|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Макаров Н.А. Сельские приходы XV-XVII веков и системы расселения домонгольского времени на Белом озере: проблема преемственности // Кириллов. Краеведческий альманах. Вып. 3. Вологда, 1998. Все права сохранены.
Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: www.booksite.ru. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2017 г.
Н.А. Макаров
СЕЛЬСКИЕ
ПРИХОДЫ XV-XVII ВЕКОВ
И СИСТЕМЫ РАССЕЛЕНИЯ ДОМОНГОЛЬСКОГО ВРЕМЕНИ НА БЕЛОМ ОЗЕРЕ:
ПРОБЛЕМА ПРЕЕМСТВЕННОСТИ*
Сельские приходы и приходские церкви - важнейшие системообразующие элементы в культурном ландшафте России и в традиционной социальной организации населения. Хотя сохранившиеся церковные постройки чаще всего не древнее XVIII-XIX веков, историкам хорошо известно, что большинство из них стоит на местах более ранних храмов, фиксируя, таким образом, местоположение местных центров христианского культа и общественной жизни эпохи средневековья и раннего нового времени. Письменная история сельских приходов прослеживается, как правило, не далее XVI-XVII веков 1, лишь на отдельных территориях Северо-Западной и Северо-Восточной Руси она может быть углублена до второй половины XV века. В последние годы исследователи интенсивно ищут возможности исследовать раннюю историю сельских приходов и местных центров народного культа, в частности начальную фазу их формирования, используя для этого как традиционные приемы анализа документов, так и новые методы - и источники. Интересная попытка исследования динамики строительства сельских храмов в северо-западной части Новгородской земли и проблемы стабильности в размещении приходских церквей предпринята А. А. Селиным2. Благодаря усилиям археологов удалось составить некоторое представление о топографических закономерностях в размещении сельских приходских храмов и связанных с ними некрополей XIV-XVI веков на северо-востоке Подмосковья3. Механизмы и закономерности формирования местных культовых центров на Севере (в Важском крае и на Средней Двине) реконструированы по этнографическим материалам с использованием памятников иконописания из северных храмов4. Более внимательное обследование "местных деревенских святынь" (почитаемых камней, деревьев, родников, колодцев) и фиксация связанных с ними верований5 во многом прояснили значение и функции этих объектов народного культа, что весьма
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ, проект № 96-06-80287.
Рис. 1. Археологические памятники X-XIII вв.
в районе Белого озера и Верхней Шексны.
1 - Киснема; 2 - Белоозеро; 3 - Волок Ухтомский; 4 - Волок Словенский: 5 -
Крутик.
а - поселения: b - грунтовые могильники; с - курганные могильники, сопки; d -
местонахождения; е - клады.
существенно для
исследования сакральных локусов более ранних исторических эпох в
восточнославянском ареале.
Система сельских приходов Белозерья получила достаточно полное отражение в
писцовой книге Белозерского уезда 1627 года6 и писцовой книге езовых дворцовых
волостей 1585 года7. Судя по этим источникам, в конце XVI - начале XVII века во
всех волостях Надпорожского и Заозерского станов Белозерского уезда находились
погосты с приходскими церквями - обычно двумя: летней и зимней. В некоторых
волостях существовало несколько погостов. Разумеется, организация приходов и
строительство церквей в сельских волостях Белозерья начались значительно
раньше. В кирилловских и ферапонтовских актах XV века упоминается целый ряд
приходских храмов на северном берегу Белого озера и на Шексне, о существовании
в этот период других храмов свидетельствует топонимика актов. Большая часть
этих известий приходится на вторую половину XV века, некоторые относятся к
первой половине данного столетия. U сельских приходских церквях более раннего
периода известий В источниках нет. 1 ем не менее накопленные за последние
десятилетия археологические данные (многочисленные находки предметов
христианского культа на сельских памятниках XII-XIII вв. и изменения в
погребальном обряде, приходящиеся на рубеж XII-XIII вв.) дают некоторое
основание предположить, что организация первых сельских приходов на Белозерье
началась в конце XII-XIII веке.
Одним из продуктивных приемов исследования начальной истории сельских приходов
может стать сопоставление их карт с картами древнерусских (Х-Х111 вв.) и
позднесредневековых (XIV-XV вв.) археологических памятников, позволяющее
оценить расположение церковных погостов в реальных системах средневекового
расселения. Белозерье оказывается перспективным полигоном для такого анализа по
двум обстоятельствам: во-первых. благодаря наличию полного перечня приходских
церквей XVI-XVII веков, надежно локализуемых на местности, во-вторых, благодаря
достаточно полной обследованности территории и каталогизации археологических
памятников всех исторических эпох от мезолита до древнерусского времени с
точной фиксацией их на карте. К сожалению, сельские поселения XIV- XV11 веков
на Белозерье пока не были предметом специального выявления и фиксации, поэтому
мы лишены возможности рассмотреть положение упоминаемых в документах XIV-XVII
веков приходских церквей на фоне синхронных им археологических памятников. Мы
можем сравнить географию и топографию исторических приходов лишь с географией и
топографией более ранних поселений, функционировавших в X-XIII веках (рис. 1).
Поскольку значительная часть Белозерья, охваченная системой сельских приходов в
XIV-XVII веках, в предшествующий период оставалась незаселенной, наш анализ
целесообразно ограничить староосвоенными территориями, рассматривая в качестве
их не только участки, непосредственно прилегающие к средневековым поселениям,
но и более широкую полосу земель в долине Шексны, Кемы и в прибрежье Белого
озера, которая по своим ландшафтным особенностям была пригодна для освоения в
древности и средневековье.
На заселенной в XI-XIII веках части Белозерья находится 35 погостов С
приходскими церквями, упоминаемыми в различных документах XV- XV11 веков. 27 из
них точно локализованы на местности и обследованы Онежско-Сухонской экспедицией
ИА РАН в ходе археологических разведок 1980-1990-х годов (рис. 2). Место одного
погоста (церковь Леонтия Ростовского на устье Ковжи) не поддается точной локализации
места 7 погостов оказались недоступны для археологических обследований из-за
затопления территории после создания Волго-Балта и из-за разрушения ее
современной жилой застройкой или по иным причинам (рис 2
Рис. 2. Сельские приходы XV-XVII вв. в районе Белого озера и Верхней Шексны.
1-ц. Покрова, на Кеме; 2 - ц. Ильи Пророка на Кеме: 3 - Никольская ц. на Кеме;
4 - ц. Вознесения на Кеме; 5 - и,. Николы на устье Ковжи; 7 - ц. Дмитрия
Солунского на Городище; 8 - ц. Успения на устье Мегры: 9 - Кустовский погост;
10 - ц. Покрова в Куности; 11 - ц. Благовещения в Карголоме; 12 - ц,. Троицы в
Киснеме; 13 - ц. Покрова в Кивуе: 14 - ц. Преображения на Слободке; 15 - ц.
Рождества Богородицы в Вашках: 16 - ц. Троицы в Липином Борке на Малой Выкшице;
17 - ц. Знамения в Муньге; 18 - ц. Ильи Пророка в Муньге; 19 -
Крестовоздвиженская ц. в Ухтоме; 20 - ц. Николы на Волоцком погосте; 21 - ц.
Рождества Христова и Николы в Крохине; 22 - ц. Ризоположения на устье Бородавы;
23 - ц. Рождества Богородицы на устье Вогнемки; 24 - ц. Ильи Пророка и и,.
Рождества в Ивачеве; 25 - ц. Николы в селе Олоховском: 26 - ц. Спаса
Преображения на Федосьине Городке; 27 - ц. Введения у Горицкого монастыря; 28 -
ц. Николы на Взвозе (в Ивицах); 29 - ц. Петра и Павла и Николы в Ивановом Бору;
30 - ц. Николы и ц. Петра и Павла в Милобудском погосте; 31 - ц. Благовещения
на Словенском Волоку; 32 - ц. Николы на Словенском Волоку; 33 - и,. Ильи
Пророка на Словенском Волоку; 34 - ц. Покрова на Бабьем озере (6 - ц. Леонтия
Ростовского на устье Ковжи и 35 - ц. Николы и ц,. Трех святителей на Сизьме -
не локализованы).
№ 17 - церковь
Знамения в Муньге; № 21 - церковь Рождества Христова и Николы в Крохине; № 22 -
церковь Ризоположения на устье Бородавы; № 24 - церковь Ильи Пророка и церковь
Рождества в Ивачеве; № 29 - церковь Петра и Павла и Николы в Ивановом Бору; №
30 - церковь Николы и церковь Петра и Павла в Милобудском погосте; № 35 -
церковь Николы и церковь Трех Святителей на Сизьме).
Варианты топографического положения сельских приходских церквей достаточно
разнообразны, но могут быть сведены к четырем основным типам. В семи случаях
погосты располагаются на краю высоких (10-20 метров над уровнем воды) береговых террас или на высоких останцах ледникового происхождения (тип
1). В шести случаях погосты занимают небольшие возвышенности (4-5, реже - 7-8 метров над уровнем воды) в долине реки, в приозерной низменности или на плоской террасе, нередко на
краю второй надпойменной террасы, имеющей незначительную высоту (тип 2). В семи
случаях отмечено расположение погоста на краю небольшого возвышения
непосредственно на берегу реки или озера - не более чем в 20-30 метрах от берега при высоте его от 2 до 5 метров (тип 3). Также в семи пунктах зафиксировано
расположение церковных погостов на плоской, как правило, очень низкой (1-2 метра над водой) равнине, на участках, имеющих очень небольшое повышение рельефа или совершенно
ровных (тип 4). Между вторым, третьим и четвертым типами топографического
положения много общего, их объединяет приуроченность погостов к относительно
невысоким точкам рельефа. Эта особенность топографии погостов, четко
проявляющаяся в прибрежье Белого озера, прослеживается и во многих других районах
Севера, далеко за пределами Белозерья. Ее можно объяснить как
естественно-географическими условиями (равнинным характером местности, в
которой зачастую нет заметных возвышенностей), так и некоторыми особенностями
исторического расселения, которые будут рассмотрены ниже.
Разнообразные варианты топографического соотношения места церкви и
домонгольских поселений могут быть сведены к четырем основным типам:
1) церковь расположена непосредственно на месте средневекового селища - 5
случаев (рис. 2. № 3, 7, 18, 23, 28);
2) церковь располагается в центре староосвоенного региона, в 50 -150 метрах от домонгольского селища - 12 случаев (рис. 2. № 2, 4, 5, 8 9,12,13,15,27,31,32,33);
3) церковь расположена в староосвоенном регионе, но на некотором 200-300 метров) удалении от домонгольских селищ - 4 случая (рис. 2. № 1, 10, 16, 19);
4) церковь расположена за пределами староосвоенного региона -6 случаев (рис. 2.
№ 11, 14, 20. 25, 26, 34).
Тяготение приходских церквей XV-XVII веков к гнездам поселений домонгольского
времени отчетливо просматривается уже при первом приближенном сравнении двух
карт - 75 процентов храмов соседствует с
Рис. 3. Никольское на Кеме:
план городища; план раскопа с основанием Никольской церкви;
крест-тельник XVI-XVII вв. us раскопа.
древнерусскими
памятниками. Отметим, что сходное наблюдение было сделано А. А. Селиным при
анализе размещения приходских церквей в северо-западных районах Новгородской
земли8. Отражает ли эта связь историческую преемственность между основными
узлами древнерусского расселения на Белозерье и позднейшими погостами, или она
может быть объяснена ландшафтными особенностями этих участков, удобством их для
размещения поселений и культовых центров, проявлявшимся во все исторические
периоды? В какой-то мере прояснить этот вопрос может сопоставление карты
сельских приходских церквей с картами поселений эпохи раннего железа и неолита.
Если топографическая связь древнерусских поселений с погостами XV-XVII веков
носит случайный характер и обусловлена лишь естественно-географическими
свойствами урочищ, в которых располагались те и другие объекты, можно ожидать,
что их связь с поселениями более ранних исторических эпох будет столь же отчетливо
выраженной.
Выясняется, однако, что лишь один храм - церковь Николы на устье Ковжи - был
возведен на площадке поселения с культурным слоем эпохи неолита - раннего
железного века. В 8 случаях храмы находились на близком (50-200 метров) расстоянии от поселений раннего железного века, в 6 случаях - на близком расстоянии от
поселений с культурным слоем эпохи неолита. Доля церквей, соседствующих со
стоянками эпохи камня-бронзы, составляет менее половины всех рассматриваемых
храмов. Таким образом, связь между погостами XV-XVII веков и первобытными
поселениями выражена значительно слабее, чем с памятниками древнерусского
времени.
Рассмотрим более подробно топографическое положение отдельных храмов
относительно средневековых поселений.
На правом берегу реки Кемы, примерно в 20 километрах от ее устья, находится село Никольское с единственным в районе Белого озера мысовым
городищем и остатками деревянной церкви святого Николая, разрушение которой
местные жители относят к 1930 году. Треугольная площадка городища размером
около 800 квадратных метров, отделенная от основной части коренного берега рвом
и валом, возвышается над рекой на 16 метров (рис. 3). Культурный слой городища, прорезанный многочисленными могильными ямами, содержит материалы двух
хронологических периодов конца I тысячелетия нашей эры и XVI-XIX веков.
Основание деревянной церкви находилось в южной части городища и представляло
собой плотно задернованное повышение правильных геометрических очертаний,
ориентированное по линии запад-восток с небольшим (15 градусов) отклонением к
югу. Высота этой площадки над окружающей ее поверхностью составляла 0,1-0,5 метра. Судя по конфигурации бугра, постройка была трехчастной, длина ее достигала 10 метров, ширина в средней части - 4 метров. В результате раскопок установлено, что основание
постройки представляло собой бревенчатые срубы, сохранившиеся на высоту одного
венца, заполненные слоем плотной коричневой глины толщиной от 0,1-0,2 до 0,45 метра. В границах западного и центрального срубов в слое глины расчищено 11 детских погребений с
западной ориентировкой и прослежены две могильные ямы, уходящие в материк. Еще
одно детское погребение расчищено в глине в средней части центрального сруба. В
постройке и в культурном слое найдены медные монеты 1731, 1762-1764 и 1912
годов. При зачистке материка на площадке городища зафиксированы контуры 24
могильных ям, ориентированных в направлении запад-восток и сгруппированных в
несколько рядов. Расчищено 13 безынвентарных могил с костяками, лежащими на
спине головой на запад.
Основной культурный слой, отложившийся на городище, относится ко времени не
позднее рубежа Х-XI веков. Этот слой не содержит древнерусской круговой
керамики. Сероглиняная круговая керамика, собранная в раскопе, относится, судя
по профилировке, к XVI-XVIII векам. Бытовые остатки этого времени
немногочисленны. Наиболее интересная находка, связанная с поздним периодом
функционирования памятника, - крест-тельник (рис. 3), который, судя по
иконографии распятия, должен быть датирован XVI-XVII веками. Археологические
материалы не дают возможности точно определить время появления церкви и
кладбища на площадке городища. Судя по находкам монет, церковная постройка
функционировала в XVIII - начале XX века, однако весьма вероятно, что она была
сооружена раньше или имела предшественников. Косвенные указания на это дает
находка креста-тельника и керамики с профилировкой XVI-XVII веков.
Судя по письменным источникам, появление Никольского прихода на Кеме должно
быть отнесено ко времени не позднее 1480-х годов. "Никольская
сторона" - одна из двух половин Кемского удельного княжества ("Другая
пол-Кемы") - упомянута в деловой грамоте 1474-1486 годов о разделе Кемы -
вотчины Давыда Семеновича Кемского - между его сыновьями9. Хотя остатки
постройки XV века на площадке городища археологически не выявлены, скорее всего
первоначальный храм находился там же, где и исследованная нами церковная
постройка. Небольшой храм XV века мог не оставить никаких следов на площадке,
подвергшейся нивелировке при сооружении позднейшей церковной постройки.
Хотя высокая мысовая площадка, на которой находилась Никольская церковь, по
характеру рельефа была очень удобна для сооружения храма, устройство погоста на
месте городища нельзя объяснить лишь эстетическими соображениями. Соседние мысы
коренной террасы правого берега Кемы имеют примерно ту же высоту и
предоставляют возможность для столь же выгодных композиционно-планировочных
решений. Тем не менее в силу каких-то обстоятельств для сооружения храма была
избрана площадка древнейшего городища-поселения, сыгравшего исключительную
(хотя и не вполне понятную пока) роль в освоении долины Кемы в конце I - начале
II тысячелетия нашей эры.
В устье реки Муньги, впадающей в Белое озеро с востока, до создания
Волго-Балтийской водной системы находилось большое село Муньга. Согласно актам
XV века, Муньга в это время была поделена на две части - "половину Муньги,
Знаменскую сторону" и "половину Муньги, Ильинскую сторону". Это
разделение, впервые зафиксированное в духовной грамоте Насона Захарьина
1455-1475 годов10, прослеживается и по позднейшим документам, включая материалы
генерального межевания 11, и является косвенным указанием на существование двух
церквей - Знамения и Ильи Пророка - на двух берегах реки Муньги. Местоположение
Ильинской церкви определяется по выходам битого кирпича на левом берегу реки
рядом с нефтебазой. Местность представляет собой повышение береговой террасы с
горизонтальной площадкой размером 50 х 70 метров, покрытой ямами и буграми, образовавшимися, вероятно, при сносе церкви и кладбища. В
заложенных здесь шурфах зафиксированы кости из разрушенных погребений и контуры
могильных ям, а также культурный слой с лепной средневековой керамикой, верхняя
дата которой, очевидно, не выходит за рамки рубежа Х-XI веков. Два других
средневековых поселения, открытых на том же левом берегу реки Муньги, судя по
присутствию круговой древнерусской керамики, имеют более позднюю дату - XI-
XIII века. Таким образом, церковь Ильи Пророка была возведена не позднее
третьей четверти XV века на месте древнейшего поселения муньгского гнезда.
Достоинством этого участка безусловно можно считать значительную (на фоне
окружающей низменности) высоту террасы, недостатком - отсутствие выгодного
обзора со стороны Белого озера, от которого церковь была удалена на 300-400 метров.
В четырех километрах ниже Горицкого монастыря, на правой стороне Шексны, хорошо
заметны следы построек деревни Шуклино, а прямо на берегу - основания двух
разрушенных церквей и старое кладбище. Первое упоминание об этом населенном
пункте - "пустоши Шуклинской" - содержится в жалованной грамоте
1435-1447 годов белозерского князя Михаила Андреевича игумену Трифону, согласно
которой пустошь передавалась в монастырь12. Имя Никольской церкви появляется в
актах еще ранее - в купчей на пожню "у Николы святаго на Шохсне",
составленной в игуменство преподобного Кирилла13. Для локализации этого
земельного участка важно упоминание в грамоте "речки Карасовы" и
"Корасова озерка", идентифицируемого с небольшим старичным озером,
превратившимся ныне в залив Волго-Балта, на одном из берегов которого находятся
руины Никольской церкви, а на другом до недавнего времени находилась деревня
Карасово. "Никола святой на Шохсне" грамоты № 19, упоминаемый также в
грамоте 1435-1447 годов как "святый Никола за Шохс-ною"14, в актах 1455
и 1462 годов - как "Никола в Ывицах"'5 и в отводной грамоте 1556 года
("деревня Пробудово у церкви у Николы Чудотворца"), безусловно должен
быть отождествлен с погостом у деревни Шуклино. Эта же церковь упоминается в
некоторых актах16 и в Писцовой книге 1585 года как "Никола на
Взвозе". Никола на Шексне - самый ранний сельский приходской храм
Белозерья, упомянутый в источниках.
Древнерусские селища в Шуклине были открыты в 1992 году череповецким археологом
А. В. Кудряшовым, а в 1993 году подробно обследованы Онежско-Сухонской
экспедицией ИА РАН совместно с экспедицией Череповецкого музея. Три селища,
находящихся на небольшом (30- 60 метров) расстоянии друг от друга,
располагаются в достаточно обычных для памятников этого времени ландшафтных
условиях - на краю береговой террасы, полого повышающейся к западу (рис. 4). От
небольшого холма, на склонах которого находилась позднейшая деревня Шуклино,
они удалены на 70-300 метров. Общая площадь агломерации из трех селищ
составляет около 21 тысячи квадратных метров. Среди находок, происходящих из
распаханного культурного слоя, - шиферное пряслице, обломок железного ножа,
обух железного топора, несколько железных предметов и круглая иконка с
изображением Успения Богоматери17. Круговая керамика значительно преобладает
над лепной, профилированные формы относятся к XII-XIII векам. Очевидно, нижняя
дата Шуклинского гнезда поселений - середина - вторая половина XII века. Не
позднее второй половины XIII века поселение прекратило существование.
Никольский погост располагается на территории наиболее крупного, южного селища
шуклинской агломерации, в южной его части, на мысу невысокой береговой террасы.
Культурный слой с керамикой XII-XIII веков зафиксирован как с юга, так и с
севера от храмовых построек, от которых сохранились развалины каменной церкви и
фундамент деревянной. О наличии или отсутствии культурных напластований
непосредственно под храмовыми постройками судить трудно. Высотные отметки
оснований храмов (4 метра над меженным уровнем воды) ниже отметок деревни Шуклино
(6- 9 метров). Местоположение церквей на низкой площадке, не обладающей особыми
достоинствами с точки зрения пространственной композиции, при наличии вблизи
более высоких точек рельефа - живописных и удобных для обзора холмов и
возвышенностей - кажется труднообъяснимым без учета истории заселения
микрорегиона. Топографическая связь погоста с одним из первоначальных
древнерусских поселений (или, что кажется более вероятным, с некрополем этого
поселения, погребенным под развалинами церкви) дает необходимое объяснение
этому планировочному решению. Очевидно, первая церковь в Шуклине была
воздвигнута в XII-XIII веках, когда холмы и возвышенности еще не были расчищены
от леса, а основная зона хозяйственной активности насельников была ограничена
долиной Шексны.
Не менее выразительно местоположение некоторых погостов, тесно соседствующих с
древнерусскими поселениями, иногда вплотную примыкающих к площадкам селищ, но
не занимающих их центральной части.
В нижнем течении Кемы, на левой ее стороне напротив села Никольское, в
живописной излучине реки находилась деревня Ильинская, снесенная в 1960-х
годах. Местность, где ранее располагалась деревня,
Рис. 4. Никольский погост на Шексне ("Никола на Взвозе", "Никола
в Ывицах").
Рис. 5. Ильинский погост на р. Кеме.
насчитывавшая
несколько десятков дворов, представляет собой плоскую береговую террасу,
возвышающуюся над современным уровнем воды в реке на 1-2 метра и полого повышающуюся к югу. После сноса деревни основания жилых домов были счищены
бульдозером, впоследствии это место распахивалось, сейчас вновь занято лугом. В
60 метрах от берега хорошо заметны остатки церкви святого Ильи - поросший
деревьями холм из битого кирпича, окруженный заброшенным кладбищем. Участок,
занятый кладбищем, имеет правильную прямоугольную форму, размеры его - 50 х 70 метров (рис. 5).
О древности Ильинского погоста свидетельствует упоминание "пол-Кемы -
Ильинской стороны" в деловой грамоте кемских князей о разделе вотчины их
отца, князя Давыда Семеновича Кемского, датируемой 1474-1486 годами18.
Ильинская сторона упоминается и в двух других грамотах - 1482-1490 и 1495-1506
годов19. Несомненно, она получила свое название по Ильинскому погосту на левой
стороне реки Кемы.
Ильинский погост находится на территории, плотно заселенной в Х- XIII веках. На
левой стороне Кемы вблизи него расположены три средневековых поселения, два из
которых возникли не позднее конца Х века, а третье, наиболее крупное -
Покровское II - несколько позднее. Церковь Ильи Пророка находится на южной
окраине этого селища. Домонгольская керамика встречена у северо-западного и
северо-восточного углов церковной ограды, к югу от церкви собраны лишь
керамические материалы XV-XVII веков. Судя по распространению керамики XII-
XIII веков, домонгольское поселение, площадь которого составляла примерно 25
000 квадратных метров, было вытянуто вдоль реки.
Позднесредневековое поселение имело большие размеры и распространялось
значительно далее на юг. Местоположение церкви на невысокой ровной террасе
может получить удовлетворительное объяснение лишь с учетом ее топографической
связи с древнерусским поселением, если предположить, что первая церковь здесь
была сооружена еще в домонгольское время. Отметим, что топографическое
соотношение древнерусского селища и церкви соответствует характерной
топографической модели XI- XIII веков, когда для могильников отводились
невысокие возвышенности, примыкающие к площадкам поселений с напольной стороны.
На северном берегу Белого озера, на мысу высокой коренной террасы, прорезанной
оврагом, находится Троицкий погост в Киснеме. Погост впервые упомянут в
писцовой книге 1627 года, однако очевидно, что появление его относится к
значительно более раннему времени. Выбор для строительства храма мысовой
площадки высотой 10-11 метров, хорошо видимой с озера и с различных точек
береговой террасы, - чрезвычайно удачное планировочное решение, в полной мере
использующее особенности ландшафта прибрежья Белого озера. Но не менее
существенно и положение киснемского храма в системе раннесредневекового
расселения. Погост занимает центральное место в наиболее крупном кусте
домонгольских поселений на северном берегу Белого озера, с запада и с востока
на расстоя-
Рис. 6. Погост Рождества Богородицы в Вашках.
нии 70-100 метров от него располагаются селища Троицкое VI и Троицкое II-III, площадь которых достигает
редких для Белозерья размеров - 3-8 гектаров. Отсутствие культурного слоя на мысу, где стоит церковь Троицы, при очевидной ценности этого места с точки зрения
средневекового освоения и плотной заселенности края коренной террасы северного
берега, может иметь одно логичное объяснение - еще в XII-XIII веках при
формировании куста средневековых поселений в Киснеме этот участок был отведен
для устройства погоста.
Примерно в 13 километрах к востоку от Киснемы, на том же северном берегу Белого
озера при впадении в него речки Вашкицы (Хотинки), находилось село Вашки
("Вашкий") - бывший районный центр Вологодской области, - снесенное
при создании Волго-Балтийской системы. Первые известия о Вашках мы находим в
переписной книге кирилловских вотчин 1601 года20, хотя, вероятно, и этот
населенный пункт возник гораздо ранее (упоминаемые в кирилловских актах XV века
угодья и населенные пункты "на усть-Вашкици"21 не имеют к нему
отношения, речь в них идет о другой. Малой Вашкице (Боровке), в устье которой
стояла церковь Троицы). Местность, где до 1965 года находилось село,
представляет собой прорезанную небольшой рекой плоскую озерную террасу,
возвышающуюся над водой на 1-1,5 метра. На поверхности хорошо читаются
основания построек, насыпи дорог, огородные гряды, на мысу левого берега реки
Ваш-кицы (Хотинки), в 50 метрах от Белого озера, возвышаются руины церкви. Это
погост Рождества Богородицы, как и село, впервые упомянутый в документах под
1601 годом.
На берегу Белого озера, в 40 метрах к юго-западу от церкви, нами зафиксированы
остатки обширного древнерусского селища. Лепная и круговая керамика встречена в
размывах берега на протяжении 170 метров (рис. 6). Шурфовка террасы на расстоянии 20-30 метров от берега не выявила средневекового культурного слоя,
отсутствует он и в шурфах, заложенных на возвышенной площадке вблизи церкви.
Погост Рождества Богородицы, таким образом, был помещен на участке, который в
древнерусское время не был заселен, но, судя по его естественно-географическим
характеристикам, мог использоваться как место могильника.
Можно привести и другие случаи взаимного расположения приходских церквей и
средневековых селищ, когда церковь занимает ближайшую по отношению к поселению
Х-XIII веков возвышенность, господствующую над средневековым поселением или
находящуюся на одной высоте с ним. Примерами подобного расположения являются:
Вознесенский погост на Кеме, вплотную примыкающий к крупному селищу Никольское
VI.
Никольская церковь в Усть-Ковже, находящаяся рядом со средневековым селищем
Новокемский V; Никольский погост на Волоке Славенском, расположенный на окраине
селища XII-XIII веков, погост в Кустове, находящийся рядом со средневековым
селищем на противоположном берегу реки Кустовки; Покровский погост в Кивуе,
вблизи которого находятся два средневековых селища; Успенский погост в устье
реки Мегры, отделенный рекой от средневекового поселения, Рождественский погост
в устье Вогнемки на Шексне, тесно соседствующий со средневековым поселением. Примечательно,
что во многих из этих случаев расположенные на небольших возвышенностях церкви
доминируют над средневековыми селищами, но находятся на одних и тех же высотных
отметках с историческими деревнями, возникшими в XIV-XV веках и существующими в
настоящее время или снесенными в недавнем прошлом. Некоторые случаи подобного
расположения погостов с высокой долей вероятности объясняются привязкой их к
могильникам или местам церквей домонгольского времени, находившимся вблизи
поселений. Однако при отсутствии более подробных сведений о планиграфии и
хронологии этих поселений подобные реконструкции сохраняют оттенок
гипотетичности.
Весьма выразительны случаи, когда церковь, соседствующая со средневековыми
поселениями, располагается на низких (0,5-1,5 метра над современным уровнем воды) приозерных террасах или на невысоких мысах при впадении реки
в озеро. На Мегре и Кустовке погосты занимают береговые мысы в устьях рек,
впадающих в Белое озеро, а средневековые поселения и исторические деревни
находятся несколько выше по течению реки. В Вашках церковь находилась на
небольшом повышении берега реки Хотинки, в 60 метрах от впадения ее в Белое озеро, средневековое поселение - к западу от нее, на самом берегу
озера, а основная часть исторической деревни - к северо-востоку от церкви,
далее от озера. Столь же низкое расположение церквей отмечено на устье Ковжи, в
Крохине, в Ивановом Бору и в некоторых других пунктах. Объяснение этого явления
я вижу в том, что именно береговые мысы в устьях рек при впадении их в озера или
у истока из озер на протяжении тысячелетий выступали как оптимальные точки для
устройства поселений. Низкие береговые мысы были наиболее обжитыми и привычными
для заселения урочищами в неолите, в эпоху раннего железа и в древнерусское
время - вплоть до второй половины XIII-XIV века, когда системы расселения на
Севере подверглись радикальной трансформации. Расположение погостов на низких
мысах и террасах соответствует, таким образом, очень архаичной и устойчивой
топографической модели.
В староосвоенных районах Белозерья известны и погосты, находящиеся на
значительном (1-3 километра) удалении от крупных гнезд древнерусских селищ,
память о существовании которых едва ли была совершенно утрачена в XV-XVII
веках. В некоторых случаях вынесение погоста за пределы микрорегиона с
древнерусскими памятниками было явно обусловлено стремлением к наиболее
выгодному визуально-пространственному решению. Пример подобной ситуации -
церковь Спаса Преображения на Федосьине Городке, стоявшая на высоком останце
коренного берега Шексны. Сооружение храма в этой точке, удаленной на 1-3 километра от древнерусских селищ, обеспечило прекрасный обзор его как из долины Шексны, так и с
обоих ее берегов. Менее объяснима ситуация на Покровском и Волоцком озерах, где
погосты находятся в полутора километрах от гнезд древнерусских селищ, но
примерно в аналогичных топографических условиях.
Суммируя наши наблюдения, можно сделать несколько выводов. Во-первых, есть
веские основания считать, что часть приходских церквей Белозерья, сохранившихся
до нашего времени или разрушенных при советской власти, стоит на местах первых
церковных построек и христианских некрополей XII-XIII веков. Подобная ситуация
с большой долей достоверности реконструируется для Ильинского погоста на реке
Кеме, Вознесенского погоста на Кеме, Троицкого погоста в Киснеме, Покровского
погоста в Кивуе, Рождественского погоста в Вашках, Никольского погоста в
Шук-лине, Никольского погоста на Волоке Славенском, топография которых,
рассматриваемая в археологическом контексте, чрезвычайно выразительна.
В ряде других случаев связь исторического погоста с предполагаемыми церковными
постройками древнерусского времени восстанавливается более гипотетически.
Во-вторых, отчетливо прослеживается тенденция к возведению храмов на местах
средневековых поселений или вблизи таких поселений, в границах освоенных в
домонгольское время микрорегионов. Во многих случаях у нас нет оснований
считать, что позднесредневековые погосты наследуют местным центрам
христианского культа более раннего времени. Скорее эту ситуацию следует
интерпретировать как осознанное помещение сакрального локуса в староосвоенную
зону, нередко - на место древнейшего поселения. В этом плане весьма
выразительна топография Никольской церкви на Кеме, Ильинской церкви в Муньге,
Никольской церкви на устье Ковжи. Мы не совсем ясно представляем себе, как
функционировали социокультурные механизмы, обеспечивавшие подобное размещение
храмов, и какое обоснование эта традиция могла иметь в религиозных и
идеологических представлениях, но сама тенденция просматривается достаточно
определенно. Можно предположить, что в основе существования традиции устройства
погостов в староосвоенных микрорегионах, иногда на местах древнейших поселений,
заброшенных в ходе дальнейшей колонизации, лежат представления об особых
сакральных свойствах этих участков, закрепленные в местных исторических
преданиях.
В-третьих, выясняется, что топография значительной части белозерских погостов
восходит к своеобразному "топографическому архетипу" размещения
поселений на низких мысах и низких приустьевых террасах, сложившемуся на
Европейском Севере России еще в эпоху неолита и отражающему древние
представления об особой ценности этих участков для хозяйственной деятельности и
устройства поселений. Поскольку естественно-географические свойства этих урочищ
делали их не вполне удобными для сооружения храмов, можно предположить, что
именно традиционные представления об организации культурного пространства
обеспечили устойчивость данной топографической модели.
Этнографические и историко-географические исследования дают немало примеров
сакрализации девственных нетронутых ландшафтов, помещения сакрального локуса
вне жилой зоны. На Белозерье эта тенденция выразилась, в частности, в географии
почитаемых монастырей - почти все они возникли в конце XIV-XV веке за пределами
освоенных в предшествующий период (в Х-XIII веках) участков. Топография
сельских приходов позволяет полагать, что в действительности представления о
сакральном локусе были двойственны - в народном сознании существовала и противоположная
тенденция сакрализации мест первоначального поселения, ключевых точек
староосвоенных ландшафтов.
Разумеется, стремление привязать центры сельских приходов к местам первых
средневековых поселений и староосвоенным микрорегионам в целом было далеко не
единственным фактором, определявшим места возведения приходских храмов. На
выбор места влияли и другие, не менее весомые обстоятельства - от чисто
практических особенностей землепользования до эстетических характеристик
местности22. Не абсолютизируя фактора "исторической преемственности",
мы лишь хотим показать, что он, судя по археологическим данным, был достаточно
значимым. Автор выражает глубокую признательность кандидату исторических наук
3. В. Дмитриевой, познакомившей его с некоторыми неизданными архивными
материалами, содержащими сведения о белозерских приходских церквях XVI-XVII
веков.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. П а п к о в А.
А. Погосты в значении правительственных округов и сельских приходов в Северной
России // Русский вестник. 1898. Ноябрь; Богословский М. М. Земское
самоуправление на Русском Севере в XVII в. Т. 1. М., 1909; Ю ш к о в С. В. Очерки истории приходской жизни на Севере России XVI- XVII вв. СПб.,
1913; К а м к и н А. В. Православная церковь на Севере России: очерки истории
до 1917 г. Вологда, 1992; К а м к и н А. В. Севернорусский сельский приход
XVIII века: пространство, населенность, клир // Культура Русского Севера:
Межвузовский сборник научных трудов. Вологда, 1994. С. 91-108.
2 С е л и н А. А. Об одном явлении в сельском храмовом строительстве XVI в. //
Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 10. Новгород, 1994.
С. 218-231.
3. Чернов С. 3. Сельские некрополи XIV-XVI вв. на северо-востоке Московского
княжества // Московский некрополь. История, археология, искусство, охрана. М.,
1991. С. 73-97.
4 Щепанская Т. Б. Кризисная сеть (традиции духовного освоения пространства) //
Русский Север. К проблеме локальных групп. СПб., 1995. С. 110- 176; Бернштам Т.
А. Локальные группы Двинско-Важского ареала: Духовные факторы в этно- и
социокультурных процессах // Русский Север. К проблеме локальных групп. СПб.,
1995. С. 208-318.
5 С е л и н А. А. "Деревенские святыни" - источник для реконструкции
культурной истории микрорегиона // Новгород и Новгородская земля. История и
археология. Новгород, 1992.
6 РГАДА. Ф. 1209. № 592.
7 Писцовая книга езовых дворцовых волостей и государевых оброчных угодий
Белозерского уезда 1585 г. М.; Л., 1984.
8 С е л и н А. А. Об одном явлении в сельском храмовом строительстве XVI в...
С. 218-231.
9 АСЭИ. Т. II. М., 1958. № 227а. С. 148.
10 Там же. № 168. С. 103-105.
11. Макаров Н. А. Колонизация северных окраин Древней Руси в XI-XIII вв. По
материалам археологических памятников на волоках Белозерья и Поонежья. М.,
1997. С. 220.
12 АСЭИ. Т. II. М., 1958. № 80.
13 Там же. № 19.
14 Там же. № 82.
15 Там же. № 295.
16 Там же. № 291.
17. Кудряшов А. В. К вопросу о распространении христианства в Белозерье в эпоху
средневековья (по материалам археологии) // Культура Русского Севера:
Межвузовский сборник научных трудов. Вологда, 1994. С. 61-77.
18 АСЭИ. Т. II. М., 1958. № 227 а.
19 Там же. № 264, 295.
20 Вотчинные хозяйственные книги XVI в. Вытные книги, хлебные оброчники и
переписная книга вотчин Кирилле-Белозерского монастыря 1559-1601 гг. / Под ред.
А. Г. М а н ь к о в а. М.; Л., 1983. С. 394.
21 АСЭИ. Т. II. М„ 1958. № 165,167, 208, 251. 22. Ушаков Ю. С. Ансамбль в
народном зодчестве Русского Севера. Пространственная организация,
композиционные приемы, восприятие. Л., 1982.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
доктор архитектуры, профессор