РусАрх - Кавельмахер В.В. Программа архитектурно-археологических исследований, ремонтно-реставрационных работ и музеефикации памятников архитектуры ХVI–ХVIII вв. Успенского монастыря в г. Александрове Владимирской области (б. Александрова слобода)

РусАрх

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

Источник: Кавельмахер В.В. Программа архитектурно-археологических исследований, ремонтно-реставрационных работ и музеефикации памятников архитектуры ХVI–ХVIII вв. Успенского монастыря в г. Александрове Владимирской области (б. Александрова слобода). Рукопись. 1995 г. Все права сохранены.

Сканирование, форматирование, техническое и литературное редактирование: С.В. Заграевский, 2008 г. Все права сохранены.

Материал предоставлен библиотеке «РусАрх» С.В.Заграевским. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2010 г.

В.В. Кавельмахер

ПРОГРАММА архитектурно-археологических исследований,

ремонтно-реставрационных работ и музеефикации

памятников архитектуры ХVI–ХVIII вв. Успенского монастыря

в г. Александрове Владимирской области (б. Александрова слобода)

Историческая, художественно-культурная значимость и уникальность ансамбля

Успенский монастырь в г. Александрове основан в середине XVII в. на развалинах загородной резиденции великих князей и царей XVI–первой половины ХVII вв. – Государева двора в Александровой Слободе. До 80-х гг. XVII в. монастырь занимал меньшую часть Государева двора, однако, с этого времени был распространен на всю остальную его территорию. Перед польско-литовской интервенцией Государев двор представлял собой обширный укрепленный феодальный замок – с облицованными кирпичом стенами деревоземляной конструкции, валами, рвами, тремя большими каменными палатами в центре крепости, четырьмя дворцовыми церквями и множеством каменных и деревянных жилых и хозяйственных построек, соединенных между собой деревянными переходами. Дворец был построен «на сенях» (на подклетах) и представлял собою уменьшенную модель Большого Кремлевского дворца в Москве – с двумя «линиями» палат и хором – с вынесенными между ними большими церемониальными палатами, канцеляриями («дьячими» избами) и пр. Самая большая церковь дворца – Покровская – была соборной, две церкви средних размеров – Троицкая и Успенская – домовыми, а столпообразная церковь «под колоколы» Алексея митрополита служила для отпевания умерших. Из всех зданий ансамбля по источникам датируется 1513 годом только Покровская церковь. Однако, характер источника (в нем упоминается законченным весь Государев двор) позволяет предполагать, что Покровская церковь была в тот момент не единственной. В связи с этим в последние годы было высказано предположение о единовременном создании всего ансамбля. При учреждении на территории Государева двора монастыря его крепостные укрепления и постройки светского назначения (палаты) были срыты, а их материал использован в новом строительстве. Уцелели от разрушения только четыре упомянутых церкви и – при них или «в связке» с ними – шесть богато украшенных малых палат или «комнат» различного бытового назначения. Эти случайно уцелевшие здания позволяют судить о качестве остальных, утраченных сооружений. Архитектура четырех сохранившихся церквей демонстрирует редкое в практике древнерусского строительства стилистическое единство: их фасады обработаны кирпичными «впадинами» с тонко прописанными швами, сформированный на ордерной основе архитектонический декор выполнен из белого камня, плоскостные фряжские порталы богато орнаментированы, строительный материал (включая связное железо) – однороден, профили и обломы архитектурных членений – идентичны. После завершения строительства кладка стен длительное время (до 50-ти и более лет) оставалась открытой. В основе колористического решения целого архитектурного комплекса лежало, таким образом, сочетание красного кирпича и натурального белого камня. Обилие кирпичных вставок и кирпичных закомар и барабанов делало ансамбль Государева двора красным или «кирпичным». Западноевропейский характер александровского ансамбля и его датировка не вызывает, таким образом, сомнений.

На протяжении своей истории ансамбль Государева двора перестраивался дважды. В первый раз – в годы опричнины (60–70-е гг. ХVI в.) и второй – в 60–80-е гг. ХVII в., при превращении его в монастырь. Главным событием первой строительной эпохи стала перестройка подколоколенной церкви, превращенной посредством надстройки во всем известный шестидесятиметровый шатровый столп с часовым механизмом в звонах под шатром. В монастырский период были одна за другой построены две трапезных палаты (трапезными церквами при них стали перестроенные Успенская и Троицкая церкви), огромной длины глаголеобразный келейный корпус и большой протяженности монастырская стена с башнями и надвратной церковью Федора Стратилата над Святыми воротами. В 30-е гг. ХVIII в. в монастыре были построены больничная Сергиевская церковь над усыпальницей великих княжен и больничные при ней палаты.

Проведенные музеем-заповедником «Александровская Слобода» в последние годы архитектурно-археологические исследования позволяют дать памятникам Успенского монастыря следующую историко-архитектурную и художественную оценку.

Наибольшей ценностью среди зданий ансамбля обладает соборная Покровская церковь (в настоящее время – Троицкая) – одно из самых монументальных сооружений своего времени. Здание Покровского собора представляет собой увеличенную итальянизированную копию храма-усыпальницы Сергия Радонежского – Троицкого собора соседнего с Александровой Слободой Троице-Сергиева монастыря. В его ордерную декорацию насильственно включены орнаментальные мотивы монастырского собора первой четверти ХV в. Подобно московским кремлевским соборам, храм выстроен итальянскими мастерами – неизвестным нам архитектором и резчиками по камню. Замечательной особенностью памятника остается встроенная в его объемы расположенная между двумя фланкирующими палатами большая парадная лестница великокняжеского дворца. Покровский собор – древнейшее из дошедших до нас зданий московской архитектуры, построенное с вынесенными наружу в виде отдельных церковных объемов приделами. Расположенный в дьяконнике Никольский придел «выведен» на южную сторону собора в виде приставленной к стене дьяконника, имитирующей малую церковь трехстенной декорации с крохотной алтарной экседрой и приложенной к соборной закомаре главой. Уникальными, крупномасштабными элементами памятника были ныне утраченные громадные крыльца с каменными полуциркульными тимпанами против южного и северного входов в собор. Круглые колонны папертей и крылец некогда несли тесовую кровлю, часть кровли над западной дворцовой лестницей была устроена по кружалам. Собор сохранил фресковую роспись третьей четверти XVI в., а западная паперть – первоначальную (кирпичную) фактуру центрального соборного прясла. Размеры здания, его статус, дата постройки, круг мастеров и качество отделки позволяют поставить Покровский собор в один ряд с памятниками архитектуры Московского Кремля последней четверти ХV–начала ХVI вв. Им завершилась 30-летняя эпопея великокняжеского дворцового строительства в Москве, а его обильная, высочайшей сохранности, орнаментальная резьба заканчивает линию развития ренессансной архитектурной орнаментики, начатую в 80-е гг. ХV в. кремлевскими мастерами. Покровский собор – шедевр русского национального зодчества того же качества и масштаба, что и кремлевские соборы.

Уникальным памятником архитектуры ХVI в. является домовая шатровая Троицкая церковь-капелла на погребах и подклетах, бывшая до своей передачи в Успенский монастырь композиционным центром жилой, хоромной, деревянной части дворца. Ее паперти и крыльца, в отличие от других церквей, были деревянными. Церковь стояла во дворце на половине великого князя. Памятник имеет необычную конфигурацию. Его церковный четверик деформирован встроенной в алтари казенной палатой (казнохранилищем). Он неправильных вытянутых пропорций, восточная стена отсутствует, ее заменяют три открытые в церковь алтарные экседры. Восьмигранный, низко висящий, «приземистый» шатер основан на сложной переходной конструкции, в русской архитектуре больше нигде не встречающейся. Фигура шатра напоминает «небо» деревянных церквей русского Севера. Шатер сохранил свою относящуюся к 60–70-м гг. XVI в. роспись. Подклеты под церковью и казнохранилищем представляют собой редкий тип теплых «жилых» подклетов, перекрытых сводами «монастырского» типа, с профилированными импостами под распалубками и резными орнаментированными розетками в щелыгах. Один из сводов расписан кирпичным паркетом по левкасу. Подклеты Троицкой церкви, как и палата в алтарях, служили для хранения великокняжеской казны. На северо-восточном углу церкви располагался редкой конфигурации теплый придел Федора Стратилата в виде двух папертных компартиментов, с заложенными простенками, крестовыми сводами и без алтарной экседры. Западный портал Троицкой церкви имел изваянное из большемерного красного кирпича и белого камня оригинальное навершие в форме перевитого жгутом сноповидного вала с покрытыми растительном орнаментами валиками и окончаниями в виде белокаменных моллюсков. В 1680 г. Троицкая церковь была перестроена каменных дел подмастерьем Никитою Корольковым, обращена в трапезную монастырскую церковь и переосвящена в Покровскую.

Троицкая церковь Александровой Слободы – один из ранних примеров каменной церкви «на деревянное дело» в московском зодчестве. У нее щипцовые порталы, далеко вынесенные с громадными полицами карнизы, острого силуэта фальшивый восьмерик и прямоблочные оконные перемычки. Отдельные узлы и детали храма, включая конструкцию основания шатра, были использованы Бармой «с товарищи» при сооружении Покровского собора на Рву в Москве.

Домовой церковью женской половины александровского дворца была расположенная напротив Троицкой крестовокупольная Успенская церковь. Церковь была перестроена и обращена в трапезную в 1666–1667 гг. До своей перестройки это был окруженный высокими каменными двухъярусными папертями миниатюрный, с барабаном на повышенных подпружных арках, четырехстолпный одноглавый храм, на погребах и подклетах. Существует предположение, что арки второго яруса папертей завершались, подобно аркам папертей Покровского собора в Суздале, закомарами. На дворцовую принадлежность Успенской церкви, помимо ее пропорционального совершенства, двухъярусной ордерной декорации основного объема (сильно обгоревшей в один из пожаров), рельефной растительной резьбы порталов и пр., указывает наличие некогда открытой (типа гульбища) паперти с ее восточной стороны и следы каменных переходов – с северной. За исключением этих таинственных для нас «переходов», никаких каменных крылец ни с одной из сторон храма пока не обнаружено. До 60-х гг. ХVII в. напротив переходов, возле северной стены храма, существовал оригинальной архитектуры Никольский придел, не имевший, как и придел домовой Троицкой церкви, церковного четверика, но, в отличие от последнего, с большой полуциркульной апсидой. Четверик заменяли два перекрытых крестовыми сводами папертных компартимента. Не исключено, что, как и придел Федора Стратилата на половине великого князя, Никольский придел был теплым. Белокаменные подклеты Успенской церкви хранят относящуюся к XVI в. замечательную коллекцию граффити. Успенская церковь на женской половине дворца – современница другой, не дошедшей до нас дворцовой церкви великой княгини Соломонии – Рождества Богородицы в Московском Кремле 1514–1517 гг.

Среди подколоколенных сооружений Московской Руси Распятская колокольня Успенского монастыря не имеет себе равных. Распятская колокольня – колоссальный восьмигранный шатровый столп, окруженный по периметру гипертрофированной высоты двухъярусными папертями, с четырехстолпной звонницей-ризалитом против его юго-западного угла (разобрана в начале ХVIII в.), призмообразной 4-х ярусной ризничной палаткой под церковной главой в месте их стыка и крохотной столпообразной церковкой-капеллой внутри. Необычная форма Распятской колокольни – результат ее сложной строительной истории: в теле существующего столпа сохранилась почти в нетронутом виде первое подколоколенное сооружение Слободы – увенчанная некогда огромным граненым куполом (разобран при перестройке) небольшая октафолийная столпообразная церковь Алексея митрополита с четырехстолпной же обращенной к собору звонницей и обходной галереей-лоджией по второму ярусу. Датировка первой подколоколенной церкви Слободы 1513 годом – вне сомнения.

Типологическая уникальность Распятской колокольни заключается в том, что под ее шпилеобразном шатром находились не благовестные колокола, а часовой механизм с часовыми колоколами. Это – первая и единственная в русской истории церковь-часобитня со значением подколоколенной церкви, и одновременно – предшественница часобитни Спасской башни Московского Кремля. Шатер Распятской колокольни – древнейший из дошедших до нас утилитарных (не церковных) русских шатров. Замечательным памятником монашеского быта начала XVIII в. является пристроенная к Распятской колокольне Марфина палата. Из памятников монастырского периода наибольшей ценностью обладает огромной протяженности келейный корпус начала 80-х гг. XVII в. с каменными сенями и засеньями, остатками печей, ретирадами, остатками подлинных деревянных конструкций. Особого внимания в нем заслуживают 11 настоятельских келий с 9-ю резными с обронными надписями замковыми розетками в сводах, явно скопированных с замковых розеток разрушенного дворца, а также кельи ссыльной сестры Петра I царевны Марфы. Содержание надписей (обращенные к царю Федору Алексеевичу молитвословия) позволяют предполагать, что «настоятельские кельи» ыли, в действительности, – гостевыми. Так это или нет, но коллекция розеток александровских келий – единственная в мире.

Значительным памятником русского зодчества третьей четверти XVII в. является монастырская стена с надвратной церковью Федора Стратилата и пристенными служебными кельями изнутри монастыря. Стена была возведена духовником монастыря преподобным Корнилием и имеет наклон наружу почти на всем ее протяжении. По-видимому, Корнилий не рассчитал фундаменты.

На территории Успенского монастыря (а до него – Государева двора) было несколько каменных шатровых колодцев, один из которых сохранился до наших дней. Второй – древнейший – колодец оказался на линии возводимой Корнилием монастырской стены и был обведен специальным «захабом». Раскопки этого каменного колодца могут дать интересные результаты.

Несмотря на свое церковное назначение, четыре вышеописанных памятника – суть памятники русской дворцовой архитектуры, чудом сохранившиеся до наших дней. Это части цельного, построенного по единому плану, дворцового комплекса. Формы и силуэты двух бесстолпных церквей ансамбля – шатровой и купольной, – не имеют себе подобных в предшествующей архитектуре. Место памятника в истории русской культуры – сразу после Большого Кремлевского дворца в Москве. Проблемы его сохранности и музеефикации в стенах Успенского монастыря второй половины XVII в. составляют первоочередную задачу Министерства культуры РФ и Александровского музея-заповедника.

Ансамбль Государева двора в Александровой свободе – памятник русско-итальянских культурных связей, единственный, сохранивший свою планировочную целостность, стилистически единый, древний светский ансамбль на Руси. Его историческая, культурная и художественная ценность не вызывает сомнений. В качестве такового нуждается в изучении и дальнейшей музеефикации. Место памятника в истории русской культуры сразу после Большого Кремлевского дворца в Москве.

Состояние памятников, проблемы их содержания, изучения и реставрации

Реставрация памятников Успенского монастыря началась в годы Отечественной войны и продолжается с перерывами вплоть до настоящего времени. Сейчас в процессе реставрации находятся келейный корпус и деревянный настоятельский дом в центре ограды. За исключением этих двух зданий, реставрация выдающегося архитектурного ансамбля в общих чертах завершена. Никогда не реставрировались только миниатюрный каменный Святой колодец возле дома настоятельницы и деревянный каретный сарай XIХ в. у восточной стены монастыря. Если не принимать во внимание изначально (с 80-х гг. ХVII в.) аварийное состояние монастырской стены (ее почти на всем ее протяжении поддерживают контрфорсы), качество реставрационных работ следует признать отвечающим всем предъявляемым в таких случаях требованиям. Поддерживать фиксированное состояние монастырской стены с помощью контрфорсов можно еще не одно столетие. В истории мировой архитектуры есть много тому примеров. Единственная совершенная реставраторами за истекшие 50 лет «историческая» ошибка заключалась в частичном отказе от классической системы водосброса ХIХ–ХХ вв. (через водосточные трубы), с частичном же переходом к сбрасыванию воды на землю посредством усиленного выноса стилизованных вальмовых кровель, то есть с возвращением к эстетически привлекательной средневековой системе в ущерб практической стороне дела. Жертвами этой ошибочной реставрационной концепции стали многочисленные памятники древнерусского зодчества буквально по всей стране (за исключением памятников архитектуры московского Кремля, где заказчик – комендатура – неизменно строго контролировал архитекторов) – а также частичная замена «нормального» кровельного материала (черное железо, оцинкованная сталь) на дорогое медное покрытие без окраски. В те же годы по ряду причин не была завершена вертикальная планировка громадной монастырской территории, – при том, что реставраторами был с самого начала взят курс на восстановление каждого памятника в отдельности на его дневной отметке!

Несмотря на то, что на протяжении указанных 50-ти лет никакой утвержденной, апробированной «единой концепции реставрации памятников архитектуры монастырского ансамбля» не существовало (как не существует до сего дня общего комплексного проекта реставрации памятников Успенского монастыря), интуитивно взятый первыми реставраторами (П.Д.Барановским, П.С.Полонским и Н.В.Сибиряковым) курс на частичное (фрагментарное) восстановление древней архитектуры при непременном сохранении облика памятника в том виде, в каком он дошел до нас от ХVII–ХIX вв., – следует признать верным и в полной мере отвечающим принятым во всем мире реставрационным принципам. Здания Успенского монастыря реставрировались, – каждое, – как памятник архитектуры своего времени, с элементами приспособления к музейным нуждам. Каждый из авторов стремился к ограниченной демонстрации первоначальной архитектуры памятника, сохраняя все поздние наслоения. Частичное восстановление древних форм производилось, как правило, с наименее важной стороны, со стороны заднего двора или монастырской стены. Вся выполненная реставрация была продуманной и глубоко научной, отличалась бережным отношением к подлиннику.

К сожалению, выработанные нашими предшественниками принципы содержания памятников не были оформлены в виде какого-либо документа, инструкции, устава и пр., и обладающие определенной свободой действия производители работ, не докладывая и не ставя никого в известность, едва ли не ежегодно самовольно ремонтируют, перебеливают и перекрашивают памятники.

С появлением в стенах музея женского Успенского монастыря завещанный нам принцип содержания памятников архитектуры все чаще и чаще нарушается. Работы на отошедшей под монастырь территории ведутся исключительно хозяйственным способом, без архнадзора. Так, с окон верхнего света собора были самовольно сняты подлинные железные ставни, в том числе относящиеся к началу ХVI в. При прокладке коммуникаций археологические наблюдения не ведутся, заявки на них со стороны монастыря не делаются. Находящаяся под монастырем территория постепенно превращается в объект хозяйственной деятельности, утрачивая свой исторический колорит. Вблизи Покровского собора появился современный киоск для продажи церковной литературы. Полным ходом под прикрытием реставрационных работ идет модернизация монастырских келий. Последнее выражается в замене «исторических» материалов и конструкций на современные, с целью обеспечить житейский комфорт монашествующим. Справедливость требует отметить, что в свое время столь же беспощадной модернизации по вине прежнего музейного начальства подверглась Распятская колокольня: ее каменные многомаршевые лестницы были в целях удобства эксплуатации облицованы сплошь пиленым известняком, в кладку стен врублена в невероятном количестве ненужная колокольне электропроводка, а церковный купол во избежание теплопотери при отоплении был отрезан от храма низким деревянным куполом. Интерьер памятника был этим полностью уничтожен. Сейчас наибольшей угрозе подвергаются монастырский собор и уже упомянутый келейный корпус – памятники (см. ниже) едва ли не бесценные. В соборе стены и даже фрагменты созданных мастерами итальянского Возрождения порталов окрашиваются маслом.

Несмотря на перечисленные недостатки, состояние отреставрированных памятников и их содержание следует признать удовлетворительным. Произвольный характер носят только ежегодные побелки. Не имея представления о том, какие идеи вкладывали в свои работы первые реставраторы, прорабы производственного участка занимаются произвольными обмазками и побелками, забеливая то, что было в свое время открыто для музейной демонстрации. Дает себя знать отсутствие единого проекта или концепции реставрации, закрепленной в письменной форме. Реставрационную дисциплину на объектах музея следует усилить. Вторая опасность заключена в двойном использовании памятников ансамбля. До возобновления три года назад женского монастыря общая направленность реставрационных работ в исторических формах по возможности соблюдалась. Сегодня доступ во многие здания для работников музея закрыт. В вопросах реставрационного ремонта монастырь проводит свою собственную, автономную от госкультуры, политику. Если реставрационные работы в 1940–60-е гг. хоть и велись по отдельным проектам, «по месту», но при очень качественном архнадзоре и сопровождались первоклассными исследованиями, то сейчас просто необходим какой-то «устав» музея, какие-то обязательства музейного пользования. Участников эксплуатационного процесса следует связать письменными обязательствами и предписаниями. В первую очередь это касается монастырских властей и реставрационного участка. Текущие ремонты тоже не могут быть отданы на откуп прорабам или не аттестованным рабочим.

Начавшиеся еще в предвоенный период исследования памятников архитектуры Успенского монастыря последние десять лет носят систематический характер. Материалы исследований оформляются и передаются в музей, выводы публикуются. Лучше исследованы, как это обычно бывает, нижние части памятников. Верхние, требующие для доступа к ним специальных лесов, – чердаки, шатры, главы, – все еще обследованы недостаточно. В процессе исследований производятся расчистки и зондажи (ограниченно). Время от времени в монастыре производятся археологические раскопки. До последних лет археологические исследования на территории монастыря велись бессистемно. В настоящее время создана комплексная программа таких исследований. Основное – суммарное – направление архитектурных и археологических исследований – теоретическая реконструкция древних памятников Государева двора, создание на основе раскопок и зондажей музейного лапидария. В 1996 г. музей намеревается приступить к созданию (на основе полученных к настоящему моменту данных) макета Государева двора и его памятников для будущего их экспонирования в архитектурном разделе экспозиции.

Одним из результатов проводимых музеем архитектурно-археологических исследований стало введение в научный оборот новой архитектурной датировки ансамбля Государева двора и переатрибутирование большинства памятников.

Таким образом, несмотря на систематические усилия музейной администрации и органов охраны памятников, содержание самих памятников нельзя считать вполне удовлетворительным в отношении вертикальной планировки всей территории (унаследованной от 40–60-х гг.) и в отношении культуры эксплуатации кровель (а значит, и самих зданий). Последнее – результат как ошибочных концепций отечественной реставрационной науки («возвращение памятникам архитектуры их первоначального вида», откуда – переход к эстетически привлекательной средневековой системе водосброса и пр.), так и полного падения бытовой культуры в стране. Не счищается снег с крыш, не прочищаются водометы, не закрепляются конструктивно свесы кровель, не строятся слуховые окошки, на кровли не кладутся трапы. В процессе перестилки кровель черное железо не олифят. Что касается вертикальной планировки, то она была в свое время выполнена только непосредственно у стен четырех древних зданий – Покровской, Троицкой и Успенской церквей и Распятской колокольни. В результате все они вот уже несколько десятков лет стоят в кюветах, собирая к своим стенам влагу. Выброшенная при обкопе Успенской церкви земля так и осталась на бруствере.

В связи со сказанным должны быть выполнены следующие долгосрочные мероприятия:

– постепенная реконструкция кровельного покрытия на всех памятниках, параллельно с организацией специальной службы по надзору за кровлями, уборкой снега с крыш, прочисткой водометов. Вот первая и основная задача, стоящая перед администрацией, по сохранению, реставрации и музеефикации комплекса. За основу должна быть взята технология содержания кровель XIХ в. Выполненные ранее стилизованные вальмовые кровли в формах ХVII в. допустимо сохранить, однако, при будущей их перестилке придется снабдить их водосборниками и трубами, поскольку падающая при большом кровельном свесе обильная вода все же разбрызгивается об отмостку (в древности отмосток не было!) и мочит цоколи зданий. При организации благополучных водосбросов музей получит возможность демонстрировать местами древнюю фактуру зданий, производить расчистку архитектурных деталей, не опасаясь за их сохранность. Сегодня систематические побелки служат единственной гарантией сохранения кладки, однако, побелки искажают формы и пластику никогда не белившихся в прошлом зданий! Ежегодная побелка Покровского собора (ныне Троицкий) на половине монастыря ведет к опошлению выстроенного итальянским мастером памятника, портит вкус;

– вторая «сверхзадача» музея – сплошная (а не «местами») вертикальная планировка всей территории, по проекту, на основе археологического изучения всей территории ансамбля. Эта работа требует многолетней подготовки, изучения всей топографии местности, но ее, весьма вероятно, можно выполнять частями (хотя это и нежелательно в принципе). Выбросы земли с южной стороны Успенской церкви достигают трех метров! Сложность задачи заключается в том, что половина зданий ансамбля возведены в концу ХVII в., то есть уже на другой, нежели древние четыре здания, отметке, и она равно неприкосновенна. По территории Успенского монастыря проходит трасса первой стены Государева двора, всего в нескольких метрах, как это случайно выяснилось, от собора. Сохранение этих археологических памятников, изучение их – требует от проекта серьезной проработки;

– перед реставраторами стоит также ряд инженерных задач, связанных с просадками фундаментов, трещинами в конструкциях, подсосами (последнее требует изучения грунтов). К счастью или несчастью, все эти неприятности происходят с памятниками ХVII–ХIХ вв. Для их устранения необходимо инженерно-геологическое изучение ансамбля.

III

Программа ремонтно-реставрационных работ на памятниках архитектуры Александровой Слободы (Успенский монастырь в г. Александрове)

Собственно реставрационная программа для памятников архитектуры Успенского монастыря (какой она сложилась де-факто в предыдущие десятилетия), не нуждается ни в новой разработке, ни в серьезной корректировке, но – в письменном и графическом закреплении. В противном случае имеющий сейчас место при текущих ремонтах произвол примет необратимый характер (особенно при наличие второго пользователя, склонного к автономным действиям). После освещения общих вопросов содержания памятников архитектуры (гл. II). Обратимся к конкретной программе неспешной музеефикации самих памятников – посредством их частичного и деликатного раскрытия. После фактической конфискации иконостасов и церковной утвари, произведенной центральными музеями в послевоенные годы (это сотни богослужебных предметов, икон и книг, вывезенных во Владимир и Москву), – единственными по-настоящему выдающимися экспонатами Александровского музея остаются сами здания ансамбля. Сегодня, когда их строительная история в огромной степени прочитана, а первоначальный облик становится, так или иначе, ясен, появляется необходимость в наглядной пропаганде всего заново открытого – всеми доступными способами: посредством научных публикаций, изданием художественных альбомов, печатных проспектов, сооружением макета Государева двора и его отдельных памятников для музейной экспозиции, и, в первую очередь, – посредством раскрытия самих памятников. Опыт в этом направлении уже имел место: архитектором П.С.Полонским в годы войны была осуществлена двухцветная окраска (неудачная) фасадов Покровского (Троицкого) собора, архитектором П.Д.Барановским был раскрыт столб юго-восточной паперти, архитектором Н.В.Сибиряковым было осуществлено беспрецедентное раскрытие апсид Успенской церкви (апсиды Успенской церкви еще недавно, до побелки, представляли собой огромный натурный зондаж, быть может, единственный в России по качеству и достоинству, и при этом ни с какой стороны, за исключением востока, не бросающийся в глаза посетителю). Сибиряковым же была на две трети раскрыта древняя шатровая Троицкая церковь, также видимая только со стороны хозяйственного двора. Однако сохранить эти замечательные культурные объекты при недисциплинированности рабочей силы и слабом архнадзоре – не удалось.

Ниже излагается программа косметических, по сути своей, реставрационных работ с элементами частичной музеефикации – каждого из сохранившихся зданий Государева двора в отдельности, плюс замечательного памятника зодчества ХVII в. – келейного корпуса Успенского монастыря 1680 г.

1. Покровский (ныне Троицкий) собор.

Выдающийся памятник русского зодчества – Покровский собор – последние три года является главным храмом Успенского женского монастыря. Согласно заключенному между музеем и монастырем соглашению, доступ экскурсий и отдельных посетителей в него открыт. Покровский собор архитектурно никогда не реставрировался и сколько-нибудь серьезно не музеефицировался. Памятник пострадал в середине ХIX в.: были сломаны две придельные главы, три крыльца, часть паперти со столбами, его четверик получил новую кровлю – нечто среднее между позакомарным и купольным покрытием. Однако сменившая древнюю шлемовидную главу новая луковичная глава по металлическим журавцам может быть сочтена удачною. Несмотря на эти искажения, серьезная реставрация памятника в настоящее время нецелесообразна. Нет смысла даже поднимать вопрос о раскрытии от поздней фальшивой кровли могучего и пропорционального барабана – единственного древнерусского барабана, сохранившего целиком свой карниз (куполообразная кровля закрывает барабан на одну треть). Нет также смысла поднимать вопрос о понижении надложенных в том же ХIХ в. малых придельных алтарей и т.п. Но есть, быть может, смысл ставить вопрос о частичном раскрытии находящейся в превосходной сохранности под поздней побелкой фасадной росписи «под кирпич» – хотя бы одного из соборных прясел (желательно – придельного). Со всеми же остальными очень важными для культурной жизни памятника вопросами вполне можно повременить.

Настоятельного реставрационного вмешательства требует не столько соборная паперть, сколько ее интерьеры. Частичное воссоздание интерьеров южной и западной половины соборной паперти могло бы стать крупным событием для истории русской средневековой культуры, тем более, что на них выходят оба шедевра древнерусского прикладного искусства – медные Тверские и Васильевские врата. Однако данная инициатива, скорее всего не встретит понимания у монашествующих. И выходящие на паперти прясла собора, и белокаменные профилированные цоколи, и орнаментальные пояса, и кое-где сами порталы вместе с надпортальными фресками непрерывно красятся масляной краской – хозяйственным способом, без уведомления органов охраны и музейной администрации. Положительное отношение епархиальных и монастырских властей встречает только начатая много лет назад реставрация соборной живописи. Последнее, безусловно, похвально. Однако подобное разделение храмового живописного убранства на наружное и внутреннее не является безупречно грамотным: ведь малярная роспись папертей и фресковая живопись соборного интерьера имеют одну дату! Перед нами цельный в архитектурном и живописном отношении памятник, и решение его интерьеров должно быть цельным. Особенно возмутительно закрашивание маслом надпортальной фрески над Васильевскими вратами. И малярная живопись ограждающих конструкций, и храмовый интерьер должны реставрироваться только в ансамбле.

В целях частичной музеефикации выдающегося памятника русской архитектуры, живописи и прикладного искусства необходимо выполнить следующие архитектурные, живописные и исследовательские работы:

– произвести частичную реставрацию интерьеров западной и южной соборных папертей. Снять масляную окраску с соборных прясел и ограждающих парапетов с одной из круглых колонн – на выбор. Промыть руками художников-профессионалов целиком западное прясло с порталом и киотом фрагментом орнаментального пояса над ним. Очистить от масла стены выходящей на паперть малой палаты с консольной полуколонией. Существующий подливной потолок и закладки между ограждающими колоннами сохранить;

– промыть и укрепить фреску Покрова в западном надпортальном киоте;

– произвести расчистку закрашенной маслом надпортальной фрески Успения Богородицы над южным порталом и Васильевскими вратами;

– произвести с научно-исследовательскими целями зондаж полов на паперти и в соборе, зондаж всходной лестницы. В настоящее время полы папертей значительно подняты по сравнению с древней отметкой: в них «тонут» замечательные соборные порталы. Материал древних полов в паперти и соборе и алтарях – неизвестен;

– в научно-исследовательских целях произвести обмеры и исследования чердаков обеих расположенных на папертях палат. Здесь могут быть обнаружены остатки конструкций так называемых «папертных закомар», подобных закомарам Покровского собора в Суздале.

Снаружи здания:

– произвести расчистку хотя бы одного столба древнего ограждающего парапета, снять грубые кровельные обделки с парапета северной паперти. При первом же ремонте кровель удлинить их вальмовые свесы посредством навески металлических кобылок и тем окончательно снять вопрос о намокании парапетов. Считать расчистку соборных парапетов приоритетной целью будущей реставрации. После расчистки парапетов, в дальнейшем перейти к редкому профилактическому белению белокаменных кладок известковым молоком. При расчистке соборной архитектуры выветрившиеся швы чеканить известковым раствором;

– раскрыть раскраску «под кирпич» одного из придельных прясел;

– произвести раскопки южного и северного снесенных в ХIХ в. крылец исключительно с научными целями. Раскопки не экспонировать, ограничиться только их научной фиксацией, в зависимости от результатов этих раскопок предпринять поиски снесенного в том же веке западного крыльца;

– вернуть на место снятые монастырем металлические ставни после реставрации последних;

– окрасить ярью-медянкой луковицу;

– произвести обмеры и фотофиксацию белокаменных подклетов храма;

– результаты исследований Покровского собора опубликовать;

– по результатам этих исследований выполнить графическую реконструкцию и объемную модель памятника.

2) Шатровая Троицкая церковь (ныне Покровская).

Шатровая, на погребах и подклетах, домовая Троицкая церковь Государева двора была капитально перестроена в 1680 г. Никитою Корольковым и обращена во вторую монастырскую трапезную церковь (первая – при древней Успенской церкви). К церкви была пристроена двухстолпная палата, шатровая колокольня с часами, новый наружный придел Федора Стратилата с южной стороны (относящийся к ХVI в. старый северный придел был обращен в ризницу) и другие, главным образом деревянные, службы (не сохранились). В результате древнее здание оказалось полностью застроенным с двух сторон – западной и южной. Внутри церковного шатра был сооружен для удержания тепла второй низкий свод, закрывший собою его роспись. В процессе обстройки сильно пострадала архитектура церкви: почти все кокошники вокруг шатра и заалтарная казенная палата оказались разобранными, верхние части апсид разрушены, карнизы четверика на четверть выломаны, окна растесаны, порталы (частично) повреждены.

Концепция музеефикации Троицкой церкви была разработана и осуществлена в натуре архитектором Н.В.Сибиряковым в 60-е гг. нашего века. Сегодня это один из наиболее удачных примеров музеефикации памятника архитектуры вообще – при условии сохранения исторической обстройки. Воспользовавшись тем, что старое здание церкви было белокаменно-кирпичным и никогда не белилось, Сибиряков выделил древний объем памятника цветом: стены храма он покрасил краплаком, а белокаменный декор – выбелил. Кроме того, он понизил примыкавшие к стенам старой церкви почти с трех сторон высокие вальмовые кровли новой трапезной, алтарей и придела и тем самым «открыл» ее для зрителя. Непосредственно на самом памятнике им при этом был выполнен громадный объем чисто реставрационных работ: были восстановлены все кокошники, карнизы, растесанные окна и пр. Покрытый уникальной росписью шатер был им, однако, обшит снаружи деревянным лемехом: это был единственный способ уберечь фрески от гибели.

Аналогичным образом Сибиряковым были музеефицированы и интерьеры древнего храма. Были раскрыты от закладок древние алтарные полукружия (свод в основании шатра был разобран ранее), в которых также сохранились фрагменты древней живописи. Одно из алтарных полукружий (жертвенник) было им восстановлено вместе с выводящим на крыши сложной конфигурации алтарным окном. Два других оставлены в растеске. Под новой (ХIХ в.) солеей Сибиряковым были раскрыты древние керамические полы, остатки престола и остатки горнего места. Под храмом – освобождены от засыпки великолепные белокаменные погреба, последнее стало настоящей археологической сенсацией. Единственный упрек, который может быть предъявлен работе этого мастера, это – злоупотребление побелками по белому камню, резко огрубившими чеканную фактуру памятника, а также сплошная, без разлиновки, густая окраска кирпичных простенков. (Однако, вполне вероятно, что виноват в этом не сам Сибиряков, а отсутствие в музее на протяжении длительного времени регулярного архнадзора). Между тем, разлиновка кирпичной кладки по закрашенным поверхностям в точности соответствует принятой в Александровой Слободе в 70-е гг. ХVI в. технологии. Именно так был подписан после полувека существования Покровский собор 1513 г.

Исследованиями последних лет были уточнены первоначальные объемы древнего памятника и заново прочитана его строительная история. Были получены новые данные об архитектурном облике северного теплого придела Федора Стратилата, ранее неизвестного науке. В храме был раскрыт уникальной формы западный портал и т.п. В интересах более полного прочтения архитектуры зданий в интерьере трапезной было сделаны несколько дополнительных шурфов и зондажей. Открытия последних лет позволяют внести в концепцию, предложенную Сибиряковым, ряд дополнений. Для более полного знакомства с памятником необходимо:

– очистить от густых побелок всю древнюю открытую поверхность белого камня на всех фасадах Троицкой церкви, в том числе на тех фрагментах фасадов, которые попали в новую обстройку (имеются в виду «ленточки» фасадов в подклетах новой трапезной 1680 г.). Делать это только при условии надлежащей защиты этих поверхностей от попадания влаги. Беление выходящих на улицу белокаменных фрагментов продолжать в случае необходимости известковым молоком, дезинфицирующим кладку и уничтожающим грибки, – раз в три–четыре года;

– перетереть окраску кирпичных прясел с разлиновкою швов «под кирпич» по технологии 70-х гг. ХVI в. Возобновлять эту цветовую декорацию по мере ее выгорания. «Под кирпич» будут окрашены, таким образом, три прясла Федоровского придела, три «ленточки» фасадов четверика над крышами и ложный восьмерик под шатром;

– при росписи кирпичных прясел сделать попытку облевкасить оконные наличники и кирпичные элементы карнизов, как это делали древние мастера. Если это будет дорого или сложно, наличники и карнизы оштукатурить и побелить;

– в ближайшие годы отремонтировать лемеховое покрытие шатра (наблюдается выпадение отдельных лемешин; видимо, перегнивают державшие их гвозди);

– очистить от побелок интерьер четверика с апсидами (в местах утрат древнего левкаса – 98% поверхности). Места поздних вычинок на цементном растворе заретушировать в тон основной кладки руками профессиональных художников. Между живописью шатра и расчищенной кладкой сохранить вычиненный в 60-е годы и выбеленный пояс – место пят разобранного промежуточного свода;

– оштукатурить и тонировать протесанную в конце ХIХ в арку в западном портале;

– очистить от грязи и копоти зондажи архитектора Сибирякова, регулярно поддерживать их чистоту с помощью моющих средств, составить охранную опись;

– аналогичным образом оформить зондажи последних лет, сделать металлические ограждения по типу сибиряковских, составить охранную опись;

– поставить на место (на раствор) во вновь раскрытом западном портале белокаменный декоративный элемент в форме «моллюска», для чего вырубить нишу в размер элемента в пяте свода ХVII в.;

– открытый западный портал не восстанавливать, демонстрировать его как памятник архитектурно-археологический. Зондаж в проеме портала замостить дикарными плитами. Изготовить крупномасштабный макет портала и поместить его в экспозицию;

– найти возможность включить в экспозицию северо-восточный придел Федора Стратилата – уникальный памятник русской архитектуры, один из самых ранних дошедших до нас внешних «приткновенных» приделов (в форме двух папертных компартиментов, без четверика и апсиды). Расчистить интерьер придела от поздних побелок, ранее вычиненные места отретушировать, восстановить иконостас в стиле ХVI в. в старых гнездах;

– в церкви на древних крюках и цепях повесить стилизованное паникадило. Со временем восстановить оба тябла в старых гнездах, обозначив линию иконостаса. Заложить зондаж в полу солеи XIХ в. для выяснения конструкций алтарной преграды;

– полностью раскрыть архитектуру двух древних подклетов, служивших в XVI в. хранилищем «второй» и «третьей» великокняжеской казны. Реставрировать роспись «кирпичным паркетом» свода основного подклета, расчистить от побелок стены подклетов (по заключению В.Д.Сарабьянова, они никогда не белились). При размещении в подклетах экспозиции стены и распалубки не загромождать лишними предметами. Оба древних троицких подклета суть чудом дошедшая до нас малая часть дворцовых «комнат» разобранного в ХVII в. великокняжеского дворца;

– раскрыть от побелок древние входы в погреба и подклеты, как это было совсем недавно. Подобные раскрытия подлинной фактуры облегчают прочтение древних объемов внутри новой архитектуры и пр. Третий подклет, относящийся к 70-м гг. ХVI в., допустимо оставить для контраста в обмазке;

– погреба под храмом находятся, по современным меркам, в идеальном состоянии и производят на посетителей ошеломляющее впечатление.

Шатровая Троицкая церковь – центральный архитектурный экспонат музея, «визитная карточка» всего ансамбля. В самой церкви в экспозиции должен демонстрироваться ее полный макет реконструкции, вместе с погребами, можно даже с деревянной обстройкой; перед этим макетом при проведении специализированных экскурсий можно рассказывать об истории шатрового зодчества в России, о личности ее заказчика, о дворцовом обиходе.

3) Успенская церковь.

Успенская церковь – домовая церковь великой княгини Соломонии Сабуровой – расположена на женской половине дворца. Отсюда, уже в других исторических условиях, при Марии Ильиничне Милославской, получил начало Успенский девичий монастырь. Миниатюрный трехапсидный крестовокупольный храм был окружен со всех четырех сторон изящными двухъярусными каменными папертями (вероятно, без каменных лестниц). Изысканная архитектура папертей частично восстановлена архитектором Сибиряковым, но видеть ее можно только изнутри подклета, куда посторонним нет доступа. Сохранившийся на южной стороне верхний ярус храма находится в закладке. Аналогичное устройство (с папертями со всех четырех сторон) имели на Москве еще три дворцовые церкви: Благовещенский собор у государя на Сенях, церковь Рождества Богородицы у великой княгини на Сенях и церковь Вознесения в Коломенском, куда Алексей Михайлович, оставив Слободу, перенес свою резиденцию. Однако восточная паперть Успенской церкви (на ней стояли апсиды) вообще не была ничем покрыта (то есть имела характер «гульбища») и впоследствии вообще погибла. Работая над музеефикацией Успенской церкви, Н.В.Сибиряков трактовал ее как «римскую руину» – в виде огромного зондажа-«разлома». Только на этом фасаде Сибиряков ввел двойную окраску, имитирующую древний материал памятника. Открытое дворцовое гульбище – большая редкость в русской архитектуре ХVI в. Поскольку каменные лестницы на паперть пока не обнаружены, не исключено, что их вообще не было, как не было каменных лестниц у другой дворцовой церкви – Троицкой. По-видимому, данная особенность – знак жилого комплекса. Другой замечательной особенностью папертей Успенской церкви был венчающий их второй ярус закомар, как в соборе Покровского монастыря в Суздале.

Своды храма были переложены в 60-е гг. ХVII в. в процессе реконструкции памятника, четверик надстроен. В ХVI в., когда церковь горела, ее белокаменный декор обгорел и осыпался. Этим воспользовались при надстройке четверика и вычинивать декор не стали. Таким он и дошел до нашего времени. Сибиряков оставил древние лопатки и капители руинированными. Приемы этого мастера отмечены пониманием научных принципов и высоким вкусом.

Замечательной архитектуры теплый северный Никольский придел был разобран первыми монахинями до подклета и выстроен заново с посвящением ангелу царицы Милославской – Марии Магдалене.

К сожалению, музеефицируя памятник, Сибиряков окрасил полукружия апсид краплаком без разлиновки швов. Эта окраска не была понята ремонтировавшими памятник прорабами и не удержалась.

При обкопке находящегося глубоко в земле изящного цоколя храма земля, выброшенная на бруствер, не была вывезена. Возможно, это решение было чем-то оправдано, но сейчас погребам храма временами грозит затопление. Неудачно, без водосточных труб, были сделаны водоотводы. Апсиды были до конца освобождены от покрывавшей их цементной штукатурки, алтарные окна не реставрировались.

Сегодня необходимо вернуться к разработанным ранее принципам музеефикации памятника. Работы вести по следующей программе:

– переделать всю систему водосброса на восточном руинированном фасаде, спустив водосточные трубы до земли, попутно увеличив свес кровель;

– вывести на более высокую отметку приямки около погребных окон, сделать над приямками глухие крышки; за подгонкой крышек поручить следить дворникам; открытие окон погребов было интересным и нужным делом, но с инженерной точки зрения это не было до конца продумано: сохраняется угроза их затопления талой водой;

– вернуться к двойной окраске апсид и закомар над ними, с окраской краплаком и разлиновкою швов;

– фрагментарно восстановить столбы и парапет южной паперти; в будущем допустимо думать о полной реставрации этого яруса. Скрытые от глаз случайных посетителей восточный и южный фасады станут интереснейшей частью экспозиции под открытым небом;

– произвести архитектурно-археологические исследования интерьера Успенской церкви, в первую очередь, апсид, сейчас недоступных, алтарных столбов-пилонов и сводов. Завершить начатые ранее исследования остатков древнего Никольского придела. Исследовать частично сохранившийся южный портал церкви на предмет его будущего восстановления. Раскрыть тягловые гнезда иконостаса; раскрыть от штукатурки один из алтарных столбов-пилонов (фрагментарно);

– исследовать древние полы храма;

– в церкви и на паперти расчищать древние белокаменные элементы от масляной окраски;

– раскрыть от масляных покрасок древние формы в интерьере южной паперти (портал уже расчищен);

– произвести раскрытие следов нижнего яруса паперти на северном фасаде подклета Никольского придела (эти следы уже были раскрыты, но потом вновь забелены рабочими).

Построенная неизвестным итальянским мастером Успенская церковь Государева двора является полным эквивалентом дворцовой церкви великой княгини Соломонии – Рождества Богородицы в Московском Кремле мастера Алевиза, до нас не дошедшей.

4) Распятская колокольня (церковь Алексея митрополита).

Уникальной конфигурации столпообразная церковь Алексея митрополита со звонницей была построена при древнем Покровском соборе в качестве его колокольни. Церковь считалась подколоколенной и использовалась для отпевания умерших. И церковь, и звонница были перестроены (надстроены) Иваном Грозным после новгородского похода. Церковь была обращена во всем известный колоссальной высоты шатровый столп. Верхняя часть столпа представляет собой часовую башню. Как показали исследования, перестроенный столп был расписан «местами»: «под кирпич» были расписаны тимпаны кокошников, а шатер облевкашен и расписан черной или синей краской «в шашку». Были облевкашены и раскрашены гирлянды бусин в архивольтах. В начале ХVIII в., одновременно с пристройкою к Распятской колокольне Марфиной палаты и разборкою звонницы, в церкви поднимались полы и растесывались верхи порталов. Памятник удачно реставрирован архитекторами П.С.Полонским и Н.В.Сибиряковым.

В процессе приспособления памятника под музейные нужды интерьер церковного столпа был искажен новым подшивным деревянным куполообразным сводом, устроенным на очень низкой отметке. Одновременно в церкви были заложены все окна. Древняя внутристенная лестница из большемерного кирпича и белого камня была покрыта пилеными белокаменными плитками в индустриальном исполнении на цементном растворе. В стены всех лестничных маршей и внутренних помещений врублены километры не нужной колокольне электропроводки. Вход в церковь обезображен деревянным тамбуром. При превращении памятника в монастырскую колокольню три года тому назад древние устройства для укрепления колоколов были выпилены и уничтожены. Кровля колокольни из черного окрашенного железа заменена на медную из необработанной меди, водосточные трубы уничтожены, и теперь вода падает с огромной высоты на бетонную отмостку. Намокающий снизу памятник усиленно отбеливается.

Случившееся с Распятской колокольней – пример варварского обращения с памятником культуры под предлогом его «приспособления под культурные цели». Одна из древнейших столпообразных церквей России рядом неудачных решений обезображена и выведена из научного и культурного оборота. Вернуть Распятской колокольне вид подколоколенной церкви – одна из первоочередных задач музея. Для этого необходимо:

– церковный интерьер колокольни полностью открыть снизу доверху. Вернуть зданию естественное освещение. Заново решить (если это возможно) проблему его отопления. Весьма вероятно, что открытый столп придется только подтапливать. Изменение температурного режима может потребовать смены экспозиции. В небольшой по площади церкви целесообразно разместить музейный лапидарий и т.п.

– провести исследование древних полов, дать предложения по их реставрации. Выяснить саму возможность их восстановления на древней отметке. Не исключено, что полы подняты в связи с постройкою Марфиной палаты, сейчас это неясно;

– сломать тамбур перед входом, разобрать закрывающий портал настил. Перейти на внутренний тамбур, как во всех кремлевских соборах. Восстановить, если представится возможность, дверные полотна времени перестройки порталов;

– фрагментарно раскрыть находящийся в закладке северный портал;

– в интерьере открыть живописную композицию в юго-западной нише направо от входа;

– восстановить из гипса упавшую несколько лет тому назад капитель ограждающего столба древней паперти над входом в церковь;

– почерневшая медная кровля должна быть окрашена ярью-медянкой, частью перестелена и снабжена водоспусками до самой земли;

– при следующем крупном ремонте возобновить роспись «под кирпич» в тимпанах кокошников, по побелке, с разлиновкою швов, в технике 70-х гг. ХVI в.;

– сохранившийся фрагмент западного портала очистить от побелки;

– улучшить вертикальную планировку вокруг памятника;

– необходимые для ознакомления со строительной историей памятника зондажи архитектора П.С.Полонского поддерживать (содержать в чистоте, сделать крышки). Составить на них охранную ведомость.

Безусловно удачным объектом музейного показа в комплексе Распятской колокольни являются Марфины палаты начала ХVIII в., некогда имевшие с юга и с востока деревянные прирубы. В случае необходимости музей может восстановить деревянные части келий и даже службы. Их план сохранился.

5) Келейный корпус Успенского монастыря.

«Глаголеобразный» келейный корпус Успенского монастыря построен в последние годы царствования Федора Алексеевича. Является выдающимся памятником последней четверти ХVII в. До своей надстройки в середине XIХ в. представлял собой бесконечную вереницу одноэтажных двойных келий с общими между ними сенями каменно-деревянной конструкции, с обращенными к центру монастыря входными дверями, красивыми порталами и оконными наличниками, каменными засеньями и ретирадами, деревянными перегородками и дверными колодами, высокими крышами, бесчисленными печами (печные устройства сохранились), круглыми трубами над ними и пр. Сохранность комплекса исключительно высокая. Первые от запада одиннадцать келий занимали монастырские власти, но не исключено, что здесь останавливался сам царь с семейством, поскольку замечательные замковые белокаменные розетки в сводах этой части келий надписаны молитвословиями в честь Федора Алексеевича. Надписи – обронные. Не исключено, что, таким образом, это – царские «путевые кельи», известные по источникам (не александровским). Коллекция из девяти такого качества замковых розеток – единственная в России. Происхождение розеток не вызывает сомнений: это вольные копии аналогичных розеток из сводов разобранного монастырскими властями великокняжеского дворца (из коллекции музея). Сейчас келейному корпусу грозит модернизация, сводам – прорубка под электропроводку, стенам – современная отделка и пр. Восточное крыло келейного корпуса уже приспособлено под монастырские нужды. Здесь произведена замена традиционных материалов на современные. Передача одиннадцати келий западной части корпуса монастырю грозит серьезной потерей. Памятник, помимо грозящих ему искажений, просто уйдет из культурного оборота. Одиннадцать западных келий должна быть переданы музею в качестве памятника царского монашеского быта, какими бы это ни грозило осложнениями для обеих сторон.

6) Монастырская стена с надвратной церковью Федора Стратилата.

Монастырская стена с четырьмя башнями – самая уязвимая в инженерном отношении часть ансамбля. Большая ее часть перманентно находится в состоянии, близком к аварийному. Часть стен была построена на склоне холма, часть – над засыпанными рвами, без необходимых инженерных укреплений. Сейчас почти на всем своем протяжении стена подперта контрфорсами. Возле надвратной церкви стена дополнительно страдает от паводковых вод, а может быть, и от плохого содержания канализационных стоков (здесь необходима экспертиза). Стене явно недостает кровельных обделок. Выведение стены из аварийного состояния – дело долгое и сложное. Достаточно ее поддерживать в нынешнем ее относительно стабильном состоянии.

С внутренней стороны стены справа и слева от Святых ворот имеется ряд перевязанных с нею древних келий. И надвратная церковь Федора Стратилата, и кельи осмотру недоступны.

Снаружи Святых ворот город выстроил новую помпезную лестницу.

Каменный Святой колодец в центре монастыря находится в полуразрушенном состоянии. Его стены «расседаются», крест отсутствует. При его восстановлении стены достаточно обвязать открыто положенными бандажами, а трещины зачеканить. В случае вычинок стен кирпичом мы просто потеряем памятник. Крест восстановить.

Лето-осень 1995 г.

Главный специалист АО «Мособлстройреставрация»

В.В. Кавельмахер

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

доктор архитектуры, профессор

Сергей Вольфгангович Заграевский