РусАрх - Петров А.В. Город Нарва, его прошлое и достопримечательности

РусАрх

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

О БИБЛИОТЕКЕ

КОНТАКТЫ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

Источник: Петров А.В. Город Нарва, его прошлое и достопримечательности. СПб, 1901. Все права сохранены.

Сканирование и размещение электронной версии в открытом доступе произведено: http://www.narvaclio.by.ru. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2008 г.

А.В. Петров

Город Нарва, его прошлое и достопримечательности

стр. V

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Нарва — один из древнейших городов Европы. Основанная, по свидетельству ливонских летописей, в 1223 году, за год до печальной битвы русских с татарами на реке Калке, Нарва много веков служила яблоком раздора для соседних народов.

Там, где угрюмый эст-меланхлен, на каменистой, неплодородной почве собирал свои скудные посевы, а в дремучих лесах и на болотах ходил на зверей и охотился на птиц, где прекрасная, не ведавшая еще влияния хищных человеческих рук, Нарова свободно несла свои прозрачные струи к заливу, там, где воздух оглашали плавные звуки древне-эстской речи и песни, — появились новые лица, стали захватывать землю, строить на ней себе жилища, убивать всех , кто им противился, оставляя и свои тела на местах кровавых побоищ. Однообразная, унылая жизнь эстов, похожая на сон и неподвижная, как смерть, одухотворилась, заволновалась, закипела под веянием принесенной пришельцами кровавой борьбы и смерти.

В борьбе за обладание балтийским побережьем столкнулись два народных течения: славяно-русское и германо-скандинавское. Порубежная Нарва видела упорное соперничество Руси с меченосцами, датчанами, ливонским орденом и шведами; она видела и внутреннюю борьбу основных элементов Ливонии — архи-

стр. VI

епископов, магистров, вассалов и городского сословия, — повлекшую и самое падение некогда сильного ордена.

Сначала разъедаемая удельною системою, с ее усобицами и братоубийственною борьбою, теснимая и разоряемая татарами, потом обессиленная смутным временем, кознями поляков, голодом, моровою язвою, пожарами и ужасами войны, Русь долго не могла раздвинуть свои пределы до балтийских берегов, являвшихся для нее естественною границею. Построение в 1492 году Иоанном III. Ивангорода, напротив Нарвы, и завоевание этой последней Иоанном Грозным в 1558 году были лишь мимолетными проявлениями русского могущества, так как уже в 1581 году шведы снова отняли Нарву, а в 1611 году и Ивангород. Лишь когда на сцене мировой истории явился Петр, России, несмотря на первую неудачу под Нарвой, в 1700 году, удалось твердо обосноваться у Балтийского моря, открывавшего новые широкие торговые и культурные пути.

Нарвское приобретение (1704 г.) было немаловажным фактом в истории России: нахождение Нарвы на древнем великом торговом пути, сближавшем европейские государства с Россиею и Азиею, ее богатство и вековое участие в ганзейской торговле делали ее значительным торговым пунктом. Теперь вместе с нею переходил к России и этот торговый путь, эта золотоносная жила со всем ее достоянием. Нарва, кроме того, как важный стратегический пункт, делалась опорною базою к дальнейшим завоеваниям и упрочению русского господства на Балтийском море.

С присоединением к России, как и в других городах прибалтийского края, за Нарвою были сохранены ее привилегии, но под условием непротиво-

стр. VII

речия их государственным законам. Эти привилегии, образовавшие касты наделенных ими и ревниво охранявших их лиц, послужили источником долговременной борьбы между этими последними и русским населением города. Прежние кровавые распри сменились внутренним упорным соперничеством, порожденным неравномерным и несправедливым разделением прав и обязанностей. Уже одновременно с подтверждением жалованными грамотами местных особенностей и привилегий слышались голоса, возражавшие против привилегированного положения жителей покоренного края; особенно громко эти голоса раздавались в известной екатерининской комиссии для составления проекта нового уложения; но лишь реформами двух минувших царствований было положено твердое основание к уравнению в правах и обязанностях всех городских жителей, одинаково призванных трудиться на поприще самоуправления для пользы общей.

Исторически проследить все фазисы развития города Нарвы, начиная с отдаленных времен рыцарства, приподнять завесу с прошлого и разгадать тайну, которую безмолвно хранят два былые соперника — длинный ливонский Герман и русский Ивангород, развернуть рядом с картинами побоищ картину внутренней духовной борьбы разнородных элементов в Нарве, а затем их объединения — составляет предмет настоящего исследования.

А. Петров.

Царское Село. 12 декабря 1900 года.

стр. 3

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

По обоим берегам быстроводной реки Наровы, в расстоянии 12 верст от Финского залива и около полутораста верст от Петербурга, под 59°23' северной широты и 45°52' восточной долготы, раскинулся древний город Нарва с его предместьями, или форштадтами. Старинные шведские здания из местной плиты с черепичными остроконечными кровлями перемешались здесь с деревянными русскими домами недавней постройки, узкие и кривые переулки уперлись в широкие и просторные улицы и площади, зелень садов прислонилась к старой проросшей мхом и полуразвалившейся ливонской стене, а там, где сдавленная берегами Нарова ниспадает шумным водопадом с утесов, положенных властною рукою природы на ее пути, выросли гигантские корпуса всемирно-известных фабрик.

Наподобие других древне-датских и ливонских городов и замков, нарвский вышгород расположен на высоком каменистом холме, поднимающемся на 70 футов над уровнем моря. Сохранившиеся доселе ливонский замок, шведские бастионы, остатки ливонских стен, а на правом берегу русская крепость Ивангород как бы заслоняют от взора то давно минувшее время, когда, взамен всех этих сооружений, коренные жители края, наровская чудь строила свои недолговечные шалаши из древесных ветвей, а от холода и непогоды укрывалась звериными шкурами.

Вид Нарвы с высоты.

стр. 7

Финские племена, занимавшие прежде весь нынешний прибалтийский край, были вытеснены постепенно к северу литовско-арийским племенем, пришедшим также из Азии. Литовское племя, в зависимости от занятых им мест, разбилось на три ветви: прусскую, принеманскую и латышскую. Эта последняя, называемая также леттскою, распадалась, подобно финнам, на ряд отдельных народцев. То были: венды, жившие по берегу моря от Мемеля до Виндавы и в нынешних округах пильтенском и газенпотском; куроны (или корсь), обитавшие у Рижского залива и в округах пильтенском и туккумском; семигалы (зимгола), жившие в нынешних округах добленском, митавском и бауском; зелы (или зелоны) — вдоль левого берега Двины от Кокенгаузена до Друи, латыши (летты, летгола), жившие по правой стороне Двины и в уездах венденском, части валкскаго, режицком, люцинском и двинском; ятваги — по Западному Бугу и голядь — по берегам реки Протвы (в смоленской губернии). Литовско-арийское племя частью вытеснило финские племена, частью смешалось с ними, образовав новые племенные разновидности — ливов и куронов; с течением времени оба названных племени олатышились и потеряли совершенно национальную самобытность.

Находимые случайно в земле монеты свидетельствуют, что уже древние финикияне, греки и римляне, задолго до Рождества Христова, посещали Балтийское море, запасались здесь янтарем, особенно ценившимся в те времена за его красоту и якобы целебные свойства, и развозили его по всему свету. Еще Гомер упоминает о "хитрых гостях морей", финикиянах, привезших дорогое ожерелье, в которое был вделан крупный электрон (т. е. янтарь), "оправленный в золото с чудным искусством". О янтаре имеются указания и у Гесиода. Геродот (484—424 г. до Р. Хр.), лично посетивший лишь Ольвию и северные берега Чернаго моря, имел, однако, уже смутное представление о жителях северной Европы нескифского происхождения, которых он называет меланхленами, т. е. чернокафтанниками. Темный цвет одежды составлял племенную особенность финнов, в отличие от латышей, которые любили одеяние светлого цвета. Поэтому

стр. 8

латыши и теперь еще называюсь иногда эстов чернокафтанниками (melleswairki).

Пифей массилийский (360 г. до Р. Хр.) упоминает о живших около северного моря по ту сторону Рейна остиях, или остионах (эстах), и о находившемся в их владениях острове Базилии, около которого, в расстоянии трех дней пути, скифы находили янтарь. Ксенофонт лампсакский называет этот остров Балтией. Затем Тимей (320 г. до Р. Хр.), Диодор сицилийский (1-я половина 1-го века до Р. Хр.) и Артемидор ефесский (около 100 г. до Р. Хр.) также упоминают о янтаре и остионах-эстах.

Римские писатели имеют уже более определенное представление о Балтийском море, хотя и у них ряд достоверных известий переплетается с нелепыми рассказами о жителях прибалтийского побережья. Плиний младший (конец 1-го, начало 2-го века по Р. Хр.), упоминает Норингию (Норвегию) и Феннигию (страну финнов). Птоломей (первая половина 2-го века по Р. Хр.) и Марциан перечисляют довольно, впрочем, неопределенно народы литовского и финского племени, обитавшие к востоку и северу от реки Вислы ¹).

На финских племенах подробно останавливается Тацит (конец 1-го века по Р. Хр.) в сочинении своем "De origine, situ, moribus ас populis Germaniae".

У него читаем: "Trans Suionas aliud mare, pigrum ас рrоре inmotum, quo cingi cludique terrarum orbem, hinc fides, quod extremus cadentis jam solis fulgor in ortum edurat adeo clarus, ut sidera hebetet: sonum insuper emergentis audiri formasque deorum (или equorum) et radios capitis adspici, persuasio adicit. Illuc usque et fama vera, tantum natura. Ergo jam dextro Suebici maris litore Aestiorum gentes adluuntur, quibus ritus habitusque Sueborum, lingua Britannicae propior. Matrem deum venerantur. Insigne saperstitionis formas aprorum gestant: id pro armis omnique tutela securum deae cultorem etiam inter hostis praestat. Rarus ferri, frequens fustium usus. Frumenta ceterosque fructus patientius, quam pro solita Germanorum inertia, laborant. Sed et mare scrutantur, ac soli omnium sucinum, quod ipsi glesum vocant, inter vada atque in ipso litore legunt. Nec quae natura quaeve ratio gignat ut barbaris quaesitum compertumve; diu quin etiam inter cetera ejectamenta maris jacebat, donec luxuria nostra dedit nomen. Ipsis in nullo usu: rude legitur, informe perfertur,

_________________________________

¹) Чешихин. История Ливонии с древн. времен, выпуск 1, стр. 1—29.

стр. 9

pretiumque mirantes accipiuut. Sucum tamen arborum esse intellegas, quia terrena quaedam atque etiam volucria animalia plerumque interlucent, quae implicata humore mox durescente materia cluduntur. Fecundiora igitur nemora lucosque sicut orientis secretis, ubi tura balsamaque udantur, ita occidentis insulis terrisque inesse crediderim: quae vicini solis radiis expressa atque liquentia in proximum mare labuntur ac vi tempestatum in adversa litora exundant. Si naturam sucini admoto igni temptes, in modum taedae accenditur alitque flammam pinguem et olentem; mox ut in picem resinamve lentescit," ¹) т. е. За свионами (одно из подразделений свевов населявших Германию) начинается другое море, тихое и почти неподвижное. С вероятностью можно предположить, что им опоясывается и замыкается земной круг, так как последний свет уже заходящего солнца остается до восхода и продолжает быть до такой степени ярким, что затемняет звезды. Уверяют, что можно слышать звук, когда солнце выплывает над поверхностью моря, и наблюдать фигуры богов (по другой вepcии, "equorum" — коней) и лучи головы. Только до этих мест, как справедливо и принято думать, простирается природа. На правом берегу свевского моря волны омывают страну эстов, которые обычаями и наружностью близки к свевам, а языком к британцам. Они чтут мать богов. Как особый предмет поклонения, они носят на себе изображения кабанов, которые охраняют их почитателя вместо оружия и всякого другого рода защиты даже среди врагов. Они редко употребляют железо, а пользуются преимущественно дубинами. Рожь и другие злаки они возделывают с большим терпением, чем германцы, при свойственной им лени. Они отправляются на поиски и в море и одни из всех собирают по мелководным местам и на самом берегу янтарь, который они сами называют глезом. Они как варвары, не исследовали, каковы природа и происхождение янтаря, и он долго лежал среди других отбросов моря, пока наша роскошь не дала ему известности. Сами они его не употребляют. В грубом виде собирается он и необработанный доставляется нам, а они (эсты) удивляются, получая от нас деньги. Очевидно, конечно, что это древесный сок, так как некоторые земноводные и пернатые животные просвечивают в нем и т. д. (описание янтаря и его свойств).

Из приведенного отрывка можно заключить, что Тацит констатирует все-таки у тогдашних эстов известную степень культуры, выражавшуюся в обрабатывании полей и торговле янтарем. Впрочем некоторые исследователи (например, профессор В. II. Модестов) ²) в описанных Тацитом эстах хотят видеть народ литовского племени. Остальные финские племена, по свиде-

_________________________________

¹) Cornelii Taciti libri qui supersunt. De origine, situ. moribus ac populis Germaniae, cap. 45, стр. 210 и след.

²) Сочинения Корнелия Тацита. Перев. В. II. Модестова, т. I, стр. 63, выноска.

стр. 10

тельству названного историка, пребывали в совершенно диком состоянии.

«Fennis mira feritas, foeda paupertas: non arma non equi, non penates; victui herba, vestitui pelles, cubile humus; sola in sagittis spes, quas inopia ferri ossibus asperant. Idemque venatus viros pariter ac feminas alit; passim enim comitantur partemque praedae petunt. Nec aliud infantibus ferarum imbriumque suffugium quam ut in aliquo ramorum nexu contegantur: huc redeunt juvenes, hoc senum receptaculum. Sed beatius arbitrantur, quam ingemere agris, inlaborare domibus suas alienasque fortunas spe metuque versare: securi adversus homines securi adversus deos, rem difficillimam adsecuti sunt, ut illis ne voto quidem opus sit.» ¹) т. е. У финских племен удивительная дикость, отвратительная бедность; нет у них ни оружия, ни коней, ни пенатов (т. е. домашнего очага). Они питаются травою, одеваются шкурами, спят на голой земле. Единственная надежда у них на стрелы, которые они, за недостатком железа, заостряют костями. Охота одинаково питает и мужчин и женщин: всегда сопровождая мужчин, они требуют от них своей доли добычи. Для детей нет другого убежища от зверей и непогод, кроме шалаша, сплетенного из ветвей. Сюда возвращаются с охоты юноши, здесь укрываются старики. Но они считают себя более счастливыми, чем если б им пришлось томиться над обработкой полей и построением домов и трепетать в страхе и надежде за свое и чужое имущество. Не страшась ни людей, ни богов, они достигли труднейшей вещи: они не имеют нужды даже желать чего-либо.

Стоя столь низко на ступенях цивилизации, финские народы, однако, славились своим кузнечным ремеслом. Их мечи воспеты скандинавскими сагами.

Эстские владения издревле соприкасались с страною скандинавов, откуда и получили первые зачатки христианства и культуры, но влияние этих соседей было слабое и не принимало тех широких размеров, в которых обнаружилось впоследствии колонизаторское движение запада на земли придвинские.

Оставаясь долгое время вне влияния более цивилизованных соседей, прибалтийские туземцы, как латыши, так и финны, и разновидность этих последних — ливы, даже при появлении на Двине вестфальских и любекских купцов, находились еще в первобытном состоянии. Некоторые из них, по прежнему, не строили себе домов, а укрывались в жилищах, сложенных из звериных шкур и сучьев. Из до-

_________________________________

¹) Ibidem, cap. 46, стр. 211.

стр. 11

машних животных они знали лишь собаку, лошадь и корову, а из хлебных злаков едва ли не один ячмень ¹).

Конечно, более предприимчивые и развитые туземцы строили себе дома и даже крепости из дерева и камня ²); кроме охоты и рыбной ловли, занимались добыванием и продажею янтаря; у латышей существовал бог торговли и мореплавания — Пердойт (от латышского слова pahrdat — продавать) ³); наиболее отважные строили себе челны и, в подражание норвежским викингам, грабили купеческие суда на море и делали нападения на скандинавские берега. В эстонских сагах упоминается великан Старкаддер, прославившийся своими морскими разбоями и странствованиями по Скандинавии ⁴). Вальдемару I-му, королю датскому, пришлось выдержать очень серьезную борьбу с эстляндскими и курляндскими морскими разбойниками у острова Эланда. Хотя сын Вальдемара Христофор и епископ Абсалон и победили язычников, все же папа Александр Ш в 1170 году счел нужным обратиться к датчанам с призывом к борьбе против пиратов: "Non parum — говорилось в папской булле — animus noster affligitur et amaritudine non modica et dolore torquetur, quum feritatem Etonum et aliorum paganorum illarum partium audimus». (Немало скорбит наше сердце и преисполняется великою горечью и печалью, когда мы слышим о жестокости эстонцев и других язычников тех стран и т. д.) ⁵). Назначенный затем в Эстляндию епископ Фулько не отважился жить в месте назначения, а имел свою резиденцию в Швеции или Дании. В 1186 году эсты разорили богатый шведский город Зигтун и убили епископа Иоанна упсальскаго. Некоторые прибалтийские племена, составляя союзы или братства, делали нападения даже на берега Англии.

_________________________________

¹) Реклю. Земля и люди, т. V, стр. 75.

²) По археологическим разысканиям Фр. Крузе, стены языческих крепостей имели 20—40 фут. высоты. В середине укрепления вырывался обыкновенно колодец для снабжения защитников крепости, водою. Fr. Gruse. Necrolivonica, стр. 6.

³) Морской сборник за 1860 г., № 3. Вальдемар. Русский торг. флот, в особ. балтийский, стр. 147.

⁴) Ibidem, стр. 141.

⁵) Ibidem, стр. 148.

стр. 12

Не поднявшись выше фетишизма в своих религиозных верованиях, прибалтийские язычники, обоготворяя явления природы, поклонялись камням и священным деревьям, и, вероятно, как остаток этих религиозных верований, Олеарий уже в начале XVII столетия наблюдал близ Нарвы церемонию поклонения какому-то камню.

У эстов сложилась своя мифология, с богом неба и грома Юмалой или Укком во главе, которому были посвящены особые рощи в Биармии. Кроме того, эсты боготворили солнце, луну и звезды, драконов и птиц. Они приносили своим богам человеческие жертвы ¹). Вообще финские боги более суровы, чем благодетельны. Здесь отразилось, конечно, влияние малоплодородной, покрытой болотами и лесами страны, населенной финскими племенами, наложившей печать угрюмости и на самих обитателей. Финские идолы делались преимущественно из дерева, позднее, впрочем, встречаются и металлические изображения богов ²).

Религиозные верования латышей примыкали к мифологии литовско-арийского племени. Древние латыши поклонялись богу Перкуну, олицетворявшему стихию огня, грома и молнии. Затем как у эстов, так и у латышей, был особый культ священных лесов, камней и т. п. Вера в колдунов и прорицателей, "шаманов" была одинаково присуща языческим племенам, порубежным с Русью. Недаром славяне считали прибалтийский край страною волхвов, и летописи сохранили нам несколько любопытных случаев появления финских кудесников в Новгороде и во Пскове. Обоготворяя стихии и постоянно наблюдая их во всем их грозном величии, волхвы как бы читали в блеске молнии и рокоте волн волю богов, которую и передавали людям.

Соседи с запада, севера и востока вместе с ужасами войны принесли туземцам христианство, но насаждение его подвигалось с великим трудом. При всяком удобном слу-

_________________________________

¹) Подробнее см. у Hiarn’a Ehst-, Lyv- und Lettlandische Geschichte, 2 первые книги.

²) Fr. Cruse. Necrolivonica, стр. 7. Бронзовое изображение божка воспроизведено на табл. 36. В этом же сочинении можно найти много данных о языческих могилах прибалтийского края и их содержимом.

стр. 13

чае туземцы со свойственною дикарям жестокостью расправлялись с христианами, разрушая их замки и крепости и без пощады избивая их отряды. Эсты, и особенно самые ярые из них — жители острова Эзеля, предавали противников бесчеловечным истязаниям, жарили их живьем на кострах, разрезали внутренности, вырывали сердца и ели их, рассчитывая таким образом преисполниться мужеством, которое было присуще рыцарям. Выросшие среди дремучих лесов, на топях болот, поставленные лицом к лицу с природою, хотя и суровою, но родною, язычники увидели вдруг врагов, не четвероногих, с которыми они отлично справлялись, а двуногих, вооруженных крестом и мечем. Они отлично сознавали, что путем насильственного крещения, вместе с утратою стародавних верований, они теряли и свою народность и самостоятельность, становились из свободных детей природы рабами ненавистных пришельцев. Поэтому отвращение их к христианству было очень велико. Они совершали всевозможные обряды очищения над крестившимися и не только над живыми, но и над умершими, вырывая для этой цели трупы из могил.

К соседним славянским племенам они относились терпимее, вероятно в силу того, что до крещения Новгорода религия славян и финских племен представляла много общих черт. Летопись сохранила известие, что в 862-м году в призвании варяжских князей принимали участие и финские племена 1). Помимо того в летописях встречаются неоднократные известия о том, что эсты и другие обитатели прибалтийского края обращались за помощью к новгородским и полоцким князьям против западных пришельцев. Самое

_________________________________

¹) Именно в псковской летописи мы читаем: "В лето 6370 (в 862 году) восташа словене и кривицы, и чюдь, и меря на варяги и изгнаша их за море и не даша им дани и начаша сами себя владети и городы ставити, и не бе в них правды, восташа и бысть промежу ими брань межусобная". И вот, чтобы положить конец безначалию, "послаша словене, чюдь к варягом к Руси за море, и тако рекоша к варягомъ: вся земля наша добра, а наряда в ней нет; пойдите, княжите и владейте нами и судите право". Полное собр. Рус. Летоп., т. IV, псковская 1-я летопись, стр. 173. Надо думать, что в призвании князей участвовали те финны, которые уже как покоренные входили в состав Руси.

стр. 14

наименование русских "веннеланами" (что в переводе с эстского означает собственно союзника) свидетельствовало о дружеских и союзных отношениях между славянами и эстами. Русские князья, оказывая просимую помощь, не забывали, однако, и самих себя: они постепенно расширяли свои владения на запад, к заповедным берегам Балтийского моря и брали дань с туземцев. Существует несколько идеализированный взгляд о характере заселения славянами финских земель; именно предполагают, будто славяне, стремясь по водному волжскому пути на север, постепенно выжигали леса и строили деревни; зверье будто бы убегало из выжженных нор, а вместе с ним отодвигались к северу и западу звероловы-финны, в поисках за новыми местами для охоты, которою они жили. Мы не разделяем этого взгляда уже потому, что летописи самых древних времен описывают неоднократные случаи кровавых набегов славян на финские племена.

В IX веке Новгород, а с ним вместе и его области, населенные туземными племенами, подпали под власть скандинавов и долгое время уже после освобождения от этой власти продолжали платить ежегодную дань в 300 гривен "мира для", — по выражению летописи. Дань эта была установлена при Олеге, но ее, по преданию, платил и Владимир. Усиление русских начинается после свержения новгородцами скандинавского ига, когда великий князь Ярослав Мудрый, построив в 1030-м году город Юрьев (Дерпт) ¹), утвердился на балтийском побережье и обложил данью окрестные финские племена.

Существование русских поселений и русское влияние в прибалтийском крае в самые отдаленные времена, кроме приведенных данных, доказывается многими несомненными фактами. Древнейшая наша летопись, лаврентьевская, упоминает, что при самом начале русского государства племена чудь, литва, земигола, корсь, нерова (или нарова) и либь платили дань русским князьям. Кроме Юрьева, известны два русских города на Двине: Кукейнос (нынешний Кокенгаузен) и Герсик (ныне не существующий; он

_________________________________

¹) О построении Юрьева (Дерпта) в летописи читаем: «В лето 6538 (1030) ходил Ярослав Володимерич из Новагорода на чудь и победи и постави град Юрьев в свое имя». Ibidem, стр. 176.

стр. 15

находился, как говорит Чешихин, между имениями Ливенгоф и Царьград, близ усадьбы Шлосберг). Некоторые названия местностей и рек в Эстляндии (например, река Россонь, впадающая в Нарову) свидетельствуют о бывшем здесь русском господстве.

Из этих городов и поселений распространялось между туземными язычниками православие еще до появления здесь немцев. Необходимо заметить, что со стороны русских князей и миссионеров не было насилий в вопросах веры даже в то отдаленное время, когда крестоносцы проливали потоки крови язычников для спасения своей души. В ливонских летописях есть даже упреки по адресу русских князей, что они берут лишь дань с язычников, а не распространяют среди них христианства. Это правда; миссионерство было вообще мало присуще русским людям, но не следует ли в этом видеть также доказательство широкой веротерпимости, составляющей свойство русского национального духа.

Конечно, в поименованных городах и поселениях существовали и православные церкви ¹). Они в эпохи войн и невзгод, перенесенных нашим отечеством, пришли в разрушение и упадок; от некоторых не осталось и следа. Но память народная пережила творение рук человеческих. Хранимые населением во всем прибалтийском крае предания указывают на места, где стояли в отдаленные времена православные церкви, в которых возносились молитвы русскими людьми. Из ближайших к Нарве мест вспомним "святую" или "богородицкую" гору в Пюхтице; ручей Пюга-йоги в переводе на русский язык означает "святая река". Недалеко от этой речки в чудлейгской волости, везенбергскаго уезда, у возвышенных тойльских берегов Финскаго залива (верстах в 40 от Нарвы) на горе, известной у эстов под названием Wene kiriku mдgi (гора русской церкви), в 1898 году священником Тизиком были открыты следы старого церковного фундамента в 9×4 квадр. сажень. Здесь же было и старое православное кладбище ²). В вайварском приход в дер. Удриас, при источнике Курганы стояли, по преданию, "поповские дома". У деревни Самокрас указывается место старого кладбища и при нем яма, называемая "поповский пруд", а также "поповский колодезь" у ручья. В этот колодезь, по преданию, опущен колокол с приятным звоном, чтобы он не достался врагам; тут же сохранились следы древнего "поповского сада". Вообще национальное имя русских у эстов есть Wene, Wend, Wenelane, и поэтому множество географических названий с приставкою Wen(e) свидетельствует о былом господстве русских;³) такова,

_________________________________

¹) К соборной церкви в Юрьеве в XIII столетии были приписаны 24 православных деревни.

²) Прибалтийский листок за 1898 г., № 51. Статья свящ. К. Тизика: «Остатки древнего православного храма в Эстляндской губернии».

³) Временник эстляндской губ. 1893 г. Ст. Трусмана: "Русские элементы в Эстляндий", стр. 77.

стр. 16

например, деревня Венкуль на р. Россони, по немецким хроникам — Russisches Dorp (1380 г.).

Долгое время русские не знали соперников, с которыми можно было серьезно считаться; но вдруг в XII веке из-за Балтийского моря появились новые лица чуждого племени. В 1159-м году в устье Западной Двины нашли пристанище заброшенные сюда бурею бременские купцы ¹), а в 1187 году латинский священник Мейнгард, с благословения папы Климента III-го и с согласия полоцкаго князя Владимира, построил церковь и крепость на Двине и получил титул епископа икскюльскаго.

Заслуживает быть отмеченным тот факт, что немецкие купцы и миссионеры начали селиться на Двине, испросив на это позволение русского князя, которому были подвластны окрестные туземцы. Интересно также то, что, испросив позволение строить торговый дом и церковь, дальновидные пришельцы построили и крепость. Русские князья не оказали им на первых же порах должного сопротивления, а, напротив, дали им усилиться, и сами же создали для себя в лице их сильных и упорных врагов.

В лифляндских хрониках об этом имеются следующие указания.

В chronicon livonicum vetus (Генриха Латыша) мы читаем: "Accepta itaque liceutia praefatus sacerdos a rege Voldemaro de Plosceke, cui Livones adhuc pagani tributa solvebant, simul et ab eo muneribus receptis, andacter divinum opus aggreditur, Livonibus praedicando et ecclesiam Dei in villa Vkescola construendo", ²) т. е. Когда упомянутый священник (Мейнгард) получил позволение от князя полоцкого Владимира, которому ливы, доселе язычники, платили дань, и принял от него подарки, он отважно приступил к божественному делу; к проповеди ливонцам, и к устроению церкви Божией в городе Икскюле.

В летописи Рюссова об этом говорится так: «Darnach gaben ihnen die Heiden die Macht, dass sie da ein Kaufhaus bauen

_________________________________

¹) Впрочем жители городов Вестфалии и Нижней Саксонии имели свои торговые фактории в Эстляндии еще до 1159 года. Ф. Шлоссер. Всемирн. ист., т. VIII, стр. 72 и 73.

²) Scriptores rerum Livonicarum, т. I, стр. 50—52. Arndt Livl. Chr. стр. 6 (на нем. яз.) Иордан в своем сочинении "Ueber den sogenannten Heinrich den Letten" доказывает, что Генрих был не латыш, а немец по происхождению.

стр. 17

mochten. Da bauten sie bei der Dьne auf einem Berge ein herrlich Gemach und eine Burg, also fest, dass sie mit Frieden dawol aufliegen mochten", ¹) т. е. Затем язычники дали им полномочие строить торговый дом. Тогда построили они на горе у Двины великолепный замок и крепость настолько крепкую, что могли с миром поселиться в ней. Рюссов говорит, что язычники дали полномочие немцам строить торговый дом. Очевидно, однако, что позволение это было дано кем-либо стоявшим во главе язычников, а таковым был, как сказано у Генриха Латыша, Владимир полоцкий.

Чтобы наше соображение не показалось кому-либо недостаточно обоснованным, мы приведем еще указание, именно свидетельство Hiдrn’a который, упомянув, что ливонцы с древних времен были подвластны полоцкому князю Владимиру (Kцnig von Polotzko, Nahmens Wolodimir oder Woldemar, weichem die Lywen jederzeit unterthдnig waren) затем повествует: "Bei diesem brachten es auf Antrieb des Meinhardi mitlerweile die Kaufleute durch Geschenk und Gaben dahin, dass er ihnen vergцnnete eine Kirche zu bauen, welches sie auch alsobald werkstellig machten" ²) т.е. У него, по внушению Мейнгарда, купцы, при посредстве подарков и подношений добились позволения строить церковь, которую они немедленно и соорудили.

Наконец рифмованная ливонская хроника (Reimchronik) прямо говорит:

Selhen, Liven, Letten lant

Waren in der Russen hant,

т. е. земля зелов ³), ливов, леттов была (до меченосцев) в русских руках. Из других источников мы видим, что в стране ливов были русские города (Герсик и Кукейнос), и что некоторые язычники принимали уже до появления западных миссионеров христианство по православному обряду от русских священников (напр. литовский князь Гинвил †1199 г.) ⁴).

Вышеизложенное убеждает нас в существовании русского влияния и господства в прибалтийском крае до появления здесь немецких купцов и миссионеров. При этом никак нельзя согласиться с Шлоссером, что пришельцы получили дозволение (все-таки дозволение!) укрепить свои фактории ⁵): им было разрешено лишь построить церковь и торговый дом, а отнюдь не крепость, и это дозволение они нарушили.

_________________________________

¹) Balth. Pussow's Livl. Chr., стр. 16 и 17.Орфография летописи (по изд. Пабста) соблюдена нами.

²) Monumenta Livoniae antiquae, т. I, стр. 66.

³) Племя на Двине.

⁴) История Ливонии с древн. врем. Рига, 1884, т. I,- стр. 21. В Эстонии были также русские поселения — Амовжа и др.

⁵) Шлоссер. Всемирная история, т. VIII, стр. 73. Еще смотри у Alnpeke. Scriptores rer. Liv. т. I, стр. 525 и сл. и у Погодина. Рус. ист. т. I, стр. 658. План старинной икскюльской крепости можно видеть у Fr, Cruse. Necrolivonica, табл. 64.

стр. 18

Преемник Мейнгарда Бертольд погиб от руки восставших против него ливов. Бертольд вообще отличался особенною жестокостью и насилиями при введении христианства. Недаром, по словам Генриха Латыша, ливы говорили ему: «verbis non verberibus allicias» (т. е. вводи веру добрыми словами, а не побоями).

Только третий епископ Альберт Буксгевден, или фон Апельдерн, стал твердою ногою на берегах Двины, особенно после того как в 1201-м году положил основание новой обширной крепости Риге ¹).

Немецкие рыцари, искатели приключений, богатства и почестей, устремились в новую языческую страну и, поставив себе девизом слова великого Учителя «шедше научите вся языки», основали здесь орден «братьев креста Господня», или «меченосцев» (также «рыцарей Марии») ²).

По остроумной характеристике Шлоссера, это был род постоянного войска, которое материальною силою должно было придавать значение словам слабых архипастырских уст ³).

_________________________________

¹) О построении Риги см. Arndt. Livl. Chron. (Генр. Лат.), ч. I, стр. 27; у Alnpeke в Script. rer. Livon., стр. 531. Alnpeke начало строеия Риги относить ко времени епископа Бертольда; idem Russow, стр. 18, и Hiarn, стр. 71. Nyenstadt относит построение Риги к еще более раннему времени (Моnum. Livonica, ч. II, стр. 17). Болховитинов. Ист. княж. псковск. ч. I, стр. 74.

²) Устройство ордена впоследствии, по соединении его с тевтонским, было следующее: во главе, стоял магистр, или мейстер, за ним следовали комтуры, ведавшие военную часть, судебную и финансовую. Комтуры вместе с магистром составляли капитул ордена. Орден имел свою резиденцию в Вендене, а епископ в Риге. Епископ и магистр вскоре обнаружили рознь в стремлениях. Личные интересы всплыли наружу. Стремясь к самостоятельности, магистры оказались соперниками епископа, стремившегося к централизации. Эта борьба была одним из источников разложения ордена. Для решения важных вопросов, касавшихся ордена, собирались так, называемые ландтаги, на которых голоса подавались по сословиям: во первых, подавали общее свое мнение епископы рижский, дерптский, эзельский, курдяндский и ревельский с аббатами Фалькенау и Падиса; затем подавали голос магистр с рыцарями, далее — дворянство Ливонии и, наконец, города Рига, Дерпт, Ревель, Пернов, Венден, Вольмар, Нарва, Феллин, Кокенгаузен. Форстен. Балт. вопрос. Ж. Мин. Н. Просв. 1892 г. Август, стр. 357, 368 и 369.

³) Шлоссер. Всем. ист. т. VIII, стр. 74. Со времени основания Риги, Курляндия, Лифляндия и Эстляндия, по выражению Шлоссера, сделались местом всех немецких рыцарей, не находивших себе достаточно добычи на родине. Т. VII, стр. 257.

стр. 19

Папы (Климент, Игнатий, Гонорий и др.), объявив язычников лишенными покровительства законов, обещали миссионерам вместе с отпущением грехов часть завоеванных земель. Благочестивые рыцари ревностно начали свою миссионерскую деятельность, но они, вероятно, придавали мало цены внутренней силе христианского учения, так как решились действовать огнем и мечем. Они достигли успеха: плохо вооруженный, недисциплинированный и бесхитростный туземец-язычник совершенно спасовал перед закованным в латы, ловким и искусным в военном деле рыцарем.

«Бедные ливы — говорит Шлоссер — были также бессильны против этих железных людей, с детства привыкших драться, как три столетия спустя слабые американские индейцы в борьбе с испанцами». У того же Шлоссера читаем: «немецкое дворянство, занимавшееся только войною и охотою, с удовольствием приняло вызов папы (идти на язычников), видя в травле людей приятное препровождение времени и средство получить отпущение грехов», причем рыцари «действовали согласно принцип Мухамеда, обрекавшему неверных на смерть, или уподобляя их собакам и нечистым животным». Для противодействия завоевательным стремлениям рыцарей, по словам Шлоссера, «девственному племени не доставало внутренних условий, лежавших в основании остальной цивилизованной Европы, недоставало того узла, которым все стягивалось в монархическо-христианском мире» ¹).

Полоцкий князь Владимир понял свою ошибку и двинулся против немцев. Он осадил немецкие крепости Гольм и Икскюль, но, вследствие малочисленности своего войска, вскоре должен был снять осаду. Рыцари, видя в лице полоцких князей сильных соперников, неоднократно вступали с ним в мирные переговоры. В 1206-м году Альберт посылал

_________________________________

¹) Шлоссер, т. VIII, стр. 74—75.

стр. 20

с этой целью к полоцкому князю аббата Дитриха, а в 1210-м году — рыцаря Рудольфа. Епископ даже соглашался платить дань полоцкому князю, лишь бы он дозволил свободно распространять христианство в Ливонии.

Переговоры кончались перемириями, но последние постоянно нарушались, и кровь враждующих народов не переставала литься. Понемногу, но систематически немцы начали захватывать земли к северу и югу от Риги. Полоцкие князья оказались бессильными, а новгородские не оказали им нужной помощи. Хотя Новгород далеко не был так слаб, чтобы его можно было раздавить одним натиском, хотя самостоятельная вечевая жизнь, естественные богатства и обширная торговля содействовали образованию из новгородцев сильного и удалого народа; хотя отважные «ушкуйники» из новгородской молодежи, не боясь лишений, искали новых путей к распространению новгородского владычества и дерзали на утлых ладьях проникать к самому Ледовитому океану, — однако, в балтийском вопросе новгородцы оказались недальновидными, и им не удалось задержать наступательное движение чужеземцев. Удельная система, а затем нашествие татар и здесь сослужили свою службу.

При всем том счастье благоприятствовало русским, и престиж их стоял высоко. К ним за помощью обращались и меченосцы, и туземцы-язычники, и на этой почве у тех и других часто возникало даже соперничество; так например, в 1205 году епископ Альберт, желая в борьбе с ливами заручиться поддержкою полоцкого князя Владимира, отправил к нему посольство, а в подарок верхового коня и доспехи. Ливы, также искавшие союза с князем и бывшие в Полоцке для переговоров, с горечью воскликнули при виде немецкого посольства:

— «Эти люди не хотят u не держат мира!».

Более отважные и дальновидные князья, сознавая свою силу, стремились упрочить русское господство в крае, воюя то с пришельцами, то с ливами и чудью. В 1212 году новгородский князь Мстислав осадил Оденпе, взял его, наложил на покоренных дань и взял с них обещание креститься. Вслед за тем 15 тысяч новгородцев и псковичей под предводи-

стр. 21

тельством Мстислава Удалого, Всеволода и торопецкаго князя Давида прошли земли Вагию, Чудь-Ереву и проникли к берегу моря до Ревеля. Мстислав осадил крепость Варболе и взял ее приступом. Через 2 года новгородцы с князем Всеволодом Юрьевичем подступали к самой Риге ¹). Около того же времени (в 1214 г.) ливы и эсты перебили немецких проповедников. Момент был благоприятен для усиления русского могущества, но в это самое время полоцкий князь Владимир, по неизвестным причинам, отказался от власти над ливами и леттами и заключил с Альбертом торговый и оборонительный союз против Литвы, а псковский князь, тоже Владимир, даже породнился с епископом, отдав свою сестру за его брата Теодориха, за что и был изгнан псковичами.

Однако интересы немцев и русских не могли быть общими. Уже в 1216-м году полоцкий князь Владимир, призываемый ливами, собрался в поход против Риги, но внезапно скончался среди военных приготовлений.

В 1217-м году псковский князь ушел из латышской земли, и под его начальством русские завоевали Оденпе ²) и осадили Венден. Осажденные испытывали страшные бедствия. Голод был настолько велик, что лошади, вследствие недостатка в корме, отгрызали друг у друга хвосты. На помощь русским восстали эсты. В таких стесненных обстоятельствах епископ Альберт обратился за помощью к Вальдемару II-му, королю датчан и вендов.

Дания того времени была одною из самых благоустроенных стран в Европе. Дворянство Дании обязано было по первому призыву идти в поход, а неслужащие поземельные владельцы, по закону, выставляли определенное число солдат

_________________________________

¹) П. с. рус. лет., т. IV, 1-ая псков. лет., стр. 177.

²) В псковской летописи об этом читаем: «В лето 6725… новгородцы поидоша на чюдь, к Медвежьи Голове (иначе Оденпе) со псковичи со князем Влодимером. Чюдь же начаша с поклоном высылати лестию, а к немцам послаша и с немцы бишася (pyccкие) и убиша две воеводе, а третьяго руками яша, а лошадей отняли семьсот и придоша вси здрави». П. с. л., т. IV, стр. 177.

стр. 22

и кораблей ¹). Мобилизация армии представляла еще, и те удобства, что Дания, занимая небольшую территорию, быстро могла собирать свои военные силы. Гражданское устройство Дании также было образцовым.

Датчане уже давно делали попытки к завоеванию восточных берегов Балтийского моря. Мы упоминали выше, что Вальдемар I, король датский, в союзе с другом своим епископом Акселем, или Абсалоном, проникнутые теми же миссионерскими стремлениями, которыми были вызваны крестовые походы, мечтали о просвещении прибалтийских язычников и, вместе с тем, о присоединении к Дании их земель. В 1214-м году Фридрих II уступил Вальдемару II все города и земли по ту сторону Эльбы и утвердил это актом, подписанным им самим и тринадцатью имперскими князьями ²).

Приглашение Вальдемара II-го орденом, обещавшим за содействие против общих врагов уступить Дании Эстляндию было как нельзя более, своевременным. В 1219-м году Вальдемар приплыл из Дании с 1400 судами, в числе которых было 500 так называемых «длинных кораблей», выставленных городами и вмещавшими по 120 человек каждый, и приступил к построению города Ревеля, а вслед за тем — Везенберга и Нарвы, "для покорения и охраны вокруг лежащих стран», по выражению лифляндской хроники Рюссова. («Die umliegenden Lande daraus zu zwingen und zu beschutzen») ³).

_________________________________

¹) Шлоссер. Всем. ист., т. VII, стр. 361 и 362.

²) Там же, стр. 363.

3⁾ Balth. Russow's Livl. Chron., стр. 20 п 21. Построение Ревеля, очевидно, очень не понравилось новгородскому князю, и уже в год основания города (1223), как говорит летописец, (ходи Ярослав князь с силою многою к Колываню (Ревелю) и повоева всю чюдскую землю и полона приведе много, а города не взя, злато взят много». Полн. собр. русск. лет. т. IV. 1-ая псков. летоп, стр. 177.

стр. 23

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Дата построения города Нарвы датчанами не может быть установлена с полной точностью. Упомянутая нами выше лифляндская хроника Рюссова относит построение Ревеля к 1223-му году и прибавляет, что вскоре после того были положены основания городам Везенбергу и Нарве. В летописи Nyenstadt'a о том-же сообщается следующее: «король Вальдемар прибыл в Лифляндию (общее название всего прибалтийского края) с епископом лундским и в 1223 году начал строить город Ревель, а затем крепости Везенберг и Нарву ¹). Thomas Hiarn относит построение Ревеля, Везенберга и Нарвы к 1221 году ²). В тексте летописи Генриха Латыша мы не нашли указаний по этому предмету, но в приложениях к изданию ее в переводе Арндта говорится, что Нарва построена в 1224 году Вальдемаром, королем датским ³).

____________________

¹) Franz Nyenstadt. Livl. Chronik. Monumenta Livoniae antiquae, ч. 2, стр. 21. «Kurtz darnach (т. е. по отправлении войска в Гаррию и Вирланд — эстляндския провинции) ist Konig Waldemarus mit dem Bischof von Lunden selbst nach Lieffland gekommen und hat Anno 1223 angelangen die Stadt Reval zu bauwen (sic), auch folgends das Schloss Wesenherg und die Narva gehauwet.

²) В его Geschichte (Monumenta L. а. ч. l, стр. 100—101). Es kam im selbigen Jahr (1221) Konig Woldemar aus Denmarcken wieder in Ehstland und hat damahls, wie man vermeint, den Thum (sie) und die Stadt Reval, imgleichen Narva und Wesenberg theils anlegen, theils lefastigen lassen.

³) Arndt. Livl. Chr., ч. 2, стр. 344.

стр. 24

В русских летописях указание по интересующему нас вопросу мы встречает лишь под 1256-м годом. Именно в новгородской летописи говорится: "В лето 6764 (1256) придоша свеи и емь и сумь и Дидман... и начаша чинити город на Нарове". Новгородцы послали за князем, "они-же оканьнии услышавше побегоша за море". "В то же лето — продолжает летопись — "на зиму приеха князь Олександр и митрополит с ним, поиде Олександр на емь, а митрополит поиде в Новгород, а инии мнози новгородци вспятишася от Копорья, и поиде князь с своими полкы и с новгородци, и бысть зол путь, акы же ни видали ни дни, ни ночи, и многым шестником бысть пагуба, а новгородцев Бог сблюде, и пришед на землю емьскую, овых избиша, а другых изъимаша и придоша новгородци с князем Олександром вси здоровы" ¹).

О датчанах в этом отрывке, по-видимому, нет и речи. Упоминаются шведы и местные племена емь и сумь, да еще какой-то Дидман. Однако, по указанию некоего Гетце, приведенному Ганзеном в его «Geschichte der Stadt Narva», под Дидманом следует разуметь Дитриха фон Кивеля, датского ленника, владевшего эстляндским берегом реки Наровы ²).

Что касается князя Александра, упоминаемого летописцем, то, очевидно, это был Александр Невский. Всякие сомнения по этому вопросу должны исчезнуть после сличения приведенного отрывка новгородской летописи с другими летописными сборниками. Именно, в патриаршей, или никоновой летописи Александр под тем же годом и при тех же обстоятельствах назван по отчеству Ярославичем и великим князем.

Вот этот отрывок: "Тое-же зимы (6764) князь велики Александр Ярославич ходи с суздалци на емь и победи их и со многим полоном возвратися во свояси. Того-же лета иде князь Александр Ярославич на свейскую землю и на чудь и идоша непроходимыми месты, яко не видети ни дни, ни ночи, но всегда тма... и повоеваша все поморие" ³).

____________________

¹) Полн. собр. р. л. т. III, новгор. 1-ая летоп., стр. 56.

²) Hansen. Geschichte der St. Narva, стр. 6.

³) Полн. собр. рус. лет., т. X, стр. 141.

стр. 25

С отчетливостью указывают на победы Александра Невского, а не другого какого-либо князя Александра, Воскресенская¹) и Лаврентьевская ² ) летописи.

Итак, по свидетельству наших летописей, датчанин Дитрих, в союзе с шведами и туземными племенами, начал строить город на Нарове в 1256 году.

Мы имеем более оснований принять дату построения Нарвы, установленную ливонскими летописцами, которым, конечно, ближе были известны происшествия собственной их страны, т. е. отнести возникновение города Нарвы приблизительно к 1223 году, тем более что и в наших летописях имеется намек на столкновение в этом году русских с немцами на реке Нарове ³). Что же касается известия русских летописей под 1256 годом, то оно могло относиться к дальнейшему расширению и укреплению города на Нарове.

Народное предание говорит, что там, где теперь находится нарвский вышгород, жили в стародавние времена, до построения города, бесстрашные разбойники. Они делали набеги на окрестные места, грабили на суше и на море, а награбленные сокровища прятали в своей неприступной скале. Недаром эстонская народная фантазия создала легенду о том, будто Нарва построена на трех пластах золота. Немцы после многих неудач победили якобы разбойников, а для того, чтобы прочнее утвердиться на Нарове, построили крепкий замок, который был началом вышгорода. Плиту для постройки они брали по соседству, и таким образом искусственно создали долину, называемую Иоахимсталь. Здесь немцы разбили сад, в котором потом устраивали прогулки и по праздникам пили пиво ⁴).

Название свое Нарва (или Нерва — у некоторых авторов), получила от имени наровской чуди, здесь обитавшей. Еще

____________________

¹) Ibidem, т. VII, стр. 161.

²) Ibidem, т. I, стр. 203.

³) П. с. р. л., т. IV, стр. 184: «избиша немци псковичь на миру (т. е. в мирное время) и гость во езере и ловец на Нарове... и еха князь Давыд со псковичи за Нарову и плени земли их и до Колываня».

⁴) Предания жителей г. Нарвы, собранный г. Ругодивцевым (Скроботовым). Гдовско-ямбургский листок за 1872 г., № 14, стр. 14—15.

стр. 26

Геродот упоминает о племени невриев в странах к северу от Германии (не отсюда ли и название Нева?). По словам греческого историка, эти неврии обладали будто бы способностью в известное время года превращаться в волков. Интересно заметить здесь, что французский писатель и деятель XVI века Губерт Ланге, сближающий название Нарвы с именем невриев, говоря о басне Геродота относительно превращения людей в волков, прибавляет (быть может иносказательно?), что «и до сих пор (такое превращение) обыкновенно в этих странах» ¹).

В русских летописях самых отдаленных времен Нарва известна под наименованием Ругодива, или Ругодева. Не имея никаких других данных к объяснению этого слова, мы склонны сблизить его со словом ругодей, т. е. производитель руги, пеньки. Действительно, пенька, доставлявшаяся из псковской губернии, составляла одну из важнейших отраслей нарвской вывозной торговли. Впрочем в статье г. Трусмана, помещенной во временнике эстляндской губернии за 1893 год, под заглавием «русские элементы в Эстляндии» ²), указывается, что слово Ругодив в переводе с лопарскаго наречия означает "остров защиты". Мы склонны видеть в приведенном наименовании русский корень, так как если производить это слово из лопарскаго лексикона, то покажется странным, почему же русские усвоили кличку лопарей, неизвестно как сюда попавших, а не получившее права гражданства название Нарва. Сам Петр Великий называет еще Нарву во многих случаях Ругодивом и Ругодевом, производя это слово, надо думать, от русского, а не от лопарскаго корня. Впрочем, если даже отвергнуть русское происхождение этого наименования и искать связь его со скандинавскими корнями, все таки можно допустить, что в понятии русских людей иностранное созвучие получило смысл русских слов, на него похожих. Во многих источниках, в силу приведенного соображения, и река Нарова сближается с русским

____________________

¹) Русская старина за 1885 г. 2 заметки о Губерте Ланге. Апрельская и майская книжки, стр. 185 и 410.

²) Временник эстляндской губ. 1893 г., т. I, стр. 56.

стр. 27

созвучием, когда называется Неровой, т. е. рекой неровной, прерываемой порогами и блуждающей.

По всем вероятиям, новгородцы разрушили укрепление датчан. Это, однако, не помешало сыну Дитриха в 1294-м году поставить городок даже на "сей", т. е. на новгородской стороне Наровы. Новгородская летописи говорит об этом следующим образом: «того же лета (6802 — 1294) постави Титьманович отий город на сей стороне Наровы, новгородцы же шед пожгоша городок и село его великое взяша и пожгоша» ¹).

Очевидно, датчанам не сиделось в Эстляндии, они стремились к новым завоеваниям. Из приведенных выше летописных свидетельств мы видим, что датчане перебрались даже на русскую сторону Наровы и успели здесь построить «великое село». Великое село скоро не строится, а раз оно построено, да еще в чужой земле, не лучшее ли это доказательство завоевательных стремлений?

В течение ста двадцати пяти лет датчане удерживали за собою Эстляндию. Однако, чуждую по населению территорию трудно было инкорпорировать окончательно. К тому же датские правители не отличались, по-видимому, мягким характером. По крайней мере, в 1344 году "бысть мятеж за Наровою велик: избиша чюдь своих бояр земских и в колыванской земли и в ругодивской волости".

Мятеж этот довольно подробно описан у Hiarn'a в его

____________________

¹) Полн. собр. рус. летоп., т. IV, стр. 44.

Слово Титьманович (т. е. сын Титмана или Дитмана) Карамзин разделил на две части, и у него это место летописи читаем так: «Тить Манович постави отий городок на сей стороне Наровы». Очевидно, чтение неверное, и в таком виде фраза непонятна. Что это за отчество Манович и какой отий городок построил этот мифический Тит? (т. IV., пр. 206). По чтению, принятому археографическою комиссиею, смысл отрывка не подлежит сомнению: сын Дитмана (Дитриха) построил отчий город на русской стороне Наровы. («Отчий», т.е. отцовский, принадлежавший отцу, получивший начало при отце). Ошибка Карамзина объясняется, конечно, тем, что он не имел по тому времени возможности пользоваться хорошим изданием летописей, а по большей части пользовался старинными рукописями, которые при неразборчивости различных почерков отличаются еще и тем, что слова в них не разделяются друг от друга промежутками, что и было ближайшей причиной неправильного чтения упомянутого слова Карамзиным.

стр. 28

«истории эстов, ливов и леттов». Вот что мы здесь читаем: "В 1343-м году эсты Гаррии составили тайный заговор, который осуществили в ночь на св. Юрия, перебив 1800 человек немцев из дворян, молодых и старых, женщин и девиц, господ и слуг, и сокрушив все, что было немецкого или датского. Их примеру последовали немедленно другие эсты, так что немцы во всей Эстляндии подвергались не малой опасности. В ту самую ночь, когда происходила резня, многие дворяне мужчины, женщины и девицы, почти нагие, отправились по непроходимым дорогам в Ревель и Вейсенштейн и таким образом спасли свою жизнь». ¹).

Восставшие эсты подступили к самому Ревелю и угрожали избиением его граждан. Когда, однако, поднялось против мятежников громадное немецкое и датское воинство, эсты, видя неравенство сил и не получив помощи от шведов и русских, к которым они обращались, отправили в Ревель посольство и обещали покориться, под условием освобождения их от тирании надменных дворян, выносить которую долее они были не в состоянии ²). Предложения посольства были отвергнуты, и мятежники жестоко поплатились за попытку освободиться от чужеземного гнета: около 10 тысяч эстов было перебито, а зачинщики были преданы лютой казни ³). Причинами этого кровавого восстания следует считать, во первых, непомерно жестокое обращение дворян с крестья-

____________________

¹) "Anno 1343 rotteten sich die Ehsten in Harrien heimlich zu einer greulichen Meuterei, welche sie in St.-Jurgens Nacht werkstellig machten, da sie uber 1800 Teutsche on Adel, jung und alt, Frau und Jungfrauen; Herren und Knechte und alles was Teutsch oder Danisch war, jammerlich ermordeten und umbbrachten. Deren Exempel folgten alsobald die andern Ehsten, dass die Teutschen in gantz Ehstland nicht in eine geringe Gefahr geriethen. In derselben Nacht, da dieser Mord geschehen, haben sich viel von Adel an Mannern, sowohl als Frau und Jungfrauen fast ganz nackend durch ungebahnte Wege nach Reval und Weissenstein begeben und also ihr Leben friesten mussen. Es wurde auch der Kloster nicht verschonet". (Monumenta L. а. ч. l, стр. 152).

²) У Hiarn'a: "... dasz sie von den Edelleuten befreyt seyn mochten, derer Hochmuth und Tyranney sie nicht langer ertragen konten». Там-же, стр. 152 (орфография подлинника).

³) Ibidem; также у Шлоссера, т. VIII, 85 и у Рихтера, истор. крест, сослов. в приб. губ., стр. 8.

стр. 29

нами-эстами, которых они произвольно продавали, как товар и меняли на собак, не говоря уже о частых захватах их поземельной собственности и всего имущества; во вторых, чрезмерное обложение туземцев податями и повинностями, сопровождавшееся кроме того еще незаконными и превышавшими всякую меру поборами.

"Трудно поверить — говорить Рихтер ¹) — что первым поводом к обложению коренных жителей прибалтийского края податями и повинностями было обращение их в христианскую веру, а между тем это так". Немедленно по учреждении епископской кафедры на туземцев был наложен десятинный сбор в пользу церкви, который в 1211-м году был заменен сбором натурою по одной мерке хлеба в 18 куб. дюймов (почти 2 фунта ржи) с каждой крестьянской лошади. Впоследствии взималось по 10 фунтов ржи (поллисфунт) с каждой бороны и столько же с каждой сохи. Доныне сохранившееся слово Haken обозначало пространство земли, обложенное еженедельною конною службою крестьянина на паре лошадей.

Первоначально, однако, прибалтийские крестьяне не были лишены имущества и личных прав. Все это случилось с течением времени и более силою обстоятельств и произвола, чем закона. Папа Григорий IX грозил еще отлучением от церкви дворянам, лишавшим туземца личной свободы и имущества ²) однако ленное владение, каким пользовались дворяне в прибалтийском крае, благодаря свойственной «саксам» жестокости и надменности, повлекло к полному порабощению туземных племен.

Датские дворяне вместе с прибретением земель унаследовали от рыцарей ордена все их привилегии, в том числе — основанные на крепостном праве. Наряду с податями в пользу помещиков, крестьяне были обложены значительными сборами на королей. Известно, что Эрих VI для

____________________

¹) Назв. сочин., стр. 7.

²) Значит, такие злоупотребления были весьма обильны, если слух о них достиг святейшего престола, который и счел необходимым положить предел произволу помещиков.

стр. 30

поддержания своей власти в Эстляндии установил налог с плуга, и за это в насмешку был прозван Plogpenning ¹).

Восстание 1343 или 1344-го года, конечно, было не первым: туземцы острова Эзеля поднимались на защиту своих человеческих прав в 1241 и 1251 годах ²) и неоднократно раньше и после того; только мятеж 1344 года принял наиболее крупные размеры и погубил наибольшее количество жизней без облегчения, однако, бедственного положения крестьян.

Как бы то ни было, основы датского владычества в Эстляндии начали колебаться: с одной стороны грозным призраком вставала внутренняя смута, с другой стороны не дремали внешние враги, русские и рыцари ордена меченосцев. В 1342-м году русские победили наровских немцев у села Кутели на болоте; в 1347 году псковичи взяли и сожгли посад у Ругодива (Нарвы) и т. п. ³).

Что касается меченосцев, то уже в 1221 году гермейстер их Альберт обращался к императору Фридриху II-му за помощью против датчан; Фридрих, однако, не оказал ему помощи. В 1223 году король Вальдемар II, находившийся в любовной связи с женою владетельного графа шверинского Генриха, попался к последнему в плен и пробыл в заточении 3 года. Этим обстоятельством уже тогда хотел воспользоваться епископ Альберт Буксгевден, чтобы расширить свои владения в ущерб Дании, но это ему не удалось, в виду встреченного им сильного сопротивления со стороны эстов. К тому же и сам Вальдемар вскоре выкупился из плена за 45 тысяч марок и встал на защиту своих эстонских владений ⁴). В 1237 году орден меченосцев соединился с прусским тевтонским орденом, и после этого власть Дании и в Эстляндии сделалась в особенности шаткой, несмотря даже на то, что в силу договора о соединении орденов, утвержденного папою Григо-

____________________

¹) Arndt. Livl.Chr., ч. 2 стр 43; Hiarn, стр.125, Шлоссер,т. VIII, стр. 51.

²) Рихтер. Истор. крест, сосл. в приб. крае, стр. 8.

³) Полн. собр. рус. летоп., т. IV, стр. 186; Карамзин, т. IV, стр. 336.

⁴) Козакевич. Город Нарва с морским его рейдом и рекою Наровою, стр. 4.

стр. 31

рием IX, за Даниею укреплялись права на области Гаррию с Ревелем, Вирляндию с Везенбергом и Аллентакию с Нарвою.

При Эрихе VШ-м, когда Любек и графы голштинские вместе с Генрихом мекленбургским признали протекторат Дании, последняя снова подняла было свой престиж в Эстляндии; но этот подъем датского могущества был кратковременным ¹).

В 1345 году, января 25, вследствие непрочности своей власти в Эстляндии, датский король Вальдемар III уступил Нарву ливонскому ордену (меченосцам, соединившимся с тевтонским орденом) на 1 год с тем условием, чтобы орден защищал город в течение этого времени от внешних врагов, а затем возвратил бы его вновь Дании за 1323 рижских марки, т. е., иными словами, Вальдемар, желая сбросить с себя излишнюю обузу, как бы отдавал Нарву в аренду ордену, оставляя за собою права собственника ²).

В том же году Вальдемар пытался привилегиями расположить жителей города Нарвы в свою пользу. Он дал Нарве две жалованных грамоты: одну католическим церквам и духовенству, другую — бюргерам. В обеих грамотах проводилась забота об улучшении материального быта упомянутых сословий, постоянно страдавших от невзгод военного времени. Духовенству король обещал от своих щедрот стол и одежду, по сюртуку из хорошего сукна ежегодно, церковное одеяние через каждые два года, и пару лошадей с прокормом для объезда новообращенных. Бюргеров Вальдемар обнадеживал в своей милости, подтвердил данные им еще его дедом, королем Эриком, привилегии, обещал защиту их владений, полей, лугов, сенокосов, лесов, водных пространств и рыбных ловель,

____________________

¹) Шлоссер. Всем. ист., т. VIII, стр. 60.

²) Hiarn:... «Dass sie es ein Jahr einhaben und wider allen feindlichen Anlauf dem Konig in Danemarken zum besten schutzen; darnach aber, wenn das Jahr verflossen, gegen 1323 Mark Rigisch wieder abtreten und ferner keine Erstattung der Ankosten fordern solten» (орфография подлинника). Monum. L. а. ч. 1, стр. 153.

стр. 32

обеспечил за ними в особенности продажу угрей, столь обильных и теперь в Нарове. В случае опустошения города русскими, датское правительство обязывалось устроить для бюргеров лавки и дома в замке, причем ни один королевский чиновник не смел чинить им какие либо притеснения ¹).

Эти грамоты были последним проявлением датского владычества в Эстляндии и в Нарве. В 1347 году датский король, в виду политических и военных затруднений, а также, как говорят, испытывая нужду в деньгах на предположенную им поездку в Иерусалим, решился продать все герцогство эстляндское вместе с Нарвой ливонскому ордену за 19 тысяч кельнских марок, т. е. 270 тысяч рублей.

Hiarn рассказывает об этом следующим образом. «Наконец король Вальдемар, не смотря на обязательство его отца на вечныя времена не отчуждать принадлежащие Дании эстонские владения, продал все, что принадлежало ему и его тестю ²) в Эстляндии, т. е. Гаррию, Вирландию и Аллентакию, со всеми лежащими в них городами, крепостями и селами, Ревелемъ, Нарвою, Везенбергом и т. д. немецкому ордену за 19000 фунтов» ³).

За все время датского владычества прибалтийский край представлял из себя, можно сказать, обширное поле битвы. Швеция с подвластными ей племенами делала неоднократные попытки отвоевать от новгородцев их область. В 1239 году папа Гонорий призывал крестоносцев к союзу со шведами, чтобы совокупными силами оттеснить русских от балтийского прибрежья, а с тем вместе уничтожить всякое влияние

____________________

¹) Hansen. Gischichte der Stadt Narva. Dorpat, 1858, стр. 12—13.

²) Людвигу, маркграфу Бранденбургскому. См. Генриха Латыша по изд. Арндта,. стр. 93.

³) «Endlich aber, unangesehen sein Herr Vater sich verpflichtet hatte die zum Konigreich Danmarken gehorige Ehstnische Lander zu ewigen Zeiten von den Reich nicht zu trennen, verkaufte dennoch Konig Waldemar alles, was ihm und seinem Schwager in Ehstland zustunde, nemlich Harrten, Wirland und Alentaken samt denen darin gelegenen Stadten, Schlossern und Flecken Revel, Narva und Wesenberg etc. an den Teutsehen Orden fur 19000 Pfund lotiges Silbers Kolnischen Gewichts». См. также Nyenstadt; Livl. Chr. a Monumenta Livonica, ч. 2, стр. 21 и Шлоссер, т. VIII, стр. 85.

стр. 33

"греческого раскола", против которого католицизм боролся так же ожесточенно, как и против язычества.

Всем известна победа Александра Невского, "столь же славного в летописях России, как Арминий в истории Германии" ¹), над Биргером при устье реки Ижоры, впадающей в Неву, в 1240-м году, когда великий князь, по выражению летописи, "самому королю (т. е. полководцу Биргеру) възложи печать на лицо острым своим копием" ²). Невское поражение приостановило завоевательные стремления шведов.

Около того же времени ливонские рыцари, овладев Псковом, покушались покорить и Новгород. Опустошив водскую область (нынешнюю петербургскую губернию), они захватили Лугу, Копорье, Карелию и Ижору. Папа поспешил даже приписать эти земли к эзельскому епископству, и епископ Генрих делал уже расчеты будущим барышам в форме десятины. Но в 1242-м году снова встал Александр и, после ряда мелких побед, разбил окончательно немецкое воинство, выступившее, под предводительством мейстера Валька, на льду Чудского озера. Следствием этой победы был отказ рыцарей от прежних своих завоеваний. "Что есмя зашли мечем, того ся сступаем" — заявил орден великому князю, как об этом передает наша летопись ³). Двумя своими победами на Неве и на Чудском озере — Александр Невский спас Новгород и Россию от иноплеменников.

Однако борьба русских как со шведами, так и с орденом не прекращалась. В 1251-м году немцы подступили было ко Пскову, но были отбиты. Новгородцы, в свою очередь, предали огню и мечу земли за Наровой. Как мы видели уже выше, шведы («свеи») принимали участие при построении датчанами города на Нарове в 1256-м году, но были изгнаны за море.

____________________

¹) Шлоссер. Всем. ист. т. VIII, стр. 79.

²) П. собр. руск.. лет. Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра, стр. 3.

³) П. собр. р. л., т. IV, 1-ая псковск. лет., стр. 180. Здесь же о потерях рыцарей говорится: «а немец накладоша две ямы, а добрых (т. е. знатных) повезоша два корабля (очевидно, с целью похоронить на родине), стр. 179.

стр. 34

Пользуясь тем, что Русь была опустошена татарами папа Александр IV призывал рыцарей к завоеванию русских земель, суля завоевателям всевозможные блага земные и небесные. Но в 1262 году русские победили немцев Дерпта, а в 1268 году "князь Юрьи с новгородцы воева Занаровье¹)": очевидно, бороться с русским воинством было не так-то легко даже и в годины бедствий, испытываемых Русью!

Немцы неоднократно подступали к Пскову, но в 1269 году были побеждены псковичами, под предводительством Ярослава Ярославича (внука Всеволода), который привел с собой татар, и отступились от Наровы, "зело бо бояхуся и имени татарского" ²). Затем князь Довмонт победил немцев и при вторичном покушении их овладеть Псковом в 1299 году³).

Шведы также не прекращали нападений и строили города: в 1300 году они построили город Ландскроне у устья реки Охты ⁴), но русские взяли приступом этот город, а в 1311-м году новгородцы ходили в Финляндию и предали ее опустошению...

Нет надобности останавливаться на всех отдельных сражениях, происходивших на ливонских и шведских полях. Отрывочные сведения о кровопролитных битвах, когда Русь грудью отстаивала свои права и пролагала себе путь к морю, приведены нами в той уверенности, что кровавые сцены, потрясавшие прибалтийский край, не были бесследными и для города Нарвы.

Об опустошении русскими земель, лежавших за Наровою, в летописях имеются прямые указания и некоторые из них приведены нами выше. Но и помимо того археологические раскопки выяснили бы нам еще очень многое, что пока остается неизвестным. Каждый клочок городской земли,

____________________

^г) Там же, стр. 46.

²) Там же, т. X, никон. или патр. лет., стр. 147.

³) Там же, т. V. Сказание о благоверном князе Довмонте, стр. 6—8.

⁴) Там же, т. IV, новгор. 4 лет., стр. 46. «Того-же лета поставиша свеи город над Невою, на устьи Охты реки, нарекоша его Венец земли», (или Ландскроне).

стр. 35

несомненно, рядом с полуистлевшими костями, скрывает в себе обломки вооружений, обрывки одежд, куски утвари, могильные плиты и множество других предметов как военного быта, так и домашнего обихода, которые могли бы свидетельствовать о давно минувшей жизни красноречивее самых скелетов. К сожалению, правильных раскопок в Нарве еще не производилось, и историку остается пользоваться только письменными историческими памятниками и тем, что сохранилось в немногих устных преданиях.

В заключение этой главы мы считаем нелишним привести один памятник из рассматриваемой эпохи, характеризующий взгляд нашего летописца, а следовательно и многих русских людей того времени, на взаимные отношения Швеции и Руси. Памятник этот любопытен уже потому, что, вопреки приводимым в нем взглядам, Россия и Швеция долгое время — до самого Петра — враждовали друг с другом из за земельных приобретений, пока, наконец, русский герой не заставил героя Швеции преклониться и уступить...

Мы разумеем «рукописание Магнуса, короля свийскаго». Начинается оно так: "Се аз Магнус, король свийский, нареченный во св. крещении Григорий, отходя сего света, пишу рукописание при своем животе, а приказываю своим детям и своим братиям и всей земли свийской, не наступайте на Русь на крестном целовании, занеже нам не пособляется". Указав на победы Александра Невского и Андрея Александровича, король Магнус говорит, что он, нарушив крестное целование, поднялся на Русь и хотя взял город Орехов, однако вскоре принужден был отступить, и вот, когда он был на море, "вста буря велми силна, что в волнах парусов не знати и потопи рати моей многое множество на усть Наровы реки". С того времени посыпались на Швецию разныя беды, "а у мене самого (Магнуса) отъя Бог ум". Свое завещание Магнус заключает тем же воззванием, которым и начал: "а ныне приказываю — не наступайте на Русь на крестном целовании; а кто наступит, на того Бог и огнь и вода, им же мене казнил; а все то Бог сотворил мне ко спасению моему".

Надо думать, что все это завещание есть лишь плод фан-

стр. 36

тазии русского летописца, но оно интересно, во-первых, своею поэтическою подкладкою; во-вторых, тем, что правильно передает некоторые исторические факты, например, о победах Александра Невского; в третьих, тем, что отражает на себе (как мы уже говорили) воззрение русских людей той эпохи, по которому война Руси со Швецией после побед Александра Невского была совершенно излишней, так как обоим государствам, отделенным естественной границей, оставалось лишь заботиться о целости других своих границ, и если Магнус все-таки пошел на Русь, то поступил крайне необдуманно, за что и потерпел наказание от самого Бога.

стр. 37

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

Под властью ливонского ордена Нарва пробыла более 200 лет (1347—1558). К сожалению, архивные источники, проливавшие свет на эту продолжительную эпоху, утрачены во время пожаров, и особенно в 1558 году, когда выгорел почти весь город. Часть архива, а именно переписка фохта, управлявшего Нарвою от имени гермейстера, вместе с некоторыми актами уже шведских времен (переписка шведского коменданта и генерал-штатгальтера Ингерманландии и Кексгольма), впрочем, уцелела и хранилась довольно продолжительное время в германовой башне; но затем в 1823 году весь этот богатый исторический материал был безжалостно продан на бумажную фабрику ¹).

В настоящее время в архиве бывшего нарвского магистрата хранится лишь незначительное количество бумаг XIV-го столетия, но зато уцелели, по крайней мере, протоколы магистрата XVII века. В 1892-м году магистратский архив был вытребован в Ревель, но затем его снова переслали в Нарву и, с грустью надо сознаться, что прежний образцовый порядок в делах, установленный немецким историком Нарвы Ганзеном, был нарушен. Надо думать, некоторые акты остались в Ревеле, в архиве губернского

____________________

¹) Hansen. Geschichte der St. Narva, стр. 14—15.

стр. 38

правления, или окружного суда; часть же рукописей, кажется, позаимствована частным немецким археологическим обществом в Нарве.

От гермейстерских времен сохранилось несколько жалованных грамот жителям Нарвы. Все эти грамоты были направлены к тому, чтобы поддержать и развить нарождавшуюся торговлю и промышленность и вознаградить мирных граждан Нарвы за вредные последствия военного времени.

Первая такая грамота относится к 1363 году. Она выдана гермейстером Вильгельмом Фримерсеном (или Фримерсгеймом). В этой грамоте он называет Нарву своим городом и наделяет ее разными привилегиями, которые затем были подтверждены им в 1374 году, когда, между прочим, были определены и границы города. К Нарве была приписана деревня Вепсендорп (позднее — Вепскюль). Самые привилегии были направлены к облегчению землепашества, лесоводства, рыбного промысла, пивоварения и продажи спиртных напитков.

Затем в 1399 году гермейстер Вернер фон Брюггеней жалованною грамотою подтвердил прежние привилегии города Нарвы и увеличил ее владения и доходы, приписав к ней деревни Тундердорп и Сарендорп (или Тундеркюль и Саравель). Наконец, последним актом орденского владычества в Нарве была жалованная грамота мейстера фон Галена 1552 года ¹).

Герб города Нарвы, относящийся к эпохе правления мейстера Цизе-фон-Рутенберга (1420 г.), изображает на щите крест, а по бокам креста две дикие розы ²). Рыцари ордена и граждане города, утомленные войной с ее неизбежными спутниками, пожаром и разрушением, очевидно, мечтали отдохнуть. Идея священной войны с язычниками, обя-

____________________

¹) Упомянутые жалованные грамоты (в копиях) хранятся в архиве упраздненного нарвского магистрата вместе с другими привилегиями, данными в разное время Нарве, — в особом переплете, под заглавием «Corpus privilegiorum Narvensium».

²) До этого времени нарвский герб изображал рыбу, увенчанную короной. История нарвского герба подробно изложена у Арндта, в его издании летописи Генриха Латыша, в приложении, озаглавленном, «Wappen und Siegel der Stadte und Flecken», стр. 310; см. также ч. 2, стр. 127.

стр. 39

занная своим возникновением эпохе крестовых походов, успела померкнуть и уступила место другой более возвышенной идее — распространения господства путем культуры и внутренней силы христианского учения.

Во время ливонского владычества в Нарве существовала церковь на том месте, где ныне находится кафедральный собор во имя Спаса Преображения. Построение ее относится еще к датской эпохе Нарвы. Древность этой церкви доказывается находящимися под основанием ее надгробными надписями, из которых некоторые восходят к началу XIV столетия. Впрочем алтарь и новая цилиндрическая колокольня, вышиною в 24 сажени, построены уже сравнительно в позднейшее время ¹).

Интересно отметить тот факт, что Спасо-Преображенский собор, в числе очень немногих городских зданий, сохранил свой древний облик. Пожары, опустошавшие Нарву в разное время, по счастливой случайности, происходили в стороне от церковного здания; даже страшный пожар 1558 г. его не коснулся.

Ниенштедт говорит, что после битвы под Псковом, бывшей в 1502 году, когда был заключен мир между Москвою и орденом, многие из знатнейших убитых ливонцев были отправлены на родину, и в числе их — брат бабушки летописца некто Аренд Волкенгаар. Ниенштедт прибавляет, что этот Волкенгаар был похоронен в нарвской церкви за алтарем, и что в его еще время (т. е. в начале XVII стол., когда написана летопись) существовал памятник его предка с подобающею надписью.

Из этого свидетельства ливонской хроники Ганзен справедливо заключает что собор не был тронут пожаром 1558 года, — ибо целость его еще в ХVII столетии удостоверена Ниенштедтом, — и что церковь существовала здесь ранее 1502 года, т. е. до погребения в ней Волкенгаара. Надо заметить, впрочем, что плиты под полом церкви, относящиеся к 1314 году уже достаточно ясно свидетель-

____________________

¹) Новая колокольня окончена в 1842 году и строилась в течении шестидесяти лет.

стр. 40

ствуют о существовании ее ранее 1502 года. Наконец, не излишне принять и то во внимание, что стены церкви, сложенные из местной плиты, имеют сажень толщины в основании и 3/4 аршина в сводах, так что сами собою представляют достаточную защиту против огненной стихии.

Гермейстеры, направляя свои заботы к мирному преуспеянию города, не позабыли также укрепить его стеною с бойницами на случай военных действий. В летописи Германа Вартберга (конца XIV столетия) говорится, что немедленно после покупки орденом в 1347 году эстляндских владений Дании мейстер Генрих Дуземер окружил города Ревель, Везенберг и Нарву стенами и рвами, употребив большие деньги на их укрепление и постройку башен. Старые ливонские стены, почти уже развалившиеся, сохранились в Нарве еще до настоящего времени на крайних границах вышгорода; оне теряются между вновь построенными домами, для которых послужили готовым брантмауером (напр., между домами Петрова и Гугина).

В городских стенах были проложены каменные ворота с затворами. Одни ворота вели со стороны так называемого "нового города" (Neustadt) в главную улицу Нарвы. В старых актах они назывались то «городскими» (Stadtthor), то "темными" (Dunkelpforte), то "скотскими" (Karripforte) ибо через них прогонялся скот в поле. Другие ворота под названием "темных", "малых береговых" (kleine Strandpforte), а впоследствие — "мясничьих" (Fleischerpforte), находились у реки при вход в нынешний "темный сад"; мясничьими они были названы русским населением, потому что около них русские мясники имели свои лавки. Наконец третьи ворота вели из замка в Юальское поле.

До 1746 года сохранялся камень, вынутый из вышеупомянутых главных городских ворот, с двумя старинными гербами и с надписью "Dieser Stein ward gehauen da manschrieb 1556". Камень этот, по постановлению городского совета от 13 июня 1746 года, хранился в биржевом зале, но затем, по невежеству каменщиков, а вернее вследствие нерадения отцов града, был сломан и застроен, неизвестно в какое здание, и только благодаря сохранившемуся описанию

стр. 41

этого камня, составленному нарвским ратсгером Франком фон Франкенбергом мы можем установить дату построения или перестройки ворот, из которых он вынуть ¹).

Усиливавшееся могущество ливонского ордена не давало покоя русским князьям. Мало того, что враги отрезывали от русских Балтийское море, они еще неоднократно обнаруживали стремление расширить свои владения далее на восток. Битвы, происходившие между враждующими сторонами, долгое время не влекли за собою крупных территориальных изменений. Псковская летопись говорит о построении немцами в 1348 году городка над Наровою, против исада ²) псковского и прибавляет, что псковичи, поднявшись всею своею волостью, под предводительством посадника Ивана, двинулись на ладьях и конях к вновь построенному городу и выжгли в нем жителей, а тех, которые бежали из города, изрубили мечами ³). Очевидно, это был Нейшлот, впоследствии названный русскими Сыренцом.

В 1407 году псковичи с князем Константином ⁴) ходили за Нарову к немецкому городу Порху и завоевали его, но потом были отбиты подоспевшим с рыцарями гермейстером ордена.

В 1420 году новгородцы съехались с представителями ливонского ордена на берегу реки Наровы. С ливонской стороны были магистр Зейферт, ландмаршал Вальрабе, ревельский командор Дитрих и венденский фохт Иоанн; с русской стороны были высланы на съезд наместник московский князь Федор Патрикеевич, два посадника и три боярина. Затем договорная запись была отправлена в Новгород, куда приезжали феллинский командор Госвин и нарвский фохт также Госвин.

Мир был утвержден на древних условиях времен Александра Невского, победителя ливонцев, из чего можно

____________________

¹ ) Hansen. Geschichte der St. Narva, стр. 16 и сл.

² ) Исад — пристань.

³ ) Полн. собр. рус. лет., т. IV, стр. 190.

⁴) Этого Константина летопись характеризует так: «еще унь сый верстою (т. е. возрастом), но совершен умом». Полн. собр. рус. л. т. IV, стр. 198.

стр. 42

заключить, что и позднейшие русские победы были внушительны для Ливонии. В договоре было сказано, что река Нарова должна служить границею новгородских и орденских владений; немцы не могли на другой стороне ее рубить лес, косить сено и т. п.; не должны пропускать из Выборга и Ревеля хлеб сухим путем в Россию, а также и шведское войско; русскими купцам выговаривалось право свободного въезда и торговли в Ливонии ¹).

Мир этот, однако, вскоре же был нарушен, и поводом к тому было следующее обстоятельство. В 1438 году принц клевеский Эбергард ездил через Россию в Палестину. Гермейстер ордена, принявши юного принца под свое покровительство, просил новгородского князя (Юрия) оказать путешественнику достойное его гостеприимство. Между тем, возвратившись в Ливонию через Нарву, Эбергард жаловался магистру, что русские не только не приняли его, как было должно, но, напротив, нанесли ему целый ряд оскорблений. Магистр ордена Финке фон Оберберген открыл военные действия против России и выслал новгородского посла из Ливонии, раздев его до нага. Магистр мстил этим не только за оскорбление принца клевскаго, но и за многие другие обиды, "которые причиняли немцам беспокойные и наглые русские, всегда охотно гpaбящиe чужую собственность и еще жалующиеся после". Орденския войска разбили русских у Ямы (Ямбурга) и разорили земли водскую, ижорскую и по Неве. Магистр требовал от новгородцев всего берега Наровы с островом. Его требования, однако, не были уважены. Напротив, новгородцы опустошили ливонские владения за Наровою ²).

Затем в 1444 году русские ходили за Нарову с князем Иваном Владимировичем, сожгли предместья Нарвы до Пудожни и прошли по Нарове до Чудского озера ³).

Убедившись в невозможности одними собственными силами сломить русских, магистр Оберберген обратился за помощью

____________________

¹) Карамзин, книга II, т. V, стр. 122 и примеч. 218.

²) Карамзин, история, т. V, стр. 176 и история Ливонии Чешихина, т. III, стр. 127 и след.

³) Карамзин, история, т. V, прим. 316.

стр. 43

к великому магистру прусскаго ордена. Этот, в свою очередь, посоветовал заключить союз с датским королем Христофором. Впрочем великий магистр все-таки стоял скорее за мир с новгородцами.

В 1447 году союз Ливонии с датским королем был заключен, и тогда же примкнул к ним и прусский магистр. На снаряжение войска в Пруссии, с разрешения папы Николая V, были употреблены деньги, собиравшиеся за так называемые разрешительные от грехов грамоты (Ablass-Geld). Интересно, что папа разрешил 2/3 этих Ablass-Geld употребит на войну с русскими, а 1/3 на войну с турками в Венгрии. Когда союзные войска двинулись на Русь, во многих прусских церквах служили обедни Пресвятой Деве Марии о счастливом успехе христианского оружия против язычников (contra paganos) новгородских и союзников их московитов, волохов и татар.

Собранное прусским орденом войско было отправлено к Нарве частью морем, из Данцига, частью сухим путем, из Мемеля. Вместе с пехотою и конницею прибыли к порубежной реке Нарове и пушкари с рыцарем Генрихом, изучившим употребление новых огнестрельных орудий. Этот поход «contra paganos» окончился полною неудачею. Союзники частью были перебиты новгородцами, частью забраны в плен. Многие гданские (данцигские) корабли было потоплены в Нарове и на море; четыре князя попали в плен. Ливонский орден просил мира у новгородцев, который и был заключен в том же 1448 году на 25 лет, на съезде у реки Наровы. От этого мира выиграли псковичи, так как им «они погани возвратиша со студом вся старины псковския» ¹).

Однако в те времена договоры, скрепленные "крестным целованием", нарушались очень быстро. Первые нарушили мир ливонцы около 1459 года. Они ездили за Нарову в Березовскую волость и сожгли 42 двора, а на Нарове ограбили псковское судно. Псковичи, под начальством князя

____________________

¹) Карамзин. История, т. V, стр. 177—178, примеч. 319. История Ливонии с древн. врем. т, Ш, стр. 129—132

стр. 44

Чарторыйского, победителя союзных войск в 1448 году, опустошили за это немецкую землю на пространстве 70 верст кругом. В 1464-м году новгородцы подступали к Ругодиву (Нарве) ¹), а в 1471-м году сожгли "Новое село" на Нарове ²).

В том же году происходили новые переговоры в Нарве, причем магистр требовал некоторых земель у Пскова, но ему было отказано, и битвы продолжались. В 1473 году воеводы Ивана Васильевича «ходили за Ругодив и немец побиша ругодивцев, а иных изсекоша, иных руками изымаша» ³). В 1481 году русские у города Каркуса многих убили и взяли в плен «немец и немок, чюди и чюдок, и малых робят и несть числа» ⁴). Наконец, в 1482 году, когда вся немецкая земля "бяше не в опасе, без страха и без боязни погании живяху, пива мнози варяху, нечаяху на себя пагубы", русские снова опустошили Ливонию.

Заключенным после того в Нарве десятилетним перемирием Иоанн III воспользовался для упрочения своих границ посредством укрепления порубежных городов и постройки новых крепостей. В 1492 году он соорудил новую русскую крепость, или «детинец», на правом берегу Наровы, на Девичьей горе, как раз насупротив орденского укрепления.

Девичья гора, выбранная для этой цели Иваном III, получила свое наименование от старинного обычая русских девушек собираться здесь на фоминой неделе и устраивать игрища и хороводы, на которых обыкновенно происходило и сватовство. Уголок для любовных целей был действительно уютный и поэтический, но, разумеется, великому князю в то время было не до мирной поэзии: необходимо было отстаивать свои права и, сколько возможно, стремиться к их расширению. И вот на том месте, где прежде раздавались звонкие девичьи голоса, возникло грозное укрепление и зазвучали

____________________

¹) Новгородские летописи, стр. 52.

²) Карамзин, т. IV, стр. 51.

³) Полное собр. рус. лет., т. IV, стр. 257.

⁴) Полн. собр. р. л., т. IV, стр. 265.

стр. 45

воинские трубы. По имени Ивана III-го, крепость получила название Ивангород.

Наши летописи о построении Ивангорода свидетельствуют следующим образом:

«Тое-же весны (7000 == 1492) — говорит новгородская (4-ая) летопись — повелением великаго князя Ивана Васильевича, заложиша град камен на немецком рубежи против Ругодива, города немецкаго, на реце на Нарове, на Дивичьи горе на слуде четвероуголен, и нарече имя ему Иван-град, в свое имя.»¹).

В новгородской 2-ой летописи говорится просто: «в лето 7000 князь велики Иван велел город ставити против Ругодива» ²).

Ивангород. По современной фотографии.

В прибавлении к псковским летописям археографическая комиссия поместила интересное сказание «о прежнем пришествии немецком и о нынешнем на новгородскую землю и о нашествии богомерзкого короля Густафа с погаными латыны на русскую землю и о клятве их». Отрывок начинается порицанием шведов, как народа не славного и неведомого, грубого и немудрого (причем шведы смешиваются безграмотным повествователем с чудью), которого "и доныне во всех их западных странах гнушаются"; затем сообщается, что "князь некий от иныя земли начал владеть ими" (шведами), причем "начал сий свейский князец разбоем кормитися и богатети, разбивая на море ходящих кораблей", и, наконец, сказатель повествует о

____________________

¹) Полн. собр. р. л., т. IV, стр. 161.

²) Там же, т. Ш, стр.144 и новгор лет, стр. 58.

стр. 46

построении Ивангорода. "В лето 7000 — говорит он — начаша погании тии свейстии немцы клятву свою нарушивати и приходити на новгородскую землю и хрестьян пленити, и присла благоверный великий князь Иван Васильевич всеа Русии воеводы своя и повеле поставити на рубежи близ моря Варяжскаго на устие Неровы реки (неправильность, характеризующая все сказание) ¹) в свое имя Ивангород". "И оттоле — заключает автор — престаша немцы ходити на Русь, токмо ливонстии немцы часто приходиша на псковскую землю» ²).

Воскресенская летопись о построении крепости говорит так:

"Тоя-же весны (7000 г.), повелением великого князя Ивана Васильевича всея Русии заложиша град" и т. д. совершенно одинаково с новгородскою 4-ою летописью ³).

В ливонских летописях о начале Ивангорода имеются следующие известия.

Russow повествует об этом так: "В 1492 году Иван Васильевич великий князь московский начал строить крепость Ивангород, по-немецки - «русскую Нарву», на ливонской границе. И крепость эта, будучи начата на праздник Божьего тела, была чрезвычайно быстро окончена в то же лето к Успению Пресв. Богородицы, со многими высокими башнями и крепкими стенами" ⁴). Судя по приведенному отрывку. Ивангород был построен всего в два с небольшим месяца: работа, как видно, кипела, и удивительнее всего то, что орден, отделенный лишь течением реки Наровы, дал возможность своему заклятому врагу создать в лице новой крепости оплот для защиты и для дальнейших завоеваний... Впрочем Ивангород построен в отсутствии гермейстера из Нарвы и за год до окончания 10-ти летнего перемирия между Москвою и орденом, заключенного в 1483 году. Затем Рюссов продолжает: «И, после того времени, как замок был готов, христиане в Ливонии, а в особенности жители Нарвы должны были терпеть оттуда много поруганий и насмешек, потому что русские из нового замка, Ивангорода, и во время перемирия стреляли в

____________________

¹) У Болховитинова в "истории княжества псковского" говорится, что в 1490-м году Ивангород был поставлен на устье р. Наровы и затем в 1492 г. перенесен на Девичью гору, против Ругодива. Очевидно, Болховитинов хотел дать объяснение неверному указанию вышеупомянутого приложения к псковским летописям, где сказано, что Ивангород был поставлен "на устье Наровы реки". На самом деле крепость Ивангород никогда здесь не сооружалась.

²) П. с. р. л., т. V, стр 51 и 52.

³) Там же, т. VШ, стр. 224.

⁴) Russow's Livl. Chr., стр, 56: «Anno 1492 hat Iwan Wasilewitz, der Grossfurst von der Muscow (sic) das Schloss Iwanowgorod (sic) auf deutsch die Russische Narve geheissen, angefangen zu bauen auf der Livlandiscehen Granze. Und als еs auf Corporis Christi ist angefangen worden, ist es denselbigen Sommer auf Marien-Himmelfahrt mit vielen hohen, dicken Thurmen und Mauern vor Gewalt gar eilig fertig geworden». См. также Hiarn (Monum, ч. l, стр. 187).

стр. 47

ливонскую Нарву так много и часто, как им было угодно, и убили много знатных особ, именно Иоанна Мейнингенскаго, бургомистра в Нарве и многих других. И когда к ним послали спросить, по какой причине они это делают, то они не знали, какими бы только насмешками и издеваньем принять тех послов и творили всевозможные шутки, какие только могли придумать, над жителями Наровы, все это написать неприлично" ¹).

Ниенштедт о построении Ивангорода делает лишь краткое упоминание: "Московит выстроил в 1492 году крепкий замок на другой стороне Наровы на самом берегу, как раз против Нарвы, так что из нарвского замка почти можно было перекинуть через реку в город камень" ²).

В формуляре ивангородской крепости значится: "По воле великого князя Иоанна Васильевича III, в 1492 году построен Ивангород, крепкий замок, с тройною к реке стеною, высокими зубчатыми башнями, подземными и подводными ходами, на ингерманландском, или нарвском правом берегу Наровы, против вышгорода, или старого города, на высокой плитослоенной горе, называемой Девичьею. Построение начато выписанными из лучших краев мастерами в день св. Троицы, а окончено в день Успения Пресв. Богородицы" ³).

По изустному преданию, сохранившемуся среди нарвских старожилов и сходному с легендою о построении Карфагена, обстоятельства возникновения крепости на Девичьей горе были следующие. Русский и швед на Нарове часто воевали (ливонцы смешиваются со шведами: искажение, свойственное большинству изустных преданий!). Царь (тогда еще не существовало этого титула) выговорил у шведов кусок земли по левому берегу Наровы, величиною в конскую шкуру и приказал разрезать шкуру на узкие ремни, скрепить их вместе и отмежевать от шведских владений площадь, которую упомянутая мера в состоянии была ограничить. Этим русский, конечно, перехитрил шведа. Выстроив на приобретенном таким путем месте сильную крепость, русский соорудил на всякий случай тайный ход между этою крепостью и соседнею шведскою (по другому преданию, приводимому ниже, ход под рекой был устроен рыцарем Беренгауптом); затем запрудил Нарову с южной стороны вновь возведен-

____________________

¹ ) Russow, 56—57; приб. сб., т. 2, стр. 293. ²) Приб. сб., т. 3, стр. 362.

³) Истор.-стат. сведения о с.-петербургской епархии, вып. X, стр. 298 и след.

стр. 48

ной крепости и направил воды ее по новому руслу, между русскою и шведскою крепостями, где для того было подходящее место, ибо плита для постройки крепости ломалась тут же, и таким образом упомянутый секретный ход, выломанный русскими в дне нового протока и, конечно, подобающим образом крытый сверху, остался под водою. В нем, говорят, позднее, именно при взятии Нарвы Петром Великим, шведы, узнавшие как-то о существовании этого прохода, и русские встретились и дрались отчаянно за шумевшую над их головами прекрасную Нарову... Ход этот недавно еще существовал и проходящим там, как рассказывают, являлись разные видения... До сегодня крепость Ивангород называется эстами "Hobuse naha linn", что в буквальном переводе значит «город лошадиной шкуры».

Необходимо заметить, что приведенное предание сильно грешит вообще против исторической истины. В то время, когда строился Ивангород, как мы видели из изложенных выше исторических указаний, между русскою и ливонскою крепостями протекала уже Нарова, так что русским не было надобности запруживать ее у южной стороны Ивангорода. Очень может быть, что река Нарова в былое время, очень отдаленное (только отнюдь не в конце 15 столетия, когда построен Ивангород, имела иное течение, чем теперь; в былые времена она действительно протекала по ложбине, находящейся за Ивангородом, но при построении сего последнего Нарова, несомненно, разделяла уже две враждебных крепости, как об этом свидетельствует известный барон Герберштейн, и как мы видели из вышеприведенных летописных указаний. Изложенное предание сложилось, вероятно, уже в XVII столетии, когда в Эстляндии утвердились шведы, и когда из памяти народной успело изгладиться воспоминание о бывших соседях ливонцах. Поэтому то, касаясь событий времен ливонского ордена, предание смешивает рыцарей со шведами: швед в то время был врагом, и все бывшие враги в глазах простого народа отождествлялись с ним...

Существует еще предание, связанное с построением Ивангорода, излагаемое г. де ла Мотрэ в описании путешествия его по Пруссии, России и Польше (1732 г.). Предание

стр. 49

это заключается в том, что, по приказанию Ивана III, польский архитектор, по рисунку которого выстроена эта крепость, был ослеплен, чтобы он не мог построить такой же крепости неприятелям ¹), или, вернее, чтобы не поведал им ее плана.

В самом непродолжительном времени после построения, Ивангород вместе с другими городами и поселениями был внесен в переписную оброчную книгу шелонской пятины за 1498 год. Из этой книги мы почерпаем некоторые сведения о только что возникшей русской крепости. "Ивангород на реце на Нарове — значится здесь — противу Гдова (своеобразная точность: Ивангород отстоит от Гдова почти на 50 верст). Внутри города церковь Никола Святый, да двор наместничь". Затем следует перечень жителей, из которого узнаем, что священником в Ивангороде в то время был Иван Никольский. Это был, надо думать, первый священник в новосозданной крепости. Русские проживали как в самом Ивангороде, так и «на подоле», т. е. в предместье (по направлению к нынешнему ивангородскому форштадту). Всех дворов в Ивангороде и "за городом на посаде" было 165, а жителей 198. Ивангородцам принадлежала рыбная ловля на Нарове на 30 колов. У подножия крепости, на берегу Наровы, где теперь лесопильный завод г. Зиновьева, как видно из других источников, находилось и первое православное кладбище.

К Ивангороду были приписаны деревни: Тявзино и Заханье, а кроме того в ивангородском уезде "на усть Наровы и Росоны у моря" числилось "великаго князя село Наровское". В нем было 62 двора и 71 человек жителей. Впрочем великому князю принадлежала в селе треть, с которой собирал доходы ямской наместник, а "два жеребья" (т. е. остальные две трети) принадлежали "своеземцам", т. е. частным собственникам ²). Упомянутые географические названия деревень сохранились и поныне.

____________________

¹ ) Voyages d. A.De La Motraye, t. III, 284.

²) Новгородския писцовые книги, изданные археографическою комиссией, том IV. Переписные оброчные книги шелонской пятины, стр. 227—231.

стр. 50

Церковь во имя св. Николая Чудотворца, о которой говорится в означенной оброчной книге, по преданию, построена Иваном III в течение суток, отчего она называлась «обыденною». Можно думать, что церковь или часовня существовала на Девичьей горе еще до построения крепости, так как у крестьян и теперь водится исконный обычай устраивать гулянья и хороводы именно около приходских церквей с их погостами. Иван III мог расширить прежнее церковное здание, или же вместо прежней деревянной построить каменную церковь.

Церковь во имя св. Николая Чудотворца в Ивангороде.

По современной фотографии.

Церковь эта в реставрированном виде до сих пор еще существует в ивангородской крепости, но в ней уже давно не происходит богослужений, и она сохраняется лишь как памятник стародавних времен.

Путешествия в Россию барона Герберштейна, о котором выше упомянуто, относятся к началу XVI столетия (1517 и 1526 г.), т. е. немного спустя по сооружении Ивангорода. Герберштейн ездил, по поручению императоров Максимилиана и Карла V, с дипломатическими целями (для примирения великого князя Василия Иоанновича с Польшею и для

стр. 51

устройства брака между польским королем Сигизмундом и родственницей императорского дома принцессой Боной). Собственно дипломатическая миссия Герберштейна для нас не интересна. К тому же она сопровождалась неудачей. Все, чего достиг Герберштейн, это было заключение перемирия на 6 лет между Россиею и Польшей. Для нас эти путешествия Герберштейна важны по тем запискам, которые он составил о России, о ее городах, внешнем благоустройстве и внутреннем быте русских того времени. Между прочим он описал и Ивангород с окрестностями. Описание это любопытно, как свидетельство очевидца, и мы, пользуясь краткостью, приведем его целиком.

«Крепость Ивангород — повествует Герберштейн — выстроена из камня у берега реки Наровы Иоанном Васильевичем, от которого она и получила свое имя. Там же на противоположном берегу стоит ливонская крепость, получившая название от реки Наровы. Между этими двумя крепостями протекает река Нарова и новгородския владения отделяет от ливонских. Судоходная река Нарова вытекает из того озера, которое русские называют Чудским или Чудиным, латины же — Бицис или Пелас, а германцы — Пейфюс. Оно принимает в себя две реки: Плесковию и Великую, которая идет с юга и протекает через город Опочку, оставив Псков вправе. Плавание между Псковом и Балтийским морем было бы легко, если бы не были тому препятствием пороги недалеко от Ивангорода и Нарвы» ¹).

____________________

¹ ) Записки о Московии барона Герберштейна. Перев. Анонимова СПб. 1866, стр. I—V, 115—116. Подлинный текст в Базельском издании 1571 года следующий: «Ivuanovugorod castrum Ioannes Basilij, a quo etiam nomen accepit ad ripam Nervuae fluvij, lapide exaedihcavit. Est ibi quoque ex adverso in altera ripa Livoniensium castrum, quod ab eodem fluvio Nervua appellatur. Haec duo castra Narvua fluvius interlabitur dominiumque Novuogardensium ab Livuoniensi dividit. Porro Narvua fluvins navigabilis ex eo lacu, quem Rutheni Czutzko seu Czudin, Latini Bicis, seu Pelas, Germani vero Peijfues appellant, emergit, duobusque in se receptis flavijs Plescovuja et Vuelikareca, qui venit ex Meridie, Opotzka oppidum, Plescovuja a dexteris relicta, praeterfluit. Facilior autem ex Plescovuji in mare Baltheum esset navigatio, nisi scopuli quidam, noa longe ab Ivuanovugorod et Narva impedimento essent». Rer. Moscov. commentarii Sig. Lib. Baronis iu Herberstain, 75—76.

стр. 52

Вновь построенная крепость, очевидно, не могла нравиться ливонцам; она была для них бельмом на глазу. Они назвали ее «eine Trutz Narwa». Вследствие построения русской крепости в Нарве было стеснено рыболовство, и упала торговля. Из декретов орденского гермейстера Вальтера фон Плеттенберга, изданных в разное время узнаем, что нарвцы принуждены были ловить рыбу в открытом море, или же в устье Наровы, и что окрестные крестьяне стали возить свои продукты не в Нарву, а в Ивангород. Швеции, издавна притязавшей на Эстляндию, Ивангород также не пришелся по вкусу. Плеттенберг, знаменитейший полководец того времени, заключил союз с администратором Швеции Стен-Стуре, как бы в противовес союзу между великим князем московским Иваном III и Иоанном датским, заключенному в 1493 г. в Нарве ¹).

В 1496 году двухтысячное шведское войско, приплывшее по Балтийскому морю и Нарове из Стокгольма, под предводительством Стен-Стура, обложило Ивангород. Семьдесят шведских кораблей, нагруженных огнестрельными снарядами, расположились по Нарове и открыли канонаду. Князь Юрий Бабич, комендант Ивангорода, испугавшись усовершенствованных шведских пушек, от действия которых начали гореть дома, бросил крепость на произвол судьбы, а находившиеся недалеко от Ивангорода воеводы Иван Брюхо и Гундоров не оказали осажденному городу никакой помощи. Не мудрено после этого что победа далась шведам почти без всяких потерь с их стороны: они взяли приступом Ивангород, оставленный его защитниками. В это время, однако, в Швеции происходили внутренние смуты. Поэтому шведский полководец отзывался на родину и, не надеясь, по отдаленности, удержать за собою завоеванную русскую крепость, он предлагал ее за деньги ливонскому ордену, но орден весьма безрассудно отказался от сделки, и шведы, разорив Ивангород, отплыли на родину, увозя с собою

____________________

¹) Форстен. Балтийский вопрос, т. 1, стр. 63. Также — собрание государственных грамот и договоров, ч. V, стр. 129—131. («Дружественный и союзный договор между датским королем Иоанном и российским великим князем Иоанном Васильевичем, заключенный 1493 года ноября 8 дня»).

стр. 53

300 пленных. Русские же снова заняли пострадавшую от шведов крепость и принялись за ее исправление и укрепление ¹).

Затем опять начинается целый ряд сражений русских с ливонцами, и не одну сотню трупов унесла Нарова в море. Ивангород стоял лицом к лицу с Нарвою. Завоевать ее и оттеснить немцев за море сделалось заветною мечтою русских. На Ивангороде лежала миссия выполнить эту задачу, и он самоотверженно делал попытки к ее осуществлению. Дело затормозилось, однако, благодаря тому, что во главе ордена стоял мужественный и талантливый гермейстер Вальтер фон Плеттенберг. Он отражал все нападения русских и сам одерживал над ними победы.

В 1501 году русские одержали большую победу над войсками ордена, близ Гельмета (лифл. губ.), так что у врагов не осталось даже "вестоноши", который бы поведал своим о поражении. "Не саблями светлыми секоша их — говорит наша летопись — но биша их московичи и татарове, аки свиней, шестероперы и идоша мимо Юрьев и Ругодив к Ивангороду" ²). О кровавых столкновениях под Нарвой,

____________________

¹) Карамзин, VI, 167; Соловьев, т. V, 1489; Козакевич, 7; Экземплярский, Великие и удельные князья северной Руси, т. I, стр. 268.

Наши летописи о взятии Ивангорода шведами в 1496 г. повествуют следующим образом: "Того-же лета (7004 == 1496) немцы взяша Ивангород супротив Ругодива, и пришед немцы свейцы людей мужей, и жен, и детей мечю предаша, а во граде хоромы и животы огневи предаша, августа въ 26 день». П. с. р. л., т. IV, стр. 270. И еще: "Приидоша немцы из замория из Стеколна (Стокгольма) свейскаго государства князь Стефан Стура, вскоре разбоем, семьдесят бус (кораблей) в Нарову реку, под Ивангород; и начата к граду вборзе приступати с пушками и пещальми, и дворы в граде зажгоша, огнем стреляя, понеже бо не бысть им супротивника. Воевода и наместник иванегородцкий, именем князь Юрий Бабич, наполнився духа ратна и храбра, нимало супротивися супостатом, ни граждан укрепив, но вскоре устрашився и побеже из града; в граде же не бысть воеводы и людей бе мало, и запасу ратнаго не бысть в граде. А князь Иван Брюхо и князь Иван Гундор стояху с людьми близ града и видяще град пленуем от немец, и ко граду в помощь не поидоша. Немцы же град плениша и не обретоша в нем противящагося им, вскоре немилостиво пограбила животы и товар безчислено, а людей секоша, а иных с собою в плен ведоша, и тако вскоре возвратишася и побегоша в море".

²) Карамзин. История, VI, стр. 191, примечания 518, 519.

стр. 54

повлекших дальнейшую борьбу с Плеттенбергом, свидетельствует и ливонская хроника Рюссова: "Когда русский совершенно был склонен к войне, — говорится здесь — он показал свою враждебность пожарами, грабежами и убийствами не только вокруг Нарвы, но и в епископстве рижском, Дерпте и др. местах на 70 миль в окружности"... В 1502 году счастье перешло на сторону Ливонии: Плеттенберг одержал победу над русскими при Пскове, хотя и сам понес значительные потери. В том же году ливонцы разорили ивангородское предместье, причем погиб и воевода ивангородский Лобан Колычев, а с ним 200 латников (из всего числа 1600). Немцы гнались за бегущими до города. Ямы, но затем вернулись «от усталости».

Перемирие, заключенное в 1503 году на 6 лет, приостановило всенныя действия между орденом и Москвою, и война уже не возобновлялась более 50 лет, так как, по окончании срока, в 1509 году мир был продолжен еще на 14 лет, затем в 1521 году — на 10 лет, наконец, в 1535 году — еще на 17 лет. Условия мира заключались в том, что река Нарова, как и прежде, признавалась границею между русскими и ливонскими владениями; договаривающиеся стороны обязывались покровительствовать торговле иноземцев даже во время войны ¹), не казнить русских в Ливонии и ливонцев в России без ведома их правительств, немцы обещали беречь церкви и жилища русския в своих городах; кроме того еще на основании трактата 1503 года епископ дерптский от имени магистра обязался платить Москве старинную дань, так как Юрьев, основанный Ярославом, считался древнею русскою вотчиною. Как увидим ниже, неплатеж ливонцами этой дани послужил поводом к новой войне, повлекшей падение ордена, над которым сбылись заключительные слова дого-

____________________

^l) Ганзейские города, в свою очередь, хлопотали об упрочении торговли в России. Они нашли поддержку в императоре Максимилиане, который и обратился по этому поводу с дружественным письмом к великому князю Василию Иоанновичу. Письмо это (от 17 Июня 1509 года) привезли из Нарвы к ивангородскому наместнику, князю Ивану Темке "немцы Гридя и Еремейко заморяне". (Оно писано из Брюсселя).

стр. 55

Ливонский замок, мост через Нарову и часть Ивангорода.

По современной фотографии.

стр. 57

вора 1535 года: "а кто преступит клятву, на того Бог и клятва, мор, глад, огнь и меч" ¹).

Итак с 1503 года Нарва в числе других земель и городов, залитых кровью и засыпанных пожарным пеплом, снова вступила в период мирного существования. Но приготовления к войне как с той, так и с другой стороны не прекращались. Приготовления эти собственно в Нарве выразились построением преемником Плеттенберга, Германом фон Брюггеней, высокой четырехугольной башни, существующей и доселе под названием «Langer Hermann». Из этой башни была видна, как на ладони, внутренность крепости Ивангорода. Брюггеней, очевидно, к тому и стремился, чтобы постоянно видеть, что делают русские ²). Однако, при всех своих преимуществах, этот каменный гигант, Langer Hermann, наделенный тысячью глаз и одетый в непроницаемые доспехи, не устоял против плохо вооруженного, но великого духом русского витязя.

Мы считаем нелишним привести здесь предание, связанное с этой башней и ее замком, тем более, что оно отлично рисует характер воинственной эпохи, к которой относится. По преданию, в замке жил в ливонские времена рыцарь Индрик фон Беренгаупт вместе с красавицей женой и малолетним сыном. Во время одного из нападений русские проникли в самый замок рыцаря. Бурною волной, с жаждою крови и добычи рассыпались они по покоям замка и достигли, наконец, комнаты, где скрывалась жена рыцаря с сыном. Предводитель русских, ослепленный красотою представшей его глазам женщины, приказал своим воинам взять ее живою и увести в русский лагерь. Но рыцарь Беренгаупт заслонил собою свою супругу и отчаянно защищал ее. Наконец, видя, что силы его истощаются, а русские могут ежеминутно вырвать у него то, что было для него дороже

____________________

¹) Карамзин. История, т. VI, 198—200; т. VII, 19, 20, 72, примеч. 49; т. VIII, 13.

²) Надо заметить, что впоследствии Ивангород был перегорожен поперечною высокою стеною (существующею в реставрированном виде и поныне), которая заслонила от наблюдателя из ливонского замка внутренность крепости.

стр. 58

всего на свете, он в отчаянии прибег к последнему кровавому средству: он собственным мечем зарубил свою жену. В это время подожженный замок начал наполняться чадом, и русские бросились к выходу, увлекая за собою сына Беренгаупта, его единственное утешение. Несчастный владелец замка также вышел из горевшего здания.

Оставшись одиноким на свете, Беренгаупт поклялся жестоко отомстить врагам, разбившим его жизнь. Он задался колоссальною мыслью вырыть подземный ход под Наровою, из Нарвы в Ивангород, чтобы таким путем врасплох напасть на врагов и перебить их всех до последнего.

После процедуры средневековых обрядов, с благословения духовенства, Беренгаупт, в траурном одеянии, при пении реквиема, спустился в сопровождении двух верных слуг в подземелье. Над ямой был повешен колокол, и страже было приказано при первом его звуке тащить веревку с доскою, на которой был опущен Беренгаупт со своими спутниками. Каждый день аккуратно в подземелье опускались пища и питье для поддержания жизни добровольных узников.

По прошествии 30 лет Беренгаупт, лишившийся уже обоих своих верных слуг, умерших в подземелье, по звуку колокола, поднят был наконец на свет Божий. Из некогда цветущего рыцаря он превратился в сгорбленного, седого и полуслепого старика, но он был радостен, так как достигал своей цели. Накануне решительного нападения на русских он отважился один проникнуть в Ивангород, чтобы разузнать, куда вернее сделать натиск, главное же, чтобы увести своего сына, ради которого он подвергся стольким лишениям. Поздно ночью проник Беренгаупт в русский город и после многих усилий ему удалось разыскать сына, превратившегося уже в стройного, красивого мужчину.

Свидание с сыном было, однако, последним тягостным ударом судьбы для рыцаря: сын отказался следовать за отцом и сообщил ему, что он воспитан в русской вере и пылает любовью к русской боярышне, с которой желает

стр. 59

Башня Ивангорода и в перспективе ливонский замок.

соединиться браком. Никакие увещания отца не могли сломить упорство сына: любовь победила жалость к старику, пожертвовавшему собою для спасения из плена своего любимого детища, любовь же стерла в пленнике всякое воспоминание о родной Ливонии. Заклеймив отступника пощечиной, Беренгаупт удалился, еще более готовый к беспощадному мщению. Толпа ливонцев, вооруженных с ног до головы, предводимая Беренгауптом, при тусклом мерцании факелов вступила в подземелье. Не доходя, однако, до середины подземного хода, путники услышали шум приближающихся с противоположной стороны шагов, бряцанье оружия и говор множества людей. Это шли русские, отыскавшие на своей стороне вход в туннель. Впереди русских шел сын Беренгаупта. Когда отряды сошлись, отец яростно замахнулся на изменника, но сам пал под ударом сыновнего меча. В это время напором воды прорвало слой земли, отделявший подземный ход от реки, и волны залили все подземелье, заживо похоронив в нем сражавшихся. По преданию, у входа в подземелье в бурные ночи стража, караулившая замок, часто слышала протяжные стоны: то стонала душа отцеубийцы, не находившая себе покоя ¹).

____________________

¹) См. Фурман. Нарвская легенда.

стр. 60

Замок Langer Hermann существует со своею башнею по настоящее время. Впрочем башня эта прежде была несколько ниже, чем теперь, так как на ней до 1786 года не было нынешней четырехугольной деревянной вышки. Башня замка возвышается над уровнем воды на 34, а над поверхностью холма, на котором она расположена, на 24 сажени. Она построена в 6 ярусов настолько прочно, что железо не откалывает скрепляющего плиту цемента. 60 каменных и 183 деревянных ступени ведут на ея вершину. В замке сохранилась глубокая, до уровня Наровы, цистерна. Кроме того в разных местах уцелело много старых погребов. В одном из таких погребов в 1835 году нашли до 2 тысяч лат и шлемов ¹). В замке жили сначала рыцари, потом шведские губернаторы, затем некоторое время русские коменданты; теперь же здесь расположены казармы квартирующего в Нарве печорского полка.

В 1553-м году истек срок перемирия, заключенного между Плеттенбергом и Иваном III-м. Ливонский орден за 50 лет мира успел позабыть о своих былых доблестях. Вместе с упадком нравственности у рыцарей, предававшихся лишь пирам и всевозможным удовольствиям, между самыми представителями власти ордена начались междоусобия. Магистр Фюрстенберг захватил архиепископа рижского, маркграфа Вильгельма и освободил его лишь по требованию короля Августа ² ).

Вообще, уже начиная с XIII столетия, в Ливонии не прекращалась внутренняя борьба двух элементов: епископа и ордена. Орден желал сбросить с себя всякую зависимость от епископа рижского. С течением времени к двум враждующим партиям присоединились еще две: города (особенно Рига) и дворянство, искавшие самостоятельности. Таким образом уже в самом организме Ливонии, в борьбе составных ее элементов, заключался источник ея разложения. "Пока две собаки (рижский епископ и магистр) грызлись из за кости, — как выражается один любекский современный пи-

____________________

¹) Козакевич. Город Нарва с морским его рейдом и рекою Наровою, стр. 75,76.

²) Карамзин, История, т. VIII, стр. 159 и 160.

стр. 61

сатель, - пришла третья и завладела ею" ¹). Упадок нравов и некоторые внешние обстоятельства только ускорили гибель ордена.

Об упадке нравственности в ливонских владениях князь Курбский повествует следующим образом: "Там земля зело была богатая, и жители в ней быша так горды зело, иже и веры христианския отступили и обычаев и дел добрых праотец своих (намек на распространение лютеранства в Ливонии), но удалилися и ринулися все ко широкому и пространному пути, сиречь ко пьянству многому и невоздержанию и ко долгому спанию и ленивству, к неправдам и кровопроливанию междоусобному, яко есть обычай, презлых ради догматов, таковым и делам последовати. И сих ради, мню, — прибавляет Курбский — и не допустил им Бог быти в покою и в долготу дней владети отчинами своими" ²).

Россия между тем, начиная с Иоанна III, постепенно усиливала свое могущество. Приобретая новых союзников и примиряясь со старинными врагами, она грозно напирала на рубеж ливонских владений. В 1517 году великий князь Василий Иоаннович возобновил договор с датским королем Христианом П-м воевать общими силами против внешних врагов, преимущественно Швеции и Польши. Тем же самым договором была урегулирована торговля между Данией и Россией, и датчанам было разрешено построить двор и кирку в Ивангороде; кроме того датчанам отводились избы в деревне Уваге, около Ивангорода, и в Новгороде ³).

Заручаясь на случай войны союзниками, великие князья не забывали развивать и свои собственные военные силы. Москва,

____________________

¹ ) Форстен. Балт. вопр. в XVI и XVII ст., стр. 80.

²) Сказания князя Курбскаго. История князя великаго московскаго (т. I, 1833 г.), стр. 69.

³) Карамзин, история, т. VII, стр. 50 и прим. 153. "А в Иванегороде також указал им место дать в деревне Уваге избу под горою против Стрильской улицы к воротам против города, длиннику 30 сажень, поперешнику 20 сажень, а кирку на том дворе пожаловал и строить велел и и держать им попа или старца в той кирке, а в Иванегороде строить им двор и кирку, також забор около деревянный"... (Выписка из договора 1517 года). См. также рус. акты копенгагенского архива, 22—23.

стр. 62

централизуя в своих руках верховную власть, сознавала, что лучшим средством к поддержанию этой власти как в отношении внутренних соперников, не мирившихся с духом единовластия, — Новгорода и Пскова, так и в отношении внешних врагов, было учреждение надежного войска.

С усилением московских князей народ в полном своем составе перестает быть войском. Взамен того воинская повинность делается специальным делом некоторых разрядов лиц, обязанных служить с поместий и пашен. Войска получают некоторую организацию и вместо прежней системы содержания их грабежом неприятельских стран или средствами мирных граждан, обязанных отводить постой и давать корм солдатам, вводится система вооружения и содержания полков на счет казны. Ко времени Ивана Васильевича Грозного относится образование в московском государстве постоянных стрелецких полков, прототипом которых были прежние «пищальники». По границам своего государства, особенно на севере и юге, московские князья расставляли дозорных людей, наделенных землею, которые при первом же приближении неприятеля к границам должны были немедленно сообщать об этом в Москву ¹).

Предвидя войну с ливонским орденом, исконным соперником России в обладании берегами Балтийского моря, Иван Грозный готовился к этой войне. Конечно, прежде всего следовало обратить внимание на пограничные с Ливонией крепости. Ивангород, отделенный только течением реки Наровы от ливонского замка и поставленный лицом к лицу с сильной Нарвою, был предметом особой заботливости со стороны московского правительства. Единовременно с починкою и укреплением этого передового пункта русского государства, Иоанн Васильевич принимал меры к снабжению Ивангорода достаточным количеством военных припасов, а также об усилении состава находившегося в нем гарнизона.

В 1555-м году, ноября 17-го, в Ивангород был послан воеводою Михаил Годунов, которому предписывалось

____________________

¹) Сергеевич. Истор. рус. права, стр. 601—603.

стр. 65

соглашение с русскими: последние обещали их не беспокоить, взамен чего получали ежегодную дань в 5 пудов меду. Столкновения, однако, продолжались. Ливонцы неаккуратно выплачивали дань, а русские понемногу оттягивали к себе спорную полосу земли (в 6 миль). Иоанн имел в виду именно этот медовый сбор, но он расширил свои требования, домогаясь "десятины истинной веры", и притом не от одной дерптской области (которая платила медовой сбор), но от всей Ливонии. К сожалению, автор основывается лишь на иноземных источниках; русские же источники утверждают, что дань на земли, перешедшие к Ливонии, была наложена, как на издревле русскую вотчину, еще при Ярославе Мудром. На это указывал в своих грамотах царь Иоанн Грозный; ее же выразил во время переговоров 1554 года русский представитель Адашев: "Удивительно, как это вы не хотите знать, что ваши предки пришли в Ливонию из-за моря, вторгнулись в вотчину великих князей русских, за что много крови проливалось, не желая видеть пролития крови христианской, предки государевы позволили немцам жить в занятой ими стране с условием, чтобы они платили дань великим князьям; но они обещание свое нарушили, дани не платили, так теперь должны заплатить все недоимки".

Шведские и датские дипломатические агенты, однако, видели в требовании дани Иоанном лишь предлог в объявлении войны Ливонии. "Царю не эта дань дорога, — доносили они, — он выставляет ее только для вида; на самом же деле он добивается стать твердою ногою на берегу моря: Нарва и Дерпт — его конечная цель" ¹ ).

Когда, по прошествии трех лет со дня подписания грамоты, орден не исполнил принятых на себя обязательств Иоанн Грозный, именовавший уже себя государем ливонским, решил взяться за оружие. Ливония очутилась в стесненном положении тем более, что у нее возникли еще несогласия с Польшей.

Новое посольство немцев на пути в Москву всюду видело деятельные приготовления со стороны русских к войне: фуры, нагруженные военными припасами, обозы с провиантом, вооруженные отряды, совершенно готовые к бою, попадались на каждом шагу. Царь Иван Васильевич встретил ливонских послов сухо и назвал немцев клятвопреступниками, не заслуживающими никакого доверия. Вообще царь и теперь, и прежде не скрывал от Ливонии своих воинственных намерений. "Необузданные ливонцы, противящиеся

____________________

¹) Форстен. Балт. вопр., т. I, стр. 86, Соловьев. История, т. VI, стр. 100—12; летопись Ниенштедта, приб. сб., т. IV, стр. 9—11.

стр. 66

Богу и законному правительству, — писал он ордену по случаю разграбления русских церквей в Риге, Ревеле и Дерпте, — вы переменили веру, свергнули иго императора и папы римского. Если они могут сносить от вас презрение и спокойно видеть храмы свои разграбленными, то я не могу и не хочу сносить обиду, нанесенную мне и моему Богу. Бог посылает во мне вам мстителя, долженствующего привести вас в послушание. Немецкие хроники передают, что вместе с этим письмом Иоанн отправил в Ливонию кнут, как бы призывая таким образом ливонцев к покорности.

Переговоры с ливонскими послами не привели к мирному соглашению, так как и на этот раз они не привезли требуемой дани. Иоанн Грозный, желая подействовать угрозой, приказал стрельцам выехать в поле и целый день стрелять из пушек. Наконец, осенью 1557 года русское войско, в количестве 40 тысяч человек, выступило к границе ливонских владений. С русскими было много черкес, татар, черемисов и других инородцев. Может быть, этим объясняется тот факт, что войска, состоявшие из некультурных и даже прямо диких элементов, позволяли себе грабить своих же мирных граждан. Летописец свидетельствует, что над воеводою Михайлом Васильевичем Глинским, по приказанию самого царя, было наряжено строжайшее следствие, которое окончилось постановлением — удовлетворить из имения Глинскаго всех, кого ограбил он и его солдаты ¹).

Шиг-Алей, одержав ряд мелких побед над ливонскими войсками, вскоре возвратился в Псков и отсюда убеждал противников внести добровольно контрибуцию ²).

____________________

¹) Поли. собр. рус. лет., т. IV, стр. 309.

²) Об опустошении ливонских земель в январе 1558 года князь Курбский, бывший в сторожевом полку, повествует следующее: «И послал тогда (царь) нас трех великих воевод и с нами других стратилатов и войска аки четыредесять тысящей и вяще, не градов и мест добывати, но землю их воевати. И воевахом се месяц целый и нигде-же опрошася нам битвою, точию со единаго града изошли сопротив посылок наших и тамо поражено их. И шли есмя их землею, воююще вдоль вяще четыредесять миль и изыдохом в землю лифляндскую с великаго места Пскова и вышли есмы совсем здраво с их земли, аж на Иваньград, вколо их землею ходяще и изнесоша с собою множество различных корыстей». (Сказания, 1, 68—69).

стр. 67

Ливонский орден снова отправил посольство к царю. Иван Васильевич потребовал немедленного взноса 60000 талеров. У посланцев такой суммы с собою не было, и они послали за нею в Лифляндию, так как московским купцам строго запрещено было давать послам в долг. Рассказывают, что Иоанн, не получая от послов требуемой суммы, пригласил их к себе на обед и в насмешку над ними велел подать им только пустые блюда.

Пока отряженные ливонскими послами лица ездили в Ливонию за контрибуциею, немцы в начале апреля 1558 года внезапно открыли огонь из Нарвы по Ивангороду. Защитники Ивангорода оказались в затруднительном положении, так как им было предписано не начинать военных действий без получения на то приказания от царя. Князь Куракин и Бутурлин отправили гонца в Москву с запросом, что им делать. Им предписано - было обороняться, и на помощь к ним был выслан князь Темкин, который и разбил ливонцев у Валка. Ивангородцы открыли жестокую канонаду по нарвским укреплениям "из всего наряду", как приказывал им царь через дьяка Шестака Воронина, нарочно посланного в Ивангород. Ежедневно в Нарву летало до 300 медных и каменных ядер, причем некоторые ядра весили по 13 лисфунтов (т. е. 20 ф. ? 13 = 6 ¹/₂ пуд.) ¹). Осажденные терпели большую нужду вследствие недостатка жизненных припасов. Наемные кнехты требовали жалованья, угрожая, что покинут город на произвол судьбы. Бургомистр Крумгаузен принужден был для удовлетворения наемников конфисковать купеческие товары на сумму в 8000 марок. Жители Нарвы обращались к займам и взывали о помощи к магистру, Ревелю и Риге, но никто, по словам Крумгаузена, даже яйца не прислал голодавшим защитникам Нарвы.

27 апреля гарнизон Нарвы, состоявший всего из 300 наемных кнехтов и 150 воинов, шлет в Ревель отчаян-

____________________

¹) Несколько каменных ядер, которыми русские бомбардировали в 1558 году Нарву, хранится во дворце Петра Великого. Кроме того некоторые из этих ядер вделаны в стены нарвских домов (как украшение). Иногда их находят также во время земляных работ.

стр. 68

ное известие, что город заперт русскими со всех сторон, и что подвоз съестных припасов вследствие этого совершенно прекращен. Наконец, не видя ни откуда помощи, нарвцы стали просить у русских пощады, слагая всю вину на городского фохта Шнелленберга и говоря, что он «воровал о своей голове». К этому они прибавляли, что готовы отложиться от магистра и отдаться в государеву волю. В Москву было отряжено новое посольство, во главе которого находились Иоахим Крумгаузен и Арнд фон Деден, а в Ивангороде оставлены заложниками "лучшие люди палатники" (ратманы?) Иван Белый (Иоган Бернд) да Ашпир Чермный.

Когда окольничий Адашев спросил прибывших в Москву нарвских депутатов, чего они хотят, то они отвечали:

— "Быть, как мы были, не переменять наших законов, остаться городом ливонским, удовлетворить всем иным требованиям царя милостиваго ¹).

Адашев от имени государя потребовал сдачи Нарвы обещая сохранить ея status quo.

— Вы чрез опасную грамоту стреляли в государев город и по людям — говорил он. Потом, видя беду, били челом, что от магистра отстали и хотите быть во всей государевой воле; воля государева такова, выдайте князьца, который у вас начальствует крепостью, а крепость сдайте нашим воеводам. Тогда государь вас пожалует, из домов не разведет, старины вашей и торгу не нарушит; а, будут владеть и вышгородом (т. е. замком) и Нарвою царские воеводы, как владели магистр и князец; иначе тому делу не бывать ²).

Депутатам Нарвы ничего не оставалось более, как присягнуть; со слезами на глазах целовали они крест в подданстве царю за себя и за всех своих сограждан. Затем они были представлены Иоанну и получили от него жалованную грамоту. Вместе с тем государь писал ивангородским воеводам, чтобы они берегли Нарву, как русский. город, от магистра ³).

____________________

¹) Карамзин. История, т. VIII, стр. 165 и след.

²) Соловьев. История, т. VI, стр. 114.

³) Карамзин. История, VШ, стр. 166.

стр. 69

Когда до жителей Нарвы дошла весть о том, что депутаты подписали капитуляцию, то они, ободренные ожиданием помощи в 1000 человек, шедшей из Феллина и из Ревеля под начальством Готгарда Кетлера и Франца фон Зегехафена, объявили, что они не уполномочивали своих послов передать Нарву русским, и потому считают себя свободными от всяких обязательств; стало ясно, что нарвцы посылая в Москву Крумгаузена и Дедена, имели в виду лишь оттянуть время. Когда около вайварских гор появился Зегехафен, русский отряд, посланный для разведок, отступил к Нарове и в 5 верстах ниже Нарвы стал переправляться; но здесь был застигнут ливонцами. Произошла стычка, во время которой 100 русских было взято в плен. В свою очередь 33 ливонца были уведены русскими в Ивангород. Из показаний этих пленных выяснились коварные замыслы ругодивцев, которые, отпустив послов к царю, сами снеслись с мейстером, приславшим им в помощь "князьца толыванскаго" с войском в 1000 конных и 700 пеших. Вскоре, впрочем, этот "князец" (Вульф фон Страсбург) предпочел уйти из опасной Нарвы.

Измена не спасла нарвцев от погибели. 11 мая 1558 года в 9-м часу утра в городе вспыхнул пожар. Загорелось первоначально в доме парикмахера Кордта Улькена, затем пламя перешло на соседние дома и вскоре охватило всю Нарву. По улицам пылавшего города пронеслись отчаянные крики:

"Furloss, Furloss"! (Пожар, пожар!) ¹). Жители, вместо того чтобы тушить огонь, бросились из города в замок, а те, которые не успели туда проникнуть, расположились во рву, отделявшем замок от города. Между тем кнехты выстроились в боевом порядке на рыночной площади и заняли позицию у городских ворот. Пламя вскоре вытеснило и их в замок.

Ивангородцы, видя смятение в неприятельском лагере, воспользовались удобным моментом; переправились через реку, кто на чем мог, — иные даже на выломанных две-

____________________

¹ ) Furloss, т. e. Feuer los.

стр. 70

рях — и быстро овладели воротами. Через «русские» ¹) (впоследствии — «водяные» нaxoдившияcя у моста через Нарову) ворота вошли боярин Алексей Басманов и окольничий Данило Адашев, а через "колыванские" — князь Иван Бутурлин.

В объятом пламенем городе русская рать не встретила сопротивления и беспрепятственно подошла к воротам замка. Кнехты, охранявшие ворота, не выдержали натиска русских и отступили, не успевши захватить с собою пушек. Осаждавшие ивангородцы тотчас завладели ими и начали стрелять из них в ливонцев. Кроме этих пушек во власти русских остались все орудия, находившиеся на городских стенах, так как немцы, застигнутые пожаром, не успели перетащить их в замок. В довершение бедствия осажденных, одну из пушек, поставленных на германовой башне, разорвало при первых же выстрелах, а другую при этом взрыве сбросило с лафета.

Положение запертых в замке защитников Нарвы было отчаянное; в них летели ядра с собственных стен и из противоположного Ивангорода; кроме того русские осыпали их множеством стрел. Но поддерживаемые молитвами своего проповедника Зунена, нарвцы не сдавались. В страхе и надежде поджидали они подкрепления от Кетлера, и поставленным на самом верху германовой башни дозорным было предписано тщательно следить за появлением в окрестностях Нарвы орденских войск, от которых зависело освобождение города.

Между тем русские, не желая напрасного пролития крови, выслали к воротам бывшего в их отряде нарвского бюргера Бартольда Вестермана, который заявил осажденным, что, в случае добровольной сдачи, фохт со всеми слугами, лошадьми и со всем имуществом, а также ландскнехты с женами и детьми и всем тем, что могут снести с собою, будут выпущены на свободу; тем же из бюргеров, которые пожелали бы остаться, царь обещал построить новые дома, без всяких с их стороны расходов. Осажденные, очевидно, все еще поджидая подкрепления от Кетлера, отвечали:

____________________

¹) Форстен неправильно называет "рузския".

стр. 71

— Отдают только яблоки да ягоды, а не господские и княжеские дома. Они ссылались на незаконный образ действий русских, воспользовавшихся пожаром и напавших на Нарву в то время, когда не были еще окончены переговоры с ливонским посольством, отправленным в Москву.

Немного времени спустя Вестерман снова подошел к воротам и сказал:

— Воевода (Павел Петрович Заболоцкий) велел передать вам, что он не знает ни о каком перемирии; он видит в случившемся свою пользу, от которой не хочет отказаться. Бог наказывает вас за ваши грехи; что сам Бог дает ему, того он не желает отвергнуть. Мы должны объявить ему, не откладывая, свое решение и принять, пользуясь случаем, милость, которая в другое время уже не будет нам предложена, хотя бы мы и пожелали.

Осажденные, видя безвыходное свое положение, сделались уступчивее, но все еще медлили и старались затянуть время в надежде, что их выручат из беды. Они просили дать им срок для совещания до следующего утра. Едва Вестерман отошел от ворот, раздался крик с германовой башни:

— Наши рыцари идут!

Кнехты и бюргеры преисполнились радости.

—Теперь, по милости Божьей, обстоятельства должны перемениться к лучшему! — воскликнули они.

Но это была ложная тревога, последняя вспышка надежды осажденных; с верхушки башни снова прокричали:

— Это не наши рыцари, это — русские!

Ядра и стрелы, по прежнему, летели в замок и торопили нарвцев с ответом. Вестерман опять подошел к воротам и заявил, что воевода не даст осажденным ни одного часа отсрочки, так как надвигается ночь. Им следует решиться на лучшее в их положении, так как русские приступят к действиям, и если силою возьмут замок, то всех их выгонят оттуда. На рыцарей же не следует полагаться, ибо между ними и Нарвой стоит так много русских, что никому нельзя пробраться ни к ней, ни от нее.

Положение было отчаянное, и осажденные собрались на военный совет. Стали считать, сколько у них провианта:

стр. 72

оказалось три бочки пива, немного ржаной муки и хлеба и лишь порядочное количество сала и масла. Пороху было так мало, что, по расчету, его можно было расстрелять в 1/2 часа. При таких условиях сопротивляться долее было бы бесполезно. «Русские уже владеют городом, а между городом и замком находится лишь полуразрушенная стена, стрелять с нея нет возможности; к тому же жены и дети не могут подняться в город; их несколько сотен лежит в сыром рву; надежда на помощь от рыцарей оказалась тщетною; стране будет мало пользы, если защитники Нарвы все здесь погибнут; неприятель стреляет без перерыва, так что все мы не в безопасности и не можем отвечать из своих орудий» — так рассуждали на военном совете.

Когда Вестерман снова подошел к воротам с требованием немедленного ответа и с угрозою от имени русского военачальника сейчас же начать штурм, то осажденные изъявили готовность сдаться и просили лишь удостоверения, что все они останутся неприкосновенными. Тогда русский воевода велел выслать из замка четырех лиц для переговоров: двух воинов и двух граждан. Ворота замка отворились, подъемный мост опущен, и нарвские уполномоченные направились в русский лагерь. За спиною у них, во время прохода через мост был застрелен из Ивангорода какой-то любопытный бюргер, так как русские не прекращали пальбы, быть может, не зная о начавшихся окончательных переговорах.

Воевода поджидал послов в открытой галерее одного из уцелевших домов, ближайших к замку. Солнце уже зашло, когда начались переговоры. После долгих пререканий решено было, что жители Нарвы выйдут из замка, взяв с собою все, что в состоянии будут унести или увезти, кроме тяжелых орудий. Воевода обещал дать покидавшим замок эскорт, который будет сопровождать их на протяжении полумили, чтобы они могли беспрепятственно пройти через весь русский лагерь. Затем воевода приказал подать воды и, умывшись, приложился к образу в подтверждение того, что исполнит обещанное, и что ни один русский не войдет в замок, пока его совершенно не очистят ли-

стр. 73

вонцы. Впредь до исполнения условий перемирия воевода потребовал, чтобы два нарвских бюргера, принимавшие участие в переговорах (Бастиан и Ламбертус), были оставлены заложниками, взамен чего русские с своей стороны выдали двух заложников.

Икона Св. Николая Чудотворца, уцелевшая после пожара 1558 г.

Уже темной ночью началось шествие осажденных из нарвского замка. Мужья и жены шли, держась за руки, и несли детей, которыя не могли идти. Из имущества они могли взять лишь то, что было на себе; остальное все сгорело вместе с домами. Так прошли они через опустошенный город, наполненный развалинами домов; только «вирския» ворота уцелели и вырисовывались темным силуэтом. К утру следующего дня (12 мая) прибыли эмигранты в лагерь Кетлера (у вайварских гор) и здесь также застали пожар. Едва опомнившиеся от всех ужасов и треволнений предыдущего дня и последовавшей затем бессонной ночи, они принуждены были принять участие в тушении этого пожара, что бы спасти себе для отдыха хоть несколько палаток и бараков.

Затем войско Кетлера и нарвские граждане двинулись в Везенберг;¹) впрочем часть нарвцев осталась на родном пепелище и присягнула русскому царю.

____________________

¹) Подробности о переговорах и взятии Нарвы заимствованы из известия Вольфа Фон Зингегофа, предводителя рижских кнехтов, выдержавшего осаду и затем высланного нарвцами в числе четырех депутатов для переговоров с Заболоцким. См. erganzende Nachrichten zur Geschichte der Stadt Narva vom Jahre 1558. Narva, 1864. (Ганзена), стр. 22—34.

стр. 74

По русским источникам, взятие Нарвы в 1558 году было сопряжено с чудом, а именно немцы варили пиво и, издеваясь, подбросили под котел образ Николая Чудотворца, принадлежавший русским купцам; пламя выкинуло из печки и спалило дом, где произошло кощунство, а затем и весь город. Впоследствии нашли в пепле целыми брошенный в печь образ Святителя Николая, а также икону Божией Матери Одигитрии. Эти образа поныне хранятся в Нарве: один (Одигитрии) в церкви Успения Пресвятой Богородицы в ивангородской крепости, другой (св. Николая) — в Преображенском соборе; оба считаются чудотворными и составляют предмет особаго почитания. Пожар 1558 года настолько врезался в памяти народной, что долго после того русские жители Нарвы для выражения чего-нибудь очень старого, давно минувшего употребляли поговорку: «когда Ругодив горел».

Икона Божией Матери Одигитрии, уцелевшая после пожара 1558 г.

Псковская летопись повествует о взятии Нарвы следующим образом: «Того-же лета (7066=1558), Божиим гневом загореся город немецкий Ругодив, месяца мая в 11 день, а сказывают от того: варил чюдин пиво, да образ Чудотворца Николы тот чюдин под котел подкинул, и от того пламень шибся и весь город выгорел, а образ соблюдеся цел. И наши воеводы с Иванягорода Алексей Басманов с товарищи ¹) видев ту их гибель, Божиим гневом, и вскоре прешли реку Нарову и, приступив,

____________________

¹) С Басмановым были Данило Адашев и Иван Бутурлин, а также Павел Петрович Сабелинский. Карамзин, VIII, стр. 167; Arndt, ч. 2, стр. 231.

стр. 75

взяли город; а немец отпустиша и чюдь из града, и туто-ж нашли Пречистая Богородицы образ Одигитрии Пятницу и Николин образ в пепелу целы» ¹).

Предание, сохраненное псковской летописью, повторяет и князь Курбский в истории своей «о казанском взятии, о лифляндском разорении и о московских настоящих древних 6едах». "Всем есть ведомо — говорит Курбский — иж немецкое место, глаголемое Нарва, и русское Иваньград об едину реку стоят, а оба два града и места немалые, паче же той русский многонароденъ ²); и на самый день, в он же Господь наш Иисус Христос за человеческий род плотию пострадал, и в той день, ему по силе своей каждый христианин подобяся, страстям его терпит, в посте и в воздержании пребывающе, а их милость немцы велеможные и гордые, сами себе новое имя изобретше, нарекшеся евангелики, в начале еще дня того ужравшися и упившися, стреляти на место русское начали и побиша люда немало христанскаго с женами u детками и проляша кровь христианскую в такие великие и святые дни: бо безпрестанне били три дни, и на самый день Христова Воскресения не унялися, будучи в премирию, присягами утвержденном.

А на Иванеграде воевода, не смеючи без царева ведома премирья нарушити, дал скоро до Москвы знати; царь-же вниде в советь о том, и по совете, на том положил, иже по нужде за их початком (т. е. так как нарвцы сами начали) повелел бронитися (обороняться) и стреляти с дел (пушек) на их град и место: бо уже было и великих дел (пушек) с Москвы припровожено тамо немало и к тому послал стратилатов и повелел двемя пятинам новгородским воинству сбиратися к ним. Наши-ж, егда заточиша дела (пушки) великия на места их, и начаша бита по граду кулями каменными великими; они-же, яко отнюдь тому неискусные, живши множество лет в покою, гордость отложа, абие начата просити премирья, аки на четыре недели, беручи себе на размышление о подданию места и града, и выправили до Москвы царю нашему двух бурмистров своих, к тому же трех мужей богатых, обещающе за четыре недели место и град поддати, ко майстру-ж лифляндскому и ко другим властем немецким послаша, просяще помощи. «Аще ли, рече, не дадите помощи, мы от такой великия стрельбы не можем терпети: поддадим град и место». Майстер же абие дал им в помощь антипата феллинскаго, а другаго с Ревеля, и с ними четыре тысящи люду немецкаго, и конных и пеших.

Егдаж приидоша войско немецкое во град, аки во дву неделях потом, наши же, не начинающе брани, дондеже минет оный месяц премирью; ониж не престаша обыкновения своего, сиречь

____________________

¹) Полн. с. р. л., т. IV, стр. 310.

²) Очень интересное указание. Там, где теперь безмолвно стоят поросшие мхом и полуразвалившиеся стены Ивангорода, некогда била жизнь ключом, процветал многонародный город. Впрочем, Курбский, очевидно, разумеет и предместье Ивангорода — нынешний ивангородский форштадт.

стр. 76

пьянства многаго и ругания над догматы христианскими и обретше икону Пресвятыя Богородицы, у нея-же на руку написан во плоти Превечный Младенец, Господь наш Иисус Христос, в коморах оных, идеже купцы русские у них некогда обитали, воззревше на нее, господин дому с некоторыми новопришедшими немцы начаша ругатися глаголюще: «сей болван поставлен был купцов ради русских, а нам уже ныне не потребен, приидем и истребим его».

Яко Пророк некогда рече о таковых безумных: сечивом и теслою (т. е. топором и стругом) разрушающе и огнем зажигающе светило Божие; сему подобно и те безумные южики сотвориша. И взявше образ со стены и приведше к великому огню, идеже потребныя питья свои в котле варяще, и ввергше абие в огонь... О Христе! неизреченны силы чудес твоих, ими же обличаеши хотящих дерзати и на имя твое беззаконновавшихъ!.. Абие паче пращи; прутко (т. е. быстро, прытко) летящия, або из якого великаго дела (т. е. как из пушки) весь огнь (вон) из под котла ударил, воистинну яко при халдейской пещи, и не обретесь ничтоже огня тамо, идеже образ ввержен, и абие в верху палаты загорелос. Сия-ж быша, аки по третьей године, в день недельный (т. е. в воскресенье в 3-м часу) ¹), аеру (воздуху) чисту бывше и тиху, и абие внезапу прииде буря великая и загорелося место так скоро, иже за малый час все место объяло. Людие же немецкие все от места избегоша во град от огня великаго, и не возмогоша ни мало помощи; народи-ж русские, видевше, иже стены меския (т. е. местныя, городския?) пусты, абие устремишася чрез реку, овии в кораблецех различных, овии на дщицах (т. е. на досках), овии же врата вымаше (т. е. вынимая) от домов своих, и поплыша; потом и воинство устремилось, аще и воеводам крепце возбраняющим им о сем, премирья ради ²); они-ж не послушав, видевше явственный Божий гнев на них пущенный, а нашим подающий помощь, и абие разломавши врата железныя и проломавши стены, внидоша в место: 6е бо буря она зелная (т. е. сильная), от места на град возбуряще огнь. Егдаж приидоша с места ко граду войско наше, тогда начаша немцы противитися им исходяще из врат вышеградских и бишася с нами, аки на две годины (2 часа) и взявши наши дела (пушки), яже во вратех места немецкаго и которыя на стенах стояли, и начаша на них стреляти из дел оных. Потом приспеша стрельцы русские со стратилаты их, також и стрел множество от наших вкупе с ручничною (ружейною) стрельбою пущаемо на них. Абие встиснуша их во вышеград, и ово от великаго духа огня, ово от стрельбы, яже из их дел на них по вратом вышеградским стреляно, ово от великаго множества народу (бо он вышеград был тесен),

____________________

¹) У Зингегофа, как мы видели, говорится, что пожар случился в 9-м часу утра.

стр. 77

начаша абие просити, да повелено будет им розмовити (переговорить). Егдаж утишишась с обеих стран войска, изыдоша из града и начаша постановляти с нашими, да дадут им вольное исхождение и да пустят здравых совсем. И на том постановили: пустили их с оружием, яже точию при бедрах, новопришедшее во град воинство их, а тутошних жителей со женами и с детьми токмо, а богатство и стяжания во граде оставили, а нецыи произволиша ту в домех своих остати: то пущено на волю их (это им предоставлено).

Се такова мзда ругателей, иже употребляют Христов образ, по плоти написан и Родшия Его болваном поганских богов! Се икономахом (иконоборцам) воздаяние! Абие, яко за четыре годины, або за пять, ото всех отчин и от превысоких палат и домов златописанных лишены и премногих богатств и стяжаний обнажены, со унижением и постыдением и со многою срамотою отойдоша, аки нази: воистину знамение суда, прежде суда, на них изъявлено, да прочие накажутся и убоятся не хулити святыни. Сице первое место немецкое вкупе со градом взято. О образе же оном тогож дня исповедано стратилатом нашим. Егдаж до конца погашен огнь в той нощи, обретен образ Пречистыя в пепле, идеже был ввержен, наутрии цел, ничем же не рушен, Божия ради благодати; потом в новосозданной великой церкви поставлен, поднесь всеми зрим" ¹).

Ливонские летописцы, описывая бедствия, постигшие их отечество, прежде всего, по обычаю всех летописных сборников, приводят ряд чудесных явлений и знамений, волновавших в середине XVI столетия жителей Ливонии и пророчивших им гибель. Рюссов сообщает, что в 1556 году, в посту, огненная комета долго была видна над Ливониею. В это время ливонские чины заседали на сейме в Вольмаре. Увидевши на небе необыкновенную звезду, "похожую на метлу", они просили бывшего с ними каноника разъяснить им значение небесного явления. Каноник объяснил, что это — комета, и что она не предвещает ничего доброго.

В 1557 году зимой из верхне-германских земель, через Польшу и Пруссию, в Ливонию явился пророк, по имени Юрген. Не смотря на стужу, он прошел почти всю Ливонию босой, покрытый одним мешком; только длинные волоса защищали его голову и плечи от морозов. Когда его спрашивали, зачем он пришел, он отвечал, что Господь послал его, чтобы наказать жадность, высокомерие и тунеядство ливонцев. Некоторые считали его сумасшедшим, другие же говорили, что это знамение Божие, и что-нибудь непременно случится в Ливонии. Вскоре пророк этот поехал из Ревеля в Нарву и там пропал: предполагали, что он был убит крестьянами ²).

____________________

¹ ) Сказания князя Курбскаго, часть I, стр. 69—74.

²) Приб. сб. т. II, стр. 344 и 353 (летопись Рюссова). Виденная в 1556 году комета известна астрономам под названием фабрициевой. Об этой комете см. Nienstadt, momum., т. 2, 48.

стр. 78

Кроме этих; и другие разнообразные явления и небесные знамения наводили ужас на население. Немудрено после этого, что когда явился в Ливонии московский посол Терпигорев, неся в подарок епископу дерптскому сеть и двух борзых псов, жители Ливонии усмотрели в этих дарах намек на намерение великого князя опутать их сетями, т. е. лишить их земель и свободы.

В частности о взятии Нарвы в ливонских летописях находим следующие указания.

В летописи Ниенштедта об этом повествуется следующим образом: "Немецкая Нарва еще не была обстреливаема, как случился, по воле Господней, в доме одного цирюльника, именем Кордта Улькена (Фолькена), пожар и скоро распространился повсюду, потому что дома и крыши были деревянные. Как только московиты в лагере, лежавшем по ту сторону реки, это заметили, то переправились на лодках и плотах, подобно рою пчел, на другую сторону, взобрались на стены и, так как нельзя же было в одно и тоже время и пожар тушить, и врага отражать, то жители и убежали в замок, а город предоставили неприятелю. Тогда неприятели стали усиленно тушить огонь, чтобы тем легче можно было овладеть замком, который, хотя с наружной стороны и был довольно сильно укреплен, но со стороны, обращенной к городу, был не так хорошо защищен. Тогда те, что засели в замке, послали одного рижского начальника к коадъютору тогдашнего магистра Фюрстенберга, Готгарду Кетлеру, который был назначен с гарийскими и вирскими ланзассами и рижскими кнехтами составить гарнизон и защищать город, чтобы он спешил в замок; но это было напрасно: Кетлер не осмелился подойти и остановился только в 3-х милях от Нарвы; поэтому те, что оставались в замке, должны были сдаться, но с условием, что их оставят живыми и дозволят им свободный пропуск" ¹).

____________________

¹) Приб. сб. т IV, стр. 15. Nienstadt в Monum. Liv., ч. 2., стр.49 (орфография соблюдена): «Die teutsche war noch unbeschossen, es entstund jedoch durch Gottes Verhangnisse ein Feuer in eines Barbierers Hauss Cordt Volcken genandt und nahm uberhandt, weilen da viele holzerne Gebauwe und Dacher waren. Wie die Moscowiter im Lager, das jenseits der Beche lag, solches gewahr worden, begaben sie sich mit Boten und Flossen, wie ein Immen-Schwarm uber die Beche, huben an uber die Mauren zu klimmen, und weilen die in der Stadt nicht zu gleicher Zeit den Feind und das Feuer abwehren konnten, so mussten sie die Flucht geben auff das Schloss, und die Stadt dem Feinde raumen. Da begunten die Feinde mit Gewalt das Feuer zu loschen, damit sie sich umb so leichter an das Schloss machen konnten, welches von aussen zwar ziemlich fest, nach der Stadt zu aber nicht eben so gut versehen war. Nun sandten die auff dem Schlosse einen rigischen Befehlshalber an des damahligen Heermeisters Furstenbergs Coadjutoren Gotthardum Ketler ab, welcher verordnet war mit den Harrischen und Wierischen Landsassen und den rigischen Knechten, die er, als Besatzung in die Stadt Narva gelegt, hatte dieselbe zu beschutzen, dass er sie entsetzen sollte; aber es war vergebens. Er darffte es nicht wagen; zog aus dem Felde 3 Meilen von Narva und da mussten die auf dem Schlosse sich ergeben doch so, dass sie sich das Leben und freyen Abzug bedungen».

стр. 79

Рюссов описывает падение Нарвы так: "Между тем русский подошел к Нарве с войском и сильными военными снарядами. Так как ливонская Нарва лежала очень близко к России, и только маленькая река разделяла здесь Ливонию от России, то русский с той стороны реки из собственной земли обстреливал Нарву, бросал бомбы и ядра, ном причинил мало вреда до 12 мая. Тогда начался большой пожар в доме одного цирюльника Кордт Улькена; этот неожиданный пожар сжег весь город Нарву. При этом же пожаре московит взял приступом Нарву. А граждане, видя, что все потеряно, отступили со своими женами и детьми в замок и вели оттуда переговоры с русскими о позволении уйти со всем, что у них еще было; русские обещали им свободный пропуск и исполнили свое обещание. И так московит завоевал и добыл город Нарву и замок 12 мая 1558 года» ¹).

Вообще ливонские хроники, излагая события, сопровождавшие взятие Нарвы русскими в 1558 году, начало военных действий приписывают не ливонскому ордену, а России. Иоанн Васильевич, действительно, начал войну, отправив, как мы видели, в Ливонию Шиг-Алея с 40-тысячным войском; но он был вызван к этому неуплатою ливонцами в срок подати, которую они обязались вносить ежегодно. Затем, когда было заключено перемирие, русские войска прекратили военные действия и в особенности воздерживались от них во дни великого поста, как об этом повествует и князь Курбский в приведенном отрывке. Если же Нарва в самую Пасху должна была выдержать бомбардировку, то виною были не русские, а сами немцы, первые открывшие огонь по Ивангороду и вызвавшие русских к наступательным действиям.

Кроме того ливонские летописцы намекают на то, что взятию Нарвы русскими способствовала измена некоторых ливонцев и совершенно непонятное бездействие пришедшего из Ревеля отряда, который, находясь всего в 4 милях от города, не оказал осажденным гражданам никакой помощи, об измене в ливонском лагере мы не нашли никаких положительных указаний, хотя не

____________________

¹) Прибалт. сб. т. II, стр. 361 и след.; Russow, 101. "Mittlerweile ruckt der Russe vor die Narve mit Heereskraft und mit gewaltiger Kriegsmunition. Und dieweil die Livlandische Narve gar nah an Russland gelegen ist und ein schlichter Bach oder Strom Russland und Livland dar scheidet, hat der Russe von jener Seite des Bachs aus seinem eignen Lande die Narve beschossen, Tummler und Feuerballe darin geworfen, aber wenig Schaden damit gethan bis auf den 12 Mai. Da erhob sich ein eigen Feuer aus Cord Ulken, eines Barbierers, Hause, welches verratherische Feuer das ganze Stadtchen Narve angesteckt und verbrannt hat. In demselbigen Brande hat der Muscowiter die Narve gesturmt und erobert. Die Burger aber, als sie gesehen, dass es verloren war, sind mit Ihren Frauen und Kindern auf das Schloss gewichen und haben dar mit den Russen um einen freien Pass, mit demjenigen, was sie noch bei sich hatten, wegzuziehen gehandelt, welches ihnen die Russen gelobt und auch gehalten haben. Also hat der Muscowiter beides, die Stadt und das Schloss Narve eingekriegt und erlangt den 15 Mai Anno 1558".

стр. 80

можем, вместе с тем, отрицать, что один из нарвских послов Крумгаузен (Кромыш — по русским летописям), по-видимому, был сторонником России и еще задолго до войны имел от московского царя грамоту на право торговли в русских городах. Но симпатии к России не дают еще основания считать Крумгаузена изменником, тем более, что вначале он уклонялся и от самого посольства в Россию, а затем во время переговоров в Москве, как мы видели, настаивал на оставлении Нарвы под властью Ливонии и сохранении ее прав. Что-же касается бездействия вспомогательного отряда, то, по свидетельству самого Hiarn'a, отряд этот пришел слишком поздно, когда дело уже было проиграно; к тому же, Кетлер воздержался от военных действий, считая свои силы чересчур слабыми и будучи вполне уверен, что город, имеющий каменные стены и железные ворота, самостоятельно отразит натиск врагов.

По ливонским источникам, и причина пожара в Нарве объясняется иначе, чем в русских летописях: именно ливонские хроники передают, что нарвский бургомистр Иоаким Крумгаузен, отправляясь из Нарвы в Ивангород для переговоров о мире, убеждал своих родственников поджечь город. С 11 мая начались в городе пожары, и их никто не тушил. Передают еще, что Кетлер отправил было в Нарву своих рейтеров для тушения пожара, но второй бургомистр Герман фон Мюлен дал знать Кетлеру, что пожар потушен и помощи не нужно. Одним словом ливонские летописцы пожар Нарвы связывают также с изменой нарвских бургомистров. Факт поджогов, однако, ничем не удостоверен, как не доказана и самая измена.

Итак в 1558 году Нарва перешла во власть московского князя. Русские нашли в городе много товаров, принадлежавших ганзейским купцам, и овладели запасами пороха и оружия; 230 пушек поступило в их собственность.

"Не малую радость — говорит Форстен — доставило Иоанну Грозному взятие Нарвы. Он ликовал: ему удалось, наконец, стать прочною ногою у моря, приобрести гавань, откуда подданные его вполне свободно и независимо от немцев могли сноситься с западною Европою, гавань которая должна была стать фундаментом морской силы России. Мечта грозного царя осуществилась. Сосуды Ливонии и Москвы покачивали головою; не всем желательно было утверждение московита на Балтийском море. Еще во время осады Нарвы шведские агенты писали Густаву Вазе, что московскому царю вовсе не дорога дань ливонцев, он ухватился за нее только для виду. Нарва и Дерпт — вот конечная цель всей его ливонской политики. Шведы не ошиблись; Грозному нужно было море, он

стр. 81

теперь имел его. Великое значение его для России пока сознавал один только царь, целою головою возвышавшийся над своими современниками политическою сметливостью и дальновидностью ¹). Во все свое царствование он с особенною заботливостью относился к Нарве, любимому детищу своему, холил его, награждал привилегиями и льготами. Майское приобретение явилось высокознаменательным моментом в истории северно-восточной Европы" ²).

Потеря, понесенная Ливониею, со взятием Нарвы русскими, была очень чувствительна. "Нарва, которою владеют русские, это — глаз Ливонии (das einzige Auge zu Lieffland) — писал Кетлер императору — и ее необходимо отвоевать, ибо без Нарвы русские, лишившись главной опоры, не страшны".

Христиан III, король датский, боялся также усиления Москвы, которое неминуемо должно было последовать за взятием Нарвы. В письме на имя Иоанна Грозного он указывал, что Нарва издавна принадлежала Дании, и что Дании же были искони подчинены вся Эстония, Гаррия, Вирланд и город Ревель. 13 августа 1558 года последовал очень резкий ответ наместника в Нарве, в котором отклонялись притязания датского короля на Ливонию ³).

Преемник Христиана, Фридрих II, также просил московского князя пощадить Ливонию. На это Иоанн Грозный ответил, что эта земля принадлежит уже шестьсот лет России, и что великий князь Георгий Bлaдимиpoвич, именуемый Ярославом, завоевал Ливонию, основал город Юрьев, построил там церкви греческие и обложил всю землю данью.

Заступившемуся за Ливонию польскому королю Сигизмунду Августу Иоанн Грозный написал в том же роде: "Ливонцы суть древние данники России, а не ваши; я наказываю их за неверность, обманы, торговые вины и разорение церквей". Наконец, шведскому королю Густаву Вазе, предлагавшему

____________________

¹) Отзыв, очевидно, преувеличенный. Не один царь понимал значение для нас Балтийского моря. Это сознавали многие русские люди, хотя бы те же Адашев, Курбский и др.

²) Форстен. Балт. вопрос, т. I, стр. 96.

3) Там же, стр. 177—178.

стр. 82

написать магистру, чтобы он пал к ногам царя с раскаянием, лишь бы только дарован был Ливонии мир, Иоанн отвечал: "Нет нужды писать магистру, я сам найду способ образумить его".

Заступаясь за Ливонию, более могущественные соседи были не чужды и собственных выгод: они стремились расширить свои владения за счет обессиленной страны. "Ливония — богатая невеста, около которой все пляшут" — говорилось в одном современном документу ¹ ).

События на востоке волновали общественное мнение Европы. 14-го августа 1558 года появился в Германии листок (Zeitung), в котором сообщалось: "Московит успел уже захватить в свою власть половину Ливонии; из городов и замков он занял Дерпт, Нарву, Везенберг, Нейгауз, Феллин и Фалькенау; все завоеванные города он сильно укрепляет и снабжает гарнизонами. Царь писал к магистру, что согласен снова начать с ним переговоры о мире, но с условием, чтобы за Москвою признано было все, что до сих пор завоевано русскими. Женщины и дети выселяются из городов, увозят с собою все движимое имущество. Магистр взывает ко всем о помощи. Ревель ведет переговоры с Данией и желает отдаться под покровительство Христиана III".

Почти одновременно (26 августа 1558 г.) известный французский политический деятель и писатель Губерт Ланге, изъездивший почти всю северную Европу и посетивший Данию, Швецию и Норвегию, в письме из Саксонии на имя Кальвина излагал: "Князь московский вторгнулся в Ливонию (с которой до сих пор были самые крупные обороты саксонцев), которую почти всю обезлюдил и взял города Нарву и Дерпт. Говорят даже, что он недавно занял Ревель, значительный приморский город, гавань которого самая удобная и безопасная для всех плывущих по Балтийскому морю. Любек приготовляет на средства саксонских городов флот для доставления подкреплений ливонцам; но сколько оставляется добычи московиту, имеющему в своем войске

____________________

¹) Форстен, т. I, стр. 254.

стр. 83

до восьмидесяти или ста тысяч всадников. Король польский остается безучастными зрителем всех этих несчастий, а его же владения опустошит московит, если займет Ливонию, которая граничит с Литвою, Пруссиею и Самогитиею. Неправдоподобно тоже, чтобы князь московский успокоился, так как ему едва 28 лет, почти с отрочества воюет и характера самого свирепого; воинственность же его увеличилась вследствие многих счастливых битв с татарами, в которых, говорят, их легло триста или четыреста тысяч. Он даже имеет трех пленных царей, которых всегда с собою водит и у которых он отнял царство казанское. В последние годы досталось сильно и королю шведскому, который, наконец, деньгами достиг мира. Если в Европе чье-либо могущество должно возвеличиться, то это будет — Москвы" ¹) (пророческие слова!).

Раздел Ливонии начался покупкою датским королем Фридрихом II (для брата Магнуса, который уступил ему удел в Голштинии) от епископов Иоанна фон Менихгаузена и Морица Врангеля острова Эзеля и округов викскаго и пильтенскаго. После того Ревель отдался королю шведскому (1561 г.), к владениям которого присоединились также провинция Гарриен и половина Вирландии. Сигизмунд, король польский, удержал южную Ливонию с городом Ригою, который выговорил себе, впрочем, некоторую автономию; Кетлер, последний орденский магистр, по договору с польским королем в Вильне, удержал за собою Курляндию и Семигалию. Наконец, в руках московского царя остались Нарва, Дерпт, части земель ервенской и вирляндской и все места, пограничные с Россиею. Таким образом ливонский орден прекратил свое существование.

Окидывая взором эти давно минувшие времена, мы не можем не засвидетельствовать, что хотя рыцари задержали поступательное движение Руси к Балтийскому морю, хотя они и пролили много крови при распространении своего господства, однако они явились в страну язычников-эстов, оду-

____________________

¹) Русская старина за 1885 г., апрельская и майская книжки, стр. 185, 186 и 411—415 (Губерт Ланге, мнение о России в 1558 году).

стр. 84

шевляемые благими стремлениями насадить среди них христианство. Произвол и насилия лежат тяжелым упреком на памяти орденской братии, но за ними же должна быть признана заслуга, как сеятелей учения Христова, не щадивших живота своего при осуществлении великой идеи среди грубого и жестокого языческого племени. Невольно вспоминается задушевное стихотворение нашего поэта Языкова, посвященное счастливому прошлому Ливонии.

Ливония.

Не встанешь ты из векового праха,

Ты не блеснешь под знаменем креста,

Тяжелый меч наследников Рорбаха,

Ливонии прекрасной красота!

Прошла пора твоих завоеваний,

Когда в огнях тревоги боевой,

Вожди побед, смирители Казани,

Смирялися, бледнея, пред тобой!

Но тишина постыдного забвенья

Не все, не все у славы отняла:

И черные дела опустошенья,

И доблести возвышенной дела...

Они живут для музы песнопенья,

Для гордости поэтова чела!

Рукою лет разбитые громады,

Где бранная воспитывалась честь,

Где торжество не выдало пощады,

И грозную разгорячало месть, —

Несмелый внук ливонца удалого

Глядит на ваш красноречивый прах...

И нет в груди волнения живого,

И нет огня в бессмысленных очах!

Таков ли взор любимца вдохновенья,

В душе его такая-ль тишина,

Когда ему, под рубищем забвенья,

Является святая старина?

Исполненный божественной отрады,

Он зрит в мечтах минувшие века;

Душа кипит; горят, яснеют взгляды...

И падает к струнам его рука.

стр. 85

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

С переходом Нарвы под власть русского государства, Иван Васильевич, отслужив молебны с крестным ходом, "чтобы очистить город от веры латинской и лютеровой", приказал воздвигнуть две церкви: одну, во имя Воскресения Христова, "в вышгороде", т. е. в ливонском гермейстерском замке, другую, во имя Пречистыя Божией Матери, "в Ругодиве", т. е. в самом городе.

Что касается первой церкви, то от нее не осталось никаких следов, и можно предположить, что она даже вовсе не сооружалась, так как о существовании ее нет указаний ни в делах нарвского магистрата, ни в других источниках, касающихся Нарвы.

Остается заключить, что первоначальное предположение построить церковь в вышгороде не было осуществлено за кратковременностью пребывания Нарвы в русских руках (23 года).

Другая же церковь, во имя Божией Матери, действительно была построена и, как видно из плана города Нарвы 1649-го года, помещалась в северо-восточной части нынешней вышгородской улицы, около старой крепостной стены ¹)

____________________

¹ ) Hansen, стр. 37.

стр. 86

Во времена шведского владычества, в 1684 году, когда последовало много всевозможных перестроек, на месте прежней православной церкви был учрежден дом призрения бедных.

Однако здание это, сохранившееся (в измененном виде) доселе ¹), и теперь еще носит на себе некоторые приметы бывшего храма. Напротив него в настоящее время находятся церковные дома, принадлежащие Спасо-Преображенскому собору. Вероятно, все это место уже издревле было во владении православного духовенства.

Очищая город от вер латинской и лютеровой, Иван Грозный, вероятно, и бывшие здесь иноверные церкви превратил в православные. Нынешний Спасо-Преображенский собор в то время, как мы видели, уже несомненно существовал и, по всем вероятиям, в качестве лютеранской церкви, учение которой, судя по вышеприведенному отрывку из сказаний князя Курбского, было господствующим в городе. Невольно даже рождается предположение, не эту ли церковь подразумевал летописец под именем храма Воскресения Христова в вышгороде.

В летописи мы находим указание, что в 1558 году в Нарву приезжал архимандрит Варфоломей освящать вновь построенные церкви. Новгородская летопись, по архивскому сборнику, говорит об этом следующим образом: "да того же лета (7066—1558) архимандрит Юрьева монастыря Варфоломей в Ругодиве ездил церкви свящати" ²).

В том же летописном сборнике имеются некоторые сведения об образах Богородицы и Николая Чудотворца, спасенных чудесным образом во время пожара 1558 года. Иконы эти немедленно по взятии Нарвы были привезены сначала в Новгород, а затем в Москву, где при громадном стечении народа, их встретил сам царь с митрополитом. Затем оне были возвращены обратно в Нарву, и, как выше упомянуто, хранятся здесь по настоящее время.

____________________

¹) Теперь это здание составляет собственность наследников нарвского купца Семенова.

²) Новгородская летопись, стр. 89.

стр. 87

О путешествии духовенства с иконами в Новгород и Москву псковский летописец излагает следующим образом: "А по те образы чудотворные царь и великий князь велел богомольцу своему архиепископу Пимену послати из Новгорода юрьевскаго архимандрита Варфоломея, да протопопа с диаконом, а изо Пскова печерскаго игумена Корнилия да святыя Троицы протопопа Илариона, да протодьякона Ивана в Ругодиво; и по, его государеву наказу около градов Иванягорода и Ругодива со кресты ходили и молебны пели и церкви свящали и затем образы и до Новгорода последовали, и из Новгорода архиепископ Пимен со всем освященным собором и с боляры и со гражданы стретили те образы у скудельницы, а на Москве царь и митрополит со всем священным собором и с боляры и всенародное множество также стречали за градом" ¹ ).

В новгородской летописи о том же читаем: "В лето 7060 шестаго, месяца июля в 23, в субботу, привез из Ругодива из н(ем)ецкаго города ар(хи)мандрит юр(ь)ева монастыря иконы: Пречисты(я) образ Одегитрие пядница на золоте, да Ни(ко)лин образ. Власей святый, святыи Козма и Демиян, скорописные на краске; и стречал их архиепископ со всем собором со множеством народа и внесоша иконы в церковь Святую Софию и положени быша на налой... Да того же месяца июля 26, вторник, поехал архимандрит юр(ь)евской к Мос(к)ве, повез иконы те, кои привезли из Ругодиво, да игумен благовещеньскаго мо(на)стыря Трифон" ² ).

Построением двух церквей, конечно, не ограничилась строительная деятельность Ивана Грозного в Нарве. Кроме починки поврежденных пожаром и боевыми снарядами домов было возведено много новых сооружений. Городские стены и ворота были укреплены, а через Нарову наведен мост, куда русские свезли военную добычу.

Под русским владычеством Нарва, уже завязавшая сношения с ганзейскими городами, значительно расширила свои торговые обороты, тем более, что Иван Грозный предоставил ей право свободной и беспошлинной торговли по всей России и с Германией ³).

____________________

¹) Полн. с. р. л., т. IV, 1 -ая пск. лет., стр. 310.

²) Новгородские летописи, стр. 90.

³) Вообще Иван Грозный отнесся очень милостиво к жителям завоеванных от Ливонии городов и селений, приказал объявлять, что все принявшие русское подданство останутся на своих местах, при своих правах по старине. Однако фохты и дворяне разбегались, и лишь поселяне во множестве присягали московскому князю. Приб. сб., II, 364.

стр. 88

В виду деятельного участия, принятого Нарвою в торговом посредничестве между Ганзою, — этим всемирным рынком, центром, к которому, как кровь по артериям к сердцу, приливали люди всевозможных национальностей со своими произведениями, — и Россиею, мы считаем необходимым ознакомить читателей в беглом очерке с историей и характером ганзейской торговли, главным образом в применении к Нарве ¹).

Русь завязала правильные торговые сношения с немецкими городами еще в 13-м веке. Уже в конце XII века в Новгороде была немецкая, или любская контора ²). Конечно, торговые обороты иностранцев в России первоначально были невелики, но начиная с усиления города Висби, центра балтийской торговли, наплыв иностранных купцов в Новгород делается заметным.

До нас сохранилось пять договорных грамот Новгорода с городами, вошедшими потом в состав ганзейского союза. Немцы выговаривали себе всевозможные льготы: свободу богослужения, облегчение в платеже торговых пошлин, корпоративные права ³), неподсудность русским судам, право

____________________

¹) Подробнее см. у Костомарова, в сочинении «Севернорусское народоправства во времена удельно-вечеваго уклада. СПБ. 1863» и у Андреевскаго в его сочинении «О договоре Новгорода с немецкими городами и Готландом» и диссертация «О правах иностранцев в России».

²) Андреевский. О договоре Новгорода с немецкими городами, стр. 2 и 3.

³) Во главе корпорации купцов стоял ольдерман с 4-мя помощниками, которые назывались ратманами. Ольдерман был представителем ганзейских купцов и защитником их интересов. Вообще ганзейским купцам принадлежали следующие корпоративные права: право составлять собрания и выбирать лиц на службу, иметь общую казну, под именем кассы св. Петра, владеть двором и землями на праве общей собственности и, наконец, право самоуправления и внутренней полицейской расправы. Права свои ганзейцы ревниво охраняли, и у них было постановлено: "кто умыслит скопом и силою ослабить или разрушить право двора и будет в том уличен, должен заплатить 50 марок серебра и удалиться из двора навсегда". См. Андреевский, о правах иностранцев в России, стр. 88 — 94. Во 2-ой половине XVI столетия ганзейский союз состоял из 65 городов, с Любеком во главе (Гамбург, Росток, Висмар и др.) Дела, касавшиеся всего союза, рассматривались на съездах, которые обыкновенно приурочивались к Вознесенью и Троице. Председательствовал Любек в лице 4 бургомистров, 2 синдиков, 4 ратсгеров и секретарей; другие города высылали по 2—4 депутата. Форстен, т. I, стр. 147.

стр. 89

рубки леса для сооружения мачт на торговых кораблях (в договоре Новгорода с немецкими городами и Готландом 1270 г. значится: "когда гость, т. е. купец, прибудет в Неву и будет иметь нужду в дереве или мачте, то имеет право рубить таковые по обоим берегам воды, где хочет") и т. п. Обанкротившийся новгородец должен был сперва выплачивать долги иноземцам; обанкротившийся немец не подлежал личному задержанию за долги ¹). Подобные же льготы предоставлялись и русским, торговавшим за границею.

Надо думать, что не будь иноземная торговля обставлена такими льготами, она не могла бы свить прочного гнезда в России. Над иностранцами постоянно висел дамоклов меч. Частые войны, сопровождавшиеся пожарами и опустошениями, насилие и произвол местных властей, при отсутствии гарантий, создаваемых правильными дипломатическими сношениями; наконец, плутоватость русского купечества, на которую постоянно жаловались иностранные "гости", — все это в корне подрывало внешнюю торговлю, так что только всевозможными льготами (которыя, к слову сказать, часто только на бумаге оказывались таковыми) можно было создать тот наплыв в Россию иноземных купцов, какой мы наблюдаем, особенно со времени Ивана Грозного. Торговый обман выражался преимущественно в форме обмериванья и обвес. В 1414 г. некто Брюгге жаловался, что новгородский купец наложил кирпичей в проданный воск для придания ему веса.

Впрочем, надо заметить, что и немецкие купцы не всегда отличались добросовестностью. Обмеривание и обвешивание практиковалось и у них и вызывало преследование в форме денежного штрафа (полторы марки серебра) на основании "скры", т. е. акта, регулировавшего внутренний быт немецких купцов в Новгороде ²). Около 1300 года один "гость"

____________________

¹) Договор Новгорода с нем. гор. 1270 г., пп. Х и XX (Андреевский, стр. 27 и 32).

²) См, "Скра новгородская", § 34, у Андреевскаго о договоре Новг. с нем. гор., стр. 59.

Скра — слово исландское; означает таблицу, грамоту, акт. Ibidem, стр. 39, примеч. 1.

стр. 90

привез партию полотен, оказавшихся недоброкачественными, даже по признанию самого немецкого ольдермана.

Но немецким купцам, торговавшим в России, кроме обмана, как упомянуто выше, приходилось еще терпеть от насилий, которые были так естественны в то бурное, воинственное время. Часто торговый человек лишался последнего куска хлеба вследствие произвола расходившейся черни или нередко по капризу князя.

В 1392 году немцы жаловались, что новгородцы отняли у дерптских купцов их имущество и повредили немецкую церковь. Новгородцы в свое оправдание заявили, что в Нарве и по реке Неве немцы ограбили их купцов.

В 1493 году в Ревеле был сожжен какой-то русский, уличенный in horrendo flagitio (в скотоложстве), при чем некоторые ревельцы говорили русским, что они сожгли бы и русского князя, если бы он поступил, как его подданный. Иван III, до которого дошли эти слова, потребовал выдачи ревельского магистрата и, не получив удовлетворения, велел схватить ганзейских купцов в Новгороде. Немцы предлагали съехаться для переговоров на остров реки Наровы, но переговоры не состоялись.

Вообще несогласия возникали очень часто, но улаживались уполномоченными, съезжавшимися с обеих сторон. Сохранилось известие, что такой съезд уполномоченных состоялся в 1420 году в городе Нарве, бывшем тогда под властью ливонскаго ордена. Но договоры быстро нарушались, и снова начинались недоразумения.

Издревле существовало 3 пути для торговых сношений Ганзы с Новгородом: первый главный путь по Балтийскому морю до Котлина, затем по Неве, Ладоге и Волхову; второй путь — по Нарове ¹) через Псков и третий — через Пернов, Чудское озеро и Псков. Другие пути считались контрабанд-

____________________

¹) Реклю (Земля и люди. т. V, 1883 г.) делает предположение, что прежде Нарова была глубже, чем теперь. Этим и можно объяснить тот факт, что в балтийском торговом пути ей было отведено такое важное место. Значение ее для торговых сношений усиливалось еще тем, что она в среднем была (и теперь бывает) свободна от ледохода на 11 дней больше чем Нева.

стр. 91

ными. Понятно, поэтому, что после падения Великого Новгорода Нарва оставалась почти единственным пунктом, представлявшим громадные удобства для коммерческих оборотов, так как через нее главным образом текла ганзейская торговля.

Ганзейцы еще в 1521 году делали попытки к открытию торговой конторы в Нарве, но против этого восстали ливонские города, боявшиеся усиления Ивангорода при посредстве Нарвы и непрочности нарвской торговли в виду столь близкого соседства опасного врага. Но на ганзетаге 1542 г. вновь вносится предложение о принятии Нарвы в ганзейский союз. Ревель соглашался на это под условием, чтобы Нарва, бывшая еще под властью Ливонии, прервала сношения с Ивангородом. Особенно хлопотал о включении Нарвы в союз город Любек. Представители самой Нарвы, сознавая всю выгоду для Ганзы от включения столь важного приморского города в союз, со своей стороны, ставили условием вступления в этот союз освобождение от обязанности нести военные повинности и являться на общие ганзетаги. Условия небывалые в Ганзе XV столетия — замечает Форстен ¹).

Иван Грозный еще в 1557 году (до завоевания Нарвы) добивался торговых сношений с Ганзою через Ивангород и отправил посольство в Нарву, обещая ея купцам свободную торговлю в Ивангороде, откуда и русские свозили бы свои товары в Нарву. Царь соглашался построить особый торговый двор в Ивангороде. Хотя существовало подозрение, что он хочет собрать в Ивангороде запас оружия, однако рат (т. е. городской совет) Нарвы разрешил торговлю с Русью и постановил лишь взимать подать с купцов, ездивших во Псков и Новгород, причем подать эта обращалась на укрепление нарвских стен.

Конкуренция Нарвы даже для Ревеля была настолько чувствительна, что в 1561 году ревельцы обратились к королю шведскому Эрику XIV-му, с просьбою запретить Любеку и другим немецким городам торговлю с Нарвою. Однако немецкие города не желали поступиться собственными инте-

____________________

¹) Форстен, I, 149, 152,

стр. 92

ресами, так как им самим было выгодно удержать торговлю в Нарве, бывшей тогда, как мы уже сказали, одним из важнейших пунктов для торговых сношений запада Европы с Россией.

Торговые обороты города Нарвы расширялись не от одной связи с ганзейскими городами.

Предприимчивые английские купцы, отыскавшие новый путь в Россию мимо северных берегов Скандинавского полуострова и получившие торговые льготы у Ивана Грозного, проникли и в Нарву. Христофор Гудсон, Лаврентий Манлей и Георг Миддлетон, с дозволения Ивана Васильевича, основали торговые дома в Нарве ¹).

Привилегия на право торговли с Россией была дана особой, образованной в Лондоне, «российской компании», которая и рассылала своих агентов в русские города. Но впоследствии в Нарву проникли и другие английские купцы, не принадлежавшие к названной компании. Эта конкуренция была весьма неприятна последней, и вот в 1567 г. от имени королевы английской был послан в Россию Лоренс (Лаврентий) Манлей, а с ним Николай Проктор и им поручалось уладить торговые недоразумения. С этою же целью месяца через три был отправлен в Москву и Георг Миддлетон. В письме королевы, которое повез этот новый депутат, говорилось: «В числе поручений, возложенных на Миддлетона, главное состоит в том, чтобы он тщательно ходатайствовал у вашего величества о взятии под стражу в самоскорейшем времени некоторых англичан в Нарве (Томаса Гловера, Ральфа Руттера, Джемса Уаттона и Христофора Беннета), которые с явным к нам пренебрежением, с величайшим обманом для наших подданных и к немалому оскорблению вашего величества, показали себя в отношении к нам чрезвычайно неверными, дерзкими и лукавыми. Без ведома своих господ, находящихся в Англии, они, как мы слышали, тайно вступили в брак с польскими женщинами, и потому, если к арестованию их не будут приняты меры тотчас и наверное, надобно опасаться, что они убегут в Польшу». К этому прибавлялось, что будущею весною королева предполагает отправить в Москву посла с почетными купцами для переговоров о делах торговых.

Действительно, вскоре (летом 1568 г.) в Москву было отряжено новое посольство с Рандольфом во главе, а вместе с тем было отослано в Москву через Нарву и письмо королевы Елизаветы от 16 сентября 1568 года ²).

____________________

¹) Перед этим особая английская экспедиция, под начальством Томаса Соутгема и Джона Спарка, осмотрела путь и изучила способы передвижения от Сев. Двины до Новгорода и Нарвы.

²) Переписка королевы Елизаветы, а также российской компании в Лондоне с Рандольфом и Миддлетоном вообще производилась при посредстве жившего в Нарве Андрея Атертона. Одно из писем к Рандольфу Атертон передал пробиреру Томасу Грину (также нарвскому жителю). Это навлекло подозрения, и оба, Атертон и Грин, были заключены под стражу.

стр. 93

Вместе с этим письмом Елизавета в другом послании на имя нарвского магистрата выражала свое удивление, что послы ее к царю Манлей и Миддлетон были задержаны в Нарве. По этому поводу королева писала: «Magnificis et illustribus Narvensis Emporii, sub potentissimo Imperatore Russiae e. c. supremis Gubernatoribus, amicis nostris charissimis. Magnifici, illustres amici charissimi. Misimus hoc anno duos nuncios Laurentium Manley et Georgium Middleton utrumque nostrum perdilectum famulum cum literis nostris ad Imperatoriam Majestatem Russiae. Accepimus, facultatem transeundi per vestram Iurisdictionem ad Imperatorem vestrum nostro muncio Georgio Middletono a vobis esse denegatam. Quae res eo majorem nobis admirationen commovet, quo certiores nos sumus vobis incertum esse non posse, quaequam certa amicitiae ratio, quaequam magna et multa mutuae benevolentiae officia inter vestrum Principem et nos, inter nostros utrobique subditos, amice et humaniter hoc tempore intercedunt. Sed cum certae jam res sunt momenti magni quas communicandas habemus hoc tempore cum vestro Imperatore, et quas intelligere imprimis intererit Sua Majestate propterea a vobis primum pro vestra erga Principem vestrum obedientia, admodum requirimus, deinde pro vestra, uti superamus, erga nos quoque observantia etiam petimus, ut has nostras literas, quas cum his vestris conjunximus primo quoque tempore, ad Suam Majestatem perferri curetis. Sic ut nobis aliquando constet (id quod ut constare possit, diligenter procurabimus, vos fuisse in hac officii parte et vestro Principi obsequiosos Magistratus et nobis gratos et officiosos amicos. Quo officio vestro vos nobis non minimam et commendationem a vestro Principe, et gratiam a nobis etiam poteritis promereri. Id quod vobis pro nostra quidem parte exploratum erit, cum ulla nobis ad id idonea dabitur opportunitas. Foeliciter valeatis" etc.

Переговоры с Москвою окончились очень счастливо для российской компании в Лондоне. За нею была подтверждена прежняя привилегия от 22 сентября 1557 года, в силу которой ей предоставлялось право торговли в Казани и Астрахани, в Нарве и Дерпте, а также в Персии через Россию; теперь эта торговля признавалась монополиею компании, а гавани на Ледовитом океане и Белом море были закрыты не только для английских не принадлежавших к российской компании, но и для других иноземных купцов. Вместе с тем члены компании получили дозволение переделывать иностранные талеры в ходячую монету.

Нельзя не упомянуть, что под прикрытием торговых переговоров, между Москвою и Лондоном происходили тайные совещания по интимному делу царя, предлагавшего руку и сердце английской королеве (миссия Дженкинсона). Как известно, бракосочетание двух царственных особ не состоялось, и Иоанн Василь-

стр. 94

евич вскоре женился на дочери жившего в Нарве окольничего Григория Степановича Собакина Марфе Васильевне, которая сделалась третьею супругою Грозного ¹).

Развитие в России английской торговли встревожило польского короля Сигизмунда, опасавшегося также и тайного провоза военных припасов через Нарву, и он писал по этому поводу Елизавете английской (в 1568 г.): «Мы еще раз подтверждаем вашему величеству, что царь московский ежедневно увеличивает свое могущество приобретением предметов, которые привозятся в Нарву, ибо сюда привозятся не только товары, но и оружие, до сих пор ему неизвестное; привозят не только произведения художеств, но приезжают и сами художники, посредством которых он приобретает средства побеждать всех. Вашему величеству небезызвестны силы этого врага и власть, какою он пользуется над своими подданными. До сих пор мы могли побеждать его потому, что он был чужд образованности, не знал искусств; но если нарвская навигация будет продолжаться, то что будет ему неизвестно?» Сигизмунд предрекал, что если не положить предела торговли России с Англией через Нарву, то «русский царь в безумной гордости устремится на христианство»³).

Нельзя не заметить, что Сигизмунд всеми силами старался устроить дело так, чтобы Ливония перешла к нему в руки, а отнюдь не к русскому царю. Поэтому он всячески препятствовал русским утвердиться в Нарве или другом приморском городе; когда же русские взяли Нарву, он стремился уронить торговлю этого города, поставщика на всю Россию. Быть может, Сигизмунду удалось бы утвердиться на Балтийском море, в Ливонии, и, в свою очередь, завоевать Нарву; но этому препятствовали весьма существенные обстоятельства, а именно зависимость короля от шляхты, под влиянием которой он откладывал со дня на день исполнение своих планов, религиозная смута и

____________________

¹) Англичане в России в XVI и ХVП столетиях. Соч. академика И. Гамеля. СПБ. 1865, стр. 79, 82—93.

² ) Соловьев. Ист. России, т. VI, гл. 5, стр. 211; Карамзин, т. IX, примеч. 264.

стр. 95

отношения к Литве, прусским городам и императору Максимилиану II-му ¹).

При таких условиях противодействие Польши не могло уронить английской торговли в Нарве. По словам Форстена, англичане стремились даже сделать нарвскую торговлю своей монополией, как это им удалось относительно беломорской. Однако в этом они получили отказ: Нарва до самого своего падения продолжала оставаться "общеевропейским рынком". "Что царь отказал англичанам — говорит Форстен — в их нарвских искательствах, тем более говорить в пользу политической дальновидности Иоанна, что ведь он осыпал англичан такими щедротами в Белом море, которые удивляли самих англичан; то, что было возможно относительно беломорской торговли, было немыслимо в Нарве; царь высоко ценил этот пункт, понимал, что в Нарве у него звено, соединяющее его подданных с западной Европой; в Нарве у него лучшая коммерческая школа для его еще начинающих коммерческий курс подданных. Он всем готов был поступиться, только не этим любимым детищем своим. Англичане напрасно думали, что Иоанн не видел насквозь их своекорыстия; когда оно не вредило России, он его допускал, но как скоро с этим связывалось все будущее, его государства, — он решительно отказывался от прежней тактики, которой держался с англичанами. Передать им Нарву значило потерять счастливую связь с Европой» ²).

Кроме торговли с ганзейскими городами и Англией, Нарва завязала сношения с Голландией, Шотландией, Данией, Францией и Испанией ³). Нарвский рейд, несмотря на его значительные неудобства для мореплавателей, постоянно посещали торговые суда под всевозможными флагами. Нарва, по выражению Карамзина, купечествовала с целой Европой и даже своею торговлею способствовала возвышению Новгорода ⁴ ).

____________________

¹) Форстен, I, 340 и сл.

² ) Там же, стр. 393.

³) О торговле с Испанией и препятствиях со стороны польскаго короля см. там-же, стр. 417—418.

⁴) Карамзин, IX, 277.

стр. 96

Россия отпускала через нарвский порт, по словам Флетчера, одного воска 50 тысяч пудов; с завоеванием Нарвы шведами в 1581 году цифра отпускаемого Россиею через Нарву воска упала до 10 тысяч пудов, т. е. уменьшилась в 5 раз.

Из челобитной торговых людей, поданной Алексею Михайловичу, в которой, между прочим, изложена история торговых сношений России с иноземцами, мы узнаем, что во время существования торговой пристани у Ивангорода казною собиралось вдвое более пошлин, чем с архангельского порта, а именно ежегодный доход казны простирался до 50 тысяч рублей ¹). Болховитинов в своей истории княжества псковского говорит, что до 18 столетия по Нарове сплавлялся корабельный лес, от продажи которого одной пошлины собиралось до 15 тысяч рублей ²).

В 1567 году на Нарове было одних любекских кораблей — 33, в 1570 году 40 любекских кораблей прибыло в Нарву с солью, сельдями, хлебом и другими продуктами. Особенно много было английских кораблей. Англичане через Нарву завязали торговые сношения с Персией и Арменией. Стечение иностранных "гостей" (т. е. купцов) в Нарве бывало громадное; туда свозилось такое обильное количество товаров, что, по словам летописи Ниенштедта, цена на них падала, и они продавались здесь дешевле, чем в самой Германии. Но свидетельству той же летописи, царь очень радовался развитию торговли в Нарве, так как надеялся таким образом прочнее утвердиться в Ливонии; поэтому иностранные купцы были в большом почете, за ними ухаживали, их приглашали в дом наместника в Нарве и угощали на славу³).

Предметами нарвской торговли, кроме леса и воска, служили еще лен, пенька, сало, соль, пряности и напитки, меха, полотна, бархат, шелк и т. д.

____________________

¹) Акты, собранные в библиотеках и архивах российской империи, IV, стр. 14.;

²) Болховитинов, ч. I, стр. 74.

³) Форстен I, 417.

стр. 97

Причину расширения нашей северной торговли вообще, а нарвской в частности следует искать в двух обстоятельствах: во-первых, в самом географическом положении Новгорода и окрестных мест, лежавших на естественном водном пути, сближавшем западную Европу с Россией, а через последнюю с Азией (припомним, что до 16 столетия не было южного морского пути в Индию), во-вторых, — в очень печальном моменте русской истории, — в монгольском нашествии. Как это ни странно, но дело обстоит именно так. Известно, что монголы в своем опустошительном шествии по России не достигли Новгорода. После разорения больших городов южной и средней России, торговля из них перешла на север и здесь, благодаря местным условиям и особенностям режима новгородской жизни, свила себе прочное гнездо; после же падения Новгорода перешла во Псков, Нарву и другие города, представлявшие удобства для торговых сношений.

Усиление нарвской торговли было не по душе врагам московского царя. Из письма к Елизавете английской мы видели, как боялся расширения торговых сношений Москвы через Нарву Сигизмунд польский. Не ограничиваясь этим письмом, он в 1571-м году издал указ, запрещавший нарвское плавание и грозил ослушникам лишением всех привилегий и обвинением в оскорблении королевского величества (crimen laesae majestatis). Но кроме того упрочение московского князя в Ливонии представлялось опасным и нежелательным для самой германской империи. Вот почему 27 ноября 1561 года Фердинанд I издал указ, составленный в том же духе. «И наши предшественники, и мы сами — объявлял Фердинанд подвластным ему курфюрстам, князьям, рыцарям и бюргерам, — неоднократно обращались ко всем своим подданным и запрещали им, под страхом строгого наказания, вывозить из империи оружие, латы, мотыки, панцири, порох, олово, серу и иные военные снаряды. С тех пор, как московский царь начал воевать Ливонию, мы запретили своим подданным иметь с ним какие бы то на было торговые сношения, доставлять ему провиант или оружие. Несмотря однако на это, до нас

стр. 98

доходят сведения, что сношения с русскими все таки поддерживаются, и им доставляют, кроме оружия и пороха, в большом количестве соль, сельди и др. съестные припасы. Поддерживаемый немцами и другими иностранцами московский царь все усиливается и с большим успехом ведет свою опустошительную войну в Ливонии: после Нарвы с ея фарватером в его руки попали Дерпт, Мариенбург и многие другие города и крепости. Разорена вся Ливония, множество людей обоего пола уведено в плен, захвачен скот и имущество жителей; чего нельзя было унести — русские предали огню и мечу. Таким образом Ливония лишена и народа, и денег, и провианта; у царя же силы все растут и дошли уже до 130 тысяч человек. Опустошительные набеги московитов достигли уже до самой Курляндии; многие знатные мужи Ливонии погибли или томятся в плену, например, Вильгельм Фюрстенберг. Лучшия части провинции, как Эстония, Гаррия, Вирланд в руках великого князя московского. Помогая русским, вы помогаете врагам всей германской империи. Мы решили не допустить унижения и умаления империи и сделаем все от нас зависящее для сохранения мира и спокойствия. Под страхом уничтожения всех регалий, ленов, привилегий, льгот и прав мы запрещаем всем подданным империи сноситься с русскими и доставлять им оружие и провиант. Это приказание наше должно быть тотчас обнародовано во всех княжествах, землях, городах и местечках» ¹). Еще до издания этого указа император просил Фридриха II, Эрика ХIV, Елизавету английскую, Маргариту нидерландскую, Любек и другие города отказаться от торговых сношений с Русью через Нарву.

Шведский король Эрик, с своей стороны, воспретил торговлю с Нарвой. Ганзейским городам подтверждались привилегии их лишь с условием не ездить в Нарву. Любеку, в случае неповиновения, король угрожал, что найдет средство подчинить его своей воле. Ревель объявлялся единственным стапельным пунктом на восточном берегу Балтийского моря ²).

____________________

¹) Форстен, 1, 142.

²) Там же, стр. 239.

стр. 99

Однако любекские корабли все таки приезжали в Нарву. «Плавание в Нарву продолжается — жаловался Ревель королю, — и русские получают от любчан и других всевозможные товары; нарвское плавание грозит Ревелю совершенным обеднением; следствия его скажутся и на благосостоянии всей Ливонии». Тогда Эрик решил прибегнуть к силе: в море было послано несколько военных судов и галер для захвата купеческих кораблей, появлявшихся в виду нарвского фарватера; Эрик просил и местное население помочь ему в захвате контрабандных кораблей, обещая ему половину захваченного товара. Ревельцы с необыкновенным усердием отозвались на призыв короля, и начинается система каперства: корабли, направляющиеся в Нарву, захватываются, добыча конфискуется. Наконец, в 1562 году Эрик издал инструкцию своему адмиралу в наровском фарватере расположиться между Нюландом и Лифляндией и не допускать иностранные суда, ганзейские, датские, английские, испанские, шотландские и фламандские, ни в Нарву, ни из Нарвы. Система каперства, учрежденная шведским, а затем датским и польским королями, сильно роняла торговлю в Нарве. В 1568 году был захвачен даже один голландский корабль, потерпевший крушение, несмотря на заявление экипажа, что он плыл не из Нарвы. Один из голландских моряков был убит, а капитан и матросы взяты в плен. Нарвские купцы неоднократно жаловались, что ревельские пираты грабят их на море. Каперство, как видно, было очень выгодно, так что и Любек учредил его, конечно, против враждебных кораблей; в 1566 году любекские пираты захватили корабль, шедший из Нарвы и принадлежавший купцу Аренту фон Дедену. Сам владелец корабля был освобожден лишь по настойчивому требованию царского наместника в Нарве Григория Ивановича Заболоцкаго. В 1575 году шведами было захвачено в Балтийском море 18 любекских кораблей, шедших в Нарву и другие приморские города. Кроме захвата кораблей, шведы сжигали любекские пакгаузы у Нарвы. Весь убыток, нанесенный ими Любеку считался в 700 тысяч талеров ¹ ).

____________________

¹) Там, же, стр. 419, 469, 592, 656 и 657.

стр. 100

Торговля англичан в Нарве была прочнее; они принимали всевозможные меры предосторожности против корсаров. В 1567 году агент английской компании Гудсон привез в Нарву товаров на 11 тыс. фунтов стерлингов (сукно, каразея, соль). В 1569 г. он доставил товар в Нарву уже на 3 кораблях и надеялся, в свою очередь, нагрузить их в Нарве, при этом заботился лишь о вооружении экипажа огнестрельным оружием на случай встречи с пиратами. На обратном пути их действительно окружили польские корсары, но были побеждены: один корсарский корабль ушел в море, другой был сожжен, а остальные четыре были приведены в Нарву и с 82 пленными пиратами выданы воеводе ¹).

По свидетельству летописи Рюссова, в 1570 году несколько данцигских крейсеров было взято в плен англичанами в наровском фарватере и привезено в Нарву; более 70 пленных было повешено, в числе их был капитан Асмус Иендрихсон. По словам той же летописи, торговля в Нарве, несмотря на каперство, процветала, а в Ревеле клонилась к упадку. "Не только любекские города. при Балтийском море — говорит Рюссов — но и все французы, англичане, шотландцы и датчане большими толпами отправлялись в Нарву и вели большую торговлю, происходившую сперва в Ревеле, различными товарами, золотом и серебром; из за этого город Ревель стал пустым и бедным городом. Тогда-то ревельские купцы и бюргеры стаивали в розовом саду (ирония!) и на валах и с большой тоской и печалью смотрели, как корабли неслись мимо города Ревеля в Нарву... В то время город Ревель был печальным городом, не знавшим ни конца, ни меры своему несчастию" ! ²).

Между тем как нарвская торговля с каждым годом расширяла свои размеры, внезапно в 1570 году в Нарву нагрянули опричники (уже разграбившие Новгород), может быть, привлеченные слухами об ее богатстве, и, уличая граждан в намерении передаться польскому королю, стали, по обыкновению, грабить мирных обывателей и насиловать их жен и дочерей.

____________________

¹ ) Соловьев, VII, I, 395.

²) Russow, стр. 171. Приб. сб. II, 384.

стр. 101

Много товаров и добра было побросано в прорубь реки Наровы и туда же, надо полагать, вслед за товарами были отправлены и их владельцы.

Рюссов следующим образом описывает постигшее Нарву бедствие: «В то же время (1570 г.), после казней, имевших место в Новгороде и Пскове, московский царь отправил несколько тысяч опричников в лифляндскую Нарву. Сначала опричники делали вид как будто идут на шведов в Лифляндию; но когда их впустили в Нарву, то они начали немедленно убивать граждан, свирепствовать и бушевать. Не было пощады никому из русских, будь он высокого или низкого звания, и даже женщинам и детям. Но немецким купцам и лифляндским крестьянам не было причинено никакого вреда; им было только запрещено под угрозою потери жизни и имущества прятать у себя русских как старых, так и молодых. Во время этого избиения все дома, амбары и лавки были разграблены; а товары, состоявшие из льна, воска, сала, кож, конопли и драгоценных мехов, на громадную сумму денег, были вытащены на улицы и в поле и преданы огню... Так как, однако, всех товаров сжечь не удалось, то они пере -несли их к нарвскому мосту, сделали в реке прорубь и, разорвав товары на мелкие куски, бросали их в реку, где они тонули или плыли в море... и никто не осмеливался спасать свое имущество ¹).

В 1568 году корона шведская перешла в руки Иоанна III-го, герцога финляндского, брата Эрика. Иоанн III прекратил начавшуюся при его брате войну с Данией, и на основании мира, заключенного в Штетине в 1570 году, между прочими пунктами договора, ганзейским городам было предоставлено свободно торговать с Нарвой. Вскоре, однако, Иоанн III был вовлечен в войну с Россией и пытался вновь уничтожить свободу нарвской торговли из боязни, что в Нарву вместе с товарами будут доставляемы военные припасы ²).

Шведы воспользовались тем, что Иоанн Грозный отозвал из Эстляндии свои войска и сделали ряд нападений на русские города, но почти всюду были отбиты.

В 1574-м году шведский флот потерпел крушение близ нарвской бухты, которая и теперь еще, несмотря на массу

____________________

¹ ) Russow, 165; приб. сб., Ш, 185—186.

²) Собственно война со Швецией началась из за города Ревеля, который Иоанну Грозному хотелось присоединить к России.

стр. 102

произведенных работ по очистке и углублению дна, изобилует мелями.

При этом адмиральский корабль был выброшен на берег, а экипаж погиб, кроме одного дворянина, который был схвачен русскими и долгое время жил в Нарве.

В летописи Рюссова об этом читаем: «В 1574 г. военные корабли короля шведского отправились в Нарву преследовать московита. Но здесь им удалось не больше, чем и в других походах и замыслах, потому что когда они прибыли к нарвскому рейду, то поднялась страшная буря, разогнавшая корабли и прибившая адмирала к берегу. При этом погибли почти все люди; между ними был также один дворянин из мейсенской земли, по имени Атоний Плох, живьем взятый московитом и после долгого заточения повешенный в Нарве» ¹).

После этого шведская эскадра в 1577 году бомбардировала устье Наровы и сожгла построенные здесь три деревянные крепостцы, в которых погибли и ее защитники (75 человек); пять человек, спасшихся от огня, не избегли, однако, плена ²).

Иван Грозный, собрав большое войско, со своей стороны, хотел сделать нападение на Лифляндию, чтобы пробиться наконец к Балтийскому морю, но это ему не удалось. Шведский король Иоанн III, в союзе с польским королем Стефаном Баторием, в руках которого сосредоточилась большая часть владений упраздненного ливонского ордена, напали на Россию с двух сторон.

Баторий, командуя искусным наемным войском, составленным из венгров и немцев, взял Полоцк, а за ним несколько других городов. Он подступил к самому Пскову, но здесь встретил энергичное сопротивление и должен был оставить свое наступательное движение на Россию.

Между тем 18 июля 1579 года шведский адмирал Бент Северинсон опустошил предместье Ивангорода и Нарвы. Немного времени спустя и самая Нарва была обложена шведами, предводительствуемыми Генрихом Горном.

Однако и на этот раз счастье им не благоприятствовало.

____________________

¹) Russow, 206; приб. сб., III, 233.

²) Летопис Ниенштедта. Приб. сб., т. IV, стр. 47. Mon Liv., ч. 2, стр. 76.

стр. 103

Наступила суровая осенняя пора. Каждый день лили с утра до вечера дожди, так что у многих солдат одежда, пропитанная влагой, начала гнить на теле. К этому еще, вследствие недостатка в продовольствии, в виду запоздания посланных из Швеции кораблей с провиантом, присоединился голод, а с ним всевозможные болезни. После трех недель безуспешной осады шведы отступили от Нарвы, потеряв 4000 человек.

В летописи Рюссова осада Нарвы 1579 года описывается следующим образом: "13 сентября шведы осадили Нарву, по случаю чего была большая радость и ликование по всей Ливонии, особенно же в Ревеле. Но скоро после этой радости наступило великое горе и печаль, так как этот нарвский поход и осада окончились крайне несчастливо. В продолжение двух недель, во все время, которое шведы пробыли под Нарвой, им встречались постоянные неудачи: во-первых, несносная дождливая погода, которая так одолевала солдат, что у них сгнила одежда на теле; во-вторых адмирал чересчур замедлил доставкою артиллерии и кораблей с провиантом, вследствие чего в лагере произошел такой голод и изнурение, что от голода умерло более 1500 кнехтов; в третьих, и татары стали ставить шведам препятствия при фуражировке и наносили им вред, так что они никак не могли добыть чего-либо из земель неприятеля. И когда выходил отряд шведов немного посильнее, то татары всегда убегали от них; когда же шведы возвращались назад в лагерь, то татары снова поспешно нападали на них и постоянно мучили шведов. Итак, когда повсюду рушились все попытки шведов, и когда их совершенно одолели голод и горе, то вследствие крайней нужды они в сентябре отступили от Нарвы" ¹). Вообще шведы всюду терпели от сырости и недостатка съестных припасов.

Отступление шведов только отсрочило падение Нарвы. Россия, истощенная уже войнами с татарскими ордами: казанскою, астраханскою и крымскою, а также предшествующей борьбою из-за Ливонии, не могла оказать должного сопротивления, которое сломило бы натиск сильных союзных войск Польши и Швеции.

18 июня 1581 года Иоанн III (шведский) прислал инструкцию своим генералам Делагарди, Флемингу и Горну, в которой предписывалось, собрав все военные силы, идти к Нарве и там сделать разведки, какую Нарву легче взять,

____________________

^l) Russow, 376; приб. сб. Ш, 311.

стр. 104

немецкую или русскую. Если бы взятие Нарвы оказалось невозможным, Делагарди предписывалось идти в Ингерманландию занять Нотебург, Яму и другие крепости. Если бы, однако, взятие Нарвы не представляло особенных трудностей, то следовало приступить к ее осаде, отправив при этом разведчиков ко Пскову для того, чтобы узнать, в каком положении находятся дела польского короля. Во время осады Нарвы с суши и с воды 1000 человек должно было находиться для рекогносцировок между Новгородом и Псковом. Если бы Делагарди удалось взять Нарву, военную добычу предписывалось разместить по ближайшим крепостям, а в случае штурма дозволить солдатам в течение 24 часов грабить жителей города, причем воспрещалось лишь присваивать церковные колокола и военные припасы. Женщин, стариков детей и духовенство предписывалось не трогать, под угрозою смертной казни. По взятии Нарвы шведы обязаны были укрепить разрушенные стены; все кнехты должны были принять участие в этой работе. Если бы, наконец, Нарвы никоим образом нельзя было взять, то Делагарди предписывалось отступить и построить лишь у устья реки Наровы несколько блокгаузов для заграждения подвоза к городу военных снарядов и съестных припасов¹).

В 1581-м году шведский полководец Понтус Делагарди и адмирал Флеминг, приплывший с войском по Финскому заливу и Нарове, с трех сторон обложили Нарву. После непрерывной канонады в течение двух дней и двух ночей, пробив толстые трехсаженные стены, шведы решили идти на приступ. Положение осажденных было отчаянное, так как им неоткуда было ждать помощи. Делагарди обещал, в случае взятия Нарвы, отдать людям город на разграбление в течение суток, и это обещание так сильно подействовало на корыстолюбивых воинов, что они, по выражению хроники

____________________

¹) Вероятно, крепость, построенная князем Шестуновым на устье Наровы, не сослужила на этот раз возложенной на нее службы удерживать неприятельские суда на почтительном расстоянии от реки, открывавшей естественную и удобную дорогу к Нарве и Ивангороду.

стр. 105

Рюссова, стали готовиться к штурму города, как будто к пляске ¹).

6 сентября 1581 года Нарва пала. Разъяренные шведы не дали пощады ни старым, ни малым ²) и, воспользовавшись разрешением своего военачальника, в течение суток бесчинствовали в завоеванном город ³) ; при штурме пало до 7000 русских.

Потеря Нарвы для русских была очень чувствительна. Мало того, что Россия потеряла крепость, которая должна была удерживать шведов в их наступательном движении, она лишилась еще одной из лучших, если не самой лучшей по тому времени гавани, в которую приходили корабли всех наций и привозили России всевозможные товары, начиная с первой необходимости и кончая предметами роскоши.

Вслед за Нарвой были взяты шведами Ивангород (17-го сентября 1581 года), Яма, Копорье, Орешек и Виттенштейн.

Вот как летопись Рюссова описывает взятие Нарвы Понтусом Делагарди в 1581 году:

«Между тем как Карл Гинриксен был вполне занят Гапсалем, в Эстонию прибывает Понтус Делагарди, шведский военачальник, полководец и губернатор, с большим войском и поспешно идет также к Гапсалю окончить переговоры с русскими на счет замка. Когда же все дела были там улажены, то он снова прибыл в Ревель, роздал жалованье всем воинам и тотчас же по суше отправил к Нарве, а также по морю велел отправить королевскую армаду кораблей и галер с сильной артиллерией и боевыми снарядами, также несколько кораблей с людьми. Адмиралом этой армады и кораблей был господин Клаус Флеминг. Тогда была война, и военные клики в земле московита раздавались по всем концам. А так как к делу было приложено самое неутомимое усердие то и всемогущий Господь даровал в нем счастье и свое благословение.

4-го сентября шведы стали обстреливать Нарву со всех сторон из 24-х двойных и половинных картаун (осадных пушек), которые были так велики, что все воины разных народностей. находившиеся пред Нарвою, сознавались, что до сих

____________________

¹) Russow's Livl. Chr., стр. 292. "Da ist Jedermann bald bereit gewesen und hat sich mit grossen Freuden zu dem Sturme gerustet, nicht anders, als zu dem Tanze".

²) Ibidem, стр. 293. "Da ist weder jung, noch alt verschont worden".

³) О завоевании Нарвы шведами см. также Hiarn, в mon Liv. ant., ч. 1, 332, 333; Болховитинов. История кн. пск., ч. 1, стр. 227 и ч. 4, стр. 135; Карамзин, т. IX, 201 и след., прим. 592.

стр. 106

пор не видывали ни у одного государя таких орудий. Прострелявши беспрерывно два дня и две ночи и проломив стены, толщиною более трех сажень, они стали приготовляться к приступу и сначала добром потребовали сдачи города. Но русские в Нарве не хотели сдаваться.

Понтус Делагарди разрешил идти на приступ не только ландскнехтам, но и гофлейтам, матросам и всем, кто только пожелает.

И если, с Божьею помощью, они приступом возьмут город, то в продолжение 24-х часов в их распоряжении будет все добро, находящееся в Нарве, и всем, что в это время каждый сможет или захочет, добыть, тем может воспользоваться. Тогда скоро все снарядились и стали собираться на приступ, будто на пляску. В деле участвовали также и все капитаны, военные советники и командиры. Идти на приступ вызвались также и гофлейты или рейтеры, шведские и немецкие, и выбрали из своей среды начальника и знаменоносца, которые должны были вести их. Тогда Шведер лундский был избран начальником, а Асмус зольтведельский прапорщиком жаждавших приступа гофлейтов. Оба упомянутые начальника, вместе с начальниками и прапорщиками шведских и немецких кнехтов и гофлейтов, или рейтеров, храбро и весело предводительствовали своим отрядом. Когда же они все вместе бросились на приступ, то сначала казалось, что дело будет очень трудно. С начала штурма пали Юрген Бельцков, прапорщик немецких кнехтов и Асмус зольтведельский, прапорщик гофлейтов, вместе с несколькими кнехтами и гофлейтами. Но наконец, счастие перешло на сторону шведов, и они с первого же приступа ворвались в Нарву. Когда же они взобрались на блокгаузы и лестницы внутри города, которые построены были как нельзя более выгодно для них, тогда в Нарве началась резня и истребление; тут не щадили ни старого, ни малого. При этом, по признанию самих русских было избито две тысячи стрельцов и триста бояр (боярских детей) с их слугами, — всего около тысячи человек, всего же было убито около семи тысяч человек русских горожан, жителей и их жен и детей и всякой челяди. Тут же на приступ ходили и некоторые везенбергские и падисские русские, перешедшие на службу к королю шведскому и обошедшиеся со своими земляками и кровными еще хуже и жесточе, чем шведские и немецкие кнехты.

Что за радость была тогда в Ливонии и особенно в городе Ревеле, и что за печаль в Москве и по всей России, может представить себе всякий разумный человек. В этом приступе наших, слава Богу, пало очень мало; между ними самыми знатными были оба упомянутые прапорщика. Таким образом королевство шведское овладело Нарвою в 1581 году, 6-го сентября.

Эта потеря города Нарвы была для московита не малым позором и ущербом, потому что Нарва была одним из его важнейших владений, которое он считал выше и лучше всей Ливонии, ибо тут он устроил складочное место товаров для всех

стр. 107

московитов и русских; сюда приезжали корабли всех христианских народов, привозя московиту всякие припасы, какие только мог он пожелать, и покупая там всякие товары, и жили с его милости" ¹),

О взятии Ивангорода имеются некоторые подробности в современных записках курляндскаго герцогскаго гофрата Лаврентия Миллера. В них говорится: "3амок против Нарвы есть крепость, расположенная на великой горе. Русские зовут эту крепость Ивангородом, купцы же называют ее русскою Нарвою. В Ивангороде находился гарнизон, состоявший из 3 тысяч московитов, не желавших сдаваться. Господин Понтус, предложив сдачу, дал им три дня на размышление, а по миновании этого срока, направил свои картауны на крепость и велел сделать залп на воздух поверх крепости. Московиты хорошо знали, что великий князь не приходил на помощь ни Полоцку, ни Великим Лукам, не придет и к Пскову; без всякого сомнения, знали, что им был важен единственно Псков; могли также из крепости видеть, как обошлись шведы с московитами в Нарве, потому потребовали еще раз переговоров. Когда же им был дозволен свободный выход из крепости со всем тем, что могли унести на себе, то они и сдали весьма сильную крепость Ивангород господину Понтусу. Выходили они из крепости опечаленные, и когда им пришлось проходить между двумя рядами шведских ратников, то никому в глаза не смотрели, а глядели на небо и знаменовали себя, по их обычаю, крестом на лоб, грудь и оба плеча, наклоняли голову к земле и снова смотрели в небо. Их проводили до границы. В крепости нашли достаточно всякого провианта, но из больших орудии нашли не более шести, из чего можно заключить, какую силу неприятель сосредоточил во Пскове" ²).

Во все завоеванные города Понтус Делагарди посадил своих комендантов. В Нарву был назначен Карл Гинриксен Горн. Сам Делагарди в награду за подвиги получил от короля каменный дом в Нарве. Одно имя счастливого в боях шведского полководца наводило ужас на русских; в церквах ежедневно пелись молебны о спасении родины от непобедимого врага.

Страх и смятение суеверных людей усиливались еще небесными знамениями, которыя наблюдались перед пришествием шведов. По словам хроники Ниенштедта, в Нарве

____________________

¹) Прибалт. сборник, т. Ш, стр. 326—327 (летопись Рюссова); Russow, 291—293.

²) Записки курляндского герцогского гофрата Лаврентия Миллера о временах Стефана Батория (Лейпциг, 1585 г.). Перевод — в прибалтийском сборнике, т. IV, стр. 138—139. О сдаче Ивангорода у Hiarn'a. Mon. Liv. ant., ч. 1, стр. 332.

стр. 108

были видны на небе три солнца, а по словам нашей летописи (воскресенской), "в лето 7088 (1580) явися знамение: звезда копейным образом". Указанное знамение наша летопись ставит в прямую связь с последовавшими затем завоеваниями шведов: "того же лета — говорить летопись — свейские немцы, пришед, взяли в новгородской области городок Корелу и Ругодив, и Ивангород на Нарове Орешек, Копорье и Яму" ¹).

Стефан Баторий, союзник шведов, завидовал их военному счастью и, по завоевании Нарвы, писал шведскому королю Иоанну III-му: "Ты воспользовался моими успехами и присвоил себе Нарву с другими городами немецкими". На это Иоанн III отвечал Стефану: "Что приобретено кровью наших, то наше. Вспомни, что вся Европа трепетала некогда имени готов, от которых мы наследовали силу и мужество: не боимся меча ни русского, ни седмиградского" ²).

Обострение отношений между Швецией и Польшей было естественным последствием одинаковости поставленных обоими государствами задач. Как Швеция, так и Польша стремились присоединить к своим владениям Ливонию; Ливония сделалась для них яблоком раздора ⁸).

Между тем Иван Грозный, желая прекратить военные действия, снесся с римским двором и через гонца Истому Шевригина просил папу Григория ХШ-то отвлечь польскаго короля от кровопролития с Россиею. Папа командировал в Россию известного иезуита Антония Поссевина, которому был дан наказ, кроме посредничества в переговорах между польским королем и русским царем, всеми силами склонять Иоанна к католицизму.

Сам Григорий XIII прислал царю грамоту, в которой обещал свое содействие в примирении России с польским королем. "А мы вам обема извещаем писал папа — желанье наше и хотенье, только будет похочете, в ваших рознях чтоб вас содиначить и с тех мест престанете такия великия пролития крови хрестьян-

____________________

¹) Полн. собр. р. лет., т. VШ, стр. 319.

²) Карамзин, т. IX, стр. 243.

³) Польский сейм, однако, не допустил Стефана до окончательнаго разрыва со Швецией и энергично возстал против предложения короля объявить шведам войну. Карамзин, т. IX, стр. 244 и 245.

стр. 109

ския.... А кто у кого что взял силою да кривдою, чтоб то назад воротить, а дела, которые промеж вами будут, вместе (вести?), и тогда лучче те збруи хрестьянские на невернаго вместе поворотить".

По вопросу, главным образом интересовавшему римскую курию, в надежде на способности Антония Поссевина, который устною пропагандою мог сделать больше, чем папа письмом, Григорий XIII не считал нужным очень распространяться.

" — Посылаем до величества твоего книгу — писал он — собору флорентийского печатная.... просимо, чтоб ты ее чел и своим дохтором велми прикажи... а яз от тебя только одного хочу так, чтоб святая и апостольская церковь с тобою в одной вере была" ¹).

Антоний Поссевин исполнил только одну часть возложенной на него задачи, ту именно, на которую папа менее обращал внимания: благодаря посредничеству присланного из Рима иезуита, между Россией и Польшей, после многих проволочек и утомительных переговоров ²), в 1582 г. было заключено десятилетнее перемирие у Запольскаго Яма. Некоторое время после того уполномоченные спорили еще о титулах и величаниях в договорной грамоте и до того горячо, что однажды Поссевин схватил за шиворот русского уполномоченного Олферьева ³). Как бы то ни было губительная ливонская война приходила к концу ⁴).

По миру с Польшею Россия отказывалась от Ливонии и уступила Польше еще города Полоцк с Велижем. Стефан, в свою очередь, отказался от требования контрибуции, согла-

____________________

¹) Памятники дипломатических сношений древней России с держ. иностр., том X, стр. 82.

²) Стефан Баторий требовал всей Ливонии, а русские хотели удержать за собою Дерпт и еще 15 крепостей. Поссевин от имени польскаго короля писал Иоанну: "чим де ты отдавание тых городов проволкаешь, тым де они сами большая часть лацне в руки его короля Стефана приходят. А король свицкой теперь Нарвь, тоиж Ругодив взял (и др. города)... а и теперь коли тебя король Стефан воюет, бачишь, што туды-ж и король свицкий на тебя рать свою поднял... покуль с Стефаном королем миру не сделаешь... Ibidem, стр. 249.

³) Карамзин, т. IX, стр. 205 и пр. 600 и 601.

⁴) Что касается переговоров о соединении церквей, то переговоры эти приняли острый характер: Иоанн неодобрительно отзывался о папе и обычаях католических, так что Поссевин даже обиделся, особенно после того как Иоанн сказал: "который папа не по Христову учению и не по апостольскому преданию почнет жити, и тот папа волк есть, а не пастырь". Пам. дипл. снош., X, стр. 308. Вообще переговоры о вере не привели ни к какому результату.

стр. 110

сился не упоминать в грамоте ни о шведском короле, ни о городах Ревеле и, Нарве и, кроме того, возвращал России Псков и все его пригороды (Гдов, Великие Луки, Остров и др.) ¹).

Заключив мир с Польшею, Иоанн некоторое время не прекращал военных действий против Швеции. Русские войска устремились к Нарве, Яме и даже перешли в наступление, двинувшись в Финляндию. Князь Дмитрий Хворостинин победил шведов у села Лялицы, в водской пятине, а воевода князь Ростовский, Судаков и Хвостов разбили шведское войско на берегах Невы, у Орешка.

Однако истощенная непрерывными войнами Россия жаждала мира и со шведами.

26 мая 1583 г. на берегу реки Плюсы, впадающей в Нарову в семи верстах выше города, состоялся съезд русских и шведских уполномоченных. С русской стороны для переговоров были командированы: князь Семен Лобанов, Игнатий Татищев и Иван Феофилактьев, при дьяках Петелине, Бурцеве и Костине; шведскими делегатами явились Понтус Делагарди, Клас Тотт и Стенбок. Переговоры, сопровождавшиеся бурными прениями, долгое время не приводили ни к какому соглашению. Шведы намерены были возобновить уже военные действия; наконец, было заключено перемирие первоначально на два месяца; но затем, 10 августа, уполномоченные съехались снова на том же месте и продолжили срок перемирия до трех лет.

По смерти Иоанна Грознаго Понтус Делагарди, управлявший в качестве наместника шведского Эстляндией, спрашивал новгородского воеводу, князя Василия Федоровича Скопина-Шуйского, будут ли русские при новом царе соблюдать условия плюсского перемирия, и не пришлет ли царь делегатов в Стокгольм для заключения вечного мира со Швецией. В письме своем Делагарди назвал шведского короля великим князем ижорским и шелонской пятины в земле русской. Шуйский отвечал шведскому наместнику, что в России не знают о великом князе шелонской пятины, и

____________________

¹) Карамзин, т. IX, стр. 205.

стр. 111

что русские не намерены посылать делегатов в Стокгольм, а ждут шведских послов к себе. Делагарди в ответ на послание Шуйского прислал наглое письмо, в котором выставлял свои победы над русскими, которых неоднократно "учил смирению". "Вы не забыли, думаю — писал надменный швед — сколько раз мои знамена встречались с вашими, т. е. сколько раз вы уклоняли их предо мною и спасались бегством?" ¹)

После подобного рода переписки, не предвещавшей ничего хорошего, русские и шведские делегаты 25 октября 1585 г. снова съехались на берегу реки Плюсы ²). Шведы поместились в одном шатре, русские — в другом, и долгое время ни те, ни другие не выходили из своих палаток, желая устроить совещание каждый у себя. Ни шведы, ни русские не хотели сделать уступки даже в таких пустяках и, тормозя дело, подготовляли таким образом почву для взаимных неудовольствий.

Наконец, съехавшиеся приступили к переговорам. Та и другая сторона предъявляла всевозможные требования. Шведы требовали Новгорода и Пскова, русские настаивали на возвращении им Эстляндии с ее городами. Прения были не менее бурны, чем и в былое время. Понтус Делагарди, на требование князя Шестунова о возвращении России Ивангорода, Ямы и Копорья, заявил: "Где это слыхано, чтобы города отдавали даром? отдают яблоки да груши, а не города".

В спорах своих делегаты опять чуть было не дошли до объявления войны, но вовремя одумались и заключили на прежних условиях четырехлетнее перемирие, порешив съехаться еще для переговоров о вечном мире в следующем 1586 году.

Возвращаясь с устья реки Плюсы по Нарове, Понтус Делагарди, в ознаменование счастливого исхода переговоров, приказал стрелять из пушек, бывших на корабле. Однако, при первом же салюте, старое судно, нагруженное более,

____________________

¹) Карамзин, т. X, стр. 30—31 и прим. 85—90.

²) Русскими уполномоченными были князь Федор Дмитриевич Шестунов и принимавший уже участие в прежних переговорах думный дворянин Игнатий Татищев.

стр. 112

чем следовало, разломалось, и знаменитый полководец, вместе с другими лицами экипажа, утонул в Нарове.

По другой версии, "послы свейские ехали в судне на гребле, а с ними было человек с 70, и принесло судно ветром на пень, да выломило доску, а немцы почали метатца в воду, и судно потонуло, и назавтрее, в субботу, выволокли из воды Пунцу" (т. е. Понтуса) ¹).

Труп знаменитаго полководца был отправлен в Ревель, где и погребен в Domkirche.

О погибели заклятого врага русские послы донесли в Москву и получили ответ: "Сказываете вы, что Понтус Делагарди умер. А сталось то Божиим изволением и милостью Николы Чудотворца" ²).

____________________

¹) Карамзин, X, прим. 90.

²) Соловьев, VII, 578.

стр. 113

ГЛАВА ПЯТАЯ.

Итак в 1581 году Нарва, пробыв в руках Иоанна Грозного 23 года, перешла во власть шведов. Приобретение спорного города, открывавшего русским пути к господству на Балтийском море, вызвало великую радость в Швеции, которая торжественно отпраздновала свои победы. Шведская армия в день св. Луки с распущенными знаменами прибыла в Ревель. В церкви св. Николая была заказана особая служба. Графы, бароны и воины, подъехав к церкви, сошли с коней и, оставив свои знамена на улице, в сапогах со шпорами (как повествует Рюссов) вошли в церковь. Здесь они сделали земной поклон, и затем состоялось торжественное молебствие, во время которого пастор прочитал 20-ю главу 5-ой книги Моисея. («Когда ты выйдешь на войну против врага твоего и увидишь коней и колесницы народа более, нежели у тебя, то не бойся их, ибо с тобою Господь Бог твой» и т. д.). Затем после проповеди пропели «Те Deum laudamus» (Тебе Бога хвалим). По окончании богослужения был сделан салют со всех валов и укреплений. Многие плакали от радости ¹).

Нарва пробыла под шведским владычеством до 1704 г., т. е. 123 года. Отсюда понятен шведский облик Нарвы.

_________________________________

¹) Прибалтийский сборник, III (летопись Рюссова), стр. 329—330.

стр. 114

Большинство сохранившихся доселе городских зданий как общественных, так и частных, с их плафонами, изразцами и мозаикой, шведского происхождения. Многие из них украшены художественными порталами, которые, как видно из сохранившихся на них надписей, восходят к XVII столетию ¹⁾. Обилием этих порталов Нарва превосходит Ревель; в Везенберге же их совсем не сохранилось.

Один из старейших домов в Нарве.

Случайно находимые в земле монеты и предметы домашнего обихода, военные принадлежности, гробницы, а также уцелевшие в некоторых домах вещи, книги и картины — все это еще и теперь живо напоминает времена владычества над Нарвою «северного льва». Самое устройство городского управления в Нарве долгое время имело в основе принципы шведского городового права, а многие местные привилегии проистекали от щедрот шведских королей.

_________________________________

¹) Фотографические снимки с нарвских порталов изданы в виде альбома г. Ланцким. Приведем образчики надписей. На доме насл. купца Мартинсона (по вышгородской улице, рядом с биржей):

DIS HAUS DES HERREN GVTHE FUR UNGLVCK BEHVTHE:

GOTT WOLLE GUTH GEDEVEN DARINNEN STETS VERLEVEN

Anno 1651. Renov. 1764.

Этот дом уцелел от страшного пожара 1659 года.

На доме бывшем Шварца, затем бургомистра Креймана, а после него купца Болтона (на южном конце остерской улицы):

Аппо I. С. S. H. N. 1666.

(стоящие в середине инициалы изображены на доме в виде монограммы; здесь буквы выделены, они означают:

«Iohann Christoph Schwartz,

Hedwig Numens» — жена Шварца).

Далее стихотворная надпись:

Den Eingang segn'o Gott!

Bescher was dem Leibe Noth,

Endlich schenk ein selig Sterben,

Den Ausgang gleich ermaszen

Die Secl'fuhr auf Himmelsstraszen

Und mach uns zu Deine Erben.

На доме, принадлежавшем т. наз. соляной компании в Нарве (по соседству с магистратом; теперь, кажется, пожарное депо).

WO GOTT NICHT DIESES HAVS BEWACHE IST ALES (sic) WERK VMBSONST GEMA(CHT)

(слово не дописано по недостатку места на камне).

ANNO 1653.

См. протоколы нарвского археологического общества от 11 ноября 1864 г. (стр. 8), 10 Февраля и 10 ноября 1865 г. (стр. 8 и 5—6). Ниже при подробном описании Спасо-Преображенскаго собора приводится, как образец нарвских порталов, изображение ворот, ведущих во двор собора.

стр. 115

Окрестности Нарвы с их могильными насыпями и надгробными надписями также носят на себе следы шведского господства; о нем же свидетельствуют и самые географические названия. Например, деревня Федоровка по Нарове иначе называется Вазагоф, от имени Густава Вазы, имевшего здесь одну из давних своих резиденций. Следы рощи Густава Вазы, говорят, видны и в настоящее время. Берег, на котором расположена эта деревня обращает на себя внимание красивым полукруглым выступом, у которого, вероятно, была пристань для королевской флотилии. Вообще местность, пересекаемая небольшою речкою с каменным мостом, очень живописна и избрана недаром Густавом Вазою. Шведскую эпоху напоминает название лежащей по петербургскому тракту, верстах в трех от Нарвы, деревни "Королевской" и расположенные за мызой барона Штакельберга так называемые "королевские луга".

Впрочем Нарва сохранила также много особенностей более древней ливонской эпохи, а некоторые географические названия окрестных мест относятся также к этому времени. Самый племенной состав Нарвы характеризуется обилием немецких, а не шведских фамилий; все это потомки

стр. 116

отчасти старых ливонских родов, а затем и позднейших выходцев из разных немецких княжеств. Существующее же в Нарве так называемое шведо-финское общество немногочисленно.

К шведской эпохе Нарвы относятся следующие два сохранившиеся еще в устах старожилов немцев и эстов народные предания.

Жил в Нарве богатый купец. Молва о его богатствах протекала по всей стране, но еще более говорила эта молва о красоте его единственной дочери. Много женихов сватало ее, искало взаимности чудной "нарвской девы", но всем она отказывала, так как уже любила первою любовью только что пробудившегося сердца, и любила — самого бедного человека в городе. И вот проведал о ее необыкновенной красоте сам король; он шлет в Нарву своего сына, королевича, которого сопровождают нарядные корабли, нагруженные дарами: король желает женить сына на нарвской красавице ¹).

Купец считал себя на высоте счастья от неожиданно выпавшей на его долю королевской милости: дочь простого человека делалась женою королевича, будущего короля. Но красавица загрустила, и слезы печали омрачили ее милое лицо.

Невесту одели в пышные наряды, посадили на корабль и повезли из родного города. Она успела однако шепнуть своему возлюбленному, что никогда не будет женою королевича. В открытом море она бросилась в волны и утонула, а опечаленный жених вернулся один.

И слышится с тех пор во время бурь и непогод как бы плач и стон, несущийся от шведских берегов к нарвскому прибрежью, и часто, когда забушует море и заходят сердитые волны, видны на поверхности нарвского залива белые, как пена, руки русалки, опасные для кораблей, которым она готовит гибель.

Это предание переложено на рифмованные эстские стихи, к которым также имеются ноты, и в таком виде оно

_________________________________

¹) По другой версии, сам король сватал дочь нарвского купца.

стр. 117

является довольно, популярною песнею для обильных эстских певческих хоров ¹).

Имеется и немецкое изложение этого предания в прозе ²) и в стихах ³).

Другое предание источником своим имеет веками не прекращавшиеся у стен Нарвы кровавые столкновения, когда все проявления частной жизни, все душевные запросы и личные чувства отступали на задний план перед исполнением долга и воинскими доблестями. Воин Олаф поставлен был охранять знамя, водруженное на высокой нарвской стене. Под городскими стенами только что утих бой, и хранитель священного знамени должен был особенно напрягать внимание и следить, чтобы враг тайно не проник в город. Вдруг видит Олаф, словно белый призрак, что-то промелькнуло невдалеке . . . все ближе, ближе — о счастье! — это его невеста, с которою он уже давно не видался.

— Милый! — шепчет она—я исстрадалась, я искала тебя. Мне сказали, что ты убит ... Но ты жив, и я опять с тобою. Но что это ты так холоден? Олаф крепко обнял ее и возразил: «Я не холоден, холодны мои доспехи; скоро я сниму их, и мы будем счастливы навеки». Он осыпал ее поцелуями, ласкал ее, клялся в любви. Вдруг раздался шорох: по стене ползут, и уже дерзкая рука хватает знамя, вверенное охране Олафа.

Врагов несколько человек, а он один; что делать? как спасти город и свою честь?

И вот Олаф стремительно бросается на горсть людей, карабкающихся по стене и вместе с врагами низвергается с высокой крепости в каменистый ров. Все погибли — и враги, и защитник знамени.

Одна бедная девушка осталась на стене: едва нашла она свое счастье, и внезапно потеряла его навсегда.

«Медлить нечего! смерть соединит нас»—решила она и бросилась с городской стены вслед за милым сердцу.

_________________________________

¹) Сообщено нарвским жителем г-м Сирнаком.

²) Achte Sitzung der Narvaschen Alterthums-Gesellschaft 25 Marz 1865, стр. 24 (Die Stadt Narva in Ehstnischen Erinnerungen).

³) 11 Sitzung, 6—10. (Die Narvasche Konigsbraut).

стр. 118

Долгое время после того, когда уже прекратилась война, и мир воцарился в городе, на месте описанного происшествия в темные и бурные ночи являлись призраки знаменоносца Олафа и невесты его в белом одеянии, слышались вздохи и крики и трепетанье знамени, и долго трусливая стража обегала это страшное место ¹).

Древнейший герб Нарвы (по Арндту)

Обращаемся к историческому изложению событий.

Через 4 года по завоевании Нарвы, в 1585 году, шведский король Иоанн III дал Нарве жалованную грамоту, в которой были выговорены особые льготы евангелическо-лютеранской церкви и предоставлены городу шведские законы. Граждане были разделены на две гильдии, освобождены от платежа податей и повинностей на 10 лет, духовенству отведены дома. Наконец, городу жаловался герб, сохранившийся и по настоящее время. На голубом поле герба изображены две рыбы (харьюсы), поверх них — шпага между двух ядер, а внизу меч и под ним ядро (22 июля 1585)²).

Герб 1426 года (ливонский).

Желая расположить к себе граждан вновь присоединенного города, Иоанн III, сверх указанных привилегий, 5 октября 1587 года отдал распоряжение в Кальмаре, чтобы шведы не стесняли русской торговли с ганзейскими городами. В интересах жителей Нарвы предписано было купцам, проезжавшим с товарами через Нарву во Псков, оста-

_________________________________

¹) Стихотворное изложение этого предания на немецком языке см. Dreizehnte Sitzung der Narvaschen Alterthums-Gessellschaft am 8 December 1865, стр. 9-11.

²) Arndt. Die Lieflandische Chronik, прилож., стр. 310. Харьюсы изображены на гербе потому, что в былое время Нарова изобиловала этого рода. рыбой, вообще довольно редкой. Впрочем она попадается и ныне в сибирских реках. В Нарове в последнее время улов ее крайне незначителен.

стр. 119

навливаться в Нарве на 14 дней и предлагать свои товары первоначально нарвцам¹).

Однако гражданам не долго пришлось наслаждаться миром. В 1589 году истек срок перемирия, заключенного у реки Плюсы.

Герб 1585 года

(шведский, утвержденный Петром Великим и существующий поныне).

Летом этого года начались новые переговоры между русским и шведским правительствами. Король шведский писал Феодору Иоанновичу, что военные действия против шведов были начаты русскими, что русские учинили целый ряд насилий над подданными шведской короны, и что если Феодор желает мира, то пусть высылает своих послов; в противном случае он, Иоанн, не будет держать свои войска без дела. Русское правительство отвечало с достоинством, что у русских царей нет обыкновения начинать войну до окончания срока перемирия, и что если Иоанн все-таки желает войны, то русская рать готова биться; но кровопролитие будет на совести короля шведского, нарушившего крестное целование. Тем не менее Феодор выслал послов для переговоров со шведами "на съезд на реку Нарову, к устью Плюсы реки".

Герб 1650 года (шведский).

Послами были назначены окольничий князь Хворостинин и казначей Черемисинов. Им предписано было заключить мир, под условием уступки шведами Нарвы, Ивангорода, Ямы, Копорья и Корелы. За эти города они должны были предложить шведским уполномоченным 20 тысяч рублей, а без Нарвы 15 тысяч. При этом, однако, им предписывалось добиваться уступки этих городов без всякого вознаграждения с русской стороны и вообще говорить со швед-

_________________________________

¹) Hansen, стр. 52 и 53.

стр. 120

скими послами «по большим, высоким мерам» (т. е. предъявлять возможно большие требования).

10-го сентября у устья Плюсы съехались уполномоченные с русской и шведской стороны. Переговоры, по обыкновению, были недружелюбные, причем, по словам одного из очевидцев, русские держали себя скромнее шведов. На съезде 13 октября шведский уполномоченный Аксель Лейонгувуд вскричал, что он предлагает русским выбрать одно из двух, мир или войну. На это князь Хворостинин возразил:

— «Подумайте о том, что готовитесь сделать! Или вы думаете, что мы не знаем ваших сил. Король шведский не имеет казны, не пользуется доверием войска, он не может сопротивляться нашему царю, и если он начнет войну, то погубит лишь жителей Ливонии. Лучше, поэтому, вам за деньги возвратить нам все вами завоеванное и заключить с нами вечный мир, так как наш царь ни за что не потерпит, чтобы его крепости дольше оставались под вашею властью».

При этом один из русских уполномоченных сказал Лейонгувуду (очевидно, возмущенный его надменностью):

— "Ты все твердишь о войне, но не быть тебе в ней; если же ты будешь участвовать в ней, я постараюсь тебя повидать, и тогда мы поговорим с тобою» ¹).

Несмотря на требования и угрозы русских послов, шведы не уступили ни единой пяди земли, а относительно Ивангорода, Ямы и Копорья заявили, что крепости эти уже уступлены шведским королем его сыну, королю польскому.

Феодор Иоаннович, чувствуя свое превосходство, так как уже не было в живых сильного и опасного союзника шведов Стефана Батория, писал королю, что он не примирится со Швецией до тех пор, пока не получит отчины своей, городов ливонских, и что он заставит шведов смириться, так как ему помогут в этом император Рудольф и шах персидский, а кроме того и Литва намерена ему отдаться.

Иоанн на это отвечал: «Пришла к нам твоя грамота,

_________________________________

¹) Форстен. Балт. вопр., т. II, стр. 51.

стр. 121

писана неподобно и гордо; мы на нее не хотим больше отвечать; а полагаемся на волю Божию. Ты пишешь, что ждешь помощи от императора и других государей, и мы рады, что теперь стал ты бессилен и ждешь от других помощи. Увидим, какая помощь от них тебе будет. Пишешь, что Литва хочет под твою руку поддаться: все это ложь! Мы знаем подлинно, что Литва клятвы своей не нарушит. Знай, что мы оба, я и милый мой сын (король польский), можем наших подданных, которые нам не прямят, унять, и тебе за великую твою гордость отомстить. Отец твой в своей спесивости не хотел покориться, и земля его в чужие руки пошла. Хочешь у нас земель и городов, так попытайся отнять их воинскою силою, а гордостью и спесивыми грамотами не возьмешь» ¹).

После таких переговоров и такой переписки нечего было и думать о мире.

По свидетельству наших старинных приказных бумаг, Борис Годунов собрал около трехсот тысяч войска с тремястами пушек. Все бояре были вызваны из поместий, татарские царевичи также явились под знамена. Сам царь верхом на коне выступил в поход. «Большим» полком начальствовал князь Федор Мстиславский, в «передовом» полку шел князь Дмитрий Иванович Хворостинин. При нем состояли, в звании «дворовых или ближних воевод», Годунов и двоюродный брат царя Федор Никитич Романов-Юрьев (впоследствии знаменитый Филарет). Царица Ирина провожала государя до Новгорода. Здесь, простившись с нею, царь распределил полки: часть отправил в Финляндию, часть в Эстляндию к морю, а сам с главным войском 18 января 1590 года выступил к Нарве ²).

Стояла суровая зима, и поход был труден, но руководимая царем рать не страшилась ни стужи, ни предстоявших опасностей войны.

От семерых русских, взятых в плен, жители Нарвы узнали, что у царя 180 тысяч войска. 31 января русские

_________________________________

¹) Соловьев, т. VII, гл. 3, стр. 576 и след.

²) Карамзин, т. X, гл. 2, стр. 63 и след.

стр. 122

передовые отряды явились под Нарвою и до 4-го февраля в виду неприятеля строили шанцы. Между тем князь Дмитрий Хворостинин разбил близ Нарвы 20-тысячное шведское войско, бывшее под командой Густава Банера. Банер с остатками своей армии искал спасения в Нарве, но город, осажденный русскими и не имевший достаточного количества жизненных припасов, не мог прокормить своих защитников; поэтому Банер вскоре отступил к Везенбергу, оставив русским все свои пушки и массу военных припасов.

18 февраля, разрушив беспрестанным в течение 17 дней метанием камней и бомб часть нарвских укреплений и не вынудив коменданта Карла Горна к добровольной сдаче, русские решили идти на приступ.

Князь Токмаков с тысячным отрядом первый пошел в пролом; за ним следовал окольничий Семен Сабуров с 750 стрельцами и почти трехтысячным войском. Несмотря на отвагу русских воинов, первый их натиск был отбит. Мужественный князь Токмаков и окольничий Сабуров погибли во время штурма. С ними пало 700 человек (шведов — 500). Это не прекратило осадных действий со стороны русских. Войска Феодора Иоанновича разоряли окрестности Нарвы и свирепствовали как в Эстляндии, так и в Финляндии, куда был отправлен отряд войска еще до осады Нарвы.

Укрепления города Нарвы, сильно поврежденные русскими пушками, представляли плохую защиту для осажденных. Царь готовился к новому штурму; но не приступая еще к решительным действиям, русские пытались, при посредстве пленного шведа (Марделя), убедить коменданта Нарвы Карла Генриксена Горна сдать город добровольно. Однако, несмотря на то, что Мардель восхвалял милосердие царя Феодора, "не сочувствовавшего тирании его отца", несмотря на то, что он обещал жителям города разные милости, а начальникам почести и богатства, — Горн не сдавался. Не помогли и переговоры, веденные через другого шведа Отто Донгофа¹).

Наконец, когда русские уже приступили к решительным военным действиям, Горн, видя безуспешность со-

_________________________________

¹) Форстен, II, стр. 51 и след.

стр. 123

противления и желая спасти хотя уцелевшую половину нарвского гарнизона, вступил с царем в переговоры, результатом которых была сдача русским Ивангорода и Копорья ¹).

Нарва осталась за шведами, в наш летописец ставит это обстоятельство в вину Борису Годунову, который будто бы шведам "норовил: из наряду бил по стене, а по башням и по отводным боем бити не давал" ²). Летописец, недружелюбно относившийся к Борису Годунову, едва ли не упрекает его в измене.

На наш взгляд, положительно невозможно допустить, чтобы Борис шел против интересов своего царя, а следовательно и своих собственных (всем известна сила Бориса у Феодора Иоанновича). Правильнее думать, что наши летописцы, вообще не симпатизировавшие Борису, старались очернить его при всяком удобном случае; недаром же они сложили про него поговорку: "проискивался, как лисица, правительствовал, как лев, или, паче рещи, как волк, а умер, как собака" ³).

Впрочем иностранцы, писавшие о России, также мало симпатизируют Годунову. Голландский географ и историк Масса, живший в Москве во времена Годунова, Лжедимитрия и Василия Шуйскаго, даже самый поход к Нарве приписывает эгоистическим побуждениям Годунова. По его мнению, для того чтобы безнаказанно убить царевича Димитрия, Борису Годунову необходимо было подчинить себе окончательно слабого царя Феодора, а средством к этому была война. "Борис полагал — говорит Масса — что царь от страха и смятения будет смотреть ему в глаза (т. е. будет исключительно на него полагаться), так как Феодор походил более на невежественного монаха, чем на великого князя и сверх того

_________________________________

¹) Карамзин, X, стр. 68. В своем донесении королю Горн указывал, что решился сдаться по требованию всего войска. Форстен, II, 52.

²) Полное собр. рус. лет., т. VIII, стр. 320. «Того же лета (7096, следовало бы 7098) по земле ходил государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии с нарядом ратию под Ругодив и взял Ивангород, Яму и Копорье, а Ругодива не могли взять, поневе Борис им норовил» и т. д.

³) См. в отрывке из летоп. сборника 7107—7113 г., помешенного в собрании новгородских летописей.

стр. 124

отличался легковерием и крайнею доверчивостью. Он верил всему тому, что говорил ему Борис, все представлял на его волю, изъявлял согласие на все его желания и все то, что он делал, было хорошо (по мнению царя)».

По словам Массы, русское войско под Нарвой простиралось до 300 тысяч человек, в числе которых было 50 тысяч черемис и татар; последние будто бы все до одного были убиты во время первого приступа.

Масса прибавляет, что Борис намеревался еще раз идти на приступ, но «великий князь, опечаленный кровопролитием, велел отступить».

Между тем в Нарве оставалось всего 80 человек; способных к защите, и граждане решили сдаться при первом же приступе русских.

Рисуя Бориса грубым эгоистом и интриганом, Масса кончает свое повествование следующими словами: "Борис через некоторых своих приверженцев распространил по всему лагерю слух, что он единственно из расположения и любви к своему народу уговорил царя возвратиться. Таким поступком Борис приобрел расположение многих простых людей, чему вельможи и дворяне втайне очень завидовали, но не смогли говорить о Борисе что-нибудь дурное".

Странным, однако, представляется заявление Массы, что если бы Борису удалось овладеть Нарвою, то он тотчас же велел бы умертвить царевича Дмитрия, но что так как поход был неудачен, то Борис стал выжидать другого случая ¹).

По заявлению самого же Массы, Нарва еле держалась; довольно было одного натиска, и Борис разом достиг бы своей цели. Между тем он высказывается в пользу отступления, а, по русским летописям, даже "норовил" (т. е. способствовал) неприятелям. Все это как-то перепутано. Несомненно, что Борис не пользовался симпатиями, и будущему историку предстоит трудная задача выделить из имеющихся сведений об этой крупной исторической личности то,

_________________________________

¹) Сказания Массы и Геркмана о смутном времени в России, стр. 38 и 39.

стр. 125

что составляет непреложную истину от целого слоя вымыслов и искаженных повествований.

В «летописи о многих мятежах и разорении московского государства» (изданной в 1771 году) сражение под Нарвой 1590 года описывается следующим образом:

«Царь Феодор Иоаннович, видя свицкаго(шведскаго)короля неправду и к себе непокорение, советовал с патриархом Иовом и со своими государевыми бояры приговорили: иттить в немецкую землю под город под Ругодев. И посла послов своих и воевод в Новгород со многою ратью, а сам государь пошел в Великий Новгород, в филиппов пост и приде в Великий Новгород, а из Новгорода пошел государь под Ругодев, а царицу Ирину оставил в Новгороде, а под Ругодев пришед, велел бить по стене из наряду и пробив стену, велел воеводам итти приступом со многими приступными людьми. Немцы-же с города бьющеся противляхуся u крепко стояху. Воеводы же с ратными людьми взыдоша на город. Немцы же с города сбиша и убиша воевод на город: князя Ивана Юрьевича Токмакова, да Ивана Ивановича Сабурова и иных воевод пораниша многих и голов стрелецких убили: Григорья Мамонтова и иных голов и сотников, и многих ратных людей побиша, и отбиша от града прочь. Царь же Феодор Иоаннович, видя их суровство, и велел по граду бити из наряду безпрестани. Немцы-же, видя свое изнеможение, и били челом государю со многим молением, чтобы государь их пожаловал, не велел разорити, и у них велел бы государь взять три города: Ивангород, Копорье, Яму. Он же государь праведный и щедрый, не хотя не токмо православной крови пролити, уклонися на милость, и те городы велел взяти, а по граду бити перестати повелел; и устроил в Ивангороде, и в Копорьи и в Яме своих воевод и ратных людей; а сам государь пошел в Великий Новград; а из Новграда поиде к Москве и пришел к Москве тоя же зимы. А поход его государев Подругодев (т. е. под Ругодив, под Нарву) был в 7098/1590 году».

К описываемому времени, несомненно, относится приводимая Козакевичем в его описании города Нарвы песня, которая, по словам автора, была в повсеместном употреблении в новгородском уезде в 1826 году:

Подойду, подступлю,

Под Ивангород под стену;

Проломлю, проломлю

Пороком стену каменну;

Отворю, отворю

стр. 126

Колывански ¹) воротечки,

Колывански широкия;

Выведу, выведу

Душу красну девицу ²).

Русские подступали под Ивангород два раза, — в 1590-м году и затем уже при Петре Великом, во время нарвских баталий. Что песня эта сложена ранее Петра, тому доказательством служит употребленное в ней старинное слово порок (стенобитное орудие). При Петре уже не было пороков, он бомбардировал Нарву чугунными ядрами, и теперь еще находимыми во множестве в нарвских полях. Следовательно, приведенная песня представляет наследие старины глубокой, когда русский царь отвоевывал вотчину свою, попавшую в руки шведов.

После заключения 9-го января 3591 года перемирия со шведами, царь Феодор Иоаннович торжественно вступил в Ивангород с восточной его стороны (т. е. со стороны нынешнего ивангородского форштадта). Восточные ворота и теперь еще видны в Ивангороде, но вход в крепость в настоящее время находится на противоположной западной стороне, обращенной к реке.

Царь ехал в деревянной карете с печью, и везли его не лошади, а люди ³).

Отслужив молебны в Ивангороде, Феодор Иоаннович поехал в Москву, и здесь во время торжественной встречи митрополит Иов произнес речь, в которой сравнивал царя с Константином Великим и Владимиром и восхвалял

_________________________________

¹) Т. е. ревельские. Смысл, надо думать, тот, что по завоевании Ивангорода, легко будет овладеть и Ревелем, отворить "колывански воротечки" и вывести, вероятно, из вражьего плена "душу красну девицу". Быть может, и так, что какия-нибудь ивангородския ворота назывались колыванскими.

²) Козакевич, город Нарва с морским его рейдом и рекою Наровою, стр. 10 и 77. У профессора Соболевскаго, в его собрании великорусских песен, этой песни нет, но приведен целый ряд похожих на нее (том II, №№ 608—613), с упоминанием других городов и с видоизменением самого сюжета.

³) У Hiarn'a об этом... «auf einem holzernen Wagen gefahren, darauf ein Camin war und der nicht von Pferden, sondern von viel Menschen gezogen wird», стр. 371.

стр. 127

его за восстановление алтарей истинного Бога во граде Иоанна III-го, т. е. в Ивангороде ¹).

Горн за сдачу Ивангорода был посажен Иоанном III в тюрьму и затем даже присужден к смертной казни, от которой избавился, лишь благодаря заступничеству герцога зюдерманландскаго Карла, брата короля.

Желая возвратить завоеванные русскими крепости Яму, Ивангород и Копорье, Иоанн отправил для переговоров об этом наместников упсальскаго и вестерготского к устью реки Плюсы на съезд с русскими уполномоченными, князем Хворостининым и думным дворянином Писемским. Разумеется, русские не согласились отдать шведам завоеванные с таким пролитием крови города, составлявшие издавна собственность России; напротив, они сами требовали у шведов возвращения Нарвы. Уполномоченные разъехались, не придя ни к какому соглашению. Карл зюдерманландский, вместе с генералом Бое, осадили Ивангород, желая силою взять то, чего им не давали миром. Однако шведские войска были разбиты на голову воеводою Иваном Сабуровым и отступили от Ивангорода, так что русскому гарнизону крепости уже не понадобилось подкрепление, пришедшее из Новгорода.

Вследствие не прекращавшейся войны, в Нарве постоянно хранились большие запасы военных снарядов и пороху. В 1593 г. от неосторожного обращения с огнем взлетел на воздух пороховой погреб, при чем, по словам Hiarn'a, погибло около 70 человек, и были значительно повреждены стены и башни, близ которых случилась катастрофа ²).

Преемник Иоанна III Сигизмунд (бывший единовременно и польским королем), во внимание к военным бедствиям, постоянно претерпеваемым городом, поспешил жалованной грамотой 1594 года подтвердить все привилегии, дарованные Нарве его предшественниками на шведском престоле. Привилегии эти были направлены, главным образом, к поддержанию торговли и промышленности. К числу их относилось, между прочим, подтверждение, чтобы купцы, провозившие

_________________________________

¹) Карамзин, т. X, стр. 65.

²) Monum. Livon. ant., т. I, стр. 373.

стр. 128

товары во Псков через Нарву, в течение 14 дней останавливались в Нарве и предлагали в это время свои товары сначала нарвским жителям ¹).

Вместе с тем Сигизмунд стремился положить конец враждебным действиям между Швециею и Россиею. Прибывшие еще в 1591 году в Москву послы Сигизмунда объявили, что царь первый нарушил перемирие завоеванием шведских городов и предлагали заключить вечный мир под условием уступки Россиею хотя бы Смоленска или даже какой-нибудь деревни.

— Хотя бы одну деревню государь ваш уступил нашему, а то как ничем не потешить на докончанье? — говорили послы. На это им возражали: «Деревня дело пустое, нашим братьям можно уступать друг другу деревни для любви; но великим государям не деревня дорога, дороги государское имя да честь; как государю нашему отдавать от любви и от соединенья города? государю нашему не только города, не давать и деревни» ²).

Русское правительство, в свою очередь, требовало, кроме завоеванных крепостей, — и Нарвы. Послы Сигизмунда на это не согласились и выехали из России ни с чем.

Новые переговоры начались посылкою русских послов Салтыкова и Татищева в Польшу. Послам был дан тайный наказ следить, в случае заключения мира, чтобы "король на обеих грамотах (т. е. на той, которую послы повезут в Россию, и на той, которая останется в Польше) крест целовал в самый крест прямо губами, а не в подножье, и не мимо креста, и не носом".

Относительно Нарвы предписывалось в наказе, чтобы, в случае если захотят писать ее «в королевскую сторону», давать за нее от 20 до 50 тысяч золотых венгерских, "только бы перемирье закрепить и Нарву написать в государеву сторону".

Русские послы, прибыв в Польшу, добивались прежде всего главной цели — заключения мира и прибавляли, что о

_________________________________

¹) Hansen, стр. 53.

²) Соловьев, VII, гл. 3, стр. 583.

стр. 129

других мелких делах, которые еще не были решены в Москве, во время пребывания там польских послов, они поведут речь особо. На это польские паны возразили; "Мы знаем, для чего вы этого хотите; обманываете нас, что глупых пташек: одну поймав, после всех переловите. Мы вам говорим, что, не постановя о всех тех делах, о которых не договорено, перемирья государь сам писать не велит и креста целовать не будет".

На предложение (согласно вышеупомянутому наказу) продать Нарву России те же паны радные заявили: "Это не товар, государи великих городов не продают; вот у вашего государя Псков и Смоленск; только-б их продали, — и мы бы собрали с своего государства деньги большие, да за Псков и Смоленск дали". Фальшивый ответ, характеризующий "панов радных" вообще: с одной стороны — "государи великих городов не продают", а с другой стороны — "продай нам Псков и Смоленск !".

Московское правительство вынуждено было, в виду такого упорства, отказаться от Нарвы. На основании перемирия, заключенного в 1593 году на 2 года, было постановлено, чтобы каждая сторона удержала за собою все то, чем владела, и чтобы ни для той, ни для другой стороны не было допущено никаких приращений.

В 1595 году начались новые переговоры о вечном мире, при посредничестве императорского посла Минквица в Нарве.

Уполномоченные, Стен Банер, Горн и Бое со шведской стороны, князь Туренин и Пушкин — с русской, съехались у Тявзина ¹), близ Ивангорода. С той и с другой стороны были предъявлены различные требования: шведы требовали городов, завоеванных Феодором Иоанновичем, русские настаивали на выдаче им Нарвы и Корелы. Говорили о торговле: при заключении вечного мира необходимо было обставить ее прочными гарантиями. Шведы настаивали на том, что принадлежит им. "Мимо Выборга — говорили они — торговых людей в Ивангород и Нарву, с их товарами

_________________________________

¹) Ныне деревня Извоз ямбургского уезда, на реке Луге, в 20 верстах от Ямбурга. См. памятную книжку спб. губ. 1868 и 1898 гг.

стр. 130

нам не пропускать, потому что море наше, и в том мы вольны".

На это русские уполномоченные возражали: "Сотворил Бог человека самовластна и дал ему волю сухим и водяным путем, где ни захочет, ехать; так вам против воли Божией стоять не годится, всех поморских и немецких государств гостям и всяким торговым людям землею и морем задержки и неволи чинить непригоже". Наконец, был заключен мир (18 мая 1595 г.).

По этому миру Швеция выговорила себе право свободно владеть Нарвою, Ревелем и всем чухонским или эстонским княжеством ¹). Русские, взамен этого, удержали все свои приобретения в Ингерманландии. Итак Нарву, приобрести которую они так стремились, отстоять им не удалось. Шведы, конечно, понимали всю выгоду удержания ее за собою. От Нарвы, вниз по Нарове, открывался свободный путь в море; подчинить его своему господству шведам было чрезвычайно важно. Вот почему и самую иноземную торговлю, направляемую в Русь через море, шведы стремились поставить под свой исключительный надзор и контроль, с тем чтобы извлекать из нее возможно более выгод. На этом основании тявзинским договором было, между прочим, постановлено, что торговля должна происходить на нарвской стороне, а не на ивангородской. Здесь должны были храниться весы, меры и проч.

Впрочем тем же договором было признано, что между подданными обоих государств торговля должна быть свободна; шведы обязывались пропускать в Россию иноземных купцов, а также докторов, ремесленников и служилых людей. При этом, однако, было оговорено, что ни один иностранный купец не мог приезжать в Нарву.

Тявзинский мир не был выгоден для России. Форстен предполагает даже, что русские послы, подписывая договор, превзошли свои полномочия. По крайней мере, этот договор не был ратификован московским правительством ²).

_________________________________

¹) Карамзин, X, стр. 97 и примеч. 290.

²) Соловьев, VII, стр. 586 и след.; Форстен, II, 52—54.

стр. 131

Шведы, напротив, по этому миру приобретали все выгоды и стратегические, и торговые. Поэтому радость шведскаго правительства и населения шведских городов была беспредельна. Во всех церквах служили благодарственные молебны, пели "Те Deum", все друг друга поздравляли и проливали слезы радости. Война была так длительна и кровопролитна, что немногие от начала ее остались в живых. Императорский посол Минквиц отбыл в Германию, а шведские уполномоченные отправились в Ревель, и здесь им была устроена торжественная встреча.

На почве тявзинского мирного договора штадтгальтер Арвид Эриксон в 1595 году издал декрет (помещенный в сборнике нарвских привилегий) следующего содержания:

«Торговля на русской стороне запрещается. Русские для производства торговли должны приезжать в Нарву. Каждая заключенная с ними сделка купли-продажи должна быть прописана сборщиком податей» и т. д. ¹).

В 1598 году запрещение торговать в Ивангороде снова было подтверждено. Все это, однако, не помешало шведским купцам в 1602 году, во время страшного голода, постигшего Россию, привезти большую партию хлеба в Ивангород.

Некоторые иностранные писатели, передавая это известие, неправильно утверждают, будто Борис запретил покупать у иностранцев рожь, стыдясь кормить свой народ чужим хлебом.

Мартин Бер в своей московской летописи (1584— 1612 г.) пишет об этом следующее: "По изволению долготерпивого Бога, прибыло из немецких приморских городов в русскую Нарву (т. е. Ивангород) несколько кораблей, нагруженных хлебом, которым многие тысячи могли бы прокормиться, но царь запретил россиянам, под смертною казнью, оный покупать, думая, что для него было бы стыдно, если бы в России, обильной своим хлебом, продавался чужестранный; почему иноземные купцы, не сбыв то-

_________________________________

¹) Hansen, стр. 58: «Der Handel auf der Russischen Seite ist verboten. Die Russen sollen mit ihren Waaren zum Handel nach Narva kommen. Jeder mit ihnen geschlossene Kauf soll durch den Zollner veischrieben werden» etc.

стр. 132

вар, возвратились назад". Свидетельство Бера необходимо признать ложным.

Может быть, Борис и стыдился кормить своих подданных хлебом, привезенным иностранцами, но это, конечно не могло вызвать со стороны умного человека и правителя, каким, несомненно, был Годунов, упомянутого нелепого распоряжения ¹).

Вообще в годину неурожая Годунов выказал большую энергию и распорядительность; между прочим, он держался той же системы в борьбе с постигшим отечество бедствием, какой держится правительство и теперь во время голодовок: он организовал общественные работы и отправил по городам уполномоченных для раздачи бедным людям хлеба, денег и для соответственных мероприятий на месте. В Ивангород с этой целью был отправлен Головин ²).

В 1601 году многие ливонцы, покинувшие родину во время борьбы Карла, короля шведского с племянником Сигизмундом, королем польским, стремившимся отнять у дяди шведскую корону, искали защиты и покровительства у Бориса ³). С этим фактом находится в связи и составление в 1601 году между жителями Нарвы заговора, имевшего целью предать город в руки русского царя.

Во главе заговора стал Конрад Бус, или Кондрат Буш, как называли его русские. Бус родился в половине XVI столетия в немецкой части княжества Люнебург, откуда в 1569 году переехал в Лифляндию, где и женился. До 1600 года он был на службе у польских королей Стефана Батория и Сигизмунда III, затем перекочевал к гер-

_________________________________

¹ ) Сказ. совр. о Дм. Самозв., ч. I (Берова летопись московская), стр. 40.

²) Карамзин, т. XI, стр. 68 и прим. 170. Интересно заметить здесь, что, по сказанию летописей, во время голодовки 1601—2 гг. впервые введена в употребление малая мера четверик, а до тою хлеб измерялся у нас оковами, бочками, или кадями, четвертями и осьминами.

³) Ibidem, стр. 18 и 19. Бер, вообще мало симпатизирующий Борису, все-таки отдает должное этому царю и отрывок, передающий о переходе ливонцев в подданство России, заключает следующими словами: «Немцы до сих пор угнетенные горестию, не помнили себя от радости и прославляли великодушие русского государя», стр. 28.

стр. 133

цогу Карлу вместе со многими другими лифляндцами и эстляндцами. Карл назначил его комендантом сначала Нейгаузена, а потом Мариенбурга. В течение 1590—1600 годов Бус часто бывал в Нарве, свел в ней знакомства с русскими людьми. Hе без влияния его, вероятно, в 1599 и 1600 годах ивангородские воеводы отправляли в Нарву и Ревель купца Тимофея Выходца и некоего Иванова, чтобы агитировать в пользу русского правительства. Впрочем, надо заметить, что на Выходца была возложена Годуновым и особая миссия — просить о восстановлении в Нарве православной церкви во имя св. Николая Чудотворца. Кроме того в 1600 году в Москву приезжал нарвский ратман Арман Скров, который говорил, что его сограждане желают предаться Борису ¹). План заговорщиков, однако, окончился полной неудачей, и Бус принужден был, спасая свою жизнь, бежать в Москву. Прочие заговорщики были пойманы, а затем обезглавлены и колесованы. Есть основание думать, что Бус преследовал лишь эгоистические цели; иначе трудно объяснить факт нахождения его в 1611 году в рядах поляков, осаждавших Москву.

Известно, что Борис Годунов предполагал выдать свою дочь за герцога датского Иоанна, и что в 1602 году Иоанн предпринял путешествие в Россию, чтобы повидаться с невестой. Событие это памятно и для Нарвы. 10 августа 1602 г. Иоанн прибыл к устью реки Наровы, где ему была приготовлена торжественная встреча. Когда лодка, украшенная бархатом и золотом, пристала к берегу, был произведен пушечный салют, а затем боярин Салтыков и думный дьяк Власьев от имени царя приветствовали молодого герцога и, введя его в богато убранную палатку, по русскому обычаю, поднесли ему в подарок 80 соболей. Затем "светлейший королевич" был усажен в золотую карету и поехал через Нарву в Ивангород, где народ приветствовал его радостными кликами. Стены Нарвы были украшены флагами и усеяны любопытными зрителями. Процессия направлялась в таком порядке: сначала шли стрельцы, за ними

_________________________________

¹) Карамзин, т. XI, примеч. 43.

стр. 134

выборные дворяне, в количестве 100 человек, далее свита герцога, затем в карете следовал сам герцог и с ним три датских сенатора: Гильденштерн, Браге и Гольк и, наконец, боярин Салтыков со своим полком. Иоанн был в пуховой шляпе, отделанной кружевами, золотом и серебром, в платье алого атласа, украшенном канителью немецкой работы, в шелковых, также алых чулках, и башмаках синего сафьяна. Из Ивангорода королевич Иоанн проследовал далее в Москву, всюду встречая прием, свойственный врожденному русскому гостеприимству, а, может быть, отчасти навеянный тонкою политикою Годунова ¹).

Масса повествует о встрече Иоанна следующим образом: «В Ивангород, куда он (герцог Иоанн) должен был прибыть, Борис прежде всего послал всякого рода съестные припасы и царскую утварь, как-то; постели, подушки, кухонную посуду, все, что было необходимо для конюшни и погреба; туда же посланы были многие придворные, которые должны были ожидать прибытия герцога. Затем царь отправил думного дьяка, который должен был встретить герцога от имени царя. Дьяка этого звали Афанасием Ивановичем Власовым (Власьевым). Это был человек умный, несколько раз уже бывший посланником при дворе римского императора, ибо был образован и умел хорошо говорить. В помощники ему был назначен Борис Глебович Салтыков. Посланные с нетерпением ожидали прибытия кораблей из Дании. 23 Июля 1602 года из Дании приехал гонец с известием, что корабли отплыли, и герцог в дороге. Гонца щедро одарили и немедленно отпустили 25 июля.

Между тем герцог прибыл к Ивангороду или Нарве. На нескольких судах, прибывших с ним, было до 400 человек, в числе которых было много дворян. Знатные вельможи, дворянство, а также и все горожане приняли его с большим торжеством и великолепием, радостно приветствуя его от имени царя. Герцогу и его свите приготовлены были лучшие дома, в которых они поместились. Здесь они провели несколько дней очень весело. Значительная поклажа герцога, утварь, деньги и вина были взяты с кораблей и на царских почтовых лошадях отравлены в Москву. Отсюда привезли также несколько экипажей, а для герцога царский экипаж, очень искусно сделанный.

По дороге во всех почтовых домах были приготовлены лошади для перевозки свиты, багажа и съестных припасов. Гонцы ежедневно скакали к царю и от царя к герцогу с ежечасными известиями. Когда выгрузили с кораблей все имущество, герцог, пробывши несколько дней в Нарве, отправился в сопровождении боль-

_________________________________

¹) Карамзин, т. XI, стр. 28—29 и примеч.

стр. 135

шой свиты, состоявшей из московских дворян и придворных в Москву» ¹).

Обращаясь к истории Швеции, мы видим, что в 1604 г. после упомянутой уже нами продолжительной междоусобной войны между дядей Карлом, герцогом зюдерманландским, и племянником Сигизмундом, королем польским и шведским,²) на престол Швеции вступил Карл и вскоре короновался в Упсале под именем Карла IX-го.

Нарва, в числе других шведских городов, была извещена о коронации, причем король приглашал из Нарвы делегатов для пpиcyтcтвoвaния на торжестве. Вслед за тем 24 августа 1607 года Карл IX подтвердил привилегии, данные Нарве при прежних королях. К этому же году относится постановление Карла IX относительно взимания пошлин, а именно прежние правила о том, чтобы русские купцы платили 3 талера в Нарве и 6 марок в Ревеле, были заменены новыми, заключавшимися в следующем: русские купцы, приезжавшие в Нарву с товарами, обязаны были платить 4¹/₂ талера на сто. В случае дальнейшего следования в Ревель, им выдавалась расписка в уплате пошлины, вследствие чего в Ревеле они уже ее не платили. Точно также и товары, вывозимые русскими купцами из Ревеля в Нарву, подлежали пошлине. Между тем иностранные купцы, привозившие товары в Нарву или покупавшие что-либо у русских, были свободны от всяких пошлин.

Об этом постановлении был извещен ивангородский воевода, а в Нарве приказано было поставить военный

_________________________________

¹) Сказания Массы, стр. 85—87. В 1599 году Ивангород принимал также участие во встрече Густава, сына шведского короля Эрика; на этого Густава Годунов в свое время возлагал надежды не меньшие, чем на герцога Иоанна. Ibidem, стр. 71; Карамзин, т. XI, стр. 20, пр. 38. О встрече герцога Иоанна см. также 5 Sitzung der Narvaschen Alterthums-Gessellschaft am 9 December 1864, стр. 8—10.

²) Во время этой войны Карл просил Годунова задержать ганзейские корабли в России на том основании, что Ганза будто бы посылала военные припасы Сигизмунду. Любекские бургомистры, в свою очередь, убеждали Бориса не верить клевете Карла и отпустить корабли, захваченные в Ивангороде и Пскове. Карамзин, т. XI, примеч. 107.

стр. 136

корабль, который должен был следить за правильным взиманием пошлин с русских купцов ¹).

Король Карл имел свои причины благосклонно относиться к Нарве, так как во время борьбы его с польским королем Нарва первая признала его. Впрочем и здесь наместник Отто фон Икскуль, считая себя несвободным от присяги королю Сигизмунду, опасался принять сторону Карла, но гарнизон и бюргеры принудили его передать последнему крепость. Сам Икскуль был отстранен от должности и посажен под арест, а на его место назначен Карлом Петр Столпен.

Видя в жителях Нарвы своих доброжелателей, Карл еще в 1601 году (до вступления на шведский престол) послал им интересное приглашение принять участие в церемонии крещения его сына, родившегося в Ревеле. «Наш милостивый поклон и благосклонные пожелания - писал он. Почтенные и мудрые любезные союзники Мы не можем милостиво вас не известить, что наша любимая супруга 23 апреля в 12 часов ночи, слава Богу, благополучно разрешилась от бремени, и всемогущий Бог даровал нам молодого сына с веселым видом. Оба, мать и дитя, при этом чувствуют себя хорошо, и так как мы уверены, что вы вместе с нами радуетесь этому, и так как дитя родилось в этой стране, то мы и извещаем вас, как своих верных подданных вместе со всею страною и другими городами... И решивши крестить нашего юного сына в Ревеле 17-го мая, мы объявляем вам наше милостивое желание, чтобы вы к указанному дню послали своих представителей и таким образом приняли участие в христианском деле св. крещения, а затем отпраздновали это событие вместе с нами и крестными отцами. Дано в нашем городе Ревеле 30 апреля 1601 года» ²).

Что касается вообще отношений Карла IX к России, то, по-видимому, они были дружественны. Шведский король постоянно предлагал свою помощь Василию Шуйскому и наместникам и воеводам русских городов в тяжелую для России эпоху самозванцев и безначалия, когда внешние враги овладевали старинными русскими городами, пользуясь враждой и несогласиями в среде бояр, преследовавших в годину бедствия свои личные интересы. Однако, из действий и различ-

_________________________________

¹) Форстен, II, 74 и 75.

²) Переведено с нек. сокращениями с немецкого текста, помещенного у Ганзена в его Geschichte der St. Narva, стр. 61.

стр. 137

Общий вид Нарвы и Ивангорода. По гравюре Мериана начала XVII столетия.

стр. 139

ных тайных инструкций Карла нельзя не усмотреть, что, помогая России, он преследовал личные цели. С одной стороны, он всеми силами стремился положить конец усилению Польши, своего исконного врага, извлекавшего все выгоды из смутного времени в России и выдвинувшего в ней самозванцев; с другой стороны, Карл стремился урвать и в свою пользу часть, и возможно большую, из обездоленной и изнывавшей от смут обширной России.

Еще при появлении первого Лжедимитрия король отдал приказание своим комиссарам в Финляндии доставлять все получаемые ими сведения о самозванце. На границу Финляндии было двинуто большое шведское войско, повсюду делались усиленные рекрутские наборы (каждый пятый мужчина поступал в войска). Шведские военачальники и правители постоянно предлагали русским помощь против поляков и самозванцев.

В мае 1609 года первый Лжедимитрий был свергнут с престола и убит. Сейчас же полетели об этом вести в соседние государства.

В датском (копенгагенском) архиве г. Щербачев нашел следующее интересное письмо о происшествиях в России. «1606 года, 27 мая из Нарвы.

Не скрою от вас известия, что позавчера русские на Ивангороде сделали несколько выстрелов, как ныне оказывается вследствие того, что великий князь (подразумевается Лжедимитрий), сыгравший свадьбу 7-го мая, 8-го был предан пытке; когда он признался в некоторых делах, и что он хотел предать страну полякам, они размозжили ему голову, и таким образом страна теперь безначальна. Полагают, что правителем должен стать один из Романовых, ¹) и русские утверждают, что они присягнули друг другу (не изменять?), пока ими не будет избран великий князь. Если это действительно так, что вполне правдоподобно, то за этим в России последуют великие перемены» ²).

_________________________________

¹) Интересно, что тогда уже род Романовых признавался достойным царской короны, и тогда уже возлагали на него все упования.

²) Щербачев. Датский архив. М. 1893, стр. 300—301. См. также два печатных современных листка (1606 г.) со сведениями о самозванце и о русских делах (Warhafftige Copia des Schreibens von dem Reussischen Woiwoden auff Iwangorodt etc и Warhaffttige newe Zeitung aus der Narfue etc), хранящиеся в отделении «Rossica» в имп. публ. библиотеке. Подр. заглавия приведены в перечне источников.

стр. 140

По смерти Лжедимитрия Карл уже прямо от своего имени предложил царю Василию Шуйскому содействие в искоренении мятежа. При этом он стращал царя, что за Польшу стоит германский император и Рим, и что Испания, в свою очередь, готовит многочисленный флот, с целью утвердиться в Балтийском море и затем вторгнуться в русские владения.

Уполномоченным, посланным в Россию для переговоров о союзе со Швецией, король предписал свято блюсти прежде всего собственные интересы и требовать от русских уступки в пользу Швеции Нотебурга, Кексгольма, Ямы, Копорья, Ивангорода и Колы. В случае отказа России исполнить эти требования, послам было приказано прибегнуть к угрозе союзом Швеции с Польшей. Затем послы должны были настаивать, чтобы только Выборг и Ревель были признаны торговыми центрами, где торговля могла производиться беспошлинно. Если бы русские выражали желание торговать в Нарве, то их следовало поставить в известность, что здесь они должны будут платить такую пошлину, какую назначат шведы.

В письме к пограничным комиссарам от 24 декабря 1609 г. Карл прямо открывает свои карты: «Надо пользоваться временем смут в России, — писал он — ибо пока между русскими нет единства, не трудно составить себе там партию приверженцев и через нее действовать в свою пользу. Не упускайте, поэтому случая переманивать на нашу сторону сколько возможно больше русских.

В письме от того же числа на имя новгородского наместника Карл просил указать ему, кого новгородцы признают царем. При этом король, в объяснение своей просьбы, довольно бесцеремонно указывал, что "русские так же часто меняют своих правителей, как зайцы свой цвет: летом они серы, зимою белы". При всем том он выражал готовность помочь русским в борьбе с самозванцами.

Весною 1607 года до короля дошла весть о поражении Шуйского у Калуги. Он сильно встревожился и вновь подтвердил своим комиссарам, чтобы они предлагали помощь Шуйскому. В случае, если бы русские обратились, наконец,

стр. 141

за этою помощью, предписывалось послать к королю нарочного, который должен был ехать к нему днем и ночью без отдыха. По первой просьбе русских король выражал готовность немедленно выслать несколько шведских отрядов в Выборг или в Нарву с тем, конечно, чтобы следовать далее на помощь русским городам.

Наконец, не видя исхода в непосильной борьбе с внешними врагами и внутреннею смутою, царь Василий Шуйский принял предложения Карла ¹).

Воевода Семен Головин и дьяк Сыдавной Зиновьев, по приказанию царя, съехавшись с полномочными послами шведского короля, составили договорную запись, на основании которой Карл обязался прислать Шуйскому для борьбы с тушинским вором (второй Лжедимитрий) 5000 человек войска, при чем условлено было о пропуске шведов через копорский, ямский и ивангородский уезды и о продаже им необходимых припасов. «А как впредь нашего вельможнейшего короля и государя ратные люди — говорилось в грамоте — через русскую землю в Ругодив пройдут, им также под смертною казнью в копорском, и в ямбургском, и в ивангородском уезде сильно ничто не отъимати и царя и великого князя подданным людям насильства никоторого не учинити; а едучи им всякие кормы покупать на свои деньги по прямой цене» ²).

Своекорыстные расчеты Карла при заключении союза с Россией сказались уже в самом непродолжительном времени. Он предписал графу Мансфельду занять Ивангород и затем двинуться далее в глубь России, ко Пскову. Города эти, по полученным королем известиям, передались самозванцу. Карл, предписывая отвоевать их, лишь прикрывался интересами России; на самом же деле он имел в виду присоединить их к владениям шведской короны.

_________________________________

¹) Форстен, II, стр. 68—79.

²) Акты истор. т. II, стр. 187 и 188, также стр. 183. Акты, собр. в библ. и архивах рос. имп., т. II, стр. 226. Первый самозванец памятен для Нарвы тем, что хотел было строить мост через Нарову для удобства военных действий против шведов. Однако Лжедимитрий, по совету бояр, оставил намерение осаждать Нарву, так как время было неудобно для осады. Карамзин, XI, примеч. 455; Масса, стр. 206.

стр. 142

В тайных инструкциях комиссарам и военачальникам Карл указывал, что план его «сосредоточить все свои силы в Ивангороде, укрепить его и сделать форпостом шведских владений на востоке» остается неизменен ¹).

В одном из писем к Эверту Горну король настаивал на удержании, во что бы то ни стало, Новгорода, пока не выяснится положение дел в России.

"Нам всего важнее — писал он — собственная польза, а потому и следует позаботиться о вознаграждении за все понесенные нами убытки в настоящей войне» ²).

Корыстные стремления Карла обнаружились с полной ясностью после падения Василия Шуйского, когда он с одинаковым предложением помощи, — теперь уже против одних поляков (о самозванцах не упоминалось, да и не могло упоминаться в переговорах с самозванцем же), — обращался к второму Лжедимитрию, появившемуся в Ивангороде, именуя его царем, самодержавцем и великим князем всея России.

Очевидно, король хлопотал ради собственных выгод, — ради территориальных приобретений. Цель была поставлена, а средствами он не стеснялся.

В 1609 году явился в пределах России шведский полководец Яков Делагарди и в следующем году овладел укреплением Кексголъмом, а в 1611-м году завоевал Новгород. Другой шведский генерал — Горн овладел Нотебургом, Копорьем, Ямбургом и Ивангородом.

Петр Петрей де-Эрлезунд передает в своей «истории о великом княжестве московском» ³), что около того же времени в Ивангороде появился новый самозванец (третий по счету, — диакон Сидорка из-за Яузы), который, так же, как и первые два, выдавал себя за спасенного царевича Димитрия. В Новгороде, где он был до того, его постигла неудача; но ивангородцы его признали за царя и по этому случаю три дня звонили в городе в колокола и палили из

_________________________________

¹) Форстен, II, стр. 81.

²) Там же, стр. 85.

³) Петрей, указ. сочинение, стр. 297 и 398.

стр. 143

пушек ¹). Самозванец завел переговоры с нарвским комендантом Филиппом Шейдингом, прося помощи у шведов.

Карл IX отправил в Ивангород Петрея с письмами и полномочиями и приказал "доподлинно разведать, действительно ли это царевич Димитрий, венчанный и помазанный в Москве". Когда Петрей явился в крепость, самозванец, отговариваясь то нездоровьем, то тем, что не так одет, не хотел его допустить к себе, потому что Петрей — как это было не безызвестно Сидорке — видел и знал как в Польше, так и в Москве воскресшего Димитрия; укрываясь от внимательных взоров шведскаго депутата, он все-таки желал заручиться поддержкой Швеции, и потому продолжал переговоры как с ним, так и с комендантом Нарвы Шейдингом. Однако, этому последнему, по приказанию короля, понявшего обман, запрещено было сноситься с самозванцем. Тогда, убедившись в непрочности своего положения в Ивангороде, Сидорка с преданными ему казаками 24 июня 1611 года удалился во Псков, где и был признан царем. Посланный вслед за ним шведский полководец тщетно искал его во Пскове: он снова бежал в Ивангород.

Наконец, все его мытарства завершились тем, что он был изловлен русским правительством и "жалостным образом", как выражается Петрей, повешен ²).

В правление Карла IX Нарву постигло большое бедствие: то был страшный пожар, вспыхнувший в 1610-м году. Пожар этот испепелил почти весь город. Имущество жителей частью сгорело, а частью было расхищено стоявшими поблизости войсками. Можно себе представить положение граждан, оказавшихся в осеннюю пору (пожар случился 20 августа) без куска хлеба.

_________________________________

¹) В одной из официальных бумаг того времени значится, что «Ивангород целовал крест вору». См. акты, собр. в библ. и арх. рос. имп., т. II, стр. 196. (Отписка Вас. Вербышева к вычегодцам янв. 13, 1609 года).

²) Петрей в своей истории, между прочим, отдает должное мужеству и выносливости русских воинов, и поражения их, кроме внутренних неурядиц, приписывает недостатку в провианте и воде, вследствие чего в войске развивался скорбут, уносивший многих в могилу, а у остававшихся в живых ослаблявший силы.

стр. 144

Более 20 лет отстраивался сгоревший город, так что уже в 1633-м году Олеарий, секретарь голштинского посольства, отправленного в Россию, упоминает в своих записках, что он нашел в Нарве множество новых построек. Строительная деятельность города, подмеченная Олеарием, ясно свидетельствовала о бывшем пожаре.

Карлу IХ-му наследовал в 1611 году Густав Адольф. Михаил Феодорович, утвердившись в 1613 году на престоле, потребовал от нового короля, чтобы он вывел из России свои полки и возвратил Новгород, а так как это требование не было удовлетворено, то русские войска двинулись против шведов. Вновь закипевшая война окончилась в 1617-м году, при посредничестве английскаго посла Джона Мерика, столбовским миром ¹), по которому Швеция получила Ивангород, Яму, Копорье и Орешек со всеми их посадами и деревнями. Города эти Михаил Феодорович отдал Швеции, поручившись не отвоевывать их более за себя и своих наследников "и потом будущих российского царствия великих государей, царей и великих князей".

Новгород же, Старая Русса, Порхов, Ладога и Гдов остались за русскими.

_________________________________

¹) Деревня Столбово находится в новоладожском уезде. Карнович, собр. узак. рус. госуд., стр. 173—217. Договор, учиненный в погран. дер. Стодбове о заключении м. Россиею и Швецией вечного мира и 2 межевые записи и ратификация корол. Христины. У Петрея стр. 316—339. Приведем здесь описание шведских рубежей в окрестностях Нарвы: «И тут у Пяты реки на сумерской стороне, ель, а на ней грань, крест большой, а на ямской стороне осина, а на ней грань — короны, да тут же на сумерской стороне Видья гора и тут у Пяты река сумерской волости с ямским уездом межа отошла, а пошла межа гдовскому уезду с ямским и с иванегородским уездом, Пятою рекою вниз, чистою водою с полверсты до мху, а по мху Пята река пошла по подземелью две версты до острова и тут на острову грань — три сосны, а на них кресты и короны, а от того острова пошла межа Пятою же рекою вниз, до устья Пяты реки, где она впала в Плюсу реку, 16 верст, а от устья Пяты реки межа пошла Плюсою рекою внизъ до устья, где она впала в Нерову (Нарову) реку с версту и тут у плюсскова устья и у Неровы реки межа гдовскому уезду с иванегородским уездом отошла» (стр. 197—198).

Во время смут и войны страна была сильно опустошена и совершенно обеднела. По свидетельству Фалька, бочка зерна в Нарве в это время стоила 5 ¹/₂ талеров.

стр. 145

Заключению столбовскаго мира предшествовали переговоры между шведскими и русскими уполномоченными в селе Дедерин, в новгородском наместничестве.

На съезде 7 января 1617 года происходили бурные пререкания. Несмотря на пережитую годину бедствий, русские послы держали себя с достоинством и требовали возвращения лифляндских (ливонских) городов и Великого Новгорода, как вотчин великих государей российских.

На это шведы им отвечали: «Не только что лифляндская земля вотчина государя вашего, но и Новгородом недавно вы начали владеть, а лифляндскою землею московские государи завладели неправдою, и за то Бог им месть воздал». Русские возражали:

— Лифляндия за нами от прародителей государей наших, от государя Георгия-Ярослава Владимировича, который построил Юрьев ливонский в свое имя, а новгородское государство было за российскими государями во времена Рюрика и ни за кем, кроме российских царей, не бывало.

Шведы говорили с насмешкой: "Видали-ль вы Юрьев ливонский? Ливонских городов вам за государем своим не видать как ушей своих".

— Вы так говорите, снимая помощь с Бога — получили они ответ; — а мы, прося у Бога милости, будем доискиваться своего: не отдадите без крови, отдадите с кровью.

Шведы продолжали: "оставьте говорить высокие слова. Лисовский не Бог знает кто, обычный человек, — и тот с невеликими людьми прошел все московское государство; рати ваши, русские и татарские, мы знаем".

"Вы наши рати знаете — отвечали русские послы — а помните, как ваш государь нашему государю Феодору Ивановичу отдал города Иваньгород, Копорье и другие; и когда государь наш велел стрелять по Ругодиву, то немцы ваши все тотчас замахали с города шляпами и били челом, чтоб государь кровь их пролить не велел; а когда государь послал князя Феодора Ивановича Мстиславского, то помните, какая была от наших людей в вашей земли война и плен? И нигде тогда нашим людям ваши люди противны не были; так государю вашему надобно того остерегаться: в правде всякому Бог помогает, а не в правде сокрушает".

Шведский король был рад заключению мира, что и выразил в речи своей на сейме того же 1617 года.

"Великое благодеяние оказал Бог Швеции — говорил он — тем, что русские, с которыми мы исстари жили в неопределенном состоянии и в опасном положении, теперь навеки должны покинуть разбойничье гнездо, из которого прежде так часто нас беспокоили. Русские — опасные соседи; границы земли их простираются до Севернаго, Каспийскаго

стр. 146

и Черного морей; у них могущественное дворянство, многочисленное крестьянство, многолюдные города; они могут выставить в поле большое войско. А теперь этот враг без нашего позволения не может ни одного судна спустить в Балтийское море. Большие озера — Ладожское и Пейпус, нарвская область, тридцать миль обширных болот и сильные крепости отделяют нас от него. У России отнято море, и, Бог даст, теперь русским трудно будет перепрыгнуть через этот ручеек» ¹).

Здесь мы считаем уместным привести описание Ивангорода начала XVII столетия, составленное Петреем, которого мы выше уже цитировали. Это описание, краткое само по себе, несколько дополняет приведенный выше отрывок об Ивангороде за сто лет назад (начало XVI столетия), принадлежащий перу барона Герберштейна. "Крепость Ивангород — говорит Петрей ²) — лежит на реке Нарове чрезвычайно сильна и разделена на три части. Она получила название от великого князя, по имени Ивана." Касаясь затем топографии реки Наровы, Петрей замечает: "из городов Пскова и Дерпта можно было бы плавать на судах Пейпусом и Наровою в Балтийское море, если бы не мешали какие-то утесы и кустарники, находящиecя в полумиле от крепости".

Герб Ивангорода шведских времен.

Говоря о том, что в 1612-м году Ивангород взят шведским полководцем графом Яковом Делагарди, Петрей в заключение прибавляет "оттого и теперь еще славный король шведский по справедливости употребляет в своем титуле название Ивангорода".

Включая только что присоединенный Ивангород в число городов, упоминавшихся в подробном титуле, шведский король, очевидно, придавал небольшому укреплению существенное значение. И действительно, Ивангород в то время был

_________________________________

¹) Соловьев. История, т. IX, стр. 1118 и сл. и 1131.

²) Петрей. История о вел. кн. московском, стр. 50.

Вид Ивангорода. По гравюре Мериана начала XVII столетия.

стр. 149

оплотом для Швеции против русских, не отказывавшихся и после столбовского мира от своих враждебных намерений.

В 1622-м году Густав Адольф, передав главное командование войсками, расположенными в Эстляндии и Лифляндии графу Якову Делагарди, сам с братом своим, герцогом Карлом-Филиппом, отправился в Швецию на императорский сейм. Когда братья проезжали через Нарву, герцог Карл внезапно заболел и, несмотря на медицинскую помощь, умер в Нарве 17-го января 1622-ю года ¹).

Заключение мира со Швецией не спасло Россию от бедствий войны и смуты. В 1617-м году королевич польский Владислав, которому часть Москвы присягнула еще в 1611-м году, заручившись союзом малороссийских казаков, шел к столице России. Нарва была свидетельницей этого грустного события. Именно 15-го декабря 1617-го года Владислав отправил из Нарвы, где он временно стоял лагерем, в русские города окружную грамоту, в которой доказывал права свои на русский престол и которую начинал словами: "От царя и великого князя Владислава Жигимонтовича всея Русии в московское государство боярам вашим" и т. д. ²).

По деулинскому миру (1618 г.) Польша приобрела Смоленск и Северскую землю, но Владислав не отказался от прав на московский престол и только в 1632 году, по

смерти отца своего Сигизмунда III, избранный на престол Польши, он оставил свои упорные притязания на российскую корону.

В том же 1632 году окончил свои дни и Густав Адольф, смертельно раненый в битве при Люцене.

Таковы важнейшие события, имевшие место в правление короля Густава и так или иначе отразившиеся на истории Нарвы и Ивангорода. Но внутренняя жизнь города шла своим чередом и находила живой отголосок как в королевских актах, так и в

_________________________________

¹) Hansen. Geschichte der St. Narva, стр. 82.

²) Акты истор., т. Ш, стр. 68. Владислав советовал покориться и обещал защиту от врагов; в противном случае угрожал насилием.

стр. 150

распоряжениях городского совета. Некоторые из этих актов и распоряжений мы приведем в хронологическом порядке.

В 1613 году Густав Адольф, во внимание к бедствиям, перенесенным Нарвою от непрерывных войн и от опустошительного пожара, выдал ей жалованную грамоту, на основании которой с граждан слагалась недоимка в 3000 талеров и отдавалась городу в шестилетнюю аренду деревня Амфер.

В год издания упомянутой грамоты были сооружены ворота, ведущие в крепость Ивангород с западной стороны. Эти ворота, подвергшиеся после построения неоднократной реставрации, существуют и доселе, с надписью вверху: "Anno 1613".

Ворота в Ивангород. По современной фотографии.

По поводу этой надписи Козакевич (стр. 82) замечает: "Нельзя оставить без внимания то обстоятельство, что местное инженерное ведомство, реставрируя это здание (крепость Ивангород), не обратило внимания на год основания Ивангорода, а найдя где-то в мусоре плитняковый камень с вырубленным на нем годом, без дальних справок поместило этот камень над входом в Ивангород, так что над этими воротами красуется надпись "Anno 1613", чего прежде не было. Если реставратор хотел напомнить этою надписью не год основания Ивангорода русскими в 1492 году, а год взятия у нас этого города шведами во время невзгоды нашего отечества, то и это несправедливо, потому что Ивангород взяли у нас шведы в 1611-м году. Что именно выражает здесь год 1613 - неизвестно. Но вероятнее всего то, что впоследствии времени, не один археолог крепко призадумается над значением этой надписи". У нас, к сожалению, нет источников к полному выяснению этого вопроса, но думается, что дата могла обозначать не время построения Ивангорода или взятия его шведами, а просто время сооружения ворот. При таком предположении отпадают догадки г. Козакевича. Трудно, в самом деле,

стр. 151

Вид Нарвы. По гравюре Мериана начала XVII столетия.

стр. 153

допустить, чтобы инженеры поместили над воротами первый попавшийся камень. Он мог лежать в мусоре при реставрации ворот, но, надо думать, что он был вынут из этих же ворот Иначе откуда он мог взяться в Ивангороде?

Во всяком случае, разумеется, год 1613 следовало бы заменить датою построения Ивангорода, т. е. 1492. Об этом могло бы ходатайствовать нынешнее городское управление.

В 1614 году Густав Адольф, вследствие жалобы нарвского бюргерского общества, издал декрет, в силу которого было запрещено дворянам и королевским чиновникам производить торговлю пивом и водкою. Декрет этот подписан королем во время пребывания его в Нарве ¹), где в том же году происходили переговоры, а затем заключен мир между враждовавшими дотоле Швецией и Польшей.

В 1615 году нарвский ратсгер Дирих Вернекен завещал свое имение Пейтгоф на вечные времена немецкой церкви.

В том же году происходил в Нарве интересный судебный процесс, всецело напоминающий средневековые процессы над ведьмами.

В ратушу явилась вдова нарвского жителя Ватсона и заявила, что финская женщина, по имени Бригитта, посредством колдовства причинила болезнь ее дочери и ребенку другой дочери. Семь свидетелей под присягой подтвердили это заявление и указали еще на другие деяния Бригитты.

Решено было произвести над ведьмой испытание водою: палач несколько раз бросал ее в воду, но она постоянно всплывала на поверхность и не могла утонуть.

Пастор уговаривал ее покаяться и спасти свою душу, но уговоры на нее не подействовали; она показала только, что в течение 12 лет служила у одного пастора в Выборге, вела благочестивую жизнь и никому не причинила никакого зла; дочь жалобщицы она действительно лечила и употребляла для этого воду, которою мыли покойника. Потом она переменила показание и сказала, что воду брала из фонтана.

Показания свидетелей и в числе их некоего Филиппа Эриксона она признавала ложными.

В виду запирательства Бригитты, она была подвергнута пытке, во время которой созналась, что свидетели показывают на нее правильно. При этом она восклицала: «О Филипп Эриксон, не следует такие вещи открывать!»

Затем выяснились снадобья и формулы, которые она употребляла; это были: красная кровь Иисуса, сладкое молоко Марии, для успокоения боли, для исцеления ран, «noe olcon», «5 Weliexellen», «Th. 9 Wierahallen» (?). Иногда колдунья пропадала из дому и не приходила даже ночевать; по ее показаниям, она просто иногда выпивала и тогда проводила ночи вне дома.

Суд постановил: "так как из показаний свидетелей и из

_________________________________

¹) Густав Адольф был в Нарве и в следующем 1615 году.

стр. 154

собственного сознания обвиняемой выяснилось, что она занималась волшебством, одним помогая, другим причиняя болезни, то ее за такое злое дело следует сжечь". Приговор приведен в исполнение 5-го мая 1615 года ¹).

В 1625-м году губернатор Андрей Эриксон декретом, данным в Нарве, предоставил городскому совету (ратуше) право держать открытый винный погреб ²).

В 1629 году Франция через посла своего Шарнассэ добилась торговых льгот в сношениях с Нарвою, а именно таможенные сборы для товаров, привозимых сюда французскими купцами, были понижены до 2 % (при Карле, как мы видели, этот сбор простирался до 4 ¹/₂ талеров на сто) ³).

Наконец, в 1631 году генерал-губернатор Скитте издал следующие постановления для Нарвы: нарвские извозчики должны доставлять королевскую почту до ближайшей почтовой станции за две мили от города; граждане должны давать солдатам только квартиры, но члены совета свободны от квартирной повинности; перекупка продуктов воспрещается, а торговля с крестьянами должна производиться на открытом рынки ⁴). Как видно, с этим злом, столь распространенным в Нарве и в настоящее время, боролись уже почти триста лет тому назад.

Ко времени королевы Христины, преемницы Густава Адольфа на шведском престоле, относятся посольства в Россию и Персию, снаряженные в 1633, 1636 и 1639 гг. герцогом голштинским и им выпало главною задачею завязать торговыя сношения с упомянутыми государствами; герцог Фридрих, покровитель наук и искусств, имел вместе с тем в виду составление научно-географического описания Московии и Персии, их устройства и быта.

Согласно инструкции герцога, секретарь посольства, известный Адам Олеарий оставил нам обстоятельные записки касательно посещенных им стран и городов.

Между прочим мы находим у него описание Нарвы ⁵), которое и приведем. Посольство прибыло в Нарву 3 января 1633 года. Оно остановилось у богатого купца Якова фон-Келлен и прожило в Нарве 22 недели, предаваясь всевоз-

_________________________________

¹) Hansen. Geschichte d. St. N., 76—79.

²) Там-же, 83.

³) Форстен, II, 331.

⁴) Hansen, 87.

⁵) Олеарий описал также город Ревель. Местные жители и теперь еще с гордостью показывают дом, в котором он жил. Об этом сообщил мне Н. Н. Епанчин.

стр. 155

можным удовольствиям и питаясь ежедневно чисто княжескими — как выражается Олеарий — обедами, за которыми не переставала играть музыка. Только прислуга и низшие чины посольства часто затевали ссоры с местными солдатами, вероятно, под влиянием менее тонких вин, чем те, которые употреблялись их господами.

Олеарий оставил любопытное описание обычая, который он наблюдал у русского населения города 24 мая, в субботу, накануне Троицына дня. Обычай этот отчасти уцелел и доныне.

Вот что пишет Олеарий ¹): с 24 мая я пошел в русскую часть ²) Нарвы полюбопытствовать, как русские совершают поминки по своим умершим и погребенным родственникам и друзьям. Все кладбище наполнено было русскими женщинами, которые расстилали на могилах и надгробных камнях красивые шитые пестрые платки и ставили на них некоторые блюда с тремя или четырьмя продолговатыми лепешками, или оладьями, и с пирогами, а другие с двумя или тремя сушеными рыбами и крашеными яйцами.

Одни из этих женщин стояли на ногах, другие на коленях, лежали у могил, вопили, кричали и делали мертвому вопросы.

Если в это время проходил их знакомый какой, они подходили к нему, разговаривали с ним, иногда с громким смехом, и потом, по уходе его, опять принимались плакать и вопить.

Тут же между могилами ходил священник с двумя причетниками; он держал в руках кадило, в которое по временам бросал кусочки ладану и которым кадил пред могилами; при этом он произносил какие-то молитвы, а женщины называли ему усопших, одного за другим, часто даже имена умерших уже лет 10 назад.

Одни из этих женщин вычитывали эти имена из книжки, другие же давали книжки читать церковным причетникам, и

_________________________________

¹) Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 годах, составленное секретарем посольства Адамом Олеарием. Перев. с нем. П. Барсова. Москва, 1870 г., стр. 16 и след.

²) т. е. в Ивангород.

стр. 156

поп (так называют они своего священника) должен был повторять за ними эти имена в своих молитвах. Иногда женщины с крестным знамением кланялись по нескольку раз священнику, а священник кадил на них в это время своим кадилом. Женщины звали и таскали попов с места на место, каждая желая прежде совершить память о своем умершем.

Когда такие моления и каждение кадилом, совершаемые священником, оканчивались, жители давали попу круглыя медныя деньги; пироги и яйца забирали себе причетники и дали часть их и нам, немцам, случившимся тут, ради любопытства; мы роздали после эти подарки нищим ребятишкам».

Описывая второе свое путешествие (1636 года), Олеарий дает читателю некоторые географические и исторические сведения о Нарве, представляющие значительный интерес. «Город Нарва — сообщает Олеарй — лежит в Аллентакии, на ижорской границе, под 60 градусом от равноденственника, при быстрой реке, называемой горожанами Бек» ¹). Вода этого Бека (т. е. Наровы), вытекающая из озера Пейпуса, по свидетельству Олеария, темная, коричневатая. Олеарий ynoминает и о водопаде, находящемся в полумиле от озера; и кончает свое описание Нарвы указанием на то, что в 2 милях ниже города река впадает в Чудской залив ²). Картину нарвского водопада Олеарий рисует следующим образом: "низвергаясь на скалу, вода брызжет высоко мелкими брызгами, и потому здесь при ярком солнечном свете, до обеда и после, образуется всегда целая радуга, доставляющая приятное зрелище".

Касаясь истории города, Олеарий сообщает, что Нарва основана датским королем Вальдемаром II в 1223 году, а Ивангород, Иваном Васильевичем в 1492 году. В 1558 году Иван Грозный взял Нарву, но в 1581 году полководец шведского короля Иоанна, Понтус Делагарди снова отвоевал ее Швеции.

_________________________________

¹) Интересно, что еще в середине 17-го столетия Нарова носила наименование "Бек", теперь уже совершенно забытое.

²) т. е. Финский.

стр. 157

Нарвский водопад.

С гравюры, помещенной в гамбургском издании Олеария 1696 года.

Город Нарва, как пограничный, в то время, по описанию Олеария, был обнесен стенами и окопами и всегда заключал в себе надежный гарнизон на случай нападения неприятеля.

Позади замка находились укрепления, называемые «русскою Нарвою» ¹). В одной насыпи, недалеко от ливонских (?) ворот Олеарий наблюдал следующее явление: "вода, просочившаяся со свода (так как насыпь внутри полая и сделана сводом) и ниспадавшая вниз, сделалась твердою, подобно камню и с земли она имела вид как бы разжиженного тела» ²).

_________________________________

¹) Русскою Нарвою иностранцы называли Ивангород.

²) Олеарий, очевидно, разумеет одну из сталактитных пещер, каковые и нам в годы детства приходилось наблюдать в глубоких ходах, проложенных в нарвских «валах», т. е. укреплениях. Вода, просачиваясь сквозь известковую почву, мало помалу, в течение многих лет, путем скопления твердых известковых осадков, образовала ряд больших твердых сосулек. Это и есть сталактиты.

стр. 158

Олеарий нашел в Нарве много новых построек (следствие бывшего в 1610 г. пожара), преимущественно каменных, так как деревянные были запрещены.

Город был разделен на правильные улицы, вероятно, на те самые, которые значатся на плане Нарвы 1649 г.¹).

Олеарий, констатируя обширную торговую деятельность города Нарвы, расцвет нарвской торговли объясняет прекращением торгового пути в Архангельск во время войны англичан с голландцами. Это предположение Олеария, однако, следует дополнить указанием на то, что вследствие не прекращавшейся со времен Сигизмунда войны между Швецией и Польшей, когда Рига постоянно терпела от военных действий, большая часть рижской торговли перешла в Ревель и Нарву.

В устье реки Наровы во время приезда голштинского посольства стеклось более 60 кораблей с запада и востока. Олеарий даже делает догадку, не оправдавшуюся, однако, на деле, что Ревель должен будет со временем пасть, а Нарва, наоборот, возвыситься, тем более, что уже тогда предположено было очистить дно реки Бек (Наровы) от устья до города, так чтобы корабли могли подплывать к самому городу.

При Олеарии в Нарве существовала церковь, принадлежавшая немецкой общине ²), и начиналась постройкой шведская церковь ³). Суперинтендент Генрих Стааль усердно пропагандировал лютеранство как между эстами, так и между русскими, но дело это, по выражению Олеария, доставляло ревностному Стаалю "более тяжелого труда, чем счастливого успеха".

_________________________________

¹) Hansen. Geschichte, между стр. 96 и 97. На этом плане значится и дом Якова фон Келлена, в котором останавливалось голштинское посольство. Дом этот находился против тогдашней русской церкви, помещавшейся, как выше упомянуто, в здании, принадлежащем ныне гг. Семеновым.

²) Нынешний православный собор Спасо-Преображения.

³) Ныне — евангелическо-лютеранская церковь св. Иоанна Иерусалимскаго. Кроме помянутых двух церквей и еще Финской, неподалеку от шведской, в самом городе была православная церковь на месте, уже указанном нами. В Ивангороде также была православная церковь, а у крепости, где теперь завод г. Зиновьева, — православное кладбище. На этом кладбище Олеарий и наблюдал обряд поминовения усопших.

стр. 159

Вид Ивангорода.

Из Олеария, по изданию 1696 года.

Окрестности города, представлявшие в то время обширные лесные и болотистые пространства, были наполнены всевозможными дикими зверями, причинявшими людям много неприятностей.

Олеарий приводит примеры нападения диких зверей на путешественников. В 1634-м году, 25 января, в полумиле от города волк напал на толпу крестьян, состоявшую из 10 человек; двоих из них загрыз на месте, а четверых изранил. Одного из раненых крестьян, лежавшего в нарвской больнице, посетил сам Олеарий с посольским врачом.

В другой раз дама, проезжавшая полем недалеко от города, видела, как медведь тащил покойника, вырытого, очевидно, на городском кладбище, волоча за ним также и саван, в который он был обернут. В том же 1634 году медведи вырыли на кладбище 13-трупов и утащили их вместе с гробами.

Говоря об окрестностях Нарвы, Олеарий упоминает, что проездом из Нарвы в Ревель он посетил приходскую церковь и полуразвалившуюся часовню, лежавшие в двух милях от поместья «Кунда». К этой часовне, по его словам, православные жители окрестных мест собирались в день Благовещенья на богомолье и ползали на коленях около

стр. 160

какого-то камня. Сюда стекались всевозможные колдуны и знахари, целившие от недугов ¹).

В противоположность религиозному фанатизму простолюдинов Олеарий приводит пример либерального отношения к обрядам, освященным православною церковью, со стороны некоего Филиппа Н. (фамилии этого господина Олеарий не называет), который в беседе с Олеарием и другими лицами голштинского посольства высказывал очень свободные взгляды на иконы, посты и вообще обрядовую сторону богослужения у православных. Критическое отношение к внешней стороне греко-российскаго вероучения у выше поименованного Филиппа Н., православного жителя "русской Нарвы" сложилось, надо полагать, под влиянием господствовавшей среди жителей города лютеранской религии, не признающей обрядностей.

Этим мы закончим обозрение записок Олеария и приступим к рассмотрению дальнейших исторических моментов в жизни города Нарвы.

Декретами королевы Христины от 12 сентября 1642 года, 1 июля 1646 года и 27 ноября 1650 года городское управление Нарвы было урегулировано следующим образом:

Городской совет должен был состоять, по крайней мере, из 2 бургомистров и 8 ратсгеров под председательством бургграфа, назначаемого правительством. Городскому обществу предоставлено было избирать пасторов и других церковнослужителей, но с согласия суперинтендента и консисторий. Впрочем, согласно постановлению той же королевы Христины от 19 августа 1634 г., нарвскому магистрату также принадлежало право избирать пасторов. Вероятно, декретом 1646 г. это право отменялось. На обязанности консистории ²), кроме

_________________________________

¹) Обращенные в христианство язычники, очевидно, сохранили некоторые из прежних своих обрядов. Нам самим приходилось наблюдать ижор, ползавших на коленях вокруг храма со свечою, прилепленною ко лбу, а во время стечения народа в село Ильеши (бл. станции Молосковицы) в самое недавнее время можно было видеть процедуру изгнания бесов и т. п.

²) В 1648 г. (по некоторым данным в 1646) королева Христина учредила в Нарве для всей Ингерманландии особую евангелическо-лютеранскую консисторию, первым президентом которой был упоминаемый Олеарием Генрих Стааль. Нарвская консистория существовала до 1833 года, когда была упразднена с передачею дел в с.-петербургскую консисторию.

стр. 161

дел духовных, лежало также — экзаменовать начальников училищ предварительно назначения их на должности. Ради удобства торговых сношений городу Нарве жаловались деревни Кутеркюль и Юала.

Декретом от 1 июля 1646 года предписывалось гражданам строить исключительно каменные дома. При отсутствии в то время средств к обороне от страшных пожаров, уничтожавших целые города, забота правительства о сооружении гражданами более или менее огнеупорных построек была очень естественна.

Пожар Нарвы 1610 года, когда выгорел почти весь город, был еще в памяти и у правительства, и у граждан. Необходимо было воспользоваться грозным уроком, во избежание могущего повториться бедствия. Однако, как увидим ниже, Нарва горела еще несколько раз, несмотря на все предосторожности, а пожар 1659-го года своими размерами превзошел даже пожар 1610 года.

Из других постановлений этого времени относительно Нарвы следует упомянуть:

1) декрет генерал-губернатора Бенедикта Оксенштиерна от 9 мая 1640 года, коим разрешена постройка русской гостиницы на русской стороне. Приезжие русские должны там останавливаться и складывать свои товары. Русским купцам, перешедшим в подданство Швеции, предоставлено останавливаться с товарами по выбору, в ивангородской или нарвской гостиницах. Ловля угрей должна предпочтительно разрешаться нарвцам перед ивангородцами,

2) декрет штатгальтера Нильса от 1 октября 1640 года, в силу коего русским возбранялось производить торговлю на кораблях, а предписывалось выжидать, пока товары не будут выгружены и доставлены в город. Нарвским немцам вообще была неприятна конкуренция в торговле не только русских, но и других иноземных купцов; так, из декрета королевы Христины от 19 августа 1634 года видно, что они жаловались на стеснения в торговле, благодаря монополиям французских, голландских и английских купцов, а в декрете от 12 сентября 1642 года указывалось, как на нежелательное явление, что жители Любека, голландцы и другие чужеземцы снабжают ивангородцев деньгами и этим помогают им в торговых делах в ущерб нарвцам;

3) декрет генерал-губернатора Гилленштерна, данный в Нарве 6 марта 1643 года, которым запрещено было нарвским купцам производить торговлю до окончания церковной службы. Надо полагать, это ограничение торговли имело место лишь в праздники. Как видно, вопрос о праздничном отдыхе торговых

стр. 162

служащих поднимался уже в то отдаленное время и решался шведским правительством довольно удовлетворительно;

4) декрет королевы Христины от 29 ноября 1648 года, в котором выражалась забота об улучшении фарватера реки Наровы.

Независимо того, в разное время принимались меры к застройке пустых пространств, исправлению пустующих домов и устройству площадей, к исправлению мясных и рыбных лавок, вообще — к созданию в городе внешнего благоустройства. При этом русской части населения отводился для построек Hakelverk, т. е. посад, или ивангородский форштадт, а не самый город. Из всего видно, что русских тогда держали в черном теле и, к сожалению, эти шведские привилегии до последнего времени принимались в основание к определению взаимных отношений русского и немецкого элементов в Нарве.

В 1649 году снят план с гор. Нарвы, значительно отличающийся от современного.

В шведской гербовой книге 1650 года имеется герб города Нарвы, изображающий крепостные строения, ряд бомб и знамя.

Герб этот после завоевания Нарвы Петром Великим был заменен старинным гербом 1585-го года существующим и доныне. Ивангород имел также свои герб, изображавший башню и стены, унизанные бомбами ¹).

В 1654 году на шведский престол вступил Карл X. Новый король, в подражание своим предшественникам, поспешил выдать жителям Нарвы жалованную грамоту, подтверждавшую их привилегии. Кроме того он дал особую грамоту ругодивским торговым людям православного исповедания, ноября 20-го 1654-го года.

Часть этой грамоты мы приведем: "Королевского величества милостивый указ на те статьи, которые ругодивские приграды торговые люди греческой веры покорно есть бьют челом.

Что они покорно извещают о всех своих привилиях, (т. е. привилегиях), что у них за некое время в пожаре погорело и бьют челом о поновлении тем привилиям; и королевское величество радел бы их челобитье подняти, только что таковские и всякие грацкие (т. о городския) иные поновленные грамоты для некоторых мер и особных статей до ставного времени уложены;

а се к тому и то, что все привилеи, которыя прежереченные бюргары (т. е. бюргеры, граждане) и торговые люди блаженныя и высокославныя памяти короля Густафа Адольфа достали и даны, когда они на иванегородской стороны жили, еще и присудом с Ругодивом во особстве и на розни были; а ныне после того видя, что и по менению (т. е. изменению) временам от той розни мно-

_________________________________

¹) Hansen, 96—98; Arndt. Die Liefl. Chr., прил., стр. 310.

стр. 163

Общий вид Нарвы с ингерманландской стороны.

По гравюре из гамбургского издания Олеария (1696 г.)

стр. 165

гия неисправления и безсовестность сочинилась, что ругодивцы и иванегородцы, живучи в разных присудех, всякой свой искал другому ко испорченью и к помешке, и для того иванегородцы за некои годы на ругодивскую половину перенеслись, и ныне, аки суставы водные, в одном теле друг со другом совокуплены; и для того имеют те прежереченные боргары в приградех равны и единых привилиях согражанам в самом Ругодиве, только будет греческия веры, про себя во особе иных волностей, каких достигли и их делом за собою и бьет челом. И о том королевское величество по своей милости впредь осмотрел и думати изволил; а пока поновнялная на то дати возможно и генералю ижерской земли со инем, коим ее достоит и доложить, держати их в обережении, не дабы им в том какая шкота и обида учиниласе» ¹).

В следующих пунктах этой грамоты дозволяется православным выписать из Киева диакона для освящения церквей и разрешается какое-то судебное дело. Грамота, помимо интереса по существу, любопытна еще тем, что отлично характеризует враждебные отношения ивангородцев, почти сплошь православных, к ругодивцам-баргарам (т. е. бюргерам), создавшим себе, в явный ущерб русским, исключительно привилегированное положение.

Вследствие открывшейся вновь войны с Польшей шведы искали союза с Россией и отправили к Алексею Михайловичу посольство, чтобы заключить с ним коалицию. Но шведское посольство было принято сухо. Алексею Михайловичу, очевидно, желательно было вернуть от Швеции русские города, утраченные по столбовскому мирному договору; к тому же он опасался усиления Швеции за счет Польши.

Все это побудило шведское правительство быть настороже против русских; началось деятельное вооружение армии и починка укреплений. В 1655 году и Нарва, передовой пункт обороны против русских, в числе других шведских городов, подверглась значительным перестройкам, починкам и укреплениям.

В протоколах нарвского магистрата об этом имеются следующие указания.

22 сентября 1655 года цейхмейстер Генрих Скуленберг и майор Арве Гаммельман от имени генерал-губернатора сообщили городскому совету, что ветхие валы и стены, в виду особых обстоятельств времени, крайне необходимо исправить, и что так как люди местнаго гарнизона имеют много других занятий, то

_________________________________

¹) Акты, собранные в библиотеках и архивах российской империи археографическою экспедициею при императорской академии наук, том IV, стр. 112. (Правописание подлинника).

стр. 166

восстановление городских укреплений жители должны взять на себя, на что и отрядить 500 человек. При этом указывались и самые работы, которые следовало произвести безотлагательно, а именно: на песочном валу перед Karri-Pforte (стена и эти ворота находились около домов, принадлежащих ныне собору; они отделяли впоследствии старый город от нового) устроить двойное укрепление с полукружием и контрэскарпом, а у замковых ворот соорудить, насколько можно, высокий равелин и, если бы сюда понадобилось более народа, чем было в распоряжении генерал-губернатора, то совет должен был оказать требуемую помощь.

Город мог выставить, однако, лишь 200 человек для работ и согласился внести потребную сумму для найма еще 100 рабочих.

Вообще военные сборы тяжелым бременем ложились на население, к уплате их привлекались и русские жители Нарвы и Ивангорода. Вообще как тогда, так и впоследствии льготы и привилегии немцы брали себе, а повинности непременно делили между собою и русским элементом. Представитель русских Белоус жаловался магистрату, что пока было имущество, русские охотно платили сборы, но теперь во всех домах большая бедность, и им грозит полное разорение. Налоги, однако, по-прежнему продолжали взиматься ¹).

Ничем иным, как ожиданием войны была вызвана и забота об улучшении казарм, находившихся во рву между городом и замком. Казармы эти страдали — странно подумать! — от свиней, которые, забираясь на крыши, разрывали их зубами. 17 октября 1655 ,г. капитан Гаммельман и квартирмейстер Эрве указывали об этом городскому совету и просили принять меры против своеволия свиней; при этом военное начальство высказывалось за истребление свиней. Совет города, вступаясь за животных, истребление которых грозило прекращением выделки окороков и колбасы, постановил удалить свиней для пастьбы за город и предоставил лишь солдатам сгонять их не только с крыш, но и с улиц, а в случае причинения ими вреда, гарантировал выдачу солдатам вознаграждения за починки.

В связи с ожиданием войны находилось, несомненно, и распоряжение городского совета от 23 октября того же года об осмотре форштадта (тогда был один ивангородский форштадт, где жили русские) и конфискации домов тех жителей, которые оставили их на произвол судьбы и ушли из города. Надо думать, что многие русские люди уходили в Россию, намереваясь вернуться по окончании военного времени.

В том же 1655 году была поставлена в Нарве, на рынке виселица, для приведения в исполнение приговоров над преступниками. Она была, по-видимому, особенно нужна во время войны, так как и докладчиками о ее необходимости были военные люди (цейхмейстер Скуленберг и капитан Гаммельман). Они, впрочем, указывали, что виселица должна составлять принадлежность всех благоустроенных городов. Таковы были времена!

_________________________________

¹) Hansen, 103—106,109.

стр. 167

Общий вид Нарвы с лифляндской стороны.

По гравюре из гамбургского издания Олеария (1696 г.)

стр. 169

Алексей Михайлович не замедлил открыть военные действия. Часть русских войск переправилась через Нарову. Русские взяли Кокенгаузен и Дюнамюнд и подступили к Нарве, так что купцы с семействами искали спасения в Стокгольме.

Воевода Хованский выжег предместья Нарвы, но самого города не тронул, и на этот раз Нарва осталась вне арены военных действий, хотя русский отряд в 5000 человек и подходил к самой Юале; шведский генерал Кундшафт при этом отдал приказание сжечь деревню и бывшую в ней мельницу (у водопада). Некоторое время после того русские стояли лагерем около Кулги, а затем, когда в Москве было получено известие о заключении между Швециею и Данией ротшильдскаго мира (1658 г.), Хованскому предписано было отступить. При этом как русские, так и шведы разрядили свои пушки.

Пощаженные войною жители Нарвы претерпели, однако, от чумы, свирепствовавшей тогда во всем прибалтийском крае. Из письма нарвского купца Родде (в марте 1658 г.) видно, что в одном его доме вымерло от чумы 15 человек.

Бедствия войны и эпидемии побудили жителей Эстляндии и Лифляндии обратиться с просьбою о помощи и покровительстве к королю, но он отвечал, что у Швеции так много врагов, что он не может думать об одной Эстляндии и Лифляндии ¹).

По перемирию, заключенному в Валиезари, близ Нарвы, 20 декабря 1658 года, Алексей Михайлович приобрел от Швеции несколько крепостей: Дерпт, Мариенбург, Кокенгаузен и др. Вскоре, однако, война возобновилась и на этот раз окончилась неудачно для русских: по миру, заключенному в Кардисе 21 июня 1661 г, (во время регентства вдовствующей супруги Карла Х Гедвиги-Элеоноры), Россия потеряла все свои лифляндские приобретения. Заключению этого невыгодного мира способствовали смуты в Малороссии и новая война с Польшей.

_________________________________

¹) Там же, 114.

стр. 170

Деревня Валиезари (или Валлисари) была выбрана для съезда не сразу Предполагалось съехаться на прежнем месте, где, в былое время собирались русские послы, на устье реки Плюсы. Была даже мысль устроить съезд в шатрах на мосту реки Наровы. Плюса особенно привлекала шведов. Русские на это возражали, что устройством съезда на Плюсе, где были прежние рубежи, московского государства со шведским, шведы хотят «снискать себе вечную славу, а мирные переговоры вести по своей воле, потому что урочище на устье Плюсы место тесное и болотное, конскими кормами бедное, необоронное и во всем негодное». Наконец, когда шведы выбрали для съезда деревню Валиезари, между Нарвою и Сыренском, царь написал Прозоровскому (одному из уполномоченных): "Разведав подлинно, что на съезд вам и нашему делу порухи никакой не будет, съезжайтесь в деревне Валиезари, а из-за мест не разъезжайтесь".

Между прочим предписывалось русским уполномоченным требовать от шведов Ивангорода. На это Ордын-Нащокин доносил царю: «От Иваньгорода прибыли никакой нет; Нарва получше его, и та теперь запустела, потому что от Новгорода торги худы, а с моря быть купцам их же, шведским, да к Ивангороду и корабли не ходят. Когда Ивангород был в русском владеньи, то через Нарову реку с городом Нарвою безпрестанныя ссоры и крови были; невозможно быть покою, если эти оба города не будут за одним государем. (Совершенно правильная мысль!). Если бы даже на шведа и упадок был и уступил бы он Ивангород и Канцы, (Ниеншанц), то города эти лежат к шведской и финской земле;

кроме шведов, других купцов нет; на этом же море у них города Рига, Ревель, Перна,. Гапсаль, Нарва: велят купцам приезжать к своим городам, и русские люди поневоле с своими товарами к их же городам будут ездить; в торговле русские люди слабы друг перед другом, — туда пойдут, куда их поманят, на своих местах не держатся» ¹).

По кардисскому миру Алексей Михайлович отказался от притязаний на Ивангород и уступил Швеции Кокенгаузен, Юрьев, Мариенбург, Адзель, Новгородок (Нейгауз) и Сыренец со всеми их угодьями, пушками, и имуществом. Русский царь обязался не помогать Польше против Швеции. Тем же договором установлена «вольная и беспошлинная» торговля между договаривающимися сторонами. Русским купцам «особенно» дозволено было торговать в королевском городе Стекольне (Стокгольме), в Риге, в Выборге, в Колывани, Ревеле), в Ругодиве, в Ижоре, в Корелах и Канцах. С той и другой стороны обеспечивалась свобода богослужения, но при этом русским возбранялось строить в шведских городах новые церкви, а предлагалось довольствоваться церковью, «которую они в Колывани исстари имеют» ²).

_________________________________

¹) Соловьев т. XI, стр. 59—66.

²) Кардисский договор изложен у Карновича в собрании узаконений рус. государства, стр. 523—539.

стр. 171

Переговоры со шведами, начиная с валиезарскаго и пюхестекюльскаго (в Пюхтице) примечательны участием в них известного Котошихина, занимавшего в то время должность подъячаго. В одной из грамот он после слова "великого" пропустил "государя", и за это был наказан батогами.

Вскоре после того, обиженный отобранием имущества от его отца, ложно обвиненного в расточении вверенной ему монастырской казны в одной из московских обителей, Котошихин бежал в Швецию и поступил там на службу по прошению, поданному им проживавшему в Нарве шведскому губернатору Ингерманландии Якову Таубе.

Живя в Швеции под именем Ивана Седицкаго, Котошихин написал свое известное сочинение "О России в царствование Алексея Михайловича», открытое впервые в стокгольмском государственном архиве Александром Ивановичем Тургеневым в шведском переводе, а затем окончательно исследованное профессором гельсингфорскаго университета Сергеем Васильевичем Соловьевым, который в 1838 г. отыскал в библиотеке упсальскаго университета и русский подлинник указанного сочинения. Котошихин, как известно, окончил жизнь свою трагически; он был казнен, по приговору стокгольмского уголовного суда, за убийство в ссоре некоего Анастасиуса, который за бутылкою вина упрекнул Котошихина в связи с его женою. ¹).

Между тем вслед за эпидемией Нарву постигла новая беда: 5 июня 1659 года, в 9 часов утра, загорелся дом полковника Карла Кнорринга. Пламя вскоре перешло на соседние дома бургомистров Кельна и Герберса, и, наконец, при дувшем в этот день зюйд-весте, весь город превратился в громадный пылающий костер. От пожара осталось всего несколько домов; при этом немецкая, шведская и финская церкви сильно пострадали, а уцелели лишь немецкий и шведский пасторские дома.

К эпохе Карла Х относится заключение в ивангородской крепости изменнически схваченного в Митаве курляндскаго герцога Якова Кетлера. Дело в том, что во время войны Швеции с Польшей Курляндия держала себя нейтрально, что очень не нравилось шведскому королю, считавшему Кетлера своим вассалом. Поэтому он приказал генералу Дугласу захватить герцога в его замке, Дуглас подошел к Митаве с 3-тысячным отрядом и, расположившись лагерем у реки Аа, вступил с Кетлером в переговоры отно-

_________________________________

¹) Сочинение Котошихина издано археографическою комиссиею первоначально в 1840 году, затем в 1859 и, наконец, — в 1884 г.

стр. 172

сительно пропуска войск через город. Во время переговоров 500 шведских солдат, заранее подготовленных, ворвались в замок и захватили герцога с семейством в плен. При этом один из солдат на глазах у беременной герцогини отрубил правую руку по самое плечо придворному балетмейстеру - французу, вздумавшему сопротивляться. Это так подействовало на герцогиню, что она впоследствии родила сына без правой руки. Действительно, как говорят, тело принца Александра Кетлера, покоящееся ныне в склепе митавскаго дворца, лишено правой руки.

Герцог Яков с семейством был отправлен в Ивангород, где и пробыл в заключении два года, с 1658 по 1660 г., до подписания оливскаго мира ¹).

Во время регентства Гедвиги Элеоноры, а затем при Карле XI, взявшем в 1672 году в свои руки, после 12-летняго опекунства (вследствие его несовершеннолетия) управление государством, Нарва, благодаря заботам правительства и городского совета, а главное торговле, отстроилась уже настолько, что страшный пожар 1659 года успел отойти в область предания. В 1663 году, 26 февраля, было отведено место для постройки ратуши, а в 1671 г. самое здание существующее и доселе под именем магистрата, было окончено.

Из городского плана 1649 г. видно, что на том месте, где построена ратуша, прежде находился дом Вернекена; местонахождение же городского совета показано на вирской улице. По сооружении башни, на шпице ея был поставлен журавль, опирающийся на яблоко, в которое вместе с монетами, чеканенными в Нарве быль вложен манускрипт, содержавший указание о годе открытия ратуши в новом доме и перечень лиц, стоявших во главе государства. Между прочим была и такая фраза: «Боже, сохрани этот дом опорою Божией церкви, жилищем правосудия, оракулом жаждущим утешения, приютом невинных и притесняемых, страшилищем для преступников и обереги его от всякого несчастья, чтобы земля, на которой он стоит, вместе с ним, не запустела прежде всеобщего запустения» ²).

Здание ратуши и ныне еще составляет нарвскую достопримечательность. В него ведет высокое наружное каменное крыльцо, украшенное массивною чугунною решеткою с литым узором.

_________________________________

¹) Историч. вестник за 1896 г., кн. VI, стр. 865—866 (Герцог Яков Кетлер).

²) Hansen, 123—4.

стр. 173

Вид ратуши, бывшей биржи (ныне театр) и памятника Петру Великому на рыночной площади. По современной фотографии.

стр. 175

Над входными дверьми находятся городской герб и изображение Фемиды с весами в руках, а также городские часы.

В здании ратуши ныне помещаются городское управление, полиция, сиротский суд, арестантская и бесплатная библиотека-читальня. Зал присутствия городского управления украшен портретами русских государей и государынь. Из них обращают на себя внимание два современных портрета Петра Великого (один из них изображает монарха в молодые годы, в латах) и художественно написанный портрет Петра Ш, покровителя прибалтийских немцев.

Потолки, по примеру старинных нарвских домов, украшены аллегорическими изображениями созвездий, небесных светил и четырех стихий вселенной ¹). В большой зале (первой при входе во второй этаж) развешаны на стенах четыре картины, изображающие: суд Соломонов. Иосифа, объясняющего фараону его сны, страшный суд и Товия, возвращающего отцу зрение.

Здесь же до упразднения магистрата стояли высокие массивные седалища, обитые красным сукном На них в былое время восседали бургграф (звание это существовало до 1725 года), бургомистры юстиции и полиции и ратманы. Теперь эти седалища переданы нарвскому археологическому обществу и хранятся во дворце Петра Великого. В упомянутой зале были прежде хоры, на которых помещалась музыка, под звуки которой здесь устраивались танцы ²).

Во дворе ратуши 11-го сентября 1704 года покоренные жители Нарвы присягали на верность подданства Петру Великому на библии, принесенной из немецкой церкви ³). В том же году первый губернатор Нарвы и завоеванных мест Александр Данилович Меньшиков объявил собравшимся в ратуше бургомистрам и ратманам монаршую волю, чтобы они по прежнему отправляли здесь свои обязанности.

План города Нарвы, относящийся к 1684 году, в общих чертах напоминает нынешнюю Нарву. Все названия тогдашних улиц сохранились еще до сих пор, таковы: остерская, рыцарская, кирочная, булочная, гельсингерская, вестерская, школьная, вышгородская и др. ⁴).

Мы упомянули уже, что успехи строительной деятельности города Нарвы находили себе объяснение преимущественно в успехах торговли. Помимо своих географических удобств,

_________________________________

¹) См. ниже описание ратуши Арсеньева, посетившего Нарву в 1834 году. Им приведены некоторые надписи с плафона, украшающего залу бывш. магистрата.

²) Козакевич, 74.

³) Эта библия, хранящаяся ныне на алтаре лютеранской церкви, была пожертвована нарвской немецкой общине Гедвигою Третцель в 1694-м году.

⁴) Hansen, между стр. 126 и 128.

стр. 176

в этом отношении Нарва была обязана развитием коммерческих оборотов также и правительственным декретам, стремившимся к поднятию благосостояния города. Например, декретом Карла XI от 30 мая 1679 года городу была предоставлена табачная монополия, другими декретами установлены разные льготы по торговому мореплаванию и винокурению и т. п.

В 1679 году городским советом постановлено было открыть вновь существовавшие в былое время ярмарки (в дни Дорофея и Якова). По словам одного немецкого писателя (пастора Кельха), вследствие стечения в Нарву для коммерческих надобностей лиц различных национальностей, ни в одном городе во всей Швеции нельзя было услышать стольких языков, как здесь. Русский язык в торговых оборотах, конечно, играл также не последнюю роль; известно, по крайней мере, что шведские купцы города Нарвы отправляли своих детей для изучения русского языка в Ивангород, где русское население было преобладающим.

В 1698 г. в виду развития торговых оборотов, был построен в Нарве биржевой дом (ныне здание театра), и к тому же времени относится сооружение постоянного каменного моста через Нарову. Как биржу, так и мост строил архитектор Кюнтлер. Еще в 1663 г. Нарве было предоставлено право в течение 8 лет чеканить собственную монету. Право это было отдано в аренду нарвскому ратсгеру Нумменсу. Ради торговых целей на «Большом» острове была устроена купеческая верфь, следы которой, по словам Козакевича, были заметны еще в его время.

Заботясь о торговых интересах Швеции, Карл долгое время был занят планом перенести торговлю Индии и внутренней Азии на берега Балтийского моря, но последовавшая война помешала этому плану осуществиться.

Отношения Карла XI к русским жителям Нарвы и Ивангорода характеризуются двумя данными им жалованными грамотами.

Первая грамота от 4 июля 1662-го года, изданная на основании челобитья русских об "конфармацьюне" привилегий, вкратце содержит следующие пункты:

стр. 177

1. Король дозволяет русским выбрать для отправления церковной службы попов из своей среды, лишь бы они «помнили свою веру и так живали бы, как и иным добрым верноподданным подобает, и за королевскаго величества и за его королевство прилежно и всегда в своих придиках из сердца Бога молили б по той форме и таким обычаем, как их супер(интен)дент тамо будет научать».

2. Купцам и погорельцам дозволяется строиться на ивангородской стороне у деревни Юлды.

3-й пункт, в силу его интереса, изложим подлинными словами грамоты. Здесь именно мы читаем: «Что они горазно жаловались в том, что они на времени были под владеньем ратушным в Нарве; и для того королевское величество указал им впредь быти под своим генерал-губернатором, кой им поставит некоих прямых персонов... но и городу Нарве волность была б также своих некоих персонов тута держать, кои смотрят, чтоб против их привилей ничто не чинилось».

4. Русским даруются такие же торговыя права, как и шведам, и предоставляется купцам торговать, где они захотят: у себя на месте — в России, или Швеции, и с ругодивцами, "как они межи собою помирятся". Сделанное мимоходом замечание о примирении проливает очень яркий свет на тот постоянный антагонизм, который существовал между русскими обитателями Нарвы и «боргарами» (бюргерами).

Пункт 5 касается также торговых прав, именно разрешается русским купцам в шведских городах продавать и покупать какие угодно товары.

В пункте 6-м король обещает особую милость отступникам от православной веры: «И тому человеку его королевское величество особно милость свою покажет и поволит, ему такая же волность и правда будет, что иному его подданному человеку или боргару».

В остальных пунктах (всего 13) король разрешает русским варить пиво и печь хлеб, под условием уплаты определенной пошлины, обещает возвратить отнятые у православных в Ивангороде образа и священные книги, разрешать справедливо их тяжебные дела и вообще быть мило-

стр. 178

стивым и справедливым к гражданам города, которых в довершение всего освобождает на 6 лет от уплаты податей¹).

Вторая грамота Карла XI-го «ивангородским посадским людям» (данная 29 ноября 1664 года), во 1-х, вновь подтверждает свободу богослужения «без мечтания и всякой мешкоты»; во 2-х, разрешает селиться не у Юлды, оказавшейся неудобною, а где угодно; в 3-х, возлагает судебные функции на генерал-губернатора с 2-мя членами; в 4-х, подтверждает торговые льготы купцов.

Кроме того, в виду жалобы русских жителей, "что иванский монастырь и сады их и дворы и места их в разоренное время от них отняты", предписано было все это им вернуть.

Таковы были милости к русским людям; но через десять лет, в 1674 году, повеяло новым духом, а именно в королевском декрете от 5 ноября указанного года говорилось: "Так как русские все еще продолжают производить продажу в посаде (т. е. в Ивангороде), то это им воспрещается. Если они хотят заниматься торговлей и быть нарвскими купцами, то должны переселиться в город, построить каменные дома и нести бюргерские повинности. Те, которые не хотят или не могут этого сделать, должны переселиться в Копорье, исключая ремесленников и рабочих. С русскими, прибывающими в Нарву из других городов, следует, однако, поступать учтиво, и если бы они пожелали сделаться купцами, не ставить им тяжелых условий. Указ о выселении русских купцов в Копорье подрывал благосостояние русских торговцев, а условия оставления в Нарве, по бедности, не дававшей основания даже мечтать о каменных домах, были прямо неисполнимы.

Вот почему, надо думать, уже через 2 года этот грозный указ отменяется: русских в Копорье не гонят; им предложено оставаться в посаде и вести там торговлю, но только солью, сельдями, табаком и вином, а рожь продавать только нарвским бюргерам. Взамен этих льгот русскому населению (очень условных) город получил права

_________________________________

¹) Акты, собр. в библ. и арх., т. IV, стр. 183—186.

стр. 179

судебной юрисдикции над Ивангородом и привилегию открыть здесь свой кабак (Krugerei) ¹).

Карл XI, благодаря ряду благоразумных мероприятий ²), оставил своему преемнику Карлу XII-му сильное государство.

Накануне великой северной войны укрепления Нарвы частью были исправлены, частью построены вновь и разделены на следующие бастионы:

На севере:

Gloria (Слава),

Honor (Честь),

Victoria (Победа).

На юге:

германова башня и ее укрепления;

На востоке:

Рах (Мир),

Justitia (Правосудие),

Spes (Надежда);

На западе:

Fortuna (Судьба),

Triumph (Триумф),

Fama (Молва).

Рвы у бастионов заполнялись водою. Когда в 1784 году строили у "водяных" ворот (между городом и ливонским замком) каменную гауптвахту, то наткнулись в земле на остатки стены с железным кольцом, которое служило, очевидно, для привязывания лодок. На картине Олеария 1636 года видно, что городские рвы соединялись с Наровой. Впоследствии, впрочем, в этих рвах были устроены казармы.

Ездивший в 1682 году к шведскому королю, для извещения о кончине великого князя Феодора Алексеевича и о вступлении на престол Петра и Иоанна, подьячий посольского приказа Никита Алексеев, которому поручено было также собирать негласные сведения о посещенных шведских горо-

_________________________________

¹) Hansen, 125—126.

²) Касаясь общих мероприятий Карла XI, необходимо упомянуть, что, облегчая положение крестьян установлением законных размеров податей и повинностей в пользу дворян (на основании т. наз. вакенбухов), он вместе с тем отнял у дворян значительную часть их поместий. Этою мерою он очень поправил государственные финансы, хотя и восстановил против себя помещиков.

Подробнее см. Шлоссер, всем. ист., т. XVI, стр. 32; Рихтер, ист. крест. сословия в приб. губ., стр. 14, мор. сб. 1860 г., .№ 8, стр. 125. О крестьянах под ливонским и шведским владычеством смотри также мою статью в журнале «Жизнь» за 1897 год (№ 11), под заглавием «церковь в прибалтийском крае».

стр. 180

Нарвские бастионы.

дах, сообщал о предпринятых в Нарве обширных крепостных работах; при этом, впрочем, он допускал преувеличения и повторял некоторые совершенно невероятные слухи. Описав прием его нарвским комендантом (Герворт фон Фонкен), назначившим, согласно договорам, русскому посольству настолько скудную сумму на прокорм, что Алексеев от нее отказался («того малого числа корму не принял, потому, государи, что мне и толмачем и с людишками прокормиться нечем, и поеду из Ругодива до Стеколна на своих харчах»), он далнее доносил: "В Ругодиве вновь делают каменную стену великую от лога реки подле моря, а другой конец той стены приведен к городовой старой стене ругодивской, что от Иванягорода, и занято поле великое, где возможно их немецким дворам тысячам двум или трем быть, а делают ту стену для того, что прежние городы Иваньород, Яму, Орешек розрывать будут, а жителей тех городов переводить в тот новой город, и в нынешнем во (7)190 (т. е. 1682) году на Троицын день вывезены были на площадь сорок бочек пороху, которой порох развозить было по тем городам для розрывания и лежал тот порох на площади два дни, и после того придумали, что до совершенья той стены тех

стр. 181

городов не розрывать, а той стены сделано вышиною на сажень или малым чем больши, а толщиною сажени в две или в полтретьи» ¹).

Очевидно, в этом донесении рядом с несомненным свидетельством о производившихся в Нарве крепостных работах нашли себе место и досужие россказни об истреблении целых городов.

Карл XII был замечательный король. Постоянною гимнастикою, охотою на медведей и других диких зверей, суровым чисто-солдатским режимом жизни он необычайно развил свои физическия силы. Ему и во сне и наяву грезились военные подвиги.

Семилетний Карл уже завидовал Александру Македонскому.

— "Что до того, сколько лет он (Александр) жил, если он успел покорить столько царств", ответил Карл своему учителю, заметившему, что Александр Македонский прожил всего 32 года.

15-ти летним мальчиком Карл вступил на престол Швеции и временно находился под опекою бабушки и рейхсрата, но уже через 7 месяцев он, благодаря содействию одного из своих приближенных, известного Пипера, был объявлен совершеннолетним и вместе с тем сделался полноправным и единым правителем Швеции.

Карл не испугался союза трех государств (России, Даши и Польши), объявивших ему войну.

— "Бог, меч мой и любовь народа — мои союзники" — говорил отважный король лицам, сомневавшимся в успехе войны.

13 апреля 1700 года Карл выехал из Стокгольма, сказавши своей бабушке и сестрам, что едет в увеселительный замок Кунгсер, а сам двинулся в Данию, появился у Копенгагена и принудил датского короля к заключению мира в Травендале. Затем он отправил шведские войска на освобождение Риги, осажденной поляками и саксонцами.

Петр Великий поспешил заключить мир с Турцией,

_________________________________

¹) Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными, том VI. Спб. 1862, стр. 187—191.

²) Полевой. История Петра Великаго, ч. 2, стр. 15. (СПБ. 1843).

стр. 182

с которой он тогда воевал, и явился со своей армией в Ингерманландии. Он, как и прежние русские государи, сознавал, что России надо стать твердою ногою у Балтийского моря, чтобы навсегда сломить силу шведов.

В ряду шведских крепостей прежде всего для этой цели нужно было завладеть Нарвой, из-за которой уже и прежде было пролито не мало крови, и которую шведы, отвоевав у Ивана Грозного, упорно удерживали за собою. После ряда неудач Петру удалось осуществить старинное заветное желание русских: он пробился к морю и раздвинул, наконец, Россию до ее естественных границ.

Факт завоевания балтийских берегов сам по себе служит достаточным основанием для именования Петра Великим. Профессор Петров (допускающий впрочем некоторую гиперболу) утверждает, что вся русская история не представляет вопроса, более важного, как обладание балтийским побережьем ¹).

По формулировке того же М.Н.Петрова, Петр Великий приобретением берегов Балтийского моря достигал трех целей: во-первых, раздвигал Россию на запад до ее природных границ; во-вторых, делал ее связующим звеном между Европой и Азией, и в-третьих, спасал Россию от неминуемого кризиса, грозившего ей во всех почти отраслях ее внутренней жизни.

Не задаваясь целью представить подробное описание великой северной войны, мы, согласно намеченной нами задаче, остановимся лишь на двух нарвских баталиях 1700-го и 1704-го годов, занимающих в истории упомянутой войны выдающееся место, когда, по словам поэта,

Нарва пала, и орел

Крылом своим могучим

Брега балтийские одел,

И будто гром сквозь тучи,

Предрек грядущих счастье дней —

Паденье шведской славы,

И средь Эстонии полей

Великий день Полтавы.

_________________________________

¹) Петров. Очерки всемирной истории.

стр. 183

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Готовясь к войне со шведами, Петр Великий в 1700 году приказал фельдмаршалу Федору Алексеевичу Головину послать в Нарву инженера, сержанта Преображенского полка Василия Корчмина ¹) для тайного осмотра ее, под видом покупки пушек "Пришло мне на мысль — писал царь Головину — сказывал мне Брант ²), что есть в Ругодеве пушки продажные, корабельные, в 12, в 18 и в 6 фунтов ядром, и я с ним говорил, чтобы купить, и ныне для тех пушек пошли ты Корчмина, чтобы он их пробовал и купил несколько, а меж тем накажи ему, чтоб присмотрел города и места кругом; также, если возможно ему дела сыскать, чтоб побывал и в Орешек; а буде в нем нельзя, хоть возле его. А место тут зело нужно, проток из Ладожского озера в море (посмотри в картах),и зело нужно ради задержания выручки. А детина, кажется, не глуп и секрет может снесть. Зело нужно, чтобы Книпер того не ведал, потому что он знает, что он учен" ³).

_________________________________

¹) Впоследствии Корчмину было поручено управление осадными работами на правом берегу Наровы против Ивангорода.

²) Брант — голландский купец, исполнявший разные поручения Петра Великого за границею.

³) Письма и бумаги Петра Великого (собранные академиком Бычковым) т. I, стр. 338 и 801.

стр. 184

7 марта 1700 года состоялось определение посольского приказа об отправлении Корчмина в Нарву, с назначением ему 1000 ефимков на покупку пушек, а в августе того же года последовало объявление войны шведам. "Изволили мы, великий государь, наше царское величество, — писал Петр князю Андрею Хилкову в Нарву 21 августа 1700 года — с королевством свейским за многие их свейские неправды и нашим царского величества подданным учиненные обиды, наипаче за самое главное безчестие, учиненное нашим царского величества великим и полномочным послам в Риге в прошлом 1697 году, которое касалось самой нашей царского величества персоны, о чем свейским войскам, на Москве будучим, ближний боярин наш Ф. А. Головин с товарищи в ответе говорили и на письме дали, а свейские послы о том до короля своего хотели донести и обнадежили учинить за то над рижским генералом оборон; а после того на Москве живущий торговых дел королевского величества фактор иноземец Томас Книпер объявил с листа королевского величества, к нему посланного, список, в котором никакого удовольствования на оное предложение не учинено. И за тое Богом дарованную нам честь и за многие их свейския неправды и подданным нашим обиды указали мы, наше царское величество, всчать войну. И как к тебе сия наша, великого государя, грамота придет, и ты, будучи у канцлера, о том объяви» ¹).

В письмах царя к разным сановникам причины объявления войны Швеции излагались кратко и в общих чертах. Впоследствии, однако, ради опровержения разных иностранных памфлетов, Петр Великий признал необходимым подробно пояснить современникам как русским, так и иностранцам, что побудило его объявить войну Карлу, и как он ее вел. С этою целью барону Шафирову поручено было составить обстоятельное рассуждение, которое, с исправлениями и дополнениями Петра, и было напечатано первоначально в 1717 году, а затем перепечатано еще

_________________________________

¹) На отпуске помечено: «Отправлена в Ругодев 22 августа через Новгород с почтою. Устрялов. История Петра Великого, т. III, стр. 367—8, и т. IV, ч. 2 (приложения). Царск, рескрипты, указы и записки, стр. 1.

стр. 185

несколько раз и выпущено в громадном числе экземпляров ¹).

Главнейшею причиною войны выставлялось давнишнее притязание России на балтийское прибережье. Шафиров указывал, что Ингерманландия и Карелия издревле принадлежали России и перешли к шведам лишь путем "насильствия и завоевания". Ближайшим поводом и одною из "новых причин", как выражается Шафиров, к начатию войны со шведами послужило оскорбление царских послов в Риге (в числе послов incognito находился и сам царь); оскорбление это заключалось в том, что русскому посольству не было устроено должной встречи, ²) а затем задерживался провиант и корм для лошадей; кроме того послам не отвели даже приличного помещения. Губернатор (Дальберг), под предлогом глубокой печали вследствие смерти дочери, не отдал посольству визита и сделал распоряжение, чтобы русские ходили по городу не более, как по шести человек, да и то за караулом. При этом еще им воспрещено было подходить близко к городским стенам и осматривать валы³). Шведы, зная царя в лицо, одинаково учредили надзор и за его особой, так что он, как и прочие, ходил по городу в сопровождении двух шведских солдат, вооруженных мушкетами и, когда однажды он хотел пройти к стоявшим в рижской гавани голландским кораблям, чтобы нанять один из них для путешествия, то пикеты его не пропустили, а с криком и угрозами даже взяли ружья на прицел⁴). В оправдание свое шведы ссылались на то, будто русские, лишь прикрываясь видом посольства, явились, чтобы

_________________________________

¹) Подробное заглавие этого рассуждения см. в перечне источников. Имеющийся у меня экземпляр отпечатан в 1722 году. Таких книг в этом году было выпущено 20 тысяч. Печатание производилось на 5 станках в продолжение 8 месяцев. Бумаги пошло свыше 1006 стоп. Каждый экземпляр ради большего распространения продавался всего по 10 алтын. Сочинение правлено рукою самого царя, а заключительные страницы принадлежат ему всецело. См. Пекарский. Наука и литература в России при Петре Великом, т. II, СПБ. 1862, стр. 585.

²) Посольство было встречено не губернатором, а лишь бургомистрами и мещанами. Шафиров, назв. соч. 1722 г., стр. 76.

³) Там же, стр. 79.

⁴) Там же, стр. 82.

стр. 186

изучить расположение укреплений города Риги и снять с них планы. Затем, как повод к войне, приводилось то обстоятельство, что Карл XII позволил себе употребить обидные выражения относительно самой особы царя называя его «вероломным неприятелем» ¹).

К этому присоединялось ограбление лифляндскими крестьянами русского посла Возницына по пути из Вены во Псков²), арестование русских купцов в Швеции по долговым претензиям, недоразумение между почтмейстерами рижским и московским и еще несколько мелких причин.

Уже одно оскорбление особы царя было, конечно, достаточным поводом к объявлению войны. По свидетельству Катифоро, английский и голландский посланники старались отвратить царя от кровопролитной войны, но он, выдернув шпагу, поклялся не влагать ее в ножны, прежде чем не отомстит неприятелю за себя и за своих союзников (датчан, саксонцев и поляков).

Немедленно по разрыве со Швецией начались приготовления к военным действиям. "Мы здесь в 18 день (августа 1700 года) — писал царь адмиралу Апраксину — объявили мир с турками зело с преизрядным фейерверком; в 19 день объявили войну против шведов ³), и сего числа пойдем с генерал - майором Иваном Бутурлиным в поход на подводах; одни полки; наш семеновский, старый лефортов да новоприборных три полка, в которых во всех будет 8000 человек. Здесь я нашел мастера в артиллерии (sic) русского, который зело удобен будет к корабельному делу, ибо боуты на кольцах умеет так скоро защурупливать, что 10 изготовит так скоро, как проговоришь «Отче наш»; и как отделается в артиллерии, пришлем к вам. За сим Piter". ("С Москвы, августа в 22 день") ⁴). "3а сим"

_________________________________

¹) Там же, стр. 177.

²) Бергман в своей «истории Петра Великого» (СПБ. 1840 г., т. II стр. 4) приводит, на основании документов шведского архива в Риге, опись предметов, похищенных у Возницына.

³) В московском Успенском соборе был прочитан всенародно манифест об объявлении войны войны Швеции.

⁴) Устрялов. История царствования Петра Великого, т. IV, ч. 2, стр. 2.

стр. 187

великий Piter начал готовиться к походу под Нарву. Союзникам Петра движение русских войск к Нарве было не менее неприятно, чем самому Карлу.

Саксонский дипломат барон Ланген писал Паткулю, что его неприятно поразило обнаружение Петром замысла идти к Нарве. "Я сделал все на свете, вместе с датским посланником — сообщал он, чтобы отклонить его (царя) от этого намерения: мы нашли его до такой степени упорным, что опасались долее трогать столь нужную струну и должны довольствоваться разрывом царя со Швециею, в надежде, что Нарва со временем не уйдет от наших рук".

В ответном письме Лангену Паткуль подробнее изложил опасения "верных союзников" России.

"Вы знаете — писал он — какие мы употребили труды, чтобы отвлечь царя от Нарвы; не в наших видах допускать его в сердце Ливони. Взяв Нарву, он приобретает надежное средство завоевать Ревель, Дерпт, Пернау, прежде чем узнают в Варшаве, а потом покорить и всю Ливонию... Благоразумие требует принять все возможные меры, чтобы Ливония не подпала власти могущественного друга и союзника нашего государя. С другой же стороны мы слабы, помощь царя нам необходима, если хотим что-нибудь сделать, и Швеция не мало ослабнет, потеряв Нарву. Следовательно, мы не должны торговаться с царем, чтобы не раздражить его. Я думаю, не надобно спорить с ним об осаде Нарвы, и только искусно вручить ему записку в обеспечение прав короля, на основании договора, чтобы действовать впоследствии, когда не нужно будет беречь царя с такою осторожностью, как ныне (!). Но вникните в поступки датского посланника не он ли внушил царю мысль овладеть Нарвою?" ¹).

Много писалось впоследствии о постигшей союзников неудаче в борьбе с молодым и отважным королем, но мало вообще останавливались на оценке того обстоятельства, какими слабыми нитками был скреплен союз России с поляками и датчанами и этих последних друг с другом.

_________________________________

¹) Устрялов, т. IV, ч. 1, стр. 5 и 6.

стр. 188

Приведенная переписка барона Лангена с Паткулем с очевидностью доказывает, что союзники не доверяли друг другу, боялись усиления один другого и старались воспрепятствовать такому усилению в ущерб себе, но вместе с тем содействовали осуществлению победоносных планов Карла. Удивляться ли победам последнего, когда у врагов его не было единодушия, когда видимая дружба покоилась на тайном лицемерии, когда самая опасность не сплачивала их воедино и, разбиваемые порознь, они гибли, позорно наказываемые за нарушение союза?

Петр был выше своих союзников. Даже терпя военные неудачи, он не переставал увещевать польского короля, чтобы тот не падал духом, предрекая будущую победу над шведами. Конечно, Петр преследовал свои цели, но он их и не скрывал: ему была нужна Нарва, — к ней он и направился, несмотря на все увещания барона Лангена и других «союзников!».

22 августа 1700 года русские войска начали свой поход под Нарву. Первым выступил из Москвы генерал-майор Бутурлин с двумя полками гвардии: преображенским и семеновским. Сам царь принял звание капитана "бомбардирской роты" и шел в рядах преображенского полка ¹).

30-го августа полки гвардии прибыли в Новгород, и здесь к Петру явился герцог Карлъ-Евгений де-Круа или де-Крои (потомок венгерских королей, служивший до того в армиях датской и австрийской, у саксонского курфюрста и у польского короля) от Августа II, короля польского, и предложил свои услуги. Царь, знавший де-Круа с 1698 года, когда он являлся с рекомендациями императора Леопольда

_________________________________

¹) Журнал или поденная записка блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великого с 1698 года, даже до заключения нейштатскаго мира. В Санктпетербурге при имп. академии наук 1770 года. ч. I, стр. 12.

Этот журнал является главнейшим источником для описания великой северной войны. Он составлен по поручению царя кабинет-секретарем Макаровым, исправлен и дополнен самим Петром. В основу журнала были положены подлинные документы и справки, доставленные по требованию Макарова военною коллегиею в 1722 году. При Петре журнал этот не был напечатан и впервые увидел свет в 1770 году, благодаря трудам князя Михаила Щербатова.

стр. 189

русскому великому посольству при въезде сего последнего из Амстердама, принял его в русскую службу и впоследствии, как мы увидим, сделал его главнокомандующим русской армией под Нарвой.

Де-Круа прибыл с двумя генерал-адъютантами (Дукодре и фан-дер-Фекеном), пятью капитанами, одним поручиком, тремя прапорщиками и сержантом. Ему было поручено польским королем, приехав, как можно скорее, к Петру через Псков и Новгород, всеми силами стараться укрепить существующий между Россиею и Польшею союз и просить царя послать под Ригу 20 тысяч войска с артиллериею, причем обещал со своей стороны помощь, едва только будет взята Рига. Конечно, предвиделись и секретные депеши и их предписывалось де-Круа писать шифром самому, не доверяя секретарю ¹). При затаенном недоверии со стороны польского короля к русскому царю и при собственных завоевательных стремлениях Августа, шифр, надо думать, был в большом ходу.

В Новгороде Петр оставался 8 дней в ожидании шедших из Москвы войск (с 30 августа по 8 сентября). В течение этого времени губернатор новгородский князь Иван Юрьевич Трубецкой, «имея указ идти к Нарве и оную блоковать», двинулся в поход с полками Романа Брюса, Ивана Кулума, двумя новгородскими старыми стрелецкими полками Захария Вестова и Мирона Баишева и двумя псковскими стрелецкими полками Юрия Вестова и Козодавлева. В стрелецких полках было 2184 человека, в двух солдатских — 1700. Кроме того с Трубецким выступили "новгородского разряда все дворяне", числом до 250, так что вся эта дивизия состояла из 4130 человек.

Трубецкой прибыл в Нарву 9 сентября, а 23 сентября стал стягиваться и корпус генерал-майора Бутурлина с 2 гвардейскими полками, причем в преображенском полку было 1698 человек, в семеновском — 1238 и в старом лефортовском — 1018 ²),

_________________________________

¹) Устрялов. История царствов. Петра Великого, т. IV, ч. 1, стр. 10—11.

²) Журнал Петра Великого, ч. 1, стр. 12—13.

стр. 190

О прибытии своем в Нарву Петр Великий писал разным лицам (князю Федору Юрьевичу Ромодановскому, Андрею Андреевичу Виниусу, Тихону Никитичу Стрешневу, Бутурлину и Головину): "Мы при помощи Божией третьяго дня сюды пришли в полдни, и перешед реку Нарву, стали от моря" и т. д. Подписано: "Piter, от Ругодева; сентября 25 дня 1700 года" ¹). Вместе с этим Петр уведомлял названных лиц о сдаче городов: Ямы, Сыренца и Копорья, в которых числилось около 7 тысяч дворов. Благоприятные известия о начале военных действий возбуждали общую радость и надежду на дальнейший успех. Ромодановский отвечал царю: "Не по малу же мне приятно, слыша благие начатки прилежных ваших трудов, ибо толикие чуждые грады и многочисленнные люди, точию блистающия оружия храбрых христианских воинов увидя, отверзая врата своя и преклонь выя, вам в покорение предашася".

Стрешнев по тому же поводу писал; "С первым сего дела счасием дай Господи здравствовать и радоваться и получить по желанию своему и паки счастие и о том бы радоваться за многотрудныя свои дела паче всех". Бутурлин выражал пожелание: "дабы как сии (города), тако бы и Нарва была покорена тебе, государю, не токмо с семью тысячи, но стократно больше". Наконец, Головин писал царю: "Благодаря, Бога, зело радуюсь о счастливом милости твоей, государя, приходе к Ругодиву. Дай Боже конец благополучен" ²). И сам царь, и его генералы, видно, не чуяли еще горького испытания, которое выпало на их долю под Нарвою!

Прибыв к Нарве, Петр Великий избрал себе квартиру на острове реки Наровы, у пильной мельницы (Кампергольм, или Кампфергольм).

Относительно этого острова считаем необходимым сказать несколько слов. Ганзен ³), а с его слов и Устрялов ⁴) уверяют, что этот остров ныне уже не существует, что

_________________________________

¹) Устрялов, т. IV, ч. 2, стр. 4; Бычков, т. I, стр. 390—392.

²) Бычков. Бумаги Петра, т. I, стр. 833—836.

³) Geschichte der St. Narva, стр. 133—134.

⁴) т. IV, ч l, стр. 13. Потоцкий повторяет эту ошибку (стр. 9—10).

стр. 191

он с давних пор покрыт водою фута на три, и только иногда, при убыли реки, видна осока на месте, где прежде был Кампергольм. Козакевич ¹), в свою очередь, опровергает это мнение и говорит, что та часть правого берега реки, где была главная квартира, и к которой был наведен плавучий мост, теперь отделяется от материка глубоким оврагом с малым остатком бывшего здесь прежде значительного протока воды, образовывавшего некогда островок Кампергольм, который, будто бы, от песчаных наносов теперь почти слился с материком; на левом же берегу Наровы против самой середины бывшего острова Кампергольма еще в 1878 году, по словам Козакевича, можно было различать следы бывшего здесь мостового прикрытия. Како из этих двух мнений вернее? Оба исследователя говорят, что, кроме нынешнего «Большого острова» ²), рядом с ним существовал еще другой остров, который под влиянием различных метаморфоз перестал ныне существовать, как остров, и, по словам одного, затоплен, а по словам другого — слился с материком.

Мы, с своей стороны, не можем не присоединиться к мнению г-на Козакевича. Действительно, как допустить, чтобы Кампергольм очутился под водою. Для этого следует предположить, что воды в Нарове стало больше, или же, что остров опустился. Между тем многие факты ясно свидетельствуют, что река мелеет, и там, где прежде было дно, во многих местах по Нарове зеленеют луга, к признанию же таких резких геологических переворотов на Нарове, как опускание острова, нет достаточных оснований. Предположение Козакевича о том, что Кампергольм слился с материком, находит себе подтверждение уже в том, что

_________________________________

¹) Город Нарва с морским его рейдом и рекою Наровою, стр. 13. Мнения Козакевича придерживается также Крузенштерн в соч. "Город Нарва. Исторический очерк". СПБ. 1890 г., стр. 18.

²) Прежде, как говорит Козакевич, Большой остров назывался еще Государевым. На нем, по словам того же исследователя, также ступала нога великого монарха, который, по взятии Нарвы, посадил, по обыкновению своему, на нем десять дубов. Действительно, широкостволые дубы и теперь еще украшают остров. Они пережили царя, посадившего их, но слава его, несомненно, переживет их!

стр. 192

та же самая история повторяется и с Большим островом. Левый берег его постепенно смывается течением реки, а правый заносится песком, так что, несомненно, через несколько десятков лет, может быть, через столетие, проток, омывающий остров с правой стороны постепенно обмелеет, и остров сольется с материком.

Кому приходилось присматриваться к берегам Большого острова, тот не мог не заметить, как обваливается берег с левой стороны, при чем обнажаются и корни прибрежных деревьев. По словам эста - старожила, арендующего остров у барона Арпсгофена, прежде посев на острове был слева, (если встать лицом к западу), теперь же он — справа. При исследовании дна реки оказывается, что у левого берега тянется на несколько сажень мель, которая затем круто обрывается; ясно, что остров доходил до крайних очертаний этой мели. Подобная же метаморфоза могла произойти и с Кампергольмом: левый берег несколько смыло и обветрило, а правый, вследствие обмеления протока, соединился с материком.

Летом 1900 года автор настоящей истории тщательно исследовал древний Кампергольм. Очертания острова, приходящегося ныне как раз напротив лесопильного завода Гермонта, видны совершенно явственно. Проток, отделявший правый берег от материка, обмелел и густо зарос осокой ¹⁾. На бывшем берегу материка, почти сплошь вспаханном, при внимательном рассмотрении, можно еще различить следы земляных работ и прикрытия, значащегося на плане 1700 года.

На самом острове обозначается с достаточною точностью место, где начинался злосчастный мост, обрушившийся при отступлении русских 19 ноября 1700 года. Место это обложено доставленным сюда специально для постройки моста плитняком (весь грунт острова не плитяной); на противоположном левом берегу реки ряд торчащих из земли

_________________________________

¹) При поверхностных раскопках на Кампергольме были найдены обломки печных изразцов и кирпичей от царской квартиры, много кованных старых гвоздей, кусок железного молота, складной ножик, осколки снарядов и т. п.

стр. 193

старых бревен указывает направление этого моста. При сличении с планом оказывается, что его обозначения совпадают с действительным местонахождением моста, от которого уцелели следы крайних оконечностей. Хотя Нарова в этом месте очень широка, но с обеих сторон существуют отмели, способствовавшие сооружению плавучего моста.

Необходимо заметить, что, кроме упомянутого моста через Нарову, на плане 1700 года значился ниже его по течению, на узком сравнительно месте реки, еще мост. Благодаря указаниям эста-старожила, о котором мы уже упомянули, в 1898 году нам удалось на правом берегу реки, против кожевенного завода, несколько ниже деревни Вепскюль, в глубине 1/2 — 1 аршина найти бревна и сучья, проложенные по топким местам по направлению к этому мосту. Очертание сохранившихся здесь насыпей с двумя суживающимися книзу дорогами и с площадкою наверху ясно указывает на спуск к плавучему мосту. Правда, в этих местах был наведен понтонный мост при Николае I, во время происходивших в Нарве (в 40-х годах) маневров; но что и при Петре существовал здесь мост, следы которого нам удалось исследовать, доказывается, во-первых, планом 1700 года, а во вторых, свидетельством старожила-эста, указавшего нам место петровского моста и знавшего о нем по семейным преданиям, а именно со слов отца, умершего 60 лет от роду более 30 лет тому назад.

Очевидно, этот мост не имел стратегического значения и, надо думать, по нему совершилась лишь переправа русских войск, а затем, по сооружении моста от острова Кампергольма, он был разобран.

Некоторое время спустя после прибытия к Нарве, Петр Великий отправил с двумя барабанщиками к нарвскому коменданту письмо, в котором, от имени князя Трубецкого излагалась просьба не чинить притеснений "английской компании московским жителям" (Андрею Стельсу и другим), задержанным в Нарве, а отпустить их с товарами. Вместе с тем от имени Трубецкого же было отправлено также письмо «английским торговым людям» в Нарве следующего содержания:

стр. 194

«Господа торговыи от английской компании, в Нарве обретающейся. Понеже я, при приходе своем под Нарву с частию войск всем. моего царя и государя, имею некоторую нужду в виноградных винах, и того ради прошу при сем случае, дабы, с позволения г. коменданта, мне некоторую часть оных прислати, за что пристойную цену готов немедленно вам заплатити, и не сумневаюсь, что в том моем желании, по обыкновению всех европейских христианских народов, мне удовольство учините, за что всегда меня склонна обрящете. С сим же посланным писал я к г. коменданту и о ваших некоторых принадлежностях, о которых от него уведомитесь. При сем пребываю ваш склонный приятель» ¹).

Близ Нарвы русские отряды захватили одного шведского кавалериста и прапорщика Симеона Даргеля. От них они получили некоторые сведения о численности нарвского гарнизона. По словам захваченных, войска в Нарве было очень мало, ибо Карл, отвлеченный войною с Данией и Польшей, не позаботился обезопасить себя со стороны русских. По словам вышедшего около того же времени из Нарвы и отдавшегося в плен русским ротмистра шведской службы Бауера (родом голштинца), ²) гарнизон крепости состоял из 1300 человек пехоты, 200 всадников и 400 граждан; при этом провианту и дров было запасено почти на год. Бауер же сообщил, что вследствие малолюдства осажденные сняли караул с контр-эскарпа и разломали наплавные мосты ³).

В палатке князя Трубецкого Петру был представлен присланный, по его просьбе, польским королем генерал-лейтенант барон фон Алларт, который прибыл на службу к русскому царю с несколькими артиллерийскими

¹) Черновой отпуск письма писан собственною рукою Петра Великого. Устрялов, т. IX, ч. 2, стр. 6.

²) Бауер убил на дуэли какого-то шведа и искал спасения от наказания в русcком лагере. Впоследствии — генерал от кавалерии.

³) Журнал Петра В., ч. 1, стр. 14. По показанию Даргеля, в Нарве было всего 150 пушек, 20 пушкарей, а прямых (т. е. настоящих) бомбардиров не более 6.

стр. 195

и инженерными штаб и обер-офицерами за два дня до приезда Петра под Нарву. Впоследствии Алларту было поручено главное руководство над производившимися вокруг Нарвы осадными работами.

Царь принял Алларта очень ласково.

Перейдя после обеда из палатки князя Трубецкого в палатку полковника Чамберса, Петр прилег здесь на походную кровать и, посадив Алларта и де-Круа подле себя, долго разговаривал с ними по голландски. Сначала царь расспрашивал генералов о причинах неудачной осады польским королем г. Риги. Затем перешел к Нарве ¹). Разобравши выгоды и невыгоды нарвских укреплений, Петр предложил Алларту составить счет орудиям и военным припасам, необходимым для штурма. Царь был так доволен обоими иностранными генералами, что, отпуская их, поцеловал герцога (дюка) несколько раз, а барона — однажды ²).

На следующий день Алларт представил требуемый счет, По его предположению, необходимо было 60 орудий 48 и 24 фунтовых, 120,000 ядер, 20 шланг (12 фунтовых) и 12000 ядер, 40 мортир, 12000 бомб и 6000 каркасов, 15000 ручных гранат и 10 бочек уксуса для охлаждения орудий.

28 сентября Алларт рано утром выехал в поле и увидел Петра с бумагою и карандашом, снимающего верки. Он выразил свое удивление неутомимой энергии царя. На это монарх ему возразил: "Апостол Павел пишет: яко аще кто не хощет делати, ниже да яст".

После этого царь в сопровождении Алларта и герцога де-Круа поехали на конях верхом вдоль лагеря и, когда они проезжали мимо крепостных валов, под выстрелами неприятеля, то Петр, на котором был надет зеленый морской мундир, обращаясь к герцогу, просил его прикрыть плащом красный с позументами наряд его, так, как он мог служить удобной мишенью для шведских выстрелов ³).

_________________________________

¹) Устрялов, т. IV, ч. 1, стр. 14.

²) Бергман. История Петра В., т. II, стр. 7.

³) Бергман, II, 8.

стр. 196

Сам царь, однако, обнаружил полную неустрашимость. "Кто трусит, тот оставайся назади! (или — ступай в обоз!) окрикнул Петр полковника Бломберга, предостерегавшего царя от опасности, которой он себя подвергал. К этому он, как говорят, прибавил еще по голландски: "Ick ben geen Hontsfot" ¹).

Царь всюду поспевал сам, объезжал лагерь, осматривал укрепления, снимал планы, даже сам "своею особою заложил один кетел на 8 "мортир по левую сторону города, близ Наровы реки" ²). На шлюпке он проехал к устью Наровы, осмотрел местность и приказал у взморья строить крепость на случай нападения шведов с моря ⁸). Петр старался ободрить войско примером личного труда и неустрашимости. Не щадя себя, царь требовал и от других усердия и деятельности; генералам, медленно подвигавшимся к Нарве, он писал понудительные письма, старался поддерживать дух дисциплины и порядок в войсках. Один капитан из отряда князя Трубецкого был привязан к орудию на 3 часа за то, что послал своего денщика на промысел окна для барака ⁴). Петр находил время и для управления внутренними делами государства, а также для дипломатических сношений и переписки с союзниками. Это был истинный гигант: он входил во всякую мелочь, но при этом не был кропотлив, своим быстрым и светлым умом он постигал труднейшие вопросы стратегии и инженерного искусства. За его фигурою стушевываются его сотрудники, хотя они и приложили к делу достаточно знаний и личной храбрости (особенно офицеры гвардии и два "потешных" полка, как увидим ниже). Карл XII был горяч и воспламенялся, как порох; Петр брал упорством, железной волею и выдержкой. Молодой шведский король (Карлу в 1700 году было всего 18 лет), блеснул своими необы-

_________________________________

¹) Бергман, II, 7, (выноска); Полевой; история Петра Вел., т. II, стр. 20.

²) Журнал Петра Вел., ч. I, стр. 15.

³) В «журнале» об этом говорится, что 29 сентября государь был на взморье, "для осмотра, где делать крепость для внезапного прихода неприятельскаго с моря".

⁴) Устрялов, т. IV, ч. I, стр. 14.

стр. 197

чайными военными успехами. Он, как впоследствии Наполеон, поразил современников воинским талантом и счастьем, которое всюду его сопровождало; он покрыл славою шведское оружие, но сил у него не хватило, чтобы удержать за собою перевес в борьбе с могучим русским царем. Петр в 1700 году был также в расцвете сил (ему было 28 лет), но он не полагался на одно счастье: он действовал методически; не торопясь, развивал свои силы, создавая опору для будущей борьбы. В результате он сберег и энергию, и силы, несмотря на все невзгоды, тогда как Карл угас, не соразмерив своего пыла с боевыми средствами, которыми он располагал. С несомненностью можно утверждать, что Петр обладал большею политическою дальновидностью, чем Карл.

1-го октября прибыл к Нарве Вейде с дивизией. С ним пришли полки фон-Вердена, Ивана и Вильгельма фон Дельденов, Николая и Федора Балькова, Александра Гордона и драгунский полк Гульцова ¹).

Генерал Вейде поместился со своими войсками по левому берегу Наровы выше города, со стороны водопада.

2-го октября русские, под главным руководством Алларта, приступили к сооружению батарей ²). Шведы очень мешали осадным работам, постоянно обстреливая работавших солдат. В первый же день было убито двое и ранено 4 человека.

На правом берегу Наровы, за Ивангородом, на горе, близ часовни, в расстоянии 540 сажен от крепости, была поставлена батарея для обстреливания моста и бомбардирования Ивангорода.

3-го октября из Пскова были привезены 34 медных пушки, которые, по словам журнала Петра Великаго, "неисправны были станками и прочим", и кроме того — 3 мед-

_________________________________

¹) Журнал П. В., ч. 1, стр. 14.

²) Алларт оставил подробное описание осады города Нарвы в 1700 году которое напечатано в «северном архиве» за 1822 год (№№ 1 и 2). Составитель описания вел поденную запись всего того, что происходило под Нарвой. Наряду с журналом Петра Великого, записки Алларта служат главнейшим пособием для обозрения нарвской баталии 1700 года.

стр. 198

ных мортиры, "из которых только камнем можно было бросать" ¹).

11-го октября из Новгорода было доставлено еще 29 пушек и несколько мортир, вероятно, того же достоинства, что из Пскова.

34-го октября пришли к Нарве фельдмаршал граф Федор Головин с иррегулярною конницею, дворянами московскими и смоленскими (всего около 5000 человек) и генерал Автоном Головин с полками Девсиновым, Матвея и Ивана Трейденов, Иваницкаго, Мевса, Больмановым, Бильсовым и драгунским полком Шневенцовым ²).

Русская армия раскинулась по левому берегу Наровы, на протяжении 7 верст, фронтом в поле и примыкая флангами к реке. Правый фланг, против острова Кампергольма, составили полки гвардии (преображенский и семеновский) и дивизия Головина; в центре расположились войска князя Трубецкого, а на левом фланге разместились дивизия Вейде и конница Шереметева ³). Последняя, как видно из современного плана, расположилась за Юалой, выше водопада, около находящихся в этом месте на Нарове островов.

Кроме прямой цели, заключавшейся в осаде и штурме Нарвы, русской армии необходимо было обезопасить себя на случай прихода шведских подкреплений. Поэтому крепость была окружена двойной линиею непрерывного вала, т. е. контрвалационною и циркумвалационною линиями, которые, начинаясь у деревни Вепскюль и Малаго острова (или Шнелленгольма), шли по выпуклой дуге до деревни Юала. Длина этих дуг, постепенно сближавшихся по мере приближения к центру, была 6 (контрвалационной) и 7 верст (циркумвалационной). Контрвалационная линия была усилена к стороне крепости 4-мя редутами и 3-мя флешами. Для правого фланга циркумвалационной линии было устроено прикрытие при посредстве батареи, расположенной на отдельном холме, а

_________________________________

¹) Журнал П. В., ч. I, стр. 15. Орудия были доставлены водою, как об этом сообщает Желябувский в своих записках (стр. 168): «А снаряд весь большой, пушки, все изо Пскова вывели под Ругодев в судах водою».

²) Журнал Петра Великого, стр. 16.

³) Леер. Обзор войн России, ч. I. стр. 11.

стр. 199

центр, отделенный от обоих флангов рогатками и обставленный со всех сторон бараками, представлял из себя род крепостцы, способной к долговременной обороне, особенно благодаря выгодному своему расположению на вершине холма, командующего над местностью (Гольденгоф). Левый фланг представлялся менее укрепленным и подготовленным к бою, так как здесь обе линии окопов сходились очень близко друг к другу (30—50 сажен, тогда как на правом фланге расстояние линии было 600 саж., а в центре 120), и войска Вейде должны были стоять в одну линию развернутым строем ¹). В общем оборона со стороны поля была слабая, так как на всем пространстве в 7 верст было поставлено лишь 22 пушки и 18 мортир. Остальные орудия были расположены против западных бастионов Нарвы (91 пушка и 11 мортир) и против Ивангорода (32 пушки и 3 мортиры).

При всем том осада города велась неумело, и не все посылаемые в Нарву снаряды достигали своей цели, так как батареи были заложены на слишком большом расстоянии. Кроме того, как мы видели, артиллерийские орудия были ниже всякой критики: поминутно ломались у пушек лафеты, колеса и оси, а так как некоторые заряды не разряжались, то взрывало и самые пушки. Из мортир можно было стрелять лишь камнями, так как бомбы не соответствовали калибру орудий. В довершение всех зол дождями размыло дороги, вследствие чего прекратился подвоз военных припасов и провианта.

Нарва крепко держалась, несмотря на свои незначительные силы. 21-го октября вспыхнул в городе пожар, но он вскоре был потушен. Шведы энергично подновляли разрушаемые русскими снарядами укрепления. Мирные граж-

_________________________________

¹) Следы циркумвалационной линии 1700 года сохранились по настоящее время; они особенно заметны на правом фланге, начиная от старого эстонского кладбища, расположенного несколько выше деревни Вепскюль. Очертания флешей местами совершенно отчетливы. Летом 1900 года я несколько раз был в этих местах, а также у островов, где стояла конница Шереметева (выше дер. Юалы). С Гольденгофа очень красивый вид на Нарву. Земляные работы времен Петра заслуживают того, чтобы их поддерживали, как памятник старины.

стр. 200

дане наравне с солдатами работали под непрерывным огнем. Петр был очень недоволен, что «как мещане, так и дворянство и крестьянство вместе на вал и караулы ходят, которое дело токмо одних военных касается», что и выразил в плакатах на немецком и эстляндском языках, посланных в Нарву и Ивангород ¹). Вместе с тем Петр выражал негодование по поводу распускаемых бездельными людьми лживых слухов, будто он намерен варварски поступить с жителями Нарвы после ее взятия и ради опровержения этих слухов издал 6 ноября 1700 года под Нарвой особый манифест на шведском и немецком языках, который и был распространен среди населения.

Манифест этот был следующего содержания: «Мы в походе сем не имеем намерения умышленно причинить какую обиду или вред дворянству, городам, мещанам и жителям ни в особе, ни в жизни, ни в имении их; но, напротив того, мы прилагали все наше старание к сохранению всех и каждаго жителя Лифляндии и к приведению их в безопасность в продолжение пребывания войск наших в сей земле от всех несчастий, которыя война влечет за собой; почему мы принимали в покровительство нашего царскаго величества вообще всех жителей сей провинции, дворянства, духовенства, мещан и всех жителей, какого бы звания и состояния кто ни был, и каким бы образом в ней ни жил, не только их фамилии, домы, земли u имение но и все то, что только от них зависит, также, чтобы никто из наших войск или из тех, которые в них находятся, под смертною казнью не делал ниже терпел, чтоб делана была малейшая обида или вред помянутым жителям или тому, что им принадлежит; но чтоб, напротив того, сохранили их в мире и спокойствии, и ежели кто, каким бы образом то ни было, не захочет повиноваться сему нашему повелению, то он будет наказан, как виновный в оскорблении величества, и по учинении ему в кратких словах суда, в ту же минуту, по изобличении своем, получит наказание, без всякаго переноса дела на том же месте, где учинено преступление...

Сие заставляет нас надеяться, что все и каждый из помянутых жителей не будет производить никакого неприятельскаго действия ни тайно, ни явно, и не будет поступать так, как шпион, изменник, вероломец или возмутитель, а упражняться в домашней своей работе мирно, в спокойствии, наблюдая верность, дабы тем заслужить всемилостивейшее наше покровительство и не привлечь на себя строгаго и достойнаго наказания.

Сверх того наше точное, истинное и безпристрастное наме-

_________________________________

¹) Алларт, 8. (северн, арх. за 1822г.).

стр. 201

рение есть, чтоб вспомоществовать возстановлению торговли, дабы привести оную в цветущее состояние к приращению и возстановлению блага княжества лифляндскаго, как природных граждан, так и иностранных купцов и соседов в сем княжестве, хотя они получили право гражданства или только поселились в нем, как иностранцы; почему мы равно и их принимаем в наше покровительство и даем им свободу во все продолжение настоящей войны производить торговлю вольно, безопасно и без всякаго препятствия, на сухом пути и на море, не вводя никаких новых налогов; на какой конец будут они покровительствованы и защищаемы всеми нашими гражданскими и военными офицерами, и просящие получат пашпорты и всем им оказываема будет всякая услуга, и дабы никакой купец, природный или иностранный не имел ни малаго страха и не удалился из сей земли, но чтоб, напротив того, уверен был в нашем покровительстве и милости, для споспешествовавния его дел и коммерции, то мы строго наказали нашему генерал-фельдмаршалу, чтоб каждый неусыпно старался о сохранении лифляндских городов, щадя их, сколько возможно, от бомбардирования и следственно от разорения их, ежели только они не будут весьма упорны, в каковом случае мы против воли будем их почитать за неприятелей, не достойных нашей милости, и не будем щадить ни людей, ни зданий».

Тяжелое осадное положение хотя и не довело граждан Нарвы до полного упадка духа, все-таки действовало на них самым удручающим образом. Неизвестно еще было, придет ли король; с высоких стен видно было только, как грозная 34-тысячная русская армия облегла город со всех сторон. Комендант Нарвы Гентинг Рудольф Горн решил биться до последней капли крови.

Ежедневно во время церковной службы произносилась молитва об избавлении города от врагов. Мы принуждены есть наш хлеб с трепетом и пить наше питье с дрожью и унынием — взывали осажденные. На всех улицах слышно только "увы! увы!" Божественная служба в церквах, наставление юношей в школах воспрепятствованы. Хорошая полиция и управление распались. Страна разорена, и обитатели ее стенают. Хотят ниспровергнуть наш город и разорить наши дома. О какой благословенный народ были мы до войны; всего было у нас довольно, и мы ни в чем не испытывали недостатка! ¹)".

_________________________________

¹) Hansen. Geschichte der St. Narva, стр. 139.

стр. 202

Пока русские войска осаждали Нарву, Карл XII, победив датчан и принудив их, как уже упомянуто, подписать невыгодный для Дании мир в Травендале ¹), двинулся к Нарве через Лифляндию. Король Август, осаждавший Ригу, услышав о поражении датчан и движении Карла на Лифляндию, снял осаду 15 сентября и ограничился занятием крепости Когенгаузена. Карл с эскадрою из 9 кораблей ²) и 2 фрегатов ³) 20 сентября вышел из Карлскроны. Король находился на корабле Вестманланд, под флагом адмирала Анкарсштиерна. 25 сентября флотилия прибыла в Пернов. Подъезжая к берегу на яхте София, король нечаянно упал в воду и чуть не утонул, но генерал Реншильд спас его ⁴).

Когда до Петра дошла весть, что Карл идет на него, он (26 октября 1700 г.) выслал мальтийскаго кавалера, боярина Шереметева с иррегулярною конницею в числе 5000 человек к Везенбергу, по ревельской дороге, для наблюдения за действиями неприятелей посредством посылки отрядов к Ревелю, Дерпту и Пернову ⁵). В распоряжении Шереметева, как говорит Леер, было несколько орудий ⁶).

Единовременно с высылкою Шереметева к Везенбергу, князю Григорию Долгорукову (капитану гвардии) было поручено ехать к польскому королю и просить его, чтобы он отвлек силы Карла, а также, чтобы назначил место, куда царь мог бы приехать для переговоров, каким образом общими усилиями наиболее успешно опрокинуть неприятеля. Заранее выраженное царем желание увидеться с Августом необходимо иметь в виду при рассмотрении причин отъезда Петра из под Нарвы накануне сражения со шведами.

Высланный для разведок Шереметев занял Везенберг,

_________________________________

¹) Во время сражения на датском берегу у Гумблебека, король, услышав свист пуль, спросил, что это такое, и когда ему объяснили, что это пули, он воскликнул: "Славная музыка! она мне так нравится, что отныне я отказываюсь от всякой другой". Полевой, II, 22.

²) Вестманланд, Вахмейстер, Готланд, Эзель, Норкепинг, Вреде, Кальмар, Висмар и Стенбакен.

³) Фрам и Нептун.

⁴) Козакевич, 14.

⁵) Журнал П. В., ч. 1, стр. 17; Алларт, стр. 15.

⁶) Леер, I. 12.

стр. 203

но, получив сведение о движении шведов, отступил к деревне Пурц (в 36 верстах от Везенберга). В деревне Пурц он оставил 200 человек, а остальных разместил по деревням Гакгоф, Верила (или Вориель), Кохуль (или Кохтель) и Пованда.

Между тем шведский генерал Веллинг, занявши Везенберг, выслал к Пурцу авангард, который напал на русский отряд и прогнал его. Затем 600 человек шведов, под командою майоров Паткуля и Тизенгаузена, направились к деревням Верила и Гакгоф. Русские солдаты были застигнуты врасплох в избах, так что не успели собраться, чтобы оказать должное сопротивление.

Селение Верила было зажжено шведами, солдаты изрублены, и только немногие успели вскочить на коней и принести Шереметеву, стоявшему в деревне Пованда, весть о случившемся. Шереметев тотчас же откомандировал навстречу шведам 21 эскадрон. Шведы были окружены близ Пурца (у деревни Варгала). Часть их успела спастись бегством, остальные остались на местах или были взяты в плен, в числе их маиор Паткуль и капитан Адеркас ¹).

Около того же времени отряд Шлиппенбаха у деревни Раппиль одержал победу над стоявшим здесь русским войском (в количестве 1.500 чел.), при чем русские потеряли 800 человек убитыми и 150 пленными. Кроме того шведы захватили на озере 12 судов, пришедших из Нарвы, и, как особый трофей, — знамя псковской губернии, на котором были изображены цари Иоанн и Петр Алексеевичи, и помещена надпись: "Сие знамя ко охранению царей учинено в 7201 (т. о. 1693) году, марта 1 дня» ²) Это знамя затем изображалось во множестве современных шведских листков и брошюр, как важный военный трофей.

Находя позицию у Пурца неудобною в стратегическом

_________________________________

¹) В этой "акции", как выражается журнал Петра Великого, русских убито 46 человек и ранено 72. Кроме Паткуля и Адеркаса, взято в плен 26 шведов. (стр. 17).

²) Нарвская операция 1700 года, статья А. Петрова (однофамильца автора этой истории) в военном сборнике за 1892 г. июльская книжка (№ 7), стр. 13-15.

стр. 204

отношении, Шереметев отступил на 33 версты к деревне Пюхаиогги. В письме на имя царя Шереметев объяснял отступление тем, что у Пурца «болота и топи несказанныя и леса превеликие», так что один человек, подкравшись из лесу, мог бы зажечь всю деревню «и учинил бы великия беды». Главным же образом Шереметев боялся, как бы шведы не обошли его с тылу и не отрезали от остальной русской армии: опасение весьма основательное, так как Карл XII, действительно, при помощи местных жителей эстов, которым окрестные леса и топи были знакомы в совершенстве, разведывал об окольных путях к русскому лагерю и, как говорит предание, руководимый проводником эстом, явился под Нарву по лесным тропинкам и гатям быстрее, чем его ожидали.

От взятого в плен майора Паткуля узнали, что он был откомандирован генералом Веллингом для разведок о числе русских войск и их расположении и для того, чтобы взять кого-нибудь в плен в качестве «языка»

Относительно кавалерии генерала Веллинга Паткуль, сам попавший к русским в качестве «языка», сообщил, что численность ее простирается до 5000 человек, и что Веллинг остановился в Везенберге в ожидании короля, ибо тогда шведское войско «все в марше обреталось».

Общую численность шведов, шедших к Нарве, Паткуль скрыл, очевидно, умышленно. «Все войско в марше обреталось» — фраза неопределенная. Не хотел ли Паткуль запугать этими сведениями Шереметева? Действительно: 5000 человек (и притом одной конницы) — в Везенберге, все остальные с королем идут; можно было подумать, что армия Карла очень многочисленна, если один передовой отряд простирался до 5000.

Укрепившись в деревне Пюхаиогги, Шереметев послал небольшие отряды к деревням Пованда, Сомнекюль ²) и Кохтель. Шведский генерал-майор Майдель с 400 человек кавалерии неожиданно атаковал русских фуражиров. Они

_________________________________

¹) Журнал II. В., стр. 17.

²) Г. Петров (упоминаемый выше) смешивает Сомнекюль с Силламяги.

стр. 205

бросились бежать. Шведы между тем обходным путем подошли к деревне Сомнекюль. Появление их в Пюхаюгги было настолько неожиданно, что весь отряд Шереметева, не успевши приготовиться к обороне, бросился бежать, оставив во власти неприятеля все военные припасы и не успевши даже взорвать мосты.

Наши военные историки обвиняют Шереметева в допущенной им в Пюхаиогги стратегической ошибке. Г. Петров (у которого мы заимствовали отчасти описание операций у Пурца и Пюхаиогги) говорит: "Если бы Шереметев принял меры к заграждению четырехверстной плотины между Пехатом и Повандой, на большой дороге, а также дефиле у Кохтеля и двенадцативерстной узкой дороги, идущей по болоту между Иевве и Пюхаиогги, обстреливая их продольно и во фланг артиллериею, то шведы могли бы подойти к Пюхаиогги только по дороге, идущей по берегу Финского залива. Но выход с этой стороны мог быть удобно защищен главными силами отряда. Правый фланг его прикрывался бы морем, а фронт — течением реки Пюхаиогги и местечком того же имени, командующим всею окрестной местностью". По словам г-на Петрова, позиция у Пюхаиогги, во время укрепленная, могла бы дать сильную оборону и задержать всю армию Карла от Нарвы, в особенности, если бы с Шереметевым, кроме конницы, была выслана туда еще и пехота с артиллерией ¹).

Впрочем, у Устрялова и в «обзоре войн России», изданном под редакциею генерал-лейтенанта Леера (бывшаго начальника академии генерального штаба) положительно указывается, что с Шереметевым было несколько орудий. Откуда взято это сведение, нам исследовать не удалось; ни в журнале Петра Великого, ни в записках Алларта не имеется указаний по этому предмету ²).

_________________________________

¹) Военный сборник 1892 г., № 7, стр. 18.

²) Журнал Петра Вел. (стр. 17): "В 26 день (октября) отправлен из лагеря с нерегулярною конницею главным командиром боярин Борис Шереметев по дороге к Ревелю, и велено ему прилежно смотреть и разведывать о неприятельских подвигах, и стараться ради лучшего известия языка достать и потом имел он с неприятельскою партиею, которая состояла в 600 человеках, в 9 милях от Нарвы, акцию, и оных разбил и взял в полон майора шведского Паткуля и капитана-поручика Адеркаса, да с 26 чедовек рядовых, которых тогда же прислал в лагерь. А на той акции наших убито 46, да ранено 72 человека».

Записки Алларта (сев. архив, 1822 г., стр. 15). "5 ноября (по новому стилю) г. генерал Шереметев с 5000 человек нерегулярной кавалерии откомандирован с багажом и скотом, с таким указом, чтобы у Везенберга стоял, который 16 миль от Нарвы, и оттуда прилежно свои партии к Ревелю, Дерпту и к Пернову высылал; все дороги и проезды прилежно объезжать велел".

стр. 206

Составитель описания нарвской операции 1700 года в упомянутом "обзоре" указывает с своей стороны, что позиция, занятая Шереметевым, была очень удобна, так как через нее вела единственная дорога к Нарве. Параллельно фронту войск Шереметева протекал ручей, на котором было поставлено два моста. Очевидно, следовало снять эти мосты и стрельбою мешать наступательному движению шведов. Шесть тысяч человек, бывшие под командою Шереметева, при удобстве занятой позиции, могли бы задержать шведов тем более, что дорога к Пюхаиогги была проложена по болоту и препятствовала шведским войскам идти широкою линией. Шереметев, однако, непредусмотрительно переправил через ручей 800 человек конницы. Отряд этот, при первом же столкновении с шведским авангардом, бежал и навел панику на все войска Шереметева, так что последний, даже не уничтожив мостов, отступил к Нарве ¹).

Не стратегу затруднительно судить, насколько правы военные писатели в оценке действий Шереметева, имевших место к тому же двести лет тому назад. Мы позволим только себе сделать небольшие замечания против некоторых положений г. Петрова и составителя описания нарвской операции в "обзоре войн".

Оба автора упрекают Шереметева, что он не укрепился, как было должно, в занятой позиции и не задержал шведов при их походе на Нарву. Между тем оба историка упускают из вида то важное обстоятельство, что, по журналу Петра Великого, редактированному самим монархом, который ко-

_________________________________

¹) Леер, стр. 12. Вольтер в истории Карла XII впадает в очевидную гиперболу, утверждая, что сто человек, занимая позицию Шереметева, расположенную между скалами (sie!), могли бы остановить целую армию. Назв. сочинение перев. 1803 г. (Москва), стр. 137.

стр. 207

вечно, следил за полною точностью изложения, Шереметев со своим отрядом кавалерии в 5000 человек (а не в 6 тысяч, как неправильно указывается у г. Петрова и в "обзоре войн") был выслан к Везенбергу единственно для разведок. Поэтому-то и не имеется указаний, чтобы ему в помощь была дана артиллерия: сражения не предполагалось, не нужны были и пушки. Шереметеву была дана инструкция рассылать в окрестные места именно отдельные партии ¹), с целью собирать сведения о движении шведской армии и, при посредстве пленных, о состоянии шведского войска и намерениях короля.

Эту задачу Шереметев выполнил с точностью. Им был взят в плен майор Паткуль, от которого и были получены хотя не полные, но все же важные сведения.

Виноват ли Шереметев в том, что отступил от Пюхаиогги? По нашему мнению, нет: без артиллерии и пехоты, и к тому же еще терпя недостаток в лошадях, падавших в большом количестве вследствие бескормицы (на это Шереметев постоянно указывал в своих письмах), он не мог дать сражения образцовому шведскому войску. Сражение повело бы лишь к совершенно бесполезной потере людей, тогда как, соединившись с общей русской армией, Шереметев надеялся усилить как себя, так и сию последнюю.

Допустим даже, что отряд Шереметева мог бы удержать шведов от Нарвы в течение нескольких дней, но затем отступление перед сильнейшим шведским войском, предводимым самим королем, все-таки было неизбежно, и сопротивление лишь на короткий срок оттянуло бы баталию под Нарвой, закончившуюся столь печально. Правда, на войне оттяжка иногда имеет значение, и очень большое. Но в данном случае она едва ли была полезна, несмотря даже на то, что под Нарву ожидался отряд Репнина и казаки под предводительством Мазепы ²). Войска было достаточно, недостаток ощущался скорее не в людях, а в припасах, доставить же последние в скором времени не представлялось воз-

_________________________________

¹) Г. Петров ставит Шереметеву в вину разбросанность его отряда.

²) Впоследствии изменника.

стр. 208

можным по размытым дорогам, в глухую осень, при недостатке подвод¹).

Шереметева обвиняют еще в том, что при отступлении он не взорвал мосты, проложенные через речку Пюхаиогги. Но он, застигнутый шведами почти врасплох, не успел этого сделать. Кроме того, речка или даже ручей мог быть перейден и без мостов в брод; если же не допустить и этого, то самое устройство небольших мостов едва ли могло представить шведам большие затруднения.

В укор г. Петрову, при оценке сделанного им описания позиции Шереметева, можно поставить, как это и сделал проф. Масловскиий в рецензии на его статью ²), то обстоятельство, что, говоря о событиях, имевших место почти 200 лет тому назад, он пользовался новейшими военно-топографическими планами: прием неправильный, в доказательство чего достаточно привести метаморфозу, происшедшую с островом Кампергольмом.

Впрочем, и сам Петр не был доволен отступлением Шереметева, что видно из ответных писем последнего царю и из переписки его с Головиным, хотя уже в самом начале ноября Шереметев писал о неудобствах корма, о том, что шведы выжигают окрестные поселения, ³) болезнях в войске и т. п.

На гневное письмо царя, не одобрившего оставление позиции, Шереметев написал ответ, в котором указывал, что отступил не из боязни, а по неудобству позиции и "для целости и для промыслу над неприятели". «Бог видит мое намерение сердечное — писал Шереметев — сколько есть во мне ума и силы, с великою охотою хочу служить, а себя я не жалел и не жалею. Изволь, кому веришь, посвидетельствовать мое дело, и письмо твое, государево, с животом

_________________________________

¹) На этот недостаток генералы постоянно жаловались царю (Напр. письма Ф. Головина от 12, 13, 19 и 22 сентября).

²) Военный сборник 1892 года, № 10 (октябрь): «материалы северной войны» (по поводу статьи: «нарвская операция 1700 г.»), стр. 227 (выноска).

³) Об этом писал и Трубецкой царю еще 15 сентября: «Шведы тайно по ночам жгут окрестныя мызы, как мы ни бережем их». Устрялов, IV, 2, 155). Тут речь идет, конечно, о ближайших к Нарве мызах.

стр. 209

меня не разлучить ли? Во всю мою жизнь первое мое бедство». По этому же поводу Шереметев писал Головину: «Письмо меня капитанское (т. е. царя) мало к смерти не гонило (т. е. я чуть не умер от этого письма). А мне мнится, что я сделал к лучшей целости и охранению; а для чего сделано, писал я к его милости, капитану. Доношу тебе: ей, обезлошаденели и больных является много; а иные, чаю, притворствуют» и т. д. В другом письме к Головину Шереметев сообщал: "Тут стоять никакими мерами нельзя для того: вода колодезная безмерно худа; люди от нея болеют; поселени никакова нет; все пожжено, дров нет, кормов конских нет" ¹).

Необходимо заметить, что вся эта переписка относится к отступлению Шереметева от Пурца, ибо письма к царю и к Головину писаны 3 и 10 ноября; дело же у Пюхаиогги было лишь 16 ноября к вечеру ²).

Отступление от Пурца, после только что одержанной победы, действительно, могло рассердить царя, да и то лишь на первых порах; журнал же Петра Великого, в спокойном тоне повествуя о победе Шереметева у Пурца, совершенно не касается его отступления, надо думать, уже потому, что оно не имело серьезного значения в нарвской операции.

Состояние русского войска под Нарвою накануне прихода шведов было весьма неудовлетворительное. Дисциплина среди солдат почти отсутствовала; немедленно по приезде в нарвский лагерь, Петр поставил князю Трубецкому на вид отсутствие порядка в его отряде. Большая часть войска состояла из новобранцев. По словам Вольтера ³), правда допускающего некоторое преувеличение, таких полков, на которые можно было положиться, было немного; прочие были "дикие, исторгнутые из глубины лесов, покрытые звериными кожами: одни вооруженные стрелами, другие дубинами; немно-

_________________________________

¹) Устрялов, т. IV, ч. 2, прил. II, стр. 167—168.

²) Петров. Нарвская операция 1700 г. Воен. сб. 1892, VII (июль), стр. 18.

³) История Карда XII, короля шведского. Москва, 1803 г., ч. 1, стр. 133 и след. То же самое свидетельствует и Алларт: «к тому же непотребная и ни к чему годная кавалерия, которая не токмо стрелять, но и оружье негодное имела, а именно сабли, кольчуги и луки». Сев. apx. 1822 г., № 2,стр. 132.

стр. 210

гие имели ружья». «Никто — говорит далее Вольтер — не видал правильной осады, во всей армии не было ни одного хорошего канонира. Полтораста пушек, которая должны были превратить в прах малый город Нарву, едва сделали пролом, между тем как от крепостной артиллерии каждую минуту падали целые ряды в траншеях».

К указаниям Вольтера вообще необходимо относиться с некоторою осторожностью, но все-таки нельзя не признать, что русская армия стояла ниже тех требований, которые предъявляются к регулярному войску.

Это признавали и русские источники. Барон Шафиров, в рассуждении своем о причинах объявления войны Швеции, указывает, что войска под Нарвой состояли из новобранцев, и что вся кавалерия "весьма нерегулярная была", что большая часть лошадей пала от бескормицы, что, наконец, пехота, кроме трех полков, никогда еще не видела неприятеля ¹). В журнале Петра Великого также указывается на крайне неудовлетворительное состояние русскаго войска под Нарвой в 1700 году. Притом еще главная команда была поручена иностранцам, к которым относились недоброжелательно. Неудовлетворительна была и материальная часть: не хватало провианта, медицинская помощь почти отсутствовала, снаряды и орудия доставлялись медленно по недостатку подвод, о качестве орудий мы уже говорили.

6 ноября собрался военный совет. Некоторые генералы предлагали делать брешь. Однако, прежде чем приступить к этому, было решено привести в известность, сколько имеется в наличности бомб и ядер.

От генерал-фельдцейхмейстера, принца Имеретийскаго, узнали, что в готовности было всего 3,000 пушечных ядер, 1200 пуд. пороху и 1100 бомб. По расчету, всех этих припасов хватило бы лишь на 20 часов, и так как за таким недостатком, по выражению Алларта, было бы больше поношения, нежели чести, то и решено было ожидать подвоза

_________________________________

¹) Рассуждение, какие законные причины и т. д., стр. 177.

стр. 211

ядер и пороху и на всякий случай лишь содержать в готовности батареи ¹).

Герцог де-Круа не без иронии писал по этому поводу польскому королю: "Аппроши все готовы, все батареи завтра могут открыть огонь; недостает только безделицы — ядер, бомб и тому подобного" ²).

Стрельцы пытались было сделать брешь в Ивангороде. Они залегли в палисадах, но были вытеснены шведами, выступившими из крепости. При этом с русской стороны было убито 48 человек и ранено 63. По словам Алларта, русские могли бы овладеть Ивангородом, если бы штурмовые лестницы, взятые ими, были длиннее.

В вылазке из Ивангорода участвовало всего 100 шведов. Поэтому, в виду столь значительных потерь в отряде стрельцов в стычке с небольшой партией шведов, над полковниками Сухаревым и Ельчаниновым был назначен военный суд. "Его царское величество указал — говорится в записках Алларта — за честной арест отдать до исследования той причины, якобы они не по должности своей поступали". Расследование было поручено генерал-фельдмаршалу графу Головину. Оба полковника по суду были освобождены от наказания, но из солдат велено было десятого повесить ³).

Осадные работы у Ивангорода продолжались, но на успех можно было рассчитывать лишь в отдаленном будущем ⁴).

_________________________________

¹) Журнал П. В. стр. 18. Записки Алларта в с. арх. 1822 г., № 1, стр. 19 и 20.

²) При этом де-Круа сообщал, что король ожидается с войском от 30 до 32 тысяч. Устрялов, IV, 1, 28.

³) Сев. архив 1822 г., № 1, стр. 21. Устрялов, т. IV, ч. 1, стр. 28. Впрочем, распоряжение о повешении солдат нуждается в проверке. Известие о таком наказании имеется лишь в рукописи Алларта, в переводе же помещенном в сев. архиве, оно опущено.

⁴) Алларт: "Ноября 19 (по нов. стилю)... генерал Алларт еще одну линию с левой стороны от батарей провел на гору 120 шагов длиною, где никакой коммуникации почитай не было; также приказал он еще одну провесть линию для посылки на помощь к своим людям, на 200 шагов под горою; тут же определил он два редута, при которой работе 2 человека убито и 1 ранен. На тех редутах была сделана одна батарея под 6 пушек, с которой бы впредь можно иметь коммуникацию из Нарвы в Ивангород. А для запаления и разорения того моста сделан был фейерверк".

"Ноября 20 паки начали такое приуготовление строить к атакованию Иван-города с правой стороны против полубастиона, что без штурма в контр-эскарп войти было можно; при том никого не убито, ни ранено. Такоже рвом под Иван-городом, или паче натуральною низкостью, на 80 шагов подалися".

«Ноября 21 еще делали одну линию близ палисадов на стороне Иван-города; а понеже та ночь весьма была светлая, то много при том наших людей убито, и хотя инженер Пурнети оную работу начал, однако же без указа с некоторыми людьми туда пошел и в голову был пострелен, да один работник; в ту ночь почитай ничего не сделали. Оный инженер был человек добрый, урожденный из Люксенбургии, и для того он был отставлен».

стр. 212

Между тем русский лагерь был встревожен неожиданной изменой второго капитана бомбардирской роты преображенского полка Яна Гуммерта. Этот Гуммерт, или Гуморт, был "в особливой милости у государя, понеже его величество и сам у той роты был первым капитаном" ¹).

Сначала не допускали измены, думали, что Гуммерт утонул или захвачен неприятелем. Поэтому к нарвскому коменданту Горну было отправлено с барабанщиком письмо, в котором излагалась просьба, чтобы в том случае, если Гуммерт взят в плен, с ним поступили снисходительно "по христианскому военному обычаю", как обращались и русские с пленными шведами, в доказательство чего были приложены добровольные свидетельства этих пленных ²).

Вместе с тем были сделаны распоряжения к розыску Гуммерта, что видно из письма Шереметева, стоявшего тогда еще у Пюхаиогги, к Головину: "По письму твоему о Гуморе заказ учинен крепкий. Чаю, что ушел в Сыренск, или в город (Нарву). А здесь уйти нельзя. Если ушел к королю, великую пакость учинил; а если в город, опасаться нечего" ³).

_________________________________

¹) Журнал П. В., стр. 17. Гуммерт был родом лифляндец. По словам Алларта, Гуммерт «все состояние российского войска неприятелю объявил». Гюйсен говорит, что Гуммерт, будучи лифляндцем по рождению, ушел в Нарву с тоски по родине. Он предложил будто бы Горну с отрядом в 600 человек захватить в плен самого царя, но Горн ему не поверил и учредил за ним в Нарве надзор, благодаря чему было перехвачено его письмо к жене в Москву, в котором он хвалил русских и порицал шведов. За это Гуммерта судили и повесили в Нарве, как русского шпиона.

²) Алларт, стр. 22 и след.

³) Устрялов, IV, 1, 29.

стр. 213

Когда были получены прямые доказательства измены Гуммерта, генералы собрались на военный совет, на котором было решено, что пребывание царя на острове небезопасно, так как Гуммерт ушел именно с Кампергольма, и следовательно знал расположение царской квартиры, и что лучше Петру выехать ближе к армии. Тогда же решено было усилить разведочную и сторожевую службы, а все шведские офицеры, находившиеся в русском лагере, были высланы в Москву до окончания войны. При этом, однако, царь приказал не чинить им обиды и оставить их в тех рангах, какие они имели при полках.

Впоследствии Петр приказал повесить на виселице в Москве перед домом Гуммерта изображение изменника, с надписями на русском и немецком языках.

Можно думать, что Гуммерт вел двойную игру. Сохранилось несколько его писем к царю (1701—1702 г.), в которых он намекал на желание содействовать успеху русского оружия в бытность свою в Нарве. Верить искренности его, конечно, нельзя. Изменник и шпион по призванию, тайно, как вор, ушедший из русского лагеря, он прежде всего заботился о своих интересах: в Нарве ему не повезло, его даже не обеспечили материально, что видно из его просьб о высылке денег, — вот он и решился снова попытать счастья у великодушного русского царя.

Письма Гуммерта интересны постольку, поскольку он, как очевидец, и притом со свойственною шпионам наблюдательностью, описывает различные недостатки русской армии и ее военачальников.

Гуммерт прежде всего указывал на отсутствие дисциплины в русских войсках и на недостаток их обучения. "Сила вашего величества — заявлял он — неописанна и тако велика, что с тремя или четырьмя неприятелями вместе можно вести войну с пользою; люди сами по себе так хороши, что во всем свете нельзя найти лучше; но нет главного — прямого порядка и учения. Никто не хочет делать должного, думают только наполнить свое чрево и мешок, а там хоть все пропади! Взять Нарву было бы завтраком. Боже мой! как я подумаю, в каком состоянии была она в то время, когда

стр. 214

мы под нее подошли, сердце обливается кровью, и я плачу горькими слезами. Казалось, у нас все выведали, а выведыватели сами ничего не звали: со стороны, где стоял Адам Вейде ¹), сказывают, и валу почти не было: на лошадях можно бы въехать; ни пушек, ни батарей вблизи не было; оттого шведы сперва не могли стрелять. Ныне все это укреплено в то время, как мы мучились бесполезно тяжкою работою" ²).

Пролом в Ивангород, по словам Гуммерта, был задуман в самом крепком месте, где за старою стеною были новые двойные крепкие стены, вооруженные орудиями. Гуммерт упрекал русских генералов в недостатке решимости и указывал, что они ходили, как кошка около горячей каши, и никто не хотел пальцев ожечь: надобно было прежде построить шанцы для хранения своих винных фляг и хлебных мешков. «Люди ваши — продолжает Гуммерт — сначала рвались на приступ; но что пользы, когда псы очень бодры, а ловцы неискусны. Плохая ловля»!

Горн, конечно, видел, в каком неудовлетворительном состоянии находились русские войска. Это придавало ему бодрости. К тому же он получил известие о приближении к Нарве короля со свежим войском ³). Поэтому-то, когда русские после безуспешной бомбардировки потребовали от нарвского гарнизона сдачи, Горн, с насмешкой отвечал посланным для переговоров, указывая на выстрелившую пушку: "Вот из этой чернильницы я посылаю вашему царю ответь" ⁴).

Карл XII не замедлил появиться близ деревни Пю-

_________________________________

¹) Т. е. со стороны водопада.

²) Устрялов, IV, 1, 30—31.

³) Не без влияния Гуммерта была произведена вылазка шведов из Ивангорода на слабейшие наши редуты «24 (13) ноября — пишет об этом Алларт — была вылазка с шведской стороны от Ивангорода из 150 человек против наших, внизу лежащих людей, которые не токмо из прикрытых мест выходили, но из той линии, что была сделана во рву и разорили одну линию на 120 шагов, что учинивши, паки возвратилися в Ивангород; причем с нашей стороны убито 41 человек и 61 ранено; да полковника Ельчанинова в полон взяли и одного подполковника. С шведской стороны весьма малое число урона было» (стр. 24—25).

⁴) Полевой. Истории Петра Великаго, т. II, стр. 27.

стр. 215

хаиогги. Через мосты, оставленные Шереметевым, он перешел ручей.

Шведы надвигались, наступала решительная минута...

И в это тревожное время Петр вместе с фельдмаршалом Головиным и сержантом Меньшиковым 18 ноября ранним утром уехал из под Нарвы в Новгород.

В журнале Петра Великого о причинах отъезда царя из под Нарвы говорится коротко, но ясно: «Против 18 числа (ноября) государь пошел от армии в Новгород для того, чтобы идущие достальные полки побудить к скорейшему приходу под Нарву, а особливо, чтоб иметь свидание с королем польским и для совета» ¹).

В записках Алларта указывается, что кроме свидания с королем польским, царь уехал и ради других "нужнейших дел", между прочим, для принятия в Москве турецкого посла. Таковы показания современных источников. Голиков совершенно правильно поступает, держась почвы петровского журнала, источника наиболее достоверного. Он именно говорит, что Петр ушел из под Нарвы, "чтобы скорейше необходимые военные снаряды, также провиант, в коем уже и недостаток чувствовать начали, и достальные полки доставить к Нарве... и имея притом желание свидеться с королем польским ради совета о общих интересах" ²).

Позднейшие историки дают больший простор собственным предположениям и догадкам.

В истории Петра Великого Устрялова и в обзоре войн России Леера сказано, что Петр уехал из под Нарвы «по настоянию главнейших начальников» ³). Мы не

_________________________________

¹) Журнал П. В., стр. 19.

²) Голиков, II, 35.

³) Леер. Обзор войн России, стр. 13. Устрялов считает вероятным свидетельство Плейера, что царь уехал по настоятельному и разумному убеждению близких особ от могущей встретиться опасности. «Много было случаев — говорит он — когда Петр в трудные минуты под Азовом, на берегах Невы, под Полтавою, при Гангуде оказывал редкую неустрашимость; но под Нарвою недостаток военных снарядов, в особенности слух о многочисленности Карловой армии едва ли не оправдывают известия Плейера» (IV, 1, 34). Нам представляется странным, как такой солидный исследователь истории Петра, как Устрялов, мог допустить предположение, ничем не доказанное и явно оскорбительное для памяти великого царя, которого будто бы особенно могла напугать многочисленность Карловой армии. Впрочем, упоминанием Азова, Гангуда и Полтавы Устрялов сам себя и разбивает.

стр. 216

нашли этому мнению фактического подтверждения и считаем непонятным, как могли военачальники настоять (если это было в действительности) на отъезде царя, который личным присутствием всегда поддерживал дисциплину и дух доблести в войсках.

Вероятно, названные авторы придали слишком широкое толкование заявлению журнала Петра Великого о том, что генералы советовали царю, после побега Гуммерта, покинуть остров Кампергольм, так как изменник мог открыть шведам местопребывание Петра. Правда, Плейер доносил цесарю, что Петр удалился от могущей встретиться опасности "по настоятельному и разумному убеждению близких особ"; но едва ли можно вполне доверяться Плейеру, тем более, что он не был даже на театре военных действий; во всяком случае, надежнее верить журналу Петра Великого, написанному совершенно откровенно, без прикрашивания истины.

Бергман в своей истории Петра, горячо восставая против приписываемого царю некоторыми иностранными авторами недостатка мужества, говорит, что Петр уехал, так как считал нужным увеличить под Нарвою число войска и артиллерии, так как в армии своей был лишь капитаном (очень шаткий довод), и в слабейшем силами неприятеле не предполагал дерзкой решимости напасть на укрепленный стан. «Это последнее обстоятельство — прибавляет весьма неосновательно Бергман — было, может статься, главнейшею причиною его отъезда» ¹). В этом же роде строит свои предположения Полевой ²).

Брикнер предполагает, что, убедившись в недостаточ-

_________________________________

¹) Бергман. История Петра В., т. II, стр. 12.

²) Полевой. История П. В., 2, стр. 28: «Петр... не робел прибытия короля шведского, но спешил подкрепить снарядами и припасами русское войско, хотел проехать к Риге, повидаться с Августом, придвинуть 1.500 свежего запасного войска, бывшего под начальством Репнина и условиться в единстве действий с польским королем».

стр. 217

ности своих средств под Нарвой, Петр, быть может, надеялся быть более полезным участием в военно-административных делах у Пскова и Новгорода. "Впрочем, нет сомнения — прибавляет Брикнер — что Петр, оставляя войско, был в некотором волнении" ¹). Соловьев строит также голословное предположение: «Петр мог уехать из лагеря при вести о приближении Карла, убедившись, что оставаться опасно и бесполезно». Так говорят русские историки.

В итальянской истории Петра Великого, составленной Катифоро, причиною отъезда Петра Великого из армии под Нарвой выставляется дошедший до царя слух, будто 50 тысяч шведского войска направляется к г. Архангельску. «Чего ради — говорится в русском переводе (Писарева) этой истории — великий Петр принял намерение покинуть армию и ехать туда без замедления самолично, чтоб запасти все потребное к защищению городов, в тех краях находящихся, рассуждая премудро, что не надобно государю упражняться во внешней войне, пока прежде не приведет в должное состояние своей области, как и Демосфен о сем упомянул» ²). Надо заметить, что и Голиков как одну из причин отъезда царя выставлял полученный в русском лагере слух о движении шведов на Архангельск, который Петр имел намерение приготовить к обороне. Вольтер в истории Петра Великого отъезд царя объясняет полною уверенностью его, что город будет взят и без него ³). По словам Шлоссера, "Петр предчувствовал судьбу своего войска и удалился от него".

Трудно разобраться в отдельных взглядах на причины отъезда Петра накануне нарвского сражения. Конечно, историки могут строить различные предположения, опираясь на весьма скудный фактический материал по этому вопросу. Но ошибочно, по нашему мнению, старание некоторых изследо-

_________________________________

1) Брикнер. История Петра Великого, том П, стр. 406.

²) Житие Петра Великого (Катифоро). M. 1788. (Первоначально эта книга была издана на итальянском языке, затем в 1737 г. — на греческом, с которого и переведена Писаревым в 1743 г.), стр. 172—173.

³) Вольтер. История царствования императора Петра Великого, Москва 1810, ч. 1, кн. 2, стр. 93.

стр. 218

вателей проникнуть в душу Петра, в его мысли и чувства накануне отъезда. Что Петр был чужд страха, в этом не может быть сомнения: великий царь не один раз доказал свою неустрашимость и дома, во время внутренних смут, и на войне. Мы могли бы, с своей стороны, привести то соображение, что под Нарвой русские впервые встречались со шведами; царь знал, что будут новые встречи, к которым нужно было подготовиться возможно скорее: собрать войско, уговориться с союзниками и т. д. Поэтому то он и уехал... Далее этого соображения, вполне подтверждаемого фактами, приводимыми журналом Петра и записками Алларта, мы не считаем себя вправе идти и вообще присоединяемся к взгляду проф. Масловскаго, что исторические предположения не разъясняют дела, а свидетельствуют лишь об отсутствии фактических данных ¹).

Накануне своего отъезда, 17-го ноября, царь приказал всем генералам собраться у Головина и здесь, объявив о намерении ехать из лагеря "для нужнейших дел", поручил герцогу де-Круа главную команду над русским войском под Нарвой. Герцог долго отказывался, ссылаясь на то, что он еще был чужой в войске, что к нему не привыкли, что у него не было даже порядочной верховой лошади;

но царь настоял на своем. На следующий день, за четыре часа до солнечного восхода, он посылал к де-Круа семерых посыльных, одного за другим. Так как герцог не являлся, то монарх поспешил к нему сам и повторил свое требование, подкрепив решимость дюка стаканом вина ²).

Наконец, де Круа согласился, но попросил у царя дать ему инструкцию. Он хотел, очевидно, обеспечить себя от обвинений на случай неудачи, хотел прикрыться инструкцией. Сия последняя наскоро была составлена и вручена герцогу.

По словам г. Петрова, эта инструкция выдана не Петром. Между тем Устрялов говорит, что черновая руки Петра (кроме пункта 5-го, писанного Головиным) хранится

_________________________________

¹) Военный сб. 1892 г., .№ 10 (октябрь). Материалы северной войны, стр. 223 и 226.

²) Бергманн, II, 11.

стр. 219

в московском главном архиве ¹). Это же подтверждает и Бычков ²). Г. Петров ничем не обосновал своего опровержения, а потому мы остаемся в убеждении, что грамоту писал сам царь.

Содержание этой грамоты нижеследующее:

«In Gotsnam.

Понеже его царское величество, ради нужнейших дел, отъезжает для свидания и разговоров с королевским величеством польским, купно с генералом-фельдмаршалком, того ради вручает все войско его княжеской пресветлости, по нижеписанным статьям:

1) Что его пресветлейшество имеет быть главнейшим начальником.

2) Что все генералы, офицеры, даже и до солдата, имеют в небытии его царскаго величества) быть под его командою во всем, яко самому его царскому величеству, под тем же артикулом.

3) Его величествию, дождався довольство потреб алтиллерийских, добывать немедленно Нарву и Ивань-город всячески, понеже как царскаго величества ради себя, так равно и ради королевскаго величества, ибо, не получа сей крепости, невозможно будет царскому величеству сильно помогать королевскому величеству.

4) Такожде его пресветлейшеству зело проведывать про свейский секурс, и когда подлинно уведомится о бытии его, тогда обождать (если оный нарочито силен) начатием добываний и в прибытии онаго накрепко стеречь, чтоб онаго в город не пропустить и поиск по возможности, за помощию Божиею, над ним искать. Если же, по верным ведомостям, возможно до бютия его сие исполнить, начинать весьма во имя Божие.

5) Запасы служилым людям имеют даватися от генерала-провиантмейстера. И его пресветлости, если какие указы в державу царскаго величества посылать будет надобно, для привозки оных, о том повелевать генералу-провиантмейстеру. Если же ослушание какое пограничные воеводы покажут, то чинить над ними, яко над подданными своими, хотя удостоят себя и смерти, также над прочими начальники и бурмистры.

Но понеже всего на всякий случай окрислити (обмыслить) невозможно, того ради полагает его царское величество на его (т. е. де-Круа) обыклое разсуждение, ведая его искусна в военных случаях.

В записках Алларта приведена эта же инструкция, но в несколько измененном виде. Существенную особенность грамоты в изложении Алларта составляет указание на то, что главная команда передается герцогу де-Круа "вместе с нашим тайным советни-

_________________________________

¹) Устрялов, IV, 1, 35.

²) Бычков, Письма и бумаги Петра Вел., т. I, стр. 843. У Бычкова помещен и немецкий перевод этой инструкции, заимствованный у Нордберга («Leben Carl des Zwolften», ч. 1. 1745 г., стр. 221).

стр. 220

ком генерал-коммисаром князем Иваном Федоровичем Долгоруким с прочими генералами».

Кроме того у Алларта инструкция датирована («Дана в лагере под Нарвою в 19 день ноября 1700 года», чем до некоторой степени разбивается утверждение, будто инструкция герцогу выдана без даты У Алларта же под грамотою приведена и подпись. В журнале Петра В. также имеется указание, что верховная команда была поручена царем герцогу де-Круа и князю Долгорукому.

О назначении де-Круа главнокомандующим Петр счел нужным поставить в известность Шереметева собственноручным письмом: "Приказал я выдать — пишет царь — над войски и над вами арцуху фон-Крою. Изволь сие выдать и по тому чинить, как написано в статьях у него за моею рукою и сему поверь" ¹).

Заслуживает внимания выражение Петра "сему поверь". Царь сознавал, что к возвышаемым им иностранцам относились недоброжелательно не только солдаты, но и русские генералы, так что их еще нужно было специально уверять в том, что данное лицо поставлено на высокий пост самим царем, и призывать к повиновению...

Относительно численности шведов, шедших на выручку осажденной Нарвы, существуют разногласия. Адлерфельд и некоторые иностранные исследователи указывают, что шведов было всего 8 тысяч (а именно 5000 инфантерия и 3000 кавалерии), при 37 орудиях ²), да в Нарве полторы тысячи; следовательно, вся шведская армия состояла будто бы из 9 ¹/₂тысяч человек.

Вольтер в истории Карла XII говорит, что король вышел у Пернова, имея с собою около 16 тысяч человек пехоты и немного более четырех тысяч конницы; но что из Пернова он устремился по ревельской дороге со всею конницею и только четырьмя тысячами пехоты ³). Следовательно, по исчислению Вольтера, к Нарве выступило также около 8 тысяч шведов.

В истории Петра Великаго тот же Вольтер говорит:

_________________________________

¹) Устрялов, IV, 1, 36: Бычков, I, 407.

2) Adlerfeld, т. I, p. 84, 85.

³) Вольтер. История Карла XII, стр. 136.

стр. 221

"молодой король шведский едва ли имел с собою девять тысяч человек и не мог выставить более десяти орудий" ¹).

По словам Алларта, численность шведской армии простиралась от 15 до 16 тысяч человек. В журнале Петра Великого говорится, что шведов под Нарву шло 18 тысяч человек, но при этом прибавляется: "а иные сказывали меньше".

По указанию Соловьева, Карл XII вел за собою около 8500 человек войска. Устрялов говорит, что у шведского короля накануне битвы было не более 8430 человек, в том числе пехоты 5300 и конницы 3130 человек. По словам Бергмана, шведов было всего от 10 до 11 тысяч (20 батальонов по 300 и 40 эскадронов по 100—110 человек).

Военный историк Петров устанавливает новые данные относительно численности шведского войска у Нарвы. По его словам, около Везенберга должны были сосредоточиться почти все шведские войска, отплывшие из Стокгольма, а именно 15 тысяч, пришедшие из Пернова, 5000, прибывшие позже из Швеции, и 8000 войск генерала Веллинга, т. е. всего 28000 человек, не считая 5000 человек милиции, занимавшей гарнизон в городах. Небольшая часть этого войска была выслана к Дерпту, так что к Нарве с Карлом подошло около 25000 человек.

По вопросу о численности русского войска под Нарвою в 1700 году также существуют разногласия. Иностранные писатели указывают, что русских было до 80 тысяч человек. По этому поводу существует рассказ, что на сомнение некоторых шведских генералов в успешности сражения Карл надменно заметил:

— Неужели вы думаете, что 8000 храбрых шведов не справятся с 80000 московских мужиков? ²).

_________________________________

¹) Вольтер. История Петра Вел., ч. I, кн. 8, стр. 95.

²) Ложный слух о численности русского войска, циркулировавший в шведском лагере, дал повод Адлерфельду, написавшему очень дельную вообще историю Карла XII-го, сделать следующее замечание по поводу победы Карла под Нарвой в 1700 году:

«Tel fut le succes de cette grande journee qui sera toujours fanieuse dans l'histoire et ou un jeune heros mit en deroute et defit entierement une armee de quatre vingt mille hommes retranches», т. е. Таков был успех этого великаго дня, который будет всегда славен в истории, когда молодой герой нанес поражение и разбил окончательно армию в 80 тысяч человек, окруженных траншеями (Adlerfeld. Histoire milit. de Charles XII, I, page 96). Вольтер, заимствуя, несомненно, у Адлерфельда, говорит в своей истории Карла XII, что с Петром пришло под Нарву 80 тысяч человек. Впрочем, в истории Петра он уже меняет цифру. "Из записок, которыми я руководствуюсь — заявляет он — видно, что было тогда в сражении 50, а из других, — что 40 тысяч человек (русских)".

стр. 222

В некоторых, не имеющих, конечно, значения исторического документа, современных шведских листках цифра русских под Нарвою возводилась даже до 150 тысяч (такова, например, подпись под картинкой: "Narva obsessa ас liberata" и т. п.) ¹).

Действительное число русских солдат установлено журналом Петра Великаго. Здесь именно говорится, что после поражения под Нарвой явилось в Новгород всего 22967 человек, да 6000 человек выбыло из строя и, кроме того, спаслась конница Шереметева, за исключением той части, которая во время бегства утонула в Нарове. Таким образом русская армия до баталии состояла из 22967 (возвратившиеся) + 6000 (урон) + 5000 (конница Шереметева) = 33967 человек ¹).

К этой цифре подходит и показание генерала Алларта, сделанное им уже в плену шведскому королю. Несмотря на уверения шведов, что русская армия состояла из 60 и даже 70 тысяч человек, Алларт дважды подтвердил, что русского войска под Нарвой было 29—30 тысяч человек, а именно 75 батальонов по 300—350 человек, да от 5—6 тысяч нерегулярной конницы ³).

_________________________________

¹) См. приводимый мною перечень иллюстраций, касающихся Нарвы.

²) Журнал П. В., стр. 27. По указанию Устрялова, всего собрано было в нарвский поход 63520 человек, но полки генеральства Репнина, в числе 10836 человек, и малороссийские казаки к Нарве не поспели; кроме того и в генеральствах Головина и Вейде оказался неизбежный недочет; так что, по мнению Устрялова, около Нарвы сосредоточилось не более 40000 чел. войска.

³) Алларт, записки, стр. 138 и 139. Г. Петров в статье своей «Нарвская операция» (Воен. сб. 1892 г., № 7) говорит, что Нарва в 1700 году была обложена 33-х тысячной русской армией.

стр. 223

Гордон сходно с этим говорит, что русская армия под Нарвой простиралась до 34 тысяч человек. Камергер шведского короля граф Карл Вреде, участник боя, в письме своем на имя отца из Нарвы, описывая победу шведского оружия, упоминает, что русских было не более 40 тысяч. Наконец, в 1705 году чрезвычайный английский посланник при русском дворе Витворт доносил своему правительству: "Когда царская армия потерпела поражение под Нарвой в 1700 году, в ней было не более 32 тысяч человек, хотя шведы после сражения и уверяли, что москвитян было более 100 тысяч" ¹).

Осадная артиллерия, прибывшая из Москвы, Новгорода и Пскова, кроме показанного выше числа орудий, заключала 12 тысяч пудов пороха, 5018 пудов свинца, 6 тыс. пудов ядер, 11337 пудов бомб и 11500 ручных гранат ²).

По отъезде Петра, 18-го ноября, герцог де-Круа, получив сведения о наступательном движении шведов, приказал в лагере бить в строй и сделал смотр войскам. Затем он сделал распоряжение, чтобы перед ретраншементом был выставлен караул в 100 человек конницы. Вечером того же дня при пароле "Петрус и Москва" всем генералам был разослан письменный ордер о готовности к бою.

Ордер был следующего содержания:

1. Со всяким тщанием чрез всю ночь ходить дозором от одного полка до другого; и буде тревога учинится, о том его светлости донести немедленно.

2. По отдании же пароля, чрез всю ночь чтоб никто в лагере стрелять не дерзал, под смертным штрафом, так как прежде было.

3. Чтоб половина полков и батальонов чрез всю ночь в ружье стояла.

4. А поутру до солнечного восходу чтоб роздана была солдатам аммуниция, дабы всяк имел по 24 патрона.

5. Старые заряды из мушкетов вывертеть или выстрелять,

_________________________________

¹) Сборник императорскаго историч. общества, т. 39, стр. 54.

²) Устрялов, IV, 1, 9. В числе пушек были две, отлитые еще в 1590 году пушкарями Андреем Чоховым и Семеном Дубинкою, под именами «Лев» и «Медведь» (весом в 320 и 290 пудов). Эти пушки хранятся ныне в артиллерийском музее с вычеканенною шведами надписью, что взяты Карлом XII под Нарвою в 1700 году.

стр. 224

и чтоб то учинено было до восходу солнечного; а потом вновь зарядить с пулями, и все чтоб во всякой были готовности и никому не отлучаться, как обер, так и унтер офицерам.

6. А ежели тревога учинится, то имеет полковник от артиллерии или сам, или добрый обер офицер на высокой батарее стоять как днем, как и ночью и когда сигнал из трех пушек дастся, то чтоб всяк был в готовности в ружье вступить и на своем месте стоять; также и офицеры бы со своими полками шли на показанные им места.

7. Ко всем пушкам определить надлежащих констапелей u поставить их с немцами пополам.

8. Чтоб вся армия прежде солнечного восхода вышла, дабы его светлости можно было видеть, в каком состоянии полки находятся, и как ретраншемент людьми удовольствовать; и чтоб когда случится нужда можно было удобнее всякие погрешности поправить.

9. А как скоро сигнал по трех пушек дастся, и чтоб все инструменты, как музыка играла, так и барабаны били; также, чтоб все знамена к ретраншементу распустя были поставлены; а потом, чтоб всяк так постоял, как бы мог пред Богом и его царским величеством ответствовать. Так же чтоб никто отнюдь стрелять прежде не дерзал, пока неприятель на 20 или на 30 шагов на нас не приблизится. Учинено в лагере под Нарвою, 29 ноября (по нов. стилю) 1700 года. Герцог фон Круа ¹).

Шведская армия шла безостановочно. 18-го ноября она была у мызы Лагена, в 10 верстах от Нарвы. Здесь был дан сигнал двумя ракетами осажденному городу, откуда отвечали тем же. На следующий день (19 ноября) шведы, руководимые проводником-эстом, современный гравированный портрет которого, как unicum, хранится в особой витрине в императорской публичной библиотеке (полный текст, относящийся к этому портрету приведен нами в перечне иллюстрированных изображений, касающихся Нарвы), — направились к Нарве не по большой дороге, как их ждали русские, а через лес по узким тропинкам, проложенным по болотам, считавшимся дотоле непроходимыми. Сто часовых, расставленных герцогом де-Круа впереди лагеря, не воспрепятствовали шведскому генералу Ребингу накануне ночью измерить глубину рва и произвести съемку местности. В 11 часов утра шведы появились на высоте Германсберг, в

_________________________________

¹) Записки Алларта (сев. арх. 1822, № 2), стр. 122—124.

стр. 225

виду русских. Жителям Нарвы снова был дан сигнал залпом из 4 орудий, на что осажденные отвечали таким же залпом.

В этот день герцог де-Круа, вставши рано поутру со всем генералитетом, снова сделал смотр войскам и занятой ими позиции ¹). Затем, по приказанию главнокомандующего, был сделан залп из трех орудий. Генералы разместились по своим полкам, раздался барабанный бой, знамена распустились.

Шведы также стали в боевой порядок. Правое крыло, состоявшее из 11 баталионов пехоты и 24 эскадронов кавалерии, выстроилось в две линии: отряд генерала Веллинга впереди, кавалерия Вахтмейстера назади. Здесь же находился маиор Оппельман с 16 полевыми орудиями. Центр позиции заняли войска Поссе и Майделя. Впереди центра расположилась артиллерия генерал-фельдцейхмейстера Сейблата (21 орудие), а перед ней король со своими драбантами. На левом фланге построились также в две линии 10 баталионов генерал-поручика Реншильда и генерал-майора Ребинга ²).

Обозрев с германсбергскаго холма расположение русской армии, Карл усмотрел, что наиболее укрепленным представлялся русский центр, а потому тогда же король решил, что следует сделать атаку на более слабые фланги, минуя центр.

Сражение началось перестрелкою с обеих сторон, которая продолжалась три часа; после этого шведы, видя, что русские солдаты остаются в окопах и не выходят для сражения в открытое поле ³), приготовились к атаке.

_________________________________

¹) Во время смотра, по словам Алларта, де-Круа обратил внимание на недостатки русской армии: "А герцог тогда объехал всю линию, даже до Наровы реки и смотрел, что ретраншемент так велик, что хотя армия была бы до 70000 человек, то бы его довольно было; однако же с 20000 было вооруженных, кроме тех, которые в апрошах сидели, и так что ретраншемента рвы в два человека вышиною поднять было можно; но токмо под оным случилось без резерву, а люди от дождевой холодной погоды и холоду весьма обессилели". Сев. арх. 1822 г., № 2, стр. 125.

²) Петров. Нарвская операция (Воен. сб. 1892 г., июль), стр. 28. См. также Adlerfeld, 1, p. 87—89 и Леер, стр. 14. (несколько иное указание).

³) На военном совете, бывшем 18 ноября, Шереметев, находя опасным положение растянутого строя в окопах, настаивал на том чтобы русская армия вышла в поле и дала здесь сражение шведам. Большая часть генералов, однако, порешила на том, чтобы ожидать шведов, не покидая позиции, так как не надеялась на солдат, которые, за исключением лишь полков гвардии и бывшаго лефортовскаго (тогда — Лима), участвовавшего в азовском походе, никогда еще не были в деле. В подтверждение преимущества баталии в открытом поле Шереметев говорил: «В сем случае мы можем употребить все наши войска противу неприятеля; здесь же, где едва десятая часть оных может принять участие в сражении, превосходство сил наших вовсе нам будет безполезно». Галем, жизнь Петра Великаго. СПБ. 1812 г., ч. 1, стр. 169—170; Петров, 27.

стр. 226

Король, объезжая войска, ободрял их, говорил, что им побеждать не в первый раз, несмотря на число противника, и что и теперь он ожидает от них или победы, или смерти.

По словам Катифоро, Карл XII перед нарвской битвой будто бы обратился к своему войску со следующею речью:

«Видели вы, друзья мои и товарищи, третьего дня, да и сами о том свидетельствуете, какую силу и какую надежду имеют наши неприятели, с которыми сегодня хотим мы сразиться. Хотя лучшее их солдатство и было окружено шанцами в неудобопроходимом и неприступном месте, однако вы приметили и видели, как смутил Господь Бог гордость их, что пришед они в превеликую робость, обратились все к бегу! ¹) Итак, сему нечаянному случаю надобно быть у нас благополучным предвозвестием будущих действ. Многочисленность неприятелей наших не устрашит вас никак, если вы рассудите, что они русские, а мы шведы. Не ведаете ли, что сие многолюдство трепещет и трясется, увидя только знамена наши? И какого еще больше доказательства вы хотите, кроме настоящего? Не видите ли их, как они прячутся в шанцах своих и не смеют никак прежде на сражение выступить, хотя и превосходят нас несравненно большим числом? Однако, друзья мои, если кто из вас чувствует себя хоть мало что в страхе от опасности, состоящей не в самом деле, но только во мнении, или если кто не надеется быть соучастником той славы, которую имеет роду шведскому нынешний день произвесть, тому я позволю, а особливо повелеваю выйти вон из строя и отойти далее, куда захочет. Третьей части только войска моего, утвердившегося смелостью и возложением крепости надежды на государя, да еще славы той и чести, которая в прошедшие времена от предков наших приобретена, будет с меня довольно к отгнанию сего многолюдства и освобождению в нынешний день моих единоплеменников, защищающих город по сегодняшний день» ²).

_________________________________

¹) Вероятно, намек на бегство Шереметева от Пюхаиогги.

²) Житие Петра Великого, императора и самодержца всероссийского, отца отечества. Москва 1788 (Катифоро), стр. 176—178.

стр. 227

Затем в виду армии Карл сошел с коня, преклонил колена и произнес молитву о даровании ему победы. Обняв стоявших вблизи генералов и солдата и облобызавшись с ними, король сел на коня. По сигналу, данному двумя ракетами, шведы в 2 часа пополудни с восклицаниями: "С нами Бог!" ("Meth Guds hielp!") пошли на штурм.

Атаку открывали генерал Реншильд, во главе 50 гренадер, и баталион графа Шперлинга.

Герцог де-Круа всю шведскую армию принял лишь за авангард и остался в этом заблуждении, так как во время атаки шведов, внезапно, при западном ветре, пошел снег с градом в косом направлении, залепляя глаза у русских солдат и начальников и не давая разглядеть, какова численность врага ¹). Центр русской армии и левое ея крыло мгновенно были смяты.

Войска генерала Вейде (у Юалы) были сбиты с вала отрядами генералов Веллинга, Бахтмейстера и Косена. Отступая к стороне водопада, дивизия Вейде стала теснить кавалерию Шереметева. Эта последняя также обратилась в бегство, и так как через Нарову в этом месте не было моста, то отступавшие, воспользовавшись тем, что берег реки в этом месте теряет свою скалистость и полого спускается к воде, вогнали своих коней в реку, надеясь переплыть ее. Однако, осилить бурную, вследствие близости водопада, Нарову удалось лишь с большим уроном: более 1000 человек было снесено течением в водопад и погибло в волнах. Нам живо представляется ужасная, потрясающая картина борьбы пустившегося вплавь пятитысячного кавалерийского отряда с водной стихией, завладевшей таким огромным количеством жертв, и мы не можем не надивиться панике, обуявшей беглецов настолько, что, бросаясь в воду, они забыли о близости водопада, хотя он, несомненно, напоминал о себе своим ревом. Впоследствии, при оценке действий русских войск под Нарвой в

_________________________________

^l) Adlerfeld р. 86—90. «Le tenijs qui avoit ete fort serein jnsqua ce moment, sе chargea tout a coup d'un epais nuage, mele de grele et de neige, qui donnoit au visage des cnnemis, се qui fut cause qu'ils ne s'appercurent de l'approche des Suedois»

стр. 228

1700 году, Петр Великий осудил поступок кавалерии. "Ежели б наша конница — говорится в журнале — по должности своей поступала, то бы можно уповать о виктории; но оная (конница) побежала через реку Нарову вплавь, в которой более 1000 человек потонуло» ¹).

Алларт в своих записках еще резче отзывается о действиях русской конницы. "Итак оная кавалерия — говорит он — рассудила честнее потонуть, нежели от неприятеля обороняться; в том великом уроне (т. е. в поражении) одна кавалерия была причиною" ²). В виду этих отзывов самого царя и генерала, знавшего хорошо положение дела, странным представляется нам замечание г-на Петрова, ³) что когда дивизия Вейде потеснила конницу Шереметева, то будто сей последней не оставалось ничего более, как выйти из окопов и искать спасения в бегстве, направляясь к островам, бывшим по близости на реке Нарове, в надежде переплыть рукава реки, разделяющие эти острова. Кавалерия состояла из 5000 человек, и она могла бы удержать отступавшую пехоту, а если бы это не удалось, то она могла бы, выйдя из окопов и отступивши от реки встретить наступавших шведов, или даже обойти их с тылу, чего сам король очень боялся. Насколько несправедливо было обвинять конницу Шереметева в отступлении от Пюхаиогги, настолько справедливо было требовать от нее, чтобы под Нарвою, в соединении с другими войсками, она «по должности своей поступала». Потеснивши дивизию Вейде, генерал Веллинг остановился. Далее он не мог ничего предпринять: русское войско, пользуясь разбросанными на каждом шагу бараками и домиками, а также находившимися на бруствере рогатками, могло строить баррикады и, в случае наступления шведов, обороняться, стреляя из засады в упор неприятелю ⁴).

_________________________________

¹) Журнал Петра Вел., стр. 20.

²) Алларт. Записки, сев. арх., № 2, стр. 128,

³) Нарвская операция, воен. сб., июль 1892 г., стр. 32.

⁴) Петров, там же. Изложенное также говорит не в пользу нашей кавалерии. Шереметев не мог не знать выгод позиции, занятой соседними войсками Вейде, а зная эти выгоды, как мог он отступить?

стр. 229

На правом русском фланге солдаты Головина, атакованные генералами Реншильдом и Майделем и полковником Стенбоком, также пришли в замешательство, дрогнули и побежали с криком:

«Немцы нам изменили!»

Громадная масса войска хлынула к плавучему бревенчатому мосту, перекинутому с острова Кампергольма. Мост не выдержал, разорвался и увлек за собою в реку всех бывших на нем солдат с оружием и поклажею ¹).

Впоследствии, касаясь этого момента нарвской баталии, Карл говорил: "Нет никакого удовольствия биться с русскими, потому что они не сопротивляются, как другие, а бегут; если бы Нарова была покрыта льдом, то нам едва ли бы удалось убить хотя одного человека. Лучшее зрелище было, когда русские взбежали на мост, и мост под ними подломился: точно фараон поглощен был в Чермном море; повсюду высовывались из воды головы людские и конские, руки и ноги; наши солдаты стреляли их, как диких уток" ²).

Часть русского войска, задерживаемая отступавшими полками, вышла из-за линии укреплений в поле, в надежде обогнать отступавших, но была атакована самим королем с двумя эскадронами драбантов и эскадроном драгун и снова вогнана в окопы ³). Войска отступали в полном беспорядке. Никто не слушал команды.

Герцог де-Круа всячески старался привести в порядок правое крыло с тем, чтобы, обмотавшись рогатками, обороняться при помощи остававшихся 9 пушек, но войска ему не повиновались; "оная конфузия — как выражается Алларт — так была смутна, что все, якобы овцы, не имеющие пастыря, в одном смятении побежали, и так, что полков совокупить было невозможно, и ни единого офицера не было, который бы командовал, и кто бы их слушался в тот час" ⁴).

_________________________________

¹) Журнал Петра Вел., стр. 20—21; Adlerfeld, t.1, р. 91.

²) Соловьев. История, т. XIV, стр. 1249.

³) Петров, стр. 31.

⁴) Алларт, стр. 129.

стр. 230

Мало того, рассвирепевшие солдаты, обвиняя иностранцев в своем несчастии, набросились на них и многих убили. Жертвами их озлобления пали полковник Лион, адъютант Имгоф, инженерный офицер Биркенштейн, секретарь, камердинер, повара герцога и его гайдуки, и даже две женщины, жены иностранных офицеров ¹).

Солдаты грозились убить и самого дюка вместе со всеми иностранными генералами. Тогда де-Круа, посоветовавшись с генералом Аллартом, решился лучше сдаться шведам добровольно, чем погибнуть от руки яростных солдат. С проклятиями бросился он вдоль Наровы по болоту к шведскому отряду Стенбока. "Es mochte der Teufel mit solchen Soldaten fechten!" (Пусть сам черт дерется с такими солдатами!) — воскликнул он, оставляя врученную ему армию. За главнокомандующим последовали Алларт, полковники Бломберг и Лефорт, польский уполномоченный генерал-маиор Ланген и многие другие иностранные офицеры ²). Все они отдались на пароль полковнику графу Стенбоку и вручили ему свои шпаги.

Только в самом конце правого фланга у деревни Вепскюль, гвардейские полки преображенский и семеновский, заградившись рогатками и артиллерийскими повозками, оказали мужественное сопротивление атаковавшим их шведам, подкрепляемым opyдийными выстрелами генерал-фельдцейхмейстера Сейблата (по Устрялову — Шеблата). Гвардейские пушкари, перетащив из передовых редутов 6 орудий, поражали неприятеля выстрелами из них и штыками отражали все атаки шведов.

Карл, заслышавши учащенные выстрелы на правом русском фланге, понял, что там завязался упорный бой. Через болото, в сопровождении одного своего камергера Акселя Герда, король бросился к русскому вагенбургу, чтобы личным присутствием ободрить свои войска. При этом, однако, он вместе с лошадью застрял в болоте, оставил

_________________________________

¹) Бергман, стр. 14; Полевой, т. II, стр. 31, Алларт: "Некоторые немцы в разных местах от русских с великим сердцем были биты в нашем виду как мужеск, так и женск пол".

²) Бергман, стр. 14.

стр. 231

в нем сапог и шпагу, но был вытащен драбантами ¹). Подоспевши к своим, король несколько раз сам водил их в атаку; однако, все атаки были отбиваемы русскою гвардиею.

Пуля на излете попала Карлу в галстук, ядром убило под ним лошадь, но это не устрашило отважнаго короля. Он лишь воскликнул:

— "Каковы мужики! Они, видно, хотят упражнять меня в верховой езде?" ³).

Видя, что с одними наличными силами нельзя ничего поделать против стойких полков гвардии, Карл приказал отрядить от войск Веллинга пять гвардейских батальонов и выслать их к месту боя.

Был уже восьмой час пополудни, когда войска Веллинга стали приближаться на помощь Карлу. За осеннею темнотою, полк деликарлийцев, стоявший у кампергольмскаго моста, не узнал своих и, приняв их за русских, открыл учащенную пальбу. Шведская гвардия, в свою очередь, начала отстреливаться и уже готова была ударить в штыки, и только, наконец, когда с обеих сторон стали различать команду, отдаваемую на шведском языке, перестрелка прекратилась ³).

Некоторые иностранные историки, едва ли основательно, прибавляют, что урон, бывший следствием такой ошибки шведов, превышал потери, понесенные ими в течение всего сражения.

Насколько мужественно было сопротивление полков русской гвардии, можно судить по убыли семеновского полка (убыль преображенского полка и бомбардирской роты не установлена). Из всего наличного числа, в 23 штаб и обер-офицера и 1200 нижних чинов, полк потерял убитыми 5 офицеров и 177 нижних чинов, ранеными 10 офицеров, 278 нижних чинов, пропавшими без вести 2

_________________________________

¹) Adlerfeld, histoire militaire de Charles ХП, t. l, p. 92.

²) Полевой. История Петра Вел, т. II, стр. 32. Соловьев. История, т. XIV, стр. 1247. Эти слова короля были сообщены Вольтеру неким Спаром, вероятно, очевидцем сражения (История Карла XII, стр. 140).

³) Петров, стр. 33.

стр. 232

офицеров и 22 нижних чина, т. е. всего 17 офицеров (почти весь личный состав) и 477 нижних чинов (более третьей части) ¹).

Впоследствии Петр Великий увековечил подвиг гвардии, даровав всем обер - офицерам на знаках надпись: "1700—NO19" (т. е. 19 ноября 1700 года — день баталии). Эта награда является старейшим знаком отличия в наших войсках ²).

Наступивший холодный, туманный вечер прекратил баталию. Мрак покрыл нарвские поля и павшее на них русское воинство. Бурная, неумолчно шумящая Нарова, поглотившая в своих волнах столько жертв, безучастно несла в море свою добычу. Водопад глухо ревел, как разъяренный зверь, и ни одна звездочка не освещала кровавой картины побоища; только свинцовые тучи бросали мокрые хлопья снега, как бы оплакивая погибших на поле брани...

Перевес этого дня был явно на стороне шведов; но русские еще держались: гвардия твердо стояла на своей позиции; отряд Вейде, хотя сам генерал уже был ранен в бок, также занимал довольно выгодное положение, так что, по словам Алларта, если бы нашелся умный начальник, который заменил бы раненого Вейде, то он мог бы напасть на шведов с тыла ³).

К тому же и в шведском лагере не все было в образцовом порядке: войска были изнурены длинными и поспешными переходами; от холодной сырой погоды и недостатка провианта многие переболели; самое сражение потребовало громаднаго напряжения сил и энергии; большинство

_________________________________

¹) Карцов. История семеновскаго полка, стр. 48. Относительно обороны со стороны нашей гвардии шведский офицер Адлерфельд — очевидец сражения — говорит: "между повозками вагенбурга они защищались еще с большим мужеством, нежели можно было ожидать, и несмотря на страшный и беспрерывный огонь шведов, не было возможности их вытеснить".

²) Изображение знака с надписью см. на переплете книги П. Потоцкого: «Гвардия русского царя под Нарвою в 1700 и 1704 г.г.», а описание перемен в знаке — у Азанчевскаго. Приложения стр. 36—37.

³) «И ежели бы один генерал притом был резолютный, то мог бы он генерала Веллинга в спину гнати» (стр. 128).

стр. 233

обер-офицеров было ранено; полки разрознились, так как солдаты разбрелись на добычу; сами генералы, по свидетельству Алларта, не знали, где находятся их части; бывшие в шведском войске финские солдаты, разграбив русские землянки, перепились найденным в них вином, перессорились и начали друг в друга стрелять; одним словом, "у победителя самое сущее смятение было, и ежели б русские в ту ночь могли собраться, то весьма могли бы они с малыми 1000 человек всю шведскую армию побить" ¹).

Между тем русские генералы правого фланга, не зная, что делается на левом у Вейде, собрались в окопе под землею, в деревянном домике и, по долгом рассуждении, решили сдаться.

Для переговоров о сдаче был отправлен в шведский лагерь первоначально князь Козловский, но он был убит в темноте шальной пулей; отправленный вслед за ним майор Пиль возвратился, не видав короля. После этого отправился к королю сам Бутурлин. Шведские генералы, по повелению королевскому, в присутствии самого короля, дали слово дозволить русской армии свободное отступление с ружьями и знаменами, но без артиллерии.

Из шведского лагеря Бутурлин прошел к генералу Вейде а здесь застал как его, так и многих полковников ранеными. Возвратясъ к себе на правое крыло, Бутурлин поведал обо всем нетерпеливо ожидавшим его генералам.

Вскоре после того все генералы, расположившиеся около кампергольмскаго моста, были позваны к Карлу. Здесь договор, заключенный с Бутурлиным, был подтвержден словом самого короля.

Русские генералы просили всей артиллерии, которую шведы взяли в шанцах, но король возразил, что артиллерия уже

_________________________________

¹) Алларт, 130—131. Очевидец сражения граф Вреде по этому случаю писал своему отцу: «Если бы русский генерал, имевший до 6.000 человек под ружьем, решился на нас ударить, мы были бы разбиты непременно: мы были крайне утомлены, не имея ни пищи, ни покоя несколько дней; притом же наши солдаты так упились вином, которое нашли в московском лагере, что невозможно было немногим оставшимся у нас офицерам привести их в порядок».

стр. 234

в руках шведов ("артиллерия ваша у вас уже за спиною"), и что поэтому отдать ее он не согласен. По настоянию генералов, однако, он обещал выдать шесть полковых пушек ¹).

Договор окончательно был заключен на следующих условиях: 1) всем генералам, офицерам и всему войску с знаменами и ружьем ²) и с шестью полевыми пушками (выше упомянутыми) свободно отступить; 2) на обеих сторонах пленных освободить и тела мертвые свободно разобрать и похоронить; 3) всю тяжелую, при атаке Нарвы бывшую, и всю остальную полевую артиллерию оставить шведам; все же прочее, что находилось при войске с багажом полковым и офицерским свободно перевести через мост вместе с войском. Все эти пункты были прочтены королю и им изустно подтверждены, причем, по выражению Шафирова, «сам его величество дал на том господину генералу и тайному советнику князю Долгорукову руку, что по тому акорду все от него сдержано будет» ³).

После этих переговоров был уступлен шведам вагенбург, где гвардия оказала столь мужественное сопротивление, и в 11-м часу вечера шведы и русские начали чинить мост для перехода на следующее утро русской армии через реку ⁴).

Четыре старейших русских генерала (князья Долгорукий и Трубецкой, Головин и Бутурлин), по требованию короля, остались в шведском лагере в качестве заложников, ради обеспечения заключенного с русскими договора, столь выгодного для шведов, положение которых, как мы видели, далеко не было прочно и устойчиво. Самое разрешение всей русской армии отступить ясно свидетельствовало о слабости швед-

_________________________________

¹) Журнал Петра В., стр. 21—22.

²) Передают, что Карл сказал по этому поводу; "Я позволяю русским солдатам сохранить оружие за храбрость, с какою они защищались!" Соловьев, т. XIV, 1247.

³) Шафиров. Разсуждение, какия законныя причины и т. д., стр. 180— 182; Голиков. Деяния Петра В., ч. 2, стр. 30—31.

⁴) Шведы были очень довольны капитуляцией русской армии. Говорят, Реншильд выразился, что для беглого неприятеля нужно построить золотой мост. Соловьев, XIV, 1248.

стр. 235

скаго войска, боявшегося иметь столько пленных, могущих взяться за оружие и перебить победителей.

Генерал Вейде со своими войсками был отрезан от остальной русской армии. Бутурлин, бывший у него, разумеется, открыл ему намерение прочих генералов сдаться Карлу. Вейде сознавал, что с рассветом все силы неприятеля обратятся против него. Он видел, как артиллерия Сейблата заняла бывший русский центр и уставила против него свои грозные орудия. Очевидно, неприятель имел намерение поджечь бараки и домики, разбросанные в месте расположения дивизии Вейде, с целью заставить ее выйти в поле и здесь окончательно ее истребить.

Истощение от раны и угрожавшая войску неминуемая гибель вынудили, наконец, генерала Вейде к сдаче. Он написал Веллингу: "Отрезанный от прочих частей армии, я решился защищаться до последней капли крови; однако я готов принять почетную капитуляцию и сдаться на разумных условиях, если таковые будут приняты".

Веллинг переслал это письмо королю. Была уже глухая ночь (около 2-х часов). Карл, завернувшись в походную шинель, спал у разведенного костра на голой земле. При слабом мерцании огня он прочел письмо Вейде. Безвыходность положения сего последнего была причиною того, что к нему, по приказанию короля, были предъявлены более строгие условия сдачи. Дивизия Вейде должна была сдать шведам все пушки, ружья и знамена, весь отряд объявлялся военнопленным, но ему разрешалось без ружей перейти мост и присоединиться к полкам гвардии.

Едва забрезжило сырое и неприветливое утро, русские войска начали отступать через починенный плавучий мост на остров Кампергольм.

Первою отступила дивизия Головина и полки гвардии. Солдаты шли с ружьями и распущенными знаменами, имея при себе несколько малых пушек ¹).

_________________________________

¹) При этом была унесена с места сражения спасенная чудесным образом икона св. Николая Чудотворца, которая в 1694 году была пожалована Петром Великим бомбардирской роте (когда бомбардиры впервые совершали путешествие по Белому морю) и во время осады Нарвы хранилась в дощатой походной церкви, устроенной перед центром позиции, у холма Гольденгоф. В настоящее время этот образ принадлежит лейб-гвардии 1-ой артиллерийской бригаде и помещается в особом киоте в офицерском собрании. Потоцкий, 40—41; Алларт, 131; журнал Петра Великого, стр. 22. В записках Желябужскаго (стр. 169): «И ноября в 20 день из под Ругодева из обозу пошли с знамены и с ружьем без пушек, покинув пушки и казну и шатры, и палатки, и все свои скарбы». По Вольтеру выходит, будто все русские войска отступили безоружными. Он именно сообщает (о полках гвардии): «Все нижние офицеры и солдаты отведены были обезоруженные к реке Нарове; там дали им суда для переезда и возвращения к своим». В другом месте о дивизии Вейде он пишет: «Все они, солдаты и офицеры, шли, с открытою головою, мимо шведов, которых было менее семи тысяч. Солдаты, проходя мимо короля, бросали ружья и тесаки свои, а офицеры клали к ногам его значки и знамена, Карл приказал переправить через реку все это множество и не оставил в плену ни одного солдата. Если бы он удержал их, то число пленников, по крайней мере, в пять раз превосходило бы число победителей» (История Карла ХII, стр. 141 и 143). Об отступлении дивизии Вейде Адлерфельд сообщает следующее: "Ils defilerent ensnite tant officiers que soldats, la tete nue et na baton a la main le long du retranchement et du camp vers la riviere qu' ils passerent sur Je meme pont dont nous venons de parler (речь идет о кампергольмском мосте). Ils etoient en si grand nombre que la marche dura toute la journee jusqu'an lendemain matin" (Adlerfeld, t. I, p 95—96). Вольтер, очевидно, заимствовал подробности отступления русской армии у Адлерфельда, но проглядел, вероятно, что, по тому же Адлерфельду, полки гвардии отступили с ружьями и знаменами (ibidem, 95).

стр. 236

План сражения под Нарвой 1700 г.

Когда же настала очередь идти через шведские ряды войскам генерала Вейде, то шведы отняли от них ружья, знамена и даже одежду, какую успели захватить. Де-Круа, царевич Алевсандр Имеретийский (начальствовавший артиллерией в звании фельдцейхмейстера), Долгорукий, Автоном Головин¹), Вейде, Трубецкой, Бутурлин, Алларт, Ланген, Шахер и др. (см. ниже) были объявлены военнопленными. За ними был прислан шведский офицер Лагар Крон, и их привели сначала в Нарву. Здесь пленников поместили в дом Горна, отобрав предварительно все, что у них было. К ним был приставлен строжайший караул, и таким образом в нетопленной зале русские генералы провели весь день до позднего вечера «не едчи», как выражается журнал Петра Великого. Вечером они были размещены по квартирам, и к каждому был приставлен конвой из офицера я двух рядовых.

_________________________________

¹) Фельдмаршал Ф. А. Головин, как упомянуто выше, уехал с Петром.

стр. 237

Из Нарвы, под надзором Паткуля, пленники были переправлены в Ревель, а отсюда в Стокгольм, где им пришлось вынести все невзгоды тяжкого плена ¹), так что некоторые из них (напр. царевич Александр Имеретийский) умерли, вследствие обрушившихся на них непривычных лишений ²).

Герцог де-Круа остался в Ревеле, где и умер в 1702 году ³), оставив громадные долги, которые при сдаче Ревеля Бауеру 29 сентября 1710 года, частию были покрыты из средств русского казначейства ⁴).

Против вероломного захвата русских генералов и офицеров Петр, по словам Шафирова, энергически протестовал при чужестранных дворах. Действительно, объявление заложников военнопленными явно противоречило основаниям международного) права. Шведы ссылались на то, что русские комиссары, вопреки обещанию, увезли денежную казну

_________________________________

¹) Неправ, очевидно, Вольтер уверяя, что Карл принял знаменитых пленников с самою непринужденною учтивостью, с таким ласковым видом, как будто бы давал им пиршество при дворе своем. Кажется, глава энциклопедистов перенес свои обычаи и утонченный этикет в иной век, век войн и грубости нравов.

²) Царевич Имеретийский умер на пути из плена в Россию в 1711 году, будучи вместе с кн. Трубецким обменен на графа Пипера. Устрялов, IV, 1, 64.

³) По словам Плейера, Петр Великий, получив известие о смерти де-Круа, будто бы выразился: "Сердечно жаль мне доброго старика. Он был поистине умный и опытный полководец. Вверив ему команду 14 дней прежде, я бы не потерпел поражения под Нарвой.

⁴) Главным кредитором герцога был ревельский купец и ратсгер Иоаннъ Лантинг. В лютеранской церкви св. Николая в Ревеле (на углу липовой и рыцарской ул.) до самого последнего времени показывался еще труп Де-Круа, не подвергшийся тлению, вероятно, вследствие особых свойств почвы, где находился могильный склеп. По преданию, он будто бы, согласно местным обычаям, не был предан земле вследствие того, что не уплатил долгов своим кредиторам. Хороши были местные остзейские обычаи (если только это так), не пощадившие даже главнокомандующего русскою армией. Лишь в 1897 году было сделано распоряжение о погребении де-Круа. 15 января, в присутствии эстляндского губернатора и высших властей, тело герцога было положено в новый гроб и опущено в склеп, устроенный в той же церкви св. Николая. На гроб помещена следующая надпись: "Герцог Карл-Евгений де-Кроа, Duc de Сгоу, главнокомандующий русскою армией при Нарве в 1700 году. Скончался 20 января 1702 года в г. Ревеле" (рижский вестник 1897 г., № 13).

стр. 238

в 300 тыс. рублей; однако в договоре об этой казне не упоминалось. Одним словом, допущено было явное насилие. Захватив русских военачальников (всего 79), Карл предполагал этим обессилитъ русскую армию, но ошибся.

22 ноября 1700 года король, в сопровождении блестящей свиты и войска, вступил в Нарву и прежде всего приказал отслужить торжественный молебен, причем, при пении гимна «Тебе Бога хвалим» (Te Deum), гремели пушки, расставленные по стенам Нарвы и Ивангорода, в поле и траншеях, а солдаты производили салюты из ружей.

Горн за храбрую оборону города был произведен в генералы.

Озабочиваясь обеспечением продовольствия для войск, расположившихся в Нарве и около ея, а также желая гарантировать мирный труд, прерванный войною, Карл разослал по окрестным местам несколько универсалов в этом духе на русском языке, напечатанных шрифтом, захваченным в русском лагере.

В московском главном архиве хранится 7 таких универсалов.

Один из них, напечатанный Шафировым и повторенный Устряловым в приложениях к истории Петра Великого, мы приведем здесь в виду представляемого им интереса.

"Мы велиможнейший король и проч. (весь титул). Объявляю, как превышейший и правдивый Бог неправдивых, и лукавых и крестопреступников ненавидит, и ныне не в давных днех Господь Бог всему свету явил, яко всемогущий Господь Бог нашего правдивого оружия благословил счастием и неуслышанным и непременным благословением над нашим неправдивым неприятелем царем московским, который не против своей святой поставленной и недавно вновь подтвержденной вековечной мир занапрасно и безо всякой данной винности в нашую землю, в котором не по человечески выжег и разорил и подданных мучил, такожде и городы наши Ругодев и Иваньгород своим войскам осадил; однакож-де ныне можем Бога хвалить и впредь надежду имеем, что превышейший Бог наше орудие своею милостию благословит над нашим неправдивым неприятелем. И понеже мы, во имя Господне, думаем иттить своим храбрым оружием в его неприятелъскую землю и возвратить его насильство, что он творил в нашей стране нашим верным подданным, не против вековечнаго миру, которой царь московский часто именем Божиим обещал и обнадеживал с нами жить в доброй дружбе и в суседственной любви, и хотя нам ныне возможно

стр. 239

такими-же мерами творить над царскими подданными, как царь московский творил без пощадения, и непослушной ярости над нашими подданными, однакож-де мы, яко крестьянскому государю всегда пристойно, что милость и милосердие во всяком деле объявить, а не как варварством и яростно против своего неприятеля чинить: для того мы всех царских подданных, которые на Руси живут, дворяне, попы и посадские торговые люди и крестьяне нашею милостию пожалуем и в нашу королевскую милость приемлем с женами и с детьми и с пожитками, лишь бы они жили в своих поместьях и в домах без побежки и безо всякого страху, потому, нам довольно вестимо, что они подданные к эхтому делу и неприятельскому разорению ни в чем невинны, но к эхтому неправдивому воинству понуждены. Для того мы его королевского величества всем царским подданным крепчайшим обычаем обещаем, чтоб им не токмо самим с женами и с детьми и с пожитками жить во всяком покою, но такожде и веру свою со всякою вольностью имети и со всякою милостию и обереганием от нас пожалованы будут, а не отнюдь в такую тягость и налогу, как они до сих пор жили под царем московским и под его царских воеводских досад и корыстей. И повелеваю вам, чтоб вы привезли к нам в Ругодев, или куда надобно будет, запасу малое число по росписи на потребление нашему войску; а будет вы какие запасы привезете, и вам на то отписи даны будут, и то все после в окладные деньги зачтено будет до последние копейки, а будет кто сверх того королевского окладу чего привезет на продажу, и им за тот их привезеной запас заплачены будут деньги, и чтоб им, царским подданным, которые к нам по нашему королевскому указу, сюда запасы возить станут в Ругодев или куда велят, никакой обиды на дорогах и насильства не учинилось бы, и к ним для того нарочных людей с сими нашими сберегательными грамматами и крепчайшими заказами посланы будут, чтоб отнюдь никакой досады и обиды им русским подданным не учинилось бы, такожде всем нашим воинским людем заказано будет под смертною казнию, чтоб никто не смел русского человека у кого сии оберегательныя грамоты даны будут, не токмо их самих и их пожитков, но и куренка не смел бы тронуть. А будет кто из русских людей сему нашему королевскому указу ослушен и не вскоре привезут, что от них по росписи выписано, и побегут из своих домов или станут скрываться: и им быть безо всякого пощадения в конечном разорении и смертной казни. И для верности, мы, его королевского величества, сию сберегательную грамоту нашею рукою и государственною печатью укрепляем. Писано в Ругодеве, декабря в 3 числе, 1700 года. Carolus. С. Piper" ¹).

_________________________________

¹) Устрялов, IV, 2, 182—184; Шафиров, 374— 380.

стр. 240

Потери русских под Нарвою в 1700-м году выразились следующим образом: убито, утонуло в Нарове, умерло от голода и погибло на обратном пути в Новгород около 6000 человек, в том числе полковники Фливерк, Больман, Кулом, Девсин, Крое и Ухарев (или Сухарев), подполковники Конрад фон Верден и Питер Минстерман), 3 маиора и 1 инженер ¹).

Иностранные писатели преувеличивают потери русских и уменьшают убыль шведов. Вольтер в истории Карла XII утверждает, что с русской стороны пало 18 тысяч человек, тогда как шведы потеряли не более шестисот ²). Впрочем в истории Петра Великого тот же автор говорит, что шведов пало около 1200; потерю же русских, пользуясь источниками, присланными из Петербурга, он устанавливает в 6000 человек ³).

Далин не стесняется цифру русской убыли показать в 36 тысяч ⁴).

Современники события также различно указывали цифру убыли русских: Алларт насчитывает от 8—9 тысяч, Александр Гордон, участвовавший в сражении, — 12 тысяч, Адлерфельд — 18 тысяч. Это же число указывалось в официальном шведском объявлении о нарвской битве ⁵).

Во всяком случае сражение под Нарвой в 1700 году было одним из кровопролитнейших.

_________________________________

¹) Кроме того, из лиц, пришедших от польского короля., убиты: 1 полковник, 1 иженер, 2 адъютанта и 3 капитана. Журнал П. В., стр. 23— 25. Относительно взятых в плен и убитых между журналом Петра Вел. и дневником Алларта существует противоречие: напр. в журнале Бальцер, кн. Мещерский н фон-Виттен показаны взятыми в плен, а у Алларта убитыми «под городом». У Алларта показано не три, а пять убитых майоров: (Стральман, фон Дерстен, Дмитрий Рыжиков, Фелькерзам и Басиер). Вообще мы придерживаемся журнала, признавая за ним большую историческую достоверность.

³) Назв. сочин., стр. 141.

³) Назв. соч., ч. I., кн. 2, стр. 98.

⁴) Далин. Ист. Швеции, т. 8, стр. 963. При этом тот же Далин указывает, что число русских до битвы в три раза превышало число шведов. Тут шведский историк обнаруживает большую умеренность, чем другие его собратья, утверждавшие, будто русских было вдесятеро более, нежели шведов.

⁵) Устрялов, IV, I, стр. 52.

стр. 241

Кроме указанных уже нами генералов, в плен были взяты еще:

1) полковники Карл Иваницкий, Вилим фон Делден, Яков и Александр Гордоны, Гульц, Вест, Петр Лефорт и Бломберг, последний, впрочем, по свидетельству журнала Петра Великаго, "не яко пленник, но более своею волею, оставя свою команду, к неприятелю ушел наперед";

2) подполковники Гордон, Бальцер, кн. Дмитрий Мещерский, фон Виттен;

3) 6 майоров, 14 капитанов, 7 поручиков, 4 прапорщика, 4 сержанта и 9 фейерверкеров и бомбардиров;

4) Лейб-медик Карбонарий и других лиц медицинского персонала 8 человек ¹).

В руках шведов осталась почти вся русская артиллерия, за исключением лишь нескольких малых пушек, взятых гвардейскими полками при отступлении через кампергольмский мост, т. е. около 145 орудий ²).

Шведы захватили массу знамен (по Адлерфельду 151), штандартов, ружей (по словам Фрибе около 24000), большое количество пороху, денежную казну (32000 рублей) и весь обоз³).

Сами шведы потеряли в бою до 2000 человек, считая в том числе и раненых⁴).

Весть о поражении русских войск под Нарвой застала Петра Великого в Новгороде.

Царь был сильно поражен. Он заперся один в комнате и приказал никого не впускать к себе ⁵). Ему нужно было успокоиться и обдумать дальнейшее. Русская apмия

_________________________________

¹) Журнал П. В., стр. 23—24. Из лиц, присланных польским королем, кроме Алларта и Деланга, или Лангена,были взяты в плен: 1 обер-инженер, 1 иженер-капитан, 1 полковник и 1 подполковник. Ibidem, стр. 24—25. У Леера значится (стр. 15), что потеря русских за весь нарвский поход доходила до 17000 человек.

²) В Официальном шведском сообщении о победе под Нарвой указывалось, что в русском лагере захвачено 177 орудий.

³) Кроме того, около Кулги шведы захватили обоз и пушки, переправленные по Чудскому озеру из Пскова.

⁴) В числе убитых был генерал-майор Ребинг, измеривший, как мы видели, глубину рва, за которым находилась русская позиция, а в числе раненых оказались полковники граф Стенбок (или Штейнбок), Ребинг и несколько подполковников и обер-офицеров (Алларт, 133).

⁵) Полевой. История Петра, т. П, стр. 36.

стр. 242

оказалась сломленною чуть ли не с первого натиска. Было над чем призадуматься! «Нарвское поражение — говорится в обзоре войн России — было страшным ударом для всей России и для армии: доверие к собственным силам было подорвано, убеждение в непобедимости шведской армии, имевшей во главе самого Карла XII, в течение многих лет проникало во все предприятия русских войск». Впрочем, Петр не упал духом. Напротив, по поводу нарвского поражения, он, говорят, заметил: «Шведы долго еще будут побеждать нас, но своими победами они научат, наконец, победить их самих; когда же ученье проходит без потерь и огорчения?» ²).

Простой народ на Руси объяснял победу шведов чародейством. "Такова была гордость и невежество народа русского — пишет Вольтер, — что они думали, будто побеждены силою выше человеческой, и что шведы настоящие волшебники. Эта мысль так распространилась, что в Москве указаны публичные молебствия св. Николаю, защитнику России".

Народная легенда говорит, что шведы победили русских при помощи колдуньи, матери Карла (!), которая жила на самой верхушке германовой башни и волшебными чарами делала безвредными все ядра и бомбы, которые летели в осажденный город из русских пушек, и лишь по прошествии нескольких лет один русский солдат зарядил ружье пуговицею и застрелил ведьму, причем и сам должен был погибнуть. Только после этого будто бы русские начали одерживать верх над шведским оружием и овладели Нарвою.

Карл радовался победе, но, как юноша, хотя и венценосный, он чересчур увлекся своими успехами. В нем утвердилась уверенность в непобедимости, непогрешимости и даже в посланничестве свыше, а рядом с этим презрение к врагу. "Король ни о чем больше не думает — писал генерал Стенбок — как только о войне; он уже больше не слушает чужих советов; он принимает такой вид, как будто Бог непосредственно внушает ему, что он должен делать".

_________________________________

¹) Леер. 15.

стр. 243

Фельдцейхмейстер Кронстедт после нарвской битвы, писал в Швецию: «Наш король так крепко надеется на помощь Божию, что не боится с 4000 человек броситься на 60000». Полковник королевской гвардии Поссе выражался в этом же роде: «Несмотря на холод и голод, король еще не хочет отпустить нас на зимние квартиры. Думаю, что если у него останется только 800 человек, то он с ними вторгнется в Россию, не заботясь, чем будут солдаты питаться. Если кого-нибудь из наших убивают, то это его нисколько не трогает» ¹).

В спальне короля висела карта России, и он показывал окружавшим его генералам дорогу в Москву, рассчитывая весьма скоро и легко добраться до сердца России.

Русские резиденты при европейских дворах чувствовали себя весьма неловко, так как иностранные дипломаты, не стесняясь, выражали свое злорадство по поводу поражения царских войск под Нарвой.

"Главный министр, граф Кауниц и говорить со мною не хочет — писал князь Голицын из Вены — да и на других нельзя полагаться. Они только смеются над нами. Был я в опере в «Фаворите» с польским посланником; к нам подошел французский и привел шведского. Сначала все веселились. Потом французский посланник сказал, что надобно бы заключить союз между Швециею, Польшею и Россиею. Швед отвечал, что король его с Польшею намерен заключить союз, а с царем не только союза, но и мира иметь не хочет, — и стал смеяться. У нас вышла было ссора, но развел французский посланник... Всякими способами надо домогаться получить над неприятелем победу. Хотя и вечный мир заключим, а вечный стыд чем загладим? Непременно нужна нашему государю хотя малая виктория, которою бы имя его по прежнему во всей Европе славилось; а теперь войскам нашим и управлению только смеются. Никак не могу видеть министров: сколько ни ухаживаю за ними, все бегают от меня и не хотят говорить" ²).

_________________________________

¹) Соловьев, XIV, 1249—50.

²) Устрялов, IV, 1, стр. 81. Брикнер. История Петра Вел., т. П, стр.410.

стр. 244

В Вене при дворе открыто читали вести о новом поражении царя, о воцарении Софии, о бегстве Петра с немногими приближенными. Шведский посланник, в присутствии других дипломатов, насмехался над Петром. "Что говорит швед, мерзко слышать!" — сообщал в своих донесениях князь Голицын ¹).

В том же духе писал и русский посол в Нидерландах Матвеев. "Шведский посол с великими ругательствами, сам ездя по министрам, — доносил он — не только хулит ваши войска, но и самую вашу особу злословит, будто вы, испугавшись приходу короля его, за два дни пошли в Москву из полков, и какия я слышу от него ругания, рука моя того написать не может. Шведы с здешними, как могут, всяким злословием поносят и курантами на весь свет знать дают не только о войсках наших и о самой вашей особе... Жить мне здесь очень трудно" и т. д. ²).

Впрочем, получив из России подробные сведения о нарвской баталии, Матвеев подал нидерландским штатам мемориал, в котором говорилось, что шведы, ворвавшись в ретраншемент, поставили себя между дивизиею Вейде и гвардейскими полками; видя свою беду, они троекратно присылали трубача с предложением перемирия, но когда договор был заключен, и русские полки один за другим стали переходить через Нарову, шведы набросились на них, вопреки королевскому слову, и все разграбили, захватив оружие и артиллерию.

Мемориал произвел свое действие, так как, по словам Матвеева, в Гааге "дивились непостоянству и

_________________________________

¹) Виновником неблагоприятных слухов, циркулировавших при венском дворе относительно Петра, князь Голицын называл Гвариента, бывшего в Москве цесарским посланником в 1698 году. «Много раз я просил цесаря чрез патера Вольфа, чтобы приказал ему рот зажать - писал Голицын Головину, — не допускает до того граф Кауниц, которому он приносит ведомости с Москвы, имея там сношения со многими». «Истинно, как я слышал здесь, — прибавлял Голицын — такова поганца и ругателя на московское государство не бывало; с приезду его сюда, нас учинили барбарами и не ставить ни во что. Если такой поганец будет впредь, и не такия пакости может учинить». Устрялов, IV, 1, стр. 82.

²) Соловьев, XV, 1312; Брикнер, 411.

стр. 245

лживой перемене шведов в постановленье перемирья с нашими генералы, и здесь во весь народ то отозвалось к великому бесславью шведу». Чтобы заглушить толки, неблагоприятные для Карла, шведский посол в Гааге Лилиедрот заказал написать на французском языке замечания на мемориал Матвеева. По словами Соловьева, замечания эти написаны ловко и зло ¹).

В различных брошюрах и стихотворных памфлетах шведы старались уронить Петра в глазах Европы, намекая на упадок духа накануне сражения как у самого царя, так и у генералов Вейде и Головина. Фокеродт писал, будто Петр, получив известие о поражении русских войск под Нарвою, оделся в крестьянское платье, обулся в лапти, плакал, долгое время ни с кем не разговаривал и вел беседу лишь с теми генералами, которые советовали заключить мир с какими бы то ни было жертвами. Даже известный философ Лейбниц, прежде желавший процветания России, увлекся успехами Карла и выражал надежду, что юный герой овладеет всем московским государством до реки Амура. Победу Карла под Нарвою Лейбниц воспел в стихотворении, в котором проводил мысль, будто Петр старался скрыть перед Европой некоторую долю своего урона. Эту же мысль выразил и Плейер в донесении своем императору Леопольду. Он писал, что московское правительство старалось уменьшить число убитых и раненых и строжайше запретило говорить о нарвском сражении ²).

В некоторых шведских сочинениях указывалось на несправедливость образа действий русского царя при внезапном открытии военных действий против Швеции. (Например, в брошюре Гермелина "Discussio criminationum quibus usus est Moscorum Czarus") ³).

Даже впоследствии иностранные писатели не могли отрешиться от предвзятых взглядов на сражение под Нарвой в 1700 году и его пocледcтвия. Они преувеличивали числен-

_________________________________

¹) Соловьев, XX, 13—12; Устрялов, IV, 1, 77—78.

²) Брикнер, 409 и 412. Автор, к сожалению, придает веру тенденциозному донесению Плейера.

³) См. перечень источников.

стр. 246

ность русского войска, умаляя притом число шведов, приводили разные небылицы о царе и его генералах и т. п.

Этой ошибки не избежал и Вольтер, несмотря на то, что пользовался источниками, доставленными ему, по приказанию Императрицы Екатерины II, из С.-Петербурга.

В год сражения под Нарвой вышла брошюра с стихотворениями на шведском и латинском языках, воспевавшая подвиги Карла, который, подобно Цезарю, "пришел увидел и победил" московского царя.

Приведем эту брошюру, как образчик хвалебных од того времени, в подлиннике и в переводе:

Narva triumphans super Gloriosissima Victoria, quam Invictissimus Heros, Augustissimus et Potentissimus Princeps Carolus XII-mus Sueciae, Gothiae, Vandaliaeque Rex, Magnus Prnceps Finnoniae, Dux Scaniae. etc., etc., etc., felici omine, sub auspicio Dei et suo proprio ductu in campis Narvensibus Estoniae Anno 1700 dielus 20 et 12 Novembris ab hoste Mosco reportavit devotissime delineata per G. S. B.

Qui cupis rerum monumenta vera

Prmcipis Celsi, Ducis atque Regis

Indolis rarae juvenis Virique

Noscere summa,

Nosce gestarum specimen potentis

Caroli rerum, magis efferendum

Tempore hoc, cujus meritis nес unus

sufficit orbis.

Quo nihil majus meliusque Suecis

Est datum, magno subeunte fata

Patre, nec visus reliquum per orbem hoc

Principe major.

Fortibus fortes generare suevit

Ipse naturae geniusque sanguis;

Non fugax prodit lepus e feroci

Stirpe leonum.

Lacte materno biberat fluentum

Indolis summae; patris hie imago

Vivit aeteraum, meliorque fulget,

Carole, per Те.

Sueciae Princeps, memorande Karle,

Tempus hoc mentem stimulat quietam

Ingredi laudum mare tot tuarum,

Magne Monarcha.

Те dolor justus vocat ad triumphos

Те vocant Ingri, Livonesque pressa

Narva, mox vastis immica rumpis

Castra niinis.

стр. 247

Narva mirata est faciem timendam

Hostium, cinctum tenuere namque

Oppidum clarum regionis arcta

Obsidione.

Primus in plures ruit hic cruentos

Caede, quo vincat populos feroces,

Obvios stravit sine clade Victor,

Fortis Achilles.

Intrat hic Narvam medios per hostes

Carolus Victor bene tutus inter

Tela, mucrones, globulos et ignes,

Hoste fugato.

Hinc procul curae super urbe nostra

Occidunt Mosci, Peter exit ante;

Dessident armis sibi luctuosis

Saxo-Poloni.

Ipse in hostiles velut ipse Mavars

Heic ruis turmas, feris atque vincis

Parcis at victis, oriunde forti

Stirpe Leonum.

Commodus Marti genioque campus

Est tuo Augusto datus ad triumphos

Nobiles, gaudent animi pionim,

Narvaque plaudit.

Rebus in duris animosus idem

Fortis adpares, ea Carolorum

Laus fuit quorum Sacra fama perstat

Patris avique.

Sed tuas laudes pia fama cantat,

Ibit in cunctas regionis oras

Fama per terras, caput ipsa ducet

Fulgida ad astra.

Omnibus major, pietate clarus

Justus et fortis, validus potensque

Copiae cornu bonitate abundans

Civibus adfers.

Vince sic plures cupidos iniqui

Sterne, conculca tumidos avaros,

Qui tuis Regnis inimica cudunt,

Fraude notandi;

Sed Tuo Sacro capiti, Monarcha,

Parce, ne vitae nimis ac pericli

Prodigus fias, anima es tuorum

Vita salusque.

Sie sumus tecti clypeo micanti

Maximi Regis, populus beatus,

Sueciae, Mosci jugulus petitus

Parte resecta.

стр. 248

Duret aeternum status hic tuorum

Faustus et felix, Tuus et Monarcha

Magne, quo forti Duce ter quaterque

Narva triumphat.

II.

Carolus ut venit, vidit, bene vicit et hostem,

Noster Hyperboreo fortis in orbe Leo.

Moscus adest decuplo major, superatur, abitve,

Vindictam exposcat quo temerata fides.

Pacem qui rupit malesano Martis amore,

Is profugus prior est, nuncius atque suis.

Hic sit crudelis, sit multa caede cruentus,

Ultor adest subito, qui modo victor erit.

Carolus Herculea solus virtute triumphat,

Adspirante Deo magna trophea refert.

Exserit heic vires firmas, tyrociniumque

Deponit fuso laetus ab hoste redit.

Ante ferox Moscus, quem causa adversa trahebat,

Reliquit profugus deseruitque suos.

Ingria Sacra Deo Regique, ad utrumque parata,

Cives innocua mente animoque fovet;

Narva caput gentis, vallis circumdata firmis,

Felix flore Virum, relligiosa Deo,

Supplicis ora tulit, tensis ad sidera palmis

Auxilium exspectat, Carole Magne tuum.

Cujus in adspectu confusis mentibus hostes

Ingenti trepidant corde manuque, metu.

Carolus heic praesens numero praestantior omni,

Militiae ostendit fortia gesta suae.

Tanta erat hic virtus et cum virtute triumphus,

Ut vix audierint secia priora parem.

Pone Ducem Regem comitatur fortis in armis

Quisquis adest suecus mente manuque valens.

Carolus est felix, cui caelum et militat aether,

Cui Deus a dextris estque manetque favens;

Carmina non possunt Regem describere talem,

Qualern aetas juvenem, facta dedere senem.

Nam qnibus est junctus sincero foedere amatur,

Ast fugiunt hostes, vel quoque morte cadunt.

Post caesos ubicunque feros, ubicunque fugatos

Hostes, submissis parcit, ut ipse Leo.

Nulli sponte nocet, sed amabilis hostibus ipsis,

In quo res magna est, perdit et ira locum.

En generosus adest Leo, quem dare terga nee ira,

Nee virtus patitur gloria et ampla sua.

Regem sponte tua Victorem, Mosce, saluta,

Fortior haud victor, mitior atque datur.

Parcere subjectis et debellare superbos

стр. 249

Est tua, Rex, virtus, Carole, noster amor.

Tantane Те tenuit fiducia, Zare, tuorum.

Ut credas superis posse latere nefas?

Exemplum pulchrum versandi pectore fraudes!

Si fidas causae, cur prior ipse fugis?

Sed Deus est vindex Ejus, qui vincula rupit

Aeternae pacis, juraque Sancta Dei.

Illa dies semper mernoranda, ut postera credant

Saecula, quod Moscus sie temere ausa luat.

Discite, mortales, meditantes falsa dolosque,

Quod nоn sit nihili, sic temerare fidem.

ПEPEB0Д

Нарва, торжествующая славнейшую победу, которую непобедимейший герой августейший и могущественнейший государь Карл XII-ый Швеции, Готии и Вандалии король, великий государь финнов, повелитель Скании и проч. и проч., напутствуемый счастьем, с помощью Божией, предводительствуя войсками, на полях нарвских в Эстонии, в 1700 году в дни 20-21 ноября над врагом московским одержал, преданнейше изображается Г. С. Б. ¹).

Кто желает познать правдивую историю дел великого государя, вождя и короля, мужественнейшего юноши редких дарований, тот пусть послушает о подвигах могущественного Карла, которые ныне весьма подобает превозносить, и заслуг которого не в состоянии вместить земной шар.

Шведам не было дано ничего выше и лучше его, рожденного волею судьбы от великого отца, и в остальной вселенной не было государя лучше, чем этот.

Сама родовая кровь и гений имеет обыкновение рождать храбрым храбрых, и не быстроногий заяц произошел из сурового поколения львов.

С материнским молоком он всосал как бы источник высшего дарования; в нем живет приснопамятный образ отца и еще ярче блещет чрез тебя, о Карл.

Король Швеции, достопамятный Карл! твои времена будят заснувшую мысль, заставляя ее вступить в безбрежное море твоей славы, великий монарх.

Справедливая скорбь зовет тебя к триумфам; тебя зовут ингры и ливонцы, стесненная Нарва. Ты вскоре обращаешь в обширные развалины вражеский лагерь.

Изумилась Нарва страшному лицу врагов, ибо они держали славный город страны опоясанным тесною осадою.

Первый он ринулся на полчища врагов, покрытых кровью поражения, чтобы победить свирепые народы; сопротивлявшихся победитель, храбрый Ахилл, повергает на землю без вреда для себя.

_________________________________

¹) Инициалы имени автора.

стр. 250

Вот вступает в Нарву, среди врагов, Карл победитель, невредимый между копьями, мечами, ядрами и пламенем, обратив в бегство врага.

Тут, оставив попечение о нашем городе, московиты гибнут. Петр вышел ранее; праздно сидят саксонцы и поляки, при своем, на горе поднятом, оружии.

Ты сам устремляешься на вражеские толпы, словно Марс, поражаешь и побуждаешь, но щадишь побежденных, о отрасль храброго поколения львов.

На долю твою выпали знаменитые триумфы, достойные Марса и твоего августейшего гения; радуются души верных тебе, и Нарва рукоплещет.

Мужественный и твердый в трудных обстоятельствах — такова была слава Карлов, отца и деда, такова она и осталась.

Тебе поет хвалу священная молва, она пойдет по земле во все края света и вознесет главу к светлым звездам.

Ты выше всех, славный своим благочестием, справедливый и мужественный крепкий и могущественный; полный доброты, ты несешь гражданам рог изобилия.

Побеждай таким образом многих стремящихся к неправильным стяжаниям, ниспровергай, попирай ногами надменных и жадных, которые коварно строят козни твоему государству;

Но пощади, монарх, свою священную голову и не подвергай жизнь свою опасности; ведь ты душа, жизнь и благо твоих подданных.

Таким образом мы, счастливый народ Швеции, покрыты блестящим щитом величайшего короля, а московиту нанесен удар (в горло) и причинена потеря.

Да живет вечно, это благополучие и счастье твоих подданных и твое, великий монарх, под доблестным главенством, которого трижды u четырежды торжествует Нарва.

II.

Наш храбрый северный лев Карл пришел, увидел, победил врага. Московит, более чем в десять раз многочисленный, побежден и отступает. Пусть он потребует возмездия от того, кем нарушено доверие. Кто нарушил мир, вследствие безумной любви к Марсу (безумной воинственности), тот первый бежал и поведал своим. Пусть он (t. е. Карл) жесток, пусть он окровавлен многим убийством, но он — мститель, который только и будет победителем. Один только Карл торжествует геркулесовскою доблестью; вдохновляемый Богом, он несет великие трофеи. Он обнаруживает крепкие силы, прекращает воинские подвиги и возвращается веселый, рассеяв врага.

Прежде жестокий московит, которого увлекала злая участь, убегая, оставил и покинул своих. Ингрия, посвященная Богу и королю, готовая служить тому и другому, покровительствует гражданам с чистым умом и духом; Нарва, глава народа, окру-

стр. 251

женная крепкими валами, счастливая цветущими мужами, религиозная, обращает просящие уста, протянув руки в звездам, ожидает помощи - твоей, великий Карл. При виде тебя, у врага трепещут сердца и руки. Но вот Карл тут, более сильный, чем всякая численность, он показывает своему войску подвиги храбрости. Столь велика была его доблесть, а с нею и торжество, что едва ли прошлые века слыхали о подобном. За королем-вождем охотно следует с оружием всяк храбрый швед и душою и телом; Карл, у которого воинствуют и небо, и воздух, которому Бог всегда помогает, счастлив; поэзия бессильна описать такого короля, который с возрастом юноши соединил в себе деяния, возможные лишь к старости.

Его любят те, с кем он связан искренним союзом, а враги бегут от него или смертью погибают. Частью убивши свирепых врагов, частью обративши их в бегство, он щадит покорных, как сам лев. Он никому намеренно не вредит и любим самыми врагами. В ком великая сила, в том и гнев не имеет места.

Вот благородный лев, ни гнев, ни мужество, ни слава, ни величие его не потерпят, чтобы он обратился в бегство. Московит, приветствуй добровольно короля-победителя; нет победителей более храбрых и более кротких. Щадит покоренных и смирят гордых — это твое свойство, король Карл, наша любовь. Неужели, царь (Петр), ты так поддался вероломству, что полагаешь возможным сокрыть беззаконие от высших. Прекрасный пример грудью отвращает коварства! Если ты веришь делу, то зачем ты сам первый бежишь? Но Бог есть отмститель тому, кто разрушил узы вечного мира и святой клятвы; пусть будет вечно памятен этот день, чтобы позднейшие века верили, что московит так безрассудно разрушает узы.

Поучайтесь, смертные, размышляя о лжи и коварстве, что значит так нарушить доверие.

К осаде Нарвы русскими в 1700 году относятся помещенные в современном шведском листке, имеющем заголовок «Narva Moscorum clade nobilitata», еще следующия эпиграммы неизвестного автора, основанные на игре слов Varna и Narva (Narva per anagramma Varna):

Nomina foedifragis fatalia bina notantur:

Varna quidem antiquo nomine, Narva — novo.

Hungare, ut ad Varnam perjuria foeda luisti;

Ad Narvam prorsus sie tua, Mosce luis.

II.

Varna Jagellonidi, Mosco sed Narva tyranno

Nomine fatali; cladis origo fuit.

Par m utraque scelus, divos contenisit uterque,

стр. 252

Et modo juratam rupit uterque fidem,

Exitus haud dispar: ferro cadit ille cruento,

Evadit celeri turpius iste fuga.

At qui funeribus potuit superesse suorum,

Innumeras patitur verius ipse neces.

III.

Ebria perjuro cum staret Varna cruoro,

Olim Sarmaticos admonitura duces:

Lechiadum sprevit priscum rex iminemor omen;

Noimt externo Moscus habere fidem.

Narva sed ut simili geminavit nomine cladem,

Jam capit ille recens omen, et iste domi.

IV.

Czari confessio.

Varna celebratur funesta clade Polono;

Narva sed exitio nobilitata meo est.

Pontificum monitis alter sacra foedera rupit:

Me socius docuit perfidus esse levem

Sic cum perjuros Nemesis divina sequatur,

Discite mortales non temerare fidem.

In perfidiam Czari.

Czarus, Moscua cui subest Tyranno,

Quum bello petit obsidere Narvam,

Deponit veterem, noviq; sumit

Vestitus habitum, modo Hungarorum.

Non fausto omine: quippe Nfrva, versa ei

In Varnam, documenta certa praebet,

Semper perfidiam esse luctuosam.

Autoriq; suo exitus acerbos,

Et longe miseras parare clades.

Si fraudare datam fidem quis optat,

Varnam cogitet is bene, atq; Narvam.

VI.

Narva, tuum Domen terras spargetur in omnes,

Fatalis Moscis scopule, ac memorabile bustum

Barbariae: sie porro locis ac finibus illis

Plena lacessitis veniat victoria Svecis ¹).

_________________________________

¹) См. соврем, листок «Narva Moscorum clade nobilitata». В имп. публ. библиотеке в СПБ. несколько подобных листков и брошюр на латинском, шведском и немецком языках (в том числе и вышеприведенная брошюра «Narva triumphans») собраны в один переплет.

стр. 253

ПЕРЕВОД.

Две судьбы связаны с именем нарушителей договоров: Варна — с именем древним, с именем новым — Нарва. Как ты, венгерец, за нарушение клятвы заплатил под Варной, так точно ты, московит, платишь под Нарвой.

П.

Роковым для Ягеллона именем стала Варна, а для московского тирана — Нарва: она была началом поражения. Одинаковое в отношении обоих городов преступление: оба оскорбили божество и оба нарушили только что данную клятву. И исход отсюда не различен: тот падает под ударом окровавленного меча, этот избежал смерти постыдным бегством, и хотя он мог пережить смерть своих людей, но сам по справедливости терпит бесчисленные беды ¹).

III.

Когда Варна стояла напоенная вероломною кровью, она предрекала судьбу сарматских, (т. е. русских) вождей: непамятливый царь презрел старое предвестие ляхов; московит не хотел верить чужеземному примеру; но когда Нарва, город с подобным же именем, повторила пораженье, то он (Петр) тотчас понял это новое предвестие у себя дома.

IV.

Признание царя.

Варна известна гибельным поражением поляка, а Нарва ознаменована моею гибелью. Тот (т. е. поляк), по внушению пап, нарушил священный союз: меня вероломный союзник научил быть легкомысленным. Когда таким образом божественная Немезида преследует вероломных, учитесь, смертные, не обманывать доверия.

На вероломство царя.

Когда царь, которому подвластна Москва, стремится войною осадить Нарву, то снимает старую одежду и надевает новую, венгерскую. Но это не счастливый признак: именно Нарва, обратившаяся для него в Варну, представляет несомненные доказательства, что

_________________________________

¹) Эти две эпиграммы с переводами повторены в русской старине за 1893 г., книга 8 (мнения иностранцев-современников о великой северной войне), стр. 281.

стр. 254

вероломство всегда бывает плачевным, что виновному в нем оно причиняет горестные последствия и печальные поражения. Если кто намерен обмануть доверие, то пусть хорошенько поразмыслит о Варне и Нарве.

VI.

Нарва, роковой подводный камень для московитов, достопамятная могила варваров, твое имя распространится по всем землям: пусть таким образом далее этих мест и границ придет полная победа для гневных шведов ¹).

Некоторые одописцы и пииты, как и в приведенных эпиграммах, упражнялись игрою над словами, перестановками в них букв с целью прославления Карла и умаления достоинства московского врага: имя короля Carolus преображалось в clauros, т. е. clarus (славный), Moscua в musca (муха), причем надменно проводилась параллель между львом и мухой и т. п.

В 1701 году в городе Фрейштадт, в Силезии, стал издаваться периодический листок, под заглавием «Geheime Briefe, so zwischen curieusen Personen uber notable Sachen der Staats und gelehrten Welt gewechselt worden, bestehend in zwolf unterschiedenen Posten, uber das 1701 Jahr nebenst einem vollkommenen Register»; (т. е. Секретные письма замечательных людей о любопытных предметах политического и ученого мира, состоящие из 12 различных почт на 1701 год, с приложением полунаго указателя». Листок этот выходил ежемесячно. В нем помещались письма без подписей о разных предметах и карикатуры. Некоторые письма касались возникшей тогда северной войны и, как заключающие суждения (хотя и пристрастные) современников, представляют значительный интерес. Три из них, касающиеся нарвской баталии 1700 года, мы здесь приведем.

1) О поражении москвитян под Нарвой и почему они никогда нем станут твердой ногой в Лифляндии и не в состоянии будут ничего сделать против Польши (Письмо 20-ое).

Милостивый государь!

Всякого по справедливости крайне удивляет поражение москвитян под Нарвой. Такая большая армия, состоявшая более, чем из 80.000 человек, не только не могла, после почти девятимесячной осады, овладеть Нарвой, не особенно сильно укрепленной,

_________________________________

¹) В приведенных эпиграммах поражение Петра Великого под Нарвой сравнивается с поражением 10 ноября 1444 года под Варною польского короля Владислава III, который нарушил, под давлением папы Евгения IV, только что заключенный в Чегедине мир с султаном, за что и заплатил собственною жизнью.

Перевод эпиграмм (кроме №№ I и II), од и далее приводимых изречений на медалях принадлежит моему другу, кандидату Спб. университета К. А. Строльману.

стр. 255

но даже захваченная 20-го ноября врасплох в своем лагере гораздо слабейшим шведским войском, под предводительством короля Карла XII, была разбита, и весь лагерь со всею артиллериею из 150 орудий, 30 мортир, весь багаж и 25 обер-офицеров (генералов и других начальников), между коими находился сам генерал-фельдмаршал герцог фон-Крои, достался шведам в плен и добычу. Если бы это были все только одни москвитяне, то никто бы, знакомый с храбростью и военным искусством шведов этому не удивился; но, так как офицеры были большею частью немцы, шотландцы, датчане и из других известных своею храбростью наций, то то еще удивительнее и скорее должно почесться за дело Божеское, чем человеческое. По поводу этого происшествия мне пришло в голову много серьезных и замечательных мыслей; между прочим то, что не без основания можно сказать, что это поражение обошлось москвитянам дороже, чем прежние, потому что они переступили границы, назначенные самим Богом их государству, и поэтому не могут иметь никакой удачи, так как опытом доказано, что всякому государству самим Богом назначены известные границы, через которые они не могут переступить, какие бы труды и усилия они ни употребляли, и если они поступят вопреки божественному определению, то будут наказаны за это стыдом и позором...

По всем соображениям, подобною роковою границею представляется Лифляндия и Ливония для московского государства, которого царь властвует далеко на восток и распространил свою власть над половиной великой азиатской Татарии, на пространстве 500 миль, до огромного государства Китая, как это можно видеть из описания путешествия в Китай русского посланника Избрандта; но на запад, в Лифляндии и Ливонии, московские монархи в течение двух столетий не могли приобрести ни одной мили. В прошлом столетии московский тиран Иван Васильевич какие ни употреблял для этого усилия, но все напрасно; в нынешнем столетии царь Михаил Федорович, дед (отец) нынешнего великого князя, думал, что с надлежащего пункта начинает дело, осадив город Ригу в 1656 г., в то время, как шведы впутались в опасную и тяжелую воину с поляками, но должен был со стыдом и позором уйти назад.

Точно так и с нынешним предприятием царя не могло быть иначе, потому что он захотел поступить вопреки определению Божию, да еще к тому же напротив верности и веры, как нарушитель мира; да и впредь не может быть лучше, если он не запомнит этого определения и не обратит своей от Бога полученной власти с большим правом в другую сторону, против турок и татар. За сим остаюсь и проч. N. 6 января 1701 года.

2) 0 том, что осада и освобождение Нарвы во многом похожи на осаду Вены турками, и что победа шведов в некоторых отношениях важнее для христиан победы их под Веною (Письмо 22-ое.)

стр. 256

Милостивый государь!

Осада Вены турками в 1683г. и блестящая победа христиан, которую они одержали при ее освобождении, есть, без сомнения, одно из самых замечательных событий этого века и одна из самых достохвальных побед христиан, какую только они одерживали в течение долгого времени над своими исконными врагами. Эта осада Вены и победа христиан под ее стенами во многом похожи, по моему мнению, на осаду Нарвы москвитянами и на победу над ними шведов при ее освобождении; только шведская победа еще важнее. Вена была тогда оплотом христианства против турок; тем же самым служит Нарва в Лифляндии с шведской стороны против Москвы. Турки были убеждены, что если они овладеют Веной, то вся Германия будет лежать у их ног, вследствие чего они, и тот и другой раз употребляли все усилия, хотя и напрасно, чтобы овладеть этим городом. Москвитяне не менее убеждены, что от завоевания крепости Нарвы зависит обладание всей Лифляндией и даже более, вследствие чего они и прежде, и теперь, предполагая, что выбрали самое удобное время, тщетно нападали на этот город. Турки нарушили мир с императором из-за самого ничтожного предлога; подобное же сделали и москвитяне, нарушив мир, который они незадолго перед тем утвердили большим посольством к шведскому королю. Спасение обоих осажденных городов зависело от храбрости освобождавших; оба города были осаждены огромными армиями, из которых турецкая состояла из 200.000, а московская более, чем из 80.000 человек. Турецкою армиею предводительствовал великий визирь, между тем как султан находился поблизости, в Белграде; московскою аримиею предводительствовал сам царь; в обоих местах был употреблен в дело сильный огонь. Как христиане под Веной, полагаясь на свое правое дело, с веселием и необычайной храбростью напали на турок, точно также и шведский король не испугался великой опасности, но сказал, что он надеется на свое правое дело, полагается на Бога и готов подвергнуть опасности свою жизнь за благо своих подданных: Бог скорее поможет при малочисленности сил, чем при их многочисленности. Наконец, еще и в том сходны оба осажденные города, что оба имели храбрых комендантов: Вена — графа Штаренберга, Нарва графа Горна, и оба храбро выдержали осаду.

До сих пор обе осады были одинаковы; но в их освобождении и в одержанных при этом победах заключается та разница, что турецкая армия не обезопасила себя укреплениями, а московская защитила себя хорошими ретраншементами. Турецкая армия состояла из одних только турок, и поэтому христианам легче было рассеять этих варваров, не могущих твердо стоять в сражении и обратить их в бегство; между тем как московская армия имела настоящих христианских обер-офицеров, опытных в войне и умевших противопоставлять неприятелю острие своего оружия. Христианское войско под Веной состояло более, чем из 60.000 человек, шведское же едва из 25.000. Под Веной

стр. 257

христиане овладели почти всем турецким лагерем, турецкую же армию обратили в бегство; под Нарвою шведы захватили не только весь московский лагерь, состоящий из артиллерии, амуниции, провианта и багажа, но, вместе с тем, всем генералитетом, большею частью обер и унтер-офицеров и почти всею армиею и положили на месте более 20.000 человек. И так как эта только что начатая московско-шведская война похожа по своему началу на бывшую турецко-венгерскую, то желательно, чтобы она не была похожа на нее по продолжительности и кровопролитию, но скорее пришла бы к своему окончанию... 9-го января 1701 года.

3) 0 том, что в предпринимаемой войне весьма много значит имеет ли государь счастливых или несчастливых генералов; также о том, какое значение имеют в сражения justiciae causae (оправдательные причины), и когда сам государь должен принимать участие в военных предприятиях. (Письмо 24-ое).

Милостивый государь.

Эти примечаемые при освобождении шведами Нарвы необыкновенные обстоятельства навели меня, в свою очередь, на некоторые размышления, так что я почти готов сказать что поражению москвитян немало способствовала замеченная неудача на воине герцога фон-Крои, как генерал-фельдмаршала, и я могу этого, все-таки храброго, человека присоединить к числу несчастливых генералов. В 1690 году, когда турки осаждали Белград, был он послан его императорским величеством в этот город, в котором, впрочем, был комендантом генерал Аспермонт; но, когда этот город, несмотря на все свое сопротивление, был взят штурмом турками, герцог фон-Крои, вместе с немногими оставшимися, едва успел спастись на судах.

В 1693 году императорские войска решились, под начальством помянутого герцога, снова завоевать Белград, но принуждены были, при приближении турецкого войска, со стыдом отступить.

Таким образом этот, все-таки храбрый князь есть один из несчастливых генералов нашего века и может быть сравнен с покойным князем фон-Вальдеком; тоже отличавшимся замечательными военными неудачами, как это показывают примеры, бывшие с ним во время польских и нидерландских войн. И как, с одной стороны, весьма много значит, чтобы государь предпринимая войну, имел счастливых генералов, так, с другой стороны, весьма опасно если, по Божьей воле, его постигнет неудача.

Далее я приметил, что для офицеров и простых солдат имеет большое значение справедливость воины, которую они ведут. Мудро сказал языческий поэт:

Frangit et attolit vires in milite causa, Quae nisi justa subest, excutit anna pudor ¹).

_________________________________

¹) Причина войны возвышает и уменьшает силы в воине, и если она несправедлива, то от стыда выпадает оружие.

стр. 258

И нигде яснее не обнаружилась справедливость этого изречения, как при освобождении шведами города Нарвы. Шведский король, несмотря на все убеждения императорского и французского посланников, с неописанною храбростью решился на освобождение (Нарвы), сказав, что он полагается на свое правое дело и надеется на Бога, после чего обратился к своему войску с решительным вопросом: хотят ли они вместе с ним положить жизнь свою в предстоящем сражении, и, когда они отвечали на это утвердительно, он двинулся со своим несравненным войском вперед и напал на огромное и занимавшее выгодную позицию московское войско, окончательно струсившее и растерявшееся, и, при всеобщем смятении, разбил его и захватил в плен, так что к нему очень хорошо можно применить победное изречение Юлия Цезаря: "Veni, vidi, vici" (пришел, увидел, победил). Одержанная им победа ясно выразилась в его боевом истинно-христианском возгласе: «с помощию Христа!» так что здесь исполнилось то, что говорит Липсиус: «altus animus Deoque fisus per obstantes catervas explicuit sua victor arma» ¹).

Наконец, должно считать большою мудростью со стороны этого юного короля (Карла XII) и то, что он сам лично предпринял освобождение Нарвы и не поручил этого дела кому-либо из своих генералов, потому что в делах первостепенной важности, каковым было это освобождение, крайне необходимо присутствие верховного главы или князя; и, если бы сражение было проиграно, то Нарва и даже, без сомнения, нечто и большее, были бы потеряны, тогда как теперь дело приняло совсем другой оборот: ибо московское войско совершенно разбито. Но было бы иначе, если бы освобождение не удалось, или неприятель был бы принужден только отступить. Победа эта, при которой столько офицеров попало в плен, похожа на ту, которую одержало баварское войско над французско-веймарскою армиею, при Дютлингене, в 1643 году, потому что тогда попали в плен главнокомандующий веймарскою армиею, генерал-лейтенант Ранцау, четыре фельдмаршала, генерал-майор Шёнбах, 7 обер-офицеров, 7 обер-лейтенантов, 4 майора, 90 капитанов и ритмейстеров, 98 лейтенантов, 52 фендриха и корнета.

Таким образом можно сказать, что под Нарвой остался цвет московского войска, и вперед, если захотят изобразить несчастную осаду, то будут называть ее нарвскою, а про потерпевшего поражение будут говорить, что с ним случилось то же, что с москвитянами под Нарвой. 12 января 1701 года. ²)

В одном из следующих писем (33-м) указывалось, впрочем, что хотя шведская победа под Нарвою есть событие, достой-

_________________________________

¹) Высокий и преданный Богу дух собственным оружием пролагает себе дорогу через противостоящие ему толпы (неприятелей).

²) Русский архив 1896 г. Книга первая. Отзывы иностранцев-современников о великой северной войне, стр. 5—19 (сообщено Ф. Витбергом) Также в русской старине за 1893 г., т. VIII, стр. 268—286.

стр. 259

ное великой славы, заслуживает удивление потомства и должна быть отнесена к числу знаменитейших героических подвигов всех времен, однако не следует думать, что этим оканчивается дело, и что московское государство вполне уничтожено, так как еще много встретится препятствий и затруднений, прежде чем будет достигнута предположенная цель, а огромное московское государство будет уни(что)жено и принуждено к приличному миру.

В "листке" было еще письмо (56-е), в котором говорилось, что русские из политических видов скрывают свои великие потери под Нарвой. «Москвитяне, хорошо умеющие разглагольствовать о своих делах, не противоречат своим природным качествам, когда уменьшают понесенные ими потери; но я полагаю, что для них было еще постыднее, что они без большой потери людей бросили весь лагерь и, как малодушные трусы, допустили уничтожить свою и своего царя репутацию, тем более, что с шведской стороны с большими клятвами стараются уверить, что шведов, овладевших лагерем было не более 9.000 человек. И так как московское войско, свыше 80 тысяч находилось в укрепленном лагере, под предводительством храбрых иностранных офицеров, разрушение же моста лишило их возможности бежать и они позволили разбить себя и целиком захватить в плен 9-ти тысячам, то я не могу понять, как могут москвитяне утверждать что с их стороны пало не более 4.000 человек, когда даже шведы доводят свою потерю до 3.000 человек».

В честь победы Карла под Нарвой в Швеции было выбито множество медалей. В немецком издании 1745-го года истории Карла ХII, составленной Нордбергом, приведены изображения и описания 14 медалей. Для полноты нашего исследования приведем эти описания:

1) На лицевой стороне вокруг поясного изображения Карла значится: Carolas ХП Rех Suec. Goth. Van. Victor Moschorum, Liberator Narvae.

На обратной стороне, среди арматур, изображен в рост король, которого богиня венчает короною. Надпись: Duas uno meruit die и внизу: 80000 Moschorum fugatis aut caesis, Narva obside liberata MDCC ¹).

2) Поясное изображение Карла с надписью: Carolas ХII D. G. (т. е. Dei gratia) Rех Sueciae. Обратная сторона: перед осаждаемыми Нарвой и Ивангородом на первом плане король на коне с мечем. Надпись: Manifesto numine и внизу: castra Moscor. ad Narv. capta XX Nov. MDCC ²)

_________________________________

¹) Карл XII, король Швеции, Готии, Вандалии, победитель московитов, освободитель Нарвы. Две (короны) заслужил в один день. По обращении в бегство и поражении 80 тыс. московитов, Нарва освобождена от осады. 1700.

²) Карл XII, Божиею милостию, король Швеции. С явным благоволением свыше лагерь московитов взят под Нарвой 20 ноября 1700.

стр. 260

3) Поясное изображение короля. Carolus D. G. Rex Sueciae. 3aтем Карл на коне перед Нарвой. Superant superata fidem ¹). Die 20 Nov. anno 1700 (внизу).

4) Лицевая сторона, как №№ 2 и 3, и кроме того: A Domino factum est istud et est mirabile in oculis nostris. На обратной стороне Нарва и Ивангород; надписи: Tandem bona causa triumphat и внизу: ob Russos fugatos et Narvam liberat 1700 ²).

5) Поясное изображение Карла в лавровом венке. Carol XII D. G. Suec. Gothor. Rex. Russorum triumphator MDCC. Haec omnes veterum revocavit ad orea laurus. Claud. u Nil sibi perjurum sensit prodesse furorem. Claud.

На другой стороне виды Нарвы и Ивангорода, а перед ними — изображен лев, ниспровергающий дракона. Надпись: Comprime ferales torvi praedonis habenas, а внизу: Calcabitur asper ³).

6) Поясное изображение Карла, а вокруг надпись: Carolus Dei auxilio Russorum victor. На обратной стороне шлем с арматутурами; надписи: Unum pro cuncitis fama loquatur и внизу: Partum ad Narvam D. 20 Nov. 1700 ⁴).

7) Поясное изображение. Carolus XII D. G. Suec. Goth. Vand. R. ubique Vict. На обороте Карл с мечем перед бомбардируемой Нарвой. Надпись: Redux Dan. fugav. Polon. Delev. Russ. MDCC ⁵).

8) Поясное изображение увенчанного лаврами короля с надписью: Carolus XII D. G. Rex Sue. На обороте Nulla est mage grata frons fronti. На другой медали лицевая сторона такая же. а надпись на обороте: Non hacc prolusio lusus и внизу: Ad Narvam D. 20. Nov. A. 1700 ⁶).

9) D. G. Carolus XII Rex Sueciae. Victoria russica maxima. D. XX Novemb. MDCC. Quimi centenos et centeni decies millenos fugabunt ⁷).

_________________________________

¹) Превзойденное превосходит вероятие.

²) Богом свершено это и представляется удивительным в глазах наших. Наконец торжествует правое дело. Прогнав русских, освобождает Нарву. 1700.

³) Этот лавр отправил всех к унимающей кровотечение траве (т. е. пролил много крови). Он (т. е. Петр) понял, что вероломное безумие не приносит ему пользы. Подтяни смертоносный возжи лютаго хищника. Жестокий будет попран.

⁴) Пусть слава воспевает одного за всех. Свершено под Нарвою 20 ноября 1700. Экземпляр этой медали, как значится в протоколе нарвского археологического общества от 13 сентября 1867 года (26-ое заседание, стр. 5), и как сообщил мне Г. И. Вагнер, хранится во дворце Петра Великого.

⁵) Карл и т. д. Победитель повсюду. Возвратил Данию, прогнал поляков, уничтожил русских. 1700.

⁶) Нет более приятного чела, как увенчанное лавровым венком. Этот опыт не забава.

⁷) Величайшая победа над русскими. Пятеро обратят в бегство сотни, а сотни — десятки тысяч.

стр. 261

10) Разновидность той же медали с надписью: Got mit uns. Die drey Kronen treu belohnen ¹).

11) Поясное изображение. Carolus ХП. D. G. Rех Sueciae. Ha обороте Med. Gudz Hielp. 1700. (С этим возгласом, как известно, шведы открыли атаку против русских под Нарвой). Еще надпись Qui m honore, me porte ²).

12) Бюст Карла XII подле котораго обремененные оковами датчанин, поляк и русский (буквы D. P. R.). Надпись: Саг. ХП Suec. Goth.Vand.Rex. Dan. Pol. Russ. Vict. На другой стороне — геркулес, побивающий дубиною трехголовую гидру; в перспективе — Нарва. Надпись: Tres uno contudit ictu ³).

Остальные две медали сатирические.

Одна изображает Петра на троне, греющим руки у пушечного огня. Тут же видны русские окопы. Надпись из евангелия с кощунственными сближениями битвы под Нарвой с историею апостола Петра: Petrus assiderat igni (Бе же Петр стоя и греяся). На обратной сторон — бегущий от Нарвы царь, а за ним в окопах русские. Шапка у Петра падает с головы, меч отброшен, он утирает глаза платком. Надпись гласит: Fugiens ploravit amare, внизу: 1700 (т. е. Изшед вон, плакася горько).

На другой медали также изображен бегущий Петр, над головою которого сверкают стрелы молнии. Надписи: Jovis cur suscitat iras (?) Victis et fugatis Russis 1700. На обратной стороне:

M. S. triplice foedere regumque Caesarisque Danor. Polon. Russorum Gordiano Nodo terribiliore facta heroica stupenda admirare posteritas in hoc monumento anno Confusionis seculari MDCC. ⁴).

Каковы же были причины поражения русских под Нарвою? Мы считаем необходимым свести воедино следующие обстоятельства, содействовавшие победе шведов.

Во первых, русские войска были плохо обучены, так как почти сплошь состояли из новобранцев. Солдаты не знали строевого учения, не были обучены стрельбе; даже полки гвардии страдали в этом отношении, если верить Посошкову. "В нынешнюю ругодевскую войну — говорит он в донесении боярину Головину о ратном поведении — сказывают, преобра-

_________________________________

¹) С нами Бог. Три короны верно награждают.

²) С Божьею помощью. Кто меня почитает, носи меня.

³) т. е. троих одним низложил ударом.

⁴) Зачем он возбуждает гнев Юпитера? При взгляде на этот памятник (т. е. медаль) удивляйтесь, потомки, изумительным геройским подвигом, совершенным, в году поражения 1700-м, тройственным союзом их величеств королей датского и польского и царя русского, более страшным чем гордиев узел. Leben Carl des Zwolften, mit Munzen und Kupfern, 1745 г., стр. 229— 234, 263.

стр. 262

женские и семеновские солдаты выстрелили зарядов по 20 и больше, а убитых шведов мало явилось. Хотя б они в 50 выстрелах по одному человеку убили, то б славна победа была, а то, Бог весть, работы людской и истраты казне много было, а дела мало. А если бы и по одному заряду выстрелили — прибавляет Посошков — да всякой бы убил, то бы и всех на голову побили, а мне в разум вместить не мочно, что в том за польза, что много огня, а убою ничего нет, лише свинцу и пороху истеря даровая, а солдатам лишняя работа» ¹).

"И аще кто речет — говорит Посошков в другом месте — нынешняя де ругодевская служба учинилась злощастна от воли Божией, да от измены, а не от плохости какой, и сие все мы разумеем, что без воли Божией и маленькой птички убить никому не возможно: однакож, всегда надобно человеку опасну и осторожну и к ратоборству готову быть и убор ополчительной надобно всегда доброй иметь. Если же мы обороны себе не умеем держать, то нечего нам на Бога и пенять" ²).

Помимо плохого вооружения и обучения, русские войска страдали еще недостатком дисциплины. В бытность свою в лагере под Нарвой сам Петр Великий поставил на вид генералам беспорядки и нестроения, которые он заметил в армии.

Военачальники не подавали доброго примера солдатам. Не знаем, насколько справедливо утверждение некоторых авторов ³), будто сам главнокомандующий, герцог де-Круа в день отъезда Петра из под Нарвы накануне решительного боя, когда близость шведов требовала особой бдительности, напился пьян; полагаем только, что деморализация

_________________________________

¹) Сочинения Ивана Посошкова, Москва 1842, стр. 267.

²) Там же, стр. 278.

³) Напр. Полевого. Впрочем, есть много данных к тому, что де-Круа любил роскошную жизнь, пиры и хорошее вино. Недаром один из современников (барон Ланген) выражался, что де-Круа ускорит взятие Нарвы, лишь бы скорее добраться ему до нарвских погребов. «Я надеюсь — писал Ланген польскому королю — когда герцог Фон Круа примет главное начальство, дела пойдут совсем иначе; у него нет ни вина, ни водки: следовательно, лишенный своей стихии, он, без сомнения, удвоит приступы, чтобы поближе быть к комендантскому погребу» (Устрялов, IV, 1, 33). Самое обременение де-Круа долгами, по взятии его в плен шведами, свидетельствовало о его широкой жизни.

стр. 263

одинаково коснулась и лиц поставленных во главе войска. Русский перебежчик Гуммерт, о котором мы уже упоминали, недаром в письмах к царю упрекал русских генералов в мелочном эгоизме, недостатке энергии и распущенности.

При всем том, главные начальники, т. е. де-Круа и князь Долгорукий, постоянно ссорились между собою: де-Круа делал распоряжения, а Долгорукий не хотел их исполнять. С Шереметевым отношения у де-Круа, повидимому, также оставляли желать много лучшего. В их действиях не было единства и солидарности. Впоследствии де-Круа, объясняя поражение под Нарвою, говорил, что он не знал о шведах, пока они не подошли под самый окоп, так как Шереметев не дал знать о происходившем; а затем при приближении Карла ушел со своею конницею без всякого участия в бое.

Во вторых, материальная часть русской армии не только не восполняла недостатков личного состава, а, напротив, как нельзя более, гармонировала ему. Лафеты у пушек постоянно ломались; порох был из рук вон плох, ядра не всегда соответствовали калибру орудий и т. д. В довершение всех зол постоянно лившими дождями были размыты дороги, так что доставка военных припасов и провианта была очень затруднена; и нередко иззябшие солдаты в течение продолжительного времени оставались без пищи. Как результат голодовки и скученности войск, подверженных всем антигигиеничным влияниям осенней непогоды, появились всевозможные болезни, значительно повысившие смертность в армии и ослабившие боевую пригодность солдат.

В третьих, командование над этими плохо обученными и истощенными войсками было поручено иностранцам (герцог де-Круа, Алларт, Вейде и др.), к которым русские солдаты относились не только с недоверием, но прямо с

стр. 264

ненавистью, обвиняя их даже в измене ¹). Очевидно, при таком положении дела трудно было ожидать единодушия и отваги со стороны русских солдат, которые в другое время и при других обстоятельствах со свойственным вообще русскому воину бесстрашием не задумались бы пойти в огонь и воду за любимым командиром.

В четвертых, русское войско было растянуто на протяжении 7 верст, так что не вся армия могла принимать участие в отражении натиска шведов. Кроме того, вследствие той же разбросанности войск, русские генералы не знали истинного положения дел, и поэтому не могли отдавать единообразных приказаний и направлять действия всей армии к одной цели ²).

_________________________________

¹) Шлоссер, желая объяснить причину поражения русских под Нарвою в 1700-м году, говорит: "Русская армия была смесь русских и иностранцев, и ее иностранные офицеры постоянно находились в ссорах между собою". Всем. ист., т. XVI, стр. 38; здесь же указывается, что русских было 40000, а шведов 15000.

²) Г. Петров указывает на следующие тактические ошибки, допущенные русскими военачальниками в нарвской операции 1700 года:

1. Недостаток разведочной службы, что привело к прибытию всей армии Карла XII к Нарве в то время, когда ея так скоро не ожидали.

2. Чрезмерно растянутое ("до семи верст") расположение контр и циркум-валационных линий, что делало их слабыми на всех пунктах.

3) Чрезвычайно неудобное помещение всего левого фланга (Вейде) в узком пространстве между окопами, имевшем в ширину от 35—50 сажен, и застроенном бараками и деревянными домиками.

4) Слабость вооружения укрепленной линии, обращенной в поле, откуда ожидалось прибытие шведской армии.

5) Путь отступления находился на крайнем правом фланге, тогда как для левого фланга не было моста выше Нарвы, хотя здесь, в версте от крепости, у мызы Иоала, ширина реки не превосходит 40 саженей.

6) Отсутствие обороны для продольного обстреливания неприятельских подступов к правому и левому флангам позиции. Центр расположения русских, находясь на командующей высоте, с которой можно было бы обстреливать всю окрестность, подан назад, тогда как его следовало бы выдвинуть вперед до того места, на котором стояла потом шведская артиллерия Оппельмана.

7) Войска были расположены в одну линию развернутым фронтом, не имея никаких резервов, и потому нигде не могли дать отпора атакующим колоннам.

8) Отсутствие каких-либо общих по армии приказаний и распоряжений для отражения атаки. Несмотря на то, что о скором появлении неприятеля было уже известно 18-го (29-го) ноября, с батарей, действовавших против нарвских фортов, не снято ни одного орудия для усиления батарей на линии, обращенной в поле.

стр. 265

Помимо того, герцог де-Круа всю шведскую армию принял лишь за авангард, не допуская возможности, как он сам впоследствии создавался, чтобы король шведский отважился атаковать армию, так хорошо прикрытую траншеями и неизмеримо превышавшую количеством его собственную.

Если бы де-Круа не допустил подобной ошибки, очень может быть, что он не сдал бы целой армии небольшому сравнительно отряду шведов.

В пятых, шведы шли, одушевляемые самим королем Карлом, не знавшим дотоле соперников; русские же войска в момент решительного боя остались без царя, который, как мы видели, перед самым прибытием шведов уехал в Новгород для свидания с польским королем, а главнокомандующий де-Круа, сдавшись графу Стенбоку, никому не передал верховной команды над вверенным ему войском.

Наконец, в шестых, самые внешние условия, при которых русским пришлось сражаться, не могли содействовать успеху. Снег, залепивший глаза русским солдатам во время стремительной атаки шведов, с одной стороны, скрыл от русских истинную численность шведского войска, с другой стороны препятствовал обороне, содействуя нападению.

В журнале Петра Великого находится, между прочим, очень интересное рассуждение о причинах неудачи русского войска под Нарвой в 1700-м году. Рассуждение это особенно любопытно в том отношении, что знакомит нас с вопросом, как смотрели на нарвское поражение царь и современники грустного события ¹).

«Итако шведы над нашим войском викторию получили, что есть безспорно: — говорится в журнале — но надлежит разуметь, над каким войском оную учинили, ибо только один старый полк лефортовский был (который перед тем назывался Шепелева); два полка гвардии только были на двух атаках у Азова, а полевых боев, а наипаче с регулярными

_________________________________

¹) Рассуждение это написано после полтавской баталии, когда, конечно, можно было уже говорить о поражении спокойно.

стр. 266

войска никогда не видали. Прочие же полки, кроме некоторых полковников, как офицеры, так и рядовые, самые были рекруты, как выше помянуто, к тому ж за поздним временем великий голод был, понеже за великими грязьми провианта привозить было невозможно, и единым словом сказать, все то дело, яко младенческое играние было, а искусства ниже вида; то какое удивление такому старому, обученному и практикованному войску над такими неискусными сыскать викторию? Правда, сия победа в то время зело была печально чувственная и яко отчаянная всякия впредь надежды, и за великий гнев Божий почитаемая. Но ныне, когда о том подумать, во истину не гнев, но милость Божий исповедати долженствуем, ибо, ежели бы нам тогда над шведами виктория досталась, будучи в таком неискусстве во всех делах как воинских, так и политических, то в какую бы беду после нас оное щастие вринуть могло, которое оных же шведов, уже давно во всем обученных и славных в Европе (которых называют французы бичем немецким), под Полтавою так жестоко низринуло, что всю их максиму низ к верху обратило; но когда сие нещастие (или, лучше сказать, великое щастие) получили, тогда неволя леность отогнала и ко трудолюбию и искусству день и ночь принудила»... ¹).

При оценке поражения русских под Нарвою в 1700-м году необходимо иметь в виду все приведенные факты. Вообще обвинять легче, чем защищать; уже самая необходимость защиты предполагает вину, так как невиновному незачем защищаться.

Действительно, должны бы были победить под Нарвой: тогда, быть может, вся великая северная война была бы окончена в два-три года. Этого, однако, не случилось: победили шведы, и война затянулась. До некоторой степени виноваты в этом генералы, стоявшие во главе русской армии, но к этому надо прибавить целый ряд совершенно непредвиденных обстоятельств, фатальным образом обрушившихся на русских.

_________________________________

¹) Журнал Петра Вел., стр. 25—26.

стр. 267

Как бы то ни было, катастрофа, постигшая Россию, была очень значительна, и только железная энергия Петра могла вынести постигший его удар. Нарвское поражение послужило для русских уроком на будущее время, и урок этот не пропал даром: в самое короткое время армия, благодаря заботам царя, оправилась, окрепла, обучилась и стала одерживать победы над шведами. Карл воочию убедился, как сильно шагнули вперед «мужики», которые, в былое время, превосходя, по его собственному (неправильному) заявлению, в 10 раз его отряд, обращались в бегство. Прогресс произошел, действительно, колоссальный, и притом с необыкновенной быстротою. Шведы так или иначе должны были решить дилемму: или они были чересчур слабы, если русские солдаты, на десяток которых достаточно было для победы одного шведа, вдруг стали побеждать их даже один на один; или же они заблуждались в бессилии русского войска, судя по нарвской победе, когда целый ряд роковых случайностей обрушился на молодую, еще не привыкшую к бою армию.

"Я знаю нечто бессмертное: это суд над минувшим" — такою цитатою начинает шведский король Оскар II историю Карла XII-го, и он производит этот суд над жизнью и делами своего великого предшественника на шведском престоле, суд беспристрастный, честный, царственный. К этому суду первого шведа над славным королем и полководцем нам, русским, следует прислушаться.

"Я не стану распространяться об этом достопамятном сражении — говорит Оскар II, касаясь нарвской кампании 1700 года, — где горсть наших предков одержала над врагом, в четыре раза сильнейшим ¹), одну из тех побед, которая не имеет себе равной в истории. Все дело состояло в атаке тех укреплений, которые воздвиг наскоро неприя-

_________________________________

¹) Итак Оскар II опровергает и Карла XII и писателей, которые или bona fide , или с сознательною ложью утверждали, что русские в 10 раз превосходили численностью шведскую армию под Нарвой в 1700 году. Впрочем, и этот царственный историк несколько преувеличивает, в чем можно убедиться из предыдущего изложения, численное несоответствие между русскою и шведскою армиями.

стр. 268

тель, чтобы защитить свои осадные работы, угрожаемые с тыла. Казалось бы, подобные обстоятельства делали более трудным успех. Не так, однако, случилось. Русские войска, недостаточно обученные и не вполне организованные, слишком растянулись, и когда вторая их линия должна была обратить к городу большую часть своих сил, чтобы закрыть выход, она могла лишь с трудом придти на помощь первой. Снежная метель лишила русских возможности видеть приближение двух небольших шведских отрядов, а это обстоятельство произвело всеобщую панику. Число пленных до того было значительно, что не хватало наших войск для их караула. Король на следующий день отослал их. Трофеи были столько же многочисленны, сколько и славны. Между прочим, в их числе нашлись и пушки, недавно подаренные Швецией".

"Слух об этой победе далеко разошелся — продолжает король Оскар. Слава ее бессмертна. Но, тем ни менее, нарвское сражение, несмотря на свою славу, не может быть названо счастливым днем ни для Швеции, ни для Карла XII: хоть и дорого оплаченная победа эта все-таки казалась слишком чудесною, слишком легко одержанною. Она породила презрение к противнику и послужила источником явившихся впоследствии несчастий. Великий царь понял своего противника. Он сумел добыть выгоду от своих победителей и их гения. И хотя это повело к несчастиям для нашего отечества, но справедливость требует признать за ним это достоинство".

стр. 269

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Едва только Петр узнал о выступлении шведских войск из Нарвы, он приказал Шереметеву отправить конные отряды в шведские области и небольшими партиями делать набеги на окрестные места. «Her ! — писал царь Шереметеву 5 декабря 1700 года из Новгорода — понеже не лет есть при несчастии всего лишитися, того ради вам повелеваем при взятом и начатом деле быть, то есть над конницею новгородскою и черкасскою, с которыми, как мы и прежде наказывали (но в ту пору мало было людей), ближних мест беречь (для последующаго времени), и итить в даль, для лучшаго вреда неприятелю. Да и отговариваться нечем, понеже людей довольно, также реки и болота замерзли; неприятелю невозможно захватить. О чем паки пишу: не чини отговорки ничем; а буде болезнию, и та получена меж беглецами, которых товарищ маиор Л... ¹) на смерть осужден. Прочее же в волю Всемогущему предаю. Piter» ²). Приказание царя было приведено немедленно в исполнение. Войска наши, по выражению журнала Петра Великого — "над неприятелями чинили партиями поиски", а казаки своими на-

_________________________________

¹) Князь Яков Лобанов-Ростовский, который еще в 1705 году содержался под арестом за бегство с поля сражения в 1700 году.

²) Устрялов, IV, 2, прилож. I, стр. 12. Полевой исказил это письмо.

стр. 270

бегами в Ливонию (от Печерского монастыря) "немалую також шкоду учинили, и многих побивали и в полон брали" ¹),

Между тем Карл XII, перезимовав около Дерпта, двинулся в Польшу. Легкость, с какою была одержана победа под Нарвою в 1700 году, ослепила его. Он рассчитывал опрокинуть русских после завоевания Польши, куда влекли его еще и внутренние смуты Речи Посполитой, ослаблявшие силы опасного врага. На защиту Эстляндии и Ингерманландии король оставил генералов Шлиппенбаха и Кронгиорта, первого с 8-ю, а второго с 6-ю тысячами. Петр Великий, как нельзя лучше, воспользовался отсутствием главных сил неприятеля. В самое непродолжительное время было сформировано 10 новых драгунских полков ²) и вылито 268 новых орудий из церковных и монастырских колоколов.

По этому поводу существует следующее предание. Сумрачен сидел царь в Новгороде после поражения под Нарвой. Горько было ему при мысли о том, сколько бесполезно потеряно войска и военных припасов. Шведы захватили всю артиллерию, бывшую в нарвском лагере. Для продолжения войны нужны пушки; где их взять? где найти потребное количество меди? Все, что было употреблено на пушки, погибло, а из других государств везти — нет времени: враг не дремлет, того и гляди — пойдет к Москве. А чем защищаться, когда нет пушек? И вот в минуту тяжелого раздумья царь взглянул в окно и видит, какой-то оборванец взад и вперед расхаживает по улице. Петр выслал слугу своего спросить, чего хочет этот человек. Оборванец заявил, что хочет помочь горю государя. Царь приказал ввести его к себе и спросил, каким образом он может ему помочь.

— «Прикажите, всемилостивейший государь, прежде поднести мне чарку вина: умираю с похмелья, а денег нет ни полушки;».

По приказанию царя, дерзкому оборванцу (оказавшемуся пушечным мастером ³) была поднесена добрая чарка

_________________________________

¹) Журнал Петра Великого, ч. 1, стр. 27—28.

²) Между прочим, нынешний нижегородский. (44-ый). См. его историю (соч. Потто, 10 частей).

³) По другой версии — матросом.

стр. 271

водки. Благословясь, выпил пушкарь живительную влагу и начал:

— «Ваше величество, думаете теперь о потере артиллерии и где взять меди на это дело»?

Петр нетерпеливо ожидает продолжения речи: бродяга угадал как раз то, что заботило монарха и заставляло его крепко задумываться.

— Говори же, что дальше? крикнул он на нежданного советника, переминавшегося с ноги на ногу.

— (Прикажите, ваше величество, подать другую чарку вина: истинно не опохмелился одною»!

Царь гневно нахмурил брови, однако приказал подать пушкарю еще чарку.

— «Теперь доволен — сказал последний. Меди, государь, у тебя много, не зачем так о ней думать: сколько излишних и ненужных при церквах колоколов; что мешает тебе взять половину их и употребить на вылитие стольких пушек, сколько тебе угодно; а после, как, Бог даст, одолеешь своего противника, то из его же пушек можно наделать колоколов, сколько хочешь». Царь обнял пушкаря и воскликнул: "Камень, его же небрегоша зиждущий, той бысть во главу угла!" ¹).

К этому рассказу, сообщенному впервые Голиковым со слов Крекшина, современника и любимца Петра Великого, дальнейшее пpeдaниe прибавляет следующее. Желая отблагодарить пушкаря (или матроса) за совет, Петр спросил, чем наградить его. На это мастер ему возразил:

— «А ничем, государь, гляди светло, да не кручинься — вот наша награда!»

Царь, однако, видя, что пушкарь более всего уважает водку, приказал дать ему открытый лист во все кабаки.

— Пей на мой счет! — воскликнул он.

Пушкарь, будто бы, воспользовался данным ему разре-

_________________________________

¹) Голиков. Дополнения к деяниям Петра Великаго, т. XVII, стр. 82— 85. См. также достопамятныя сказания о жизни и делах Петра Великаго, издание русской старины 1872 г., стр. 103—104. (целиком взято из Голикова); Бергман, 17; Нарва и Полтава (изд. журнала досуг и дело 1872 г.), стр. 42-47 и др.

стр. 272

шением и так усердно стал посещать кабаки, что к литью последней пушки умер с перепоя ¹).

Главное наблюдение за литьем пушек было поручено думному дьяку Виниусу, назначенному "надзирателем артиллерии" ²). Со всего государства, с "знатных" городов от церквей и монастырей было свезено в Москву около 90 тысяч пудов меди. Впрочем в дело пошли лишь разбитые колокола; целые остались нетронутыми. Петр Великий сам неустанно следил за литьем пушек и торопил Виниуса. «Ради Бога — писал он 8 апреля 1701 года из Воронежа — поспешайте алтиллериею (sic), как возможно: время, яко смерть!» ³)

Виниус доносил царю, что ему не совладать с мастерами. "Пущая остановка, государь, — писал он — от пьянства мастеров, которых ни ласкою, ни битьем от той страсти отучить невозможно". "Надзиратель артиллерии" жаловался также на бургомистров, медленно доставлявших медь и другие припасы. Петр на это со свойственною его слогу краткостью и выразительностью отвечал: «Бургомистрам скажи и сие покажи, что если не будут за их удержкою станки готовы, также и красная мед не доставится, то не только деньгами, но и головами платить будут" ⁴). Дело подвигалось быстро вперед, хотя Виниус все время представлял царю о испытываемых им трудностях. По его словам, хороших мастеров было только двое: один немец, другой русский; из

_________________________________

¹) А. Погоский. Нарва и Полтава, 1872 г., стр. 42.

²) Виниус был неутомим и сведущ в деле, которое ему было поручено; но он не чужд был некоторых пороков, свивших гнездо в нашем былом дьячестве. До последнего назначения он заведовал почтою и не отличался на этой должности бескорыстием. Царь, назначив Виниуса надзирателем артиллерии, отобрал у него заведывание почтою и на вопрос, нет ли какого гнева, отвечал: «Пишешь... нет ли какого гневу за нечаянное будто отнятие почты: и тут не сама ли вас совесть обличит? Понеже я уже давно о том говорил, и вы к тому сведомы были, что многим о том говорили и нечто давали. А взята оная от вас не за иное что, токмо что оная у вас была ни в какую пользу государству, но только вам, ибо коль крат я говорил тебе о корреспонденции в иныя места, но те мои слова тщетны; того ради и отдана иному, где если такова ж будет тщетна, и там может отняться». Соловьев, XIV, стр. 1251.

³) Устрялов, IV, 1, 71.

⁴) Там жe, 72 и Соловьев, XIV, 1251.

стр. 273

остальных русских один хорош, да пьяница, два другие совершенно спились и не боятся никакого наказания ¹).

Как бы то ни было, в течение зимы 1701 года было вылито около 300 новых орудий. Донося об этом, Виниус хвалился, что такой хорошей артиллерии в столь короткое время и с такими мастерами нигде не делали ²), Литье пушек продолжалось и после этого, между прочим, около Нарвы, куда, по приказанию царя, большими партиями доставлялся кирпич. Быстрота работы все-таки не удовлетворяла Петра, и в одном из писем к князю Ромодановскому царь жаловался, что Виниус все потчует его «московским тотчасом» в таком деле, "которое тысячи его голов дороже" ³). Мерами строгости царь принуждал нерадивых работать и помогать в деле обороны против общего врага. Полуполковник Шеншин бит нещадно плетьми и разжалован в солдаты за то, что, вопреки приказанию царя, не принял участия в земляных работах у Печерского монастыря. В Москве повешен Леонтий Кокошкин, а в Новгороде Елисей Поскочин за то, что брали деньги за подводы ⁴).

Весною 1701 года начались уже крупные военные операции в Эстляндии и Ингерманландии. Шведы все еще имели перевес над русскими, но попытка овладеть Гдовом им не удалась. Русские войска, по выражению Петра, шли "не под лапу к неприятелю, а в самый рот". 20 тысяч человек под начальством Репнина, согласно договору с Августом в Баржах (двинского уезда), были отправлены на помощь польскому королю. Шереметеву с армией в 30 тысяч человек и Апраксину с 10 тысячами предписано было охранять Псков и Новгород, а затем перейти в Эстляндию. Часть войска была отправлена к Архангельску; на который шведы пытались сделать нападение.

_________________________________

¹) «Русские один нарочит, да пьян; другие два весьма спились и никакого наказания не опасны».

²) В журнал Петра Великаго значится: «сделано пушек брешштикен 100, полевых 6-ти и 3-х фунтовых 143, итого 243; мортир 9-ти пудовых 6, 3-х пудовых 6, итого 12; гаубиц больших 13 (стр. 28). Значит, всего вылито 268 орудий.

³) Устрялов, IV, 2, стр. 47.

⁴) Соловьев, XIV, 1250.

стр. 274

1-го мая 1701 года Петр отправился в Воронеж, где строились корабли, чтобы быстрее двинуть работы. В середине июня царь возвратился в Москву, а в июле был уже во Пскове. Он, как всегда, везде поспевал, всюду примером личной неустрашимости и, трудолюбия поощрял сотрудников своих к работе, всем руководил, во все влагал душу...

Пока Карл, отбив саксонцев и поляков от Риги, одерживал победы над союзными силами неприятелей, русские войска постепенно начали брать перевес над шведским оружием в Эстляндии, а в декабре 1701 года Шереметев, имея под своей командой 8000 пехоты и драгун и, кроме того, небольшое количество казаков, калмыков и татар, при 15 полевых орудиях, одержал первую большую победу над шведами у деревни Эрестфер, в 7 милях от Дерпта. Первоначально русский авангард истребил два шведских отряда, затем Шереметев двинулся на Шлиппенбаха, отступившего к упомянутой деревне. Шведы начали было теснить русских, но к последним на помощь подоспела артиллерия и остановила шведов, которые после 4 часоваго боя были окружены русскими. Шведская кaвaлepия, отступая, привела в смятение собственную пехоту; все перемешалось, и победа осталась за русскими. Шлиппенбах, потеряв около 3000 человек убитыми, из числа 7 тысяч, бывших у него, 350 ранеными и 6 орудий, отступил к замку Загницу. Русских выбыло из строя не более 1000 человек. Петр радовался первой крупной победе своего войска.

— "Слава Богу — говорил он — теперь мы победили шведов, сражаясь двое против одного; еще немного лет, — и мы будем побеждать их один на один".

В Москве была торжественно отпразднована эта победа «с немалою пушечною и из мелкого ружья стрельбою» ¹). В честь победы были составлены и поднесены монарху следующие вирши:

_________________________________

¹) Журнал П. В., 39—41; Леер, 17. Некоторые историки (Полевой) неправильно приписывают победу при Эрестфере сыну Бориса Петровича Шереметева, Михаилу, который в действительности разбил лишь небольшой шведский отряд у мызы Ряпиной, у реки Выбовки. Журнал, стр. 38—39.

стр. 275

Гордый лев, мня орла поглотити,

Восхотел на ся, пред временем,

Лавров венец возложити,

Но орел премудре знает

Крыла и когти употребляти,

Что оный, близ Дерпта

Понужден храбрость потеряти.

Европа удивися и рече:

Я есмь прелщена!

И по истине, о львовой храбрости лживой

Известии отяхчена ¹).

За победу при Эрестфере Шереметев был пожалован чином генерал-фельдмаршала и орденом св. Апостола Андрея, с которым был послан к нему "поручик от бомбардир" Александр Меньшиков, прочие штаб и обер-офицеры получили награды, сообразно чинам, ²) и пожалованы золотыми медалями, солдаты же получили по серебряному рублю. ³)

После этого русские уже начинают одерживать победы над шведами одну за другою. В 1702 году разбит шведский флот на Чудском озере и взят Сыренск (Сыренец). ⁴) В том же году Шлиппенбах снова терпит поражение у м. Гуммельсгофа на р. Эмбахе. ⁵) Русские отряды доходят до Нарвы и Ивангорода, предавая все, что им встречалось на пути, огню и мечу.

_________________________________

¹) Эти вирши, помещенные в одном из списков реляции о деле при Эрестфере, хранящемся в кабинете Петра Великого, в государственном архиве, напечатаны в № 1-м вестника общества ревнителей военных знаний, от 26 января 1899 года. Впрочем они были уже напечатаны Голиковым (дoпoлнения, т. VI, стр. 132) и повторены Бергманом (история П. В., т. II, стр. 28), но в следующей, очевидно, искаженной редакции:

Гордый лев, меня орла восхоте поглотити,

И преждевременно лавров венец на ся возложити;

Но орел премудр знает крыла и когти потребляти,

И близ Дерпта понужден храбрость потеряти.

Европа удивися и рече: я есмь прельщена

И поистинне о львовой храбрости лживыми вестьми отягченна.

²) Журнал П. В., стр. 41.

³) Бергман, 28.

⁴) Полковник Тыртов около того же времени разбил шведскую флотилию вице-адмирала Нумерса на Ладожском озере.

⁵) Здесь так же, как и при Эрестфере, шведы сначала потеснили русских, но на помощь Шереметеву подоспела пехота, которая атаковала шведов с фронта и флангов и обратила неприятеля в бегство. Шведов погибло до 5^l/₂ тысяч человек, русские потеряли убитыми 400 и несколько сот ранеными. Леер, 18; Бергман, 30.

стр. 276

Еще в середине декабря 1702 года Шереметев писал царю о намерении своем выслать к Нарве партию для разведок и для рассеяния шведских отрядов. Между прочим, он сообщал:

"Получать я ведомость подлинную чрез ругодевскаго жителя, которой пришел ко мне во Псков сего месяца 18 числа, и сказывал мне, что есть неприятельских швецких людей 3.000, 2.000 конницы и пехоты новоприборных, и стоят от Ругодева в ближних местах: в Погарском, да в Загорской мызе, да в Торболе и около по деревням. Он же мне сказывал, что посад ругодевской построен лутче прежняго и на иванской стороне построено же, и на мельнице, где ваша капитанская милость стояла ¹ ); живут в ней той мельницы хозяева с домашними, а у пристани стоят несколько кораблей замерзло. И я, прося у Господа Бога милости, за предстательством пресвятыя Богородицы, пошлю на тех неприятельских людей добрую партею, выбрав из ближних мест, которые стоят около рубежа, к тем вышепомянутым мызам, где неприятельские люди стоят, и с ними полковника драгунскаго, князь Василья Вадбольскаго. И сам для управления поеду и выбрав и устроя людей и выправлю их сам в неприятельскую землю и буду сам при границе, аж докуля получу от той партеи какую ведомость, чтоб они были в лутчем надеянии и в страхе; а без себя мне того учинить нельзя" ²).

В самом непродолжительном времени Шереметев осуществил свои предположения, как видно из нижеследующаго известия, занесенного в журнал Петра Великого:

"А декабря 31 дня 1702 года фельдмаршал Шереметев по ведомостям шпионов посылал изо Пскова к Нарве и к Ивангороду с полковником князем Вадбольским сильную партию драгун в трех полках, да в 1.000 козаков, которые внезапно напали на неприятельскую конницу и пехоту, которая стояла в ивангородском посаде, где их числом было больше двух тысяч человек и оных разбили, и знамена и барабаны у них взяли, и гнали их до самой Нарвы, и близ нарвской стены сожгли 4 шкуны, и взяли в полон одного маиорскаго сына, одного мызника, да солдат и рейтар человек с тридцать; так же по мызам и деревням, которыя прилегли к Нарве, не малое число людей побили, и в полон побрали, и оныя мызы и деревни близ Нарвы лежащия сожгли" ³).

12 июля следующего 1703 года, по приказанию Шереметева, выступили к Нарве два драгунских полка под командою генерал-майора фон Вердена. На встречу им Горн выслал из Нарвы 2 тысячи солдат и драгун. В происшедшем на правом

_________________________________

¹) Т. е. на острове Кампергольме.

²) Бычков. Письма и бумаги Петра Вел., т. 2, стр. 459. ³) Журнал Петра Великого, стр. 66.

стр. 277

берегу Наровы сражении пало 300 шведов и взято в плен 24;

остальные обратились в бегство и были преследуемы русскими до самого Ивангорода. Затем русские направились к устью Наровы и, заметив по пути два шведских судна, шедшие в Нарву, начали стрелять в них из ручных мортир, причем на одном из них зажгли паруса. Команда побросалась в реку, а самое судно было захвачено, как военный трофей.

Через два дня после этого полковник Мурзенков побил около Нарвы шведский отряд, которому на помощь была выслана Горном вся конница. При этом была употреблена военная хитрость:

Мурзенков, притворно отступая, завлек шведов в засаду, вследствие чего они потеряли более 300 человек убитыми.

Около того же времени фон Верден заметил на Нарове, в версте от города 3 больших шведских корабля, которые и сжег ручными гранатами.

Постепенно склоняются перед русским оружием города: Венден, Вейсенштейн, Мариенбург¹), Вольмар, Феллин, Оберпален и др.

«Посылал я — доносил Шереметев царю — во все стороны пленить и жечь; не осталось целова ничево, все разорено и пожжено, и взяли твои государевы ратные люди в полон мужеска и женска полу и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20,000 или больше, кроме того, что ели всеми полками, и чего не могли поднять, покололи и порубили; а я чаю, что вдвое больше будет». Петр одобрял образ действий Шереметева. «Борис Петрович — писал он Федору Апраксину — в Лифляндах гостил изрядно, взял городов нарочитых два, да малых шесть; полону 12,000 душ, кроме служивых». ²) Не радовались, надо думать, «Лифлянды» таким гостям!

Укрепив Архангельск, на случай нападения на него шведов, Петр овладел Нотебургом, старинною русскою крепостью, уступленною шведам по столбовскому миру. По-русски эта крепость называлась Орешек. Петр снова переименовал ее на этот раз в Шлиссельбург (ключ-город), справедливо полагая, что со временем этот город, как ключ, отопрет России дорогу в Балтийское море. Завоевав

_________________________________

¹) В Мариенбурге взята в плен скромная воспитанница пастора Глюка Марта Скавронская, — впоследствии супруга Петра и императрица всероссийская Екатерина I.

²) Голиков, дополн. к деяниям П. В., т. VI, стр. 163; Бергман, 30—31.

стр. 278

затем Ниеншанц ¹), Петр в 1703-м году положил основание Петербургу, в устье Невы, начав постройкою крепости во имя апостолов Петра и Павла. После этого, желая обезопасить Петербург со стороны моря, Петр отправился на остров Котлин и здесь измерил лотом глубину моря, а затем прислал Меньшикову модель крепости (собственноручную), предположенной к сооружению на Котлине.

В феврале 1704 года окольничему Петру Матвеевичу Апраксину предписано было перейти из Ямбурга, где он стоял с августа 1703 года, к устью р. Наровы и Россони, чтобы не пропускать неприятельских судов к Ругодиву. Апраксин не очень радовался этому поручению. Близость шведов еще в Ямах (Ямбурге) пугала его, и он через брата (Федора) старался уверить царя об опасности своего положения с двумя только драгунскими полками. Петр сердился на раздувание опасности и старался успокоить братьев. "Зело досадно — писал Петр Федору Апраксину — что пишут все ложь да бедства, чего не бывало... Никто не хочет прямо трудиться, только скользь. Жаль, что вам нанесли печаль, а — гей! —напрасно. Дай Боже видеть вас в радости, чему не зело, чаю, замедлиться". ²)

29 марта Апраксин из Ямбурга, на пути к Нарве, доносил царю, что по показанию пленных шведов (9 человек рейтар и солдат) в Нарве было 4 полка «и в тех померло более половины», так что оставшихся в живых было менее 2000, ³) считая и конницу; смертность в городе велика («ежедневно мрут по 6 человек и более»); припасов мало; комендант прежний — генерал-майор Горн; в Нарве же под караулом находится и нотебургский комендант, сдавший город. Объезжие шведские караулы, по сведениям Апраксина, стояли в трех местах: «на иванской стороне на кабачке — 5 человек, у корабельной пристани близ города — 5 человек и на ругодевской стороне и в

_________________________________

¹) Около Ниеншанца Петр Великий, сев на гребные суда с несколькими гвардейскими солдатами, лично захватил 2 шведских корабля, не знавших еще о падении Ниеншанца и шедших к нему.

²) Устрялов, т. IV, ч. 1, стр. 297. См. также у Бычкова, т, III, стр. 610-611.

³) Точная цифра нарвского гарнизона указана ниже.

стр. 279

посаде по 10 человек». 25 апреля Апраксин доносил, что, по доставленным ему сведениям, из Ревеля к устью Наровы направляется несколько кораблей, и что он поспешит туда, с отрядом в 2456 человек, чтобы не пропустить шведов. При этом Апраксин жаловался, что "снарядами, канатами и всем прочим зело скудно"; ядер всего 400, в том числе много прислано не по калибру пушек. ¹) Наконец, 27 апреля Апраксин с 5-ю ротами конницы и тремя пехотными полками — князя Андрея Шаховского, Григория Титова и Бильса, прибыл к устью р. Россони. Здесь он обнес свой лагерь окопами с верками на всех четырех углах. В сторону Наровы была направлена батарея о 13 орудиях, через Нарову наведен мост. Все эти работы делались по указаниям и под руководством сержанта преображенского полка Михаила Щепотьева, на которого было возложено царем доносить подробно о состоянии нарвской крепости и положении ее защитников ²).

За день до прибытия Апраксина к устью Россони пришло в наровскую бухту 5 шведских кораблей. Три из них расположились у самого устья Россони, два стали на взморье. Далее на рейде бросили якорь еще 4 судна. Ближние корабли вскоре были отбиты пушечными выстрелами с батарей Апраксина. Один корабль был совершенно разбит ядрами, другие ушли в море.

Донося об этой стычке со шведской эскадрой, Апраксин писал царю, что теперь наступил удобный момент придти русскому флоту к наровскому устью и захватить шведские корабли. К этому он прибавлял: «Пушки ко мне еще не бывали. Я взял из Ямбурга три 6-фунтовых, да шесть 3-фунтовых; последния очень плохи: одну разорвало на бою» ³).

9 мая на наровском рейде появилось уже 16 шведских судов (8 кораблей и 8 шхун). Пройти в Нарову, однако,

_________________________________

¹) Устрялов, IV, 2, стр. 303, 304.

²) Азанчевский. История Проображенскаго полка. Москва, 1859, стр. 54, 55.

³) Устрялов, IV, 3, 305. Ответное письмо царя см. у Бычкова, т. III, стр. 57. Петр благодарил за доброе возвещение «о отбое неприятельских фрегат», но выражал опасение, что шведы высадят десант, отступя от устья и пойдут к Нарве сухим путем.

стр. 280

им не удалось, отчасти потому, что пришлось бы пробираться под выстрелами с русских батарей, отчасти вследствие незнакомства с фарватером. Русские разъезды, посланные Апраксиным для разведок по берегам Наровы, поймали шведского караульного драгуна, который сообщил, что «в Ругодеве весьма нуждаются во всем и очень тужат, что премудрым повелением царя русские войска заняли наровское устье» ¹). 12 мая уже грозно выстроились на рейде 85 шведских кораблей, в том числе 7 военных, вооруженных 28—30 пушками каждый. На фок-мачте одного из них был выкинут вице-адмиральский флаг. Часть судов подошла к самому устью Наровы, и русские батареи до самой ночи были обстреливаемы, к счастью, без особенного вреда. Трехпудовые бомбы перелетали обоз, или врывались в песок. Качка на море препятствовала попадать в цель. По донесению сержанта Михаила Щепотьева Меньшикову, на всех шведских кораблях предполагалось до 1000 человек солдат. Корабли были нагружены хлебом, солодом, сельдями, мясом и маслом. 700 человек солдат на нескольких мелких судах, под начальством полковника Гаспора, успели ночью пробраться в Нарову и затем в Нарву. Нарвский гарнизон был усилен и ободрен надеждою на могущие еще явиться подкрепления. Петр Великий очень сердился на Апраксина, узнав об его оплошности, и простил его, лишь благодаря заступничеству младшего брата, Федора Матвеевича.

22 мая разъездами Апраксина было захвачено 21 человек шведов, и в числе их капитан Георг Сталь-фон-Гольстейн, из полка графа Делагарди, посланный из Ревеля к нарвскому коменданту Горну с особым письмом, писанным "цыфирью".

Гольстейн на расспросе показал следующее. Отец его, родом из Вестфалии, артиллерийский полковник лет 30 жил в Ругодиве (Нарве), а мать с меньшим братом проживала там и в 1704 году. Там у них каменные

_________________________________

¹) Бычков, III, 616—617. Письмо П. М. Апраксина царю от 9 мая 1704г.

стр. 281

палаты, много вотчин и мыз. Сам он, Георг фон-Гольстейн, прежде 4 года состоял пажом при короле. Пленник сообщил весьма важные сведения о расположении шведских войск. По его указанию в 5 милях от Колывани (Ревеля) стоял генерал-майор Шлиппенбах. В его генеральском полку числилось 600 драгун, у полковников Вахтмейстера и барона Гузина по 1000 рейтар; у полковника Шлиппенбаха (брата генерала) 400 драгун; у Кульбара — 400 рейтар. Пехотных полков при Шлиппенбахе не было. В самом Ревеле стояло три полка: графа Делагарди (более 1000 человек), графа Милина (800), барона Лифа (1000). Кроме того, были отправлены во флот к наровскому устью барон Паллен (дядя Гольстейна) с полком в 1200 человек и в Нарву полковник Ребиндер с 600 ¹). Во флоте у наровскаго устья — вице-адмирал, родом француз Де-Пру, (De-Prou); левая рука у него давно уже оторвана гранатою и, вместо нее, сделана серебряная. В упомянутом флоте 5 военных кораблей и 10 бригантин; остальныя же суда с хлебными и другими припасами. На адмиральском корабле 58 пушек, на бригантинах по 12, на прочих по 40, 30 и 28, да два корабля с мортирами. О занятии русскими устья Наровы Шлиппенбаху известно уже 4 недели, и 28 мая он собирается идти к Нарве. В Нарве, по словам Гольстейна, числилось в полку Горна 1100 человек, у Стефинга 300, Лота 300, Ферсена — 300, Ребиндера — 600, да 300 драгун и рейтар, под командою полковника Мурата (зятя Гольстейна). При этом посадских (т. е. городских жителей) — 200, да «русских ивангородских посадских же с 200». Провианту и запасов в Нарве мало.

Апраксин все время просил царя поспешить к Нарве, жалуясь на недостаток войска и пушек. Поэтому Петр, убедившись к тому же из донесений в серьезном намерение шведов ворваться в Нарову, отменил предположение

_________________________________

¹) По словам Адлерфельда полковник Ребиндер 9 мая провел с кораблей в Нарву 600 солдат. Русские (нижегородский полк Морелия и полк Девгерина) пытались их догнать, но не успели. См. историю нижегородского полка Потто. СПБ. 1893, т. I, стр. 15.

стр. 282

идти к Кексгольму и отдал приказ идти под Ругодев ¹). Начиная с 26 мая; русские полки стали стягиваться к Нарве. Поход 1700 года под Нарву был совершен из Москвы чрез Новгород и Псков, по восточной стороне Чудского озера и затем по правому берегу реки Наровы. В 1704 году поход к Нарве был сделан через Петербург, на Копорье и затем по болотам, речкам и просекам — к устью Наровы, куда уже в феврале был выслан Апраксин. Следы дороги, проложенной русскими войсками, заметны, как говорят, еще и теперь в ямбургском уезде. Дорога эта шла через Ямбург по болоту на Ложголово, Старопольский погост и затем к берегу Наровы. Множество рассеянных в ямбургском уезде могил с каменными крестами и плитами, слывущих и теперь еще под названием "шведских", свидетельствуют о шведском походе 1704 года.

Этот новый путь к Нарве из Петербурга и брод через реку Лугу, на ¹/₄ версты выше ея порогов, был указан Петру Великому ямбургским жителем Бутынским, который служил русской армии проводником через громадное болото, раскинувшееся на 40 верст. В награду за эту услугу Петр, по просьбе Бутынскаго, даровал ему исключительное право рыбной ловли в р. Луге, в полутора верстах выше моста. Как говорит г. Козакевич, еще в 1854 году в селе Редкине (около Ямбурга) проживала некая Бутынская, вдова священника, происходящая из рода того Бутынскаго, который в 1704 году был проводником русской армии в походе ее под Нарву¹).

Полки семеновский, преображенский и ингерманландский, за ними дивизия князя Репнина и драгунский полк с.-петербургского коменданта Рена с выборною конною ротою дворян новгородских в конце мая прибыли к обозу Апраксина у устья Россони. Затем прибыли из Пскова 3 полка

_________________________________

¹) См. письмо Петра Вел. к Б. П. Шереметеву от 20 мая 1704 г. у Бычкова т. III, стр. 71. В этом письме царь, между прочим, укоряет Шереметева за медленность осады города Дерпта: — «немедленно извольте осаждать Дерпт, и за чем мешкаете, не знаю... Еще повторяя, пишу — не извольте медлить»,

²) Козакевич, стр. 17.

стр. 283

Остафьева, Горбова и Флюка. Пришедшие конные и пехотные полки были переправлены через мост, наведенный Апраксиным, на левый берег реки Наровы и, двинувшись к Нарве, "город кругом блоковали", как выражается журнал Петра Великаго. Впоследствии русские войска заняли ту же позицию, которую занимали и в 1700 году, т. е. от Юалы до Кампергольма. По прибытии (из Дерпта) Шереметева численность русской армии достигла 45 тысяч человек (30 пехотных и 16 конных полков). Артиллерия была доставлена с большим трудом из Петербурга сухим путем, а часть амуниции морем на лодках около самых берегов. Лодки эти счастливо миновали шведский флот, стоящий около устья Наровы ¹).

Действительная численность шведских войск и орудий в Нарве (по "книге марсовой") заключалась в следующем: 3175 человек пехоты, 1080 конницы и 300 артиллерии, всего 4555 человек с 432 орудими. В Ивангороде засел небольшой отряд под командою Стирнштраля, при 128 орудиях ²).

Апраксин с 5 пехотными полками оставался около устья Россони. 3 июня была буря на море. Сильным ветром сорвало с якорей и прибило к берегу две шведские шхуны с людьми и провиантом. Об этом из обоза Апраксина было донесено царю. Сам Петр верхом на коне с несколькими солдатами в брод отправились к шхунам, стоявшим на мели, и овладели ими. На обоих, потерпевших аварию, cyдах было взято в плен: два поручика, один аудитор, шкипер, штурман, 25 матросов, один сержант, 75 солдат, шведский флаг, ружья, около ста мушкетов и провиант ³). После этого русские батареи пробовали было стрелять в ближайшие шведские корабли, но несколько железных пушек в обозе Апраксина были «стараго и зело худого литья, и как почали стрелять, то две при первом

_________________________________

¹) Журнал Петра В., ч. 1, стр. 85 и 86.

²) Устрялов, IV, 1, стр. 301—302.

³) Журнал П. В., ч. 1, стр. 86, 87; Азанчевский. История Преображенского полка, стр. 55, 56. Автор неправильно относит происшествие к 31-му мая.

стр. 284

выстреле разорвало и пушкарей одного ранило, другого убило ¹).

Из перехваченного у шведского курьера письма русские узнали, что нарвский гарнизон ожидает подкреплений от Шлиппенбаха. По совету Меньшикова, была употреблена следующая военная хитрость. Несколько пехотных и драгунских полков 8 июня, незаметно для осажденных шведов, были выведены на колыванскую (ревельскую) дорогу у каменной лютеранской церкви св. Петра, в урочище Тервако ²). Здесь были полки семеновский и ингерманландский в синих мундирах и драгунские полки Остафьева и Горбова, наряженные в шведского образца синие мундиры да синия епанчи, в шляпах с белою обшивкою. Для полной иллюзии войскам были даны желтые и белые штандарты и знамена, какие были у шведов. Во главе переодетых русских стал сам царь.

В два часа пополудни мнимые шведы, давши Горну сигнал выстрелами сначала из двух, а потом из четырех пушек (об этом лозунге они узнали из перехваченного письма), начали наступать на русский отряд, бывший под командою князя Репнина и Меньшикова. В это время полковник Рен, или Ренне, укрылся с преображенцами и драгунскими полками в лесу и садах подле Нарвы. Началась перестрелка холостыми зарядами, отряд Меньшикова вскоре стал мешаться. Тогда как мнимые шведы «стреляли строем исправно», русские войска нарочно делали вид, что не умеют правильно стрелять: «палили зело непорядочно и бесстройно». Через полтора часа после начала перестрелки, Меньшиков стал отступать; в обозе начали снимать палатки, впрягать лошадей и обнаружили полное смятение ³). Горн,

_________________________________

¹) Журнал, I, 87.

²) Или Тарваиогги.

³) "В два часа пополудни — писал очевидец, бывший в Нарве (Адлерфельд), — мы услышали со стороны везенбергской два сигнальные выстрела из пушек, вскоре они повторились. Генерал-майор Горн, смотревший из своего дома в зрительную трубу, думал, что идет нетерпеливо ожидаемый Шлиппенбах, и велел отвечать шведским лозунгом. Потом вдали показался дым: мы полагали, что это была схватка шведов с русскими караулами. Через несколько времени видно было, что русская армия обратилась в сторону, сняла свои шатры и приготовилась к битве двумя длинными рядами. Шведский корпус показался на левой руке из лесу; в нем была конница и пехота. Оба войска сблизились, раздались пушечные и ружейные выстрелы, и по всему было заметно, что сражение началось».

стр. 285

видя, что русские отступают, выслал из Нарвы полковников Лоде с 1000 челоуек, при 4 opyдияx, и Мурата (или Мората) с 150 драгунами. Лоде, и Мурат несколько замедлили, приготовляя людей и пушки. Драгуны и часть пехоты выступили, под командою подполковника Маркварда. За ними вышли многие жители Нарвы, даже женщины и дети.

Навстречу Маркварду выехал с отрядом кавалерии в синих мундирах польский посланник при русском дворе полковник фон Арнштедт. Он подъехал к Маркварду, обнял его, как бы приветствуя, и в это время выхватил у него шпагу. Одновременно были захвачены и другие шведские офицеры. Лишь один из них (ротмистр Линдкранц) долго сопротивлялся, поднял шум и застрелился, не желая отдаваться в плен. Шведы поняли ошибку и бросились бежать; но переодетые русские и Ренне, выступивший из засады, окружили их и перебили до 300 человек, считая в том числе женщин и детей, вышедших из города на встречу предполагаемому Шлиппенбаху ¹). Кроме того, были взяты в плен подполковник Марквард, ротмистр Коноу, 3 прапорщика, 5 капралов и 36 солдат ²). Из русского строя при этом выбыло всего 4 драгуна. Успех предприятия поднял дух у русского войска, видевшаго в этой удаче счастливое предзнаменование. В "юрнале" 1704 года по поводу этого происшествия говорится: «так высокопочтенным господам шведам поставлен зело изрядный нос».³). В журнале Петра Великого читаем: "Итако сим изрядным и хитрым воинским умыслом Нарву в великое смятение и отчаяние привели и о всем состоянии оной от тех известных офицеров (т. е. взятых в плен) с удовольством

_________________________________

¹) Подробности см. у Adlerfeld'a, hist milit. de Charles ХП, t. II, р. 188— 191.

²) Журнал Петра Вел. стр. 87—88. Здесь же: «Итако те офицеры въехали в самыя руки мнимаго войска Шлиппенбахова, кричучи «вельком» (то есть добро пришли) и от них в полон взяты», Офицеры, взятые в плен были Дункер, Гульт и Попеншток.

³) Цитировано по Устрялову, IV, 1, стр. 304—305.

стр. 286

уведомились" ¹). В письме на имя Александра Васильевича Кикина от 16 июня 1704 года Петр об этом деле сообщал следующее: "Her Grot Vader. Я иного не знаю, что писать, точию что недавно пред сим учинилось, как умных дураки обманули. И сие разсуждая, не могу больше двух дел выразуметь: первое, что Бог вразумил, другое, что пред их очами гора гордости стояла, чрез которую не могли сего подлога видеть... Piter" ²).

Барон Гюйссен (или Гизен), официальный апологет и восхвалитель русских действий, об этом эпизоде из осады Нарвы пишет: "Помянутая машкерада причинила в городе толико конфузии и стыда, как русским в обозе смеху и забавления" ³).

Бывший при царе неизвестный пиита по поводу удавшейся военной хитрости сочинил тяжеловесное стихотворение:

Рим хвалится, что брал в игре девиц сабиных,

Безсильный бяше пол, не храбро дело бысть:

Зде русские в игре имут мужей львиных,

Врагов тако хищных, то большая корысть ⁴).

Царевич Алексей Петрович, бывший в русском лагере под Нарвой, с близ лежащего холма наблюдал за действиями войска, предводимаго его державным отцом и, по выражению Галема, «радовался не мало счастливому окончанию оных» ⁵).

Узнав от пленных офицеров (Гульта и Попенштока), что около Везенберга расположились войска Шлиппенбаха (3000 человек), готовые, по королевскому повелению, идти

_________________________________

¹) Журнал Петра Вел., стр. 89. Петр по этому поводу писал Шереметеву 12 июня: "Пред несколькими днями получили мы из Нарвы подполковника Маркварда зело чудесным образом, купно с прочими офицеры".

²) Письма и бумаги императора Петра Великого (собранные академиком Бычковым), т. III, стр. 92; см. также письмо царя к Тих. Ник. Стрешневу (там же, стр. 93).

³) Ф. Туманский. Собрание разных записок и пр. о деяниях Петра В., часть 3 (журнал барона Гизена), стр. 400.

⁴) Голиков. Дополнения, т. VI, стр. 259. Полевой (История П. В., т. II, стр. 133) переделал по своему два последние стиха:

"Здесь русские игрой мужей имают львиных,

Столь хищна поимать, то большая корысть".

⁵) Галем. Жизнь Петра Великого, ч. 1, стр.210—211.

стр. 287

на выручку Нарвы, Петр приказал генералу Ренне двинуться на шведов и «чинить, при помощи Божьей, воинский промысел, как потребует случай».

Быстро было собрано 6 драгунских полков, бутырский полк, 500 человек из полка Меньшикова, 60 гренадер из полков преображенского и семеновского, всего около 8 тысяч человек. Пехота для ускорения похода была посажена на телеги.

Поход был начат 11 июня, а 15-го июня рано утром Ренне повстречался с передовыми отрядами Шлиппенбаха и опрокинул их ¹). Шлиппенбах отступил к узкому проходу при м. Тальеги; Ренне следовал по пятам отступившего шведского войска и разбил его на голову, так что только двести человек из всего отряда Шлиппенбаха спаслись бегством в Ревель. Полковник Вахтмейстер, 2 капитана, 7 офицеров, до 50 солдат — взяты в плен. Захвачены также пушка и верховая лошадь Шлиппенбаха. Действия полковника Ренне у Везенберга были счастливее операций Шереметева в 1700 году! С добычею и пленными русские полки возвратились к Нарве, и здесь Петр Великий в день тезоименитства своего (29 июня) поздравил полковника Карла Эвальда Ренне генерал-майором кавалерии.

Между тем, Петр получил известие, что армия Шереметева (23 тысячи человек, при 46 орудиях), осаждавшая Дерпт ²), вела свое дело крайне неискусно. Осада была направлена против сильнейшей стороны крепости, тогда как главное внимание следовало обратить на самую слабую часть Дерпта, примыкавшую к реке Эмбаху ³), Кроме того, осадные шанцы были расположены слишком далеко от города, что дало впоследствии царю повод написать Меньшикову:

«Я принужден сию их сатурнову дальность в меркуриусов круг подвинуть». 30 июня царь покинул нарвский лагерь ⁴), передав главную команду над русским войском, фельдмар-

_________________________________

¹) При м. Лоопе. Сам Шлиппенбах стоял в дер. Лезне, в 30 верстах от Везенберга.

²) В Дерпте было 5000 человек при 133 орудиях.

³) Леер. Обзор войн России, стр. 22.

⁴) Журнал Петра Вел., стр. 90. Петр ехал до Сыренска сухим путем, а через Чудское озеро на шведской яхте.

стр. 288

шалу Огильвию. Огильвий (или Огильви) был нанят на русскую службу в Вене за 1000 талеров в месяц, кроме провианта и фуража. По отзыву Меньшикова, он был "зело искусен и доброопасен" ¹);

Огильвий нашел положение русского войска опасным. По его мнению, "для облежания крепости, для обороны от сикурса, для занятия всех пасов, словом к осаде пространного города от одного берега Наровы до другого мало 70 тысяч человек".

Огильвий указывал, что на левом берегу Наровы русским приходилось иметь дело с самою сильною частью Нарвы, так как, в сущности говоря, необходимо было одолеть три крепости: новый город, старый город и замок; кроме того, приходилось бы еще действовать под огнем, направляемым из Ивангорода. По соображению Огильвия, гораздо лучше было бы взять первоначально Ивангород, и тем открыть себе дорогу к водной стороне Нарвы. Поэтому Огильвий вообще советовал высоты на правом берегу укрепить, выше обоза сделать два моста для перехода на ивангородскую сторону в случае наступления неприятеля; от обоза сделать линию до реки Луги при кабаке в деревне Солцкой, для чего употребить 10 тысяч мужиков; сделать двойную походную дорогу до Ямбурга или даже до Новгорода, для удобнаго движения войск; изготовить подводы для артиллерии, чтобы увезти ее в случае сильного наступления неприятеля; все полки по немецкому образцу устроить верхними и нижними офицерами и обучить солдат бою; отнять сообщение между Нарвою и Ивангородом, для чего стрельбою отбить мост, и потом всею силою добывать Ивангород; к Нарве идти на приступ, сделав прежде брешь, и для переправы через Нарову иметь достаточное число судов. Затем, по мнению Огильвия, фельдмаршалу Шереметеву следовало поручить наблюдение за шведским королем, и как скоро Карл пойдет на выручку к Нарве, Шереметев должен был тотчас присоединить пехоту к осадному корпусу, а сам с кавалерией, не вступая в бой, удерживать и тревожить неприятеля, и лишь через

_________________________________

¹) В это время ему было 60 лет от роду.

стр. 289

два дня присоединиться к главному войску. В заключение Огильвий требовал, чтобы в его распоряжение, для командования войском, было назначено по крайней мере, 4 генерал-адъютанта и генерал-квартирмейстер, знающие по русски и по-немецки.

Основное предположение Огильвия о том, что сначала следует овладеть Ивангородом, а потом уже приступить к осаде Нарвы, осталось не выполненным. Петр, возвратившийся 17 июля вместе с Шереметевым, по завоевании "отечественнаго града" Дерпта, приказал осаждать Нарву с правого и левого берегов Наровы, тем более, что на левом берегу осадные работы уже с начала июня производились под руководством преображенских бомбардиров, которые, устроив окопы около вайварских высот, успели даже овладеть ложементом, занятым шведским караулом. Захваченный ложемент был наскоро прикрыт от артиллерийского огня с крепости бруствером, турами и снабжен двумя орудиями. Шведы неоднократно делали вылазки и нападали на отбитый у них ложемент, но безуспешно. 30 июня, подплыв Наровою к передовому русскому посту, шведы открыли по нем перестрелку и затем сделали вид, будто отступают. В это время отряд в 150 человек с сухого пути ударил в тыл преображенцам. Подоспевшая помощь отбросила шведов, но русские потеряли двоих убитыми, 18 ранеными; 8 человек было взято в плен ¹).

По возвращении Петра, работы пошли настолько успешно, что к концу июля все батареи были уже готовы и вооружены пушками ²). На правом берегу Наровы, на холме, в том месте, где теперь находится военный лазарет, согласно мысли Огильвия, были поставлены три брешь-батареи. Кроме того, русские траншеи и батареи кольцом окружали Ивангород от нынешней госпитальной улицы до "железного носа". Через Нарову было наведено два моста: один — как выше

_________________________________

¹) Во время осадных работ ежедневно в строю не досчитывалось по нескольку человек, сраженных неприятельскими выстрелами; но особенно чувствительна была смерть преображенского подполковника Карпова, убитого 23 июля ружейным выстрелом при смене караулов.

²) Азанчевский, история Преображенского полка, стр. 57—59.

стр. 290

упомянуто — около устья, от обоза Апраксина, другой выше водопада. Отсутствие здесь моста в 1700 году было большой ошибкой, повлекшей гибель тысячи человек из отряда Шереметева. Теперь эта ошибка была исправлена. Кажется, был еще мост у Кампергольма. Устрялов это утверждает, но на источник своих сведений не ссылается, а план баталии 1704 года изображает лишь ближайшие к Нарве места; войско же, как мы видели, переправилось к Нарве около Россони. Для устрашения неприятеля Петр приказал расставить кругом Нарвы на видных для нарвских горожан местах шведские знамена, числом 23, захваченная в Дерпте, а самое взятие Дерпта было отпраздновано при троекратной пальбе из всех пушек и ружей.

2-го июля появилась на небе яркая комета, "в различные виды переменявшаяся" ¹). "Суеверие — говорит Голиков — привело все войско в страх и принудило монарха изъяснить оному прячины, что то не чрезъестественное, но часто случающееся явление, никакого влияния на действия человеческие не имеющее" ²).

30 июля пришли из Дерпта последние пехотные полки под командою генерал-майора фон Вердена ³), и тогда же после литургии (день был воскресный) был сделан залп из всех русских батарей по укреплениям Нарвы.

Канонада сначала производилась при помощи 46 пушек и 15 мортир; затем число орудий увеличилось до 100; в течение 10 суток было выпущено всего 4627 бомб; при этом

_________________________________

¹) "Июля в 20 день — говорится в журнале II. В. — после полуден видна была великая метеора, образом бомбы, которая от зюйд-оста летела на норд-вест, и весьма была велика и высока" (стр. 93).

²) Голиков, доп. к деяниям Петра В., т. VI, стр. 273. По словам Адлерфельда комета приняла форму ружья: «Le mere soir a huit heures il parut an ciel un meteore fort singulier que l'on vit premierement comme une etoile a l'orient de la ville et qui prit ensuite la figure d'une fusee en tirant du Levant au Couchant. Lorsque ce meteore fut descendu sur l'horizon, on aperqut a l'extremite une espece de soleil qui venant a crever jetta plusieura eclairs qui se changerent en unе nuee fort obscure que l'on pouvoit voir toute la nuit et qui ne se dissipa entierement qu'a l'approche de l'Aurore.(p. 204—205). См., также в журнале барона Гюйссена подробное описание (Туманский, 3,433).

³) Журнал П. В., 94. Прибывший незадолго до того Шереметев с кавалерией снова был выслан к вайварским горам.

стр. 291

был разрушен мост, соединявший Нарву с Ивангородом, взорван пороховой погреб, испепелено несколько зданий, сделаны две бреши в бастионе Victoria, разрушен фас у бастиона Honor.

Во дворце Петра Великого, в особой шкатулке, по сие время хранятся два лифляндских календаря на 1704 год, с вплетенными в них листами, в которых два неизвестных нарвских жителя день за день описывали ход осады и затем завоевание Нарвы Петром Великим ¹). Эти дневники целиком приведены Гайзеном в его "Geschichte der Stadt Narva". Они вообще не интересны, так как, кроме скучного перечня всех дейcтвий осаждавших и осажденных за день, заключают в себе лишь сведения из обыденной повседневной жизни: кто служил обедню, кто умер и т. п. Некоторый интерес они представляют в том отношении, что отражают на себе внутреннее душевное состояние авторов и, конечно, прочих граждан Нарвы, чувствовавших себя обреченными на конечную гибель. Особенно страшно было для них начало канонады: рассекающие воздух снаряды, пылающие кругом деревянные дома, взорванный с оглушительным треском и грохотом пороховой погреб, стоны раненых, кровь, смерть близких людей — все это возбуждало всеобщий ужас и понуждало обращать взоры, преисполненные мольбы и надежды к небу. «Великий и милосердый Боже — занесено в один из дневников под 31-м (по русскому счислению 30) июля — прими всех нас под свою милостивую отеческую защиту во имя заслуг Иисуса Христа. Аминь». «Боже, спаси нас и пребудь с нами!» — значится в другом дневнике. Вообще осажденные жили «во многом страхе», по выражению Петра Апраксина в одном из писем его на имя Меньшикова ²).

Горн отдал приказание, чтобы все лица, не носящие оружия, отправлялись ежедневно на разрушенные бастионы и,

_________________________________

¹) Хранитель музея Генрих Иванович Вагнер летом 1898 г. любезно показывал автору настоящей истории, вместе с прочими достопамятными предметами дворца, и названные календари, вообще недоступные для публики.

²) Бычков, III, 604—605.

стр. 292

по мере сил, заделывали бреши ¹). Упорное сопротивление шведов не спасло, однако, город от падения, а граждан от излишнего пролития крови. 6 августа во время литургии в русском лагере стало известно, что «от многаго метания бомб» с бастиона Honor, имевшего непрочное основание с исподи рва, обвалился фас, а с ним земляной бруствер, так что весь ров был засыпан, и доступ к бастиону сделался свободным. В то же время в бастионе Victoria сделаны 2 бреши, и бывшие здесь неприятельские орудия приведены к молчанию (из 70 пушек осталась годною одна) ²).

Чтобы избежать излишнего кровопролития, к Горну был отправлен комендант павшего Дерпта, Скитте, которого Петр нарочно привез с собою с тем, чтобы он убедил Горна в бесполезности сопротивления; но Горн не принял даже Скитте и обещал дать ответ на следующий день. Огильвий не соглашался на такую отсрочку и отправил в Нарву нового посла, полковника Похвиснева. Он должен был вручить Горну письмо, в котором значилось: «Путь к приступу открыт, и гарнизону нет никакой надежды на сикурс. Государь обещает милость и честный аккорд; если же дело дойдет до штурма, Нарве не будет пощады» ³). Горн отвечал: «Мы все уповаем на справедливость Господа Бога. Он за правое дело вступится, и могущественная десница Его, при высоком мужестве королевского величества, при храбрости войска, освободит Нарву, как и прежде» ⁴). Говорят, что, передавая эту бумагу, Горн позволил себе отозваться с насмешкой о русском царе и его армии. В журнале Петра Великаго говорится, что Горн произносил «некоторыя хульныя слова». Адлерфельд упоминает также, что Горн позволил себе какую-то непристойную шутку, и прибавляет, что это обстоятельство послужило, вероятно, причиною сурового обращения Петра с Горном после взятия

_________________________________

¹)Adlerfeld, р. 209... «que dans toutes les maisons les paysans, les valets et les femmes eussent a se rendre au bastion ruine pour у travailler».

²) Журнал П. В., 94.

³) Устрялов, история царствования Петра, т. IV, ч. 1, стр. 311.

⁴) Полный текст письма к Горну и ответа сего последнего приведены в журнале барона Гюйссена (Туманский, 3, 439—442).

стр. 293

Нарвы ¹). По словам Голикова, Горн сослался на успех шведского оружия в 1700 году и прибавил язвительно, что, как он думает, русские об этом еще не совсем позабыли ²).

Вступив в переговоры с Горном, Петр в то же время приказал бросить в город в бомбах и на стрелах множество увещательных писем к гражданам Нарвы, призывая их к добровольной сдаче и обещая пощаду. Комендант, однако, под страхом смертной казни, запретил читать их и приказал все эти письма, не распечатывая, доставлять ему. После отказа Горна в капитуляции, русские генералы собрались на военный совет, на котором решено было взять город приступом. Огильвий составил расписание, в каком порядке должны были следовать русские войска.

8-го августа принесены были незаметно для неприятеля лестницы в апроши, а на следующий день в 2 часа пополудни начался самый штурм. Лестницы были пододвинуты к крепостным стенам "винными солдатами", т. е. теми, которые бежали из полков по домам и были снова пойманы. На бастион Victoria направил свой натиск генерал-поручик Шенбек, против бастиона Honor двинулся гене-

_________________________________

¹) Adlerfeld, р. 210; «Le commandant repondit a cette lettre d'une maniere choquante, ce qui fut cause ensuite que le Czar le maltraita et le mit dans un cachot apres la prise de la place».

²) Голиков. Деяния Петра Вел., т. II, стр. 137—138.

стр. 294

рал-майор Чамберс; к равелину против бастиона Gloria — генерал-майор Шарф и, наконец, к бастионам Gloria и Fama — генерал фон Верден. Русские шли на приступ с большим воодушевлением ¹). Современник по этому поводу передает: "Солдаты (во время команды на приступ) один другого старались предупредить, как бы они шли на пир или на свадьбу, что удивило крайне иностранных, бывших в лагере российском, а паче пленных шведов и, вместо того, чтоб русских в то время ободрять, слышны были жалобы от многих офицеров и солдат, для чего не их первых послали" ²).

Шведы отчаянно защищались: скатывали штурмовые бочки и камни, сбрасывали лестницы, по которым взбирались русские солдаты, взорвали подкоп; ничто, однако, не остановило русских. Чамберс с преображенцами первый ворвался на бастион Honor³). Дело, очевидно, было проиграно шведами, и Горн, наконец, сознал это: он приказал бить "шамад", по выражению журнала Петра Великого, и первый ударил кулаком в барабан. Рассвирипевшие русские солдаты не слыхали или не хотели слышать сигнала к сдаче; они продолжали резню, гнали Шведов до самаго замка, не щадили наряду с воинами и мирных граждан, пока, наконец, Петр Великий силою не положил предела грабежу и кровопролитию.

Один из нарвских жителей так описывает осаду и штурм Нарвы: «В мае 1704 года город был осажден вторично и 9 августа между 2 и 3 часами дня взят штурмом; много людей было убито и умерло почти во всех домах, исключая немногих, и на всех улицах города были мертвые, везде шел грабеж, который причинял большое бедствие. Все, кто были взяты в плен, не имели известий: ни мужья о женах, на жены о мужьях, ни дети о родителях. Казалось, что никого не останется, только один Бог бывает милостив в своем гневе и сохранил некоторых из нас...

_________________________________

¹) Журнал Петра Великаго, стр. 96— 97; Adlerfeld, t. .II, p. 211 (русские шли «avec beaucoup d'ardeur»).

²) Голиков, Дополнения, VI, 275.

³) Журнал Петра Вел. стр. 97.

стр. 295

Я в то время, как начался штурм, несмотря на нездоровье, ушел из дому к покойному бургомистру Шварцу, чтобы присоединиться к отряду, который там собрался. По дороге к дому Шварца встретил нашу роту на валу, я хотел также взять свое оружие и следовать за нею, как вдруг ехавшие навстречу всадники объявили у что новый город уже сдался. Русские появились в старом городе на всех улицах, так что мне нельзя было, без потери жизни, вернуться домой, и я принужден был войти в дом Шварца и там спрятаться в подвале вместе с пастором Шварцем и многими другими; там же был и полковник Шлиппенбах, бывший комендант Нотебурга. Едва закрылись двери, которые вели в чулан, как стало слышно что победитель уже пришел. К нашему счастью, по соизволению свыше, немецкий майор Вейде подошел к двери, постучал и после нескольких раз обещал нам пощаду. Тогда дверь открыли, и майор вошел с несколькими гренадерами. Хотя мы смертельно боялись и ожидали смерти, но майор сдержал свое обещание и не сделал никому вреда». Значит, кровопролитие на улицах Нарвы не было уже таким беспощадным.

Предание говорит, что, останавливая кровопролитие, Петр собственною шпагою заколол русского солдата, грабившего и убивавшего мирных граждан. Остановив таким образом грабеж, монарх с обнаженною и окровавленною шпагою явился в дом бургомистра Гетте и бросил ее на стол. Собравшиеся здесь сановники и некоторые жители Нарвы с семействами с ужасом ожидали решения своей участи, но Петр сказал им:

— Не бойтесь: это не шведская кровь, а русская; спасая вас, я не щадил своих подданных ¹).

Явившись затем в магистрат и увидев там Горна,

_________________________________

¹) Некоторые историки говорят, что эти слова произнесены царем в ратуше, но правильнее придерживаться показания дерптского бургомистра Гадебуша, удостоверяющего, что это происходило в доме Гетте (впоследствии наследников Лаврецова, на правом углу вышгородской улицы при въезде в город со стороны замка), так как Гадебуш слышал этот рассказ от ландрата Акселя Генриха Фон Брюйнинга, сына бывшего тогда в Нарве пастора. (Бергман, 55). Стол, на который Петр бросил окровавленную шпагу, долго сохранялся и показывался путешественникам (Вебер).

стр. 296

царь в припадке гнева дал ему жестокую пощечину и грозно воскликнул:

— «Не ты ли виновник столь много и бесполезно пролитой крови? Не имея никакой надежды в помощи и никакого средства к спасению города, не мог ли ты давно уже выставить белый флаг?!» ¹).

Затем, по приказанию царя, Горн был отдан под арест, а заключенный Горном за сдачу Нотебурга комендант освобожден и отпущен в Швецию. Сын Горна и четыре его дочери были вверены попечению генерала Чамберса ²).

Итак 9-ое августа был "страшным и фатальным", как выражается Адлерфельд, днем для Нарвы. «И тако сей гордый комендант нарвский - значится в журнале Петра Великого — в бедственную погибель и расхищение гарнизон и граждан упорностию своею привел, и ежели бы солдаты наши не были от кровопролития уняты, то бы мало кто остался».

Однако, несмотря на падение Нарвы, нарвскую баталию нельзя было считать вполне оконченной, так как гарнизон Ивангорода не слагал еще оружия к ногам победителей. К коменданту Ивангорода, подполковнику Стирнштралю были отправлены для мирных переговоров сначала полковник Риттер, а затем Арнштедт ³). Стирнштраль долго не сдавался, рассчитывая, вероятно, на подкрепления; он даже употребил хитрость для того, чтобы выгадать время, а именно он при-

_________________________________

¹) Голиков, деяния Петра Вел. ч. II, стр. 140—141. О пощечине, данной Петром Горну, упоминает и Адлерфельд. Он говорит: Что касается коменданта Горна, то немедленно по взятии города он был приведен к царю, который сделал ему выговор и, как уверяют, даже дал пощечину за то, что он не оказал должного уважения в своем ответе на предложение о сдаче города. «Quant an commandant le Major General Horn ayant ete conduit au Czar, immediatement apres la prise de la рlaсе, се prince lui fit une severe reprimande et on pretend meme qu'il lui donna un sonflet pour lui avoir manqoe de respect dans sa reponse a la sommation qu'on lui avoit faite de serendre». Histoire militaire de Charles XII, t. II, p. 224.

²) Впоследствии Горн, по ходатайству фельдмаршала Огилвия, был освобожден. В 1715 году он возвратился в Швецию, где ему в 1717 г. пожаловано графское достоинство. Он умер в 1730 м году, 87 лет от роду. (Бергман, 56).

³) По журналу Петра Великого, переговоры с ивангородским комендантом вел Петр Шафиров (стр. 97).

стр. 297

казал сказать русским посланным, что его в Ивангороде нет, и что гарнизон не может сдаться до его прибытия ¹). Наконец, он должен был уступить, но выговорил гарнизону право свободного выхода из крепости с оружием в руках. Его просьба о разрешении выступить с распущенными знаменами и с музыкой была отвергнута.

О переговорах со Стирнштралем и последовавшей затем сдаче Ивангорода имеется следующее современное повествование очевидца.

"После штурма Нарвы, в тот же день вечером явился на ивангородской стене русский полковник Риттер с требованием сдачи без всяких условий. Его просили подождать, пока отыщут коменданта; напоследок объявили, что комендант в Нарве, и неизвестно, жив или мертв. Дело в том, что Стирнштраль желал выиграть время для приготовления к отпору, хотя под ружьем было не более 200 человек. После Риттера явился другой полковник Арнштедт, с письменным приказанием генерал майора Горна покориться безотговорочно. Комендант отвечал, что Горн в руках неприятеля, следовательно приказания его бессильны; он же решился защищаться с своим гарнизоном до последней капли крови. Царь был очень разгневан таким ответом и вторично прислал Арнштедта объявить, что если воля его немедленно не исполнится, все пленные в Нарве будут преданы смерти без пощады младенцев в матерней утробе. «В воле государя делать, что угодно - отвечал Стирнштраль - но я считаю за стыд отдать по первому требованию крепость, врученную мне королем. Если же предложены будут честные условия, тогда может быть царское желание исполнится. После того фельдмаршал Огильвий дал знать, что ему удивительно, как можно упрямиться с голодным гарнизоном и что есть еще время воспользоваться царскою милостью; вследствие чего спрашивали, на каких условиях думает комендант сдать крепость, причем требовали прислать 3 офицеров для договора, соглашаясь, с своей стороны, отправить такое же число в виде заложников в Ивангород Стирнштраль, со слезами на глазах, спросил своих: что делать? Все отвечали единогласно: покориться, иначе гарнизон погибнет от голода, имея не более 5 мер хлеба. 15 августа хотели вступить в переговоры, но русские заняты были празднованием взятия Нарвы... На другой день посланы в Нарву 3 офицера для переговоров; русские выслали с своей стороны 3-х капитанов. Комендант требовал согласия всему ивангородскому гарнизону удалиться в Ревель с женами и детьми и выступить из крепости с распущенными знаменами, с музыкой, с оружием в руках и 4 полевыми пушками. Фельдмаршал согласился на свободное удаление гарнизона; в орудиях, музыке и знаменах отказал. 16 августа, в 9 часов утра (по шведскому стилю — 17 августа) русские вступили в Иван-

_________________________________

¹) Adlerfeld, t. II, р. 215—220.

стр. 298

город; а гарнизон частию на судах, частию сухим путем отправился в Ревель и Выборг».

В полном собрании законов помещены пункты капитуляции, предложенной Стирнштралем (Стиерне Стралем) с ответом на них фельдмаршала Огильвия (от 16 августа 1704. г.).

Шведское предложение было следующее.

Понеже Божиею милостию державнейшего короля Карла XII, короля готского и вандальского (и проч.) определенный подполковник и комендант крепости Ивангорода Магнус Стиерне Страль, по предложению Божиею милостию всепресветлейшаго и державнейшего великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всея России самодержца и проч. фельдмаршала полковника пехотного полка и командующего генерала высокородного господина, барона Георга Венедикта Огильвия, по силе его письма от 13 августа 1704 года, в рассуждении крепости Ивангорода намерен сию учинить капитуляцию, то и рассудил поставить следующие договоренные пункты:

1. Требую честного отпуска для себя и для всех здесь находящихся офицеров, артиллерийских служителей и солдат крепости таким образом, чтоб можно было выйти с распущенными знаменами, с военною музыкою, с 4-мя пушками, с верхним и нижним оружием как для здоровых, так и для больных, без всякой перемены с надлежащей амунициею, т. е. с 12 зарядами и пулями во рту.

2. Чтоб как моя, так и всех обер и унтер-офицеров жены, также солдатские женки и дети, со всеми их пожитками, ничего не исключая, могли быть свободно и беспрепятственно отпущены и свободно отъехать.

3. Такой же требуется свободы для всех и каждого, здесь в крепости находящегося, мужчины и женщины какого бы они состояния ни были.

4. Требуется для всего гарнизона вместе со всеми больными, ранеными и арестантами, для вышеупомянутых пушек, для собственной моей поклажи, также и для всех и каждого, какого бы состояния кто ни был, нужные суда, на которых бы можно было немедленно и не теряя времени, прибыть безопасно в Ревель с паспортами и конвоем его велико-царского величества.

5. Чтобы всем здесь находящимся офицерам и гражданам, которых жены и дети в Нарве, дозволено было взять их из Нарвы, и чтоб, напротив того, те жены, кои здесь находятся и у которых мужья в Нарве могли к ним отправиться.

6. Требую я, чтоб все офицеры и солдаты и все прочие и каждые, какого бы они состояния ни были, могли взять с собою на месяц нужный провиант.

7. Чтоб как я, так и офицеры и все прочие, какого бы состояния ни были, оставшие(ся) в Нарве свои вещи могли оттуда получить.

8. Ежели б всемогущему Богу угодно было, чтоб сия крепость некогда, опять перешла во владение всемилостивейшего моего короля,

стр. 299

то предоставляю я себе, чтоб оная конечно в таком же состоянии, как ныне со всеми в ней находящимися вещами была возвращена. Наконец, как я намерен все, что между нами будет заключено и постановлено, содержать искренно и безковарственно, то уповаю, что и с другой стороны все наблюдено будет искренно и на честном слове.

На это предложение Стирнштраля Огильвий отвечал: Понеже его велико-царского величества победоносные войска уже не токмо весь город Нарву, но также и горнверк Ивана-города штурмом взяли, и посему излишно, чтоб без защиты стоящую старую стену Ивана-города в несколько дней до подошвы разрушить, слабый гарнизон приводить в несостояние более защищаться; то по воинскому праву ничего более не можно дозволять и ни на что более согласиться, как на 1 артикул, чтобы весь гарнизон вышел порядочно из Иван-города, без знамен и без музыки, также и без обнаженных шпаг, но с верхним и нижним оружием, и чтобы все артиллерийские служители и к войску надлежащее отпущено было. Второй, тако-ж и третий пункты совершенно дозволяются. На 4 пункт. В требованном вывозе некоторых пушек совершенно отказывается, притом все оные аретанты должны быть освобождены; прочее же вместе с 5 и 6 пунктом совершенно дозволяется. На 7 пункт. Известно, что по причине штурма все должно достаться в добычу войску. Если же бы что-нибудь из мебели или платья нашлось, то его велико-царское величество, по всемилостивейшему его великодушию, и на сию просьбу склонится. Осьмый пункт предоставляется всемогущему Богу и Его произволению.

По совершении и по сличении сих пунктов договора, должны главнейшие ворота быть тотчас отворены еще ныне вечером между 5 и 6 часом, и гарнизон его велико-царекаго величества впущен без дальнейшаго отвращения. Во свидетельство и для вящего удостоверения помянутых пунктов договора два разногласящие экземпляра сочинены и взаимно разменены, все верно и без сопротивления учинено ¹).

16-го августа Ивангород был занят русскими войсками. Петр Великий чрезвычайно радовался победе. По взятии Нарвы, под первым впечатлением радостного события, царь писал князю Феодору Юрьевичу Ромодановскому: "Siir. Я не мог оставить без возвещения, что всемилостивый Господь каковым счастием сию атаку окончить благоволил; где пред четырьмя леты оскорбил, тут ныне веселыми победители учинил: ибо сию преславную крепость, чрез лестницы шпагою в три четверти часа ²) получили. Хотя неприятель подкопом

_________________________________

¹) П. с. в., т. IV, № 1989. См. также Бычкова, III, 127—128.

²) По Адлерфельду, штурм длился свыше 3 часов.

стр. 300

крепко наших подорвал, однако ж солдат тем устрашить не мог. Потом неприятель в старую крепость вбежал и бил шамад, дабы аккорд или хотя пардон получить; но солдаты наши слышать того не хотели, тотчас и в оную ворвались и в замок, где неприятелю добрый трактамент был, что и младенцев немного оставили. Сей штюрм зело дивно определился, и не чаю, чтобы 300 человек при оном пропало наших; за что выну буди Вышнему хвала. О чем пространнее с планом сея крепости пришлем ведомость впред. — Piter. Из Нарвы 14 августа 1704 года" ¹). В письме от того же дня на имя А. В. Кикина царь уведомлял о взятии Нарвы лаконически, и весьма образно: "Her Grotvader. Инова не могу писать, только что Нарву, которою 4 года нарывало, ныне, слава Богу, прорвало, о чем пространнее скажу сам. — Piter" ²).

Взятие Нарвы 9 августа 1704 г.

С картины профессора Коцебу, находящейся в военной галерее Зимнего дворца в С.-Петербурге.

В ответ на первое письмо Ромодановский писал царю (22 августа 1704 г.): "Весь народ радостью обвеселился, слыша совершенство такой знаменитой и славной виктории, еже немалую разнесет не токмо по всей Европе русскому народу похвалу, но и в Асии в ушеса магометских чад с печали и страха разгласится".

Ромодановский в тот же день отвечал и Меньшикову, известившему его о победе под Нарвой:

"За присланную твою радостную знаменитую новизну, ею-же меня воистинно зело обрадовал, благодарствую. По правде есть победа знаменита, что у Варяжскаго моря такова крепкаго и славнаго града взятие; тем-же достойно всякия похвалы и подвизатели в тех храбрых промыслех бывшие,

_________________________________

¹) Устрялов, IV, 2, 69—70; того же содержания на имя Стефана, митрополита рязанского и муромского (с обращением «чес(т)ный отче!») помещено в «описании документов и дел, хранящихся в архиве святейшего правительствующего синода», т. I (1542—1721). СПБ. 1868, стр. I—II (в приложении) и у Бычкова, т. III. стр. 120. Здесь такие же письма на имя Федора Матв. Апраксина и Автонома Ив. Иванова (стр. 122, 123), а также извещение о победе на имя польского короля Августа II в список с собственноручного черновика П. В., хранящегося в московском главном архиве.

²) Письма и бумаги П. В. ( собр. Бычковым), т. III, стр. 124.

стр. 301

в них же приписую и тебе, моему приятелю: не малую приял еси хвалебную трудность. Слава всесильному Господу Богу, даровавшему сию великую победу, которою тя поздравляя, пребываю князь Федор Ромодановский».

Тихон Стрешнев, извещенный о нарвской победе, поздравлял царя из Москвы с "предивным взятием преславнаго града" и сообщал, что "за сию победу на Москве молебствовали и из пушек стреляли; народу множество было, и в церковь не вместились: столько николи не помню" ¹).

Для характеристики того значения, какое придавалось русскими людьми приобретению Нарвы, приведем здесь еще несколько ответных писем царю. Эти современные письма, составленные под влиянием радостного известия о только что одержанной виктории живо переносят нас в эпоху, когда оправившиеся от поражения под Нарвой в 1700 году русские войска стали одерживать верх над шведами и, опрокидывая врага, пробивать себе дорогу к Балтийскому морю.

Автоном Иванов писал 24 августа: «Державнейший царь, государь, государь мой милостивеший. Еще в сердцах наших радость не угасе о взятии града Дерпта, ныне же новую рдостнейшую ведомость твоим, государя нашего, милостивым писанием о взятии славнаго и прекраснаго града Нарвы получили. И воздав благодарение Господу Богу и пречистой Его Матери, веселым сердцем с радостными слезами увеселихомся, аз-же последний раб, поздравляю тебе, государю моему, здравствуй, здравствуй, милостивый мой государь, с великославною викториею. Нижайший раб Автоном Иванов».

Ответное письмо Кикина было следующее: "Всемилостивейший государь. Письмо ваше мы получили, из которых уведомились, что чрез ваши труды получена Нарва, и над радости наша большая нам радость присовокупилась. Ежели больши сего писать, разве в куплементы; ведаю, что они вам давно скучили. При сем здравие ваше, всемилостивейшаго государя, Господу всемогущему в сохранение предаю. Раб твой Кикин."

Лев Нарышкин сообщал: "Премилостивый царь Петр Алексеевич, здравие твое да сохранит десница Божия. Писание твое; моего асударя, нам вручено, в котором изволил писать о такой преславной крепости, как Господь Бог милосердием сию крепость вручил. Но за сие милосердие Божие воздав хвалу Господу Богу и пресвятой деве, просим и впредь, дабы Господь Бог милосердием своим не оставил. Воистину, мой асударь, как услышали про сие преславное дело, и с маткою своею со слезами радостными о здравии твоем просили. О, мой асударь, какия преславныя дела управляются твоими трудами. Я же за скверныя свои дела всего лишен видеть за болезньми своими; но да будет воля

_________________________________

¹) Устрялов, IV, 2, 320, 321.

стр. 302

Божия! Лев Норышкин, пат(д) пред ногами, милосердия просим. Августа в 24 день".

Князь Михаил Черкасский приветствовал царя следующим образом: «Пресветлейший и державнейший царь, государь наш всемилостивейший. Премилосердым вашего величеитвия писанием из завоеваннаго города Нарвы августа 14-го дня посланнаго, посещен есмь августа 21 день, которое восприяв и уведомився о преславной вашего величествия над неприятели победе и о взятии онаго города Нарвы, радостною душою всемогущему, в Троице святой славимому Богу и пресвятой Его Богоматере во апостольской соборной церкви со всем освященным собором и со множеством народа молебне благодарили. Аз же, и паки пред пресветлым вашего величествия престолом к монаршеским стопам припадая, о сей настояшей изрядно удивительной победе вас, всемилостивейшаго моего царя и государя, поздравляю и попремногу душевне радуюся и желаю, дабы и впредь таяжде всесильная десница Божия вашему величествию над сим и над прочими неприятели победу и благосчастливое одоление даровала и сподобила б нас пресветлое ваше монаршеское лице видети в радости. Вашего величествия нижайший раб князь Михаило Черкаской. Из Москвы, 1704-го, августа в 25 день.»

Князь Б. А. Голицын поздравлял царя витиевато: «Премилостивый мой государь, царь Петр Алексеевич, здравие твое, моего государя, да будет хранимо Богом. Письмо милости твоей о взятии города Ругодева принял с всликим веселием и плачем, что нечаянное такая кръпость скоро и без упадку всемогуществом Божиим тебе, государю верному, плаксивому (sie) или работному, даровал. Или всуе евангелие святое повествует: просите, дастся, толцыте, отвержется? Но ты, как не толчешь и не просишь, всегда ни последни солдат, которые из за палки и неволю управляют, ты, мой государь, всегда в суете, в трудах. И что ты под Юрьевым, или Дорптом (sie), делал, и ныне под Нарвою чюдно и страшно слышать. Но я тебе скажу, для чего так: для зависти здесь царствуешь, хочешь и со Христом, Тогожде сие все поты и труды твои. Геркулей, кой был в народе славны своем геройством, убил седмиглавного змия; и та ему слава пописуется вечно, но от человек. Ты же, мой государь, не седмиглавного змия, но обороняешь и защищаешь святую церковь и преодолеваешь седмиглаваго противника; которая слава не токмо в мире, но и пред ангели вечно будет; ты не с палкою, но с силою Божиею; и яко и царь Костентин всегды побеждал врагов своих крестом и ему глас бысть: Аще что худо тебе будет в день печали, призови Мя и избавлю тя, но он погрешил за неношения перед полками святаго креста; ты же по апостолу Павлу язвы Исуса Христа на теле своем носишь, то есть в сердце твоем всегда Бог, и с тем надеянием побеждаешь и будешь побеждати. И как Богу, аще в чем будет твое прошение, не послушает? Воля твоя, ей, ни для чего, только так мне возмнилося, коли такою радостию порадовал Бог, не вели дать почивания воину; укрепляй все места, как тебя Богъ вразумит и учинитъ где сыкурса.

стр. 303

Но однако, мой государь, что так дерзнул, прошу отдание вины, и во всем да буди воля твоя. Холоп твой Бориско. Августа 24».

Иван Мусин Пушкин отвечал на письмо Петра в таких выражениях: «Державнейший царь, государь, государь мой милостивейший. Что воздам Господеви о всех, яже даде нам многая благая и радостная тобою, государем нашим? Не угасе еще в сердцах наишх радость о взятии Дерпта, ныне же новую радостнейшую ведомость твоим, государя нашего, милостивым писанием о взятии славного и прекрепкого града Нарвы получих. И зело увеселихся, и воздах благодарение всех благих Дателю Богу, веселым сердцем с радостными слезами, и молихом Его Величество, да дарует тебе, государю моему, многолетное и здравое житие и вся твоя, государя моего, хотения благосчастливо окончать и над неприятельми всегда победителю быть. Аз же, нижайший раб, поздравляю тебе, государю моему: здравствуй, здравствуй, милостивейший мой государь, Божиею милостию и трудами своими получивши над неприятелем великославную викторию. За твою же, государя моего премилостивейшаго, ко мне, нижайшему рабу, превысокую милость и милостивое писание, преуниженне стопам вашего царскаго величества рабски припадаю. Наипокорнейший и нижайший раб Иван Мусин Пушкин. В Москве, в 24 день августа. 1704-го».

Письмо Ивана Бутурлина было нижеследующее: "Премилостивый мой государь, царь Петр Алексеевич. Здравие твое, моего государя, да сохранится Богом. Возблагодаря, благодарю милость твою по писанию ко мне, о чем зело возблагодарил Бога за полученную за многие твои, государя моего, труды, за взятие Нарвы города, которой взят разумом твоим, чего всегда и лучшего желаю; за что, жалуя, хвалю, что кажешь нам услугу. Но что можем мы за твои такие великие труды говорить? Но должно глаголати: Слава в вышних Богу, а тебе, государю, во всех делах благоволение! И паки со благодарением отдая рабский поклон на всякое добро, раб твой Иван Бутурлин, пад па землю, припадая к ногам твоим, рабски челом бью. Августа в 25 день».

О взятии Нарвы Петр Великий не преминул уведомить и упомянутого нами выше члена английской торговой компании Андрея Стельса, как это видно из ответного письма сего последнего на имя царя: "Всемилостивейший великий государь. По твоему милостивому указу (письма), посланные из новозавоеваннаго города Нарвы сентября перваго числа, в отдачи часов ношных, мы прияли, и в твоем государеве доме тотчас о том всеми нашими кумпанеи тебе, великому государю, поздравляли о толикой храброй победе, что такую славную крепость чрез твою великого монарха храбрость поручил Господь Бог тебе, государю, оный славный и крепкий град Нарву в толикия малыя минуты; о которой твоей храбрости будет во удивление всей Европии. И мы, раби твои, при отпуске аглинских кораблей о толикой дивной победе потрудились в писаниех и паки во вторых караванех будем писанием возвещать. Дажь, Господи Боже, паки на противныя твоя тебе, государю, по-

стр. 304

беды и одоления во вся дни, аминь. Ваш нижайший раб Андрей Стеилс. От города Архангельского, сентября в 5 день 1704» ¹)

По вступлении в Нарву русские войска, по приказанию царя, деятельно работали, очищая улицы и рвы от трупов, сравнивая апроши, исправляя поврежденные дома и стены ²). Трупов было так много, что их некогда было хоронить; поэтому их сваливали прямо в реку. По словам Ганзена, вместе с другими телами, было выброшено в Нарову и тело убитой жены Горна, урожденной графини Шперлинг. Не ранее, как 15 августа в городе был водворен некоторый порядок, улицы очищены и поставлены даже на них фонари. Немедленно по очистке Нарвы, одна из шведских церквей (нынешняя лютеранская) была освящена в православный храм, и в нем совершено благодарственное молебствие за дарование победы при троекратной пушечной и мушкетной стрельбе. После этого царь пригласил к обыденному столу как своих, так и иностранных генералов, штаб и обер-офицеров и знатнейших граждан. Вечером того же дня (15 августа) ратуша и все дома были освещены, в окнах были выставлены прозрачные картины. Около дома Меньшикова были сооружены триумфальные ворота, освещенные разноцветными огнями; здесь же поставлена новая мортира, наполненная вином, из которой каждый желающий пил за здоровье царя и его сподвижников. Из этой мортиры пил и сам царь, а потом с хором обходил город, осматривал укрепления, удивлялся высоте стен и пел разные псалмы, а особенно стих: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу»³). Радость царя особенно увеличилась, благодаря прибытию в Нарву во время

_________________________________

¹) Бычков. Письма и бумаги императора Петра Великого, том III, стр. 659—666. Письма царя к Нарышкину, князьям Черкасскому и Голицыну, Стрешневу, Мусину-Пушкину, Бутурлину и Стейльсу не сохранились; но они, вероятно, все были схожи с сохранившимися письмами на имя князя Ромодановскаго, Апраксина, Иванова и митрополита Стефана.

²) Работы над починкою укреплений: продолжались еще в сентябре 1704 года, как видно из царских резолюций на предложения генерал-адъютанта польского короля фон Арнштедта: "... сея зимы все войска, а паче пехота, которая несколько времени задержана ради починки Нарвы, также и отдохновения их, в Литву вступят". Бычков, III, 145.

³) Журнал барона Гюйссена. Туманский, 3, 445, 459.

стр. 305

торжеств датского корабля. Все привезенные товары тотчас же были раскуплены, шкипер удостоился царскаго угощения и подарка в 200 червонцев. Все матросы также получили подарки ¹).

Герои Нарвы были награждены Петром по заслугам. Меньшиков был сделан генерал-губернатором нарвским²) и всех завоеванных мест, на генерал-поручика Чамберса царь возложил знаки ордена св. Андрея Первозванного, снявши этот орден с себя. Прочие генералы также получили ордена и награды. На взятие Нарвы впоследствии было выбито четыре медали. Они раздавались участникам баталии.

Одна медаль с русскими надписями изображает профиль царя, в лавровом венке; кругом написано: «Петр Алексеевич Всероссийский Самодержец». На обороте изображено бомбардирование Нарвы. Внизу дата: "Нарва. 1704", сверху:

«Не лестию но оружием с помощию Вышнего приемлена».

Одна из медалей на взятие Нарвы 9 августа 1700 г.

Другая медаль следующаго вида: на лицевой стороне увенчанный лаврами Петр; надпись гласит: «Petrus Alexii Fil. D. G. Russ. Imp. Dux Moscoviae»; на другой стороне бомбардируемая Нарва; надписи: "CeCIDere ab orIgIne prIMa. Lucret." и внизу: "Narva vi capta 9 Aug. st. v.". Крупнея буквы изречения Лукреция, приведенного на этой стороне медали означают год взятия Нарвы MDCCIV.

На третьей медали также изображается поясной портрет Петра Великого; на оборотной стороне — топографические снимки Нарвы и Ивангорода. Надписи следующия: "Tormento pon Deris aCtI praeCIpitat. Virg" и "Narva expugnata D. G. Aug. s. v.". Наконец, на четвертой медали на одной стороне выбита поясная фигура увенчаннаго лаврами царя, надпись:

"Petrus Alexii Fil. Russ. Mag. Caes.", с другой стороны — аллегорическое изображение: орел, сидящий па спине у льва и наносящий ему клювом удары в голову; надпись: «Sie soleo

_________________________________

¹) Голиков. Дополнения к деяниям Петра Вел., т. VI, стр. 276—278.

²) Картина жизни и военных деяний российско-императорскаго генералиссима князя Александра Даниловича Меньшикова, фаворита Петра Великаго. Москва, 1803 г., I, стр. 21.

стр. 306

inimicos" и внизу: "Narva recepta D. ²⁷/_l5 Augnsti (неверная дата) MDCCIV" ¹).

К победе 1704 года относятся следующия современныя «канты»:

H A P В А.

Свете Российский, славою венчанный,

В делех рыцерских суще преизбранный!

В сия часы

Издай гласы,

Воспой красно,

Велегласно:

Днесь, днесь, днесь,

Днесь виват, виват!

Муси Парнасу и вы ся спешите,

На триумф России песнь хвалы сложите,

Яко Богом предпочтенный,

Царь Петр, славы исполненный,

Днесь и т. д.

Льва Немецка вся сила изменися,

О камень твердый — Петра сокрушися;

За се дело

Всяк пой смело

Безпрестанно,

Всеизбранно:

Днесь и т. д.

Росия (sic) в светлый образ пременися,

Держава царьска славы исполнися:

Храбрый воин

Той достоин.

О сем внимай,

А се вещай:

_________________________________

¹) Собрание русских медалей, издание археографической коммиссии, вып. I 1840 г. (Петровския медали), №№ 30—32. Впрочем, четвертая приведенная нами медаль здесь не показана. Описание ее заимствовано у Ганзена Geschichte de St. Narva, стр. 240.

стр. 307

Днесь, днесь, днесь

Рцы — виватъ!

Шведския страны все вострепеташа,

Когда царский гром познаша:

Градов крепость Роска смелость

Взят в державу Вся на славу.

Днесь и т. д.

Выжить от света враг в нощныя страны,

Восточным светом трепещет попраный:

Не возстанет побежденный,

Гордостию вознесенный.

Днесь, днесь, днесь,

Днесь виватъ!

Кто может cie от века сказати,

Может ли свет мрак одолевати?

Швед — мрак темный,

Царь — светъ земный

Побеждает, Всяк вещаеть:

Днесь, днесь, днесь,

Царь виват!

Крепкия стены Нарвы, аки Трои,

Суть сокрушенны от Роской зброи:¹)

Стенет ныне

При кончине;

Швед проклятый Паде спятый ²).

Днесь, днесь, днесь,

Днесь виватъ!

Подаждь, Владыка, зь (sie)

Своея десницы,

Да расторгнутся вразжия пленицы!³)

А се вещай:

_________________________________

¹) Брони, орудия.

²) Отбитый, потоптанный.

³) Оковы.

стр. 308

Выну виват,

Даждь цареви

Победити,

Нам воспити ¹).

Днесь, днесь, днесь,

Петр виват! ²)

В память завоевания Нарвы Петр установил на вечные времена крестный ход по стенам крепости вокруг города. Этот крестный ход благоговейно совершается и поныне, при чем на бастионе Victoria, где теперь воздвигнут небольшой памятник (железный крест на каменном основании), служатся панихиды по храбрым русским воинам, павшим при взятии Нарвы, а во дворце Петра Великого, куда также направляется процессия, — панихиды по усопшем императоре Петре Первом.

В декабре того же 1704 года Петр Великий совершил торжественный въезд в Москву. На пути в первопрестольный град было устроено семь триумфальных ворот, с различными эмблематическими украшениями на славные деяния этого года; в числе этих ворот одни, наиболее величественные, были сооружены на средства генерала Меньшикова. Торжественное шествие открывал генерал-фельдмаршал Огильвий, в качестве начального триумфатора. Он ехал верхом «в пребогатом уборе, окруженный блестящею свитою; сам царь, как капитан бомбардирской роты, шествовал пешком во главе этой роты. В шествии ведены были нарвский комендант генерал-майор Горн и 159 офицеров, несено 40 знамен и 14 морских флагов и везено 80 пушек.

На всех воротах во время шествия, сопровождаемого колокольным звоном и пушечною пальбою, играла инструментальная музыка и пели разные арии поставленные вместе с музыкантами девицы.

В первых воротах царевич Алексей Петрович поздравил своего родителя с победами и потом вместе с солдатами шел в первой шеренге. Во время дальнейшего следования митрополит рязанский Стефан Яворский произнес перед царем поздравительную речь, а затем приветствовали монарха речами ректор За-

_________________________________

¹) У Киреевскаго думается, неправильно «воспети», хотя в выноске он приводит и слово подлинника «воспити», почему-то считая нужным изменить его в тексте. От этого страдает рифма, да и подлинный смысл. Автор канты именно желает поднять бокал, — "воспити" за победу.

²) Песни, собранныя П. В. Киреевским. Выпуск 8. Москва 1870 года, стр. 234—236. Заимствовано из рукописи Ф. II. Буслаева XVIII века и других нотных.

стр. 309

иконоспасскои академии с учителями и учениками; после этого приносили поздравления царю представители всех сословий.

"Зрелище на унывшия лица ведомых шведов — говорит Голиков — на оружие их, почитаемое прежде непобедимым, влекомое в презрении, на полководцев и новых своих воинов, в радостном виде воспевающих над ними свои победы, было несказанно приятным множеству народному. Тогда исчезло у них мнение о волшебстве шведов, и не страшен уже был и сам дьявол, действовавший, по их мнению, прежде при Нарве; они уже наполнялись к нему и к ним презрением и начали узнавать пользу преображеннаго своего воинства в вид, суеверию их казавшийся неприятным; и надежда на великаго своего монарха возрастая, предвещала им несомненную над ними победу» ¹).

Потери со шведской стороны в 1704-м году выразились в следующем. Кроме коменданта, барона Горна, взяты в плен полковники Лот, Ребиндер, Опалев, Ферсен и Мурат, 4 подполковника, 5 майоров, 3 ротмистра, 19 капитанов, 62 поручика, 1 адъютант, 4 корнета, 4 квартирмистра и 4 дворянина (вероятно, из волонтеров). Кроме того, взято в плен 125 артиллерийских офицеров и служителей и 1600 солдат, из числа 4555, бывших в начале осады. Следовательно, более 2 ¹/₂ тысяч нарвского гарнизона было убито во время штурма.

Добыча, доставшаяся русским в Нарве, состояла из 29 мортир (в том числе 4 медных), 2 гаубиц медных, 9 дробовиков, 392 пушек (в том числе 50 медных),²) 10 фальконетов, 63 коротких чугунных дробовиков, 11200 фузеев (ружей), 1592 пар пистолетов, 65241 пушечных ядер, 3706 картечей, 4647 бомб, 34328 ручных гранат, 2449 цейтнеров пороха и 1183 лат и кирас. Кроме всего этого, в руки победителей достались весьма значительные запасы дробовых пуль, гранатных трубок, фитилей, свинца, серы, селитры, шпаг и клинков, баионетов, каскетов, шишаков, сапог, башмаков и прочей амуниции. Независимо того, в Ивангороде найдено 7 мортир, 4 гаубицы, 22 дробовика, 95

_________________________________

¹) Голиков. Деяния П. В., т. II, стр. 157—158; Дополнения, т. VI, стр. 300—301.

²) Кроме того, две медные пушки выкопаны из земли (вероятно засыпанные при обвале одного из бастионов). В числе захваченной в Нарве артиллерии было возвращено много и русских орудий потерянных в бою под Нарвою 1700 года.

стр. 310

пушек (в том числе 13 медных), 370 фузей, 450 лат, 639 шишаков, 16155 ядер, 2041 центнеров пороха и большое число гранат, картечей, пуль, фитилей, свинца и селитры.

Кроме военных припасов, в руки победителей перешла обильная добыча, состоявшая из золотых, серебряных и медных вещей и денег. Относительно раздела этой добычи Петром Великим была дана князю Аниките Ивановичу Репнину собственноручная инструкция следующего содержания (21 августа 1704 года):

1) Серебро всякое, также и золотыя отдать тем, кои принесли.

2) Медь всю собрав, заплатить по три рубли солдатам, а протчим по два.

3) Что принадлежит казне королевской, то даром взять.

4) Протчее все, также и деньги, которыя доведутся платить солдатам за медь, отдать в раздел офицером и солдатом, кои были на приступ определены¹).

С русской стороны во время осады и приступа убиты:

1 полковник, 1 подполковник, 1 майор, 3 капитана, 2 поручика, 1 прапорщик, 13 урядников, 1 писарь, 335 капралов и солдат и 1 барабанщик, а всего 359 человек. Ранено: 2 полковника, 2 подполковника, 4 майора, 15 капитанов, 11 поручиков, 64 урядника, 2 писаря, 1237 капралов и рядовых, 3 барабанщика, а всего 1340 человек. В течение осады выстрелено по городу 10003 пуда пороху, 12358 ядер и 5714 бомб²).

К осаде и взятию Нарвы в 1704 году относятся, кроме изложенного в предыдущей главе предания о солдате, застрелившем ведьму, обитавшую на вершине германовой башни, и приведенных в этой главе достопамятных слов и поступков Петра, — еще три предания, относящиеся собственно к личности монарха.

Желая осмотреть город, чтобы затем направить свои силы на слабейшие и наиболее доступные его бастионы, Петр переоделся в шведское платье и явился тайком в Нарву.

_________________________________

¹) Бычков, III, 140 и 674. Инструкция эта хранится в архиве бывшего рижского генерал-губернатора и напечатана впервые в рижском вестнике 1871 года, № 129.

²) Журнал Петра Великого, 98—100.

стр. 311

Как, однако, он ни старался скрыть свое пребывание в городе, комендант об этом скоро проведал. И как было не узнать великана царя в толпе нарвских мещан? Горн распорядился, чтобы ко всем воротам города были поставлены часовые, которые бы никого незнакомого не пропускали за город, а сам деятельно принялся за розыски смелого царя. Петр, узнав о распоряжениях коменданта, скрылся в доме преданного ему нарвского жителя бургомистра Гетте. Гетте пользовался почетом и уважением в городе, и в доме его никто не осмелился произвести розыск. Однако долгое пребывание царя и под гостеприимной кровлей Гетте было опасно, и он придумал следующую хитрость, чтобы незаметно для караульных переправить державного гостя в русский лагерь. Рано утром, по приказанию Гетте, была приготовлена большая телега. Добрый немец предложил царю лечь в эту телегу; затем сверху были положены доски, на которые навалена куча мусора. В таком виде воз был пропущен часовыми и благополучно проследовал на место свалки. Здесь царь высвободился из неприятного плена и возвратился к своим через Нарову. За оказанную услугу Петр щедро наградил Гетте; по взятии Нарвы, подарил ему деревню Юала, утвердил его бургомистром и даже крестил у него сына. Дом Гетте находился на правом углу вышгородской улицы, при въезде в город, со стороны замка, и, как говорят, в нем долгое время сохранялась комната, в которой великий царь скрывался от разыскивавших его шведов ¹).

Другое предание касается утверждения нарвского герба. Герб г. Нарвы, как указано выше, представляет двух

_________________________________

¹) Гдовско-ямбургский листок, 1872 г., № 22, стр. 11, 12. Существует еще вариант приведенного предания, по которому Петр Великий во время розысков его в доме Гетте, спрятался на корточках около кресла, за спиной весьма дородной хозяйки дома, которую шведские солдаты не осмелились долго беспокоить. Когда же они удалились, то царь был вывезен указанным выше способом за город. Здесь нарвские шведо-финны помогли ему добраться до лодки, на которой Петр и был благополучно доставлен к своим. В благодарность за избавление, царь, будто-бы, щедро наградил как русских лодочников, так и шведо-финнов, потомки которых уже долгое время спустя после взятия Нарвы пользовались всевозможными льготами. (Этот вариант частью был известен автору, частью (о шведо-финнах) сообщен ему нарвским жителем г. Сирнаком).

стр. 312

рыб (харьюсов) между мечами и ядрами. Когда бургомистры представили на утверждение царя этот герб, то монарх указав им сначала на рыб, а потом на мечи и ядра, промолвил:

— "Я утверждаю ваш герб, но смотрите, будьте как рыбы — молчите!" ¹)

Наконец, третье предание относится к лютеранским церквам г. Нарвы.

Вскоре после взятия Нарвы собравшиеся в магистрате шведы и немцы просили царя о сохранении их привилегий.

— "Хорошо, сказал монарх, а еще чего хотите вы от меня"? Просители заявили о желании сохранить за собою земли и имущества, принадлежавшие им.

— "А еще чего хотите"? — переспросил Петр.

— "Кроме прав, привилегий и земель нам больше ничего не нужно".

— "Хорошо! — сказал царь — права ваши я вам дам, привилегии и земли оставлю; но так как вы сами забыли Бога, то я лишаю вас церквей" ²).

Действительно, обе бывшие в Нарве лютеранские церкви, шведская и немецкая, были отобраны. Немецкая церковь немедленно была переделана в православный храм, освященный в 1708 году во имя Преображения Господня. В шведской церкви, переименованной князем Меньшиковым (генерал-губернатором Ингерманландии) в православную Александро-Невскую церковь, был поставлен походный алтарь, и до 1708 года в ней отправлялось богослужение. В ней же отпраздновано и взятие Нарвы. Лютеране долгое время совершали богослужение в зале городской биржи и в ратуше, пока, наконец, в 1733-м году, по высочайшему повелению императрицы Анны Иоанновны, им не была возвращена шведская церковь, которая и была переделана в лютеранскую кирку ³).

_________________________________

1) Там же, стр. 13.

²) Там же, 12-13. Приведенные предания жителей Нарвы собраны г. Ругодивцевым (Скроботовым). Некоторые дополнения заимствованы нами у г. Козакевича.

³) Козакевич, 20 и 21.

стр. 313

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

По завоевании Нарвы Петром Великим, жизнь города приняла мирное течение. Городские укрепления, рвы и башни остались лишь немыми памятниками былых кровопролитных сражений. Там, где прежде слышны были лишь бряцание оружия и громы орудийной пальбы, где поля служили не для посева, а для погребения павших воинов, где вместо праздничного церковного благовеста слышался лишь звон погребальных колоколов, где самые здания строились сообразно воинственной эпохе, пережитой городом, из твердого плитняка с высокими крутыми черепичными кровлями, где каждый ежеминутно трепетал за свою жизнь и за имущество, — на месте ужасов войны воцарилось царство мира, и на развалинах разрушенных зданий и на костях павших героев расцвела новая, молодая жизнь. Впрочем, имеются указания, что некоторое время по взятии Нарвы русские солдаты продолжали бесчинства. Указывают даже, что они разграбили гробы, находившиеся в склепах Спасо-Преображенского собора. Правильнее, однако, было бы думать, что, готовясь к освящению по православному обряду бывшей лютеранской церкви, pyccкие выносили из нее неправославные предметы и гробы; последние, как об этом свидетельствуют положительные факты, и были преданы затем земле за нарвским форштадтом.

стр. 314

Конечно, были единичные случаи своеволия солдат, но высшая власть всегда принимала меры к обузданию диких инстинктов.

Для примера приведем найденное нами в архиве нарвского магистрата письмо без подписи от 1705 года, по всей видимости, обер-коменданта Нарвы Романа Вилимовича Брюса. Письмо это ясно свидетельствует, что начальство вновь завоеванной крепости уже в то трудное военное время стремилось обеспечить мирных граждан от насилий.

«Господин виц-комендант Юрья Иванович (Буш), здравствуй — писал Брюс. Не могу я описать, какою досадою уведал, чрез многия письмы от нарвских торговых людей, особливо от бур(го)мистра Дитмера, которой ко мне пишет, что в прошлых днях два солдата Болобанова полку пьяные напали у двора на человека ево и почели бить, от которых побоев он ушел на двор бур(го)мистра Дитмера, и те солдаты призвав с собою человек с двадцать с караулу и вломились во двор и почели людей ево бить, на которой крик он бур(го)мистр сам выбежал и почал унимать, и они ево взяли за груди и толкнули и людей ево побрали и ругая их вели улицею и били под бока и отдали за караул. А солдаты, которые тех людей били и насильством к нему в дом приходили освобождены, а люди ево бур(го)мистра взяты за караул и по ныне держат, а мне о том известия никакова нет, чему я зело удивляюсь, что солдаты, напившись пьяны, по улицам своевольничают и насильством без указу во дворы приходят и торговых людей бесчестят, чего никогда не повелось, чтоб одних солдат без начальнаго человека посылать в дом их хотя-б какое главное дело было. Пришли ко мне немедленно на письме все дело и как было и по какому указу те солдаты к нему в дом приходили и кто их посылал. А буде они самовольством своим то учинили, вели всех тех солдат держать за караулом до указу. Еще прислана ко мне челобитная, которую к тебе послал, из которой можешь выразуметь, о чем бьют челом. Розыщи по какому указу тот Малов бит батогами; довелось того Малова послать в ратушу. Могли б ему там учинить наказание, о чем еще в прошлом году великого государя указ состоялся, что им бургомистром судом и расправою ведать купецких людей нарвских жителей кроме главнейших дел. Изволь сам для уверения посмотреть в ратуше, каковы статьи подписаны по указу господина губернатора моею рукою».

Обстоятельства времени, когда еще война со Швециею далеко не могла почитаться оконченною, вынудили Петра Великого принять некоторые суровые меры в отношении жителей города Нарвы. Желание ли скорее сделать этот город русским, или боязнь измены со стороны покоренных граждан ¹⁾,

_________________________________

¹⁾ Дерптский пастор Гротиан в современных записках говорит:

стр. 315

скорее то и другое вместе, — побудили Петра в 1708 году издать повеление, чтобы все нарвские жители, проживавшие в городе в шведские времена, были выселены во внутрь России. Воля царя была объявлена через магистрат 29 февраля и подлежала исполнению в течение 8 дней. Всю движимость разрешалось выселяемым взять с собою или же продать, а если бы не удалось этого сделать, то оставить за своею печатью в надежном месте. Как видно, переселение носило характер временный, — впредь до окончания войны, или до того момента, когда воинское счастие окончательно установится за Россиею. Надо заметить, что такому же выселению и по тем же основаниям были подвергнуты жители Дерпта и некоторых других городов Ингерманландии ¹⁾.

Занимаясь летом 1899 года в архиве бывшего нарвского магистрата, я нашел целый ряд распоряжений относительно только что присоединенного в 1704 г. города и его жителей. Боязнь измены и вызываемые ею строгие меры надзора составляют господствующий тон всех этих распоряжений. Некоторые из них приведем здесь, как архивный материал.

_________________________________

«Русские подозрительно смотрели на все ваши дела и поступки, считая их за измену». Приб. сборн. т. II, стр. 483. Впрочем, имеется известие, что в 1706 году некоторые жители Нарвы составили заговор, имевший целью нарушить присягу, данную Петру, и передаться шведскому полководцу Левенгаупту. Во главе заговора стоял бургомистр. Однако письмо на имя Левенгаупта было перехвачено и послужило поводом к выселению нарвцев. Что в Нарве были случаи измены, с несомненностью подтверждается приводимым ниже архивным материалом. О существовании тайных сношений с неприятелем свидетельствует еще следующая выписка из письма царя на имя Апраксина (от 27 апреля 1707 года): «Посадский знатный Hapвский житель явился в измене и велено его пытать, а когда достоин будет смерти, то, не описався, не велите казнить, ибо я сам некоторые слова от него недобрые слыхал, в чем его надлежит спросить же».

¹) Датский посланник при русском дворе Юст Юль, записки которого мы затем будем цитировать, по этому поводу пишет следующее: «Лютеранская паства (в Нарве, в 1709 году) невелика, человек в 200; состоит преимущественно из простых ремесленников, ибо прочие жители, обвиненные пред государем в тайной переписке с царскими врагами, уведены и расселены по разным. местам России — в Вологду, Астрахань, Казань и Псков. Хотя в данном случае они и не были чисты, как ангелы, однако понесли незаслуженно-жестокое наказание. Немало виноваты в этом как местные, так и иностранные и в том числе немецкие офицеры, добивавшиеся выселения нарвских жителей, в расчете обогатиться их имуществом, которое они не могли взять с собою, так как их увезли всего через восемь дней после оповещения о выселении».

стр. 316

«Надлежащая подданственная божба» (т. е. присяга на подданство, предложенная покоренному населению в 1704-706 гг.).

«Се аз подписанной обещаюся пред Богомъ и Ево Святым Евангелием клятвою в том, что мне с сего времени его царское величество московского иметъ и почитать за моего державнейшого и милостивейшого государя и высокого владетеля до скончания при сем жизни моея. Аз же сим обещательным письмом всю верность свою и подданство свое утвержу и обещаюсь, естли какую противность к его царскому величеству от кого увижу или услышу, или могу проведать что противно его царскаго величества повелению противу того высокого прибылу или противу сего города или провинции, тотчас о том имея объявити его царскому величеству или его высоким владетелем и сверх того сам своим животом так обещаюсь жить, как верному подданному жителю подобает. Аще же в чем против сего обещания не исполню, то яко клятвопреступник зде и во ономъ веце имея осужден быти. Воистинно так, как я Богу молюся о помощи мне к телу и души своей».

Посадские люди, кроме этой, приносили еще следующую присягу (в немецком тексте — «Bürger-Eid»

«Аз (имярек) обещаюся пред Богом и Ево Святым Евангелием также по моей клятве, которую я под его царскаго величества нашего всемилостивейшаго царя государя учинил, что я вышепомянутого его царского величества и сего города доброту и прибыль в всяких статьях хочу искать и пособить, сколько мочно, и потом господам бурмистрам и ратманам во всяких праведных делах хочу честить и как доведется услужение учинить, также с городовыми посадскими людьми хочу смирно и по дружбе. вместе жить и никому из нихъ ни здеся, ни на ином месте, в сей или в иной земле, помешки и без их вины им досады или худово учинить, но луч(ш)е того сколько я могу им пособить и доброту учинить, и сверх того хочу я сам завсегда так жить, как православному посацкому человеку подобает. Воистинно так, как я Богу молюся о помощи мне к телу и души своей».

II.

Распоряжение 1705 года о переписи нарвского населения.

«Лета 1705 г., майя в 20 день, по указу великаго государя, царя и великаго князя Петра Алексеевича всеа великия и малыя и белыя России самодержца нарвским бургомистром и ратманом Герману Дитмору (Дитмеру) с товарищи по его великого государя указу и по приказу обер-коменданта Романа Вилимовича Брюса переписать вам у всех нарвских жителей людей, которые в работе иноземцы и латыши и чухна, и у кого работают или живут или собою кормятся, и каким ремеслом, и из найму ль у кого живут, или без найму, и хто из них женатые или у кого

стр. 317

жены в иных местах, и все-ль они с начала взятья города живут или вновь пришли и пришед кому они явились. И переписав, привесть их к вере, чтоб им великому государю служить и не бежать и никуды без отпуску не едить. А переписав, подать в приказной палате книги. А русских людей православные веры здешних старинных жителей или вновь пришлых с женами и детьми потому-ж переписать, хто в своих дворех или у кого живут, и с найму или без найму, и каким ремеслом кормятся, написав особые книги, подать в приказную палату не замедлив».

В том же году, 6 июля, царский указ, вследствие недоставления требуемых списков, снова подтверждается: «И вы тех переписных книг июня по (сие) число в приказную палату не присылывали. А ныне ведомо учинилось ему обер-коменданту Роману Вилимовйчу, что такие люди живучи, из Нарвы бегают в свейскую (т. е. шведскую) сторону и переносят всякие ведомости. II вам бы по прежнему указу о переписке учинить немедленно и нарвским жителем всем сказать великого государя указ под смертною казнию, чтоб таких людей держали у себя, кому они верят и смотрели за ними непрестанно с великим бережением. чтоб за рубеж (т. е. за границу) от них никакой человек не ушел. И буде от кого побегут, и про тот побег им бургомистром извещать ему обер-коменданту Роману Вилимовичу того-ж дня и часа, от кого и каков человек и въ которое время ушел. А по извету учинен будет розыск, а буде хто такого беглеца утаит от кого хто сбежит, а он не известит, и тому быть в смертной-же, казни». (Подписал дьяк Макар Полянской, справил Иаков Коурчин).

III.

О конфискации оружия у нарвских жителей.

«Лета 1705, июля в 20 день. По указу и т. д. Велено в домех ваших и у всех нарвских жителей ружье, которое явилось (т. е. оказалось) по вашей переписке, пушки и мушкеты и мушкетные стволы и пистоли и солдатские и пушкарские шпаги взять в олтилерию до его великого государя указу. А которые продажные шпаги офицерские привезены с Москвы, и те по прежнему продавать, и вам бы учинить о том по сему великого государя указу. А о приеме того ружья (т. е. оружия) послан ево великого государя указ к стольнику к Борису Кондыреву». Подписал дьяк Макар Полянской.

IV.

О пленных (перепись и поруки).

«Лета 1706, марта в 27 день. По указу и т. д. Великий государь указал по своему великого государя словесному приказу в

стр. 318

Нарве, всем нарвским жителям посацким людем, кроме вас, бурмистров и ратманов, укрепить себя и детей своих, которые в сверстных летех, круговою порукою, чтоб друг по друге был порукою, такожде и заслужащих людей своих, кто у кого в доме живет мужеска и женска полу, ручались бы с подтверждением, буде хто из за чьей поруки из Нарвы в неприятельскую сторону сбежит, и за то тому порутчику учинена будет смертная казнь. И учинили-б тому с таким подтверждением книги порознь статьями за подписанием рук тех порутчиков, и учиня такие вышеимянованные книги, подать вам в Нарве в приказной палате генералу маеору и обер-коменданту Роману Вилимовичу Брюсу». Подписал генерал маеор Брюс.

Распоряжение о пленных шведах 1708 г.

«Лета 1708, февраля 4 дня, по указу и т. д. Нарвским 6урмистром и ратманом Герману Дитмару с товарищи. Сего февраля в 3 день, по его великого государя указу, генералъ маеоръ и оберъ-комендант Роман Вилимович Брюс приказал нарвских жителей шведов, которые на ратуше не присягали и порук по себе не собрали и от прежних посылок к Москве за недостаткомъ подвод и за болезнию оставлены в Нарве, послать ныне к Москве в главную канцелярию немедленно. И вам бы велеть нарвских жителей мужеск и женск пол всех, что есть, которые на ратуше не присягали и порук по себе не собрали, переписать и имянную их роспись подать полковнику и виц-коменданту Юрью Ивановичу Бушу немедленно». Подписал: Юрья Буш, «справил» (т. е. скрепил) Иван Наумов.

5 марта 1708 года выехала из Нарвы первая партия переселенцев, состоявшая из лиц низшего класса (извозчиков, носильщиков, мастеровых, рабочих), которым не приходилось долго возиться с имуществом, за неимением последнего. Затем с 6 по 26 марта партиям выезжали остальные лица, предназначенные к переселению, в числе их семейство бургомистра Дитмера и другие члены магистрата.

Жители Нарвы были расселены в Москве , Казани, Новгороде, Астрахани и Вологде. В этом последнем городе поселилось до 1700 человек из Нарвы и около 700 семейств из Дерпта ¹). В самой Нарве из всего прежнего населения осталось лишь около 300 человек.

_________________________________

¹) У г, Татлина, в его кратком извлечении из хроники г. Нарвы (СПБ. 1886) неправильно указано, что в Вологде поселилось 700 семейств из Нарвы и до 1700 человек из Дерпта. (На самом деле — наоборот). См. Hansen, Geschichte d. St. Narva, стр. 255.

стр. 319

Пасторъ Гротиан, примкнувший к партии немцев, выселяемых из Нарвы, вместе с дерптцами, также подвергнутыми высылке, следующим образом описывает подробности пути в Вологду: «Наша партия состояла из 837 человек. Во Пскове нам доставили подвод вдоволь, но ими снабжали, прежде других, тех, кто более всего мог потчевать распоряжавшихся нами офицеров; отставать они однако не смели позволять никому; как и когда этим господам было угодно, днем или ночью, должны мы были странствовать далее, делать привал или останавливаться. Изредка при этом они приказывали бить в барабаны, и тогда уже не было пощады ни беременным, ни находившимся в родах, больным или здоровым, молодым или старым: все должно было двигаться, как будто за нами гнался неприятель. Так прибыли мы в Вологду 24 марта, и нас разместили у русских мещан, наподобие солдат».

Рабочие люди и ремесленники вскоре нашли себе работу и пропитание на новых местах. Есть предположение, что царь, выселяя во внутрь России шведов и немцев ремесленников, имел, между прочим, в виду и ту цель, что они научат разным мастерствам русских людей. Правильнее думать, что обучение это было не причиною высылки, а лишь следствием соприкосновения русских людей с высланными мастерами. Приведенные нами распоряжения 1704—1708 годов с очевидностью свидетельствуют о желании правительства положить конец побегам в Швецию и измене и создать условия, благоприятные для скорейшего обрусения присоединенного города, в который в этих же целях были переселены русские купцы и рабочие люди из внутренних городов.

Бюргеры и высшие классы, лишившись имущества и не будучи подготовлены к труду, который бы мог прокормить их, постоянно бедствовали, так что немногие оставшиеся в Нарве их родственники или просто знакомые высылали им денежные вспомоществования. Только в 1714-м году изгнанникам разрешено было возвратиться в Нарву ¹).

_________________________________

¹) Полтавская победа еще в 1709 году определила, на чьей стороне перевес. Сношения нарвцев со Швецией до этого времени были не безопасны.

стр. 320

Брауншвейг-люнебургский резидент Фридрих-Христиан Веберъ, прехавший в указанном году в Петербург, в дневнике, который он постоянно вел и затем издал, под заглавием «Das veränderte Russland» и т. д., следующим образом описывает затронутый нами момент истории города Нарвы. «По завоевании Дерпта и Нарвы русскими, все жители этих городов, взятые в плен, числом 1600 человек (Вебер убавляет действительную численность переселенцев), выселены были внутрь России, в Казань, Астрахань, Сибирь, Вологду и Москву. Когда же прошедшим летом (1714 г.) все эти пленные были разысканы и им объявлено, что они могут возвратиться на родину, то вследствие этого повеления человек 200 из них, людей зажиточных, воротились в Нарву и теперь давно уже находятся там; другие же, доехав до Москвы, остались там и представили царю слезное прошение, что так как они потратили на проезд все, что имели, то и не могут ехать далее. Вследствие этого его величество приказал дать им в Москве 200 повозок с лошадьми для доставления их на родину. В настоящее время люди эти хотя и проживают уже в Нарве, но дела их вообще плохи. Большая же часть пленных добровольно остались в местах, куда были высланы, потому что там они могли добыть лучшие средства существования и не захотели покидать свои вновь приобретенные дома и земли»¹).

В проезд свой через Нарву в следующем 1715 году Вебер нашел город в том же «плачевном» положении (по его выражению), как и прежде, с тою только разницею, что в течение года возвратилось в Нарву до 70 семейств из казанской и астраханской областей. «Семейства эти — пишет Вебер — были в самом бедственном положении, едва имели насущный хлеб и вовсе без денег, чтобы исправить свои разрушенные дома или начать какую-нибудь торговлю или оборот» ²). По исчислению Вебера из всего быв-

_________________________________

¹) Записки Вебера о Петре Великом и об его преобразованиях. Перев. П. П. Барсова. Русский архив, 1872 г., № 6, стр. 1107 и 1108; приб. сб., т. II, стр. 489.

²) Рус. арх. 1872 г., № 6, стр. 1162. Вебер же, конечно, со слов очевидцев, передает в своих записках уже приведенный нами рассказ о том, как Петр Великий, чтобы остановить кровопролитие при взятии Нарвы,

стр. 321

шего нарвcкого и дерптского населения возвратилась на. родину едва шестая часть.

Приведем попутно оставленное Вебером описание дороги между Нарвою и С.-Петербургом. Дорога эта, как говорит резидент, была без грунта. "Она была вымощена шведами на несколько верст бревнами и засыпана песком. Петр Великий велел эти бревна поставить по сторонам и защитить песком; получилась великолепная дорога, по справедливости названная «царскою» (viа regia», которая по длине и прочности походила на китайские и древне римские. Но хотя она была и в исправности, но представлялась небезопасной, потому что, несмотря на всевозможные усилия, не могли уничтожить разбойничьих шаек, грабивших проезжих по этой дороге; защитой им служили большие леса, находившиеся у самой дороги, где они скрывались от преследования и где не было возможности их изловить".

Выселяя из вновь завоеванных городов бывших шведских подданных, Петр Великий принимал и другие меры к обрусению края. При первом учреждении в 1708-м году губерний была образована и губерния ингерманландская, в состав которой вошли: только что возникший «из тьмы лесов, из топи блат» Петербург и города Новгород, Псков, Нарва, Шлисселъбург, Ярославль, Тверь, Олонец и другие, всего 29 городов ¹). Из числа городов ингерманландской губернии Ямбург и Копорье были отданы во владение светлейшему князю Александру Даниловичу Меньшикову. В 1719-м году ингерманландская губерния была переименована в с.-петербургскую, к которой причислен и город Нарва с сыренским уездом.

Ништадтским мирным договором 1721 года шведский король уступил «за себя и своих потомков и наследников свейского престола в совершенное непрекословное вечное

_________________________________

заколол собственною шпагою своего солдата, грабившего и убивавшего мирных граждан. «Когда город Нарва — сообщает Вебер — взят был осаждающими, и русские бросились истреблять в нем все, что им попадалось, царь с великим усердием мог воздержать их от дальнейших неистовств. И теперь еще показывают стол, на который царь бросил, будто бы, свою окровавленную шпагу и сказал: «Это не шведская, но русская кровь, которую я пролил, чтобы спасти вашу жизнь и жизнь сограждан ваших».

¹) Полное собрание законов, т. IV, № 2218. Именной (указ), объявленный из ближней канцелярии. «Об учреждении губерний и о росписании к ним городов. Декабря 18 дня 1708 года».

стр. 322

владение и собственность его царского величества» оружием завоеванные провинции Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию и часть Карелии и Финляндии со всеми городами и крепостями, а в том числе и крепость Нарву. При этом Петр со своей стороны обещал, «что все жители провинций лифляндские и эстляндские, такожде и острова Эзеля шляхетные и нешляхетные (т. е. дворяне и не дворяне) и в тех провинциях обретаюшиеся города, магистраты, цехи, цунфты при них под свейским правлением имевших привилегиях, обыкновениях, правах и справедливостях постоянно и непоколебимо содержаны и защищены будут» ¹).

Особенно оговорены в ништадтском мирном трактате свобода вероисповедания новых подданных русского царя, скорый суд и справедливость и возвращение маетностей, забранных шведским правительством (так наз. редукция) ²).

Некоторые сторонники балтийской обособленности, особенно ратовавшие за сохранение древних привилегий, в подтверждение своих прав ссылались на ништадтский мирный трактат и «аккордные пункты», на основании которых сдавались на капитуляцию шведские города. Настоящее сочинение чуждо полемики, но мы не можем не привести несколько соображений по затронутому нами, так называемому «остзейскому» вопросу.

Действительно, Петр Великий и его военачальники подтверждали при взятии городов привилегии рыцарства и горожан, но под условиями, «елико оныя к нынешнему правительству и времени приличаютcя» и «наше и наших государств высочество и право предоставляя без предосуждения и вреда» (жалованная грамота лифляндскому дворянству 30 сентября 1710 года) 3). Несомненно из приведенных цитат, что уже Петр Великий имел в виду устранить из строя вновь присоединенных провинций все, что устарело и не соответствовало духу времени или нарушало верховные права русского государя, правительства и государства.

Правда, оговорки эти не приведены в ништадтском трактате, но они им и не отвергнуты, хотя шведские уполномоченные отлично знали о их существовании. Не нужно забывать при этом, что

_________________________________

¹) П. с, зак., т. VI, № 3819. Августа 30-го 1721 года. Трактат, заключенный на конгрессе в Ништадте уполномоченными министрами: с российской стороны генералом фельдцейхмейстером графом Брюсом и канцелярии советником Остерманом, а с шведской стороны Лилиенштотом, и бароном Штремфельдом — о вечном мире между обоими государствами. Пункты 4 и 9.

²) Там-же, пункты 10—12.

³) Истор. сведения об основаниях и ходе местного законодательства губерний остзейских. СПБ. 1845, стр. 113.

стр. 323

упомянутый трактат не уничтожил действия отдельных капитуляций, а тем более жалованных грамот. Не нужно забывать также, что и прежние иностранные государи, подтверждавшие привилегии остзейского края, делали оговорки о сохранении притом своих верховных прав ¹). Конечно, не могло быть спора против желания царя, оружием завоевавшего этот край, сохранить и свои верховные права в отношении покоренного населения.

Может ли быть после этого речь о какой-то фантастической конституции или об унии прибалтийского края с Россией? Разумеется, нет. Прибалтийский край и в момент завоевания его Петром был лишь шведскою областью, а не отдельным государством. Сам Петр, вводя завоеванные города в состав ингерманландской губернии, наравне с коренными русскими городами и поселениями, ясно определил свой взгляд на остзейский вопрос.

Петровская эпоха истории города Нарвы очень ярко обрисована в современных записках датского посланника при русском дворе Юста Юля (1709 — 1711 года), долго жившего в Нарве и отмечавшего в своем дневнике все, что так или иначе возбуждало его любопытство или наводило на размышления. Мы считаем уместным сделать извлечение из этих весьма интересных записок.

30-го августа 1709 года (значит, уже после полтавской победы, одержанной 27 июня) в 6 ^1/2 часов утра датское посольство прибыло на нарвский рейд. Посланник тотчас же послал секретаря миссии Фалька и лейтенанта Снисдорфа в шлюпке на берег известить нарвского коменданта о своем прибытии. В полдень, однако, посланные возвратились обратно и оповестили, что офицеры русской береговой стражи не дозволили им приблизиться к берегу. Только через несколько дней Фальк, предъявив русским властям «проезжую грамоту», был допущен в Нарву. С самого устья он уехал верхом под конвоем двенадцати казаков. В Нарве ему отвели помещение, запретивши показывать нос на улицу. Наконец, привели его к коменданту Василию Зотову. Фальк предъявил королевский «проезжий лист» и просил коменданта пропустить посольство в Нарву; но комендант подозревал какую-то военную хитрость и намерение датчан сделать высадку, чтобы захватить его врасплох. Поэтому он

_________________________________

¹) Об этом подробно в указанном сочинении (местн. законод. губ. остз.).

стр. 324

прежде всего снесся с адмиралом Федором Матвеевичем Апраксиными, и только по получении из Петербурга разрешения принять посольство, отдал нужные распоряжения. Предосторожности Зотова, по-видимому, очень не понравились посланнику; но они, очевидно, вызывались военным положением. Получив дозволение ехать в Нарву, Юст Юль на шлюпке прибыл к наровскому устью. Здесь он был встречен капитан-лейтенантом Яковом Андреевичем Беклемишевым, которому было приказано состоять при посланнике во время его путешествия, делать необходимые заготовления и доставлять все нужное. Гость был усажен в царский шлюп, и восемь моряков, одетых в суконные мундиры цвета завялого листа (feuille morte) с синими отворотами, быстро догребли до города. Вслед за шлюпом прибыли к Нарве две датских лодки с вещами посланника. В Нарве Юль был помещен в особом доме, к которому был приставлен почетный караул из 12 солдат, при одном унтер-офицере. На следующий день по прибытии в Нарву, посланника посетил комендант, в сопровождении нескольких офицеров. Помолившись на образа и отдав поклон, комендант извинился перед Юлемъ, что так долго не пускал его на берег, подозревая в нем шведа. Юль осведомился, где находится царь, но комендант не мог на это ответить, не зная точного местопребывания Петра, который, как известно всем исследователям его эпохи, постоянно разъезжал по обширному своему государству, как добрый хозяин не заброшенного имения...

5-го сентября Юль обедал у коменданта. Здесь пили за здоровье государей обеих дружественных стран. Понемногу иноземный гость начал заводить знакомства. Он познакомился с лютеранским пастором Генрихом Брюнингом, «благообразным ученым человеком» и с бургомистром Христианом Гетте ¹).

Интересные сведения сообщает Юль о нарвских церквах. По его словам, сначала одна только церковь, по

_________________________________

¹) О котором мы уже упоминали.

стр. 325

повелению царя, была передана православному духовенству, и что царь охотно бы оставил другую за местными жителями, но не сделал этого по проискам генерал-фельдмаршала Огильви, ярого католика, который желал обращения этой второй церкви в костел, что, однако, устроить ему не удалось, ибо вскоре он вышел в отставку, и свободная церковь также была обращена в православную, хотя в ней и не совершалось впоследствии никакого богослужения.

Коротая время своего пребывания в Нарве, а может быть и не без военных целей датский посланник осмотрел городские валы и старую крепость, "находящуюся внутри городских укреплений". По его словам, высокие стены, построенные на старинный лад, не могли служить надежною защитою. Юль подробно осматривал место, где русские ворвались во время штурма. Жители Нарвы, — как сообщает автор, конечно, со слов современников и очевидцев события, — были недовольны Горном и ставили ему в вину пренебрежение к русским, вследствие которого во время осады он не велел стрелять по ним до тех пор, пока они не подвели траншей под самую крепость. Кроме того Горн оплошал, будто бы, и тем, что не рассчитывал, чтобы неприятель пошел на штурм ранее ночи, почему и распустил на отдых большую часть своих людей. Результатом такой небрежности было то, что когда коменданта на его дому уведомили, что русские уже в городе, то у него не случилось под рукою даже барабанщика, который мог бы пробить к сдаче ¹).

В другом месте своих записок Юль дает противоречивое описание нарвских укреплений, сравнительно с тем, которое мы привели. Он именно говорит, что Нарва

_________________________________

¹) Необходимо заметить, что все эти обвинения, направленные против Горна, сильно преувеличены и вытекали из присущего человеческой природе стремления всегда обвинять кого-нибудь в своем несчастии. Юль упоминает и о пощечине, данной Горну Петром (он даже говорит, что Петр избил коменданта по лицу до синяков), а также о том, как царь остановил грабеж в Нарве, «собственноручно зарубив многих своих людей, ослушавшихся его повеления». Автор прибавляет, что, увидев в одном месте несколько человек убитых горожан, Петр поднял руки к небу и воскликнул: «В их крови я неповинен».

стр. 326

плена так хорошо, что может считаться одною из сильнейших крепостей в Европе. «Вокруг Нарвы — пишет он далее — рвов с водою нет; но те, что просечены в скале, на которой она построена, так глубоки, что без штурмовых лестниц невозможно взобраться на вал, и притом так отвесны, что в них нельзя спрыгнуть, не убившись до смерти. Парапет крепости сложен из целых каменных быков. Крепость снабжена несколькими прекрасными бастионами: имена их написаны по латыни на столбах, нарочно для того поставленных шведами. Впоследствии те же имена, по приказанию царя, написаны внизу по-русски.

Автор записок сообщает, между прочим, что один из бастионов, носивший у шведов название "Honor" (см. выше), был переименован Петром в «Божий брежъ»(sic), так как за несколько дней до штурма сам собою, без того, чтобы по нем был сделан хотя один выстрел, обвалился до основания, вследствие чего русские войска, получили возможность ускорить приступ. Осмотревши собственно нарвские укрепления, Юль не преминул произвести осмотр и Ивангорода, который он описывает следующим образом: «На стенах крепости несколько башен, так что орудия стоят в два яруса. В нижней части стен, изнутри, устроены просторные сводчатые помещения для хлебных и других зерновых запасов. Своды сооружены так прочно, что никакая бомба не может их пробить. В скале под стеною с наружной стороны высечены один под другим три свода, из коих нижний приходится на одном уровне с рекою. С этого свода можно стрелять рикошетом по воде. Хотя стены весьма ветхи и в предохранение от падения обтянуты плотными железными полосами, тем не менее в последнюю осаду они оказались настолько крепкими, что до самого взятия Нарвы в них не удалось открыть бреши даже при помощи самых больших орудий. По взятии же Нарвы, Ивангород вынужден был добровольно сдаться за недостатком продовольствия».

Описывая Нарову и ее берега, автор, разумеется, касается и водопада. «В четверти мили к югу от Нарвы — говорит он — находится большой, шумный водопад, низвергающийся

стр. 327

со скалы. Вытекает он из озера Пейпуса, которое тянется до самого Пскова; около водопада в большом количестве ловятся лососи; несколько их было поймано при месте, пока я там стоял. Далее автор свидетельствует, что, начиная от города и на протяжении полумили за город (вероятно, также к югу), Нарова течет между высокими скалистыми берегами, у основания которых вода образовала пещеры с отверстиями, вроде печныхъ устоев». «Лица заслуживающие доверия», говорили посланнику, что в эти пещеры "запрятано больше богатств, чем можно себе вообразить", так как в них жители Нарвы частию во время осады, а частию перед высылкою их в 1708 году замуровали большое количество золота, серебра и денег.

С этим печатным известием очень вяжутся эстонские сказания, по которым Нарва построена на семи пластах золота, скопленного жителями. Во время одного из русских нашествий, по тем же сказаниям, жители не знали, куда спрятать от расхищения свои богатства и, наконец, решили уложить все свое золото в объемистые бочки, которые и зарыли на устье реки. Морские волны, будто бы, сгладили потом условные холмы и занесли песком все богатства, которые так и пропали бесследно ¹). Не подлежит спору, что к подобным преданиям нужно относиться с осторожностью; но несомненно также и то, что во время постоянных войн жители Нарвы прятали в надежные места свое имущество, и что много остатков седой старины покрыто землею и хранится под нарвскими домами, на крутых берегах Наровы и в нарвских полях.

Проживши в Нарве три месяца, датский посланник успел не только осмотреть в совершенстве небольшой город, но и изучить быт живших в нем русских людей и познакомиться с выдающимися представителями петровской эпохи, с славными птенцами «гнезда Петрова». В записках Юля, как в калейдоскопе, проходят перед глазами

_________________________________

¹) Эти сведения сообщены автору нарвским жителем г-ном Сирнаком. См. также стихотворное изложение этого предания на немецком язык в «zehnte Sitznng der Narvaschen Alterthums-Gesellschaft, 17 и 18 и однородное 18—20.

стр. 328

читателя картины давно минувшего времени, воскрешается в памяти былая жизнь в своеобразном колорите доетопамятнейшей исторической эпохи нашего отечества.

Автор описывает русские званые обеды, на которых ему приходилось бывать в Нарве, с неодобрением относясь при этом к русским кушаньям и к чрезмерному употреблению вина, сопровождавшему эти обеды ¹). Между прочим он описывает (с несправедливой иронией) и так называемый целовальный обычай, который он наблюдал в доме нарвского коменданта Зотова. "Жена хозяина — пишет он,— одетая во французское платье, стояла посреди комнаты, неподвижная и прямая, как столб. Мне сказали, чтобы я поцеловал ее (так мол принято), и я исполнил это. Затем она подносила мне и другим гостям водку на тарелке, шаркала, как мужчина, и принимала обратно пустую чашу". В число закусок, подававшихся к столу, входили и миноги, считающиеся доныне нарвскою достопримечательностью. Автор, между прочим, описывает, как один из царских шутов, рассерженный другим шутом за то, что тот высморкался ему в лицо, в присутствии самого царя на обеде у оберъ-коменданта Нарышкина, захватил с блюда целую горсть миног и пустил ими в обидчика.

Наблюдательного иноземца интересовали несвойственные его стране обычаи и обряды: он посещал как православное, так и лютеранское богослужение и даже в последнем находил отличия от совершаемого в Дании; неоднократно бывал на крестинах и на похоронах, интересовался русскими постами и тем, как их соблюдали. Указавши, что в постные дни русские употребляют вместо мяса рыбные блюда, всегда приправленные луком, чесноком, льняным, деревянным (?) и ореховым маслом, автор записок добавляет, что от подобного рода отвратительной пищи, в связи с грязной одеждой, большею частью без белья, русские распространяют от себя такой скверный запах, что

_________________________________

¹) За такими обедами хуже всего то, что русские принуждают друг друга пить сверх меры, так что почти нельзя урваться с их обеда, не напившись через край.

стр. 329

«прожив три-четыре дня в той или другой горнице, окончательно заражают в ней воздух и на долгое время оставляют после себя запах, так что для иностранца комната становится необитаемою» ¹). Впрочем, Юль замечает также, что некоторые русские офицеры, обедавшие у него в посту, употребляли в пищу и мясо.

Особенно заинтересовали автора русские бани, которые вообще привлекали внимание чужеземцев. «За городом — пишет Юль — мне случилось видеть, как русские пользуются своими банями. Несмотря на сильный мороз, они выбегали из бани на двор совершенно голые, красные, как вареные раки, и прыгали в протекавшую поблизости реку. Затем, прохладившись вдоволь, вбегали обратно в баню, но прежде чем одеться, выскакивали еще и, долго играя, бегали по морозу и ветру. В баню русские приносят березовые веники в листах, скребут и царапают себе тело, чтобы в него лучше проникала теплота и шире отворялись бы поры»...

«В России — прибавляет автор — от всех болезней лечат три доктора, пользуя всех как больных, так и здоровых. Первый доктор - это русская баня, второй - водка, которую пьют, как воду или пиво все те, кому позволяют средства, и третий — чеснок (не лук ли?), который русские не только употребляют как приправу ко всем яствам, но и едят сырой среди дня....

Хотя, как выше упомянуто, Нарва после 1704 года и осталась в стороне от боевой арены, однако и до нее долетали отзвуки баталий, русские жители ее следили за успехом русского оружия на отдаленных театрах войны; через Нарву проходили и возвращались победоносные русские войска; в Нарве была отпразднована полтавская победа. В лютеранской и православной церквах были прочитаны с кафедры сообщения о знаменательной битве со шведами и затем совершено благодарственное молебствие. Некоторое время спустя, когда русские силы начали стягиваться в Эстляндию и Лифляндию, весьма значительная армия, предназначенная для осады Ревеля

_________________________________

¹) В этом роде писали свои сообщения и другие иностранные писатели. Тут есть, вероятно, своя доля правды, но не мало преувеличений и обобщений.

стр. 330

раскинулась лагерем в нарвских окрестностях. Здесь именно расположилось 19 пехотных полков, три полка драгун и 1000 казаков с большим количеством полевых орудий. Со времени баталии 1700 и 1704 гг. Нарва не видала столько войска! Юль нередко присутствовал на смотрах русских войск и в записках своих отзывался с похвалою относительно их обучения. Так, по приглашению коменданта Зотова, он ездил смотреть обучение его батальона, состоявшего из 700 человек, и писал по этому поводу, что солдаты были обучены так же хорошо, как любой датский полк. «Разница заключалась разве в том, что все приемы они делали быстрее, чем наши (датские) солдаты, хотя делали их точно также одновременно. Стрельбу они производили равным образом отлично, подобно любому иностранному полку, как повзводно, так и общими залпами».

В бытность свою в Нарве датский посланник познакомился, как мы упомянули, с некоторыми замечательными представителями петровской эпохи, посетившими в то время Нарву или жившими в ней; то были: Зотовы, отец и сын, первый, прозванный в шутку патриархом известного «всепьянейшего собора», любимец Петра, бывший прежде его дядькою, второй — комендант Нарвы и, кажется, впоследствии сенатский обер-секретарь, которому был поручен царем надзор даже над самими сенаторами ¹); генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин, известный сподвижник Петра Великого (бывший одно время эстляндским генерал-губернатором); Кирилл Алексеевич Нарышкин, сначала нарвский и ямбургский обер-комендант, а затем комендант с.-петербургский и губернатор московский, один из членов суда над царевичем Алексеем Петровичем; адмиралтейский советник Кикин, впоследствии сторонник царевича Алексея Петровича в неравном споре его с отцом ²), генерал Брюс, немец по происхождению, но родившийся в Москве,

_________________________________

¹) Он был обязан доносить царю на сенаторов, если они нерадиво занимались делами и в присутствии тратили время на разговоры, не касавшиеся службы. Брикнер, 594.

²) Брикнер. История Петра Вел., 349, 352 и др.

стр. 331

и, следовательно "alt Teutscher"1), по ироническому выражению тогдашних заграничных немцев, которые, как утверждает Юль, относились с презрением к обрусевшим иностранцам и упомянутую кличку считали унизительною.

Эти лица и целая галерея других, менее заметных, очерчены в записках датского посланника с большою наблюдательностью, но не вполне беспристрастно. Посланник укоряет их в невежестве, грубости нравов, надменности и других пороках, и все это потому, что или ему не сделали первому визита, или учредили тайный надзор над ним и его людьми, или же вообще как-нибудь задели его самолюбие. Между тем Юль постоянно пользовался гостеприимством русских людей, на обедах ему отводилось второе место после генерал-адмирала (Апраксина), за ним ухаживали; некоторый же надзор за ним и его свитою объяснялся, конечно, военным положением. При всем том ему показывали расположение и численность русских войск, при нем делали учение и смотры, он подробно обозрел нарвскую и ивангородскую крепости. Он, очевидно, домогался чрезмерного почета, думая, что приехал в страну варваров и забывая, что имел дело с родовою русскою знатью, еще не забывшею былого местничества и не желавшею преклонять выю перед приезжим чужеземцем....

13-го ноября (1709 г.) было получено в Нарве от государственного вице-канцлера Шафирова письмо, в котором извещалось о скором прибытии царя, а 30-го ноября в 4 часа пополудни прибыл в Нарву и сам «его царское величество», при салюте из 177 орудий. Посланник хотел было встретить царя за городом верхом на коне, как; якобы, предписывал ему его долг, но коменданты воспротивились этому, сказавши, что предварительно должны доложить о нем царю. Это весьма основательное возражение Юль опять-таки приписал русскому высокомерию.

По приезде в Нарву, Петр, как можно понять из цитируемых нами записок, остановился у старика Зотова, но представление царю посланника состоялось в квартире обер-коменданта. Прежде всего Петр осведомился о

стр. 332

здоровье датского короля, затем опросил Юля о подробностях, касающихся собственно его личности; за обедом царь посадил посланника рядом с собою и все время разговаривал с ним по голландски и настолько задушевно, что, по словам самого Юля, "казалось, он был моим ровнею и знал меня много лет". Во время обеда пили за здоровье датского короля, причем Петр сам подал посланнику чашу. В комнате, где обедал царь, расположилось несколько шутов. Они, как пишет Юль, "орали, кричали, свистели, дудели, пели и курили", не стесняясь присутствием монарха и даже обращая нередко свои крики к нему.

Попутно Юль описывает наружность Петра. «Царь очень высок ростом — записано в дневники посланника — носит собственные короткие коричневые вьющиеся волоса и довольно большие усы, прост в одеянии и приемах, но весьма проницателен и умен». За обедом царь сидел опоясанный мечом, снятым в полтавской битве с шведского генерал-фельдмаршала Реншильда. Он подробно рассказывал посланнику о полтавском бое, о чуме в Пруссии и Польше и говорил, что не сомневается в дружбе датского короля. Обед затянулся до вечера. При этом много было выпито, и велись такие разговоры, которые, по словам Юля, "могли бы скорее послужить предметом секретного донесения", чем найти место в его записках.

Не рисуется ли перед глазами читателя простая и величественная — величественная именно в простоте — фигура царя, сидящего за обеденным столом с мечем, взятым с поля миpoвoй битвы? Подвиги отваги и геройства на поле брани сменились здесь приятною беседою за кружкою доброго вина. Царь, не хвалясь, в простой задушевной беседе рассказывает чужеземцу о подробностях достославного боя, пьет здоровье дружественного короля, ведет интимные речи, прерываемые выходками придворных шутов... Царственная простота сказалась затем в посещении Петром больного повара посланника, который приходился родным братом царскому повару. Сделав визит и самому Юлю, царь проехал мимо его крыльца в санях, стоя на запятках у

стр. 333

"патриарха" Зотова, и таким образом проследовал через весь город ¹).

Эти две картины — обед и езда царя — так и ждут талантливой кисти, так и просятся на полотно!

Петр Великий, по взятии Нарвы, вообще бывал в ней неоднократно. 19 августа 1704 года здесь являлся царю полномочный посол польского короля Дзялынский, подписавший в Нарве, вместе с русским уполномоченным Ф. А. Головиным, оборонительный и наступательный союз между Россиею

и Польшею ²). В тот же день Петр уехал в Дерпт, откуда 12 ноября снова вернулся в Нарву, довольный, по выражению барона Гюйссена, утехою, которую там имел, и пробыл здесь до 6 декабря ³). На следующий день, по прибытии (13 ноября), царь принимал в Нарве турецкого посла ⁴). В 1706 году он пробы л в Нарве с 20 по 25 марта и провел здесь Пасху. В ноябре к именинам князя Меньшикова царь снова прибыл в Нарву и осмотрел здесь не только крепостные строения и дела комендантского управления, но почти каждый дом. Вечером 23-го ноября была иллюминация: «горели проблемы» (по выражению журнала П. В.). В том же

_________________________________

¹) Записки Юста Юля, которые приведены нами, как главнейший источник петровской эпохи в истории Нарвы, помещены в 3-ей книжке русского архива за 1892 год (в переводе Ю. Н. Щербачева), стр. 273—304. Продолжение этих записок не касается Нарвы. В 1900 г. они изданы отдельною книгою.

²) Дзялынский собственно прибыл в русский лагерь под Нарву еще до взятия ее — 20 июня 1704 года. Ему было отведено помещение «подле Наровы реки на ивангородской стороне, с полверсты от обоза». 22 июня он был «на приватной визите» у Головина, а 27 июня был принят самим царем «в станции на приватной аудиенции». При Дзялынском был секретарь посольства и разных посольских чиновников 7 человек. За ним было послано две шлюпки. Когда посол со своими людьми был доставлен к пристани, государь «изволил в то время на полянке у станции своей ходить, а при нем ближний боярин Ф. А. Головин, да губернатор А. Д. Меньшиков». Государь подал руку послу и его секретарю («пожаловал ево посла к руке, также и секретаря») и пригласил их в шатер. Здесь посол подал царю 2 грамоты польского короля. Затем Петр пил за здоровье Августа II. Дзялынский пробыл в ставке царя около 5 часов и был приглашен на именинный обед 29 июня. С 4 июля начались конференции, а 19 августа была готова и самая договорная грамота. Бычков, III, 128—135; 667—669.

³) Журнал Гюйссена у Туманского, 3, 469.

⁴) Там же, 699.

стр. 334

году состоялось повеление, чтобы из Пскова и Нарвы «был привезен в Петербург тамошний аспид и из него поделаны фонтанные лохани». В июне того же года царь снова был в Нарве и показывал выписанному из Воронежа мастеру шведские суда, требовавшие починки. Выехав затем в Псков, он писал отсюда нарвскому обер-коменданту Брюсу, чтобы он на мысу острова, находящегося у моря, приказал пни дубового леса, который понапрасну вырублен, беречь, так как от них могли быть отпрыски. В декабре того же года (с 11-го по 15-ое) Петр опять был в Нарве вместе с царевичем Алексеем Петровичем.

25 июня 1708 года Петр Великий выехал из Петербурга в Нарву в сопровождении сестры Наталии Алексеевны, цариц Марфы Матвеевны и Прасковьи Федоровны, старших царевен, дочерей Иоанна, и Екатерины, а также князей Федора Юрьевича Ромодановского и Бориса Алексеевича Голицына. В Нарве царь отпразновал свои именины, которые были ознаменованы освящением в православный храм, в присутствии государя, нынешнего Спасо-Преображенского собора. После этого Петр с Екатериною отбыли в армию.

Летом 1712 года, по дороге в Померанию, где действовала против Швеции русская армия в союзе с Даниею и Польшею, Петр Великий снова посетил Нарву. С ним была и Екатерина, прибывшая сухим путем; сам же царь приехал по морю на шнаве, именем Лизета, которая, по словам Петра, так легка была на ходу, что все от нее отстали. Осмотрев крепостные строения и отдав нужные приказания обер-коменданту Нарышкину, царь милостиво принимал городское купечество, которое, пользуясь случаем ходатайствовало:

1) о взятии с него пошлины против с.-петербургской, по 10 денег с рубля, а не по гривне,

2) о ненаряжении с него впредь подвод,

3) о пожаловании нарвским жителям, выведенным по царскому указу в Вологду, для постоев и складки товаров, безденежно дворов

и 4) о разрешении торговать как в С.-Петербурге, так и у города Архангельского на тех же правах, как и другим подданным его величества дозволено.

стр. 335

На эту просьбу нарвских купцов 12 июля 1712 года последовали следующие царские резолюции в Эльбингене:

1) о пошлинах — к управляющему нарвскою таможнею Корсакову,

2) о невзимании с них впредь лошадей — к обер-коменданту Нарышкину с таковым при том повелением, что если будут с них взяты, то смотреть накрепко, чтобы взятые лошади им были возвращаемы, а которые им до того не возвращены, возвратить;

3) о даче безденежно квартир на Вологде согражданам их — в сенат,

4) о торговании им в С.-Петербурге на таком же основании, как и другим подданным дозволено — в с.-петербургскую таможню

и 5) о такой же свободной торговле им в городе Архангельском и во всей губернии оного, — к тамошнему начальству.

Царские резолюции были сообщены бургомистру Нарвы Христиану Гетте при следующем письме канцлера графа Головкина: «По поданной царскому величеству челобитной получа от его величества соизволение, надлежащие указы при сем к вам, за отверчатыми печатьми, посылаю, которые вы можете наилучшим способом от себя вручить и разослать, и надеюсь, что вы теми его величества указами будете довольны» ¹).

Отправляясь за границу в 1716 году, Петр снова проследовал через Нарву. В следующем году, возвращаясь из Франции, он оставил императрицу в Мемеле, а сам поехал "налегке на почте" в Нарву, куда прибыл 7 октября. На другой день, встретив государыню, он отправился на стеклянные заводы, находившиеся в деревне Жабине, в 19 верстах от Нарвы, на левом берегу реки Луги; переночевав здесь, он продолжал свой путь к морю, и, пересевши на галиот, отплыл морем на Котлин остров. ²) При свойственной ему исключительной подвижности, он бывал в Нарве и после этого еще много раз.

_________________________________

¹) Fünfundzwanzigste Sitzung der Narvaschen Alterthums-Gesellschaft am 19 April 1867 (из материалов В. И. Роткирха), стр. 3—6.

²) Ibidem, 31 Sitzimg, стр. 4—5.

стр. 336

Столь часто посещая Нарву, Петр, как и в других городах, лично знал всех правящих лиц, был у них, принимал от них доклады, интересовался их судьбою. В 1710 году, 1 июля царь писал, между прочим, обер-коменданту Нарвы Нарышкину: "Уведомились мы о смерти генерал-маиора Шлюнда, что ему нечаянно случилось (о чем зело сожалеем, что так ему случилось); пожитки и деньги, которые после него остались, пересмотри сам и вели переписать именно, также и книги и инструменты и письма с описью вместе пришли сюда. Также вели сделать анатомию и осмотреть, отчего ему такая внезапная смерть случилась и потом велите его в Нарве честно схоронить, а офицеров, которые с ним вместе приехали, отправьте сюда. Piter".

В Нарве по сие время сохраняется дом, где вообще останавливался Петр Великий. Мы говорим — "вообще", так как бывали случаи что царь располагался и в других домах (например, у Зотова, как указано в записках Юля). Вышеупомянутый дом, составляющий достопримечательность города Нарвы, находится на углу рыцарской улицы и набережной реки Наровы и до сих пор носит наименование "дворца Петра Великого". Здесь ежегодно в день взятия Нарвы, 9 августа, после крестного хода вокруг городских стен, служится лития по усопшем завоевателе города. Есть известие, что уже в 1706 году в Нарве праздновалось ее взятие. Именно князь Шаховской писал царю: "А я, государь мой, приехал в Нарву по свою жену и отпраздновали августа 9 дня нарвского взятья: хождение было на брест, а с бреста и вокруг всего города по стенам с архимандритом псковским и с певчими и со множеством народа, и пели и пили довольно" ¹).

Г. Скроботов сообщает, что, по преданию народному, во время жизни Петра крестный ход также направлялся во дворец, и здесь духовенство служило молебен о здравии государя, а затем, по его смерти, стало служить литию ²).

В XVII столетии здание, называемое дворцом Петра Ве-

_________________________________

¹) Устрялов, IV, 2, 421 и 422.

²) Дворец Петра Великого в г. Нарве. H. С. С.-Петербург, 1872, стр. 3

стр. 337

ликого, принадлежало нарвскому бюргеру Якову Ниману, который в 1697 году продал его бюргеру Иоганну Луде 1). От Луде этот дом, по заявлению г. Роткирха (на 18-м заседании нарвского археологического общества, бывшем в 1866 году), перешел к Меньшикову. «Государь в бытность свою в Нарве — по словам названного лица — постоянно (только как мы видели, не постоянно) пребывал в доме князя Меньшикова, и именно это обстоятельство послужило основанием к названию дома его (т. е. Меньшикова) дворцом Петра Великого, наименование, которое укрепилось за ним устным преданием полутора века». Г. Скроботов опровергает это мнение и, напротив, полагает, что у Петра Великого был свой дворец в Нарве, и что царь, по присущему ему обыкновению, лишь посещал дом Меньшикова, неизвестно, однако, где находившийся.

Что же говорят исторические факты?

Некоторые источники категорически свидетельствуют о том, что Петр Великий имел свой дом в Нарве.

В сохранившемся доселе лифляндскомъ календаре на 1708 год имеется помета неизвестного владельца этого календаря: "den 29 Marty figen die Mauer in Ihro Zarischen Majestät Hause an zu arbeiten bei den Kaminen, und brach der Töpfer Martin Fischer heute den Ofen aus Ihro Zarischen Majestät Schlafzimmer ab". Эти работы "в доме его царского величества", по словам г. Скроботова, делались ко дню именин государя, который как мы видели, в 1708 году праздновал, свое тезоименитство в Нарве и присутствовал 29 июня на освящении лютеранской церкви Иоанна Иерусалимскаго, обращенной в православный храм во имя Спасо-Преображения. Другое свидетельство о существовании в Нарве дома для царя заключается в письме к Петру новгородского митрополита Иова (1708 года), который, призывая победу на врагов и сравнивая Петра с «кротким Давидом», некогда победившим «пращею и копием иноплеменника гордого Голиафа», затем прибавляет «Еще рабски прошу неизреченныя

_________________________________

1) Нахождение этого дома на «рыцарской» улице, его архитектурные особенности и внутреннее устройство свидетельствуют, что до бюргеров Нимана и Луде он принадлежал какому-нибудь знатному ливонцу или шведу.

стр. 338

Божией щедроты, дабы новозданный ти домъ царский во новободарованном твоем граде Нарве Господь наш Иисус Христос, яко же изволи внити под кров дома Закхеева и спасение самому ему и всему дому его даровати, так и ныне благодатию всесвятаго своего духа новосозданный дом твой царский, иже в Нарве, благословит и освятит и вся жилища в нем миром оградит и утвердит его на твердом камени, по божественному евангельскому гласу, и яко ни зверь, ни вода, ни огонь, ни что противное разорити и повредити я возможет, и всех в нем живущих силою своею божественною сохранит в безопасности вредения, от всякия сопротивныя силы находящия да соблюдет, даруя тебе, всепресветлейшему нашему монарху, богатыми своими дарованьми мир безмятежный и доброглсие и всякое благообилие земных и небесных»¹).

Вместе с этим письмом митрополит прислал на благословение «новозданнаго онаго дому» образ Премудрости Слова Божия, да на новоселье сто рублей, хлеб, два меха меда красного, мех меда вареного и просил пожаловать его, «нищего богомольца своего», принять его дары и кушать во здравие.

К этим письменным данным можно прибавить еще свидетельство устного предания. По завоевании Нарвы, для царя, пробывшего здесь некоторое время, очевидно, был взят дом и, как говорит предание, — ближайший к крепостному валу, то есть именно тот, который ныне называется дворцом Петра Великого. По словам того же предания, впоследствии Петр Великий приказал купить этот дом у его владельца серебряных дел мастера Якова Луде. При этом, будто бы, занятый продолжающеюся войною со шведами и другими важными государственными делами, Петр забыл выслать Луде деньги за дом. Тогда Луде подал жалобу в суд на полковника преображенского полка (вернее, не на капитана ли, каковым числился в этом полку Петр), купившего у него дом и задержавшего деньги за него. По рассмотрении этой

_________________________________

¹) Отечественные записки 1862 года, июнь, приложение I к статье Есипова «Чернец Федос», стр. 532

стр. 339

жалобы, суд постановил взыскать с должника сумму и проценты, и при этом царь, рассматривавший приговор, будто бы, прибавил: "не только с процентами, но и протори и убытки" 1).

Из приведенных указаний можно с несомненностью заключить, что здание, именуемое ныне дворцом Петра Великого действительно служило жилищем для могущественного завоевателя Нарвы Возражают против этого ссылкою на два письма Петра Великого к Меньшикову, находившемуся с войсками у Полоцка, писанные 20 и 24 марта 1706 года. В первом письме царь, поздравляя своего любимца с наступающим праздником Пасхи, между прочим, упоминал: «В вашем доме все отчасти помолились».

В другом письме он сообщал: "Сего дни по обедни первое были в вашем доме и разговелись и паки при окончании сего дня окончили веселье в вашем доме". Т. Роткирх высказывает мысль, что «если бы так называемый дворец принадлежал Петру Великому, то естественнее было бы праздновать государю день Воскресения Христова в своем дворце, нежели в доме князя Меньшикова».

Эта мысль, на основании которой затем строится вывод, что Петр не имел своего дома в Нарве, потому и разговелся в семье Меньшикова, однако, не представляет чего-либо вполне устойчивого и определенного. Да и сам г. Роткирх не выражает притязаний на непогрешимость своего предположения 2). Из писем Петра можно лишь заключить, что у Меньшикова также был дом в Нарве, и что Петр Великий часто бывал в этом доме. Что царь разговелся здесь в 1706 году, в этом нет ничего удивительного: в доме местного генерал-губернатора было, вероятно, веселее, чем в нежилом вообще царском дворце. К тому же, по точному смыслу второго письма, Петр в доме Меньшикова провел не целый день, а лишь рано утром разговелся здесь и затем «при окончании сего дня», т е. вечером снова при-

_________________________________

1) Заимствовано из рукописи моего отца В. П. Петрова, нарвского старожила.

2) 18-te Sitzung dcr Narvaschen Alterthums-Gesellschaft, стр. 17. См. также 22 Sitzung, 2—7 (возражение Павла Рослова на сообщение г. Роткирха).

стр. 340

был сюда. Где же царь провел целый день? Допустим, разъезжал по разным местам; но ведь не весь же день. Думается, что часть дня Петр провел в своем дворце, где, конечно, принимал обычные доклады, писал письма, наконец, просто отдыхал, переодевался и т. п. Во всяком случае, если бы у него не было своего дворца и если бы он действительно останавливался у Меньшикова, то ему незачем было бы указывать, что он был в доме Меньшикова лишь утром после ранней обедни и вечером.

Существование дома Меньшикова в Нарве не подлежит спору. Исторически известно, что, по завоевании Нарвы, перед домом Меньшикова была поставлена новая мортира, наполненная вином, из которой сам царь черпал и пил за здоровье своих соратников. Нарвские старожилы говорят, что Меньшиков жил напротив дворца Петра Великого, в доме, принадлежащем ныне г. Лаврецову.

В записках датского посланника Юста Юля (которого мы подробно цитировали) имеются указания на то, что у Меньшикова был еще загородный дом в окрестностях Нарвы. Он именно упоминает, между прочим, что князь Александр Данилович Меньшиков владел под Нарвою весьма живописным садом, разбитым в местном вкусе. «Сад расположен — говорится в записках — в долине между двумя высокими скалами. Мимо этих скал протекает та самая река, которая отделяет Нарву от Ивангорода. В саду есть прекрасная оранжерея со многими узкими отделениями, снабженными каждое печкою. В отделениях имеются люки для регулирования температуры. В саду также есть много красивых сводчатых аллей».

Очевидно, сад, которому двести лет тому назад затеи старого барства придавали своеобразно-красивый вид, примыкал к дому, служившему летнею резиденциею Меньшикову. Судя по приведенному описанию, дом этот помещался в местности, называемой Иоахимсталем. Действительно, как мне приходилось слышать (от Г. И. Вагнера), несколько десятков лет тому назад в Иоахимстале были еще видны остатки фундамента, на котором, в давние, по-видимому, времена стоял обширный барский дом.

стр. 341

Общий вывод, к которому необходимо придти, заключается, по нашему мнению, в том, что Петр Великий, по завоевании Нарвы, часто посещая ее, имел здесь свой особый дом, или дворец, независимо от домов Меньшикова, и именно тот, с которым поныне связано имя великого монарха. Быть может, в отсутствие царя этот дом весь или в части отводился для жительства комендантам Нарвы, но во всяком случае это был дом Петра Великого в том смысле, что здесь царь останавливался, бывая в Нарве, и имел свою обстановку, частью сохранившуюся доселе.

Дальнейшая история этого дома немногосложна и поучительна. Судя по надписи, сделанной на купчей крепости, хранящейся поныне во дворце Петра Великого, дом этот в 1726 году перешел к императрице Екатерине I 1). 3aтем по смерти Екатерины I из царствующих особ в нем уже никто не жил подолгу. Лишь в 1780 году Екатерина II, в бытность свою в Нарве, останавливалась во дворце Петра Великого и принимала в нем представителей оъ местного войска, нарвского магистрата, от граждан Нарвы и русского купечества. Впоследствии дворец перешел в военное ведомство и был отведен для жительства коменданту Нарвы, который распорядился помещением архива в нижнем этаже комендантского управления. В 1863 году, по высочайшему повелению, упразднена нарвская крепость, кре-

_________________________________

¹) Надпись эта гласит: «Сия крепость на дом серебренаго дела мастера Якова Луде, которой куплен под дворец ея императорскаго величества, подал нарвский житель серебренаго дела мастера Яньс Яков Келер, июня в 14 день 1726 году». Г. Скороботов по поводу этой надписи говорит (дворец П. В., стр. 4, выноска 1), что, за отсутствием местных преданий и исторических указаний, местные исследователи древностей города Нарвы обходят ее, полагая, что она не может быть предметом серьезного рассмотрения. Между тем, если бы признать вполне ее точность и достоверность, то, по нашему мнению, можно было бы сделать еще следующий вывод о дворце Петра Великого: до 1726 года собственником этого дома продолжал быть серебряных дел мастер Луде, а царь лишь занимал этот дом за известную плату.

Затем уже Екатерина I, в память о своем великом супруге, купила этот дом окончательно под дворец. Подлинный текст купчей 1697 года на немецком языке приведен в протоколе 14-го заседания нарвского археологического общества от 12 января 1866 года (стр. 10—11). Дом продан .Яковомъ Ниманом Иогану Луде за тысячу сто пятьдесят рейхсдалеров.

стр. 342

постные верки переданы городу, а древние стены Ивангорода, ливонский замок и вышгород, как памятники древности, вверены попечению военного ведомства. В ведении сего последнего был оставлен и дворец Петра Великого.

В 1865 году нарвское общество граждан «большой гильдии» возбудило ходатайство перед военным министром (Милютиным) о передаче этому обществу дворца Петра Великого со всеми хранящимися в нем предметами прежнего времени, которые, находясь в весьма близком отношении к истории города Нарвы, не могли не иметь весьма важного значения для местного археологического общества, основанного членами большой гильдии. Ходатайство это было уважено. Дом Петра передан просителям в полное распоряжение и собственность, но под условием, чтобы гильдия сохраняла в неприкосновенности предметы древности, переданные ей вместе с домом, ремонтировала и отапливала его на свой счет.

Вход во дворец Петра Великого — с рыцарской улицы, у так называемого темного сада. Подъезд наружный, с кровлею, поддерживаемою четырьмя деревянными колоннами; кровля увенчана деревянною фигурою Марса, довольно безобразною. (Прежде была другая статуя Марса, несравненно лучше). К подъезду с трех сторон ведет 6 каменных ступеней. Кроме этого главного входа, во дворец имелось еще двое дверей: одна с остерской улицы, существующая и поныне, другая — со стороны бастиона "Пакс", где ныне сквер. Этот последний вход, или вернее выход представлял характеристические особенности старых шведских времен: он находился во втором этаже здания, и от него спускался деревянный подъемный мостик прямо на вал упомянутого бастиона; теперь нет ни вала, ни мостика.

На литографии 1856 года, представляющей разные виды Нарвы, изображен, между прочим, и дворец Петра Великого со старою стройною фигурою Марса и с подъемным мостиком, ведущим на вал. Этот же вид дворца помещен и у Фурмана («Нарва. Нарвская легенда. Путевые заметки и впечатления»). Затем в истории Петра Великого Брикнера (СПБ. 1882 г.) имеется также изображение дворца, неизвестно откуда заимствованное, но совершенно искаженное, с подписью «Дом, в котором жил Петр Великий в Нарве в его настоящем виде». Здесь, между прочим, также изображен не существующий ныне подъемный мостик, спускающийся на вал.

Собственно дворец помещается во втором этаже здания; нижний же этаж, состоящий из шести комнат, занят смотрителем и дворником). Кроме того, в доме имеется еще пустой и комендантского у правления, а при Петре Великом нижний этаж был занят кухнею и службами. После 1865 г. в этом этаже некоторое время находилась немецкая церковная школа (lohannis-Schule).

_________________________________

¹) До 1865 года здесь помещались архивы нарвской инженерной дистанции.

стр. 343

Дворец Петра Великого.

стр. 345

мезонин в два окна и подвал из 10 сводчатых помещений. С южной стороны к зданию примыкает сад в 84 квадратных сажени.

Во второй этаж, где, как упомянуто, и имел собственно пребывание Петр Великий во время своих наездов в Нарву, ведет берущая свое начало в сенях у главного входа внутренняя деревянная лестница в 22 ступени. Здесь имеются прихожая, зала и семь комнат. Комнаты, в которых жил завоеватель Нарвы, заняты ныне мебелью петровского времени и собранием разных предметов, имеющих отношение к Петру и к истории Нарвы. Комнаты дворца светлы и приветливы; довольно высокие потолки, по большей части, украшены разрисованными полотнами. На плафоне обширной прихожей имеются следующие аллегорические изображения и надписи: 1) Купидон на орле с надписью: «Высоки ищет»; 2) готическая двухэтажная башня с надписью: «Непостоянство мне порочно»; 3) якорь с изречением: «Ничто сего не страшит»; 4) пила, на одном конце ее висит меч, на другом медаль, надпись: "Что сие может?"; 5) пылающая бомба с угрозою: «Горе кому достанется» и 6) руль, с пояснением: «Над водами власть имеет».

В зале с большим плафоном, изображающим Минерву, имеется прекрасный паркетный пол. Затем плафон комнаты, служившей, как предполагают кабинетом Петру Великому, украшен аллегорическим изображением Ливонии, в виде женщины, которую Победа освобождает от оков. Надпись гласит «Erepta restituit».

По углам и сторонам имеется еще восемь различных аллегорических изображений; например, Нептуна с трезубцем и надписью: «Imperat mari», лодки, пристающей к берегу, с надписью: «Subitur sic videre partum» и т. п.

Принимая в свое ведение дворец Петра Великого в Нарве, местное археологическое общество поручило своему секретарю г. Ганзену, автору немецкой истории Нарвы, отличавшемуся любовью к старине и бывшему, можно сказать, душою названного общества, составить опись принимаемому имуществу.

В 15 заседании археологического общества г. Ганзен сообщил краткое описание дворца и представил инвентарь находившихся в нем предметов старины. Этот инвентарь считаем полезным привести здесь в переводе на русский язык с некоторыми, со своей стороны, пояснениями.

№ 1. Зала (в 8 окон с печью и камином):

1) Икона Спасителя в золотой раме,

2)изображения апостолов Петра и Павла в черных лакированных рамах,

3) изображение Марии Магдалины в такой же раме,

4) портрет (живописный) Петра Великого в золоченой раме,

стр. 346

5) портрет императрицы Екатерины II в золоченой раме; в современной (1897 года) описи неправильно указано, что это — портрет императрицы Елизаветы Петровны;

6) картина, изображающая Карла III на коне в одной из битв. по мнению Ганзена (которое, однако, опровергается), — под Нарвою;

7) портрет князя Меньшикова в золотой раме,

Мебель ъ зале следующая:

1) 5 венецианских зеркал в золоченых рамах,

2) диван и 22 стула березового дерева, окрашенные белой масляной краской с зелеными разводами, обитые зеленым барканом; к ним холщевые чехлы;

3) кресло березового дерева, лакированное под орех, также обитое зеленым барканом; к нему чехол;

4) 2 подзеркальных столика березовые, выкрашенные белою краскою, с мраморными досками;

5) хрустальная (стеклянная) люстра; в новейшей описи она не значится: как говорят, она разбита, вследствие неосторожного обращения;

6) большой шкаф ясеневого дерева с резьбой, лакированный под орех; на нем имеется дата, что он построен в 1647 г. В этом шкафу хранятся следующее предметы:

а) Купчая на дом (вышеупомянутая),

б) хрустальный бокал тонкой работы с разбитою нижнею частью, в кожаном футляре; на этом бокале имеются профильные прекрасной работы изображения Петра Великого и Августа II, короля польского;

в) 9 стаканов,

г) графин,

д) две глиняные пивные кружки; к ним недостает оловянных крышек;

е) полоскательная чашка фаянсовая (по указателю 1897 г. — саксонского фарфора);

ж) две разбитые тарелки,

з) палка с делениями для измерений,

и) толстая камышовая трость,

i) дубинка; по преданию, эта дубинка принадлежала Петру и, по какому-то случаю, он пригрозил ею однажды членам нарвского магистрата. Было ли это в действительности, конечно, трудно поручиться, но корень этого предания один и тот же с рассказами о том, как разгневанный царь учил дубинкою провинившихся подданных. По длине нарвская дубинка очень подходит к росту Петра Великого;

к) две пары башмаков,

л) 17 салфеток и утиральников,

м) 12 скатертей.

стр. 347

Комната № 2:

1) 2 кресла и 6 стульев, березовые под орех, крытые красным барканом, с чехлами 1);

2) стол с золочеными украшениями и мраморною доскою,

3) зеркало в черной лакированной раме с золотыми украшениями,

4) 4 больших голландских ландшафта в черных рамах с золочеными украшениями. В числе голландских ландшафтов, в изобилии встречаемых во дворце Петра Великого, заслуживает, упоминания один небольшой, писанный на доске гусиным пером известным голландским художником Ван дер Вельде в 1654 году, изображающий голландский флот под парусами. По преданию, этот вид привез в Нарву сам цар из Голландии. Виллем ван дер (или де) Вельде (1633 — 1707) славился именно, как неподражаемый маринист. Большая часть его картин перешла в Англию, куда он и сам переселился по предложению короля Георга II.

Марины Вельде продавались чрезвычайно дорого «за одну он, например, получил 20.000 ф. стерл.). В нашем Эрмитаже имеется только две картины Вельде, «Рейд и штиль», так что нарвский морской вид является весьма ценным дополнением к этим маринам 2).

Комната № 3:

1) Стол, а на нем модель военного корабля Шлиссельбург о 33 орудиях,

2) древко от шведского знамени, полуистлевшего,

3) 2 больших голландских ландшафта в черных рамах с золочеными украшениями.

Комната № 4 (спальня):

1) Образ Марии Магдалины в золоченой раме,

2) 2 зеркала в черных с золочеными украшениями рамах,

3) выкрашенная белою масляной краской кровать с занавесами из зеленой шерстяной материи. Но росту Петра Великого, эта кровать представляется слишком малою;

4) 2 кресла и три стула под орех с плетеными из камыша спинками,

5) бюро орехового дерева с датою 1702.

Комната № 5 (Handkammer; в ней большой сундук, обтянутый тюленьей кожей, содержащий:

1) 3 компанейских знамени нарвского пограничного батальона 1765 года.

2) 3 Медных наконечника к знаменам,

3) шкуру пантеры и

4) картину библейского содержания.

_________________________________

1) По указателю 1897 года стулья находятся в комнате , № 7.

2) П. Гнедич. История искусств. СПБ. 1697 г., т. II, стр. 494.

стр. 348

Комната № 6:

1) голландский ландшафт в черной раме с золочеными украшениями,

2) восьмиугольный стол с изображенною на нем масляными красками картою Балтийского моря,

3) угломер.

В других комнатах и на галерее находились лишь зеркало в черной раме и оконная рама (в свинцовой оправе) на 40 стекол.

Таковы предметы, принятые в 1866 году большою гильдиею вместе со дворцом.

Затем постепенно дворцовый инвентарь пополнялся, но, конечно, весьма незначительно сравнительно с тем, что было принято в самом начале, и что послужило главным основанием музею. Прибавилось именно собрание книг, манускриптов и монет. В числе последних имеется несколько монет, чеканенных в Нарве.

Из отдельных предметов, поступивших во дворец после 1865 года, заслуживают упоминания: шпага без эфеса золингенской стали с надписью «Vivat Zaar Peter Alexejewitsch 1710», живописные портреты нарвских бургомистров Шварца (1627 — 1699), Арпса (1731 — 1746) и Кромпейна (1735 - 1760), изображения гербов города Нарвы 1426 и 1525 годов, несколько видов г. Нарвы и нарвских сражений, а именно: два вида Нарвы и водопада 1633 года, несколько снимков с Нарвы 1830 г.; изображение победы Карла XII в 1700 году (современная шведская гравюра), того же содержания русская литография (из Устрялова), вид водопада (гравюра) 1780 года, фотография с картины Коцебу «взятие Нарвы 9-го августа 1704 года», изображение артиллерийского боя при устье реки Наровы в 1855 году (из морского сборника); кроме того — разные предметы вооружения, снаряды, между прочим — каменные ядра 1558 года, которыми русские из Ивангорода бомбардировали Нарву, некоторые старинные предметы домашней утвари, несколько памятников старины, принадлежащих собственно городскому управлению (седалища бургграфов, бургомистров и ратманов, надписи, напр. с «темных» ворот, статуя Меркурия с биржи, позорный столб, к которому привязывали преступников и т. п.)

Члены «большой гильдии» содержат дом и обстановку в большом порядке, но мы позволим высказать здесь мнение, что дворец Петра Великого, составляющий общегосударственное достояние, уместнее было бы изъять, хотя бы за известное вознаграждение из ведения одного, сравнительно немногочисленного, немецкого сословия Нарвы и передать его городу или же дворцовому ведомству, наравне со старыми дворцами в других городах.

Для возможно полной характеристики рассматриваемой эпохи истории г. Нарвы, считаем не лишним привести

стр. 349

административно-статистичекие и торговые сведения о Нарве и нарвской провинции последних лет царствования Петра Великого.

Нарва, присоединенная в 1719-м году к с.-петербургской губернии, была, в свою очередь, главным городом в провинции нарвской. Комендантом в Нарве после Зотова был Александр Салтыков. В его распоряжении состоял гарнизон, в котором числилось 35 штаб и обер-офицеров и 1332 нижних чинов и унтер-офицеров. Гарнизон этот содержался на ревизские души калужской провинции. Артиллерия, находившаяся в Нарве и Ивангороде, состояла из 105 пушек медных, 332 чугунных, 12 мортир медных, 16 чугунных и 5 гаубиц. Всею этою артиллериею ведал один офицер при 42 артиллеристах.

На содержание коменданта царем были определены доходы со слободы Сыренска. Сборщиком податей (фискалом) во всей провинции нарвской состоял Иван Ладыженский.

Что касается численности мирных граждан, то в обоих крепостях и предместьях Нарвы насчитывалось купцов, цеховых ремесленников и разного звания людей 1202 мужского пола (о женском поле, к сожалению, сведений не сохранилось), в том числе 97 русских купцов, переведенных в Нарву, по указу царя, из разных городов. Все эти жители Нарвы, кроме военных и дворян, состояли в ведении магистрата.

Магистрат разделялся на две камеры: в первой состояло 2 бургомистра — юстиции и полиции; вторую составляли президент, 7 ратманов, 2 асессора, нотариус, фискал и 13 человек разных низших служителей. В заведывании магистрата находились: полиция, школа, госпиталь, портовые и акцизные служители, доктор, казначей, брандмейстер, архитектор, типографщик, рыночные и над строениями надзиратели, браковщики и другие разные городские служители, число которых простиралось вообще до 52 человек. Магистрат, как и вся провинция, непосредственно были подчинены правительствующему сенату и петербургским немецким юстиц-коллегии и камер-конторе лифляндских и эстляндских дел. Город имел свои доходы, на которые содержа-

стр. 350

лось нарвское немецкое духовенство, магистрат и все гражданские чиновники.

Торговля вывозная производилась мачтами, брусьями и досками, которые доставлялись к порту реками Лугою я Наровою; что же касается других товаров, то торговля имя была ограничена царским указом 1721 года, которым предоставлялось лишь привозить в Нарву продукты из одного города Пскова и его уезда. Очевидно, этот запретительный указ был вызван стремлением царя направить торговлю к любимому его детищу С.-Петербургу. Это запрещение действовало до 1766 года. Кроме того, направляя свои заботы к сбережению лесов, годных для кораблестроения, Петр Великий указом от 26 января 1721 года дозволил нарвским жителям рубить лес, для отпуска в море, лишь в новгородском, старорусском и ямбургском уездах, причем длина леса, дозволенного для порубки, была определена от 18 до 30 фут, толщина от 8 до 10 вершков. Впрочем, в 1723 году разрешено было рубить и мачтовый лес по рекам Луге и Плюссе, но длиною не более 65 фут, а толщиною в нижнем отрубе (в 3 саженях от корня) 20 дюймов, а в верхнем 12 дюймов. Доходов в казну в 1724 году было таможенных и «других мелочных» 25,365 рублей 2 коп. Для удобства жителей в Нарве существовала почтовая контора, а за городом Петр Великий завел кожевенный "пумповый завод по английской методе" ¹). Завод этот устроен, по распоряжению царя, в 1717 году. Сюда был переведен ярославский кожевенник Степан Истомин, которому был отдан в вечное владение бывший двор нарвского купца Федора Абрамова.

Мы видели из предшествующего изложения, что в старину, значительно ранее Петра, торговля города Нарвы была в блестящем положении. Северная война, а затем соперничество Петербурга значительно уронили нарвскую морскую торговлю, для поднятия которой на прежнюю высоту потребовалось много лет.

_________________________________

¹) Сведения заимствованы главным образом у Голикова. «Дополнения к деяниям Петра Вел.», т. XVIII, Москва, 1797 г., стр. 114—117, и отчасти у Козакевича, стр. 28.

стр. 351

Приведем здесь погодную таблицу приходящих в Нарву судов до северной войны и во время ее. Из этой таблицы особенно наглядно виден упадок торговли в Нарве в зависимости от тяжелого военного положения.

В 1690 году прибыло 129 судов.

» 1691 » » 159

» 1692 » » 126

» 1693 » » 109

» 1694 » » 154

» 1695 » » 169

» 1696 » » 130

» 1697 » » 129

С 1704 по 1718 год число приходивших кораблей насчитывалось единицами:

В 1718 году - 6 судов.

» 1719 » » 23

» 1720 » » 36

» 1721 » » 73

» 1722 » » 69

Хотя через несколько лет по заключении ништадтского мира число приходящих к Нарве кораблей значительно увеличивается, (например, как видно из сохранившихся ведомостей, к нарвскому порту в 1724 году пришло 115 иностранных кораблей, тогда как к Ревелю всего 62, а к Выборгу, лишь 28) ¹), однако упадок торговой деятельности в Нарве при Петре Великом в зависимости от причин, упомянутых выше, был слишком заметен. Современник событий, камер-юнкер герцога голштинского (впоследствии женившегося на старшей дочери Петра Анне, от какового брака родился император Петр III) — Фридрих фон Берхгольц в записках своих за 1721 год упоминает о весьма жалком виде и бедности г. Нарвы.

"Вечером того же дня (16-го июня 1721-го года) приехал я в Нарву, но так как было уже поздно, и городские ворота давно заперли, то мы остановились перед городом на даче бургомистерши Геттен (конечно, — Гетте). Я и без того хотел остановиться там, потому что слышал от многих попадавшихся мне на станциях свитских кавалеров, что во всем городе нельзя найти дома с конюшнею о десяти стойлах, а мне не хотелось разделять моих лошадей из опасения беспорядка; кроме того, я знал, что имел бы много неприятностей с конюхами, которые оба были пьяницы; на этой же даче как раз была превосходная конюшня для 10-ти лошадей. Из города (где увидели, как я про-

_________________________________

¹) Соловьев, история, т. XVIII, стр. 777 и 937. Впрочем, в 1725 году к Hapве прибыло уже 170 кораблей. Пошлин собрано в 1724 г. 1950 р. и в 1725 г. — 4749 рублей.

стр. 352

ехал мимо городских ворот) тотчас прислали ко мне караульного солдата с вопросом, кто я такой, и есть ли у меня паспорт. Я отвечал, что принадлежу к свите его высочества герцога голштинского и паспорт имею. Вслед затем комендант, выслав ко мне своего адъютанта, велел сказать, что если я хочу въехать в город, то ворота тотчас отворят, и спросить, не знаю ли я, когда придет в Нарву его королевское высочество. Я сказал, что выехал из Ревеля еще в прошедшую субботу, и потому не знаю, когда будет сюда его высочество; за предложение же въехать в город велел благодарить и отозвался, что уже слишком поздно, что лошадей давно отложили, и что, кроме того, я располагаю на другой же день, не медля, ехать дальше. Так как во всем предместье не было возможности купить ни сена, ни травы, а у меня был паспорт от рижского губернатора Левена, где предписывалось выдавать мне их по всей дороге, сколько будет нужно, безденежно, то я показал его адъютанту, которого просил приказать людям принести для моих лошадей немного сена или указать, где бы я мог достать его на ночь. Прочитав мой паспорт, он объявил мне чрез извозчика (служившего мне переводчиком), что документ этот был действителен только до последней станции и что дальше он не имеет никакой силы, потому что Нарва принадлежит к другой губернии; но что я и без того могу положиться на г. коменданта, который немедленно примет все меры для доставления мне необходимого; чтоб я сказал только, сколько именно овса и сена мне нужно, и он тотчас же велит взять и того и другого из царских магазинов, а что купить ничего нельзя не только в предместье, но и в самом городе.

На следующее утро я отправился в город и встретился с одним молодым купцом из Риги, который в одно время со мною был в Париже, где мы и познакомились. Он повел меня в свою квартиру и был вообще чрезвычайно любезен; без него мне очень трудно было бы отыскать капитана Рамзе, к которому я имел поручение от полковника Брокендали и если б он не пригласил меня отобедать с ним вместе, то мне не удалось бы даже поесть порядочно. Нарва была в такой бедности, что я не мог достать на дорогу чего-нибудь съестного и принужден был уехать безо всего. Мне указали гостиницу, где я надеялся получить что-нибудь; но и там отвечали, что господа голштинцы, недавно здесь проехавшие, захватили весь запас, так что осталось только немного копченого мяса и говяжий язык, которые необходимы для ежедневных посетителей. Я просил уступить их мне и представлял, что по всей дороге до Петербурга решительно ничего нельзя достать; но мне отказали под предлогом, что эти ежедневные посетители должны иметь передо мною преимущество. "Одним словом, Нарва была так бедна съестными припасами, что сказать нельзя. Говорят, это оттого, что отсюда все отправляется в Петербург" ¹).

_________________________________

¹) Дневник камер-юнкера Берхгольца, ч. I, стр. 36—38.

стр. 353

Если Нарва была так бедна, что, по словам Бёрхгольца, в ней нельзя было найти даже сена и провианта, то тем более печальную картину представляли окрестности города и прилегающие к нему деревни и местечки. Доселе существующие названия расположенных около устья Наровы местечек Гунгербург (голодный город) и Магербург (тощий город) свидетельствуют о скудости и бедности, пережитых ими.

В частности, относительно Гунгербурга существует такое предание. Петр Великий, будучи здесь по какому-то делу, — быть может, еще во время осады Нарвы — проголодался и попросил окружающих дать ему чего-нибудь поесть. Долго искали провианта, но ничего не могли найти. Царь приказал добыть хотя бы живого теленка, наскоро его зарезать и приготовить кушанье; но и теленка не могли найти по всему взморью. Тогда Петр (любивший как известно, иностранные названия) дал местечку наименование Гунгербург, сохранившееся и по сие время ¹).

Остается упомянуть еще, чем Нарва ознаменовала память великого ее завоевателя, столь часто жившего в ней и около нее в дни мира и смертоносных сражений. В 1872 году жители Нарвы, по случаю двухсотлетия со дня рождения Петра Великого соорудили на площади перед зданием ратуши памятник в виде обелиска со следующими надписями на русском и латинском языках: ²)

1) Петру Великому город Нарва

30-го Мая 1872 года.

2) Petro Magno

civitas Narvensis

a. d. III cal. Junias

MDCCCLXXII.

_________________________________

¹) Козакевич, впрочем, указывает, что названия Гунгербург и Магербург были известны уже в 1695 году.

²) Предполагались еще надписи на немецком и шведском языках. См. гдовско-ямбургский листок за 1872 г., № 44.

стр. 354

В том же году небольшим кружком лиц поставлен довольно изящный, увенчанный двуглавым орлом, монумент на Большом острове, где, по неправильному предположению, была главная квартира царя при осаде Нарвы в 1700 году. На этом памятнике имеются следующие надписи:

Двухсотлетие

Петра I

30-го Мая 1672

30-го Мая 1872,

и на другой стороне:

Сооружен

в память 200

летнего юбилея

Петра I

Великого

Преобразователя

России.

Памятник Петру Великому на Большом острове.

Память о Петре жива в наименовании одного из форштадтов и одного из островов на Нарове — петровскими, а также в наровском мореходном классе имени великого монарха, основанном в 1874 г. первоначально в деревне Венкюль, по Нарове, а затем перенесенном в Нарву. В увековечение же подвига русских воинов, погибших на нарвских полях и стенах, воздвигнут на бастионе Виктория крест на плитняковом фундаменте с. надписью:

Могила

храбрых русских воинов,

павших при взятии Нарвы

штурмом

9-го Августа 1704 г.

Памятник русским воинам на бастионе Victoria.

Наконец, к 200-летию первого боя под Нарвою (19 ноября 1700 года) полки преображенский, семеновский, и 1-ая

стр. 355

батарея лейб-гвардии 1-ой артиллерийской бригады, развившаяся из петровской бомбардирской роты, соорудили близ деревни Вепскюль, где гвардия оказала Карлу XII мужественное сопротивление, памятник павшим героям. Он представляет из себя гранитную скалу с крестом, установленную на усеченной земляной пирамиде в 21/2 сажени вышины. Памятник окружен высочайше пожалованными пушками, поставленными в виде колонн. На черной мраморной доске надпись:

Героям-предкам, павшим в бою

19 N0 1700

л.-гв. преображенский,

л.-гв. семеновский

полки,

1-ая батарея л.-гв. 1-ой артиллерийской

бригады. 19 ноября 1900.

Памятник русским воинам, павшим в бою под Нарвой 19 ноября 1700 г.

Глава IX.

Первое столетие пребывания Нарвы под властью России (1725—1801 г.), жалованные грамоты императриц Анны, Елизаветы, и Екатерины II, Анна Крамер, заключение опальных людей в Ивангород, взгляд императрицы Екатерины II на остзейский вопрос и мнения по этому вопросу, высказанные в комиссии для составления проекта нового уложения; достопамятные предметы старины в Преображенском соборе и Успенской церкви, пребывание императрицы а также Державина, Карамзина и Арсения Мацеевича в Нарве (стр., 356—423).

Глава X.

Второе столетие русской Нарвы, отголоски войн 1808 и 1812 гг., артиллерийский бой в устье Наровы 6 июня 1855 г., развитие фабричного дела в Нарве, посещение Нарвы государями и замечательными людьми, постепенное насаждение русских начал, городская реформа и краткий исторический очерк самоуправления в Нарве (стр. 424—501); перечни библиографический и художественных изображений (стр. 502—520).

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский