РусАрх

Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры

О БИБЛИОТЕКЕ

ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ АВТОРОВ

КОНТАКТЫ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

Источник: Пудалов Б.М. Начальный период истории Городца в контексте летописных известий // Городецкие чтения. Городец, 25 апреля 2002 года. Все права сохранены.

Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: www.radilov.ru. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2017 г.

Б.М. Пудалов

НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ИСТОРИИ ГОРОДЦА В КОНТЕКСТЕ ЛЕТОПИСНЫХ ИЗВЕСТИЙ

Городец, древнейший город на территории Нижегородского края, регулярно упоминается в известиях летописных сводов в связи с деятельностью князей Северо-Восточной Руси. Летописные известия, наряду с археологическими памятниками, являются важнейшим источником по истории древнерусских городских поселений, так как сообщения летописцев позволяют делать выводы о времени основания города, обстоятельствах, способствовавших его развитию, а в конечном счёте — о его значении в истории страны. Между тем, отсутствие контекстного изучения летописных упоминаний о Городце-на-Волге серьезно затрудняет выяснение основных событий его ранней истории, а в ряде случаев может привести к их искаженной трактовке. Поэтому в нашей работе проведён анализ летописных статей, содержащих упоминание о Городце, с целью уточнения его административного статуса и роли в истории русского Среднего Поволжья.

Источниковой базой исследования стали летописные своды XIV–XV веков, опиравшиеся на более раннюю традицию: древнейшие летописи Лаврентьевская и Новгородская I (старшего и младшего изводов), памятники «новгородско-софийской группы» (Новгородская IV, Софийские I и II), Московский летописный свод конца XV века (и восходящие к нему), а также Никаноровская летопись и сокращенные своды. Для сопоставлений привлекались своды XVI века: Тверской сборник, Никоновская, Воскресенская, Холмогорская летописи и некоторые другие. Кроме того, для сопоставления были привлечены обе редакции «Истории Российской» В.Н. Татищева, текст которой напоминает позднее летописание. Методика изучения летописных упоминаний Городца включает в себя текстологическое сопоставление известий об одном и том же событии в различных сводах, анализ изменений текста, установление наиболее ранней версии события и определение достоверности её и всех последующих дополнений. Данная методика традиционна для историко-филологических исследований древнерусского летописания.

Хронологические рамки исследования охватывают вторую половину XII– начало XIV вв., то есть время от основания Городца до его вхождения в состав великого княжения Александра Васильевича Суздальского. Всего за этот период выявлено 14 летописных статей, в которых упоминается Городец или городчане. Основная трудность выявления известий связана с тем, что название «городец» имели несколько различных древнерусских поселений, однако контекстный анализ позволил достаточно надежно отделить упоминания о Городце-на-Волге от сообщений о Городце Киевской земли [Так, в Лаврентьевской летописи «Городок» южный, «Городец» у Киева, «градъ на Городци на Въстри» упоминаются под 6534, 6586, 6605-6606, 6635, 6641, 6655, 6658, 6659, 6703. (ПСРЛ. Т. I. Изд. 2-е. — М., 2001). Есть статьи с упоминанием Городца южного и в Софийской I старшего извода (ПСРЛ. Т. VI. Вып. 1), но там в географическом указателе (стб.567) эти статьи (на стб. 175, 212, 219) ошибочно приписаны Городцу Радилову. Из последних публикаций о Городце южном укажем: Котышев Д.М. Галицкие известия Ипатьевской летописи 6652 и 6654 гг. // Опыты по источниковедению. Древнерусская книжность. Вып.4. — СПб., 2001. С. 185–188].

Подобно многим другим древнерусским городам, основание Городца приходится датировать по его первому упоминанию в летописных источниках [Как известно, «градозданных» грамот в древнерусском делопроизводстве не существовало, а летописи далеко не всегда отмечали закладку поселения с точной датой. Поэтому в большинстве случаев исследователи датируют основание города по его первому упоминанию в летописях — разумеется, если это не противоречит археологическим источникам]. Мнение ряда краеведов о создании Городца в 1152 г. кн. Юрием Долгоруким не подкреплено историческими источниками и должно быть отвергнуто как ошибочное [Доказательства ненаучности рассуждений об основании Городца в 1152 году см.: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. — М.,1984. С. 91–92. Не преодолев критику В.А. Кучкина, версию о 1152 года вновь повторил без какого-либо обоснования Н.Ф. Филатов в книге «Нижегородский край. Факты, события, люди» - Н. Новгород, 1994, с. 15]. Основанием для приписывания закладки Городца Юрию Долгорукому не может служить статья Супрасльской летописи белорусско-литовского происхождения, известия которой до 1310 г. опираются на новгородский источник (типа Новгородской IV). Статья, в оригинале недатированная, гласит: «Борись Михальковичь, сынь брата Андр ева, Всеволожя и сыпа город Кидешьку, тои же Городець на Волъз» [ПСРЛ. Т. XVII. СПб., 1907. стб. 2. Н.Ф. Филатов, переиздавший эту статью по более позднему варианту — Никифоровской летописи (ПСРЛ. Т. XXXV. М., 1980. С. 19), поставил впереди текста дату «1152 г.», которой нет в данном летописном известии (Нижегородский край. Хрестоматия: История в документах с древнейших времен до 1917 года. — Арзамас, 2001. С. 4). Недопустимость подобных произвольных подстановок дат очевидна и не требует комментариев]. Текст статьи неясен и допускает различные толкования: по-видимому, летописец воспринимал Кидекшу и Городец как одно и то же поселение; к тому же неясно, можно ли отождествлять «Кидешьку» с Кидекшей. «Борись Михальковичь» другим источникам неизвестен, зато известен Борис Юрьевич — брат Андрея и Всеволода, похороненный с семьей в Борисоглебской церкви с.Кидекша [ПСРЛ. Т. I. стб. 349, 417. О захоронении Бориса в Кидекше свидетельствует и синодик Печерского монастыря 1595 года (ГАНО. Ф. 2636. Оп. 2. Д. 1, л. 58об.)]. Вдобавок велика вероятность непонимания белорусским переписчиком XVI века древнерусского (новгородского?) протографа. В любом случае, сообщение Супрасльской летописи не позволяет рассматривать Городец как часть градостроительной деятельности Юрия Долгорукого и датировать основание города 1152 годом.

Первое достоверное упоминание Городца-на-Волге приводит Лаврентьевская летопись в статье под 6680 (1171) г.: «Бывшю же князю Мстиславу на Городьци, совокупльшюся [со] братома своима, с Муромьскым и с Рязанскым, на усть Окы…» [ПСРЛ. Т. I, cтб. 364 (аналогично: ПСРЛ. Т. XXV. — М.–Л., 1949. С. 82; т.VII. — М., 2001. С. 88; т. IX. — СПб., 1862. С. 247). Основание для перевода летописных дат на современное летоисчисление: Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. — М., 1963]. Соединение с рязанскими и муромскими дружинами «на усть Окы» и направление похода («на Болгары») доказывают, что имеется в виду наш Городец. Контекст летописного известия позволяет утверждать, что возникновение Городца и последующее его возвышение связано с военным противостоянием Владимиро-Суздальской Руси и Волжской Булгарии, усилившимся во второй половине XII– первой четверти XIII вв. В статье под 6680 г. (и далее, под 6694, 6728 гг.) Городец упоминается как место сбора дружин и отправной пункт походов русских князей вглубь булгарских земель. Стратегическое значение Городца было обусловлено его местоположением: в непосредственной близости (к устью Оки) стягивались перед походами на Булгарию союзные владимирцам полки рязанских и муромских князей (статьи под 6680, 6692, 6728 годами); к Городцу выходил и белозерский полк — видимо, через Ярославль (статья под 6692 г.). О причинах предпочтения, отданного месту, где расположен Городец, перед, например, устьем Оки, можно судить лишь предположительно, так как в летописях нет прямых свидетельств. Определяющими могли стать близость территории будущей Городецкой округи к землям, уже освоенным русскими, и «незанятость» этой территории: летописи не сообщают о существовании здесь племенных центров поволжских народов, тогда как к устью Оки примыкали земли мордвы, а в низовье Оки, близ устья Клязьмы, находились владения мещеры (в более поздних источниках упомянут их центр — Мещерск, ныне Горбатов). Все это во второй половине XII в. неизбежно осложняло оборону устья Оки от возможного нападения булгар, делая предпочтительнее место, выбранное для основания Городца.

Быстрые темпы развития Городца отражают летописные известия под 6694 (1185) и 6724 (1216) годами, где городчане упоминаются как самостоятельный полк, не входящий в «силу Суздальской земли» (признак начавшегося административного обособления) [ПСРЛ. Т. I, стб. 400 (аналогично т. XXV, с. 92; т. X, с. 14). ПСРЛ. Т. IV. Ч. 1, с. 188 (аналогично т. VI, стб. 265; т. XXV, с. 112; т. VII, с. 38; т. XXVII, с. 38). Статья «О побоище Новгородцемъ с Ярославомъ» (ПСРЛ. Т. IV, ч. 1, с. 186; т. VI, вып. 1, стб. 263) к нашей теме не имеет отношения: здесь упомянута Ржева («Ржевка») — «городець Мстиславль»]. Впрочем, полк этот, по-видимому, не был многочисленным: в битве на Липице (6724/1216 г.) городчане были приданы вместе с муромцами и бродниками к полкам переславского князя Ярослава Всеволодовича [ПСРЛ. Т. IV, ч. 1, с. 191; т. VI, вып. 1, стб. 269]. Целям укрепления Городца отвечало и создание удобного сухопутного сообщения с Владимиром. Впервые о таком пути упомянуто под 6728 г., при описании пути Святослава Всеволодовича, возвращавшегося из похода на булгар: «и дошед Городца выиде из лодеи и поиде къ граду Володимирю на коних». Судя по тому, что летописец оговорил передвижение от Городца к Владимиру «на коних», путь этот был в то время не совсем обычен, и можно предполагать, что дорога из Городца к столице великого княжества была проложена около 1220 года [ПСРЛ. Т. XXV. С. 116–117 (здесь сохранился протографический вариант данной статьи; в более поздних сводах статья несколько сокращена). В известии о походе 1220 года, непосредственно предшествовавшем основанию Новгорода Нижнего, примечательно также и то, что ростовский князь Василько Константинович лишь посылает полки в поход, но сам остаётся в Ростове: «…онъ же из Ростова полкъ посла» (в Летописных сводах 1497 и 1518 годов: «Василко посла ростовцы и устюжане»). Далее из летописного текста следует, что ростовские полки вёл в бой воевода Воислав Добрынич: «…И ту приде к нему [Святославу Всеволодовичу — Б.П.] Воислав Добрынич, и Ростовци, и Устьюжане со множством полона и с корыстью великою…» (Там же, с. 117). Не упомянут Василько и среди возвращающихся из похода, при встрече с великим князем у Боголюбова. Кроме того, ниже сказано, что Юрий «посла в Ростовъ по Василка Костянтиновича и повеле ему ити на Городець», из чего опять-таки можно заключить, что во время похода Василько оставался в Ростове. Так что участие 9-летнего ростовского князя в походе и боевых действиях 1220 года не подтверждается древнерусскими источниками (ср.: «Здесь был Вася…» // «Новое дело». — Н. Новгород, № 38 (90) за 10–16 августа 2001 г.). Следует обратить внимание и на то, что приводить к присяге («в роту») булгар после заключения с ними мира Юрий послал «мужи свои» (т.е. великого князя), к тому же, судя по контексту («князеи их и земли их по их закону»), происходило это на булгарских землях. Следовательно, для умозаключений о том, что Василько Константинович был отправлен великим князем на устье Оки [?] приводить к присяге мордву [?! — Б.П.], опять-таки нет никаких оснований].

После победы над Волжской Булгарией в 1220 г. Городец становится опорным пунктом не только для ведения боевых действий, но и для расширения русского влияния в регионе [См. там же известие о переговорах князя Юрия Всеволодовича с булгарами в Городце]. Летописные свидетельства возвышения Городца в первой трети XIII века хорошо согласуются с данными археологии о значительной площади городской застройки и мощи укреплений, а также о быстром освоении сельской округи (заселение земель по р. Узоле). Из Городца поселенческие потоки двигались по Волге — вверх, с основанием Унжи (впервые упомянута под 1219 г.) и, по-видимому, Юрьевца, а также вниз, с основанием Новгорода Нижнего (1221 г.). Роль Городца как административного центра русских земель в Среднем Поволжье отчётливо выражена в летописном известии о нашествии Батыя под 6745 годом («ини на Волгу на Городець, и ти плениша все по Волзе») [ПСРЛ. Т. I, стб. 464; т. IV, ч. 1, с. 217; т. VI, вып. 1, стб. 293; т. XXV, с. 128, и др.]. Отсутствие упоминания здесь о Нижнем Новгороде свидетельствует, что он рассматривался летописцем в то время как «пригород» Городца, в рамках собирательного понятия «все по Волзе».

Значение Городца во второй половине XIII– начале XIV вв. определялось удобством Волжского водного пути в Орду. При этом Городец, наряду с Новгородом Нижним, становится местом остановок князей, отправлявшихся с дарами к ханам или возвращавшихся от них. Это наглядно показывает статья Лаврентьевской летописи под 6764 (1256) г.: «Поехаша князи на Городець да в Новъгородъ [Нижний — Б.П.]; князь же Борис поеха в Татары, а Олександръ князь послалъ дары…» [ПСРЛ. Т. I, стб. 474]. Допустима гипотеза, что Городец в этот период играл роль места хранения дани, собранной с земель Северо-Восточной Руси, перед отправкой монгольским правителям. Гипотеза имеет право на существование, если учесть известия Лаврентьевской летописи под 6791–6792 гг., дающие представления об опасности южного (рязанско-курского) пути в Орду, так что перевозка дани этим путем маловероятна. Следует также принять во внимание археологические находки в Городце свинцовых пломб, которыми опечатывали перевозимые по Волге грузы (в научной литературе такие пломбы называют торговыми или таможенными [См.: Петров П.Н. Русские средневековые свинцовые пломбы из находок в Городце на Волге// Древности Нижегородского Поволжья. — Н. Новгород, 1997. С. 53], но их предназначение до конца не выяснено). Гипотеза позволяет объяснить стремление в Городец (а не в стольный Владимир) возвращавшегося из Орды смертельно больного князя Александра Невского: «В лето 6771 (1263). Приде князь Олександръ ис Татаръ велми не здравя, в осенине, и приде на Городець, и пострижеся въ 14 месяца ноября, в память святого апостола Филипа. Тои же ночи и преставися…» [ПСРЛ. Т. III, с. 83, 312, 454. Вариант: «зимова в Орде, и тамо разболеся, и доиде Новагорода Нижняго, и пребывъ ту мало, и прииде на Городець, и въ болший недугъ впаде, и пострижеся в черньци месяца ноября въ 14 день, тое же нощи и преставися…». (ПСРЛ. Т. VI. вып. 1, стб. 338; т. XXV, с. 144–145, и др.)].

До последней трети XIII века Городец не был удельно-княжеским центром, а находился во владении великого князя владимирского — вероятно, как центр русских земель в Среднем Поволжье. О пребывании здесь младших князей упоминается лишь в связи с походами, организованными по воле великих князей (статьи под 6680, 6728 годами). Иногда здесь находились и сами великие князья, руководившие походами (статьи под 6694 и 6728 (вторая часть) годами). Очевидно, Городец, как и Нижний Новгород, управлялся великокняжескими боярами: здесь уместно вспомнить известие под 6694 (1185) годом: «Посла великыи князь Всеволод Гюргевичь на Болгары воеводы свое с Городьчаны [выделено нами — Б.П.]». Известие Тверского сборника (XVI в.) о смерти в Городце великого князя Михалка Юрьевича, после сопоставления с аналогичными статьями более ранних сводов (под 6685/1196 годом) приходится отвергнуть как позднее искажение первоначального текста. В Лаврентьевской летописи об этом сказано: «Преставися благоверный и христолюбивый князь Михалко, сынъ Гюргевъ, внукъ Мономаха Володимера, в суботу, заходящю солнцю, июня месяца в 20 день на память святаго отца Мефодья; и положиша и у святое Богородици Золотоверхое в Володимери», и ниже ростовцы призывают на владимирский стол Мстислава Ростиславича: «Поиди, княже, к намъ, Михалка Богъ поял на Волзе на Городци, а мы хочем тебе…» [ПСРЛ. Т. I, стб. 380]. Из текста в его первоначальном варианте не следует, что Михалко действительно умер в Городце (лживость обращения ростовцев специально оговорена); к тому же своды XV– начала XVI веков вообще не упоминают Городец в призыве ростовцев [ПСРЛ. Т. XXV, с. 87; т. VII, с. 93].

В последней трети XIII века Городец становится удельным центром князя Андрея Александровича. Об этом свидетельствуют статьи под 6790 и 6802 гг.: Андрей «иде в Володимиръ; из Володимира отпусти новгородци назадъ, а самъ иде в Городець»; «Андреи ис Торжьку прииде на Городець на Низ…» [ПСРЛ. Т. III, с.325; Т. IV, ч. 1, с. 245, и др.; т. XXV, с. 154; т. VII, с. 176, и др.]. В.Н. Татищев на основе доступных ему летописных источников называет князя Андрея Александровича «городецким» под 6791 (1283) годом [Татищев В.Н. История Российская. Т. V. — М., 1965. С. 58]. Княжение здесь обеспечивало Андрею тесные контакты с Ордой, на помощь которой он опирался. Примечателен факт погребения великого князя Андрея не в стольном Владимире, а в удельном Городце (статья под 6812/1304 годом): «Преставися великыи князь Андр и Александрович, внук великого Ярослава, месяца июля 27, на память святого Пантелеимона, постригъся въ скиму, и положен бысть на Городци» [ПСРЛ. Т. III, с. 92, 331–332; аналогичные тексты с незначительными писцовыми разночтениями: т. VI, вып. 1, стб. 367; т. IV, ч. 1, с. 262; т. XXV, с. 393, и др.]. В Летописном своде 1497 г. есть дополнение о перевозке тела умершего князя: «Преставися великии князь Андреи в черньцех и, везше, положиша его на Городце…»; аналогично в Летописном своде 1518 года (без имени князя) [ПСРЛ. Т. XXVIII, с. 64, 224. Аналогично в Никоновской, с дополнением: «…и везше положиша его на Городц в церкви святаго Михаила архаггела…» (ПСРЛ. Т. X, с. 175). В Сокращённом летописном своде 1493 года известие о смерти князя Андрея звучит так: «Того же лета преставися князь великыи Андреи Александрович Городецкии, Суздалскыи и Новогородцскыи, и положен бысть в церкви святаго архаггела Михаила на Городци» (ПСРЛ. Т. XXVII, с. 236). Примечательно, что несколько выше, в статье под 6801 (1293) годом, рассказывая о «Дюденевой рати», летописец также называет князя Андрея «Городецким»; аналогично именует князя Андрея Сокращённый летописный свод 1495 года в статьях под 6791 (1283) и 6801 (1393) годами (там же, с. 321)]. Судя по тому, что наиболее ранние летописные своды не содержат известия о перевозке тела умершего великого князя для погребения, можно с большой долей вероятности предполагать, что скончался он в Городце. Во всяком случае, факт погребения великого князя в его удельном городе очень показателен и свидетельствует, что Городец оставался резиденцией Андрея даже после достижения им великого княжения.

Внелетописная статья «Родословие русских князей» (серед.XV в.), наряду с более поздними источниками, позволяет утверждать, что Андрей Александрович (а не Андрей Ярославич) был родоначальником Суздальского княжеского дома: «Андрея Городецкого. Отъ сего Андреа пошло колено Суждальскыих князей: Андреи роди Василия и Александра Суждальского. Василий роди Костянтина. Костянтин роди Дмитриа и братию его; у него же оженися князь великии Дмитрии, сынъ Ивана Ивановичя» [выделено в оригинале — Б.П.] [ПСРЛ. Т. III, с. 468]. Хотя в тексте есть неточность (Александр Суздальский был сыном Василия, но в списке это оказалось пропущенным), все же оснований сомневаться в достоверности данного родословия нет: Комиссионный список Новгородской I летописи, в котором оно помещено (СПб. ФИРИ РАН, собр.Археографической комиссии, № 240, л. 12), достаточно ранний (середина XV века) и авторитетный; происхождение рукописи неизвестно (судя по языковым особенностям, переписчик — не новгородец), но бытовала она на нижегородских землях [По листам списка есть владельческая запись почерком XVIII века: «Сия летопись древняя новогородская российская история отъ книг арзамасскои градскои спаскои церкви священика Василья Ильина собственная домовая»]. Происхождением от Андрея Городецкого следует объяснять претензии суздальских князей на обладание великокняжеским Городцом и его землями (включая Нижний Новгород) — претензии, которые в XIV веке привели к возникновению великого княжества Суздальского, Нижегородского и Городецкого.

Обращает на себя внимание отсутствие в перечне сыновей Андрея Городецкого не только Бориса, умершего бездетным 25 марта 1303 года в Костроме [ПСРЛ. Т. I. стб. 486], но и Михаила. Князь с таким именем в 1305 г., возвращаясь из Орды, расправился с вечниками в Нижнем Новгороде: «В Новегороде в Нижнемъ черные люди побили бояр. Князь Михайло Андреевич изъ Орды приехавъ в Новъгородъ в Нижний, изби вечниковъ» [ПСРЛ. Т. VI. Вып. I. М., 2000. стб. 368]. В.А. Кучкин сичтает Михаила сыном Андрея Городецкого; по мнению Г.В. Абрамовича, Михаил — сын Андрея Ярославича и по возрасту не мог быть сыном Андрея Городецкого [Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси…, с. 208–209; Абрамович Г.В. Князья Шуйские и Российский трон. — М., 1991. С. 17–20]. Решение этого вопроса имеет принципиальное значение для определения статуса городецко-нижегородских земель в первой половине XIV в.: Г.В. Абрамович считал их наследственным уделом суздальских князей (Андрей Ярославич > Михаил > Василий и его потомки); В.А. Кучкин доказывает существование в 1304–1311 гг. самостоятельного Городецкого княжества (Андрей Александрович > Михаил), оставшегося выморочным и лишь позднее перешедшего к суздальским князьям (Андрей Ярославич > Юрий > Михаил > Василий и его потомки).

Обе точки зрения гипотетичны: 1) возведение суздальских Васильевичей к Андрею Ярославичу противоречит приведенному выше «Родословию русских князей», а потому не может быть принято; 2) не только в «родословии», но и в синодике суздальско-нижегородских князей имени «Михаил» нет [Пудалов Б.М. Синодик нижегородских князей (опыт реконструкции)// Памятники христианской культуры Нижегородского края. (Материалы научной конференции 29-30 марта 2001 года). — Н. Новгород, 2001. С. 8–22. В.А. Кучкин, указывая на известие Никоновской летописи под 1309 годом о смерти суздальского князя Василия Михайловича (ПСРЛ. Т. X, с. 177), замечает: «Это единственное в русских летописных сводах упоминание князя Василия Михайловича очень трудно для истолкования. Возможно, он был сыном Михаила (Юрьевича?) Суздальского.» (Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси…, с. 206, прим. 57). Учитывая позднее происхождение Никоновской летописи и отсутствие других упоминаний о князе Василии Михайловиче, приходится сомневаться в достоверности известия, так как нельзя исключить возможность искажения в отчестве князя]. Поэтому, вопреки утверждению Д.С. Таловина, есть все основания сомневаться в реальности Михаила Андреевича Суздальского, а потому дальнейшие выводы автора попросту «зависают» [Ср.: Таловин Д.С. Князь Михаил Андреевич и Нижегородское Поволжье в начале XIV в.// Городецкие чтения. Вып. 3. (По материалам Всероссийской научно-практической конференции «Александр Невский и его эпоха»). — Городец, 2000. С. 37–42. Проведённые автором расчёты возраста сына Андрея Городецкого и соображения о невозможности женитьбы малолетнего князя в Орде были легко опровергнуты В.А. Кучкиным в отзыве на диссертацию Д.С. Таловина в 2001 году].

Обилие гипотетических построений в рассмотренных версиях и возникающие при этом противоречия побуждают к поиску иных решений. По-видимому, имеет смысл вновь вернуться к рассмотрению версии А.Е. Преснякова, атрибутировавшего действия в Нижнем Новгороде в 1305 году князю Михаилу Ярославичу Тверскому, возвращавшемуся из Орды с ярлыком на великое княжение Владимирское. А.Е. Пресняков опирался на вариант известия под 6813 годом, читавшийся в более поздних летописных памятниках — своде 1509 года (так называемый «список Царского») и Воскресенской летописи: «В Новегороде въ Нижнемъ черные люди побили бояръ; пришедъ же князь Михайло Ярославичь изъ Орды въ Новгородъ въ Нижней, и изби вечниковъ» [ПСРЛ. Т. VII. Летопись по Воскресенскому списку. — М., 2001. С. 184 (аналогично: В.Н. Татищев. История Российская. — Т. V. М., 1965. С. 70). Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. — Пг., 1918. С. 104, прим.2]. В.А.Кучкин, обративший внимание на исправление в списке Царского, предполагал здесь «результат не вполне квалифицированной редакторской работы сводчиков XVI в.», а потому счёл чтение «Ярославич» вторичным и ошибочным [Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси…, с. 207–208]. Однако не всё так однозначно: редактор свода 1509 г. мог изменить отчество князя не по ошибке, а в результате сверки текста с более исправной рукописью [Наиболее близкий по времени пример контаминации — в Уваровском списке (первая треть XVI века) Московского летописного свода конца XV века (ПСРЛ. Т. XXV, с. 5). Известен пример, когда Воскресенская летопись сохранила более ранее чтение, чем Новгородская IV (Фёдоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. — М., 1973. С. 117–118). Уместно вспомнить, что Лаврентий в качестве источников своего летописного свода указывал «книгы ветшаны» (во множественном числе). «Конкретный текстологический материал убеждает, что работа по выверке текста по различным рукописям производилась древнерусскими переписчиками сплошь и рядом; с возможностью такой работы текстолог обязан считаться в каждом отдельном случае.» (Лихачев Д.С. Текстология. На материале русской литературы X–XVII веков. Изд.2. — Л., 1983. С. 94)]. Нельзя сделать однозначный вывод о существовании у Андрея Городецкого сына Михаила и на основании записи в рукописном сборнике конца XV века об освящении церкви в Вологде «при благоверном князе Андреи и сыне его Михаиле»: в записи не указаны ни отчество князя Андрея, ни его великокняжеский титул; древнерусское «сын» обозначало не только степень родства, но и отношения вассалитета [Неслучайно издатель записи И.М. Кудрявцев воздержался от однозначных выводов, предполагая, что под «Михаилом» писец мог иметь ввиду Михаила Ярославича Тверского, наследовавшего Андрею Городецкому на великом княжении (Кудрявцев И.М. Сборник последней четверти XV– начала XVI в. из Музейного собрания// Государственная библиотека СССР имени В.И. Ленина. Записки Отдела рукописей. — М., 1962. Т. 25. С. 224, 251–252). Ср.: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси…, с. 125–127]. Между тем, в рамках версии А.Е. Преснякова, во-первых, снимаются противоречия с «Родословием русских князей» и синодиками, не знающими у Андрея Александровича сына Михаила (Андрей > Василий и его потомки); во-вторых, подтверждается великокняжеский статус городецко-нижегородских земель в начале XIV века (в силу чего бояре Андрея Городецкого после его смерти отъехали в Тверь, а здесь в 1305 году распоряжался Михаил Ярославич). Не противоречит эта версия и предложенному выше объяснению претензий суздальских князей (потомков Андрея Александровича) на обладание великокняжеским Городцом и его землями (включая Нижний Новгород).

Внимательного изучения заслуживает проблема названия Городца. В начальный период своей истории он именовался «Городец на Волге», либо просто «Городец». По летописным источникам известно около десятка «городцов», что могло привести к путанице, а потому вынуждало к географическим уточнениям. Но примечательно, что в статье «Имена градам русским» (конец XIV века) только наш Городец указан без географических уточнений [ПСРЛ. Т. III, с. 475–477]: это свидетельствует об известности и значимости города на Руси.

Вероятно, следствием путаницы в локализации древнерусских «городцов» стал единственный в древнейших летописных сводах случай именования центра русских поселений в Среднем Поволжье «Городец Радилов». В статье под 6724 (1216) годом Новгородской I сказано: «…Иде Гюрги из Володимеря въ Радиловъ городьчь…» [ПСРЛ. Т. III, с. 56 (по Синодальному списку; аналогично по Комиссионному списку: «Радилов городець», с. 257)], а в Новгородской IV и Софийской I, а также более поздних сводах уточнено: «Князь же Мстиславъ и Володимеръ управиста их, князю Костянтину Володимерь, а князю Юрью Радилов городець… И тако наборзе въспрятавшеся на лодьи, в насады, владыка, и княгини, и людие его [Юрия] вси поедоша внизь… И тако поиде из Володимеря въ мале в Городець» [ПСРЛ. Т. IV, ч. 1, с. 195–196; т. VI, вып. 1, стб. 273; аналогично т. XXV, с. 114 («в Городець в мал»); т. VII, с. 124; т. XXVII, с. 41; т. XXXIII, с. 61 (в указателе географических и этнических названий к данному тому ПСРЛ (с. 241–249) это и ряд других упоминаний Городца не отмечены). В Летописных сводах 1497 и 1518 годов тот же текст, но с сокращениями (ПСРЛ. Т. XXVIII, с. 47, 204–205). Промежуточный вариант — в Тверском сборнике (ПСРЛ. Т. XV, стб. 324), а его развитие — в Никоновской летописи (ПСРЛ. Т. X, с. 76)]. Контекст этого известия («въспрятавшеся на лодьи… вси поедоша внизь») показывает, что имелся ввиду Городец-на-Волге, откуда Юрий и возвращается через год (6725 г.) в Суздаль. Почему же Городец здесь назван «Радилов»? При анализе этого известия необходимо учитывать четыре обстоятельства:

1) Протограф известия под 6724 годом — новгородского, а не владимиро-суздальского происхождения (в Лаврентьевской летописи наш Городец никогда не именуется «Радилов»);

2) В известии о возвращении кн. Юрия (под 6725 г.) ранние своды называют город просто «Городец» (уточнение «Радилов» появляется лишь в двух позднейших сводах — Никоновской летописи и Тверском сборнике) [ПСРЛ. Т. XV, стб. 326; т. X, с. 78];

3) Известие Тверского сборника под 6685 годом о смерти князя Михалка «на Волзе на Городце на Родилове» — искажение первоначального текста (ср. Лаврентьевская, под 6685 годом; см. об этом выше; по нашему впечатлению, Тверской сборник, составленный вне Суздальской земли, в ряде известий о начальном периоде истории нашего региона следует поздним сводам);

4) Другое упоминание топонима «Радилов», но без слова «городец», есть только среди перечня городов Тверской земли в летописях «новгородско-софийской» группы (и восходящих к ним) под 6907 годом [ПСРЛ. Т. IV, ч. 1, с. 388; аналогично т. VI, вып. 2, с. 6; т. XI, с. 180 (с пропуском Ржевы). Локализацию тверского Радилова см.: Борзаковский В.С. История Тверского княжества. — Тверь, 1994. С. 44]. На территории Нижегородской области (губернии) топоним «Радилов» вообще не встречается.

Приведенные факты дают основание предполагать в названии «Городец Радилов» применительно к Городцу-на-Волге ошибку новгородского летописца, получившую продолжение в сводах XVI в.

Требуют дальнейшего уточнения причины именования «городцом» поселения, которое, по наблюдениям археологов, изначально создавалось как крупный город с мощными укреплениями [Гусева Т.В. Средневековый Городец на Волге и его укрепления// Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и в раннее новое время (XI-XVIII вв.). Доклады второй научной конференции (Москва, 7–8 декабря 1999 г.). — М., 2001. С. 13–22]. А между тем словари древнерусского языка однозначно трактуют лексему «городец» как «маленький город» [Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Т. I, ч. 1. — М., 1989. стб. 575–577]. И всё же необходим более глубокий лексико-семантический анализ понятия «городец» в XII–XIII веках: этим термином могли обозначаться военно-административные центры, укрепления которых в какой-то период оставались недостроенными. Большие (даже с перерывами) сроки строительства Городца весьма вероятны, а отсутствие имени князя в его названии легко объяснимо, если вспомнить, что основание этого великокняжеского города приходится на время правления Андрея Боголюбского, убитого заговорщиками в 1174 году.

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский