РусАрх

 

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

 

 

О БИБЛИОТЕКЕ

КОНТАКТЫ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

 

 

Источник: Е.П. Наумов. К истории летописного «Списка русских городов дальних и ближних» // Летописи и хроники. Сборник статей 1973 г. М., 1974. С. 150-163. Все права сохранены.

Размещение материала в открытом доступе произведено: http://litopys.org.ua. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2018 г. 

    

 

Е.П. Наумов

К ИСТОРИИ ЛЕТОПИСНОГО «СПИСКА РУССКИХ ГОРОДОВ ДАЛЬНИХ И БЛИЖНИХ»

 

В составе русских летописей особое место принадлежит многочисленным приложениям, встречающимся в разных летописных сводах и списках. Среди таких «историко-юридических» статей (или дополнений «историко-политического характера») мы находим перечни русских князей и митрополитов, русских городов, новгородских посадников и епископов, европейских государей и золотоордынских ханов и т. д.1 В числе этих статей сводного характера, пожалуй, наиболее интересен и важен «Список русских городов дальных и ближних». Вполне понятно, что в советской исторической литературе неоднократно рассматривались в той или иной степени и связи вопросы его датировки, содержания и места составления, проводилась локализация названных в нем населенных пунктов 2.

 

 

1 См., например: А. А. Шахматов. Обозрение русских летописных сводов XIV — XVI вв. М. — Л., 1938, стр. 167, 171, 185, 189, 231 — 232, 235 — 236, 241 — 242, 248 — 249, 251 — 252, 312, 313, 345; Д. С. Лихачев. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М. — Л., 1947, стр. 314.

2 М. Н. Тихомиров. Исторические связи русского народа с южными славянами с древнейших времен до половины XVII в. — «Славянский сборник». М., 1947, стр. 153, 168; он же. «Список русских городов дальних и ближних». — «Исторические записки», т. 40, 1952, стр. 214 — 259; он же. Средневековая Россия на международных путях (XIV — XV вв.). М., 1966, стр. 168; А. Н. Насонов. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951, стр. 142; он же. Московский свод 1479 г. и его южнорусский источник. — В кн.: «Проблемы источниковедения», т. IX. М., 1961, стр. 354 — 355; Б. А. Рыбаков. Древние руссы. — «Советская археология», т. XVII, 1953, стр. 31 — 32; Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства в XIV — XV веках. М., 1960, стр. 442 — 444; А. Н. Насонов. История русского летописания XI — начала XVIII века. М., 1969, стр. 276 — 277; И. Б. Греков. Страны Восточной Европы и Золотая Орда на рубеже XIV — XV вв. Автореф. докт. дисс. М., 1971, стр. 32 — 34, 39; А. А. Зимин. Холопы на Руси (с древнейших времен до конца XV в.). М., 1973, стр.71 (с датировкой нач. XV в.). Ср. A. Andronic. Oraşe moldoveneşti in secolul al XIV-lea în lumina celor mai vechi izvoare ruseşti. — «Romanoslavica», XI. Bucureşti, 1965, p. 208-210.

 

 

Однако нетрудно заметить, что Список городов привлекал внимание ученых прежде всего в плане изучения исторической географии Руси и других земель Восточной Европы. Этим объяс-/151/няется недостаточное освещение ряда важных источниковедческих проблем, связанных с возникновением данного памятника (т. е. наличие разных датировок его в литературе) и с появлением в его составе болгарских и молдавских топонимов.

Нам представляется, что именно эти болгарские и молдавские материалы Списка помогают более точно определить время и цели его доставления, а тем самым в известной мере и время включения Списка в русский летописный свод. Решение данной задачи облегчается уже проведенной работой по русским материалам Списка, отмеченным А. Н. Насоновым и Б. А. Рыбаковым церковным происхождением его (даже точнее — вероятностью составления его в канцелярии главы русской церкви митрополита Киприана), выяснением примерной хронологии Списка (подробнее см. ниже). Правда, решению болгарской «загадки» памятника все еще препятствует наличие в литературе достаточно противоречивых объяснений и поспешных выводов как по данному конкретному вопросу, так и по всей проблематике Списка русских городов.

Напомним, что именно болгарский раздел его послужил поводом для появления статьи Ф. К. Бруна «Догадки касательно участия русских в делах Болгарии в XIII и XIV столетиях». Автор ее высказал свои возражения против предложенного Н. М. Карамзиным тезиса, объяснявшего присутствие болгарских городов в данном Списке фактом завоевания их в X в. киевским князем Святославом Игоревичем. Признавая, вероятно, довольно убедительным объяснение Н. М. Карамзиным присутствия молдавских топонимов в нашем памятнике (т. е. то обстоятельство, что «князья Галицкие в XII в., без сомнения, владели частью Бессарабии и Молдавии»), Ф. К. Брун счел возможным дать иное решение и объяснение болгарской «загадки», встреченной Н. М. Карамзиным в «Российской географии XIV века»

По мнению Ф. К. Бруна, перечисление некоторых североболгарских городов в данном Списке, русское происхождение которого не вызывает сомнений, было обусловлено лишь тем, что русские князья и полководцы (например, Яков Святослав, ставший во второй половине XIII в. деспотом, а затем царем болгарским, и др.) играли важную роль в политической жизни Второго Болгарского царства и что это их участие в событиях политической истории Болгарии «еще не было совершенно забыто» на Руси 3,

 

 

3 Ф. К. Брун. Черноморье, ч. II. Одесса, 1880, стр. 347 — 348; ср. Н. М. Карамзин. История государства Российского, кн. I. СПб., 1842 (изд. И. Эйнерлинга), т. IV, гл. XI, стб. 180; ср. прим. 387.

 

 

Напротив, в статье русского ученого Ю. А. Кулаковского мы находим не только чрезвычайно важное сопоставление перечня средневековых балканских городов из Списка (Карны, Каварны, Калиакры, Дичина, Дрествина и Килии) с названиями «патриар-/152/ших кастеллиев» (крепостей) севернее Варны, в Добрудже, которое дало ему возможность сделать интересное наблюдение о совпадении пяти топонимов (а именно: Карны, Каварны, Калиакры, Килии и Дрествина, т. е. Дристры, или Силистрии). Опираясь на этот недатированный список городов Добруджи, находившихся в непосредственной юрисдикции константинопольского патриарха (по его мнению, в 1318 — 1323 гг.), Кулаковский делал далее весьма веский вывод о наличии русского этнического элемента в Вичинской епархии (т. е. Добрудже), поскольку этот акт патриархии не считает Добруджу болгарской, а «совпадение территории» этих двух списков, по его словам, не могло быть «делом случая» 4.

Таким образом, уже в этих кратких замечаниях, сделанных вскользь, мимоходом, дается объяснение болгарских сюжетов Списка целым рядом причин — обстоятельствами внешнеполитического, этнического и (менее всего) церковного характера. К сожалению, такая противоречивость объяснений наблюдается и в работах советских историков, касавшихся этого вопроса. Так, в частности, М. Н. Тихомиров в своей статье, написанной около 30 лет назад, считал, что «Список русских городов возник ранее окончательного разорения Тырнова турками в 1394 г. и отражает важный момент в истории Второго Болгарского царства», отмечая, что составитель Списка «причислил болгарские города к русским потому, что в бассейне Нижнего Дуная и в Молдавии русский элемент все еше был силен, а номинальная власть литовского великого князя простиралась в конце XIV — XV в. почти до Дуная» 5. Мы хотели бы отметить недостаточность подобной аргументации, потому что, ссылка на наличие русского элемента и на южную границу Великого княжества литовского нисколько не разъясняет включения в Список других болгарских городов, как причерноморских (Каварны и др.), так и Тырнова;. Это обстоятельство осталось неосвещенным, поскольку М. Н. Тихомиров признал одновременно, что «составитель списка, конечно, знал, что Тырнов не принадлежит к числу русских городов» 6.

В своей последующей работе, посвященной специально Списку русских городов, Тихомиров попытался усилить свою аргументацию разъяснения причин появления болгарского раздела ссылкой на то, что в конце XIV в. часть болгарской территории была присоединена господарем Валахии Мирчей (в частности, в 1390 — 1391 гг. ему принадлежали Дристр и часть Добруджи) 7.

 

 

4 Ю. А. Кулаковский. Где находилась Вичинская епархия. — «Византийский временник», т. IV. СПб., 1897, стр. 335 — 336.

5 М. Н. Тихомиров. Исторические связи..., стр. 168.

6 Там же.

7 М. Н. Тихомиров. «Список...», стр. 216; ср. К. Иречек. История болгар. Одесса, 1878, стр. 449.

 

 

Более того, таким путем М. Н. Тихомиров считал возможным объяснить и включение в Список других болгарских городов, за-/153/являя, что «Тырнов и Видин, возможно, сохраняли особых князей и после указанных дат (т. е. взятия их турками в 1393 и 1398 гг. — Е. Н.), подчиняясь волошскому господарю Мирче» 8. Это предположение, однако, нельзя признать убедительным, поскольку исторические источники не сохранили данных о власти Мирчи Валашского в каких бы то ни было районах северной Болгарии, кроме части Добруджанского княжества и г. Силистрии (Дристр, или Дристра). Вместе с тем сама ссылка автора на это мимолетное, продолжавшееся не более двух лет болгаро-валашское политическое объединение под эгидой Мирчи, к сожалению, нисколько не содействует разъяснению данного вопроса, потому что в Списке объединены в действительности города северной Болгарии и Молдавии.

Это немаловажное обстоятельство было упущено из виду М. Н. Тихомировым и в его популярной работе по истории Древней Руси, где он, следуя, впрочем, изложенной выше гипотезе о власти Мирчи, приписал неизвестным авторам Списка и включение не только молдавских и некоторых болгарских городов, но даже и румынских 9 (т. е. валашских).

Вопроса о причинах включения болгарских городов в Список коснулся также и Б. А. Рыбаков, датировавший данный памятник (по его местонахождению в русских летописях) примерно 1396 годом. Это включение, по его словам, «отражало давний процесс переселения антов к Дунаю и на Балканы». Склоняясь тем самым к чисто этническим объяснениям этой проблемы, Б. А. Рыбаков в то же время отметил и церковное происхождение Списка, который мог возникнуть на основании каких-то областных списков 1380 — 1390-х годов «в канцелярии митрополита, например, Киприана, жившего подолгу в Киеве» 10.

Как нам представляется, ближе всего к разгадке «болгарской» проблемы Списка подошел в своих трудах А. Н. Насонов. Если в одной из своих более ранних работ он объяснял появление ряда южных городов в перечне Списка воспоминанием о временах Галицкого княжества, простиравшегося вплоть до низовьев Дуная 11, то в своей статье о Московском своде 1479 г. он наметил пути, по нашему мнению, наиболее вероятного и правдоподобного объяснения причин и времени появления болгарских топонимов в Списке русских городов.

 

 

8 М. Н. Тихомиров. «Список...», стр. 216.

9 М. Н. Тихомиров. Средневековая Россия..., стр. 18.

10 В. А. Рыбаков. Указ. соч., стр. 31 — 32. А. Н. Насонов. «Русская земля»..., стр. 142.

 

 

В частности, он подчеркнул общерусские претензии московско-киевского митрополита, церковное происхождение самого Списка и, наконец, наиболее важный в данной связи факт — наличие церковного подчинения Молдавии в конце XIV — начале XV в. польско-русскому галицкому митрополиту, подчиненному в свою очередь всероссийскому /154/ митрополиту Киприану 12. Правда, в этой же статье А. Н. Насонов допустил небольшую неточность, следуя изложению М. Н. Тихомирова. Именно этим вызвано его утверждение, что «болгарские и волошские (молдавские) города молдавский господарь считал своими в начале 90-х годов XIV и в начале XV в. (1406 — 1415)» 13.

В действительности же, как мы уже указывали выше, в эти годы некоторые города северной Болгарии принадлежали Мирче . Валашскому, а вовсе не правителю Молдавии. Однако отмеченная А. Н. Насоновым иерархическая зависимость Молдавии от Галицкой, а в конечном счете и от Киевской митрополии как раз и является той путеводной нитью, которая помогает решить поставленную нами проблему.

В самом деле после появления рассмотренных работ, а также ввиду наличия целого ряда трудов церковно-исторического характера, в которых подробно прослежена история отношений этих трех кафедр (Молдавской, Галицкой и Киевской) 14, нам остается лишь выяснить, когда и почему было возможно возникновение какой-то зависимости или церковного объединения Молдавии и Болгарии на рубеже XIV и XV вв.

Как известно, вторая половина XIV в. в истории Болгарии представляет собой период постепенного завоевания отдельных болгарских государств турками-османами. Однако было бы неправильно забывать и о другой, церковной экспансии, связанной с расширением владений Византийской патриархии за счет болгарских областей, входивших в самостоятельную Тырновскую патриархию (так, были подчинены сначала Видин и княжество Добротицы в Добрудже, а позднее, после разгрома Тырновского царства и гибели Тырновской патриархии в 1393 г., — и вся центральная Болгария).

Ликвидация самостоятельности болгарской церкви означала и перестройку всей системы церковной юрисдикции в Болгарии в соответствии с планами константинопольского патриарха. В частности, следует отметить, что гибель княжества Добротицы (видимо, после 1389 г.) вызвала и ликвидацию особой, Варненской митрополии, которая была подчинена греческому месемврийскому митрополиту 15;

 

 

12 А. Н. Насонов. Московский свод..., стр. 354 — 355.

13 Там же, стр. 355.

14 См., например: Е. Е. Голубинский. Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской. М., 1871; он же. История русской церкви, т. II, 1-я пол. М., 1900; Н. Д. Тихомиров. Галицкая митрополия. СПб., 1896; Арсений, еп. Псковский. Исследования и монографии по истории молдавской церкви. СПб., 1904.

16 См. подробнее в нашей статье «Месемврийские грамоты XIV века (О малоизученных страницах истории Болгарии и Византии)» («Revue des études sud-est européennes», Bucureşti, 1968, N 1, p. 68).

 

 

вероятно, часть бывшей «деспотии» Добротицы (современной Добруджи) была уже тогда выделена в осо-/155/

бый округ под управлением экзарха, непосредственно подчинявшегося византийскому патриарху 16.

В данной связи уместно напомнить и об отмеченном Ю. А. Кулаковским совпадении списков городов Добруджи, содержащихся как в Списке русских городов, так и в недатированном акте Константинопольской патриархии (который, возможно, относится к 1318 — 1323 гг.) 17. Это, по нашему мнению, свидетельствует о том, что при перестройке церковных диоцезов, доставшихся византийскому патриарху после гибели Тырновского царства и княжества Добротицы (и тем самым их самостоятельных церковных организаций), высшее духовенство Византии исходило из старых норм, ставших недействительными после создания Второго Болгарского царства и Болгарской патриархии, а также, быть может, и о том, что неизвестный составитель Списка имел возможность пользоваться актами Константинопольской патриархии.

Это последнее предположение, как нам кажется, вытекает и из того, как перечислены болгарские города в Списке: очень подробно поименованы центры Добруджи (т. е. Каварнской экзархи, идентичной, вероятно, с прежней Вичинской епархией), а, напротив, вся остальная и весьма обширная территория северной Болгарии представлена лишь двумя городами — Тырново и Видичев-Видин. Сама эта краткость, неопределенность данных о диоцезе Тырновской (ликвидированной) патриархии и Видинской митрополии указывает на то, что перечень болгарских городов в Списке был составлен тогда, когда византийское духовенство только начинало (после 1393 г.) устанавливать там свою власть.

Эту хронологию болгарского раздела Списка подтверждает и примечание Списка, что в Тырнове находятся мощи св. Параскевы-Петки: как гласит рассказ Григория Цамблака, мощи ее были после падения Тырновского царства (1393 г.) перенесены в Видин, столицу Видинского болгарского царства, незадолго до крестового похода Сигизмунда Венгерского (1396 г.) 18. Весьма важно, что именно в это время и установилась временная зависимость Болгарии от Молдавии в церковном отношении, поскольку изгнанный из Молдавии грек Иеремия, молдавский митрополит, назначенный константинопольским патриархом в августе 1394 г., получил от патриарха в свое ведение Тырново (т. е. диоцез бывшей Тырновской болгарской патриархии) 19.

 

 

16 См., например: М. Мирчев, Г. Тончева, Д. Димитров. Bizone — Karvuna. — «Известия на Варненско археологическо дружество», кн. XIII, 1962, стр. 107; М. Miklosich et /. Müller. Acta et diplomata graeca medii aevi, v. I. Vindobonae, 1860, N 272, p. 528.

17 П. Мутафчиев. Сочинения, т. IV. София, 1947, стр. 43, прим. 2; журн. «Минало», год. II, кн. 5 — 6. София, 1911, стр. 151. М. Miklosich et J. Müller. Op. cit., v. II. Vindobonae, 1862, N 52(2), p. 95.

18 И. Иванов. Български старини из Македония. София, 1931, стр. 434.

18 См., например: К. Иречек. История болгар, стр. 454.

 

 

Вполне возможно, что Иеремия, оставаясь номинально митрополитом Мавровлахии (Молдавии), после передачи ему Тырнов-/156/ской кафедры был назначен временно также и экзархом Видина и Каварны, т. е. всех тех городов Болгарии и северной Добруджи, которые были перечислены в Списке русских городов. Таким образом, именно в данный период (т. е. в 1394 — 1396 гг.) создалась в представлениях некоторых деятелей православной церкви схема такого последовательного подчинения Болгарии, Молдавии, Галича и Киева в смысле канонической церковной юрисдикции, нашедшая свое отражение в Списке русских городов.

Более того, на основании актов Константинопольской патриархии конца XIV в. мы можем уже вполне уверенно утверждать, что сам Список был, несомненно, составлен по инициативе Киприана, использовавшего для подкрепления собственных притязаний (заметим, отвечавших и планам экспансии Польши и Литвы на юге) и названную схему канонической зависимости, и неурегулированность церковных отношений в Галиче, Молдавии 20 и Болгарии, и слабость и непрочность власти Константинопольской патриархии в этих новых ее митрополиях.

Об этом совершенно недвусмысленно свидетельствует сохранившийся ответ константинопольского патриарха Антония (январь 1397 г.) на грамоты Киприана, домогавшегося, как видно из письма Антония, непосредственного подчинения своей власти Молдавской и Галицкой митрополий. В частности, Антоний писал: «Что же касается до святейшей Мавровлахийской митрополии, то мы не хотим, чтобы там совершались разные беззакония и нарушались каноны, и когда придет время, не станем медлить ее исправлением; но теперь дело сложилось так, что мы, хотя и крайне сожалеем о том, что она столь долгое время остается без надлежащего призрения, однако пока жив ее законный архиерей, кир-Иеремия, можем помочь ей только чрез экзарха. Сделать что-нибудь другое — значило бы прийти в столкновение с священными канонами». И далее Антоний продолжает: «вся забота» о Галицкой митрополии лежит «на нашей мерности» (т. е. Галицкая митрополия подчинена самому патриарху), и мы поставим туда законного архиерея, а что ты (Киприан. — Е. Н.) недавно туда назначил епископа, то «это не хорошо» 21.

Как мы видим из этого документа, византийский патриарх категорически отверг притязания Киприана на галицкую и молдавскую (т. е. и болгарскую) церковь в январе 1397 г., одновременно поставил своего наместника — экзарха (Михаила, архиепископа Вифлеемского) в Молдавию 22.

 

 

20 См., например: Е. Е. Голубинский. Краткий очерк..., стр. 372 — 375; Арсений, еп. Псковский. Указ. соч., стр. 13 — 25; Н. Тихомиров. Указ. соч., стр. 122 — 124.

21 РИБ, т. VI. СПб., 1880, прил. № 45, стб. 306 — 308; ср. № 44 от января 1397 г., стб. 297 — 302.

22 Там же, № 44, стб. 291 — 298.

 

 

Дата ответа вновь подтверждает указанную нами выше хронологию болгарского раздела Списка, основанную на примечании о мощах Петки (по-видимо-/157/му, 1394 — 1396 гг.). Более того, такая датировка, по нашему мнению, закономерно вытекает и из состояния русско-византийских взаимоотношений в тот период. Тяжелое положение Византийской империи, долгая осада Константинополя Баязидом I, нехватка средств для отпора турецкой агрессии заставляли византийского императора и патриарха возлагать особые надежды на денежную помощь единоверной России 23. Вполне вероятно, что властный Киприан, учитывая тяжелое положение Византии и используя сам факт отправки в осажденный Царьград крупных денежных сумм из Москвы и Твери, хотел в эти годы добиться от патриарха согласия на увеличение своего диоцеза (за счет балканских епархий) и с этой целью распорядился составить в собственной канцелярии Список русских городов (по всей видимости, не ранее последних месяцев 1394 г. и не позднее середины 1396 г.). Сам Список являлся проектом расширенного диоцеза Киевской митрополии и, как нам кажется, в качестве приложения был направлен вместе с официальным посланием Киприана в Царьград (копии Списка, разумеется, остались в митрополичьей канцелярии).

Однако ответ патриарха, как мы видели выше, был резко отрицательным. Византийская церковь яростно защищала не только свои новые владения в Болгарии и Молдавии, но и чисто формальные знаки верховенства и высшей власти Византии над Русью (например, поминовение византийского императора). В начале XV в. патриарху удалось окончательно упрочить свою власть над церковью Молдавии и Болгарии, и в этих условиях представители общерусской митрополии (видимо, прежде всего Киприан), питавшие ранее надежды на возвышение своей кафедры и свое собственное, были вынуждены отказаться от оживления эфемерной схемы канонической ступенчатой зависимости Галича, Молдавии и Болгарии от киевско-московского митрополита, ограничившись лишь подчинением Галича.

Таким образом, Список остался неосуществленным проектом и свидетельством немалых притязаний Киприана. Однако, хотя его судьба как документа конкретной, текущей церковной политики Киприана уже и была решена (по всей видимости, после 1397 г.), все же данный Список уже в конце XIV и начале XV в. стал играть роль важного памятника русской общественно-политической мысли, близкого по своей идейной направленности к «Задонщине» 24.

 

 

23 См., например: М. Д. Приселков. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М. — Л., 1950, стр. 448; М. Н. Тихомиров. Россия и Византия в XIV — XV столетиях. — «Зборник радова Византолошког института», кн. 7. Београд, 1961, стр. 33.

24 Л. В. Черепнин. Указ. соч., стр. 442 — 443.

 

 

В силу этого Список русских городов продолжал вызывать большой интерес на Руси, он пользовался широкой популярностью среди русских книжников, включавших его во многие /158/ летописные списки и другие рукописные сборники. В частности, Список встречается вместе с другими дополнительными статьями в списках Новгородской I летописи младшего извода (Комиссионный список), свода 1518 г. (Уваровской летописи) 25, Воскресенской 26, Новгородской IV и V, псковских летописей 27, а также в составе некоторых «Летописцев вкратце» 28.

Вместе с тем Список русских городов известен и в составе нелетописных сборников, в частности, сборника Новгородского Софийского собора 29 и некоторых других 30, куда, возможно, он был внесен из перечисленных нами выше летописей. Отмечая эту распространенность Списка в летописных и других сборниках, мы имеем возможность поставить здесь вопрос о начале летописной истории Списка городов и высказать по этому поводу ряд соображений, разумеется, во многом гипотетических ввиду утраты летописных списков начала XV в. (в частности, Троицкой и начала Симеоновской летописей).

Этот вопрос, по нашему мнению, представляет интерес, потому что Список городов в составе русских летописей (восходит к Новгородско-Софийскому своду (30-х годов XV в.) 31 и к его источнику — Софийскому временнику, реконструированному А. А. Шахматовым (с его собранием дополнительных статей,

 

 

25 НПЛ. М., 1950, стр. 475; ПСРЛ, т. XXIII. СПб., 1910, стр. 163 — 164; т. 28. М., 1963, стр. 5 — 6 (списки — Увар. № 188 и Синод. № 645); ср. А. Н. Насонов. Московский свод..., стр. 355.

26 ПСРЛ, т. VII, СПб., 1856, стр. 240 — 241; списки — Воскресенский, Мазуринский, Алатырский, Музейный, Библиотечные I и II и Карамзинский. Ср. С. А. Левина. К изучению Воскресенской летописи. — ТОДРЛ, т. XIII. М. — Л., 1957, стр. 689 — 705; она же. Тринадцатый список Воскресенской летописи. — «Археографический ежегодник за 1967 год». М., 1969, стр. 96 — 98.

27 ПСРЛ, т. IV. СПб., 1848, стр. 170 — 171; т. IV, ч. 1, вып. 1. Пг., 1915, стр. VII и вып. 3. Л., 1929, стр. 623; т. IV, ч. 2, вып. 1. Пг., 1917, стр. IV, VI; «Псковские летописи», вып. 1. Приготовил к печати А. Н. Насонов. М. — Л., 1941, стр. XV — XIX, XXIII — XXIV: списки Карамзинский (Кар. I — ср. А. А. Шахматов. Указ. соч., стр. 189), Новороссийский, Снегиревский (Снег. II), Погодинские I и II, список Оболенского, Румянцевский I, Вахромеевский и неполный список Публичной библиотеки (Q. VII. № 151).

28 Мы имеем в виду два «Летописца вкратце» XVI в. (ГИМ, Синодальное собр., № 939, 940), о которых см.: С. А. Левина. К изучению Воскресенской летописи, стр. 694, 702 — 703. На эти летописцы, равно как и на присутствие Списка в четырех списках Воскресенской летописи, не известных издателям ПСРЛ, обратила наше внимание С. А. Левина, за что мы приносим ей искреннюю благодарность. Мы весьма признательны также А. С. Мыльникову за сведения о Библиотечных I и II списках Воскресенской летописи.

29 И. И. Срезневский. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках. СПб., 1867, стр. 98 — 99. В этом сборнике много выписок «большей частью из летописи такого же состава, каковы Софийский временник и Воскресенская летопись» (там же, стр. 96).

30 Мы выражаем искреннюю благодарность Я. Н. Щапову, который сообщил нам, что Список находится также в двух сборниках как приложение к Кормчей (ГПБ, Сол. 968; Каз. 859, 1493 г.) и Палее толковой (ЦГАДА, Собр. Мазурина, № 242).

31 Ср. Д. С. Лихачев. Указ. соч., стр. 314.

 

 

отредактиро-/159/ванных в 1423 г.), а любопытные соображения я анализ В. Л. Яниным этого «собрания» статей (и прежде всего списка новгородских посадников 32) позволяют, как нам кажется, сделать некоторые предположения о времени включения Списка городов в состав русской летописи.

В самом деле, если учесть, что «список А» новгородских посадников возник к 1409 г. (а первое дополнение к нему — в 1411 — 1414 гг.33), и использовать сам факт вхождения Списка городов в «собрания» дополнительных статей (вместе со списком посадников и перечнем золотоордынских ханов), то можно наметить определенные этапы в составлении таких сводных обзоров дополнений к летописному повествованию. Первым этапом такого рода был, видимо, 1409 г. — как замечает В. Л. Янин, дата свода Киприана, тогда как составление второго дополнения к «списку А» посадников совпадает с подготовкой «Полихрона» Фотия 34.

Здесь, по нашему мнению, следует обратить внимание на то обстоятельство, что в летописных сборниках названным статьям (Списку городов и перечню новгородских посадников) сопутствует достаточно точно датируемый список ханов Золотой Орды (кончая Джелал-эд-дином) 35. Любопытно, что в Воскресенской летописи Список городов даже соединен с перечнем «царей ордынских» в одну статью (в первом оглавлении: «6. О именах градомъ, и о царехъ Болшей орды»). В данной связи для нас важно, что список золотоордынских ханов дошел до нас в первоначальном виде — без позднейших добавлений и продолжений (как это имеет место в перечнях новгородских посадников, русских князей и иерархов), а это позволяет установить время его составления. Поскольку Джелал-эд-дин («Зеди-Салтан», «Зеледин» Тохтамышевич), убитый в 1412 г., правил в Орде в 1411 — 1412 гг. (или 1412 г.) 36, перечень ордынских царей, без сомнения, возник не ранее 1410 и не позднее 1412 г.

 

 

32 В. Л. Янин. Новгородские посадники. М., 1962, стр. 38, 39, 42.

33 Там же, стр. 18.

34 Там же, стр. 40.

35 См., например: ПСРЛ, т. VII, стр. 218, т. XXIII, стр. 168; К. Н. Сербина. Из истории русского летописания конца XV в. (Летописный свод 1497 г.). — В кн.: «Проблемы источниковедения», т. XI. М., 1963, стр. 408 — 409; В. Л. Янин. Указ. соч., стр. 37 (список ханов доведен до 1411 г.).

36 См., например: Б. Д. Греков, А. Ю. Якубовский. Золотая Орда и ее падение. М., 1950, стр. 399 — 403; А. Н. Насонов. Монголы и Русь. М. — Л., 1940, стр. 144.

 

 

Таким образом, отсутствие в данном перечне ханов тех, кто занимал золотоордынский престол после «Зелени-Салтана» (Джелал-эд-дина), дает основания полагать, что эта дополнительная статья была включена в состав летописи еще до составления «Полихрона» Фотия (1423 г.) и «Софийского временника», т. е. скорее всего гораздо ранее, в числе добавлений к своду 1409 г. Вероятно, так следует истолковать и возможный пропуск в списке Тимур-хана (Темирь, 1410 — 1412 гг.): Джелал-эд-дин фигури-/160/рует здесь как преемник Пулад-хана (Булат-Салтана, 1407 — 1410 гг.), имя которого, правда, сохраняется на монетах до 1413 г. В таком случае напрашивается сопоставление этого пропуска в списке ханов с явной лакуной (для 1410 — 1412 гг., что касается золотоордынских известий и в особенности — сообщений о Тимур-хане) в летописном тексте 37, связанной, видимо, с окончанием известий свода 1409 г. Разумеется, исключение имени Тимур-хана может быть объяснено иначе — как следствие случайной ошибки писца или как признание «прав» Джелал-эд-дина, претендовавшего на трон еще с 1407 — 1408 гг.

По-видимому, к этому же времени относится и другая статья справочного характера — список европейских королей, рассмотренный в работе Н. А. Казаковой 38. Как нам представляется, содержание этого списка европейских правителей, встречающегося среди приложений к летописям XVI в. (в том числе — Уваровской и Воскресенской, где содержится и Список русских городов), не подтверждает датировки его, предложенной Н. А. Казаковой (т. е. 1506-1523 гг.) 39.

Дело в том, что такая датировка списка королей началом XVI в. (после создания единого Испанского королевства и до разрыва унии Швеции с Данией, равно как и до разгрома венгерских войск турками при Мохаче в 1526 г.) не учитывает возможности указания более ранней хронологии памятника даже на основании упоминания в списке королей испанского, венгерского и датского (который тогда был одновременно и шведским) 40. Более того, такая датировка противоречит другим данным этого источника, а именно: упоминанию среди других королей и неаполитанского, и чешского (не говоря уже о наименовании германского короля наследником римского императора).

 

 

37 Ср. ПСРЛ, т. XVIII. СПб., 1913, стр. 158-161; т. 28, стр. 258; М. Д. Приселков. История русского летописания XI — XV вв. Л., 1940, стр. 149; ср. там же, стр. 145.

38 Н. А. Казакова. «Европейской страны короли». — В сб.: «Исследования по отечественному источниковедению» («Труды ЛОИИ», т. 7). Л., 1964, стр. 418-426.

39 Там же, стр. 420 — 421.

40 Нам представляется весьма убедительной предложенная Н. А. Казаковой текстологическая поправка — перестановка пояснения «иже и съфедский» к датскому королю (там же, стр. 420 и прим. 19); однако в то же время эта ошибка (притом касающаяся соседнего с Россией государства) в списке королей дает основания усомниться в правильности датировки автора, считающего, что данная статья распространилась в русской письменности уже в 20-х годах XVI в., т. е. уже через несколько лет после ее предполагаемого возникновения (там же, стр. 421). Гораздо вероятнее, как нам кажется, что эта ошибка (во всех списках памятника!) была следствием более раннего и продолжительного распространения данного перечня на Руси и, быть может, неудачного дополнения его (названной вставкой) в начале XVI в., накануне выхода Швеции из Кальмарской унии.

 

 

Весь характер перечня европейских королей свидетельствует о том, что данный источник (составленный, как отмечал А. И. Со-/161/болевский 41, по всей видимости, со слов какого-то иностранца — итальянца или француза) 42 отражал реальное политическое положение, в силу этого не считаясь с существованием некоторых королевств (например, норвежского, сицилийского, боснийского), подчиненных в то время другим государям. Именно поэтому, по нашему мнению, не следует пренебрегать и упоминанием в списке неаполитанского и чешского королей (отдельно от испанской и венгерской короны).

Напомним, что именно в 1506 — 1523 гг. (если принять датировку Н. А. Казаковой) Венгерское королевство было соединено с Чешским, а Неаполь был лишь одним из многих владений испанского короля. Заметим кстати, что даже и в это время, при Фердинанде Католическом и его внуке и преемнике Карле I, с точки зрения формальных государственно-правовых категорий еще не было «единоличного» испанского короля, так как Фердинанд был только регентом своей дочери, кастильской королевы Иоанны, а Карл сначала вовсе не был объявлен королем Арагона, но до 1518 — 1519 гг. признавался лишь инфантом и «преемником» Фердинанда 43.

Между тем сосредоточение реальной власти в Испании (опять-таки не в плане номинальных юридических прав) в одних руках имело место не только при Фердинанде Католическом (в начале XVI в.), но и на целое столетие ранее — при Фердинанде I Кастильском, который в 1412 — 1416 гг. соединил под своей эгидой испанские королевства (Кастилию — как регент, Арагон — как король и, быть может, также Наварру 44). Таким образом, судя по этим упоминаниям венгерского, чешского, испанского и неаполитанского королей, создание данного списка можно отнести к периоду не ранее 1410 г. (смерть арагонского короля Мартина и начало борьбы за престол) или июня 1412 г. (признание Фердинанда королем Арагона) и не позднее 1414 г. (смерть Владислава Неаполитанского, которому наследовала Иоанна II).

 

 

41 А. И. Соболевский. Переводная литература Московской Руси XIV — XVII веков. СПб., 1903, стр. 393 (в разделе «Из записей устных рассказов»).

42 Н. А. Казакова. Указ. соч., стр. 421.

43 Ср. «Архив Маркса и Энгельса», т. VII, стр. 88 — 91, 107, 130 — 131.

44 См. там же, т. VI, стр. 280.

 

 

Весьма примечательно, что такая датировка списка королей полностью подтверждается сравнением слов его о германском короле (как наследнике императора римского) с реальными перипетиями борьбы Сигизмунда Люксембургского за германскую и римскую корону. Как известно, Сигизмунд (законный наследник Вацлава, чешского короля и низложенного частью курфюрстов в 1400 г. императора), владевший Венгрией, был избран германским королем еще в 1410 г. (и снова в 1411 г.), однако короновался в Ахене лишь в 1414 г., поскольку Вацлав еще «разыгрывал из себя императора», не отказываясь окончательно от столь /162/ привлекательного титула 45. Напротив, реальная обстановка в Германии начала XVI в. не может объяснить данных слов списка, поскольку в 1506 — 1523 гг. вообще не было никакого «римского короля» — официального наследника императора (такой титул носили лишь Максимилиан в 1486 — 1493 гг. и Фердинанд I Габсбург с 1531 г.) 46.

Укажем также, что эта датировка началом XV в. (быть может, именно 1412 г.) находит опору и в других событиях, происходивших в Европе. Так, в 1412 г. полноправным королем Дании стал Эрик VII, ранее соправитель Маргариты, и тогда же приезд боснийского короля в столицу Венгрии Буду стал торжественным выражением подчинения Боснии Сигизмундом Венгерским в 1410 — 1411 гг.47 Иными словами, такая датировка разъясняет одновременно и смутившее Н. А. Казакову наименование венгерского короля (т. е. для начала XV в. — императора Сигизмунда) на одном из первых мест в списке европейских правителей 48. Все же этот список королей с нашей точки зрения остается неполным (мы имеем в виду отсутствие в нем Византии и, видимо, Наварры). Отсутствие Наварры, вероятно, можно отнести за счет итальянского происхождения неизвестного автора этого перечня, который к тому же мог считать византийского царя азиатским правителем. По всей видимости, уроженец Франции вряд ли мог пропустить Наварру в своем перечне, хотя возможно и иное объяснение, т. е. успехами Фердинанда I Кастильского, ненадолго объединившего Испанию в 1412 — 1416 гг. Во всяком случае, здесь мы должны также (независимо от расхождений в датировке списка королей) особо подчеркнуть популярность на Руси таких общеевропейских политических обзоров, которые сохраняются в русской и сербской литературе вплоть до XVIII и XIX вв.49

 

 

45 Ср. «Архив Маркса и Энгельса», т. VII, стр.212; ср. стр. 162, 209 — 210.

46 Ср. Н. А. Казакова. Указ. соч., стр. 422 — 423.

47 С. Ћирковић. Историjа средаовековне Босанске државе. Београд, 1964, стр. 213 — 214, 240. О подчинении Боснии, несомненно, должен был знать итальянец — возможный автор списка королей.

48 Ср. Н. А. Казакова. Указ. соч., стр. 422.

49 Ср. там же, стр. 426. Укажем, например, что в Никшичском сборнике 1714 — 1715 гг. перечислены «чесари и крали, духьси и републике, воеводе, кои господаю и обладают Иевропомь»: цесарь римский, царь русский, турецкий и т. д. (П. Ровински. Рукописни зборник Михаила Милорадовића... — «Летопис Матице српске», кн. 181. Нови Сад, 1895, стр. 44), а в книге Кураса дан список «ныне владеющих в Европе коронованных государей» (но без имени султана) (Г. Курас. Сокращенная универсальная история... СПб., 1762, стр. 332 — 336). Примечательны в этом смысле и те сведения, которые мы находим в сербских альманахах 20 — 40-х годов XIX в. В этих популярных изданиях обычно помещалось «родословие» сюзерена (т. е. турецкого султана — для Сербии, а для нынешней Воеводины — австрийского императора), а затем — «прочие владетели европейские» или же «родословие остальных главных владетелей европейских» (см., например: «Банатскій алманахъ за годину 1827», год. I. У Темишвару, стр. 27 — 31; «Забавникъ за 1834 годину». У Крагуевцу, стр. III — IV; «МЂсецословъ за преступну годину 1836». У Београду, стр. IV — V; «Ураніа за годину /163/ 1838». У Београду, стр. V — VII; «Сербска пчела или Новый ЦвЂтникъ за год. 1838». У Новом Саду, год. IX, стр. 24 — 26).

 

 

Все это, видимо, позволяет предполагать, что Список городов (вместе с перечнем золотоордынских ханов, европейских королей, новгородских посадников, вероятно, и русских князей, иерархов) вошел в число дополнений уже к летописному своду 1409 г. Заметим, что и свод этот, и Список городов были результатами концепции Киприана; поэтому наиболее вероятно включение Списка в свод 1409 г. и как документа церковной политики Киприана, и как сочинения, отражающего идейную направленность свода (объединение всех русских земель, в том числе входивших в состав Литовского княжества) 50. Следовательно, признавая возможным включение Списка русских городов (как и других дополнительных статей, названных выше) в свод Киприана, мы могли бы сделать и другой вывод, — что некоторые «внелетописные» памятники, содержавшиеся в «Полихроне» Фотия, были унаследованы им от свода 1409 г. и что в числе их были не только духовная Киприана, как полагал М. Д. Приселков 51, но и рассмотренный нами «Список русских городов дальних и ближних», и другие аналогичные перечни 52.

 

 

50 Д. С. Лихачев. Указ. соч., стр. 296 — 301. Любопытно, что в Карамзинском I списке Новгородской IV летописи вместе со Списком городов содержатся летописные известия до 1411 г. (А. А. Шахматов. Обозрение..., стр. 189). Кстати, ввиду антиордынской тенденции свода 1409 г. вполне уместно и присоединение к летописи краткой справки об ордынских царях.

51 М. Д. Приселков. Указ. соч., стр. 130.

52 Завершая данную статью, мы приносим искреннюю благодарность С. А. Левиной, В. А. Кучкину, Б. Н. Флоре и Я. Н. Щапову за ценные замечания и соображения.

 

 

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

 

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский