|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Ершов В.П. К вопросу о «курицах» как конструктивной детали безгвоздевой крыши. В кн.: "Традиционная культура Русского Севера: история и современность". Материалы V научной конференции по изучению народной культуры Русского Севера. Петрозаводск, 2007. Все права сохранены.
Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: http://kizhi.karelia.ru/specialist/pub/library/rjabinin2007/3_wood-art/ershov.htm. Все права сохранены.
Иллюстрации приведены в конце текста.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2009 г.
В.П.Ершов
К вопросу о «курицах» как конструктивной
детали безгвоздевой крыши [001]
Массивные плахи-доски безгвоздевых крыш северных домов, церквей, часовен, амбаров держатся на конструктивных деталях, которые получили странное название – потоки и «курицы». Делали «курицы» из тонкоствольной ели, крюк (окручье) вытесывали из ее корневища. На крюках лежали потоки, в которые упирались нижние концы кровельного теса.
Крестьянская изба – образ полисемантический, в ее архитектурных деталях, их названиях, орнаментах зашифрованы антропоморфные, орнитоморфные, зооморфные образы, составляющие суть религиозных верований наших далеких предков. Это хорошо показала в своем фундаментальном исследовании мифологической прозы Н.А.Криничная.[002] Мой научный интерес связан с «курицами». Семантика этой детали безгвоздевой крыши еще требует тщательного изучения, но все же некоторые соображения уже можно высказать сейчас.
В.И.Даль дает точное функциональное определение «курицы»: «курица в значении крюка, кокоры на кровлю».[003] Это же определение дает и Словарь русского языка IХ-ХVII вв.: «Куръ – приспособление для поддержки чего – либо, крюк».[004] Есть и другие значения, косвенно относящиеся к нашей теме: кур – петух, кур (бранное) – леший[005].
Крестьянин был практичным хозяином. Он широко использовал материал, предоставляемый ему природой, умел найти ему наиболее целесообразное применение. В то же время любая сторона его хозяйственной жизни находила свое место в духовной сфере. КУРЪ, КОКОРА, КРЮК для потока по созвучию подсказали ему мифологему курицы, тем более что зрительно рядоположение крюков на потоке, действительно, имитирует нашест с этими домашними птицами. Само название крюка – «кокора» – связано с звукоподражанием куриному «квоханью». Вл. Даль не прошел мимо этого замечательного лингвистического феномена: «коко – яйцо, особенно в беседе с детьми», «кокошь – курица, наседка», «кокотать – кричать кококо, кудахтать», «кокора, кокарь, кокорыга – бревно или брус с корневищем, дерево с корнем клюкою, с коленом[006]. И лучшую породу дерева, чем ель, для этого предназначения трудно найти: ее корень растет перпендикулярно стволу и позволяет вырубать из него крюк (один или несколько). Естественно, ему придавали форму птичьей головы, реже – конской или дракона.
На декоративную функцию конструктивных деталей крестьянской крыши (потоков, охлупней и куриц) обращали внимание Р.М.Габе,[007] В.П.Орфинский,[008] З.И.Строгальщикова,[009] Н.А.Криничная.[010] «Курицы-кокоры» выполняли прежде всего утилитарную, а также имитативную, декоративную, магическую, оберегательную (апотропеическую) функции. Они типологически соединили в себе два значимых для нас семантических ряда:
· фитоморфный: ель, из которой они сделаны. Ель — дерево мертвых (предков).
· и орнитоморфный: курица – также персонаж «иного» мира.
Оба эти ряда отражают представления о мире предков, это объединяет их в единый сакральный символ. О полисемантическом значении ели я уже писал.[011] О курице и петухе надо сказать особо.
Русским курица была известна уже на рубеже I – начала II тыс. н.э. В Карелии (карелам, вепсам) несколько позже: «в раннем средневековье весь не разводила кур», — пишет И. Ю. Винокурова.[012] Первоначально у прибалтийско-финских народов курицы играли роль домашних охранителей: подвески-обереги в виде «курочек» и «петушков» часто встречаются в древневепсских оятских курганах. «Стилизованные изображения курицы (точнее птиц из семейства куриных) известны в виде объемных подвесок древней веси раннего средневековья: туловище их гипертрофировано, грудь сильно выпячена вперед, на голове хохолок», — пишет А.П.Косменко.[013] И в дальнейшем, с развитием птицеводства, «курица стала объектом многих продуцирующих и предохранительных обрядов».[014] Мифологические представления о курицах и петухах стали основой многих магических обрядов, фольклорных произведений, изобразительных мотивов, в том числе и в орнаментах на избе.
Курица была тесно связана с жильем человека. Н.А.Криничная собрала интересный материал в этом отношении.[015] Курица была вместилищем жизненной силы (волосы, перо), которая переносилась на дом и его обитателей, это делало ее объектом особого почитания. Курица контаминируется с домовым, с предками, является строительной жертвой, потому многие обряды крестьян включали в себя манипуляции с курицами, петухами, еловыми ветками.
Курица даже определила название древней избы — «курная изба». По мнению Н.А.Криничной, прилагательное «курный» образовано от слов «кур», что означает петух, и от глагола «курити» – разжигать огонь.[016] Соответственно, многие архитектурные детали избы сохранили названия различных частей птицы – крылья, гребень, подперки и т. д.
Курица, как и ель, – персонаж потусторонний, хтоническая птица; в свете обрядовой практики — персонаж активный, широко соотносимый с различными сторонами духовной жизни крестьян. Прежде всего она связана с темой смерти,[017] свадебными[018] , похоронными, медицинскими, апотропеическими и мантическими[019] обрядами. Мифологемы курицы и ели легли на конструктивную деталь крыши – «крюк-курица» и определили его птичий облик и полисемантическое содержание. «В вепсском декоре птицы занимают важное место: их очертания придавались и кокорам и конькам», — пишет З.И.Строгальщикова.[020] Куриную пластику крюков отмечают Н.А.Криничная[021] и Гришина И.Е.[022] В силу этого мотив «курицы — крюка» в духовной крестьянской жизни представлен ярко и выразительно. Рассмотрим эту проблему, насколько позволяют этнографические материалы.
«Курицы» в похоронном и свадебном обрядах
У разных народов бытует представление о материальном воплощении души умершего человека – чаще всего, в виде птицы – белого лебедя, ласточки, «маленькой, чудной, небесной птички». Они появляются и щебечут под окошками «своих дорогих хороших…», во дворе, у окна, на углу дома или на концах куриц. Карельские причитания хорошо знают термин «с курицей строеньица» kuuriccakerrokset.[023] В похоронных причитаниях плачея часто соединяет душу умершего с «курицами» на крыше дома (kuuriccalintu): «Пусть мой ласковый хороший… чудной небесной птичкой на своем дворике придет пощебетать… Пусть мой славный хороший… невиданной птичкой прилетит ворковать на концах куриц (избы)»,[024] или в плаче, когда идут на кладбище: «так не станешь ли для нас бедных горемычных, хоть подобно птицам на курицах куковать».[025] В плаче, записанном в Регозере, также говорится о «диковинной курочке, кукующей на конце куриц».[026] «Мой созданный, покажись в эти последние часочки хоть какой-нибудь невиданной птицей на курицах своего знатного хорошего…», — плачет мать на похоронах единственного сына.[027] Так же и в плаче на похоронах молодого мужчины, погибшего трагически: «птицы, сидящие на курицах, своими необычными голосами будут петь-куковать…».[028]
Н.А.Криничная пишет: «Курицы, получившие семантически значимое декоративное оформление, осмысляются в похоронных причитаниях и верованиях как одно из мест, где в последний раз показывается воплотившийся в птицу умерший, точнее его душа, перед тем как покинуть навсегда этот мир»[029]
В мифологической картине мира вепсов, как отмечает И.Ю.Винокурова, «космологические представления о небесной символике птиц наиболее ярко отразились в народной архитектуре: орнитоморфные образы, как правило, располагаются в верхней части жилища – это, прежде всего, скульптура птицы на конце конька крыши, как бы венчающее все здание, а также изображения стилизованной птицы с маленькой головкой и мощной грудью на концах куриц – особых крюков, поддерживающих крышу».[030] Те же положения можно найти и у А.П.Косменко.[031] Важно отметить, что А.П.Косменко пишет о «курицах» в связи с почитанием вепсами духов предков.
В свадебных причитаниях, которые имеют много параллелей с похоронными, мы также находим мотив «куриц под крышей». Из плача невесты: «Может, я причудилась бы тебе диковинной курочкой, кукующей на конце куриц».[032] Родня невесты после посещения дома жениха хвалит прием, который им оказывали: «под золотыми курицами крыши нас встречали и так хорошо нас угощали, была веселая водица – вино, был папиросный дым для курения».[033] По пути из бани невеста причитывает: «и уж на курицах золотого милостивого / золотые кукушечки не кукуют».[034] Во дворе, на шубе, невеста просит прощения: «Хоть, несчастный стан, оставила бы (честью выношенное имечко. – В.Е.) на курицах своего знатного хорошего красивыми певчими птичками, да вдруг станут трогать их несчастными руками».[035] В прошлом расставание невесты с родительским домом уравнивалось со смертью. Сюжет покидания родного дома невестой, уходившей в «чужой», мужний мир («иной мир»), отразился, в метафорическом именовании невесты курочкой. В одном из свадебных карельских плачей говорится, что невеста-курочка попадает в «ужасные можжевеловые лесочки», т. е. в мир мертвых: «и докуда раздаются /разносятся мои красивые голосочки курицы, дотуда пусть повалятся ужасные можжевеловые лесочки перед неродными чужими выношенными», т. е. перед женихом со свитой.[036]
Оберегательная функция «куриц»
Изба – крестьянский храм или вертикаль между землей (нижним миром) и Верхом (небом), где служат, несмотря на монотеизм православной религии, нижним (предкам) и верхним богам (Христу, Николе, Михаилу, Илье и т.д.). Дом для крестьянина был его крепостью, неприступной для навий и прочих виртуальных опасностей, и защищался магическими изображениями-оберегами на окнах, стенах, кровле. Это была глубоко продуманная система обороны при помощи макрокосмоса со всех сторон сверху до низу. Вообще, крестьянская эпическая традиция четко маркировала границы дома и усадьбы: дверь, порог, крыльцо, поток с курицами, двор, баня, хлев, овин, изгородь и т. д. – все это была священная земля предков. Верх избы – крышу (небо) – защищали еловые «курицы», получившие от предков мандат на охрану верхнего яруса жилища. Это своего рода защитный пояс вокруг жилой избы, доминанта, определяющая мифологическое равновесие между своим и внешним мирами. Высокая семиотичность пояса из куриц определяется опасностью переходной (контактной) зоны. Это последний бастион в защите дома от внешних, враждебных сил. При внимательном взгляде на дом мы увидим, что поток крыши превращается в куриный нашест, роль которого в оберегательной и лечебной практике известна.[037] Пространство под курицами – магически значимая зона в топографии жилища, символически маркирующая переход от своего пространства к чужому. Курицы завершают запирание локуса жилища. А.П.Косменко отмечает, что у вепсов «пластические изображения птиц на «курицах» встречаются в основном на хозяйственных пристройках к жилому помещению».[038] При этом на избе среди нескольких пар «куриц» объемная птица вырезалась лишь на одной паре, которая была ближе к двери. «Невольно создается впечатление, — пишет она, — что это не декоративные, а скорее охраняющие с двух сторон вход оберегательные символы».[039] Она считает, что явление это более архаичное, чем вырезать все пары куриц, что было характерно для русских построек.
Изба православного крестьянина сохранила изображения запретных языческих тотемов – птиц, коней, драконов. Значимость переходной зоны — двора — подчеркивается описаниями обрядов вне дома. В похоронной и свадебной обрядности двор — семиотически значимое место: во дворе продолжается прощание с умершим, куда он прилетает в виде птички к окну и крыше дома посмотреть и попрощаться со своим жилищем. Безопасность всех участников обряда во дворе оберегается поясами «куриц- крюков» как самого дома, так и надворных построек – бани, амбара и т. д. То же можно сказать и о доме жениха, куда «в гости» ходили родственники невесты, а потом «отчитывались», насколько хорошо их встречали: «под золотыми курицами крыши нас встречали и так хорошо нас угощали.[040] Можно сказать, что пояс из «куриц» – это строй предков, вставших на защиту крестьянской усадьбы и ее обитателей. Поток не просто имитировал насест с курицами, он был внешней доминантой, определявшей равновесие между своим и чужим мирами, четко маркировал опасность переходной зоны, был символической границей в сакральной топографии крестьянской усадьбы.
001 Работа
выполнена при поддержке РГНФ; проект №05-04-42402а/С.
002 Криничная
Н.А. Русская народная мифологическая проза. Истоки и полисемантизм образов. В 3
т. СПб.; Петрозаводск, 2000-2001.
003 Даль
В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. М., 1955, Т.2. С.223.
004 Словарь
русского языка IХ-ХVП вв М., 1981. Т.8. С.135.
005 Черепанова
О.А. Мифологическая лексика Русского Севера. Л., 1983. С.85.
006 Даль
В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. М., 1955. Т.2. С.134.
007 Габе
Р.М. Карельское деревянное зодчество. М., 1941. С.215.
008
Орфинский В.П. В мире сказочной реальности. Петрозаводск, 1972.
009 Строгальщикова
З.И. Традиционное жилище Межозерья. 1900 - 1960. Л., 1986. С.68.
010 Криничная
Н.А. Русская народная мифологическая проза. Т.1. С.132.
011 Ершов
В.П. Ель - древо мертвых // Локальные традиции в народной культуре Русского
Севера. (Материалы IУ Международной научной конференции "Рябининские
чтения - 2003". Петрозаводск, 2003. С.386-390; Ершов В.П. Вечнозеленые -
вечноживущие (Ель - дерево предков) // Кенозерские чтения. Материалы Первой
Всероссийской научной конференции "Кенозерские чтения". Архангельск,
2004. С.83-90.
012 Винокурова
И.Ю. Животные в традиционном мировоззрении вепсов. Петрозаводск, 2006. С. 349
013 Косменко
А.П. Народное изобразительное искусство вепсов. Л., 1984. С.24, рис.4,9.
014 Винокурова
И.Ю. Животные в традиционном мировоззрении вепсов. С.362.
015 Криничная
Н.А. Русская народная мифологическая проза. Т.1. С.154, 157,167, 235, , 237,
239, 264, 278, 286, 296-297.
016 Криничная
Н.А. Там же. С.137.
017 В.К.Цодикович,
анализируя икону "Страшный суд", показывает на ней змея мытарств с
куриной головой (Цодикович В.К. Русское церковное искусство ХVIII - начала
ХХвв. в немузейных коллекциях Ульяновской области. Каталог. Ульяновск, 1991,
С.399, приложение 140). Диалектное "жмурка" (курица) может означать
"жмурика" - покойника; можно вспомнить обычай на поминках класть
голову черной курицы в гроб взамен следующего покойника, когда на селе высокая
смертность (Плотникова А.А. Предметный код погребальной обрядности (Вещи,
полагаемые в гроб) // Истоки русской культуры. (Археология и лингвистика). М.,
1997. Вып. 3. С.83). А.Н.Афанасьев пишет, что постель умершего выносят в курник
(курятник) на три дня для отпевания петухом: пение петухов отгоняет нечистую
силу, отстраняет влияние смерти (Афанасьев А.Н. Народ-художник. М., 1986.
С.71).
018 У
славян существовал обычай: во время свадебной церемонии нести жениху живого
петуха (символ жизненной силы, плодородия и потенции) или жертвоприношение
петуха в свадебной обрядности. На свадебных полотенцах петух был популярным
мотивом.
019 Находясь
в синкретическом единстве с домовым, дворовым и хлевником - известными
оракулами, куры и петухи широко использовались в дореволюционной России в гаданиях
о женихах, свадьбах, качествах мужа: как они клюют зерно, как поют, какого
цвета попадет курица в руки ночью в курятнике. Считали - к несчастью, если
курица запоет петухом.
020 Строгальщикова
З.И. Традиционное жилище Межозерья. С. 68.
021 Криничная
Н.А. Русская народная мифологическая проза. Т.1. С.132, 137.
022 Гришина
И.Е. О развитии декоративных мотивов в деревянном крестьянском зодчестве
Российского Севера // Проблемы исследования, реставрации, и использования
архитектурного наследия Российского Севера. П., 1991. С. 74-77. Рис.1.
023 Степанова
А.С. Толковый словарь языка карельских причитаний. Петрозаводск, 2004.
С.101,118.
024 Конкка
У. Поэзия печали. Карельские обрядовые плачи. Петрозаводск, 1992. С. 81.
025 Карельские
причитания / Изд. подгот. А.С. Степанова, Т.А. Коски. Петрозаводск, 1976.
С.169, плач № 90.
026 Конка
У. Поэзия печали. С.160.
027 Карельские
причитания... С.90.
028 Там
же. С.98.
029 Криничная
Н.А. Русская народная мифологическая проза. Т.1, С.132.
030 Винокурова
И.Ю. Животные в традиционном мировоззрении вепсов. С.43.
031 Косменко
А.П. Народное изобразительное искусство вепсов. Л., 1984. С. 171
032 Конка
У. Поэзия печали. С.160.
033 Там
же. С.195
034 Карельские
причитания... С. 406, плач № 216.
035 0 Там
же. С.120, плач № 60.
036 Степанова
А.С. Толковый словарь языка карельских причитаний. С.166.
037 Рыбаков
Б.А. Язычество древней Руси. М., 1987. С.468.
038 Косменко
А.П. Народное изобразительное искусство вепсов. С.171.
039 Там
же. С. 171
040 Конка
У. Поэзия печали. С.195.
>
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский