, раздроблены и
даже мощной силой огромных деревьев сброшены. Борьба с ними является неотложным
и весьма сложным и трудным делом при консервации руин.
3. Устройство предохранительных мероприятий в виде деревянных подпор и
креплений является самым неотложным и самым первоочередным мероприятием при
аварийности памятника.
Реставраторам приходится все время оперировать этими подпорами, все время
подставлять и переставлять их в разные места в процессе раскопок или
реставрации.
4. Раскопки архитектурного памятника значительно отличаются по своему характеру
от обычных археологических раскопок.
Здесь приходится все внимание концентрировать на вопросах главным образом
архитектурного порядка, на находках архитектурного характера, на вопросах связи
их с цельным организмом всего памятника.
5. Разборка и изучение каменных и кирпичных массивов. Картина разрушений при раскопках
лекитского памятника оказалась особенно интересной при частичной очистке храма
от завалов и наростов грунта. Оказалось, что когда в свое время храм обрушился,
то в основных частях он не был расхищен на материал и так сохранился в завалах.
В результате раскопок мы видим здесь колонны и пилоны, поваленные друг на
друга, в самом хаотическом состоянии. Но изучение упавших частей позволяет
проследить и характер падения этих колонн, и характер разрушения памятника.
Самое же главное, удается установить происхождение той или иной части из того
или иного места, что создает больше возможностей реставрации если не всего
памятника, то, по крайней мере, значительных его частей.
6. Перемещения и опускания массивов являются технически наиболее трудной
работой, потому что приходится иногда выбирать мусор между каменными и
кирпичными завалами, как бы из колодцев, приходится перемещать все время
некоторые из массивов с одного места на другое, так как они иногда лежат друг
на друге в 3-4 слоя, и потому приходится верхнюю часть опускать куда-либо рядом
или удалять из помещения. Эти работы по опусканию массивов на уровень пола или
по их перемещению в процессе раскопок (после соответствующей фиксации их в
непотревоженном виде) представляют особенно сложную часть специфики
архитектурно-археологических раскопок и весьма замедляют их выполнение.
7. Выправка и установка по вертикали частей стен, вывернутых или поднятых
корнями деревьев. В тех случаях, когда корни деревьев уже сгнили, сперва
производилась тщательная очистка и промывка пустот, заполненных мусором, затем
выправка наклонившихся и свернутых корнями частей домкратом, и, наконец,
заполнение пустот раствором с нагнетением.
В тех случаях, когда корни деревьев, пронизывающие кладку, являются прочными,
приходится или закреплять кладку в существующем деформированном виде, или ждать
полного сгнивания корней, так как полное их удаление из глубины кладки
невозможно.
8. Передвижка и подъем на свои места массивов, найденных в завалах. После
определения места, в котором находился тот или иной массив, предстояло
передвинуть его к своему первоначальному местонахождению, а затем поднять.
Передвижка производилась при помощи катков. Подъем же производился способом,
как делали это в древности египтяне, как повторил в 1899—1906 гг. Легрен при
реставрации Карнакского храма. Разница между приемами, применявшимися
египтянами и Легреном, и нашим приемом заключалась в том, что взамен подсыпки
земли мы подкладывали груды камня или деревянные клетки, а затем взамен
подъемной машины египтян мы применяли механический домкрат или же простые
бревенчатые рычаги.
9. Восстановление конструктивных элементов для восполнения цельности и
устойчивости руин. В этом плане экспедицией были выполнены две значительные
реставрационные работы: одна — по восстановлению разрушенной части стены
второго яруса с включением в нее упавшего массива, и другая — по восстановлению
разрушенного дверного проема с включением в него массива древней, упавшей на
землю, перемычки.
В первом случае восстановление простенка между двумя декоративными колоннами
было произведено подъемом упавшего массива простенка с подведением под него
бревенчатых клеток. Постепенным качанием массива при помощи домкрата с
постепенным наращиванием бревенчатых клеток массив был поднят на высоту
Второй случай — восстановление южного дверного проема — представлял еще более
интересный случай включения подлинного элемента в состав восстанавливаемого
памятника. Южная стена, в состав которой входил восстанавливаемый дверной
проем, была настолько повреждена, разрушена и как бы вся изобрана, что в ней
нельзя было сразу увидеть, а только в результате поисков можно было найти
остатки архитектурных форм. Огромный массив верхней части стены нависал
кронштейном и едва держался, вопреки законам статики, угрожая обвалом.
Оригинальная система перекрытия дверного проема, состоявшая некогда из большого
каменного архитрава и разгрузной кирпичной треугольной перемычки над ним, была
разрушена полностью. Архитравный камень исчез, а массив перемычки лежал среди
завалов.
Нами сперва было произведено укрепление нависающего массива, затем
восстановлены боковые стены дверного проема.
Архитрав был нами восстановлен по аналогии с архитравом северной двери, но не
каменный, а железобетонный. Это вызывалось исключительной трудностью
производства работ в данном месте памятника и в местных условиях. Кроме того,
этот прием применения иного материала, особенно в конструкциях, следует считать
допустимым для древнейших памятников в некоторых случаях, дабы отличить
подлинные части от вновь восстанавливаемых.
Примеры подобного восстановления утраченных частей из иного материала имеются в
реставрационной практике прошлого. Например, при восстановлении рухнувших после
землетрясения колонн гипостиля Карнакского храма в 1899—1906 гг. Масперо и
Легрен23 отверстия и пробоины заделывали цементом, причем те места, где были
утрачены рельефы или надписи, делали с выступом на
После восстановления архитрава на него был поднят нами (хотя и с большим трудом
вследствие отсутствия механизации) массив упавшей древней разгрузной кирпичной
перемычки, его установили и заделали на свое место над восстановленным проемом.
10. Восстановление декоративных элементов. Эта работа должна была производиться
ввиду необходимости осуществить восполнение конструкций и разрушенных мест в
стенах, так как в данном случае декоративные элементы являются неотъемлемой
составной частью стены. Верхний ярус круговой стены внутри храма был
первоначально декорирован полуколоннами из известкового камня, так называемого
ширин-даш, расставленными через один метр одна от другой. Так как большинство
полуколонн были разрушены и сохранились на месте только в виде незначительных
остатков, то стены оказались как бы расчлененными на отдельные простенки, от
которых в некоторых местах шли угрожающие трещины по нижнему ярусу стен до
фундамента. Поэтому без восстановления полуколонн нельзя было ни
восстанавливать монолитность и прочность оставшихся частей стен второго яруса,
ни покрыть стену от атмосферных осадков. Старые части полуколонн, извлеченные
из раскопок, были нами поставлены на место, а утраты были восполнены из нового
камня ширин-даш, вырубленного в местном ближайшем карьере. Таким образом был
реставрирован целый участок стены с подъемом одного из простенков и
восстановлением утраченных частей декоративных колонн по внутренней стороне
стены храма.
11. Производство инъекции трещин в стенах делалось нами смешанным раствором на
основе тех научных работ и исследований, которые проведены по данному вопросу
Главным управлением по охране памятников. Нагнетение раствора производилось при
посредстве шланга, без применения насоса с установкой ящика с раствором на
самой высокой части стены.
12. Покрытие кровли над стенами. По периметру стен была сделана подготовка из
щебня на известковом растворе, и по ней произведено покрытие плоской
современной черепицей. Подобного рода работа является крайне необходимым
мероприятием для сохранения памятника.
13. Изучение и восстановление упавших кирпичных колонн и пилонов. Эту работу
приходится особо отметить как весьма значительный новый элемент среди методов
архитектурно-археологических раскопок и связанных с ними необходимых
охранительно-реставрационных мероприятий. В обломках завалившихся колонн есть
довольно прочные части кирпичных фустов высотой до 15 рядов (около
Задача необходимости подъема на свое место отдельных упавших частей кирпичных
колонн является неоспоримо целесообразной, так как, будучи оставлены на месте
падения, они обречены на разрушение и уничтожение в самом скором времени.
В истории науки реставрации памятников архитектуры мы имеем ряд примеров
подъема упавших колонн. Некоторые из этих работ представляют интерес.
Например, в 1899—1906 гг. после разрушения при землетрясении 11 колонн
гипостиля Карнакского храма, о котором мы говорили, вопрос возможности или
невозможности восстановления памятника был спорным. Масперо решил этот вопрос в
положительном смысле и выполнил это смелыми и удачными действиями вместе с
архитектором Легреном. Работа была очень опасной и серьезной, тем более, что
приходилось подводить еще и фундамент. В этой работе, по признанию науки, они
совершили просто чудеса терпения и методичности. В
Но все известные примеры подъема упавших колонн относятся к колоннам, сделанным
из камня.
Нами произведена попытка осуществить подобную задачу подъема разбитых колонн
Лекитского храма, но не каменных, а сложенных из кирпича, и опыт этот можно
считать вполне удачным.
Сперва производился подъем упавшей часта фуста колонны на высоту оси поворота
тем же египетским способом с подсыпкой земли или подкладыванием камня и
деревянных клеток, а затем поворот и постановка на место. В местах разрыва
отдельных частей фуста форма кирпичей, их швов и забутки определяет точное
местоположение восстанавливаемой части. Для этого иногда приходится производить
вращение части вокруг оси до полного совпадения швов таким образом, чтобы между
соединяемыми частями колонн не было никакого просвета.
В тех случаях, когда часть фуста колонн или пилона оказывается разбитой,
расслоенной на отдельные кирпичи и куски, приходится их соединять, сжимать и
цементировать, а потом поднимать на место.
Но может быть применен и тот прием подъема на место отдельными кирпичами и
кусками, который применил в 1906 году Барсанти в храме Эдфу, когда он разобрал
и положил горизонтально на соседнем пустыре опустившуюся и выпучившуюся стену,
разметив ее отдельные глыбы и элементы кладки номерами. Восстановив фундамент,
Барсанти поднял камень за камнем всю стену, и она, по описаниям, дает такое
впечатление, как будто она никогда не была разрушенной.
Совершенно таким образом можно поднять на свое место завалившиеся кирпичные
пилоны Лекитского храма, сохранившие разбитую кладку, на высоту до
После постановки на свое место этих фрагментов колонн и пилонов стоит задача
восполнения недостающих мест в их кирпичной кладке. Это приходится делать
обычным способом реставрации.
14. Покрытие над колоннами. Весьма важной и ответственной частью работ по
сохранению восстановленных колонн и пилонов является устройство над ними
покрытия. Здесь основной является задача по возможности избежать внесения
определенно выраженной новой формы.
Данная работа была выполнена нами в виде опыта из железобетонной плитки
толщиной
XII. ИТОГИ ПРОИЗВЕДЕННЫХ РАБОТ
1. После проведения
реставрационно-консервационных работ в Лекитском храме его остатки получили уже
совершенно иной вид.
2. Верхний ярус храма укреплен с восстановлением декоративных полуколонн, ниже
восстановлен дверной проем, и значительная часть памятника получила не только
техническое укрепление, но и определенные архитектурные формы.
3. Вместо угрожающих бесформенных руин теперь можно видеть часть редчайшего
архитектурного памятника, дающую интересные своеобразные формы древнего
искусства.
4. Из всего вышеизложенного явствует, что экспедиционными работами Института
истории искусств в Лекитском храме проведен ряд работ по консервации и
реставрации памятника в связи с той необходимостью, которая диктовалась
раскопками и исследованиями этого памятника. В этой работе была дана попытка
реализовать на практике идею восстановления и частичной реставрации
руинированного памятника.
Обычно по отношению к сильно разрушенным фрагментированным памятникам
архитектуры существует и находит себе многих сторонников такой взгляд, что они
вследствие разрушенности не подлежат реставрации, что их необходимо изучить,
зафиксировать и оставить на разрушение. Но в это положение необходимо внести
весьма существенную поправку, так как оно не может быть принято по отношению к
архитектурным памятникам-руинам исключительной ценности. К подобным памятникам
необходимо подходить с большим вниманием и всемерно стараться путем частичной
реставрации руин сохранить их для будущей жизни.
В данном случае Лекитский храм — это руинированный памятник исключительной
ценности. Работы экспедиции Института истории искусств ставят задачу только
вызвать к жизни этот памятник теми реставрационными работами, которые должны
сопутствовать научно-исследовательской работе и должны являться ее составной
частью.
С другой стороны, только проведение научно-реставрационных работ в
архитектурном памятнике может сделать само исследование памятника всесторонним
и полноценным.
Это положение в особенности имело место и большое значение в Лекитском храме,
как памятнике исключительно сложном и в научном отношении еще весьма
загадочном.
Эти же работы дают опыт для постановки вопроса еще в более широком плане
разработки научных методов сохранения, консервации и реставрации ценных
памятников архитектуры, дошедших до нас в виде руин.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Виолле де Люк Эжен Эммануэль (1814—1879) — французский архитектор,
историк и теоретик архитектуры.
2. Солнцев Федор Григорьевич (1801—1892) — русский живописец, археолог,
реставратор. Руководил художественно-археологическими экспедициями по собиранию
памятников старины. Вел реставрационные работы в Кремле (с 1837г.). Открыл (
3. Олимпия — древний город в Элладе (северо-западная часть Пелопоннеса),
религиозный центр с культом Зевса и посвященными ему Олимпийскими играми,
важнейший художественный центр Древней Греции. Важнейшие храмы: Зевса
Олимпийского (468—456 гг. до н.э.), храм Геры (кон. VII в. до н.э.), Метроон
(1-я пол. IV в. до н.э.). Сохранились многочисленные алтари, жертвенники,
статуи древнегреческого эллинистического и римского периодов. Регулярные
археологические раскопки велись с 1875 по
4. Дельфы — древнегреческий город у подножия горы Парнасе юго-западной Фокиде.
Крупный религиозный центр с храмом и оракулом бога Аполлона. Раскопки ведутся с
1892 года. Сохранились храм Аполлона Пифийского (IV в. до н.э.), фундаменты
старого (кон. VII в. до н.э.) и нового (кон. VI в. до н.э.) храмов Афины
Пронайи, сокровищницы (VI—IV вв. до н.э.), театр II в. до н.э. и др.
5. Карнак — комплекс храмов в Египте (ХХ в. до н.э. — кон. 1 тыс. до н.э.).
Главное государственное святилище в период Нового царства в Египте (XVI—XI вв.
до н.э.). Отличался сложной планировкой гигантских архитектурных масс и пышным
убранством построек. Главный храм Амона-Ра (XVI—XII вв. до н.э.) достраивался в
эллинический и римский периоды. Главная достопримечательность храма —
грандиозный многоколонный зал — гипостиль.
6. Эдфу — древний город в Верхнем Египте (провинциальный Асуан), центр культа
солярного божества, позднее отождествленного с Гором, затем с Аполлоном.
Сохранился комплекс храма Гора птолемеевской эпохи (
7. Ани — замок и крепость средневековой Армении на правом берегу реки Ахурян в
Турции. Раскопками 1892—1893, 1904—1916 гг. открыты руины дворца, храмов,
городских кварталов и др. Среди ценных памятников — остатки крепостных стен с
башнями (X—XIII вв.), кафедральный собор (989—1001 гг.), круглая ярусная
церковь (1001—1010 гг.), многоапсидные центрические церкви: Спасителя (
8. Спасо-Нередицкий храм в Новгороде (
9. См. о Леките статью П.Д.Барановского «Памятники в селениях Кум и Лекит» в
сборнике «Архитектура Азербайджана. Эпоха Низами». Москва — Баку, 1947, с.
29—38. — и в настоящей книге.
10. Пицунда — древнегреческое название Питиунт — античный и средневековый город
и порт. Входил в Понтийское царство (кон. II — нач. I в. до н.э.). С IV в. —
центр христианства на Кавказе. В IV—VII вв. — важный опорный центр Византии,
место ссылки. До II века — местопребывание высшего духовенства Закавказья.
Раскопками 1950-х гг. открыты остатки храмов (в том числе базилики IV—V вв.),
крепостных и жилых сооружений. К северо-востоку от древнего городища —
крестовокупольный храм (X в.).
11. Норев Петр Петрович (?—1858) — русский архитектор, писатель, известный
собиратель материалов по истории изящных искусств. С 1846 года служил на
Кавказе, где занимался изучением местной архитектуры.
12. Тейшебаини — город, найденный в результате раскопок на холме Кар-мир-Блур в
районе Еревана. Крупный центр государства Урарту (1-я пол. VII в. — нач.VI в.
до н.э.). Разрушен около
13. Мцхета — древний город Грузии. Основан во 2-й пол. I тыс. до н.э. До конца
V в. до н.э. — столица восточного грузинского государства Картли (Иберии). В
период средневековья — значительный городской, торгово-ремесленный и
религиозный центр (резиденция главы грузинской церкви). Раскопками
14. Мингечаур — город в Азербайджане, крупнейший в Закавказье археологический
комплекс, включающий 4 поселения и 3 больших могильника (от III тыс. до н.э. до
XVII в. н.э.). Изучение началось в конце XIX в. Систематические раскопки
производились в 1946—1953 гг. Собран богатый археологический материал о
погребальных комплексах. К средневековым памятникам относятся поселения
III—XIII вв. и XIV—XVII вв., албанские христианские храмы V—VIII вв.,
христианские погребения.
15. Саргон I — царь Ассирии (722—705 гг. до н.э.). В
16. Месопотамия — Междуречье, Двуречье — природная область западной Азии, в
бассейне рек Тигр и Евфрат. Один из крупнейших культурных очагов Древнего
Востока. На территории Месопотамии формировались раннеклассовые государства
(IV—III тыс. до н.э.), древние государства Аккад, Ур и др. (конец III тыс. до
н.э.), Вавилония (начало II тыс. до н.э.). В дальнейшем Месопотамия входила в
состав Ассирии (IX—VII вв. до н.э.), Нововавилонского царства (VII—VI вв. до
н.э.), державы Ахеменидов (VI—IV вв. до н.э.), империи Александра Македонского
(IV в. до н.э.), государства Селевкидов (IV—II вв. до н.э.), Парфик (III в. до н.э.—
VI в. н.э.), государства Сасанидов (III—VII вв.), с VII в. — Арабского
халифата. В XI в. завоевана сельджуками, в XIII в. — монголами, XVII—XX вв. — в
составе Османской империи. В настоящее время большая часть Месопотамии входит в
государство Ирак, меньшая — Сирии и Турции.
17. Междуречье — см. Месопотамия.
18. Звартноц — храм на территории Армянской ССР, вблизи Эчмиадзина. Выдающийся
памятник средневекового армянского зодчества (построен в 641—661 гг.). Руины
открыты раскопками 1901—1907 гг. Послужил образцом для ряда последующих
архитектурных сооружений.
19. Албания Кавказская — одно из древнейших рабовладельческих государств на
территории восточного Закавказья, населенного разноплеменными народами.
Сведения о нем содержатся в трактатах античных авторов (Ариан, Плиний, Страбон,
Плутарх и др.) и армянских летописцев (Фавст Егище, Хоренаци, Корюн и др.). До
настоящего времени сохранились руины главного города Кавказской Албании эпохи
Кабалы, архитектурные памятники V—VI вв. в современных селах Азербайджанской
ССР Лекит и Кум. Раскопки на территории Азербайджанской ССР (в Мингечауре,
Чухукабаре, Кабале, Софуле, Леките и др.) и наскальные изображения
свидетельствуют о высоком уровне развития искусства, культуры и архитектуры.
20. Марр Николай Яковлевич (1864—1934) — русский советский ученый, филолог,
археограф, этнограф. В 1919—1934 гг. возглавлял Академию истории материальной
культуры (Институт археологии АН СССР). Вел археологические раскопки урартских
памятников в древней столице Армении Ани.
21. Тетраконх — тип центрического храма, в котором 4 полуциркульные в плане
апсиды симметрично сгруппированы по сторонам центрального (обычно
подкупольного) пространства. Был распространен в раннехристианской архитектуре
(известен сVI в.).
22. Бана — грузинский храм середины VII в. (реконструирован на рубеже IX—X вв.)
в исторической грузинской области Тао (ныне территория Турции). Сохранился в
руинах. Один из образцов круглого ярусного храма в Закавказье.
23. Масперо Гастон — основатель французского Института восточной археологии
(занимался периодом расцвета Нового царства). Легрен — французский архитектор.
24. Храм Гагика в Ани — круглая ярусная церковь Григория (Гагикашен, 1001—1010
гг.). В церкви была найдена уникальная круглая статуя царя Гагика I, державшего
модель церкви (не сохранилась).
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский