|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Чеченков П.В. Административно-территориальное устройство и управление на землях Городецкого удела в ХV–сер. ХVI вв. В кн.: Городецкие чтения-2004. Материалы научной конференции. — Городец, администрация Городецкого района, 2004. Все права сохранены.
Сканирование и размещение электронной версии в открытом доступе произведено: http://radilov.ru. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2013 г.
П.В. Чеченков
АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО И УПРАВЛЕНИЕ
НА ЗЕМЛЯХ ГОРОДЕЦКОГО УДЕЛА В ХV–СЕР. ХVI ВВ.
Одной из сторон процесса формирования единого Русского государства в XV–XVI вв. явилось возникновение общего для всей его территории административного устройства. Своеобразие последнего заключалось в сохранении значительных областных различий, обусловленных постепенным присоединением к Московскому княжеству самостоятельных земель со своими устойчивыми традициями управления, собственной территориальной структурой. Все эти региональные черты оказали самое непосредственное влияние на становление молодой державы.
Нижегородский край после вхождения в политическую систему Москвы претерпел изменения административно-территориальной структуры. Однако этот вопрос на сегодняшний день слабо изучен.
Основой территориальной структуры Нижегородского края XV–XVI вв. явилось внутреннее устройство Нижегородско-Суздальского княжества. Составной частью последнего был Городецкий удел, сформированный для одного из представителей правившей здесь суздальской династии — князя Бориса Константиновича [1].
К сожалению, источники освещают историю городецких земель XV–XVI вв. очень фрагментарно, и многое остается скрыто от исследователя [2]. Внутреннюю структуру удела начала XV века раскрывают договор Василия I с Владимиром Андреевичем серпуховским и духовная последнего (около 1401–1402 гг. — оба документа) [3]. Помимо прочего, они показывают, что после перехода под контроль Москвы предполагалось сохранение удела практически в прежних территориальных рамках и лишь в дальнейшем дробление между наследниками Владимира Андреевича. Последнему по договору передавались волости Белогородье, Юрьевец, Корякова слобода, Чернякова.
В.А. Кучкин, обобщив и дополнив построения предшественников, достаточно аргументировано локализовал городецкие волости [4]. Юрьевец — территория, подчинённая Юрьевцу Повольскому, на правом берегу Волги. На противоположной стороне и вверх по Унже — Корякова. Чернякова — между Елнадью и Волгой. Белгородье — на правом берегу Волги, ниже Юрьевца, но выше Городца, к северу от впадения Юга, по правым притокам Волги рекам Троце и Санахте. К князю Владимиру отходила также унженская тамга. В.А. Кучкин полагает, что город Унжа был городецким. Однако данное предположение не кажется убедительным. Позднейшие источники свидетельствуют о прочной административной связи города Унжа с Галичем [5].
В духовной Владимир Андреевич делит городецкие земли между сыновьями наследниками: Семёну — Белогородье, Ярославу — Юрьевец и Чернякову. Помимо этого «город [Городец — П.Ч.] и станы детем моим наполы»: Семёну — станы «на сей стороне Волги пониже Городца» (т.е. на правом берегу), Ярославу — «на оной стороне Волги повыше Городца» (т.е. на левом берегу). Судьба Коряковой ставилась в зависимость от фактической величины уделов (у кого окажется меньше — тому и добавить Корякову). Соль на Городце «дети мои владеют с одиного, а делят собе наполы» [6]. Удел Семёна, таким образом, состоял из земель в правобережье Волги вниз и, в основном, вверх по течению от города. Основная часть удела Ярослава — округа Юрьевца, к которой добавлялась небольшая территория у Городца [7].
В пожаловании серпуховскому князю и в его духовной не могли быть перечислены все городецкие земли. Часть из них в первом десятилетии XV столетия была во владении Ивана Борисовича Тугого Лука (сына свергнутого москвичами в 1392 году нижегородского князя Бориса Константиновича) [8]. Правый берег Городецкого удела, насколько позволяют нам судить источники, был полностью распределён между серпуховскими князьями. При этом среди их владений не упоминаются земли по левому берегу ниже Городца. Узольской волости, находившейся в XVI веке в левобережье Узолы, в это время могло и не существовать, но вряд ли здесь совершенно не было поселений. Известно, что Василий I по двум последним духовным грамотам (1419– нач. 1423 гг.; 1424 г.), а также Василий II по своему завещанию (1461–1462 гг.) передавали супругам во владение «в Новегороде … Сокольское село со всем…, да Керженец со всем…» [9]. Формула «со всем» говорит об определенной «тянущей» к какому-либо селению округе, о волости или уезде. В тоже время по материалам XVII века известна Керженская волость Балахнинского уезда в среднем течении Керженца [10]. Таким образом, владения Ивана Борисовича скорее всего располагались в левобережье. Если они составляли компактную область, то ей могли стать земли между Городцом и Узолой, по Узоле и в среднем течении Керженца.
Следующий известный нам этап истории Городецкого удела — это передача его представителю суздальских Рюриковичей Ивану Васильевичу Горбатому в 1448–1449 гг. Князь перешёл на службу к Василию II и был пожалован «Городцом, и с волостми, и с пошлинами, и што к нему потягло по старине» [11]. Конкретные волости при этом не назывались.
Есть основания полагать, что дальнейшее развитие административно-территориальной структуры городецких земель связано с их дроблением между наследниками И.В. Горбатого и постепенным переходом в дворцовое ведомство. Сохранилась сотная 1533 года на дворцовую Узольскую волость. Из документа узнаём, что один из здешних крестьян на момент описания жил «во княж Барисаве вотчине Гарбатого» [12]. Известна духовная князя Михаила Васильевича Горбатого 1534/35 г. В ней завещатель передает государю Ивану Васильевичу «отчину» на Волге село Белогородье и за Волгой село Коряково с деревнями и со всеми угодьями. Кроме того, «по душе» к собору Пречистой в Суздале должно отойти село Павловское «и с той половиною, что мне дал князь великий другую половину села Павловского против моей отчины, что мне часть была в Юрьевце…» [13].
Названные лица являются представителями разных ветвей рода князей Горбатых. Среди них известны два Бориса Ивановича — внук Ивана Васильевича (основателя рода) от старшего сына и родной сын — Михаил Васильевич Кислый. Горбатый — внук Ивана Васильевича от самого младшего из четырёх сыновей. Поскольку Белогородье и Корякова принадлежали Михаилу, то ещё какая-то часть городецких земель была за Борисом. Уже к концу XV века никто из Горбатых не был служилым князем [14], но, как видим, они сохраняли вотчины на территории теперь уже бывшего Городецкого удела.
Белогородье и Коряково в это время не перешли Ивану IV, а были наследованы родичами. В сотной с книг письма и меры 1558/59 г. на Узольскую волость сообщается, что один из бортных лесов «ходит Гаврилко Нечай сын Макаров, а жил в Белогороде за князем Александром Борисовичем Горбатого» [15]. В духовной (1572 год) Иван IV завещал сыну Фёдору владения «что были княжо Алексанровские Горбатого», в том числе волость Коряковскую и волость Турех [16]. Последнюю можно отождествить с волостью Пурехской (Пурех) XVII века по правому берегу Волги ниже Белогородья [17]. В этих документах речь идёт о внуке Ивана Ивановича Горбатого, старшего сына Ивана Васильевича. Александр Борисович — видный деятель первого периода правления Ивана Грозного.
Ситуация с городецкими землями может быть реконструирована следующим образом. Иван Васильевич Горбатый получил их в тот момент, когда после разгрома татарами Едигея Городца уже не существовало [18]. Управление уделом было сосредоточено в городке Юрьевце. Намечалось даже совместное владение им потомками князя Ивана. Об этом говорит фраза в духовной Михаила Кислого о его «части» в Юрьевце. Из позднейших свидетельств известно о сенных покосах в Юрьевце князя Александра Горбатого [19]. Последний при жизни сосредоточил в своих руках едва ли не большую часть городецких земель. Основным центром формирования уезда на развалинах удела стал город Юрьевец. Источники обозначают и один из путей распада вотчины Горбатых — это различные мены с государем. Возможно, в результате подобных действий из городецких земель выделилась южная часть с Балахной и дворцовой Заузольской волостью (но вполне возможен и другой вариант: данные территории изначально не вошли в удел Ивана Васильевича).
Вероятно, уже при Горбатых наметилось обособление Юрьевецкого уезда от остальной территории Нижегородского края. В конце 1508 года Юрьевец был ненадолго передан бывшему казанскому царю Абдул-Латифу в «кормление» (т.е. без владетельных вотчинно-удельных прав) [20]. С введением опричнины Александр Горбатый был казнён в 1565 году, а его вотчины конфискованы. Возможно, недавнее княжеское прошлое городецких земель стало одной из причин их перехода в состав опричнины, когда Юрьевецким уездом владел татарский царевич Михаил Кайбулич [21]. Все эти пертурбации способствовали окончательному обособлению Юрьевца. По духовной 1572 года Иван IV передавал сыну Ивану «город Юрьев Волской, да Белогород [Белогородье — П.Ч.], да Городец [Городецкая волость — П.Ч.], с селы, и с деревнями, и с рыбными ловлями, и со всеми пошлинами, как было при мне». В документе эти земли фигурируют отдельно от Нижегородского региона [22].
Внутреннее деление городецких земель имело глубокие исторические корни. Окончательно оформившись в начале XVII века, Юрьевский уезд не включал Белогородье, а Городецкая волость была разделена между Юрьевцом и Балахной. Все это напоминает состав уделов сыновей Владимира Андреевича серпуховского [23].
Балахна, по-видимому, впервые упоминалась под своим названием в недошедшей грамоте Ивана III. Содержание документа вкратце изложено в указной от 4 августа 1475 года Ивана IV в Нижний Новгород ключникам об исключительном праве протопопа Спасского собора на взимание церковных пошлин в Нижнем Новгороде и уезде: «Пожаловал дед наш князь великий Иван Васильевич всеа Русии, в Нижнемъ Новегороде у соборных церквей спаского протопопа Сидора з братьею да архангельского протопопа Сидора ж з братьею нижегородскою венечною пошлиною и балахонскую, и курмышскую, и освещениемъ церковным пополам… [курсив наш — П.Ч.]» [24]. Уточнить дату выдачи помогает грамота 1624 года. В ней интересующий нас акт упомянут под 1502/03 г. [25] Существование Балахны фиксируется сотной 1533 года на Узольскую волость [26]. Данный документ позволяет говорить о наличии определённого административно-территориального единства Балахны с Заузольской волостью (быть может ещё только намечающегося) [27]. Вероятно, на начальной стадии формирования уезда эти земли зависели от Нижнего Новгорода. О церковном подчинении свидетельствует упомянутая грамота 1502/03 г. «Письмо» 1533 года возможно было проведено городовыми приказчиками Нижнего Новгорода [28]. В духовной Ивана IV Нижний, Васильгород и Балахна фигурируют в самой тесной увязке [29].
Неизвестен статус Балахны к 1533 году: считалась ли она городом и уездным центром? В сотной упомянуты воеводы, которые запрещают крестьянам пахать за засекой [30]. Но, во-первых, не указано, откуда были эти воеводы. Во-вторых, воеводы этого времени выполняли чисто военные функции. Совсем не обязательно они назначались в уездные центры. В 1536 году, согласно летописным записям, на Балахне появился «град» (крепость) [31]. От 1538 года дошли сведения о волостеле в Балахне (административными центрами волостей чаще всего были села), от 1540/41 г. — уже о балахнинском городовом и заузольском приказщике, а от 1548 года — о «наместнике (!) балахонском» [32]. Хорошо известно, что наместники назначались в города. Наконец, сотная на Узольскую волость с книг 1558/59 г. прямо определяет уездную принадлежность последней — Балахнинский уезд [33]. Параллельно со светским происходило и церковно-административное обособление. Вознесенский собор Балахны получил в 1541 году жалованную на право освящения церквей и венчания брачующихся с взиманием за это пошлин. В грамоте сказано: «…а преж того былахонские венцы и церковное освященье было за нижегородским протопопом з братьею по тому, что на Балахне тогды города не было…» [34].
Исследователи обращали внимание на тесную связь в изучаемое время Балахны с Заузольской волостью. Выше упоминалась должность приказчика, единая для города и Заузолья. Н.В. Соколова предполагает, что обеим тяглым общинам была выдана единая уставная грамота, содержащая устав деятельности земских властей [35]. При этом никакие другие волости, входящие в Балахнинский уезд, источниками не упоминаются. В духовной Ивана IV города фигурируют с определённой административно подчинённой им территорией. Балахна завещена «с Заулусою [Заyзолою — П.Ч.], и с тамгою, и со всеми пошлинами, как было при мне…» [36]. Отсутствует даже характерная формула «со всем, что потягло». Все перечисленные обстоятельства дают основания для следующего предположения. К моменту оформления Балахнинского уезда он включал в себя только городскую округу и Заузольскую волость.
В заволжской части Балахнинского уезда обозначилась собственная внутренняя структура. В 30-е гг. XVI века здесь складывается община-волость. Административным центром являлся погост с церковью Николая чудотворца. Устройство волости на протяжении XVI века усложнялось. В описании 1533 года упоминается Богородицкая волостка, а в 1558/59 г. — Сопчинский конец.
С.В.Сироткин в данном случае предполагает территориальную преемственность [37]. В недатированной грамоте, выданной после 1550/51 г., зафиксирован Подольский конец. В другом акте того же времени — Везеломская волость, известная по «письму» 1533 года как починки Везломские внутри Узольской волости [38]. Раскладка податей и управление в XVI веке были общие для выделяющейся Везломской волостки и самой Узольской волостью. Граница между ними, судя по писцовым материалам, проходила по реке Линде. В XVII веке на территории, занимаемой Везломскими починками, оформилась Толоконцевская волость [39].
В начале XVI века основная заселённая территория за Волгой располагалась между этой рекой и Узолой с одной стороны и рекой Сандой — с другой. По Санде проходила засека, и пахать за ней было запрещено. В первой половине XV века к востоку от Узольской волости, соответственно за Сандой, находилась волость Керженец. Однако в начале XVI века она, вероятно, была запустошена. Даже селения вдоль Волги подвергались постоянным набегам черемисы. Разорённые и сожжённые деревни являлись характерной приметой этого времени [40]. «Старая засека» упоминается и в 1558/59 г. Тогда же за Сандой зафиксированы следы расселения, но это только пустошь, т.е. заброшенная деревня. При этом фигурирует она в разделе сотной «…пустоши и селища, а на оброк их и на лготу не взял никто». По-видимому, желающих осваивать данные места было немного. В основном, пространство между Сандой и Кезой было занято «большим лесом бором и болотами» [41]. На севере деревни стояли по притокам Узолы — Гордиславле и Голубихе, а выше по узольскому левобережью и по реке Хохломке тянулись бортные леса, приписанные к волости [42].
Сделанные наблюдения подтверждают ранее высказанный тезис о составе Балахнинского уезда. В XVII веке в него входили на правом берегу Волги — волость Жарская и часть Стрелецкой, на левом — Заузольская, Дрюковская, Хохломская, Керженская, части Толоконцевской и Городецкой [43]. По XVI веку сведений о Жарской волости нет. Стрелецкая, по-видимому, почти целиком находилась в Нижегородском уезде, а Городецкая — в Юрьевецком. Толоконцевская волость ещё не сформировалась. На месте Хохломской был лес, а Керженская — запустошена. О Дрюковской, располагавшейся в XVII веке между Заузольской и Керженской, к востоку от первой, сведений также нет.
Центральными фигурами местного управления XV– первой половины XVI в. являлись наместники и волостели. Первые являлись высшим административно-судебным органом в городе, вторые — в волости. По характеру обеспечения эти должности являлись кормленными. То есть, представителям привилегированной части служилых людей передавалась какая-либо территория в управление с правом взимания с подведомственного населения различных «кормов» и доходов.
В Юрьвецких землях, вероятно, длительное время сохранялось вотчинное управление. Плохая сохранность частных архивов русских феодалов объясняет отсутствие сколь-нибудь определённых сведений об этой части Городецкого удела. Несколько лучше обстоит дело с Балахной. Как было отмечено выше, к концу 40-х годов XVI века здесь появился наместник [44]. К сожалению, ни один наместник Балахны за интересующий нас период персонально не известен. От более раннего времени, когда здесь управляли волостели, дошли сведения об одном из них. В 1538 году им был представитель известного и многочисленного нижегородского дворянского рода Гаврила Доможиров [45].
Волостели Узольской волости нам неизвестны. Это вполне закономерно, так как последние «кормились» с чёрных земель, а данная волость являлась дворцовой. В соседнем Нижегородском уезде за все дворцовые и оброчные земли отвечал ключник [46]. Балахнинский уезд был меньше по территории и не обладал такой пестротой форм землевладения, поэтому дворцовая администрация не получила здесь такого развития. Волостью управлял приказчик, чей двор в Никольском погосте зафиксирован сотной 1533 года («д. [вор] прикащиков Узольские волости») [47]. Новым административно-финансовым органом местного управления в России XVI веке становится городовой приказчик [48]. В небольшом Балахнинском уезде произошло совмещение должностей балахнинского городового и заузольского приказчиков. Об этом свидетельствуют приписки к сотной 1533 года. Одна из них передаёт содержание оброчной грамоты 1539/40 г. на две мельницы в устье реки Узолы. Документ включал помету 1540/41 г.: «балахнинской городовой и заузольской приказщик Дмитрей Васильев сын дьяк на Саве на Властьеве сыне с тех заузольских с трех мелниц оброк четыре рубли сполна взял с пошлинами» [49].
Очень интересны данные о персональном составе городовых приказчиков Балахны. Известна указная грамота от 13 ноября 1553 года в Балахну с комплексом распоряжений относительно городских владений Троице-Сергиева монастыря городовому приказчику Гавриле Доможирову, который ранее здесь же был волостелем [50]. С 1539/40 по 1547 гг. и в 1562 г. как городовой приказчик упоминается дьяк Дмитрий Васильев сын. В 1539/40 г. вместе с ним эту должность делил Андрей Григорьев сын Якимов. Тот и другой также упомянуты в отводной грамоте 1538/39 г. на угодья и дворы Троице-Сергиева монастыря: духовной корпорации был передан осадный двор в Нижнем Новгороде «внутри города… что былъ дворецъ Балахонцов Мити диака…» и других, а также «за городомъ мhсто у Волги мhсто под двор на берегу Григорьевых дhтей Якимова…» [51]. Остаётся не ясным, почему они лишились дворов, но эта запись позволяет отнести Дмитрия к элитарной прослойке населения края, а Якимова к торгово-посадской. Самые ранние сведения об этих лицах находим в сотной 1533 года на Узольскую волость. Здесь за дьяком Дмитрием были записаны три однодворные деревни (в двух из них числились его «люди») и остров на Волге под покос. Дмитрию писцы выдали две льготные грамоты на освоение селища и на строительство мельницы. Кроме того, за Дмитрием было три мельницы на Узоле совместно с Андреем и Алексеем Григорьевыми детьми Якимовыми «с товарищи». Писцы, описавшие Узольскую волость, выдали грамоту на покосы «всем людем Балахонские Соли лутчим, средним и молодым». Первым из представителей Балахны записан Алексей Григорьев сын Якимов. Его же обнаруживаем в сотной 1560 года с книг письма и меры 1558/59 г. В списке выборщиков земского самоуправления в Узольской волости он стоит вторым после сотского. При этом по наблюдению Н.В. Соколовой Алексей в писцовых книгах среди крестьян отсутствует, что может объясняться его неземледельческими занятиями. Ряд обстоятельств позволили исследовательнице предположить, что Алексей был последним приказчиком дворцовой Узольской волости перед земской реформой [52]. Если же мы учтём существующую практику совмещения должностей заузольского и балахнинского приказчиков, то можем предположить, что Алексей Григорьев сын Якимов побывал, как и его брат Андрей, городовым приказчиком.
Проследив изменения административно-территориальной структуры на городецких землях, приходим к следующим выводам. Формирование уездов Юрьевца и Балахны происходило на основе удельной системы Нижегородского княжества. Их возникновение не было единовременным актом, а явилось длительным процессом, завершившимся в целом к середине XVI века. На становление уездов серьёзное влияние оказали удельно-вотчинное землевладение князей Горбатых. С присоединением Нижегородского княжества к зарождающемуся единому Русскому государству в территориальном устройстве первого из них не произошло резких изменений. Московские князья пытались использовать местную традицию и практику уделов в своих интересах и целях. Тем не менее, именно правительственная деятельность явилась основной движущей силой происходящих в дальнейшем трансформаций. Не исключено, что окончательному оформлению уездов способствовала административная реформа Ивана IV. Гибель в начале XV века Городца, как центра притяжения значительной округи, подорвало административные связи её северной (юрьевецкой) части с прочими нижегородскими землями, в которых традиция главенства Нижнего Новгорода сохранялась, несмотря на процесс уездного дробления.
Особенности формирования уездов сказались на становлении местного управления. В молодом городе Балахне появляются наместники и городовые приказчики, но, по-видимому, служебно-социальный статус назначаемых сюда лиц был невысок. Материалы по Балахнинскому уезду показывают, что здесь должность городовых приказчиков могли занимать не только представители местных дворянских родов, но и дьячества и, возможно, даже верхушки посада [53]. Объяснение этому явлению найти нетрудно. По существу, для исследуемого периода у нас нет сведений о развитии служилого землевладения в Балахнинском уезде. Вероятно, не случайно Дмитрий дьяк так долго исполнял обязанности городового приказчика. Сама по себе его фигура представляет большой интерес. По-видимому, он был состоятельным и влиятельнейшим человеком в Балахне, длительное время державшим в своих руках основные нити управления не только городом, но и уездом.
Примечания
1. Подробнее см.: Кучкин В.А. Нижний Новгород и Нижегородское княжество в XII– XIV вв. // Польша и Русь. Черты общности и своеобразия в историческом развитии Руси и Польши XII– XIV вв. — М., 1974. С. 234–260; Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. — М., 1984. С. 119–231; Чеченков П.В. Князья суздальского дома и борьба за власть в Нижегородском великом княжестве // Мининские чтения: Материалы научной конференции. — Нижний Новгород, 2003. С. 89–100.
2. С докладом о политической истории Городецкого удела кон. XIV– нач. XV в. автор настоящей статьи выступал на четвертых Городецких чтениях. См.: Чеченков П.В. Городецкий удел в конце XIV– начале XV в. // Городецкие чтения. Вып.4: Материалы научно-практической конференции «Городец на карте России: история, культура, язык». — Городец, 2003. С. 30–41.
3. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV– XVI вв. — М.- Л., 1950 (далее — ДДГ). № 16. С. 43; №&nsbp;17. С. 47, 50. О датировке см.: Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV-XV вв. Ч.1. — М., 1948. С. 67–74; Кучкин В.А. Нижний Новгород… С. 252, прим. 140 (С. 260); Фетищев С.А. Московская Русь после Дмитрия Донского: 1389–1395 гг. — М., 2003. С. 110–111, прим. 56 (С. 129); Чеченков П.В. Городецкий удел… С. 33–35; Он же. Князья суздальского дома… С. 94–95.
4. Кучкин В.А. Формирование… С. 211–214.
5. ДДГ. № № 89. С. 356; №&nsbp;104. С. 437. «Тамга» - торговая пошлина (Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. 3. Ч.2. — М., 1989. Стб. 924–925). «Унженская тамга» могла взиматься в устье р.Унжи, левого притока Волги, или недалеко от него, но необязательно в городе Унжа. Нижнее течение Унжи явно входило в состав Нижегородского княжества. О более удалённой территории города Унжа этого однозначно утверждать нельзя. Л.И. Ивина ведёт историю г. Унжа лишь с упоминания его в духовной Ивана III (около 1504 года) и не берёт в расчёт «унженскую тамгу» совсем (Ивина Л.И. Внутренняя колонизация восточной окраины Русского государства в XV– начале XVII в. // Россия на путях централизации. — М., 1982. С. 95; она же. Внутреннее освоение земель России в XVI в. — Л., 1985. С. 149).
6. Последнюю В.А. Кучкин отождествил с позднейшей Балахной Ранее к такому же выводу пришел И.А. Кирьянов. Т.В. Гусева считает, что такое отождествление слабо аргументировано. Проводившиеся ею археологические исследования территории Балахны не зафиксировали материалов ранее XVI века. См.: Кирьянов И.А. Старинные крепости Нижегородского Поволжья. — Горький, 1961. С. 85; Гусева Т.В. Формирование исторической территории Балахны в XVI– XVII вв. // Исследования по истории России. Межвузовский сборник научных трудов. — Нижний Новгород, 1996. С. 32–33.
7. Станы в данном случае, по-видимому, подгородные территории, не имеющие собственного административного центра. Вряд ли станы Ярослава тянулись по левому берегу Волги от Городца до устья Унжи (где находилась Корякова). Эта местность была освоена ещё очень неравномерно. Так, волость напротив Юрьевца в конце XVI века носила название Воловских починков и, вероятно, ещё только заселялась. См.: Писцовые материалы дворцовых владений второй половины XVI века. — М., 1997 (далее – ПМДВ). С. 254–265.
8. ДДГ. № 16. С. 43. Чеченков П.В. Интеграция… С. 47–50; Горский А.А. Судьбы Нижегородского и Суздальского княжеств в конце XIV– середине XV в. // Средневековая Русь. Вып. 4. — М., 2004. С. 153–155.
9. ДДГ. № 21. С. 59; №&nsbp;22. С. 61, № 61. С. 197. О датировке см.: Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV– XV вв. // Проблемы источниковедения. Вып. 6. — М., 1958. С. 293, 294, 323; Иванов И.Д. Московско-литовские отношения в 20-е годы XV столетия //Средневековая Русь. Вып. 2. — М., 1999. С. 86–90.
10. Водарский Я.Е. Население России в конце XVII– начале XVII в. — М., 1977. Приложение 11. С. 234, 250, 251. Обращает на себя внимание то, что Сокольское и Керженец не фигурировали в первой духовной Василия Дмитриевича (1406–1407 гг.). В ней княгине передавались совсем другие владения. (ДДГ. № 20. С. 56) Это было как раз в то время, когда Городецкий удел Ивана Борисовича при московской верховной власти мог реально существовать. После 1408 года дети Бориса Константиновича Даниил и Иван разорвали отношения с Москвой и включились в борьбу за восстановление суверенитета Нижегородского княжества.
11. ДДГ. № 52. С. 158. Подробнее см.: Назаров В.Д. Служилые князья Северо-Восточной Руси в XV в. // Русский дипломатарий. Вып.5. — М., 1999. С. 175–196.
12. Сироткин С.В. Сотная 1533 г. на Узольскую волость Балахнинского уезда // Очерки феодальной России. Вып. 6. — М., 2002. С. 135.
13. Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря 1506–1608 гг. — М., 1998. № 35. С. 91.
14. Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV– первой трети XVI в. — М., 1988. С. 69, 72–75; Назаров В.Д. О титулованной знати в России в конце XV в. (Рюриковичи и Гедиминовичи по списку двора 1495 г.) // Древнейшие государства Восточной Европы. — М., 2000. С. 198, 199.
15. ПМДВ. С. 35.
16. ДДГ. № 104. С. 443.
17. Водарский Я.Е. Указ. соч. С. 241, 250, 251. Разночтения в написании не могут смущать. Духовная дошла в списке начала XIX века и содержит много искажений (Пешехонье вместо Пошехонье, Устег вместо Устюг, Кужейка вместо Унжа и пр.).
18. Гусева Т.В. Итоги и перспективы археологического изучения Городца на Волге // Городецкие чтения: Материалы научной конференции. — Городец, 1992. С. 32, 34, 39.
19. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 281. Юрьев-Польский, Юрьев-Повольский. № 52/14602. Л. 1, 2.
20. Зимин А.А. Россия на пороге нового времени (Очерки политической истории России первой трети XVI в.) — М., 1972. С. 100. Уже к началу 1512 года Абдул-Латиф был переведён в Каширу.
21. Зимин А.А. Опричнина. 2-е изд., испр. и доп. — М., 2001. С. 194, 215. В опричнину были взяты Юрьевецкий уезд, Балахна, Заузольская волость.
22. ДДГ. № 104. С. 435–436, 443. Корякова и Пурех, как указывалось выше, завещались младшему сыну Фёдору.
23. В 1619 году Белогородская волость числилась в Нижегородском уезде. См.: Кучкин В.А. Формирование… С. 213; Готье Ю.В. Замосковный край в XVII в. — М., 1937. С. 371, 405, 406; Водарский Я.Е. Указ.соч. С. 234, 241, 246, 250, 251.
24. Каштанов С.М. Из истории русского средневекового источника (Акты X–XVI вв.). — М., 1996. Приложение V. № 2. С. 213.
25. Антонов А.В., Маштафаров А.В. Вотчинные архивы нижегородских духовных корпораций конца XIV– начала XVII вв. // Русский дипломатарий. Вып. 7. — М., 2001. № 284. С. 468, 469.
26. Сироткин С.В. Сотная 1533 г… С. 153 (Балахна), 164 (Балахонская соль).
27. Там же. С. 164–167.
28. За год волость была описана дважды, сперва Михаилом и Андреем Алексеевичами Жедринскими и подъячим Пятым Балабановым, после – Михаилом Жедринским и подъячим Карпом Игнатьевым. Точно известно, что Андрей в марте 1535 года был городовым приказчиком в Нижнем Новгороде По А.В.Антонову и А.В. Маштафарову в это время приказчиками были Андрей и Василий Жедринские. По Н.В. Носову – Андрей и Михаил. Решение вопроса затруднено т.к. грамота, о которой идёт речь, некогда хранилась в фондах Центрального архива Нижегородской области (ЦАНО Ф. 579. Оп. 589. Д. 604). Сейчас её местонахождение неизвестно. Обращение к существующей публикации в «Нижегородских губернских ведомостях» за 1848 год не может снять проблемы (не внушают доверия время и характер издания). См.: Антонов А.В., Маштафаров А.В. Указ.соч. № 35. С. 425; Носов Н.Е. Очерки по истории местного управления русского государства первой половины XVI в. — М.-Л., 1957. С. 158,159.
29. ДДГ. № 104. С. 437.
30. Сироткин С.В. Сотная 1533 г… С. 151.
31. ПСРЛ. Т. 13. М., 1965. С. 113, 114; Т. 20. 2-я пол. С. 440.
32. Сироткин С.В. Сотная 1533 г… С. 167; Материалы по истории Нижегородского края из столичных архивов. Вып. 3. Ч. 1 / Под ред. А.К.Кабанова // Действия Нижегородской учёной архивной комиссии. Сборник. Т. 14. — Нижний Новгород, 1913 (далее — Кабанов). № 7. С. 12; Шумаков С.[А.] Материалы для истории Нижегородского края. Вып. 1. — Нижний Новгород, 1898. С. 11(№ В.1).
33. ПМДВ. С. 28.
34. Каштанов С.М. Из истории… Приложение V. № 1. С. 211. О становлении в это время Балахны, как города свидетельствует картографический материал. На карте Антона Вида — В.И. Ляцкого 1542–1555 г. этот населённый пункт отсутствует, при этом есть Гороховец и Юрьевец (городки, вероятно незначительные). В немногим более поздней карте Антония Дженкинсона 1562 г. Балахна уже отмечена, равно как и в карте Гесселя Герритса (все они основаны на русских первоисточниках). См.: Рыбаков Б.А. Русские карты Московии XV– начала XVI в. — М., 1974. Карты-вклейки № 2, 3 между с. 58, 59; карты № 5, 6. С. 24, 25, 27; карты-вклейки № 12, 13 между с.58, 59.
35. Соколова Н.В. Община и мирское самоуправление в Заузольсккой волости во второй половине XVI в. // Городецкие чтения. Вып. 3. Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Александр Невский и его эпоха». — Городец, 2000. С. 108, 109.
36. ДДГ. № 104. С. 437.
37. Сироткин С.В. Сотная 1533 г… С. 127; ПМДВ. С. 34.
38. Сироткин С.В. Сотная 1533 г… С. 147–149, 168.
39. Готье Ю.В. Указ.соч. С. 371.
40. Сироткин С.В. Сотная 1533 г… С. 148–151.
41. ПМДВ. С. 29, 31, 33.
42. Сироткин С.В. Сотная 1533 г… С. 151, 151; ПМДВ. С. 35, 36.
43. Водарский Я.Е. Указ. соч. С. 234, 250, 251.
44. Вызывает интерес ситуация с кормлением Балахной. 1538 годом датирована указная «на Балахну волостелю н-шему [так в публикации.] Гаврилу Доможирову…». Из документа ясно, что Балахна была центром волостного кормленого округа. Спустя десять лет появилась жалованная грамота, выданная Троице-Сергиеву монастырю на двор в Балахне. Она содержала освобождение от необходимости при предъявлении тел погибших монастырских людей платить за «явку» местной администрации: «…и они того мертвого являтъ намhстнику нашему балахонскому и волостелю и ихъ тиуномъ, а не даютъ съ того ничего». Сложность ситуации заключается в следующем. Если город являлся центром наместничества, то в нём распоряжался наместник, а волостели – в сельских волостях. Здесь, как видим, географическое определение присутствует только у должности наместника. Вероятно, в тексте была применена стандартная для жалованных грамот формула. См.: Кабанов. № 7. С. 12; Шумаков С.[А.]. Материалы… С. 11 (N В.1.). Ср.: Акты, относящиеся до юридического быта России / Под ред. Н. Калачева. Т.1. — СПб., 1857. № 44.I. С. 139–140; РГАДА. Ф. 281. Нижний Новгород. № 243/8184. Л. 45об.–46.
45. Это одно из самых ранних упоминаний Доможировых в нижегородском регионе. В какой-то момент до ноября 1529 года в Гороховце волостелем был Максим Доможиров (Лихачев Н.П. Сборник актов собранных в архивах и библиотеках. Вып. 1–2. — СПб.,1895. № VII. С. 161; Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря… № 27. С. 70–71). Позднее представители этого рода неоднократно занимали различные должности в местном управлении Нижегородского уезда.
46. Нижегородские ключники известны с 70-х гг. XV в. Самые ранние упоминания см.: Максин В.А., Пудалов Б.М. Докладной судный список 1509 года из архива Нижегородского Печерского монастыря // Русский дипломатарий. Вып.4. — М., 1998. С. 114–119; АСЭИ. Т. 2. М., 1958. № 389. С. 395–396.
47. Сироткин С.В. Сотная 1533 г… С. 128.
48. Подробно см.: Носов Н.Е. Очерки…; Каштанов С.М. К проблеме местного управления в России в первой половине XVI в. // История СССР. 1959. № 6. С. 134–148.
49. Сироткин С.В. Сотная 1533 г… С. 167.
50. Из этого документа узнаем отчество Гаврилы – «Матвеев сын». Происходили Доможировы из Новгорода Великого, откуда были выселены в ходе земельных конфискаций, проведенных Иваном III после подчинения республики Москве. Среди «сведенцев» был Матвей Константинов сын Доможиров — по-видимому, отец Гаврилы (Гневушев А.М. Очерки экономической и социальной жизни сельского населения Новгородской области после присоединения Новгорода к Москве. Т. 1. Ч. 1. — Киев, 1915. С. 307–308).
51. Кабанов. № 8. С. 13.
52. Сироткин С.В. Сотная 1533 г… С. 130, 133, 152, 153, 163, 164; Кабанов. № 19. С. 31; Акты, относящиеся до гражданской расправы древней России / Собр. и изд. А.Федотов-Чеховский. Т. 1. — Киев, 1860. № 75. С. 214–215; ПМДВ. С. 35–36; Соколова Н.В. Община… С. 111–112.
53. В отечественной историографии принято считать городовых приказчиков исключительно дворянским органом местного управления.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский