|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Бойцов И.А. Реконструкция
ландшафтов средневековой Москвы. В кн.: Природа, №
Размещение электронной версии
материала в открытом доступе произведено: www.archeologia.ru («Археология
России»). Все права сохранены.
Иллюстрации приведены в конце текста.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2006 г .
И.А. Бойцов
Реконструкция ландшафтов средневековой Москвы
стр.45
ВО ВРЕМЕНА БОЯРИНА КУЧКИ И КНЯЗЯ ЮРИЯ ДОЛГОРУКОГО
Как
известно, первое летописное упоминание Москвы относится к
Первоначальный город. Размеры Москвы в домонгольский период не впечатляют (имеется в виду распространение застройки): центр поселения располагался на Боровицком холме, мысовую часть занимала крепость, остатки которой в виде валов и рвов со следами деревянных конструкций зафиксированы при археологических работах. К востоку от крепости, примерно до нынешней Красной площади, протянулся городской посад. Его северовосточный край обнаружен при раскопках в Историческом проезде, на Монетном дворе и на месте Казанского собора1. Судя по
стр.48
отсутствию находок, подол под Кремлевким холмом в ту пору обжит не был.
Следы поселений домонгольской поры найдены и на территории будущего Великого посада — в Зарядье, у северного входа в гостиницу «Россия». Культурный слой мощностью в несколько десятков сантиметров содержал типичный для XII—XIII вв. городской инвентарь, в том числе стеклянные браслеты, шиферные пряслица, крестик, бусы синего стекла и битрапецоидные, трубчатые замки и фрагменты курганной керамики. В районе Ипатьевского переулка обнаружен слой с очень архаичной раннеславянской керамикой. Вокруг Богоявленского монастыря домонгольский жилой слой был датирован по стеклянному и бронзовому витому браслетам и обломкам посуды конца XII — начала XIII в. В начале ул.Ильинки в последние годы также выявлены слои с ранними материалами. Открытые на территории позднейшего Китай-города напластования домонгольского времени представляли собой лишь отдельные очаги застройки, перемежавшиеся полями, лугами и оврагами.
В Занеглименье ранние культурные слои обнаружены на двух участках: на краю первой надпойменной террасы р.Неглинной на Манежной площади и в кварталах по обе стороны ул.Волхонки2.
В 1921—1922 гг. была создана историко-географическая комиссия, в задачи которой входило изучение вопроса о возникновении Москвы в месте пересечения не только речных, но и сухопутных дорог. Гипотетически, на основе косвенных данных, были намечены трассы двух древнейших дорог: из Новгорода к Рязани и другим приокским городам; из Киева и Смоленска в Ростов Великий, Суздаль и Владимир. По мнению комиссии, эти дороги пересекались у брода через Москву-реку, который находился напротив современной ул.Ленивки. Таким образом, обнаружение очага застройки домонгольского времени в районе Волхонки позволяет предполагать, что появление этого поселения непосредственно связано с бродом на перекрестке оживленных торговых путей. Еще одно поселение этой эпохи найдено в Заяузье, на мысу в подножии высокого холма, известного под именем Швивой горки.
Древнейшие
поля. Отправной точкой для реконструкции домонгольской системы
землепользования вблизи крепости, построенной в
Пахотные горизонты, датированные XII—XIII вв., были обнаружены при археологических раскопках сразу в нескольких местах:
стр.49
на Красной площади (на месте Казанского собора, около Лобного места и в начале Ильинки); на Манежной площади (эрозионные смывы с расположенных выше пашен); в начале Большой Никитской ул.; на ул. Рождественке. Указывая на места несомненного существования пашен, эти материалы не позволяют точно определить границы древней распашки, что возможно, однако, с привлечением дополнительных данных.
На левобережье р.Неглинной при археолого-почвоведческих исследованиях в районе современных Старопанского пер. и Сретенки распашка XII—XIII столетий не зафиксирована. На правобережье поля не заходили дальше условной линии между Б.Гнездниковским и Леонтьевским переулками, а на Сретенке и в северной части Белого города распашка началась в более поздний период, причем в районе Леонтьевского пер. ее не было вплоть до возникновения в конце XV в. усадебной городской застройки.
Косвенные исторические данные позволяют провести более точную локализацию древних полей.
С конца XIV в. в летописях упоминается Урочище «Кучково поле». И.Е.Забелин помещал его в районе современной Лубянской площади, а некоторые авторы склонны были расширить его географию до Сретенского монастыря и даже до церкви Николы в Драчах (примерно до угла Трубной ул. и Садового кольца). Этот топоним, вероятно, восходит к домонгольскому времени, поскольку образован от личного имени или прозвища боярина Стефана Кучки — первого известного владельца земель вокруг будущей Москвы. В XII в. в летописях используется второе название города — Кучково; в недавно найденной в Новгороде берестяной грамоте, датируемой концом XII — началом XIII в., тоже упоминается это название.
Очевидно,
древние поля на водораздельном плато вдоль левого берега р.Неглинной
использовались вплоть до того времени, когда здесь стала распространяться
застройка. При этом в названиях церквей, поставленных на месте бывших пашен,
появилось и на протяжении нескольких веков сохранялось уточнение «на Поле». В
Наличие полей на правом берегу р.Неглинной, в районе нынешней Театраль-
стр.52
ной площади и Охотного ряда, фиксируется названиями церквей Параскевы Пятницы у Старых Поль и Настасеи Узорешительницы, что у Поль. Обе они были построены не позднее XV в. и находятся внутри ареала, очерченного при картировании объектов почвоведческих исследований. Судя по историческим и археологическим данным, вокруг этих храмов в XV в. уже существовала застройка, возникшая на месте именно «старых полей».
Край леса в районе Кучкова поля может быть реконструирован тоже благодаря нанесению на карту церквей с географическими уточнениями в названиях. Это церкви Гребневской Богородицы на Бору (вариант названия — под Сосенками) и Николы в Дербинском. В появлении географических уточняющих приставок есть закономерность: они возникают на месте долговременных урочищ, обычно маркируя их границы. Упоминание о боре, сосенка) или дербицах (это слово происходит очевидно, от древнерусского «дьбрь» «дебрь», обозначавшего дремучий лес, чащобу) относится к существовавшему здесь изначальному коренному лесу, формирование которого занимает не менее трех столетий. Тот факт, что в почвенных разрезах восточной части позднейшего Белого города отсутствуют следы распашки, подтверждает основанное на топонимических данных заключение, что этот район в XII—XIII вв. был покрыт лесом.
Церкви,
поставленные на краю леса, а также исследованный участок в Старопанском пер.
(где определены следы верхового болота, а пахотный горизонт отсутствует)
отстояли от берега р.Неглинной на 500—
стр.53
ставляет собой крутой склон, малопригодный для распашки. ширина древнего поля составляла около 400—500 м. Возможно, дополнительным аргументом в определении края поля в нагорной части Китайгородскоого плато может служить обнаружение на месте Богоявленского монастыря и у церкви Козьмы и Дамиана, что в Старых Панех, нескольких погребений, содержащих инвентарь, характерный для курганных могильников. Существование здесь раннего языческого могильника в докняжеский период вполне вероятно.
На
правом берегу р.Неглинной, в 400-
В
отводной грамоте
Таким
образом, в домонгольское время полевые угодья располагались по обоим берегам
р.Неглинной, не выходя за пределы позднейшего Белого города. Под поля были
расчищены хорошо дренируемые пологие склоны (преимущественно с юго-восточной и
западной экспозицией) шириной примерно по
Характерная особенность этого этапа сельскохозяйственного освоения местности вблизи от Кремля (свойственная славянским памятникам всего Московского региона) - это «уход» полей на берега притоков Москвы-реки. Широкие же просторы ее поймы в домонгольское и более позднее время старались использовать как луговые угодья — сенокосы и выпасы. К заливным лугам примыкали весьма обширные пространства незатапливаемых лугов, раскинувшихся на первой и второй надпойменных террасах. На водоразделах стояли девственные коренные леса.
Итак, уже на первых стадиях изменения ландшафтов на месте будущего исторического центра города сформировалась четкая структура хозяйственного использования территории: берега малых рек — поля; пойма Москвы-реки — луга; водоразделы — леса.
ОТ БАТЫЕВА РАЗОРЕНИЯ К «ТИШИНЕ ВЕЛИКОЙ»
Развитие
города до середины XIV столетия. Следы разгрома Москвы монголо-татарами
зимой
Несмотря на обрушившиеся бедствия, город сравнительно быстро был восстановлен, а с момента образования Московского княжества в 1270-е годы начался его рост как столицы. Большую роль в истории Москвы после разгрома Батыя сыграл приток населения из центральных частей Владимиро-Суздальского и Рязанского княжеств, где засилье захватчиков ощущалось сильнее.
стр.55
Культурные напластования, относящиеся к периоду до середины XIV в., были обнаружены при археологических работах на всей Красной площади. Другой очаг застройки находился в центральной части Зарядья и простирался на север примерно до нынешней ул.Ильинки. Восточная граница Большого посада проходила по древнейшему «Глинищу», на месте храма Троицы в Никитниках. На берегу Москвы-реки край посада продвинулся к современному Китайскому проезду, образовав так называемый «вострый конец». Этот топоним сохранился в именах церквей Козьмы и Дамиана, а также Зачатия Анны, стоявших в местности, именуемой «в Востром конци». В прибрежной части Зарядьевской низменности застройки еще не было, как, видимо, и на севере позднейшего Китай-города.
Интересно, что постройки XIII—XIV вв. стояли под углом к современным улицам и переулкам. Иначе говоря, древнейшая уличная сеть на Великом посаде сильно отличалась от современной4.
Очевидно, именно в конце XIII — первой половине XIV в. сложился характерный тип московского жилого дома, существовавший и в XVII столетии: наземный сруб с печью; под полом — заглубленный на 1.5—2 м погреб из бревен со сторонами 2.5—3 м. После разрушения подобной постройки в погреб часто проваливалась печь из жилого помещения. Обычно в погребах находят повседневные бытовые предметы. Например, при раскопках на Историческом проезде в погребе, датированном по дендрохронологии 1248—1251 гг., были обнаружены: стеклянные браслеты, самшитовые гребни, точеная на станке деревянная чаша, орнаментированная костяная рукоять, детский берестяной браслет, костяная игла, заготовка деревянной ложки и стеклянный перстень. В другой постройке с Исторического проезда, но уже времени Ивана Калиты, найдено несколько обломков перстней голубого непрозрачного стекла западноевропейской работы.
В Занеглименье к середине XIV в. тоже отмечается рост застроенной территории — в районе Манежной площади и к западу от Кремля, в Чертолье.
В это же время появляется и ряд
стр.56
сельских поселений: Семцинское, Хвостовское, Воронцово. Не исключено, что ряд сел начинает свою историю еще в домонгольскую эпоху, примером тому — поселение в Заяузье, найденное при первых археологических раскопках в 1940-е годы.
Расширение полевых угодий. К первой половине XIV в. древнерусская схема землепользования получила дальнейшee развитие.
Несомненно, после Батыева нашествия москвичи продолжали использовать старопахотные земли. Трудоемкая вырубка леса для расширения пашен началась, видимо, в конце XIII в. и продолжалась в следующем столетии с той же интенсивностью, с какой росло население Москвы при первых московских великих князьях.
Наиболее наглядно этот процесс прослежен благодаря материалам, полученным при комплексных археолого-почвоведческих исследованиях в Сретенских переулках. На исходной лесной почве обнаружен слой древней пашни, датированный по серой керамике, которую массово производили московские гончары в конце XIII — первой половине XIV в. Городская застройка заняла эту местность лишь в середине XVI столетия, с этого времени начал активно накапливаться культурный слой, и количество вещей в нем возросло в десятки раз.
Северная
граница выявленного здесь древнего поля может быть определена лишь
приблизительно. Вряд ли она выходи ла за линию нынешнего Садового кольца,
западный край пашни соответствовал началу крутого склона левого берега
р.Неглинной, а восточный зафиксирован топонимом «Дербинское». На юге пашня
соединялась с древним Кучковым полем, являясь как бы го продолжением, новой
расчисткой. До настоящего времени в очерченных границах сохранилась регулярная
планировка, восходящая ко второй половине XVI в., когда территория поля была
поделена на равные участки и отдана под застройку жильцам нескольких слобод.
Очевидно, именно это урочище упомянуто в летописном сообщении
Увеличение пахотных площадей в Занеглименье может быть прослежено не столь очевидно, как в предыдущем случае. К началу XV в. восходит вкладная грамота Новинскому монастырю княгини Елены Ольгердовны на с. Большое Кудрино с землями. В этом документе так описывается граница Кудринских владений: «...по реку по Ходыню, да по Беседы, да по Тверскую дорогу, да по Липы, да по Сущевскую межу, да по Хлыново (район Хлыновского переулка у Никитских ворот. — И.Б.), да по городское поле, да по Можайскую дорогу...» Таким образом, городское поле располагалось в районе современного Нижнего Кисловского и Калашного переулков. Вероятно, именно это поле дало основание именовать в XVII в. стоявшую в районе современного Малого Кисловского переулка церковь Козьмы и Дамиана — «на Ржищах».
Очевидно,
к XIV в. граница поля передвинулась дальше от р.Неглинной, но остался небольшой
лесной массив, давший имя урочищу «Остров». Он просуществовал по крайней мере
до середины XV в., и не случайно на это «полое» место не позднее
В эпоху Ивана Калиты в Занеглименье еще шумели леса в северной части позднейшего Белого города. Существовавшую некоторое время границу поля и леса в северо-восточной части Занеглименья, видимо, можно установить на основе указаний, содержащихся в более поздних источниках. Речь идет о землях уже упомянутого с. Кудрино (источник начала XV в.) и землях с. Сущево (источник начала XVI в.). Интересно, что в обоих документах говорится о четко известной «Сущевской меже». Южная граница сущевских владений проходила по линии современного Столешникова пер. Она же обозначала край московских изначально сельских, а потом городских земель. Край кудринских угодий одновременно представлял собой и Московскую межу (характерно, что рядом с межой располагалось и урочище «Могилицы»). В связи с таким предположением встает вопрос о с. Старое Хлыново в районе Никитских ворот и границах его угодий: возможно, это одно из самых ранних московских сел, о которых шла речь в летописях конца XII — начала XIII в. На такую вероятность указывал еще И.Е.Забелин.
В XIV в. возникают полевые угодья, которые стали обрабатывать жители древнейших московских владельческих сел.
Село
Хвостовское (упомянуто в
стр.57
по документам начала XV в.; на востоке — урочище Дербицы. Судя по исходному рельефу, эта территория — самая возвышенная часть Замоскворецкой равнины, с ее четко выраженными склонами, хорошо дренировавшимися в весенний период.
Село Воронцово, по предположению И.Е.Забелина, принадлежало известному роду Воронцовых-Вельяминовых, также бывших московских тысяцких. Топоним «Воронцово поле» сохранился в названиях двух церквей — Покрова Пречистые Богородицы, что в Воронцове (что на Воронцовом поле); и Ильи на Воронцовом поле, под Сосенкой, а также одноименной улицы. Картирование этих объектов и очень крутого склона к правому берегу Яузы позволило определить юго-восточный край полей. С востока и запада они ограничивались двумя оврагами: один шел по Бульварному, а другой — по Садовому кольцу. Оба оврага были использованы в конце XVI в. в качестве естественных рвов при строительстве стен Белого города и Скородома (быстро сооруженной крепости). Граница угодий на севере маркирована урочищем Сосенки (церковь Ильи под Сосенками).
Лишь сообразуясь с особенностями исходного рельефа, нанесены поля у археологически выявленного поселения в Заяузье. В этом районе нет данных о палеоландшафтах, и требуются дополнительные исследования.
Луга.
Реконструкция сельскохозяйственных угодий у древнейшего московского с.
Семцинского, упомянутого в
Продолжая знакомить читателей с географией древних московских лугов, обратим внимание на урочище Кулишки. На протяжении XV в. оно неоднократно упоминается в связи с пожарами. Происхождение топонима до сих пор вызывает полемику. Наиболее распространено мнение, что в названии отражена некая природная особенность этой территории в древности. Слово диалектное, имеет несколько значений: небольшая поляна в лесу, низменный берег, пойма в излучине реки, луг на берегу реки и т.п. Географию Кулишек позволяют установить названия церквей с этим топографическим уточнением: Всех Святых, что на Кулишках; Рождества Пречистыя Богородицы, что на Кулишках; Кира и Иоанна, на Кулишках; Андрея Святого на Васильев луг, что на Кулишках; Никола Святой, что словет в Подкопаеве, что на Кулишках; Петра и Павла у Старых Конюшен, что на Кулишках; Трех Святителей, что на Кулишках (она же, возможно, Фрол Святый в Сады). Очерченная территория почти точно совпадает с границами второй надпойменной террасы левого берега Москвы-реки в пределах позднейшего Белого города. Несомненно, урочище существовало гораздо раньше того времени, когда оно попало на страницы летописей, — просто к XV в. московский посад расширился, вплотную подойдя к границам Кулишек.
Почвоведческие
работы на этом урочище показали, что в подошве культурного слоя залегает мощный
(до 12—15 см) гумусовый горизонт, формирование которого не могло происходить
под сомкнутым пологом леса. Интенсивное гумирование почвы было вызвано
существованием здесь на протяжении длительного времени луга с обильным
травостоем. Ни на одном из пяти обследованных пунктов следов древней распашки
не обнаружено. По-видимому, пашенное земледелие не было основным занятием
населения крупного с. Подкопаева, расположенного в центре урочища. Древнейший
слой, обнаруженный в сквере на углу Хохловского и Подкопаевского переулков,
датируется XIV в. Не случайно существование здесь же в конце XV в. старых
конюшен: для пастбищ и сенокосов были пригодны около
Прослеживаются явные параллели между двумя древнейшими московскими урочищами — Кулишками и Остожьем (которые расположены в сходных географических условиях) и стоявшими на них
стр.58
селами — Семцинским и Подкопаевым. Возможно, здесь мы столкнулись с наметившейся «специализацией» жителей ближайших к городу поселений сельского типа. Таким образом, в период становления Москвы как столицы Великого княжества значительно, раза в два, возросла площадь сельскохозяйственных угодий. Примерно в два раза увеличилась и площадь под застройкой. Видимо, в такой же пропорции к середине XIV в. выросла численность населения Москвы и окрестных сел. Увеличение размеров угодий происходило всецело за счет сокращения территорий, занятых вековыми лесами. Наметилась тенденция к выходу полей на водоразделы, что характерно для памятников позднего средневековья; однако по-прежнему во времена Ивана Калиты и позднее основой хозяйствования москвичей и жителей ближних сел оставалась традиция древнерусского землепользования: поля — на пологих склонах мелких рек и водотоков. Но сама структура землепользования усложнилась за счет подгородных сел: каждое из них имело традиционную для сельских поселений собственную хозяйственную округу. Ценные же для пастбищ и сенокосов массивы луговых земель, раскинувшихся вдоль обоих берегов Москвы-реки, продолжали сохраняться в неприкосновенности.
МОСКВА БЕЛОКАМЕННАЯ
Крепостное строительство и рост города. При Дмитрии Донском на смену сгоревшему деревянному Кремлю был возведен в течение 1367—1368 гг. новый, белокаменный. Площадь его значительно возросла, включив Подол на берегу Москвы-реки (в подножии Боровицкого холма) и участок посада к востоку от старого Кремля, где располагался Ханский двор. Это была первая каменная крепость, построенная в Северо-Восточной Руси после татаро-монгольского нашествия.
И летописи, и археологические данные свидетельствуют о том, что вся территория позднейшего Китай-города уже была застроена. Культурный слой второй половины XIV - середины XV в., насыщенный красноглиняной грубой керамикой, в Зарядье достигал метровой толщины. Еще продолжала сохраняться архаичная планировка жилых кварталов. В одном из срубов, Датированном началом XV в., была найдена первая московская берестяная грамота6.
В Занеглименье площадь посадской застройки расширилась от берега Москвы-реки до ул.Знаменки и Арбатской площади; увеличилась она и в районе Манежной площади. Слой первой половины XV в. был обнаружен у палат Троекурова (за зданием Государственной Думы). Очевидно, в это время в жилых кварталах на месте старых полей были поставлены церкви Пятницы, а несколько позже — Анастасии, что у Старых Поль.
Лишь наметившаяся в начале XIV в., теперь заметно усилилась тенденция возникновения новых очагов застройки — владельческих сел, посадских дворов и монастырей. Вокруг центра города — Кремля и примыкавших к нему посадов — сформировалась густая сеть поселений.
Поля. К середине XV в. поля на левобережье Неглинной несколько сократились за счет разрастающейся посадской застройки, которая достигла нынешней Лубянской площади. Зато появились новые расчистки в Занеглименье, в районе Б.Гнездниковского пер. (обнаруженный пахотный горизонт содержал керамику второй половины XIV — XV в.) Иными словами, поля перешагнули границы Сущевской и Кудринской межи. Расширение здесь полей объясняется преимущественно южной и юго-восточной экспозицией пологого склона к реке, хорошей его дренируемостью.
Этих достоинств был лишен левый берег Неглинной, хуже освещенный и настолько пологий, что весенний дренаж замедлялся, отодвигая срок сева. Длительная стабилизация ландшафтных границ способствовала возникновению и закреплению здесь целого ряда топонимов: "Бор", "Сосенки", "Дербинское", "Вязы".
К сожалению, нет данных для определения динамики расширения полевых угодий ближних московских сел; предположительно, они тоже увеличились.
Луга. В связи с явной недостаточностью натурных исследований уместно обратиться к многочисленным письменным источникам второй половины XIV — первой половины XV в. От этого времени до нас дошло несколько духовных грамот (завещаний) великих московских князей, членов их обширной семьи и прочих знатных владельцев земель. Интересна следующая закономерность: при перечислении завещаемых владений луга упоминаются самостоятельно, в одном ряду с селами — как бы приравниваются по значимости. Так, в духовной Дмитрия Донского читаем: «Даю сыну своему, князю Василью... Островское, Орининьское, Копотеньское, Хвостовъское, у города луг Великий за рекою»; «А из
стр.59
Московских сел даю сыну своему, князю Юрью: село Михалевское, да Домантовское, да луг Ходынскии». В духовной Василия Дмитриевича: «Даю своей княгине... Семцинское село и з Самсоновым лугом...»; его сын, Василий Васильевич завещал: «А сына своего... благословляю... да у Москвы село Шарапове з деревнями, да луг на реце на Москве под Крутицею...»7.
Сады.
С начала XV в. впервые в письменных источниках упоминаются сады как особый
вид урочищ. Известны, например, «Моравьевский двор с садом на Великом посаде»,
«Глебьков сад», «двор Юрия Дмитриевича Галицкого с садом за городом на посаде,
да садец меньшей» и др. Судя по многочисленности таких упоминаний, сады на
московском посаде не были редкостью. Наибольшей известностью у москвичей
пользуются Старые Сады в районе современной Маросейки. Память о них сохранилась
до сего дня в названии Старосадского переулка. Впервые урочище упомянуто в
Площадь под садами была весьма обширна, она восстанавливается при картировании семи храмов: церкви Святого Владимира в Садах; Ивановского монастыря, что под Бором, в Старых Садех; церкви Флора и Лавра, что в Садах; церкви Троицы на Хохловке, в Садех; церкви Покрова в Садех; церкви Живоначальные Троицы, что в Садах, на Грязях; Златоустовского монастыря в Садех. С севера, у Лубянской площади, и с юга, в районе Ивановского переулка, великокняжеские сады граничили с борами. С восточной стороны за садами тоже начинался изначальный сосновый лес, на что указывают названия «под Сосенками», «Сосны». На мой взгляд, в планировке города запечатлелась и сохранилась до сего дня северная и восточная граница сада XV в.: обходная дорога] шедшая по краю урочища, превратилась после упразднения садов во второй половине XVI в. в переулки Кривоколенный и Потаповский.
Проведенные на Маросейке почвоведческие исследования показали, что поверхность погребенной лесной почвы была нарушена не очень глубокими ямами; очевидно, это следы посадок плодовых деревьев и кустарников.
Судя по уточнению в названии церкви Покрова в Лыщиках, что в Садах, можно предполагать, что и в Заяузье были расположены сады. О времени их возникновения и границах источники умалчивают.
К середине XV в. под влиянием сразу нескольких факторов (рост городского населения, концентрация знати, сгущение сети сельских поселений, начало специализации жителей подгородных сел) произошло дальнейшее усложнение структуры землепользования. Рациональность хозяйствования москвичей хорошо видна на реконструкциях например, неудобные для распашки земли между Яузой и Неглинной старались использовать возможно более интенсивно — исходный сосновый бор вырубили для создания обширных садов.
СТАНОВЛЕНИЕ МОСКВЫ КАК СТОЛИЦЫ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА
Вторая половина XV и начало XVI столетия — время, когда усилиями Ивана II и Василия III совершенно изменился облик Москвы. В годы их правления в несколько раз возросла площадь, занятая городской застройкой; активизировалось каменное строительство, были поставлены новые кремлевские стены. Увеличение числа жителей происходило не за счет естественного прироста, а главным образом в связи с переселением в Москву ремесленников и торговцев из присоединенных к Великому княжеству Новгорода, Пскова, Твери, Смоленска и других областей.
В это время в Занеглименье возникает несколько черных сотен, объединявших тяглое (т.е. несущее подати) население. При нарезке их небольших дворов сформировалась близкая к регулярной уличная сеть, которая легла в основу современной планировки кварталов. Такая же, как в Занеглименье, планировочная структура появилась на всех вновь освоенных в конце XV в. участках и сохранилась до сего дня.
За редким исключением отвод земель под усадьбы осуществлялся на месте старых полей и лугов, где коренной лес был уже сведен. Территория Кучкова поля сократилась за счет размещения в районе Лубянки и Лубянской площади дворов псковичей, устройства Пушечных изб и слобод кузнецов, работавших на Пушечном дворе. Застройка достигла границ позднейшего Белого города.
Район нынешней Сретенки в документах того времени назывался «Сполье» Именно в конце XV — начале XVI в. в источниках появляются топонимы «Всполье»
стр.60
«Сполье», применявшиеся для обозначения полей вдоль границ московского посада. Церкви с уточнениями в названиях «на Всполье» отразили этот период хозяйственного освоения окрестностей средневековой Москвы. Границы полевых угодий вдоль Сретенки, видимо, остались прежними, не распространяясь на малопригодный для земледелия водораздел Неглинной и Яузы. Нет данных и об увеличении площади распашки в районе Воронцова поля — наоборот, устойчивость топонимов «Сосенки», «Сосна» говорит о стабилизации границ урочища в течение длительного периода.
В
Занеглименье поля локализованы в отводной грамоте на с. Сущево
Со второй половины XV в., а возможно и ранее, началось сведение лесов под распашку на правобережье ручья Черторый. Топонимы «Всполье», «Сполье» зафиксированы за Никитскими воротами, в районе Садово-Кудринской ул.; за Арбатскими воротами, в районе Сивцева Вражка. На ул. Б.Молчановка пахотный горизонт может быть датирован концом XV — первой половиной XVI в.; с середины XVI в. здесь началось накопление городского культурного слоя. С конца XV в. появляется упоминание «Сполья» близ села Семцинского, за Остожьем.
В Замоскворечье реконструкция полей конца XV — XVI в. облегчается благодаря нескольким церквям с географическими уточнениями в названиях: Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, что на Сполье; Покрова на Всполье; Георгия Страстотерпца, что на Всполье; Екатерины на Всполье. Их локализация, а также картирование объектов, где проводились почвоведческие исследования, уточняют географию пашен на правом берегу Москвы-реки. Распространившаяся в Замоскворечье застройка охватила край первой и второй надпойменных террас в районе современных ул. Б.Якиманки и Кадашевских переулков. По краям поселений все еще существовали островки коренного леса, фиксируемые топонимами «Дербицы» и «Бор». К югу от застройки раскинулось широкое всполье; с запада и востока его ограничивали Большие и Малые Лужники (южный край замоскворецких полевых угодий ввиду недостаточности сведений не установлен).
Определение границ распространения культурного слоя конца XV — первой половины XVI в. в Замоскворечье дает основания для размышлений об использовании вновь отведенных под застройку территорий в предшествующий период. Подмечено, что под новые усадьбы отводились прежде всего свободные от лесов участки. Возможно, в начале современных Б.Полянки и Кадашевских переулков прежде существовали поля или луга.
В Заяузье топоним «Всполье» зафиксирован в районе Таганской площади. Предположительно, в той части урочища, которая располагалась на Швивой горке, возникла посадская застройка: Гончарная слобода и Заяузская слободка.
Во второй половине XV—XVI в. расширение площади застройки при соответствующем росте численности населения Москвы происходило в основном за счет полей. Для сельскохозяйственных целей производилась вырубка коренных лесов на территории позднейшего Земляного города и, вероятно, за его пределами. По ряду причин на водоразделе Неглинной и Яузы сохранялись исходные леса. Изменение ландшафтов выразилось здесь в организации с начала XV в. обширных великокняжеских садов. По-прежнему по берегам Москвы-реки сохранялись сенокосные угодья и выпасы. Первичная структура землепользования претерпела к началу XVI столетия существенные изменения. Вырубки лесов для размещения полей с этого времени распространились на земли, ранее считавшиеся неудобными. Вокруг города сформировалось кольцо всполий.
* * *
Итак, в течение многих столетий город развивался в неразрывной связи со своей природной средой. Антропогенные изменения ландшафтов в условиях близости города проходили в несколько стадий: вырубка исходного леса; использование этих площадей в хозяйственных целях на протяжении длительного периода (100 и более лет); отведение ближайших к городу участков старопахотных земель под расширяющуюся застройку и огороды. При этом развитие землепользования и городской застройки прошло в XII — XVI вв. этапы, в каждом из которых сочетались специфические формы сельскохозяйственного освоения и градостроительных традиций.
Сноски
-------------------------
стр.45
1 Чернов С.З., Бойцов И.А. Раскопки в Историческом проезде и изучение
Великого посада Москвы XIII—XIV вв. // Сов. археология. 1992. № 1. С.228;
Кренке H.A. Чернов С.З. Под мостовыми Красной площади // Природа. 1995. № 8.
С.80-87.
-------------------------
стр.48
2 Векслер А.Г., Кондрашев Л.В. Охранные археологические работы в
Москве на Манежной площади // Археологические открытия 1994 года. М., 1995.
С.74.
-------------------------
стр.53
3 Авдусина Т.Д. Клад в Московском Кремле // Вопр. истории. 1988. №
9. С.83—85; Панова Т.Д., Авдусина Т.Д. О находке клада
-------------------------
стр.55
4Бойцов И.А. К вопросу о росте Москвы в XII — первой половине XV в.
// Вестн. МГУ. Сер.8. История. 1992. № 2. С.89—95.
-------------------------
стр.57
5 Иностранцы в Москве. М., 1991. С.278.
-------------------------
стр.58
6 Чернов С.З. Московская берестяная грамота № 1 // Рос. археология.
1997. № 2
-------------------------
стр.59
7 Духовные и договорные грамоты великих и удельных московских
князей. М.; Л., 1950. С.72, 177
Иллюстрации
К КАРТЕ «ПАМЯТНИКИ АРХЕОЛОГИИ ИСТОРИЧЕСКОГО ЦЕНТРА МОСКВЫ XII - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XIII В.»:
Топонимы, характеризующие тип древнего землепользования и ландшафтные особенности местности
1 — ц. Николы в Драчах (Грачах); 2 — ц. Спаса на Песках; 3 — Петровский монастырь (мон.) на Высоком; 4 — ц. Ермолая на Козьем Болоте; 5 — Рождественский мон., что на Рве; 6 — Сретенский мон., ц. Сретения на Поле (на Кучковом поле}; 7 — ц. Николы в Дербинском; 8 — ц. Алексея Митрополита, что на Глинищах; 9 — ц. Спиридона Чудотворца, что на Козьем Болоте; 10 — Воскресенский мон., что на Высоком; 11 — ц. Живоначальные Троицы, что в Садех (на Грязях); 12 — ц. Введения в Барашах (Ильи, что под Сосенками); 13 — ц. Гребневской Богородицы на Бору, под Сосенками (Успение на Бору); 14 — ц. Живоначальные Троицы Старых Поль с Яру; 15 — ц. Василия Святого на Могилицах; 16 — ц. Анастасии у Поль; 17 — ц. Параскевы Пятницы у Старых Поль; 18 — ц. Иоанна Богослова, что под Вязом, 19 — ц. Георгия, что на Красной Горке; 20 — ц. Спаса, что в Глинищах; 21 — Ивановский мон., что под Бором, в Старых Садех; 22 — ц. Параскевы Пятницы на Кулишках; 22а — ц. Кира и Иоанна на Кулишках; 23 — ц. Трех Святителей Московских, что на Кулишках (Фрола и Лавра, что в Садах); 24 — ц. Николы Подкопаева, что на Кулишках; 25 — ц. Всех Святых на Кулишках; 26 — ц. Рождества Пречистой Богородицы, что на Кулишках; 27 — ц. Николы в Воробине, на Гостине Горе; 28 — ц. Ильи На Воронцовом поле, под Сосенкой; 29 — ц. Андрея Критского, на Васильев луг, что на Кулишках; 30 — ц. Петра и Павла, что у Старых Конюшен, на Кулишках; 31 — ц. Николы на Болоте; 32 — ц. Рождества Богородицы на Трубе; 33 — ц. Спаса на Бору; 34 — ц. Рождества Иоанна Предтечи на Бору; 35 — Боровицкая башня; 36 — Крестовоздвиженский мон., что на Острове; 37 — ц. Спаса Преображения Господня, что на Песках; 38 — ц. Власия на Козьем Болоте (на Козихе); 39 — ц. Пречистой Богородицы, что на Могилицах; 40 — ц. Воскресения в Киевцах, на Грязи; 41 — ц. Николы Чудотворца на Песку; 42 — ц. Григория Неокесарийского, что в Дербицах; 43 — ц. Георгия в Яндове; 44 — ц. Иоанна Предтечи под Бором; 45 — ц. Сретения Святого Михаила Черниговского, под Бором, за Болотом; 46 — ц. Спаса Преображения на Болвановье; 47 — ц. Живоначальные Троицы, что в Больших Лужниках; 48 — ц. Покрова в Лыщиках, что в Садах; 49 — ц. Никиты Мученика, за Яузой, на Горе; 50 — Козьмы и Дамиана мон., в Заяузье, на Бражках; 51 — ц. Николы на Болвановье; 52 — ц. Бориса и Глеба, что на Рву.
Церкви и монастыри
1 — ц. Рождества Иоанна Предтечи на Бору; 2 — церковь (мон.) Спаса на Бору; 3 — Успенский собор в Маковице.
Клады
I — клад куфических монет IX—X вв.; II—V — клады серебряных украшений. Примечание. Названия даны в соответствии с написанием в источниках.
К КАРТЕ «ПАМЯТНИКИ АРХЕОЛОГИИ ИСТОРИЧЕСКОГО ЦЕНТРА МОСКВЫ СЕРЕДИНЫ XIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIV В.»:
Топонимы, характеризующие тип древнего землепользования и ландшафтные особенности местности
1 — ц. Живоначальные Троицы Старых Поль с Яру; 2 — ц. Николы на Болоте; 3 — ц. Иоанна Богослова, что под Вязом; 4 — ц. Спаса, что в Глинищах; 5 — ц. Гребневской Богородицы на Бору, под Сосенками (Успение на Бору); 6 — Сретенский мон., ц. Сретения на поле (на Кучковом поле); 7 — ц. Живоначальные Троицы, что в Садех (на Грязях); 8 — Ивановский мон., что под Бором, в Старых Садех; 9 — ц. Всех Святых на Кулишках; 10 — ц. Параскевы Пятницы на Кулишках и соединенная с ней ц. Кира и Иоанна на Кулишках; 11 — ц. Рождества Пречистой Богородицы, что на Кулишках; 12 — ц. Николы Подкопаева, что на Кулишках; 13 — ц, Андрея Критского, на Васильев луг, что на Кулишках; 14 — ц. Петра и Павла, чю у Старых Конюшен, на Кулишках; 15 — ц. Трех Святителей Московских, что на Кулишках (Фрола и Лавра, что в Садах); 16 — ц. Георгия, что на Красной Горке; 17 — ц. Параскевы Пятницы у Старых Поль; 18 — ц, Анастасии у Поль; 19 — ц. Василия Святого на Могилицах; 20 — Воскресенский мон., что на Высоком; 21 — ц. Алексея Митрополита, что на Глинищах; 22 — Петровский мон. на Высоком; 23 — ц. Бориса и Глеба, что на Рву; 24 — Крестовоздвиженский мон., что на Острове; 25 — ц. Успения Богородицы, что в Семцинском селе; 26 — ц. Воскресения «в Киевцах», на Грязи; 27 — ц. Пречистой Богородицы, что на Могилицах; 28 — ц. Власия на Козьем Болоте (на Козихе); 29 — ц. Спаса Преображения Господня, что на Песках; 30 — ц. Ермолая на Козьем Болоте; 31 — ц. Спиридона Чудотворца, что на Козьем Болоте; 32 — ц. Спаса на Песках; 33 — ц. Николы в Драчах {Грачах); 34 — ц. Николы в Дербинском; 35 — ц. Введения в Барашах (Ильи, что под Сосенками); 36 — ц. Николы в Воробине, на Гостине Горе; 37 — ц. Покрова Пречистые Богородицы, что в Воронцове (что на Воронцовом поле); 38 — ц. Ильи на Воронцовом поле, под Сосенкой; 39 — ц. Покрова в Лыщиках, что в Садах; 40 — ц. Никиты Мученика, за Яузой, на Горе; 41 — Козьмы и Дамиана мон., в Заяузье, на Бражках; 42 — ц. Николы на Болвановье; 43 — ц. Николы Чудотворца на Песку; 44 — ц. Георгия в Яндове; 45 — ц. Иоанна Предтечи под Бором; 46 — ц. Сретения Святого Михаила Черниговского, под Бором, за Болотом; 47 — ц. Григория Неокесарийского, что в Дербицах; 48 — ц. Спаса Преображения на Болвановье; 49 — ц. Живоначальные Троицы, что в Больших Лужниках.
Церкви и монастыри
1 — ц. Рождества Иоанна Предтечи на Бору; 2 — ц. (мон.) Спаса на Бору; 3 — Успенский собор в Маковице; 4 — Благовещенский собор; 5 — Архангельский собор; 6 — ц. Иоанна Лествичника; 7 — Чудов мон.; 8 — Богоявленский мон.; 9 — Николы Старого мон.; 10 — ц. Николы Мокрого; 11 — ц. Всех Святых, что в Чертолье; 12 — ц. Успения Богородицы, что в Семцинском селе; 13 — Алексеевский мон.; 14 — ц. Петра и Павла, что в Старом Хвостове; 15 — Петровский мон. на Высоком.
К КАРТЕ «ПАМЯТНИКИ АРХЕОЛОГИИ ИСТОРИЧЕСКОГО ЦЕНТРА МОСКВЫ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIV - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XV В.»:
Топонимы, характеризующие тип древнего землепользования и ландшафтные особенности местности
1 — ц. Живоначальные Троицы Старых Поль с Яру; 2 — ц. Николы на Болоте; 3 — ц. Иоанна Богослова, что под Вязом; 4 — ц. Спаса, что в Глинищах; 5 — ц. Гребневской Богородицы на Бору, под Сосенками (Успение на Бору); 6 — Сретенский мон., ц. Сретения на поле (на Кучковом Поле); 7 — ц. Живоначальные Троицы, что в Садех (на Грязях); 8 — Ивановский мон., что под Бором, в Старых Садех; 9 — ц. Всех Святых на Кулишках; 10 — ц. Параскевы Пятницы на Кулишках и соединенная с ней ц. Кира и Иоанна на Кулишках; 11 — ц. Рождества Пречистой Богородицы, что на Кулишках; 12 — ц. Николы Подкопаева, что на Кулишках; 13 — ц. Андрея Критского, на Васильев луг, что на Кулишках; 14 — ц. Петра и Павла, что у Старых Конюшен, на Кулишках; 15 — ц. Трех Святителей Московских, что на Кулишках (Фрола и Лавра, что в Садах); 16 — ц. Святой Троицы на Хохловке, в Садех; 17 — ц. Владимира в Старых Садех; 18 — Златоустовский мон. в Садех; 19 — ц. Покрова Пресвятой Богородицы, что в Садех; 20 — ц. Георгия, что на Красной Горке; 21 — ц. Параскевы Пятницы у Старых Поль; 22 — ц. Анастасии у Поль; 23 — ц. Василия Святого на Могилицах; 24 — Воскресенский мон., что на Высоком; 25 — ц. Алексея Митрополита, что на Глинищах; 26 — Петровский мон. на Высоком; 27 — ц. Бориса и Глеба, что на Рву; 28 — Крестовоздвиженский мон., что на Острове, 29 — ц. Козьмы и Дамиана, что на Ржищах; 30 — ц. Успения Богородицы, что в Семцинском селе; 31 — ц. Воскресения в Киевцах, на Грязи; 32 — ц. Пречистой Богородицы, что на Могилицах; 33 — ц. Власия на Козьем Болоте (на Козихе); 34 — ц. Спаса Преображения Господня, что на Песках; 35 — ц. Ермолая на Козьем Болоте; 36 — ц. Спиридона Чудотворца, что на Козьем Болоте; 37 — ц. Спаса на Песках; 38 — ц. Николы в Драчах (Грачах); 39 — ц. Николы в Дербинском; 40 — ц. Введения в Барашах (Ильи, что под Сосенками); 41 — ц. Николы в Воробине, на Гостине Горе; 42 — ц. Покрова Пречистые Богородицы, что в Воронцове (что на Воронцовом поле); 43 — ц. Ильи на Воронцовом поле, под Сосенкой; 44 — ц. Покрова в Лыщиках, что в Садах; 45 — ц. Никиты Мученика, за Яузой, на Горе; 46 — Козьмы и Дамиана мон., в Заяузье, на Бражках; 47 — ц. Николы на Болвановье; 48 — ц. Николы Чудотворца на Песку; 49 — ц. Георгия в Яндове; 50 — ц. Иоанна Предтечи под Бором; 51 — ц. Сретения Святого Михаила Черниговского, под Бором, за Болотом; 52 — ц. Григория Неокесарийского, что в Дербицах; 53 — ц. Спаса Преображения на Болвановье; 54 — ц. Живоначальные Троицы, что в Больших Лужниках.
Церкви и монастыри
1 — ц. Рождества Иоанна Предтечи на Бору; 2 — ц, (мон.) Спаса на Бору; 3 — Успенский собор в Маковице; 4 - ц. Воскресения Лазаря (позднее — ц. Рождества Богородицы); 5 — Благовещенский собор; 6 — Архангельский собор; 7 — ц. Иоанна Лествичника; 8 — ц. Ризположен.ия; 9 — Чудов мон.; 10 — Вознесенский мон.; 11 — Богоявленский мон.; 12 — Николы Старого мон,; 13 — ц. Живоначальные Троицы Старых Поль с Яру; 14 — ц. Бориса и Глеба; 15 — ц. Николы Мокрого; 16 — ц. Козьмы и Дамиана в Углу; 17 — ц. Иоанна Богослова, что под Вязом; 18 — ц. Святого Георгия; 19 — ц. Спаса на Глинище; 20 — ц. Всех Святых, что на Кулишках; 21 — ц. Параскевы Пятницы на Кулишках и соединенная с ней ц. Кира и Иоанна на Кулишках; 22 — ц. Андрея Критского, на Васильев луг, что на Кулишках; 23 — ц. Владимира в Старых Садех; 24 — Рождественский мон., что на Рву; 25 — ц. Сретения, что на Кучковом поле (Сретенский мон.); 26 — ц. Бориса и Глеба на Рве; 27 — ц. Всех Святых, что в Чертолье; 28 — ц. Благовещения Богородицы на Старом Ваганькове; 29 — ц. Святого Георгия; 30 — ц. Параскевы Пятницы в Старых Полях; 31 — Петровский мон.; 32 — ц. Благовещения Святой Богородицы на Старом Хлынове; 33 — ц. Успения Богородицы, что в Семцинском селе; 34 — Алексеевский мон.; 35 — ц. Покрова Пречистые Богородицы, что в Воронцове (что на Воронцовом поле); 36 — мон. Покрова Богородицы, что в Лыщикове, в Садех; 37 — мон. Иоанна Предтечи иже под Бором; 33 — ц. Петра и Павла в Старом Хвостове; 39 — Златоустовский мон. в Садех.
Клады
I — клад серебряных слитков.
Профиль культурного слоя конца XV — XVIII в. из раскопок на Тверском бульваре,
д.16. В основании толщи культурных напластований — изначальная погребенная
лесная почва.
Вид на «Кучково поле» с берега р.Неглинной от Кузнецкого моста в XVI в.
Художественная открытка товарищества А.И.Абрикосова.
Лубянская площадь. Застройка на месте «Кучкова поля». Фотография из собрания
Э.В. Готье-Дюфайе.
Вид на Кремль с храма Христа Спасителя. На переднем плане - место у брода через
Москву-реку, где находился очаг древнейшей застройки. Фотография из собрания Э.
В. Готье-Дюфайе.
Застройка на месте древнейших полей в Занеглименье (вид из Кремля). Литография
из издания «Панорама Москвы и ее окрестностей». Москва; Париж, 1847.
Застройка на месте Великого луга в Замоскворечье (вид из Кремля). Литография из издания И.Х.Дациаро «Виды Москвы». Первая половина XIX в.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский