|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Колода В.В. Южная линия обороны городища в с. Мохнач (к проблеме славяно-хазарских отношений). В журн.: Восточноевропейский археологический журнал, № 4(17), 2002. Все права сохранены.
Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: http://archaeology.kiev.ua. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2007 г.
В.В. Колода
Южная линия обороны городища в с. Мохнач
(к проблеме славяно-хазарских отношений)
Слобожанщина, как и все лесостепное междуречье Днепра и Дона, всегда привлекали внимание исследователей обилием и разнообразием памятников археологии. Практически во все времена, начиная с каменного века, на территории Днепро-Донского региона протекали сложные этнокультурные процессы. Не является исключением и период раннего средневековья, когда в указанном регионе наблюдается тесное взаимодействие восточных славян и разноэтничных племен, входивших в состав Хазарии. Одной из таких территорий, где контакты двух вышеназванных этнических массивов были особенно интенсивны, является регион верхнего и среднего течения Северского Донца. Несмотря на значительную этническую пестроту Днепро-Донского региона в целом, и района С. Донца в частности, лишь незначительное количество памятников имеют культурные отложения, как славян, так и салтовской археологической культуры, которая репрезентирует материальную культуру Хазарского каганата.
К уникальным археологическим объектам, на которых выявлены культурные слои роменской (РК) и салтово-маяцкой (СМК) культур, является Мохначанское городище, расположенное на территории одноименного села в Змиевском районе Харьковской области. Оно занимает один из мысов правого берега С. Донца (Рис. I). К настоящему времени в его округе выявлено 12 селищ с разновременными культурными отложениями [10]. Само городище имеет сложную систему обороны. Она состоит из вала, усиленного рвом или эскарпом по периметру памятника. Здесь выявлено 4 дополнительные поперечные линии обороны, разделяющие территорию городища на несколько участков. Следует обратить внимание и на то, что ответвления внешних валов создают дополнительную защиту «сопровождая» дорогу, ведущую на поселение с юга и с севера. Это свидетельствует о том, что современная дорога существовала и в древности.
Данный памятник известен еще с начала ХVII века. Он упоминается в «Книге Большому чертежу» 1627 года [3. - С. 71]. Однако, раскопки начались лишь в середине ХХ в. Сначала Б.А. Рыбаков в 1950 г., а затем Б.А. Шрамко в 1953 г. провели тут незначительные по площади раскопки [13. - С. 2; 17. - С. 11 - 16]. Несколько большие по объему исследования были осуществлены экспедицией под руководством С.А. Плетневой в 1954 г. Для нас наиболее интересными являются работы в раскопе № 5, который был заложен на восточной части южной оконечности мыса городища. Из намеченных к исследованию 900 м2 по различным объективным причинам было раскопало лишь 100 м2 , да и то на глубину 0,3 - 0,6 м. Однако и эти работы дали интересные результаты: был выявлен ров и две группы рваного известняка. Следует обратить внимание, что с помощью сегментовидного шурфа площадью около 10 м2 был исследован профиль рва и определена его глубина [13. - С. 22 -23. - Чертеж № 16] - (Рис. I; II).
Рис. 1. План городища в с. Мохнач: 1 - граница леса; 2 - кладбище; 3 - ров, вал; 4 - западный участок раскопа №5.
Последние два сезона (1999 - 2000 гг.) стационарные работы на городище проводятся Средневековой экспедицией Харьковского госпедуниверситета под руководством автора [7. - С. 98 - 100; 9. - С. 129 - 131]. Продолжая работы в раскопе № 5, которые начала еще С.А. Плетнева, восточная часть южной оконечности мыса с городищем была исследована практически полностью. Исключение составляет центральный участок шириной 5 - 6 м, являющийся зоной прокладки силового кабеля. Во время изучения западного участка раскопа (Рис. II) были выявлены остатки двух разновременных оборонительных линий. Это позволяет поставить ряд вопросов, связанных со временем их строительства, особенностями техники возведения и, как следствие вышесказанного, с культурной атрибутацией обеих линий обороны.
Рис. 2. Западный участок раскопа №5: 1 - раскоп С.А. Плетневой 1954 г.; 2 - верхняя граница плато; 3 - вал СМК; 4 - граница "каменного панциря" вала РК; 5 - скопление рваного камня.
Отметим, что еще в середине 50-х годов прошлого века на городище работами предшественников было выявлено несколько групп артефактов. Они относятся к раннему железному веку (материальная культура скифской лесостепи), раннему средневековью (РК и СМК), а также к новому времени - ХVII - ХVIII вв. [18. - С. 77]. Стратиграфия раскопа № 5 свидетельствует о наличии здесь раннесредневекового горизонта с находками роменской и салтовской культур в общем культурном слое. Его мощность составляет от 0,4 до 1,0 м. Артефакты нового и новейшего времени в единичном количестве встречаются в дерновом слое. Отдельные фрагменты лепной керамики с характерным для скифского времени орнаментом (пальцевые защипы по краю венчика и проколы под ним) в незначительном количестве встречаются в нижней части средневекового горизонта и в предматерике. Они не образуют самостоятельного культурного слоя.
Средневековый культурный горизонт изобилует керамическими фрагментами РК, которые составляют 90 % всех находок этой группы. Незначительная часть роменской посуды составляют фрагменты гончарных сосудов. На некоторых из них сохранился традиционный «гусеничный» орнамент. 10 % керамических обломков относятся к гончарной керамике СМК. Среди них выделяется несколько групп сосудов: тарные (амфоры и пифосы), кухонные горшки и столовые парадные сосуды [8. -С. 44 - 45]. В раскопе исследовано три полуземляночных жилища. Два из них имели по паре отопительных устройств. В одном случае печь-каменка, сооруженная на материковом останце, выявлена в одном жилом помещении с пристенным камином. В другом жилище сводчатая глинобитная печь (также на глиняном останце) была дополнена открытым очагом с каменной окольцовкой [6. - С. 40 - 45]. В целом, датировка материалов раскопа № 5 укладывается в рамки середины Х - первой половины ХI вв. н. э. [8. - С. 45 - 46].
Все это говорит о синкретичности культуры населения памятника в указанное время, что проявляется как в жилищах, так и в керамическом комплексе. В связи с этим представляется весьма интересным рассмотреть и остатки оборонительных линий, выявленных на указанном раскопе (Рис. II).
Рис. 3. Профили западного участка раскопа №5: 1 - дерн; 2 - чернозем; 3 - погребенная почва; 4 - скопления камней и отдельные камни; 5 - необожженная глина; 6 - древесный уголь и зола.
Вал с каменной линзой в основании прослежен вдоль обрыва оврага, по которому проходит дорога, что ведет из поймы правого берега Донца на городище (Рис. I; II). Стратиграфически в нем различается несколько слоев (Рис. III, 1). Верхние 0,05 - 0,10 м представляют собой слой дерна, толщина которого увеличивается к востоку до 0,2 - 0,3 м. Под дерном располагается смесь чернозема, меловой крошки и мелкого известнякового щебня. В центре этой смеси выявлена компактная плотная «линза» рваного известняка. Ее размеры в разрезе составляют 2,0 х 0,4 - 0,8 м. Под ней сохранился незначительный участок погребенного чернозема толщиной около 0,1 м, ниже которого залегал предматериковый суглинок и плотный, вязкий глиняный материк. Остатков каких-либо деревянных конструкций не выявлено.
Современная высота этого вала от подошвы не превышает 1,0 м, но следует учесть тот факт, что он постоянно разрушается эрозионными процессами и осыпается на упомянутую дорогу вниз.
Находки в остатках этого вала крайне редки. В слое погребенной почвы, под каменной «линзой», обнаружены редкие фрагменты лепной керамики раннего железного века. В насыпи вала найдены отдельные фрагменты салтовской гончарной посуды, а также пряслице, изготовленное из стенки гончарного сосуда. Единичные фрагменты лепной керамики РК выявлены лишь в дерновом слое. Стратиграфия залегания находок свидетельствует, что данный вал, расположенный по восточному краю оврага вдоль дороги, был сооружен в салтовское время (не ранее середины VIII в.).
Это же подтверждает и структура насыпи. Именно в СМК широко использовался известняковый и меловой щебень для создания насыпи [1. - С. 89 - 113]. Этот прием практически не используется у восточный славян. Из нескольких сот учтенных славянских городищ VIII - ХIII ст., расположенных на территории Южной Руси (между Саном и Северским Донцом), камни в насыпи выявлены всего на четырех, а на землях северян не известны и вовсе [11. - С. 76, 189 - 224].Еще более показательным является наличие каменной «линзы» в основании вала. Здесь мы видим прямые аналогии Ютановскому, Поминовскому [1. - С. 96 - 101] и Волчанскому [4. -С. 6 - 11] городищам, которые однозначно связываются с лесостепным вариантом СМК.
Таким образом, стратиграфия выявленных при исследовании этого вала находок, а также структура насыпи, подкрепленная соответствующими аналогиями, убедительно свидетельствуют, что данная оборонительная линия была сооружена лесостепным населением СМК. Данный участок был связан с общей линией обороны, что шла по периметру городища, и служил дополнительной защитой со стороны южного въезда. Время его создания находится в пределах середины VIII - IХ в. н.э.
Вторая оборонительная линия, выявленная в раскопе № 5, прилегала к первой под углом в 45 - 500. Она соединяла вершину одного из оврагов, что разрезает плато с городищем со стороны поймы реки, с другим оврагом (по которому идет дорога), отсекая тем самым южную оконечность мыса (Рис. I; II).
Для того чтобы создать новую оборонительную линию, был частично разобран вал СМК. Исходя из наблюдений, произведенных в период изучения данного участка, можно утверждать, что «салтовский» вал был разрушен на протяжении 13 - 15 м. Полученный в результате этих действий камень был сложен в отдельные кучи, что свидетельствует о плановом его использовании в будущем. Всего за время работ в раскопе было выявлено три таких скопления (Рис. II, №1 - №3). Скопления №1 и №2 (частично) обнаружены и нанесены на план С.А. Плетневой [13. - С. 23. - Чертеж №16]. Южная часть скопления №2 и скопление №3 выявлены в результате работ последних двух лет. Скопление №2 залегало на глубине от 0,1 до 0,6 м. Третье - было наибольшим по площади и располагалось на глубине 0,6 - 1,2 м. Размеры рваного известняка были различны (до 0,5 м в диаметре).
Защитный ров являлся продолжением естественного оврага. Его ширина в верхней части составляет от 2,5 до 4,5 м. Глубина рва от современной поверхности 1,8 - 2,1 м, а от уровня материка - около 1,0 м. Данные наших раскопок в этом случае совпадают с результатами исследований С.А. Плетневой, однако профиль дна рва представляется несколько иным. По данным предшественницы оно плоское. Наши наблюдения показывают, что дно - вогнутое. Внешний угол залегания рва составляет 300. А вот данные о крутизне внутреннего угла различны: у С.А. Плетневой - 550, а по нашим данным - 350 (Рис. III, 3). Заполнение рва насчитывает два горизонта. Нижний слой (глубина залегания 1,5 - 2,0 м) состоял из смеси чернозема, глины, известняковой крошки и древесного угля. Верхний слой (1,0 - 1,5 м) представлял собой чернозем с кусками рваного камня.
Грунт, который вынимался при выкапывании рва, отбрасывался в южную сторону, создавая основу насыпи будущего вала. Его линза хорошо читалась на фоне чернозема культурного слоя смесью необожженной материковой глины и чернозема с вкраплениями меловой крошки. Размеры вала по подошве - 2,0 м, а высота насыпи - 0,85 м. Под ней хорошо прослеживается слой погребенной почвы. Каких-либо деревянных конструкций внутри насыпи или следов таковой поверх нее не выявлено. Нижняя часть насыпи с внешней стороны была укреплена «панцирем» из рваного известняка, который предохранял вал от расползания. Мощность панциря - 0,2 м (Рис. III, 3).
Еще более интересной оказалась стратиграфия места соединения нового вала и салтовского. Тут были выявлены так называемые «опорные базы», сооруженные с целью укрепления вновь созданной линии защиты в месте ее соединения с ранее существовавшей (Рис. II, «А», «Б»). Остатки базы «А», выявленные под дерном, состояли из трех слоев. Верхний слой (толщиной 0,35 - 0,40 м) представлял собой плотно утрамбованный рваный камень. Под ним находился слой вязкой глины вперемежку с известняковой крошкой (0,20 - 0,25 м). Нижний слой вновь представлен утрамбованным рваным камнем (Рис. II, 2). Общая высота сохранившейся конструкции - 0,75 м. Вторая «база» («Б») также состояла из нескольких слоев. Сразу под дерном находился слой рваного известняка толщиной 0,15 - 0,20 м. Ниже него располагался слой чернозема, смешанного с мелкими камнями, мощностью 0,20 - 0,25 м. Небольшая прослойка рваного камня отделяла его от следующего горизонта (смесь глины и камня). Ниже, покоясь на остатках погребенной почвы, располагался слой плотно утрамбованного известняка (0,2 м), который и служил фундаментом всему сооружению. Сохранившаяся высота второй опорной базы составляет 1,0 м. отметим также, что плотность утрамбованного нижнего каменного слоя базы «Б» и двух каменных слоев базы «А» практически идентична.
В заполнении вала между «опорными базами» прослеживается два слоя. Верхний - состоял из смеси чернозема и меловой (известняковой) крошки, нижний - смесь глины с рваным камнем, в котором часто встречались фракции древесного угля. Южнее базы «Б» на протяжении 4 - 5 м насыпь вала представляла собой рыхлую смесь крупного рваного камня, известняковой крошки, чернозема, сырой глины и отдельных фракций древесного угля. Затем, южнее, четко прослеживается структура салтовского вала с каменной линзой в основании.
В заполнении рва, равно как и в заполнении насыпи, только что описанного вала, встречаются отдельные фрагменты лепной грубо шамотированой керамики РК (иногда с орнаментом) и редкие обломки гончарных сосудов СМК. Аналогичные артефакты были выявлены и во время исследований С.А. Плетневой [13. - С. 24]. Это свидетельствует, что в роменское время, в период существования здесь жилой зоны [6. - С. 40 - 45; 8. - С. 42 - 46] население соорудило на городище новую оборонительную линию. Она защищала значительно сократившуюся, по сравнению с предыдущим периодом, площадь и была увязана в единую систему с остатками оборонительной линии СМК.
Ряд конструктивных элементов позднейшей оборонительной линии не укладывается в общую для восточных славян, а тем более для северян (РК), традицию оборонительного зодчества. Первое, что обращает на себя внимание - использование рваного камня и щебня в насыпи вала. Это не находит аналогий ни у населения РК [16. - С. 117 - 166], ни у их восточных соседей - донских славян [2. - С. 12 - 18]. Более того, это вообще не характерно для славян юга Восточной Европы [11. - 76 - 77]. В определенной степени факт присутствия в данной насыпи рваного камня и щебня можно объяснить, что грунт для нее брался из насыпи более раннего «салтовского» вала.
Второе неординарное обстоятельство - наличие каменного панциря по внешнему склону насыпи вала и связанные с ним три скопления камней (Рис. II, №1 - №3; III, 3). Аналогичные панцири прослежены на городищах Подгорцы, Ломачинцы, Крылос (столица Галицко-Волынского княжества) и Грозинцы [11. - С.76]. Первый из упомянутых памятников расположен в верхнем течении Западного Буга, второй и третий - в Поднестровье, а последний - в верховьях Прута. Но даже в ЮЗ регионе восточнославянского мира, с его богатыми традициями каменного зодчества и наличием соответствующего сырья, эти городища являются исключением.
Третья особенность - наличие многослойных «опорных баз», которые являются своеобразным связующим звеном между новой линией обороны (РК) и ранее возведенной (СМК), и вовсе не известна у славян Восточной Европы.
За объяснением отмеченных выше особенностей обратимся к традициям фортификационного зодчества Хазарского каганата. Наличие каменного панциря в нижней части внешней стороны грунтовой насыпи представляет собой так называемые «одежды крутости», предохраняющие, при отсутствии бермы, вал от сползания в ров [1. - С. 113]. Такие конструктивные элементы прослежены во время изучения оборонительных линий лесостепных городищ СМК: Дмитриевское [14. - С. 14 - 20], Коробовы Хутора [1. - С. 108 - 110], Мохнач [15. - С. 108 - 109]. Чередование каменных слоев и грунтовых прослоек различного содержания, выявленное во время изучения «опорных баз», находит свои аналогии в сооружении панцирей цитадели Волчанского городища [5. - С. 38 - 40], в технике строительства Некрасовского и Шелковского городищ Дагестана времен Хазарского каганата [12. - С. 142 - 144].
Из всего вышесказанного напрашивается вывод, что во время создания северянами южной поперечной оборонительной линии Мохначанского городища среди ее строителей были мастера, усвоившие салтовскую, а если быть точнее - северокавказскую традицию фортификационного зодчества. Это еще раз подтверждает вывод о синкретичности культуры населения данного памятника в середине Х - первой половине ХI в. Здесь на материалах домостроительства [6] и керамического комплекса [8], а также оборонительного зодчества проявляются разноэтничные черты, свойственные как восточным славянам (северянам), так и населению Хазарии (например, аланам).
Полученные материалы дают возможность говорить не только о сосуществовании славян, алан и различных тюркоязычных степных народов на конкретных памятниках, но и о дальнейшей судьбе населения каганата после исчезновения этого государства как самостоятельной единицы с политической карты Евразии конца I тыс. н. э.
Литература:
1. Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIII
- Х вв. // Археологические открытия на новостройках. - М., 1987. - Вып. 2.
2. Винников А.З. Славяне Лесостепного Дона в раннем средневековье (VIII
- начало ХIII века). - Воронеж, 1995.
3. Книга Большому чертежу. - М.-Л., 1950.
4. Колода В.В. Отчет об археологических исследованиях Средневековой
экспедиции Харьковского госпедуниверситета в г. Волчанске в 1994 г. -
Машинопись. - Харьков, 1995 // Архив ИА НАН Украины.
5. Колода В.В. Оборонительные укрепления Волчанского городища //
Материалы международной научной конференции, посвященной 600-летию спасения
Руси от Тамерлана и 125-летию со дня рождения И.А. Бунина. - Елец, 1995. - С.
38 - 40.
6. Колода В.В. Некоторые итоги археологических исследований
Мохначанского городища // Християнські старожитності Лівобережної України. -
Полтава, 1999. - С. 40 - 45.
7. Колода В.В. Новые исследования Мохначанского городища //Археологічні
відкриття в Україні 1998 - 1999 рр. - К., 1999. - С. 98 - 100.
8. Колода В.В. Житло із жертовником на Мохначанському городищі //
Археологічний літопис Лівобережної України. - Полтава, 2001. - № 1. - С. 42 -
46.
9. Колода В.В. Работы на Мохначанском городище в 2000 г. // Археологічні
відкриття в Україні 1999 - 2000 рр. - К., 2001. -С. 129 - 131.
10. Колода В.В., Колода Т.А. Старожитності с. Мохнач та його округи //
Археологічний літопис Лівобережної України. - Полтава,2001. - № 2. - готовится
к печати.
11. Кучера М.П. Слов’яно-руські городища VІІІ - ХІІІ ст. між Саном і
Сіверським Донцем. - К., 1999.
12. Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата. - М., 1983.
13. Плетнева С.А. Отчет о работе Северо-Донецкого отряда Таманской
экспедиции ИИМК АН СССР летом 1954 г. - Машинопись. - М.,1954 // Архив ИА РАН.
- Р.I. - № 1025.
14. Плетнева С.А. На славяно-хазарском пограничье (Дмитриевский
археологический комплекс). - М., 1989.
15. Свистун Г.Е. Салтовская оборонительная линия Мохначанского городища
// Проблемы истории и археологии Украины. - Материалы международной научной
конференции. - Харьков, 2001. - С. 108 - 109.
16. Сухобоков О.В. Дніпровське лісостепове Лівобережжя у VІІІ - ХІІІ ст.
- К., 1992.
17. Шрамко Б.А. Отчет об археологических разведках и раскопках
Харьковского государственного университета в 1953 г. - Машинопись. - Харьков,
1954 // Архив ИА НАН Украины. - № 1953/19. - Ф.е. - № 1859.
18. Шрамко Б.А., Михеев В.К., Грубник-Буйнова Л.П. Справочник по
археологии Украины. Харьковская область. - К., 1977.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский