РусАрх - Бондарчук В.Г. Анализ литературы о музеефикации российских культовых зданий. В кн.: Музей в храме-памятнике. Материалы научно-практической конференции. СПб, 2005.

РусАрх

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

Источник: Бондарчук В.Г. Анализ литературы о музеефикации российских культовых зданий. В кн.: Музей в храме-памятнике. Материалы научно-практической конференции. СПб, 2005. С. 31-43. Все права сохранены.

Сканирование и размещение электронной версии в открытом доступе произведено: www.cathedral.ru. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2008 г.

В.Г. Бондарчук

Анализ литературы о музеефикации российских культовых зданий

История музеефикации отечественных культовых зданий – многогранная, сложная, деликатная и еще недостаточно изученная тема. Публикации по этой проблеме условно можно разделить на несколько периодов.

В конце XIX – начале XX в. достаточно широко обсуждались вопросы музеефикации предметов церковного искусства. Обзор этих материалов заслуживает отдельной статьи; основные тенденции были освещены в материалах Комиссии Церковно-Археологических музеев на Предварительном съезде деятелей музеев в 1913 г. [1]

1917 год. В период между двумя революциями уже имели место не только случаи изгнания священников с приходов и хулиганства во время богослужений, но и первый случай изъятия храма: во Владимирской области – Слуцкий Свято-Троицкий монастырь по решению уездного крестьянского съезда был занят под гимназию. Настоятель монастыря в рапорте Синоду писал: «Слуцкий монастырь пережил татар, войну со шведами и поляками, Отечественную войну 1812 г. с французами, но никогда он не испытывал того, что сейчас испытывает» [2]. В это смутное время было не до музеев; если и имелись какие-либо отдельные публикации на эту тему, то их кропотливый поиск ждет своих исследователей. По прошествии десятилетий эти месяцы оцениваются как время, «когда еще не обрушилась на страну лавина воинствующего безбожия, но уже слышался грохот ее первых камней, нараставший день ото дня» (там же, с.200).

После октября 1917 г. эта лавина обрушилась, и для многих бесценных памятников культового зодчества музеефикация стала единственным спасением.

1917 – конец 1920-х гг. Это было время «передела собственности», «интенсивной музеефикации» сотен зданий и сотен тысяч предметов, период инициатив «снизу» и энтузиазма. При создании музеев в монастырях и храмах основными целями было сохранение ценностей культового искусства и архитектуры, ознакомление с ними всех желающих. Практическую работу в этих музеях осуществляли, как правило, или работники с опытом работы в музейной сфере, приобретенным еще при прежней власти, или интеллигенты-энтузиасты, пришедшие в музейное дело после революции, но уже сформировавшиеся в личностном и профессиональном плане.

В эти годы публикуются статьи и заметки о создании музеев в монастырях, в которых рассматривались конкретные проблемы – сохранения зданий и предметов культового искусства, отношений с местными властями, создания экспозиции, подготовки кадров и другие. Антирелигиозные высказывания присутствовали на уровне традиционной для тех лет революционной и атеистической риторики.

Чтобы оценить значение создания музеев в культовых зданиях, нужно представить общую обстановку того времени и условия, в которых они создавались. Появляются многочисленные декреты и постановления Совета Народных Комиссаров, посвященные отделению церкви от государства и школы от церкви, различным формам передачи прав собственности на недвижимость, национализации культурных ценностей. Эти материалы публикуются в Собрании Узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства.

Значительно количество отрывочных, но интересных сведений можно встретить в ведомственных периодических изданиях «Еженедельник» (позднее «Бюллетень») Наркомпроса и «Бюллетень» Главнауки, в ведении которых находилось управление музеями. Достаточно многочисленные, хотя и разрозненные сведения о музеях в храмах и монастырях публиковались в те годы в специализированных журналах, как, например, «Казанский музейный вестник» (1920 – 1924 гг.), «Краеведение» (1923– 1929 гг.). Материалы по музейному делу представлены также и в других периодических изданиях [3].

Наглядно представить атмосферу того времени позволяют статьи в атеистической периодике: в журнале «Революция и церковь», издававшемся Народным Комиссариатом Юстиции в 1919 – 1924 гг.
Особое значение для судеб многих культовых зданий имела «Инструкция Коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Народного Комиссариата по Просвещению» от 3 января 1919 г. (//Революция и церковь. – 1919. – № 1. – С.30-31). Инструкция предписывала передачу государству всех культовых зданий, «имеющих историческое, художественное или археологическое значение», создание для этого специальных комиссий из представителей «местного Совдепа», местной Коллегии по делам Музеев и охране памятников искусства и старины Народного Комиссариата по Просвещению, Государственного контроля. Значение «Инструкции …» трудно оценить однозначно. С одной стороны, она узаконивала принудительное изъятие ценных в художественном отношении зданий; с другой благодаря этой инструкции многие культовые здания были спасены от уничтожения.

Так, по данным Народного Комиссариата Юстиции, из 890 монастырей, существовавших до революции, к 1920 г. было ликвидировано 673. При этом здания монастырей использованы: «под санатории и здравницы – 48, под учреждения соцобеспечения – 168, под школы, курсы и проч. учреждения Наркомпроса – 197, под больницы, лазареты, санитарные городки и проч. учреждения Наркомздрава – 349, под родильные приюты и дома ребенка – 2, под советские учреждения – 287, под учреждения военного ведомства – 188, под концентрационные лагеря и др. места заключения – 14. Так, например, в богатейшем московском Спасо-Андрониевом монастыре были устроены пролетарские квартиры для рабочих Рогожско-Симоновского района, Новоспасский московский монастырь превращен в концентрационный лагерь, в Страстном монастыре – военные и советские учреждения (…) В монастырских корпусах лавры [Троице-Сергиевой] в настоящее время находятся: электро-школа, учительский институт, народный банк и др. учреждения местного Исполкома» (//Революция и церковь. – 1920. – № 9\12. – С.83-84). В такой обстановке вышедший в 1920 г. Декрет Совета Народных Комиссаров «Об обращении в музей историко-художественных ценностей Троице-Сергиевой Лавры» способствовал спасению ее зданий.

В 1919 г. в «Революции и церкви» (№ 1, с.13-16) впервые напечатана статья А.Луначарского «Об антирелигиозной пропаганде». В ней не только подчеркивалась ее необходимость. Здесь была представлена научно-методическая разработка основных принципов и методов атеистической пропаганды, которые в последующие годы были слегка модифицированы. Эта была одна из первых атеистических «агиток», которые чуть позже призывали к уничтожению храмов и созданию в них антирелигиозных музеев.

В 1920 г. в статье «Агитация и пропаганда» (№ 9\12, с.97-100) впервые упоминается прообраз антирелигиозного музея: «В настоящее время VIII Отделом собираются материалы для организации подвижного музея-выставки по религиозному вопросу» (с.99).

Особый интерес к конфискации культового имущества не только действующих, но и музеефицированных храмов проявлялся в связи с изъятием ценностей во время голода в Поволжье [4].

Чтобы разрушить представление о неприкосновенности храмовых святынь, была проведена кампания по вскрытию мощей (около 1920 г.). Наглядное представление о том, как это происходило «на местах», дают книга М. Горева и сборник статей, изданный в Харькове [5].

В 1926 г. выходят два сборника законодательных актов, регламентирующих отношения государства и церкви, вопросы передачи культового имущества [6].

Во второй половине 1920-х гг. стремительно возрастает количество посвященных антирелигиозной пропаганде книг и журналов. В них в той или иной степени затрагиваются проблемы организации и деятельности музеев в культовых зданиях.

Распространенным вариантом музеефикации монастырей в этот период было создание в их зданиях исторических (краеведческих) музеев. Характерен пример Истринского (впоследствии Московского областного) краеведческого музея, разместившегося в зданиях бывшего Воскресенского монастыря в г. Воскресенске (с 1931 г. – Истра) Звенигородского уезда. История и опыт работы этого музея описаны его современниками и сотрудниками в статье и в брошюре [7]. Любопытно, что один из этих авторов почти сорок лет спустя в другой работе [8] констатирует, что в то время антирелигиозная пропаганда активно внедрялась в экспозиции и экскурсии на словах и в отчетах; на практике (по крайней мере, этого музея) вплоть до 1929 г. ее практически не было.

О переходе к следующему этапу литературы по музейному делу и по проблемам музеев-храмов свидетельствует выход в свет единственной за предвоенные годы серьезной монографии по музейному делу [9]. Ее автор Ф.И. Шмит с 1908 г. по 1924 г. заведовал крупными музеями, написал несколько работ по истории искусств. В этой работе теоретически обоснован приоритет идеологической функции в деятельности музея: «… музеи суть не хранилища вещей, а учреждения, где показываются те или иные вещи, имеющие просветительное значение». (Следует учесть, что в тот период под массово-просветительской деятельностью подразумевалась пропаганда актуальных для текущего момента партийных установок.) На протяжении многих десятилетий именно этот тезис решал судьбы музеев-храмов.

Конец 1920-х гг. – до Великой Отечественной войны. В апреле 1929 г. выходит постановление ВЦИК «О религиозных объединениях», предопределившее участь многих храмов.

К тому времени «первичная» музеефикация многих ценных зданий, в том числе и культовых, в основном завершена, большая часть ценностей, которые можно было спасти от уничтожения, уже музеефицирована. Сформирована и развивается единая государственная система охраны культурных ценностей и управления музеями. Для всех музеев основной целью деятельности стала пропаганда советской идеологии и в гораздо меньшей степени – просветительская работа; для музеев в культовых зданиях единственной задачей стала антирелигиозная пропаганда.

Конец 1920-х – начало 1930-х гг. – период интенсивной атеистической пропаганды, активной деятельности Союза воинствующих безбожников. По инициативе ленинградского отделения этой организации был, в частности, организован антирелигиозный музей в Исаакиевском соборе. При активном участии Союза в эти же годы создаются антирелигиозные музеи в крупных храмах и монастырях: в 1927 г. - в Донском и в 1928 г. – в Страстном московских монастырях [10], в начале 1930-х – в Троицком собор Псковского кремля [25, с.524], в 1932 г. – в суннитской мечети во Владикавказе [25, с.589].

Огромными тиражами издаются бесчисленные антирелигиозные «агитки», плакаты, статьи, выходят журналы «Антирелигиозник», «Безбожник», «Безбожник у станка», «Библиотека безбожника». Вопросам антирелигиозной пропаганды, в том числе и в музеях, уделяется большое внимание на совещаниях самого высокого уровня [11]. Издаются учебники для антирелигиозных кружков, бесчисленные сборники антирелигиозных рассказов, сказок, пьес, стихов, высказываний известных лиц. В 1930 г. выпускается специальный путеводитель по Москве[12], в котором с гордостью сообщается, что в начале 1929 г. «Страстной монастырь превращен в Музей безбожия».

Среди публикаций этого периода интересны вышедшие тиражом всего в 1000 экз. два тома материалов первого при советской власти съезда музейных работников [13]. На протяжении 1931 года в журнале «Советский музей», издававшемся большим тиражом, публиковались материалы, разъясняющие и развивающие «генеральную линию», намеченную на съезде. Спустя два десятка лет роль этого съезда в развитии музейного дела уже оценивалась негативно [14]. На съезде предлагалось использовать фонды всех музеев для создания единого музея диалектического материализма, превратить музеи в культпросветкомбинаты и вообще заменить понятие «музей» другими терминами (Труды…, т. l. С. 155, 168, 196). Во многих выступлениях говорилось об атеистической работе в музеях («каждый краеведческий музей должен быть антирелигиозным музеем» - там же, с.95) и создании антирелигиозных музеев (к тому времени в стране их было более 35; там же).

На этом фоне вполне естественно выглядели многие оценки и предложения, которые сегодня воспринимаются с трудом: «В том же антирелигиозном музее можно выставить взятые церкви и показать, что из них сделали теперь. Показать церковь, которая переделана в мельницу. … показать, как в церкви устроена столовая, в которую приходят рабочие с производства, или детский сад. …Убеждают факты» (Доклад Н.К. Крупской, там же, с. 134); «Товарищи, рабочий класс одержал еще одну победу на культурном фронте. Бывшая царская самодержавная церковь – Исаакиевский собор – ныне превращена в государственный антирелигиозный музей (аплодисменты). …Мы начали одновременно организовывать и антирелигиозный музей и политпросветработу в нем, так что, несмотря на то, что официально наш музей еще не открыт, политпросветработа идет уже вовсю» (прения по докладу Н.К. Крупской, там же, с. 154); «Музеи революции, антирелигиозные и военные – тоже, кроме центров, должны быть организованы во всех областях и республиках» (доклад по разделу «Целевые установки и сеть музеев различного типа», там же, с. 186); «К группе актуально-политических из числа специализированных музеев, относятся музеи антирелигиозные, военные, антиалкогольные, охраны труда, здравоохранения, педагогические и т.п.…Антирелигиозные музеи должны быть в буквальном смысле слова орудием антирелигиозной политики партии» (резолюция «Целевые установки музеев различного типа», там же, с. 216); «Особенно важно антирелигиозное раскрытие в работе по памятникам религиозных культов, созданным лучшими художественными силами своего времени, но глубоко враждебным по идеологии. Еще далеко не изжитое идеалистически-эстетическое отношение к памятникам культа должно быть сменено действительно научным освещением материала и связано с задачами культурной революции» (тезисы докладов, принятые секцией по охране памятников революционного движения, искусства и старины; Труды…, т. II, с.161).

Через год выходит «Постановление Коллегии Наркомпроса об антирелигиозном музейном строительстве от 13 ноября 1931 г.» [15]. В нем констатируется «все еще неудовлетворительное состояние антирелигиозного музейного строительства», намечается ряд мер по установлению и развитию сети антирелигиозных музеев, исходя «из следующей схемы: «а) Центральный антирелигиозный музей всесоюзного значения (ЦАМ) Центрального совета союзов воинствующих безбожников; б) антирелигиозный музей республиканского значения – Государственный антирелигиозный музей в Ленинграде (в б. Исаакиевском соборе); в) антирелигиозный музей или антирелигиозные отделения краеведческих музеев в краевых и областных центрах; г) антирелигиозные отделения или антирелигиозные экспозиции в районных и местных краеведческих музеях» (с. 18). В постановлении намечался созыв (совместно с Центральным советом Союза воинствующих безбожников) музейно-антирелигиозной конференции в начале 1932 г.

В эти годы публикуются многочисленные статьи и заметки о необходимости улучшать антирелигиозную пропаганду в музеях, о том, как подчинить этому экспозиции и экскурсионную деятельность. Авторы статей – работники нового поколения, пришедшие в музей «от станка», из партийных рядов, из педагогической сферы; в большинстве своем – люди, формировавшиеся уже при новой власти. Статьи и заметки полны пафоса и пропагандистской риторики.

В 1929 – 1931 годы антирелигиозной пропаганде в музеях уделялось наибольшее внимание. Позже кампания пошла на спад.

Современник этих событий отмечает: «Ряд последних лет, начиная примерно с 1932, характеризовался сильным ослаблением антирелигиозной пропаганды (…) После высокого подъема антирелигиозной работы, приходившегося на годы сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса, борьба против религии в последнее время ослабела. (…) За период с 1932 г. по 1936 г. почти ни один краевой или областной комитет партии, не говоря уже о райкомах, не интересовался тем, как ведется антирелигиозная пропаганда. Печать также выпустила это дело из своих рук. (…) Наркомпрос стал вести эту работу еще более вяло, более неудовлетворительно… ликвидировал в течение двух последних лет целый ряд антирелигиозных музеев на местах. Вместо того чтобы помочь им улучшить экспозицию и оживить работу, Наркомпрос попросту решил эти музеи закрыть в Орле, Курске, Ростове-на-Дону, Куйбышеве, Таганроге и ряде других мест. Закрыт также Дом антирелигиозного просвещения в Ленинграде» [16]. Подобная «смена курса» помогает понять причину значительных изменений в судьбах отдельных музеев-храмов. Так, именно в это время (1937 г.) меняется статус музея в Исаакиевском соборе, и он становится историко-художественным.

В начале 1930-х гг. судьба культовых зданий, в том числе музеефицированных, в печати и литературе по музейному делу обсуждалась мало; в основном это заметки о закрытии и о сносе зданий. В предвоенное десятилетие эта проблема почти не освещалась, встречаются лишь разрозненные цифры и факты. Например, за пять месяцев 1932 года в Исаакиевском соборе (в Антирелигиозном музее), побывало 246 000 человек, тогда как в таких музеях, как Эрмитаж, музей Революции и Русский музей, посетителей было в два-три раза меньше – соответственно 137 000, 125 000 и 83 000 [17]. Вероятно, в открытой печати единственным источником статистических сведений о количестве, типах музеев и их посещаемости в тот период является статистический сборник, изданный Госпланом [18]: некоторые сведения встречаются в выпусках журнала «Советское краеведение» (М., 1930-1936).

Начало и середина 1940-х гг. На фоне разрушенных в годы войны исторических зданий и грандиозных задач по их воссозданию судьба памятников культовой архитектуры была не на первом плане. Их не торопились восстанавливать, но уже и не уничтожали – у государства стало меняться отношение к церкви. В законодательстве это отразилось в постановлении СНК СССР от 28 ноября 1943 г. «О порядке открытия церквей». В немногочисленных публикациях по музейной тематике они просто не упоминались.

Конец 1940-х – середина 1980-х гг. Из общего круга задач советских музеев проблемы относительно немногочисленных музеев-храмов не выходят на первый план. Музеи в храмах и монастырях являются или историко-художественными, или краеведческими, или входят в состав крупных музейных комплексов.

Обобщающих работ по музеям в культовых зданиях нет, но публикуются отдельные статьи по проблемам экспозиции в том или ином музее-храме, по отдельным вопросам культового искусства и его реставрации. Их авторы – профессионалы со стажем практической музейной работы. Задачи атеистической пропаганды ставятся перед музеями-храмами так же, как и перед остальными советскими музеями. В обстоятельных работах по истории советского музейного дела музеи в храмах и монастырях описываются кратко. Активно «насаждавшиеся» в предшествующий период антирелигиозные музеи уже не существуют, и о них практически не упоминается.

Ряд сведений о музеях в культовых зданиях приводится в работе О.В. Ионовой [19].

Несколько лет спустя выходит монография В.Ф. Зыбковца, в которой приводятся не только интересные сведения о национализации монастырских зданий, но и дается обзор публикаций (в том числе зарубежных) и архивных материалов по этой теме. Особенно интересно сравнить работу этого автора с его же книгой, изданной ранее [20].

Отрывочные сведения по конкретным музеям и храмам, а также интересные материалы, помогающие понять обстановку тех лет, приведены в хрестоматийных работах по истории отечественного музейного дела В.К. Гарданова, А.Б. Закс, Д.А. Равикович [21].

Полноценные исследования по проблемам музеев в храмах в этот период не появляются. Причины этому не сводятся к деликатности темы или идеологическому давлению, их больше, и они относятся не только к музеям-храмам, но ко всей музейной проблематике. Позже анализ этих причин можно увидеть в работе М.Б. Гнедовского и В.Ю. Дукельского [22].

Конец 1980-х гг. – до настоящего времени. Начинается передача большинства культовых зданий верующим, стремительно сокращается количество музеефицированных объектов культовой архитектуры. В музеях-храмах меняются отношения к Церкви и верующим, характер экспозиции и тематических экскурсий, направления научно-фондовой и научно-исследовательской работы. В большинстве сохранившихся музеев-храмов проводятся богослужения.

Появляются серьезные работы, в числе других проблем освещающие вопросы музеефикации объектов культовой архитектуры. Их авторы – историки и музейные работники, специалисты по культовому искусству и по истории религии [23].

В 1990-х гг. появляются обстоятельные работы по истории Церкви, в которых содержатся материалы, помогающие понять обстоятельства музеефикации (или другой, более тяжелой участи) культовых зданий в России [24].

Разрозненные сведения о музеях-храмах приводятся в изданиях, посвященных культовой архитектуре Москвы и Петербурга, истории отдельных монастырей и храмов, в краеведческой литературе.

Наконец, в 2005 году вышел в свет обстоятельный каталог-справочник М.Е. Каулен [25]. Издание этой работы можно рассматривать как начало нового этапа в изучении истории музеефикации культовых зданий и современных задач музеев-храмов. К достоинствам этого издания можно отнести классифицированные по областям Российской Федерации перечни публикаций, содержащих сведения о музеях-храмах. По некоторым монастырям хотелось бы расширить эти списки, включив издания, содержащие интересные сведения о конкретных музеях, существовавших в Оптиной пустыни, в некоторых монастырях и храмах Москвы, Кировской, Вологодской и ряда северных областей [26].

Следует отметить, что во всех проанализированных изданиях в основном приводятся сведения по истории создания и современному состоянию конкретных культовых сооружений. Сведения о существовавших в них музеях кратки и отрывочны.

С конца 1980-х гг. музеями остаются лишь немногие, наиболее ценные в историческом и художественном плане культовые здания. В них, как и во всех развитых странах, мирно сосуществуют музей и храм.

До настоящего времени не исследованы многие проблемы музеефицированных храмов-памятников. Неизвестно точное количество музеев, существовавших в культовых зданиях, нередко – годы их существования, их тип, характер экспозиций и т.д. До конца не выявлена их роль в развитии музейного дела, значение для сохранения культурного наследия. Немногочисленные печатные работы (большая часть упомянута в этом обзоре) не могут восполнить эти пробелы. Возможно, материалы по этой тематике удастся обнаружить в архивах, особенно ведомственных (Народного Комиссариата Юстиции, Народного Комиссариата Просвещения, Главнауки) и местных; в учетно-хранительской документации музеев (акты, инвентарные книги); в периодической печати (особенно местной), в мемуарной литературе, в воспоминаниях современников.

Литература

1. Предварительный съезд по устройству Первого Всероссийского съезда деятелей музеев. – М., 1913. – С.21-23, 30-31, 44-49.
2. Дмитриев В.(священник). Симбирская Голгофа. – М.,1997. – С.202.
3. Малицкий Г.Л. Обзор деятельности комиссии по музееведению //Гос. академия истории материальной культуры. Московск. секция. – Вып. 1. – М., 1928. – с.23-28.
4. Горев М. Материалы для агитаторов по вопросу изъятия церковных ценностей для голодных. – М.: Главполитпросвет, 1922 ].
5. Горев, М. Троицкая лавра и Сергий Радонежский. Опыт историко-критического исследования. – М.: изд-е Нар. Ком. Юстиции, 1920. – с.37-51; Мощи. Сборник материалов, документов и разоблачений/под ред. В.Рожицкого. – Харьков: Госиздат Украины, 1922.
6. Гидулянов П.В. Отделение Церкви от государства. Систематизированный сборник действующего в СССР законодательства/Под ред. П.А.Красикова. – М.: Юрид. изд-во Н.К.Ю. РСФСР, 1926. – 712 с.; Дьяков Л.П. Советские законы о церкви. – Л.: Ленгиз, 1926.
7. Шнеерсон Н.А. Из опыта построения художественно-исторического краевого музея. – //Московский краевед. – 1928. – вып. 7-8. – с.115-122; Радченко Е.С. Краеведение и политпросветработа. – М.: изд-во ЦБК, 1929.
8. Радченко Е.С. Истринский краеведческий музей (1920-1936). – в кн.: Очерки истории музейного дела в СССР. – Вып. VI. – М., 1968. – с.244-311.
9. Шмит Ф.И. Музейное дело. Вопросы экспозиции/Гос. ин-т истории искусств. – Л.:Academia, 1929. – 245 с.
10. Музеи Москвы и Московской области/Сост. В.Н.Мордвинова. – М.: Московский рабочий, 1930. – с. 38, 41.
11. Задачи агитации, пропаганды и культурного строительства. Материалы агитпропсовещания при ЦК ВКП(б). Май-июнь 1928 г./Под ред. Б.Ольхового. – М.-Л.: ГИЗ, 1928.
12. Шебуев Н. Москва безбожная. Спутник безбожника. – М.: Акциздат. об-во «Безбожник, 1930. – с.152.
13. Труды Первого Всероссийского музейного съезда. Т.l. Протоколы пленарных заседания 1-5 декабря 1930 г./ Под ред. И.К.Луппола. – М.:Учгиз-Наркомпрос РСФСР, 1931; Т. II. Материалы секционных заседаний 1-5 декабря 1930 г./Под ред. И.К.Луппола. – М.-Л.: ГИЗ, 1931..
14. Очередные задачи перестройки краеведческих музеев. – М., 1950.
15. Сборник постановлений по музейному строительству РСФСР. 1931 – 1934 г. (Народный Комиссариат по Просвещению. Музейный отдел.). – М.: Издание Музейного отдела НКП РСФСР, 1934. – с.18, 19.
16. Олещук Ф.Н. О задачах антирелигиозной пропаганды. – М.: ОГИЗ-ГАИЗ, 1937. – с.21, 24.
17. Сборник постановлений по музейному строительству РСФСР 1931-1934 г. (Нар. Комиссариат по Просвещению. Музейный отдел)] – М.: Издание Музейного отдела НКП РСФСР, 1934. – с.6.
18. Культурное строительство в СССР. Статистический сборник. – М.-Л.: Госпланиздат, 1940. – с.177-181.
19. Ионова О.В. Из истории строительства краеведческих музеев РСФСР. – //Труды НИИ музееведения. – Выпуск V. – М.: Сов. Россия, 1961. – с.80-175.
20. Зыбковец В.Ф. Национализация монастырских имуществ Советской России (1917-1925 гг.)/АН СССР. Институт истории СССР. – М.: Наука, 1975; Зыбковец В.Ф. Безбожники и социалистическая перестройка деревни. – М.: 1930.
21. Гарданов В.К. Музейное строительство и охрана памятников в первые годы Советской власти (1917-1920) – //История музейного дела в СССР. – Вып.1. – М.: 1957. – с.9-2; Закс А.Б. Источники по истории музейного дела в СССР (1917 –1941) – //Очерки истории музейного дела в СССР.– Вып.VI.– М., 1968. – с.5-53; Равикович Д.А. Организация музейного дела в годы восстановления народного хозяйства (1921 – 1925) – //Очерки истории музейного дела в СССР. – Вып.VI. – М., 1968. – с.97-145.
22. Гнедовский М.Б., Дукельский В.Ю. Музейная коммуникация как предмет музееведческого исследования. – в кн.: Музейное дело. Музей – культура – общество. Сб. науч. тр. (М-во культуры и туризма Рос. Фед. Музей революции). – Вып. 21. – М.: 1992. – с.7-19.
23. Годунова Л.Н. Органы управления музейным делом в СССР. 1917 – 1941 гг. Музейное строительство в СССР. (Центральный музей революции) – //Музейное дело в СССР.– Сб. науч. тр.. – вып.19. – М.: б/и., 1989. – с.13-42; Жуков Ю.Н. Становление и деятельность советских органов охраны памятников истории и культуры. 1917-1920. – М., 1989; Равикович Д.А. Формирование государственной музейной сети (1917 – l-я пол. 60-х гг.). Научно-методические рекомендации. ([НИИ культуры). – М.; б/и, 1989; Музей и власть. Часть I. (НИИ культуры)Сб. науч. тр. – М., 1991; Каулен М.Е. Музеи-храмы и музеи-монастыри в первое десятилетие Советской власти. – М., 2001.
24. Архивы Кремля. В 2-х кн. /Кн. 1. Политбюро и церковь. 1922 – 1925 гг./Подг. Н.Н.Покровскимй, С.Г.Петровым. – М.-Новосибирск: Российская политическая энциклопедия, Сибирский хронограф, 1997; Васильева О.Ю. Русская православная церковь и советская власть в 1917 – 1927 годах – //Вопросы истории. – 1993. – № 8. – с.40-54; История русской православной церкви в документах федеральных архивов России, архивов Москвы и Санкт-Петербурга. Аннотированный справочник-указатель. – М., 1995; Козлов В.Ф Музеи-монастыри в Советской России (1917 – начало 1930-х гг.) – //Мир источниковедения. – Пенза, 1994. – с.340; Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. /Рос. Акад. управления. Политологический центр. – М.: Луч, 1994; Религия и церковь в культурно-историческом развитии русского севера (К 450-летию преп. Трифона, Вятского чудотворца). Материалы Международной научной конф./Под ред. В.В.Низова. Т.1. Киров, 1996; Русская Православная Церковь в советское время (1917 – 1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью/Составитель Герд Штриккер. – М.: Пропилеи, 1995; Цыпин В. Русская Церковь (1917 – 1925). – М.:Издание Сретенского монастыря, 1996.
25. Каулен М.Е. Музеи-храмы и музеи-монастыри России. – М.: РИПОЛ классик, 2005.
26. Желнин В.А. Национализация церковного имущества в Вятской губернии в 1918 г. – //История и культура Волго-Вятского края (К 90-летию Вятской ученой археологической комиссии). – Киров, 1994. – с.230-231; Камкин А. Православная церковь на Севере России. – Вологда, 1992; Москва Православная (Церковный календарь. История города в его святынях. Благочестивые обычаи)/Ред. М.И.Вострышев. – М.: ИНТО, 1996. – 559 с.; Сорок сороков /Сост. П.Паламарчук. – Т. 1-3. – М.: АО «Книга и бизнес», 1992, 1994, 1995; Православная Москва: Справочник действующих монастырей и храмов/Авторы-составители В.А. Судариков и С.В. Чапнин. – Москва – Клин, Изд-во Братства Святителя Тихона, 1995; Успенский княгинин монастырь во Владимире. – М.: Даниловский благовестник – Владимир, Успенский княгинин монастырь, 1995; Цветочки Оптиной пустыни. Воспоминания о последних Оптинских старцах о. Анатолии (Потапове) и о. Нектарии (Тихонове) – //Библиотека «Паломника». – М.: Паломник, 1995. (автор воспоминаний – петербургская журналистка, более четверти века принимавшая участие в жизни Оптиной пустыни, лично знавшая существовавшего в ней в 1920-е годы директора музея; скончалась в 1938).

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский