|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Хохлова С.П. Успенский собор города Дмитрова (к вопросу об итальянских влияниях в древнерусской архитектуре первой трети XVI века). В кн.: Архитектурное наследство. № 50. М., 2009. С.137-158. Все права сохранены.
Материал отсканирован, отформатирован и предоставлен библиотеке «РусАрх» С.В. Заграевским. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2010 г.
С.П. Хохлова
Успенский собор города Дмитрова
(к вопросу об итальянских влияниях в древнерусской архитектуре
первой трети XVI века)
Пройдя сквозь проемы уничтоженных в Смутное время ворот высокого (до 14 м) насыпного вала кремля города Дмитрова, мы оказываемся перед величественным собором, который М.А. Ильин и Н.Н. Воронин назвали «подлинной жемчужиной» древнерусской архитектуры1. Частично искаженные позднейшими перестройками, его первоначальные формы до сих пор не получили должного описания и интерпретации, а сам памятник – подобающего ему места в истории русского зодчества.
Архивных и летописных сведений о времени возведения дмитровского соборного храма не сохранилось. Дореволюционных знатоков православных древностей больше занимали керамические рельефы со стен собора2. Строительство самого каменного храма некоторые авторы, доверяя местному преданию, относили ко времени основания Юрием Долгоруким города Дмитрова3. Другие, вслед за архимандритом Леонидом4, упоминали жалованные грамоты «Дому Пречистой Богородицы» Дмитрова и, приписав их дмитровскому князю Юрию Васильевичу5, считали достоверным существование Успенского собора начиная с 1472 г.6 В «Собрании государственных грамот и договоров» под указанным номером, действительно, приводится текст духовной грамоты 1472 г. Юрия Васильевича, но дмитровский кремлевский собор в ней не упоминается7. Тем не менее, впоследствии ряд исследователей рассматривали этот документ как доказательство существования первоначального Успенского собора во второй половине XV в.8
В советский период строительство основного объема существующего памятника было убедительно связано с деятельностью удельного князя Юрия Ивановича Дмитровского (1504–1533)9, второго сына Ивана III и брата Василия III, очевидная ориентация на Архангельский собор Московского кремля позволила определить как нижнюю границу датировки 1509 г.10 Не совсем ясно, на каких основания ее верхняя граница отнесена к 1523 г.11 Г.В. Попов считал, что ныне существующий Успенский собор можно точнее датировать по пробным раскрытиям остатков первоначального и, по его мнению, созданного специально для нового собора деисусного чина12 – второй половиной княжения Юрия Ивановича – 20-ми годами XVI в.13. Однако В.М. Сорокатый датировал большую часть икон началом XV в. и предположил, что деисусный чин был создан для первого, деревянного, Успенского собора, выстроенного при удельном князе Петре Дмитриевиче14. В книге А.В. Яганова и Е.И. Рузаевой датировка собора сужена до первой половины 1510-х гг. на основании анализа «косвенных источников» – интенсивности строительства в уделе и возможностей в изготовлении кирпича, однако сами авторы отмечают, что «главным основанием для атрибуции памятника является сама архитектура собора»15.
Большая часть исследователей советского периода считала, что Успенский собор Дмитрова возведен на основании более древнего каменного сооружения, подклеты которого стали «подвалами» двухэтажного подцерковья нового храма. Строительство первоначального собора относилось ко времени княжения Петра Дмитриевича Дмитровского (1389–1428)16 или даже ко времени основателя города17, а также – XIV в.18, к последней четверти XIV – второй половине XV в.19, ко второй половине XV в.20 Первым единовременное строительство основной части собора и подклета предположил Б.Л.Альтшуллер21.
Иконография фасадов и интерьера дмитровского соборного храма однозначно возводилась исследователями к Архангельскому собору Московского кремля. Первоначально наряду с «удивительной правильностью и стройностью»22, «необыкновенной пропорциональностью», «необычной математической закономерностью»23 в облике собора подчеркивалось «отсутствие ренессансных архитектурных понятий», проявившееся в «сухой графичности декорации», в традиционном решении внутреннего пространства24, его противоречии внешнему убранству25. В процессе пересмотра влияния на древнерусскую архитектуру итальянских мастеров26 оценка дмитровского собора менялась. Несмотря на то что Успенский собор г. Дмитрова упоминается в работах всех крупных историков древнерусской архитектуры XX в., степень его исследования не соответствует высочайшему художественному уровню памятника и не в полной мере представляет идейно-политические и художественные условия его создания.
Историками отмечен небывалый расцвет одного из последних удельных княжеств, связанный как с объективными экономическими и политическими причинами, так и с неординарной личностью дмитровского князя Юрия Ивановича27. В духовной 1504 г. Иван III выделил Юрию Ивановичу Дмировский, Кашинский уезды к северу от Москвы, западные Рузский и Звенигородский уезды, Брянск и Серпейск на юго-западе28. Окончательно права за Рузским и Звенигородским уездами дмитровский князь закрепил в 1505 г.29 Через Дмитров проходили связи Москвы с северными землями. «Великие богатства» дмитровских купцов поразили Сигизмунда Герберштейна, австрийского дипломата, побывавшего в Московском государстве в 1517–1526 гг.30 Вероятно, в период опалы Василия Юрий замещал в Москве великого князя Ивана III в случаях его отсутствия, поэтому летописец под 1521 г. называет дмитровского князя «князем Георгием Ивановичем Московским»31.
Политическая ситуация впоследствии сделала Юрия Ивановича реальным претендентом на московский престол: он был законным наследником своего старшего брата, бездетного в первом браке Василия III, который был старше его всего на год. Поддержкой дмитровского князя в своей политике против Василия III стремился, но, видимо, безрезультатно заручиться великий князь литовский32. До открытых столкновений московского и удельного князей дело не дошло, но отношения князей были напряженными. Особенно они обострились в 1507–1509 гг., когда примирять братьев пришлось игумену Иосифу Волоцкому33. В «докончаниях» 1504 и 1531 гг. Василия III и Юрия настойчиво подчеркивается обязанность младшего брата повиноваться «своему господину» – «старейшему» брату34.
В то время как Василий III продолжал секуляризационную политику своего отца, князь Юрий Иванович раздавал монастырям жалованные грамоты, податные и судебные привилегии. Особенно большое значение он придавал связям с Троице-Сергиевым и Волоколамским монастырями. Игумен последнего, Иосиф Волоцкий, был крупнейшим авторитетом в духовной и политической жизни Руси начала XVI в. Поддерживал князь и свои удельные монастыри: Троицкий Калязин и дмитровские – Борисоглебский, Николо-Пешношский, Медведеву Пустынь. С духовными посланиями к Юрию Ивановичу обращались Иосиф Волоцкий35, его преемник Даниил36, тверской епископ Нил37. Князь Юрий был инициатором открытия мощей Макария Калязинского и строительства в Калязинском монастыре: Троицкий собор (1521–1523) был построен на средства боярина Михаила Воронцова, состоявшего при дмитровском дворе, а строительство трапезной (1525–1530), вероятно, субсидировал сам Юрий Иванович38. При Юрии Ивановиче начались работы по украшению монастырей города Кашина, в частности – Клобукова монастыря.
В своем противостоянии с великим князем Юрий пытался заручиться поддержкой влиятельной знати. К нему перешли крупные землевладельцы, земли которых оказались в Дмитровском уделе князя Юрия39. В послании литовского князя Юрию Ивановичу упоминаются случаи перехода к последнему бояр и князей от великого князя московского40. Как отмечает Г.В. Попов, «Юрия Ивановича окружало блестящее общество, уступавшее столичным придворным кругам лишь количественно»41. Но это же было уязвимым местом политики удельного князя: «тесная генеалогическая связь представителей удельной знати с московскими княжатами и боярами – одна из причин слабости позиций князя Юрия Ивановича Дмитровского в его борьбе с Василием III»42. После смерти Василия III в декабре 1533 г. Елена Глинская дает указание «поймать» дмитровского князя43. Дмитровский удел был ликвидирован44. В 1536 г. после голодной смерти князь Юрий был погребен, как и полагалось представителю великокняжеской семьи, в Архангельском соборе Московского кремля. Хотя возможно, как мы увидим в дальнейшем при анализе дмитровского собора, Юрий Иванович претендовал на исключительное положение среди именитых родственников и создание своей собственной династии.
Собор в честь Успения Богородицы45 расположен в южной части Дмитровского кремля46. Его южные и северные порталы ориентированы соответственно на бывшие Егорьевские и Никольские ворота. Крупных размеров (внутреннее пространство четверика второго яруса – 14,5 на 16,35 м)47 храм принадлежит к традиционной для северо-восточной Руси типологической схеме: крестово-купольная постройка из кирпича с тремя апсидами поставлена на высокий подклет. Пятиглавие сооружения сочетается с сокращенным, четырехстолпным вариантом: политические амбиции удельного князя сдерживались традиционно иерархическим средневековым сознанием. С трех сторон собор окружает искаженная поздними переделками двухъярусная галерея. В западной части сохранились ее первоначальные фрагменты.
Фрагмент западной галереи
Первое письменное упоминание о соборе приходится на 1521 г., которым датируется духовная грамота князя углицкого Дмитрия Ивановича, где упоминается «Пречистой соборная церковь» Дмитрова48, но не сообщается, каменная она или деревянная. Известно, что собор подвергался ремонту в 1690, а также в 1737 и 1790–1791 гг.49 Во время ремонта в конце XVIII в., в частности, были переложены из нового кирпича ветхие арки и столбы галерей, заменены на деревянные первоначальные каменные барабаны из-за появившихся в них трещин, тогда же были поставлены ныне существующие луковичные купола, заложены закомары; частично своды «на церкви были перебраны вновь», и, вероятно, тогда же было устроено четырехскатное покрытие.
Наружный декор Успенского дмитровского собора, как отмечалось всеми исследователями, имеет много общих черт с Архангельским собором Московского кремля. Закомары отделены от поля стены сильно вынесенным трехчастным карнизом. Прясла стен обработаны филенками со скошенными краями (вверху филенки разомкнуты), однако обрамления филенок не перспективные и уже, чем в Архангельском соборе, поэтому их вертикальная часть воспринимается как нижний слой двойных пилястр. Причем это скорее лопатки, чем пилястры, так как они не имеют собственно капителей и просто пересекаются карнизом, а не несут его. В отличие от образца, лопатки также не имеют филенок. В пряслах расположено по одному щелевидному окну в безупречно очерченных неглубоких нишах.
Вид на собор с юго-запада (до последней реставрации)
В целом ордерные элементы декора Успенского собора выявляют не работу несомых и несущих частей, а изысканную градацию плоскостей, наложенных на стену. Такому пониманию декора соответствуют мелкие грани невысоких апсид (по семь граней). А.И. Некрасов связывал граненые апсиды с влиянием южно-русских домонгольских построек50, М.А. Ильин – с «посадским» зодчеством Алевиза Нового в Москве51. Граненые апсиды получают распространение с начала XVI в.: трехгранные апсиды имела построенная в 1515 г. Алевизом Новым церковь Благовещения (Ильи Пророка) на Воронцовом поле52, мелкие грани – бесстолпные церкви Николы Гостинного в Коломне (бесстолпный одноапсидный посадский храм середины XVI в.)53, Ильи Пророка села Ильинское Калужской области54. С семигранными апсидами были построены Борисоглебский собор Борисоглебского монастыря под Ростовом (1522–1523)55, Троицкий собор Данилова монастыря в Переславле-Залесском (1530–1532)56, Алексеевская церковь Алексеевского монастыря в Угличе (начало XVI в.)57, с трехгранными – собор Зачатия Св. прав. Анны серпуховского Высоцкого монастыря (середина XV в.)58. Все эти памятники имеют отчетливо выраженный «итальянизирующий» характер. Однако до сих пор не был найден их общий источник – граненые апсиды итальянских храмов. Они были распространены у перестраивающихся в эпоху Ренессанса готических венецианских церквей. Например, центральная семигранная апсида церкви Санта Мария Глориоза деи Фрари59, семь граней центральной апсиды и апсиды южной капеллы церкви Санти Джованни э Паоло60, Санта Мария дель Кармело (апсиды граненые, перестроены в конце XV в.)61, церковь Альвизе62, семигранная юго-восточная капелла церкви Санта Дзаккария (А. Гамбелло, М. Кодуччи)63, северная пятигранная капелла церкви Санта Микеле ин Изола (М. Кодуччи, 1469–1475)64. Разделенные на мелкие грани апсиды существуют также в конце XVI в. – в трапезных одноапсидных храмах Введения Богородицы Болдина Дорогобужского монастыря, Успения – Спасо-Евфимиева монастыря, но их следует рассматривать уже как результат подражания храмам эпохи Василия III. Граненые апсиды подчеркивают особую геометрическую правильность и стройность дмитровского собора.
Апсиды дмитровского собора завершает плоскостный трехчастный карниз, более пластичный профилированный карниз проходит на границе подклета и основного объема храма. Не ясно, были ли апсиды разделены лопатками по всей высоте или только на уровне подклета65. Лопатки, разделяющие апсиды, встречаются в это время довольно часто. В частности, они существуют в уже упомянутых ярославском Спасо-Преображенском соборе, Борисоглебском соборе Борисоглебского монастыря под Ростовом, в Зачатьевском соборе Высоцкого монастыря. Но в Успенском соборе продолжающиеся до верха апсид лопатки могли бы нарушить эффект тонкого перехода граней и потому не были сделаны.
Ордер первого яруса (западная стена четверика, апсида, столбы папертей) (по С.А. Гаврилову).
1984 ГМА им. А.В. Щусева. Архив Мособлстройреставрации. Инв. № 20.094
Закомары дмитровского собора имеют сильно вынесенные и изящно профилированные архивольты. Характер профилировок близок Архангельскому собору Московского кремля. В тимпанах закомар повторяется (за исключением восточного фасада) группа из четырех круглых окон или имитирующих их ниш66, аналогичная композиции средней закомары западного фасада московского Архангельского собора. По два окна центральных закомар южного и северного фасадов собора в Дмитрове, как показали зондажи, скрыты изразцовыми «Распятиями», атрибуция которых является темой отдельного изыскания. В настоящее время большинство исследователей относят их создание к середине XVI в., т. е. много позже строительства собора.
Ордер второго яруса (по С.А. Гаврилову). 1984 ГМА им. А.В. Щусева.
Архив Мособлстройреставрации. Инв. № 20.095
Мотив круглого окна, как показал еще С.В. Шервинский, – один из любимых в венецианской архитектуре67. Круглые окна в закомарах, но по одному, есть также в Спасо-Преображенском соборе ярославского Спасского монастыря. Существовали они и в соборе Калязина монастыря68. Подобие круглых окон можно видеть на закомарах собора Рождества Божией Матери Лужецкого монастыря под Можайском (первая половина – середина XVI в.)69. Возможно, по одному круглому окну в закомарах находилось в соборе серпуховского Высоцкого монастыря70. Собор в Дмитрове был хорошо освещен благодаря световым барабанам и за счет круглых окон центральных закомар. Окна крайних закомар (очевидно, с самого начала заложенные) скрыты за угловыми сводами. При последнем обследовании собора на западном фасаде обнаружены следы киота, возможно, первоначального71. Достоверно известно только, что «икону на фасаде» в 1646 г. писали мастера Оружейной палаты72.
Верхняя часть центральной апсиды и центральная закомара восточного фасада
В некотором противоречии с деталями, заимствованными из декора Архангельского собора, находятся три перспективных портала, характерные для московской архитектуры конца XV – начала XVI в.: с килевидным завершением, сноповидными капителями и дыньками, разделенными на доли. Такие порталы встречаются как в итальянизирующих, так и более традиционных для Московской Руси постройках. Впервые такой портал появился в церкви Ризоположения в Московском кремле (1485)73. Первое по времени известное повторение этой декорации – в северном портале Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря (1497). Так же выглядел южный портал Воскресенского собора кремля Волока Ламского74. Среди итальянизирующих памятников – собор Чудова монастыря (1501–1503, северный и западный порталы)75, церковь Рождества Богородицы в Старом Симонове (1509, северный портал)76. «Снопик», являвшийся, очевидно, капителью портала собора 1516 г., найден в забутовке фундамента крыльца нового собора 1672–1675 гг. Крутицкого подворья77. Три килевидных перспективных портала с дынькой на первом полувале и сноповидными капителями и перехватами на остальных «четвертях» и втором полувале существуют в Воскресенском шатровом храме в селе Городня. Они относятся к его первому строительному периоду, первой трети XVI в.78 В Зачатьевском соборе Высоцкого монастыря в Серпухове «снопики» вместе с дыньками находились только посредине четвертей портала. Сохранился северный портал с дыньками и сноповидными капителями в церкви Рождества Богородицы Возмицкого монастыря (1537)79, такой же портал существует в Успенском соборе Иванищского монастыря (1530–1540-е гг.)80.
Центральная апсида собора (до последней реставрации)
Дыньками и сноповидными капителями украшен белокаменный северный портал Спасо-Преображенского собора Хутынского монастыря под Новгородом, где он так же, как и в дмитровском соборе, контрастирует с ренессансной декорацией фасадов81. Такой портал мог быть своеобразным символом древности традиций или рода заказчика, как раковины – одним из признаков нового итальянского вкуса. Исполнение капителей дмитровского собора заставляет отказаться от привычного термина «сноповидные». Это суженные к середине цилиндры (на полувалах) или параллелепипеды (на четвертях), украшенные четко очерченными углублениями в виде лепестков и, возможно, являющиеся трансформацией коринфской капители. Над капителями имеются еще трехчастные импосты архивольта, усиливающие ордерное начало в структуре порталов дмитровского собора. Их одинаковое решение на трех фасадах собора свидетельствует об особом стремлении архитектора к симметрии постройки.
Центральная закомара южного фасада
Завершение северного фасада (до последней реставрации)
Так как храм имеет высокий подклет, очевидно, что к порталам вела или лестница, или галерея. Документально подтверждена только капитальная перестройка ныне существующих крытых двухэтажных галерей Успенского собора Дмитрова между 1833 и 1848 гг. архитекторами Ф. Шестаковым и Д. Борисовым в формах псевдоготики82. М.Н. Тихомиров предполагал наличие первоначальных деревянных всходов83. Ап. Васнецов считал, что с запада собор имел двухъярусную галерею, а с севера и юга к нему примыкали открытые гульбища на аркадах84. М.А. Ильин, на неизвестных нам основаниях, датировал «крытые галереи, окружавшие храм с трех сторон» 1624–1632(?) гг.85 Вслед за ним сводчатые галереи Успенского собора отнесли к первой трети XVII в. составители каталога «Памятники архитектуры Московской области»86. Однако штрабы в кладке южного, северного и западного фасадов для присоединения к четверику стен галереи были замечены еще С.А. Гавриловым. Двухъярусные крытые галереи получают распространение с начала XVI в. Но в это время они преимущественно не составляли с основным объемом храма целостного художественного облика и имели более практическое назначение. Постепенно обстраивался галереями Архангельский собор Московского кремля87 и ярославский Спасо-Преображенский собор88. Таким образом, архитектор, строивший Успенский собор Дмитрова, и здесь следует принципу симметрии.
Капели и импосты западного портала
Проемы западной галереи Успенского собора (не затронутые в процессе переделки в XIX в.) имеют пропорции, близкие арочным проемам галерей соборов серпуховского Высоцкого и ярославского Спасского монастырей. В нижнем ярусе дмитровского собора часть арок опирается на столбы, продолженные вверх лопатками, в верхнем – приземистые опоры аркад имеют на фасаде филенчатую грань. Над профилированными капителями столбов находятся лопатки, также с филенками. Ярусы разделяет пластичный профилированный карниз. Аналогичный декор имеют аркады серпуховского собора. Сходную структуру, но иные пропорции имела известная по чертежу XVIII в. северная галерея Архангельского собора: стройные столбы с филенками, на которые опирались арки, продолжались вверх тонкой филенкой (возможно, эти пропорции являются особенностями чертежа)89.
Ныне существующая лестница скрывает часть первоначального арочного проема-входа галереи дмитровского собора. При сооружении в 1793–1796 гг. архитектором М.И. Агафоновым колокольни при Успенском дмитровском соборе западная лестница была переложена90. В XIX в. в верхнюю церковь вели два каменные всхода: с западной стороны, из-под колокольни, и с северной – с «приделанного каменного рундука»91. Возможно, северный вход на галереи существовал первоначально.
У северо-восточного угла собора находилась звонница: С.А. Гавриловым обнаружены следы ее северной стены, которая, очевидно, определила ширину новой галереи. Предполагается, что звонница представляла собой отдельный объем, примыкавший к восточному концу северной паперти и выступавший на северном фасаде галереи в виде ризалита. Однако возможно и то, что звонница была настенной, вроде той, которая существовала на северной стене западной паперти собора Ферапонтова монастыря92. Записная соборная книга Дмитрова под 1767 г. сообщает, что «...с зачатия града при соборе колоколни не бывало» и «колокола висят на паперти»93.
«Дыньки» западного портала
Базы западного портала
На первоначальном полу собора сохранились следы от ковчегов покрывавших его керамических плиток, однако неясно, к какому времени относились эти плитки. «Выломавшуюся гжельскую мелкую лещадь», выстилавшую пол верхней церкви, во время ремонта в конце XVIII в. планировалось заменить «такой же» новой94.
План Успенского собора поражает прозрачностью, рациональностью и необычной для древнерусских построек геометрической правильностью. Он вытянут с запада на восток, но в нем ясно читается греческий крест: ширина рукавов креста больше, чем угловых компартиментов, причем длины восточного и поперечных рукавов равны. Западная часть удлинена с целью большей вместимости собора, но это сделано не произвольно – она увеличена на ширину столба (без пьедестала), в результате чего восточные (включая опоры) и западные (без опор) угловые ячейки представляют собой почти равные по размерам прямоугольники, близкие к квадратам.
Подпружные арки центрального барабана понижены относительно сводов рукавов креста. Этот прием, принесенный итальянскими архитекторами, получил на Руси широкое распространение. Если господствующие до этого в древнерусской архитектуре повышенные подпружные арки создавали ощущение мистически истолковываемой устремленности ввысь, при этом воспринимаемые в перспективном сокращении ступени сводов не давали реального представления о соотношении архитектурных форм, то пониженные подпружные арки способствуют отчетливой дифференциации элементов конструкции сводов, задают прочтение завершающего пространства собора не только в вертикальном, но и горизонтальном измерении. Угловые ячейки понижены относительно рукавов сводов. Таким образом, создается сложная, четко структурированная верхняя зона собора. Сторона подкупольного квадрата около 5,5 м при высоте столбов (с пьедесталами) около 6,5 м до уровня пят подпружных арок и 8,13 м до основания подкупольного барабана.
Западные крестчатые столбы помещены на высокие (около 1,43 м), также крестчатые, пьедесталы, как и в Архангельском соборе Московского кремля. Пьедесталы столбов облицованы плитами, имеющими филенку95. Восточные столбы дмитровского собора пьедесталов не имеют. Архитектор здесь точно следует «образцу»: восточные столбы Архангельского собора также лишены пьедесталов. Опоры дмитровского собора производят впечатление достаточно тонких, этому способствовало и то, что базы столбов первоначально имели скромную профилировку96. Внутренних пилястр, соответствующих опорам, в дмитровском соборе нет, а ось внешних – почти совпадает с осью столбов, выявляя, таким образом, на фасаде основную структуру внутреннего пространства.
Сохранившийся фрагмент первоначальной западной галереи
Малые главы дмитровского собора, в отличие от Архангельского московского, расположены симметрично вокруг центральной главы и имеют равный диаметр, с этой целью в западной части Успенского собора введены дополнительные коробовые своды, опирающиеся одной пятой на боковую стену, а другой – на арку, соединяющую столб с западной стеной. Архитектура дмитровского Успенского собора предвосхищает утвердившуюся в конце XVI в. идею симметричного пятиглавия, которое «сыграло большую роль в сложении образа соборного храма, окончательно «собрав» все звенья собора, подчеркнув целостность и центричность сооружения»97.
План собора (по С.А. Гаврилову). 1983 г. ГМА им. А.В. Щусева.
Архив Мособлстройреставрации. Инв. № 18248
На стенах, разделяющих апсиды, близко к краю стены, с обеих сторон есть лопатки, которым соответствуют лопатки на южной и северной стенах собора. Эти лопатки четко обозначают пространство апсид. Крестчатые в плане края стен, разделяющих апсиды, как бы намекают еще на два дополнительных столба. Таким же образом были расположены лопатки в алтарной части в построенной Алевизом Новым церкви Рождества Иоанна Предтечи на Бору98. Этот же прием встречается в венецианских храмах Санта Мария Формоза, Сан Джованни Элемозинарио, Сан Джакометто.99
За иконостасом достаточно хорошо сохранилась каменная алтарная преграда, достигавшая, очевидно, высоты пьедесталов столбов. Алтарная преграда находится точно над каменными перегородками-стенами обоих ярусов подклета. На восточных столбах обнаружены следы двух нижних тябл иконостаса100, сохранились и поддерживающие их белокаменные консоли.
Сведений о первоначальной росписи собора не сохранилось. Возможно, при Юрии Ивановиче его расписать не успели101.
Вид на южный рукав подкупольного креста и центральный барабан
В интерьере собора создана продуманная система ордерных элементов102. На уровне пят подпружных арок центрального барабана находится карниз, но, в отличие от Архангельского собора, в рукавах креста он отсутствует. Трехчастные карнизы, обращенные внутрь пространственного креста и в угловые ячейки, находятся в пятах арок, соединяющих столбы со стенами103, им соответствуют на стенах трехчастные консоли. В Архангельском соборе карнизов, обращенных в трансепт, на этом уровне нет. По замечанию А.Л. Баталова, «прием раскреповки карниза по всем граням столбов встречается в архитектуре кватроченто параллельно с тем, который мы наблюдаем в Архангельском соборе»104. На столбах между верхним и нижним карнизами, в уровне вершины подпружных арок угловых барабанов, находится еще один трехчастный промежуточный карниз. Подобный карниз, продолжающийся, однако, в рукавах креста, встречается в итальянских храмах (в московском Архангельском соборе он отсутствует). Например, в венецианских церквах Сан Джованни Гризостомо, Сан Джованни Элемозинарио, Сан Феличе105.
Вид на центральный и юго-западный барабаны
Так как все карнизы Успенского собора не продолжены в рукавах креста, то нельзя сказать о четкой системе членения внутреннего пространства по вертикали»106, как это видно в московском Архангельском соборе. В дмитровском соборе четко разделены столбы, а членение пространства только намечено. Однако это, как и отсутствие внутренних лопаток, способствует его большей цельности и монументальности. Уравновешенные пропорции плана и вертикальных членений создают ощущение спокойствия и величия.
Поперечный разрез. Проект реставрации (автор – С.А. Гаврилов). 1984 г. ГМА им. А.В. Щусева. Архив Мособлстройреставрации. Инв. № 20.086/1
Продольный разрез. Историко-стил. картограмма (по С.А. Гаврилову). 1984 г. ГМА им. А.В. Щусева. Архив Мособлстройреставрации. Инв. № 20.085/1
Вид на собор с востока
В литературе, посвященной дмитровскому собору, распространена точка зрения, что нижние белокаменные «подвалы» под подклетом относились к предшествующему собору, а их нахождение на значительной глубине относительно уровня земли выяснялось толстым культурным слоем. Однако где же раньше мог быть построен большой белокаменный собор107? Нет никаких археологических свидетельств о существовании в дмитровском кремле более раннего каменного храма. При раскопках на дмитровском городище были найдены древние «плитчатые, квадратные» кирпичи, которые использовали в кладке печей богатых жилищ ХII–ХIII вв.108 Н.П. Милонов сообщал, что площадь, намеченная для строительства собора, в XVI в., в борьбе с подпочвенной водой, была подсыпана песком не менее, чем на 1/2 метра109. Рост Дмитрова начинается, как уже отмечалось, только с середины XIV в. В раннемосковской архитектуре храмов с подклетами почти не было110, они получают распространение с середины XV в.111 Во время феодальной войны второй трети XV в., когда и Дмитров был предметом распрей князей, возведение столь обширного сооружения маловероятно. Возможность его строительства в последней трети XV в. достаточно обоснованно отвергнута Г.В. Поповым112. Нам кажется вероятным, что нижний белокаменный ярус изначально двухэтажного подклета дмитровского собора был задуман как усыпальница предполагаемой новой династии Юрия Ивановича113. Верхний – предназначался для хозяйственных нужд.114 Аналогичный двухэтажный подклет (в верхнем этаже его хранилось масло, а в нижнем находились захоронения) был в соборе Чудова монастыря (1501–1503)115. В отличие от основного объема собора, выстроенного из кирпича, двухъярусный подклет Чудова собора был весь белокаменным. Как отметил В.П. Выголов116, сочетание белого камня и кирпича было широко распространено на рубеже XV–XVI вв. А подобное распределение материалов (подклет – из белого камня, а основной объем – из кирпича) существует также у Покровского (Троицкого) собора Александровой слободы (1510-е гг.). Различие в материале ярусов подклета дмитровского собора можно объяснить как их назначением (мемориальным характером белокаменного и хозяйственным – кирпичного помещений), так и хорошими гидроизоляционными свойствами белого камня. Двухъярусный подклет почти уникален и существовал, кроме дмитровского собора и собора Чудова монастыря, также в первоначальной Успенской домовой церкви крутицких архиереев (1516). Белокаменные подвалы собора Крутицкого подворья предназначались для погребения епископов Сарских и Подонских117. Усыпальница – «крипта» находилась и в подклете Спасо-Преображенского собора монастыря в Ярославле. Сюда были перенесены мощи новопрославленных ярославских князей118. Усыпальницей служил также подклет Зачатьевского серпуховского собора119, строители которого, возможно, ориентировались на дмитровский собор.
Вид на юго-восточный (алтарный) столп (по С.А. Гаврилову). 1986 г. ГМА им. А.В. Щусева.
Архив Мособлстройреставрации. Фрагмент чертежа, инв. № 21.321
Вид на западный рукав подкупольного креста
Вид на южный рукав подкупольного креста и центральный и юго-западный барабаны
Оба яруса подклета дмитровского собора перекрыты крестовыми сводами. Высота подземного помещения дмитровского собора составляет около 1,4 м, верхнего яруса подклета – около 1,9 м. Оба яруса были хорошо освещены (окна нижнего – выведены наружу): по три окна в восточной части и по четыре – в западной. Своды подклета опираются на четыре массивных столба, имеющих близкую к квадратной форму. Северная и восточная части совершенно изолированы друг от друга с помощью каменной стены, включающей в себя часть восточных столбов120. Вход западной части нижнего яруса находился с северной, а восточной – с южной стороны. В верхнем ярусе подклета – наоборот.
План второго яруса подклета (по С.А. Гаврилову). 1983 г. ГМА им. А.В. Щусева.
Архив Мособлстройреставрации. Инв. № 18.709/2
Момент ориентации на Архангельский собор как на легкоузнаваемый образец был, безусловно, важен. Понравившуюся заказчику композицию из круглых окон архитектор повторил во всех закомарах трех фасадов дмитровского собора, игнорируя их функциональное назначение. Но в то время как архитектура Архангельского собора отличается некоторой перегруженностью, тяжестью декора, в Успенском соборе все построено на тончайших нюансах. Относительная графичность понимания его ордера является проявлением особой творческой манеры автора.
Четырехстолпный вариант пятиглавого собора означает не только упрощение его пространственной структуры, но и проявившийся в нем собственный художественный вкус архитектора, которого привлекал более компактный и симметричный тип храма. Совершенство плана дмитровского собора заставляет вспомнить попытки создания идеального культового сооружения мастерами итальянского Возрождения. Ясность и четкость всей системы пространственного построения и декора, изящество профилировок, некоторые черты, оригинальные по сравнению с Архангельским собором, служат доказательством участия в строительстве Успенского собора итальянского архитектора. Этой возможности соответствует и высокий политический авторитет удельного князя.
Летописи ничего не сообщают о деятельности Алевиза Нового после завершения строительства Архангельского собора и до его работ на «посаде» в 1514 г. Возможно, после примирения Василия III и дмитровского князя итальянский мастер был приглашен в Дмитров, косвенным доказательством чего может служить высочайший художественный уровень дмитровской постройки, а также сходство профилей фасадов дмитровского и Архангельского соборов. Нельзя полностью исключить и приглашение итальянского архитектора князем Юрием Ивановичем непосредственно из Италии, однако это гораздо менее вероятно. Датировка собора возможна при полном уяснении логики «итальянизации» в русской архитектуре первой трети XVI в. Пока же мы можем предположить, что он является одновременно началом и одной из вершин этого процесса, достигнутой мастером, для которого ордер был не образцом для подражания, а родным языком.
Представляет интерес не только высокий художественный уровень архитектуры и возможное участие в строительстве итальянских мастеров, но и идейный замысел памятника. Построив собор, дмитровский князь заявил о своей причастности к великокняжеской семье. Обращение к «идейному содержанию» архитектурного памятника, помимо художественного языка, позволило нам предположить устройство в нем усыпальницы. При этом архитектор попытался не только «подражать», но и «превзойти» «образец»: художественный язык Успенского собора не исчерпывается ориентацией на собор Московского кремля. Работа итальянского мастера (или мастеров) способствовала созданию особо репрезентативного и. в то же время, изящного образа. Они не ограничились подражанием Архангельскому собору, но использовали и другие, известные им по венецианской архитектуре, элементы ордерной системы. Построенный в Дмитрове собор необыкновенно гармонично сочетает в себе изысканные итальянизирующие мотивы с привычной для православного сознания крестово-купольной конструкцией, изящество декора – с монументальностью внешнего облика и интерьера. Несмотря на крупные размеры, благодаря выверенным пропорциям дмитровского собор производит впечатление легкости. Это, действительно «царственная» архитектура: и по своему высокому художественному уровню, и по идейному замыслу. Очевидно, дмитровский собор призван был открыть новую эпоху в художественной и политической жизни княжества и являлся важнейшим этапом в строительной активности удельного князя.
Примечания.
1. Воронин Н., Ильин М. Древнее Подмосковье. М., 1947. С. 36.
2. Основные исследования: Филиппов А.В. Русские поливные изразцы XVI века // Сборник Московского общества по исследованию памятников древности. М., 1915. Вып. 1. С. 8-14; Он же. Древнерусские изразцы. М., 1938. Вып. 1. С. 26-27; Смирнов Я.И. Устюжское изваяние св. Георгия московского Большого Успенского собора // Древности. Труды Московского археологического общества. М., 1916. Т. 25. С. 237-238, табл. 14; Воронец Н., Воронов В. Изразцовые Распятия Успенского собора в Дмитрове // Сборник статей в честь графини П.С. Уваровой. М., 1916. С. 87-97; Некрасов А.И. Города Московской губернии. М., 1928. С. 121-125; Он же. Древнерусское изобразительное искусство. М., 1937. С. 276-277; Воронин Н.Н. О некоторых рельефах Георгиевского собора в Юрьеве-Польском // Советская археология. 1962. № 1. С. 146-148; Аренкова Ю.И. О происхождении изразцовых рельефов Успенского собора г. Дмитрова // Советская археология. 1967. №2. С. 224-231; Рындина А.В. Историко-художественное значение изразцов Успенского собора в г. Дмитрове // Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств. ХIV–ХVI века. М., 1970. С. 461-472; Ильин М.А. Подмосковье. Изд. 3, испр. и доп. М., 1974. С. 249-250; Попов Г.В. Художественная жизнь Дмитрова в ХV-ХVI веках. М., 1973. С. 138-144.
3. Леонид, архимандрит. Исторический очерк города Дмитрова в связи с историею его соборного храма и монастырей его области до 18 столетия // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. М., 1878. Кн. 4. С. 17. Н. Былов, автор очерка о Борисоглебском монастыре, также считал Успенский собор, «по всем признакам относящийся к глубокой древности», построенным в XII в. Приделы храма во имя великомученика Георгия и [великомученика] Димитрия [Солунского] посвящены, по его мнению, небесным покровителям князя Юрия и его сына Димитрия (Былов Н. Дмитровский Борисоглебский монастырь. Изд. 2-е. М., 1905. С. 6).
4. Там же. С. 23.
5. Токмаков И.Ф. Историко-статистическое и археологическое описание города Дмитрова (Московской губернии) с уездом и святынями. М., 1893. Ч. 1. С. 21.
6. Воронец Н., Воронов В. Изразцовые Распятия Успенского собора в Дмитрове. С. 96.
7. Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. М., 1813. Ч. 1. № 96. С. 231.
8. Такая точка зрения высказывалась в связи с проблемой атрибуции дмитровских изразцов: Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси. М., 1962. Т. 2. Примечание на с. 539: «Весьма вероятно, что изразцовые панно принадлежат предшествующему дмитровскому собору и исполнены во второй половине XV века»; Воронин Н.Н. О некоторых рельефах Георгиевского собора... С. 146. Однако непосредственно датировки собора Н.Н. Воронин не касался. См. также: Рындина А.В. Историко-художественное значение изразцов... С. 46.
9. Тихомиров М.Н. Город Дмитров от основания города до половины XIX века / Труды музея Дмитровского края. Дмитров, 1925. Вып. 2. С. 40; А.В. Рындина привела дату 1504-1533 гг. (Рындина А. В. Историко-художественное значение изразцов... С. 46).
10. 1509-1533: Некрасов А. И. Города Московской губернии. М., 1928. С. 120; Попов Г.В. Художественная жизнь Дмитрова... С. 106; Памятники архитектуры Московской области / Под общей ред. Е.Н. Подъяпольской. М., 1975. Т. 1. С. 62. См. также примечание 11.
11. 1509-1523: Ильин М.А. Успенский собор в Дмитрове // Материалы по истории русского искусства. М., 1928. Вып. 1. С. 8; Ильин М.А. Подмосковье. С. 249; Некрасов А.И. Очерки по истории древнерусского зодчества ХV–ХVII веков. М., 1936. С. 233; Ильин М.А., Максимов П.Н., Косточкин В.В. Каменное зодчество эпохи расцвета Москвы // История русского искусства / Под ред. И.Э. Грабаря. М., 1955. Т. 3. С. 358. Наши рассуждения по поводу этой датировки см. в примечании 107 настоящей статьи.
12. Частично он был заменен в XVII в.
13. Попов Г.В. Художественная жизнь Дмитрова... С. 108.
14. Сорокатый В.М. Деисусный чин начала XV века из Успенского собора в Дмитрове // Древнерусское искусство ХIV–ХV веков. М., 1984. С. 243-252.
15. Яганов А.В., Рузаева Е.И. Успенский собор в Дмитрове. М., 2003. С. 60.
16. Ильин М.А. Успенский собор в Дмитрове. С. 11 (неровность кладки в соединении белого камня с кирпичом, белокаменная база для «двойной» пилястры, продолжающаяся вверх уже в одинарном порядке); Ильин М.А. Подмосковье. С. 249 (древние окна подвалов некогда выходили наружу); Некрасов А.И. Очерки по истории древнерусского зодчества... С. 233.
17. Некрасов А.И. Города Московской губернии. С. 121 (автор связал граненые апсиды собора с влиянием южнорусской архитектуры ХI–ХIIвв. на первые владимиро-суздальские постройки и предположил, что существующие апсиды повторяют план древнейшего памятника).
18. Памятники архитектуры Московской области. Т. 1. С. 62.
19. По мнению Г.В. Попова, первоначальный Успенский храм Дмитрова (деревянный или каменный) возник в тот период, когда «город уже находился в сфере влияния Москвы с ее ярко выраженной направленностью “Богородичного культа”»; «тематику Успения» в домонгольский период он считает владимирской привилегией (Попов Г.В. Из истории древнейшего памятника г. Дмитрова // Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси. М., 1972. С. 200). Автор показал невозможность строительства собора и во второй половине XV в.: до 70-х гг. XV в. не было столь монументальных построек, во время владения Дмитровом великого князя Ивана III основные строительные силы были заняты в Московском кремле. К тому же, в этом случае, необъяснима сама перестройка в первой трети XVI в. почти нового соборного здания (Попов Г.В. Художественная жизнь Дмитрова... С. 138-139).
20. Ю.И. Арепкова привела данные обследования собора В.И. Плужниковым, подтвержденные в 1960-1962 гг. Е. Куницкой: подвалы собора сложены из крупных квадров белого камня с применением извести способом, характерным для строительной техники ХIV–ХV вв.: неровен стык белокаменной и кирпичной кладки стен. По мнению Аренковой, результаты обследования предполагают существование первоначального собора в XV в. (Аренкова Ю.И. О происхождении изразцовых рельефов... С. 224). См. также примечание 8.
21. См.: Попов Г.В. Из истории древнейшего памятника... С. 200.
22. Ильин М.А. Успенский собор... С. 11.
23. Некрасов А.И. Города Московской губернии. С. 119.
24. Ильин М.А. Успенский собор... С. 11.
25. Некрасов А.И. Очерки по истории древнерусского зодчества... С. 234.
26. Так, Д.О. Швидковский отмечает: «Пусть недолго и по-своему, но в русском зодчестве присутствовали не только отблески Возрождения, а само Возрождение – эпоха, изменившая и его художественный характер, и его содержание» (Швидковский Д.О. Ход истории русской архитектуры в связи со сменой европейских стилей // Переходные процессы в русской художественной культуре: Новое и Новейшее время / Отв. ред. Н.А. Хренов. М., 2003. С. 234).
27. См.: Каштанов С.М. Из истории последних уделов // Труды Московского государственного историко-архивного института. М., 1957. Т. 10. С. 275-302; Тихомиров М.Н. Князь Юрий Иванович Дмитровский // Тихомиров М.Н. Российское государство ХV-ХVIIвеков. М., 1973. С. 155-169; Он же. Город Дмитров от основания города до половины XIX века // Там же. С. 170-216; Зимин А.А. Дмитровский удел и удельный двор во второй половине XV – первой трети XVI века // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1973. V. С. 182-195.
28. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей ХIV–ХVI вв. М.; Л., 1950. С. 359-360.
29. Каштанов С.М. Из истории последних уделов. С. 284.
30. Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 152.
31. ПСРЛ. СПб., 1859. Т. 8. С. 269 (Летопись по Воскресенскому списку). См. также: Каштанов С.М. Из истории последних уделов. С. 279.
32. Сохранились «посольские речи» литовских послов 1507 г. (Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1848. Т. 2. № 19. С. 20-22). Ответ князя Юрия неизвестен.
33. Возможно, конфликт был связан с тем, что Волоколамский монастырь перешел под великокняжеское покровительство, а большая часть земель монастыря находилась в Рузском уезде, принадлежавшем князю Юрию (См.: Зимин А.А. Дмитровский удел... С. 185). Великий князь был сначала недоволен вмешательством волоцких старцев, но, услышав послание Иосифа, «возрадовался» и примирился с братом (Послания Иосифа Волоцкого. М; Л., 1959. Комментарии. С. 282).
34. Духовные и договорные грамоты. М.; Л., 1950. № 90. С.364-369; № 101. С.416-419.
35. Послания Иосифа Волоцкого. С. 232-236.
36. Опубл. в: Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинение. М., 1881. Приложение 17. С. 53.
37. Опубл. в: Ржига В.Ф. Новый вариант сказания о Лоте // Известия АН СССР по русскому языку и словесности. Л., 1928. Т. 1. Кн. 2. С. 503-504.
38. Попов Г.В. Художественная жизнь Дмитрова... С. 125.
39. Звенигородская знать, тарусские, стародубские князья, многие ярославские княжата (имевшие земли в Рузе), а также старомосковские князья: кроме традиционной территории удела Юрий получил Звенигород (из Угличского удела), Рузу (ей ранее владели волоцкие князья), а также Кашин и Калязин – традиционно тверские земли.
40. «...Немалые слухи до нас дошли, штож многие князи и бояре, опустивши брата твоего великого князя Василья Ивановича, к тобе пристали» (Акты, относящиеся к истории Западной России... С. 20).
41. Попов Г.В. Художественная жизнь Дмитрова... С. 104.
42. Зимин А.А. Дмитровский удел... С. 195.
43. ПСРЛ. СПб., 1859. Т. 8. С. 286 (Летопись по Воскресенскому списку); ПСРЛ. СПб., 1904. Т. 13. Ч. 1. С. 77-78 (Патриаршая (Никоновская) летопись); ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 21. Ч. 2. С. 630, 634 (Книга Степенная царского родословия); ПСРЛ. М., 1978. Т. 34. С. 167 (Пискаревский летописец).
44. В середине XVI в. Дмитров был еще раз выделен в удел: Иван Грозный в 1566 г. отдал его старицкому князю Владимиру Андреевичу взамен Старицы. После убиения князя в 1569 г. Дмитров окончательно потерял свое политическое значение и вошел в опричнину. Некоторое время город сохранял свою торговую роль, а с конца XVI в. начал приходить в запустение. В смутное время он был сильно разорен.
45. К XIX в. престолов в соборе было семь:
— В верхнем этаже – Успения Божией Матери.
— В его южной апсиде – св. вмч. Георгия. Придел впервые упоминается в 1624 г. в связи с освящением храма, вероятно, после разорения поляками: «...о выдаче ладану в церкви: ... h) Успения Пресвятой Богородицы (собор в г. Дмитрове) и в придел великомученика Георгия («на освящение церкви» память от 26 июля 1624 г....)» (Успенский А.И. Столбцы бывшего Архива Оружейной палаты. М., 1913. Вып. 2. № 913. С. 338). Этот придел существовал, очевидно, с начала построения храма.
— Южный верхний придел в галерее – прп. Сергия Радонежского – с 1848 г. (Токмаков И.Ф. Историко-статистическое и археологическое описание... С. 36).
— Северный верхний придел в галерее в честь Покрова Божией Матери – с 1827 г. (Токмаков И.Ф. Там же). В «Записной книге» он назван южным (Л. 118).
— В нижнем этаже – св. вмч. Димитрия Солунского. Освящен в 1714 г. (Холмогоровы В.И. и Г.И. Исторические материалы о церквах и селах ХVI–ХVII вв. Вып. 11. Верейская, Дмитровская и Троицких вотчин десятины. II. Дмитровская десятина // ЧОИДР. М, 1911. Кн. 3. С. 128).
— Внутри его алтарной части – в честь Воздвижения Животворящего Креста Господня. Впервые упоминается в описи 1767 г. (Книга записная города Дмитрова соборной церкви Успения Пресвятыя Богородицы с придельными церквами. Рукопись. Архив музея-заповедника «Дмитровский Кремль». Л. 18).
— Южный нижний придел в галерее – св. Митрофана Воронежского – с 1867 г. (Токмаков И.Ф. Историко-статистическое и археологическое описание...).
46. Вероятно, этот вал был насыпан при Юрии Ивановиче, тогда же был углублен ров. Наверху вала находились деревянные укрепления, которые были уничтожены поляками в Смутное время и больше не возобновлялись. Во время князя Юрия Ивановича укрепления казались столь внушительными, что бояре предлагали ему укрыться в городе, когда после смерти Василия III его обвинили в «неправдах» к новому великому князю. «Поедешь в Дмитров, то на тебя никто и посмотреть не посмеет; а будешь здесь жить, то уже ходят слухи, что тебя непременно схватят» (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1856. Т. 6. С. 4).
47. При описании Успенского собора использованы чертежи, выполненные по обмерам архитектором С.А. Гавриловым, обследовавшим собор в 1976-1979 гг. Ср.: размер ярославского Спасо-Преображенского собора – около 14 на 14 м (по обмерам Е.Г. Ефремова: Караваева Е.М. Собор Спасского монастыря в Ярославле // АН. М., 1963. Вып. 15. Рис.4 на с.42). Зачатьевский собор серпуховского Высоцкого монастыря – 13,48 на 14,05 м (Гаева О.А. К вопросу о датировке Зачатьевского собора Высоцкого монастыря в Серпухове // Реставрация и архитектурная археология: Новые материалы и исследования. М., 1991. С. 183). Архангельский собор – 23,3 на 18,3 м (без западного членения) (Власюк А. Новые исследования архитектуры Архангельского собора в Московском кремле // АН. М., 1952. Вып.2. Рис.2 на с. 107).
48. Духовные и договорные грамоты... С. 409.
49. Холмогоровы В.И. и Г.И. Исторические материалы... С. 129. Скворцов Н.А. Материалы по Москве и Московской епархии за 18 век (из архива Московского Св. Синода конторы) // ЧОИДР. 1911. Вып. 1. Кн. 4. С. 206; Померанцев М.С. Новые данные о ремонте Дмитровского Успенского собора в XVIII веке. Исторический очерк. Рукопись. 1917. Архив музея-заповедника «Дмитровский Кремль»; Записная книга. Л. 84-89.
Повреждения собора связаны, главным образом, с применением дубовых свай, которые «от давняго построения и от песчаного грунта» прогнили еще к 1784 г. и «столбы каменные несколько опустились» (Холмогоровы В.И. и Г.И. Исторические материалы... С. 131-132).
В 1959-1962 гг. была предпринята попытка обследования и частичной реставрации собора В.М. Дворяшиным, Г.П. Беловым и Е.Р. Куницкой. Был надложен до первоначальной высоты четверик и убраны купола над углами галерей. Последние натурные исследования Успенского собора и его реставрация были проведены в 2001-2003 гг. коллективом Московского областного информационно-аналитического и культурного центра.
50. См. примечание 17 настоящей статьи.
51. Ильин М.А. Успенский собор... С. 11.
52. По устному сообщению В.В. Кавельмахера, церковь разобрана. См. также: Найденов Н.А. Храм Св. пророка Ильи, что на Воронцовом поле. М., 1903. Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. М., 1989. С. 266. Баталов А.Л. Московское каменное зодчество конца XVI века: Проблемы художественного мышления эпохи. М., 1996. С. 180.
53. Баталов А.Л. Вновь о храмовом строительстве московских «гостей» в Коломне: к вопросу о датировке церкви Николы Гостиного // АН. М., 2001. Вып. 44. С. 32-37. Ранее храм датировался первой третью (Михайловский Е.В. Церковь Николы Гостиного в Коломне // АН. М., 1963. Вып. 15. С. 51-62) или началом XVI в. (Суханова Э.В. Об архитектурных памятниках Коломенского кремля ХVI–ХXIII вв. // Памятники культуры. Новые открытия' 1984. Л., 1986. С. 468).
54. Преображенский М.Т. Памятники древнерусского зодчества в пределах Калужской губернии. СПб., 1891. С. 40-41. Л. II.
55. Мельник А.Г. Новые данные по истории ансамбля ростовского Борисоглебского монастыря // Исследования памятников архитектуры Ростова Великого. Ростов, 1992. С. 76.
56. Воронин Н.Н. Переславль-Залесский. М., 1948. С. 38.
57. Кириков Б.М. Углич. Л., 1984. С. 66. Рис. на с. 77. Автор предположил, что Алексеевская церковь, соборы в Борисоглебе и в Переславле-Залесском составляли «единую группу». Два последних памятника связаны с именем ростовского зодчего Григория Борисова, который, возможно, строил также собор и трапезную Калязина монастыря. Вероятно, в храмах Борисоглебского и Данилового монастырей он ориентировался на дмитровский собор.
58.
Гаева О.А. К вопросу о датировке... С. 179-193.
59. Venise. Portrait
d’une ville. Atlas aerien. Paris, 1990. L. 85. (Р. 103-104); Zuccone G. Venice an architectural guide. 2 ed. Verona,
1995. Р. 39.
60. Venise. L.70 (Р. 89-90); Zuccone G. Venice an architectural guide. Р. 38.
61. Venise. L. 102 (Р. 120-121); Воссаto А. Churches of Venice. Verona, 2001. Р. 102.
62. Venise. L. 9 (Р. 21-22); Воссаto А. Churches of Venice. Р. 68-69.
63. Olivato L., Puppi
L., Mauro Coducci. Milano, 1996. Р. 192 (Il. 143); Gоу R. Venice: the city and its architecture.
London, 1997. Р. 184-185; Zuccone G. Venice an architectural guide. Р. 48.
64. Olivato L.,. Puppi L., Mauro Coducci. P. 180 (П. 114).
65. Верхний карниз раскрепован и в углублении между апсидами, в котором могла бы быть лопатка. Карнизу между подклетом и основным объемом храма соответствует профилированное завершение лопаток, но они грубее и не совпадают с профилями карниза.
66. Подробное описание расположения окон и ниш в закомарах см.: Яганов А.В., Рузаева Е.И. Успенский собор в Дмитрове. С. 90-91.
67. Шервинский С.В. Венецианизмы московского Архангельского собора // Сборники московского Меркурия по истории литературы и искусства. М., 1917. Вып. 1. С. 199-200.
68. Ильин М.А., Максимов П.Н., Косточкин В.В. Каменное зодчество эпохи расцвета Москвы // История русского искусства / Под ред. И.Э. Грабаря. М., 1955. Т. 3 С. 355 (реконструкция).
69. Там же. С. 359.
70. Гаева О.А. К вопросу о датировке... Рис. на с. 193 (реконструкция).
71. По сообщению С.А. Гаврилова. То же предположение было высказано в результате последних натурных исследований (Яганов А.В., Рузаева Е.И. Успенский собор в Дмитрове. С. 90).
72. Забелин И.Е. Матерьялы для истории русской иконописи // Временник ОИДР. 1850. Кн. 7. С. 72, 82-83. «Образ Успения Божией Матери иконного писания на стенной грунтовке» на западном фасаде собора впервые упоминается в соборной описи 1813 г. (Записная книга. Л. 92).
73. Первоначально «снопики» используются не только при украшении порталов. Так, в Благовещенском соборе Московского кремля (1484–1489) полуколонки с дыньками посредине и снопиками-капителями поддерживают аркатурный пояс на барабанах. На фасаде церкви Ризоположения снопики с дыньками кроме порталов украшают колонки, на которые опирается средняя арка киота. Снопы в качестве капителей колонок и кронштейнов под аркатурным поясом находятся также на апсидах Ризоположенского храма.
74. Точная датировка собора не установлена. В.П. Выголов датирует его на основании ренессансных мотивов керамического фриза началом XVI в. (Выголов В.П. Русская архитектурная керамика конца XV – начала XVI века (о первых русских изразцах) // Древнерусское искусство. Зарубежные связи. М., 1975. С. 311).
75. Красовский М.В. Очерк московского периода древнерусского церковного зодчества (от основания Москвы до конца первой четверти XVIII века). М., 1911. Рис. 38 на с. 74 (по Ф. Рихтеру). Грабарь И.Э. История русского искусства. Т. 2. Б. г. Фото на с. 19.
76. Грабарь И.Э. История русского искусства. Фото на с. 7.
77. Корюкина Т.А. Виноградов В.А. Новые данные по истории Крутицкого подворья в Москве // АН. М., 1988. Вып. 35. Рис. на с. 23.
78. Ильин М.А. Русское шатровое зодчество. Памятники середины XVI века. Проблемы, гипотезы, идеи и образы. М., 1980. С.45, 48. А.Л. Баталов датирует храм в Городне серединой XVI в. (Баталов А.Л. Московское каменное зодчество... С. 205).
79. Демидов С.В. Новые исследования церкви Рождества Богородицы на Возмище // Реставрация и исследования памятников культуры. М, 1990. Вып. 3. С. 29-34.
80. Датировка по А.Л. Баталову: Баталов А.Л. Московское каменное зодчество... С. 372.
81. Петров А.Д. Опыт иконографического анализа архитектуры новгородского Спасо-Преображенского Хутынского собора // Иконография архитектуры. М., 1990. С. 136.
82. Дьяконов М.В. К биографическому словарю московских зодчих ХVIII–ХIХ вв. (извлечение из архивов) // Русский город. М., 1976. Вып. 1. С. 285; Там же. М., 1982. Вып. 5. С. 212.
83. Тихомиров М.Н. Город Дмитров от основания города до половины XIX века. С. 40.
84. Рисунок-реконструкция хранится в Архиве музея-заповедника «Дмитровский Кремль». Фотоснимок с него в ГМА им А.В. Щусева: Фототека. Уникальные фото по Московской области.
85. Ильин М.А. Успенский собор в Дмитрове. С. 8.
86. Памятники архитектуры Московской области. Т. 1. С. 62.
87. Власюк А. Новые исследования архитектуры... С. 111-113, 116; Воробьев А.В., Смыслова В.А. О галерее Архангельского собора // АН. М., 1963. Вып. 15. С. 178-181.
88. Караваева Е.М. Собор Спасского монастыря в Ярославле. С. 41, 47.
89. Воробьев А.В. Смыслова В.А. О галерее Архангельского собора. Рис. 19 на с. 118.
90. Записная книга. Л. 88. При строительстве нижнего яруса колокольни использован кирпич с глав и папертей (Там же). Колокольня была достроена в 1820-е гг. по проекту архитектора Элькинского.
91. Записная книга. Л. 91.
92. Покрышкин П.П. Романов К.К. Древние здания в Ферапонтовом монастыре Новгородской губернии // Известия Археологической комиссии. Вып. 28. Табл. XIII (реконструкция К.К. Романова).
93. Записная книга. Л. 16, 88.
94. Холмогоровы В.И. и Г.И. Исторические материалы... С. 137.
95. Даже если эти плиты позднего происхождения, их филенки вероятнее всего повторяют первоначальное углубление.
96. Это хорошо было видно в местах скола поздних лепных профилей.
97. Баталов А.Л. Московское каменное зодчество... С. 161.
98. Горностаев Ф.Ф. Очерк древнего зодчества Москвы // Путеводитель по Москве, изданный Московским архитектурным обществом для членов V съезда зодчих в Москве. М., 1913. Рис.22 на с. XXXIX (по И. Снегиреву).
99. Подъяпольский С.С. Венецианские истоки архитектуры московского Архангельского собора // Древнерусское искусство: Зарубежные связи. М., 1975. Рис. на с. 257, 259, 261.
100. Современный иконостас относится к концу XVII в. (Памятники архитектуры Московской области. С. 63).
101. В 1813-1815 гг. в верхней церкви стены вновь расписаны «греческим писанием» масляной краской (Записная книга. Л. 91, 103).
102. Обследование первоначальных карнизов интерьера дмитровского собора, скрытых поздней лепной профилировкой, было начато С.А. Гавриловым и продолжено в 2001-2003 гг.
103. Их нет на поверхности восточных столбов, обращенной внутрь пространственного креста.
104. Баталов А.Л. Московское каменное зодчество... С. 187.
105. Подъяпольский С.С. Венецианские истоки архитектуры... Рис. на с. 257, 259, 261.
106. Там же. С. 255.
107. Вероятно, все церкви в Дмитрове до ныне существующего Успенского собора были деревянными. В середине 16 века в кремле несомненно существовал деревянный храм во имя вмч. Димитрия Солунского (Тихомиров М.Н. Села и деревни Дмитровского края в ХV–ХVI веках // Московский край в его прошлом. Очерки социальной и экономической истории ХV–ХIХ веков / Труды Общества изучения Московской губернии. М., 1928. Ч. 1; Попов Г.В. Из истории древнейшего памятника... С. 198-199). К 1646 г. (году известной городской описи, см.: Холмогоровы В.И. и Г.И. Исторические материалы... С. 125) он был, вероятно, разобран.
Городской описи 1523 г., выдержка из которой приводится у Д.В. Касаткина (Касаткин Д.В. Сказание о древнем чудотворном кресте Господнем, находящемся в Успенском соборе г. Дмитрова Московской губернии. Дмитров, 1895. С. 9-10), и где упоминаются Успенский собор, Воздвиженская церковь и церковь великомученика Димитрия, по мнению Г.В. Попова, не существовало. Он считает, что речь идет о неизвестном списке с сотной выписи 1624 г., сохранившей в отличие от изданного экземпляра (Сотная выпись города Дмитрова 7152 // Временник ОИДР. М., 1856. Кн. 24. С. 1-24) начальную часть текста с описанием дмитровского кремля. Очевидно, с этой описью (не сохранившейся или не существовавшей) связана ошибочная верхняя граница датировки Успенского собора, встречающаяся у некоторых исследователей — «1509-1523».
108. Раппопорт П.А. Русская архитектура Х-ХII вв. Каталог памятников. Л., 1982. С. 64.
109. Милонов Н.П. Дмитровское городище (кремль города Дмитрова) // Советская археология. 1937. IV. С. 148.
110. Исключение составляют второй Благовещенский собор Московского кремля (1416), церковь Рождества Иоанна Предтечи на Бору (1461), Никольский собор в Можайске (конец XIV – начало XV в.), Успенский собор в Коломне (1379-1382) (Выголов В.П. О первоначальной архитектуре собора Чудова монастыря // Средневековое искусство: Русь. Грузия. М, 1978. С. 81. Он же. Архитектура Московской Руси середины XV века. М., 1988. С. 24).
111. См.: Выголов В.П. Архитектура Московской Руси... С. 94.
112. См. примечание 19 настоящей статьи.
113. В Архангельском и Успенском соборах, а также в не сохранившемся соборе Вознесенского женского монастыря Московского кремля (начиная с первого храма 1407-1467 гг. и кончая третьим – 80-90-х гг. XVI в.) усыпальницы, как известно, были в основном храмовом помещении.
114. До устройства в нем церкви здесь были складские помещения (Отчет о командировках архитектора В.Н. Гридина и кандидата искусствоведческих наук К.А. Соловьева по обследованию архитектурных памятников Дмитровского и Коммунистического районов Московской области. Машинопись. 1942. Архив музея-заповедника «Дмитровский Кремль»).
115. Относить этот подклет ко второму храму Чуда архистратига Михаила – 1431 г. – как это делает В.П. Выголов, слишком гипотетично, так как от него ничего не сохранилось (Выголов В.П. О первоначальной архитектуре собора Чудова монастыря. С. 75).
116. Там же.
117. Корюкина Т.А., Виноградов В.А. Новые данные по истории... С. 19-27.
118. Добровольская Э. Гнедовский Б. Ярославль. Тутаев. М., 1971. С. 27. Подклет сохранил значение усыпальницы и в XVII–XVIII вв., когда в нем погребали богатых ярославцев. См. также: Вятчанина Т.С. Архангельский собор Московского кремля как образец в русском зодчестве XVI в. // АН. Вып. 34: Преемственность и влияния в архитектуре СССР. М., 1986. С. 217; Владимир, иеромонах. Ярославский Спасо-Преображенский монастырь, что ныне архиерейский дом. Ярославль, 1913. С. 7, 63.
119. Тренев Д.К. Серпуховский Высоцкий монастырь, его иконы и достопамятности. М., 1902. С. 57.
120. В середине XVIII в. палаты верхнего яруса подклета были соединены проемами (Отчет о командировках В.Н. Гридина и К.А. Соловьева).
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский