|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Н.Н. Грибов
Для стольного города великого Нижегородско-Суздальского княжества временной промежуток конца XIV - начала XV вв. был наполнен событиями носившими поистине катастрофический характер. Утрата г. Н-Новгородом политической независимости (1392г.), последовавшая за этим серия военных катастроф, обусловленных как борьбой нижегородских князей за свою отчину, так и желанием правителей Золотой Орды восстановить своё былое влияние на Волге, начало феодальной войны - всё это привело к разорению нижегородских земель в первой половине XV в. Местный актовый материал этого времени пестрит упоминаниями селищ и пустошей. О запустении края косвенно свидетельствует и факт привлечения в 30-х гг. XV в. суздальских крестьян к подновлению городских укреплений Н-Новгорода, которые, очевидно, продолжительное время пребывали в удручающем состоянии [1].
В целом, письменные источники крайне скупы на информацию об облике Нижнего Новгорода этого времени. Крайне противоречивы мнения специалистов о летописных Нижнем Новгороде Меньшем и Нижнем Новгороде Старом середины XV в., феномене, подмеченном ещё Н.М. Карамзиным [2]. Археологические материалы этого времени редки, разрозненны и малопредставительны. Многолетние исследования культурного слоя города привели археологов к выводу о существовании “хиатуса”, связанного с XV столетием [3], что расходится с представлением некоторых историков о Н-Новгороде, как об одном из крупнейших русских городов этого времени [4].
В 1988г. сотрудником областного управления культуры Рогачёвым А.Ю. на правом коренном берегу р. Оки в 1,5км от нижегородского кремля был обнаружен весьма необычный археологический памятник [5]. Автором открытия он был интерпретирован как легендарная древнерусская крепость, заложенная, согласно местной краеведческой традиции, ещё до основания города - в конце XII в. [6]. Её название (Старый Городок) нашло своё отражение в наименовании обнаруженного средневекового поселения. В 1992г. Гусевой Т.В. памятник был обследован и датирован в широких рамках XIII-XVI вв. [7]. По керамической коллекции, собранной с дневной поверхности поселения в 1997-98гг., Масловым А.Н. период наиболее активного освоения территории памятника был определён как промежуток второй половины XV - конца XVI вв. [8]. В 1996г. [9], 2002-2003гг. на этом поселении под руководством автора были заложены первые шурфы и раскопы (общей площадью 192кв.м). Собранная по ходу этих работ большая и разнообразная коллекция, позволила сузить датировку памятника в пределах середины XV - начала XVI вв.
Городище Городок располагается в 1,5км от детинца нижегородской крепости за пределами посадских укреплений средневекового города [10]. Оно занимает верхнюю площадку мыса, образованного двумя главными отвершками большой разветвлённой овражной системы, прорезающей правый коренной берег р. Оки в 0,8км от её устья. Склоны мыса почти повсеместно - крутые, каньонообразные, и только с северо-западной стороны, обращённой к р. Оке, они смыкаются в узкий отлогий гребень. Высота площадки памятника над уровнем воды в реке 80-90м, площадь - 7200кв.м. Узкий, шириной 30м, перешеек, соединяющий мыс с платформой береговой террасы, ещё в середине XIX в. был перерезан линией земляных укреплений - валом и рвом (срыты и спланированы в XX в.) [11]. Таким образом, данное поселение относится к разряду мысовых городищ.
Сплошное обследование прилегающей к нему территории вдоль обрыва правого коренного берега р. Оки (в радиусе около 0,5км), проведённое Масловым А.Н. в 1998г., показало, что Городок является здесь единственным средневековым памятником, а освоение близлежащей местности, как городской территории, началось лишь с середины XIX в. Этот вывод подкрепляется и анализом картографических источников. На планах, восходящих к первой топографической съёмке г. Н-Новгорода 1769г. [12], мыс городища обозначен как пустырь. В последней трети XVIII в. он находился не только за пределами городской застройки, но и за границами запроектированных в 1770г. городских кварталов, которые заканчивались в 150м к северу от памятника на бровке противоположного склона оврага [13]. Обращение к документам писцового делопроизводства первой половины XVII в. лишь констатирует стабильность положения границы юго-западной периферии города на протяжении XVII-XVIII вв. [14]. На фоне же археологически зафиксированной посадской застройки XIV в., данное поселение выглядит совсем автономно (удалено на расстояние порядка 1км), что со всей определённостью не позволяет рассматривать занимаемый им участок как часть территории средневекового города.
Вместе с тем, облик материальной культуры памятника в определённой мере сближает его с поселениями городского типа.
По материалам раскопок был сделан вывод об усадебном характере его планировки. На раскопанном участке был вскрыт фрагмент усадебной застройки, разделённой частокольными оградами на несколько дворов. Судя по концентрации остатков различных сооружений, можно предполагать высокую плотность застройки. Остатки всех обнаруженных жилых построек - наземные и, по отсутствию следов крепежа стен, срубные. Следы связанных с ними каких-либо фундаментных конструкций (или подсыпок) не зафиксированы. Дома отапливались исключительно глинобитными печами, поставленными над глубокими подпечными ямами, которые служили и для захоронения кухонных отходов (под линзой печного развала материковое дно каждой из них перекрывал мощный рыхлый углистый слой, насыщенный костями животных и рыб, керамикой и всевозможными находками).
Во время функционирования поселения жилые постройки перестраивались или подновлялись (что зафиксировано на стратиграфических разрезах подпечных ям). Горизонтальная стратиграфия вскрытого участка, характер заполнения ям и канавок свидетельствуют минимум о двух строительных периодах. Надёжное соотнесение каждого из них с календарными датами затруднено. Тем не менее, следует отметить, что по составу монетных находок и по процентным соотношениям датируемых керамических типов из разных слоёв заполнений подпечных ям хронологическая дистанция между ними проявляется достаточно отчётливо: для нижних придонных слоёв по сравнению с верхними горизонтами характерен дефицит относительно поздней белоглиняной керамики (3,3-5,9% против 17-19,5% для верхних слоёв) и наличие монет чекана Василия Тёмного при отсутствии монет Ивана III (которые присутствуют в верхних слоях). Начальный этап строительной истории раскопанного участка, опираясь, преимущественно, на нумизматический материал, с некоторой долей условности, можно датировать временем конца правления Василия Тёмного, (то есть в пределах периода второй половины 40 - начала 60 гг. XV в.), а завершающий - ограничить началом XVI вв.
Комплекс, связанных с памятником находок, крайне многообразен. Кроме многочисленных предметов обычного бытового предназначения (железных ножей, шильев, замков и ключей, подпружных пряжек, гвоздей и скоб, пробоев, бронзовых крестов-тельников, украшений - щитковых перстней, браслетов, серёг в виде знака вопроса, костяных проколок и кочедыков, каменных и керамических пряслиц) с ним связан достаточно богатый ассортимент инвентаря, характерный для культурного слоя русского города. Среди находок такого рода следует назвать три экземпляра железных стилей - писал (заметим, что при раскопках г. Н-Новгорода пока не обнаружено ни одного подобного изделия), вырезанную из кости иконку-привеску (Богоматерь Одигитрия) с серебряной обоймицей на ушке, бронзовую иконку-привеску с изображением креста и текстом молитвы, створку от равностороннего бронзового креста-энколпиона с квадратом в средокрестии (XIV-XV вв.), целый бронзовый крест-энколпион с вытянутой вертикальной осью, нижняя лопасть которой завершена килевидным расширением (XV в.), более двух десятков серебряных и медных монет (среди определимых русского чекана - копейки и денги Василия Тёмного (все кроме одной чеканенные после 1446 г.) и Ивана III, одна монета тверского князя Бориса Александровича (1425-1461 гг.) и одна акчё Хаджи-Гирея 1462-63 гг.). Для характеристики занятий жителей поселения представляет интерес находка железной колёсиковой шпоры и сабельного клинка (сохранился на длину 36 см). К числу социально престижных предметов следует отнести поливные керамические кумганы, фрагменты которых были во множестве обнаружены на памятнике.
По собранному керамическому комплексу фиксируется разрыв в местной гончарной традиции. Выяснилось, что большая часть используемой местными насельниками посуды изготовлена по образцам красноглиняной гладкой керамики, обычной для Москвы и северо-западных городов (Новгорода, Пскова и других) в середине - второй половине XV в. Значительна доля белоглиняной тонкой керамики (МБК-2 по Ковалю В.Ю. [15]), которая, скорее всего, была привезена сюда из Рязанской земли (местные нижегородские её прототипы её неизвестны). Заметный процент (более 3%) лепной керамики с примесью шамота, присутствие гончарных форм, профилированных по образцам мордовской посуды, наверное, является отражением активизации процесса проникновения мордвы в среду местных насельников в этот период (из-за малочисленности русского населения).
По материалам исследований 2003-04гг. памятник датируется в пределах периода середины XV - начала XVI вв. Собранные на нём немногочисленные более ранние материалы (второй половины XIII-XIV вв. - единичные фрагменты селадонового и кашинного сосудов, фрагмент кашинной бусины, фрагмент стеклянного браслета, сероглиняная грубая керамика) были обнаружены, преимущественно, в комплексах с монетами XV в., и могут рассматриваться как сохранившиеся в быту архаизмы.
При обращении к историческим реалиям нижегородской земли в хронологических рамках существования данного поселения, наиболее вероятной представляется его интерпретация как крепости - осада [16], которая помимо размещения военного гарнизона (заставы) и укрытия местного населения при угрозе вражеского нападения, выполняла функции резиденции московской великокняжеской администрации в порубежном Н-Новгороде.
Из контекста летописных сообщений 20-30гг. XV в. следует, что состояние оборонительных укреплений г. Н-Новгорода в это время было неудовлетворительным. Именно в этом контексте историки объясняют, в частности, оставление города войском галицкого князя Юрия Дмитриевича, когда тот при военной угрозе со стороны Василия II не рискнул отсидеться за нижегородскими стенами, а выбрал в качестве оборонительного рубежа р. Суру [17]. Для того чтобы привести в должный вид протяжённые укрепления нижегородского детинца, значительная часть которых проходила по сглаженному рельефу, в разорённом крае, очевидно, не хватало рабочих рук. Сооружение же новой крепости с короткой оборонительной линией на перешейке мыса, защищённого со всех остальных сторон обрывистыми бортами склонов, вероятно, представляло собой посильную задачу даже для весьма разреженного населения Нижегородской округи [18].
Заметим, что простое мысовое городище является самым распространённым типом русских крепостей, заложенных на Руси в конце XIV-XV вв. [19]. Потребность в таких небольших укреплённых поселениях, по всей видимости, была обусловлена интенсивным включением обширных пространств Европейского Северо-Востока в состав политико-административной структуры Московской Руси. Небольшие крепости, известные в исторической литературе как осадные городки, в XV-XV I вв. во множестве возникают вблизи крупнейших погостов - волостных центров в Перми Вычегодской, на Вятке. Помимо очевидного оборонительного предназначения этих поселений, некоторые исследователи предполагают их наделение и административными функциями [20], что подтверждается и по материалам археологических раскопок [21]. Обстоятельный сравнительный анализ городища Городок и археологически изученных осадных городков (таких как, например, городища Кармыльк или Вотчинское - на берегу р. Сысолы на территории Коми края [22]) ещё предстоит провести, однако, некоторые параллели между ними достаточно очевидны уже и сегодня. Принадлежность Городка к памятникам этого круга, помимо общей с ними планировочной схемы, проявляется, прежде всего, в сходстве вещевых комплексов, которое носит не только хронологический, но и структурный характер. Помимо типологически идентичных бытовых предметов повседневного назначения и украшений их объединяют находки железных стилей, дорогих предметов мелкой пластики (иконки-привески, кресты-энколпионы), монет, воинского снаряжения и оружия. Характерна типологическая близость многих керамических форм, очевидно, крайне широко в это время распространившихся вместе с заставами московских великих князей по всему северо-востоку. Обращает на себя внимание и смешанный характер населения осадных городков, фиксируемый как по находкам бронзовых женских украшений, так и по керамике (что в полной мере характерно и для Городка). Очевидно, эти памятники фиксируют пребывание небольших воинских гарнизонов, снаряжённых великим князем как для защиты восточных рубежей, так и для организации управления в присоединённых окраинных землях. Вероятно, с появлением этих застав и связано начало активного внедрения московских традиций в материальную культуру местного населения обширных северных областей, среднего Поволжья и Прикамья.
Первое упоминание о военном гарнизоне, оставленном в Н-Новгороде великим князем московским (Василием II) в связи с нападением орды Улу-Мухаммеда, датируется 1445г. [23]. Эта, вероятно, первая, московская застава, “...изнемогша з голоду...”, покинула осаждённую крепость - Нижний Новгород Меньший (по Софийской второй летописи), уже весной 1445г. [24]. В начале правления Ивана III, в 1467г., ещё одна застава великого князя с задачей “сидети в осаде, стеречись от Казани” была направлена в г. Н-Новгород [25]. В июне следующего 1468г. гарнизон нижегородской крепости, усиленный отрядом московского войска, выступил в поход и на Волге “...побиша Татар Казаньских...” [26].
В связи с событиями 1444-45гг. и 1467-69гг. в летописных сообщениях, связанных с г. Н-Новгородом, упоминаются осады (в значении близком к понятию защищённых, укреплённых мест) [27]. Одну из этих крепостей, в которой зимой 1445г. после Крещенья “затворились” воеводы великого князя Фёдор Долголядов и пан Юшка Драница [28], Кучкин В.А. отождествил с Нижним Новгородом Меньшим (или Новым по Ермолинской летописи [29]) [30]. Всесторонне проанализировав летописные тексты, этот исследователь предположительно локализовал её на правом берегу р. Оки. Наименование этой крепости Нижним Новгородом, очевидно, было связано с передачей этому поселению некоторых важных городских функций. Вполне вероятно, что в середине - второй половине XVв. именно это новое поселение на берегу р. Оки с “расквартированным” военным гарнизоном служило административным центром нижегородской земли, тогда как Нижний Новгород Старый [31], в котором сохранялись главные местные святыни - каменные Михаило-Архангельский и Спасо-Преображенский соборы, заложенные почти единовременно с основанием города ещё в XIII в., оставался, преимущественно, средоточием культурной и религиозной жизни. К такому заключению подводит описание пребывания в городе в 1469г. большого сводного войска, собранного Иваном III против казанских татар. Знаменательно, что уже после того, как “...вои совокупився...” и “...стояше в Новегороде в Нижнем...” перед самым походом, воеводы отправляются “...из Окы под Новъгород под старой...к старой церкве Пребраженья Господня и повелеша ту сущим священником молебнаа соврешати...” [32].
По совокупности признаков - наличию укреплений, расположению на правом берегу р. Оки в 1,5км от старой (XIII-XIV вв.) нижегородской крепости, меньшим размерам (0,7га; площадь нижегородского детинца - около 20га), датировке в пределах периода середины XV - начала XV Iвв., наличию социально престижного инвентаря, оружия и воинского снаряжения, с городищем Городок можно отождествить Нижний Новгород Меньший, известный по сообщению 1445г. Софийской второй летописи. По предположению Кучкина В.А. эта крепость могла быть основана в 1444г., когда “...царь Махмет [Улу-Мухаммед] нача помышляти к Новугороду Нижнему, и князь великий [Василий II] повеле осады крепити...” [33].
Поселение, связанное с городищем Городок, возможно, неоднократно претерпевало разрушения [34], однако, быстро отстраивалось вновь. Судя по наличию в верхних слоях заполнений материковых ям, связанных с наземными постройками, многочисленных прослоек древесных углей, золистых линз, в начале XVI в. оно было сожжено, заброшено и никогда уже больше не возобновлялось. Необычайно высокая насыщенность культурных напластований находками служит указанием на внезапный характер причины гибели этого поселения. Такой катастрофой могло быть нападение на г. Н-Новгород казанских татар Мухамед-Эмина (Магамет-Амина по тексту Никоновской летописи) осенью 1505г., когда был сожжён нижегородский посад, и опустошены городские окрестности [35]. В первое десятилетие XVI в. в г. Н-Новгороде был возведён каменный кремль и необходимость в восстановлении небольшой крепости в предместье старого города пропала [36].
Спустя почти столетие, в грамоте 1593г. царя Фёдора Ивановича нижегородскому воеводе Т.А. Хлопову и дьяку С. Сумарокову о разделе спорной земли между Благовещенским монастырём и нижегородским посадом появляется упоминание о старом городке - городище, стоявшем на правом берегу р. Оки приблизительно в версте от дворов посадских людей [37]. Отсутствие в этой местности известных укреплённых поселений кроме выше описанного памятника, позволяет напрямую соотнести его с этим памятным в конце XVI в. местом.
В этой связи может быть предложено и иное толкование легендарного Старого Городка, под которым в местной краеведческой традиции понимается древнерусская крепость - предшественница г. Н-Новгорода 1221г. [38]. Единственное прямое указание на её существование содержится в списках Нижегородского летописца, памятника местного происхождения, первоначальная редакция которого была составлена не ранее 1655г. [39]: “А тот городок поставлен был, как великие князья суздальские ходили на взыскание места, где поставити город, и распространити княжение суздальское на Низовской земле за Волгою и Окою реками...” [40]. Как известно, это недатированное сообщение не находит подтверждения в более ранних источниках и по своему характеру воспринимается как позднейшая вставка к слегка переиначенной статье 1370г. Рогожского летописца об оползне, перекрывшем дворы с людьми в Н-Новгороде “...за святым Благовещениемъ” [41]. Привязка старого городка и места оползня в Нижегородском летописце к берегу р. Оки (а в Рогожском летописце места оползня - к Благовещенскому монастырю) позволяет предположить, что в основе представлений о старой крепости автора Нижегородского летописца и составителя грамоты 1593г. лежал один и тот же объект, реальным археологическим эквивалентом которого является городище Городок. Связанное с ним поселение в середине XV в. было известно как Нижний Новгород Меньший.
Сообщение Нижегородского летописца, породившее столько споров среди историков и краеведов, можно переосмыслить в контексте представлений нижегородца времён Московской Руси, в контексте особенностей формирования исторической памяти. Последняя зачастую складывается путём “склейки” хронологически разнесённых, но в чём-то сходных по своему содержанию событий различных исторических эпох, в данном случае - фактов заложения в 1221г. на устье р. Оки города Новъгорода и возведения в нём в начале XVI в. каменного кремля. Обстановка запустения, царившая в крае на протяжении, наверное, большей части XV столетия, сама по себе могла способствовать выработке отношения к строительству каменной крепости как к основанию нового города на Дятловых Горах. Не исключено, что именно такое представление о кремле донес до нас текст нижегородского летописца, составленный спустя минимум полтора столетия после этих событий.
Предложенная в настоящей статье интерпретация русского городища из нижегородского предместья, естественно, нуждается в дальнейшем обосновании, в более тщательном источниковедческом анализе. Продолжение археологических исследований, наверняка, принесёт много новой информации об этом поселении. Однако, уже сейчас, после проведения первых, по существу рекогносцировочных, работ, совершенно очевидно, что с открытием этого памятника в руки историков попадает богатейший надёжно датированный археологический материал по истории сложения русского централизованного государства, освоению Волги эпохи первых казанских походов, источник, освещающий забытый, слабо “прописанный” в летописях, период исторического развития Нижегородской земли, с которого началось её возрождение - не в рамках автономии, но уже в составе единой Московской Руси. Очевидно, что сам факт существования такого поселения в ближайшей городской округе требует нового осмысления известных письменных сообщений, конкретизации тех представлений о г. Н-Новгороде середины - второй половины XV в., которые уже сложились при изучении летописей и актов.
1.Чеченков П.В. Нижегородский кремль XIV-XV веков // Нижегородский кремль. К 500-летию памятника архитектуры XVI века: Материалы второй областной научно-практической конференции 5-6 декабря 2001 года. Н-Новгород, 2002. С.114-115; АСВР. Т.3. М., 1964. С.119.
2.Кучкин В.А. Основание Нижнего Новгорода // Нижегородский кремль. К 500-летию памятника архитектуры XVI века: Материалы второй областной научно-практической конференции 5-6 декабря 2001 года. Н-Новгород, 2002. С.82-97.
3.Гусева Т.В. Культурный слой Нижнего Новгорода как исторический источник // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. Н-Новгород, 1996. С.44-45.
4.Зимин А.А. Витязь на распутье. М., 1991. С.25.
5.Памятник взят на местную охрану решением Нижегородского облисполкома №147 от 18.12.1989г.
6.Сочнев Ю.В. Ещё раз о “старом городке” и времени основания Нижнего Новгорода // Нижегородский край в эпоху феодализма. Н-Новгород, 1991. С.16-29.
7.Гусева Т.В. Отчёт о полевых работах в 1992г. Т.3. Отчёт Нижегородского отряда (архнадзор в г.Н-Новгороде) // Архив Института Археологии РАН. Р-1. №17002.
8.Маслов А.Н. Отчёт об археологическом обследовании селища Городок на ул.Шевченко в г.Н-Новгороде в 1997г. // Архив Института Археологии РАН. Р-1; Маслов А.Н. Отчёт об археологическом обследовании исторической части г.Н-Новгорода в границах улиц Ярославской, М.Ямской и М.Горького, а также на территории Суетинского оврага (Почтового съезда) в г.Н-Новгороде в 1998г. // Архив Института Археологии РАН. Р-1.
9.Грибов Н.Н. Отчёт о работе разведотряда экспедиции Нижегородского историко-археологического центра “Регион” в Нижегородской области (в г.Н-Новгороде, в его ближайшей округе и на территории административного подчинения г.Саров) в 1996 году // Архив Института археологии РАН. Р-1.
10.Грибов Н.Н. Отчёт об археологических раскопках городища Городок в г.Н-Новгороде в 2003г. // Архив Института археологии РАН. Р-1.
11.План губернского города Нижняго-Новгорода Нижегородской губернии снят запасным землемером Медведевым и классным топографом Лебедевым (съёмка 1848-49гг.). Н-Новгород: ВГЦ МАГП (переиздание), 1992. Л.5.
12.Российский государственный исторический архив (РГИА, г.СПб.). Ф.1293. Оп.168 (Нижегородская губерния). Ед. хр.4.
13.РГИА. Ф.1293. Оп.168 (Нижегородская губерния). Ед. хр.7-б.
14.Писцовая и переписная книги XVII века по Нижнему Новгороду. Спб., 1896.
15.Коваль В.Ю. Белоглиняная керамика в средневековой Москве // РА. 2001. №1. С.98-109.
16.Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т.2. Ч.1. М., 1989. Стб.713.
17.ПСРЛ. Т.26. М.-Л., 1959. С.183; ПСРЛ. Т.23. Спб., 1910. С.147.
18.О разреженности населения сельской округи г.Н-Новгорода свидетельствует отсутствие материалов этого времени на всех известных здесь селищах; одни из этих поселений заканчивает своё существование вблизи рубежа XIV-XVвв., другие - возрождаются в XVI-XVIIIвв., см.: Грибов Н.Н. Материалы к археологической карте Нижегородской округи //Нижегородские исследования по краеведению и археологии. Н-Новгород, 1996. С.14.
19.Раппопорт П.А. Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X-XVвв. // МИА. М.-Л., 1961. Вып. 105. С.51.
20.Богословский М.М. Земское самоуправление на русском севере в XVIIв. М., 1909. Т.1. С.118.
21.Игушев А.Р., Клёнов М.В., Савельева Э.А. Осадные городки XV-XVIIвв. на территории Коми края. Сыктывкар, 2000. С.23,24.
22.Там же. С.7-17.
23.ПСРЛ. Т.23. Спб., 1910. С.151.
24.ПСРЛ. Т.6. Спб., 1853. Стб.104; ПСРЛ. Т.25. М.-Л., 1949. С.262.
25.ПСРЛ. Т.25. М.-Л., 1949. С.279.
26.ПСРЛ. Т.25. М.-Л., 1949. С.281.
27.ПСРЛ. Т.23. Спб., 1910. С.151; ПСРЛ. Т.25. М.-Л., 1949. С.279.
28.ПСРЛ. Т.6. Спб., 1853. Стб.104.
29.ПСРЛ. Т.23. Спб., 1910. С.151.
30.Кучкин В.А. О Нижних Новгородах - “Старом” и “Меньшом” // История СССР. 1976. №1. С.223-231.
31.ПСРЛ. Т.25. М.-Л., 1949. С.282; ПСРЛ. Т.6. Спб., 1853. Стб.167.
32.ПСРЛ. Т.25. М.-Л., 1949. С.282.
33.ПСРЛ. Т.23. Спб., 1910. С.151.
34.Косвенное свидетельство об эпизодических разорениях земель в районе устья р.Оки в конце XVв. имеется в жалованной грамоте от 19 мая 1481г. Троице-Сергиевскому монастырю, в которой сообщается, что в Ярополче и Гороховце “...татары казанские...земли воевали и выжгли и людей развели...”, см.: Каштанов С.М. Очерки русской дипломатики. М., 1970. С.398.
35.ПСРЛ. Т.12. Спб., 1901. С.259.
36.Анализ летописных известий о начале строительства нижегородского кремля см.: Пудалов Б.М. Начало строительства нижегородского кремля - памятника XVI века (по летописным источникам) // Нижегородский кремль. К 500-летию памятника архитектуры XVI века: Материалы научной конференции 13-14 сентября 2000 года. Н-Новгород, 2001. С.29-37.
37.АФЗХ. Ч.3. М., 1961. С.48-49.
38.Письменные источники и основные научные публикации, освещающие этот вопрос, собраны Сочневым Ю.В. в отдельном издании, см.: Хрестоматия по истории. Документы и материалы по проблемам русской колонизации Нижегородского Поволжья и основания Нижнего Новгорода // Сост. Ю.В. Сочнев. Н-Новгород, 2001. Вып.2.
39.Шайдакова М.Я. Нижегородский летописец // Городецкие чтения (материалы научной конференции). Городец, 1992. С.120.
40.Нижегородский летописец. Изд. А.С.Гацисского. Н-Новгород, 1886. С.27.
41.Пудалов Б.М. Начальный период истории древнейших русских городов Среднего Поволжья (XII - первая треть XIIIвв.). Н-Новгород, 2003. С.162; ПСРЛ. Т.15. Вып.1. Пг., 1922. Стб.95.
Сокращения
АСВР - Акты социально-экономической истории Северо-Восточной
Руси конца 14 - начала 16вв.
АФЗХ - Акты феодального землевладения и хозяйства.
ПСРЛ - Полное собрание русских летописей
РА - Российская археология
РГИА - Российский государственный исторический архив, г.С-Петербург
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский