|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
М.И. Мильчик
На первый взгляд кажется, что раньше о
прошлом знали больше: все-таки ближе к нему, да и целее были архивы, живее
предания... Но такое представление обманчиво. Историки XX века научились
проникать вглубь летописей, находить ошибки переписчиков и самих летописцев,
реконструировать протографы — не дошедшие до нас первоначальные тексты, которые
при переписывании нередко изменялись. То же самое происходило и с древними
строениями: после пожаров их восстанавливали, что-то при этом переделывая,
достраивая. И сегодня исследователям интересен не только первоначальный облик
здания, но и вес те изменения, которые на протяжении веков с ним происходили.
Собираемые по крупицам, растут наши знания о прошлом. Достаточно сказать, что
еще в начале века первая «История русского искусства», выходившая под редакцией
И. Э. Грабаря, упоминала лишь около 50 памятников XI— XIII веков, а в наши дни
их известно более 150. Теперь о домонгольской Руси мы знаем гораздо больше, чем
историки XVIII и XIX веков, хоти как тут не вздохнуть: если бы им наши методы, а нам их
возможности!
Давайте мысленно перенесемся на Волхов. Исток этой реки (у озера Ильмень) и
устье (у Ладоги) издревле сторожат два храма, посвященных святому воину
Георгию, покровителю защитников родной земли. Первый — огромный трехглавый
собор Юрьева монастыря под Новгородом был возведен в 1119 году, о чем сообщают
новгородские летописи. Второй — маленький одноглавый храм, в прошлом скрытый за
стенами крепости в Старой Ладоге -«пригороде Великого Новограда». Дата его
рождения неизвестна: то ли летописец забыл отметить это событие, то ли та
летопись до нас не дошла. А потому исследователи датировали его по-разному: от
середины XI века (и тогда собор становился ровесником Новгородской Софии!) до
XIII века. Одни связывали возведение этого храма с Ярославом Мудрым (в крещении
Георгием), другие полагали, что в церковь был переделан дворец Рюрика, будто бы
находившийся на этом месте. Однако большинство исследователей склонялось к
началу XII века, точнее, к 1114 году, когда ладожский посадник Павел «заложил
Ладогу» — первую каменную крепость на Руси. Считалось, что одновременно
построили и крепостную церковь. Таково было мнение большинства дореволюционных
историков.
Шло время. И по мере изучения других новгородских храмов становилось ясным, что
маленькая четырехстолпная церквушка в Ладоге существенно отличается от
величественных княжеских построек первой половины XII века, шестистолпных, с
обширными хорами — внутренними галереями для князя и его приближенных.
Наоборот, она очень походит на те, что возводили позже, во второй половине XII
столетия, бояре, купцы, рядовые «уличане». Представление об этих постройках
дают знаменитая Нередица (разрушенная фашистами в Великую Отечественную войну,
но теперь восстановленная) и церковь на Синичьей горе. Время их возведения –
1198 и 1185—1192 годы — из летописи известно точно. Поэтому И. Э. Грабарь,
сравнивая с ними ладожский храм, счел, что последний также должен быть отнесен
к концу века.
Однако для того, чтобы уточнить дату, нужны были новые данные. И вот в 1961
году выходит книга известного исследователя древнего искусства,
члена-корреспондента Академии наук СССР В. Н Лазарева, посвященная фрескам
староладожской церкви. В книге доказывается, что построена церковь была в
1165—1166 годах. Нет, новых документов ученый не нашел, новых археологических
открытий не сделал. Дату он «вывел», сопоставляя летописную запись и живописный
стиль росписи с другими датированными фресками того столетия.
Первая новгородская летопись сообщает, что в 1164 году к ладожской крепости на
55 шнеках подъехали шведы, ладожане же, «затворишася в граде», послали в
Новгород за князем и войском. Вскоре «приспе князь Святослав с новгородци и с
посадником Захариею». Они отогнали шведов к Ладожскому озеру и там разбили их.
В честь военных побед на Руси нередко воздвигали храмы. Церковь в крепости,
вероятно, и была построена после этого события, а потому не случайно посвящена
св. Георгию, считавшемуся верным помощником в борьбе, с врагами. Само
строительство, скорее всего, пришлое, на следующий год: в 1164-м подходящее для
строительства время — летние месяцы — было уже пропущено, ведь надо было еще
успеть заготовить материалы. Позже 1165-1166 годов тоже маловероятно, ибо князя
Святослава, могущего быть заказчиком храма, в 1167 году уже изгнали из
Новгорода, а на следующее лето он умер. Второго возможного заказчика —
посадника Захарию – убили еще раньше, в 1166 году.
Видимо, староладожский храм начали и кончили строить именно в 1165 году. С
таким небольшим храмом (его площадь всего 72 квадратных метра) мастера вполне
могли управиться за один год: подобные темпы не были редкостью в XII веке.
Затем одно или два лета храм просыхал: в северном климате нельзя было сразу
расписывать, и, значит, сделали это, как предположил В. H. Лазарев, в 1167 или
1168 году.
Не иначе, как для того, чтобы напомнить о победе, поместили древние мастера в
южном алтарном полукружии изображение св. Георгия, покорившего дракона. Раньше
ни на Руси, ни в Византии эту сцену никогда в алтаре не размещали. Единственной
причиной подобного отступления от традиций могло стать стремление отвратить
вновь нависшую над Ладогой военную опасность. И опять же, видимо, не случайно
поблизости от Георгия мастер написал и Федора Тирона с мечом и копьем, тоже
покровителя воинов.
И вот недавно «кабинетная» дата В. Н.Лазарева получила подтверждение.
Исследователи древнерусской архитектуры давно заметили, что размеры кирпичей
помогают определить время построек. Так, в X—начале XI века употреблялась
плинфа – тонкий, прямоугольный кирпич. В ХII веке кирпич становится уже и толще.
Возникла заманчивая идея: составить таблицы форматов плинф для каждого
древнерусского города и, опираясь на точно датированные постройки, попробовать
определить время строительства тех зданий, которые не упомянуты в письменных
источниках.
Видный ленинградский историк архитектуры и археолог П. А. Раппопорт,
посвятивший разработке этого метода специальную работу, свидетельствует, что
при ближайшем рассмотрении задача оказывается отнюдь не простой: ведь в каждом
сооружении использовались кирпичи неодинаковой величины, в однj и то же время изготовляли серии
кирпичей разного формата, даже в одной партии они несколько отличались друг от
друга. И все же, если найти достаточно большое (репрезентативное, как говорят
статистики) количество кирпичей в одном памятнике, получить их точные размеры
(что, кстати, тоже не всегда легко, ибо в кладке часто встречаются ломаные
кирпичи), затем составитm графики для определения средних размеров, которые свести в
таблицы, то приоткроются любопытные закономерности.
Оказывается, на протяжении XII века плинфа все время уменьшается по длине и
ширине. Почему? П. А. Раппопорт предположил, что за образец для последующей
постройки мастера брали кирпич, остававшийся от предыдущей. Зная, что при
сушке, а затем при обжиге он уменьшается и размерах, каменщики вводили, как бы
мы теперь сказали, «коэффициент усадки». Делалось это, разумеется, на глаз, а
чтобы плинфы не стали больше прежних, коэффициент «на всякий случай» принимали
чуть меньший, чем тот, который должен был быть на самом деле. Однако у одного и
того же мастера или у артели «плинфотворителей» размер кирпича, скорее всего,
не менялся. Поэтому датировки по формату кирпича возможны лишь в пределах 10—20
лет, но несмотря и на такой допуск, для многих памятников — это основное средство
для определения времени их создания.
Свою шкалу П. Л. Раппопорт разработал для древнесмоленского зодчества
(большинства его памятников уже давно не существует на поверхности земли, да и
вообще о них мало что было известно до тех пор, пока в Смоленск не пришли
археологи). Кирпичи трех точно датированных памятников прекрасно «вписались» в
эту шкалу — верный признак того, что она, как говорят, работает. Тем не менее
ученый счел необходимым особо оговорить,, что открытая им закономерность
годится только для смоленской архитектуры, так как неизвестно пока, насколько
она применима для построек других русских земель. Но составлена уже сходная
таблица по новгородским памятникам домонгольской поры — это сделал опытный
архитектор-реставратор Г. М. Штендер, — и первые же сопоставления дают
обнадеживающие результаты.
Г'. М. Штендер обмерил плинфы в кладке Георгиевской церкви, и размеры их почти
полностью совпали с размерами кирпичей лестничной башни церкви Бориса и Глеба в
Новгородском Кремле, основанной, судя по летописи, знаменитым новгородским
купцом Сотко Сытиничем (возможно, ставшим прообразом былинного Садко) весной
1167 года. По «смоленской» шкале им соответствуют кирпичи трех памятников
1163—1169 годов. Уже одно это заставляет задуматься: а не существовали ли общие
хронологические закономерности изменений формата кирпича для всей домонгольской
Руси?..
Летопись впервые упоминает Георгиевский храм под 1445 годом, когда новгородский
архиепископ Евфимий его «понови и подписав». Это было время заката новгородской
независимости, и владыка стремился восстановить старые святыни, напоминавшие о
былом новгородском величии. Видимо, жива была память о славной победе 1164
года, а потому и решили отремонтировать связанный с этим событием храм,
простоявший без малого уже три столетия. О том «поновлении» мы знаем лишь, что
свинцовые листы – обычное покрытие храмов домонгольского периода — были
заменены «чешуею»— деревянными или металлическими пластинами. А еще позже глава
«была обита железом белым», которое сорвали шведские интервенты в 1613 году,
Kогда искали клад.
Самое значительное «обновление» церкви приходится на 80-е годы XVII столетия.
Видимо, тогда обветшавшее посводное тесовое покрытие заменили четырехскатной
кровлей. Теперь мы не сомневаемся, что в древности церковь была крыта по
сводам, тогда говорили – по комарам или закомарам.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский