|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Грабарь И.Э., Щусев А.В., Покровский В.А. Крепостное и гражданское зодчество Новгорода и Пскова // История русского искусства. Т. 1, вып. 2 : Архитектура. М., 1910. Все права сохранены.
Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: www.portal-slovo.ru. Все права сохранены.
И.Э.
Грабарь, А.В. Щусев, В.А. Покровский
Первобытный русский город,
как и первые наши храмы, рубился весь из дерева, и только с появлением камня в
церковном зодчестве – и то спустя лишь много лет – начинается сооружение
каменных стен и башен. При постройке их применялись те же, унаследованные от
Византии приемы и формы, которых держались зодчие наших первых каменных
храмов. При сравнении сохранившихся до нашего времени остатков псковских стен и
стен Печерского монастыря со стенами Царьграда и других византийских крепостей
бросается в глаза сходство их форм и конструктивных приемов. Даже в Новгороде,
где стены подвергались неоднократным перестройкам, нижняя часть самой высокой
башни кремля, Кукуевской, построенная в XIV веке, чрезвычайно сильно напоминает
византийские приемы крепостных сооружений. В дальнейшем развитии своих форм и
покрытий башни повторяют мотивы деревянных укреплений. К башням крепостного
типа можно отнести и упомянутую выше "часозвоню", или Евфимиеву
башню, на Владычнем дворе кремля. Совершенно так же, как и в церковных
сооружениях, Псков отличается от Новгорода плитной кладкой своих стен и башен.
Однако ни одна из них не сохранилась в своем первоначальном виде, и даже
знаменитая так называемая Довмонтова башня переложена вся с основания при
императоре Николае I1.
Совершенной тайной
оставалась для нас до сего времени архитектура гражданских сооружений Новгорода
и Пскова, описанных только в типичных и наиболее сохранившихся Поганкиных
палатах в Пскове и Архиерейском доме в Новгороде.
Лишь в самое последнее
время исследователи архитектуры заинтересовались древними частными домами
Пскова. Результатом поисков явилось предварительное обследование их, слегка
только затронутое в трудах покойного А.А.Потапова2, но эти памятники
заслуживают подробного обследования и обмеров; к сожалению, начатые в этом
направлении по поручению Академии художеств работы еще не закончены и не
опубликованы.
Наиболее ценным по
сохранности, величию, ясности и цельности замысла является дом торговых людей
Поганкиных, в котором прежде помещались склады военного ведомства, а ныне музей
и рисовальная школа [Некрасовская ул., №7].
Время их основания
неизвестно; впервые этот дом упоминается в 1645 году3. План
расположен "покоем", и высота здания не одинакова: главный корпус в
три этажа, затем он переходит в два этажа и заканчивается одноэтажным крылом4.
Здание состоит из ряда
как бы приставленных друг к другу клетей, выложенных из плитняка с толщиной
внизу стены до 3 арш., что соответствует вообще духу укрепленных средневековых
домов.
Массивность стен дает
возможность устраивать в их толще, как в церквах, различные переходы и
лестницы. Нижняя часть дома представляет сводчатый полуподвал, перекрытый
Коробовыми и сомкнутыми сводами без распалубок, прекрасной кирпичной кладки, не
покрытой штукатуркой. Подвал предназначен был для склада товаров. Во второй
этаж вел подъемный сход, ныне замененный неудачным каменным крыльцом. Через
главный вход можно попасть в обширные сени, из которых двери направо и налево
ведут в ряд проходных, освещенных со двора и улицы комнат, покрытых красивыми
сомкнутыми сводами с распалубками над окнами, дверями и шкапными нишами. Можно
предположить, что комнаты этого этажа служили для приезда почетных покупателей
и вместе с тем лавкой, так как в стенах и сводах сохранились кольца для цепей,
на которых развешивался товар. С подвалом лавки сообщались лестницей в толщах
стен; в стенах же располагались уборные с проведенными гончарными трубами. Полы
были на разной высоте, с переходами и лесенками в толщах стен, перекрытых
коробовыми ступенчатыми сводиками. Высота несколько выше роста человека, так
что проходить в двери приходится осторожно. Благодаря, быть может, хорошему
качеству кладки сводов в комнатах нет пропущенных открытых связей.
Половой настил еще
сохранился кое-где; он состоял из деревянных ромбов или квадратов, уложенных
прямо по песочному настилу, которым выравнены пазухи сводов. Потолки третьего
этажа, предназначавшегося для жилья владельца, уже не имеют сводов, которые
здесь заменены деревянным балочным прямым покрытием недавно возобновленным.
В одной обширной комнате,
предполагаемой крестовой или столовой палате, балки потолка лежат на массивном
деревянном прогоне, поддерживаемом в середине каменным плитным круглым столбом,
обработанным чередующимися валиками.
Крыша палат высокая,
двускатная, без перегибов, в настоящее время крыта дранкой, кроме нижнего
свеса, покрытого железом. Можно предположить, что древнее покрытие было тесом,
по примеру церковных покрытий.
Общее впечатление,
производимое этой выразительной гладью стен, лишенных каких бы то ни было
декоративных деталей, - очень значительно и сурово гармонично. Единственной
декорацией этих стен являются необычайно живописно разбросанные по фасаду
окна, разнообразные по величине и снабженные деревянными клетчатыми решетками.
Если мысленно добавить несуществующий ныне ров с водой вокруг здания и
подъемные мосты, ведшие к нему через эти рвы, то суровое впечатление еще более
усилится.
Архиерейский дом
новгородского Владычнего двора, неоднократно подвергавшийся разрушениям и
перестройкам, представляет собой древнейший тип каменного дома, выстроенного в
1433 году на месте деревянных палат. История дает мало материала для описания
первоначальных, не существующих частей постройки, а в настоящее время
сохранились только небольшие и перестроенные части его, представляющие в деталях
художественный интерес; особенно хороша обработка окон, которые можно отнести к
XVII веку.
Один из наиболее
художественных по деталям домов Пскова - это дом Сутоцкого [Советская ул., №
50]. План его – "глаголем", обрубок которого выходит на улицу, длинная
же часть – во двор5. На длинной дворовой части расположен ряд окон с
богатейшими и разнообразными наличниками, являющими собою пример самой богатой
обработки оконных наличников всего дошедшего до нас цикла построек Пскова и
Новгорода. Оконные пролеты в нем двух родов: одни из них имеют перемычку
эллиптическую, другие – с подвеской, оригинального ступенчатого рисунка.
Обработка наличников по мотиву приблизительно одинакова и состоит из ряда
уступчатых нишек с красивым завершением из колонок. Базы колонок и подвески не
сохранились. Со стороны двора сохранился древний вход с открытыми сенями на
двух круглых столбах. С композицией сеней связан вход в подвал, и до сих пор
служащий для хозяйственных целей. Самый дом сдан под жилье и недоступен для
обозрения, дальнейшее его существование, хотя бы в настоящем виде не
гарантировано. В том же дворе в перестроенном корпусе сохранился чрезвычайно
изящный по своей красоте мотив обработки входной ниши с одностворчатой дверью,
ведущей в древние проходные сени, перекрытые сводом с распалубками6.
Одного типа
обработка портала внутри двора Трубинского [ул. Леона Поземского, № 20]. Столбы
не так массивны, украшены двумя валиками и перекрыты вместо арки – перемычкой.
И вообще весь вход имеет более интимный характер.
Проходя в дверь этого
портала, и поднимаясь по крутой лестнице под ползучими сводами, попадаешь в
верхний этаж с рядом комнат, по обработке сводов и расположению схожих с
таковыми же в Поганкиных палатах. Ни крыши, ни карнизов под нею не сохранилось,
но счастливый случай дает нам возможность судить если не о первоначальном ее
виде, то все же и таком ее состоянии, в котором она была, по всей вероятности,
в начале XVIII века.
Неоднократно
упоминавшийся уже военный инженер Годовиков, страстный поклонник псковской старины,
задался поистине счастливой мыслью произвести обмеры всех сколько-нибудь
любопытных памятников зодчества в Пскове. Он с щепетильной точностью,
потребовавшей невероятно упорного, многолетнего и терпеливого труда, сделал
подробные чертежи всех зданий, церковных церковных общественных и частных,
казавшихся ему не лишенными интереса. Особенно, видимо, поражали его последние,
для которых он сделал чертежи фасадов, разрезов и планов и собрал все сведения,
какие можно было добыть об их прошлом. Мы воспроизводим некоторые из этих
чертежей, но пользуемся случаем, чтобы высказать наше горячее пожелание увидеть
когда-либо изданным весь огромный труд почтенного исследователя, так
незаслуженно позабытого, или, вернее, вовсе неизвестного. Труд его хранится в
музее Псковского Археологического общества, как известно, помещающемся в
Поганкиных палатах, и место это как нельзя более подходит для хранения рукописи
и рисунков человека, так благоговевшего перед псковской стариной, притом в ту
эпоху, когда последняя вызывала даже не снисходительную, а презрительную
улыбку. Надо надеяться, что труд этот будет когда-либо достойным образом издан
одним из ученых обществ Петербурга или Москвы, неоднократно приходивших на
помощь местным обществам, для которых подобная задача непосильна. Он имеет
далеко не одно местное значение, а важен и вообще для истории русской культуры7.
Судя по годовиковскому
фасаду дома Трубинского, вход его со стороны двора был изумительно живописен.
Прежде всего, он был ниже, и своими приземистыми пропорциями как нельзя более
отвечал духу древнего зодчества в Пскове. При этом все его очертание,
ограниченное сверху низкой аркой, чрезвычайно вязалось с распределением оконных
пятен на всей стене. От всего этого остались только столбики портала, с
которыми совсем не вяжутся длинные входные двери.
В XVII веке это были
палаты богатого гостя Ямского, от которого в начале XVIII-го перешли к
"именитому посадскому человеку" Трубинскому, перестроившему их, надо
думать, к приезду в Псков Петра Великого, бывавшего не раз в этом доме8.
Тогда, вероятно, появилась его крыша, а быть может, и узорчатые наличники окон.
Крыша эта, вмещавшая виднеющийся на рисунке теремок, сгорела в августе 1855
года, и годовиковский чертеж, сделанный за год до пожара, поэтому приобретает
особое значение.
Необыкновенно эффектно
крыльцо дома Лапина [так называемая "Солодежня"; Гоголевская ул., №
42] с богато задуманной лестницей, переносящей в эпоху его постройки. Над
верхней аркой в замке для взора входящего богомольный строитель не забыл сделать
нишу для иконы. Входя в дом, видишь покои, перекрытые сомкнутыми сводами,
общего для Пскова характера. Многоцентровые арки говорят с достаточной
убедительностью о том, что этот дом надо отнести к XVII веку9.
Окна дома снаружи по
фасаду совершенно без убранства, решетки – общего типа, крыша – позднейшая.
Дом Жукова переделан в
недавнее время и сохранил только свое крыльцо на двух массивных трехчетвертных
колоннах10. Между тем, судя по его фасадам и плану у Годовикова, он
был одним из своеобразнейших зданий Пскова. Его покосившееся крыльцо сильно
осело, как осел и весь дом, на аршин с лишним ушедший в землю. Очень живописен
был теремок над крыльцом с галерейкой вокруг, а также угловой балкон. Как этот
последний, так и крыша, вероятно, относятся к XVIII веку.
Из других древних зданий
надо упомянуть еще о "Тиунских палатах" [ныне на Советской площади],
будто бы построенных в 1515 году, но сохранивших только часть своих стен11,
затем о здании, слывущем под именем "Мешка" [палаты Постниковых; ныне
Мешковская ул., д. №6], так как в нем содержались арестанты. На самом деле при
Петре он был "ордонанцгаузом"12. В 1839 – 1842 годах он
был капитально отремонтирован и потерял все обаяние древней красоты. Совсем
недавно погиб еще один прелестный старенький домик, находившийся рядом с
Поганкиными палатами и теперь совершенно модернизированный13. Не
представляет уже интереса и знаменитая "Волчья яма", также
переделанная и утратившая прежний вид14.
Только одно еще здание
сохранило следы своей принадлежности древности, это – дом, в котором ныне
помещается полковая учебная команда местного полка. Некогда он принадлежал
старинной псковской фамилии Постниковых, и свой настоящий вид получил,
вероятно, в начале XVIII века. Следы начала этого века видны и на фасаде
флигеля дома Чесно на Варлаамовской улице.
Подводя итоги всем
главным особенностям псковского гражданского зодчества, их можно свести к
следующим основным требованиям, предъявлявшимся псковичем к своему жилью.
Хороший дом необходимо должен иметь подвальный этаж. Каждый этаж должен быть
покрыт сводами, на которых настилаются полы для следующего. В окнах вставляются
железные решетки и прикрепляются железные же ставни. Наружные двери – либо
деревянные, дубовые, окованные железом, либо просто железные. Лестницы
устраиваются в самих стенах и благодаря этому безопасны от огня. Последнее
условие вызывает чрезвычайное утолщение стены и вместе с другими особенностями
здания придает ему характер настоящей крепости.
Что касается чисто
декоративной стороны, то, как мы видели, псковичи предпочитают самым заманчивым
узорным затеям спокойную гладь стен, и если допускают узоры, то только в
обработке крылец и окон. Нельзя не видеть, что все примеры, встречающиеся в
зодчестве церковном, нашли свое применение и в гражданском. Где они развились
раньше? Ответить на этот вопрос при скудных данных, которыми мы все еще
располагаем, - нельзя. Правдоподобнее всего предположить, что как церковное,
так и гражданское строительство внесли свою долю в сокровищницу форм, которыми
вправе гордиться не один Псков, но с ним вместе и Россия. То обстоятельство,
что мотивы, бывшие в ходу, главным образом в гражданской архитектуре,
встречаются чаще всего в тех монастырских частях, которые носят наименее
церковный характер, - в обработке ризниц и входов на звонницы, - наводит на
мысль, что формы частного строительства в весьма сильной степени влияли на
церковное зодчество. Такое влияние особенно ясно бросается в глаза на стене
ризницы церкви Дмитрия Солунского "на Славкове", на Торговой стороне
Новгорода. Очаровательное окошко этой стены обработано таким образом, что
кажется как бы уменьшенным воспроизведением портала в доме Трубинского. Вообще
надо заметить, что все чисто псковские приемы были переняты и новгородцами,
особенно в архитектуре гражданской.
Другие примеры влияния
этой архитектуры на форму церковного строительства мы видели уже в крыльце
ризницы и во входе на звонницу в Печерском монастыре.
Что касается красот этого
монастыря, то они не нашли еще должной оценки. Огромное впечатление производит
на всякого входящего в монастырь торжественная гладь белых стен его ограды и
церкви, усугубляемая приземистым пролетом ворот с живописным пятном надвратной
иконы и рядом окон-бойниц, тянувшихся по низу. Несмотря на то, что монастырь
этот представляет группу построек, на которой можно проследить все
архитектурные течения, господствовавшие в период времени от XV до XVIII века,
здесь все же удивительно чувствуется тот дух благородной простоты, которым
отличается творчество псковичей.
Красота и художественная
законченность форм новгородских и псковских памятников, созданных, хотя и
примитивными, но истинными и великими зодчими, оказывала свое влияние и на
последующие фазисы развития русской архитектуры, подчеркивая жизненность
заложенных в нее творческих основ.
Примечания:
1. В рукописи военного инженера Годовикова, много занимавшегося в
пятидесятых годах минувшего столетия историей и исследованием древних
крепостных сооружений Пскова, приведены следующие главные сведения о них.
Первое летописное упоминание о псковских стенах находится под 1197 годом в
рассказе о пробитии новых ворот в Крому, откуда следует, что стены уже
существовали. В 1253 году город был весь осажден стенами, как видно из
летописного свидетельства об осаде Пскова лифляндцами. Однако до этого времени
стены были, видимо, деревянными. С 1266 года князь Довмонт строит из
известковой плиты, в изобилии находящейся около Пскова, первую каменную стену,
как говорит летопись, "ниже собора". В 1309 году посадником Борисом
заложена плитяная стена среднего города, который в 1323 году, вероятно, уже был
весь обнесен каменными стенами. В 1377 году построены "при торговой
площади два костра каменные", т.е. две башни, к которым в 1387 году
прибавилось еще три. В 1392 году поставлено на стенах Пскова "шесть
пороков", или боевых башен, а в 1397 году еще четыре костра. Дубовые стены
деревянного города были невысоки, только немного выше человеческого роста, и
такими же невысокими были и первые каменные стены, стоявшие на самой круче
обрывистого берега реки Великой и Псковы. Стены эти засыпаны Петром I со
стороны "детинца". Деревянные стены продолжали строиться еще долго, и
мы видим, что их возводят в 1471 и даже в 1501 годах. В 1517 году мастер Иван
Фрязин ставил вновь каменную стену в 40 сажен на месте рухнувшей в этом году старой.
2. А.А.Потапов. Очерк древней русской гражданской архитектуры, вып. I. М.,
1902.
3. В подписях под фотографиями Поганкиных палат И.Э.Грабарь, А.В.Щусев и
В.А.Покровский датируют это здание XVI – XVIII веками. Датировка эта осталась в
неопределенном положении и в настоящее время. Н.Н.Воронин относит сооружение
Поганкиных палат к первой половине XVII века. Н.Н.Ларионов считает, что они
были построены между 1678 и 1684 годами. Ю.П.Спегальский ограничивается 20-ми и
30-ми годами XVII века.
4. По новейшим исследованиям, над Поганкиными палатами до середины XVIII века
возвышался еще один жилой этаж – деревянный, сломанный в 1748 году
(Ю.П.Спегальский. Псковские каменные жилые здания XVII века, стр. 50 -51; е г
о ж е. Псков, стр. 201 – 201).
5. В настоящее время более известен под наименованием "первые и вторые
палаты Меншиковых", его первоначальных владельцев. По исследованиям
Ю.П.Спегальского, композиция данного дома глаголем образовалась путем
пристройки во второй половине XVII века к более древним палатам (собственно
"дому Сутоцкого"), построенным в первой половине того же века, -
новых сходных с ними по планировке палат (так называемого "дома
Яковлева").
6. Корпус во дворе дома Сутоцкого (или Меншиковых) в литературе бытует под
наименованием "второй дом Сутоцкого") и просто – "жилые палаты
второй половины XVII века".
7. Труд носит следующее заглавие; "Полковник Иван Годовиков. Краткое
историческое обозрение города Пскова и его древних достопамятностей с атласом
рисунков. Псков,
8. Введенные в заблуждение сходством планов и композиции домов Трубинских и
Ямских, авторы данного очерка ошибочно посчитали их за один и тот же дом,
перешедший от первого владельца ко второму. Между тем исследованиями
И.В.Рыльского, Ю.П.Спегальского и других установлено, что дом Трубецких на
Званице помещается на улице Леона Поземского (на территории шпагатной фабрики),
а дом Никифора Ямского, в котором останавливался Петр I, был разобран в 1874
году. Его флигель сохранился до сих пор на территории дома № 6 по ул.
Воровского. Главные палаты Ямских стояли на углу у Луцкой улицы (ныне – улица
Красных Партизан). Оба дома в настоящее время датируются 80-ми годами XVII
века.
9. В конце XIX века в доме размещалась мастерская по производству солода,
принадлежавшая купцу Лапину. Первоначальные владельцы дома неизвестны. По
словам Ю.П.Спегальского, дом был построен в первой половине XVII века и
перестроен в конце 70-х – 80-х годов того же века. И.Н.Ларионов его
строительство относит к концу XVII века и говорит, что в это время он
принадлежал купцу Трубинскому.
10. От дома Жукова в настоящее время сохранился только подвальный этаж.
11. В настоящее время "Тиунские" или Приказные, палаты датируются
1693 – 1695 годами.
12. Палаты Постниковых, по мнению Спегальского, были построены в конце XVII или
в начале XVIII века.
13. Возможно, речь идет о доме, в XIX веке известном под названием "дома
Марины Мнишек", в XVII и XVIII веках принадлежавшем Меншиковым, а ныне
упоминаемом в литературе как "третьи палаты Меншиковых" (Некрасовская
ул., № 10); Ю.П.Спегальский датирует его примерно началом 60-х годов XVII века.
Здание перестроено в первом десятилетии нашего века.
14. Речь идет о палатах XVII века, стоявших в так называемых Волчьих ямах, на
склоне Гремячей горы, и сохранившихся до нашего времени только в развалинах.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский