РусАрх

 

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

 

 

О БИБЛИОТЕКЕ

КОНТАКТЫ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

 

 

Источник: Гладкая М.С. Тимпанные рельефные композиции собора св. Димитрия во Владимире. В кн.: Материалы конференции «История и культура Ростовской земли», 2002. Ростов, 2003. С. 48-53. Все права сохранены.

Размещение материала в открытом доступе произведено: www.rostmuseum.ru. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2009 г.

 

 

 

М.С. Гладкая

Тимпанные рельефные композиции

собора св. Димитрия во Владимире

 

В предлагаемом исследовании дается обобщающий анализ тимпанных композиций резной фасадной декорации собора св. Димитрия на основе выявленного в них нами ветхозаветного и новозаветного подтекстов1.

Тимпанные композиции занимают верхние зоны прясел под закомарами на трех фасадах – северном, южном и западном. Всего одно фигурное изображение имеет восточный фасад в одном из многочисленных тимпанов аркатуры. Это погрудный образ Богоматери в среднем тимпане аркатуры южной апсиды2. По одной сюжетной фигурной композиции представлено в тимпанах северного и южного порталов. В вершине северного портала помещены образы трехчастного Деисуса3, а в вершине южного портала – изображение Давида на львином троне4. Заглавные крупные композиции закомар, являясь смысловым центром каждого из прясел, между собой составляют своего рода повествовательный фриз, в основном, на тему Давида.

Выстраивается этот горизонтальный регистр с композиции восточного прясла северного фасада, где представлена сцена поклонения мужу, сидящему на троне, и отроку, сидящему у него на коленях. По поводу содержания этой композиции существует несколько версий разных исследователей, и признанной пока остается версия Н.Н. Воронина о храмозданном характере композиции с включением в замысел и темы престолонаследия5.

Производя каталожное исследование рельефов, входящих в указанную композицию, мы рассмотрели несколько новых деталей, которые вносят сомнения в признанную версию6. Исходя из неоспоримости ветхозаветной основы фасадной орнаментики храма св. Димитрия и в контексте закомарных и прясловых композиций в целом, мы предположительно посчитали, что замысел изображения ближе к своеобразной версии «Древа Иессева»7, что развивает точку зрения Н.Н. Воронина об отношении композиции к теме рода, к теме «Отечества». При таком осмыслении сцены сидящий на троне муж и отрок на его коленях должны быть отнесены к символическому иносказанию на Иессея и на младшего из его сыновей – Давида, избранного на царство Богом, которому поклоняются старшие братья, что полностью соответствует ветхозаветной истории помазания Давида на царство (1 Цар. 16-18).

Далее очень важно заметить, что древнерусская традиция, отраженная в летописных и литературных источниках, начиная со «Слова о законе и благодати» киевского митрополита Илариона8, сравнивала с Давидом (и с Соломоном) русских князей. Это сравнение обычно лежит в плоскости такой общей их деятельности, как храмосозидание. В качестве примера можно привести известный фрагмент «Слова...» Илариона, в котором речь идет о Ярославе Мудром (Георгии) как продолжателе дела своего отца Владимира Святого9. «Добр же зело и верен послух сын твой Георгий, егожь створи господь наместника по тебе... иже недокончанаа твоа доконча, акы Соломон Давыдова, иже дом божий великый святый его премудрости създа на святость и освящение граду твоему... яже церкви дивна и славна всем округныим странам, якоже ина не обрящется в всем полунощи земнем, от встока дъ запада»10.

Сравнение с иными качествами Давида – с Давидом как воином и созидателем государства – дается Лаврентьевской летописью применительно к Владимиру Мономаху и к Всеволоду III, великому Владимирскому князю и строителю храма св. Димитрия. При этом указанное сравнение имеет близкую параллель в ветхозаветном тексте, что внимательно прослежено В.П. Даркевичем11. Подчеркивая значимость такого исследования, позволим себе привести подобранные им цитаты здесь. Цитата из второй книги Царств: «Иноплеменники ласкательствуют предо мною; по слуху обо мне повинуются мне. Иноплеменники бледнеют и трепещут в укреплениях своих» (2 Цар. 22: 45-46). Цитата из Лаврентьевской летописи: «Сего имени токмо трепетаху вся страны и по всей земли изыде слух его... и бог покаряше под нозе его врагы его»12.

В связи с этим и в связи с дальнейшим тематическим развитием храмовой декорации в образе юного отрока, сидящего на коленях (предположительно юного Давида), содержится отсылка на образ Всеволода. Мы уже неоднократно указывали на общность иконографии (тип лица, одежда) сидящего отрока и отрока сражающегося13, представленного на рельефах западного фасада, в котором исследователи, в том числе и мы14, видят Геракла-Самсона-Давида. Нами этот ряд героических образов логически дополнен еще и иносказанием на образ князя-воина Всеволода15. Это подкреплено тем, что древнерусская традиция не только отождествляла его с Давидом, но и его борьбу за расширение и укрепление Владимиро-Суздальского княжества (уже тогда рассматриваемого «землей обетованной», Новым Иерусалимом), его борьбу с «неверными» (в частности, с булгарами) расценивала как борьбу во имя христианской веры. В «Слове о погибели Русской земли» Кирилл Туровский так говорит об этом: «...от моря до болгаръ, от болгарь до буртасъ, от буртасъ до чермисъ, от чермисъ до моръдви, – то все покорено было богомъ крестияньскому языку, поганьскыя страны, великому князю Всеволоду...»16.

Следующая тимпанная композиция северного фасада, представленная в центральной закомаре, показывает нам юного Давида уже на троне в образе царя, пророка и псалмопевца. Однако общий контекст резной картины прясла указывает на конкретный нюанс данного образа, помещенного в данном компартименте. Это Давид-Пастырь своего народа17. Этот вывод, с одной стороны, содержит в себе общая резная композиция прясла, которая повторяет античные композиционные разработки темы Орфея-Пастыря и раннехристианские композиционные разработки темы Христа-Пастыря с центральным персонажем в окружении зверей, птиц и деревьев. Но в большей степени на такую интерпретацию образа наталкивает такая особенность композиции как обилие рельефов львов, ветхозаветного символа иудея, и особая их иконография, используемая только здесь: львы с перекрещенными шеями, львы, держащие в лапах голову человека. Последний сюжет подкрепляет наличие в резьбе темы корня Иессеева, идущего от общего предка Адама18. В этом же прясле помещено наибольшее количество парных львов – символа объединенных племен иудейских19. Композицию тимпана как изображение Давида в образе царя и Пастыря озвучивает фрагмент ветхозаветного текста, где Бог говорит о воссоединении колен Израиля в один народ: «А раб Мой Давид будет Царем над ними и Пастырем всех их» (Иез. 37:24).

Давая подобную трактовку мотиву льва, следует помнить о многоплановости символического подтекста средневекового искусства. Мотив льва неодно-значен и помимо указанного аспекта, и даже в первую очередь несет в себе символику эмблемы Давида и Христа, общую черту всей резной картины собора20.

Композиция центральной закомары западного фасада, где представлен уже известный нам образ тронного Давида, имеет свои смыслоопределяющие особенности. Это сцена в вершине тимпана и уже отмеченные нами изображения сражающегося Давида. На наш взгляд, левый фрагмент сцены, помещенной в вершине тимпана, показывает юношу Давида с псалтирью в руках, ведомого ангелом к трону (или к престолу). На правом же фрагменте мы видим ангела, протягивающего тому же юноше, идущему за ним, лепешку с крестом на ней греческого равноконечного начертания. В руках юноша также держит псалтирь. Указанные особенности сцены вместе рельефами подвигов Давида, которые он, согласно ветхозаветному изложению, совершил перед воцарением (1 Цар. 17: 34-35), а также помещенные над Давидом парящий ангел и нисходящий на него Святой Дух в виде голубей говорят о том, что здесь развернута тема восхождения Давида на царство.Нами это было сказано в докладе на Рождественских чтениях Московского Патриархата в январе 2001 года21. Позднее С.М. Новаковская-Бухман объяснила сцену как «Коронование Давида»22.

На одежде Давида, изображенного слева, отчетливо виден ромбовидный орнаментальный плат у пояса. Это, возможно, палица – знак отличия иереев и архимандритов, символизирующий тот духовный меч, которым пастырь Церкви должен вооружиться против неверия и нечестия. Но, с другой стороны, возможно это и тавлион – принадлежность одежды византийской знати, признак аристократического достоинства. Оба значения рассматриваемой детали возможны в контексте образа Давида – пастыря, воина и царя.

Как уже было отмечено, в деталях сцены использована тема хлеба в виде лепешки, которую протягивает ангел идущему за ним юноше. Объяснение этой детали, возможно, ложится в контекст священного хлеба, который дал Давиду священник Ахимелех, когда тот скрывался от преследований Саула, что символически освящает все последующие действия Давида. Об этом мы читаем в первой книге Царств: «И дал ему священник священнаго хлеба; ибо не было у него хлеба, кроме хлебов предложения, которые взяты были от лица Господа (1 Цар. 21:6). Тогда же священник Ахимелех дал Давиду меч, которым он (Давид) некогда победил Голиафа (1 Цар. 21:9). В рельефах, иллюстрирующих сюжет подвигов, меч используется в сцене борьбы Давида (в образе Китовраса?) с пардусом (Геракла с немейским львом, по В.П. Даркевичу)23. Наличие в верхней тимпанной сцене такой детали, как хлеб, ложится и в контекст хлеба Евхаристического. Последнее подтверждает мнения исследователей о том, что образ Давида в резьбе собора несет явные изобразительные отсылки на образ Христа Пантократора24. Эта комбинация образа и прообраза объясняет сквозной христологический подтекст соборной резьбы.

Евхаристические сцены, часто изображаемые в тимпанах и антаблементах романских церквей, по мысли М.В. Зубовой25, подчеркивают связь с апсидой, с местом, где совершается основное христианское таинство – Евхаристия. Этот же прием воплощает преобразовательную идею единения и преемственности двух культур – ветхозаветной и новозаветной.

Повторенный в третий раз на южном фасаде образ тронного Давида-царя-псалмопевца вновь сопровожден деталями, уточняющими содержание композиции. На сей раз это Этимасия, помещенная вверху над Давидом. Включение этой детали в композицию затрагивает тему престола уготованного, входящего, как известно, в тему второго пришествия, что дает основание образ Давида этого компартимента ввести в контекст сюжета Христа-Судии во втором пришествии26, но к тому же и связать с идеей Давида-победителя, вождя Израильского народа, что проговаривается словами Христа: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел со Отцем Моим на престоле Его» (Откр. 3:21).

Последняя в этом верхнем горизонтальном регистре тимпанная композиция посвящена теме воссоединения с Богом через популярный в Средневековье сюжет «Полета Александра Македонского на небо», символизирующий тему Вознесения. В облике возносящегося персонажа мы видим черты облика юного Давида. Помимо черт лица, это форма короны и прически, а также одежда. Прообразующий христологический аспект образа Давида вводит зрителя в тему Вознесения новозаветного звучания, а отождествление образов царя и князя указывает на воссоединение последнего с Богом, как логическое завершение пути христианского правителя27.

Какую сторону резной программы памятника раскрывают тимпанные композиции порталов? Размещение в вершине северного портала трехчастного Деисуса приближает резную композицию портала к изобразительной схеме и смысловой наполненности алтарной преграды как входа в Рай, в Небесный Иерусалим. Тема входа в Храм, в Иерусалим широко развернута на всех порталах таким приемом как включение в их резьбу мотива пальмы, знака встречи у входа в Иерусалим28.

Центральный образ резной декорации западного портала – львиные маски, эмблема Давида и Христа – еще раз подчеркивает христологический аспект резной декорации храма29.

Изображение в вершине тимпана северного портала Давида на львином троне, сопровожденного именной надписью, удваивает преобразовательную идею, заложенную в храмовом декоре, идею образа Давида как прообраза Христа. Давид восседает на львином троне, символическом престоле Христа, уготованном ему «от века», который он наследует в конце времен30. К тому же, изображение Давида на львином троне поддерживает нашу мысль об использовании в резной декорации храма св. Димитрия темы львиного трона еще и в центральных пряслах фасадов в виде плоскостной развертки его из двенадцати полос-ступеней31.

И, наконец, изображение образа Богоматери в тимпане аркатурного пояса восточного фасада вводит нас в тему Рая, образ которого и воспроизводит резная композиция этого компартимента. По христианской традиции первой жительницей Рая традиционно является Богородица, давшая плоть Спасителю и вознесенная во плоти. Ее образ здесь – как бы «райских дверей отверзение» и, с другой стороны она, как «совершенный образ Церкви» являет полное воплощение преобразовательной идеи единения ветхозаветной и новозаветной традиций, преемственности Церковью новозаветной Храма ветхозаветного. Этим приемом выражена полнота понятия Небесного Града, Небесного Иерусалима32.

 

  1. Гладкая М.С. Материалы каталога рельефной пластики Дмитриевского собора во Владимире. Владимир, 2000.
  2. Гладкая М.С. Изображение Богоматери в тимпане аркатуры южной апсиды Дмитриевского собора во Владимире: Публикация // Изображение львов в резьбе Дмитриевского собора во Владимире. Владимир, 2002. С. 138-144.
  3. Гладкая М.С., Скворцов А.И. Новое о рельефах Дмитриевского собора // ДИ. 1976. № 11. С. 42-43.
  4. Гладкая М.С. Рельефное изображение в вершине северного портала Дмитриевского собора во Владимире: Новая атрибуция // Изображение львов в резьбе Дмитриевского собора во Владимире. Владимир, 2002. С. 130-137.
  5. Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси ХII-ХIII веков. Т. 1. М., 1961. С. 435-437.
  6. Гладкая М.С. Материалы... С. 90, 96-107.
  7. Гладкая М.С. Материалы... С. 104.
  8. Молдован A.M. «Слово о законе и благодати» Илариона. Киев, 1984.
  9. Топоров В.Н. Работники одиннадцатого часа («Слово о законе и благодати» и древнерусские реалии) // Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. М., 1995. С. 268.
  10. Слово о законе и благодати киевского митрополита Илариона // Хрестоматия по истории русского литературного языка. М., 1974. С. 47.
  11. Даркевич В.П. Образ царя Давида во владимиро-суздальской скульптуре // КСИА. Вып. 99. 1964. С. 51.
  12. ПСРЛ. Т. 1. Вып. 2. 1927. С. 436.
  13. Гладкая М.С. Димитриевский собор во Владимире: К программе резного убранства // Макарьевские чтения. Русские государи – покровители Православия. Вып. VIII. Можайск, 2001. С. 309; Гладкая М.С. Изображение львов в резьбе Дмитриевского собора во Владимире. Владимир, 2002. С. 20.
  14. Там же. С. 19-20.
  15. Там же. С. 20.
  16. Кирилл Туровский. Слово о погибели Русской земли // Красноречие Древней Руси (XI-XVII вв.). М., 1978. С. 106.
  17. Гладкая М.С. Изображение львов в контексте композиции центрального прясла северного фасада Дмитриевского собора во Владимире // Изображение львов в резьбе Дмитриевского собора во Владимире. Владимир, 2002. С. 106.
  18. Там же. С. 107-108.
  19. Там же. С. 106-107.
  20. Гладкая М.С. Изображение львов в резьбе... С. 14.
  21. Фрагменты доклада см.: Гладкая М.С. Изображение львов в контексте... С. 111-112. Прим. 29.
  22. Новаковская-Бухман С.М. Подвиг Давида в скульптуре Дмитриевского собора во Владимире // Искусство христианского мира: Сборник статей. М., 2002. Вып. 6. С. 22-27.
  23. Даркевич В.П. Подвиги Геракла в декорации Дмитриевского собора во Владимире // СА. 1962. № 4. С. 102.
  24. Толстой И.И., Кондаков Н.П. Русские древности в памятниках искусства. Вып.6. СПб., 1899. С. 30; Лидов A.M. О символическом замысле скульптурной декорации владимиро-суздальских храмов XII-XIII вв. // Древнерусское искусство. Русь. Византия. Балканы. XIII в. СПб., 1997. С. 174; Гладкая М.С. Изображение львов в контексте... С. 106-107.
  25. Зубова М.В. Франция. Синтез искусств в романскую эпоху // Художественные модели мироздания. Взаимодействие искусств в истории мировой культуры. М.,1997. Кн. 1. С. 92.
  26. Лидов A.M. Указ соч. С. 176.
  27. Гладкая М.С. Изображение львов в контексте... С. 112. Сноска 31.
  28. Гладкая М.С. Древо пальмовидное в фасадной пластике Дмитриевского собора во Владимире (к проблеме символического замысла) // Макарьевские чтения. Монастыри России. Можайск, 2000. С. 84-93.
  29. Гладкая М.С. Изображение львов... С. 11-13.
  30. Гладкая М.С. Изображение львов... С. 104.
  31. Там же. С. 104-105.
  32. Панич Б.Л. Образ Небесного Иерусалима в восточнохристианском искусстве: динамика иконографии или иконография динамики? // Богословие. Философия. Словесность. Труды ВРШФ. СПб., 2000. Вып. V. С. 60, 77.

  

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

 

 

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

 

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский