|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Емелин В. К. «Переход» или «молельная комната»? (Попытка реконструкции Княжеского двора в Боголюбове). Все права сохранены.
Электронная версия материала предоставлена библиотеке «РусАрх» автором. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2008 г.
В.К. Емелин
«ПЕРЕХОД» ИЛИ «МОЛЕЛЬНАЯ КОМНАТА»?
(Попытка реконструкции Княжеского двора в Боголюбове)
Все предшествующие попытки графической реконструкции Боголюбовской «княжеской резиденции» ограничивались восстановлением форм Рождественского собора и ближайших к нему, частично сохранившихся построек. Конфигурация земляных оборонительных сооружений и крепостных стен считалась вполне определённой и, опираясь на сохранившиеся остатки валов, достаточно подробной для общего представления облика города Боголюбова. Однако, ряд сохранившихся до настоящего времени планировочных аномалий и исторических артефактов разного времени происхождения, не вписывающихся в стройную систему существующей официальной версии, вопрос о первоначальном облике Боголюбовского замка всё же оставляет открытым.
Рамки данной статьи не предполагают предоставления анализа исторических материалов, результатов натурных исследований и теоретических доказательств с целью восстановления очертаний плана всего города. В данном случае общий план (в связи с его новой интерпретацией) необходим для понимания бытовых условий и образа жизни средневекового правителя в Залесской земле.
Пространственная организация городского поселения начинается с Князя, места пребывания его и его семьи. Это дворец или замок, а в данном случае Княжеский двор. Следующий уровень окружения – приближённые Князя, его малая дружина, которая территориально формировала поселение такими же дворами, между которыми княжеский был лучший среди равных. И, наконец, при князе и его дружине необходимы были хозяйственные службы (конюшни, кузница, медуша, амбары, ледник и т. п.), дворовые люди, всё это обслуживающие и, соответственно их место проживания. Функция торговли в Боголюбове по известным причинам не была развита, поэтому на городскую планировочную структуру влияния не оказала. Это бытовая схема диспозиции Князя, его охраны для гарантии порядка и хозяйственных нужд жизнеобеспечения. Кроме этого на формирование христианского населённого пункта влияют условия канонического построения города как обиталища Бога. Каждый древнерусский Православный город должен быть подобием Иерусалима в силу нераздельности быта и Веры, желанию и стремлению следовать путём Спасителя. Поэтому поселение должно повторять схему Иерусалима, включать элементы городской среды, связанные с последними днями земного пути Иисуса Христа: Золотые ворота, городскую площадь, соборный храм, Гефсиманию…(1)
Территория города, как правило, формируется под влиянием и с использованием природных факторов. Две естественные преграды: коренной берег реки Клязьмы и склон оврага (или ручья) были соединены третьей линией обороны, которая представляла собой прорытый по дуге ров и насыпанный двухступенчатый вал. Грунт при выемке формировался таким образом, что нижняя ступень – это естественный уровень земли, а второй ступенью является площадка на вершине насыпного вала. Сторона с плоским рельефом, наиболее уязвимая при осаде крепости неприятелем, была отсечена двойной линией рубленных клетями стен. В центре этого изогнутого укрепления размещались главные ритуальные «Золотые» ворота. Ось этих ворот направлена вдоль основного пути с юго-запада через Рязань и Муром на Суздаль и Ростов.
Вторая линия обороны – крепость детинца. Она тоже имела искусственно созданный перепад рельефа, рубленые стены и белокаменный надвратный храм во имя апостола Андрея Первозванного, основания которого окончательно исчезли при строительстве ныне существующей надвратной церкви Успения Божией Матери с колокольней.
И последняя цитадель в системе города – белокаменный княжеский двор с соборным храмом, включённым в систему обороны (посреде городу), защита Святая Святых и помазанника божия Великого Благоверного Князя. Что собой представляли последние, третьи ворота в Княжеский двор?.. Это и предстоит выяснить.
Существует известный общепринятый вариант реконструкции «дворцового ансамбля»: Рождественский собор с двумя симметрично расположенными башнями и переход на сквозных арках, ведущий в белокаменные княжеские палаты, находившиеся на месте построенного в XIX веке Братского корпуса.(2)
Однако, жизнь прозаична и сурова. Остатки белокаменных фундаментов по обе стороны Рождественского храма, а так же с южной и восточной стороны на склоне – это следы крепостной стены, окружавшей Княжеский двор. Он был обнесён белокаменной стеной, выложенной арками (что характерно для каменного крепостного зодчества) со щелевидными окнами-бойницами для нижнего уровня обороны, с боевой площадкой и ограждением, вероятно, в виде зубцов, выполненной поверх арочных перекрытий. Сохранившаяся лестничная башня, вполне возможно не единственная, вела одновременно и на стену, и на полати храма. Чтобы представить себе, что этот комплекс сооружений был не роскошным дворцовым ансамблем с ажурными виадуками переходов, а внушительного вида неприступной крепостью, достаточно обратить внимание на сохранившуюся часть западного фасада. На внешней стороне ограждения княжеского дома расположены узкие щелевидные окна-бойницы. Кстати, с противоположного фасада, в сторону территории двора сохранилось вполне «мирное» и открытое тройное окно, которое в комплексе белокаменных сооружений было, по всей вероятности, не единственным.
Княжеский двор был невелик и вполне соразмерен с другими жилыми дворами приближённых, располагавшимися тут же, рядом. В ширину (с запада на восток) вместе со стенами он составлял 25 метров (или две ширины соборного храма), а в длину (с юга на север) – 70 метров (или четыре длины собора), причём алтарь располагался точно по центру между южной и восточной угловыми башнями. Кроме того алтарь (а точнее престол) храма Рождества Пресвятой Богородицы находится в геометрическом центре между выступающими торцами оборонительных земляных валов юго-западного и юго-восточного углов города. Расстояние это равно (включая рубленые клети крепостных стен) по 140 метров (что соответствует 8-ми длинам собора). Свободной от площади застройки храма и крепостных стен земли у Великого Благоверного Князя было всего лишь 8 соток.
Итак, ворота княжеского двора, к счастью они и сохранились из всего оборонительного комплекса, как они выглядели и каково было назначение дошедшего до нас сводчатого помещения над ними? Лестничная башня и полати храма имеют вполне определённое и понятное назначение, а вот так называемый «переход» - бездоказательное определение, кроме умозаключения: «а что же это ещё?». Вряд ли стоило сооружать сводчатое помещение размерами 4,7 х 3,5 метра
из-за нескольких шагов от винтовой лестницы до полатей храма. До 1702 года, времени канонизации Великого Благоверного Князя Андрея Боголюбского, в монастырских описях оно числилось как «казённая палатка». Позже стало называться «молельной комнатой» (вариант «княжеской ложницы» не рассматривается). «Здесь, надобно полагать, Князь проходилъ только во храмъ во время богослужения, и отходя ко сну молился, не вступая уже на хоры или галереи храма». (3) В. И. Доброхотов, автор описания Боголюбова монастыря в 1852 году, был, похоже, ближе всего к истине: над воротами первоначально был устроен княжеский притвор к храму. Такие притворы имели место и в Успенском соборе Владимира, и в Дмитриевском (4), и даже в храме Покрова Пресвятой Богородицы на Нерли. В настоящее время это помещение перекрыто парусным кирпичным сводом, возведённым в середине XVIII века при строительстве нового Рождественского собора. При падении белокаменного храма в 1722 году, вероятно, обрушились и своды княжеского притвора. Если это так, то между лестничной башней и новым собором не совсем то, что было раньше, и поэтому встаёт вопрос о первоначальном объёме и облике этого надвратного «храмика».
Облик притвора искажён, однако остались «свидетели», которые могут прояснить ситуацию. Прежде всего звонница, построенная во второй половине XVII века, когда и собор, и притвор были целы, только перекрыты скатной тесовой кровлей. При внимательном рассмотрении южной стороны четверика звонницы, которая могла бы примыкать или находиться очень близко к древнему сооружению, можно обнаружить детали фасада не поддающиеся объяснению с точки зрения архитектурного стиля и вообще здравого смысла. Эти отклонения от нормы возникали при строительстве колокольни и отражали те элементы и конструкции существовавшего строения, которые вносили неудобства в строительный процесс. Даже при беглом осмотре звонницы можно заметить, что южный фасад четверика отличается от остальных. Если на трёх сторонах расположены окна с пропорциями и декором, характерными для времени строительства, то на южной стороне странный узкий проём: не то окно с «рассветом» наружу(?), не то дверь с выходом на конёк крыши(?). Вызывающий недоумение щелевидный проём, да ещё сдвинутый к востоку от оси симметрии, по пропорциям и физическим размерам оказался очень близок к окнам в лестничной башне. Сдвиг проёма от оси поддерживается и сдвигом декора: если слева на углу четверика разместилась пара декоративных колонок, то справа, видимо, при строительстве не хватило места даже одной. Значит здесь, при кладке четверика колокольни, находилась какая-то стена шириной по фасаду равной расстоянию между колонками четверика и с узким щелевидным окном по центру, проекцию которого и отразила на себе более поздняя постройка. Высота четверика могла быть определена под влиянием более раннего, уже существовавшего соседнего объёма. Одна из причин определения высоты четверика у каменщиков, стоивших звонницу, могла быть та, что верх декоративных колонок и капители постройки XII века они постарались вывести на один уровень.
Анализ западного фасада того, что принято называть переходом, приводит к заключению, что завершение у постройки довольно странное. Отсутствует карниз, а стена выше декоративного пояска продолжается вертикально вверх и неожиданно и случайно обрывается свесом двухскатной кровли. Профиль последнего пояска над поребриком похож на профиль пояса на цоколе собора, расположенным между «когтями» и завершающим валиком. По следам на четверике звонницы можно заключить, что прясло выше аркатурного пояса «перехода» сужалось за счёт толщины стен, и угловые колонки верхней надвратной части постройки стояли на более широком (сохранившимся до настоящего времени) нижнем основании.
На иконе Боголюбской Божией Матери, написанной, судя по изображению монастыря, во второй половине XVII века, когда не только был ещё цел древний собор, но и окна в нём не были растёсаны. Часть Боголюбова монастыря, включающая собор и окружающие его постройки изображены достаточно реалистично. По ракурсу храма и взаимному перспективному наложению на картинную плоскость других объектов (рубленых тарасс западного прясла монастырской стены, верхнего сруба трапезной и восточной башни с Игуменскими воротами) можно предположить, что набросок для иконы сделан с натуры с противоположного берега оврага, ближе к бровке коренного берега реки Клязьмы. Высота «казённой палатки» на изображении такова, что конёк двухскатной кровли приходится на нижний пояс восьмерика «звона». В этом месте до недавнего времени в кирпичной кладке было заметно пробитое гнездо, но в 1995 году, во время косметического ремонта колокольни оно было заложено. На фасаде, на уровне окна четверика звонницы, присутствуют четыре маленьких окошка, расположенные в четырёх закомарках. Если предположить, что это второй ряд аркатурного пояса, то на фасаде «перехода» вырисовывается тот же элемент декора, что и на лестничной башне: нижний ряд аркатурного пояса включает шесть арок и пять колонок, а верхний ряд – четыре арки и три колонки. Только окошек верхнего ряда не одно, как на лестничной башне, а четыре (это всё-таки храм). Распространённый способ перекрытия позакомарных конструкций кровлей на два или четыре ската – разборка выступающих полукружий закомар до уровня капителей угловых колонок. На иконе изображён именно такой усечённый вид.
Учитывая все вышеизложенные доводы в пользу большего объёма притвора, соразмерного с высотой и пропорциями прясел фасадов храма, имеет место предположение, что притвор имел закомары на фасадах и, по крайней мере с запада, два ряда аркатурно-колончатого пояса. Вполне возможно, что княжеский притвор имел завершение в виде светового барабана, как это имеет место в Успенском соборе города Владимира, но это предположение бездоказательно.
Для определения высоты Княжеского притвора доказательств, предоставленных соседним строением звонницы может оказаться недостаточно, необходима помощь другого соседа – Рождественского собора. Основываясь на принципах метрических соотношений при строительстве храмов, основной показатель для определения вертикальных размеров – расстояние от первоначального уровня пола до пят подпружных арок – можно определить теоретически. (5) Для этого придётся воспользоваться пропорциями, например, ближайшего соседа, храма Покрова на Нерли, где это расстояние равно удвоенной высоте от пола до уровня хор, и допустить предположение, что и у Боголюбовского храма были те же соотношения. Высота хор Рождественского собора должна быть равна высоте первоначальной винтовой лестницы и составляет она 7,55 метра. (6) Из этого следует, что высота до пят подпружных арок в соборе, допустим, составляла 15,1 метра. В летописи Боголюбова монастыря, составленной игуменом этого монастыря Аристархом (1762 – 1767 г.г.), содержится описание белокаменного собора с некоторыми замерами. Высота колонн с капителями (а это и есть уровень основания подпружных арок) в описаниях игумена Аристарха, который пользовался не сохранившимися монастырскими описями, составляет семь саженей трёхаршинной меры (царская сажень, использовавшаяся в XVII веке в монастырях, равна 2,0574 метра). Этот размер соответствует высоте в 14,4 метра. Если принять за разницу двух, полученных разными путями высот превышение уровня пола в конце XVII века над первоначальным уровнем XII века, 0,7 метра, то не мешало бы проверить тот же размер другим каким-то обмером. Для этого наилучшим образом подходит дверной проём. В записях Аристарха ширина дверного проёма составляет два аршина, а высота четыре аршина. Эти замеры были проведены явно с некоторой погрешностью. А вот размеры дверей на храме Покрова точные: ширина – 1,3 метра, высота – 3, 24 метра. (7) Пропорции проёма:
2 : 5 (два квадрата – 4 части и полукружие радиусом в 1 часть). Дверному проёму Рождественского храма до таких же пропорций не хватает одного аршина (0,686 метра), а это и есть культурный слой, накопившийся за пятьсот лет. Верх декоративных колонок четверика существующей ныне колокольни находится на высоте всё тех же 15-и метров от мостовой XII века.
Верх аркатурного пояса собора, судя по сохранившейся от разрушения северной стене, совпадал с верхом полатей (хор), но несмотря на это, храм, согласно вышеизложенным доводам, оказывается излишне строен и высок. Учитывая то, что аркатура на храме совпадает по уровню с нижним рядом аркатуры лестничной башни, а даже на башне и Княжеском притворе присутствуют два ряда аркатурно-колончатого пояса, то уместно предположить, что и на соборе (по крайней мере на его западном фасаде) был тоже двойной ряд аркатурного пояса. Ярусная композиция из аркатурно-колончатых рядов характерна для Романской культовой архитектуры XII века (8) и вполне могла быть примером для храмового зодчества северо-востока Руси. Если на предполагаемом фасаде Рождественского собора разместить окна, размеры которых предоставляет «летопись» игумена Аристарха, таким же образом, как они расположены на фасадах храма Покрова на Нерли, то окажется, что по пропорциям расположения окон в пряслах (выше линии поребрика) оба храма абсолютно одинаковы. В церкви на Нерли уровень хор проецируется на середину аркатурного пояса, а в Боголюбовском храме он расположен между поясами.
Пропорциональное построение фасада собора по заданной высоте пят подпружных арок с одной стороны и уровень сохранившегося на северном фасаде аркатурного пояса с другой стороны подводят к необходимости существования второго аркатурно-колончатого пояса. Это предположение подтверждается тем, что элемент двухрядного аркатурно-колончатого декора уже есть и находится он на лестничной башне на том же уровне. Кажется странным и необъяснимым существование более богатого декоративного убранства только на второстепенном объёме, по сути, подсобного сооружения.
Композиция из двух рядов аркатурно-колончатого пояса соединила в себе два типа аркатуры, встречающихся в других белокаменных памятниках домонгольского периода. Первый тип объёмный, целиком выступающий за плоскость стены, второй вырезан в стене, основанием декоративных консолей покоящийся на уширенной нижней части стены. В данном случае нижний выступающий ряд аркатуры является основанием для колонок верхнего ряда. Ряды располагаются в разных вертикальных плоскостях и художественно выявляют и подчёркивают уменьшение толщины стены в верхней части храма.
В храмах X – XI веков периода Киевской
Руси местом духовного настроя и очищения перед входом в основную часть церкви
служил нартекс, который входил в общий объём сооружения. Вход на хоры
осуществлялся по боковой встроенной или пристроенной лестнице, которая
располагалась на линии нартекса. Таким образом выход на верхний уровень
оказывался над нартексом, то есть в зоне, символизирующей «грешную землю», а
подходы к подкупольному пространству находились в боковых нефах. 
Во
Владимиро-Суздальском зодчестве XII – XIII веков нартекс заменяется притвором, который был
ниже по высоте и в некоторых храмах шириной в один центральный неф. Хоры в этом
случае располагались вблизи подкупольного пространства, а вход на них
осуществлялся по пристроенной лестнице через собственный притвор. В
Боголюбовском соборе лестничная башня, притвор и хоры были расположены на одной
оси, а в храме Покрова Пресвятой Богородицы на Нерли лестница в юго-западном
углу, а притвор с юга. Та же композиция входа на полати была применена и в
Дмитриевском соборе во Владимире, только она размещалась с севера. (4)
1. Данилевский И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XIIвв), М., 1999.
2. Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси. Т. 1., М., 1962.
3. Доброхотов В. И. Древний Боголюбов город и монастырь с его окрестностями. М., 1852.
4. Столетов А. В. К истории архитектурных форм Дмитриевского собора в городе Владимире. Вопросы охраны, реставрации и пропаганды памятников истории и культуры. М., 1975.
5. Афанасьев К. Н. Построение архитектурной формы древнерусскими зодчими. М., 1961.
6. Филиппова Л. С. Проект реставрации лестничной башни палат Андрея Боголюбского. Построение лестницы XII века. 1966., архив «Владимирреставрация».
7. Рзянин М. И. Памятники русской архитектуры. Покров на Нерли. М., 1941.
8. Xavier Barral i Altet. The Romanesque Towns, Cathedrals and Monasteries. 2001, Taschen.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский