|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник:
Миненко В.В., Яганов А.В. Охранно-спасательные исследования остатков
храма XII–XIII вв. на территории «Карачевской крепости XII–XVII
вв.» в городе Карачев Брянской области. В кн.: Археологические исследования в еврорегионе
«Днепр» в
Материал предоставлен библиотеке «РусАрх» Ю.Н. Сытым. Все права сохранены.
По техническим причинам не удалось воспроизвести иллюстрации оригинала.
Размещение в библиотеке «РусАрх»:
В.В. Миненко,
А.В. Яганов
ОХРАННО-СПАСАТЕЛЬНЫЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ
ОСТАТКОВ ХРАМА
XII–XIII ВВ. НА ТЕРРИТОРИИ «КАРАЧЕВСКОЙ
КРЕПОСТИ XII–XVII
вв.» В ГОРОДЕ КАРАЧЕВ БРЯНСКОЙ ОБЛАСТИ
«Карачевская крепость XII–XVII вв.» (в научной литературе
известна как
«Городище Карачев»,
«Татарский вал») [1] находится в юго-западной части
г. Карачев Брянской обл. на правом
высоком берегу р. Снежеть. Подовальное
в плане
городище вытянуто с юго-востока на северо-запад. Из
укреплений сохранились небольшие
фрагменты восточного и северного участков вала и заплывшее
углубление близ него,
указывающее
на остатки рва. Большая часть территории памятника застроена
одноэтажными частными домами с приусадебными участками, в
северо-западной части
городища расположен собор Михаила Архангела (середина
XVIII–XIX вв.) (рис. 1).
Карачевская
крепость XII–XVII вв. была впервые обследована сотрудниками
ИА АН СССР в 1964–1967 гг. [2]. В
обнажения на краю оврага на западном склоне городища. На
участке длиной
зафиксирована мощность культурных отложений около
подъемного материала и снят план городища с целью «выяснения
его сохранности для
дальнейших раскопок» [3]. Повторно городище было обследовано
в
сотрудниками ИА АН СССР под
руководством А. С. Смирнова [4]. В
Карачев было осмотрено Г. П. Поляковым [5]. В
государственного областного краеведческого музея Е. А. Чеплянской и Н. Е. Ющенко
были проведены разведочные работы в ближайшей округе
городища по берегам
р. Снежеть. В результате этих
работ было обнаружено и обследовано 5 селищ X–XIII
вв. и XIV–XVII вв. (Карачев 2, 3, 4, Затинная
1 и 2), которые могут являться частью
посада древнерусского Карачева [6].
В июне
разрушений культурного слоя «Карачевской
крепости XII–XVII вв.», вызванных
строительной деятельностью на территории, прилегающей к
собору Михаила
Архангела.
При осмотре траншеи (длиной
трапезной, в ее южной стенке выявлен фрагмент кладки из плинфы, а также мощные
развалы этого строительного материала и куски кладочного
раствора, покоящиеся на
культурном слое. Массив кладки
оказался упавшей на юг стеной каменного сооружения.
По итогам проведенного обследования появились основания
считать, что на
месте памятника
архитектуры «Собор Михаила Архангела с интерьером» (середина
XVIII–IX вв.)
некогда находилось не зафиксированное письменными источниками
церковное каменное здание, предположительно относящееся к
XII–III вв.
Карачев в этот период несколько раз фигурирует на страницах
летописей,
первое упоминание города в письменных источниках связано с
одной из
многочисленных усобиц Южной Руси. После вокняжения
в Киеве Изяслава
Мстиславича,
в конце 1146 –начале
черниговскими князьями Владимиром и Изяславом Давидовичами и
Мстиславом
Изяславичем
против Игоря и Святослава Ольговичей с целью овладеть
северскими
землями. Захватив к концу декабря
вынудили Святослава перебраться в Карачев, откуда ему было удобно сообщаться с
союзником –суздальским князем Юрием
Долгоруким [7].
Исторические сведения XII–III вв. о закладке, строительстве
и освящении
каменного церковного здания в Карачеве отсутствуют. Их нет
ни в главном источнике
по истории Северской земли – Ипатьевской
летописи, ни в других более поздних
компилятивных сводах. На основании
косвенных данных все же можно высказать
некоторые соображения по проблеме датировки вновь
выявленного карачевского
храма. Возникновение каменного храма Михаила Архангела в
Карачеве, по мнению
Г. П. Полякова, может быть связано со Святославом Всеволодичем, христианское имя
которого
было Михаил [8]. Хотя летописных сведений, подтверждающих этот факт, не
находится, известно, что в
каменную церковь Михаила [9], посвящение которой надлежит
связывать с именем
ктитора. Исходя из данной гипотезы, если считать инициатором
строительства
каменной Михайловской церкви в Карачеве князя Святослава,
можно предполагать ее
появление до
При изучении архивных материалов XVII–XVIII вв. был
обнаружен "План
города Карачева с поселенными при нем слободами"
(1770-х гг.), на котором показаны
остатки городских укреплений и существующие на тот момент
городские здания и
постройки. В одном из документов XVII в.,
в связи с восстановлением города после
разорения "смутного времени", найдено упоминание
соборной церкви Михаила
Архангела. В
Архангельской церкви, в которой мы находим любопытные
сведения: "церковь была
каменна,
розволялась давно (выделено
авт.). А в прошлом во 135-м году, в розоренья,
свезена церковь с пустого розоренова места древена клетцки, ветха, стены
исшетались,
поделать той церкви и впредь служить в ней немочно. А
церковного
строенья образов и книг, и риз, и стихорей, и потрахилей, и
колоколов, и иново ничево
нет"
[10]. Следовательно, в
домонгольской
церкви, которые уже невозможно было использовать, или казна не
располагала необходимыми средствами для ее восстановления.
Не исключено, что они
были разобраны, а площадка снивелирована
при строительстве деревянной церкви в
1626/27 гг. В дальнейшем, никаких упоминаний о существовании
в Карачеве
домонгольского
каменного храма в письменных источниках нет, а речь идет
исключительно о
сменившей его деревянной церкви и построенном на рубеже
XVII – XVIII вв. каменном храме
Михаила Архангела.
Археологические раскопки площадью
«Карачевской крепости XII–XVII
вв.» проводились в сентябре
выявлены и локализованы остатки каменного сооружения домонгольского времени, что
позволяет с определенной степенью точности говорить о его
местоположении и
размерах.
Выяснен характер археологических объектов и сохранность культурного слоя
на территории городища вокруг собора, начало отложения которого на этом участке
относится к XII в.
В шурфах 1 и 2, заложенных у северной части алтарной апсиды
и у северной стены
трапезной собора (рис. 1), прослежена в целом однотипная
стратиграфия культурных
напластований, достигавшая мощности
(без учета ям и сооружений) 80–105 см. Под слоем
дерна отмечена гумусированная
коричневая супесь, насыщенная крупным и мелким боем
плинфы,
кусками кладочного раствора мощностью 45–
с тленом, углем и печиной,
мощностью 6–30 см. Под ним фиксировался слой бело-желтого
песка с включениями светло-серой супеси и углей мощностью
5–25 см, который залегал на
бело-желтом, ожелезненном материковом
песке.
В южной части шурфа 1 была зафиксирована засыпка выбранного
фундаментного рва каменного здания, состоящая
из битой плинфы, счисток кладочного
раствора и серой супеси. Раскопанный участок, уходящий
краями в борта шурфа, в
плане
имел подтрапециевидную форму (2 × 0,1 –
с СЗ на ЮВ. Заполнение: мешанная серая супесь, мелкие
фракции битой плинфы,
счистки кладочного раствора. Северная стенка рва наклонная,
дно неровное. Отметка
дна рва: –164 см.
В шурфе 2 прослежено грунтовое безынвентарное
погребение № 1. Размеры
могильной ямы 196 × 30 –
лежал на спине, ноги выпрямлены. Руки скрещены в области
живота, правая находится
поверх левой. Череп немного повернут лицевой частью влево,
глазницами вверх.
Скелет принадлежал женщине, умершей в возрасте 20–40 лет.
Стратиграфия культурных напластований шурфа 3, заложенного в
от западного фасада собора, достигала мощности 160–162 см.
Зафиксированы
чередующиеся слои гумусированной
коричневой супеси с боем плинфы, темной серо-
коричневой супеси, насыщенный тленом, углем и кирпичным
боем, слой темно-серой
супеси, с включениями угля, слой серой супеси, насыщенный
тленом, углем и печиной.
На поверхности материка (–160 см), практически на всей
площади шурфа были
выявлены границы ям 1 и 2, которые основной своей частью
выходили за его пределы.
Яма 1, вероятно, является остатками жилой постройки с печью
XII–XIII вв.
Шурф 4 был заложен у южной части алтарной апсиды собора, у
ЮВ угла
четверика. В северной части шурфа, под засыпью,
выявлен фрагмент стеновой кладки
из плинфы на известково-песчаном
растворе с забутовкой внутренней части обломками
плинфы,
колотым известняковым бутом и средних размеров валунами. Верхние
отметки –39–48 см, причем в северо-западном углу отметки
кладки заметно разнятся,
что связано с просадкой стен, произошедшей после разборки
здания. Из целой
плинфы
25 ×
полуциркульного очертания, за ней кладка имеет полубутовый характер.
Граница сохранившейся стеновой кладки проходит с В на З ближе к
центральной оси шурфа. Всю его южную часть
занимает яма (прослежена до отметки –
плинфы,
камня из забутовки и многочисленными кусками кладочного раствора.
Заполнение ямы относится к двум разновременным стадиям
разборки кладки стен
домонгольского
здания. В восточной части оно представлено развалом целой плинфы,
под которым прослеживается прослойка из крупных фрагментов плинфы,
перемешанных
со счищенным кладочным раствором. Эти прослойки распространяются
к северу до границы сохранившейся стены. Западнее их
прорезает слой темно-
коричневой супеси с крупными кусками плинфы
и камня из забутовки. Он перекрывает
небольшой участок верхнего обреза стены. Чтобы обеспечить
сохранность стеновой
кладки домонгольского сооружения,
работы были остановлены на отметках –0,44 м с ее
последующей консервацией песком и засыпкой.
В числе индивидуальных находок: фрагмент стеклянного
бирюзового крученого
браслета (рис. 2: 1), их широкое распространение в городской
среде приходится на
XII–XIII вв.,
уменьшаясь к XIV веку [11]; нож железный черешковый столярный (рис.
2: 2) (XI–XIV вв.) [12; 13]; бляшка нашивная цветного
металла (засыпка фундаментного
рва) (рис. 2: 3). Вес 0,18 гр., подквадратной
формы 1 ×
углам – отверстия для крепления с помощью нитей к тканевой
основе. Она изготовлена
из штампованной серебряной пластины с позолотой и выпуклым растительным
орнаментом на лицевой стороне. Крепилась на воротнике или
головном уборе – очелье.
Бляшки от воротника или головных уборов часто встречаются в
погребениях городских
некрополей XII–XIII вв. [14]; черешок железного ножа (рис.
2: 4); фрагмент нательного
креста (рис. 2: 5), серебряная и медные монеты XVIII–XX вв.
(рис. 2: 6–10); пуля
свинцовая, 1 ×
в мелкокалиберных ружьях и пищалях во вт. пол. XVII – нач. XVIII вв. [15].
В результате проведенного анализа керамического материала
весь комплекс был
разбит
на три хронологические группы: группа 1 – XII–XIII вв. (838 экз.); группа 2 –
XIV–XVI вв. (236 экз.); группа 3 – XVII–XIX вв. (92 экз.). В
первую группу (XII–XIII вв.)
входит керамика из ожелезненных
глин (красноглиняная керамика) с примесью дресвы
("курганного
типа") (10 экз. – 1,2%); керамика из ожелезненных
глин (красноглиняная
"ранняя" керамика) с примесью песка (780 экз. –
92,9%); керамика из неожелезненных
глин (белоглиняная
"ранняя" керамика) (50 экз. – 5,9%). Вторая группа (XIV–XVI вв.)
включает керамику
из ожелезненных глин (красноглиняная керамика) (208
экз. –
78,2%) и из неожелезненных глин (белоглиняная керамика) (58 экз. – 21,8%). В третьей
группе: керамика из ожелезненных
глин (красноглиняная "поздняя" керамика)
(65 экз. – 58%); керамика из неожелезненных
глин (белоглиняная "поздняя" керамика)
(17 экз. – 15,2%); чернолощеная и мореная (27 экз. – 24,1
%); поливная (3 экз. – 2,7%).
Было обработано около 200 фрагментов плинфы.
Наибольшее количество
экземпляров сильно
измельчено, имеет следы кладочного раствора (использовались в
кладке стен), некоторое количество фрагментов отложилось в
виде брака на
строительной площадке при возведении здания. Целых
экземпляров немного, они
находились в составе кладки упавшей стены и в шурфе 4. Карачевская плинфа
разделяется на два типоразмера: основной – 25 – 26,5 ×
18,5 – 19,5 × 4 –
уменьшенный формат 23 × 17 ×
или светло-коричневого цвета. Тесто хорошо промешано, без
посторонних включений.
Особенностью формовки или результатом обжига является
заметная выпуклость
верхней постели, тогда как нижняя постель ровная. Разница
толщин в середине и по
краям плинф иногда достигает
фрагментов – это куски валов, четвертных валов, трапеций,
Несколько кирпичей с
выпуклыми знаками на торцах, на одном из них знак выполнен
на ложке.
Кладочный раствор состоит из извести розоватого оттенка с
наполнителями из
измельченного известняка крупной фракции и цемянки до
количеством песка. Толщина горизонтальных швов в кладке
упавшего фрагмента стены
4–4,5 см, в некоторых местах
единичны,
всего 4 фрагмента. Их толщина 2,3–3,0 см, одна плитка имеет ширину
Плитки имели квадратную форму с прямыми углами. Боковые
грани вертикальные, без
скосов. Лицевые поверхности покрыты слоем светло-зеленой или
желтой поливы; на
одном из кусков имеются зеленые и коричневые крапины,
нанесенные по желтому
фону. Затеки поливы фиксируются на торцах плиток и на
тыльной стороне. На ряде
экземпляров заметны следы выхоженности
– результат длительной эксплуатации пола
домонгольского
храма. Одна плитка не имеет поливы, после обжига она была
отбракована или разбита. Для изготовления плиток
использовано керамическое тесто,
идентичное
плинфяному, без искусственных примесей. Обжиг
равномерный, лишь
некоторые изломы имеют сероватую сердцевину (недожог).
Вероятно, плинфа и плитки
пола изготовлялись вблизи строительной площадки.
При изучении территории, прилегающей к собору Михаила
Архангела, во всех
шурфах
встречены строительные материалы домонгольской церкви
в виде прослоек
битой плинфы и кладочного
раствора, расположенные в верхней зоне шурфов и
связанные с разрушением древнего здания и планировкой
территории перед закладкой
собора (п.п.
XVIII в.). Они наименее явственны в шурфе 3, где
перемешаны поздними
срезками и перекопами, в других шурфах они достаточно мощны,
особенно к СВ и ЮВ
от собора. В шурфе 1 выявлена внешняя граница фундаментного
рва северной стены
домонгольского
здания, в шурфе 4 – стеновая кладка из плинфы с
забутовкой
известняковым бутом и валунами. Кладка относится к центральной или южной
алтарной апсиде. Все эти находки в совокупности дают
представление о
местоположении
домонгольского здания. Часть его северной и южной
стен, а
также восточная стена с апсидами находятся за пределами
современного собора.
Западная стена, видимо, полностью попала в пределы трапезной
собора 1840-х гг.
Исходя из результатов исследований, можно с определенной
долей уверенности
говорить о том, что большая часть площади домонгольского здания находится внутри
периметра стен
собора Михаила Архангела (сер. XVIII–XIX
вв.). Для более детального
определения границ древнего сооружения необходимо
дополнительное обследование
территории к югу, северу и востоку от существующего собора
Михаила Архангела.
_____________________________________
1.
Археологическая карта России. Брянская область. – М., 1993. – С. 102; Свод
памятников
архитектуры и монументального искусства России: Брянская область. – М.,
1998. – С.
252–260.
2.
Никольская Т. Н. О летописных городах в Земле вятичей // Краткие сообщения о
докладах и полевых
исследованиях ИА АН СССР. – М., 1972. – Вып. 129. –
С. 4.
3.
Никольская Т. Н. Отчет о разведках и раскопках в Орловской области летом
1967 года //
Архив ИА РАН. – Р-I. – № 3638. – С. 1.
4. Смирнов
А. С. Отчет о разведках Деснинского Левобережного
отряда в 1974 году //
Архив ИА РАН.
– Р-I. – № 5291. – С. 36-37.
5. Поляков Г. П. Домонгольский Карачев (по
письменным источникам и данным
археологии)
// Страницы истории Карачева. – Брянск, 1996. – С. 6.
6. Чеплянская Е. А. Отчет об археологических разведках на
территории Карачевского
района
Брянской области в 1998 году // Архив ИА РАН. – Р-I. –
№ 21871. – С. 10 –ٲ 6 .
7. ПСРЛ. –
Т. 2. – С. 330–339.
8. Поляков
Г. П. Ук. соч. – С. 7.
9. ПСРЛ. –
Т. 2. – С. 571.
10.
Российский государственный архив древних актов. – Ф. 210. Столбцы Московского
стола. – №
325. – Л. 381.
11. Мастыкова А. В. Стеклянные изделия из раскопок в г.
Козельске // Древний
Козельск и
его округа: Труды отдела охранных раскопок ИА РАН. – М., 2005. – Т. 4. –
С. 166.
12. Захаров
С. Д. Древнерусский город Белоозеро. – М., 2004. – С.
201–202.
13. Двуреченский О. В. Изделия из черного металла //
Средневековое поселение
Настасьино:
Труды отдела охранных раскопок ИА РАН. – М., 2004. – Т. 2. – С. 41.
14. Орфинская О. В., Энговатова А.
В., Голиков В. П. Исследования и реконструкции
деталей
костюма из погребений домонгольского времени из
некрополей Дмитровского
кремля //
Археология Подмосковья: материалы научного семинара. – М., 2010. – Вып.
6. – С.
134–137.
15. Двуреченский О. В. Боеприпас для ручного огнестрельного
оружия Московской
Руси конца
XV – начала XVIII века // Археология Подмосковья: материалы научного
семинара
– М., 2005. – Вып. 2. – С. 267.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский