|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Чернов С.З. Взлет на холмы. Раннемосковское общество и внутренняя колонизация. Все права сохранены.
Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: http://archaeolog.ru. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2012 г .
С.З. Чернов
ВЗЛЕТ НА ХОЛМЫ.
Раннемосковское общество и внутренняя колонизация
После 1238 года начинается совершенно другая эпоха в истории Северо-Восточной Руси. Материальная культура беднеет, упрощается, истончается, исчезают целые ремесленные традиции, вместе с курганным обрядом из поля зрения археологов (а отчасти и из быта самого населения) уходят многочисленные женские украшения, которые так характерны для Древней Руси. Парадоксально, но именно посреди этого разорения пробиваются первые ростки раннемосковской культуры.
Развитие московских и сопредельных земель после монгольского нашествия протекало в сложных и не вполне еще уясненных наукой условиях. Формирование самобытных традиций хозяйственной жизни и обустройство земель, начавшееся во второй половине XIII века, проявились вначале в изменении облика сельских территорий и лишь позднее, в опосредованном виде, - в городах.
Внутренняя колонизация признается всеми исследователями одним из ключевых явлений, определивших характерные черты общества и культуры Московской Руси. Однако механизмы процессов, которые были ею приведены в действие, остаются во многом скрыты от нашего понимания.
Значительные возможности в этом плане открывают комплексные исследования исторических территорий. Сегодня они охватили северо-восток Московского княжества (волости Радонеж, Бели, Воря), Переяславское пограничье (волость Кинела), Волок Ламский и древний домен московских князей в ближнем Подмосковье.
Установлено, что в результате нашествия и последовавшего за ним экономического спада было утрачено не менее половины поселений. Поселения, пришедшие им на смену, археологи долгое время не могли обнаружить. С помощью корректируемых аэрофотосъемкой сплошных археологических разведок, результаты которых поверялись актами XV-XVI веков, писцовыми и межевыми книгами, картами Генерального межевания и устной микротопонимической традицией, удалось выявить практически всю сеть поселений XV-XVI веков.
Оказалось, что в XIII-XIV
веках началось освоение водоразделов на тех участках, которые были удобны для
распашки, - чаще всего это южные склоны. Сами поселения вначале группировались
вдоль небольших речек, а затем начинали проникать на водораздел, удаляясь на
200-
Система земледелия, получившая распространение в XIV-XV веках, позволяла использовать дерново-подзолистые почвы Клинско-Дмитровской гряды, более плодородные, чем почвы, сформировавшиеся на опесчаненных суглинках Приклязьминской равнины. Вместо речных террас, характерных для равнины, пришлось осваивать пологие склоны, а вместо плоских водоразделов - волнистую местность, расчлененную оврагами. Этим и следует объяснять появление поселений "на пологих холмах"1.
Клинско-Дмитровская гряда, пересекающая Северное Подмосковье от Переяславля до Волоколамска, осваивалась чрезвычайно активно. В. О. Ключевский предполагал, что в западные районы Волго-Окского междуречья осуществлялся отток населения из Суздальского ополья. Это способствовало росту доходов и могущества переяславских, московских и тверских князей.
Экономическая основа внутренней колонизации состояла в новой технологии хозяйствования, которая вела к быстрому экономическому и демографическому подъему сельских территорий. Процесс этот охватил не только славянские страны, но и всю Средневековую Европу. На Руси потенциал развития, накопленный в домонгольский период, был столь велик, что на протяжении XIII века, несмотря на последствия Батыева нашествия, эта пружина продолжала разжиматься, запустив процесс внутренней колонизации.
На землях бывшей Каролингской империи эта эпоха, известная в археологии как "взлет на холмы", охватила период с 1050 по 1250 год и проявилась в беспрецедентном экономическом подъеме и демографическом взрыве. В Западной и Центральной Европе это совпало с установлением прямых торговых связей с Востоком и вывозом сукна, приносившим огромные прибыли. На Руси же он совпал с эпохой изоляции. Волжский и Днепровский пути, на которых выросло богатство Киевской Руси, утратили значение трансконтинентальных коммуникаций. Нашествие монголов разорвало нити, связывавшие Русь с Болгарией, Кавказом, Византией и другими странами восточнохристианской цивилизации.
Весьма интересно
сопоставить структуру расселения на периферии и в центре Московского
княжества2. На средней Воре (в
Новые селища имеют отчетливые признаки селений на пологих холмах. Разрыв преемственности в развитии сельскохозяйственной инфраструктуры фиксируется отчетливо. В ряде случаев утрачивалось не только поселение, но и его угодья.
На верхней и средней
Пехорке, в
Характерны и результаты раскопок Института археологии РАН на Красной площади (1987-1994). Первые сооружения появляются в районе Исторического проезда около 1220-х годов, но сплошная застройка с наземными жилыми постройками и срубами-клетями, предназначенными для хранения имущества, складывается в середине XIII века (дендрохронологические даты сруба 1 - 1248, 1251 годы), то есть за 30 лет до того, как Москва выделилась из состава Владимирского княжения и обратилась в удел князя Даниила Александровича.
На окраинах Московского княжества демографический и экономический кризис XIII века был глубже, а "культурный вызов" ощущался острее. Соответственно и "ответ" древнерусской культуры проявился здесь ярче - в более резком и глубоком изменении форм адаптации и в возникновении новых культурных и хозяйственных традиций, что в полной мере проявилось в XIV веке в феномене Радонежа.
Радонежский ландшафт в эпоху Сергия
Древнейшее ядро Радонежской волости складывается несколько позднее, в последней четверти XIII - начале XIV века. В духовных грамотах Ивана Калиты она упоминается как "Радонежьское" с одноименным "селом", служившим, по всей видимости, ее центром. После раздела удела княгини Ульяны в первой половине 1370-х годов Радонежская волость вошла в удел Владимира Андреевича Серпуховского, а в 1410-1426 годах стала основой самостоятельного княжества. Все это способствовало сохранению и распространению здесь "черных" земель и волостной организации, известной по документам 1456 года.
На примере Радонежа хорошо видны особенности этапа внутренней колонизации 1330-1370-х годов. В этот период население осваивает моренную возвышенность, именовавшуюся еще в 1330-е годы "великим лесом". Здесь возникают княжеские (волостные) села - Киясовское, Клементьевское, Княже - и относящиеся к ним деревни. Житие Сергия Радонежского донесло до нас ценное свидетельство о том, как в 1330-е годы протекало заселение "вести Радонежъ". Великий князь, повествует агиограф, "наместника постави в ней Терентиа Ртища, и лготу людем многу дарова, и ослабу обещася тако же велику дати. Ея же ради лготы събрашася мнози"3. Здесь ясно видна роль княжеской власти в развитии волости на этом этапе колонизации.
В нашем распоряжении есть материал о поселениях, образовавших волость "Радонежьское", - тех самых селениях, которые застал Варфоломей - будущий Сергий Радонежский, переселившийся с семьей из Ростова около 1337 года4.
Первое знакомство с этой группой памятников произошло в июле 1981 года, когда в полутора километрах к востоку от церкви села Радонеж (тогда село Городок), на берегу ручья Оржавец при его впадении в Воздвиженский ручей, было обнаружено селище Лешково-2. Стало очевидно, что обнаружен памятник, относящийся к наиболее раннему пласту средневековых славянских древностей Радонежа. В 1984 году были обнаружены синхронные селища: Голыгино-2 и Лешково-4, на которых были исследованы наземные постройки. Первое из них располагалось в двух километрах к юго-западу от Лешкова-2, на междуречье рек Вори и Пажи, а второе - в двух километрах к северо-востоку, близ вершины моренной возвышенности. Таким образом, были очерчены пределы распространения памятников данного хронологического этапа в окрестностях Радонежа.
На остальной части позднейшей Радонежской волости они не выявлены, поэтому перечисленные выше селища могут быть интерпретированы как селения великокняжеской волости "Радонежьское". В 1985 году выше Лешкова-2 по течению ручья Оржавец было обнаружено селище Лешково-9, а в 1994 году - третье поселение на Оржавце - Лешково-8. Стало ясно, что ручей Оржавец является местом концентрации ранних радонежских поселений.
Почему же население
сосредоточивалось не на Воре и даже не на Паже, а в полутора-двух километрах от
нее? Ответ был найден благодаря палеоландшафтным исследованиям. Оказалось, что
этот район был привлекателен для древнего населения по целому ряду причин.
Ручей Оржавец берет начало на южном склоне моренной возвышенности (195-
Ботаническое обследование Е. Г. Ершовой позволило предположить, что на моренной возвышенности в XIV веке произрастали широколиственно-еловые леса на богатых почвах. Ландшафты моренной равнины, которые непосредственно прилегали к долине Пажи, были покрыты еловыми лесами, произраставшими на более бедных почвах. Таким образом, наиболее вероятным объяснением концентрации ранних радонежских селищ близ ручья Оржавец можно считать удобство для земледелия почв моренной возвышенности и особенно ее южного склона, который отличался ранним сроком готовности пашен к полевым работам5. Другими факторами, привлекавшими сюда население, были близость Переславской дороги, наличие источника воды и ландшафтное разнообразие местности, что могло создавать дополнительные хозяйственные возможности.
Серия находок, сделанных в группе селищ на ручье Оржавец, позволяет сделать заключение о том, что первые радонежцы, начавшие в последней четверти XIII века осваивать берега ручья Оржавец, принесли с собой древнерусские вещи и "курганную" керамическую традицию, которая в городах успела к тому времени трансформироваться, породив "серую" керамику.
Две находки, которые принадлежат к кругу древнерусских вещей, сложившихся под влиянием финно-угорских традиций, проливают свет на этнографические черты населения, положившего начало Радонежской волости. Это часть створки шумящего браслета-обруча с припаянными по его краям колечками, к которым первоначально были привешены шумящие украшения (браслеты, близкие лешковскому, найдены в вятичских Серенске и Слободке)6, и часть бронзовой шумящей подвески - примитивная и типологически поздняя реплика широко распространенных на древнерусских памятниках Волго-Окского междуречья шумящих подвесок.
Вскоре после появления первого поселения (Лешково-9) материальная культура населения Радонежской волости испытала на себе воздействие типично раннемосковских культурных и технологических импульсов (красноглиняной грубой керамики), а набор украшений из цветных металлов пополнился характерными образцами медного литья XIV века (криноконечный крест-тельник).
Аллод
Важно не упустить еще одну особенность расселения второй половины XIII-XIV века: ее рассредоточенный характер, постоянное возникновение все новых и новых малодворных деревень, группировавшихся вокруг сел. Мы наблюдаем это и на Клинской гряде, где господствовало хлебопашество, и в Мещере, где жили бортники. Следовательно, за этой особенностью стоит не только хозяйственная необходимость, но и новые формы общественного устройства, которые удается реконструировать благодаря грамотам XV века.
На месте ранней
Кинельской группы поселений акты Троицкого монастыря 1460-1480-х годов
фиксируют волостную организацию. Волость наделяла "волостных людей"
пустошами, на которых ставился крестьянский двор. Один такой двор, поставленный
Шилом в начале XV века, был найден археологами. В
Татарское число
Первые признаки внутренней колонизации относятся к предмонгольскому времени. Следовательно, их истоки лежали во внутреннем развитии древнерусского общества. Тем не менее необходимо задаться вопросом: оказало ли влияние на интересующие нас процессы монгольское владычество?
Нашествия 1237-1239 годов и разорения последующих лет подорвали структуру расселения и расшатали связи, существовавшие со времени славянского заселения края и оформившиеся в ходе окняжения середины - второй половины XII века в систему погостов-округов. Лаврентьевская летопись так описывает последствия разорения 1238 года: "...и несть места, ни вси, ни селъ, тацехъ редко, идеже не воеваша на Суждальской земли, и взяша городовъ 14, опрочь слободъ и погостовъ"7.
Можно предположить, что разорение вело не только к физическому уничтожению населения, но и к "снятию" существующей традиции, регламентировавшей расселение, что создавало условия для формирования нового типа общинных связей.
Судя по археологическим данным, начальное развитие волостной общины пришлось на эпоху максимального усиления ордынского ига, когда в 1256-1257 годах татары "изочтоша всю землю Суждалскую и Рязанскую и Моуромскую, и поставиша десятникы, сотникы, тысущникы, темникы"8. В этот период была введена система, по которой сбор ордынского "выхода", осуществлявшийся численниками и контролировавшийся баскаками, основывался на описаниях, проводившихся примерно через 20 лет (второе "число" 1275 года).
Вероятно, при такой системе новые поселения, не вошедшие в описание, получали определенные льготы в выплате податей, что могло вести к их численному росту и закреплению в качестве единицы расселения. (В XVII веке огромное число брошенных в смуту малодворных селений не было восстановлено потому, что пашня "наездом" облагалась меньшими податями.)
В условиях общего усиления княжеской власти в области поземельных отношений эти обстоятельства могли способствовать закреплению специфической формы землевладения и землепользования - волостной общины.
"Служебная система"
Русское общество второй половины XIII - первой половины XIV века существенно отличалось от классического феодального общества сеньориального типа, которое документировано письменными источниками (прежде всего актовым материалом) второй половины XIV - середины XV века.
Детальное изучение феодального землевладения регионов, по которым сохранились комплексы актов монастырей и митрополии (Радонеж, Волок Ламский, Переяславль, Московские городские станы), показало, что старовотчинные земли, фиксируемые актами XV столетия, складываются не ранее середины XIV века9. В более ранний период господствующей формой материального обеспечения боярства являлась передача в кормление волостей, которые реконструируются археологически как компактные расселенческие комплексы, складывавшиеся на протяжении второй половины XIII - первой половины XIV века10.
Во второй половине XIII и в XIV веке, когда обширные водораздельные пространства стали доступными для освоения, земли стало больше, чем земледельцев. Это создало экономическую конъюнктуру, выгодную для последних. Представители княжеской власти (кормленщики), желающие привлечь на целинные земли крестьян, должны были обещать им выгодные условия ("льготу"). Это не могло не изменить социальный климат, понижая заинтересованность в труде холопов и увеличивая перспективы труда свободных.
Во Франции и в Германии великое освоение водоразделов ("взлет на холмы"), произошедшее несколько ранее (1050-1250-е годы), привело к значительному ослаблению сеньориальной зависимости крестьян, сложившейся в IX-X веках11. В Чехии и Польше освоение водоразделов пришлось на XIII век, когда общество, основанное на "служебной системе", уже испытывало влияние отношений, типичных для сеньориального феодализма.
В Северо-Восточной Руси начало внутренней колонизации пришлось на период 1250-1350-х годов, когда феодальное землевладение сеньориального типа еще не сформировалось на большей части территории, а общество, основанное на "служебной системе" и достаточно сильной княжеской власти, переживало расцвет. Это привело к тому, что "служебная система" получила мощный стимул для своего развития. Именно в рамках этого общества была выработана система освоения земель, которая почти без изменений просуществовала 300 лет и определила облик ландшафта, сохраняющегося до наших дней.
Понимание характера общества, существовавшего на русском Северо-Востоке от времени Александра Невского до Симеона Гордого, могло бы значительно продвинуть вперед изучение политических процессов и феноменов культуры той эпохи. Именно это общество и соответствовавшее ему конфедеративное устройство Русских земель (Великое Владимирское княжение, Новгород, отчасти Смоленск и Чернигов) стали фундаментом первого этапа объединительных успехов Москвы при Иване Калите и Симеоне Гордом.
В рамках этого общества протекал процесс сложения базовых элементов материальной культуры и некоторых весьма важных в плане понимания московской культуры традиций. Так, например, археологическое изучение малых монастырей Московского княжества позволило предположить, что так называемая монастырская колонизация, которая является ярчайшей церковной и культурной традицией Московской земли, зарождалась не без влияния обычаев православного населения раннемосковских волостей. Судя по всему, общество, в недрах которого сложилась раннемосковская культура, обладало большими адаптационными возможностями, которые позволили в эпоху митрополита Феогноста воспринять культурные традиции, идущие из Византии Палеологов.
Примечания
1. Подробнее см.: Чернов С. З. Археологические данные о внутренней колонизации Московского княжества XIII-XV вв. и происхождение волостной общины//Советская археология. 1991. № 1.
2. Подробнее см.: Чернов С. З. Сельское расселение в Московском княжестве второй половины XIII в: "традиционные" и "новационные" модели выхода из кризиса (по материалам археологических исследований 1990-х годов волостей Пехорка и Воря)//Русь в XIII веке. Древности темного времени. М. 2003.
3. Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия Чудотворца... (Сообщил архим. Леонид)//Памятники древней письменности и искусства. Т. 58. СПб. 1885. С. 34, 35.
4. Подробнее см.: Чернов С. З. Селища на ручье Оржавец у деревни Лешково и особенности материальной культуры Радонежской волости в последней четверти XIII - первой половине XIV в.//Археологические памятники Москвы и Подмосковья. В печати.
5.
Низовцев В. А.
Потенциальные агропроизводственные ресурсы земель Радонежа по данным карты
восстановленных ландшафтов//Аграрные технологии в России IX-XX вв. XXV сессия
симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Тезисы докладов и сообщений.
Арзамас. 10-13 сентября
6. Никольская Т. Н. Земля вятичей. Истории населения бассейна верхней и средней Оки в IX-XIII вв. М. 1981.
7. Лаврентьевская летопись//ПСРЛ. 1926-1928. Т. 1. Стлб. 464.
8. Рогожский летописец//ПСРЛ. 1922. Т. XV. Вып. 1. Стлб. 32.
9. Чернов С. З. Волок Ламский в XIV - первой половине XVI в. Структуры землевладения и формирование военно-служилой корпорации (Акты Московской Руси: Микрорегиональные исследования. Т. 1). М. 1998.
10. Флоря Б. Н. "Служебная организация" у восточных славян//Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. М. 1987; Он же. "Служебная организация" и ее роль в развитии феодального общества у восточных и западных славян//Отечественная история. 1992. № 2. С. 56-74.
11. Блок М. Феодальное общество. М. 2003. С. 271.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский