РусАрх - Рыбаков Б.А. Раскопки в Звенигороде (1943-1945 гг.)

РусАрх

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

Источник: Рыбаков Б.А. Раскопки в Звенигороде (1943-1945 гг.). В кн.: Материалы и исследования по археологии СССР; Материалы и исследования по археологии Москвы, т. II, № 12. М.-Л., 1949. Все права сохранены.

Сканирование материала и размещение его электронной версии в открытом доступе произведено: www.archeologia.ru («Археология России»). Все права сохранены.
Иллюстрации приведены в конце текста.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2006 г.

Б.А. Рыбаков

Раскопки в Звенигороде (1943–1945 гг.)

стр.125

Старейший город Московского княжества, упоминаемый в духовных грамотах на первом месте, столица княжения мятежного Юрия Дмитриевича — Звенигород имеет все права на внимание археологов. Сохранившийся посреди Звенигородского Городка белокаменный Успенский собор, с его великолепным резным узорочьем и остатками росписи стен мастерами школы Андрея Рублева, придает еще большее значение исследованию Городка. Раскопки в Звенигороде производились в северной части городища в 1920-х годах, но ни коллекций, ни отчетов не сохранилось; видны лишь остатки полузасыпанных траншей. В 1936 г. автор этих строк произвел обследование Городка в связи с попыткой построить на его территории стадион. В 1942 г. обследование произвели H. Н. Воронин и Л. А. Евтюхова. В 1943 — 1945 гг. на протяжении трех лет ГИМ (Москва) проводил раскопки Городка. ¹ Их итогам и посвящена настоящая статья.

* * *

Звенигород впервые упоминается в духовной грамоте Ивана Калиты, датируемой 1330-ми годами. Судя по тому, что он здесь и в дальнейшем всегда стоит в списках вслед за Москвой, можно думать, что Звенигород уже был значительным, вполне сложившимся городом. Предстояло археологически решить вопрос о времени возникновения города. Имя его, воспроизводящее название киевского или галицкого Звенигорода, заставляет вспомнить эпоху более раннюю, чем XIV в.,— время Мономаха и Юрия Долгорукого, когда в Суздальской залесской стороне возникали Переяславли и Вышгороды, а реки получали южные имена (Трубеж, Лыбедь и др.). Но молчание письменных источников не давало права отнести время постройки Звенигорода к эпохе Долгорукого. Есть некоторые основания говорить о Звенигороде как о крайнем северо-восточном пункте Черниговского княжества. Вятичи, Воротынск, Лопасна и Боровск принадлежали в свое время черниговским князьям. Известный Любецкий синодик упоминает «князя Федора Звенигородского, княгиню его Софию и сына их князя Александра». ² Князь Федор был правнуком убитого в Орде Михаила Черниговского, потомки которого сидели на следующих верховских уделах Карачев, Мосальск, Хотетово, Козельск, Перемышль, Елец, Звенигород и Волхов. Археологическим подтверждением этих черниговских связей может, отчасти, служить гончарное клеймо, найденное при обследовании городища в 1942 г. Л. А. Евтюховой и Н. Н. Ворониным.³ Это клеймо— типичный княжеский знак XII в., но ни одному из владимирских князей приписать его нельзя. Подобные знаки известны нам из Черниговской земли (например, на перстне из Святоозерского клада). Возможно, что Звенигород был пограничным пунктом между владениями черниговских и владимирских князей в XII в.

В XIV в. в потомстве Калиты Звенигород передавался сыновьям «со всеми волостьми и с мытом и с селы и с бортью и с оброчники и с пошлинами», т. е. выступал уже в качестве удельного центра.

Расцвет города относится к тому времени, когда звенигородским князем стал сын Дмитрия Донского князь Юрий, вступивший еще юношей в 1389 г. во владение княжеством и всю свою жизнь связавший с этим городом. Отсюда он ходил в удачные походы на Болгар, Жукотин и Казань; здесь же за неприступными стенами своего кремля строил коварные планы борьбы с доверчивым и неопытным племянником московским князем Василием Васильевичем. Сюда же князь Юрий привез плененных им в междоусобной борьбе московских княгинь — мать и жену великого князя.

стр.127

Удачливый полководец, честолюбивый политик, богатый звенигородский князь соперничал с московским князем не только в добывании власти, но и в строительстве храмов. Испытав на себе тяжесть интердикта, Юрий Дмитриевич постройкой храмов стремился расположить к себе церковь. С его именем связывают построение древнейших сохранившихся памятников белокаменного зодчества Москвы: соборов в Троице-Сергиевом монастыре (Сергий Радонежский был крестным отцом Юрия), в соседнем со Звенигородом Саввином-Сторожевском монастыре и в резиденции самого Юрия Дмитриевича — Успенского собора на Городке. Все эти здания вполне сознательно воскрешают спустя два века традиции белокаменной архитектуры Владимира XII в. К сожалению, точная дата постройки всех этих зданий не записана в летописях. Быть может, именно потому, что их постройка связана с неприятным для москвичей именем князя Юрия.

Во время осмотра собора мне удалось в 1943 г. обнаружить на южной стороне юго-восточного пилона надписи-граффити на белом камне, с которого ранее была сбита штукатурка с фресками XV в. (рис. 2). Очевидно, надписи были сделаны в короткий промежуток времени между постройкой здания и росписью его. Встречены надписи: «сия црквь со...»; есть плетеный орнамент. Особенно интересна надпись двойным контуром крупными буквами, какими в рукописях пишут заглавия разделов книги: «а се црквь бжь». По эпиграфическим признакам, М. В. Щепкина склонна относить эту надпись к концу XIV в. Эта дата очень важна для уточнения даты постройки собора. На северной стене поверх фресковой росписи встречено много надписей XVI— XVII вв.; между прочими, есть конец какой-то фразы «...яко кошькина образiна».

В 1434 г., только что став московским князем, Юрий Дмитриевич неожиданно умер, и Звенигород сразу утратил свое значение оплота мятежных вассалов. На протяжении XV в. Звенигород был уже за великим князем московским, а случайные владетели города никакой исторической роли не играли. Последний владетельный князь Звенигорода, брат Ивана III, Андрей Васильевич Горяй был обвинен братом в заговоре и крамолах и в 1492 г. заточен. Звенигород перестал быть центром удельного княжества и скоро, со взятием Смоленска, утратил свое значение пограничной западной «сторожи», захирел, запустел.

Местным учителем В. С. Морошкиным был найден у подножья Звенигородской крепости стальной щит XVI в. с хорошим восточным орнаментом и арабскими надписями.⁴ Щит принадлежал, по всей вероятности, татарскому воину из состава войск Владислава польского, долго стоявшего в Звенигороде в 1617 г.

В XVII в. город опустел, превратился в городище, посад передвинулся далее от реки, а историческое значение Звенигорода перешло к соседнему монастырю.

* * *

В окрестностях Звенигорода много разнообразных археологических памятников. Рядом с Городком (к западу от него) находится сильно разрушенное земляными работами городище дьяковской культуры, в верхних слоях которого есть славянская керамика XI— XII вв. Близ Звенигорода много курганных групп XII—XIV вв., часть которых исследовал А. В. Арциховский. Все курганы принадлежат вятичам.

Звенигородское городище (Городок) расположено на высоком левом берегу Москвы-реки, на длинном мысу между ручьем Жерновкой и безыменным ручьем. Оба ручья текут по дну глубоких крутобрегих оврагов. Превышение площади городища над современным уровнем воды — 24 м. С напольной стороны прорыт глубокий и широкий ров. Крутизна скатов очень велика и местами достигает 60—70°.

Городище обнесено валом и имеет очертания, близкие к трапеции; одна из сторон трапеции обращена к реке и идет параллельно ей строго с запада на восток, образуя южную стену города, длиной в 180 м. Западная стена идет на СВ под углом в 70° к южной; эта сторона городища (самая длинная — 300 м) обращена к Жерновке. Восточная стена города (220 м) идет также на СВ, образуя с южной тупой угол в 120°. Длинные стороны городища стянуты в противоположном (от реки) конце коротким валом в 80 м, идущим с ЮВ на СЗ (рис. 1). Земляной вал сохранился почти везде, но высота его различна: средняя — около 2 м, а высота тыльного гребня, подсыпанного землей изо рва, достигает 8 м от уровня площадки городища.

Почти в центре Городка на самой высокой точке его поставлен Успенский собор, ориентированный по западной (самой длинной)

стр.128

стороне города.Продольная ось собора сильно уклоняется от линии 3В и направлена с СЗ на ЮВ. Как оказалось в дальнейшем, все древние сооружения ориентированы так же. Въезд в Городок в настоящее время существует в сев.-вост. углу; возможно, что в древности он находился здесь же, был рассчитан на подъемный мост через ров и проходил сквозь угловую воротную башню.

Южная половина города слегка наклонна к реке и сильно застроена за последние 30— 40 лет. Северная половина сплошь разделана под огороды. В начале XIX в. здесь были значительных размеров провиантские магазины, контуры которых обозначены и сейчас. В 1941 г. на территории Городка (главным образом по валу) был сделан ряд выемок в земле. Детальный осмотр этих земляных работ помог уяснению системы укреплений.

Основные задачи археологического изучения Звенигорода сводятся к следующему: во-первых, определить время его основания как города; во-вторых, изучить удельный центр Московского княжества, т. е. время расцвета Звенигорода при Юрии Дмитриевиче (1389— 1434). Изучение Звенигорода этого времени косвенно может содействовать уяснению облика ранней Москвы, когда она была еще небольшим удельным центром. В самой Москве, по условиям ее современного заселения, поставить такие исследования ее древнего ядра невозможно.

Раскопки велись в следующих местах: 1) В северной части городища (1943) исследовалась подошва вала близ въезда и раскопана мастерская медника (расположена на продольной оси города в 60 м от сев.-вост. вала). 2) На запад от собора (1944—1945), на ровной площадке перед началом понижения к югу (рис. 1). Местоположение этой террасы позволяло начать здесь поиски княжеского дворца. 3) В западной части вала разрез и зачистка его площадки и скатов для выяснения системы укреплений (1944). Культурный слой повсеместно оказался очень тонким и не превышал мощности 0.80 м. Материк — светлый плотный песок. Верхние горизонты культурного слоя везде перепаханы. Раскопка велась стометровыми площадями с разбивкой для учета на метровые квадраты. В самом культурном слое не удалось различить внутренних прослоек, хотя материал встречался разновременный. Выявилась любопытная особенность: вещи разных эпох группировались не по горизонтальным слоям (один над другим), а по отдельным участкам на одной плоскости (один рядом с другим). Только под толщей вала стратиграфия сохранилась лучше.

Основным датирующим материалом являлась керамика. В Звенигороде встречены три основные группы.

1. Керамика курганного типа с линейно-волнистым орнаментом. Обжиг посредственный, тесто с примесями. Круг — ручной с подсыпкой песка. Встречены гончарные клейма. Из клейм особенно интересно найденное в шурфе Н. Н. Ворониным и Л. А. Евтюховой (1942); оно в виде знака Рюриковичей: трезубец с крестом внизу и с раздвоенным средним зубом (рис. 3). По типу знака можно его отнести к середине XII в. Наличие керамики курганного типа XI—XII вв. является важным аргументом в пользу существования поселения уже в домонгольскую пору, а княжеский знак у гончара уточняет и характер поселения — княжеские гончары, метившие изделия знаком своего господина, встречаются только в княжеских городах или княжеских замках.

2. Керамика более тонкая, красного обжига, иногда с лощением (см. рис. 3). По форме сосуды этой группы существенно отличаются от домонгольских — это небольшие широкогорлые кувшины с одной ручкой. Подобная керамика известна в золотоордынских слоях городов Поволжья XIV—XV вв. В 1943 г. я отнес эту керамику к XV в.⁵ В 1944 г. эта датировка получила солидное обоснование: несколько красных фрагментов и ручка красного кувшина были найдены в самой подошве вала в том погребенном культурном слое, на который укладывали деревянные конструкции будущего вала и засыпали их землей. Следовательно, бытование красной керамики предшествовало насыпке вала. Для нас особенно важно определить более раннюю дату красной керамики, так как ее поздняя дата — XVI век, когда она сменяется серебристо-лощеной керамикой.

Наши познания древнерусской керамики обрывались на XIII в. (когда кончался курганный обряд погребения), и вновь начинались только с XVI—XVII вв., когда появляются сосуды-кубышки, служившие вместилищем монетных кладов, точно датированные зарытыми вместе с ними монетами. Теперь, в результате раскопок в Звенигороде, удалось отчасти восполнить этот пробел.

Время постройки существующих звенигородских укреплений может определяться только эпохой Юрия Дмитриевича. Укрепления могли, разумеется, быть воздвигнуты и при Долгоруком, но они раскопками не обнаружены, а исследованный вал с красной керамикой в подошве и курганной керамикой в нижнем горизонте погребенного культурного слоя может относиться только к эпохе послемонгольской, когда на смену старым, хорошо известным керамическим типам появилась новая (красная) керамика неизвестного точно времени.

Относить создание мощных оборонительных валов Звенигорода к эпохе после смерти Юрия Дмитриевича, когда город перестал быть гнездом мятежных феодалов и находился в полной воле московского князя-победителя, мы не имеем оснований. Ни Василий Темный, ни, тем

стр.130

более, Иван III не позволили бы никому из наследников Юрия создавать оплот против Москвы в Звенигороде. Укрепления, как и собор, мы должны относить к единственной и кратковременной поре расцвета города при Юрии Дмитриевиче — 1389 — 1434 гг., когда имя Звенигорода то и дело мелькает на страницах летописей, а владелец его успешно соперничал в строительной деятельности с самим московским князем. Поход на волжских болгар в 1396 г. (или 1399) дал в руки Юрию значительные средства: «шедше взяша град Болгары и Жукотин и Казань и Кеременчюх и иных много градов и пребыша тамо три месяцы воююще и пленяще землю их и возвратишася со многим богатством во свояси».⁶ Постройку укреплений мы можем отнести к рубежу XIV и XV вв.

Следовательно, загадочная красная керамика должна датироваться несколько ранее этого времени; примем для нее более широкую дату — вторую половину XIV—XV вв. Эта датировка вполне согласуется с датой однотипной золотоордынской керамики. Вторая половина XIV в. вообще — время хозяйственного подъема Руси и введения ряда технических новшеств: водяные мельницы, глубокое бурение соляных скважин, появление бумаги, введение артиллерии, разработка сложных ювелирных приемов и т. д. Наши раскопки в Звенигороде добавляют еще одно новшество — тонкостенную керамику хорошего горнового обжига. Гончарные горны и красная керамика были обнаружены раскопками ГИМ в 1946 г. и в самой Москве — в Гончарной слободе за Яузой.

3. Эта группа керамики связана с комплексами XVII в. Это обычная серебристо-лощеная керамика «томленого» горнового обжига, сделанная нередко на ножном кругу. Она хорошо известна как по сосудам поздних монетных кладов, так и по многочисленным находкам в Москве и в других городах. В XVI — XVII вв. она была распространена по всей Восточной и Юго-Восточной Европе. Наряду с темной посудой встречаются и сосуды из белой глины с толстыми стенками. Возможно, что эта группа керамики относится к XVII—XVIII вв.

* * *

В 1943 г. в северной части городища, вдалеке от собора была раскопана мастерская медника. Сохранность ее очень плохая. Дерево прослеживается только по темным пятнам на материке.

В небольшом глинобитном горне были найдены 19 трубчатых замков (рис. 3) и детский бронзовый браслетик, витой из проволоки, сложенной втрое, датирующий горн и замки XIII в.

Замки относятся к обычному типу русских домонгольских висячих замков с цилиндрическим туловом и разъемной дужкой. Этнографический термин для них «сничные замки». Они были покрыты толстой пористой коркой железистой окиси и записаны в дневник как «железные» замки. Во всех археологических описях разных музеев СССР и в печатных изданиях подобные замки также называются железными.

Велико было удивление участников экспедиции, когда в лаборатории ГИМ ученый реставратор А. Д. Чиварзин очистил звенигородские замки от окиси —они оказались золотисто-бронзовыми. Опыты, произведенные над замками из Княжьей Горы и некоторых других мест, показали, что, внешне очень похожие на железные, замки по снятии железистой окиси оказались бронзовыми. Устройство их довольно сложно и свидетельствует о большой изобретательности русских мастеров.

Замок состоит из медного (или бронзового) литого цилиндра, к которому на ребро приделана планка, заканчивающаяся коническим приемником для дужки, по форме и размеру напоминающим наконечник для карандаша. Весь механизм замка помещен на дужке. Дужка согнута таким образом, что один конец ее должен входить в широкий цилиндр, а другой — в более узкий конический приемник. На дужке обычно имеются 2 — 4 стальные плоские пружины, один конец которых наглухо приклепан к дужке, а другой отходит под углом. Когда дужка вдвигается в замок, пружины сначала сжимаются, а потом автоматически защелкиваются в тулове замка, более широком, чем входное отверстие. Наличие стальных пружин и было причиной появления окиси. Чтобы отпереть замок, нужно прижать пружинки к стержню дужки, и обе части замка -дужка и тулово — легко разъединятся.

Сотни подобных ключей известны нам из разных русских городищ. Запирался замок без ключа, автоматически. Мастера предусмотрели и возможность подделки ключа, отгородив внутренность замка щитком, благодаря которому рассмотреть расположение пружин и подделать ключ невозможно. Подобные хитростные замки появились в XII — XIII вв. и расходились по всем русским землям. Одним из центров их изготовления был Киев, где при раскопках И. В. Бондаря на Киселевке была найдена мастерская с десятками стандартных медных замков.

Звенигородскую находку 19 замков нельзя считать открытием мастерской замочника по следующим причинам: 1) все замки очень различны по отделке, размеру и назначению (есть, например, замок от конских пут); 2) все они без дужек; 3) многие из них носят следы взлома и, наконец, 4) все медные части замков и медный браслет были положены в один горн, очевидно, для переплавки. Мне представляется, что мастер-медник XIII в., нуждаясь в сырье, сложил в горн старые сбитые с дверей (а не отпертые ключом) ломаные замки и

стр.131

решил переплавить их на металл как лом. Это могло произойти после какого-нибудь нападения врагов на город, когда открывали двери не ключами, а «рассекоша врата секирами и оскордами».

Очень близкий к звенигородским замок был найден на территории Московского кремля.⁷Следует отметить, что в Западной Европе вплоть до XIV в. бытовали замки «в просторечии называемые русскими».⁸ Эти сведения нам сохранили инвентари чешских монастырей конца XIV в.

Русские замки, судя по звенигородским находкам, отличались простотой и изяществом изготовления, прочностью и удобством в обращении.

* * *

Оборонительные сооружения Звенигорода представляют значительный интерес. Датируются они, как я пытался доказать выше, в связи с анализом керамики, рубежом XIV— XV вв. Три стены города нависали над крутыми скатами обрывов, и вал здесь был сравнительно невелик. Особенно мощен тыльный вал со стороны поля. Его высота 8 м, а поперечная ширина основания — 2 0 м. С внешней стороны по всем валам идет нечто вроде земляного бруствера.

Было произведено два разреза западного вала (наименее мощного).

В основании вала на слое XIV в. были поставлены деревянные бревенчатые срубы, заполненные плотной глиной, положенной, очевидно, в мокром, пластичном виде. С внутренней стороны в одном из разрезов оказалось мощное наслоение извести. Но это не было повсеместным; очевидно, сюда свезли остатки извести от постройки собора. Внешняя сторона вала, его гласис, везде была густо выложена глиной. Такую крутую наклонную плоскость достаточно было слегка полить водой сверху, чтобы создать сильное скольжение нападающих.

Кроме разрезов, горизонтальной раскопкой была вскрыта поверхность вала. Как установлено, на верхней площадке непосредственно ставились деревянные заборола из коротких дубовых бревен, диаметр которых легко определяется по отпечаткам на глине (10—20 см). Бревна укладывались горизонтальными рядами вдоль вала; через 150—160 см каждое прясло стены перевязывалось короткой дубовой же перевязью, отходившей перпендикулярно от стены внутрь города на 80 см. С внешней стороны дубовые стены были густо обмазаны глиной, которая повсюду оказалась обожженной. Таким образом, над крутыми скатами оврага находился выложенный из глины гласис насыпного вала, увенчанный сравнительно тонкой стенкой, промазанной глиной. Судя по отсутствию срубов, стены были, вероятно, немного выше роста человека и служили только прикрытием воинов. Весь расчет обороны строился на крутизне скатов до 70°, спускавшихся вниз на 20—25 м (рис. 4). Разумеется никакие стенобитные машины не могли быть подведены к стенам Звенигорода, так как ширина оврагов достигает здесь 100—200 м. Глиняная промазка стен, предохранявшая дерево от огня, применялась в XIV в., например, в Твери при постройке кремля.

Вся верхняя площадка вала и внутренний скат его, обращенный к городу, были тщательно вымощены мелким (5—15 см) булыжником, плотно пригнанным друг к другу. Колоссальная наклонная мостовая, длиной в 720 м, окаймляла весь город наподобие современного велотрека. Эта каменная вымостка вплотную подходила к заборолам. Ее назначение выяснилось во время дождя: оказалось, что в самую сильную грязь по этой вымостке можно без всякого труда легко взойти из города на верхнюю боевую площадку вала. «Горододельцы» князя Юрия обеспечивали своим воинам легкое сообщение с городом, а для врага изготовили крутые и смазанные скользкой глиной скаты. Углы «города» были защищены четырьмя башнями. По произведенным ориентировочным подсчетам, для постройки насыпных валов Звенигородского кремля требовалось: 35 000 м³ глины и извести, 8000 дубовых бревен для заборол и 500 000 штук камней для вымостки. К этому мы должны добавить работы по прорытию рва и эскарпированию скатов.

Начиная свою мятежную деятельность, князь Юрий располагал отлично укрепленным гнездом.

стр.132

* * *

В 1944 г. работы были вынесены на широкую открытую площадку на запад от Успенского собора. С этой площадки открывается хороший вид па заречную сторону, которая не была закрыта стенами, так как южная стена находилась несколько ниже остальных. Здесь можно было предполагать остатки дворцового комплекса XIV—XV вв.

Раскопки велись широкой площадью с последующим расширением в стороны (рис. 5.)

Здесь выявился интересный жилой комплекс XII в.: небольшой дом из сосновых бревен с глинобитной печью; найдено много посуды XI - XII вв. (есть целый горшок), стеклянные браслеты, шиферное пряслице, ручные жернона, ножи и железный рожон копья. Дом XII в. был oриентирован по западному обрезу городища, как и собор XV в. Вероятно, конфигурация городища и в XII в. и в XV в. была одинакова.

Точно такую же ориентировку имеют и расположенные здесь жилые комплексы XV в. с красной керамикой и тоже с глинобитными печами. В инвентаре XV в. никаких признаков дворцового быта не обнаружено; жилища очень невелики и бедны. Быть может, эти маленькие домики принадлежали челяди, так как даже для обычных городских домов они слишком бедны и малы. Встречены здесь и остатки жилищ XVII в., но без всяких следов стен.

Самым интересным в этом раскопе был обнаруженный уже на материке ряд вертикально врытых в землю столбов. Каждый столб в 40 — 45 см в поперечнике был опущен концом в глубокую яму в 1.80 м глубины (длина ямы около 1 м), а затем все оставшееся пространство было плотно утрамбовано привезенной со стороны глиной. Интервалы

стр.133

между столбами 1.60 м (т. е. такие же, как между связями заборол на валу). Между этими глубоко врытыми массивными столбами были прослежены концы столбов тына, незначительно углубленные в материк. Линия столбов тына идет параллельно валу, но делает колена под прямым углом. Датировка тына определяется находкой в ямах небольшого количества керамики XII и XV вв.

С внешней стороны (если считать от середины городища, от собора) за линией столбов был прослежен настил из плах, лежащий прямо на материке. Столбы, повидимому, являлись узлами какой-то массивной прочной ограды, более солидной, чем заборола на валу. Это могло быть или вторым, внутренним, кольцом городских укреплений или же (что, может быть, вернее) оградой какого-то особого комплекса внутри города. Быть может, это задворки княжеского двора, заселенные челядинцами?

Дальнейшие исследования Звенигорода должны решить вопрос о загадочном ограждении и полнее выявить характер застройки резиденции удельного князя XIV—XV вв.

Сноски

-------------------------
стр.125
¹ Раскопки велись под руководством автора; в работах принимали участие: Л. Л. Евтюхова, В. А. Мальм, А. В. Раева, М. В. Фехнер, Г. Б. Федоров и др. Все коллекции хранятся в ГИМ.
² Р. В. 3 о т о в. О черниговских князьях по Любецкому синодику. Летопись занятий Археографической комиссии, т. IX, СПб., 1893, стр. 134—136.
³ Н. Н. Воронин. О Звенигородском городище. КСИИМК. вып. XIX, М. —Л., 1948, стр. 66—67. рис. 25.

-------------------------
стр.127
⁴Щит хранится у В. С. Морошкина.

-------------------------
стр.128
⁵ Б. А. Рыбаков. Ровесник Москвы. Московский большевик, 1943, № 258 (1423).

-------------------------
стр.130
⁶ ПСРЛ, т. XI, стр. 164

-------------------------
стр.131
⁷Коллекции ГИМ.
⁸ А. Ясинский. Чешское свидетельство о русском металлическом производстве. Сб. Учено-лит. об-ва при Юрьевском ун-те, т. I. Юрьев, 1898, стр. 54—55.

Иллюстрации
Рис. 1. План звенигородского кремля

Рис. 2. Надписи-граффити XIV—XV вв. на стенах Успенского собора в Звенигороде

Рис. 3. Гончарное клеймо в виде княжеского знака, замки, фрагменты красноглиняной посуды XIV - нач. XV в

Рис. 4. Реконструкция укреплений Звенигорода

Рис. 5. План раскопа 1944—1945 гг. 1 — культурный слой; 2 — дерево; 3 — глина; 4 — глина обожженная; 5 — песок; 6 — камни

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский