|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Косточкин В.В. Оборонительные системы русских крепостей XIV—начала XVI вв. В кн.: Советская археология, 1957, № 1, с. 133-142. Все права сохранены.
Размещение электронной версии материала в открытом доступе произведено: www.russiancity.ru. Все права сохранены.
Сканирование и подготовка текста: Halgar Fenrirsson. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2008 г .
В.В. Косточкин
Оборонительные системы русских крепостей XIV—начала XVI вв.
Несмотря на то, что сохранившиеся крепостные сооружения северозападной Руси XIV — начала XVI вв. уже в достаточной степени известны, принципы построения их боевых систем остаются пока еще не раскрытыми1. Исследователи обычно ограничиваются лишь указаниями на теснейшую связь древнерусских крепостей с рельефом местности и окружающей природой, но не вскрывают ее сущности. Вследствие этого может сложиться впечатление, что увязка городовых сооружений с природой является чисто архитектурно-художественным эффектом, достижение которого было главной целью зодчих и мастеров-строителей.
Между тем, органическая связь древнерусских крепостей с природным окружением и выбранными для них земельными участками играла огромную роль не только в создании их выразительного облика; последний был лишь результатом этой связи2. Смысл же ее заключался, в первую очередь, в плотной увязке всей оборонительной системы укрепленного пункта с топографией местности.
Обыкновенно рельеф выбранной для крепости площадки и ее естественное окружение были теми стратегическими факторами, которые оказывали решающее влияние и на структуру укрепленных пунктов, и на распределение их боевых и защитных средств3. Больше того, планировка той или иной древнерусской крепости, ее общая конфигурация создавались с трезвым учетом всех положительных и отрицательных качеств участка, предназначенного для ее постройки4, а особенности этого участка — его форма, границы и окружение — определяли характер системы ее периметральной обороны и диктовали определенные условия для ее создания. Последняя строилась также с учетом тактических приемов ведения боя — осады и обороны населенных пунктов и штурма их укреплений. Направленность же штурмов всегда зависела, а следовательно, и
1 Здесь мы имеем в виду только каменные крепости, стены и башни которых, несмотря на позднейшие перестройки и искажения, сохранились в основном до наших дней. Ввиду отсутствия стен и башен говорить о боевых системах деревянных крепостей и вскрывать сущность построения систем их периметральной обороны пока не приходится; это можно будет сделать лишь после тщательного археологического исследования оставшихся от них валов на всем их протяжении.
2 Мы не отрицаем здесь градостроительной роли стен и башен крепостных сооружений; строя их, древнерусские городовые мастера не пренебрегали, конечно, и архитектурными возможностями. Однако основной задачей таких сооружений была оборона.
3 Так было не только на Руси, но и в странах Западной
Европы. В Германии, например, форма и устройство немецких орденских замков
зависели от места их расположения (см. В. Rathgen.
Das Geschütz im Mittelalter Quellenkritische Untersuchungen.
4 В. Подключников. Стратегический фактор в общей
планировке древнерусских городов. Сообщения кабинета теории и истории
архитектуры Академии архитектуры СССР, вып.
- 133 -
предопределялась природным окружением — характером препятствий на подступах к крепостям.
На такие особенности плановой структуры и боевой системы некоторых древнерусских крепостей мы уже частично указывали1. Здесь же мы постараемся сделать это шире и глубже, непосредственно на самих памятниках. Попутно, базируясь на крепостных постройках разных строительных эпох, попытаемся вскрыть сущность изменений, внесенных в боевую систему русских крепостей на последующих этапах развития русского военно-инженерного искусства.
Рис. 1. Изборск. План крепости
2. Порхов. План крепости
Для начала обратимся к крепостям
Изборска (рис. 1) и Порхова (рис.2). Первая из них построена в
Подобное скопление башен на одних сторонах оборонительных сооружений и отсутствие их на других — явление не случайное. Не случайно также и то, что башни стоят там, где препятствия не существенны и созданы в основном искусственно, и отсутствуют там, где естественные преграды почти непреодолимы. Наконец, не случайно, что эти особенности присущи крепостям, одна из которых является творением псковичей и изборян, а другая — новгородцев.
2 Псковские летописи, вып.
3 В. В. Косточкин. О датировке крепостей Острова и Изборска. КСИИМК, вып. 62, 1956, стр. 64.
4 Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950, стр. 381.
6 Там же, стр. 415-416.
- 134 -
Однако обе эти крепости воздвигнуты в один исторический период — в эпоху самостоятельности Псковской и Новгородской феодальных боярских республик, независимо друг от друга строивших оборону своих территорий и воздвигавших укрепления на своих пограничных окраинах Кроме того, Изборская крепость построена тогда, когда «огненный бой» еще не появлялся на полях сражений, а Порховская — когда он был в самой начальной, так сказать, зародышевой стадии и, изредка применяясь в обороне укрепленных пунктов, для разрушения крепостей еще не употреблялся. Правда, усиление Изборской и Порховской крепостей каменными прикладками произошло уже в период более или менее эффективного действия артиллерии. Однако в результате такого усиления ни Изборская, ни Порховская крепости не изменили ни своей плановой структуры, ни своей боевой системы. Стали толще только их стены и не которые башни. В основе же этих крепостей остались оборонительные сооружения XIV в.1 Следовательно, неравномерность в расстановке башен по периметрам изборских и порховских стен обусловлена не огнестрельным оружием, а особенностями рельефа местности. Выбор же ее для этих крепостей производился в строгом соответствии с тактикой проведения боевых операций, которая и в новгородской, и в псковской землях была одинаковой и строилась с учетом тактики противника.
Действительно, в XIV в., когда возводились укрепления Изборска и Порхова, захват населенных пунктов осуществлялся тем же способом, что и в XIII в., т. е. не путем длительной и изнуряющей осады, как это было раньше, в XII в.2, а прямым штурмом городовых сооружений. При этом неприятель использовал уже не только живую силу, но и технику — осадные камнеметы (пороки) и стенобитные машины (бараны). Первые из них наносили повреждения крепостям — сбивали их верхние части и тем самым подавляли их активную стрелковую оборону. Вторые — пробивали бреши в стенах после того, как нападающие, форсировав рвы и валы, приступали непосредственно к штурму.
Но для применения камнеметной и стенобитной техники нужны были соответствующие условия. Камнеметы нужно было ставить на таком расстоянии, чтобы их снаряды достигали цели — ударяли в стены и попадали внутрь «города». Стенобитные машины важно было придвигать вплотную к укреплениям. В противном случае возможность их применения полностью отпадала. Нападающие это прекрасно сознавали. Поэтому, готовясь к штурму, они не только стремились применить осадную технику и как можно ближе продвинуть ее к оборонительным сооружениям, но и пытались сделать это с наименьшими для себя потерями. Отсюда камнеметы, а особенно разрушающие стены машины, ставились и затем подтягивались к городовым сооружениям только с тех сторон, подходы к которым были более или менее преодолимы.
С такой тактикой неприятеля защитники укрепленных пунктов были хорошо знакомы. Знали ее и древнерусские городовые мастера-строители. Поэтому места для крепостных сооружений выбирались ими в соответствии с этой тактикой. В соответствии с последней строились также сами крепости и создавалась их круговая оборона. Изборск и Порхов являются ярчайшими примерами этого. Поскольку со стороны водного пространства или отвесного обрыва прямой штурм этих крепостей был весьма затруднителен, а применение стенобитных машин совсем невозможно, строители прикрыли их внутреннюю застройку только стенами. С них защитники свободно обстреливали противника, пытавшегося приблизиться к оборонительным сооружениям либо на плотах и лодках, либо подо-
1 В. В. Косточкин. О датировке крепостей Острова и Изборска, стр. 63 и 65.
- 135 -
браться к ним с помощью переносных приставных лестниц. Даже в случае успешного завершения подобной операции враг, несший большие потери, все равно оказывался только у стен крепости и был лишен возможности использовать необходимые ему при штурме стенобитные машины. Громоздкие и тяжелые, они не могли быть установлены на шатких плотах и подняты вверх на платформах. Их нужно было оставлять либо на противоположном берегу водной преграды, либо у подошвы отвесного обрыва, т. е. значительно ниже уровня основания стен крепости.
Там же, где эти крепости не прикрывались естественными препятствиями в виде рек и обрывов, городовые мастера, выстроив стены, укрепили их и башнями. Последние уже с середины XIII в. стали основными боевыми узлами и опорными точками каждой русской крепости. В противоположность башням некоторых немецких крепостей, открытым с внутренней — тыльной — стороны и рассчитанным лишь на трехстороннюю оборону1, русские башни создавались цельными, закрытыми со всех сторон, и предназначались подчас для круговой обороны. Находившиеся в них воины могли продолжать обороняться даже в тех случаях, когда противник врывался внутрь «города» и захватывал соседние участки примыкавших к ним стен. Возвышаясь на тех сторонах оборонительных сооружений, которые мало защищались или совсем не прикрывались естественными преградами и были поэтому более подвержены вражеским штурмам, такие башни оказывали осаждающим основное сопротивление. Поставленные невдалеке одна от другой с сильным выносом в сторону поля, они делили стены на прясла, каждое из которых простреливалось из их бойниц. Наряду с фланговым, с башен велся и фронтальный обстрел, который поражал врага на подходах к крепостям и, таким образом, мешал ему приблизиться.
Благодаря односторонней концентрации башен, крепости имели лобовые стороны — стены «с приступа», которые принимали на себя основные вражеские удары, отражали их с помощью сосредоточенной на них стрелковой мощи и определяли их боевую направленность. По существу, такие стороны были главными фасадами оборонительных сооружений, которые и определяли их архитектурный облик. Огромная роль подобных стен в деле обороны древнерусских крепостей нашла свое яркое отражение в Пскове, где южная стена кремля получила специальное название «персей», ибо на протяжении ряда столетий она была грудью Псковского Крома в полном смысле этого слова2.
Для того чтобы враг не мог приблизиться к приступным стенам и начать их разрушение, зодчие прикрыли их еще и искусственными земляными препятствиями — валами, на которых, по-видимому, ставились дополнительные деревянные заграждения, и рвами. Такие препятствия задерживали осаждающих на подходах к крепостям и мешали быстрой переброске стенобитных машин. Этого по существу и добивались строители. Преодоление препятствий и задержка вражеских сил в непосредственной близости у крепостных стен и башен влекли за собой не только потерю в живой силе; одновременно защитники получали возможность принимать меры к уничтожению громоздкой и неповоротливой вражеской осадной техники.
Благодаря скоплению башен на одних сторонах и отсутствию их на других, периметральная оборона Изборской и Порховской крепостей по степени боевой мощности делилась на оборону «активную» и «пассивную». Активную оборону осуществляли главные — лобовые стороны, оснащенные башнями и укрепленные валами и рвами, а пассивную — стороны тыловые, лишенные башен, но хорошо прикрытые почти непреодолимы-
1 Такое устройство имеют, например, башни ливонской
крепости Нейгаузен выстроенной в
2 П. А. Раппопорт. Перси Псковского Крома. КСИИМК, вып. 62, 1956, стр 58.
- 136 -
ми естественными преградами. При этом, если с тыловых сторон велась лишь фронтальная (только со стен) стрельба, плотность которой была незначительной, а площадь поражения весьма небольшой — что, впрочем, было вполне достаточно при наличии непреодолимых природных преград, — то с лобовых сторон открывались и фронтальный (со стен), и перекрывающий его фланговый (башенный) обстрел, в связи с чем площадь поражения значительно расширялась, а плотность и кучность «огня» намного увеличивалась и сгущалась. Последнее обстоятельство в условиях тактики лобовых штурмов было особенно важным.
3. Остров. План крепости
По-видимому, разделение круговой обороны крепостей на активную и пассивную было характерным явлением в русском оборонном зодчестве XIV в. Во всяком случае, органическую зависимость оборонительной системы крепости от рельефа местности и ее окружения можно видеть не только в Изборске и Порхове, но и в Острове (рис. 3). Правда, Островская крепость, выстроенная в середине или третьей четверти XIV в. и реконструированная примерно в конце XV в.1, располагалась не на холме, а на острове в центре р. Великой. Однако она занимала только его западную оконечность, а ее лобовая стена, укрепленная двумя башнями и прикрытая водяным рвом, была обращена как раз в ту сторону, откуда противник, совершив высадку, мог начать подготовку к штурму. По существу, здесь перед нами такое же разделение периметральной обороны, как в Изборске и Порхове. Однако тут из-за особых географических условий принцип построения системы обороны несколько изменен. Напольная сторона Островской крепости не развернута во всю ширь перед противником, а сужена до пределов. Это, конечно, стесняло действия осаждающих и концентрировало защитников на одном, самом главном участке, облегчая и упрощая последним оборону крепости в целом.
Нет сомнения, что участок с минимальной длиной приступной стороны был характерен не только для Острова; имеется довольно много других древнерусских крепостей — городищ XIV в., где лобовая сторона, по сравнению с другими, является наиболее короткой. Таковы, например, городки Радонеж и Вышегород на р. Яхроме, входившие в состав Московского княжества2. Это свидетельствует о том, что система обороны
1 В. В. Косточкин. О датировке крепостей Острова и Изборска, стр. 59 и 63.
2 П. А. Раппопорт. Обследование раннемосковских
городищ, в
- 137 -
Островской крепости была такой же распространенной, как и оборонительная система Порхова и Изборска. Обе эти системы являлись, фактически, разными вариантами двухстороннего деления городовой обороны, характерного для русского военного зодчества XIV в.
Подобное расчленение городовой
обороны сохранялось в русской крепостной архитектуре и во второй четверти следующего
— XV столетия. В то время тактика осады русских укреплений еще не изменилась, и
они также штурмовались со столон, не прикрытых значительными естественными
преградами. Как на пример укажем на осаду Порхова войсками Витовта в
4. Ладога. План крепости
Очевидно, с расчетом на разный
характер круговой обороны создавались во второй четверти XV в. и новые
крепости. Во всяком случае кремль Гдова, воздвигнутый в
Совершенно иначе обстоит дело с крепостями более позднего времени. Их круговая оборона построена уже по другому принципу и существенно отличается от характера обороны крепостей, рассмотренных ранее. Хорошим примером в этом отношении могут служить укрепления Ладоги и Орехова.
Ладожская крепость (рис. 4), как известно, была построена московским правительством в конце XV — начале XVI вв.7 на месте более древней новгородской твердыни. Крепость Орехова (рис. 5) сооружалась Москвой в то же время и также на остатках старого новгородского укрепленного пункта. Первая из этих крепостей расположена на стрелке мыса, образовавшегося при впадении р. Ладожки в Волхов. Вторая — занимает
2 В. А. Богусевич. Влияние огнестрельного оружия на русские каменные укрепления XIV—XV вв. Вестник Военно-инженерной академии РККА им. В. В. Куйбышева, вып. 25 (фортификационный сборник), М., 1939, стр. 112.
3 П. А. Раппопорт. Из истории военно-инженерного искусства древней Руси МИА, № 31, 1952, стр. 162, 178 и 182.
4 Псковские летописи, вып. 1, стр. 39.
5 Там же, вып.
6 Там же, вып. 1, стр. 41 и вып. 2, стр. 128.
7 П. А. Раппопорт. Из истории военно-инженерного искусства древней Руси, стр. 148.
- 138 -
все пространство небольшого острова, закрывающего вход в Неву из Ладожского озера. Обе они имеют в плане неправильную треугольную форму, которая соответствует форме занятых ими земельных участков. Однако их башни не сосредоточены уже на одной стороне, как в Порхове или Изборске, а расставлены по всему кольцу стен более или менее равномерно. При этом они стоят и там, где находится водное пространство, и там, где проходят заплывшие остатки вырытого рва.
5. Орехов. План крепости
Такое равномерное распределение башен по периметру крепостных стен теснейшим образом связано с теми изменениями в военно-инженерном деле, которые произошли на Руси в середине XV в.
В это время в связи с развитием литейного производства и порохового дела, а также появлением пушечных дворов — крупных мастерских по отливке огнестрельных орудий1 — русская артиллерия делает значительные успехи. Усовершенствуется ее конструкция, становятся более совершенными способы ее применения. В результате этого во второй половине столетия происходит коренной переворот в огнестрельной технике2. Развитие пушечного «наряда» идет уже быстрыми шагами3 и к концу XV в. дальнобойность русских орудий резко повышается. Увеличивается одновременно и мощность вражеской артиллерии. «Применение меди в качестве пушечного материала4, обладающей значительно большей упругостью, чем железо, позволило перейти к крупнокалиберным пушкам, способным по своей мощности к разрушению деревянных и каменных городовых укреплений»5. В силу этого артиллерия стала широко применяться не
1 На Руси отливка пушек взамен ковки их из железа началась, очевидно, в самом конце XIV в. (см. Н. Н. Рубцов. История литейного производства в СССР М.-Л., 1947, стр. 30).
2 А. Л. Монгайт. Русская артиллерия в XIV—XVI вв. Военно-исторический журнал, 1940, № 7, стр. 72.
3 К. В. Базилевич. История СССР от древнейших времен до конца XVII в. М., 1950, стр. 257.
4 В Европе, в том числе, видимо, и на Руси, меднолитые пушки стали появляться примерно в середине XV в. (см. К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского централизованного государства. М., 1952, стр. 352).
5 К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского
централизованного государства, стр. 352. Такая артиллерия употреблялась на Руси
уже во второй половине XV в. Известен случай (правда, не совсем удачный)
применения крупнокалиберной пушки псковичами в
- 139 -
только в обороне укрепленных пунктов,1 но и при их осаде2. С помощью ее ядер наносились повреждения крепостям и пробивались бреши в их стенах уже с довольно больших расстояний. В связи с этим появилась возможность производить обстрел укреплений даже с противоположных берегов рек и со стороны отвесных обрывов3. Наконец, одновременно сильно увеличилась и маневренность огнестрельных орудий, которые могли устанавливаться уже на небольших судах и крупных лодках4.
Естественно, что все эти усовершенствования в артиллерийской технике вызвали изменение осадной тактики. Последняя, в свою очередь, повлияла на общую структуру городовой обороны. Поэтому, полностью перестраивая крепости в Ладоге и Орехове, русские строители не только довели толщину их стен до толщины стен крепостей, реконструированных с помощью прикладок в XV в.5, но и внесли необходимые коррективы в систему их круговой периметральной обороны. Равномерная расстановка башен по кольцу стен этих крепостей вне зависимости от их природного окружения как раз и говорит о характере тех изменений, которые были внесены в русское военно-оборонительное строительство второй половины XV — начала XVI вв.
Благодаря равномерному распределению башен по всему периметру стен, Ладожская и Ореховская крепости уже не имели лобовых и тыловых сторон, присущих крепостям Изборска и Порхова. Их круговая оборона уже не делилась на активную и пассивную. В связи с четкой расстановкой башен по контуру прикрываемых стенами пространств, оборона крепостей в Ладоге и Орехове была построена с расчетом активного сопротивления в любом направлении, независимо от имевшихся около них природных препятствий и искусственных заграждений. По существу для них стало характерным то, что было присуще лобовым сторонам оборони-
1 В конце XV — начале XVI в. пушки и пищали находились на
вооружении многих северо-западных городов Руси — Новгорода, Пскова, Копорья,
Орехова, Корелы (см. К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского
централизованного государства, стр. 355). Имелись они, очевидно, тогда и в
ливонских крепостях; во всяком случае известно, что в
2 Из нее в конце XV — начале XVI в. враг не раз
обстреливал русские города. Так, например, в
3 В летописях зафиксированы подобные обстрелы.
Известно, например, что в
4 Вообще, маневренность русской артиллерии в то время
была очень высокой. 3 летописях под
5 Крепость в Ладоге, например, имела толщину стен около
- 140 -
тельных сооружений предшествовавшего времени. В них с любой стороны фронтальный огонь со стен перекрещивался с фланговым обстрелом с башен, образуя на подступах к ним зону сплошного поражения. Для противника такая зона была мертвой и почти непроходимой.
6. Новгород. План кремля
Как видно, с учетом эффективной обороны на всем протяжении стен был построен в 1484—1492 гг. и кремль Великого Новгорода, созданный Москвой вместо старого новгородского1; несмотря на наличие широкого водного пространства р. Волхов с востока и обводненного рва с трех других сторон, 12 башен этого кремля стояли равномерно по всему периметру обороняемой территории2 (рис. 6).
Таким образом, система обороны,
примененная в Ладоге, Орехове и Великом Новгороде — это вторая система, в корне
отличная от системы обороны русских крепостей предшествовавшего времени. Ее
появление было вызвано широким внедрением мощной огнестрельной артиллерии и
изменением тактических приемов захвата укрепленных пунктов. Впервые такая
система была применена, однако, не в новгородской, а в псковской земле. Ее
получил упомянутый выше кремль Гдова, стены которого во второй половине XV в.
были каменными уже на всем протяжении, имели толщину более
1 А. Л. Монгайт. Оборонительные сооружения Новгорода Великого, МИА, № 31, 1952, стр. 56-57.
2 Заметим, что у Московского кремля (1485—1495 гг.) башни также стоят равномерно по всему периметру стен.
- 141 -
городом в
7. Ивангород. План крепости
Несколько особняком от рассмотренной
выше второй системы городовой обороны стоит крепость Копорье. Эта крепость, как
известно, выстроена Москвой на высокой известняковой скале в конце XV — начале
XVI вв.2, т. е. одновременно с крепостями в Ладоге и Орехове.
Однако, несмотря на это, система ее круговой обороны построена наподобие
системы обороны крепостей XIV — начала XV вв., т. е. с выделением ее
двухсторонней структуры (рис. 8). Лобовой — фасадной и наиболее доступной
стороной Копорской крепости являлась стена, возвышающаяся на краю неглубокого
оврага, превращенного когда-то в ров, и укрепленная башнями; а тыловой была
стена противоположная, не имеющая башен, но благодаря резкой крутизне склона
скалы почти недоступная даже в настоящее время. В Копорской крепости есть также
элемент, роднящий ее со вторым вариантом этой структуры: в ней наиболее
ответственная стена, снабженная сквозным проездом, также минимальна по длине и
также укреплена по концам мощными башнями. По существу здесь налицо совмещение
двух вариантов одного и того же типа построения городовой обороны, известного
нам, с одной стороны, по Изборску и Порхову, а с другой — по Острову. Это
объясняется, по-видимому, тем, что существующая Копорская крепость была
выстроена несколько раньше крепостей, имеющихся теперь в Ладоге и Орехове. Она
строилась на основе старых традиций и воздвигалась на месте не дошедшей до нас
новгородской каменной твердыни
1 В. В. Косточкин. Архитектура Ивангородской
крепости. Архитектура СССР, 1953, №
2 В. А. Богусевич. Уничтожение Александром Невским немецко-рыцарского войска в Копорье. Новгородский исторический сборник, вып. III-IV, Новгород, 1938, стр. 25, 32 и 37.
- 142 -
сыграла в построении боевой системы существующей крепости Копорье, пожалуй, гораздо большую роль, нежели предшественницы крепостей, стоящих в Ладоге и Орехове.
8. Копорье. План крепости
Таким образом, рассмотренные примеры убеждают в том, что природные условия играли решающую роль при построении оборонительных систем русских крепостей XIV—первой половины XV вв.; общая плановая структура последних создавалась в зависимости от характера рельефа местности и ее естественного окружения, а также в соответствии с особенностями военной техники и боевой тактики противника. Благодаря этому крепостные сооружения XIV — первой половины XV вв. были хорошо; увязаны с природой, что и создавало определенный архитектурно-художественный эффект.
Крепостные сооружения более позднего времени — конца XV — начала XVI вв.— также строились в зависимости от военной техники и боевой тактики, и также в тесной связи с рельефом местности. Однако в отличие от крепостей предшествовавшего времени, они менее подчинялись природному окружению. Это окружение не предопределяло характера системы их обороны; в зависимости от качеств оно лишь прикрывало подступы к крепостям и препятствовало приближению к ним.
Выявление этих особенностей в крепостях северо-западной Руси XIV — начала XVI вв. и раскрытие смысла их связи с природой весьма существенно для истории русского оборонного зодчества. Если раньше для суждения о времени постройки отдельных памятников древнерусской крепостной архитектуры вообще не существовало какого-либо критерия, то теперь некоторые из них можно датировать приблизительно на основе характера плановой структуры и общей системы построения круговой обороны, относя их к тому или иному периоду. Материал для этого дает также каменная кладка их стен и башен, которая в каждом случае обладает своими особенностями.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский