РусАрх - Брусницына А.Г. Городище Усть-Войкарское. Начало изучения. В кн.: Угры. Материалы VI-го Сибирского симпозиума "Культурное наследие народов Западной Сибири" (9-11 декабря 2003 г., г.Тобольск). Тобольск, 2003. С.45-52.

РусАрх

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

Источник: Брусницына А.Г. Городище Усть-Войкарское. Начало изучения. В кн.: Угры. Материалы VI-го Сибирского симпозиума "Культурное наследие народов Западной Сибири" (9-11 декабря 2003 г., г.Тобольск). Тобольск, 2003. С.45-52. Все права сохранены.

Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: http://yamalarchaeology.ru. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2006 г.

А.Г. Брусницына

Городище Усть-Войкарское. Начало изучения ^[1]

Рис. 1. Вид на коренной берег р. Горная Обь и пос. Усть-Войкар с холма Войкарского городка

В полевом сезоне 2003 года Ямальская археологическая экспедиция ИИиА УрО РАН приступила к стационарным раскопкам на городище Усть-Войкарском в Шурышкарском районе ЯНАО. По письменным источникам XVII-XIX вв. памятник известен как Войкарский городок. Изучение его только начато и цель данной статьи – представить круг источников, имеющихся в нашем распоряжении на начальном этапе исследования и обозначить круг проблем, встающих вокруг этого археологического и исторического памятника.

Рис. 2. Верхняя площадка холма Войкарского городка

Исторические сведения

Название «Войкар» происходит из языка коми-зырян и означает «ночной городок». У остяцкого населения этого района поселение называлось «Ай вож пай» - «маленький городок». Любопытно, что в данном случае не гидроним дал название населенному пункту, как это обычно бывает, а наоборот: р. Войкар, в устье которой находится городок, приняла его название. У остяцкого населения река называлась Ай вож еган, то есть «Маленького городка река». Этот факт требует объяснения. Он свидетельствует, с одной стороны, о большой важности городка для населения бассейна реки, с другой стороны, возможно, о довольно значительном возрасте поселения. Вопрос о времени и условиях появления поселения на месте Войкарского городка – один из наиболее важных в исследовании памятника.

Первое письменное упоминание о Войкарском городке относится к концу XVI – началу XVII вв. и содержится в материалах Г.Ф. Миллера. Это грамота 1601 г., данная в ответ на челобитную новокрещенного березовского остяка Степана Пуртеева, происходившего из кодских остяков, касающаяся восстания остяков и осады города Березова в 1595 г. В грамоте упоминается «Войкарский полон», откуда была взята одна из трех жен Степана Пуртеева, сбежавших к князцу Шатрову Лугуеву. Так же Г.Ф. Миллер приводит сведения о том, что березовским гарнизоном совместно с кодскими остяками был «в тоже время, или не задолго пред тем, учинен поход в нижние места реки Оби, а именно под Остяцкой город Вой-карра, откуда несколько полонеников в город (Березов – прим. авт.) с собою привезли. Сей городок стоит на левом берегу реки Оби в 18 верстах ниже Ас-пугля (Аспукальский городок – прим. авт.). В оном и поныне Остяки обитают: токмо приходит туда часто и самоядь» (Миллер, 1988, с. 204-205). Сведения о местонахождении Войкарского городка приводятся также в «Книге Большому Чертежу» (1950,с. 168).

Е.В.Переваловой проанализированы материалы ревизий конца XVIII – середины XIX вв. В 1783 г. (по данным 4 ревизии) Войкарский городок входил в число 5 самых крупных населенных пунктов Обдорской волости (после Обдорского, Вылпослинского, Шурышкарского и Воксаркова городков): в нем числилось 17 хозяйств и 127 человек населения. Перепись 1816 г. (7 ревизия) демонстрирует рост населения городка почти вдвое: 244 человека и 30 хозяйств. Более крупными оставались только Обдорский, Вылпослинский и Шурышкарский городки. К 1858 году (10 ревизия), когда все городки волости, кроме Обдорского стали называться юртами, население Войкара увеличилось до 264 человек и 46 хозяйств. Самыми крупными населенными пунктами к этому времени становятся Вылпослинские юрты (380 человек и 58 хозяйств), а также Обдорский городок (272 человека и 39 хозяйств) и выделившийся Обдорский городок 2 (296 человек и 41 хозяйство)^[2].

Е.В.Перевалова отмечает также, что в конце XVII века именно в Войкарском городке в числе 53 плательщиков вносили ясак самодийские группы, проживавшие по рр. Сыня и Войкар (Перевалова, 2002, с. 40). Таким образом, исторические сведения позволяют считать Войкарский городок одним из наиболее крупных остяцких городков Обдорской волости в XVII – первой половине XIX в., который в то же время отличала тесная связь с самодийским населением волости.

Рис. 3. Деревянная фигурка для игры Тост-чер-вой, описанной у северных хантов. Из раскопок 2003 г.

Фольклорные сведения

Е.В.Перевалова выделяет 4 этапа в формировании этнодемографической картины на территории Обдорского и Куноватского княжеств. Эта работа выполнена исследователем на основании анализа большого объема собранных ею этнографических и фольклорных данных о фамильно-родовом составе нижнеобских хантов. Однако, в каждом районе, ограниченном бассейном какого-либо крупного притока Оби, эта картина имеет свои особенности.

К коренному исконному населению бассейна р. Войкар Е.В.Перевалова относит самодийский компонент, который фиксируется в качестве субстрата, растворившегося в пришлой угорской среде к концу XVIII века (с. 42). Наиболее значительными миграционными потоками угорского и коми-зырянского населения, отразившимися на формировании фамильно-родового состава войкарских хантов были западные (уральские) волны переселений. В то же время, южные потоки миграций (шедшие по Оби), сыгравшие значительную роль в формировании нижнеобских хантов, мало отразились на войкарской группе. Первая западная волна, которую Е.В. Перевалова связывает с формированием группы мось ёх, отмечена на Войкаре появлением фамилий, относящихся к роду Нёрапса ёх. По легенде их предок зырянин Нёрапса ху («человек, ничего не имеющий») переселился из-за Урала (с. 44). Вторая уральская волна – миграция этнической группы лев охаль – связана с пришельцами с верховьев рек Северная Сосьва и Ляпин. Е.В. Перевалова приводит легенды о войне войкарских хантов с пришлыми людьми лев ёх (сосьвинский народ). В связи с этими переселенцами в легендах упоминается и городок Ай вож пай. Так, по одной из легенд, Ай вож пай был основан богиней Хорам ур не – «Лесной Красавицей», имевшей облик лосихи и относившейся к пантеону божеств, почитаемых одной из групп лев охаль. Потом, по легенде, богиня ушла в Паль вож (Пельвожский городок), а хозяином Ай вож пай оставила своего сына (с. 51). В другой легенде городок упоминается, как уже существующий. В ней идет речь о том, как на жителей реки Войкар пришли с войной ай лев ёх (малой Сосьвы народ), спасся один только человек-Гагара. Далее герой переходил из одного поселка в другой и везде заставал одну и ту же картину: «…весь народ перебит – весь мир спит». Последним среди перечисленных населенных пунктов упоминался Ай вож пай, где тоже все жители оказались перебиты. Здесь человек-Гагара «собрал большое войско с Оби, лесных деревень людей и оленных людей» и отомстил вождю ай лев ёх. В заключение легенды сообщается, что «от человека-Гагары все войкарские ханты произошли» (с. 47-48). При этом Е.В.Перевалова на основании некоторых аналогий предполагает, что «в образе Старика-гагары выражены культовые характеристики древнего таежно-самодийского населения», т.е. упоминавшийся выше самодийский субстрат (с. 48-49).

Таким образом, фольклорные сведения позволяют предполагать, что, во-первых, коренное население бассейна р. Войкар было смешанным угорско-самодийским, и самодийский субстратный пласт здесь был ярко выражен. Кроме того, можно предполагать участие коми-компонента в формировании войкарской группы хантов. Во-вторых, городок мог быть основан пришлым угорским населением и переживал за свою историю, вероятно, неоднократные периоды упадка и запустения, после чего восстанавливался.

Археологическое изучение городища Усть-Войкарского

Рис. 4. Закладка траншеи по склону Войкарского холма В качестве археологического памятника Войкарский городок упоминается впервые в конце XIX века в работах К.Д. Носилова и И.Я. Словцова. К.Д. Носилов пишет о двух «курганах», расположенных на левом берегу р. Обь близ юрт Войкарских «вышиною до 20 футов, длиной 100-140 футов, при ширине 35-40 футов»^[3] (Носилов, 1890, с. 567 – ссылка по: Талицкая, 1953, с. 247). И.Я. Словцов упоминает около Войкарских зимних юрт «городок, имеющий 90 саженей в окружности и 5 саженей высоты»^[4] (Словцов, 1887, № 180,183,184 – ссылка по: Талицкая, 1953, с. 247). Вероятно, в это время юрты располагались в непосредственной близости от прежнего городка, занимая место посада.

В 1993 году памятник был впервые подробно обследован разведкой Н.В. Федоровой и Е.И. Кочегова. Из разрушений культурного слоя на площадке и склонах городища был собран подъемный материал: фрагменты костяных и деревянных изделий, шерстяной ткани, а также фрагменты керамики конца I – начала II тыс. н.э. (Косинская, Федорова, 1994, с. 58-59). В 2003 году на памятнике начаты стационарные исследования.

Памятник находится в 3 км к СВ от современного поселка Усть-Войкар, основанного уже в годы советской власти в устье Войкарского сора, на его левой стороне. Городище расположено в южной части удлиненного (ок. 1,5 км) полуостровного участка шириной ок. 0,4 км, ограниченного с юга и востока поймой р. Горная Обь и с запада – безымянным ручьем, впадающим в протоку Горной Оби. Вдоль всего восточного края полуострова (низкого и пологого) тянется береговой вал шириной до 3-4 м и высотой ок. 1-1,5 м. Сам городок представляет собой большой холм, вытянутый по линии С-Ю на 100 м при ширине до 50 м, более широкий в его южной части. Высота холма от восточного подножия составляет 6-8 м. Восточный склон холма более крутой, значительно поврежден торфяными пожарами; в выгоревших местах образовавшиеся обширные западины заросли крапивой. Верхняя площадка (длиной 62 м и шириной 15-20 м) очень неровная, местами заросшая крапивой и шиповником, что затрудняет интерпретировать неровности рельефа. В средней части площадки фиксируется ложбинка шириной до 5 м при глубине ок. 1,5 м, разделяющая площадку на южную и северную половины. Можно предполагать, что это остатки рва. С западной и северной сторон подножие холма ограничено широкой (8-15 м) длинной ложбиной глубиной ок. 1-1,5 м, выходящей к берегу ручья. К СЗ и С от холма, на противоположной стороне ложбины фиксируются остатки многочисленных построек в виде заросших возвышений, впадин и оснований срубов, которые, по-видимому, представляют собой следы Войкарских юрт конца XIX – первой половины XX в.

Рис. 5. Раскоп 2003 года

Основные задачи, которые мы ставили перед собой в первый год раскопок – получить представление о стратиграфии, характере культурного слоя памятника и выяснить, является ли ложбина у подножия холма остатками оборонительного рва или имеет естественное происхождение. Раскоп общей площадью 84 кв.м был заложен на западном склоне холма у его северной оконечности в виде траншеи, ориентированной с запада на восток. Верхний сектор раскопа расположился на склоне холма, нижний – пересек ложбину у подножия холма.

Рис. 6. На раскопе

В нижнем секторе культурные напластования были изучены полностью. Общая мощность их составила от 70-80 см в крайних участках сектора до 100-115 см в средней части (в ложбине). Были выделены три основных культурных горизонта. Первый из них – мощный слой щепы (20-50 см) – залегал сразу под дерном и связан с существованием юрт Войкарских конца XIX века. В восточной оконечности сектора, у подножия холма, этот слой истончился и сошел на нет. В верхнем секторе, на склоне холма он не фиксировался. Второй культурный горизонт представлен щепой с горелыми прослойками. Его толщина составляет от 13 см в средней части траншеи до 50 см у подножия холма; в западном конце сектора этот слой постепенно сходит на нет. Между этими культурными пластами фиксировался оторфованный горизонт с незначительным количеством находок мощностью до 42 см, который, предположительно, сформировался в результате естественных отложений растительности в период, когда северо-западный склон холма использовался не активно. Еще один культурный горизонт (наиболее ранний) представлен серо-коричневым пестроцветным песком с опилками и щепой и присутствует только в трех крайних участках нижнего сектора раскопа, примыкающих к подножию холма. Его мощность достигает 28 см. Материк представлен светло-серым песком.

Рис. 7. Настил 1

Нижним сектором раскопа установлено, что ложбина у подножия холма имеет естественное происхождение. В участках на западном склоне ложбины вскрыты остатки четырех конструкций типа мостков или настилов. Все они были устроены одинаково: вдоль по направлению склона ложбины (ЮВ-СЗ) выложены бревна, доски и части различных деревянных конструкций. Настил 1 залегал в толще слоя щепы конца XIX в., на глубине 20-50 см от поверхности. Он был сложен струганными досками и бревнами с боковыми пазами на концах, а также досками от большой бочки. Остальные настилы залегали в слое щепы с горелыми прослойками. Настил 2 – на глубине 75-80 см от поверхности. Настил 3 – на глубине 90 см. В его конструкции расчищены не менее 17 бревен, выложенных параллельно друг другу поверх большой линзы углей диаметром ок. 150 см. Угли прокалили светло-серый песок, которым был пересыпан настил 4, состоящий из толстых досок, залегавший на глубине 100-110 см от поверхности. Назначение этих конструкций пока не ясно.

Рис. 8. Настил 2

На дне ложбины в ее средней части на глубине ок. 90 см была зафиксирована еще одна конструкция в виде фрагмента частокола из бревен диаметром не более 8-10 см. Частокол мог иметь форму овала или круга, его длина (или диаметр) составляла ок. 110 см. Длина сохранившихся фрагментов кольев (оснований) – 18-19 см. Колья были вертикально воткнуты в песок, плотно сопоставлены (восточная стенка), с южной стороны разрежены. Западная стенка не фиксировалась. Не вполне ясно, для чего мог служить такой частокол. У селькупов подобные конструкции используются для содержания собак (Ямал, 2002, с. 202, фото).

Рис. 9. Частокол 1

Культурный слой городища в верхнем секторе раскопа оказался сплошь сложен неперегнившей щепой, опилками, прутьями, соломой, остатками растений и т.п. и соответствовал выделенному в нижнем секторе второму культурному горизонту. Он также содержал горелые прослойки и линзы. Местами между этим слоем и дерном фиксировалась тонкая прослойка серого почвенного горизонта, соответствовавшего оторфованному слою нижнего сектора. На глубине 15-20 см от поверхности на всей площади раскопа слой находился в мерзлом состоянии. Выраженных остатков жилых конструкций в раскопе не выявлено. Непосредственно под дерном на верхних участках сектора были вскрыты остатки бревенчатого частокола, который, по-видимому, ограничивал площадку городка в последний период его существования (до сер. XIX в.).

Рис. 10. Частокол 2

Стена фиксировалась в виде цепочки столбов (точнее, их оснований высотой 20-40 см), плотно составленных, вытянутых на 4 метра (в пределах раскопа) по линии С-Ю, вдоль кромки площадки городища. Диаметр бревен в частоколе в среднем составлял 10-15 см. На склоне были вскрыты многочисленные бревна и плахи, которые могли являться обрушившимися частями этой конструкции, а также большое количество кольев разных размеров диаметром от 5 до 22 см.

Рис. 11. Частокол 2. Перекладина в пазах бревен

В 6 м к западу от первого частокола близко от поверхности были зафиксированы остатки еще одной стены. Они представлены рядом кольев, упавших вниз по склону. Удалось расчистить их только наполовину – их верхние концы были обнажены оползнем на склоне, нижние – остались вморожены вглубь культурных напластований. Тем не менее, можно обозначить некоторые детали в конструкции этого частокола. Бревна имеют диаметр от 7 до 17 см. Их длина предположительно может составлять 4-4,5 м. В средней части бревен были вырублены сквозные пазы длиной 30-40 см, через которые они «насаживались» на поперечную плаху.

В верхнем секторе раскопа удалось изучить культурные остатки на глубину 70-80 см. Раскоп был законсервирован до следующего года. Находки представлены в основном изделиями из дерева и бересты, встречено много фрагментов ткани, небольшое количество костяных изделий, единичны предметы из металла и глины. Проанализировать состав находок еще предстоит. К наиболее выразительным категориям относятся берестяные коробки различных форм и размеров, женские берестяные пояса, деревянные стрелы, детали нарт, деревянные антропоморфные изображения, железные иглы, костяные музыкальные инструменты, деревянные и берестяные игрушки и пр. В целом материальная культура обитателей городка периодов отложения двух верхних культурных горизонтов визуально близка современным нижнеобским хантам.

Рис. 16. Деревянная модель бердыша Средний культурный горизонт, по-видимому, связан с поздним периодом существования городка и может быть предварительно датирован по находкам двух деревянных игрушек – бердыша и сабли – по определению А.П. Зыкова, точных копий предметов вооружения русских казаков в конце XVI – начале XVII вв. Предположительно, слой мог накапливаться до середины XIX в. Нижняя дата горизонта не ясна, поскольку на склоне он не был изучен полностью. Датировка нижнего горизонта затруднена из-за его минимальной изученности. Однако можно отметить, что в его пределах были найдены несколько предметов, составляющих в коллекции ранний комплекс, в т.ч. фрагменты бронзовой отливки XII-XIV вв., фрагмент иранской чаши с циркульным орнаментом X-XI вв., серебряный булгарский перстень, датированный Н.В. Федоровой XIV веком, а также три фрагмента керамических сосудов сайгатинского типа (XII-XIV вв.). Следовательно, нижний культурный горизонт может быть предварительно отнесен к XI-XIV вв. В раскопе были взяты пробы древесины для проведения дендрохронологического анализа, и мы рассчитываем, что в скором времени будут получены конкретные датировки изученных конструкций и культурных горизонтов.

Таким образом, археологические данные, полученные в первый год раскопок на городище Усть-Войкарском, в целом подтверждают сведения исторических и фольклорных источников. Нам представляется весьма перспективным дальнейшее изучение памятника археологическими раскопками. Очевидна также необходимость проведения специальных дополнительных исследований по этнографии и фольклору региона с целью выявления сведений о памятнике, а также целенаправленного поиска исторических источников, которые позволили бы более уверенно реконструировать архитектурные детали и постройки городища. Мы надеемся, что дальнейшее разностороннее изучение этого археологического и исторического памятника позволит выработать новые принципы сопоставления данных археологии, этнографии, фольклорных и письменных источников. После того, как на городище будет получена уверенная сквозная стратиграфия и датировки, возможно, это даст основания для датирования выделенных Е.В. Переваловой этапов в этнической истории нижнеобских хантов, что в свою очередь позволит по-новому взглянуть на историю Нижнего Приобья в позднем железном веке.

[1] Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 01-01-00412а

[2] Современный п. Горнокнязевск

[3]Высота ок. 7 м, длина 35-49 м, ширина 12-16 м.

[4] Ок. 180 м в окружности, высота ок. 10 м.

Миллер Г.Ф. Описание Сибирского царства и всех происшедших в нем дел от начала, а особливо от покорения его Российской державе по сии времена / Книга первая. М.: Либерея, 1988.
Книга Большому Чертежу. М.-Л., 1950.
Перевалова Е.В. Войны и миграции северных хантов (по материалам фольклора) // Уральский исторический вестник. № 8 (Древние и средневековые культуры Урала в евразийском культурном пространстве). Екатеринбург: «Академкнига», 2002. С. 36-58.
Носилов К.Д. Исторические памятники племени манси. "Известия общества ЛЕАЭ при Московском университете". Т. XLIX. Вып. 5 "Труды Антропологического отд." (т. IX, вып. 3). Протоколы заседаний Антропологического отд. Общества. М., 1890.
Словцов И.Я. Археологические памятники Тобольской губернии (Архив Музея антропологии в Москве). 1887.
Талицкая И.А. Материалы к археологической карте Нижнего и Среднего Приобья // Древняя история Нижнего Приобья. МИА. Вып. 35. М.-Л., 1953.
Косинская Л.Л, Федорова Н.В. Археологическая карта Ямало-Ненецкого автономного округа. Екатеринбург, 1994.
Ямал: грань веков и тысячелетий. Салехард-СПб, 2000.

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский