РусАрх - Кирпичников А.Н. Посад средневековой Ладоги.

РусАрх

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

Источник: Кирпичников А.Н. Посад средневековой Ладоги. В кн.: Средневековая Ладога. Новые археологические открытия и исследования. Л., 1985. Все права сохранены.

Размещение электронной версии материала в открытом доступе произведено: www.archeologia.ru («Археология России»). Все права сохранены.
Иллюстрации приведены в конце текста.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2006 г.

А.Н. Кирпичников

Посад средневековой Ладоги

стр.170

Первое достоверное известие о Ладожском посаде относится к 997 г., когда норвежский ярл Эрик то ли в целях мести, то ли грабежа взял и сжег посад и детинец и «убил там много народу». ¹ Что касается действительного времени основания городского посада, то оно теперь археологически по меньшей мере на 100—150 лет удревняет письменную дату. В конце IX в. в Ладоге впервые строится каменная крепость, что предполагает наличие и околоградья. Последнее несомненно существовало и во второй половине IX в. (может быть, и раньше), когда Ладога, судя по находкам, являлась поселением раннегородского облика с присущим ей кузнечным, ювелирным и судостроительным ремеслами и достаточно развитой местной и дальней торговлей. Уже в этот ранний период своего развития поселение в низовьях р. Волхова обладало качествами крупного по тем временам международного торгового центра на путях, соединяющих околобалтийскую Европу с Византией и мусульманским Востоком. В этом отношении Ладога не уступала немногим существовавшим тогда североевропейским морским я речным центрам, таким как Хедебю на западе. Бирка на севере, Гнездово и Михайловское на юге. В X в. Ладога, как показали археологические раскопки, представляется крупным русским городом с тесной застройкой, уличной планировкой, портовыми и купеческими сооружениями и развитым торговым и транспортным судоходством.

Расцвет своей торгово-ремесленной деятельности Ладога испытывает в середине и второй половине XII в., когда границы посада, по-видимому, сильно расширились. Показательно, что в течение этого относительно недолгого периода в каждом из пяти образовавшихся городских районов — концов возникли каменные приходские или монастырские храмы.

Эти сооружения являлись в тот период признаком местного благосостояния. Для сравнения напомню, что крупнейший новгородский пригород Псков в XII в. насчитывал только 4 каменные церкви. Так на месте интернационального поселения корабелов, купцов и воинов разросся город с обширной застройкой и стабильным посадским населением. Существование околоградья Ладоги в это и более позднее время удостоверяется рядом летописных известий о городских пожарах (в 1164, 1195, 1313 и 1338 гг. ²) и участии ладожан в политической и военной жизни Новгородской земли (факты такого рода зарегистрированы летописью начиная с 1132 и кончая 1316 г. ). Ладожский посад, по-видимому не имевший укреплений, располагался под защитой детинца-крепости, несколько раз перестраивавшегося в X— XVI вв. Летописные источники сообщают о гражданской жизни древней Ладоги слишком отрывочно. Однако о ладожском посаде и его населении можно составить довольно подробное представление с помощью источников XVI в., которые к тому же таят в себе плодотворные возможности исторической ретроспекции.

О Ладоге, после того как она вошла в состав Московского государства, историки высказывались следующим образом. По мнению В. Н. Вернадского, на жизни Ладоги конца XV в., представлявшей поселение рыболовов, «слабо еще сказались новые явления экономической жизни XV в. ». ³ По заключению М. Н. Тихомирова, Ладога «рисуется нам городом, который уже испытывал некоторое запустение по сравнению с прежним временем, хотя еще сохранил административное значение». ⁴

Приведенные суждения кажутся односторонними. Московское правительство (как не-

стр.171

когда и киевское) придавало Ладоге важное общегосударственное оборонное значение и возвело здесь мощную каменную крепость. Характерно, что значение Ладоги всегда поднималось в период обострения борьбы за выход к морю. Так произошло в рассматриваемое время, обильное политическими и военными успехами крепнущего государства. Тем самым недавно действительно периферийный новгородский центр вновь выдвинулся в качестве общерусского боевого форпоста и торгового пункта на путях к Балтике. Конечно, это обстоятельство не могло не повлиять на жизнь и самого поселения.

На развитие и преобразование Ладоги конца XV в. оказывали влияние не только внешние военные, но и внутренние экономические обстоятельства.

«Московскую» Ладогу запечатлели писцовые книги Водской пятины. Это древнейшее дошедшее до нас землеописание целого края учитывает дворы, церкви, амбары, упоминает огороды, рыбные ловли, сенокосы, пашню, поименно перечисляет владельцев — глав семейств — городских домов. Писец преследовал фискальные цели учета и взимания обложения, тягла. Все, что к этому отношения не имело, например, городские монастыри, слободы, населенные служилым людом, улицы и площади могли остаться не отмеченными. Признано поэтому, что данные писцовых книг, особенно содержащиеся в них цифры и подсчеты, нуждаются в осторожном истолковании и определенных поправках, если они возможны. Забегая вперед, отмечу, что на примере Ладоги такие поправки оказались осуществимыми в результате сопоставления письменных и археологических источников. Речь идет об описаниях Ладоги, относящихся к 1500, 1545, 1568 и 1572 гг., что в сочетании с другими известиями конца XVI—XVII в. и натурными археолого-топографическими исследованиями позволяет судить о городе не только, так сказать, в горизонтальном, но и вертикальном разрезе на протяжении жизни нескольких поколений его жителей. Методология реконструкции позднесредневекового города по данным писцовых книг была разработана мной на примере древней Корелы. ⁵ Здесь хотелось бы продолжить и углубить эту попытку.

Как следует из переписи около 1500 г., ⁶ город делился на несколько районов, а именно: крепость, Никольский, Климентовский, Спасский, Симеоновский и Богородицкий концы. Как и в Новгороде, концов было 5. Имели ли они свою администрацию, особый воинский контингент, свои права на сельскую округу, сказать трудно. Однако об одной особенности концов судить мы вправе. Все городские районы поименованы по названию близлежащих церквей и монастырей. Связанные с концами храмы как бы очерчивают зону посада, хотя и не во всех случаях совпадают с ней по территории. Так, сохранившиеся ныне соборы Никольского и Успенского (Богородицкого) монастырей с окружающей территорией в черту посада, по-видимому, не входили, а лишь граничили с ним. Что касается Климентовской и Спасской церквей, то они обнаружены и раскопаны Н. Е. Бранденбургом и Н. И. Репниковым. Относительно Симеоновского монастыря известно, что он находился на холмовидном возвышении, снесенном в 1862 г. при постройке Крестовоздвиженской церкви. ⁷ Концы соотносились с определенными приходскими церквами. Иными словами, конец был, очевидно, тождествен приходу — и то и другое образовывали вместе самоуправляющуюся административно-территориальную единицу города.

Ядро Ладоги, образовавшееся в IX—XI вв., исходя из распространения культурного слоя этого же времени, составляло не менее 10—12 га. В XII в. территория города, судя по его каменным сооружениям, значительно расширилась (вероятно, приблизилась к размерам посада XVI в., о чем речь пойдет ниже). Этот примечательный факт можно объяснить хозяйственным преуспеванием, демографическим скачком, ослаблением военной угрозы и, очевидно, изменением характера городского землепользования. Если, как видно из раскопок, застройка X в. представляла тесное и преимущественное скопление домов и хозяйственных построек, то двумя веками позже двор, возможно, преобразовался и обязательно включал в себя приусадебный участок. Домостроительство стало менее скученным и более разреженным. Не случайно в Ладоге обнаружены лишь отдельные пятна культурного слоя XII в., его нарастание по сравнению с предшествующим временем явно замедлилось и приобрело, если так можно выразиться, мозаичный характер. Когда и как наступил перелом в городском домостроительстве, уточнят буду-

стр.172

щие общерусские исследования. Анализ истории Ладожского поселения приводит во всяком случае к постановке этого вопроса.

Таким образом, топография древних культовых зданий восстановима и позволяет прийти к одному выводу, касающемуся средневекового «градообразования». Если приходские храмы Климента и Спаса несомненно находились в гуще городской застройки, то монастыри располагались на границах городской территории, были с ней тесно связаны. Церкви и монастыри являлись не только, так сказать, идеологическими центрами города, но и оформляли его застройку. Само расположение этих зданий отрицает стихийность строительства ладожского посада. Культовые постройки располагаются цепочкой по краю коренного берега рек Волхова и Ладожки (словами переписи 1500 г. «берегом по горе»), возвышаясь на самых видных местах, как бы отмечая определенные тяготевшие к ним районы застройки. ⁸ Бесспорна, следовательно, градообразующая и архитектурно-художественная роль этих сооружений, строившихся на расстоянии 125— 250 м одно от другого. Действительно, обнаруженные или сохранившиеся культовые здания, как показали архитектурно-археологические изыскания, большей частью были возведены в непродолжительный период — между 1153 и 1167 гг. и около 1200 г. ⁹ Речь идет о довольно крупном градостроительном начинании, осуществлявшемся, возможно, по единому замыслу.

Благосостояние древнерусского города прямо пропорционально числу его каменных зданий. Ни до XII в., ни после в Ладоге не строилось такого количества церквей и монастырей. Следовательно, последний век домонгольского существования города в низовьях Волхова был, видимо, самым процветающим за все время его средневековой истории. Именно в этот период оформилась его основная посадская территория, вероятно достигшая тех максимальных размеров (не менее чем 14—15 га), которые в течение последующих пяти веков жизни Ладоги были превзойдены лишь ненамного.

Итак, территория посада, о которой можно судить по описанию 1500 г., сложилась по меньшей мере четырьмя веками раньше. Домонгольское происхождение большинства раскопанных на этой площади ладожских храмов указывает на древность местной кончанской и приходской организации. Угадывается далее, что при формировании городского посада в XII в. церкви, видимо, принадлежала важная не только духовная, но и организаторская роль, заключавшаяся в поддержке и привлечении целых поселенческих коллективов, в том числе объединений купцов, ремесленников, лодочников, воинов. ¹⁰ В конце XV в. упрочение церквей и монастырей вошло, однако, в противоречие с нуждами посада и стало тормозить его рост.

Не довольствуясь деревнями в Ладожском уезде, духовенство, как свидетельствует перепись 1500 г., держало в своих руках значительные участки городской земли. Так, примерно 40 % населения Ладоги (64 поземщика в 30 дворах; табл. 1) проживали на церковной и монастырской земле и были вынуждены платить за свои дворы арендную плату. Следствием этого, как будет показано ниже, была хроническая теснота городской застройки и попытки со стороны государства отторжения частно владельческой городской земли в пользу свободных горожан.

По данным переписи 1500 г., на территории ладожских концов насчитывалось 116 дворов. ¹¹

стр.173

Самыми населенными значились Никольский, Симеоновский и Богородицкий концы (от 21 до 43 дворов; табл. 1). Районы же, связанные не с монастырями, а с приходскими церквами, Спасской и Климентовской, включали всего 8—9 дворов. Эти районы прежде, видимо, были более населенными, а к 1500 г. явно захирели. Действительно, документы середины XVI в. застают в Ладоге уже не 5, а 3 конца, следовательно, перепись 1500 г. фиксирует старое новгородское деление города, как раз накануне его ломки, точнее переоформления. Подробнее о топографии города и расположении его дворов перепись 1500 г., к сожалению, не сообщает. Однажды отмечена Варяжская улица, находившаяся в северной части посада, другие три улицы — Даниславля, Микитина, Федорова — приведены не в переписи самой Ладоги, а в перечне владельцев волостей и деревень Городенского погоста. ¹²

Владельцами 116 дворов ладожского посада, согласно переписи 1500 г., оказались 168 человек. Если к этому прибавить не упомянутых в перечне женщин и детей, то население города составит не менее 650 человек. ¹³ Без серьезной ошибки эту цифру можно поднять до 800 человек, так как в переписи 1500 г. обойдены молчанием монастырские люди, некоторые владельцы подгородных имений, гарнизон крепости. По своей численности Ладога уступала почти всем, за исключением Копорья, городам Водской пятины и может быть отнесена к небольшим городам России XVI в.

Большинство горожан, очевидно, занималось торговлей, рыболовством, извозом, особенно судоходством, лоцманством на ладожских порогах. Особое значение имела рыбная ловля на Волхове и Ладожском озере, где у посадских людей имелись многочисленные лещовые и сиговые тони и ловли. ¹⁴ Судя по тому, что перепись 1500 г. запрещала горожанам заводить в городской черте пашни и хмельники, им не была чужда и обработка земли. Ремесленные специальности горожан указаны только в четырех случаях (кожевник, портной мастер, плотник и скорняк), что, к сожалению, заведомо неполно и случайно.

Переписчик, для которого двор был единицей обложения, отмечал достаток горожан. Последние в 1500 г. делились на «лучших», «средних» и «молодых». Беднейшие слои составляли 73 % всего обложенного тяглом населения (83 двора из 109). По числу беднейших Ладога выделялась среди других более зажиточных городов Водской пятины. Можно также заметить, что в городе, согласно данным 1500 г., проживало лишь несколько служилых людей (в их числе наместник, тиун, попы) и почти отсутствовали мелкие местные землевладельцы-

стр.174

своеземцы, а о крупных не упомянуто вовсе. А ведь именно богатая новгородская старшина рассматривалась московским правительством как оппозиционная и подвергалась сгону с насиженных мест и переселению в другие города. В Ладоге 1500 г. эта зажиточная верхушка, вероятно, отсутствовала. Здесь не только не заметно каких-либо карательных действий новой власти (что отмечается в ряде других новгородских городов), но, наоборот, очевидна ее деятельность, направленная на рост и расширение города.

Согласно данным «старого письма» 1480-х гг., попавшим в перепись 1500 г., в Ладоге было 84 двора, т. е. на 24 меньше, чем двадцать лет спустя. Количество ладожских дворов продолжало увеличиваться и к началу 1540-х гг. достигло 138, т. о. по сравнению с данными 1500 г. на посаде прибавилось 22 новых владения. ¹⁵ Таким образом, каждые 20—40 лет число дворов в городе на Волхове увеличивалось на 20—25 %. Расширение застройки сопровождалось ломкой старых границ и отводом под дворы в северной части посада новых земельных участков (каждый размером 10 х 15 саж. ). В распределение пошли места, очевидно конфискованные у помещиков, своеземцев и монастырей, а также урочище, исстари занятое могильником. Так, едва ли но впервые за все время существования Ладоги была пробита брешь в тесном полукольце окружающих ее частновладельческих земель. Столь активное расширение городской застройки опиралось на помощь государства и свидетельствует не о запустении, а о подъеме и оживлении древнего новгородского пригорода. Успеху этого начинания способствовало и снижение государственного денежного налога с 3. 5 новгородских рублей, платившихся в 1480-х гг., до 1. 5 тех же рублей в 1500 г. Иными словами, с каждой «тягловой» семьи причиталось по 2 деньги, что в сравнении с городскими налогами более поздней поры кажется предельно умеренным. ¹⁶

Итак, развитие Ладоги в первые десятилетия ее московского существования было благоприятным, что, очевидно, объяснялось желанием правительства усилить старый пограничный город, по благосостоянию и численности населения к тому же уступавший таким относительно более молодым центрам, как Яма, Орешек и Корела. Не случайно, что оживление Ладоги совпало с постройкой в ней в 1490-х гг. каменной крепости.

Укрепление города на Волхове позволило возродить и содержать его воинский контингент. В 1540-х гг. посад выставил для несения государственной службы 22 всадника и 19 конных и пеших пищальников-артиллеристов. ¹⁷Обращает на себя внимание относительно высокий процент в составе ладожского отряда лиц, владевших огнестрельным оружием, тогда все шире внедрявшимся в оснащение полевого войска.

С редкой подробностью средневековая Ладога отображена в писцовой книге 1568 г., содержащей описание Ореховского, Ладожского, Корельского и половину погостов Новгородского уездов. ¹⁸ Рассматриваемый архивный документ не издавался и известен, к сожалению, только в отрывках и выборках. ¹⁹Между тем в нем приведены исключительно важные и во многом еще не использованные в науке сведения как о сельских поселениях восточной «корельской» части Водской пятины, так и о городах Орешке, Ладоге и Кореле.

Здесь необходимо сказать о самой рукописи, ее авторстве и дате, поскольку эти сведении в научной литературе не приведены. ²⁰ Рукопись размером в 8° на 747 листах, ²¹ начала и конца нет, исполнена несколькими почерками скорописью XVI в. Водяные знаки — рука с манжетом, меченная цифрой 3 и увенчанная пятилистником, рука, увенчанная короной, наконец, сфера с трилистником — все находят однотипные аналогии у Брике на французских документах 1560—1567 гг. ²² Рукопись подлинная — 33 раза повторена скрепа: «К сем книгам Инша Васильев сын Булгакова руку свою приложил». На л. 516 и 678 вместе с И. В. Булгаковым упомянут второй писец Посник Шипилов. Авторство (а также название) документ, подтверждает и следующая запись в грамоте Поместного приказа Новгородскому воеводе боярину князю Прозоровскому 21 апреля

стр.175

1692 г.: «В писцовых книгах Воцкие пятины Инши Булгакова 7077 году написано». ²³ Год и месяц окончания книги ²⁴ устанавливается по датам льгот, из которых самая поздняя имела место 4 сентября 7077 г. (1568 г. ). ²⁵

Отмечу, что одновременно с рассматриваемой описью восточных частей Водской пятины составлялась, но другими писцами перепись ее западной половины, по наблюдению Ю. Г. Алексеева, законченная не позже декабря 1568 г. ²⁶Таким образом, труд, посвященный двум частям пятины, был завершен почти одновременно.

Согласно данным 1568 г., ²⁷ в Ладоге насчитывалось 126 дворов и 176 владельцев (табл. 2), т. е. по сравнению с показателями 1500 г. населенность города как будто изменилась мало. К приведенным цифрам, однако, следует отнестись с большей осторожностью, чем к подсчетам, выполненным в 1500 г. Установлено, что во второй половине XVI в. вокруг Ладоги разрослись слободы Ямская, Стрелецкая, Пушкарская, Казачья, Подмонастырская, Никольская, где жили освобожденные от тягла пушкари, воротники, ямщики, стрельцы, казаки, монастырские люди. ²⁸ Пользуясь сведениями XVII в. о населенности этих слобод, можно заключить без риска ошибки, что ладожское население составляло не 755, а по меньшей мере 1000—1100 человек.

Увеличение служилого сословия и начавшиеся в XVI в. отводы новых земельных участков отразились на устройстве концов. Перепись 1568 г. не упоминает Климентовского конца, очевидно поглощенного Никольским, на месте же Спасского и Симеоновского обозначен Воскресенский конец. В отличие от положения 1500 г. в 1568 г. концы оказались заселенными более равномерно (от 38 до 49 дворов). Характерно, что писцовая книга 1568 г. обходит молчанием и церкви упраздненных концов, что, возможно, было связано с упадком и частичным разрушением самих построек. Действительно, во время раскопок руин церкви Спаса Бранденбург обнаружил в их завале находки не моложе начала XVI в. ²⁹ Даже при переделке в 1585—1586 гг. бойниц и лестницы Климентовской башни крепости была использована плинфа, несомненно взятая из какого-то ближайшего храма, очевидно, из церкви Климента. Обветшание этого храма, упомянутого в 1646 г. частично деревянным, началось в 80-х гг. XVI в. ³⁰ Так исчезновение некоторых концов отрицательно сказалось и на соответствующих кончанских церквах и монастырях.

Особой новизной отличаются те сведения книги 1568 г., где перечисляются размеры всех дворовых владений. При этом приведены обмеры в саженях дворов и почти во всех случаях дополняющих их огородов. ³¹ Сторона ладожского двора обычно составляла 6 саж. (как правило, от 4 до 9), обыкновенная длина огорода равнялась 10, а ширина 5—10 саж. Средняя площадь двора достигала 30—55, огорода — 50—100 саж. 2. В отдельных случаях величина огорода доходила до 250—760 саж. 2, и

стр.176

он превышал площадь двора не в 1—2, а в 5 и даже 6 раз. В размещении усадеб ощущается теснота, владельцы дорожили каждым клочком земли и стремились приобрести и разместить дополнительный огородик где-нибудь в стороне от дома — на склоне горы, на берегу ручья или реки. ³² Домовладения одинаковых размеров почти не встречаются, а их очертания, судя по всему, извилисты. Землю «нарубали» под дворы не по стандарту, 10 x 15 саж., который предписывала книга 1500 г., а как придется, лишь бы воспользоваться большим наделом. В целом по средним размерам городского владения ладожане являлись, если так можно выразиться, мелкими собственниками. ³³ Быть может поэтому, перепись 1568 г. не разделяет горожан на податные категории. Как и в 1500 г. беднейшие слои составляли, видимо, разительное большинство посадских людей, среди которых, конечно, находились и более состоятельные.

На основании данных 1568 г. затруднительно нарисовать карту городских кварталов, ибо в разбивке дворов нет регулярности, но о расположении немногих улиц судить можно. Одна из них вела через Никольский конец к Симеоновскому монастырю. На одну сторону этой улицы выходило 23 двора общей протяженностью примерно 300 м. Противоположную сторону улицы занимали 11 дворов, образующих линию около 140 м. От Волхова данная улица была отдалена примерно на 50—60 м. Обозначенное на чертеже направление этой улицы совпало с дорожной мостовой, раскопанной в 1948 г. на так называемом Земляном городище в слое Д. ³⁴ Такое совпадение подсказывает, что планировка важнейшей городской магистрали Ладоги не менялась с X по XVI в. Допустимо, что рассматриваемая улица Никольского конца продолжалась и в Воскресенском конце (не под названием ли Варяжской улицы), как бы образуя длинную ось ладожского поселения. Разумеется, это наблюдение требует дальнейшей археологической проверки. В переписи 1568 г. отмечена также Спасская улица Воскресенского конца. Описаны 25 размещавшихся на ней дворов,

стр.177

очевидно, по 12—13 с каждой стороны. Длина фасадов этих дворов примерно равняется 170 м, что и определяет, вероятно, длину самой улицы, ведущей, судя по ее названию, к Спасской церкви.

Площадь Ладожского посада с его небольшими дворами и огородами, протянувшимися вдоль берегов Волхова и Ладожки, можно документально установить. В данном случае (это сделано мною и по отношению к Орешку XVI в. ) удалось преодолеть обычную исследовательскую неясность, связанную с выявлением границ неукрепленного посада древнерусского города. ³⁵ Подсчеты площадей дворовых участков показали, что Ладога в 1568 г. занимала территорию не менее 10 га (Никольский конец — 6, Воскресенский — 2, Богородицкий — 2 га; табл. 3). Истинное пространство городской застройки будет, очевидно, составлять не менее 16—18 га, так как следует учесть не отмеченные в переписи 1568 г. некоторые улицы и переулки, площади, пристани, гостиный и ямской дворы, кладбища, места церквей, наконец, крепость, занятую монастырем Георгия (упомянутые выше подгородные и подмонастырские слободы еще более увеличивают зону поселения). ³⁶ Вычисленную таким образом площадь посада удалось наложить на план, при этом протяженность посада вдоль берега Волхова составила 1000 м, а вдоль р. Ладожки 350 м. Границами посада служили, очевидно, на юге Никольская монастырская слобода, на западе болотистая низина в месте слияния рек Ладожки и Заклюки, на севере ручей Грубица. ³⁷протекавший по соседству с Успенским монастырем. Добавлю, что перепись 1568 г. упоминает монастыри Успенский, Рождественский, ³⁸ Николы и Георгия, которые, занимая окраинное положение, лишь граничили с посадом. Очерченная зона Ладожского посада XVI в. (за исключением слобод) немногим превосходит территорию, сложившуюся четырьмя столетиями раньше.

Реконструированный план Ладоги (см. рисунок) представляет поселение веерного типа, которое полукругом охватывало кремлевский мыс и оси которого были подчинены линии берегов рек Волхова и Ладожки. Поскольку в зоне поселения отсутствовали выраженные естественные препятствия и укрепления, оно свободно располагалось на местности и более или менее равномерно распространялось от крепости, как бы своего эпицентра, во все сухопутные стороны. В основе сложения городской территории лежала, следовательно, необходимость освоения пригодной для возделывания земли и близость и доступность водных коммуникаций, а не оборонные цели. Такой путь формирования городской территории был также свойствен и некоторым другим северорусским городам, не имевшим и не создавшим внешней линии своей защиты. В военном отношении такие города были уязвимы и отличались своеобразным обликом.

На примере Ладоги устанавливается, что приусадебные огороды занимали 7 га учтенной в переписи 1568 г. посадской земли, а дворы 3 га. Город, где 70 % его площади было отведено для земледельческих нужд, имел, вероятно, сельский вид и с долей истины мог быть назван большой деревней. Постоянное наличие приусадебной земли и почти обязательное сочетание двора и огорода, так отличающие застройку города XVI в. от его предшественника X в., выявляет значение огородничества как необходимого для каждой городской семьи подсобного промысла. Пользовались к тому же горожане и загородными пригодными для обработки землями. В ближайших окрестностях Ладоги посадские люди имели свыше 45 га покосов и пашен. ³⁹ Высокое развитие «городского земледелия» удалось установить и для Орешка XVI в., ⁴⁰ и теперь на основании данных о структуре ладожского посада приходится признать, что по крайней мере некоторые позднесредневековые русские города были более тесно связаны с огородным хозяйством, чем считалось до сих пор.

«Деревенские» особенности Ладоги, однако, не следует переоценивать. Размеры огорода в большинстве случаев были недостаточны, чтобы прокормить семью. В поисках характерных городских показателей можно вычислить величину плотности заселения и застройки города. В Ладоге на гектар обмеренной в 1568 г. площади приходилось 12. 6 двора и 76 человек жителей. Аналогичные цифры в Орешке оказались в несколько раз меньше (3. 4 двора и 25 человек на га). Но установленная для Нов-

стр.178

города величина плотности заселения и застройки, соответственно 12. 5 двора и 73 человека на га, неожиданно совпала с ладожской. ⁴¹Видимо, некоторые закономерности градообразования были одинаковыми и для столицы и для провинции.

Городской, а но сельский характер достаточно отчетливо выступает при знакомстве с занятиями ее жителей. Примерно для 80 % дворовладельцев перепись 1568 г., дополненная данными переписи 1572 г., ⁴² указывает вид занятий или род деятельности. Эти сведения позволяют установить, что кроме обработки земли жители города занимались рыбной ловлей, ремеслом и торговлей. Среди горожан названы 54 рыбных ловца (30 % всего самодеятельного населения). Занимались ли рыболовы, очевидно входившие в артели и товарищества, каким-либо другим промыслом, точно не известно. Они названы не при описании дворов, а при исчислении оброка. Действительное число участвовавших в рыбной ловле, как видно из перечисления ловель и лодок, составляло не менее 85 человек. ⁴³ Лов, наиболее эффективный весной и осенью, проводился в Волхове, Ладожском озере и особенно у лежащих в 10 км южнее города ладожских порогов — естественном барьере, около которого, например, останавливался осетр, не поднимавшийся выше по течению реки. ⁴⁴ В очерченном районе горожанам принадлежали 14 тоней, 100 мест для ловли, а также использовалось 11 судов. К ним же перешли тони, конфискованные некогда у новгородских бояр Марфы Посадницы (Исаковой), Григория Ногаткина и др. Рыбный промысел стимулировался исключительно благоприятным природным местополо-

стр.179

жением города. Ладогу достигал один из самых мощных в Балтийском водоеме вал рыбы, идущей на нерест из Балтийского моря и Ладожского озера в Волхов. Объему косяков промысловой рыбы — сигов, лещей, осетров мог позавидовать Новгород, очевидно получавший часть ладожского улова. О масштабах этого улова свидетельствует то, что денежные налоги с рыбных ловцов составляли несколько менее половины всех городских податей (50 от 120 р. ). Видимо, по старой традиции ладожане поставляли осетров к царскому столу. Календарь хода промысловых рыб показывает, что рыбаки производили лов в течение нескольких месяцев в году, начиная с мая. Из всего сказанного становится ясно, какое большое значение придавали горожане водному хозяйству и транспорту. В целом по развитию рыбного промысла Ладога наряду с Корелой являлась передовым городом Водской пятины.

44 дворовладельца (23 % самодеятельного населения), судя по записям их 15 специальностей, занимались ремеслом. Здесь преобладали отрасли мелкотоварной, «легкой» промышленности, а именно, производство посуды, обработка дерева, тканей, кожи, изготовление продуктов питания. Переписи 1568 и 1572 гг. перечисляют 3 зелейников (пороховых мастеров), кузнеца, 2 горшечников, 3 плотников, 4 портных мастеров, 2 овчинников, скорняка. 4 сапожников, 2 гусельников, 5 хлебников. 2 калачников, 5 мясников, рыбника, 8 молодожников, ⁴⁵щепетинника. ⁴⁶ Большинство мастеров обслуживали нужды города и округи, и только пороховой двор работал по правительственным заказам. Сам перечень ремесленных специальностей свидетельствует о деятельности, связанной с обслуживанием местного, так сказать, уездного рынка, хотя не исключены и более дальние связи с такими городами, как Орешек, Корела, Новгород.

Отмечается соседство мастеров одной специальности, что, возможно, указывает на образование небольших, объединенных по профессиональному и территориальному признаку товариществ. ⁴⁷ В числе таких групп указаны 6 молодожников, живших в Никольском конце (в 4 дворах), 2 горшечника в Воскресенском конце (2 двора), 3 хлебника в Богородицком конце (2 двора), калачник и хлебник в том же Богородицком конце (2 двора).

Не внутригородское, а скорее областное значение имела торговля. Характерно, что сами ладожане, словами одного документа 1652 г., считали «торговый промыслишко» и сидение «в ряду в лавках и амбарах» ⁴⁸ главным занятием горожанина. В 1568 г. к этой категории относили 31 человека (18 % дворовладельцев). Этих людей можно опознать по принадлежности им 33 торговых амбаров и щербетей (род торгового помещения). 14 торговых амбаров, кроме того, было закреплено за новгородцами, приезжавшими на две ежегодные ярмарки. Держателем помещений для приезжих купцов выступал Успенский монастырь, построивший с этой целью 14 амбаров, из которых три находились «под папертью» Успенского собора. ⁴⁹Характерно, что 6 дворовладельцев совмещали торговлю и ремесло. Лавками обзавелись 2 мясника, калачник, хлебник, скорняк и щепетинник. 7 торговцев и 6 ремесленников не имели огородов, это объясняется отнюдь не бедностью, а происходившим процессом обособления торговли и ремесла от «городского земледелия».

В состав горожан входили, как перечислено в записях 1568 и 1572 гг., люди свободных профессий (всего их 17) — 2 портомоя, скоморох, пастух, ямщик, административные чины — наместник, староста, целовальник, стрелецкие начальники (пятидесяцкий, три десяцких), причт — попы, дьячки, пономари, церковные сторожа.

Занятия жителей характеризуют экономику Ладоги как промыслово-торговую. Показательно, что по развитию торговли и ремесел Ладога опережала Корелу и Орешек и могла сравниться с Ивангородом. ⁵⁰ Жители города, с одной стороны, были связаны с обработкой приусадебной земли и скотоводством, с другой — эти люди, словами своего времени, «промышляли торгом и извозом». Начавшееся было в конце XV в. активное развитие города к середине XVI в., видимо, приостановилось. При этом, однако, масштабы предпринимательской деятельности посада, очевидно, расширялись. Об этом свидетельствует сумма государственных налогов, составлявшая в 1568 г. 120 р., т. е. во много раз превзошедшая денежный оброк, выплачивавшийся городом в 1500 г. В 1568 г. с ладожан взимали таможенные пошлины, пищальные деньги, денежный оброк, рыбные налоги, средства на содержание наместника. Подскочившие

стр.180

подати несомненно сдерживали рост города и вызвали в третьей четверти XVI в. известную застойность его экономики. Город как бы окостенел в границах, которых он тогда достиг, оскудение переживали некоторые старые кончанские церкви, расширялись лишь нетягловые слободы. Сыграли свою роль и внешние факторы. В годы Ливонской войны, когда выяснилась необходимость усиления не только передовых порубежных крепостей, вроде Орешка и Корелы, но и их ближайшего тыла, правительство под давлением военных неудач со Швецией распорядилось в 1585—1586 гг. возвести в Ладоге земляную крепость. ⁵¹ Последнее обстоятельство, очевидно, вызвало приток туда всякого рода служилых воинских людей. Однако само по себе строительство 1585—1586 гг. не принесло городу того оживления, которое, например, имело место в годы строительства каменной крепости в конце XV в. У посада было отрезано 3 га жилой застройки, что привело, видимо, к ликвидации Никольского, а затем и других концов, более в XVII в. уже не упоминавшихся.

Непоправимый удар Ладоге принесли не войны, а репрессии и беды 70-х гг. XVI в. Все началось с «государьского разгрома» 1570 г. Затем последовал правеж 1571 г., усугубившийся хлебным недородом и поветрием, от которых жильцы «с правежу, с холоду и з голоду примерли», а другие «разошлись безвистно» и «пошли в нищих». Описание Ладоги 1572 г. пестрит пометами «забит на правежи», «пошел в нищих», «умер с голоду», «умер божьим поветрием», «вышел в опритчину», «вышел из Ладоги безвистно». ⁵² Погромы отличались бессмысленной свирепостью; пытая неимущих людей, проветчики обогревались сожжением их домов. К 1572 г. в Ладоге из указанных там 108 тягловых дворов запустело 77 (т. е. 71 % застройки).

Фактически от прежнего города осталась третья часть его населения, погибла или разошлась значительная часть его ремесленного сословия. Закат Ладоги совпал с разорением всего севера России. От этой катастрофы город не мог оправиться еще в начале XVII в., когда там насчитывалось только 16 тягловых дворов. ⁵³

Многочисленные беды выпали на долю Ладоги в период Смутного времени, и после 1617 г. ⁵⁴ она превратилась в милитаризованный пограничный город, ⁵⁵ а в начале нового времени и вовсе утратила всякое «городовое» значение.

Отмечая путь и упадок Ладоги, испытавшей строительный подъем в XII и начале XVI в., оценивая развитие города, где новая жизнь веками строилась на противоречивом единстве с предшествующей традицией, мы должны признать исторический интерес этого явления. Изучение Ладоги XVI в. открыло ряд новых закономерностей, свойственных малым и средним государственным городам позднесредневековой России. Теперь лучше представляются пути формирования посада, его застройка, занятия населения. Размещение дворов, взаимосвязь кончанской и церковной организации, плотность населения и застройки, реконструкция планировки — все это углубляет наши знания о русской городской жизни и культуре XV—XVII вв. и ретроспективно выявляет скрытые временем черты более ранних периодов.

стр.192

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ААЭ — Акты археологической экспедиции

АО — Археологические открытия. М.

АСГЭ — Археологический сборник Государственного Эрмитажа. Л.

ВИ — Вопросы истории. М.

ВООПИК — Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры

ГПБ — Государственная Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина

ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения

ИА — Институт археологии Академии наук СССР АН СССР

ИРГО — Императорское русское географическое общество

КСИА — Краткие сообщения Института археологии Академии наук СССР. М.

КСИИМК — Краткие сообщения Института истории материальной культуры Академии наук СССР. М.; Л.

ЛГУ — Ленинградский государственный университет им. А. А. Жданова

ЛОИА — Ленинградское отделение Института археологии Академии наук СССР

MAP — Материалы по археологии России. СПб.

МИА — Материалы и исследования по археологии СССР. М.; Л.

ПСРЛ — Полное собрание русских летописей. СПб.; Пг.; М.; Л.

РАО — Русское археологическое общество

СА — Советская археология. Л.; М.

САИ — Свод археологических источников. М.; Л.

ТГЭ — Труды Государственного Эрмитажа

ТГИМ — Труды Государственного Исторического музея

ЦГАДА — Центральный государственный архив древних актов

SMYA — Suomen Muinaismuistoyhdistyksen Aikakauskirja. Helsinki.

Сноски

-------------------------
стр.170
¹Рыдзевская Е. А. Сведения о Старой Ладоге в древнесеверной литературе. — КСИИМК, 1945, вып. 11, с. 55. В сообщении 997 г. посад обозначен термином штад, детинец — борг.
²Ср.: Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950, с. 218 и след.
³Вернадский В. Н. Новгород и Новгородская земля в XV в. М.; Л., 1961, с. 131.
⁴Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962, с. 293.

-------------------------
стр.171
⁵Кирпичников А. Н. Опыт комплексного использования писцовых книг и исторической топографии для характеристики средневекового русского города: (По материалам Корелы XV—XVII вв. ). — В кн.: Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1979, вып. 11, с. 68 и след.
⁶Новгородские писцовые книги. СПб., 1868, т. 3, с. 957—958 (дальнейшие ссылки на этот источник опускаются). Предложенная дата описи около 1500 г. условна, так как она создавалась в 1498—1501 гг. и включала в свой состав «старое письмо» конца 1470 — начала 1490-х гг. Далее в тексте дается 1500 год.
⁷Бранденбург Н. Е. Старая Ладога. СПб., 1896, с. 43; Арх. Сергий. Черты церковно-приходского и монастырского быта в писцовой книге Водской пятины 1500 года. СПб., 1905, с. 89.

-------------------------
стр.172
⁸Расположение храмов по высокому берегу в северной части ладожского посада подтверждает и перепись 1500 г., сообщающая, что путь «от Пречистыя» (т. е. Успенского монастыря) «к Семену святому и ко Воскресению и до Петра святого» шел «берегом по горе», г. о. берегом по верху. Трассируя этот путь с помощью современной крупномасштабной карты Старой Ладоги, мы обнаруживаем достаточно отчетливую кромку высокого берега рек Волхова и Ладожки. Именно по этой линии находятся уже установленные места Симеоновской и Спасской церквей. По направлению этой же линии Бранденбург раскопал остатки так называемого безымянного храма XII в., который можно теперь отождествить с церковью Воскресения (этот храм был еще цел в 1634 г., так как именно его зарисовал проезжавший по Волхову мимо Ладоги А. Олеарий; см.: Бранденбург Н. Е. Старая Ладога, рис. 1). Несколько далее от него, выше по течению Ладожки можно локализовать «Петра святого».
⁹Датировка церквей, строившихся в течение 2— 3 лет, разработана П. А. Раппопортом на основании изменений формата кирпича. В Ладоге храмы строились в 1153 (церковь Климента, здесь и далее указана начальная дата), 1156 (церковь Успения), 1158 (церковь Спаса), 1163 гг. (церковь Георгия) (см.: Раппопорт П. А. Археологические исследования памятников древнего новгородского зодчества. — В кн.: Новгородский исторический сборник. Л., 1982, вып. 1 (11), с. 198 и след.; Штендер Г. М. Архитектура Новгородской земли XI—XIII вв.: Автореф. дис.... канд. архитектуры. Л., 1984, табл. 2). Можно предположить, что в 1165 г. возводили церковь Воскресения (поэтому объекту данные отсутствуют). Характерно, что именно в Ладоге, как убедительно показал Раппопорт, в 1150— 1160-х гг. сформировался тип русского посадского храма.
¹⁰На это указывает и посвящение городских церквей, например, Георгию — покровителю воинов, Николаю — патрону купцов и путешественников. Согласно договору 1269—1270 гг. между Новгородом и Любеком, в Ладоге, очевидно, при торговом немецком дворе находилась еще одна, на этот раз готландская, церковь Николая (Бранденбург Н. Е. Старая Ладога, с. 50, 62). Церкви Климента кроме Ладоги существовали в Новгороде, Пскове, Висби, Трондхеймс, Любеке, Лондоне. Культ этого святого связан с торговлей и мореходством.
¹¹Итоги подсчета дворов авторами переписи 1500 г. несколько отличаются от количества фактически перс численных. Подобного рода неточности и ошибки, к сожалению, нередки в документах этого рода. В табл. 1 я исходил из числа фактически перечисленных дворов и их владельцев.

-------------------------
стр.173
¹²Бранденбург Н. Е. Старая Ладога, с. 39.
¹³Подсчитано, что во дворе с одной семьей в среднем проживало 5 человек, во дворе с двумя семьями — 7. 5 человек, во дворе с тремя семьями — 10 человек (Аграрная история Северо-Запада России, вторая половина XV — начало XVI в. Л., 1971, с. 19—20). В Ладоге 1500 г. значилось 94 двора односемейных, 17 — двухсемейных, 5 — трехсемейных. Таким образом, в 116 дворах, следуя предложенному расчету, проживало 648 человек.
¹⁴Бернадский В. Н. Новгород..., с. 131.

-------------------------
стр.174
¹⁵ААЭ. СПб., 1836, т. 1, с. 189. В этом документе, относящемся к 1545 г., перечислены дворы наместника, тиуна, попа, далее 103 двора «живущих тяглых» и 32 «пустых тяглых». Значительное количество пустых дворов объясняется, по-видимому, мором или другим бедствием.
¹⁶Для сравнения отмечу, что в Орешке 1500 г. эта плата была в 4 раза выше, т. е. 8 денег на семью.
¹⁷Указание военных предполагает существование военной слободы.
¹⁸ЦГАДА, ф. 137, Новгород 7, л. 290—321.
¹⁹Ильинский А. Г. Городское население Новгородской области в XVI в. — Историческое обозрение. СПб., 1897, т. 9, с. 135 и след.; Чечулин Н. Д. Города Московского государства в XVI в. СПб., 1889, с. 33 и след.; Вернадский В. Н. Новгород..., с. 131 и след. В этом перечне следует особо выделить обстоятельную работу А. Г. Ильинского, в которой впервые предпринята попытка реконструкции северорусского средневекового города по данным писцовых книг.
²⁰Сердечно благодарю А. Н. Гудзинскую за палеографическое обследование рукописи в ЦГАДА.
²¹От л. 742—747 сохранились только небольшие фрагменты — центральные части листов. Первый лист к нашему источнику отношения не имеет, это приходо-расходная запись 1660 г. — возможно, вклейка переплета или обертка новгородской рукописи.
²²The new Briquet: (С. М. Briquet. Les filigranes)/ Jubilee Ed. Amsterdam, 1968, соответственно № 11376 (1562 г. ), № 10983 (1560 г. ), № 14030—14031 (1564 и 1567 гг. ).

-------------------------
стр.175
²³Неволин К. А. О пятинах и погостах новгородских в XVI в. — Зап. ИРГО, СПб., 1853, кн. 8, с. 13.
²⁴В тексте (л. 239 и след. ) неоднократно отмечены даты 7069, 7071, 7072, 7076 и самая поздняя 7077 гг.
²⁵На л. 678 сказано: «В Михайловском в Сокульском погосте по наказу царевых и великого князя дьяков Ондрея Васильева сына Безносова да Кузьмы Васильева сына Румянцева Инша Булгаков да Посник Шипилов дали льготу Подорке Гришину от лета 7077 сентября от 4 числа до лета 7081 сентября до 4 ж числа поставити мельница на реки на Великие грязи, а преж того на том месте мельница не бывала». Для сравнения упомяну, что на л. 501 об. предписывалось городовому приказчику из Корелы В. Турубарову «дати ему оброк (за мельницу. — А. К. ) впервые на Рожество Христово лета 7077 г. ».
²⁶Эта писцовая книга выполнена под руководством князя Петра Щепина Оболенского и Иваниса Григорьева сына Зюзина и включает описание Копорского, Ямского и половину Новгородского уездов Водской пятины (ЦГАДА, ф. 137, Новгород I-Б; благодарю Ю. Г. Алексеева за разъяснение особенностей составления писцовых книг Водской пятины двумя одновременными комиссиями писцов).
²⁷По сведениям 1568 г., в ладожских 86 дворах проживало по одной семье, в 32 — по две, в 6 — по три, в 2 дворах — по четыре семьи, что в общей сложности составляет 755 человек.
²⁸Бранденбург Н. Е. Старая Ладога, с. 35, 73.
²⁹На ото указывает свидетельство 1583 г. о запустении деревень «Климента Святого из Ладоги» (Историко-статистические сведения о С. -Петербургской епархии. СПб., 1884, вып. 9, с. 85).
³⁰Новый прилив церковного строительства начнется в Ладоге со второй четверти XVII в.
³¹В тех 34 случаях, когда писец указал общую длину двора и огорода, длина двора условно принята 6 саж. Сажень, которой мерили ладожские дворы, равнялась, очевидно, 216 см. В официальном делопроизводстве эту казенную трехаршинную сажень, как известно, все шире стали употреблять с середины XVI в.

-------------------------
стр.176
³²18 дворовладельцев города но имели огорода, 21 обладал двумя огородами: дворовым и «отхожим».
³³Я исхожу из того, что двор до 30, а огород до 200 саж. 2 считались, но представлениям XVI—XVII вв., мелкими (ср.: Лanno-Данилевский А. С. О величине дворовых и огородных мест древнерусского города. — Зап. РАО, СПб., 1888, т. 3. Нов. сер., с. 314). Дворы площадью от 25 до 42 саж. 2, которыми в первой половине XVII в. наделялись стрельцы в Москве, Ярославле и Можайске, считались небольшими, что объяснялось теснотой городской застройки (Смирнов П. Города Московского государства в первой половине XVII века. Киев, 1917, т. 1, вып. 1, с. 31).
³⁴Гроздилов Г. П. Раскопки в Старой Ладоге в 1948 г. - СА, 1950, т. 14, с. 152-153.

-------------------------
стр.177
³⁵Топографическая реконструкция плана Ладоги XVI в. предпринята на основании проведенного Староладожской экспедицией ЛОИА АН СССР под руководством автора этих строк археологического выявления древней городской территории. Местоположение городских концов определено по кончанским храмам. Территория этих районов подсчитана по данным книги 1568 г.
³⁶В дальнейших подсчетах в интересах точности использую итоговые цифры документа 1568 г.
³⁷Ныне исчез, место установлено по сохранившемуся руслу.
³⁸Монастырь Рождества «с Гориц», возможно деревянный, находился в южной части Ладоги по соседству с Никольским монастырем (Бранденбург Н. Е. Старая Ладога, с. 56).
³⁹По мнению А. Г. Ильинского, подгородная пашня использовалась как выгон для городского скота (см.: Ильинский А. Г. Городское население, с. 172).
⁴⁰По данным писцовой книги 1568 г., только 11 % посадской территории Орешка занимали дворы, остальное принадлежало огородам (Кирпичников А. Н. Древний Орешек. Л., 1980, с. 81).

-------------------------
стр.178
⁴¹Исчисления произведены на основании: Тверской Л. М. Русское градостроительство до конца XVII века. Л.; М., 1953, с. 164; Носов Н. Е. Русский город и русское купечество в XVI столетии. — В кн.: Исследования по социально-политической история России. Л., 1971, с. 157—158 (ср.: Кирпичников А. Н. Древний Орешек, с. 83—84).
⁴²Самоквасов Д. Я. Архивный материал: Новооткрытые документы поместно-вотчинных учреждений Московского царства. М., 1909, т. 2, с. 303—306. В помещенной здесь переписи Ладоги 1572 г. встречены следующие дополнения к переписи 1568 г. Названы зелейник, калачник, портной и ямщик, а также ямской двор. Упомянуты чипы местной администрации: староста, целовальник, стрелецкие начальники, пятидесяцкий, трое десяцких.
⁴³Ильинский А. Г. Городское население, с. 173.
⁴⁴Сабанеев Л. П. Жизнь и ловля пресноводных рыб. Киев, 1960, с. 558—560.

-------------------------
стр.179
⁴⁵По-видимому, изготовитель какого-то напитка — молодого молока (т. е. простокваши), молодого пива, молодого меда и т. п. Замолодить означало делать так, чтобы напиток заиграл, запенился.
⁴⁶Производитель и торговец мелочными товарами. Заключение о том, что щепетинники изготовляли некий мелкий щепной товар (Пронштейн А. П. Новгород Великий в XVI в. Харьков, 1935, с. 73), по-видимому, неверно.
⁴⁷Расселение ремесленников локальными группами по профессиям, совпадающее в основном с улицами, отмечено и для Новгорода XVI в. (Пронштейн А. П. Новгород Великий..., с. 94).
⁴⁸Бранденбург И. Е. Старая Ладога, с. 249.
⁴⁹При реставрации Успенского собора с северной и западной сторон открыты пристройки, назначение которых можно по-новому понять в свете сведений об арендной торговле монастыря в 1568 г.
⁵⁰Ильинский А. Г. Городское население..., с. 208.

-------------------------
стр.180
⁵¹Кирпичников А. Н. Крепости бастионного типа в средневековой России. — В кн.: Памятники культуры: Новые открытия. Ежегодник 1978 г. Л., 1979, с. 471—472.
⁵²Самоквасов Д. Я. Архивный материал..., с. 304, 353.
⁵³Русская историческая библиотека. Л., 1926 т. 38, с. 187, 199—200.
⁵⁴В 1617 г. в Ладоге писались разоренными 2 церкви и 6 монастырей и числилось только «15 дворов посадцких людей в них 35 человек, да 8 дворов детей боярских и вдов и поповских и пономарских». Отмечены также воеводский двор и 15 «пустых посадцких и немецкого поставленья всяких хором, светлиц и изб и клетей и житниц» (ЦГАДА, ф. 96, оп. 1, № 7, материал любезно предоставлен В. Л. Яниным).
⁵⁵По описанию 1629 г., в Ладоге было 49 дворов, но в 1632 г. она сгорела дотла, осталось 19 «живущих» дворов. По данным переписных книг, в 1646 г. количество дворов составляло 31, т. е., как справедливо заметил П. Смирнов, пустота охватила 71 % посада начала XVII в. (см.: Смирнов П. Города Московского государства в первой половине XVII в. Киев, 1919, т. 1, вып. 2, с. 24).

Иллюстрации
-------------------------
стр.177
Город Ладога в XVI в. План-реконструкция автора. I — каменная крепость 1490-х гг.; II — земляная крепость 1585— 1586 гг.; III — Никольский конец; IV — Воскресенский конец; V — Богородицкий конец. 1 — Успенский монастырь; 2 — Симеоновский монастырь; 3 — церковь Спаса; 4 — церковь Воскресения; 5 — церковь Петра; 6 — церковь Георгин; 7 — церковь Климента; 8 — Никольский монастырь; 9 — церковь Рождества; 10 — монастырь Иоанна Предтечи. а — граница посада по данным 1568 г.; б — дороги; в — старые русла рек Ладожки и Заклюки; г — каменные храмы; д — деревянные храмы; е — культурный слой VIII—XI вв.

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский