|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Кочкуркина C.И. Тиверск. В кн.: Кочкуркина С.И. Археологические памятники корелы (V-XV вв.). Л.,1981. Все права сохранены.
C.И. Кочкуркина
Тиверск
79. Тиверск.
В Западном Приладожье, на Карельском перешейке, в 14 км от пос. Мельниково и в 3.5 км от д. Васильеве Приозерского района Ленинградской области издавна известно окруженное валом и каменными стенами городище. Когда-то оно располагалось около порогов Тиури на острове, омываемом двумя рукавами р. Вуоксы. Это городище (Тиуринлиннасари — у финляндских исследователей) отожествляется с Тиверским городком русских летописей. Основанием для сопоставления летописного городка и конкретного памятника служит не только сходство названий. Перечень городов в летописи, среди которых упомянут Тиверск [16, с. 477], локализует его в районе между Ладогой и Финским заливом, на территории от Орешка до Корелы. Он не мог находиться далеко от новгородско-шведской границы, определенной по Ореховецкому договору: военные укрепления строились в непосредственной близости от границы, ибо в противном случае терялся их оборонительный смысл. Но, с другой стороны, Тиверск должен был быть удален от Новгорода: о неожиданном нападении шведов в 1411 г. новгородцы узнали с запозданием в три дня и встретились с ними около Выборга.
Местоположение городища Тиуринлиннасари на р. Вуоксе неподалеку от пограничного погоста “Яскы”, отданного шведам “по любви”, отвечает всем перечисленным требованиям.
В настоящее время топографические условия изменились: восточная протока высохла, обнажив каменную гряду, через западную перекинут мост. Грунтовая дорога, проходящая через поселение, соединяет пос. Мельниково с основной магистралью Приозерск — Ленинград. В связи со строительством домов и погреба в XIX в. целостность стен в юго-западной части памятника нарушена, о них напоминают лишь беспорядочные развалы камней. Протяженность уцелевших оборонительных укреплений около 300 м, ширина от 1 до 11 м, высота с внутренней стороны 0.3—0.7 м, высота гребня вала над зеркалом реки до 7.5 м. Лучше всего сохранился вал в южной части, где он достигал максимальной высоты и ширины. Каменное основание вала неоднократно засыпалось снятым с городища культурным слоем. Поселение внутри защитных сооружений имеет в длину с севера на юг 215—230 м, в ширину с запада на восток — от 40 до 56 м. Конфигурация поселения в точности повторяла очертания острова, вытянутого с юга на север с небольшим отклонением к востоку и западу. Поверхность плато ровная, с незначительным повышением в южной части, задернована и кое-где поросла лиственными деревьями.
Начало исследованию положено Я. Аппельгреном [29, s. 98—106]. Под № 217 им дано описание Тиуринлиннасари в Ряйсяля. Во времена Аппельгрена на поверхности городища еще можно было проследить остатки строительных сооружений. Кроме того, он раскопал несколько участков в различных частях поселения.
Участок а, в виде неправильного четырехугольника, находился на южной стороне острова в углу вала (ширина задней стены и входа 2 м, боковых стен — 3 м, высота 1 м). Камни выложены ровно (это сооружение отчетливо прослеживается и в настоящее время). Местные жители говорили Я. Аппельгрену, что камера построена в середине XIX в. для хранения пороха, о чем свидетельствовал деревянный настил, служивший крышей погреба и сохранившийся ко времени появления исследователя.. И все же он решил, что если крыша погреба и результат поздней постройки, то камера в стене осталась со времен существования Тиверска. В качестве доказательства Аппельгрен называл аналогичные, по его мнению, четырехугольные камеры в северной части городища — т.
Сразу же заметим, что два упомянутых объекта безусловно различаются между собой: небольшие валуны камеры а с внутренней стороны вплотную пригнаны друг к другу, а само сооружение врезалось в стену примерно на три четверти ее толщины; камеры т — дополнительная пристройка к стене, увеличивавшая ее толщину и, следовательно, оборонительные свойства.
Я. Аппельгреном отмечены два “придавленных” места на гребне вала (h), которые, как он считал, очень похожи на основания для пушек; третье такое место (i) есть в северной части. Далее перечислены современные (для Аппельгрена) постройки: очаг (k) времен расчистки порога, фундамент избы (l). Исследователем названо 11 отчетливо видимых четырехугольных каменных фундаментов, в которых сохранились четыре или три стены, а в четырех сооружениях — лишь по две. Им раскопаны четыре постройки: d—g. В первых двух отсутствуют находки и очаги. Четырехугольное земляное возвышение (f), которое при посещении Аппельгрена лишь с южной стороны подпиралось каменным фундаментом, в какой-то степени напоминает основание жилища. Около северного края возвышения исследователь произвел раскопки на участке длиной 7.5 м, шириной 2.5 м, но обнаружил лишь гравий и каменный грунт. Вдоль западного края и у центра возвышения им заложены две параллельные траншеи, где также не встречено остатков сооружений.. У южного края в траншее (4.6Х2.6 м) вокруг больших камней фундамента открыт черный грунт с золой, в котором на глубине 0.3 м найдены фрагменты глиняной посуды, украшенные прямыми и зигзагообразными линиями, и железный стержень. В центре возвышения и ближе к западному краю зафиксирован четырехугольный очаг (2Х1.8 м) в виде небольшой груды камней. Вдоль его западного края камни размером около 0.5 м основаниями уходили на 0.7 м ниже уровня поверхности. Они покрывали весь очаг, а его основание, “гнездо”, заполнено дерным грунтом с золой и редкими головешками. Остатки костра в основном концентрировались на западной стороне, где обнаружен фрагмент глиняного горшка, украшенный полукруглыми вдавлениями.
У крепостной стены, в северо-восточном углу острова, есть аналогичное предыдущему земляное возвышение без отчетливого каменного фундамента, принятое исследователем за остатки постройки (f). Стен не видно, но похоже, что северный и восточный края выполняли их функцию. С южной и западной сторон возвышения выделяется ряд довольно крупных природных валунов. Возможно, здесь была какая-то большая постройка. В центре возвышения заложены три траншеи. В месте их пересечения при расширении раскопа на глубине около 1 м обнаружены угли, обожженные кости и куски железного шлака, несколько фрагментов глиняной посуды, обломки ножа, точильного бруска и поврежденная овально-выпуклая фибула типа F; в южной части траншеи — фрагмент железного изделия (2672).
Я. Аппельгрен приводит народное предание о постройке Кякисалми, многократно повторенное в последующих изданиях, по которому основной город планировался у порогов Тиури, но построенный за один день и разрушенный за одну ночь духами перенесен на место теперешнего Приозерска. “Более точные сведения о Тиуринлинна”, — пишет Аппельгрен, —дают русские летописи от 1404 и 1411 гг., в которых поселение фигурирует как новгородский пригород Тиверский.. Однозначность Тиуринлиннасари и Тиверского городка для Аппельгрена несомненна. Вопрос о времени появления крепости он считает трудным и предполагает, что конструктивные особенности построек и обнаруженные при раскопках вещи характерны для 1100-х гг. Привлекая данные Ореховецкого мирного договора, Аппельгрен делает вывод о сооружении Тиверска до 1323 г.
В 1888 г. Т. Швиндт произвел раскопки Тиуринлинны в двух местах. В траншее (b) с внутренней стороны вала к югу от дороги обнаружены 143 фрагмента керамики, железные шлаки, смешанные с глиной и перегоревшие, кости животных (в том числе зуб лошади) и кусок обугленной бересты, четыре обломка точильного бруска (возможно, от одного изделия), медная пластина, шип, полоска с отверстием и два железных гвоздя, бусина, сломавшаяся при прикосновении (2591:1—10). В пункте с находок нет. Видимо, Швиндт разбирал кучу камней, образовавшуюся в результате обработки картофельного поля. Нами же в этой части исследован фундамент жилища.
После проведенных работ в Тиверске осенью 1890 г., когда купец Павилайнен строил на месте “порохового” погреба (шурф а) “ледяной”, под большим плоским камнем в черной, смешанной с углем земле выявился клад серебряных вещей, датированный Я. Аппельгреном серединой или концом 1100-х гг. Клад включал головную застежку из серебряной проволоки (“сюкерё”), цепь, 11 филигранных бусин, круглую подвеску, две восточные монеты с ушками (894—902, 976 гг.), несколько испорченный круглый медальон, две серебряные монетные гривны и три отпиленных от них кусочка (к одному прилипла тонкая льняная ткань), глиняное пряслице и две косточки (одна из них кальцинированная; 2740:1—20). По мнению Т. Швиндта, сожженных костей значительно больше.
Пробудившийся интерес к Тиверску вновь привлек внимание Т. Швиндта и А. Хакмана, исследовавших в 1891 г. участок с западной стороны погреба около самого вала (у места находки клада), частично захватив и сам вал. В черной углистой земле собрано много мелких жженых костей как около вала, так и под ним. Исследователи сделали вывод, что до сооружения вала на этом участке располагались погребения. Земля для вала взята тут же, так как на нем встречается такая же керамика, что и на городище. От вала траншея проложена к юго-восточному и южному краям погреба, где в черной земле с мелкими кальцинированными костями собраны находки: самострельный болт с обуглившимся деревом во втулке, фрагмент литого браслета с двумя большими отверстиями, тулья наконечника копья, плоский прут, острие ножа, оковка с пятью отверстиями (железо), маленький обломанный точильный брусок, второй — с отверстием на конце, кремень, керамика (всего 160 фрагментов, из них 28 орнаментированных и 28 венчиков), железные шлаки и обожженная глина. Сожженные кости принадлежали лошади и свинье; другие не определены (2788:1—12). Все перечисленные вещи по составу и назначению непохожи на предметы из погребальных комплексов. Датируются они тем же временем, что и сам Тиверск, поэтому мнение Швиндта о существовании погребений до сооружения вала и, стало быть, до возникновения Тиверска весьма сомнительно.
В северной части городища Т. Швиндт и А. Хакман изучали восточную стену, прилегающую к ней площадь в 9 м от дороги (о) и две четырехугольные камеры, примыкающие к оборонительной стене, обозначенные на плане буквой т. Камеры Швиндт считал остатками жилищ, поскольку в них у северной стенки располагались развалы побывавших в огне камней, немного углей и золы — очаги. Найденные вещи перечисляются в совокупности с находками из раскопа о и в музее хранятся под одним шифром. Раскоп о захватил восточную стенку с небольшим участком городища, в котором обнаружили много железных криц (видимо, шлаков); железный прут, напоминающий толстый гвоздь, со шляпкой на одном конце и согнутый вдвое; точильный брусок, побывавший в огне; фрагмент круглого точильного камня и второй, целый; керамику (144 фрагмента, из них 16 орнаментированных и 20 венчиков; 2788: 13-18) .
Археологическое исследование Тиверска заинтересовало историков и археологов возможностью интерпретации его как памятника древнего карельского населения. Важность исследования Тиверска состояла еще в том, что, кроме него и Корелы, на Карельском перешейке не было поселений средневековой поры. А. М. Тальгрен поддержал высказанное мнение о времени функционирования городища уже в 1100-х гг. Построено оно карелами или пришельцами, факт еще не доказанный, хотя по своему строению и материальной культуре городище могло быть карельским, созданным не без влияния Новгорода [90, s. 197—198]. И. П. Шаскольский так писал о Тиверском городке: “... он должен был первым принимать на себя удар шведских войск в случае их наступления по речному пути к главной русской твердыне на Карельском перешейке — Кореле. И по размерам укреплений, и но количеству постоянного населения Тиверский городок был значительно меньше Корелы. Он находился на острове среди Вуоксы и тоже возник как местное карельское поселение. С помощью новгородцев в XIV в. здесь были построены укрепления — валы из земли и камня, и Тиверский городок превратился в одну из крепостей на западных рубежах Руси” [1, с. 21]. Некоторые наблюдения над оборонительными укреплениями Тиверска высказаны П. А. Раппопортом и В. В. Косточкиным. Раппопорт отметил, что Тиверский городок относится к островному типу городищ, так же как Корела и Орешек. “Время основания городка не может быть точно определено, но вероятнее всего, что он был построен в первой половине XIV в., когда новгородцы для защиты своих северо-западных рубежей создали своеобразное “Карельское княжество” во главе с князем Наримонтом” [20, с. 70]. Несколько более ранним временем, а именно концом XIII в., датировал возникновение тиверских укреплений Косточкин [8, с. 186].
Археологические работы в Тиверске возобновились в августе 1971 г под руководством автора, а в сентябре этого же года Приозерским отрядом археологической экспедиции ЛОИА (руководитель — А. Н. Кирпичников) были заложены разведочные шурфы общей площадью 80 м2. Результаты опубликованы в статье [4]. В ней излагаются взгляды на датировку, характер оборонительных укреплений, этническую интерпретацию памятника, его значение в средневековой истории Северо-Западной Руси, намечаются пути изучения Карельского перешейка с включением в крут исследования разновременных и разнотипных памятников.
Характеристика раскопов, методика исследовани, стратиграфия.
За 1971—1974 гг. экспедицией ИЯЛИ на городище вскрыто 11 раскопов общей площадью 1620 м2. Исследованию подверглись оборонительные сооружения, жилые и производственные комплексы, погребения. Раскопы I—V, X, XI заложены в южной части поселения, VI—IX — в северной. Они разбивались с таким расчетом, чтобы в них вошли поврежденные участки и шурфы. Раскопы I и II — разведочные, общей площадью 144 м2; III — немногим меньше 350 м2 — включил участок II и шурф А. Н. Кирпичникова; IV — 212 м2 — прирезан к раскопу I и захватил вал в южной, самой высокой и не потревоженной части; V — 128 м2 — у фундамента дома, существовавшего в недавнее время, и на разрушенном участке; VI — 196 м2 — перенесен в северную часть городища за дорогу; VII — 150 м2 — расположен параллельно предыдущему; VIII — 208 м2 — соединил участии VI и VII. В участок IX — 88 м2 — вошла северная часть городища у восточной оборонительной стены, где видны четырехугольные камеры; в раскоп X, заложенный вдоль вала и повторявший его очертания (около 16 м2), — остатки квадратов между раскопом III и валом. В южной части городища вскрывался раскоп XI площадью 128 м2.
Тиверск — однослойное поселение, культурный слой которого — черный гумусированный пылевидный песок с обильной примесью дикого камня — достигал мощности от 0.08 до 0.5 м, в некоторых западаниях до 0.88 м (в раскопе Х у вала). Подстилал его ярко-желтый песок с валунами и примесью гравия. Как правило, наиболее мощные напластования городищенской поры наблюдались у вала и каменных стен. Постоянная забота об оборонительных сооружениях видна в неоднократной подсыпке вала снятым с поселения слоем. На западной границе — плохой сохранности каменная стена (от нее осталась трасса одиночных валунов) и тонкий, слабой окраски культурный слой. Может быть, жители меньше всего опасались появления врага с этой стороны крепости, но нельзя забывать и о том, что на западной стороне позднее были построены усадьбы, для сооружения которых использовались камни городищенской стены.
На некоторых участках наблюдались перекопы культурного слоя. При расширении грунтовой дороги культурный слой сдвинут в северную сторону городища, сохранившегося до наших дней в виде поросшего дерном вала. Памятник подвергается разрушениям и в настоящее время, являясь местом остановки туристов. Лучше сохранилась северная часть, поросшая лиственными деревьями.
Высотные отметки всех участков даны относительно репера, в качестве которого взят угол раскопа IV. Каменные конструкции, западания культурного слоя, следы дерева фотографировались и фиксировались на плане. Для зарисовки профилей брались стенки раскопов с наибольшей толщиной культурного слоя, прилегающие к валу и границам городища.
Раскоп I южного участка (рис. 9) оказался сплошь заполненным камнями, но не все они, с нашей точки зрения, взаимосвязаны. Четырехугольная вымостка сохранилась фрагментарно, поэтому трудно сказать, случайно ли нагромождение камней, или они являлись остатками какого-либо сооружения. Стенки А1Г1 и Б1В1 ориентированы с запада на восток (по 6 м); А1Б1 и В1Г1 — с севера на юг (5.4 и 5.3 м), а впоследствии рассыпались по всей площади. В середине пространства с запада на восток идут крупные валуны. Высота их по отношению к подстилающему слою 0.32—0.49 м. Ширина стенок не везде одинакова, особенно она значительна на углах, что вполне объяснимо с технической точки зрения. Середина стенки В1Г1 равняется 0.72 м; а1Г1 — 0.8; А1Б1 — 1.12; Б1В1 — 0.88 м. От стенки А1Г1 отходят два отростка, выходящих за пределы раскопа. Каменная гряда из крупных валунов, пересекающая четырехугольную вымостку, прослеживается в длину на 10 м при максимальной ширине 0.4—0.6 м. Ее высота над подстилающим светло-желтым песком от 0.42 до 0.8 м. Наиболее интенсивный по примеси углей слой (до 0.44 м) выявлен с внешней стороны каменной рамки в 1кв. 1—3. Не прояснил этой картины и раскоп IV, где были такие же бессистемные, беспорядочные развалы камней.
Всего в раскопе собрано 274 разнообразных предмета: девять орудий труда (табл. 6, 1—3), самострельный болт, четыре точильных бруска, две овально-уплощенные гальки-грузила, 20 кусков шлаков, фрагменты гончарной керамики и органические остатки в виде кальцинированных костей и зубов животных. Из предметов украшения найдены две копоушки; из вещей Х—начала XII в. — поясной крючок, срезень (табл. 4, 6, 12; 5, 7), 21 фрагмент лепной керамики. Косвенным доказательством присутствия в раскопе остатков каких-то сооружений служат куски глиняной обмазки (610).
В северной части раскопа IV культурный слой имеет незначительную толщину и сероватый цвет, слабые вкрапления угольков. Обнаружено западание культурного слоя на кв. 20—24 размерами 2.6Х1.8 м, глубиной ниже подстилающего слоя на 0.4 м. В культурном слое ямы встречены мельчайшие угольки, много камней, доходивших до материка (некоторые из них обожжены), и маленький фрагмент керамики. В 0.9 м от западания близ западной стенки замечено пятно, уходящее за пределы раскопа, более интенсивной окраски, чем слой в предыдущих квадратах (1Х0.37 м, глубина 0.2 м). Назначение ямы осталось невыясненным. У кромки вала зафиксирована линза размерами 0.6 Х0.52 м, глубиной 0.4 м, без находок. На кв. 34—37 вскрыт отрезок вала.
Вещи в раскопе, за исключением глиняной обмазки и лепной керамики, распределены равномерно по всей площади; скопление их в каком-либо определенном месте не наблюдалось. Собраны гарпун с двумя зубцами и перевитым в средней части стержнем, наконечники стрел (табл. 5, 1, 4, 6), ножи, гальки-грузила, пряслице, лепная (19) и гончарная керамика. Предметы из цветного металла представлены фрагментом коньковой шумящей подвески (табл. 4, 8), изделием, один конец которого, с отверстием, расплющен в виде лопаточки (табл. 4, 16), копоушкой без орнамента со сломанным ушком, обломком браслета с зигзагообразным орнаментом (табл. 4, 14), звеньями цепочек и другими изделиями, серебряной немецкой монетой (Магдебург, аноним, денарий XI в.) с отверстием для подвешивания, свинцовой печатью с изображением сидящего Дмитрия Солунского с мечом в руках и надписью “Александр Матвеевич” в пять строк на оборотной стороне (рис. 10).
В юго-западной части городища был заложен раскоп V, разбитый между фундаментом постройки XIX в. и северной границей раскопа IV (см. рис. 7). В него вошли поврежденные участки и очаг XIX в.—k, поэтому отсутствовали столь обычные для слоя Тиверска камни. Культурный слой перекопан, особенно в западной половине, где он рыхлый, с небольшим количеством камней, маломощный (0.08—0.2 м), но по-прежнему интенсивной окраски (рис. 11). В северо-восточном углу кв. 6, рядом с крупным валуном, прослежена округлой формы яма размерами 1Х0.56 м, глубиной 0.6 м. Аналогичные впадины отмечены в кв. 12, 14, 28. В раскопе найдены два черешковых с ромбическим сечением пера наконечника стрел, арбалетный наконечник стрелы (табл. 5, 13); из орудий труда—пробойник (табл. 6, 13). Бытовой инвентарь представлен ножами, замком, пряслицем, квадратным кресалом. Обнаружены шиферное грузило для удочки с прорезью для привязывания и обломанным противоположным концом (табл. 6, 7), бруски с отверстием для подвешивания (табл. 7, 25), железные оковки, большое количество фрагментов гончарной и девять обломков лепной керамики; из предметов украшения — перстень с овальным щитком (табл. 4, 7), подвеска с орнаментом на обеих сторонах (табл. 4, 19) и игла от фибулы. В отходах железоделательного производства есть металлические шлаки; кроме того, собраны куски глиняной обмазки, не сожженные кости.
Юго-восточная часть Тиверска вскрыта раскопами II, III, X, XI (рис. 12; см. вкл., с. 48) Поверхность раскопа XI ровная, задернованная. Для него характерны черный с жирными углями культурный слой, отсутствие каких-либо сооружений. Толщина дерна 0.04—0.05 м, культурного слоя—от 0.16 до 0.55 м. Подстилающий слой — желтый песок (профили А—К). Раскопки по существу выявили границы траншей минувшего столетия (южные квадраты пришлись на траншею а, восточная часть соприкасалась с участком b), поэтому надежды на вскрытие фундаментов и обилие находок не оправдались. Бытовой инвентарь представлен гончарной керамикой, 18 фрагментами лепной, обломком серпа (табл. 6, 16), четырьмя брусками, семью ножами (табл. 7, 23, 26), четырьмя гвоздями. Из предметов вооружения встречены самострельный болт и наконечник стрелы. По-прежнему, хотя и редко, попадались куски шлаков (14), глиняной обмазки (102), комок сплавившейся меди. Найдены два фрагмента человеческих (?) костей. Из цветного металла сделаны две оковки, пластинка, копоушка, ажурная пряжка.
Восточная часть раскопа III позволила проследить примыкающие к валу участки, пронаблюдать переход от поселения к оборонительным сооружениям, не затрагивая самого вала. Поврежденный соседний участок вала насыпан из материковой земли и как объект для раскопок, во всяком случае его верхняя часть, интереса не представлял. В раскопах II и III зафиксированы фундаменты жилищ (ф. I, II) и погр. 1. Нивелировочные отметки свидетельствуют о понижении поверхности раскопа к валу и к дороге в отличие от западной части, где серый культурный слой выклинивается (здесь встречены современные вещи). В кв. 69, 74, 75 расчищено пятно восьмеркообразной формы, из двух овальных пятен с перемычкой. Южная часть пятна на 0.22 м ниже подстилающего слоя, перемычка — на 0.17, северная — на 0.2 м. В углу кв. 70 зафиксировано западание культурного слоя с множеством камней. За пределами раскопа оно не прослеживается, ибо культурный слой в этой части городища уничтожен. Восточная сторона раскопа, напротив, имеет мощный культурный слой интенсивной окраски с многочисленными находками. При вскрытии линии кв. 1, 8—10, 5 между дерном и культурным слоем прослежен наброс послегородищенского времени: в виде темно-коричневого гумусированного песка с большим количеством перегнивших органических остатков. Толщина дерна с поддерновым темно-коричневым гумусированным слоем от 0.05 до 0.24 м, культурного слоя — от 0.08 до 0.3 м; последний подстилался песком с гравием, а кв. 1 и 7 — песком красноватого цвета с зольной примесью. Большое западание приходится на отрезок МН, где на протяжении более 2 м мощность культурного слоя достигала 0.68 м. Нижняя граница углубилась в материк на 0.35 м. На раскопе прослеживались слабые следы дерева, но зафиксировать их из-за плохой сохранности не удалось. Своеобразна стратиграфия на участке П—С и НО, где были зольные прослойки от 0.24 до 0.4 м. Толщина дерна с поддерновым слоем от 0.04 до 0.08 м, культурных напластований — от 0.24 до 0.68 м; они насыщены большими и мелкими камнями, а в кв. 47, 57, 63 разрушены.
В раскопе III кроме вещей в жилищах найдено 13 наконечников стрел: черешковые, плоские треугольные и втульчатые арбалетные (табл. 5, 3, 5, 10). Категорию предметов вооружения дополняет железный боевой топор (табл. 5, 14). Разнообразен бытовой инвентарь: скребница (табл. 7, 29), детали от цилиндрических замков (табл. 7, 2), квадратные и овальные кресала, обломок косы (табл. 6, 18), точильные бруски, вертлюг (табл. 7, 16), проколка (табл. 6, 12). Ножи — наиболее массовая категория находок — представлены целыми образцами и обломками. Овально-уплощенные гальки в первый год раскопок не получили функционального определения, назначение их оставалось неясным. При раскопках Корелы, в слоях которой сохраняются органические вещества, встречены аналогичные гальки, завернутые в бересту и использовавшиеся как грузила. Таково, следовательно, назначение и тиверских галек (табл. 7, 24). Помимо гончарной обнаружены фрагменты лепной и пористой керамики. Пряслиц разных форм и размеров насчитано три (табл. 7, 18), обломков тиглей — девять, кусков металлических и керамических шлаков — 153, глиняной обмазки — 824. В незначительном количестве собраны кальцинированные и не сожженные косточки (40 и 37).
Серия вещей, обнаруженных в раскопе III: овально-выпуклая фибула (типа J); пронизка с двумя ушками и привесками (табл. 4, 2, 4), имеющими разные орнаменты, а в центре трубчатой части с обеих сторон — спиральный узор; серебряная игла с расширенным щитком от подковообразной фибулы карельского типа (табл. 4, 3); копоушки медная с прорезным орнаментом и серебряная (табл. 4, 10, 13); медная рукоять ножа с плетеным орнаментом (табл. 4, 5) — характерна для грунтовых могильников Карельского перешейка и некоторых памятников Юго-Восточной Финляндии. Неизвестны аналогии серебряному изделию с растительным орнаментом, заключенному в ромбовидную рамку с шестью сохранившимися (их, видимо, было восемь) овальными углублениями. Из медных сплавов сделаны звено цепи, перстень, оковки, пинцет (табл. 4, 20), обломок круглопроволочного изделия (браслета?) и разделитель цепи из серебра, спиральки из проволоки различной толщины. Бусин немного: пастовая глазчатая, желтая бисеринка, золоченая бочонкообразная, бесцветные пастовые плохого качества, кварцевая округлая цилиндрическая в разрезе, тщательно заглаженная со всех сторон (заготовка?).
Центральные раскопы (VI—VIII) разбиты на ровной городищенской площадке, за исключением тех участков, на поверхности которых прослеживались камни от фундаментов и гряды. Культурный слой, интенсивно окрашенный благодаря обильной примеси углей и перегнивших органических остатков, зафиксирован в восточной части (до 0.52 м). В западной он довольно маломощный (0.08—0.15 м), неотчетливо выраженного цвета, со следами перекопов и набросов. На южную линию раскопа VI пришлись траншея XIX в. и картофельное поле, которое, как выяснилось, разрушило культурный слой и сооружения во всю ширину городища. На вскрытой площади выявлены два жилища (IV в раскопе VII, V в раскопе VIII), погребения (11—18 в раскопе VIII, 19—27 в раскопе VII), производственные и хозяйственные комплексы.
Кроме листовидного наконечника стрелы на поселении и трех в погребениях 8 и 11, в раскопе VI предметов вооружения не было. Бытовой инвентарь довольно разнообразен: семь ножей, кресало, ключи трех типов (особенно интересен ключ больших размеров с петлеобразной головкой, пластинчатой лопаточкой, один конец которой загнут под прямым углом; табл. 7, 11, 13, 14), фрагмент замка, сковородник (табл. 7, 28), ушки от металлических сосудов (табл. 7, 17), цилиндрической формы массивное железное изделие, аналогичное предметам из раскопа III, зубило (табл. 6, 14), точильные бруски, железная спица (табл. 7, 30). Многочисленны куски шлаков — 296. Найдены девять обломков гончарных и лепных сосудов, семь кусков тиглей. Предметы украшения единичны: перстень (табл. 4, 11) и поясная бляшка из бронзы.
Оборонительные сооружения, жилые постройки, производственные комплексы, погребения.
Оборонительные сооружения Тиверска исследовались на трех участках. Очень важным для выяснения перехода площади поселения к валу, его конструктивных особенностей было вскрытие траншеи раскопа IV, перерезавшей лучше сохранившуюся часть вала в южной оконечности городища. Выяснилось, что основанием для вала шириной приблизительно 6—7 м служили огромные валуны, лежавшие непрерывной цепочкой в один ряд на чистом материковом песке. Для закрепления и предохранения от сползания большие валуны обкладывались более мелкими. По всей вероятности, боковые стены вала смазывались глиной, так как здесь и на прилегающей территории городища встречено огромное количество кусков обожженной глины.
В основании вала в западной части траншеи обнаружено зольно-углистое пятно, занимавшее пространство около 6 м2. На границе пятна с южной и юго-восточной сторон находились камни; в центре — семь ладейных заклепок, два фрагмента гончарной керамики, кость животного (коровы?); в спекшемся слое пятна — берцовая человеческая (?) кость, обрубленная с одной стороны и подтесанная — с другой. Здесь же встречены кусочки коры, кальцинированные кости. Комплекс оконтурен мелкими камнями, подобно очагу. Сооружение такого жертвенника в основании вала, по-видимому, связано с определенными ритуальными мотивами и предназначалось в качестве оберега от разрушения, для усиления его “обороноспособности”. Сверху валуны засыпались культурным слоем, снятым с городища, о чем свидетельствуют находки на валу, идентичные предметам с поселения, иногда материковой землей с небольшими камнями. Вероятно, верхняя зыбкая конструкция требовала постоянного внимания к валу и его обновления. В этой части жители Тиверска по меньшей мере дважды подсыпали его, что красноречиво доказывают прослойки желтого материкового песка на профилях поперечных и продольных стенок. Западная стенка траншеи (максимальная высота 1.76—2 м) зафиксировала мощную прослойку песка (до 0.6 м), распространявшуюся на всю ширину вала. Вал в восточной части траншеи несколько прогибался и сохранился на меньшую высоту, может быть, оттого, что через него проложена пешеходная тропа, а главное, видимо, потому, что слева от траншеи находился ранее упомянутый погреб. Выброшенная при его сооружении земля увеличила высоту вала с восточной стороны (профиль ЕЖ).
В верхних слоях вала встречены три самострельных болта, чуть ниже — три наконечника стрел и бронебойное черешковое острие с четырьмя лопастями и затупленным концом (табл. 5, 2, 11, 12). При снятии наброса обнаружены фрагменты гончарной керамики, шесть ладейных заклепок (табл. 7, 5), миниатюрный железный ключ (табл. 7, 6), поясная пряжка прямоугольной формы и застежки из проволоки, круглой в сечении, со спирально загнутыми концами (бронза; табл. 4, 15), боевой топор, пряслице (табл. 7, 21), шило (табл. 6, 8). Перечисленные вещи появились в насыпи вала в результате его подсыпки землей городища, а следовательно, признаков, по которым можно было бы судить о поселении догородищенской поры, нет.
Несмотря на то что вершина вала находится на значительной высоте над уровнем реки, в древности вода подходила к его основанию, так как у подножия есть галечниковые отложения, и поэтому оборонительные сооружения в южной части Тиверска, видимо, имели дополнительную, скорее всего деревянную, конструкцию. В противном случае надежд на обороноспособность вала было мало, а ведь именно с этой стороны ждали неприятеля. Может быть, с внутренней стороны вал имел вспомогательные каменные укрепления, о чем свидетельствует большое количество скопившихся у его кромки валунов. Но развалы камней настолько бессистемны, что считать предположение доказанным нет оснований.
Второй отрезок вала и сопредельная с ним площадь городища вскрывались в раскопе Х. На прилегающих к нему квадратах наблюдался мощный (до 0.88 м) культурный слой интенсивной окраски, насыщенный обильными находками. Как на первом исследованном отрезке, так и на втором высота вала увеличивалась за счет подсыпки материковой землей и культурным слоем, а основание скреплялось глиной. В нем находились валуны, засыпанные культурным слоем, но лежали они на материковом желтом песке. Высота каменного венца на этом участке от 0.5 до 1.03 м. Здесь сосредоточились крупные скопления керамики, предметы бытового инвентаря, украшения (пастовая бусина, копоушка), оплавленный кусок меди. Органический материал представлен тремя костями животных и кальцинированной косточкой.
Подножие вала зачищалось и в XIX в. (участок b), но, кроме перечисления находок, сведения о конструктивных особенностях оборонительного сооружения в публикациях отсутствуют.
Прямоугольные камеры, пристроенные к оборонительной стене, исследовались в прошлом столетии и в наше время. В 1971 г. при зачистке восточного участка был сделан вывод, что стена сохранилась “до уровня первоначальной боевой площадки, достигавшей ширины 4.5 м”, а камеры “одновременны стенам и связаны несомненно с ее несохранившейся верхней деревянной частью” [4, с. 110]. Учитывая важность изучения этого участка Тиверского городка, поверхностное описание раскопок прошлого столетия, противоречивые показания исследователей, в 1974 г. камеры вновь подвергли вскрытию.
Западная часть камеры 1 занимала кв. 15—18 и 16а. Ширина стены АВ от 3.6 до 4.4 м в той части, что примыкает к стене, высота соответственно 0.66 и 1.04 м. Мощные камни вперемешку с более мелкими находились в культурном слое, равно как и камни нижнего венца стен. Напрашивается предположение, что они появились несколько позднее, чем само городище. С западной стороны камеры материк резко опускается на 0.25—0.4 м, сплошная каменная кладка отсутствует, и вполне естественно думать, что здесь находился вход в камеру. По всей вероятности, верхняя часть камеры была деревянной, поскольку зафиксированы слабые следы древесного тлена. Стена ВГ, шириной 2.8—3.6 м (у городищенской стены), сохранилась неравномерно: западный край развалился (высота 0.83 м), а противоположный, напротив, уцелел (высота 1.2 м). Ширина углубления 2 м.
У камеры 2, шириной 2 м, с первой общая стена ВГ. Вторая стена (ДЕ) в западной части имела ширину 0.8 м, в восточной — 3.2 м, высоту от 0.4 до 1.4 м. Городищенская стена во второй камере — 0.4—1.1 м, глубина материка на 0.4—0.5 м больше, чем на соседнем, граничащем с камерой участке (профили АБ, ВГ, ДЕ). Вход располагался со стороны городища.
У третьего углубления стена ЖЗ довольно широкая: 1.6 м со стороны городища и 2.6 м в противоположном конце, высота 0.7—0.97 м, минимальная — 0.15 м. Ширина углубления 1.6 м. Нижние камни стены также находятся в культурном слое. Подстилающий слой (глубина 0.38 м) располагался несколько выше, чем в первых двух камерах.
Т. Швиндт по результатам своих раскопок на этом участке предполагал, что камеры являлись остатками жилищ, ибо в них у северной стены, примыкающей изнутри к главной оборонительной линии, зафиксированы развалы побывавших в огне камней, немного углей и золы, являвшиеся, видимо, остатками очагов, и находки: согнутый вдвое железный прут, точильный брусок, обломок круглого точильного камня, вкладыш-грузило, фрагменты керамики, железные шлаки.
Наши находки включали гончарную керамику и керамический шлак. В прямоугольных камерах собрано наибольшее количество кусков железных шлаков (2506), глиняной обмазки (55), шлаков с вкраплениями меди, медных слитков, а в первой камере обнаружены крупные плитки спекшегося песка коричневого цвета. Кроме того, найдены четыре ножа, плоский прямоугольный замок, обмотанный медной узкой пластинкой (табл. 7, 3), восемь гвоздей, металлический пест, железная спица, поясной крючок, оковка ручки ножа, фигурное кресало (табл.. 7, 10) и прочие железные изделия, звено шейной цепи, две заклепки, обломок браслета из медных сплавов, четыре кальцинированные кости и столько же обожженных зубов свиньи.
Состав находок не случаен и, на наш взгляд, непосредственным образом связан с назначением камер. Называть их жилищами или складами-хранилищами (как это делал Я. Аппельгрен) вряд ли уместно. Этому противоречат площадь камер и характер инвентаря. Безусловно, они исполняли и оборонительную функцию, но главное их назначение — производственное. Может быть, в них располагалась кузница? К сожалению, повторные раскопки не позволили детально выявить сооружения. Интерпретация третьего углубления тоже вызывает некоторые затруднения. Отличие его от первых двух несомненно (иные размеры, глубина). Кроме того, если форма первой и второй камер отчетливо прослеживалась от начала до конца раскопок, то третья была полностью забросана камнями. Недаром ее нет на плане XIX в. Возможно, она служила входом на городище, а если учесть, что рядом находилась кузница, то приведенное объяснение представляется вероятным.
Оборонительные сооружения Тиверска визуально исследовались и раньше. Полагают, что в XIV в. военное поселение имело замкнутую систему обороны, позднее разрушившуюся, но о характере защитных строений взгляды исследователей разошлись. П. А. Раппопорт считает неверным мнение некоторых авторов, что роль оборонительных сооружений в Тиверске играли каменные стены: “... несомненно данное сооружение является не стеной, а именно валом” [20, с. 119]. Точка зрения А. Н. Кирпичникова и В. П. Петренко отлична: “Городище почти по всему периметру окружено не валом (как считали раньше), а каменной стеной, сложенной насухо из больших валунов. Камни стены уложены на склонах городищенского холма прямо на древней поверхности” [4, с. 108].
По всей вероятности, отчасти справедливы оба мнения: с юга городище защищено валом, а с севера — каменной стеной. Недолгое существование Тиверска (приблизительно сто лет) вряд ли предоставит возможность хронологически расчленить защитные сооружения южной и северной частей Тиверска, хотя такая оговорка вполне справедливо допускается относительно южной части [4, с. НО]. Во всяком случае исследование камер, пристроенных к оборонительной стене, показало, что они возникли несколько позднее, чем само поселение. Говоря о разнотипности оборонительных сооружений, уместно вспомнить, что вода, подступавшая к стенам Тиверска, во время высокого стояния могла подмывать оборонительные сооружения, и восстановление разрушенных участков, вероятно, привело к нарушению общей оборонительной системы [9, с. 95].
Наибольшим разрушениям подверглись южная и западная части Тиверска при строительстве усадеб в XIX—XX вв. и использовании территории городища под покосы, когда были убраны с поверхности все камни. Обилие находок бытового инвентаря и предметов украшения намекает на присутствие жилищных комплексов в южной части Тиверска. По высотным отметкам, распространению в культурном слое скоплений камней и обожженной глины, бытового инвентаря нами зафиксированы фундаменты двух плохо сохранившихся жилищ (не считая постройки в раскопе I, назначение которой не определено). Как при сооружении вала, так и при строительстве фундаментов и очагов в качестве связующего материала использовалась глина. Ее ареал в раскопе соответствовал границам фундаментов.
Жилище I (раскоп III) ориентировано по линии СЗ— ЮВ. Хорошо прослежены три угла. Фундамент сложен из мелких, вплотную пригнанных камней, лежащих на материковом слое. Длина стен: a161 — 4.14 м, e161 — 5.71, г1в1 — 3.85 м; высота от 0.19 до 0.3 м. Два огромных валуна, входящих в эту каменную рамку (их вершины выступают над поверхностью фундамента на 0.45 и 0.53 м), фиксируют, наверно, первоначальную высоту фундамента. В северо-восточном углу находился очаг глубиной ниже подстилающего слоя на 0.28 м (развал камней занимает 1.68Х0.68 м), дно которого и боковые внутренние стены выложены мелкими камнями. Внутри найдены бронзовая пластинка, кусок шлака и фрагмент керамики. В самом жилище встречены семь фрагментов лепной керамики и гончарная, кремни, пять ножей, крюк и обрывок цепи для подвешивания котла, “ледоходный шип”, оселок, два пряслица (табл. 7, 19), пробойник (табл. 6, 6), пять наконечников стрел, предметы украшения (фибула типа Н — табл. 4, 7, — бронзовые разделитель ремня, три обломка изделий), 23 кусочка шлаков и пять — тиглей.
Жилище II располагалось в 1—1.5 м от первого и на одном уровне с ним, поэтому развалы камней для юго-восточной стены одного и для северо-западной другого — общие. Ориентировано так же, как и первое, но значительно больше по площади (0262 — 8.85 м, 8262 — 7.14 м; протяженность стен г2в2 и г2а2 до конца не выявлена, но в целом их длина 10 м). Фактическая же площадь жилища меньше, так как измерения производились по максимальному периметру, зафиксированному кусками обожженной глины и глиняной обмазки, развалу камней, достигавшему иногда ширины 3 м. В северо-западном углу и в юго-западной части фундамента прослежено несколько круглых в плане углистых пятен. В одном из них (кв. 39) на дне обнаружены три железных изделия, массивных, с остатками обгоревшего дерева внутри, цилиндрической формы, различной величины: от 2.8Х4.5 до 3.4Х5.4 см (табл. 6, 4). В северной части неглубокой линзы культурного слоя (кв. 40) выявлены современные кирпичи, свидетельствующие о перемешанности слоя. Глубина западания ниже подстилающего слоя на 0.08 м, размеры 1Х1 м. Когда культурный слой был удален, на дне появились камни, сконцентрированные в восточной части. В кв. 41 и 42 расчищен очаг в виде овального пятна, четко выделяющегося на фоне желтого подстилающего слоя. По насыщенности углями и цвету пятно отличимо даже от культурного слоя, который сам по себе черный. На дне — два камня, по всей вероятности, уложенных намеренно, и два фрагмента керамики черного цвета. Максимальные размеры западания 1Х0.72 м при глубине 0.23 м.
У восточной стены с внутренней стороны обнаружен прокаленный участок материка, с которого собрано огромное количество обломков обожженной глины (230) и керамики (126). Аналогичная картина наблюдалась и у северной стенки. Видимо, крупное жилище имело несколько отопительных сооружений: в западной части — очаги, в восточной — печь. К сожалению, отмеченные здесь перекопы культурного слоя не позволили проследить ее конструкцию. На отдельных участках жилища встречены следы обуглившегося дерева, а в углу (кв.. 33) — остатки человеческих костей (погр. 1). В жилище собраны практически все категории характерных для Тиверска вещей: обломок ключа, детали цилиндрических замков (табл. 7, 7), два кресала (табл. 7, 8), три оселка, сковородник, глиняное и шиферное пряслица (табл. 7, 20, 22), железный обруч и кусочки изделий (16), гальки-грузила, четыре ножа, топор, восемь наконечников стрел, ухналь (табл. 6, 9), куски металлического шлака (26), тиглей (10), гончарная и лепная (18) керамика, глиняная обмазка. Предметы украшения: равноплечная фибула с растительным орнаментом (табл. 4, 18), медная копоушка (табл. 4, 9), бубенчик с крестообразной прорезью и кусочком металла внутри (табл. 4, 17), три бусины, тонкий бронзовый браслет с закругленными концами, пять фрагментов бронзовых изделий.
Остатками печи, возможно, были развалы камней в кв. 36, имевшие вид дугообразной каменной кладки на пятне белой глины, лежавшей на подстилающем слое.. На кладке и внутри ее — кусочки обгоревшего дерева, расположенные под прямым углом друг к другу (длина 0.52 и 0.48 м). Под ними встречались угольки, обожженная глина.
В северном конце раскопа VI (см. рис. 13) расчищен четырехугольный фундамент (жилище III), ориентированный по линии СЗ—ЮВ. Длина стен: аб — 6.6 м, бв — 5.2, вг — 6, га — 4.88 м. Особенно высока стена вг, снивелировавшая понижение материка, — типичный прием при сооружении каменных фундаментов. Высота стен от 0.39 до 0.81 м. Основание выложено мелкими камнями. Между валунами в северо-западном углу (кв. 5) обнаружены два горшка, находившихся в овальном очажном углублении, хотя характерной для очага кладки не прослежено. В границах фундамента — два ножа, две железные оковки, оселок с отверстием, резец по дереву (табл. 6, 17), кресало (табл. 7, 9), обломки тиглей или льячек, шлаки, фрагменты лепной и гончарной керамики.
Фундамент IV (раскоп VII) ориентирован по линии СЗ—ЮВ. Длина стен: в1г1 — 5.6 м, б1в1 — 9.48, а161 — 6, а1г1 — 9м; высота стен в восьми точках: 0.43, 0.49, 0.76, 0.54, 0.44, 0.52, 0.45, 0.52 м. Хуже всего сохранилась стена a1г1, в которой видны пустоты; по обе ее стороны встречаются беспорядочно разбросанные камни. Наибольшая ширина стен выявлена на углах — 1.8 м, минимальная — 0.4 м. Нижними концами камни фундамента уходили в подстилающий слой. Большие валуны снизу подпирались мелкими камнями для придания им устойчивого положения (см. рис. 13, профили стен). Очаг в форме конусообразной ямы, углубленной в материк на 0.11 м, диаметрами 1.2 и 1.08 м располагался у восточной стены. В нем встречены гвозди, шило (табл. 6, 11), кусочки шлаков, глиняная обмазка, угли. На его поверхности прослеживалась кольцеобразная каменная кладка, разрушенная более поздними погребениями (20—22).
Вдоль южной и восточной стен жилища собраны обломки тиглей, шлаки, по числу превышающие аналогичные предметы в первых шести раскопах. Однако других доказательств хозяйственного назначения сооружения нет, равно как нет оснований считать фундамент остатком кузницы. Приведем два объяснения необычному скоплению отходов железоделательного производства. Культурный слой на городище южнее фундамента отсутствует. При строительстве дороги с поврежденной поверхности городища культурный слой сдвинули к северу. По плану Тиверска, составленному финляндскими исследователями в XIX в., здесь обозначено картофельное поле, при обработке которого хозяин, вероятно, выбросил шлаки на груду валунов, поскольку они загромождали территорию и делали ее непригодной для обработки. Другое объяснение можно найти, если предположить, что жителями Тиверска около жилища был устроен склад отходов железоделательного производства. Впрочем, оба предположения не исключают, а скорее дополняют друг друга.
Внутри фундамента и вокруг его стен собраны фрагменты гончарной керамики, глиняные ручки от сосудов, обломки тиглей, двух льячек, гвозди, куски глиняной обмазки (408), шлаки (401), не сожженные кости (62), отщепы кремня, изделия из медных сплавов (перстень, фибула, пластинка и заклепка), две стеклянные бусины. Спица с перекрученным в верхней части стержнем и петлей, а также пряжка с подвижной иглой сделаны из железа. Поясные кольца изготовлены из железа и меди. Бытовой инвентарь представлен ножами, кресалом, фрагментом цепи, шипом, дужкой замка, обручем, пряслицами. Помимо галек-грузил в жилище встречено грузило с просверленным отверстием (табл. 6, 15). Из рабочих инструментов найдены проколка и пробойник, из предметов вооружения — два самострельных болта и черешковый наконечник стрелы.
При проецировании наших расколов на план XIX в. выяснилось, что выявленная в раскопе VII постройка соответствует каменной рамке с. Хотя в прошлом веке она четко прослеживалась на поверхности городища и Т. Швиндт пробовал копать, но до нее он, видимо, не дошел, разобрав гряду сброшенных камней, оставшуюся после обработки поля.
Фундамент V с сохранившимися восточной и южной стенами (они видны на поверхности раскопа, поэтому зафиксированы на плане XIX в.), ориентированный по линии СЗ—ЮВ, частично вскрыт в раскопе VIII. Стена а2в2 — 6.88 м; максимальный развал камней достигал 3.2 м. Стена б2б2” шириной до 4 м, выявлена в длину на 8.16 м. Высота стен в пяти точках равнялась 0.46, 036,0.29,0.23 и 0.4м. В западной части, в яме глубиной 0.24 м, расчищен очаг, выложенный камнями. Культурный слой в фундаменте тонкий, находок мало: фрагменты керамики, ножи (табл. 7, 27), “ледоходные шипы” (табл. 7, 4), обрывок цепи, железные кольца, обломки тиглей или льячек.
Относительно других фундаментов, нашедших отражение в старом плане и не исследованных нами, можно сказать следующее. Я. Аппельгрен считал развалы камней f самым большим фундаментом, хотя камней от него не было обнаружено ни вдоль северного, ни вдоль западного края, и только с южной стороны замечены какие-то следы. Но хорошо сохранившийся очаг в центре возвышения, несколько смещенный к западу, позволяет согласиться с интерпретацией сооружения как остатков жилища. Пункт g у крепостной стены, в северо-восточном углу, аналогичен предыдущему, но тоже без ярко выраженного фундамента. Остальные развалы камней не исследовались в прошлом столетии и не раскапывались нами. Но надо сказать, что они повторяют очертания и расположение хорошо представленных фундаментов с северо-западной и юго-восточной ориентировкой. Вытянутые с юго-востока на северо-запад в двухрядную цепочку, иногда в шахматном порядке, жилища занимали весь остров. Безусловно, они выполняли и оборонительную функцию: жилища второго ряда построены так, что закрывали просвет между домами первого ряда. Исключение составляют некоторые фундаменты, например d и е, но они не исследованы.
В общей сложности на территории Тиверского городка насчитывается 14 одновременных фундаментов, т. е. несколько больше, чем названо Я. Аппельгреном во время подсчета видимых на поверхности контуров. При некоторых колебаниях в размерах конструкция их едина. Все они построены на материке из естественных камней, скреплявшихся глиной, с одинаковыми отопительными сооружениями, располагавшимися, как правило, в северо-западном углу (за исключением очага в жилище IV). Это были круглой и овальной формы углубления с каменным венцом, который тоже обмазывался глиной. Наряду с очагами, возможно, использовались печи-каменки; правда, сохранность жилищных комплексов такова, что дать реконструкцию печей не представляется возможным.. Верхняя часть жилищ, по всей вероятности, строилась из дерева.
В южной части раскопа VI расчищена каменная гряда шириной от 0.8 до 1.2 м. Может быть, она возникла во время функционирования Тиверска, но окончательное оформление получила в XIX в., поскольку на нее сбрасывались камни при обработке картофельного поля. К тому же на эту часть приходилась траншея XIX в. К гряде с северной стороны примыкала четырехугольная каменная кладка, углубленная в материк на 0.12 м (1Х1.2 м). Внутри ее обнаружены аморфные кусочки меди, шлаков, глиняной обмазки, фрагменты изношенного браслета, приготовленные, видимо, для переплавки, обломки тиглей (табл. 6, 5). Культурный слой имел вкрапления мелких угольков. Фрагментарная сохранность сооружения не позволяет определить его назначение. Рядом с ним, тоже с северной стороны каменной гряды, располагалась аналогичная по конструкции каменная кладка. При ее разборке собраны кусочки шлака, глиняной обмазки, гончарной керамики, обломки тонкой бронзовой пластинки и угольки.
Две глубокие очажного типа ямы встречены в центре раскопа. В одной, глубиной 0.38 м, наблюдались зольно-углистые прослойки с крупными углями и вещами: оселком, керамикой, кусочками шлака, глиняной обмазки и обломком тигля; в другой (кв. 24), идентичной первой, но более глубокой (0.65 м), обнаружен фрагмент подковообразной фибулы с многогранной головкой и шипами на ней.
Производственный комплекс выявлен между фундаментами IV и V. Валуны в виде прямоугольной кладки (максимальная длина 9 м, ширина 4 м), частично поврежденной прослеженной на поверхности раскопа ямой, покоились на материке. С южной и юго-восточной сторон выявлены две ямы, заполненные культурным слоем, насыщенным крупными жирными углями. На поверхности одной из них (2Х1.6Х0.4 м) замечен угол из двух обгоревших бревен длиной 0.8 и 0.32 м при ширине 0.2—0.32 и 0.2—0.24 м. Однако при расчистке ямы угол исчез, превратившись в сплошную углистую массу. Углистый слой с крупными продолговатыми обгоревшими кусками дерева (0.56 и 0.6 м) и фрагментами горшка продолжался далее на север вплоть до каменной кладки (глубина 0.4 м). На восточной границе пятна в большом скоплении углей найдены фрагменты горшка черного цвета. Вторая яма располагалась в непосредственной близости от первой, имела размеры 1.4Х 1.28 м и глубину 0.05—0.06 м.
Находки, связанные с железоделательным производством, собраны в основном в этом комплексе, который, по всей вероятности, служил кузницей: шлаки (237 крупных и 223 мелких фрагментов), три обломка льячек или тиглей, пробойник (табл. 6, 10), кресало (табл. 7, 7). Глиняной обмазки, использовавшейся, вероятно, для укрепления оснований каменных сооружений, найдено 409 кусков.
Погр. 1 (раскоп III) находилось в могильной яме на глубине 0.25 м от уровня подстилающего слоя. Среди камней лежали остатки человеческого черепа, лицевыми костями вниз. Кости скелета смещены и занимали пространство около 1 м. Зубы все целые, но верхние стерты. Вещей нет.
Погр. 2 (раскоп VI) располагалось в культурном слое городища. Человеческий скелет длиной 1.6 м, ориентированный на северо-восток, был слегка забросан камнями. Умерший лежал на спине. Руки не сохранились, верхняя часть черепа отвалилась и находилась в стороне. На скелете обнаружено бронзовое трубчатое изделие с остатками шерстяного шнура внутри, использовавшееся для украшения концов пояса.
Погр. 3 было помещено в могильную яму длиной 2.08 м, шириной 0.6 м, глубиной 0.24 м. Ее удалось проследить по беловато-пепельному оттенку культурного слоя. От костяка остались череп без лицевых костей, некоторые фрагменты костей ног. Ориентировка погребенного западная.
Погр. 4—6 (два скелета и череп) располагались в могильной овальной формы яме, выкопанной в культурном слое поселения, длиной 1.28 м, шириной немногим больше 1 м, углубленной в материк на 0.3 м (дно могильной ямы от дерна на глубине 0.52 м). Погр. 4 представлено черепом с раздавленными лицевыми костями, поврежденной верхней частью скелета общей длиной 0.6 м. Рядом с ним и на том же уровне находился второй костяк, прослеженный в длину на 1.2 м, и еще один череп, лежавший на левой стороне.. Сохранность черепов плохая, лицевые кости отсутствуют.
Погр. 7 ориентировано на юго-запад. Длина скелета 1.48 м, глубина его залегания от дерна 0.25 м. Череп повернут влево, кости рук не сохранились. Следы могильной ямы не прослежены.
Погр. 8—11 были расположены на подстилающем слое на глубине 0.37 м от дерна и ориентированы почти на запад. У скелета 8, длиной 1.24 м, лежавшего на спине, прослежены кости левой руки, череп раздавлен. С левой стороны костяка в области грудной клетки найдены ромбовидный наконечник стрелы (табл. 5, 9) и фрагмент керамики. У скелета 9 череп был повернут влево, в сторону предыдущего, согнутые в локте кости правой руки лежали в области тазовых костей. Длина 1.6 м. У следующего погребенного, длиной 1.84 м, череп тоже „оказался повернут влево; рядом, с ним — венчик гончарного сосуда. Скелет 11 уложен на спину лицевыми костями вверх. Левая рука согнута и находилась в области таза, зубы хорошей сохранности. В области груди, со стороны сердца, и в тазобедренном суставе обнаружены наконечники стрел (табл. 5, 8).
Захоронения прослежены в южной части раскопа VIII. Погр. 12 находилось в могильной яме длиной 1.64 м, шириной 0.76 м, углубленной в материк на 0.28 м. Череп лежал на левой стороне. Длина скелета почти такая же, что и могильной ямы. Кости массивные, руки согнуты в локтях и сложены на груди, зубы в хорошем состоянии. Ориентировка юго-западная. Могильная яма заполнена культурным слоем городища; на дне ее, где располагался скелет, — чистый ярко-желтый песок.
Скелеты 13 и 14 находились в могильных ямах, параллельных друг другу и погр. 12; ориентированы они аналогичным образом, с небольшим отклонением к югу. Между ними проходила граница из чистого материкового песка. Длина первой ямы 1.92 м, ширина 0.48 м; длина скелета 1.6 м. Умерший лежал на спине. Кости рук не сохранились. Могильная яма врезалась в материк на 0.15 м. Между черепами расстояние 0.16 м; между нижними частями скелетов—0.32 м. Размеры второй могильной ямы 1.92Х0.4 м. Скелет сохранился в длину на 1.48 м. Кости грудной клетки истлели, череп в плохом состоянии (это явление, к глубокому сожалению, характерно для всех захоронений Тиверского городка). Погребение располагалось на той же глубине, что и первое, в чистом песке под культурным слоем городища.
Два параллельных друг другу погребения (15 и 16) выявлены на глубине 0.3—0.36 м в культурном слое, без могильных ям. Длина скелета 15—1.6 м. Череп раздавлен, кость левой руки, согнутой в локте, покоилась на поясе. Ориентировка юго-западная. Скелет 16 (длина 1.6м), с той же ориентировкой, но ближе к западу, залегал на глубине 0.23— 0.29 м от дерна. По сравнению с соседним костяком он плохо сохранился: правая рука прослеживалась слабо, кости левой руки и грудной клетки исчезли совсем. Видимо, погребенный находился в колоде, так как остатки дерева зафиксированы вокруг черепа и в области грудной клетки. Расстояние между скелетами незначительное: 0.16—0.2 м.
От погр. 17 и 18 сохранились лишь фрагменты костей. Захоронение 17 находилось в могильной яме, ориентированной на запад с небольшим поворотом к северу, глубиной 0.14 м. Длина ее 2 м, ширина 0.44 м в восточной части и 0.8 м — в северной. Древесный тлен выявлен слабо, поэтому трудно сказать, был умерший помещен в колоду или гроб, хотя последнее маловероятно, ибо не найдено гвоздей. В 0.64—0.96 м от этой могильной ямы и параллельно ей располагалась другая частично прослеженная яма. В ней — мелкие кусочки черепной коробки и кость правой ноги. По всему погребению небольшими вкраплениями прослежен древесный тлен. Яма расположена несколько выше предыдущей и до материкового слоя не дошла.
На границе с раскопом VII на краю прямоугольной ямы, заполненной насыщенным углями слоем, на материке, обнаружены беспорядочные кости скелета, фрагменты черепа и костей (погр. 19). Они занимали пространство 0.92Х0.4 м. Следы могильной ямы не прослежены. Глубина от дерна 0.16 м.
На дне фундамента IV встречены костяки плохой сохранности: черепа раздавлены, отсутствуют кости рук. Первые три скелета (20—22) уложены вплотную друг к другу на камнях очага на глубине 0.48— 0.49 м от поверхности раскопа. Ориентировка не установлена. Череп есть только у одного скелета, костей грудных клеток нет вообще. Длина сохранившейся части костяка 20 — 1.6 м. Около него найден кусок обожженной бересты. Около погребенного 21 обнаружена поясная В-образная пряжка. Скелеты 23 и 24 сохранились еще хуже: от них остались раздавленные черепа и отдельные фрагменты костей. Погребенные лежали параллельно на некотором удалении (расстояние между черепами 0.88 м), в длину прослеживаются на 0.8 м. Глубина залегания от поверхности раскопа 0.54 м. Под костями встречались мелкие камни. Никаких следов могильной ямы не обнаружено; вероятно, умершие погребены на полу жилища. Далее к западу расчищены скелеты 25 и 26, располагавшиеся рядом на подстилающем слое. Ориентированы почти на запад. Кости грудной клетки не уцелели, но там, где они когда-то были, найдено прямоугольное кресало. Длина скелетов 1.42 и 1.88 м. У скелета 26 на поясе — медное поясное кольцо с остатками кожи. Глубина залегания от поверхности 0.5—0.55 м. Скелеты 20—26 находились в северной части фундамента. У южной стены размещались погр. 27 и 28. Они параллельны и ориентированы так же, как и предыдущие. Сохранность их чрезвычайно плохая: раздавленные черепа, мелкие разрозненные кости (длина 1.48 м, глубина от поверхности раскопа 0.38 м).
Стратиграфические особенности захоронений позволяют утверждать, что они были совершены после гибели городища. Одни погребены в могильных ямах, другие — в культурном слое, третьи — в жилищах.
В процессе археологического исследования Тиверска стали очевидными его военно-оборонительное назначение и тесная связь с ремесленным производством. Характерные признаки Тиверского городка как военного и ремесленного поселения выразились в различном назначении южной и северной частей городища. В южной — оборонительным укреплением служил вал с каменным основанием, засыпанный землей; в северной — каменная стена. В южных раскопах встречено почти все собранное в Тиверске оружие. В северной части выявлено много следов хозяйственной деятельности, особенно железообрабатывающего ремесла (равно как и в раскопах XIX в.). Кроме того, здесь погребены погибшие защитники крепости. Различия между двумя частями Тиверска объясняются топографическими особенностями: неприятель мог появиться лишь перед южными укреплениями, ибо порожистые рукава по ту и другую сторону Тиверска непроходимы; с северной оконечности открывался свободный путь к отступлению под защиту более надежных укреплений Корелы.
Однородный культурный слой и находки, за небольшим исключением, позволяют датировать поселение концом XIII в. и в основном XIV в. Используя сведения письменных источников, можно уточнить рамки существования Тиверского городка. Первое упоминание о нем относится к началу XV в. В 1404 г. смоленский князь Юрий Святославич приехал в Великий Новгород, после того как “град его был взят бысть и все его великое княжение, и великаа княгиня отведена в полон в Литву, и князи, и бояре, любящие его, выведени быша в полон в Литву, а иные разточени, а иных смертною казнию казниша”, и получил в кормление 13 городов, среди которых назван “Тиверьский” [18, с. 190]. Второе и последнее событие, связанное с Тиверском, упоминается в летописях под 1411 г.: “Того же лета приходиша свеа ратью и взяша новгородпкий пригород Корельский” [18, с. 218], Видимо, этим годом датируется прекращение жизни на городище. Еще в конце XIV в. Тиверск значился в “Списке русских городов, дальних и ближних” [23, с.. 225], но в “Книге Большому Чертежу” (начало XVII в.) он уже не упоминается. Дату возникновения Тиверска можно установить лишь приблизительно. Один из пунктов Ореховецкого мирного договора 1323 г. запрещал шведам и новгородцам строительство крепостей по обе стороны границы. Следовательно, Тиверск возник до 1323 г. С другой стороны, сооружение вблизи границы крепости как дополнительной преграды на пути к племенному центру Короле было, вероятно, ответной акцией на возросшую активность шведов, выразившуюся, в частности, в строительстве в 1293 г. Выборга. Таким образом, возникновение тиверских укреплений относится к периоду между 1293 и 1323 гг.
В финляндской литературе распространено мнение, что Тиверский городок существовал уже в XII в., и причиной тому клад серебряных вещей с куфическими монетами. Однако наличие монет не может служить аргументом: известны многочисленные случаи их встречаемости в более поздних памятниках. Другие предметы в кладе могут датироваться и XII, и XIII в., а монетные гривны, как уже упоминалось в печати [4, с. 107],—XIII—XV вв. К тому же клад, запрятанный в толще вала, надо думать, не старше самого вала.
Определяя датировку, следует точно оговорить, о каком поселении идет речь. Время существования военно-ремесленного городка на протяжении немногим больше века подтверждено археологическими данными и сведениями письменных источников. Вместе с тем не исключена возможность использования удобного, с географической точки зрения, острова и в более раннее время. Действительно, на Тиуринлиннасари найдены вещи, которые выходят за хронологические рамки, установленные для Тиверска: западноевропейская монета XI в., поясные крючки, обломки литых браслетов, равноплечная фибула, фрагмент застежки с многогранной головкой и шипами на ней, прорезной грушевидный бубенчик (табл. 4, 12, 14, 17, 18), глазчатые пастовые бусины, ключ с Т-образной прорезью (табл. 7, 12), срезень, топор (возможно, головка меча из ранних раскопок), датирующиеся X — началом XII в. Помимо этого собраны фрагменты лепной керамики двух групп.
Первая группа представлена 27 венчиками различных сосудов. Восстановить их форму из-за малого количества фрагментов не удалось, но в основном это была миниатюрная посуда. Поверхность черепков имеет различные оттенки желтого, коричневого и серого цветов. Снаружи и внутри довольно часты следы нагара. В качестве примеси использовались дресва с большим количеством кварца, песок. Фрагменты темно-коричневые, как правило, трехслойного обжига, с обильными кварцевыми включениями (последние придавали поверхности шершавость и рыхлость). Обломки сосудов желтого цвета характеризуются хорошо перемешанным тестом и качественным обжигом (на одном из них нанесены глубокие прямоугольные вдавления).
Прямых венчиков с горизонтальным срезом 18, с овальным — два, с овальным срезом и отогнутых наружу — два, с козырьком на внешнюю сторону — три, с выступами по обе стороны — один. У одного венчика верхний край не сохранился. У шести лепных сосудов венчики отсутствуют (на фрагментах двух сосудов заметно ребро). Интересен венчик лепного сосуда темно-серого цвета толщиной 0.6 см, с носиком для слива. Возможно, один из обломков принадлежал миске. Кроме того, в Тиверске собрано 48 крупных и 72 мелких фрагмента лепных сосудов. Среди них два обломка орнаментированы глубоко прочерченными бороздками и зубчатыми линиями.
Для семи сосудов можно выделить типы. К типу I относятся три сосуда; в верхней части при переходе шейки в тулово у них есть ребро, шейка вертикальная, венчик с прямым срезом, толщина стенок 0.6— 0.9 см. Горшки имеют различные оттенки коричневого цвета со следами нагара на заглаженных внутренней и внешней сторонах. На одном при переходе шейки в тулово заметны вдавления от пальцев, на другом — на торце венчика. Диаметры сосудов из-за малого количества фрагментов определить нельзя. Они аналогичны новгородской лепной керамике (тип III, вариант 2 — по Г. П. Смирновой) [22, рис. 2].
Тип II представлен одним сосудом баночной формы (тип IV — по Г. П. Смирновой). Горшок грязно-коричневого цвета, закопченный изнутри, с крупной примесью дресвы, прямым, овальным в разрезе венчиком. Толщина стенок 0.7—0.8 см (диаметр не определен).
К типу III отнесены два сосуда. Вариант А — слабо профилированный горшок с округленным, отогнутым наружу венчиком. При переходе шейки в тулово есть орнамент из овальных ямок, нанесенных по сырому тесту. У сосуда типа IIIБ венчик сверху уплощен (тип VIA и В — по Г. П. Смирновой).
Сосуд типа IV выделяется округлым туловом, отсутствием шейки, овальным в сечении венчиком, слегка отогнутым наружу. Толщина стенок 0.8 см, днища, края у которого немного выступают, — 1.1 см. Диаметр верхней части сосуда 16 см, высота 13.5 см (соответствует типу VIIB—по Г. П. Смирновой).
У восьмого сосуда уцелели тулово и плоское донышко толщиной 0.65 см с выступающим краем, который в нескольких местах примят пальцем. Обжиг трехслойный. Примесь в тесте — мелко истолченная дресва. Поверхность заглажена. Следы нагара прослежены как с внутренней, так и внешней стороны. Однако у этого сосуда венчик не сохранился, поэтому его профиль не восстановлен.
Лепная керамика первой группы встречалась неравномерными скоплениями: в раскопе I — на месте разрушенной постройки; в раскопе IV — в кв. 9 (фрагменты от трех горшков) и у вала; в раскопе III — в жилищах и около вала. Такова же картина распределения лепной керамики и в центральной части, хотя здесь она собрана в меньшем количестве (у вала, жилищ и между погр. 17 и 18).
С лепной керамикой коррелируются вещи Х — начала XII в. и фрагменты второй группы керамики с растительной примесью (ее еще называют пористой) от 22 сосудов. Миниатюрные, тонкостенные (0.3 см), слабо профилированной формы сосуды и четыре с более толстыми стенками (до 0.8 см) имели серо-желтый цвет; некоторые — следы нагара. Венчики прямые, но встречен один с таким же наружным козырьком, как у лепного горшка. Орнамент в виде прямоугольных ямок, гребенчатого штампа, глубоких овальных вдавлений, прочерченных линий, овальной формы контурных отпечатков прослежен у семи горшков. Пористая керамика обнаружена в южной части острова около жилищ и в них, в западаниях и на границе культурного и подстилающего слоев, у вала и погр. 15 и 16, т. е. там, где еще в древности велись земляные работы, при которых выброшенные ранние находки оказались в городищенском слое. Даже фрагменты одного и того же горшка попадались на значительном расстоянии друг от друга. Это характерно как для пористой, так и для лепной керамики. По такой же причине не удалось выявить культурный слой, увязывающийся с древними предметами. Все указанные факты свидетельствуют о том, что остров был обжит на рубеже I—II тыс., хотя вовсе не означают, что жизнь на нем шла без перерывов; подобных свидетельств в нашем распоряжении нет. Ясно другое — в начале XIV в. в обстановке реальной угрозы шведской экспансии на острове возникло военное поселение.
Кем был построен Тиверск — вопрос сложный и далекий от окончательного решения, но все же существуют некоторые доказательства принадлежности Тиверска летописной кореле. Карельский перешеек, по единодушному мнению историков, лингвистов, фольклористов, был районом, где размещался племенной очаг летописной корелы. Топонимические данные подтверждают это суждение. Пять “родов карельских детей”, имеющих “отчины и дедины” на Белом море и Кольском полуострове, — Рокульцы, Вальдольцы, Тиврульцы и т. д. — были выходцами с Карельского перешейка [17, с. 100—106]. Вероятно, и Тиверский городок получил название по имени одного из “карельских родов” — Тиврульцы.
Сходство Тиверска с остальными памятниками, приписываемыми летописной кореле, заметно в выборе места для поселения (остров, который по своему природному окружению приобрел оборонительные свойства), использовании камня для сооружения укреплений и фундаментов жилищ и, наконец, названии. Этимология слова Тиури выводится из саам. tiwre>tiuri. Интересно, что у калининских карел — выходцев с северо-западных берегов Ладожского озера — встречаются слова tiuru>kiuru. Последний довод в пользу определения Тиверска как городища летописной корелы дают летописи: не случайно в некоторых сводах городок Тиверский называется Корельским [29, s. 98—106; 86, s. 86—91; 39, s. 70; 10, отчеты за 1971—1974 гг.; 4; 12].
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский