|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Носкова А.Г. Онежско-Ладожская архитектурная традиция XVII-XVIII веков // Деревянное зодчество. Вып. II. Новые материалы и открытия. М.-СПб., 2011. С. 124-158. Все права сохранены.
Материал предоставлен библиотеке «РусАрх» автором. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2016 г.
Носкова А.Г.
ОНЕЖСКО-ЛАДОЖСКАЯ АРХИТЕКТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ XVII-XVIII ВЕКОВ
Обонежьем принято называть все побережье Онежского озера и прилегающую зону в несколько десятков километров. Обонежье включает в себя Прионежье – юго-западная его часть, Заонежье – Заонежский полуостров с близлежащими островами, и Пудожье – восточное побережье. Термином «Межозерье» мы обозначим пространство между Ладожским и Онежским озерами. Интересующий нас хронологический период ограничивается XVII-XVIII вв. Такие географические и хронологические рамки выбраны потому, что на всей этой территории в обозначенный период существовали шатровые храмы, которые исследователи относят к так называемой «прионежской школе» или «прионежскому типу».
Наиболее развитыми представителями «прионежского типа» считаются Богородицкая церковь в Гимреке и Успенская в Кондопоге. Их характеризуют: подчеркнутая высотность, трехъярусный основной объем, состоящий из двух восьмериков на четверике, расширение кверху храмового столпа за счет тройных повалов и наличие фронтонных поясов. Всего же к настоящему моменту хорошо освещены в литературе 16 памятников, отнесенные разными исследователями к «прионежской школе» (7 из них сохранились), однако до сих пор не представлено полного, комплексного исследования этого архитектурного направления.
Основная цель этой работы состоит в том, чтобы обобщить весь накопленный материал и составить целостную картину строительства шатровых храмов на исследуемой территории в XVII-XVIII вв. В задачи работы входит попытка определить применимо ли понятие «школа» к широкому кругу рассматриваемых памятников, для чего необходимо проследить взаимосвязи, преемственность и заимствования в архитектуре Обонежья и Межозерья на протяжении двух веков и выявить индивидуальные особенности и общие признаки всех известных нам храмов. Мы будем ориентироваться на определение школы в деревянном зодчестве, которое дал В.П. Орфинский: «храмостроительные школы – это творческие направления, связанные с общностью или преемственностью основных принципов формообразования и совокупностью устойчивых приемов решения конкретных архитектурно-конструктивных задач, локализованные на отдельных территориях».1 Важными признаками школы являются своеобразие форм и их многократная повторяемость во времени.
Наконец, перед данной работой стоит задача дополнить имеющийся материал по теме новыми сведениями об известных памятниках и ввести в научный оборот ряд вновь выявленных.
Зарождение типа шатрового храма, называемого «прионежским» происходило, по всей видимости, в начале XVII в. в северной части Обонежья и Межозерья. Процесс сложения прионежских форм можно условно разделить на несколько этапов.
1) Появление здесь типа храма «восьмерик на четверике» и поиск оптимального расположения храмового столпа, наблюдающийся в самом начале XVII в. Уже в 1600 г. в Петропавловском соборе в Повенце в основных чертах воплотилась идея достижения высотности стопы здания за счет постановки нескольких объемов друг на друга: над клетью, вмещающей собственно церковь и алтарь, был поставлен значительно меньший по площади четверик, а на него восьмерик. Повенецкий собор во многом напоминал известную Никольскую церковь Муезерского монастыря (после ее перестройки в 1602 г.) и церковь Богоявления в Челмужах (на период после ее реконструкции 1605 г. или 1607 г.), расположенную всего в 50-ти км к югу от Повенца. Все три памятника относятся к типу «восьмерик на четверике», а точнее, восьмерик повенецкой и челмужской церквей, стоит даже на двух четвериках. Храмовый столп всех построек относительно основания расположен нерегулярно и сужается кверху за счет постановки значительно меньших объемов на большие. Наконец, все три сооружения не имеют отдельного алтарного прируба. Учитывая все это, а также короткий временной отрезок всего в 5-7 лет, за который были созданы памятники, можно предположить, что церкви в Повенце и Челмужах строились одной артелью. Различия же между ними представляются следствием поиска наилучшего решения. Возможно, вариант построения храмового столпа, при котором на четверик основания ставился восьмерик, несущий шатер, был распространен в других регионах и раньше, но складывается впечатление, что в северном Обонежье он, действительно, появился только в начале XVII в.
2) Строительство в Обонежье и Межозерье храмов с четкой объемно-пространственной структурой, широко распространенной на Русском Севере: основной столп церкви, состоящий из объемов с общей центральной осью, с примыкающими к нему срубами алтаря и трапезной. Наиболее ранние из известных построек такого типа относятся к первой трети XVII в.: это церковь Флора и Лавра в Мегреге (1613 г.) и Петропавловский храм на Лычном острове (1620 г.) на первом этапе своего существования.
3) Сложение уже к 1630-м гг. архитектурных особенностей, характеризующих «прионежский тип»: использование повалов на стыке ярусов основного объема, обуславливающее его расширение кверху, и оформление его фронтонными поясами. Самое раннее известное нам применение обоих этих приемов относится к 1630 г. и встречается на разных постройках в отдаленных друг от друга регионах.
Старейший выявленный памятник с расширением храмового столпа – это Никольская церковь на острове Брусно (1630 г.). В исследовательских работах она упоминается лишь мельком.2 Остров Брусно находится в западном Прионежье, приблизительно посередине между Петрозаводском и устьем Свири, и лежит в километре от берега. В начале XVII в. здесь существовал монастырь, в конце столетия превращенный в приход, в котором остался древний Никольский храм.3 Из описания 1872 г. мы узнаем, что на тот момент постройка состояла из трех клетей: церкви длиной 13 аршин и шириной 8 аршин, и одинаковых по размеру паперти и алтаря длиной по 5 ½ аршин и шириной по 4 аршина.4 Колокольня, располагавшаяся с запада от церкви, видимо, соединялась с ней переходом. Кроме этих описаний сохранилась фотография северного фасада церкви, сделанная в 1930-х гг.5 По ней хорошо прочитывается устройство центрального объема храма: на повал высокого четверика был установлен массивный и более широкий восьмерик. Таким образом, храмовый столп Никольской церкви по сравнению с более ранними постройками приобрел новое композиционное решение. Восьмерик также оканчивался повалом и нес мощный шатер, по высоте примерно равный центральному четверику. Интересно, что последний, судя по приведенным размерам, должен был быть прямоугольным в плане (13 Х 8 аршин), тогда как в более поздних постройках четверик будет иметь равные стороны. Вместо описанного в 1871 г. равного алтарю западного прируба, на фотографии мы видим обширную трапезную. Очевидно, первоначальная трапезная в период с конца XIX по начало XX вв. была расширена более чем в два раза, перекрыта двускатной кровлей и вплотную примкнула к колокольне. Тесовая обшивка, покрывавшая все здание, когда оно было сфотографировано С.А. Макарьевым, не дает возможности узнать, был ли здесь когда-то фронтонный пояс. Не известны также высота и форма покрытия алтарного прируба, который не виден на фотографии. Наиболее вероятно, что он завершался простой двускатной кровлей. Дата гибели памятника не установлена.
Одновременно с бруснинским храмом, в 1630 г., в Олонце была построена церковь Николая Чудотворца, введенная в научный оборот М.И. Мильчиком и Ю.С. Ушаковым.6 Олонецкий храм не сохранился, но изображения и документальные свидетельства позволяют нам приблизительно представить, как он выглядел. Храм запечатлен на плане Олонца, составленном в первой половине 90-х гг. XVII в. Рисунок довольно схематичный, однако позволяет охарактеризовать церковь в общих чертах. Это был шатровый храм с алтарем, трапезной и крыльцом, а главное интересным двухуровневым зубчатым поясом, показанным на сужающейся кверху части у основания шатра. В настоящее время уже установлено, что основной объем не был восьмериковым от земли, а относился к типу «восьмерик на четверике».7 В книге «Древний Олонец» приведены материалы, освещающие строительную историю храма. Так в 1830-е гг. он был существенно перестроен, и шатер сменило новое пятиглавое завершение.8 В таком виде памятник был сфотографирован.9 В 1855-1856 гг. церковь была «перекрыта и со вне и снутри исправлена»,10 а в 1891 г. храм пришлось полностью перестроить, после чего он приобрел вид обширного пятиглавого собора, соединенного с высокой, увенчанной куполом и шпилем колокольней. После прихода советской власти со здания сняли купола, а в послевоенные годы разобрали.
Первоначально же церковь Николая Чудотворца в Олонце, скорее всего, представляла собой трехчастное в плане сооружение: трапезная, собственно церковь и алтарь. Центральный столп от земли был четвериковым, а вверху мог иметь один или два восьмерика с двумя рядами фронтончиков, несущие шатер. Сужалось здание кверху, или расширялось однозначно сказать нельзя. В любом случае очевидна близость композиции олонецкого собора характерным представителям «прионежского типа». Все они имели ярусный центральный столп, состоящий из одного, или двух восьмериков на четверике и фронтонные пояса. А значит, уже в 1630 г. «прионежский тип» был представлен в западной части Межозерья, то есть далеко от региона где, он получил распространение во второй половине XVII столетия.
Наконец третий памятник, построенный в 1630-е гг., и знаменовавший окончательное сложение «прионежского архитектурного типа» – это Никольская церковь в Линдозере (1634 г.). Этот храм объединил в себе все названные в начале статьи особенности, присущие наиболее развитым представителям «Прионежской школы». Показательно видное невооруженным глазом сходство линдозерской церкви с Успенским храмом в Кондопоге, образцом для которого она вполне могла послужить. Село Линдозеро расположено на левом берегу реки Суна, в 60 км к северо-западу от Кондопоги. О строении основного объема церкви и алтаря мы можем судить по фотографиям, зафиксировавшим восточный фасад здания.11 Главным нововведением по сравнению с храмом на острове Брусно стало наличие у линдозерской церкви еще одного восьмерика в составе центрального объема. Каждый сруб был шире нижележащего, так как ставился на его повал. После обшивки храма свободные углы четверика при переходе к восьмерику были перекрыты полицами, а фронтонный пояс переместился под них, хотя не исключено, что изначально он мог располагаться и выше. Постройка имела гораздо более стройные пропорции, чем ее предшественники. Устремленный вверх алтарный прируб венчался не двускатной крышей, а большой бочкой. Ценные сведения об устройстве западной части Никольской церкви и интерьерах содержатся в деле о ее ремонте 1861 г.12 К помещению собственно церкви примыкала «паперть», которая, судя по фото, была немного шире. Из документа видно, что колокольня к тому времени уже существовала, и давно, поскольку нуждалась в поновлении, и после ремонта (а, вероятно, и до него) должна была соединяться с папертью. В самом конце XIX в. церковь пришла в ветхость, что явствует из отчетной ведомости за 1898 г.,13 а в 30-х гг. XX в. ее разобрали.
Итак, на основании сведений об известных нам семи памятниках мы попытались представить, как могли складываться уникальные формы архитектуры «прионежского типа». Очевидна тенденция к развитию вертикальной структуры храмов, а также стремление достичь возможно большего богатства и сложности объема и силуэта здания. В этом направление и шел поиск композиционных и конструктивных решений.
Конечно, помимо рассмотренных нами ранних построек, в письменных источниках имеются указания на существование значительного количества храмов рубежа XVI-XVII вв., облика которых мы не знаем. Тем более нам не известно, как выглядели шатровые церкви изучаемой территории в более раннее время. Кроме того, почти одновременное появление в разных частях Обонежья и Межозерья сооружений с характерными уникальными особенностями наводит на мысль о том, что к началу XVII в. они уже были распространены на всем этом пространстве. При этом на такой обширной территории, очевидно, работали несколько артелей, но, объединенные общей традицией.
Следующим по времени после церкви в Линдозере представителем «прионежской школы» исследователи всегда называют Ильинский храм в Горном Шелтозере, построенный по разным сведениям в 1682 г. или 1685 г., то есть спустя полвека. Разумеется, возникает вопрос: велось ли на протяжении этого времени строительство шатровых храмов в Обонежье? Для того чтобы на него ответить, было проведено исследование архивных материалов XIX в., в ходе которого удалось найти сведения о большинстве погостов, существовавших к началу XX в. в Петрозаводском уезде и половине погостов в других уездах Олонецкой губернии. Однако упоминаний о создании шатровых храмов во второй трети XVII в. практически не было обнаружено. Хотя строительство в это время и велось, но в основном ставились клетские церкви.
В какой-то мере спад строительства шатровых храмов должен был стать неизбежной реакцией на требования патриарха Никона строить церкви с «освященным пятиглавием». Но могли быть и другие причины. На севере, в особенности, в Заонежье в первой трети XVII в., после окончания Смутного времени, шло такое бурное строительство, что церкви, в том числе шатровые, были поставлены практически в каждом крупном селе. Поэтому к середине века строительство могло просто естественным образом приостановиться. Кроме того, как раз в конце 40-х – начале 50-х гг., а затем в 70-е гг. велось грандиозное строительство Олонецкой крепости,14 к которому были привлечены лучшие плотники со всех концов губернии, крестьяне всех близлежащих погостов должны были поставлять лес, а отдаленные погосты были обложены денежными повинностями.
Единственным шатровым храмом Межозерья, построенным до 1680-х гг., который удалось обнаружить, являлась Ильинская церковь Шеменского погоста. Дата ее создания – 1675 г. Она была сфотографирована и кратко охарактеризована Д.В. Милеевым в докладе Императорской Археологической Комиссии в 1913 г.15 К тому времени здание было обшито тесом, а шатер переделан. Все сооружение полностью, по-видимому, не перестраивалось и стояло без фундамента. На снимке можно разобрать лишь то, что стопа храма состояла из восьмерика на четверике, а с запада имелся притвор с крыльцом. Судить об особенностях этой постройки крайне сложно.
Хорошо себе представить мы можем только один обонежский шатровый храм середины XVII в. – Георгиевскую церковь в селе Песчаное, находящуюся в Пудожье. Ее сфотографировал И.Я. Билибин во время своего путешествия 1904 г.,16 и только благодаря этим снимкам, мы знаем, как она выглядела. В письменных источниках удалось найти лишь дату ее постройки – 1650 г. Георгиевская церковь не имела характерных для храмов «прионежского типа» особенностей, и была типична для всего Русского Севера.
Таким образом, к настоящему времени обнаружены далеко не полные сведения всего о двух храмах, имевших шатровое завершение, построенных в рассматриваемый отрезок времени. Еще несколько памятников предположительно могли быть шатровыми, но о них известно еще меньше. Единственный способ выявить дополнительную информацию и составить более полное представление о строительстве шатровых храмов в период с 1634 по 1682 гг. – это продолжение поиска архивных данных. Однако уже собранные сведения позволяют утверждать, что в это время оно практически приостановилось.
После длительного периода относительного «затишья», в начале 1680-х гг. строительство шатровых храмов возобновляется в южном Обонежье и Межозерье. С 1682 по 1692 гг. в Обонежье было построено четыре близкие по типологии церкви: в Горнем Шелтозере, Деревянном, в Великой Губе и в Самино. Все они принадлежали к типу «восьмерик на четверике» и имели те же композиционные и конструктивно-декоративные особенности, что и памятники первой трети XVII в. Первым построенным в западном Прионежье после перерыва шатровым храмом была либо Ильинская церковь в Горнем Шелтозере (168217 или 168518 гг.), либо Никольская в Деревянном (1683 г.). Обе они имели двухъярусный четвериково-восьмериковый храмовый столп, расширяющийся кверху, к которому примыкали отдельные срубы алтаря и трапезной, перекрытые на два ската. Горне-шелтозерский храм на всех изображениях (рисунки Л.В. Даля,19 снимки, разрез с интерьером и план, сделанные в 1914 г. архитектором-реставратором И. Маркушевым,20 фотографии всех фасадов А.П. Удаленкова 1918 г.21) предстает в обшивке с полицами над повалом четверика. Это решение относится к 1822 г., когда постройка была поставлена на каменный фундамент и обшита тесом, а «шея под шатром украшена набивными зубчатыми кокошниками».22 В храме в Деревянном, о котором мы можем судить по рисунку и плану Л.В. Даля23 и нескольким фотографиям 1928 г.,24 переход от центрального высокого четверика к восьмерику осуществлялся через мощный повал с помощью конструктивного фронтонного пояса (по три фронтона на каждую грань), который здесь после обшивки не обрубался и не устраивался заново поверх нее, а, видимо, остался первоначальным.
При сравнении построек 1680-х гг. с известными предшественниками становится очевидным их сходство с церковью на острове Брусно. Налицо использование одного и того же решения башенной части и в целом аналогичного объемно-пространственного построения. Скорее всего, такое сходство построек, появившихся с разницей в полстолетия, объясняется непосредственным заимствованием форм. Деревянное и Горнее Шелтозеро – ближайшие к острову Брусно поселения. Их жители, безусловно, знали находящийся на нем храм, и вполне могли взять его в качестве образца. В таком случае перед нами пример сохранения традиции, наследования и воспроизведения старых архитектурных решений новым поколением зодчих, из чего можно сделать вывод об отсутствии творческих нововведений в архитектуре Прионежья до начала 1690-х гг.
Очень важным для понимания взаимосвязи между храмостроительными традициями разных регионов Обонежья и в то же время малоизвестным памятником является Церковь Богоявления в Великой Губе – крупном заонежском поселении, расположенном на северо-восточном берегу одноименного залива, построенная либо в 1647 г.,25 либо в 1685 г.26 Изображений ее нам найти не удалось, но сохранилось ценнейшее описание К.К. Романова.27 Во время его экспедиции в Заонежье в 1926 г. церковь уже не существовала, но исследователь пишет, что им была снята калька с ее чертежей. Здание состояло из четырех срубов: алтаря, храма, трапезой и паперти. Центральный столп представлял собой восьмерик на четверике и венчался шатром. К.К. Романов пишет: «В Великогубской церкви стены восьмерика были обшиты тесом, и переходы от четверика к восьмерику обработаны двумя поясами фронтончиков: по два на каждой грани восьмерика и по шесть на каждой стороне четверика».28 Формулировка не вполне точная, но, скорее всего, пояса были такими же, как в известных нам сохранившихся храмах в Самино и Яндомозере, только нижний из них имел большее число фронтончиков. Алтарный сруб церкви Богоявления был прямоугольным в плане и завершался двускатной кровлей. Обширная трапезная и значительно меньшая паперть имели самостоятельные двускатные покрытия. Как выглядели крыльца, ведущие в паперть не известно.
Церковь в Великой губе свидетельствует о том, что тип храма с двухчастным слитно-ярусным расширяющимся кверху столпом с двумя фронтонными поясами, распространенный в Заонежье в XVIII в., существовал там и раньше. То есть заонежские постройки данного типа появились не после подобных прионежских, а как минимум одновременно с ними.
До сегодняшнего дня в Обонежье сохранился только один столпообразный шатровый храм XVII в., расширяющийся кверху центральный объем которого состоит из одного восьмерика на четверике. Это Ильинская церковь в деревне Самино, находящаяся на юго-восточном берегу Онежского озера. Она была построена в 1692 г., накануне появления в западном Прионежье храмов с трехчастным столпом. Подробно исследованием этого памятника занимался К.Ю. Савандер, считающий Ильинскую церковь «старейшей среди достоверно известных подчеркнуто высотных храмов, относящихся к западно-прионежскому типу»,29 так как она была срублена раньше церквей в Гимреке и Рыбреке. Саминский храм является переходным: конструктивно принадлежащим к группе построек с одним восьмериком на четверике, а пропорционально тяготеющим к сооружениям с повышенным, трехчастным храмовым столпом. Кроме того, из реконструкции Б.П. Зайцева30 видно, что первоначально храм обладал двумя фронтонными поясами: нижний располагался в области перехода от четверика к восьмерику, сочетаясь с двускатным вогнутым покрытием углов четверика, а верхний делил прямостенную часть восьмерика (ниже венчающего повала) примерно пополам. Выделяется саминская церковь своим высоким алтарем с каскадным покрытием. Сейчас облик Ильинского храма искажен обшивкой и другими поздними изменениями. Церковь в Самино типологически и хронологически прекрасно вписывается в ряд как западно-прионежских, так и заонежских памятников.
В 1690-е гг. в Межозерье были возведены две уникальные постройки: Никольская церковь в Согиницах и Преображенская в Пидьме. Их основной объем был восьмериковым от земли, и соединял в себе ярусное и шатровое завершения. Впервые это архитектурное решение встречается нам в Тихвине на примере известной Знаменской церкви, изображенной на плане Тихвинского посада 1678 г.31 Здесь хорошо виден сужающийся кверху центральный объем, состоящий из трех многогранных срубов, отделенных друг от друга двумя рядами фронтонов. Очевидно, этот храм существовал между 1613 и 1770 гг., когда Тихвинский посад полностью выгорал, и может являться наиболее ранним из известных памятников, обладавших фронтонными поясами. В таком случае, этот конструктивно-декоративный элемент мог впервые появиться вовсе не в Обонежье и Межозерье, хотя широкое распространение он получил именно там.
Никольская церковь в Согиницах сохранилась и стоит в среднем течении Свири на ее притоке Важинке. Дата ее создания – 1696 г. или 1698 г.32 В 1973-1976 гг. храм был отреставрирован по проекту М.И. Коляды и И.А. Мачерет. В плановой композиции согиницкая церковь представляет собой восьмерик с двумя прирубами: алтарем и притвором (почти равной величины), соединенный через паперть с шатровой колокольней. Основной несущий шатер столп имеет ярусное решение: на высокий восьмерик, идущий «от пошвы» и заканчивающийся повалом, поставлен второй меньший восьмерик. Переход между ними осуществляется с помощью конструктивного фронтонного пояса: по два фронтончика над каждой гранью. То есть по сравнению с тихвинской церковью в согиницкой было уменьшено число ярусов, и увеличено количество фронтончиков на грань. Трапезная и алтарный прируб перекрыты двускатной крышей. Интерес представляет уникальная шестириковая колокольня, соединенная с храмом галереей-переходом. По словам М.И. Коляды, детально обследовавшего памятник, колокольня старше самой церкви и датируется XVI в.
Церковь Преображения в селе Пидьма (1691 г.33 или 1696 г.34) находилась на правом берегу Свири, чуть более чем в 50 км от Согинец, и являлась прямым аналогом стоящей там Никольской церкви. Отличия их состояли лишь в форме покрытия алтарного прируба – Преображенский храм имел каскадное двускатное покрытие, подобное сохранившемуся в саминской церкви. Высокая степень сходства, наряду с близкими датами создания, дает основание предполагать общего мастера. Сохранилось несколько изображений Преображенского храма в Пидьме: фотографии Д.В. Милеева,35 рисунок, выполненный Ларсом Петтерссоном36 и цветные фотографии Прокудина-Горского.37 Погиб этот замечательный памятник в середине XX столетия.
Итак, при сопоставлении тихвинской церкви с согиницкой и пидемской обнаруживается иконографическое сходство и идентичность уникальных черт, которые, на наш взгляд, не могут быть случайными. Они должны объясняться либо общими создателями всех трех сооружений, либо непосредственным знакомством строителей храмов в Согиницах и Пидьме с тихвинским образцом, либо распространенностью подобных храмов до 90-х гг. XVII в. в районе Межозерья. Однако других представителей этого типа ни на территории Межозерья, ни за его пределами не выявлено, из-за чего судить о том, как он здесь появился, сложно. Однако сама «округлая» форма основного объема культовой постройки в Межозерье встречалась уже в первой трети XVII в. Примером служит Воскресенская церковь в селе Важины (1630 г.), расположенном по соседству с Согиницами. Памятник был изучен и описан М.И. Колядой.38 Ему удалось установить, что первоначальный облик церкви сильно отличался от нынешнего, и проследить историю ее преобразований. Главная особенность постройки – это необычная форма ее центрального столпа – десятерик, первоначально венчавшийся шатром.
Большинство исследователей сходятся во мнении, что многогранный план стопы является наидревнейшим приемом пространственного построения шатровых храмов. Он также использовался при строительстве крепостных башен (Олонецкая крепость) и, скорее всего, был широко распространен. Во всяком случае, для Межозерья и Приладожья округлые планы построек были не в новинку.
Характерными представителями «Прионежской школы» принято называть церкви в селах Гимрека и Рыбрека, расположенных недалеко от истоков Свири. Однако, как мы увидим, они скорее являлись творческим нововведением в традицию, экспериментом, не получившим дальнейшего развития. Это два очень похожих храма, построенные в 90-х гг. XVII в. Какой из них был первым, сказать однозначно нельзя, но, поскольку разница между ними составляла всего два-три года, и оба они имели почти одинаковое решение, это не столь существенно.
Церковь Рождества Богородицы в Гимреке сохранилась. Есть несколько вариантов датировки памятника: между 1682 и 1689 гг.,39 1693 г.,40 во многих документах повторяется дата 1695 г., которая и принята как наиболее вероятная. Сейчас церковь предстает в том виде, который получила после реставрации 1970-х – первой половины 1980-х гг. по проекту архитектора В.С. Рахманова, при соавторстве М.И. Коляды и В.П. Веркулича. Всему ансамблю гиморецкого погоста был возвращен приближенный к первозданному облик.
Рождественская церковь состоит из основного объема с примыкающими прямоугольными в плане срубами алтаря и трапезной. На одной оси со зданием расположено крыльцо, обращенное всходами на север и юг. Главное отличие гиморецкой церкви от рассмотренных двухчастных храмов в конструктивном решении ее стопы. Несущий шатер столп, также как в линдозерском памятнике, состоит из двух восьмериков на четверике и расширяется кверху, но верхний восьмерик уже не является продолжением повала нижележащего, а вставлен в его «раструб». Повалы четверика и нижнего восьмерика заканчиваются конструктивно-декоративными фронтонными поясами. В.П. Орфинский называет такой тип храмового столпа «слитно-расчлененно-ярусным «пульсирующим» за счет повалов»41 и пишет, что этот вариант прионежских храмов «можно рассматривать как гибрид людиковских построек (Никольская в Линдозере) с ярусными, сужающимися кверху храмами, подобными Никольской церкви в Согиницах».42 Церковь имеет приземистые срубы основания и очень высокий шатер. Алтарный прируб перекрыт несколько «приплюснутой» бочкой, увенчанной небольшой главкой. На сегодняшний день гиморецкий памятник вместе с колокольней и оградой является уникальным примером ансамблевого строительства конца XVII в. в Обонежье.
Очень близкая Богородицкому храму церковь Варлаама Хутынского в соседнем с Гимрекой селе Рыбрека датируется либо 1697 г.,43 либо 1693 г.44 Погибла она во время пожара в 30-е гг. XX в. Впервые памятник был запечатлен Л.В. Далем: зарисован вид храма с северо-запада и его двери.45 Сохранились фотографии и подробнейшие описания конструкций и убранства памятника конца XIX в.46 Благодаря этому стало возможным создание его графической реконструкции, что и было осуществлено Т.Л. Макаровой.47 В настоящее время памятник воссоздается на новом месте – в парке «Богословка» под Санкт-Петербургом. От церкви в Гимреке рыборецкий храм отличают его пропорции, и одномаршевое крыльцо. Что же касается решения центрального столпа, то можно лишь предполагать, что оно было сходным с гиморецкой церковью, так как на момент фотофиксации в обшивке вместо фронтонного пояса на уровне нижнего повала над углами четверика были устроены полицы. Однако гиморецкий храм после обшивки выглядел точно так же. Восьмерики, сопрягавшиеся, очевидно, по аналогичной с гиморецкой церковью схеме, были равновеликими в горизонтальном сечении, а в высоту нижний из них значительно превосходил верхний.
Итак, в последние 20 лет XVII в. в южной части Обонежья и Межозерье наблюдается всплеск строительства. Как минимум восемь храмов были поставлены один за другим. Все они обладали общими только им присущими особенностями (ярусными столпами с решением переходов между ярусами с помощью фронтонных поясов), но делились на три типологически различные группы: 1) двухчастные слитно-ярусные, 2) трехчастные слитно-расчлененно-ярусные, 3) «округлые» расчленено-ярусные. Две из них имели общий ареал – южное Обонежье, а третья была локализована в Межозерье. Однако определить взаимосвязи между этими группами довольно трудно. Все осложняется тем, что практически все храмы имеют двойную, а подчас и тройную датировку, и понять в какой последовательности они возводились, и соответственно, какие формы сложились раньше, в полной мере не удается.
В.П. Орфинский пишет: «В Прионежье существовали не одна, а две разноэтничные школы (людиковская и северно-вепская). Первая из них на севере субрегиона…, а вторая на юге – в рамках постоянной артели в последнем десятилетии XVII века (Богородицкая церковь в Гимреке, 1695 г., Варлаамовская в Рыбреке, 1697 г.)».48 Однако В.П. Орфинский говорит только о двух храмах, которые сами по себе никак не могут составлять архитектурную школу. А сведения о близлежащих приходах не дают основания предполагать возможность существования здесь значительно большего количества аналогичных гиморецкой и рыборецкой церквям построек.
Кроме того, рассматривать трехъярусные храмы в отрыве от предшествующих им двухъярусных никак нельзя. Преемственность между ними очевидна: общими признаками их являются тип «восьмерик на четверике» в основе, расширение верхней части сруба с помощью повалов и устройство конструктивно-декоративных фронтонных поясов. Скорее всего, они возводились одной артелью.
Сложнее определить взаимосвязь между трехъярусными восьмериково-четвериковыми и «округлыми» церквями. Ясной последовательности появления сначала одного, а затем другого типа не обнаруживается, на какие бы даты создания памятников мы не ориентировались. Южноонежские и межозерские постройки создавались либо поочередно, либо параллельно, но с использованием одних и тех же приемов и образов и с ориентацией на соседей или общие прототипы. Среди последних могла быть церковь в Тихвине и другие неизвестные нам ранние памятники.
В целом все три типа многими исследователями были отнесены к единому масштабному архитектурному направлению – «Прионежской школе» (А.В. Ополовников,49 М.И. Коляда50 и др.). Однако сопоставительный анализ всех известных памятников последней трети XVII в. показывает, что понятие «школа» к этому кругу построек применять не вполне корректно. Этому есть несколько причин: во-первых, разница между самой ранней и поздней постройками не превышает пятнадцати лет, а значит нельзя говорить о преемственности между поколениями мастеров, которая и составляет буквальный смысл понятия «школа». Во-вторых, уже сам тот факт, что мы смогли выделить три различных типа построек, говорит об отсутствии даже на протяжении коротких полутора десятилетий устойчивой повторяемости форм. Более вероятно предположить, что мы наблюдаем здесь соединение и плодотворное взаимодействие направлений, имеющих различные истоки. Объединялись же исследователями все эти памятники, возведенные «на одной волне», потому, что обладали своеобразием, обусловленным сходными решениями. На этом основании и мы будем рассматривать их как одну группу, но не более того.
С начала XVIII в. центром строительства шатровых храмов в Обонежье становится его северная часть и в особенности Заонежский полуостров. Заонежская архитектура XVIII в. продолжает местные традиции предыдущего столетия, о чем свидетельствует церковь Богоявления в Великой Губе.
Все шатровые церкви, построенные в XVIII в. в Заонежье, относились к типу «восьмерик на четверике», в средней части стопы они расширялись за счет повала и имели фронтонные пояса. Как мы знаем, все эти черты были присущи более ранним южноонежским памятникам (Остров Брусно, Шелтозеро, Деревянное, Самино), а значит, можно говорить как минимум о близости архитектурных традиций этих областей, а, возможно, и об их взаимовлиянии. Несмотря на существование к тому времени церквей с различными конструктивными вариантами трехчастных храмовых столпов, все заонежские постройки имели двухчастную структуру. И даже после появления церквей на Лычном острове и в Кондопоге, в Заонежье устоявшийся архитектурный тип остался неизменным.
К особенностям заонежских памятников, не характерным для прионежских храмов-предшественников, относятся их крытые бочкой пятистенные алтари. Кроме того, повалы их центральных объемов были не столь выразительными, как у известных нам южных церквей. Важнейший конструктивный элемент прионежских храмов – фронтонный пояс – здесь использовался скорее как дань традиции, или просто заимствованный красивый мотив. Такое превращение конструктивных элементов в процессе их эволюции в декоративные было очень характерным для XVIII в. явлением.
Около 1710 г. в селе Яндомозеро, находящемся в нескольких километрах от Великой Губы, появляется практически полный аналог великогубского храма – церковь Святой Великомученицы Варвары. В это время Варваринская церковь была преобразована из клетской церкви 1650-х гг. в шатровую (историю реконструкций храма подробно осветил Е.В. Вахрамеев),51 и, несомненно, была однотипной с представителями южноонежской группы и храмом в Великой Губе. Алтарь ее имел двускатную каскадную крышу, активными элементами декора в экстерьере храма были два фронтонных пояса: нижний, решенный в крупном ритме, отмечал переход четверика к восьмерику, верхний, расположенный под повалом восьмерика, вторил ему в более частом ритме.52 Вспомним, что точно такими же особенностями обладала и саминская церковь.
В конце XVIII в. с запада с небольшим смещением с оси храма к нему была пристроена шатровая колокольня. Было сооружено новое крытое крыльцо-галерея, соединяющее церковь с колокольней. Крышу алтаря выполнили в форме бочки. Сейчас церковь предстает в виде, приобретенном после реставрации 1951-1957 гг., проводившейся под руководством А.В. Ополовникова. Здание освобождено от поздней обшивки, но фронтонные пояса воссозданы не были, и на алтарном срубе осталась бочка.
В 1720 г. в центре Заонежского полуострова, в селе Космозеро, строится церковь Успения Богородицы. Она не сохранилась, но до нас дошло немало ее изображений.53 На снимках здание церкви предстает в тесовой обшивке 1875 г., углы четверика покрыты на два ската, что, однако не исключает возможности первоначального существования здесь фронтонных поясов. Также как и в Яндомозере, обращенное всходами на север и юг крыльцо соединялось переходом с аналогичной колокольней. В космозерской церкви мы впервые встречаемся с пятистенным алтарным срубом с соответствующим пятискатным покрытием и небольшой бочкой над ним – решением, впоследствии ставшим характерной особенностью всех заонежских храмов.
Покровская церковь – неотъемлемая составляющая всемирно известного Кижского ансамбля – не всегда была такой, какой мы ее знаем. Благодаря основательным архивным и натурным исследованиям, проводившимся в последние десятилетия Л.М. Лисенко, В.А. и Б.А. Гущиными, А.Т. Яскеляйненом, В.А. Крохиным и другими, удалось в значительной степени погрузиться в историю преобразований памятника. В период с 1720 по 1749 гг. Покровская церковь, скорее всего, венчалась шатром и обладала всеми характерными особенностями заонежских храмов. Судя по реконструкции В.А. Крохина,54 она в это время практически не отличалась от Варваринской церкви в Яндомозере. Кроме воссозданного сейчас фронтонного пояса по низу восьмерика проходил еще один ряд фронтончиков, сочетающихся с двускатными покрытиями углов четверика. Небольшой алтарный прируб оставался четырехгранным и венчался бочкой. В паперть, равную по ширине трапезной и перекрытую общей с ней двускатной кровлей вело высокое крыльцо. В третий строительный период (1749 г.) церковь приблизилась к современному облику. В это время постройка перебиралась и реконструировалась: шатер был заменен на многоглавое завершение, вместо четверикового сруба алтаря был сделан более массивный пятистенный, исчез нижний фронтонный пояс на стыке восьмерика с четвериком.
Следующий памятник – церковь Рождества Богоматери в Кузаранде – был построен на побережье Повенецкого залива на месте прежнего храма, сгоревшего в 1761 г., а освещение его состоялось в 1765 г.55 Храм не сохранился, но мы можем хорошо его себе представить благодаря подробному освещению в архивных источниках и фотографиям, сделанным во время поездки по Заонежью 1912 г. К.К. Романова и В.М. Машечкина.56 К началу XX в. постройка имела традиционный для заонежских памятников «послеремонтный» облик, приобретенный во время реконструкций 1853-1854 и 1867 гг. После обшивки никаких следов фронтонных поясов не осталось, но, скорее всего, они были здесь, как во всех предыдущих и последующих аналогичных постройках. Церковь отличалась выразительной пластикой объемов. Центральные четверик и восьмерик завершались сильными повалами. Пятистенный алтарь первоначально имел традиционное пятискатное покрытие с бочкой, разобранной в конце XIX в.57 Трапезная храма была довольно просторной и одновременно являлась теплым Варваринским приделом. Колокольня была срублена в 1831 г. с северо-запада от церкви. Переход же из паперти в колокольню появился в 1864 г. Западный фасад храма украшало крыльцо с лестницами на север и юг.
Церковь Рождества Богородицы в Кузаранде стоит в одном типологическом ряду с храмами первой трети XVIII в. Мы не знаем других аналогов, построенных в разделяющий их период, однако это не означает, что их не было. Так шатровыми вполне могли являться Троицкая и Георгиевская церкви, возведенные в Толвуе – ближайшем к Кузаранде поселении – соответственно в 1728 и 1751 гг. (погибли при пожаре 1845 г.), и другие постройки, облик которых пока не установлен.
В 1769-1770 гг. в селе Космозеро рядом с храмом Успения была построена его уменьшенная копия, в целом отличавшаяся от него лишь пропорциями – церковь Александра Свирского, дожившая до наших дней. В 1978-1982 гг. храм реставрировался по проекту архитектора В.А. Крохина. Его освободили от обшивки, восстановили по следам фронтонные пояса, по которым можно судить о поясах других заонежских храмов XVIII в. Верхний из них опоясывает восьмерик ниже его повала, а нижний прерывается полицами на углах четверика. По сути, эти накладные пояса являлись декоративными элементами, а не конструктивными деталями здания.
Последним известным памятником заонежской архитектуры XVIII в. является храм Вознесения в селе Типиницы. Он не сохранился, но довольно подробно освещен в различных документах. Построен он был в период с 1761 по 1781 гг.,58 и освящен в 1781 г. Здание было по-настоящему монументальным: его высота составляла почти 50 м, что достигалось за счет основания храма, поставленного на подклет. Вознесенская церковь типологически сходна со всеми рассмотренными выше. Центральный ее столп имел совсем незначительные повалы. Храм украшал, по крайней мере, один фронтонный пояс, следы от него на восьмерике просматривались после снятия обшивки.59 Алтарь церкви был пятистенным и имел бочечное завершение. Уникальной его особенностью являлись две главы на скатах бочки, зафиксированные на фотографиях и описанные в архивных документах.60 Они отмечали два придела, располагавшиеся в алтарном срубе – Вознесенский и Ильинский. Интересно была устроена паперть с крыльцом: она не имела основания от земли, а опиралась на выпуски бревен из стен трапезной. Также на рундук опирались обращенные на север и юг лестничные марши. Колокольня, соединявшаяся переходом с церковью и запечатленная на фотографиях, датируется 1833-1835 гг. До нее здесь стояла другая звонница, в деле 1831 г. названная ветхой.61 В 1960-х гг. типиницкая церковь была отреставрирована, а уже в следующем десятилетии сгорела. Церковь в Типиницах свидетельствовала о стремлении местных жителей воздвигнуть поистине грандиозную постройку. Все усилия были направлены на создание как можно большего по размерам сооружения, что не обогатило его образа.
Каковы же истоки рассматриваемого заонежского архитектурного направления XVIII в.? Представляется наиболее правильным считать его продолжением местной традиции предыдущего столетия. Это подтверждается, во-первых, существованием уже в 1685 г. Богоявленской церкви в Великой Губе, а во-вторых, сведениями о возведении в Заонежье в первой половине XVII в. большого количество шатровых храмов, на которые могли ориентироваться мастера в XVIII в. Таким образом, заонежская архитектура должна рассматриваться в общем обонежском контексте, но своеобразие ее форм, их устойчивая повторяемость на протяжении как минимум ста лет несколькими поколениями мастеров, локализованность ее в пределах небольшого полуострова (с примыкающими островами) – все говорит о том, что вполне можно выделять самостоятельную «заонежскую школу».
По прошествии более чем ста лет, в середине XVIII в., зодчие села Лычный остров возродили как будто забытое решение Никольской церкви в Линдозере (расстояние между Линдозером и Лычным островом около 30 км) – первого и единственного известного нам памятника XVII в. со слитно-ярусным храмовым столпом, состоящим из двух восьмериков на четверике и расширяющимся за счет повалов. Церковь Петра и Павла на Лычном острове, существовавшая с 1620 г., была существенно перестроена: ее небольшой притвор сменила более просторная трапезная с сенями. Видимо по той причине, что по сравнению с новой трапезной храмовый столп оказался непропорционально низким, на повалы существующего восьмерика решено было поставить еще один более широкий восьмерик с новым шатром. По мнению В.П. Орфинского, таким путем укладки новых венцов на повалы существующего объема и возникли первоначально необычные формы храмов «Прионежской школы», во всяком случае, северной (людиковской) ее ветви.62 При реставрации 1951-1955 гг. наряду с древнейшими элементами здания А.В. Ополовников сохранил разновременные наслоения, к которым относится и верхний восьмерик. В 2003-2004 гг. лычноостровская церковь была отреставрирована во второй раз по проекту В.Г. Копнина. Реставраторы постарались максимально сохранить подлинные элементы постройки, не заменяя их новыми без крайней необходимости. Сейчас по объемно-планировочным характеристикам Петропавловская церковь представляет собой храмовый столп, состоящий из двух восьмериков на четверике, с двумя прирубами. Центральный четверик и вышележащий восьмерик ее обладают общими гранями, тогда как оба восьмерика завершаются повалами, создавая расширение верхней части столпа. По верху четверика проходит фронтонный пояс. Прямоугольный в плане алтарный прируб, относящийся к первому строительному периоду, представляется очень маленьким на фоне выросшей трапезной. Перекрывает его двускатная кровля, на коньке которой установлен крест. Трапезная и сени лычноостровского храма сливаются в мощный монолитный объем под общей двускатной кровлей. С юга к трапезной примыкает обширное висячее крыльцо (ориентиром при его воссоздании послужили крыльца Успенской церкви в Кондопоге).
Церкви Успения Богородицы в Кондопоге – без преувеличения самому известному деревянному шатровому памятнику России – посвящено огромное количество публикаций. В них содержится подробное описание ее истории, внешнего облика, технического состояния, и рассматривается целый комплекс связанных с ней вопросов. Объемно-пространственное ее построение принято называть образцовым для «прионежской школы»: увенчанный шатром слитно-ярусный столп состоит из двух, расширяющихся кверху восьмериков, поставленных на меньший по ширине четверик. Алтарь венчает небольшая упругих очертаний бочка с главкой, а трапезная с сенями покрыты общей двускатной безгвоздевой кровлей. С юга и севера от трапезной расположены одновсходные висячие крыльца на кронштейнах, обращенные всходами на восток и уравновешивающими композицию сооружения. Благодаря своей сравнительной молодости церкви удалось избежать значительных перестроек и ремонтов.
Наиболее интересным является вопрос о том, как в кондопожской церкви совместились традиционные черты и новации конца XVIII столетия. В отличие от храмов-предшественников, при строительстве которых в основу пропорционального строя ложились иррациональные числа, входившие в древнерусскую систему мер, в Успенском храме преобладают простые кратные отношения.63 О высоком уровне мастерства строителей церкви Успения свидетельствует ряд примененных ими новых технических решений, которые подробно описывают А.В. Ополовников64 и Е.В. Вахрамеев.65 Выверенный образный строй здания был достигнут в результате долгих поисков оптимального решения. Зодчие как будто стремились воплотить в одной постройке все лучшее, что сложилось за многовековую историю Обонежской деревянной архитектуры. Сейчас храмовый столп украшает один набивной фронтонный пояс, размещенный на уровне промежуточного повала восьмерикового яруса. Но можно с уверенностью говорить о том, что раньше церковь обладала и вторым рядом фронтончиков, объединявшимся с угловыми кровлями четверика, подобно тому, как это сделано в храме Александра Свирского в Космозере и, видимо, было в ряде других заонежских построек. То есть, несмотря на возвращение к трехчастному варианту храмового столпа, схему и вид фронтонных поясов зодчие Успенской церкви применяют заонежскую.
Главным доказательством традиционности церкви Успения Богоматери в Кондопоге является ее поразительное сходство с храмом в Линдозере. Их сопоставление наводит на мысль о прямом копировании, что вполне вероятно, так как оба храма находятся в одном регионе – северо-западном Обонежье. К сожалению, обшивка, покрывавшая линдозерский храм, не дает возможности узнать, как первоначально выглядел его фронтонный пояс (а, может, и два) и сравнить их с кондопожскими.
Таким образом, распространенное мнение о том, что кондопожская церковь явилась венцом эволюции «прионежской школы», то есть всей архитектуры Обонежья и Межозерья за 150 лет, не совсем верно. Она была не следствием последовательного развития архитектуры, а обращением к формам одной из старейших местных построек. Параллельно в других регионах существовали свои храмостроительные традиции. Так после ее создания в Обонежье продолжали строить церкви с двухчастными столпами, достигая при этом и большей высотности. Примерами тому служат храмы в Типиницах (1781 г., высота около 50 м) и Ладве (1779 г., высота около 59 м). В то же время зодчие Успенской церкви заимствовали черты памятников разных лет и регионов, и привнесли в ее облик, конструктивное решение и пропорциональный строй целый ряд новаций.
В.П. Орфинский пишет, что в северной части Обонежья на базе разных, по-видимому, периодически создававшихся на протяжении почти полутора веков артелей действовала «людиковская» архитектурная школа.66 Однако пока известно всего три однотипные постройки (Линдозеро, Лычный остров, Кондопога), говорить о школе представляется преждевременным. Подробное изучение архивных данных о памятниках северного Обонежья XVII-первой половины XVIII вв. может дать более ясную картину развития архитектуры этого региона и помочь определить долю преемственности и новаций в постройках второй половины XVIII в.
Пока, помимо лычноостровской и кондопожской церквей, нам известно еще только об одном шатровом храме, который мог входить в один с ними типологический ряд и поэтому требует пристального внимания и изучения. Церковь Успения Богоматери в Сямозере была построена в 1762 г. и находилась примерно на одинаковом расстоянии от Линдозера и Кондопоги (около 60 км). Пока удалось обнаружить лишь очень краткое ее описание, не дающее полного представления.67 Церковь была шатровой с алтарем и «папертью». Алтарный сруб венчался бочкой, а притвор был покрыт на два ската и «коридором» соединялся с колокольней. Размеры храма, приведенные в деле 1872 г., в точности соответствуют указанным там же размерам церкви в Яндомозере.
Подведем итоги. Рассмотрев широкий круг памятников деревянного зодчества, создававшихся в Обонежье и Межозерье в XVII-XVIII вв., мы пришли к выводу, что их возведение проходило не равномерно, а с периодами спада и подъема. В первой трети XVII в. активное строительство шло в северном Обонежье и Межозерье, затем на протяжении 50 лет оно практически не велось, а с 80-х гг. возобновилось главным образом в южном Обонежье. В XVIII столетии центром создания шатровых храмов становится Заонежье и северо-западное Обонежье.
При сравнительном анализе всех известных построек, становятся очевидными принципиальные различия объемно-пространственного и конструктивного решений их храмовых столпов. Основываясь на них, мы выделили пять типологических групп, представители каждой из которых к счастью сохранились.
1) Церкви с нерегулярным расположением храмового столпа – северное Обонежье (Повенец, Челмужи).
2) Церкви типа «восьмерик на четверике» со слитно-ярусным, расширяющимся кверху храмовым столпом – южное Обонежье и Заонежье (остров Брусно, Горнее Шелтозеро, Самино, все заонежские храмы).
3) Церкви с расширяющимся кверху слитно-ярусным храмовым столпом, состоящим из двух восьмериков на четверике – северо-западное Обонежье (Линдозеро, Лычный остров, Кондопога).
4) Церкви с расширяющимся кверху слитно-расчлененно-ярусным храмовым столпом, состоящим из двух восьмериков на четверике – юго-западное Обонежье (Гимрека, Рыбрека).
5) Церкви с расчлененно-ярусным сужающимся кверху храмовым столпом, состоящим из нескольких восьмериков – Межозерье (Тихвин, Согиницы, Пидьма).
Налицо непосредственная связь между географическим положением и типологией храмов, из чего можно сделать вывод об устойчивых местных локальных архитектурных традициях. По-видимому, это связано с культурной самобытностью различных этносов, населявших рассматриваемую нами территорию. Общими чертами всех памятников является ярусность их храмовых столпов с нарастанием, или убыванием объемов и фронтонные пояса (со временем превратившиеся из конструктивных элементов в декоративные). На основании этого сходства многие исследователи и объединяли все постройки под знаком одной школы.
Очевидно, что на изучаемой нами обширной территории в разных ее регионах параллельно могли действовать несколько строительных артелей. Это убедительно демонстрирует хотя бы одновременное возведение в 1630 г. трех удаленных друг от друга памятников: Никольской церкви в Олонце, Воскресенской в Важинах и Никольской же на острове Брусно. Причем два Никольских храма обладали, по крайней мере, одной из уникальных особенностей местной архитектуры – один фронтонными поясами, другой расширением основного объема. То есть уже к тому времени эти черты были широко распространены. С другой стороны, вполне вероятны перемещения мастеров из одного региона в другой. Подтверждением тому служат очень похожие церкви в Самино и Яндомозере. Наконец, одна и та же артель могла строить различные по типу сооружения: например, храмы в Согиницах и Гимреке.
Таким образом, все рассмотренные памятники на пространстве от Ладожского до Онежского озер имели различную типологию и различные конструктивные решения деталей. Создавались они несколькими, напрямую не связанными преемственностью опыта, плотницкими артелями, действовавшими в разное время в отдаленных регионах. Все это не позволяет определять все шатровые храмы Обонежья и Межозерья как представителей одной школы. Однако все они обладают единой образностью, общими принципами композиционного построения и устойчивыми уникальными формами, что объясняет их иконографическую близость. Поэтому наиболее правильным было бы говорить о существовании на этой территории общей храмостроительной традиции, внутри которой проявлялись сложные и разнообразные взаимосвязи. Исходя из географических границ распространения этой традиции, представляется более корректным по отношению к ней применять термин «Онежско-Ладожская», нежели «Прионежская».
Помимо основной традиции в Обонежье и Межозерье периодически возводились шатровые церкви, обладавшие собственными уникальными особенностями: многошатровые храмы в Заонежье и Олонце, Флоролаврская церковь в Мегреге, Воскресенская в Важинах, Успенская в Ладве и другие. Возможно, они были следствием влияния архитектуры других областей, или творческими экспериментами местных мастеров, не получившими дальнейшего распространения.
Примечания:
1. Орфинский В.П. Храмостроительные школы в народном деревянном зодчестве Русского Севера // Локальные традиции в народной культуре Русского Севера (Материалы IV научной конференции «Рябининские чтения-2003») Сборник научных докладов. Петрозаводск, 2003. С. 396.
2. Орфинский В.П. Деревянное зодчество Карелии: генезис, эволюция, национальные особенности. Т. 2. М., 1975. (Дис. на соиск. уч. ст. доктора архитектуры). С. 68-69; Савандер К.Ю. К вопросу о пропорционировании деревянных шатровых храмов Российского Севера // Народное зодчество. Петрозаводск, 1999. С. 112.
3. Выписка из «Летописи церквей во имя св. и чуд. Николая и во имя св. ап. Фомы» (1861 г.) // Олонецкие епархиальные ведомости. Петрозаводск, 1906. № 6. С. 255.
4. О собрании сведений о древних церквах и часовнях // НА РК, ф. 2, оп. 50, г.1872, д.12/43, л. 12 об.
5. Церковь на острове Брусно, Шелтозерский район. 1930-е гг. Макарьев С.А. // Фотофонд КГКМ, инв. № 12976/200.
6. Мильчик М.И., Ушаков Ю.С. Деревянная архитектура русского севера. Л., 1981. С. 121.
7. Куспак Н.В., Мамонтова Н.Н., Платонов В.Г. Древний Олонец (под ред. С.И. Кочкуркиной). Петрозаводск, 1994. С. 67-71.
8. Олонецкий Никольский собор во имя святителя и чудотворца Николая г. Олонца // НА РК, ф. 257, оп. 1, г. 1847, д. 1/52, л. 1.
9. Куспак Н.В., Мамонтова Н.Н., Платонов В.Г. Древний Олонец. С. 70.
10. Олонецкий Никольский собор «Во имя святителя и чудотворца Николая» г. Олонца // НА РК, ф. 257, оп. 1, г. 1855, д. 1а/53-а, л. 1.
11. Забелло С.Я., Иванов В.Н., Максимов. П.Н. Русское деревянное зодчество. М., 1942. С. 120.
12. Старогин А.В. Выписки для материалов по теме «Памятники архитектуры КФССР» // НА РК, ф. 30, оп. 3, г. 1951, д. 15/160, л. 237-238.
13. С отчетными ведомостями благочинных монастырями и пустынями за 1898 год // НА РК, ф. 25, оп. 1, г. 1899, д. 79/38, л. 137 об.
14. Мильчик М.И., Ушаков Ю.С. Деревянная архитектура русского севера. С. 93-122.
15. Известия Императорской Археологической комиссии. Вып. 52. СПб, 1914. С. 72.
16. Церковь в селе Песчаное, Повенецкого уезда, Олонецкой губернии // Отдел фотографий НА ИИМК РАН, О.645 – 15-17.
17. Ведомость о церкви Горно-Шелтозерского погоста // НА РК, ф. 130, оп. 1, г. 1855, д. 4/31. л. 1.
18. Известия Императорской Археологической Комиссии. Вып. 57, 1915. С. 164.
19. Известия Императорской Археологической Комиссии. Вып. 57, 1915. С. 164-165.
20. Ильинская церковь Горне-Шелтозерского прихода // Отдел фотографий НА ИИМК РАН, III – 13275-13276.
21. Ильинская церковь Горне-Шелтозерского прихода // Отдел фотографий НА ИИМК РАН, О. 2851 – 92-95.
22. Известия Императорской Археологической Комиссии. Вып. 57, 1915. С. 165.
23. Красовский М. В. Курс истории русской архитектуры. СПб, 2005. С. 245.
24. Никольская церковь Деревянского прихода // Отдел фотографий НА ИИМК РАН, II – 4228-4235.
25. Дело правления ИАХ. О командировании академика Даля в Индию для изучения древних архитектурных памятников, продолжающих служить разрабатыванию материалов для основания русского архитектурного стиля // РГИА, ф. 789, оп. 7, г. 1871, д. 8. Л. 85.
26. Мильчик М.И. Заонежье. История и культура. СПб, 2007. С. 59.
27. Романов К.К. Деревянное церковное зодчество Олонецкого края // Рукописный отдел НА ИИМК РАН, ф. 29, оп. 1, г. 1926, д. 630, л. 2.
28. Там же.
29. Савандер К.Ю. К вопросу о пропорционировании деревянных шатровых храмов Российского Севера. С. 112.
30. Савандер К.Ю. Ильинская церковь в деревне Самино и её место в истории шатрового храмостроительства Обонежья // Известия Вологодского общества изучения Северного края. Вып. VIII. Исследования и реставрация памятников культуры Российского Севера. Вологда, 2000. С. 138.
31. Мильчик М.И., Ушаков Ю.С. Деревянная архитектура русского севера. С. 120-121.
32. Материалы натурных и исторических исследований Никольской церкви Согинского погоста Подпорожского района Ленинградской области. Т. I. Л., 1974. Л. 5. // Архив СПб НИиП института «НИИ Спецпроектреставрация».
33. О древних церквах в городе Олонце и в уезде // НА РК, ф. 27, оп. 2, г. 1840, д. 4/57, л. 123; Записки капитана Якова Яковлевича Мордвинова. С. 91.
34. Известия Императорской Археологической Комиссии. Вып. 57, 1915. С. 144.
35. Там же. С. 144-145.
36. Pettersson L. Die kirchliche Holzbaukunst auf Halbinsel Zaonezein Russian-Karelien. Helsinki, 1950. C. 102.
37. Преображенская церковь в Пидьме // Библиотека Конгресса США. LC-P87- 5062 | LC-DIG-ppmsc-03953; Цифровые копии фотографий размещены в Интернете. www.loc.gov/exhibits/empire/empire-ru.html.
38. Андреева Л.В., Коляда М.И., Кондратьева Е.В. По Ленинградской области. Л., 1978. С. 69-74.
39. Научный отчет о реставрации церкви Рождества Богородицы Гиморецкого погоста Подпорожского района Ленинградской области. Т. V. Часть III. Раздел 7. 1. Л., 1984. Л. 1. // Архив СПб НИиП института «НИИ Спецпроектреставрация».
40. О собрании сведений о древних церквах и часовнях // НА РК, ф. 2, оп. 50, г.1872, д.12/43, л. 11.
41. Орфинский В.П., Гришина И.Е. Типология деревянного культового зодчества Русского Севера. Петрозаводск, 2004. С. 97.
42. Орфинский В.П., Гришина И.Е. К вопросу об этнодифференцирующих признаках деревянного зодчества прионежских вепсов // Вепсы: история, культура и межэтнические контакты. Сб. научных трудов. Петрозаводск, 1999. С. 89.
43. Макарова Т.Л. Графическая реконструкция Варлаамовской церкви в селе Рыбрека // Народное зодчество. Петрозаводск, 1998. С. 218.
44. Даль Л.В. Старинные деревянные церкви Олонецкой губернии // Зодчий. 1877. Вып. 11-12. Л. 16, 25.
45. Там же. Л. 25.
46. Макарова Т. Л. Графическая реконструкция Варлаамовской церкви в селе Рыбрека. С. 217.
47. Там же. С. 218.
48. Орфинский В.П. Храмостроительные школы в народном деревянном зодчестве Русского Севера. С. 396.
49. Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. М., 1986. С. 86.
50. Андреева Л.В., Коляда М.И., Кондратьева Е.В. По Ленинградской области. С. 80-81.
51. Вахрамеев Е.В. Новые исследования Варваринской церкви в д. Яндомозеро Карельской АССР (проблемы реставрации). Проблемы исследования, реставрации и использования архитектурного наследия Карелии и сопредельных областей. Межвузовский сб. Петрозаводск, 1988. С. 81-94.
52. Там же. С. 91-92.
53. Мильчик М.И. Заонежье. История и культура. С. 97-99.
54. Крохин В.А. Новое в формообразовании Кижского ансамбля. Петрозаводск, 2006. С. 23.
55. Метрика церкви Рождества Богородицы в Кузаранде // Рукописный отдел НА ИИМК РАН, ф. 3, оп. 1, г. 1887, д. 4218.
56. Мильчик М.И. Заонежье. История и культура. С. 119-120.
57. Старогин А.В. Копии документальных материалов по теме: «Памятники архитектуры КФССР» // НА РК, ф. 30, оп. 3, г. 1953, д. 16/164, л. 105.
58. Метрики о древних, православных храмах, зданиях, художественных предметах по Петрозаводскому уезду Олонецкой епархии // НА РК, ф. 25, оп. 20, г. 1887, д. 26/270, л. 1.
59. Церковь Вознесения в с. Типиницы. Вид из-за околицы. 1971 г. Бойцов Б.П // Фотофонд КГКМ, № 12976-49.
60. О собрании сведений о древних церквах и часовнях // НА РК, ф. 2, оп. 50, г.1872, д.12/43, л. 9 об.
61. Формулярная ведомость о Вознесенской церкви Типиницкого прихода // НА РК, ф. 25, оп. 1, г. 1831, д. 25/236, л. 1.
62. Орфинский В.П. Особенности деревянного культового зодчества Карелии. С. 21.
63. Крохин В.А. Системы построения формы в древнерусском деревянном зодчестве XVI-XVIII веков // Вопросы охраны, реставрации и пропаганды памятников истории и культуры. Вып. IV. М., 1976. С. 236-238.
64. Ополовников А.В. Русское деревянное зодчество. С. 17-18.
65. Вахрамеев Е.В. Успенская церковь в Кондопоге (Описание памятника. Техническое состояние. Проблемы дальнейшего сохранения) // Успенская церковь в Кондопоге: сб. статей по материалам конференции. Кондопога; СПб., 1994-1996. С. 75.
66. Орфинский В.П. Храмостроительные школы в народном деревянном зодчестве Русского Севера. С. 296.
67. О собрании сведений о древних церквах и часовнях // НА РК, ф. 2, оп. 50, г.1872, д.12/43, л. 14.
Принятые сокращения:
НА РК – Национальный архив Республики Карелия
КГКМ – Карельский государственный краеведческий музей
НА ИИМК РАН – Научный архив Института истории материальной культуры Российской академии наук
СПб НИиП институт «НИИ Спецпроектреставрация» – Санкт-Петербургский научно-исследовательский и проектный институт по реставрации памятников истории и культуры «НИИ Спецпроектреставрация»
РГИА – Российский государственный исторический архив
Иллюстрации:
Ил. 1. Петропавловский собор в Повенце. Фотография Ф.А. Каликина. 1910-е гг.
Ил. 2. Богоявленская церковь в деревне Челмужи. Фотография автора
Ил. 3. Никольская церковь в селе Линдозеро. Фотография нач. XX в.
Ил. 4. Никольская церковь на острове Брусно. Фотография С.А. Макарьева. 1930-е гг.
Ил. 5. Ильинская церковь в селе Горнее Шелтозеро. Фотография А.П. Удаленкова. 1918 г.
Ил. 6. Никольская церковь в селе Деревянное. Обмер Л.В. Даля
Ил. 7. Ильинская церковь в деревне Самино. Фотография автора
Ил. 8. Никольская церковь в деревне Согиницы. Фотография автора
Ил. 9. Преображенская церковь в селе Пидьма. Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1909 г.
Ил. 10. Церковь Рождества Богоматери в селе Гимрека. Фотография автора
Ил. 11. Церковь преп. Варлаама Хутынского в селе Рыбрека. Фотография А.П. Удаленкова. 1918 г.
Ил. 12. Церковь св. Варвары в селе Яндомозеро. Реконструкция Е.В. Вахрамеева
Ил. 13. Храмовый ансамбль в селе Космозеро. Фотография Ф.А. Каликина. 1920 г.
Ил. 14. Покровская церковь на острове Кижи. Фотография автора
Ил. 15. Церковь Рождества Богоматери в селе Кузаранда. Фотография К.К. Романова и В.М. Машечкина. 1912 г.
Ил. 16. Вознесенская церковь в селе Типиницы. Фотография Л. Петтерссона. 1944 г.
Ил. 17. Петропавловская церковь на острове Лычный. Фотография автора
Ил. 18. Успенская церковь в Кондопоге. Фотография автора
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик, профессор, доктор архитектуры
Сергей Вольфгангович Заграевский