|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Хворостова Е.Л. Успенский собор Отроча монастыря в Твери (проблемы реконструкции). В кн.: Тверской археологический сборник. Вып. 4. Материалы II Тверской археологической конференции и 5-го заседания научного семинара «Тверская земля и сопредельные территории в древности». Том II. Тверь, 2001. Все права сохранены.
Материал отсканирован, отформатирован и предоставлен библиотеке «РусАрх» С.В. Заграевским. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2014 г.
Е.Л. Хворостова
УСПЕНСКИЙ СОБОР ОТРОЧА МОНАСТЫРЯ В ТВЕРИ
(проблемы реконструкции)
Круг известных каменных храмов, характеризующих раннесредневековое тверское зодчество, крайне ограничен1. Скудна и информация о памятниках, изученных археологически. Поэтому выявление каждой новой постройки позволяет в значительной мере расширить и уточнить наши представления о путях становления и развития тверской архитектуры.
Один из таких памятников — собор Успения Богородицы Отроча монастыря, относимый преданием к 60-м годам XIII в.: «Лета мироздания 7773-го, а от рожества Христова 1265 года составлен бысть Отрочь монастырь тщанием и рачением великого князя Ярослава Ярославича Тферскаго и великия княгини богомудрыя Ксении по совокуплении их законнаго брака в четвертое лето по прошению и молению любимаго его отрока Григориа, а во иноческом чину Гуриа» [1, с. 112]2. Отметим, что в летописях упоминаются разные даты брака (второго) Ярослава Ярославича с дочерью новгородского боярина Юрия Михайловича: 1263, 1264 и 1266 гг. В таком случае «составление» Отроча монастыря по прошествии четырех лет со дня свадьбы может быть отнесено не к 1265 г., а, самое раннее, к 1267 г. или даже к 1270 г., строительство же каменного собора было осуществлено после смерти принявшего в монастыре постриг отрока Григория «немногим летом мимошедшим» [1, с. 119], то есть по прошествии нескольких лет, и, таким образом, не имеет конкретной даты. К сожалению, достоверность самого «Предания», известного лишь в поздних списках, несколько проблематична, несмотря на использование в нем, пусть и в трансформированном виде, документальных материалов.
В 1982 г. Калининской специальной научно-реставрационной производственной мастерской производились реставрационные работы с целью приспособления существующего собора, построенного в 1722 г., под филиал Калининской областной картинной галереи (остальные монастырские храмы до нашего времени не сохранились) При расчистке мусора в трапезной ниже уровня ее пола были вскрыты участки явно не относящейся к существующей постройке кирпичной выстилки, в связи с чем было принято решение произвести полную расчистку помещения трапезной до уровня выстилки с целью дальнейшей ее консервации и возможной музеефикации. В результате этих исследований в трапезной были выявлены нижние части кладки северной, западной и южной стен четверика и четырех столбов, а в основном объеме существующего собора – кладка низа восточной стены и апсиды храма разобранного при строительстве нач. XVIII в. [3]. Работы, проводившиеся поздней осенью, не были завершены. В 1986–1987 гг. при продолжении исследований были вскрыты значительные участки не затрагивавшегося ранее кирпичного пола и заложены шурфы в основном объеме собора на примыкании к расчищенной ранее апсиде, в результате чего выявлены остатки еще более раннего, более того, первоначального храма, имевшего не одну, а три апсиды. Кроме того, были зафиксированы ленточные фундаменты, соединявшие столбы храма с его стенами [4;5]. В связи с тем, что конструктивно-композиционные характеристики ранней постройки введены в научный оборот достаточно детализированно [6], остановимся на описании «промежуточного» этапа существования Успенского собора.
Судя по сохранившимся кладкам, этот второй храм принадлежал к типу одноапсидных, четырехстолпных, небольших по размеру памятников со значительным подкупольным пространством, образующимся за счет максимальной сдвижки столбов к стенам (рис. 1). Внутренние размеры четверика устанавливаются достаточно точно: восточная и западная стороны – 8,7 м, северная и южная – 9,95 м. Наружные размеры могут быть определены лишь приблизительно (отрытие траншей под фундаменты трапезной было произведено вдоль стен четверика, однако, судя по выносам плечиков восточной стены храма, северная стена трапезной могла сильнее перекрывать древнее основание, чем южная): длина восточной и западной стен – около 12,3 м, северной и южной – около 13 м, вынос полукружия апсиды от наружного обреза восточной стены составляет 3,45 м.. Таким образом, общие размеры храма достигали примерно 16,5 х 12,3 м.. Точную толщину стен можно проследить лишь в восточной части храма: у восточной части полукружия апсиды она составляет 1,6 м, на примыкании к четверику апсида утоньшается до 1,3 м; восточная стена имеет толщину 1,5 м.
Столбы храма не имеют строгой квадратной формы, три из них слегка вытянуты в меридиональном направлении, один – в широтном: северо-восточный -1,26х1,18 м, юго-восточный – 1,4x1,3 м, северо-западный – 1,3x1,2 м юго-западный – 1,2х1,3 5 м (первый размер – с севера на юг, второй – с запада на восток).
Рис. 1. Тверь. Успенский собор Отроча монастыря. Одноапсидный храм. План
Западные столбы расположены на разном расстоянии от западной стены: северный – в 1,74 м, южный – в 2 м, кроме того, расстояния северо-западного столба от северной стены (1,56 м) и юго-западного от южной (1,28 м) также не совпадают. Несимметрично и расположение северо-восточного и юго-восточного столбов. Подкупольное пространство принципиально не квадратное в плане, его размер составляет 3,3(3,45) х 4,1(4,5) м. Обмеры производились по сохранившимся нижним частям кладки стен и столбов, на более высоком уровне расхождения могли быть меньшими.
Отсутствие некоторых лицевых блоков внутренней части южной стены (вдоль нее идет сплошной перекоп под погребения времени функционирования храма XVIII века) не позволяет судить о наличии и месте расположения входа, на северной стене сохранился несколько сдвинутый с места блок с остатками протесанной четверти восточной стороны проема, на западной же стене прослежено начало откосов проема (без четвертей), расстояние между которыми равно 2,74 м.
Кладка нижних частей стен в целом сохранилась на высоту двух-трех рядов. Они сложены из белокаменных блоков длиной до 80 см, высота блоков варьирует от 23 до 40 см; на отдельных участках, в частности по внутреннему абрису апсиды, кладка сохранилась на четыре ряда, причем в верхних рядах высота блоков не превышает 15 см. Блоки верхних рядов гладкотесаные, нижних – обработаны более грубо. Выполнена кладка на известковом растворе с примесью кварцевого песка и незначительными включениями частичек древесного угля [7]. Внутренние части стен забутованы рваным белым камнем и белокаменным щебнем на извести. На верхнем и частично втором рядах блоков в интерьере четверика сохранились остатки фресок, большое количество фрагментов фресок найдено в развалах щебня от разборки храма поверх кирпичной выстилки. Судя по отсутствию каких бы то ни было следов раннего кирпича, строительство велось исключительно из белого камня.
Рис. 2. Тверь. Успенский собор Отроча монастыря. Одноапсидный храм. Разрез по восточной стене апсиды. Вид на север.
В ходе исследований 1982 г. фундамент храма был обследован лишь на незначительном участке у центральной части апсиды. Тогда же было отмечено, что с наружной стороны обрез стены закономерно отступает от обреза фундамента, а внутренний обрез практически «висит в воздухе», выступая за пределы фундамента на 15-18 см [3, л.4, шурф 1, разрез 1-1] (рис.2). Дальнейшие раскопки позволили выявить конструкцию фундаментов стен, выполненных, судя по описанию [4, с.54; 6, с.101,103], в виде «коробки» из облицовочных рваных белокаменных блоков с забутовкой центральной части валунами и обломками белого камня. В иной технике (из валунов или валунов и обломков белого камня с проливкой известью по верху) были сложены ленточные фундаменты, соединявшие западные столбы собора с его стенами [4. с.59; 5. с.30; 6, с. 104]. Ленточные фундаменты, подходившие к восточным столбам, имеют несколько другую структуру: к юго-восточному столбу с востока подходит фундамент из валунов и обломков белого камня с известковой проливкой, с южной – в основном из белокаменных блоков неправильной формы [5, с. 30]; у северо-восточного столба восточный ленточный фундамент выполнен из белокаменных блоков с отдельными включениями валунов, верх северного (полностью фундамент не вскрывался) – из белокаменных блоков [5, с. 31].
При расчистке лакун в кирпичной выстилке в 1982 г. был зафиксирован ранний пол, открытый фрагментарно в апсиде, а впоследствии выявленный и на других участках. Он был выполнен из керамических плиток, уложенных по подготовке из песка темно-серого оттенка толщиной до 9 см, перекрывающей известковый слой толщиной 2-5 см. Плитки расположены прямыми линиями по диагонали к стенам храма, треугольные лакуны в местах примыкания плиток к стенам заполнены фрагментами сколотых плиток. Размеры сторон плиток варьируют в относительно небольших пределах: 17,5х18 см, 18x18,5 см, 18,2x18,3 см, 18,2x18,5 см, толщина же выдержана достаточно четко: 3,2-3,5 см. Изготовлены плитки из светло-красной глины со значительной примесью довольно тонкого песка и вкраплениями мелкой гальки. Верхняя постель тщательно заглажена (поверхность большинства плиток сильно изношена), боковины несколько скошены книзу (на 0,5-0,8 см от вертикали), на тыльной стороне – прямоугольное углубление-ковчежец глубиной 1,8-2 см со скошенными внутрь бортиками, размер ковчежца 5,5-5,8 х 6,8-7 см.
Отметим некоторые моменты последних этапов функционирования разобранного храма. К ним в первую очередь относится выстилка пола, выполненная из кирпичей, положенных на ребро «в елку» (на рис. 1 выстилка показана фрагментарно). В четверике полосы кирпича располагаются в направлении с С на Ю, а в апсиде – с З на В. В тех местах, где выстилка пола примыкает к кладке стен или столбов, небольшие треугольные лакуны заполнены обломками кирпича. Размеры ложков варьируют от 29,5 до 32 см, тычков — в пределах от 13 до 14 см, толщина кирпича – от 7,5 до 9 см. Наиболее часто встречаются кирпичи размером 31х13,5х8 см. Положен кирпичный пол по слою песка с незначительной примесью земли, перекрывающему пол из плиток. Представляет интерес место стыка выстилки пола апсиды и четверика, здесь сохранился просвет шириной до 12 см, заполненный землей со значительным количеством истлевшего дерева, — весьма вероятный след более ранней, чем кирпичный пол, алтарной преграды; после разборки кирпичного пола здесь выявлены остатки деревянного бруса [5, с.31]. В центральной части апсиды прослеживается отпечаток не сохранившегося до настоящего времени престола: некоторые кирпичи вдавлены, образуя трапециевидную фигуру, общий прогиб центральной части которой доходит до 10 см. Восточная и западная стороны вдавления имеют размеры 38 и 50 см, боковые — по 92 см. В апсиде расчищены остатки кладки синтрона, выполненной из белокаменных блоков и большемерного кирпича, аналогичного примененному в выстилке пола, с забутовкой в центральной части кирпичным и белокаменным щебнем.
Итак, в ходе исследований 1982 и 1986–87 гг. выявлены остатки двух сменивших друг друга храмов, при этом первым был трехапсидный храм, вторым – одноапсидный. Сложившаяся ситуация вызывает ряд вопросов, в частности, о хронологическом соотношении обоих храмов, их облике, времени строительства каждого из них. Рассмотрим эти проблемы подробнее.
Высказывая предположения о датировке возведения первого храма, попробуем оттолкнуться от его конструктивных особенностей, в частности, ленточных фундаментов, связывавших столбы со стенами храма. Различные системы ленточных фундаментов достаточно широко известны в культовом домонгольском зодчестве, в основном, не позднее XII в. Значительная часть построек с такими фундаментами, зачастую имевших усложненную планировочную структуру [8, № 1, 13, 15,37,41 и др.– киевский круг; № 69 – Старая Рязань, № 125 – Старая Ладога], не была белокаменной или, как минимум, была выполнена в смешанной технике кладки. Известны ленточные фундаменты и в белокаменных домонгольских храмах Галицкой земли [8, № 187, 193, 195; 9, с.41]. Пожалуй, планировочно наиболее близка тверской кирпичная церковь на площади Воссоединения в Переяславле-Хмельницком [8, №50], датируемая кон. XI в. Правда, для значительной части домонгольских построек характерно наличие каких-либо подстилающих фундаменты деревянных субструкций, в отрочском же храме таковые отсутствуют. Казалось бы, вышеперечисленные аналоги свидетельствуют о возможности отнесения первой редакции Успенского собора ко времени не позднее конца XII–максимум начала XIII вв. Однако, в этом случае нам придется признать возможность создания в этот период белокаменного храма в монастыре неподалеку от рядового пограничного суздальского города [10, с.82], на территории, где практически не могло быть строительной базы, при том, что главный городской Спасо-Преображенский собор был выстроен в камне лишь в 1285–1290 гг. К тому же побуждающим фактором для строительства именно монастырского храма могла служить деятельность церковного клира, возникновение же тверского епископства относится лишь к кон. 60-х гг. XIII в. [11, с.67]. Кроме того, в процессе археологических исследований не было найдено никаких материалов, относящихся к храму, которые могли бы быть достоверно датированы ранним временем: три [4, с.60] или пять [6, с. 104] венчиков сосудов из предматерикового слоя, перекрытого выбросом из фундаментных рвов и, следовательно, более раннего, чем собор, датируются «в пределах XIII в.» (по определению Л.А. Поповой). Правда, в одной из последних публикаций [12, с.80] эта же керамика, со ссылкой на Л.А.Попову и П.Д.Малыгина, «суммарно» отнесена к XIV в.; является эта передатировка результатом дополнительной экспертизы, или авторы изменили ее сами – не ясно. Тем не менее, по-видимому, соглашаясь с исследователями первоначального собора [6, с.106], можно считать основанную на «Предании» (с учетом отсутствия конкретной даты) датировку строительства каменного собора вполне допустимой, тем более, что для литературы агиографического плана куда более характерно удревнение дат. Принципиальная же возможность существования самого монастыря в XIII в. убедительно доказана Т.И. Макаровой и Т.В. Никольской [13, с.109-110].
Как же мог выглядеть первоначальный храм XIII в.? Не вызывает сомнений наличие у него трех апсид (причем обрез центральной апсиды, судя по фундаменту, располагался несколько восточнее, чем у более позднего храма, боковые апсиды по отношению к центральной – отодвинуты к западу)4, совпадение в целом ширины со вторым, одноапсидным, а вот конфигурация западной части храма могла быть иной. Предположим, что ленточные фундаменты у столбов – не анахроничная конструкция «домонгольского» типа, неизвестно по каким причинам после достаточно длительного перерыва примененная в Твери, а самостоятельные основания несущих стен (заметим, что поверх них сохранился слой известкового раствора), разобранных при возведении одноапсидного храма (рис.3). В пользу этого предположения наглядно свидетельствует наличие четко прослеживающегося вертикального шва в кладке основания южной стены храма к западу от примыкания к ней ленточного фундамента, идущего от западного столба [4, рис. 119, шурф 3, разрез С-Д].
Рис. 3. Тверь. Успенский собор Отроча монастыря. Трехапсидный храм. План. Реконструкция на уровне фундаментов.
Рис. 4. Тверь. Успенский собор Отроча монастыря. Вертикальный шов, отделяющий основание вставки южного углового компартимента.
Этот шов отделяет основание углового компартимента, встроенное при возведении одноапсидного храма, порядовка в обеих кладках не совпадает, четко видно, что западная часть (вставка) приложена к восточной; поверх шва сохранился перекрывающий ряд белокаменной кладки, положенной в процессе строительства одноапсидного собора (рис. 4). Весьма вероятно, что вынос к западу от примыкания ленточного фундамента кладки основания (20-25 см) свидетельствует о том, что угол оформлялся пилястрой. К сожалению, в графической документации по шурфу у северо-западного столба приведены лишь обмеры фасада ленточного фундамента, видимо, фасад основания северной стены не обмерялся [4, рис.119, шурф 4].
Итак, на первом этапе сооружался трехапсидный крещатый храм, т.е. крестово-купольная постройка с настенными северо-западными и юго-западными компартиментами, в литургическом отношении – купольная башня с вытянутым с востока на запад пространством центрального нефа. Можно отметить, что наиболее близкие территориально крестообразные храмы известны во владимиро-суздальской архитектуре со 2-й четв. ХІІІ в.5, что противоречит легендарной дате, в них крестообразность достигалась за счет притворов. Возможно, небольшие размеры отрочского храма вызвали предельное сжатие объемов, исключили возможность устройства.
Исследователи раннего храма считают, что при устройстве алтарной части первоначальный замысел трехапсидного четырехстолпного храма с ленточными фундаментами, идущими от стен к столбам, был изменен на одноапсидный [4, с.56; 6, с. 105-106], кроме того, произведена корректировка посадки столбов, так как их наземная кладка «нередко нависает над стыком фундаментов» [6, с. 104], таким образом, речь идет о единовременном процессе строительства. Видимо, это утверждение требует некоторого комментария. Кажется странным решение о практическом уменьшении площади храма за счет боковых апсид в процессе строительства. Мало того, в случае такой первоначальной корректировки речь шла практически об уничтожении двух престолов, т.е. о коренном изменении литургической сущности храма. Однако такая коренная перестройка могла быть вызвана лишь весьма серьезными причинами.
Если верить «Преданию», инициаторами строительства каменного храма были Ярослав Ярославич и Ксения. При «составлении» монастыря в 1267 г. (четыре года от ранней летописной даты женитьбы князя), при учете некоторого времени служения в нем постригшегося отрока Григория, храм мог быть построен при жизни Ярослава Ярославича, изменение его планировки в этом случае практически невероятно. Тем не менее, строительство могло несколько задержаться (или прерваться в момент смерти князя в 1271г.), так что его окончание пришлось на время деятельности тверского епископа Симеона (1271-1289 гг.). Изменение планировки здесь кажется не таким абсурдным, однако остается непонятной причина столь коренного переустройства. И, наконец, третий вариант: в случае основания монастыря в 1270 г. умерший в 1271 г. Ярослав не мог быть заказчиком строительства. Следовательно, осуществить его мог бы епископ Симеон. Предположим, что начатое в 1285 г. строительство городского Спаса Преображенского собора отвлекло рабочих, стройка была законсервирована, и лишь после 1290 г. епископ Андрей (1289–1315гг.) достроил собор. Приняв такую гипотезу, придется согласиться и с тем, что церковный иерарх a priori идет на нарушение введенного его предшественником канона. Естественно, все эти гипотезы могут иметь место лишь при условии доверия к тексту «Предания».
В ходе исследований 1986–1987гг. было отмечено наличие мощной (30-35 см) песчаной подсыпки внутри храма, перекрывающей ленточные фундаменты, идущие к столбам [6, с. 104], и известковую прослойку толщиной 1–2 см, опирающуюся на песок с включениями извести; непосредственно в апсиде, на примыкании к ее западному обрезу, слой песка тоньше (15–17 см). Вне храма стратиграфия несколько иная: чистый слой темного песка располагается на 20 см ниже, чем внутри, незначительно перекрывая выступающую часть основания апсиды; весьма вероятно, что его подсыпка была произведена единовременно с внутренней и имела планировочное значение. Поверх этого слоя проходит четко выраженная угольная прослойка в 1,5-2 см [3, л.4, шурф 1, разрез 1-1; 4, рис. 119, шурф 6, разрез А-Б], выше которой располагается слой светлого песка, на некотором удалении от апсиды угольные включения выражены больше, их слой — мощнее; прослеживаются угольные включения и в четверике. Создание песчаной подсыпки внутри храма могло быть осуществлено для поднятия уровня пола (известковая стяжка в этом случае могла иметь гидроизолирующее назначение, хотя известны случаи применения известковых заливок в качестве полов) после выведения стен на некоторую высоту или, что вероятнее, по завершении кладочных работ. Однако наличие песчаных слоев за пределами храма предполагает скорее общее нивелирование, которое могло производиться как в ходе первоначального этапа работ, так и после разборки первоначального храма (в частности, стен над «ленточными фундаментами»), осуществленной, возможно, в результате пожара, от которого этот храм пострадал. Таким образом, вероятно, речь идет не о первоначальном изменении планировки (и отнюдь не только в восточной части), а о двух этапах строительства, двух разных храмах, разделенных некоторым временным промежутком.
Произведенные в силу неясных причин (возможно, пожара) перестроечные работы, в принципе, на «полезной площади» храма значительно не отразились: были утрачены две боковые апсиды – зато появилось два угловых компартимента. Каков был объем произведенных переделок, судить сложно, во всяком случае, явно пришлось разбирать не только боковые, но и центральную апсиду, местоположение которой было изменено, заново строить восточную стену, возводить столбы (напомним, их кладки смещены по отношению к фундаментам) и, следовательно, менять систему перекрытия центрального объема. Похоже, что для произведения всех этих работ пришлось разобрать почти всю первоначальную кладку практически до уровня верха фундаментов, что мы видим на апсидах и ленточных фундаментах у столбов. Не исключено, конечно, что по периметру стен лицевая кладка полностью могла не разбираться. Так или иначе, но в процессе этого переустройства, как уже говорилось выше, была принципиально изменена литургическая сущность храма, ставшего одноапсидным, расширенным с запада за счет угловых компартиментов.
В какое время могла быть произведена разборка первоначального и строительство второго храма? Попробуем сначала оттолкнуться от планировочных аналогов. Особенности планировочного решения «второй редакции» Успенского собора Отроча монастыря необычны для архитектуры культовых сооружений среднерусских княжеств, в том числе и для Твери, в той мере, в какой она изучена на настоящий момент. Аналогичное построение плана, прежде всего одноапсидность, – характерно не для регионов, воспринявших владимиро-суздальские традиции, а для новгородской архитектурной школы. В Новгороде одноапсидные четырехстолпные крестово-купольные храмы были в достаточной степени распространены в период с XIII в. до кон. XIV в. Среди них можно отметить планировочно чрезвычайно сходные с отрочским собор Николо-Липенского монастыря (1292 г.), церкви Спасопреображения в Ковалеве (1345 г.), Успения на Волотовом поле (1352 г.), Федора Стратилата на Ручье (1360-1361 гг.), Спасопреображения на Ильине (1374 г.) и даже последнюю домонгольскую каменную постройку Новгородчины – церковь Рождества на Перыни 1-й трети XIII в., которая могла в какой-то степени послужить прототипом для более поздних памятников.
Основным вещевым датирующим материалом служат плитки керамического пола второго собора (вариант перенесения первоначального покрытия полов маловероятен: вне пределов собора не найдено никаких фрагментов плиток, которые могли бы относиться к полу разобранных боковых апсид). Близкие к квадрату по форме поливны плитки пола с углублением-ковчежцем на обратной стороне известны с домонгольского времени, однако размеры их были небольшими, а в качестве исходного материала зачастую применялись светложгущиеся глины. Красноглиняные поливные плитки пола с ковчежцем и размерами сторон от 15,5 до 16 см входили в покрытие полов соборов Московского Кремля [14, рис.1:1], датируются исследователями 1326 и 1333 гг. Неполивные красноглиняные плитки с ковчежцем, датирующиеся ХІV–ХV вв., выявлены в Москве при археологических исследованиях на кладбищенском перекопе на Вознесенской площади перед Приказными палатами (размер сторон от 18,7 до 19,1 при толщине 3-3,1 см, ангобированные), в раскопе у церкви Вознесения и в слоях перекопа могил кладбища в Коломенском [15, с.43, табл.103: И]. Датируемые тем же временем квадратные плитки со стороной 16,5 см. и толщиной 2,5-3,5 (до 4) см, с ковчегом найдены в слое пожара у собора Петра Митрополита Высоко-Петровского монастыря [16, с.161, табл.140, рис.9], несколько большего размера (19,5 см) – в соборе Богоявления в Китай-городе [17, рис.9:2, с.54], где они относятся к предшествовавшей собору деревянной церкви и датируются временем от сер. XIII в. до 1-й четв. или трети XIV в. [17, с.63]. В качестве аналогов в тверском регионе можно отметить квадратные красноглиняные плитки (15 х 15 см) из раскопок на городище в Старице (в слое 2-й пол. XІV–XV вв.), некоторые экземпляры плиток из раскопок Спасо-Преображенского собора 1285-1290 гг. в Тверском кремле, выявленных в перекопанном слое и датированных в «широком хронологическом диапазоне» кон. XІІІ–XV вв. [18, с.307-308], набор их весьма разнообразен и, весьма вероятно, может быть отнесен как к первоначальным покрытиям, так и к более поздним ремонтам. Фрагменты плиток с ковчежцем найдены при раскопках в Кухонном флигеле тверского Путевого дворца (расстояние от Спасо-Преображенского собора весьма значительно, возможно, эти плитки относятся к какой-то неизвестной постройке).
Таким образом, диапазон аналогов в целом укладывается в период от сер. XIII в. по, возможно, 1-ю пол. XV в. Разброс дат достаточно велик, тем не менее, видимо, более логичным будет считать вариант заимствования такими мастерами московских прототипов керамического покрытия пола и новгородских планировочных решений, а не наоборот (следовательно, допустимо исключение самых ранних аналогов и отнесение «второй редакции» собора к XIV в.). Учитывая упомянутые планировочные аналоги, зауженность боковых членений, мы можем предположить у второго храма наличие четвертьцилиндрических трехлопастных сводов, расположенных в направленных с запада на восток; в оформлении фасадов допустимо трехлопастное завершение стен; в завершении – одноглавие, причем, судя по асимметричному расположению нижних частей столбов, основание барабана главы могло быть заужено по отношению к подкупольному пространству.
Необходимо отметить наличие у одноапсидного собора придела во имя Петра Митрополита, отмеченного переписчиком нач. XVII в. [19, с.123]. Весьма почитаемый в Твери московский митрополит Петр был канонизирован в 1339 г., так что возникновение самой возможности появления соименного придела может быть отнесено к периоду позднее этой даты. Несомненно, что к сер. XIV в. Отроч монастырь играл достаточно значительную роль в духовной жизни Твери, что подтверждают получение настоятелями монастыря архимандрии (до 1361 г.), признание за монастырем патроната тверского княжеского дома (привилегии жалованных грамот 60-х гг. ХІV в.). Разумеется, время строительства этого придела отнюдь не однозначно привязывается к периоду непосредственно после канонизации митрополита Петра. Находка в процессе реставрации собора 1722 г. в забутовке его фундамент рельефных плит [18, рис.43; 20, рис.1] с рисунком, практически идентичным терракотовому декору храм: трапезных Москвы, Волоколамска, Коломны и Селижарова [21, с.283, 310; 20, с.146-147], которые не могли появиться ранее 80-х гг. XV в., может отодвинуть время строительства придела в XVI в. Конечно, эта плита могла входить и в декор какой-то монастырской постройки (с рангом не ниже церкви или трапезной: в декоре жилых хозяйственных монастырских построек известны лишь терракотовые балясины), строившейся в кон. XV–1-й пол. XVI вв., но, возможно, применение таких плит в декоре самого собора или при строительстве его придела было связано со строительными работами епископа Акакия после пожара 1537 г.
Вполне закономерный вопрос вызывают и сведения о наличии у собора часовни митрополита Филиппа6 и о трех его главах, крытых железом, числящихся под 1685-1686 гг. [22, с. 847]. Что касается часовни митрополита Филлипа, то никаких следов фундаментов от нее найдено не было, но здесь не исключен вариант как полной их выборке при строительстве 1722 г., так и невозможности выявления их остатков из-за поздних погребений на этом участке. Так или иначе, но упоминание о трех соборных главах в 80-е гг. XVI в. может быть связано с наличием у него, кроме основного, двух дополнительных престолов.
Что касается места расположения приделов, то территория, примыкающая к собору с юга, не обследовалась, в заложенном же у северного фасада шурфе, судя по описанию [5, с.32], никаких пристроек обнаружить не удалось. Однако обращение к графической документации отчета 1987 г. [5, рис.74, шурф 11, план, фото № 85,86] позволил предположить, что сложенный из белокаменных блоков четко читающийся выступ в кладке основания северного крыла западной стены основного объема собора XVIII в. (на стыке со строившейся единовременно с ним трапезной) может быть отнесен к более раннему периоду. Во-первых, он не параллелен кладке опирающейся на него стены, а во-вторых, не перевязан с кладкой основания северной стены трапезной (судя по фотографиям, основание трапезной приложено к нему). Конструктивно наличие такого выступа под стеной основного объема, при достаточно вертикальном обрезе основания стены трапезной, ничем не обосновано. К сожалению, фасад не обмерен, низ выступа и крыла в целом, похоже, не расчищался, исследовался лишь фундамент трапезной. Расположение этой кладки позволяет интерпретировать ее как основание восточной стены придела при одноапсидном соборе: лишь в этом случае вынос его апсиды не будет сделан к востоку дальше апсиды основного объема, а место расположения западной стены вполне впишется в участок между восточной стороной северного дверного проема в основной объем и западным бортом шурфа. При минимуме данных по этому участку было бы преждевременным определять наименование этого придела и, тем более, его датировку. Окончательное выяснение планировочных и конструктивных особенностей отрочского храма может быть осуществлено лишь в случае повторного тщательного изучения территории к северу от существующего собора и закладки шурфов у его южного фасада.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Повесть о Тверском Отроче монастыре // Памятники литературы древней Руси. XVII век. Книга первая. М.. 1988.
2. Ратшин А. Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквах в России. М., 1852.
3. Хворостова Е.Л. Отчет об архитектурно-археологических исследованиях в Успенском соборе Отроча монастыря г.Калинина. М., 1983 // Архив ИА РАН. Р-1. №9308, 9308 а.
4. Булкин В.А. Отчет об архитектурно-археологических работах в гг. Новгороде, Угличе и Калинине в 1986 г. Л., 1987 // Архив ИА РАН. Р-1. №11526,11526 в.
5. Булкин В.А. Отчет об архитектурно-археологических работах в новгородском Антониеве монастыре, кремле г. Углича и Успенском соборе Отроча монастыря в 1987 году. Л.. 1988 // Архив ИА РАН. Р-1. №12311,12311 б.
6. Булкин В.А., Иоаннисян О.М.. Салимов А.М. Успенский собор тверского Отроча монастыря по археологическим данным (предварительные итоги) // Памятники железного века и средневековья на Верхней Волге и Верхнем Поднепровье. Калинин, 1989.
7. Постникова О.Н., Литошина Т.А. Успенский собор Отроча монастыря в Калинине. Лабораторные исследования образцов из раннего белокаменного собора, выявленного при археологических раскопках. М,. 1983 // Архив Центральных проектно-реставрационных мастерских Министерства культуры Российской Федерации. 1/571.
8. Раппопорт П.А. Русская архитектура Х–ХІІІ вв. Каталог памятников. Л., 1982.
9. Иоаннисян О.М. Основные этапы развития галицкого зодчества // Древнерусское искусство. Художественная культура X–первой половины XIII вв. М., 1988.
10. Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в Х–ХІV вв. М., 1984.
11. Клюг Э. Княжество Тверское (1247–1485 гг.). Тверь, 1994.
12. Булкин В.А., Салимов А.М. Успенский собор тверского Отроча монастыря на рубеже ХV–ХVІ столетий // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 1. Тверь, 1996.
13. Макарова Т.И. Из истории культуры Тверского Отроча монастыря // СА. 1976. №4.
14. Авдусина Т.Д.. Владимирская Н.С.. Панова Т.Д. Русская поливная керамика из раскопок Московского Кремля //СА. 1984. № 2.
15. Беляев Л.А. Керамический комплекс из Коломенского и точно датированные сосуды из архитектурных сооружений // Московская керамика: Новые данные по хронологии. М., 1991.
16. Беляев Л.А. Древние монастыри Москвы по данным археологии. М., 1994.
17. Беляев Л.А. «Богоявление каменное». Архитектурно-археологические исследования в соборе Богоявленского монастыря в Китай-городе // Реставрация и архитектурная археология. Новые материалы и исследования. М., 1991.
18. Салимов А.М. Тверской Спасо-Преображенский собор. Тверь. 1994.
19. Выпись из Тверских писцовых книг Потапа Нарбекова и подьячего Богдана Фадеева 1626 г. Тверь. 1901 .
20. Салимов А.М. Архитектурная керамика Твери и Селижарова // Керамика раннего железного века и средневековья Верхневолжья и соседних территорий. Тверь, 1991.
21. Выголов В.П. Русская архитектурная керамика конца XV – начала XVI вв. // Древнерусское искусство. Зарубежные связи. М.. 1975.
22. Овсянников Н.Н. Тверь в 17 веке. Исторический и археологический путеводитель по г. Твери. Тверь. 1889.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Спасо-Преображенский собор 1285-1290 гг. и Церковь Федора Стратилата 1323-1325 гг. Федоровского монастыря в г. Твери, собор Михаила Архангела 1397 г. и церковь Николы 1403 г. в Старице, церковь Успения Богородицы 1404-1406 гг. Желтикова монастыря в Твери, церковь Рождества Богородицы XIV в. в Городне.
2 Мы опираемся на наиболее подробный список в распространенной редакции «Предания», относящийся, как и все остальные варианты, ко 2-й пол. XVІІ в.
3 Церковь Введения Богородицы, «в которой погребены тверские архиереи ХІІІ и XIV века, Андрей и Федор» и церковь митрополитов московских Петра и Филиппа [2. с.509]. В «Генеральном соображении по Тверской губернии, извлеченном из подробнаго топографическаго и камеральнаго по городам и уездам описания 1783-1784 гг.» (Тверь, 1873 г.) ц. Введения не числится. Разобрана и ц. Варвары 30-х гг. XIX в.
4 К сожалению, фундаментная кладка восточной части храма не даст возможности достаточно четко и полностью локализовать контуры боковых апсид (особенно северной), что затрудняет их планировочную реконструкцию.
5 Суздальский Рождественский собор 1222-25 гг., Георгиевский храм 1230-1234 гг. в Юрьеве-Польском, Дмитровская церковь в Московском Кремле.
6 На столбе четверика собора 1722 г. сохранялась доска с надписью о захоронении «на сем месте» 23 декабря 1570 г. праха Филиппа митрополита в часовне на месте этого погребения был в конце XVII в. погребен архимандрит монастыря Иона Болотников.
7 Автор цитирует сведения из переписной книги.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский