РусАрх

 

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

 

 

О БИБЛИОТЕКЕ

КОНТАКТЫ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

 

 

Источник: Щербакова О. История Казанского храма в Узком. Все права сохранены.

Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: http://testan.rusgor.ru. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2009 г.

 

 

 

 

Ольга Щербакова
ИСТОРИЯ КАЗАНСКОГО ХРАМА в Узком

 

Третье тысячелетие живет и спасается мир силой Божественной Христовой любви. Празднование 2000-летия Рождества Христова озаряет светом великого духовного торжества и вехи истории Казанского храма в Узком: 300-летие создания и 10-летие возвращения его Святой Церкви.

Юбилейное издание Казанского храма - не церковная летопись и не полная его история, а дань благодарной памяти, с любовью приносимая святому месту, духовная родословная его прихода.

История храма - прежде всего воплощение духовной жизни тех, кто приходил сюда в поисках пути в Небесное Царствие. Но эту историю труднее всего прочесть, увидеть, как за внешними очертаниями событий проступают стоявшие за ними мысли и чувства. Время не сохранило для нас имен большинства наших предшественников, но их молитвами возрождается в стенах храма духовная жизнь.

Молитвенная память связывает воедино прошлое, настоящее и будущее Казанского храма, который положил начало существованию села со странным именем "Уское". На протяжении веков его название постепенно превращалось в Узкое, имя необычное для селения, но символическое. Внутренний смысл его со всей очевидностью открылся ныне: разорено было "дворянское гнездо" Узкого, по всему свету разлетелись его птенцы. Исчезло село. ушли люди, создававшие горделивую славу академическому санаторию "Узкое".

Из всех испытаний непобежденным вышел только храм, и он определяет само существование Узкого. Огромный современный город в благоговейном изумлении расступился перед величием древней святыни, и каждый входящий Небесными вратами на тенистую аллею Узкого, приводящую к храму, ступает на евангельский узкий путь в Царство Небесное (Мф. VII, 13-14). Сегодня мы являемся счастливыми свидетелями того, что ныне, по милости Божией, здесь этот путь может быть пройден до своего спасительного конца тысячами наших современников и, даст Бог, потомков.

Храм в честь Казанской иконы Божьей Матери в Узком

 

 

Очерк первый

О ЛЕГЕНДАХ, О СКАЗКАХ, О ТАЙНАХ...

Памятник есть безмолвный проповедник,
который в некотором отношении
может быть превосходнее говорящего,
потому что не прекращает порученной ему проповеди,
и таким образом она доходит до целого народа
и до многих последовательных родов.
Святитель Филарет, Митрополит Московский

Многие из тех, кто любовался величественным и изящным силуэтом Казанской церкви в Узком, пытались рассказать о храме, проникнуть в его прошлое. Но, подобно тому как терялся среди лесного простора путь к храму, главы которого парили над бесчисленными кронами деревьев, так и история святыни, ее предназначение ускользали от исследователей, хотя начало составлению церковных летописей было положено еще в середине XIX века Митрополитом Московским Филаретом.

Святитель, названный современниками "великой, нравственной, общественной силой, в которой весь русский мир слышал и ощущал свою собственную силу",1 не остался равнодушным к делу создания истории церквей и монастырей, чтобы не угасало духовное родство между поколениями людей, приходивших в поисках спасения в один храм.

В 1857 году Святитель Филарет распорядился составить в церквях Московской епархии "описи: 1) икон и утварей замечательных, 2) лиц особо чтимых или событий замечательных и назидательных церковных или отечественных, 3) местностей чем-либо особенно ознаменованных, 4) событий, очевидно показывающих особенные пути Провидения... и впредь, если что-либо подобное случится, записывать и доносить Его Высокопреосвященству".2

Десятилетие спустя это начинание стало общецерковным,3 и поток исследований по истории храмов и монастырей России не иссякал вплоть до революции. Увидел свет доныне незаменимый для исследователей труд братьев Холмогоровых "Исторические материалы о церквах и селах XVI-XVIII столетий" Василий Иванович Холмогоров, архивариус Московского архива министерства юстиции, и его брат Гавриил Иванович - дьякон а затем священник московской церкви Вознесения на Гороховом поле - собрали материалы о возникновении и реконструкциях храмов Московской епархии.4

Трудолюбию братьев Холмогоровых мы обязаны сведениями о создании в Узком деревянной Казанской церкви, которая возникла в 30-е годы XVII столетия как символ благодарности Заступнице усердной рода христианского за спасение России от Смуты. Те же исследователи обнаружили, что возникновение ныне существующего каменного храма в Узком покрыто тайной.

В Казанском храме Узкого не сохранилось никаких документов о его создании. Это не вызывало удивления. Удивительно было то, что возведение в Узком каменной церкви не нашло отражения в документах Патриаршего Казенного приказа, ведавшего постройкой и освящением новых храмов.5 Было чрезвычайно странно, что приказ обошел молчанием строительство каменной церкви, которых в конце XVII века возводилось по Москве с ближайшими окрестностями не более 4-5 в год.6 Документы Патриаршего Казенного приказа конца XVII века сохранились хорошо и полно, и подобное положение свидетельствовало, что сведения о создании храма не утрачены, а по каким-то причинам об этом хотели умолчать.

Более двух столетий хранил храм тайну своего создания. Приоткрылась она неожиданным образом только в начале XX века, но исследователь, совершивший открытие, даже не догадывался о нем.

В 1913 году директор Московского Археологического института, выпускник Петербургской Духовной Академии Александр Иванович Успенский защитил в качестве диссертации на соискание ученой степени магистра богословия фундаментальный труд "Царские жалованные иконописцы и живописцы".7 Описывая последнюю крупную работу царских изографов, которая. как явствовало из документов, происходила в "соборной церкви в Уском", А. И. Успенский отметил полную неизвест-ность местонахождения иконописного собрания, насчитывавшего более 150 первоклассных произведений. "Про какой здесь говорится монастырь "в Уском", - с сожалением констатировал он, - мы не знаем".8

Святитель Филарет (Дроздов), Митрополит Московский и Коломенский. Портрет. XIX в.

Между тем, только случайность скрыла от исследователя, что неизвестный монастырь "в Уском", о котором не сохранилось никаких других упоминаний, находился всего в 12 верстах от границы тогдашней Москвы. На рубеже XIX и XX столетий он был реставрирован под наблюдением Комиссии по сохранению древних памятников Московского Археологического общества, деятельным сотрудником которого был сам Александр Иванович Успенский.9

Если бы ему пришло в голову поделиться своим недоумением с коллегами, начинавшими работу в Комиссии в XIX веке, то ему, вероятно, сообщили бы, что в "подмосковном селе "Узкое" за Калужской заставой, в имении Московского губернского предводителя дворянства князя П. Н. Трубецкого" в 1902 году был обновлен храм в честь Казанской иконы Божией Матери. В иконостасах трех его приделов "все древние иконы, числом до 150" были "очень удачно реставрированы".10 Загадка была бы благополучно разрешена, и А. И. Успенский получил бы возможность исследовать первоклассное собрание русской иконописи XVII столетия.

А. М. Васнецов
Дом бывшего Археологического общества на Берсеневской набережной. 1923
Москва. Мемориальный музей-квартира А. М. Васнецова

Однако этого не произошло, и до сих пор облик Казанского храма в Узком в исследовательской литературе предстает раздвоенным. Искусствоведческие работы по русской иконописи XVII века не обходятся без упоминания об иконостасах соборной церкви неизвестного монастыря "в Уском".11 В то же время краеведческие работы по истории Подмосковья приводят сведения об усадебной церкви в Узком, полные многочисленных недоразумений, которые исследователи добросовестно переписывают друг у друга.12 "Обобщил" и в значительной мере умножил эти ошибки автор единственной специальной работы по истории храма М. Ю. Коробко.13

Храм продолжал хранить тайну, тщательно оберегая свое прошлое от легкомысленного вторжения, от поспешного и поверхностного суждения о том, как он возник, каково было его предназначение, какими неисповедимыми путями сохранил его Господь в страшные времена гонений на веру. Что касается духовной жизни Казанского храма, то попыток рассказать о ней не предпринималось, или они остались ненавестными нам. Начиная подобное исследование, мы с благодарностью обращаемся к работам, которые на первый взгляд не имеют прямого отношения к храму в Узком, но полно и верно отражают духовную жизнь минувшего.

Архимандрит Леонид Кавелин.
1822-1891 Наместник Троице-Сергиевой Лавры, выдающийся подвижник благочестия, историк и богослов

Протоиерей Дмитрий Васильевич Разумовский. 1818-1889 Профессор Московской консерватории, создатель кафедры истории церковного пения и многих научных трудов

 

Аполлинарий Михайлович Васнецов. 1856-1933

Сергей Иванович Вавилов.
1891-1951

Невозможно представить себе рассказ о духовном содержании истории Казанского храма без упоминания исследования Г. Д. Филимонова "Симон Ушаков и современная ему эпоха русской иконописи",14 открывающего нам тот мир, в котором создавалось иконописное богатство "соборной церкви в Узком". В том же отношении важен для нас труд протоиерея, профессора Московской консерватории Дмитрия Васильевича Разумовского "Государевы певчие дьяки"15 и незаменимо первое исследование о роде основателей нашего храма - дворян и бояр Стрешневых - архимандрита Леонида Кавелина.16

Обращаясь к истории храма синодального периода, мы с благодарностью упоминаем имена автора фундаментальной "Истории Русской Церкви. 1700-1917" Игоря Корнильевича Смолича17 и профессора Казанской Духовной Академии Петра Васильевича Знаменского, исследователя жизни и трудов приходского духовенства России.18

Особая роль в практическом изучении истории Казанской церкви в Узком, направленном на сохранение святыни во времена гонений на веру, принадлежит выдающемуся русскому художнику Аполлинарию Михайловичу Васнецову и знаменитому ученому, президенту Академии наук СССР Сергею Ивановичу Вавилову. Молитвенная память о них всегда будет сохраняться в Казанском храме.

Все работы, помогающие нам понять и оценить своеобразие истории Казанского храма, принадлежат представителям духовенства или тем исследователям, чей путь к познанию прошлого был освящен светом Святой веры, и это не случайно. История храма до нашего времени лежала "под спудом", под покровом тайны, приподнять который удавалось лишь тем, кто приходил сюда с верой. Храм отторгал все чужеродное, привносимое в его историю научным, искусствоведческим или иным интересом, далеким от веры. Молчали древние стены, ожидая, когда воскреснет в них благодатная духовная жизнь и придут люди, которыми история храма будет пережита как духовное прошлое, на котором зиждется настоящее и утверждается будущее. Им открывает Пречистая Дева удивительную историю Своей обители.

* Оглавление *

1. Иоанн (Снычев), митрополит. Жизнь и деятельность Филарета, Митрополита Московского. Тула. 1994. С. 394.

2. Предписания и распоряжения по Духовному ведомству Московской епархии. 1828-1867. М. 1871. С. 29.

3. Указ Св. Синода от 12 октября 1866 г. № 1839 о сборе материалов для церковных летописей // Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы для составления церковных летописей Московской епархии. М. 1881. Вып. 1. С. 1.

4. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы о церквах и селах XVI-XVIII столетий (Далее Исторические материалы...). Вып.1 - 11. М. 1881-1911 (Вып. 11 подготовлен и издан С. А. Белокуровым). О братьях Холмогоровых см.: Демидова Н. Ф. Холмогоров Василий Иванович (1835-1902). Холмогоров Гавриил Иванович (1842-1924)// Историки и краеведы Москвы: Некрополь. Биобиблиографический справочник. М. 1996. С. 172-173; Холмогоров Василий Иванович // Императорское Московское археологическое общество в первое 50-летие его существования. 1864-1914. М. 1915. Т. 2. С. 393.

5. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... М. 1892. Вып. 8. С. 108-111.

6. Александровский М. А. О некоторых стеснениях церковного быта при Петре I // НИО рукописей РГБ. Ф. 177. К. 38. Ед. хр. 32. Л. 5.

7. Труд, предпринятый А. И. Успенским, может быть назван титаническим: "Автор использовал колоссальный по своим размерам архивный материал... до 52 тысяч столбцов и около 1500 книг", - свидетельствовал его официальный оппонент экстраординарный профессор Казанской Духовной Академии отец Николай Писарев (Писарев Н. Н., священник. Отзыв о сочинении А. И. Успенского, директора Императорского Московского археологического института имени императора Николая II "Царские иконописцы и живописцы XVII в." (М. 1913), представленной на соискание степени магистра богословия. Казань. 1914. С. 1). Об А.И. Успенском см.: Чанышева Т. С. Успенский Александр Иванович // Историки и краеведы Москвы. М. 1996. С. 166- 167; Розанов А. И. "...Отвечает его любви к родной старине" // Краеведы Москвы. М. 1991. Вып. 1. С. 147-155.

8. Успенский А. И. Царские иконописцы и живописцы XVII века (Далее Царские иконописцы...) // Записки Императорского Московского археологического института. М. 1913. Т. I. С. 286.

9. Протоколы Комиссии по сохранению древних памятников // Древности: Труды Императорского Московского археологического общества. М. 1901. Т. 18. С. 285; Т. 19. С. 3, 7-8; Послужной список А. И. Успенского // ЦИАМ. Ф. 376. Оп. 2. Д. 142.

10. Зодчий. 1902. № 44. С. 501.

11. См: Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. I. С. 286; Брюсова В. Г. Русская живопись XVII в. М. 1984. С. 34; Аннотированный указатель иконописцев Оружейной палаты // Произведения иконописцев Оружейной палаты Московского Кремля. М. 1992. С. 2. и др.

12. См: Протоколы Комиссии по сохранению древних памятников // Древности: Труды Императорского Московского Археологического общества. М. 1901. Т. 18. С. 285; Т. 19. С. 3, 7-8; Васнецов A.M. Село Узкое и его окрестности: Доклад в комиссии "Старая Москва" // Коробко М. Ю. Усадьба Узкое: Историко-культурный комплекс XVII- XX веков. (Далее Усадьба Узкое...) М. 1996. С. 151; Подмосковье: Памятные места в истории русской культуры. М. 1955. С. 284. Паламарчук П. Г. Сорок сороков: Краткая иллюстрированная история всех московских храмов (Далее Сорок сороков...) М. 1995. Т. 4. С. 108-НО; Москва: Энциклопедия. М. 1980. С. 616; М. 1997. С. 838; Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 36 и др. В этих работах наряду с неоднозначной трактовкой действительно сложных вопросов таких, как датировка создания храма или существование в нем до закрытия придела во имя св. благоверной княгини Анны Кашинской, решение которых требует исследования с привлечением архивных материалов, встречаются ошибки просто абсурдные. Например, единственное упоминание об архитектуре Казанского храма в Узком в специальном искусствоведческом исследовании мы находим в кандидатской диссертации Е. В. Михайловского "Национальные особенности архитектурных форм московского зодчества конца XVII в: Основы классификации" (Далее Национальные особенности...) М. 1948. Иллюстрации VII, VIII. На фотографиях, использованных автором, мы видим архитектурные детали каменного Казанского храма, который фигурирует в исследовании под названием "церковь в Усском 1678(!) года", когда в Узком не только не было каменной церкви, построенной в 1698 году, но совсем недавно была воссоздана деревянная. В "Указателе материалов о московских храмах, напечатанных в журнале "Московские епархиальные ведомости - Московские церковные ведомости" (1869-1918)" (М. 1993) на С. 178 применительно к Казанской церкви в узком указана публикация, не имеющая к ней никакого отношения: Казанский храм в ней даже не упоминается.

13. Статья М. Ю. Коробко "Храм усадьбы Узкое: История сооружения и реставрации" (Московский журнал. 1993. № 4. С. 40-45) является единственной специальной работой с большим числом ошибок, разбор которых мы вынуждены привести, чтобы при чтении "Истории Казанского храма в Узком" они не вводили в заблуждение знакомых со статьей М. Ю. Коробко. "Известно, что еще в 1697 году, - пишет М. Ю. Коробко на с. 41, - в каменной церкви села Узкого работал царский жалованный иконописец Георгий (Егор) Терентьев Зиновьев... Вместе с Зиновьевым работал и другой его учитель, также жалованный иконописец Николай Соломонов Вургаров, по национальности грек. Его перу принадлежит любопытнейший документ, фрагмент которого был опубликован А. И. Успенским в 1910 году. Н. С. Вургаров так отвечает на запрос о сроках завершения своей работы: "В церковь Иоанна Предтечи святых икон, которые досталось ему написать с своею братиею по разделу, не дописано в пророческий пояс образ Воплощения Пресвятыя Богородицы, да в царские двери два Евангелиста, а дописаны они будут к 8 сентября 206 года". Здесь храм Узкого назван по наименованию придела, в котором работал художник". На самом деле храм Узкого в документе назван "соборной церковью с приделами Предтечевским и Николаевским", как написано у А. И. Успенского именно на той странице, которую цитирует М. Ю. Коробко. В конкретной части текста речь идет не о всем храме, а о Предтеченском приделе, который, как и говорит об этом документ, является самостоятельной церковью-приделом. Именно в Предтеченский придел в это время иконописцы писали иконы, причем следует иметь в виду, что термин "работали в Узком" условен - правильнее было бы сказать работали для Узкого, поскольку иконы для иконостасов Узкого царские изографы писали в Москве, а стенной росписи в храме не было. А. И. Успенскому условность этого термина была очевидна, а вот М. Ю. Коробко понял его буквально. Автором цитаты, которую приводит М. Ю. Коробко является не только Николай Соломонов, но и Георгий Зиновьев, и третий иконописец - Василий Леонтьев. Этот изограф вообще не попал в поле зрения М. Ю. Коробко, поскольку он не читал всей публикации А. И. Успенского, которая является отнюдь не "фрагментом", а полным воспроизведением документа (Подробно о документе, опубликованном А. И. Успенским, см. прим. 150 к очерку 3). Поразительно то, что М. Ю. Коробко называет учеником Николая Соломонова иконописца Георгия Зиновьева, который на самом деле, как пишет А. И. Успенский на той странице, на которую ссылается М. Ю. Коробко, являлся не учеником Николая Соломонова, а его учителем!
Приводим также следующий абзац статьи М. Ю. Коробко: "Указ Патриарха Адриана о переносе прежней церкви, датируемый концом 1697 года, мог появиться только после окончания постройки новой церкви и ее освящения. Значит, в этом году был уже освящен центральный престол, а в приделах работа могла еще продолжаться". На самом деле это значит только то, что М. Ю. Коробко запутался в вопросах перевода дат. Указ Патриарха Адриана имеет дату "10 августа 206 года", то есть документ датирован 10 августа 7206 года от сотворения мира. Для того, чтобы датировать указ в современном летоисчислении от Рождества Христова, которое было введено в России в 1700 году, необходимо вычесть из даты от сотворения мира 5508 лет, что и сделали совершенно правильно братья Холмогоровы, датировав Патриарший указ "10 августа 1698 года". Но это правило верно не всегда: в XVII веке год начинался в сентябре, поэтому январское начало года, которое было введено вместе с летоисчислением от Рождества Христова в 1700 году, "отставало" от сентябрьского на 4 месяца - с сентября по декабрь. Поэтому, если дата, которую нужно перевести, лежит в пределах сентября-декабря, как в документе, опубликованном А. И. Успенским, необходимо вычитать из даты от сотворения мира не 5508, а 5509 лет, и дата будет относиться к предшествующему году при счете лет от Рождества Христова (Каменцева Е. И. Хронология: Учебное пособие для студентов государственных университетов. М. 1967. С. 78-79). Поэтому А. И. Успенский справедливо называет сентябрь 206 года сентябрем 1697 года. Таким образом даты двух документов 7206 года от сотворения мира, которые важны для уточнения времени создания храма в Узком, принадлежат к разным годам при счете лет от Рождества Христова. Документ о создании иконостасов появился в сентябре 1697, а указ Патриарха Адриана - в августе следующего 1698 года. Что касается М. Ю. Коробко, то он переводил даты с сентябрьского на январский стиль путем механического вычитания из сентябрьской даты девяти месяцев поэтому сентябрь 206 года оказался у него декабрем 1697 года, а август 206 года - январем 1698 года, хотя счет месяцев при переводе дат не меняется, и ни сентябрь декабрем, ни август январем оказаться не могут. Кроме того, ни о каком освящении центрального придела "соборной церкви в Узком" в 1697 году речь идти вообще не могла. В публикации А. И. Успенского сказано, что и для центрального иконостаса в это время были готовы не все иконы. В главном приделе их должно было быть 62, в Предтеченском и Николаевском - по 40. Всего в соборной церкви должно было быть 142 иконы "в то число" в конце 1697 года было "написано 52, дописывать 90 икон". (А. И. Успенский. Царские иконописцы... Т. I. С. 286). Также неверно истолкованы М. Ю. Коробко и события начала XX, связанные с легендой о существовании в Казанском храме престола в честь св. блгв. кн. Анны Кашинской. "В декабре 1908 года в усадьбе родилась и, не прожив и месяца, скончалась Анна Владимировна Трубецкая... А. В. Трубецкая была погребена в самой узковской церкви, а не на кладбище, и ее захоронение не имело надписи... В 1909 году, очевидно, над могилой юной княжны появился новый престол во имя Анны Кашинской, святой, чье почитание было тогда восстановлено", - пишет М. Ю. Коробко на с. 43-44. Не говоря уже о том, что А. В. Трубецкая родилась и умерла в Москве, а не в Узком (Recueil genealogique et photographique de la descendance du prince Nicolas Petrovitch Troubetzkoy (1828-1900). Paris. 1984. P. 115), освятить престол в храме могли никак не над могилой княжны, а только в алтаре, где, естественно, никого не хоронили - это предположение просто абсурдно. По дате своего рождения А. В. Трубецкая была крещена в честь Праведной Анны, матери Пресвятой Богородицы, а отнюдь не в честь св. Анны Кашинской, вторая канонизация которой произошла уже после смерти княжны Трубецкой. Но если даже предположить, что родители княжны Анны хотели увековечить ее память созданием престола в честь св. блгв. кн. Анны Кашинской, это никак не могло бы произойти в 1909 году, поскольку известно, что первый престол в честь св. Анны Кашинской был освящен только в 1910 году в Петербурге на подворье Кашинского Сретенского монастыря в храме Спаса Нерукотворного (см. С. 195 настоящей книги и прим. 16 к очерку 5). О месте погребения А. В. Трубецкой см. С. 152 настоящей книги и прим. 130 к оч. 4). Кроме того, в статье М. Ю. Коробко допущено множество мелких погрешностей: на С. 40, например, все владевшие Узким Стрешневы названы автором "боярами", но реально боярином - носителем высшего чина в русском государстве XVII в. был лишь Тихон Никитич Стрешнев. Священник Антоний был, конечно, не Гавриков, как указано в издание братьев Холмогоровых, в которое вкралась опечатка, а Гаврилов, ибо Гаврилов - это отчество, и конечно, батюшку звали Антоний Гаврилович, а никак не "Гаврикович". Угадать в странном слове "октилис" (?), употребленном М. Ю. Коробко на с. 42, антиминс, о котором идет речь, трудно даже человеку сведущему. Присутствуют и другие ошибки. Огорчает то, что ни одну из них автор не исправил в исследовании, посвященном усадьбе Узкое, которое вышло отдельной книжкой три года спустя (Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 36, 90).

14. Филимонов Г. Д. Симон Ушаков и современная ему эпоха русской иконописи (Далее Симон Ушаков....) // Сборник на 1873 год, изданный Обществом древнерусского искусства при Московском публичном музее. М. 1873. С. 1-104. О Г. Д. Филимонове см.: Филимонов Георгий Дмитриевич // Императорское Московское археологическое общество в первое 50-летие его существования. 1864-1914. М. 1915. Т. 2. С. 381-382.

15. Разумовский Д. В., протоиерей. Государевы певчие дьяки // Сборник на 1873 год, изданный Обществом древнерусского искусства при Московском публичном музее. М. 1873. С. 151-181. О протоиерее Д. В. Разумовском см.: Грановский Б. Б. Дмитрий Васильевич Разумовский: Краткий очерк жизни и деятельности. Материалы архива. // Собрания Д. В. Разумовского и В. Ф. Одоевского. Архив Д. В. Разумовского. М. 1960. С. 23-36.

16. Леонид (Кавелин), архимандрит. Лукьян Степанович Стрешнев // ЧОИДР. 1872. Кн. П. Смесь. С. 1-9; Исследование о роде Стрешневых // Там же. С. 10-18. Об архимандрите Леониде см.: Шереметев С. Д. Архимандрит Леонид (Кавелин). М. 1901.

17. Смолич И. К. История Русской Церкви. 1700-1917 (Далее История Русской Церкви...) // История Русской Церкви. М. 1996-1997. Кн. XVIII. Его же: Русское монашество. 988-1917 (Далее Русское монашество....) М. 1999."

18. Знаменский П. В. Об отношении русских священнослужителей к приходам в XVII и XVIII столетиях // Православный собеседник. 1867. Январь. Ч. I. Его же: Приходское духовенство в России со времени реформ Петра Великого (Далее Приходское духовенство...). Казань. 1873.

 

Очерк второй

О создателях святаго храма сего

К церквам всегда прибегайте с
женами и детьми, и что имеете в руках
Приносите к церквам и святым.
А священников и монахов любите и просите молитвы их..
Святитель Алексий, Митрополит Московский

И безыменною молитвой обо мне
Помянут верные в далекой стороне,
Когда за Божий дом, собравшиеся в оном,
И за создателей той церкви крест с поклоном
Пред Господом живых и мертвых сотворят.
И, может быть, Бог даст, сей лептой богомольной
Искупится мой грех иль вольный, иль невольный,
И то зачтется мне в замену добрых дел.
Что к Божьей церкви я душой не охладел.
Князь П. А. Вяземский

История селения Богородское-Узкое с момента его возникновения свидетельствует о том, что место это было избрано Пресвятой Девой. До 30-х годов XVII столетия проезжие земли, в числе которых была пустошь Уское, часто меняли владельцев и возвращались в казну пустынными и незастроенными.1 Царица Небесная оберегала избранное Ею место в ожидании человека, который захочет созидать свое земное жилище под Ее Материнским Покровом, чье сердце не замедлит излить здесь свою благодарность Богу.

В 1629 году Узкое обрело наконец постоянного владельца - дворянина московского Максима Федоровича Стрешнева. В первую очередь Максим Федорович воздвиг здесь деревянный храм в честь Пресвятой Богородицы, и Сама Пречистая Дева предопределила посвящение храма Ее чудотворной Казанской иконе.

Образ Заступницы усердной рода христианского стал символом избавления России от неисчислимых бедствий Смутного времени, когда создалась угроза утраты Русью не только государственной самостоятельности, но и самого Православия. Сердце Православной Руси - Москва, поруганная иноплеменниками, была чудесным образом освобождена заступничеством Пресвятой Богородицы, перед чудотворной Казанской иконой Которой шло непрестанное трехдневное моление русского воинства. Множество храмов в честь Казанской иконы Божией Матери засияло по всему лицу Русской земли. К их числу принадлежит и Казанская церковь, созданная Максимом Стрешневым в вотчине Узкое.

Появление села Узкое стало прямым последствием Смутного времени. Страшное разорение и запустение, в которое пришли московские земли после Смуты, вынудило в 1628 году царя Михаила Федоровича издать указ, разрешавший продажу проезжих земель "в вотчины боярам и приказным людям, и служилым и неслужилым людям по полторы десятины за рубль, чтобы из пуста в живущее входило". В течение 1629 года в Московском уезде было продано 75 участков.2 В их числе была и пустошь Уское, которая, "вошла в живущее" не одноименной деревенькой, а сразу стала селом Богородским, по имени возведенного Максимом Федоровичем храма.3

Максим Федорович Стрешнев действительно воплотил попечение Пресвятой Богородицы о землях, которые стали его уделом и созданный им храм получил особое благословение своей Покровительницы.

С момента освящения в Узком первой деревянной церкви здесь возникла и доныне существует обитель Пресвятой Девы. Маленькая Казанская церковь горела и вновь отстраивалась. Скромный деревянный храм сменялся великолепным каменным собором, но никогда не умолкала здесь молитва. Со времени создания храм никогда не переосвящался, и Узкое всегда оставалось под Покровом Царицы Небесной.

Пресвятая Богородица сохранила Свою обитель во времена гонений на веру, когда исчезло множество храмов, менее "видных", чем великолепная церковь Узкого, дерзновенно свидетельствовавшая о величии Бога. Царица Небесная не покидала святыни в течение шестидесяти лет поругания и запустения не только духовно, но и зримо: Ее Казанский образ продолжал сиять со стен закрытого храма. Никто не посмел поднять на него руку, и молитва теплилась, словно неугасимая лампада, перед Ее Ликом.

Пречистая оградила Дом Свой и от поглощения стихией огромного современного города. Узкое чудом сохранилось в нем как уголок изумительной девственной природы и остров духовного спасения. Чудо это, несомненно, совершилось и по молитвам благочестивого создателя нашего первого храма, душа которого ощутила благоволение Пресвятой Девы.

Максим Федорович начал созидать свою вотчину в полном согласии с традициями русского благочестия. Иностранцы, посещавшие Россию в XVII веке, редко давали о ней положительные отзывы, но все они отмечали теплую искреннюю веру русского человека и его любовь к святыням. Приведем одно из характерных свидетельств: "Они (русские) любят также строить церкви, и всякий боярин прежде, чем выстроить дом, воздвигает часовню и содержит сообразно со своими средствами большее или меньшее число монахов".4

Для состоятельного русского человека естественно было начинать свою жизнь в новом владении с возведения часовни или храма. Для человека, подобного Максиму Федоровичу Стрешневу, такое начало было духовным подвигом, Пусть не введет нас в заблуждение звание "дворянина московского", столь благородно звучащее для современного слуха. В XVII веке звание дворянина отнюдь не являлось признаком принадлежности его обладателя к привилегированному сословию. Дворянин состоял на государевой военной службе, был обязан являться в дни войны и смотров "конным, людным и оружным" и получал денежный (или натуральный) и земельный оклад - поместье.

Правда, написание дворянина "по московскому списку" было для большинства представителей служилого сословия вершиной их возможной карьеры. Однако и это звание не являлось высоким и не служило источником особенных материальных приобретений.5

После Смуты положение дворянства было бедственным. Разоренные дворяне отказывались идти на войну, и правительство признало, что служить помещик может, только имея не менее 15 крестьян.6

В подобном положении находился и Максим Федорович Стрешнев. В некоторых краеведческих работах все причастные к истории Казанского храма в Узком Стрешневы называются "боярами",7 хотя боярином, носителем высшего государственного чина допетровской России, был только создатель каменной церкви Тихон Никитич Стрешнев. В истории XVII века именовать боярином обычного дворянина так же странно, как называть министром воспетого Пушкиным станционного смотрителя.

Свое владение скромный дворянин московский Максим Федорович Стрешнев терпеливо "собирал" в течение двух десятилетий, покупая небольшие земельные участки вокруг Узкого. Население Узкого только к 1646 году достигло 16 душ, обеспечивавших владельцу возможность полноценной службы.8

Тем не менее, некоторыми средствами Максим Федорович все-таки обладал, поскольку в 1629 году смог выкупить земли Узкого в вотчину, которая в отличие от поместья являлась собственностью владельца. Откуда же возникла такая возможность у скромного сотрудника Дорогобужского воеводы?9

Безусловно, эта благодатная возможность была дарована Максиму Федоровичу Пресвятой Девой, от взора Которой не скрылась его душевная чистота. Он в полной мере ощутил Ее милость и запечатлел свою благодарность в образе Казанской церкви в Узком.

Максим Федорович происходил из дворянского рода Стрешневых, с которым в течение целого столетия будет связана история Казанского храма в Узком. Стрешневы не принадлежали к числу русской знати и до начала XVII века ничем не выделялись в ряду других служилых дворянских родов. XVII век стал временем стремительного взлета и расцвета рода Стрешневых, и многие его представители имели влияние на крупнейшие события жизни нашего Отечества.

Герб дворянского рода Стрешневых

Однако уже в начале следующего XVIII столетия род Стрешневых теряет свое влияние, а в начале XIX века - пресекается. О существовании некогда богатого и влиятельного рода напоминают сложные сочетания фамилий: Глебовы-Стрешневы, Шаховские-Глебовы-Стрешневы да название московского района Покровское-Стрешнево.

Своим внезапным возвышением Стрешневы были обязаны тому, что оказались в числе ближайших родственников государя Михаила Федоровича Романова. Выдающийся знаток русской церковной старины архимандрит Леонид Кавелин посвятил этому событию небольшое исследование.

После избрания на царство Михаил Федорович долго не решался на брак. В 1624 году он наконец женился, но почти сразу овдовел.10 Царь был еще молод, и, естественно, встал вопрос о новой женитьбе. В назначенный день к царскому двору было привезено более полусотни невест самых именитых и знатных фамилий. Каждая из них имела при себе так называемую "подругу для собеседования". "Подругой для собеседования" при дочери окольничего Григория Волконского была его племянница Евдокия Лукьяновна Стрешнева.

Смотрины невест огорчили царя - ни одна из них не пришлась ему по нраву, но, уступая желанию матери, он вновь отправился выбирать будущую царицу. На сей раз выбор его остановился на неизвестной девице Стрешневой, покорившей сердце государя своей красотой, обходительностью и кротким нравом.

Выбор Михаила Федоровича вызвал в царской семье разочарование, но он оставался непреклонен. Государь ссылался не только на возникшее у него чувство, но и на свой христианский долг помочь благородной не по крови, а по существу девице покинуть дом притеснявших ее родственников.

Получив благословение родителей - Святейшего Патриарха Филарета и инокини Марфы, - Михаил Федорович объявил о своей женитьбе на Евдокии Стрешневой. Царские посыльные отправились в отдаленный Мещовский уезд (Калужская губерния), чтобы привезти ко двору отца государевой избранницы Лукьяна Степановича Стрешнева, который благословил дочь на брак.11

Святейший Патриарх Филарет благословляет сына, царя Михаила, на брак. Описание в лицах торжества, происходившего в 1626 году февраля 5 при бракосочетании Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича с Государынею Царицею Евдокиею Лукьяновною из рода Стрешневых. Л. 19

Весь ход брачного торжества был изложен в лицевой (иллюстрированной) рукописи под названием "Описание в лицах торжества, происходившего в 1626 году февраля 5 при бракосочетании Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича с Государынею Царицею Евдокиею Лукьяновною из рода Стрешневых".12 Эта рукопись позволяет нам рассказать о счастливых переменах в жизни Максима Федоровича Стрешнева, позволивших ему стать владельцем Узкого, создателем Казанского храма и родоначальником нашего прихода.

Род Стрешневых никогда не был многочисленным, поэтому на свадьбе Михаила Федоровича и Евдокии Лукьяновны оказались не только близкие родственники царицы. В числе московских дворян, шедших в брачном поезде за санями государыни, видим мы Максима Федоровича Стрешнева с братьями Матвеем и Степаном. В своеобразном "групповом портрете", изображающем шествие за санями государыни, нашел отражение и образ благочестивого создателя нашего храма Максима Федоровича Стрешнева, приходившегося четвероюродным братом отцу царицы Лукьяну Степановичу.13 (См. Родословную Т. Н. Стрешнева).

С этого торжественного момента Стрешневы, введенные в круг царской родни, начинают быстро подниматься по лестнице государственных должностей, тесня представителей потомственной знати. Необходимо сказать, что Стрешневы выдвинулись не только благодаря своим родственным связям: среди них было много людей, обладавших незаурядными дарованиями. Были среди Стрешневых способные дипломаты и полководцы, но большинство незаурядных представителей этого рода проявило себя в делах внутреннего государственного управления. Стрешневы были энергичными и деятельными администраторами, заботливыми и попечительными хозяевами тех местностей, где служили.

Максим Федорович Стрешнев - прекрасный тому пример. Сразу после царской свадьбы он получил свое первое назначение городовым воеводой.14 Это позволило ему собрать небольшое состояние, на которое и было приобретено Узкое. Максим Федорович был не только деятельным и распорядительным хозяином, но обладал и широким государственным кругозором.

Будучи воеводой на Верхотурье (Пермская губерния), он проявил большой интерес к природным богатствам края и привлек, выражаясь современным языком, к разведке полезных ископаемых своих детей Григория и Петра. Они обнаружили в Верхотурском уезде медную руду и сами ее "опытывали" за неимением мастеров-плавильшиков. Из Москвы Максиму Федоровичу была прислана царская грамота, в которой говорилось: "А что ты, воевода наш Максим Стрешнев и дети твои Григорий и Петр о медной руде радели и промышляли, и мы тебя Максима с детьми похваляем".15

Брачный поезд царя Михаила Федоровича Описание в лицах... Л. 23

Брачный поезд царицы Евдокии Лукьяновны Описание в лицах... Л. 79

Фамильной чертой Стрешневых можно назвать неравнодушие к вере, определявшее их значительное участие в церковной жизни. Это участие было разнообразным, не всегда однозначно положительным, но неизменно искренним.

В 1641 году боярин Василий Иванович Стрешнев, был послан государем и царицей Евдокией в Александро-Свирский монастырь, куда вез серебряную раку к мощам Преподобного. Посетив проездом Кашин, Василий Иванович узнал о чудесах, происходивших у гроба преподобной княгини Анны Кашинской, и немедленно посоветовал подать государю челобитную с просьбой о ее канонизации.16 Канонизация святой благоверной княгини Анны состоялась, и позже мы увидим, какую неожиданную роль сыграло это благочестивое начинание В. И. Стрешнева в истории Казанского храма в Узком.

Велико было участие Стрешневых в печально знаменитом "деле Патриарха Никона". Брат царицы Евдокии Семен Лукьянович сыграл поистине роковую роль в деле осуждения Святейшего Никона, составив вопросы о наиболее противоречивых сторонах деятельности Патриарха.17 К посредничеству в отношениях со Святейшим Никоном царь Алексей Михайлович постоянно привлекал Родиона Матвеевича Стрешнева, родного племянника Максима Федоровича. Именно Родион Матвеевич Стрешнев был послан государем просить благословения царской семье у осужденного и развенчанного Патриарха, уезжавшего в ссылку.18 Немаловажную роль в церковных делах играл создатель каменного храма в Узком боярин Тихон Никитич Стрешнев.

Для нас важно подчеркнуть фамильную ревность Стрешневых к вере. В своем подлинном виде, не искаженном заблуждениями и предрассудками, она запечатлелась в широкой храмоздательной деятельности, которую неустанно поддерживали многие представители этого рода. Свой скромный вклад в дела родового благочестия внес и Максим Федорович Стрешнев. Как видно из документов его служебной деятельности, он был человеком незаурядным, но не горделивым, довольствовался скромной карьерой и не стремился к почестям и приобретениям, путь к которым открывало родство с царицей.

Тем не менее, царица до конца своих дней благоволила Максиму Федоровичу и его семье. Сын Максима Федоровича Яков был ее стольником.19 В списке так называемых "приезжих боярынь", которые пользовались правом входа к государыне получали от нее поздравления в случае рождения ребенка, мы находим "Максима Федорова, сына Стрешнева жену Левонтью с снохой", супругой Якова Максимовича.20 Видимо, Максим Федорович был любим кроткой царицей Евдокией именно за покойный "нестяжательный" нрав и справедливо считал, что лучшей памятью о нем будет не скоротечная людская слава, а созданный им храм.

Ни скромность общественного положения, ни стесненность в средствах, ни малая численность будущих прихожан не смутили душу создателя храма в Узком, ибо относился он к тому прекрасному типу русского человека, для которого "благочестие было в значительной степени жизненной стихией".21

Священномученик Патриарх Ермоген Литография, изданная Товариществом И. Д. Сытина к моменту канонизации Святого в 1913 году. Москва. РГБ

Храм Максим Федорович возвел, видимо, спустя десятилетие после покупки Узкого. Связано это было в первую очередь с тем, что на покупку земли он издержал все имевшиеся средства. До 1641 года мы не встречаем об Узком никаких упоминаний: у владельца не было средств, чтобы обустраивать вотчину. Кроме того, Максим Федорович в 30-е годы служил городовым воеводой в Устюге Великом, в Москве бывал только наездами, но вновь приобрел состояние, имея которое уже можно было серьезно подумать о судьбе Узкого.22

Определяющим для создания храма в Узком стало великое духовное торжество - освящение Казанского собора на Красной площади. Максим Федорович Стрешнев был не только современником, но и вероятнее всего непосредственным участником этого торжества, которое во многом определило судьбу его создания. Вся Москва собралась на Красной площади, где в новопостроенный собор была торжественно перенесена Казанская икона Божией Матери, пребывавшая с русским воинством при освобождении столицы.23

"Хотящу народу Православному исповедати милости Преблагословенныя Царицы Неба и земли и по силе благодарственная принести о избавлении его от нашествия иноплеменных, дивному храму, созданному в честь пречудныя иконы победная в дар принесе, да вси памятующие милость Богоматере, спасшия град сей и страну, выну воспевают Богу благодарными усты: Аллилуиа", - говорит об этом событии Акафист Пресвятой Богородице в честь чудотворной иконы Ее Казанской (Икос 7).

Казанский собор на Красной площади Освящен в 1636 г. Возрожден в 1990-1993 гг.

Пережитое Максимом Федоровичем Стрешневым при освящении Казанского собора чувство благодарности Господу и Его Пречистой Матери воплотилось в посвящении храма Узкого Казанскому образу Пресвятой Богородицы.24 Воздвигая храм, его благочестивый создатель просил у Бога благословения нетолько себе, но и всем, с верою притекающим под Покров Заступницы усердной рода христианского.

Придел нового храма был освящен в честь самого почитаемого на Руси святого - Святителя Николая, Архиепископа Мир Ликийских Чудотворца. Имя Святителя Николая имеет духовную связь с Казанской иконой Божией Матери. В 1579 году чудесно явившийся в Казани образ Пресвятой Девы нашел свое первое земное пристанище в Никольской церкви. Священник Никольского гостинодворского храма, будущий священномученик Патриарх Ермоген, стал автором повести о чудесах, явленных Казанским образом Пресвятой Богородицы, службы в честь Казанской иконы и умилительного тропаря "Заступнице усердная...".25

В 1612 году, когда Царица Небесная Своим чудотворным Казанским образом вела русское ополчение к Москве, вместе с Нею шествовал и Святитель Николай. Его древний образ-складень нес с собою глава православного воинства князь Пожарский.26 В память этого похода по завещанию князя Дмитрия Михайловича Пожарского была основана Николаевская Троицкая Холуйская пустынь, зимний соборный храм которой посвящен Казанской иконе Божией Матери.27

Казанская церковь в Узком была небольшой и несложной по своей архитектуре - деревянной "клецки", то есть основной объем ее имел форму клети - избы. Возведена она была скорее всего по "проекту" самого Максима Федоровича. Будучи городовым воеводой, он постоянно сталкивался с вопросами строительства, в том числе и церковного28 и стал таким образом и основателем храма, и его архитектором-строителем.

"За Максимом Федоровым, сыном Стрешневым село, что была в проезжих землях пустошь Уское, а в нем храм Пресвятыя Богородицы Казанския, да придел Николы Чудотворца, деревянная клецки, у церкви во дворе поп Антоний Гаврилов, да в селе же крестьян 9 дворов, в них 16 человек", - таков был итог пятнадцатилетних трудов Максима Федоровича в Узком.29 Создателя храма совсем не смущало малое число прихожан: подобные приходы не были редкостью на Руси XVII века. Он воздвиг храм, а благолепие его поддерживали благодарные жители Узкого.

Поместье или вотчина XVII столетия совершенно лишены тех романтических черт "дворянского гнезда", которые мы привыкли представлять себе по художественной литературе XIX века. Служилый человек XVII столетия, обремененный военными походами, а в мирное время - назначениями в провинцию и иными служебными поручениями, не мог позволить себе обосноваться в своем владении и бывал там только наездами. Вотчина служила ему не местом душевного покоя, а сельскохозяйственным подспорьем, поддерживавшим его существование в городе.30

Судьба Максима Федоровича типична для своего времени: практически все документы, где упоминается его имя, - служебные. Мы застаем его в самых разных уголках России, где он по несколько лет являлся городовым воеводой. Козмодемьянск, устюг Великий, далекое Верхотурье - безусловно, не полный список его назначений. Естественно, при таких далеких разъездах он не имел возможности часто бывать в Узком и от него зависело только содержание храма, а попечение о нем ложилось на плечи прихожан.

Документы донесли до нас свидетельство, что в 1665 году, уже после смерти Максима Федоровича, Казанская церковь в Узком сгорела от молнии, "а Божия милосердия образы, и книги, и ризы, и колокола от огня унесены" были прихожанами. Опись того, что удалось спасти, свидетельствует о любви и заботе прихожан о своем храме. Церковь была хотя и маленькая, но вполне благоустроенная, имела полный комплект богослужебных книг и облачений. Службы в храме совершались регулярно, и церковное здание содержалось в исправности, несмотря на малое число прихожан.31

Максиму Федоровичу наследовал его сын Григорий. Он скончался в 1665 году, не оставив потомства, и во владение Узким вступил его брат Яков Максимович.32

Якову Максимовичу Стрешневу принадлежит честь создания второго храма в Узком. Точной даты возобновления Казанской церкви мы не знаем. Видимо, Яков Максимович заново отстроил храм в 1670-1676 годах, когда не получал назначений городовым воеводой в отдаленные северные края.33

По документам Патриаршего Казенного приказа церковь числилась "новоприбывшей" и была обложена данью в 1678 году.34 Эта дата только приблизительно отражает время создания храма - далеко не всегда дань с церкви начинали взимать сразу после освящения, и зачастую эти события разделялись промежутком в несколько лет. Связано это было в первую очередь с большими затруднениями при учете храмов и церковных земель, которые испытывал Патриарший Казенный приказ. Состояние путей сообщения в XVII веке не представляло удобства для частых разъездов, и приказ просто не имел возможности часто направлять посыльных к той или иной церкви.35

Так в дозорной книге церковных земель 1680 года, когда Патриарший Казенный приказ проводил "досмотр" (ревизию) церковных владений, читаем следующую бесхитростную запись: "Казанская Пресвятой Богородицы церковь в селе Ускове вотчина стольника Якова Максимовича Стрешнева: попа дома не было и сказок (сведений) взять не у кого".36 Как видим, посыльный не имел возможности дождаться батюшку или заехать в Узкое еще раз и, к великому сожалению, лишил нас возможности заглянуть в Казанский храм 1680 года.

Внешне новый храм почти не отличался от своего предшественника. В 1698 году в Узком воздвигли каменный храм, а деревянная Казанская церковь была перенесена в вотчину Чудова монастыря село Орлово. В несколько перестроенном виде храм выглядел так: "Церковь деревянная одноглавая, во имя Казанския Пресвятыя Богородицы с трапезою и папертью, на церкви крест деревянной окоян железом белым, покрыта церковь, и трапеза, и паперть тесом".37

О создателе второго храма в Узком Якове Максимовиче Стрешневе сегодня известно даже меньше, чем о его отце. Подобно Максиму Федоровичу, большую часть своей жизни он провел вдали от столицы. В Москве Яков Максимович поселился, видимо, только в последние годы жизни и тогда же занялся благоустройством Узкого. При нем была возобновлена церковь, обустроен "двор вотчинников", и число жителей Узкого в течение следующих трех десятилетий почти не изменялось.38

Якову Максимовичу удалось упрочить свое общественное положение: мы видим его стольником - человеком, получившим определенный, хотя и невысокий придворный чин.39 Сын Якова Максимовича Дмитрий, наследник Узкого, был взят комнатным стольником к царевичу Петру. Близкое знакомство с Петром позволило Дмитрию Стрешневу впоследствии подняться на достаточно высокую ступень в иерархии государственных должностей - стать окольничим.40

Вид деревянной Казанской церкви Узкого в XVII столетии Рисунок А. Буздыгара

О занятиях Якова Максимовича в Москве мы не имеем достоверных сведений, но сама кончина храмоздателя послужила показателем его жизненного благочестия. "1685 года мая в 26 день, - читаем мы в одной из книг Патриаршего Казенного приказа, - Святейший Патриарх ходил в Чудов монастырь на погребение тела Якова Максимова сына Стрешнева" и там "при трапезе" раздавал милостыню.41 Яков Максимович не занимал высоких государственных должностей и мог быть известен Святейшему Иоакиму только своими личными достоинствами, Присутствие на похоронах Якова Максимовича Предстоятеля Русской Церкви является лучшим свидетельством его благочестивой жизни.

О многом говорит и место погребения Якова Максимовича Стрешнева - Кремлевский Чудов монастырь, создание Святителя Алексия, Митрополита Московского. Архимандритом и усердным строителем этой древней и особо почитаемой московской обители был Святейший Патриарх Адриан до возведения в сан епископа.42

Кратким сообщением о погребении Якова Максимовича Стрешнева заканчивается начальный период существования Казанской церкви в Узком. В 1693 году Узкое переходит в руки другой ветви рода Стрешневых и начинается трагическая и прекрасная история создания каменного Казанского храма, четвертое столетие несущего людям благодатный свет Святой веры.

* Оглавление *

1. До М. Ф. Стрешнева земли Узкого принадлежали кн. А. Ф. Гагарину и П. Г. Очин-Плещееву, а затем вновь попали в казну. Подробности владения пустошью Уское и прилегающими к ней землями, которые впоследствии составили вотчину М. Ф. Стрешнева, изложены в статье М. Ю. Коробко "Из истории Узкого: Название и первые владельцы" (Материалы для изучения селений Москвы и Подмосковья: Доклады и сообщения четвертой региональной научно-практической конференции "Москва и Подмосковье". М. 1996. С. 166-170). Исследователь высказал не лишенную оснований версию, что Уское получило свое название по роду дворян Уских, во владении которых в конце XVI - начале XVII века находились земли, расположенные недалеко от Узкого. Версия эта представляется вполне вероятной: в Подмосковье существовала деревня Уская (Карта Московского уезда с обозначением школ, районов школ, школьных комплектов, существующих и проектируемых для всеобщего обучения /Составитель А.В.Ермолаев. М. 1900//РГБ. Ко 5/VI-34); села с таким названием существовали и в других местностях (РГАДА. Ф.235. Оп.2. Д.138. Л.181).

2. Готье Ю. В. Окрестности допетровской Москвы // Москва в ее прошлом и настоящем. Т. 3. М. 1910. С. 35-36; Разоренова Н. В. Ближайшее Подмосковье в XVII-XVIII вв.//Русский город. М. 1979. Вып. 2. С. 145-146.

3. "За Максимом Федоровым сыном Стрешневым село, что была в проезжих землях пустошь Уское" (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 9809. Л. 559об; там же. Дела старых лет по Московскому уезду. Д 9917. Л. 13). О семейном благочестии этой ветви Стрешневых говорит и тот факт, что родной брат Максима Федоровича Матвей также выкупил в 1629 году из казны пустошь и возобновил некогда стоявшую там церковь (Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... М. 1887. Вып. 5. С. 120-121).

4. Бочкарев В. Н. Московское государство XV-XVII веков по сказаниям современников-иностранцев. СПб. 1914. С. 82.

5. Савелов Л.М. Лекции по русской генеалогии. М. 1994. С. 108-113; Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М. 1997. С. 36.

6. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М. 1993. С. 356-357.

7. См.: Шеппинг Д. О. Древний Сосенский стан Московского уезда. М. 1895. С. 26 и прим. 13 к очерку 1.

8. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 8. С. 108.

9. Корсакова В. Д. Максим Федорович Стрешнев//Русский биографический словарь. Т. 19. СПб. 1909. С. 581.

10. Подробную историю первой женитьбы Михаила Федоровича см.: Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц. М. 1869. С. 225-248.

11. Леонид (Кавелин), архимандрит. Лукьян Степанович Стрешнев //ЧОИДР. 1872. Кн.II. Смесь. С. 1-5.

12. Описание в лицах торжества, происходившего в 1626 году февраля 5 дня при бракосочетании Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича с Государынею Царицею Евдокиею Лукьяновною из рода Стрешневых (Далее Описание в лицах...) М. Издание П. Бекетова. 1810. Рукопись, изданная П. Бекетовым (РГАДА. Ф. 135. Отд. 5. Рубр. III. № 8), является списком с иллюстрированного изложения "Книги Радости" - словесного описания свадьбы царя Михаила. Иллюстрации, вероятно, были сделаны к моменту бракосочетания кого-то из сыновей царя Алексея Михайловича: Федора, Иоанна или Петра (Волчкова М. Бракосочетание Михаила Федоровича: Публикация фрагментов уникального памятника, воссоздающего торжества при бракосочетании 5 февраля 1626 года//Мир музея. 1997. №6. С. 23-24).

13. Описание в лицах... С. 78-79; Долгоруков П. В. Российская родословная книга. СПб. 1857. Ч. IV. С. 412-413. Максим Федорович у Долгорукова ошибочно назван Михаилом, а дети его - Михайловичами. Французский исследователь М. Орбек считает Стрешневых выходцами из польского шляхетства и приводит этому некоторые геральдические доказательства (Orbec М. Les derniers des Strechnev. L'histore d'un nom jadis illustre en Russie. Paris. 1971. P.47-49).

14. Корсакова В. Д. Максим Федорович Стрешнев // Русский биографический словарь. Т. 19. СПб. 1909. С. 581.

15. Шишонко В.Н. Пермская летопись. Пермь. 1884. Т. III. С. 22-23.

16. Манухина Т. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская. Париж. 19 54." С. 112.

17. Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской "Церкви. М. 1996. Кн. VII. С. 194-213, 354; Лебедев Л, протоиерей. Патриарх Никон//ЛебедевЛ., протоиерей. Москва Патриаршая. М. 1995. С. 126-127; Корсакова В. Д. Семен

Лукьянович Стрешнев // Русский биографический словарь. Т. 19. СПб. 1909. С. 587.

18. Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. ук. соч. Т. VII. С. 367; Корсакова В. Д. Родион Матвеевич Стрешнев// Русский биографический словарь. Т. 19. СПб. 1909. С. 583-584.

19. Иванов Б. Алфавитный указатель фамилий и лиц, упоминаемых в боярских книгах, хранящихся в I отделении Московского архива министерства юстиции. (Далее Алфавитный указатель....) М. 1853. С. 392, 394.

20. Забелин И.Е. ук. соч. С. 350.

21. Писарев Н.Н., священник. Домашний быт русских Патриархов. Казань. 1904. С. 81.

22. Корсакова В. Д. Максим Федорович Стрешнев // Русский биографический словарь. Т. 19. СПб. 1909. С. 581.

23. Деревянный собор в честь Казанской иконы Божией Матери князь Пожарский возвел в 1626-1630гг. В 1635 г. собор сгорел, царь Михаил Федорович распорядился заново отстроить его в камне и пожертвовал на его создание кирпич от возводившегося в Кремле дворца. Каменный собор был освящен в 1636 году Патриархом Иосифом в присутствии государя и князя Дмитрия Михайловича Пожарского (Паламарчук П. Г. Сорок сороков... М. 1994. Т. 2. С. 12).

24. В. В. Шереметевский в своей интереснейшей работе "Исторический элемент в московской и подмосковной храмовой номенклатуре" (НИО рукописей РГБ. Ф. 177. К. 52. Ед. хр. 11) объясняет посвящение храма в Узком Казанской иконе "усердием, которое обнаруживали к ней приближенные царя Михаила", но никаких обоснований этому не приводит. (Там же. Л. 4). Вряд ли благочестивый создатель храма в Узком руководствовался столь "практическими" и примитивными соображениями, а не собственным живым чувством благодарности Царице Небесной за чудеса и милости, явленные от Ее Казанской иконы.

25. Патриарх Ермоген: Жизнеописание, творения, исторические предания, чудеса и прославление. М. 1997. С. 40, 48.

26. Приходское чтение: Приложение к Церковным ведомостям. 1911. №16. С. 352.

27. Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи. М. 1908. С. 86.

28. Корсакова В. Д. Максим Федорович Стрешнев // Русский биографический словарь. СПб. 1909. Т. 19. С. 581; Шишонко В. Н. ук. соч. С. 52-54, 56.

29. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 8. С. 108.

30. Готье Ю. В. ук. соч. С. 41.

31. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 8. С. 108- 109.

32. Там же; РГАДА. Ф. 1209. Дела старых лет по Московскому уезду. Д.9917. Лл.13об.-14.

33. Корсакова В.Д Яков Максимович Стрешнев//Русский биографический словарь. Т. 19. СПб. 1909. С. 593-594.

34. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 8. С. 109.

35. Шимко И. И. Патриарший Казенный приказ//Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства Юстиции (Далее ОДиБ). М. 1894. Кн. IX. С. 144-154.

36. ОДиБ. М. 1872. Кн.II. С.81.

37. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы. М. 1886. Вып. 3. С. 105-106.

38. РГАДА. Ф-1209. Оп. 1. Д. 9820. Ал. 123-123об.

39. Иванов В. Алфавитный указатель... С. 394.

40. Долгоруков П. В. Российская родословная книга... Ч. IV С. 415. Правда, "Алфавитный указатель фамилий и лиц, упоминаемых в боярских книгах..." таких сведений не содержит, но окольничим Дмитрий Яковлевич действительно был (Иванов В. Алфавитный указатель... С. 393).

41. РГАДА. Ф.235. Оп.2. Д. И5. Л. 173.

42. Скворцов Г. А. Патриарх Адриан, его жизнь и деятельность в связи с состоянием Русской Церкви в последнее десятилетие XVII века (Далее Патриарх Адриан...). Казань. 1913. С. 3-4.

 

Очерк третий

В Узком в соборной церкви

Согрешихом, беззаконовахом, неправдовахом пред Тобою,
ниже соблюдохом, ниже сотворихом, якоже заповедал еси нам:
но не предаждь нас до конца, отцев Боже.
Великий Покаянный канон Св. Андрея Критского

Построена в котором году и кем неизвестно, ибо в означенной церкви никаких записок не имеется.
Клировая ведомость Казанской церкви в Узком 1828 г.

О создании каменной Казанской церкви в Узком известно настолько мало, что кажется, ее величественный белоснежный силуэт, возносящийся над бесчисленными кронами деревьев, сам собою возник здесь по некоему особому Божию произволению.

РОДОСЛОВНАЯ ТИХОНА НИКИТИЧА СТРЕШНЕВА СТРЕШНЕВЫ (РОД ИЗВЕСТЕН С1543 ГОДА). Таблица составлена по данным "Российской родословной книги" П. В. Долгорукова и материалам Российского государственного архива давних актов. Выделены имена представителей рода Стрешневых, владевших Узким.

Воссоздавая обстоятельства возникновения этого дивного храма, убеждаешься в том, что это действительно так. Возведение его открывает трагическую, исполненную подлинного величия историю борьбы русского благочестия за свой священный, заповеданный Божественным Спасителем мира долг "воздавать кесарю кесарево, а Божие Богу" (Мф.XXII,22; Мк. XII, 17; Лк. XX, 25). История создания Казанского храма в миниатюре отражает весь ход болезненного духовно-нравственного перелома, который пережила Россия с наступлением петровской эпохи. В маленьком, никому не известном Узком оставили свой след виднейшие участники духовного противостояния, которым отмечено это страшное время.

10 марта 1697 года, в среду третьей седмицы Великого поста, государь Петр I Алексеевич покидал Москву, отправляясь в составе Великого посольства в заграничное путешествие.1 В числе ближайших сотрудников, собравшихся проводить монарха, видим мы человека, которому суждено стать героем нашего повествования. Это боярин Тихон Никитич Стрешнев. Строго и властно смотрят его проницательные глаза, и в их глубине мелькает едва уловимый оттенок скорби.

Боярин Стрешнев - одно из первых лиц в государстве. Даже в официальных документах его зачастую именуют просто "Тихон Никитич", поскольку всем известно, о ком идет речь. В отсутствие государя к нему присылают приветствия иностранные послы, а секретарь австрийского посольства Иоганн Корб даже именует Стрешнева громким титулом "Его Царского Величества Сберегателя".2 Боярин Стрешнев становится одним из пяти лиц, на которых при отъезде возлагает монарх управление государством, он объявляет свои решения именем государя, и власть его настолько велика, что Василий Осипович Ключевский остроумно замечает по этому поводу: "Старая законодательная формула "государь указал и бояре приговорили" могла бы теперь замениться другой:

Боярин Т. Н. Стрешнев?3 Портрет. Конец XVII - начало XVIII вв. Москва. Филиал ГИМ "Палаты в Зарядье XV-XVII вв. Дом бояр Романовых"

Тихон Стрешнев или князь Ромодановский указал, и бояре смолчали".4

Однако внешнее могущество давно не радует, а тяготит Тихона Никитича, ибо покупается оно во многом ценою спасения собственной души. Читая свидетельства современников о боярине Стрешневе, поражаешься, с одной стороны, величиной и одаренностью этой натуры, с другой, - болезненной раздвоенностью его характера, существованием в одном человеке двух людей, живущих в постоянном противоречии.

Сохранившиеся свидетельства не оставляют сомнений в том, что Тихон Никитич, воспитанный в старинном московском укладе был по-русски благочестив и никогда не изменял этой своей настроенности. Внешним ее проявлением служила оставленная Стрешневу в неприкосновенности "боярская" борода.5

Воспоминания современника рисуют нам картину пожара Москвы 1698 года и повествуют, что святыни из Успенского собора Кремля несли "пешком Архиерей, и Архимандриты и священники, а посох Петра Митрополита нес Тихон Стрешнев в Никитский монастырь".6 Мало кто из мирян мог удостоиться чести прикоснуться к этой великой православной святыне, и такое право не могло быть следствием положения или каких-либо государственных заслуг. Оно свидетельствовало только о доверии к Тихону Никитичу духовенства.

Роль боярина Стрешнева в делах церковных была велика и нашла свое отражение даже в памятниках законодательства.7 "Кому Соборную Церковь ведать изволишь?" - спрашивал Тихон Никитич царя по смерти Святейшего Патриарха Адриана. Ясно сознавая, какую угрозу Церкви таит в себе промедление с выбором нового Патриарха, Стрешнев пытался подвигнуть Петра на скорейшее избрание Первосвятителя.8 Попытки Стрешнева оказались безуспешны, но к его посредничеству обращался Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Стефан Яворский, и имя Тихона Никитича часто звучало там, где речь шла об отношениях самодержца к Церкви или представителям высшего духовенства.9

Боярин Стрешнев был известен в Православном мире и за пределами Русской Церкви. В 1700 году Иерусалимский Патриарх Досифей обсуждал с русским посольством вопрос о помощи России в деле возвращения православным Гроба Господня. Святейший Досифей передал послам грамоты, адресованные Патриарху Адриану, царю Петру и некоторым видным сановникам Московского государя, которые могли повлиять на положительное решение этого вопроса. Одна из грамот Святейшего Досифея была вручена Тихону Никитичу Стрешневу.10

Следственное дело царевича Алексея Петровича сохранило показание наследника престола, что он "надеялся на людей, которые старину любят так, как Тихон Никитич Стрешнев". Подобное признание могло стоить головы любому, но преданность Тихона Никитича государю была настолько известна, что "под именем Стрешнева, как писал современник, разумели всех верных царю, именем Тихона Никитича ознаменовывалась память вернейших министров".11 В силу этого Стрешнев мог позволить себе некоторую "свободу убеждений" и то, что он, по показанию царевича Алексея, "старину хваливал"12, не имело для него никаких последствий.

Судьба Стрешнева смолоду оказалась связанной с жизнью императора Петра I. При рождении царевича он был вместе с князем Борисом Алексеевичем Голицыным определен к нему в качестве "поддядьки", то есть первого домашнего воспитателя.13 Стрешнев был Петру родственником, хотя и очень отдаленным: он являлся "правнучатым братом" царя Алексея Михайловича (См. Родословную Т. Н. Стрешнева).

Обладавший глубоким, проницательным умом и благородством характера, 28-летний Тихон Никитич искренне привязался к своему питомцу, а после смерти царя Алексея Михайловича, несомненно, осознал и лежавшую на нем ответственность в воспитании наследника престола.

Вся жизнь юного царевича до совершеннолетия прошла под присмотром внимательных и зорких глаз Тихона Никитича, находившегося при нем почти неотлучно. "Из хором Великого Государя Царя и Великого Князя Петра Алексеевича, - сообщают нам столбцы дворцовых приказов, где отражалась повседневная жизнь царской семьи, - выходил окольничий Тихон Никитич Стрешнев, а приказал..." Чего только не приказывал Стрешнев: заботился об одежде маленького царевича, заказывал для него игрушки, воспитывал своего питомца в любви к святыням, посылая от его имени по монастырям деньги на молебны и раздачу милостыни.14 Тихон Никитич сопровождал юного Петра в его паломничестве в Соловецкий монастырь, где жизнь путешественников не раз подвергалась опасности в волнах сурового Белого моря.15

Но помимо внешней жизни двора, становившейся предметом описания документов, существовала жизнь внутренняя, где происходила жестокая и немилосердная борьба. Царь Алексей Михайлович скончался, когда Петру было всего три года, и, будучи дважды женат, оставил две враждовавшие не на жизнь, а на смерть группировки родственников: Милославских, родичей первой супруги Марии Ильиничны, и Нарышкиных - близких царицы Натальи Кирилловны, матери Петра.

По смерти отца на престол взошел старший сын царя от Милославской Федор Алексеевич, но, будучи слаб здоровьем, царствовал всего семь лет и в 21 год скончался. Попытки провозгласить царем десятилетнего Петра, минуя младшего сына Алексея Михайловича от Милославской Ивана, которого Петр значительно превосходил здоровьем и умом, оказались неудачны. Милославские, руководимые властной и чрезвычайно умной царевной Софьей, возбудили страшный стрелецкий мятеж. На глазах у будущего царя проливалась кровь неповинных людей и на стрелецкие копья были брошены и растерзаны воспитатель царицы Натальи боярин Артамон Сергеевич Матвеев и ее родной брат Иван Кириллович Нарышкин.

Кровавое видение надломило психику десятилетнего ребенка, которого через несколько дней вместе с братом Иваном торжественно венчали на царство. Во время этого трагического венчания юного царя Петра вел под руки окольничий Тихон Никитич Стрешнев.16 Тихон Никитич, заботливо склонившийся в этот момент над своим царственным питомцем в готовности послужить ему опорой и защитой, - наилучший и самый верный образ отношения к государю его воспитателя.

Тихон Никитич разделял все превратности судьбы, выпавшие на долю опальной царицы и ее сына в правление царевны Софьи. Здесь проявилось одно из основных качеств его богато одаренной натуры: он умел быть полезным без показного усердия, устраивать все необходимое тактично, не навлекая на себя раздражения. Стрешнев был воспитателем царевича с рождения, но во время стрелецкого мятежа никто не требовал бросить его на копья. Позже, когда краткий период правления Софьи подошел к концу, современники почти не упоминают Стрешнева в числе основных действующих лиц. Однако, как только был схвачен начальник стрельцов думный дьяк Шакловитый, розыскное дело было тут же поручено Тихону Никитичу Стрешневу, который был возведен Петром на одну из высших ступеней правления Русского государства.17

Близость к государю стала для Тихона Никитича основой его жизненной трагедии. Характеризуя нравственный облик самодержца, В. О. Ключевский писал: "С десяти лет кровавые события, раздражающие впечатления вытолкнули Петpa из Кремля, сбили его с привычной колеи древнерусской жизни, связали для него старый житейский порядок с самыми горькими воспоминаниями и дурными чувствами... Понятия и наклонности Петра получили крайне одностороннее направление. Вся политическая мысль его была поглощена борьбой с сестрой и Милославскими; все гражданское настроение его сложилось из ненавистей и антипатий к духовенству, боярству, стрельцам, раскольникам".18

Став полновластным правителем, Петр начал проявлять недовольство всем укладом русской жизни, а по кончине в 1694 году матери, царицы Натальи, не замедлил излить накопившееся раздражение в самых отталкивающих и уродливых формах. К этому периоду относится начало активной деятельности "всешутейшей и всепьянейшей" компании царя, куда входило до двухсот человек наиболее значительных в государстве лиц, в кощунственных пародиях предававших публичному осмеянию обряды веры, части богослужебного ритуала и церковную иерархию.19

Боярин Стрешнев, как и все близкие Петру люди, оказался втянутым в эти монаршие "забавы". Был он не только свидетелем и наблюдателем совершавшихся кощунств, но не уберегся и от непосредственного участия в них.20 "Min Her Heilige Vader" - "мой господин святый отец", - обращается в письмах к Стрешневу самодержец. Обращение это отнюдь не свидетельство почтения, выраженного в шутливой ("издевочной", как метко выразились бы в старину) форме, а элемент кощунственной игры. После смерти Патриарха Адриана, когда "игра" во многом утратила свою остроту, Петр перестал так "величать" Тихона Никитича.21

Что же вынуждало Стрешнева разделять со своим царственным питомцем его дикие выходки: боязнь остаться не у дел, страх монаршей расправы или обычное малодушие? Ни одна из причин не кажется удовлетворительной.

Преданность Стрешнева своему государю - плод его убеждений и неподдельной человеческой любви к Петру - заставляла Тихона Никитича поступаться собственной совестью, вынуждала подвергать поруганию то, что он привык любить и почитать как святыню. Не чувствовал Тихон Никитич и морального права устраниться от своих обязанностей, поскольку, как признавали даже люди, не расположенные к Стрешневу, "внутри правления государственного большую часть дела он делал".22

Как государственный деятель боярин Стрешнев был сыном своего века. В соответствии с представлениями времени, часто жестоко, творил он "суд и расправу" и был, по образному выражению составителя родословных, "человеком большого ума и нрава крутого".23

Отношение Стрешнева к преобразованиям, проводимым его царственным воспитанником, вытекало из нравственного постулата преданности царю. Мнения государя были для Тихона Никитича законами, которые он умело воплощал в жизнь. Однако его внутреннее отношение к "затеям" царя далеко не всегда было сочувственным.

Духовная раздвоенность усугубила природное стремление Тихона Никитича укрыться от людей: будучи известен абсолютно всем он всюду присутствовал, но отовсюду ускользал своими чувствами и мыслями. Даже А. Н. Толстой, бойким пером изобразивший в своем знаменитом "Петре первом" окружение царя, заметил о нем недоуменно: "Ближайший из людей, бывший еще при младенце Петре в поддядьках, Тихон Никитич Стрешнев, - на устах блаженная улыбка, бровями занавешены глаза, чтоб люди зря не судили: лукав ли он, умен, какого нраву".24

Странным и болезненным образом уживались в Тихоне Никитиче два противоположных человека. Один из них выступал неутомимым сотрудником самодержца, разделявшим все его начинания, не исключая и участия во "всеплутейшей" компании. Другому, как единомышленнику, поверял свои горести Святейший Патриарх Адриан, рассчитывая встретить в его лице не только сочувствие, но и деятельную поддержку.25

В гнетущей душевной неустроенности застаем мы боярина Стрешнева в селе Никольском в свите ближайших сотрудников Петра, провожающих царя в заграничное путешествие. В минуту расставания, впервые за несколько дней прощальных пиров, неумолкающих речей и похмелья, вдруг возникла тишина - молитвенная, покрывшая русскую землю тишина Великого поста, "Не уклони сердце мое в словеса лукавствия, непщевати вины (искать оправдания) о гресех" (Пс. CXL, 4), - слышались из Никольского храма слова покаянного песнопения.26 Задумчиво глядел Тихон Никитич вслед царю.

Родовая обитель Стрешневых Мешовский Георгиевский монастырь Калужской епархии Основан царицей Евдокией Лукьяновной не позднее 1642 года

События последних лет в краткий миг прощания с царем отчетливо встали перед его мысленным взором. Сердце исполнялось покаяния, а покаяние искало и внешней формы выражения, лучшей из которых благочестивому русскому человеку XVII столетия виделось основание монастыря. Под кров обители, созданной собственным усердием и трудами, можно было на склоне лет - Тихон Никитич стоял на пороге своего 50-летия - совсем удалиться от мира.

Подобный исход виделся не одному боярину Стрешневу. Другой воспитатель Петра, член "всепьянейшей" компании князь Борис Алексеевич Голицын, потомки которого впоследствии унаследовали Узкое, окончил свои дни монахом.27

Мысль о создании монастыря зрела у Тихона Никитича не один год. Жизнь русского человека была неразрывно связана с Церковью. Под Ее Покров прибегал он в горести и радости, и по русским храмам можно легко прочитать всю историю нашего Отечества. О самом существовании многих людей мы знаем только благодаря воздвигнутым ими храмам. Русь исполнена храмов и обителей, воздвигнутых по обету, в благодарность Богу, в утешение в постигшей скорби или в надежде отмолить душу заблудшего ближнего.

Подобным образом мыслили и Стрешневы. Пережив правление Софьи, утвердившись на высших государственных степенях, Никита Константинович и Тихон Никитич Стрешневы желали выразить свою благодарность Богу. Однако до конца 90-х годов в Москве мы не видим храмов, основанных Никитой Константиновичем или Тихоном Никитичем. Очевидно, они собирались создать нечто большее, чем приходской храм, и задумывались об основании небольшой родовой обители, в которой была бы увековечена их память. Мысль эта была тем более оправдана, что родовой монастырь Стрешневых в небольшом городке Мещовске (в нынешней Калужской области), который они не забывали в течение всей своей жизни и обогатили значительными вкладами,28 отстоял далеко от Москвы.

Еще в середине 80-х годов привлекла внимание Стрешневых вотчина их родственников Узкое. Предметом пристального интереса Тихона Никитича Узкое стало при жизни Якова Максимовича Стрешнева, возродившего деревянную Казанскую церковь после пожара. Не пожелав расставаться с Узким, Яков Максимович передал вотчину во владение сыну Дмитрию, но решился на продажу небольшой ее части, немедленно "вписанной в земли господина боярина Никиты Константиновича и сына его боярина Тихона Никитича Стрешневых".29

Сын Якова Максимовича Дмитрий, четвероюродный брат Тихона Никитича, поначалу также не проявлял особенного желания продать Узкое. Только в начале 1693 года Дмитрий Яковлевич Стрешнев "ту свою вотчину село Уское с пустошьми, со всеми угодьями и со крестьяны продал за 5 тысяч рублев брату своему боярину Тихону Никитичу Стрешневу",30 явно не устояв перед величиной предложенной ему суммы.

Для того чтобы оценить ее значительность, достаточно сказать, что выкуп у помещика превосходного мастера-иконописца Георгия Зиновьева, создателя иконостасов Казанского храма в Узком, обошелся Оружейной палате в 100 рублей и такая плата считалась большой.31 Если же говорить о той цене, которую платил за земли Узкого Максим Федорович Стрешнев, начиная созидать свою вотчину, то сумма, предложенная Тихоном Никитичем, превысила ее более, чем в 10 раз.32 За всю историю Узкого это был единственный случай действительной его продажи.33

Что же подвигло Тихона Никитича, обладавшего немалым земельным состоянием,34 заплатить столь внушительную сумму за Узкое, не обещавшее хозяйственных выгод, а "экономическую деятельность" в нем свести к наделению Казанского храма землей и официальному оформлению церковного землевладения?35 Очевидно, покупка Узкого оправдывалась нематериальным интересом - набирала силу деятельность "всепьянейшей" компании, и Стрешневы, стремясь к покаянию, стали всерьез помышлять об основании обители.

Узкое обладало идеальным положением для создания монастыря: оно было удалено от столицы и в то же время легко досягаемо. Возвышенная пленительной девственной красоты местность была словно самой природой предуготована для создания храма. Выбор Стрешневых оказался безукоризненным, и сейчас, три века спустя, Казанская церковь в Узком возносится над Москвою, знаменуя господствующую высоту современного города.36

Практика создания обителей была на Руси чрезвычайно разнообразной. Монастырь мог складываться постепенно и бывало, что этапы создания обители отражали вехи духовного роста ее основателя. Подобным путем намеревался идти Тихон Никитич Стрешнев, и на примере возникновения в Москве Крестовоздвиженского монастыря мы видим, как при благоприятных обстоятельствах могла бы сложиться судьба Казанского храма.

Представитель московской знати Владимир Григорьевич Ховрин, пользовавшийся особой любовью великого князя Василия Темного, возвел на месте своего московского дома каменный храм в честь Воздвижения Креста Господня. Несколько времени спустя храм стал собором основанного Владимиром Григорьевичем Крестовоздвиженского монастыря, а еще через 20 лет храмоздатель принял в его стенах иноческий постриг.37

Вероятно, избрал бы этот путь и Тихон Никитич, но то, что было возможным и естественным в Московской Руси, стало невероятным в "регулярном" государстве Петра Великого. С началом его царствования замысел основания монастыря уже не мог расцениваться как личное желание, осуществление которого зависело только от благословения церковной власти. На государственные преобразования самодержца все более ложилась тень кощунственных забав "всепьянейшей" компании. Все отчетливее слышался разлад между самодержцем и Патриархом, и мысль о создании монастыря стала для боярина Стрешнева зримым средством утолить жажду покаяния.

"Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою, воздеяние руку моею, жертва вечерняя", - растаял в серебристой морозной дымке последний вздох покаяния. Последний раз поклонился Стрешнев царю. Судьба Узкого была решена.

* Оглавление * Продолжение *

1. Богословский М. М. Петр I. Материалы для биографии (Далее Петр I...) М.-Л. 1941. Т. II. С. 14.

2. Корб И. Дневник поездки в Московское государство Игнатия Христофора Гвариента, посла императора Леопольда I, к царю и великому князю Московскому Петру Первому в 1698 году, веденный секретарем посольства Иоанном Георгом Корбом / Перевод с латинского Б. Женева и М. Семевского (Далее Корб И. Дневник...). М. 1868. С. 60. Титул "Его Царского Величества Сберегатель", "присвоенный" Корбом Т. Н. Стрешневу - лучшее свидетельство его преданности царю. Реально такого титула не существовало, а почетный титул "Царственныя большия печати и государственных посольских дел сберегателя" был дан царевной Софьей князю В. В. Голицыну и имел отношение исключительно к области иностранных дел (Богословский М. М. Петр I... М.-Л. 1940. Т. 1.С. 429).

3. Портрет, хранящийся в отделе ИЗО Государственного исторического музея (Инв. № 62366/И1-2), поступил туда в 1928 г. из ликвидированного музея-усадьбы Покровское-Стрешнево (См.: Селинова Т. А. Портретная галерея Глебовых-Стрешневых в с. Покровское // Памятники культуры. Новые открытия. 1996 г. М. 1998. С. 310). При поступлении в картотеку он был внесен под названием "портрет боярина Стрешнева", поскольку не содержал никакой информации о том, кто именно из рода Стрешневых изображен на нем. Предположение, что портрет изображает Тихона Никитича Стрешнева основано прежде всего на том, что он самый знаменитый и влиятельный представитель рода на рубеже XVII и XVIII веков и по возрасту близок боярину, которого представляет нам портрет. Однако следует иметь в виду, что Тихон Никитич был в это время не единственным боярином в роде Стрешневых, а учитывая, что портрет датируется концом XVII - началом XVIII века, то есть временным промежутком не менее четверти столетия, то о возрасте изображенного лица трудно судить, и портрет может с успехом представлять, например, отца Тихона Никитича боярина Никиту Константиновича Стрешнева. Кроме того, необходимо представлять, что Покровское-Стрешнево, откуда "родом" портрет принадлежало отнюдь не потомкам Тихона Никитича. Его наследовали потомки четвероюродного брата Тихона Никитича боярина Родиона Матвеевича Стрешнева. (См. Родословную на С. 34). Правда, сын Родиона Матвеевича Иван Родионович был близок Тихону Никитичу и по его кончине вел наследственные дела внучки Тихона Никитича Софии (РГАДА. Ф. 1209. Дела молодых лет по Московскому уезду. Д.10032. Л. 168об). Он, безусловно, мог получить портрет Тихона Никитича в дар от его наследников. Могли передать этот портрет владельцам Покровского наследники Софии Стрешневой князья Голицыны, но полной уверенности в том, что художник запечатлел именно Тихона Никитича Стрешнева нет. Портрет этот не привлекал внимания исследователей, и ни в иллюстрированном альбоме А. М. Аушева "Современники и деятели императора Петра I Великого" (СПб. 1872), изданного к 200-летию со дня рождения Петра, ни в сборнике "Петр Великий. Его полководцы и министры. (М. 1852) нет изображения Т. Н. Стрешнева. Портрет этот почему-то не попал и в поле зрения Н. А. Баклановой, изучавшей коллекцию портретов ГИМ при подготовке фундаментального труда М. М. Богословского "Петр I. Материалы для биографии", где помещены изображения всех ближайших Петру людей (Богословский М. М. Петр I. Материалы для биографии. Т. I. С. 397). Таким образом, портрета, достоверно изображающего Тихона Никитича Стрешнева, мы сегодня не имеем.

4. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. IV (Далее Курс русской истории...) // Ключевский В. О. Сочинения в 9-ти томах. М. 1989. Т. IV. С. 136.

5. Из уважения к своему воспитателю Петр сохранил Т. Н. Стрешневу бороду, когда по возвращении из заграничного путешествия собственноручно резал боярские бороды (Корб И. Дневник... С. 88). Впоследствии, когда ношение бороды было обложено пошлиной, боярин Стрешнев пользовался этим правом "беспошлинно".

6. Куракин Б. И. Жизнь князя Бориса Ивановича Куракина, им самим описанная (Далее Куракин Б. И. Жизнь князя...)//Архив кн. Ф. А. Куракина. СПб. 1890. Кн.1. С. 258.

7. ПСЗ.Т. IV. №1780.

8. Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. (Далее История...) СПб. Т. IV. Ч. 1. С. 535.

9. Соловьев С. М. История России с древнейших времен (Далее История России...). М. 1962. Т. 16. С. 337; Рункевич С. Г. Архиереи петровской эпохи в их переписке с Петром Великим. СПб. 1906. С. 149; Письма и бумаги Петра Великого. СПб. 1887. Т. I. С. 854, 857-858 и др.

10. Извлечено М М Богословским из архива МИД (Богословский М. М. Петр I... М.-Л. 1948. Т. V. С. 265).

11. Корб И. Дневник... С. 312.

12. Соловьев С. М. История России... М. 1963. Т. 17. С. 183.

13. Корсакова.В. Д. Тихон Никитич Стрешнев // Русский биографический словарь. СПб. 1909. Т. 19. С. 588.

14. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. М. 1872. С. 43, 51 и далее.

15. Богословский М. М. Петр I... Т. I. С. 181.

16. Корсакова В. Д. Тихон Никитич Стрешнев // Русский биографический словарь. СПб. 1909. Т. 19. С. 588.

17. Записки А. А. Матвеева // Записки русских людей / Собраны И. П. Сахаровым. М. 1841. С. 56; Куракин Б. И. Гистория о царе Петре Алексеевиче (Далее Гистория...) // Архив кн. Ф. А. Куракина. СПб. 1890. Кн. 1. С. 61; Kleinschmidt A. Russland's Geschichte und Politik. Darstellt in der Geschichte des russischen hohen Adels. Von Dr. Arthur Kleinschmidt Cassel. 1877. P. 131.

18. Ключевский В. О. Курс русской истории... Т. IV. С. 15.

19. Создание "всешутейшей и всепьянейшей" компании, как установил М. М. Богословский произошло еще в 1692 году (Богословский М. М. Петр I... Т. I. С. 136-137), но пока жива была Наталья Кирилловна, деятельность ее была стеснена - мать Петр любил и не хотел доставлять ей лишних огорчений своими непристойными поступками.

20. Сохранились письменные свидетельства об этом царя Петра и самого Т. Н. Стрешнева (Богословский М. М. Петр I... Т. 1. С. 251, 291; Т. 2. С. 506).

21. Грамоты и письма Петра Ведикого. 1693-1709 (Далее Грамоты и письма...) // Голиков И. И. Деяния Петра Великого. М. 1842. Т. 14. С. 9, 10 и далее.

22. Куракин Б. И. Гистория... С. 63. Б. И. Куракин остро недолюбливал Т. Н. Стрешнева, видимо, в силу каких-то семейных отношений: его родной брат кн. Иван Иванович Куракин женился на дочери Стрешнева Елене Тихоновне без ведома и согласия Бориса Ивановича. Кроме того, Куракина раздражало "худородство" Стрешнева и вызывала ревность привязанность к Тихону Никитичу Петра. Куракин даже пытался оспорить эту привязанность, заявляя, что царь Тихона Никитича "внутренне не любил" (Там же. С. 75). Этим и вызван нелестный отзыв Б. И. Куракина о Тихоне Никитиче: "О характере его описать можем только, что человек лукавый и злого нраву, а ума гораздо среднего, токмо дошел до сего градусу таким образом, понеже был в поддядьках у царя Петра Алексеевича с молодых его лет и признался к его нраву и, таким образом, был интриган дворовой" (Там же. С. 63). К сожалению, именно по этому весьма далекому от истины отзыву чаще всего и судят о незаурядной личности Т. Н. Стрешнева, поскольку мнение Куракина цитирует В. О. Ключевский в своем "Курсе русской истории" (Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. IV. С. 16).

23. Долгоруков П. В. Российская родословная книга. Ч. IV. С. 415.

24. Толстой А. Н. Собрание сочинений в 8 томах. М. 1972 Т 7. С. 166.

25. См. прим. 62.

26. Из чинопоследования вечерни Литургии Преждеосвященных Даров, которая совершается по средам и пятницам в течение Великого поста. Совершалась Литургия Преждеосвященных Даров и 10 марта 1697 года в Никольском храме села Никольского (Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 3. С. 135-136), принадлежавшего сподвижнику Петра ближнему боярину князю М. Я. Черкасскому (Черкасский, кн. Михаил Яковлевич // Русский биографический словарь. СПб. 1905. Т. 22. С. 219-221), когда Петр прощался со своими ближайшими сотрудниками, отправляясь в заграничное путешествие (Tagebuch des Generals Patrick Gordon. St-Petersburg. 1852.V. 3. p. 94).

27. Голицын Н. Н. Материалы для полной родословной росписи князей Голицыных. Киев. 1880. С. 12.

28. Никита Константинович и Тихон Никитич Стрешневы делали в монастырь не только денежные вклады. Они жертвовали в обитель колокола, ризы, церковную утварь, богослужебные книги. О значительности их пожертвований свидетельствует тот факт, что в монастырском Синодике среди частных родов, которые "святую обитель во всем снабдевают и потребная подавают", род боярина Н. К. Стрешнева упоминается третьим (Леонид (Кавелин), архимандрит. Историческое описание Мешовского Георгиевского мужского общежительного монастыря. М. 1870. С. 19, 22-23, 34, 49, 156, 171).

29. РГАДА. Ф. 1209. Дела старых лет по Московскому уезду. Д. 9917. Л. 14об.

30. Там же. В работе Д. О. Шеппинга (Шеппинг Д. О. ук. соч. С. 27) допущена опечатка или ошибка: продажа Узкого состоялась не в 1691, а в 1693 году.

31. Георгий Зиновьев "поступил в число жалованных мастеров, будучи выкуплен у помещика своего... за большую для того времени плату 100 рублей, составлявшую еще в петровское время оклад генерала" (Филимонов Г. Д. Симон Ушаков... С. 32).

32. При покупке Узкого Т. Н. Стрешневым вотчина насчитывала 1158 десятин. В 1628 году М. Ф. Стрешнев покупал земли "по полторы десятины за рубль" (Готье Ю. В. Окрестности допетровской Москвы // Москва в ее прошлом и настоящем. М. 1910. Вып 3. С. 34-35), следовательно стоимость земель Узкого по цене их первоначальной покупки составляла 386 рублей против 5000, которые заплатил Тихон Никитич Д. Я. Стрешневу.

33. Узкое в течение всего периода своего существования не продавалось, а наследовалось. В частности продажа Узкого гр. С. В. Толстой своему племяннику кн. П. Н. Трубецкому в 1883 году произошла по символической цене (3000 рублей) и только юридически оформила переход имения по наследству (Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 69-70).

34. Медушевский А. Н. Формирование государства: власть и сословия // Политическая история. Россия - СССР - Российская Федерация. М. 1996. Т. 1.С. 97.

35. РГАДА. Ф. 1209. Дела старых лет по Московскому уезду. Д. 9917. Л. 15об. (Опубликовано: Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 8. С. 109). Земля эта считалась церковной при всех владельцах Узкого, хотя владели ею помещики и за это выплачивали церковному причту денежную ругу: "Земли при сей церкви усадебной около десятины, пашенной и сенокосной по генеральному плану 24 десятины значится издавна... Владеет ею помещик и за оную производит ругу...; дела о сей земле никакого не производится... (Клировая ведомость Казанской церкви в Узком. 1846 год // ПИ AM. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2246. Л. 59об). Из 24 десятин "удобными", т. е. пригодными для земледелия были только 17 (ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 746. Д. 1568. Лл. 267об- 268).

36. "В современном рельефе территории Москвы выделяется Теплостанская возвышенность; высота ее у санатория "Узкое" достигает 253м над уровнем моря и более 150 м над уровнем р. Москвы" (Москва: Энциклопедия. М. 1980. С. 11).

37. Зверинский В. В. Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях Российской империи. (Далее - Материалы...) СПб. 1892. Вып. 2. С. 170.

Очерк третий

Продолжение

"О, милосердая Мати, Владычице неба и земли, Пречистая Дево Богородице, рождшая истиннаго Бога плотию, умильно взирающа на пречистый Твой образ! - такую молитву запечатлел создатель церкви в Узком на храмовой Казанской иконе Божией Матери. - Спаси благоверного Великого Государя и Великого Князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, и Великого Господина Святейшего кир38 Андрияна, Архиепископа Московского и всея России и всех северных стран Патриарха, и вся люди Твоя и раба Своего, воздвигшаго Тебе храм сей".39

Надпись на храмовой иконе в Узком, как и на других произведениях XVII века, не была абстрактной: она выражала намерения и обстоятельства создания образа. Свидетельствуя о благословении храму Святейшего Адриана, эта надпись стала прошением о Первосвятителе, а в его лице и о всей Русской Церкви. В то же время она запечатлела мольбу к Пречистой о вразумлении и спасении царя, бывшего для храмоздателя не только государем, но дорогим, близким человеком. Краткая молитва, начертанная на иконе, многое открывает для нас в истории Казанского храма в Узком. В его создании нашло отражение невиданное на Руси духовное противостояние светской и церковной власти. Боярин Стрешнев в самый острый, переломный и трагический момент этого духовного противоборства оказался между двумя главными его участниками, между вершинами государственной и духовной власти: царем, которому он был нераздельно предан, и Патриархом, чьи убеждения и скорби разделял.

И. Горюшкин-Скоропудов.
Приезд боярина в монастырь. 1912
Из собрания наместника Псково-Печерского монастыря архимандрита Алипия Воронова (1919-1975).
Санкт-Петербург. ГРМ

Молитва, излитая храмоздателем перед Ликом Пречистой Девы раскрывает для нас душевную щедрость Тихона Никитича Стрешнева. Созидая святой храм в покаяние, прошение о помилованию своей души, он вложил в свое создание и мольбу о судьбе России, о возвращении спасительного согласия между верой и властью, которое так стремительно рушилось на его глазах. "Приклони ухо Твое, Господи, и услыши смиренное моление мене непотребного раба Твоего, Тебе за вся люди Твоя приносяшего", - как близки этому прошению утреннего молитвословия слова, начертанные на Казанской иконе!

Моление свое боярин Стрешнев воплощал в создании храма, посвященного Пречистой Матери Бога, теплое предстательство Которой сохраняло Русь от гибели во времена раздоров и братоубийственных войн, нашествий внешних врагов и внутренней смуты. Воплощением всесильной помощи Пресвятой Девы стал для России XVII столетия Ее Казанский образ.

"Притецем, людие, к тихому сему и доброму пристанищу, скорой Помощнице, готовому и теплому спасению, покрову Девы; ускорим на молитву и потщимся на покаяние: источает бо нам нсоскудные милости Пречистая Богородица, предваряет на помощь, и избавляет от великих бед и зол благонравныя и богобоящаяся рабы Своя", - молитвенно призывал в службе Казанской иконе великий предстатель земли Русской священномученик Патриарх Ермоген. По его вере и молитвам Пречистая Дева спасла Россию от Смуты.

На Материнский Покров Пресвятой Богородицы, избавляющий Русь от великих бед и зол, уповал и Тихон Никитич Стрешнев. Возведение в Узком величественного соборного храма получило не только личное, частное, но и общерусское значение. Именно поэтому такой трагически-прекрасной стала история создания храма, так бережно хранила его Пречистая Дева на протяжении трех столетий, и так торжествующе воскрес он к духовнои жизни в день Светлого Христова Воскресения. Вместе с молитвой воскресло в стенах святыни имя храмоздателя - сподвижника царя-преобразователя и единомышленника Святейшего Патриарха, вручившего их судьбы и судьбу России всесильному Покрову Пресвятой Девы.

Та возникает в нашем повествовании одинокий и трагический образ Предстоятеля Русской Церкви - Святейшего Патриарха Адриана. Участие Святейшего Адриана в создании Казанского храма составляет наше право и долг рассказать о духовном подвиге Святителя. Подвиг Патриарха Адриана не был по достоинству оценен ни современниками, ни потомками, но без него невозможно понять суть духовной трагедии петровской эпохи, которая так явно запечатлелась в обстоятельствах создания Казанского храма в Узком.

Святейший Адриан, Патриарх Московский и всея Руси (1637-1700)

Многие современники Святейшего Адриана обвиняли его в том, что он бездействует, не идет открыто против царя, жалея "мантии да клобука белого".40 Потомки сочувствовали ему, но, видя в отношениях царя и Патриарха исключительно трагедию личности Святителя, они совершенно лишили ее духовного значения, До конца XX столетия оставалась по сути неизменной точка зрения современников Святителя, что при несомненных личных достоинствах он оказался слишком слабым и бездеятельным, чтобы отстоять перед самодержцем достоинство и независимость своего сана.41

Однако в этом суждении заключен только внешний, поверхностный взгляд на деятельность Святейшего Адриана, в то время как рассмотрение тех же событий с точки зрения духовной дает совершенно иную картину.

О жизни Святейшего Адриана известно немногое. В историю он вошел человеком духовно зрелым - архимандритом Кремлевского Чудова монастыря и деятельным сотрудником Святейшего Патриарха Иоакима. Святитель Иоаким поручал его ведению дела, требовавшие большого такта, знания людей, доброжелательности и в то же время мужества и решительности. Архимандрит Адриан обладал этими качествами вполне: достаточно вспомнить его ходатайство за мятежных стрельцов, участников кровавых событий 1682 года, которое увенчалось полным успехом.42 Еще более убедительным свидетельством его духовного авторитета является то, что в 1690 году, после смерти Святейшего Иоакима, Митрополит Казанский и Свияжский Адриан, еще не будучи Патриархом, фактически вступил в управление Русской Церковью.43

Однако в избрание Патриарха вмешалась власть в лице молодого царя Петра, желавшего видеть в сане Первосвятителя Псковского митрополита Маркелла. Святитель Адриан был далек от разгоревшейся борьбы, прекрасно сознавая, какие скорби ожидают нового Патриарха, особенно, если его избрание произойдет вопреки воле самодержца.44 Когда Петр уступил желанию матери, царицы Натальи, и посланные явились объявить Святителю о его избрании Патриархом, то "едва умолиша" его согласиться.

Место погребения Святейшего Патриарха Адриана в Успенском соборе Московского Кремля Надгробие над могилой Святейшего Адриана - крайнее справа

Свое избрание Святейший Адриан воспринял как Крест, особенно тяжелый в наступавшие смутные времена, и свидетельствовал свою покорность воле Божией. "Извествуя верне на сие премножайшее бремя паствы Всероссийския ни единому быти ниже хотению, ниже желанию, ниже снисканию, - писал он, - но воли Божией тако быти благоустроившеся".45

Духовным взором Святитель отчетливо прозревал конфликт между духовной и светской властью, который уготовлял молодой царь. В первую очередь Патриарх высказал свой взгляд на соотношение двух властей, высказал в исчерпывающей полноте и никогда не отступал от него. "Два начальства важнейших устрой Бог на земли, - пишет он, - священство, глаголю, и царство. Ово (священство) Божественным служаща, ово (царство) человеческим владуща и пекущеся... Царство убо власть имать точию на земли... Священство же власть имать и на земли и на небеси, и яже разрешит на земли, будут разрешены и на небеси".

Святитель объявляет монарху как первому своему духовному сыну этот взгляд Церкви. Далее он со всей силой Первосвятительской прозорливости говорит царю, в глазах которого горит упорное желание во что бы то ни стало осуществить свой идеал Русского государства: "Глаголати пред цари свободноустно и не стыдитися долг имам, не послушающии гласа моего Архипастырского не нашего суть двора, не суть от моих овец, но козлища суть, волкохищница суть". И предупреждает, что благословение Божие отнимется от нечестивых деяний и тяжек будет грех ослушания пред Богом. "Долг мой отдах, - слышим мы грозный голос Первосвятителя, - слово рекох и волю Господню всем возвестих - сей убо мой есть долг - послушати же или ни ваше и оных есть: слушаяй бо меня Христа слушает, а отметаяйся меня и не приемляй глагол моих, Христа Бога отмещет и не слушает, яко сам Христос рече".46

В этом взгляде заключена суть духовного конфликта между царем и Патриархом, а отнюдь не в неприятии Святейшим Адрианом брадобрития и прочих иноземных обычаев. Как видим, для Святителя не являлось тайной, какое будущее ожидает его взаимоотношения с царем. Они в концентрированной форме отразили новое, ранее чуждое русской государственности, отношение власти земной к Церкви Небесной.

Пока жива была царица Наталья и ее царственный сын не преступал границ внешнего благочестия, Патриарх противился проникавшим новшествам открыто и открыто увещевал свою паству. В 1694 году царицы Натальи не стало, и "по смерти ее вступил в правление Его Величество царь Петр Алексеевич сам".47 Став полновластным правителем, самодержец без всякого стеснения стал насмехаться над тем, что веками было свято для каждого русского человека. Его кощунственные пародии коснулись и Патриарха. Петр не питал к Святейшему Адриану никакой личной неприязни. Даже при самом тщательном анализе нельзя найти ни одного оскорбительного оборота или слова осуждения, адресованного ему лично, - настолько светел был образ старца Первосвятителя, которым Святейший Адриан стремился отвечать святости своего сана.

Вспышки монаршего гнева, осмеяния и оскорбления, наносимые Патриарху, относились не лично к Святителю, а к его сану. Справедливо отмечает биограф Святейшего Адриана: "Как из игры в кораблики вышло создание крупного русского флота, так и из игры в церковную иерархию явилось грустное для Русской Церкви упразднение Патриаршества... Достоинство, сан и положение Патриарха древней Руси было "удерживающим" в глазах Петра наступление новой России с иноземным строем жизни и с подначальным положением Церкви и религии в государстве".48

Что мог предпринять Святитель в подобном, отчаянном, с точки зрения древнерусского мировоззрения, положении? Русский монарх, которого Святейший Патриарх увещевал почитать, как "носящего меч не напрасно, а во спасение",49 со всею страстностью натуры предался безудержным и диким кощунствам. Богу Одному были ведомы мучения, которыми терзалась душа Первосвятителя, молившего о спасении врученной "смирению его" паствы, о вразумлении самодержца, а более всего о том, чтобы в наступившие смутные времена своим служением исполнять волю Божию.

Святейший Адриан выбрал единственное, что возможно было предпринять, не унижая высоты своего сана оправданиями перед самодержцем и полемикой с царской властью. Он умолк. Умолк и в течение шести лет страшной, невыразимой скорби не проронил ни слова осуждения в адрес своих гонителей. Насмешки и упреки непокорной власти разбивались о подножие неколебимой духовной вершины Патриаршества.

Личными добродетелями свидетельствовал Патриарх святость своего сана и, величественный в своем смирении, не прекращал молитв о всей своей пастве и о заблуждающихся своих чадах.50

Искренне радовался Святейший Адриан тем мероприятиям царя, которые не расходились с христианским идеалом правления. В "слезорадовании", как писал Патриарх Петру, встретил он известие о взятии Азова, откуда, как хотелось верить Святителю, должно было начаться освобождение Православного Востока.51 Но как редки и скудны были эти радости в непрерывной чреде преобразований, которыми монарх увлекал русское Общество в сторону неведомую и чуждую русской духовности! Одиноко возвышался Святейший Патриарх над непрестанными насмешками, молясь и скорбя об Отечестве своем. В жизни Святителя Адриана еще раз сбылось слово, которое услышал от Господа апостол Павел: "Сила Моя в немощи совершается" (2 Кор. XII, 9).

К немощи утеснения Святителя властью в 1696 году добавилась немощь физическая. "В пяток на сырной неделе, - записано в одной из книг Патриаршего Казенного приказа, - Патриарху чипала параличная болезнь и с того году Патриарх тою болезнью был одержим".52 Казалось, страшная болезнь духовного паралича, надвигавшаяся на Русь, "овеществившись", легла на плечи ее Первосвятителя.

Патриарх воспринял свою болезнь с покорностью воле Божией. "И уже седьмое лето имам, болезнию стражду, телом немощствую на всяк день и изнемогох зело, - звучат для нас через три столетия отеческие слова Патриаршего завещания. - Сего ради о взыскании преданного мне, смиренному, стада многочисленных душ христианских, всякого чина и возраста болезную и болезнию содержуся".53 Вряд ли можно лучше выразить словами суть духовного подвига Святейшего Адриана: отеческая скорбь Первосвятителя о своей пастве заставляла его не восставать на царя. Не "белого клобука", тяжесть которого стала непосильной для немощного старца, жалел Патриарх, а жизни своих духовных чад, множество которых могло оборваться, начни он объединять вокруг своего звания недовольных.

Последующие события показали правоту Святителя. Петр прервал свое заграничное путешествие, получив известие о стрелецком бунте, и ярость его по возвращении в Москву не знала границ. В канун стрелецкой казни Святейший Адриан приехал в Преображенское исполнить свой первосвятительский долг - печаловаться (ходатайствовать) за мятежников. Патриарх вошел к царю, неся перед собою образ Пресвятой Богородицы. "Лик Ее, думал он, - передает нам современник иностранец, - пробудит в почти ожесточившемся сердце человечество и чувство естественного сострадания".

Право Патриарха печаловаться перед государем за виновных было на Руси освященным веками. Живо было воспоминание, как предстательство архимандрита Адриана спасло осужденных стрельцов в 1682 году. Всего 15 лет разделяли два ходатайства Святителя, но в эти 15 лет сменилась эпоха.

Безудержный гнев Петра заставил его высказать свой истинный взгляд на неограниченность власти монарха. "Зачем ты пришел сюда с иконою? и по какому долгу своего звания ты здесь явился? - закричал он Святителю. - убирайся отсюда живее, и отнеси икону туда, где должно ее хранить с подобающей честью".54

События в Преображенском - кульминация в отношениях царя и Патриарха. Гневно кричит самодержец на Православного Святителя и своего духовного отца. Неистовство царя, обагрившего руки кровью своих подданных, умножается, не терпя святости, исходящей от Первосвятительского клобука. Темно от злобы в глазах царя, нестерпим ему вид святого образа, который держит в своих немощных руках Патриарх. Кричит, надрывно кричит самодержец, гоня Святителя, и судороги искажают его лицо.

Молчит Патриарх, и с его уходом отнимается от непокорной власти благословение Божие. Эти минуты словно служат прологом тех страшных времен, когда власть в России станет откровенно богоборческой, и только возвращение на Первосвятительский престол Патриарха и кровь миллионов новомучеников омоют этот тяжкий грех.

Трагедия в Преображенском стала для современников Святейшего Адриана (да и для большинства недальновидных потомков) основным обвинением в адрес Святителя. Современники желали видеть перед собой святого Митрополита Филиппа, павшего за обличение Ивана Грозного, но они забывали, что перед Святейшим Адрианом стоял не Грозный, а царь Петр. Расправа монарха с Предстоятелем Церкви, несомненно, снискала бы Патриарху мученический венец, но сколько неповинной крови было бы пролито, когда народ восстал на царя за своего умученного Первосвятителя.

Святейший Адриан прекрасно понимал это и избрал мученичество молчания. Характеру Святителя было присуще исключительное миролюбие: по образному выражению его биографа, Патриарх "в руках держал скорее елей милости, а не архипастырский жезл".55 Это вызывало осуждение и насмешки, но имело глубокий духовный смысл: власть Патриарха, который становился для своих духовных чад "не только Святителем, а скорее родным отцом",56 была воплощением милосердия, противоположностью ожесточенной и нетерпимой власти царя.

"Ты бо пастырь и пажить Христову стаду", - так образно сказал о жертвенном служении Патриарха его современник иеромонах Гедеон Обнорский.57 "Елеем милости" Святейший Адриан врачевал раны, наносимые человеческим душам жестоким временем. Свое отношение к обвинениям, обрушившимся на него, он мог бы выразить словами, произнесенными двести лет спустя его преемником - Святейшим Патриархом Тихоном: "Пусть погибнет мое имя в истории, только бы Церкви была польза".58

Польза Церкви была неоспоримой: Святейший Адриан предотвратил братоубийственную распрю, не дал уничтожить в своем лице сан Патриарха, ибо пока жив был Первосвятитель, само его существование обличало беззакония земного правителя.

Совершенно несправедливы и обвинения Святителя в бездеятельности. Достаточно даже беглого взгляда на документы его архива, хорошо сохранившиеся, но почти не используемые исследователями, чтобы с уверенностью сказать, что Патриарх, несмотря на недуг, вел все дела церковного управления. Об этом свидетельствовал он в одном из писем Петру за границу: "Мы еще благодатию Иисус Христовою со всеми сущими жизнествуем, аше и часто в немощи и попечительстве о врученном нам обретаемся".59 Что же касается материальной стороны церковного управления, то ее очевидное благополучие на фоне плачевного экономического состояния государства "заставляло Петра с вожделением смотреть на церковную казну".60

Святитель зорко следил за покушениями светской власти на права и преимущества Церкви, но высказывал по каждому поводу не резкие протесты, а обстоятельные суждения, подкрепленные многочисленными догматическими и историческими доводами. Тем не менее, царь все более грубо и насильственно вторгался в сферу дел, принадлежавших исключительному ведению Святейшего Патриарха. Дело дошло до вмешательства царя в назначения и перемещения архиереев, причем, как считает историк правления Святейшего Адриана, Петр старался лишить Патриарха наиболее деятельных сотрудников.61

В подобных случаях Святейший Адриан обращался иногда к посредничеству тех сановников государя, которые могли удержать Петра хотя бы от внешне неблагопристойных действий.

Сохранились два таких письма Святителя Адриана к боярину Стрешневу. "Благодарни мы Господу Богу за любовь твою к Церкви Божией и мерности нашей", - писал Патриарх Тихону Никитичу.

За пышными оборотами, которыми сопровождалась в конце XVII века официальная переписка, чувствуется доверительность и надежда на то, что доводы, приводимые в письме, будут приняты и правильно истолкованы. Слова Святителя: "Господа ради, отвори любовь: будет возможно доложи, или, зачем будет невозможно отпиши, чтобы было лучше и угоднее всем",62 - являются не простой данью вежливости, а обращением к единомышленнику.

О близких и доверительных отношениях Святейшего Адриана и Тихона Никитича свидетельствует и тот факт, что при возведении в Узком каменного храма деревянная Казанская церковь была перенесена в вотчину Чудова монастыря, архимандритом, строителем и постоянным попечителем которого был Патриарх.63

Боярин Стрешнев был одним из немногих единомышленников Святителя Адриана среди "вершителей судеб" государства. В силу своей близости к царю Тихон Никитич прекрасно знал, чего стоит противостоять Петру и, как никто другой в светском окружении Патриарха, понимал и разделял тяготы и скорби его положения.

Душевное состояние самого боярина Стрешнева год от года становилось все более трагическим. Сердце Тихона Никитича терзалось противоречиями между христианским долгом и государственными обязанностями, между сыновним послушанием Святейшему Патриарху и личной преданностью самодержцу. Язва двуличия разъедала душу, и вряд ли возможно передать словами скорбь верующего сердца человека, который принимал Патриаршее благословение, имея в кармане письмо самодержца, где тот шутовски предавал себя в "рассуждение архипастырское"64 своего воспитателя.

Отъезд монарха в заграничное путешествие застал Святейшего Патриарха, сознававшего, что земная жизнь его на исходе, за составлением духовного Завещания. "Кто даст ми крыле таковы, да постигну дни моя протекшия, кто ми возвратит век мой, да выну (всегда) смерть поминая, вечного живота сотворю деяния? Уплыве бо невозвратимое время, преидоша дние яко слово, никогда же обращающееся к языку. Точию Божие не уплыве мне милосердие",65 - так образно выразил Патриарх свою безграничную и смиренную веру в милость Божию.

Думал о своем духовном завещании и Тихон Никитич Стрешнев. Его завещанием должен был стать монастырь в Узком.

Замысел боярина Стрешнева явился подлинным дерзновением к Богу и великой дерзостью в отношении монарха и его преобразований. Чтобы оценить всю смелость задуманного, необходимо понять, чего стоило основать монастырь в петровское время, да еще сделать это без практической нужды - в покаяние. Для этого предстоит показать, как изменилось в Русском государстве на переломе XVII и XVIII столетий отношение к монашеству и созданию обителей, веками почитавшемуся делом богоугодным и освященным.

Отношение русского монарха к вере было противоречивым. Говоря словами современного историка Церкви, Петр "в наиболее сильной форме выражал настроения и запросы очень значительной части русского общества. Не отрекаясь от веры и Церкви эта часть общества отрекалась от образа жизни, к которому звала Церковь".66

Однако личное отношение монарха к Церкви для нас не очень существенно, да мы и не вправе выносить о нем каких-то суждений. Прислушаемся к мудрому предостережению митрополита Иоанна (Снычева): "Пора признать, что для здравого понимания русской истории очень важно отрешиться от дурной привычки делить всех исторических персонажей на "хороших" и "плохих", "наших" и "чужих", в соответствии со своими сегодняшними вкусами, пристрастиями и идеологическими ориентирами. "Не судите, да не судимы будете", - гласит Священное Писание. Порицанию и осуждению подлежит не человек, искупленный бесценною Кровью Спасителя, но грех, страсть - толкающая его порой на поступки безумные и пагубные".67

Для нашего повествования существенно отношение Петра I к Церкви не как личности, а как монарха. В окончательном и совершенном виде оно было сформулировано в "толковании" к статье 20 Воинского устава 1716 года: "Его Величество есть самовластительный монарх, который никому на свете в своих делах ответу дать не должен: но силу и власть имеет, свои государства и земли, яко христианнейший государь по своей воле и благомнению управляет".68

Новый взгляд на природу самодержавной власти нашел пространное обоснование в трактате "Правда воли монаршей". "Может монарх государь, - писал его автор епископ Феофан Прокопович, - законно повелевати народу не только все, что к знатной пользе Отечества своего потребно, но и все, что ему ни понравится; только бы народу не вредно и воле Божией не противно было... И сюда надлежат всякие обряды гражданские и церковные"....69

Если в XVII веке монарх должен был править, "яко же Господу Богу угодно и нам, великому государю, праведно и безгрешно"70, то в петровской трактовке самодержавной власти совершенно исчезло представление о праведности и грехе, меру которых невозможно было оценить без участия Церкви. Эти понятия заменила воля "христианнейшего" самодержца, понимаемая как прямое выражение воли Божией, и монаршее "мнение", которое полагалось благим a priori.

"Знай, - кричал самодержец Патриарху Адриану, - что я чту Бога и почитаю Пресвятую Богородицу, быть может, больше, чем ты. Но мой верховный сан и долг пред Богом повелевают мне охранять народ и карать в глазах всех злодеяния, клонящиеся к его погибели".71

Очевидно, что Петр воспринимал свой "верховный сан" как духовный абсолют, превосходящий и Первосвятительский. "Русский самодержец, - писал наблюдательный иностранец, - не хотел признавать главою своей Церкви никого, кроме себя".72 Петр стремился соединить в лице монарха как помазанника Божия высшую духовную и государственную власть. Однако, как справедливо замечает историк, у самодержца "было совершенно иное представление о сущности и задачах Церкви в государстве, нежели у русского духовенства и народа".73

Это различие тонко подметил епископ Феофан, обеспокоенный тем, чтобы не создалось "бесчестное (а на самом деле вполне справедливое) мнение о народе российском, аки в нем... к государям своим верность притворная и послушание за гнев токмо, а не за совесть, рабски, а не сыновне творимое".74 Да и могло ли быть иным послушание царю, отрекшемуся от духовного сыновства Святейшему Патриарху и одним проявлением "благой" монаршей воли лишившему свой народ Первосвятителя и духовного отца?

Народ, насильственно лишенный Патриарха, не признал Петра "Отцом Отечества".75 Образ этого "христианнейшего" монарха, насильственно и жестоко насаждавшего свои благодеяния, оказался настолько чужд русскому человеку, что в лице царя народ видел власть не помазанника Божия, а "антихриста".76 И как ни велики результаты государственной деятельности Петра Великого, в духовном отношении редкое правление заканчивалось столь сокрушительной катастрофой.

В Церкви самодержец видел лишь "ведомство Православного исповедания", отрасль государственного управления, в котором он "никому ответа дать не должен". Лишая Церковь независимости в государстве, Петр покушался и на ее духовную свободу, стремился подавить ее живой и независимый Дух, главными носителями которого были монастыри.

Взгляд преобразователя на монашество в корне противоречил представлению о нем русского народа. Православное русское представление о монашестве как высшем, равноангельном образе служения Богу царь назвал "заблуждением, которым весь наш народ заражен был". Видя в иноческом служении не Божественное определение, а путь, "хотя в древности и добрый, но яко от человек установленный",77 самодержец с невиданной жестокостью обрушился на него всей силой государственного реформаторства.

Однако и здесь необходимо разделять личное отношение Петра к конкретным-обителям и общий взгляд самодержца на монашество с точки зрения "абсолютной" государственной пользы. Как человек, наделенный острым практическим умом, Петр прекрасно понимал значение монастырей как военных объектов. Как незаурядный государственный деятель, он видел миротворческое и ассимилирующее влияние обителей на вновь присоединенных территориях и знал, что нет лучшего средства примирить население покоренных земель с русским владычеством, чем основать монастырь. Тепло веры и милосердия, исходившее от обителей, незримо охватывало всех живущих вокруг, поэтому на вновь присоединенных и возвращенных под скипетр русского самодержца территориях и по повелению Петра возникали монастыри.78

Однако "дух почтенной старины", в соответствии с которым созидались обители, быстро уступал место духу государственных преобразований иноческой жизни, запечатленному монархом в его "Записке о монашестве". Текст "Записки..." был положен в основу законодательного "определения" о монастырях.79

"Монашество явилось, - писал самодержец, - во первых, от людей уединения по совести желающих... ради токмо природной к тому склонности; другие мучителей и гонителей ради укрывались невольно, хотя соблюсти душу свою". Отметим, как скептически относился монарх к монашеству, приписывая его возникновение только некой природной, но не духовной склонности отдельных людей.

"Когда греческие императоры некоторые, покинув свое звание, - продолжал преобразователь, - ханжить начали и паче их жены"." На понятие "ханжества" следует обратить особое внимание: им определялся довольно широкий круг явлений, включая и благочестивый образ жизни, не совпадающий с воззрениями на него самого монарха. "Ханжество" было столь ненавистно преобразователю, что его нетерпеливое перо вторглось даже в толкование Священного Писания. Рассматривая заповеди Божии, русский самодержец и их нашел недостаточными, поскольку не увидел отдельной заповеди против ханжества.80

Так вот, когда греческие императоры "ханжить стали", тогда "некоторые плуты к оным подошли и монастыри уже в самых городах строить испросили и денежныя помочи требовали... к чему императоры весьма склонны явились и великую часть погибели себе и народу стяжали". Вина императоров заключалась в том, что при осаде Константинополя, предрешившей падение Византии, в окрестностях города было больше иноков, чем войска.

И вот кульминация рассуждений Петра: "Сия гангрена и у нас зело было распространяться начала под зашишением единоначальников церковных",81 но русских монархов Господь Бог не лишил Своей благодати, как греков, поскольку цари Московские держали монахов "в умеренности".

Из этих умозаключений неизбежно вытекали два поразительных следствия: во-первых, монарх не должен потворствовать распространению "гангрены" монашества, чтобы - и это весьма примечательно! - не лишиться благодати Божией. Во-вторых, этим еще раз оправдывалось упразднение Патриархов - "единоначальников церковных", которые покровительствовали монашеству на "погибель" народу.

Для духовного взора Петра оказалось совершенно закрыто то, что "ведал известно" (знал по опыту) его отец Алексей Михайлович: "Яко теплая преподобных отец молитва много поспешествует всяким нуждам человеческим".82 Монашеские подвиги, молитвенное предстательство иноков, столетиями покрывавшее Русскую землю, не были замечены Петром, как непонятные и не имеющие сиюминутной пользы. "А что говорят молятся, то и все молятся... Что же прибыль обществу от сего?" - вопрошал он.

Однако совсем упразднить монашество в России, веками относившейся к нему с такой любовью, было невозможно, поэтому, говорил самодержец, "нужда в нынешнем монашестве имеется ради двух вин (причин): 1) ради удовольствования прямою совестию оное желающих", 2) для архиерейства понеже (поскольку) непозволено быти кроме монахов". Со второй причиной самодержец мирился исключительно как с традицией, замечая, что в "первые триста лет по Христе не монахи были и многие чудеса на соборах являли".83

Что же касается желающих монашества "прямою совестию", то их участь была незавидной: ограничения, наложенные законодательством, сделали поступление в обитель мало или совсем невозможным для большинства русских людей. Монастыри монарх предназначал исключительно на "служение страждушему человечеству", обрекая их на постепенное превращение в богадельни "для отставных солдат и других нищих" и воспитательные дома для сирот.

Для осуществления "стройного" плана преобразований самодержцем было запрещено основание скитов и пустыней, существование обителей, где было менее 30 монахов. Повсеместно практиковалось превращение монастырских храмов в приходские церкви, а Синод получил право при необходимости закрывать и большие монастыри. Внутренняя жизнь обителей была регламентирована до того, что инокам было строжайше запрещено держать в кельях бумагу, перья и чернила.84 Царственный преобразователь пытался даже совершенно запретить монашеские постриги.85

Не будет большим преувеличением сказать, что в "идеале" подобных преобразований иноческой жизни количество монахов должно было свестись к числу епархиальных архиереев, а женское монашество и вовсе исчезнуть. Смерть самодержца, последовавшая менее чем через год после указа о монастырях, смягчила "преобразования", однако, обители были приведены в крайнее разорение. Екатерине Великой, блестяще довершившей начатое Великим Петром, удалось без особого труда упразднить почти 2/3 нищих русских обителей.86

В начале царствования Петра "преобразования" монастырей были еще далеки от своей кульминации, но отрицательное отношение самодержца к обителям уже определилось вполне. Пока жив пыл "единоначальник церковный" - Святейший Патриарх, утеснять монастыри можно было в основном с материальной стороны, что и не замедлил сделать Петр в 1697 году, предписав в обителях "никакого лишнего строения не строить и денег в расход не держать без Его Великого Государя указу".87 Свою политику в отношении монашества самодержец ужесточал весьма активно, а в Сибири уже в 1698 году официально запретил создание обителей.88

Москве и окрестностях столицы в царствование Петра Великого не возникло ни одного монастыря.89 Нетрудно понять, каким обреченным и неугодным монарху делом являлся замысел устроения обители, но для Тихона Никитича он был во много раз важнее неблагосклонности самодержца - речь шла о спасении души. Благочестивое желание нашло благословение и поддержку Святейшего Патриарха Адриана, а в упорстве боярин Стрешнев не уступал своему царственному питомцу. Умел он и выбрать время для осуществления своего замысла - Петр отправлялся за границу.

* Возврат * Оглавление * Продолжение *

38. Кир (греч.) - господин. Эта часть титула Архиереев Греческой Церкви перешла и в титул Первосвятителей Московских.

39. Шеппинг Д. О. Ук.соч. С. 26-27.

40. Соловьев С. М. История России... М. 1962. Т. 15. С. 90.

41. Скворцов Г. А. Патриарх Адриан... С. 54, 362-363; Полознев АФ. Московские Патриархи Иоасаф II, Питирим, Иоаким и Адриан // Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. М. 1996. Кн. VII. С. 499-500; Доброклонский А. Руководство по истории Русской Церкви. М. 1889. Вып 3. С. 123-124; Богословский М. М. Петр I... Т. I. С. 383.

42. Скворцов Г. А. Патриарх Адриан... С. 3-5; АИ. Т. V. №№ 95- 97.

43. "Патриарх Адриан погребал своего предшественника и до поставления в Патриархи, управляя кафедрой титуловался митрополитом Казанским и Свияжским" (Шимко И. И. ук. соч. С. 10). Возведен в сан митрополита и поставлен на Казанскую кафедру Святитель Адриан был в 1686 году. В Казани он обогатил вкладами Благовещенский собор и написал книгу "О древнем предании свв. Апостол и свв. Отец, како подобает всякому православному христианину назнамение креста на лице своем руки своея персты, и кия слагати, и како на себе оный изображати" (Скворцов Г. А. Патриарх Адриан... С. 5-8).

44. Лебедев А, протоиерей. Десять Московских Патриархов // Лебедев А, протоиерей. Москва Патриаршая. М. 1995. С. 50-51.

45. Чин возведения на Патриаршеский Престол кир Адриана, Митрополита Казанского и Свияжского. // ПСЗ. Т. III. № 1381.

46. Адриана Патриарха грамоты // Есипов Г. Раскольничьи дела XVIII столетия. СПб. 1863. Т. II. Примечания и материалы. С. 76-77.

47. Куракин Б. И. Гистория... С. 74.

48. Скворцов Г. А. Патриарх Адриан... С. 39.

49. Там же. С. 19.

50. Особенно характерно в этом отношении письмо Святейшего Адриана царю, написанное в период Азовской кампании: "А доколе есте волею Божиею вождествуятся, прошу, благоволи милость твоя такожде писаньми старца немощна мя посешати. Ибо егда оная обретая прочитаю, тогда любовь вашу в сердце своем нося, яко бы силен во Господе бываю и всеусердно вопию: Господи, помилуй и Пресвятая Богородице, спаси нас благоздравием твоим" (Письма императора Петра Великого к брату своему царю Иоанну Алексеевичу и Патриарху Адриану (Далее Письма императора Петра Великого к брату своему...). СПб. 1788. С. 49-50). См. также: Рункевич С. Г. Архиереи Петровской эпохи в их переписке с Петром Великим. М. 1907. С. 100-101; Скворцов Г. А. Патриарх Адриан... С. 364.

51. Письма императора Петра Великого к брату своему... С. 37.

52. Шимко И. И. ук. соч. С. 254.

53. Скворцов Г. А. Патриарх Адриан... С. 364. Текст завещания Святейшего Адриана был опубликован Г. А. Скворцовым по рукописи Соловецкого монастыря, хранившейся в библиотеке Казанской Духовной Академии в сборнике № 871 под названием "Духовное завещание Патриарха Адриана" (Там же. С. 330).

54. Корб И. Дневник... С. 100-101.

55. Скворцов Г. А. Патриарх Адриан. С. 91.

56. Пичета В. И. Домашний быт Московских Патриархов // Москва в ее прошлом и настоящем. М. 1910. Т. 2. Ч. 2. Вып. 4. С. 119.

57. Панегирик Патриарху Адриану, поднесенный ему иеромонахом Гедеоном Обнорским // Писарев Н. Н., священник. Домашний быт русских Патриархов. Казань. 1904. Приложения. С. 58-61.

58. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея Руси. М. 1995. С. 182.

59. Письма императора Петра Великого к брату своему... С. 43.

60. Скворцов Г. А. Патриарх Адриан... С. 182-183.

61. Там же. С. 109-110.

62. Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. СПб. 1858. Т. III. Прил. VII. С. 500-501, 537. "Мерность наша" переводится со славянского как "я, ничтожный" - так из смирения именовали себя Патриархи.

63. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 8. С. ПО; о Патриархе Адриане как попечителе Чудова монастыря см. прим. 42 к очерку 2.

64. Грамоты и письма... С. 10.

65. Скворцов Г. А. Патриарх Адриан... С. 363.

66. Лебедев Л., протоиерей. ук. соч. С. 55.

67. Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Русь соборная: Очерки христианской государственности. СПб. 1995. С.'109.

68. ПСЗ. Т. V. № 3006. Ст. 20. Толкование.

69. Там же. Т. VII. № 4870. С. 628.

70. Смолич. И. К. Русское монашество.... С. 258.

71. Корб И. Дневник... С. 100-101.

72. РА. 1865. С. 168-169.

73. Смолич И. К. Русское монашество... С. 261.

74. ПСЗ. Т. VII. № 4870. С. 605.

75. Именование русского монарха "Отцом Отечества" было частью титула императора Всероссийского, полученного Петром 22 октября 1721 г., когда сенаторы П. Толстой, П. Апраксин, Д. Голицын, Г. Головкин, Г. Долгоруков, Д. Кантемир, А. Матвеев, А. Меншиков и П. Шафиров обратились к нему с просьбой: "Всемилостивейший Государь! Понеже труды вашего величества в произведении нашего отечества и подданного вашего всероссийского народа всему свету известны... помыслили мы с прикладу древних, особливо ж римского и греческого народов... принесть свое прошение к вам публично, дабы изволили принять от нас, яко от верных своих подданных, во благодарение титул (Отца Отечествия, Императора Всероссийского, Петра Великого), как обыкновенно от Римского Сената за знатные дела императоров их такие титулы публично им в дар приношены и на статутах для памяти в вечные роды подписываны. Святейший Синод в том с нами согласен (Цит. по: Российское законодательство X-XX вв. М. 1986. Т. 4. С. 179).

76. Уланов В. Я. Оппозиция Петру Великому // Три века: Россия от Смуты до нашего времени / Исторический сборник под редакцией В. В. Каллаша. М. 1992. Т. 3. С. 82-87.

77. Полное собрание узаконений и распоряжений по ведомству Православного исповедания. СПб. 1876. Т. 4. № 1197. С. 55, 57.

78. Петр до конца жизни прекрасно помнил, как в 1689 году при развязке своих отношений с царевной Софьей, он, не успев даже одеться, прискакал к Троице и искал в монастыре защиты не только духовной. В этом смысле показательно укрепление царем после поражения под Нарвой Псково-Печерского монастыря (Соловьев С. М. История России... М. 1962. Т. 14. С. 625). При этом царь обладал достаточным личным тактом, чтобы не смущать монахов своими неблагопристойными привычками. В обители доныне показывают беседку в одной из монастырских стен, которая служила Петру пристанищем. Яркими примерами в создании обителей на вновь присоединенных и возвращенных России территориях служат возобновление в начале XVIII века разоренного Спасо-Преображенского Валаамского монастыря (Охотина-Линд Н. А. Сказание о Валаамском монастыре. СПб. 1996. С. 4; Спиридонов А. М., Яровой О. А. Валаам: От апостола Андрея до игумена Иннокентия. М. 1991. С. 56-58); создание в новой столице Петербурге Троицкой Александро-Невской обители (Шульц С. С. мл. Храмы Санкт-Петербурга: История и современность. Справочное издание. СПб. 1994. С. 8); основание монархом "в духе почтенной старины" двух монастырей в ознаменование побед под Азовом (1696 г.) и Полтавой (1709 г.) (Смолич И. К. История Русской Церкви... 4.1. С. 66).

79. Текст петровской Записки о монашестве был опубликован С. М. Соловьевым (Соловьев С. М. История России... М. 1963. Т. 18. С. 505-506). В переработанном виде Записка... легла в основу именного указа Синоду от 31 января 1724 года "О звании монашеском; о правилах жизни в монастырях мужских и женских; о помещении в мужских монастырях убогих отставных солдат и нищих; об устройстве в них же госпиталей, а в некоторых из них семинарий, и о помещении в женских монастырях малолетних сирот обоего пола" (Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству Православного исповедания. СПб. 1876. Т. IV. С. 55-60). Мы приводим текст Записки, поскольку она более верно, без смягчений и редакций официального документа, выражает истинный взгляд на монашество императора Петра I.

80. В "толковании заповедей", собственноручно составленном Петром, содержится следующая сентенция: "Описав все грехи против заповедей, един токмо нахожу грех лицемерия или ханжества необретающийся чего для?" (Соловьев С. М. История России... Т. 18. С. 504).

81. Интересно, что в официальном документе, указе Синоду, Петру пришлось смягчить формулировку и заменить слово "гангрена" нейтральным "сие".

82. Чудецкий П. Опыт практического исследования о числе монастырей русских, закрытых в XVIII и XIX вв. (Далее Опыт...) // Труды Киевской Духовной Академии. 1877. № 4. С. 45.

83. Соловьев С. М. История России... Т. 18. С. 506-507.

84. Прибавление к Духовному регламенту "О правилах причта церковного и чина монашеского" // ПСЗ. Т. VI. № 4022.

85. Именной указ от 28 января 1723 г. "О переписке в монастырях монахов, о непострижении их вновь и об определении на убылые места отставных солдат" // ПСЗ. Т. VII. № 4151.

86. Чудецкий П. Опыт... С. 58-59, 73; Смолич И. К. История Русской Церкви... Ч. 1. С. 669. Табл. 8А; Зверинский В. В. Материалы... СПб. 1890. Вып. 1. С. XI.

87. ПСЗ. Т. III. №1613.

88. Там же. №1629.

89. В пределах современной Московской епархии в правление Петра I на короткое время появились лишь две небольшие пустыни, почти сразу упраздненные. (Самойлов А., священник. Монастыри Русской

 

Очерк третий

Продолжение

Арка "Небесных ворот" и вид Казанского храма в Узком от Калужской дороги

О величии и красоте Казанской церкви, о тех чувствах, которые пробуждает один вид этого древнего храма, можно было бы написать поэму. С момента создания храм господствовал над всей окружающей местностью, покрывая окрестности неземной, благодатной мощью. Усадьба и село Узкое не были видны с дороги, и взгляд восхищенного путника останавливался только на белоснежном силуэте храма, возносившемся над бесконечными пространствами леса.

Впечатление это мало изменялось, когда заканчивалась лиственничная аллея, ведущая от Небесных ворот к усадьбе: невысокий и уютный барский дом стыдливо прятался за кронами старого парка, скрывавшего и немногочисленные дворы села Узкого. Все внимание властно привлекал к себе храм - он не вписывался в живописную ткань усадебного ансамбля, а возносился особняком, оставляя в тени и даже подавляя изысканность и очарование "дворянского гнезда". Так навеки запечатлелось высокое предназначение храма, призванного положить основание обители и стать ее главной святыней.

Строительство каменной церкви началось в Узком весной 1697 года после отъезда царя Петра в заграничное путешествие. Старая деревянная церковь продолжала существовать для жителей Узкого как приходская, а рядом создавался величественный монастырский храм.

Возведенный в архитектурном стиле, который принято именовать неудачным термином "нарышкинское (или московское) барокко", Казанский храм оказался довольно нехарактерной для него постройкой. В последнем десятилетии XX века заговорили об уникальности церкви в Узком90 и даже возникла гипотеза, что строил ее иностранный мастер, поскольку в архитектурном отношении эта постройка значительно опередила свое время.91

Храм в Узком создал, конечно, не иностранец, а русский зодчий, имя которого мы попытаемся назвать позже, но для нас существенно не то, что он предвосхитил архитектурные приемы, распространившиеся позднее. Для нас важно, что мастеру удалось создать произведение вневременное - несущее отпечаток эпохи, но принадлежащее вечности. Совершенство храма воплотилось и в абсолютной законченности: зодчий в своем необычном решении его облика не оставил потомкам возможности достроить что-либо, нарушающее первозданный вид.

Два последних десятилетия XVII века в истории русской архитектуры представляют целую эпоху, которую условно называют "московским барокко". Неповторимые, яркие памятники "московского барокко" неизменно привлекали к себе внимание историков искусства и неплохо изучены. Однако формальный, искусствоведческий метод их исследования сейчас переживает кризис.92 Преодолеть его возможно только при ясном осознании того, что храм - прежде всего произведение Духа. В основании этой духовной реальности лежат не эстетические искания зодчих, а живое чувство храмоздателей.

Историку, который изберет для себя сложный, но благодатный путь подобного исследования, откроется поразительная и целостная картина напряжения духовных сил переломного для России времени. Живые люди с радостями и скорбями, положенными в основание церковный зданий, встанут за архитектурными формами, в которых зодчие воплощали свое духовное видение, с легкостью черпая их как в традициях старины, так и в зарубежных образцах.

"Настоящий талант, - свидетельствовал П. И. Чайковский, - прежде всего ищет красоты, а уж какая она - оригинальная или заимствованная - это откроется потом".93 Наиболее справедливо это высказывание именно в отношении церковной архитектуры, ибо в формах храмов воплощается Божественная красота, не имеющая "национальности".

"Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущие" (Пс. CXXVI, 1). Что лучшего можем мы сказать о создании Дома Божия - храма? "Аще не Господь созиждет дом душевный, всуе (тщетно) труждаемся, - поясняет нам слово псалмопевца Преподобный Иоанн Дамаскин, - разве бо Того (ибо без Него) ни деяние, ни слово совершается" (Степенна, глас 7).

Господь созидает Дом Свой в душах людей, их молитвами и талантом воплощает его образ в совершенных формах храмов Божиих. В свою очередь в великом деле храмоздательства созидаются в вере и возвышаются к своему Создателю и Творцу человеческие души, и поистине каждая церковь Божия становится благословением Господним ее основателям.

Храмовая архитектура любой эпохи - выражение ее духовных стремлений, чаяний и упований, и это прекрасно видно в памятниках "московского барокко". Последние десятилетия XVII века - время страшное, неумолимо жестокое, но храмы его сияют одухотворенностью и светом. Конец XVII столетия - предощущение духовного перелома, когда все замерло в ожидании великой грозы, которая вот-вот разразится. Никто не знает, что принесет она: сокрушительное падение или духовное очищение грехов и беззаконий минувшего века.

Храмы эпохи несут на себе отпечаток краткого предгрозового мига когда покрылось зловещими тучами небо, но в той его части которая еще освещена солнцем, горит ослепительным золотом на церковных главах Крест Христов. Храм - образ Небесного совершенства - становится для его создателей символом покаяния и воплощением упования на благополучный исход этой грозы, спасительным и прекрасным островом Божественной любви и милосердия в волнах страстей человеческих.

Это трепетное восприятие было в полной мере присуще создателям "соборной церкви в Узком". Совершенным отражением их духовного стремления стал внешний облик Казанского храма. Говоря о нем, мы далеки от мысли проводить его искусствоведческий анализ - мы остановимся только на тех архитектурных особенностях, которые помогут нам понять замысел храмоздателей, воплотившийся в камне.

"Я на памятники, как на живых людей смотрел, расспрашивал их, - писал когда-то величайший мастер русской исторической живописи Василий Иванович Суриков. - Вы видели, вы слышали, вы свидетели".94 Обратимся и мы к храму как к живому свидетелю минувшего, и его необычная архитектура лучше всяких слов расскажет нам о том замысле, который вынуждены были скрывать его создатели.

Необходимость в короткое время возвести храм-собор, достойный стать центром обители, и совершенная непредсказуемость в развитии событий, связанных с созданием монастыря, обусловили своеобразие и неповторимый облик Казанской церкви.

Образ главного монастырского собора, по традиции, сложившейся в русском зодчестве XVI-XVII веков, был немыслим без венчающего храм пятиглавия.95 Зодчий Казанской церкви с поразительным умением использовал возвышенное положение Узкого: храм словно вырастает из крон бескрайнего леса, и непонятно, имеет ли он земное основание или его главы парят в воздухе. Заметное издалека традиционное пятиглавое завершение цекрви в Узком не предвещало никаких неожиданных особенностей в ее архитектуре. В силу этого Казанский храм никогда не становился предметом пристального рассмотрения исследователей "московского барокко" - он и здесь тщательно оберегал свою тайну.

Собор Покрова Пресвятой Богородицы в царской вотчине селе Измайлове Освящен в 1679 году. Вид с запада. Храм с традиционной постановкой малых глав по углам основного четверика

Большой собор Донского монастыря. Возведен до глав к 1686 году. Вид с запада. Крещатый храм, малые главы которого ориентированы по сторонам света

Для того чтобы оценить своеобразие архитектуры храма, надо приблизиться к нему. Тогда станет видно, что традиционное пятиглавие Казанской церкви имеет не свойственную московским храмам ориентацию малых глав по сторонам света. Храм возведен в форме равноконечного креста, концы которого образуют башни алтаря, приделов и притвора. Крестообразный план, позволяющий придать зданию абсолютную симметричность, и обусловленная им нетрадиционная постановка глав отличают наиболее совершенные храмы "московского барокко". В XVII веке крещатых храмов было в Москве возведено немного, и подобные планы получили развитие в основном не в крупных постройках, а в сравнительно небольших, преимущественно вотчинных, церквях.96 К этому типу памятников принадлежат жемчужины русского зодчества XVII столетия: Покровская церковь в Филях и храм Спаса Нерукотворного в селе Уборы.

Отличие храма в Узком от церквей вотчинного типа становится очевидным сразу. В вотчинных церквях легкая, стремящаяся ввысь ярусная башня - центр композиции храма - окружена сильно пониженными боковыми объемами. В Узком четыре высокие ярусные башни, восходящие почти до уровня центральной, "вливаются" в основной объем Казанского храма, образуя равноконечный крест и вознося к небу соборное русское пятиглавие.

Среди крещатых московских церквей XVII столетия подобное "высокое" пятиглавие имеют только две: Большой собор Донского монастыря и Казанский храм в Узком. Оба храма являются церквями-соборами, облик которых был немыслим без мощного венчающего пятиглавия.

На появление крестообразных планов в храмовой архитектуре конца XVII века повлияли образцы деревянного зодчества, архитектура Малороссии и западнорусских областей. Кроме того, как отмечал еще в начале XX века историк архитектуры М. В. Красовский, "не следует забывать о символическом значении формы креста, лежавшей в основе того типа храмов, который заимствовала Русь из Византии".97

"Крест - хранитель всея вселенныя, крест - красота Церкви, крест - царей держава, крест - верных утверждение, крест - ангелов слава, и демонов язва" (светилен Воздвижения). Христианское восприятие Креста как символа спасения, "оружия непобедимого", было особенно присуще русским людям XVII столетия.

Храмы "московского барокко", имеющие крестообразный план построения
I. Соборного типа

Большой собор Донского монастыря. Возведен в 1684-1698 гг.

"Соборная церковь в Узком". Возведена в 1697-1698 гг.

 

II. Вотчинные церкви

Борисоглебская в Зюзине. Ок. 1688г.

Успенская в Петровском-Дурневе. 1686-1688гг.

Покровская в Филях. 1690-1693гг.

 

Спасская в уборах. 1697г.

Знаменская в Дубровицах. 1690-1704гг.

Век этот сопровождался непрерывными духовными потрясениями: начало его было ознаменовано Смутой, вслед за ней души людей объял мучительный страх кончины мира, которую ожидали в 1666 году. Кончины мира роковой год не принес, но поразил Русскую Церковь жестокой язвой раскола, в центре которого стал вопрос о правильном изображении Креста Господня. Губительные последствия утраты церковного единства болезненно и остро ощущались и в конце XVII века, а над Русью уже нависла зловещая тень новых духовных испытаний.

К Кресту, "божественному подножию" Спасителя Христа припадал русский человек как к спасительному упованию. Как подножие Креста воспринимались здания храмов. Мысль о том что форма креста может быть положена в основание храма ограждая его и предстоящих в нем от всякого зла, не являлась новизной в мировоззрении русских зодчих. Она только раскрылась по-новому в церковном строительстве последних десятилетий XVII века.

Развитие этой мысли привело к тому, что крест полагался не только в основание церквей, но сами храмы стали возноситься к небу, подобно крестам. Венчать храм-крест могло только пятиглавие, причем пятиглавие величественное. В Москве, при дороговизне каменного строительства и отсутствии чертежей, столь совершенная форма могла осуществиться в камне только при возведении соборной церкви, и она действительно воплотилась в образе Большого собора Донского монастыря.

Для нас не покажется удивительным, что единственным храмом, с которым имеет сходство Казанская церковь в Узком, является Большой собор Донского монастыря: постройка величественного и невиданного по композиции Большого собора завершалась в то время, когда в Узком начинали возводить церковь.98 Здания в XVII веке, как правило, "заводились по образцу",99 и, видимо, именно этот храм послужил прототипом "соборной церкви в Узком".

Кроме того, Донской монастырь являлся ближайшим к Узкому и во всяком случае предполагалась их духовная связь. В случае возникновения в Узком небольшой обители, она могла оказаться "в орбите" этого крупного монастыря, имевшего пять малых, приписных.100

Вид Большого собора Донского монастыря в конце XVII века. Реконструкция П. Н. Максимова

В XVII веке Большой собор не имел красной окраски, которую мы видим сегодня, а был выбелен, и в реконструкции его первозданного облика сходство двух храмов выступает ярче. Однако вид Большого собора послужил зодчему Казанского храма лишь исходной точкой для создания уникальной композиции, "генеалогия" которой довольно сложна и отнюдь не исчерпывается "образцом".

Конструктивно Большой собор не имеет ярусности построения и возведен на всю огромную высоту своего объема "единой крещатой формой".101 "Соборная церковь в Узком" является ярусным храмом, и ярусность его - явление поистине высокохудожественное. Расположенный на возвышенности храм "вырастает" из низкой террасы, образующей вокруг него открытую паперть. Мощное, "литое" основание здания в свою очередь создает "террасу", с которой взмывают ввысь граненые башни. Третья "терраса" образуется завершением боковых башен, и выше восходит только восьмерик, несущий световой барабан центральной главы.

Казанский храм в Узком. Аксонометрический разрез

Внешнее декоративное убранство храма сосредоточено преимущественно в нижнем ярусе здания. Убранство второго яруса значительно проще и строже, а белые барабаны глав почти лишены украшений. Взгляд, восходя вверх, к небу - престолу Божию (Мф. V, 34), - отрешается от привлекательности земного, очищается для восприятия Божественного.

Единство здания, центричность его композиции подчеркивают в нижнем ярусе полуколонны большого ордера, с венчающим их антаблементом, а во втором - оконный пояс, В то же время Казанская церковь объединяет в себе несколько самостоятельно развитых в архитектурном отношении зданий - ярусных башен, составляющих концы креста Уникальность композиции "соборной церкви в Узком" обусловлена тем, что она является одновременно и единым зданием, и сочетанием нескольких.

Такое решение было выбрано отнюдь не случайно. Начиная возведение храма, Тихон Никитич прекрасно понимал, что осуществление его замысла может быть в любой момент прервано, поэтому храм строился так, чтобы первое время он один мог служить целым маленьким монастырем. Он объединял в себе три самостоятельных (по числу престолов) храма: Иоанновская и Никольская церкви-приделы были внешне и внутренне архитектурно закончены. Каждая из них была увенчана главой, имела алтарь, иконостас, солею и два выхода: в центральный придел и во вне. О том, насколько необычным было для русских храмов такое построение, можно судить по тексту сохранившегося документа, который то называет "соборной" всю церковь, то именует так только центральный Казанский придел.102

Соборная церковь в Узком

Внутренний вид центрального храма

Внутренний вид придельного Никольского храма

Действительно, в московском зодчестве XVII века использование боковых объемов крещатых церквей не для расширения основного помещения, а в качестве самостоятельных придельных храмов - случай беспрецедентный. Современный исследователь "московского барокко" свидетельствует, что устройство боковых приделов, без которых в храме нельзя было совершать в день двух Литургий, нарушало симметрию общей церковной композиции. В силу этого приделы во многих храмах конца XVII века устраивались в высоких основаниях - подклетах.103 Такое решение видим мы в Большом соборе Донского монастыря, где престол Сретения Господня находится в нижнем храме, в подклете здания.104

Зодчий Казанского храма с поразительным совершенством справился с задачей построения совершенно симметричного храма, имеющего боковые приделы и лишенного подклета. В московском зодчестве XVII века этот пример уникален.

Высокой башней стала алтарная апсида. Увенчанная главой башня притвора воспринимается как слившаяся с храмом колокольня. Величественное соборное пятиглавие послужило причиной того, что ярус звона расположили не в центральном объеме, а сдвинули в барабан западной главы - архитектурный прием, не имеющий аналогов в московском храмовом зодчестве.105

Подобное архитектурное решение было не только чрезвычайно смелым. Воспользовавшись внешним совершенством и абсолютной завершенностью формы креста, зодчий постиг и ее внутреннюю глубину и символичность.

"Соборная церковь в Узком" стала символом предстояния пред Богом и покаяния. Архитектурная композиция храма послужила живым и наглядным образом, воплощающим суть земной жизни человека - стремление к Богу.

Центральный придел храма в Узком посвящен Казанской иконе Пресвятой Богородицы, а боковые освящены в честь величайших угодников Божиих: Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и Святителя Николая Чудотворца. В композиции трех церквей-башен, где две боковые, символизирующие духовное покровительство святых угодников, в буквальном смысле "прилепились" к центральной Богородичной, воплотилось боговдохновенное слово псалмопевца Давида: "Прильпе душа моя по Тебе, мене же прият десница Твоя" (Пс. LXII, 9).

В соответствие такой архитектурной композиции может быть поставлен иконописный прием, когда на иконах Спасителя или Пресвятой Богородицы изображаются предстоящие Им святые. Такова одна из главных святынь Киево-Печерской Лавры - Печерская икона Пресвятой Богородицы. Божественный Младенец Христос благословляет преподобных основоположников русского монашества Антония и Феодосия Киево-Печерских, все свое упование возложивших на всесильный Покров Его Пречистой Матери.106

Преподобный Алипий Киево-Печерский. Печерская икона Божией Матери. Москва. ГТГ

Высоко возносится в небеса центральная глава Казанской Церкви - свидетельство Материнского Покрова Пресвятой Девы. Осеняет она и две малые главы - символы молитвенного вступления избранников Царицы Небесной: Иоанна Крестителя, еще в материнской утробе познавшего в Ней Пречистую Матерь Бога, и Святителя Николая, которому Она Своими руками вручила епископский омофор для предстательства за мир.

По обычаю своего времени главный храм монастыря был создан летним: отопления в нем не было до середины XIX века, а приделы оставались холодными до закрытия храма в 1929 году.

Главная монастырская святыня предназначалась только для богослужений, и в храме мы не видим ни трапезной, ни каких-либо хозяйственных помещений. Однако в случае неблагоприятного развития событий и прекращения строительства, скрытые от постороннего глаза просторные помещения над притвором и алтарем107 позволяли при необходимости разместить и ризницу, и библиотеку, а в случае крайней нужды - даже послужить кельями.

Неповторимый облик "соборной церкви в Узком" воплотил в себе образ храма-собора и храма-монастыря, величественного памятника несломленного русского благочестия.

"Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущие. Аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий" (Пс. CXXVI, 1- 2). Не всуе трудились основатели обители. Господь принял высокое стремление ее создателей, утвердил храм как "град ограждения" (Пс. XXX, 22), сохранил во всех испытаниях и возвеличил его. Не видим мы каменных монастырских стен, но кольцо леса беззащитно и в то же время властно ограждает покой древней соборной церкви. Не смогло поглотить святыню и клокочущее море современного города. Его волны отхлынули от Узкого, и на господствующей над Москвой высоте засиял золотыми крестами остров спасения.

* Возврат * Оглавление * Продолжение *

90. Москва: Энциклопедия. М. 1997. С. 838.

91. Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 36.

92. Историография изучения архитектурных памятников конца XVII века велика и сама по себе может послужить предметом монографии. Интерес к этой эпохе русского зодчества, наметившийся во второй половине XIX столетия, достиг своего апогея в 10-20-е годы XX века. В это время была сформулирована сама проблема барокко в русском искусстве, предприняты попытки определить место архитектуры последних десятилетий XVII века в истории русского зодчества и во взаимодействии с европейским искусством. Тогда же определились два основных направления в изучении памятников этой эпохи: одно стремилось определить соответствие русской архитектуры конца XVII века какому-либо европейскому стилю (барокко, как считал В. В. Згура, или готики, как полагал Н. И. Врунов), и определить характер и меру заимствований русскими зодчими элементов этого европейского стиля. Следствием такого подхода к изучению русского зодчества конца XVII века стало появление самого термина "московское" или "нарышкинское" барокко. Наиболее ярко отразил развитие этого направления сборник "Барокко в России", вышедший в Москве в 1926 году. Гораздо более плодотворным стало другое направление в изучении "нарышкинского барокко", рассматривавшее его в контексте развития отечественной культуры, видевшее в нем сложное явление переломного периода русской истории, краткий взлет русского зодчества на стыке традиционной русской архитектуры и архитектуры нового времени. Одной из самых замечательных, не утративших своего значения работ является "Очерк истории московского периода древнерусского церковного зодчества" М. В. Красовского (М. 1911), а итогом трудов историков этого направления может быть назван второй том "Истории русского искусства" (М. 1911) под редакцией И. Э. Грабаря, в работе над которым принимало участие целое созвездие замечательных русских ученых. Это направление возобладало, и вторая волна исследования "московского барокко" в 40-50-е годы XX века была во многом связана с новым изданием "Истории русского искусства", предпринятым Академией наук СССР под редакцией И. Э. Грабаря. Трудами учеников И. Э. Грабаря и Н. И. Брунова: П. А. Тельтевского, В. П. Выголова, Е. В. Михайловского, Г. В. Алферовой - был создан целый ряд фундаментальных исследований, опиравшихся на всесторонее и комплексное изучение архитектурных памятников конца XVII века. К сожалению, в большинстве своем эти работы были выполнены как диссертационные исследования и не публиковались отдельными изданиями. Неопубликованными остались превосходное исследование В. П. Выголова "Творчество зодчего О. Д. Старцева: Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения" (Далее Творчество...) (М. 1955) и докторская диссертация П. А. Тельтевского "Проблема барокко в русской архитектуре" (Проблема барокко...) (М. 1964). Однако в IV томе "Истории русского искусства" (М. 1959), архитектуре "московского барокко" посвящена всего одна статья М. А. Ильина "Каменное зодчество конца XVII века". Естественно, одна статья не смогла даже бегло представить все многообразие результатов, достигнутых в изучении этого уникального периода отечественного зодчества. А результаты этих исследований были впечатляющими не только с точки зрения искусствоведческого изучения памятников архитектуры конца XVII столетия. Подавляющее большинство памятников русского зодчества этого периода - храмы, поэтому исследователи вплотную подошли к вопросу о зодчестве конца XVII века как проявлении русской духовности этого периода. Не вызывает сомнений, что если бы все эти работы выполнялись в идеологически более благоприятное время, этот вопрос начал бы успешно решаться, но тогда о подобном подходе невозможно было даже помыслить. Недостаток духовного элемента в понимании уникального явления русской культуры наглядно проявлялось и сегодня проявляется и в том, что для него до сих пор не найдено хоть сколь-нибудь приемлимого названия. "Характер русского зодчества конца XVII века, - писал М. А. Ильин, - не позволяет нам пользоваться распространенным термином "московское барокко", не отвечающим сущности архитектуры данного периода". Однако никакой альтернативы этому неудачному термину не возникло и по сей день, и это одно из проявлений кризиса, который переживает сейчас изучение русского зодчества конца XVII века. Кризис отчетливо виден в том, что с конца 50-х годов перестали появляться крупные работы по архитектуре XVII столетия и к изучению проблемы "московского барокко" не добавилось практически ничего существенного. Исключением является только сборник статей Б. Р. Виппера "Архитектура русского барокко" (М. 1978), где автор рассматривает русскую архитектуру конца XVII века как совершенно оригинальное национальное явление в развитии европейской культуры. "Мы имеем дело с совершенно специфическим национально-русским явлением, очень сложным по своей природе и не имеющим прямых аналогий не только в западноевропейском барокко, но и вообще в истории архитектурных стилей - с комбинацией витальной, органической растительно-динамической оболочки (традиции русского деревянного зодчества) и компактных масс, кристалически ясного, статического пространственного ядра (традицией древнерусской каменной архитектуры); комбинацией, порождающей удивительное воздействие нарышкинской архитектуры, ее одухотворенность и жизнерадостную просветленность" (Виппер Б. Р. Русская архитектура XVII в. и ее историческое место // Виппер Б. Р. Архитектура русского барокко. М. 1978. С. 26). С искусствоведческой точки зрения это определение является во многом исчерпывающим и к нему мало что можно добавить, поэтому современная историография "московского барокко" сводится или к продолжению бесконечных споров о степени и характере заимствований в русской архитектуре этого периода, или к попыткам раздробить целостное явление, каким предстает зодчество конца XVII века, на какие-то мелкие течения, выделяя в нем например "нарышкинский" и "голицынский" стили (Власов В. Г. Стили в искусстве: Словарь. СПб. 1998. Т. I. С. 159-160, 353-356). Традиционным выходом из подобной кризисной ситуации может стать расширение круга исследуемых памятников эпохи, подобных Казанскому храму в Узком, и их кропотливого изучения. Однако следует отметить, что круг этих памятников не так уж велик, поэтому более перспективным представляется путь смены точки зрения, выработке подхода, позволяющего по-новому оценить один из самых своеобразных периодов развития русского зодчества. Этот новый подход заключается в том, чтобы оценивать храмовую архитектуру в первую очередь как духовную реальность, принявшую определенные материальные формы. Подобный подход, несомненно, будет плодотворен, интересен для изучения истории отечественной культуры и даст наконец достойное название этому интереснейшему периоду русского зодчества.

93. П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма. М. 1951. С. 76.

94. Волошин М. А. Воспоминания о В. И. Сурикове // Василий Иванович Суриков: Письма. Воспоминания о художнике. М. 1977. С. 182.

95. "Московские пятиглавые кремлевские соборы времени Иоанна III, заменившие собой одноглавые соборы ранней Москвы в основе своей удержали византийский скад храма... Обширность и светлость Московского Успенского собора, при его полном соответствии древним соборным формам, настолько укрепляет за ним соборный тип, что на Руси редко куда он не проник в той или иной декоративной обработке, соответственно времени и месту.... В течение 16-го и почти всего 17-го века этот тип непоколебимо держится во всей своей чистоте, частично лишь воспринимая вырабатываемые новые формы церковного зодчества" (Грабарь И. Э. История русского искусства. М. 1911. Т. 2. С. 101).

96. Аренкова Ю. И., Мехова Г. И. Донской монастырь. М. 1970. С. 22. Единственная вотчинная церковь, имеющая сходство с Казанским храмом Узкого, - Тихвинская церковь села Бурцева. Но этот интересный архитектурный памятник относится к совершенно иному, более позднему периоду (сооружен в 1730-1733 гг.), а сходство его с Казанским храмом Узкого определяется тем, что Тихвинская церковь представляет собой своеобразную и искаженную копию Большого собора Донского монастыря. Объемно-пространственное и композиционное построение здания Тихвинской церкви совершенно не вяжется с решением его венчающей части: центрический крестообразный объем храма завершает кровля, на которой боковые главы поставлены не по сторонам света, а традиционно - по углам основного четверика (Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 3. С. 36-37).

97. Красовский М. В. Очерк истории московского периода древнерусского зодчества. М. 1911. С. 422. В современных исследованиях проблема значения креста в русской культуре поставлена в интересной работе А. В. Святославского и А. А. Трошина "Крест в русской культуре: Очерк русской монументальной ставрографии (М. 2000).

98. Паламарчук П. Г. Сорок сороков... Т. 1. С. 253. Возможно, в Москве появился бы еще один соборный храм-крест с "высоким" пятиглавием - собор Крестовоздвиженского монастыря. Однако строительство этого храма, начавшееся в 1701 году, было надолго прервано указом Петра I, запрещавшим каменное строительство везде, кроме Петербурга, и храм получил вид, сходный с вотчинными церквями - его боковые объемы были сильно понижены в сравнении с центральным (Памятники архитектуры Москвы. Белый город. М. 1989. С. 67).

99. Сперанский А. Н. Очерки по истории приказа Каменных дел Московского государства (Далее - Очерки...) М. 1930. С. 135.

100. ЦИАМ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 60а. Л. 2.

101. Тельтевский П. А. Проблема барокко... С. 223. Другие исследователи считают Большой собор ярусным сооружением, но и они отмечают, что "двухярусность, легко воспринимаемая снаружи, внутри ничем не обозначена" (Аренкова Ю. И., Мехова Г. И. Донской монастырь... С. 26). Таким образом, конструктивно собор имеет единую форму, ярус-ность его является во многом декоративной, как тонко подметил это И. Е. Забелин, писавший не о ярусах здания собора, а о "ярусах окон" (Забелин И. Е. Описание Московского ставропигиального Донского монастыря. М. 1893. С. 40), поэтому мнение П. А. Тельтевского представляется более обоснованным.

102. Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. I. С. 286.

103. Тельтевский П. А. Проблема барокко... С. 518.

104. Паламарчук П. Г. Сорок сороков.... Т. 1. С. 253.

105. Этот прием был типичен для деревянных крещатых церквей Белоруссии: "Как над западным прирубом храмов, так и отдельно от храма возводились колокольни, состоящие из 2-3 поставленных один на другой срубов... Крылась колокольня на четыре ската, реже - куполом - и увенчивалась крестом" (Безсонов С. В. Исторические связи архитектуры России, Украины и Белоруссии в XVI-XVII вв. // Зодчество Украины. Киев. 1954. С. 266). Правда, в западнорусских областях колокольни в крещатых церквях устраивались всегда отдельно от храма (Ширяев С. Д. Деревянные церкви Белорусской Смоленщины с базиликальным планом (Далее Деревянные церкви... // Труды Смоленских государственных музеев. Смоленск. 1924. С. 56).

106. Снессорева С. Земная жизнь Пресвятой Богородицы и описание святых чудотворных Ее икон, чтимых Православною Церковью, на основании Священного Писания и церковных преданий, с изображениями в тексте праздников и икон Божией Матери. Ярославль. 1994. С. 150-152.

107. Зодчий Казанского храма оказался исключительно предусмотрительным и обеспечил здание церкви целым рядом скрытых от глаза помещений, которые можно было использовать в самых разных целях. В вотчинных церквях этого периода часто устраивались "ложи" для именитых и почитаемых гостей. Помещение над притвором Казанского храма в Узком в случае необходимости легко превращалось в "ложу".

Очерк третий

Продолжение

Письменными свидетельствами о том, какой зодчий возвел в Узком каменную Казанскую церковь, мы не располагаем. Архитектурный очерк мы должны были бы завершить словами: "Неизвестному нам талантливому мастеру удалось создать подлинный шедевр русского храмового зодчества XVII столетия". Но не предпринимая попыток назвать хотя бы имя зодчего, не окажемся ли мы слишком неблагодарными в отношении мастера, сумевшего подняться до высоты духовного прозрения, запечатленного им в образе "соборной церкви в Узком"?

Купола Верхоспасского собора Кремля. 1681-1682 гг. Зодчий О. Д. Старцев

Крутицкий теремок. 1693-1694 гг. Зодчий О. Д. Старцев

Некоторые обстоятельства, связанные с историей создания Казанского храма, существенно облегчают наши поиски. Начиная возведение "соборной церкви в Узком", Тихон Никитич Стрешнев имел все возможности к тому, чтобы создать величественный храм, подлинное произведение Духа, облеченное изящной и совершенной формой. И без того не испытывавший стеснения в средствах, Тихон Никитич перед отъездом Петра I за границу значительно увеличил свое состояние: самодержец пожаловал ему особо "на стол" новые земли и вотчины.108

Исключительным было и общественное положение Тихона Никитича: в государственном управлении существовало "личное" объединение приказов (центральных органов управления), во главе которых стоял боярин Стрешнев.109 В его руках находился и приказ Каменных дел, осуществлявший казенное каменное строительство Русского государства. Под началом Стрешнева состояли производившие строительные работы "каменных дел подмастерья", среди которых были талантливые зодчие.110

Для осуществления своего замысла Тихону Никитичу необходимо было возвести в возможно короткое время соборный храм, достойный быть центром монастыря, и избежать огласки. Вполне естественно, что для удовлетворения обоих условий боярину Стрешневу лучше было осуществить постройку храма в Узком в ряду казенных и найти зодчего среди собственных подчиненных, нежели привлекать мастера со стороны.

Обстоятельства возникновения Казанской церкви, своеобразие ее облика, гармонично сочетающего черты зодчества "великия, и малыя, и белыя России", ряд стилистических особенностей, наконец, сроки ее возведения позволяют предположить, что создателем храма является выдающийся мастер XVII столетия Осип Дмитриевич Старцев. Ведущий зодчий приказа Каменных дел Старцев хорошо известен москвичам по изящным главам, венчающим Верхоспасский собор Кремля, и дивному Крутицкому теремку.

А. М. Васнецов. Облака и золотые купола. Вид Симонова монастыря в Москве. 1920. Москва. Мемориальный музей-квартира А. М. Васнецова. На переднем плане справа - Трапезная палата

Осип Дмитриевич был потомственным зодчим.111 В момент создания "соборной церкви в Узком" он выступал сложившимся, зрелым мастером, снискавшим заслуженную славу первого дворцового архитектора, автора целого ряда выдающихся памятников русского зодчества. Кроме построек, создание которых Осипом Дмитриевичем Старцевым зафиксировано документально, ему, по мнению историков искусства, принадлежат такие архитектурные шедевры, как надвратный Преображенский храм и Успенская церковь с трапезной Новодевичьего монастыря,112 трапезная палата Симоновой обители.113

Он же, вероятно, является создателем здания Земского приказа, которое, по мысли современного исследователя, явилось "началом формирования в русском зодчестве архитектурного типа будущих административных зданий Петербурга - Адмиралтейства, Кунсткамеры, а также и величественной колокольни Петропавловского собора".114

Состоя под непосредственным руководством боярина Стрешнева в приказе Каменных дел, Осип Дмитриевич был хорошо знаком Тихону Никитичу. Стрешнев, умевший выбирать и ценить людей, поручал ведению зодчего важнейшие градостроительные дела, требовавшие большого мастерства и опыта.115

Здание Земского приказа у Воскресенских ворот Китай-города. Реконструкция. В 1755 году М. В. Ломоносов открыл в нем Московский университет. Ныне на его месте - Исторический музей

Зная достоверно, что для иконописных работ в Казанском храме боярин Стрешнев избрал лучших мастеров своего времени, царских изографов,116 мы можем не сомневаться, что и возведение здания он мог поручить только зодчему выдающемуся, каким предстает в конце XVII века Осип Дмитриевич Старцев. Вполне естественным было привлечь Старцева в Узкое, тем более что в отличие от иконописцев зодчий был непосредственным подчиненным Стрешнева и всегда находился у него "под рукой". Кроме того, Осип Дмитриевич был, видимо, единственным зодчим, который мог осуществить в очень короткий срок крупную соборную постройку, поскольку был не только выдающимся архитектором, но и опытнейшим строителем-подрядчиком.117

Лучшим подтверждением этому служит возведение Старцевым в Киеве двух монастырских соборов, грандиозных для XVII века, да и по нынешним временам немалых, которые зодчий обязался построить "в два лета".118 За два года должен был Старцев возвести соборы, но слово "лето" может здесь рассматриваться и в нашем современном понимании, поскольку строительный сезон начинался в конце апреля-мае, а заканчивался к Воздвижению, охватывая таким образом практически только летний период.

Поскольку Старцеву предстояло возглавлять строительство храма в Узком, которое вел приказ Каменных дел, по должности "каменных дел подмастерья", в письменном согласии мастера даже не было необходимости. Кроме того, мы знаем, что Старцев практиковал и устные договоры с заказчиками.

В 1694 году при создании Крутицкого теремка возник спор между Осипом Дмитриевичем Старцевым и "представителем" заказчика теремка митрополита Сарского и Подонского (Крутицкого). Когда велено было спорящим сторонам "ставитца... в Розряд (Разрядный приказ) перед боярином перед Тихоном Никитичем Стрешневым", зодчий объявил, что "уговор де у него, ответчика, с самим Преосвященным Митрополитом был... и по тому уговору он, ответчик, Ему Преосвященному Митрополиту самому поверил".119 Договор с митрополитом был устным, и если бы не конфликт, возникший при строительстве теремка, этот архитектурный шедевр, подобно множеству других, оказался бы безымянным.

Как видим, к услугам Старцева охотно прибегало высшее духовенство: его опыт в создании не только храмов, но и монастырских ансамблей был поистине уникальным. На художественный вкус Осипа Дмитриевича можно было полагаться вполне, и, видимо, "соборная церковь в Узком" наиболее ярко отразила талант своего создателя, который получил здесь редчайшую возможность поставить храм, сообразный своему духовному и художественному видению.

Русский зодчий XVII века, тем более "каменных дел подмастерье" - мастер, состоявший на государственной службе, - как правило, бывал далеко не свободен в создании облика своих построек. Можно прекрасно проиллюстрировать это положение на примере известных нам созданий О. Д. Старцева: облики их столь разнообразны, что порой трудно даже предположить в них произведения одного мастера. Вид того или иного здания в значительной степени определялся не столько самим зодчим, сколько внешними обстоятельствами, в первую очередь вкусом и желанием заказчика.120

Для характеристики "свободы творчества" русского зодчего XVII столетия не умолчим и том, что в Смоленске сотрудник О. Д. Старцева, "каменных дел подмастерье" Даниил Калинин, за попытки отстоять не собственный, а утвержденный государем проект, был по указу местного воеводы "батожьем немилостивно бит".121

Редко зодчий мог позволить себе целиком воплотить образ, в котором он видел то или иное здание. В Узком представилась именно такая возможность: Стрешнев умел считаться с опытом) и талантом мастера, доверял его вкусу и очень торопился. В силу этого он только указал зодчему в качестве образца Большой собор Донского монастыря.

Знал ли зодчий о замыслах Тихона Никитича Стрешнева? Безусловно. Строительство в вотчине Стрешнева соборного храма не могло подразумевать ничего иного, кроме основания монастыря. И хотя невозможно даже представить, чтобы боярин Стрешнев снизошел до посвящения в свои духовные переживания "каменных дел подмастерья", зодчий понял его и без всяких слов. Понял и стал безоговорочным единомышленником Тихона Никитича. Как человеку чрезвычайно умному и наблюдательному, вхожему по делам службы в высшие круги и двора, и духовенства, мастеру была совершенно очевидна дерзость замысла ближайшего сподвижника царя.

Зодчий восхищался смелостью задуманного Стрешневым и недеялся на исполнение его замысла. Мастер сознавал, что в наступающее переломное время "соборная церковь в Узком" могла стать и, видимо, действительно стала последним крупным созданием, воплотившим образ его служения Богу.122 Не следует забывать и о том, что храм должен был стать центром будущей обители, образ которой был для Осипа Дмитриевича не менее притягательным, чем для боярина Стрешнева.

По сведениям, которыми делился с коллегами в середине 50-х годов XX века Е.В.Михайловский, Осип Дмитриевич Старцев окончил свои дни монахом.123 По складу своего характера зодчий не был человеком, склонным к скорым и необдуманным поступкам, и решение об оставлении мира зрело в нем, очевидно, не один год. Кто знает, не думал ли он, подобно Тихону Никитичу, впоследствии навеки остаться под кровом своего творения, чтобы послужить Богу и Пречистой Деве "преподобием и правдой" (Лк. I, 75), как некогда послужил Им молитвой в камне.

Души храмоздателей жили одним высоким чувством. В создании "соборной церкви в Узком" произошло счастливое совпадение желания Тихона Никитича Стрешнева и собственного видения зодчего. Оно повлекло за собой явление поистине прекрасного произведения, которое зодчий сумел обогатить гармоничным сочетанием лучших черт московского зодчества, архитектуры западнорусских земель и Украины, где ему довелось немало потрудиться.124

Создание стройного и совершенного облика соборного храма в Узком, виртуозного по сложности композиции, не имеющего близких аналогий ни в московских памятниках, ни в зодчестве южной и западной Руси, возведенного без чертежа,125 невозможно объяснить никакими художественными исканиями мастера. Образ соборной церкви должен был возникнуть перед мысленным взором зодчего во всей целостности, совершенстве и мельчайших конструктивных подробностях. "Увидеть" такой храм мог только человек зрелый и одаренный духовно. "Дух творит формы", - свидетельствует Святитель Лука Войно-Ясенецкий,126 и в облике храма в Узком мы наглядно видим, как духовное озарение открыло мастеру безукоризненно совершенный образ храма-собора и храмамонастыря.

Возведение столь сложной постройки требовало постоянного присутствия зодчего, и Тихон Никитич создал мастеру такую возможность. Обычно Осипу Дмитриевичу, как ведущему зодчему приказа, приходилось одновременно вести работы в разных областях государства, пребывая в постоянных разъездах. Строительный сезон 1697 года он провел в Москве, где перестраивал по распоряжению царя здание Посольского и Малороссийского приказов.127

Время для возведения храма в Узком было крайне ограничено Зодчий воспользовался лучшими образцами своей обширной архитектурой и строительной практики, и некоторые конструктивные элементы и черты убранства Казанской церкви кажутся "перенесенными" в Узкое с более ранних построек О. Д. Старцева. Сопоставление с ними Казанской церкви существенно обогащает наши представления о зодчем. В облике "соборной церкви в Узком" мы видим черты, характерные и для бесспорных произведений мастера, и для тех, где авторство его за отсутствием письменных свидетельств остается предполагаемым.

Планы храмов:

Воскресения на Пресне. 1681 г. Реконструкция В. П. Выголова

Большого собора Донского монастыря. 1684 г.

"Соборной церкви в Узком" 1697 г.

Выбор в качестве "образца" для храма в Узком Большого собора Донского монастыря определил только тип сооружения. Истоки уникальной композиции Казанской церкви восходят к одному из ранних и неосуществившихся проектов Осипа Дмитриевича - церкви Воскресения на Пресне.

Первым из московских зодчих XVII столетия Старцев предполагал создать в вотчине царя Федора Алексеевича крещатый храм с ярусным построением приделов, увенчанный "высоким" пятиглавием.128 Реконструированный В. П. Выголовым план церкви Воскресения схож с планом Большого собора Донского монастыря, который стал прообразом соборного храма в Узком.

Церковь Всех Святых над Экономическими вратами Киево-Печерской Лавры. 1698-1701 гг.

Строительство Воскресенского храма на Пресне было прервано смертью царя Федора Алексеевича, но два десятилетия спустя в Узком Господь подарил зодчему чудесную возможность осуществить задуманное им в образе монастырского собора. Зодчий воплотил свой давний замысел с поразительным совершенством, обогатив свою композицию приемами, которые заимствовал из практики строительства на Украине и в западных областях России.

Создавая не только храм-собор, но и храм-монастырь, зодчий подчеркнул в едином, целостном здании самостоятельность придельных церквей и сделал это с помощью ярусного построения приделов. Сходные ярусные композиции были распространены на Украине, где много трудился О.Д.Старцев. Ряд исследователей даже приписывал ему (хотя и безосновательно) создание наиболее совершенного памятника этого типа - церкви Всех Святых над Экономическими вратами Киево-Печерской Лавры.129

Еще более важным для формирования облика "соборной церкви в Узком" стало участие О. Д. Старцева в смоленском "городовом деле". В ряду работ, осуществлявшихся зодчим в Смоленске наше внимание привлекает создание каменного собора Вознесенского девичьего монастыря.

Свв. Авраамий и Меркурий Смоленские. Икона. Конец XVII в.

Смоленск. Богоявленский кафедральный собор XVII в. Фрагмент иконы свв. Авраамия и Меркурия Смоленских

По замыслу игуменьи Вознесенской обители, "образцом" для каменной церкви был избран Богоявленский собор Смоленска, деревянный, крестовый в плане ярусный храм. Его изображение мы видим на иконе преподобных Меркурия и Авраамия Смоленских.130 Кафедральный храм Смоленска вел свое духовное и архитектурное происхождение от Богоявленского собора Оршанского Кутеинского монастыря, Белорусской Лавры, которую Патриарх Никон считал "главой и началом общего жития во всей Белой России и в Литве".131

Судьба этого "образца" в творчестве Старцева оказалась парадоксальной. В Смоленске зодчий вынужден был переработать его в духе типично московских приемов и форм, диктовавшихся ему приказом Каменных дел. В силу этого, в Вознесенском монастыре "вместо храма соборного типа" появилась "ярко выраженная приходская церковь, которой предназначалась роль монастырского собора".132

Однако совершенство формы Богоявленского собора покорило воображение зодчего, и в Узком, где следовало бы ожидать появления типичной приходской церкви, возник соборный храм, композиционно близкий Богоявленскому.

Зодчий воплотил в камне поразившие его деревянные формы. Особенно характерна форма шестигранников (восьмериков?) верхнего яруса Богоявленского собора, использованная при возведении Казанской церкви. В храме Узкого восьмерики приделов, близкие по форме к шестигранникам,133 теряют свою обособленность, вливаются в восьмигранную башню центрального объема и создают единство второго яруса, подчеркнутое охватывающим его оконным поясом.

Так, наряду с Большим собором Донского монастыря прообразом Казанского храма в Узком стал совершенный образец деревянного зодчества западной Руси - Богоявленский кафедральный собор Смоленска. Если бы время не сохранило для нас письменных свидетельств об основании в Узком обители, "соборное" происхождение Казанского храма "с головой" выдавало его истинное предназначение.

В создании "соборной церкви в Узком" зодчий предстает перед нами как удивительный мастер гармонии контраста. В ее облике мы воочию видим монастырь из трех храмов и колокольни явная обособленность которых нисколько не противоречит его целостности, а подчеркивает единство храма-собора.

Издали храм кажется нам хрупким и невесомым, вблизи мы ощущаем величие и мощь монастырского собора. Ярусное построение определяет неповторимый облик храма: с мощного монолитного основания "твердыни веры" взмывают ввысь граненые башни, увенчанные куполами. Так обретает храм чудесный образ, сочетающий соборное величие с чистотой очертаний и изяществом силуэта Богородичной церкви.

Контрастные сочетания в облике храма не воспринимаются как противоречия, напротив, они создают впечатление единства, ибо все здание проникнуто неудержимым, захватывающим порывом ввысь, к Небу, к Богу, к Которому так трепетно стремились жаждущие души храмоздателей.

Движение ввысь пронизывает весь облик храма, усиливаясь от яруса к ярусу. В основании здания округлые башни приделов, составляющие концы креста, "перетекают" одна в другую, создавая впечатление завершенности и бесконечности. Зодчий усугубляет его применением очень своеобразного приема: он не скашивает выступающие углы основного четверика, а скрывает каждый из них парой мощных и в то же время изящных, утоненных к верху полуколонн. Оставляя совершенно незаметным выступ угла, полуколонны образуют между большими полукружиями стен две маленькие "волны" и создают удивительное пластическое богатство. Сужаясь к верху, они возносят за собой всю литую громаду основания.

Выложенные из кирпича полуколонны большого ордера, создающие единство основания и увлекающие вверх его монолит, были приемом, совершенно новым для московского зодчества XVII века. Такого применения ордерных форм мы не найдем ни в одном московском памятнике конца XVII столетия, но увидим его в самой грандиозной постройке О. Д. Старцева - Киевских соборах.

История создания Киевских соборов является наилучшей иллюстрацией авторитета и известности зодчего. В 1689 году гетман Мазепа, чей противоречивый образ привлекал внимание А. С. Пушкина134 и Д. Г. Байрона,135 находясь в Москве, оказался свидетелем стремительного перехода власти от царевны Софьи к Петру. Всячески стремясь расположить к себе самодержца, Мазепа попросил у Петра хорошего московского зодчего для возведения каменных соборов в двух знаменитых монастырях Киева: древнем Пустынно-Николаевском и Братском Богоявленском, положившем начало Киевской Духовной Академии.136

Мастером, избранным для возведения соборов в Киеве, стал Осип Дмитриевич Старцев. Поскольку Мазепа желал видеть строителем соборов именно его, то Осип Дмитриевич заключил с ним подряд на очень крупную сумму - 4400 рублей, что составляло самую большую оплату работы зодчего, которая известна в конце XVII века.137

Обычно строительство каменного храма обходилось в то время в 800-1000 рублей.138 Возведение в вотчине такого храма зачастую было для храмоздателя сравнимо или равно цене самой вотчины "со угодьями и со крестьяны". Создание Казанского храма в Узком по самым заниженным подсчетам обошлось Т. Н. Стрешневу в две с половиной тысячи рублей, что составляло не менее половины стоимости Узкого.139

К величайшему сожалению, сегодня мы лишены возможности воочию видеть Киевские соборы: в середине 30-х годов XX века они были разобраны, причем не было проведено ни обмеров, ни фотографирования этих уникальных сооружений. Фотографии, воспроизводящие облик соборов, приводятся нами по публикации о Киеве выдающегося знатока отечественной старины Г. К. Лукомского140 и кандидатской диссертации В. П. Выголова, где автор поместил снимки из архивов Украины.

На фотографии, изображающей соборный храм Пустынно-Николаевского монастыря (с 1831 года - Военно-Никольский собор), прекрасно видны огромные полуколонны большого ордера, завершенные сильно развитым, с раскреповками над полуколоннами, антаблементом. Тождественный антаблемент, в построении которого довольно ясно выражены архитрав, фриз и карниз, с раскреповками над полуколоннами, венчает основание Казанского храма.

Киев. Никольский собор Пустынно-Николаевского монастыря (с 1831 года - Военно-Никольский собор). 1690-1696 гг. Зодчий О. Л Старцев Главный западный фасад

Военно-Никольский собор Алтарная часть

Следующий снимок представляет алтарную часть Военно-Никольского собора после бомбардировки Киева в январе 1918 года. На снимке отчетливо просматривается кирпичная кладка поврежденных полуколонн, и при взгляде на них невольно вспоминается Узкое. Отметим, что подобные полуколонны, имеющие в Никольском соборе и в храме Узкого сходную форму пьедесталов и баз и пропорции в построении (высота в обоих случаях примерно равна 14 диаметрам),141 более ни в каких памятниках зодчества этого периода ни в Малороссии, ни в Москве не встречаются.

Москва. Казанский храм в Узком. Вид с юго-запада

Киев. Военно-Никольский собор. Вид с юго-запада

Исследователь творчества Старцева отмечает, что такое применение ордера было ново для зодчества Украины.142 Еще более необычно воспринималось оно на московской почве, и вряд ли подобное архитектурное решение могло принадлежать какому-либо другому зодчему конца XVII века, кроме Осипа Дмитриевича Старцева.

Поспешность, с которой возводился храм в Узком, сказалась на его внешнем облике, но и ее талантливому зодчему удалось обратить во благо своему созданию. Внешнее великолепие лучших памятников "московского барокко" отличает белокаменное убранство, временем на создание которого зодчий не располагал.

Большинство деталей убранства Казанского храма было создано из кирпича, а белый камень применялся очень скупо и только там, где необходима была его прочность и не требовалось сложной обработки.143

Именно поэтому в Узком отсутствуют традиционные для конца XVII века коринфские капители, которые можно было выполнить только из белого камня. Это уберегло облик храма от известной вычурности, свойственной "московскому барокко", и подчеркнуло его соборную строгость и величавость.

Казанский храм поражает не дробным изысканным декором, а удивительным единством своего облика, устремленного ввысь. Движение вверх начинают огромные полуколонны, тянутся ввысь хрупкие изящные колонки оконных обрамлений. Стены храма прорезаны вертикалями: выступающие из полукруглых объемов нижнего яруса пилястры в верхнем переходят в грани восьмериков, создавая вертикальные ряды окон. Чем выше располагается окно, тем дальше "отступает" оно от взгляда наблюдателя, создавая стремительное движение ввысь, пронизывающее весь облик храма.

Еще более увлекают за собою взгляд декорации оконных проемов, плавно восходящие от нижнего окна к верхнему и объединяющие их в единое вертикальное целое. Подобный прием достаточно своеобразен и ранее применялся в создании надвратной Преображенской церкви Новодевичьего монастыря144. Предполагаемым автором Преображенского храма является О. Д. Старцев. В храме Узкого этот прием получил дальнейшее развитие: движение вверх усиливается благодаря контрастному сочетанию выпуклых, надложенных на поверхность здания фронтонов нижних окон, с заглубленными, вырезанными в толще стены фронтонами верхних.

Надвратный Преображенский храм Новодевичьего монастыря. Ок. 1688 г. Зодчий О. Д. Старцев? Фотография начала XX в.

Так же, как в Преображенском храме, увеличивается от яруса к ярусу высота оконных проемов "соборной церкви в Узком", что превосходно корректирует их зрительное восприятие. Порталы храма в Узком отличаются от порталов Преображенского только наличием фронтона, форма которого восходит к оконным обрамлениям той же церкви Преображения.

Фронтоны Казанского храма не отличаются оригинальностью: они варьируют излюбленную в "московском барокко" форму так называемого "петушиного гребешка". Однако благородство очертаний и сходство рисунка фронтонов, а часто и тождество их пропорций в бесспорных и предполагаемых памятниках Осипа Дмитриевича Старцева поразительны.145

Оконные обрамления придают нарядность строгой белоснежной глади стен Казанского храма. Их мягкие и изысканные линии становятся киотом для чудотворного образа Пресвятой Девы, и Ее присутствие скрашивает аскетический облик монастырского собора.

Каждая линия в образе храма имеет свой мотив. Мотивы эти, переплетаясь, оттеняя друг друга и контрастируя, создают одновременно единство и многообразие восприятия. Архитектуру справедливо называют музыкой в камне, и облик Казанского храма в Узком является превосходным воплощением музыкального звучания, раскрываясь во всей полноте совершенства, когда исходит из него молитвенное пение.

Изящный, неповторимый памятник XVII столетия Казанский храм в Узком поднялся над временем, вознося в вечность молитву, благоговейную и строгую, как стояние в вере и покорности Промыслу Божию, и трепетно-теплую, как обращение к Заступнице усердной рода христианского - Пресвятой Деве Богородице.

К осени 1697 года храм в Узком был возведен до глав. Наряду с каменностроительными работами началось создание интерьеров, происходившее одновременно в центральном храме и в приделах. Внутреннее убранство храма целиком соответствовало его внешнему облику. Ослепительной белизны стены не несли никаких росписей, а словно освещали храм. Украшением величавого и строгого облика соборной церкви должны были стать установленные во всех трех приделах многоярусные резные иконостасы.

Надвратный Преображенский храм Новодевичьего монастыря. Ок. 1688 г. Зодчий О. Д. Старцев? Фотография начала XX в.

Храм олицетворял собою молитву, а иконы воплощали величие Бога, к Которому она возносилась, и свидетельствовали красоту Церкви Небесной. Для создания этого православного "умозрения в красках" в Узкое были призваны иконописцы Оружейной палаты, царские изографы, лучшие и именитейшие мастера XVII века. А. И. Успенский, которому мы обязаны целостным представлением о трудах царских иконописцев, сравнивал Оружейную палату с национальной Академией художеств своего времени, послужившей расцвету русского искусства.146

Вместе с тем Оружейная палата была приказом, учреждением, осуществлявшим выполнение иконописных заказов.147 Через Оружейную палату проходили заказы государевы и государственные. Естественно, это не означает, что мастера ее не выполняли частных заказов, но в официальных документах приказа находили отражение работы, носившие статус государственных. Тот факт, что в архиве Оружейной палаты сохранился документ, где иконописцы дают в приказ отчет, сколько "в Уском в каменной соборной церкви каких икон не дописано", свидетельствует, что Тихон Никитич Стрешнев проводил свой заказ отнюдь не как частным. Именно поэтому отсутствует в документе и его имя как владельца вотчины - Узкое подразумевает территорию монастыря, для соборной церкви которого царские изографы пишут иконы.

Для Тихона Никитича это стало вполне возможным, поскольку Оружейная палата была тесно и разнообразно связана с приказом Каменных дел,148 а сам Стрешнев часто распоряжался и работами по созданию интерьеров возводимых построек. Оружейная палата, направляя иконописцев в распоряжение Т.Н.Стрешнева, выдавала им "кормовые" деньги и считала их "прикомандированными" к приказу Каменных дел.149

Подобное положение давало Тихону Никитичу два преимущества: во-первых, для создания иконостасов соборной церкви в Узкое привлекались лучшие мастера-изографы, во-вторых, все работы производились вне связи с его именем. Именно поэтому знатоки и любители старины, в изобилии посещавшие в 20-30 годы XX века санаторий "Узкое", удивлялись, откуда появилось столь превосходное иконописное собрание в Казанском храме, никогда не привлекавшем внимания историков искусства. История сохранила для нас имена царских изографов, создавших иконописное богатство "соборной церкви в Узком": Георгий Зиновьев - самый талантливый и близкий ученик знаменитого Симона Ушакова, Николай Соломонов и Василий Леонтьев, обладавший не только замечательным иконописным, но и незаурядным певческим дарованием.150

Самым признанным из царских иконописцев к концу XVII века являлся, без сомнения, Георгий Зиновьев. Будучи крепостным, он был отдан помещиком в ученики Симону Ушакову. Видимо, в доме Ушакова и жил Георгий, пока не стал самостоятельным мастером, не только обучаясь иконописному мастерству, но и возрастая духовно.

Сведения о жизни дома Симона Ушакова донесло до нас Житие преподобного Илариона, Митрополита Суздальского, выдающегося подвижника XVII столетия, пользовавшегося глубочайшим уважением русских государей, не исключая и Петра I Святитель Иларион, приезжая в Москву, находил себе приют в гостеприимном доме Симона Ушакова, "зане (поскольку) в родстве иконописец той Преподобному бяше".

Преподобный Иларион не только сам посещал изографа, но и направлял к нему иноков основанной Святителем близ Владимира Флорищевой пустыни, и в доме Ушакова происходили события чудесные и благодатные.

Житие Преподобного Илариона рассказывает, как однажды ночью монахи Флорищевой пустыни совершали в доме Ушакова свое молитвенное правило. Молитва иноков была столь сильна, что над домом поднялось чудесное невещественное пламя. Оно испугало сторожей Спасской башни, которые в страхе прибежали к иконописцу. Хозяин молча ввел их в комнату, где монахи совершали свои молитвословия и не было никакого вещественного огня.

Очевидно, родство Святителя Илариона и иконописца Симона по плоти было и родством по духу. Среди близких Ушакова большинство составляли монахи и схимонахи, и изограф Симон стал продолжателем подвигов родового благочестия. Его служение иконописца современники оценили как родственное иноческому. Изограф не принимал монашеского пострига, но как мастер он был известен под именем Симона Ушакова, в то время как имя, полученное им при крещении, было Пимен.

Признание современников оказалось безошибочным: духовное дарование, которым обладал иконописец Симон, позволяло ему создавать образа, обладавшие силой чудотворения. Это было открыто Митрополиту Илариону Самой Царицей Небесной, повелевшей Святому почитать как главную святыню Флорищевой пустыни Ее образ, созданный изографом Симоном.151

Симон Ушаков - единственный иконописец, духовные дарования которого были воспеты современником в стихах:

"Мнозие бо людие добронравие его знаша,
Несть того, егоже за художество не блажаше,
Обаче бо он и к святым церквам всегда прихождаше,
Сосуд избран Богу себе сотворяше".

Георгий Зиновьев Иверская икона Божией Матери158

Воздух дома Ушакова был проникнут святостью, которую впитывал в себя самый близкий из его последователей - Георгий Зиновьев. Автор-стихотворец не забыл воздать хвалу и ученикам изографа Симона, которые не только "учение его велми стяжали", но и "аки крины (цветы) доброличные от земли возрастали",152 сознавая высоту своего призвания, закрепленного в XVI веке определением Стоглавого Собора.153

"Иконописцам, - говорится в определении, - приимати к себе учеников и учити о всяком благочестии и чистоте и приводити ко отцем духовным... И аще открыет Бог таковое рукоделие и приводит того (ученика) мастер ко святителю... Святитель же разсмотрев (рассмотрев мастерство и житие), абие благословив, наказует (поучает) его и впредь благочестиво жити и святаго онаго дела держаться со всяким усердием. И приемлет ученик той честь, яко же и учитель его". "А святителем, - гласит тот же наказ, - их (иконописцев) беречи и почитати паче простых человек".154

Достигнув определенного духовного уровня и зрелости иконописца, Георгий Зиновьев, по ходатайству своего учителя, был выкуплен у помещика Оружейной палатой и сразу - что бывало крайне редко - определен жалованным (получавшим из казны постоянное жалованье) иконописцем. Каждый жалованный иконописец был мастером выдающимся, а общее число их в Оружейной палате никогда не превышало 20 человек.

Духовность стала основой "доброго мастерства" Георгия Зиновьева. В Оружейной палате ценили мастера, отличавшегося терпеливым, непритязательным характером и жизнью свидетельствовавшего свое призвание иконописца. Георгий Зиновьев принимал участие не только в важнейших иконописных работах, происходивших в Москве, но трудился в Малороссии и Армении, был избран для писания образов по заказу Константинопольского Патриарха.155

Самой высокой оценкой не только мастерства, но и духовности Георгия Зиновьева стали его работы в Суздале, куда после смерти Симона Ушакова пригласил его ближайшего ученика Митрополит Иларион. По свидетельству искусствоведов, произведения, созданные там Георгием Зиновьевым, можно назвать вершиной ушаковской школы иконописания.156

Снискав славу "доброго мастера", Георгий Зиновьев стал учителем изографа Николая Соломонова, вместе с которым ему довелось создавать иконы для "соборной церкви в Узком".157

Георгий Зиновьев? Христос перед Пилатом. Икона из страстного ряда иконостаса. московской церкви св. Григория Неокесарийского. 1668. © Государственная Третьяковская галерея

Суздаль. Иконостас собора. Рождества Пресвятой Богородицы, в создании которого принимал участие Георгий Зиновьев

Судьба Николая, подобно Георгию Зиновьеву получившего воспитание в духовном окружении, оказалась совершенно необычной. Его считали греком, на самом же деле происходил он, как свидетельствовал сам, "из горных черкес". Ребенком попал он в плен, и "на Москве купил его Иверского монастыря Синайских гор архимандрит Соломон, и, купя, крестил в Православную веру греческого закона в Никольском монастыре, что за Ветошным рядом. И от святой купели восприемником был он, архимандрит Соломон", почему и назывался иконник Николаем Соломоновым. Покидая Россию, отец архимандрит распорядился отдать своего крестника обучаться иконописанию.159 В учителя Николаю был определен Георгий Зиновьев, видимо, известный своим мастерством архимандриту Соломону.

Николай Соломонов Спас Вседержитель. Икона из храма Сошествия Святого Духа в Толмачах. Москва. 1692 © Государственная Третьяковская галерея

Став самостоятельным мастером, Николай был взят Святейшим Адрианом в число Патриарших жалованных иконописцев,160 а позже перешел в Оружейную палату. Иконописец обладал смелым дарованием, которое с особой силой раскрывалось в создании крупных произведений, подобных иконостасам соборных храмов. Некоторые из них он создавал в одиночку.161

Произведения Николая Соломонова, как и творчество его учителя, отличала одухотворенность. В Узком он создал образ своего небесного покровителя - Святителя и Чудотворца Николая, который назван был выдающимся знатоком и ценителем русского искусства А. М. Васнецовым "удивительным по выразительности".162

О третьем изографе, писавшем иконы для "соборной церкви в Узком", Василии Леонтьеве сохранилось мало сведений.163 С уверенностью можно сказать, что он был человеком незаурядной и разносторонней одаренности и применения своим дарованиям искал в служении Церкви. "Из малых лет" подвизался он у государя Алексея Михайловича в певчих дьяках, то есть был придворным певчим. Потеряв голос, Василий не отчаялся, но избрал для себя иной род служения Церкви и сумел стать выдающимся мастером-иконописцем.164

Из документов, сохранившихся в архиве Оружейной палаты, видно, что знакомство мастеров-изографов было самое близкое. Их роднила общность восприятия своего труда как дара, который они могут принести Богу, связывали многочисленные крупные работы, выполнявшиея совместно.

Не только работали, но и жили иконописцы рядом, общими были их думы, радости и скорби,165 поэтому казалось, что иконное великолепие Казанского храма было создано одною трепетной рукой, хотя каждый мастер имел свою образную и неповторимую манеру.

Петр Билиндин, Николай Соломонов, Петр Короб Воскресение. Икона из иконостаса московской церкви Воскресения в Кадашах. 1693 Москва. Дворец-музей "Останкино"

Для жалованных царских иконописцев, как, видимо, и для зодчего Осипа Старцева, "соборная церковь в Узком" стала последним крупным творением - предпочтение явно стало отдаваться произведениям, создававшимся по западным образцам. Иконостасы "соборной церкви в Узком" - последняя значительная работа иконописцев Оружейной палаты. Завершилась она, как явствует из документа, к концу 1697 года, а уже в апреле 1698 царские жалованные иконописцы Николай Соломонов и Василий Леонтьев "торговали на Ивановской площади "печатной" бумагой непрестанно и в воскресные дни и в Господские праздники".166

"К концу XVII века, - с горечью писал А. И. Успенский, - царские иконописцы, можно сказать, сошли на нет".167 Последним шедевром школы царских изографов стали иконостасы Казанского храма в Узком.

Необычная судьба храма послужила причиной того, что его иконописное собрание осталось неизвестным исследователям русского искусства. "Про какой здесь (в документах) говорится монастырь "в Уском" мы не знаем", - с сожалением писал А. И. Успенскйй об иконописном собрании, которое насчитывало более полутора сотен произведений первоклассных мастеров.168 Мало кто и сейчас догадывается, что неизвестный монастырь, о котором не сохранилось более никаких упоминаний, существует и ныне в лице Казанского храма в Узком.

К сожалению, прекрасные произведения XVII века были вывезены из Казанской церкви после прекращения богослужений, и судьба этого уникального собрания остается до сих пор неизвестной. Нетронутой сохранилась лишь одна святыня - Казанская икона Божией Матери, написанная на западной наружной стене над главным входом в храм. Перед Ликом Пресвятой Девы не прекращалась молитва и в годы гонений, и Сама Пречистая не покидала Своей обители, знаменуя Своим чудотворным образом грядущее возрождение.

* Возврат * Оглавление * Продолжение *

108. Карнович Е. П. Замечательные богатства частных лиц в России: Экономико-статистическое исследование. СПб. 1874. С. 85.

109. Богословский М. М. Петр I... М.-Л. 1948. Т. IV. С. 262.

110. Сперанский А. Н. Очерки... М. 1930. С. 162. Т. Н. Стрешнев был судьей (главой - О. Щ.) приказа Каменных дел с 1695 г. до его ликвидации в 1700 г.

111. Отец Осипа Дмитриевича - Дмитрий Михайлович Старцев также был "каменных дел подмастерьем" и служил в приказе Каменных дел. (Сперанский А. Н. Очерки... С. 146 (У А. Н. Сперанского Дмитрий и Осип Старцевы по ошибке названы братьями)). О работах Д М.Старцева известно, что в 1683 году он составлял смету для построения часового яруса Троицкой башни Московского Кремля (Москва: Энциклопедия. М. 1997. С. 768). В Архангельске Д М. Старцевым был в 1667-1684 гг. сооружен ансамбль Гостиных дворов. (История русской архитектуры. СПб. 1994. С. 212-213; Тельтевский П. А. Зодчий Бухвостов. М. 1960. С. 80).

112. Ретковская Л. С. Новодевичий монастырь: Путеводитель по музею. М. 1964. С. 57-58; Выголов В. П. Творчество... С. 478-479; Михайловский Е. В. О национальных особенностях московской архитектуры конца XVII века: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. М. 1949. С. 8-11.

113. Михайловский Е. В. О зодчем трапезной палаты Симонова монастыря // Архитектура СССР. 1954. № 7. С. 38-39; Выголов В. П. Творчество... С. 478.

114. Тельтевский П. А. Проблема барокко... С. 417.

115. По распоряжению Т. Н. Стрешнева О. Д. Старцев осуществлял чрезвычайно ответственные работы, на необходимость которых указывал лично царь: составление сметы и проекта укрепления "взятой турецкой крепости Казыкермень, которая на Днепре", чтобы в ней русским "ратным людям быть было безопасно"; перестройка здания Посольского и Малороссийского приказов, которым Петр I желал придать вид, сообразный их возросшему значению; предварительные распоряжения по укреплению крепости в Таганроге (Выголов В. П. Творчество... С. 717-421, 429, 460).

116. См. прим. 150.

117. Сперанский А. Н. Очерки... С. 145.

118. Лебединцев П. Г., протоиерей. Исторические заметки о Киеве // Киевская старина. 1884. Т. 10. Октябрь. С. 232.

119. Выголов В. П. Творчество... С. 277-284.

120. В случае строительства, которое вел О. Д. Старцев в Верхоспасском соборе Кремля, ему необходимо было создать единое целое из двух зданий существовавших самостоятельно храмов, что он с блеском осуществил, поставив на общей кровле, под которую были подведены храмы, "сверх уговору" одиннадцатую главу, которая создала композицию, заключавшую в себе три пятиглавия (Выголов В. П. Творчество... С. 74-75). При создании Киевских соборов их облик определялся вкусом гетмана Мазепы, явно тяготевшего к образцам польского барокко: "...Над Старцевым, несомненно был контроль, не мало его связывавший. Такой контроль ограничивался, вероятно, планами и общими массами храма, но чтобы нравиться гетману и его приближенным, он должен был вносить в свои произведения формы, вызывающие в их глазах воспоминание о Польше, которая была им дорога (Павлуцкий Г. Г. Каменное церковное зодчество на Украине // Грабарь И. Э. История русского искусства. М. 1911. Т. П. С. 400). Облик Вознесенского собора Смоленска определялся во многом требованиями приказа Каменных дел. Даже Крутицкий теремок, бесспорно, совершенно авторское произведение мастера, был призван стать достойным завершением ансамбля подворья митрополитов Сарских и Подонских, красоту и благолепие которого современники характеризовали "яко ин некий рай" (Выголов В. П. Творчество.... С. 321).

121. Выголов В. П. Творчество... С. 401.

122. Из церковных построек О. Д. Старцева начала XVIII в. известно только о его участии в перестройке приходского Никольского храма на Болванах в Москве. (Выголов В. П. Творчество... С. 471; Паламарчук П. Г. Сорок сороков... Т. 2. С. 317).

123. Выголов В. П. Творчество... С. 473.

124. "Среди московских мастеров, работавших в 90-х годах (XVII в. - О. Щ.) на Украине, первое место бесспорно занимает Осип Старцев" (Там же. С. 169).

125. Подмастерья каменных дел не владели искусством составления чертежей, "даже и Осип Старцев" (Сперанский А. Н. Очерки... С. 133; Выголов В. П. Творчество... С. 358-360). Очень точно и образно характеризует процесс возведения здания в конце XVII в. Е. В. Михайловский: "Творческий замысел выполнялся русским зодчим XVII в. при обычном отсутствии чертежей или моделей прямо в натуре. Здание зиждилось так, как скульптор высекает статую - его художественный образ принимал окончательную форму в процессе самой постройки" (Михайловский Е. В. Национальные особенности... С. 259).

126. Святитель Лука (Войно-Ясенецкий), Архиепископ Крымский. Дух, душа и тело. М. 1997. С. 62. "Ансамбли и элементы красоты и безобразия в природе, воспринятые духом человеческим, трансформируются в нем в произведения науки и искусства, эти великие двигатели духовного развития человечества" (Там же. С. 63).

127. Выголов В. П. Творчество... С. 429. В 1693-94 гг., например, зодчий одновременно вел строительные работы в Москве, Киеве и Смоленске, не считая кратковременных "командировок" в другие города в качестве эксперта приказа Каменных дел.

128. Выголов В. П. О развитии ярусных форм в зодчестве конца XVII века // Древнерусское искусство. М. 1964. Вып. 2. С. 236-238. И.Л.Бусева-Давыдова высказала предположение, что Большой собор Донского монастыря был возведен с небольшими изменениями именно по подготовленным для храма Воскресения на Пресне документам, а сам Воскресенский храм "как исходная точка развития новой типологии заложил основу формообразования храмового зодчества XVIII-XIX веков" (Бусева-Давыдова И. Л. Царские усадьбы XVII века и их место в истории русской архитектуры // Архитектура русской усадьбы. М. 1998. С. 46-47).

129. Выголов В. П. Творчество... С. 268.

130. Икона прпп. Авраамия и Меркурия Смоленских происходит из иконостаса Богоявленского кафедрального собора Смоленска. Под покровом святых изображен город Смоленск с его кафедральным собором. После того, как деревянный Богоявленский собор был разобран за ветхостью в 1775 году, икона прпп. Авраамия и Меркурия была передана в храм села Сверчкова Смоленского уезда, откуда С. Д. Ширяев вывез ее в Смоленский государственный музей искусств и древностей (Ширяев С. Д. Деревянные церкви... С. 65- 66).

131. Павловский А. Оршанский Покровский и приписной Богоявленский Кутеинский монастыри Могилевской епархии. Нижний Новгород. 1908. С. 7. "Патриарх Никон, только что устроивший Иверский монастырь, услышав о добром житии настоятеля Оршанской Богоявленской Лавры и вместе о крайне бедственном состоянии оной, просил царя Алексея Михайловича (в круг владений которого после войны с Польшей поступила и Орша) дозволить ему взять из Оршанской Богоявленской Лавры настоятеля оной игумена Иоиля с некоторым числом братии, чтобы устроить при помощи их общежитие". Царь удовлетворил просьбу Патриарха Никона. Могила игумена Иоиля находится в паперти соборного храма Иверского монастыря (И. В. Оршанский Богоявленский Кутеинский монастырь или древняя Белорусская Лавра. Могилев. 1912. С. 13).

132. Выголов В. П. Творчество... С. 372, 382-383.

133. Две грани восьмериков приделов настолько слабо выражены по сравнению с остальными, что восьмерики по форме больше напоминают шестигранники.

134. Образ И. С. Мазепы А. С. Пушкин увековечил в поэме "Полтава".

135. Байрон Д. Г. Мазепа // Европейские классики в русском переводе. СПб. 1876. Вып. VIII.

136. См. Мухин Н. Киево-Братский училищный монастырь. Киев. 1893; Троцкий П., протоиерей. Киево-Печерский Пустынно-Николаевский монастырь // Труды Киевской Духовной Академии. 1878. № 9. С. 590-636; № 12. С. 527-579.

137. Выголов В. П. Творчество... С. 172.

138. Там же.

139. Оценка стоимости иконостасов "соборной церкви в Узком" произведена по расчетам с мастерами Оружейной палаты, создававшими в то же время иконостасы Большого собора Донского монастыря (Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. IV // Записки Императорского Московского археологического института. М. 1916. Т. XXXIX. С. 26- 27). Интересно, что страховая оценка здания Казанского храма "с иконостасом и колокольней" составляла в 1910 году всего 12 тысяч рублей (РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 962. Л. 17), в то время как по подсчету В.О.Ключевского деньги во второй половине XVII столетия были в 17 раз дороже, чем в начале XX века (Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. IV. С. 14), и две с половиной тысячи рублей, составлявшие минимальную стоимость здания Казанского храма, были в 1910 году равны 41 тысяче рублей даже без учета исторической ценности здания, речь о которой вообще не шла.

140. Лукомский Г. К. Киев: Памятники церковной и гражданской архитектуры. Мюнхен. 1923.

141. Выголов В. П. Творчество... С. 244; Расчет пропорций был выполнен для Военно-Никольского собора В. П. Выголовым (Выголов В. П. Творчество... С. 244), для Казанского храма в Узком автором по обмерам, произведенным при реставрации церкви сотрудниками Всесоюзного производственного научно-реставрационного комбината (Архив ЦНРПМ Шифр 23. Арх. № 32).

142. Выголов В. П. Творчество... С. 243-246.

143. "Во всем декоративном убранстве храма из белого камня выполнены только венчающие профили карнизов и детали порталов (капители колонн, венчающие части карнизов, бабышки и постаменты" (Всесоюзный производственный научно-реставрационный комбинат. Казанская церковь в с. Узкое XVII в. Материалы предварительных работ. М. 1971. Разд.З. С.2-3, 5-6. // Архив Казанского храма в Узком).

144. Михайловский Е. В. Национальные особенности... С. 135-136.

145. Отметим, например, форму фронтона наличников Успенской церкви и трапезной палаты Новодевичьего монастыря, которую повторяют наличники второго яруса окон Казанского храма в Узком не только в отношении рисунка, но и тождеством пропорций. Упоминавшиеся выше оконные фронтоны Преображенского храма и фронтон портала церкви в Узком сходны с оконными фронтонами Крутицкого теремка и здания Земского приказа. Пьедесталы и базы колонн Казанского храма имеют несомненное сходство с колоннами теремка, а карниз портала храма в Узком практически идентичен карнизу нижнего яруса фасада теремка. Несомненно сходство в построении большого ордера в зданиях Казанского храма и Земского приказа. Этот список можно продолжить.

146. Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. I. С. 321.

147. Писарев Н. Н., священник. Отзыв о сочинении А. И. Успенского, директора Императорского Московского Археологического института имени императора Николая II, "Царские иконописцы и живописцы XVII века" (М. 1913), представленной на соискание степени магистра богословия. Казань. 1914. С. 7-9.

148. Сперанский А. Н. Очерки... С. 127, 134. Не случайно, как видно из исследования А. Н. Сперанского, так много документов деятельности приказа Каменных дел отложилось именно в фонде Оружейной палаты.

149. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Ч. 21. Д. 33583. Л. 1.

150. РГАДА. Ф. 396. Оп. 1. Ч. 21. Д. 33490. (Опубликовано: Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. I. С. 286). Документ, опубликованный А.И. Успенским, в подлиннике представляет собою два документа, написанных разными почерками. Первый документ - текст "допроса" иконописцев в Оружейной палате по поводу готовности икон, предназначавшихся в Предтеченский придел "соборной церкви в Узком". Второй документ - полная опись икон, которые должны были находиться во всех трех иконостасах храма в Узком. На левом поле этой описи почерком первого писца сделаны пометки "готово" и "нет", и цифрами отмечено, сколько конкретно в какие ярусы иконостасов написано икон. Современное расположение листов в деле не вполне верно: 2-ой лист является окончанием 3-го и должен располагаться после него.

151. Филимонов Г. Д. Симон Ушаков... С. 32, 52-53, 55.

152. Брюсова В. Г. Вирши Симону Ушакову // Памятники культуры. Новые открытия. 1977. М. 1977. С. 33-34. Текст опубликован В.Г.Брюсовой по рукописному подлиннику (Архив ЛОИИ. Ф. 115. № 159. Дд 38-39). Похвала носит название "Предмова двоестрочная", а автором ее является, видимо, иеромонах Карион Истомин, один из ближайших сотрудников Святейшего Адриана, справщик Московской Духовной типографии, русский богослов и исторический писатель конца XVII в. (Там же. С. 30-33).

153. Стоглав - сборник постановлений Церковного собора 1551 года, на рассмотрение которого Иван Грозный предложил 69 вопросов, касавшихся самых различных сторон церковной жизни. Соборные постановления заключали в себе 100 глав, почему и были названы Стоглавом, а сам собор - Стоглавым Собором. (Публикацию Стоглава см.: Российское законодательство X-XX вв. М. 1985. Т. II. С. 253-498).

154. Цит. по: Забелин И. Е. Материалы для истории русской иконописи // Временник Императорского Московского общества истории и древностей российских. М. 1850. Кн. 7. С. 2.

155. Успенский А. И. Царские иконописцы.... Т. П. Словарь // Записки Московского Императорского Археологического института. М. 1910. Т. 2. С. 81-85.

156. Брюсова В. Г. Русская живопись XVII века (Далее Русская живопись...). М. 1984. С. 49.

157. Успенский А.И. Царские иконописцы... Т. П. С. 83.

158. Фотография, воспроизводящая Иверскую икону Пресвятой Богородицы из иконостаса московского храма Иоанна Предтечи в Староконюшенном переулке, написанную и подписанную Георгием Зиновьевым, опубликована А. И. Успенским (Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. II. Вкладка между С. 82 и 83).

159. Дело об иконописце Николае Соломонове // Брюсова В. Г. Русская живопись... С. 314.

160. Успенский А. И. Словарь Патриарших иконописцев // Записки Императорского Московского Археологического института. М. 1917. Т. XXX. С. 83.

161. Брюсова В. Г. Русская живопись... С. 52-54.

162. Протокол 13 заседания состоящей при Музее Старой Москвы группы лиц, интересующейся изучением старой Москвы, 8 ноября 1923 года // Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 151.

163. Из произведений, достоверно принадлежащих иконописцу Василию Леонтьеву, в запасниках Третьяковской галереи хранится единственный, никогда не публиковавшийся образ праотца Авеля из Преображенского собора села Вяземы (Антонова В. И., Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи: Опыт историко-художественной классификации. М. 1963. Т. 2 С. 387).

164. Разумовский Д. В., протоиерей. Государевы певчие дьяки... С. 179; Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. II. С. 155-156.

165. Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. II. С. 81-85, 155_-156,260.

166. Успенский А. И. Царские иконописцы... Т. I. С. 286.

167. В 1701 и 1702 годах в Оружейной палате как бы на смех все еще числятся иконописцы, но только два... Оказывается, и этого числа было много, иконописцами больше никто не интересуется и о деятельности их сведений не сообщается.... Петру нужны были не иконописцы, а чертежники и граверы, и вместо икон - рисунки и чертежи по фортификации и геометрии (Успенский А. И. Царские иконописцы... С. 286, 321.) Как учреждение, ведавшее художественными заказами, Оружейная палата просуществовала до 1711 года, но в ней оставались только живописцы, выполнявшие исключительно светские работы. Большинство из них после упразднения Оружейной палаты переехало в Петербург (Овчинникова Е. С. Портрет в русском искусстве XVII века. М. 1955. С. 124, 131).

168. Успенский А. И. Царские иконописцы... С. 286.

 

Очерк третий

Окончание

1697 год складывался для осуществления замысла Тихона Никитича очень благоприятно, но в декабре царь-путешественник прислал указ, объявленный на второй день Рождества "из приказу Большого Дворца", то есть возглавлявшим его боярином Стрешневым. "Богомольцам нашим, Преосвященным Митрополитам, Архиепископам и Епископам, - словно в насмешку, обращался к духовенству царь, - в домех и в епархиях своих, и в монастырях Архимандритам и Игуменам никакого лишнего чтроения не строить и денег в расход не держать без нашего Великого Государя указу".169

Мог ли Тихон Никитич не радоваться тому, что монастырское строение в Узком, несомненно, "лишнее" в ряду многочисленных обителей Патриаршей области, было уже воздвигнуто? Однако получение указа свидетельствовало, что осуществить создание монастыря отныне будет еще труднее.

Тем не менее работы в Узком продолжались, и желание Тихона Никитича увидеть здесь обитель не ослабевало, а, напротив, получило настоятельное подтверждение. В отсутствие самодержца "деятельность" "всешутейшей компании" продолжалась в переписке царя с приближенными, пожинавшими ее горькие и впечатляющие плоды. Один из видных членов "всепьянейшей компании", начальник Земского приказа (глава московской полиции), князь Михаил Львов впал в тяжелую душевную болезнь, которую по всем признаком нельзя назвать иначе, как одержимостью.

Георгий Зиновьев, Николай Соломонов, Василий Леонтьев. Казанская икона Божией Матери над западным порталом храма в Узком. 1697-1698

"И он, князь Михаила Никитичь, - с ужасом сообщает Петру "князь-кесарь" Ромодановский, - был в сумнении великом, и припала болезнь к нему неисцельная, кричал трои сутки, а потом начал людей драть и зубом есть. Был под началом у Спаса на Новом (в Новоспасском монастыре) с месяц и там чернеца (монаха) изъел, и чернец после того был жив з две недели и умре, а он князь Михаила Никитичь и доднесь сидит раскован". Причина болезни вполне понятна Ромодановскому: он просит помолиться о болящем, "дабы Господь Бог не попамятовал его грехи", далее "князь-кесарь" рассказывает, чем окончилась поездка к больному боярина Стрешнева: "А как приехал Тихон Никитич навещать, чуть Бог пощадил; кабы не знакомец ево, изъел бы и ево".170

Нетрудно представить себе, какое впечатление произвело это посещение на душу Стрешнева. Участь князя заставила Тихона Никитича еще более задуматься о покаянии - так явен и страшен был этот пример гнева Божия.

Весной 1698 года работы в Казанском храме возобновились. Предстояло осуществить внутреннюю отделку, установить иконостасы и, наконец, возвести главы. В июне Тихон Никитич Стрешнев "справил" Узкое за своим сыном Иваном.171 Небесному покровителю младшего Стрешнева, Предтече и Крестителю Господню Иоанну, был посвящен третий придел соборного храма к Узком.

В отличие от отца, Иван Тихонович в окружении царя заметной фигурой не был, хотя имел к тому все возможности: когда Петр был еще отроком, он состоял при царевиче комнатным стольником и фактически жил вместе с ним.172

Однако младший Стрешнев интереса к преобразовательной деятельности государя не проявлял и к государственной службе не стремился. "А иные и сами могут, но не служат, - жаловался царю знаменитый "прибыльщик"173 Курбатов, - в пример же сын Алексея Петровича Салтыкова или сын Тихона Никитича".174

Упоминание в "Российской родословной книге" П. В. Долгорукова, что Иван Тихонович скончался полковником,175 видимо, является ошибочным. Подтверждения этому в архивных документах не находится, и в наследственных делах Иван Стрещнев упоминается как ближний стольник.176 Карьера младшего Стрешнева с отрочества, проведенного в кругу сверстников Петра, до кончины в 1717 году совершенно не продвинулась, видимо, вследствие его характера, склонного скорее к созерцательности, чем к кипучей деятельности.

Передача вотчины в руки сына позволила Тихону Никитичу внешне совсем устраниться от событий, происходивших в Узком, и придать делу характер отвлеченный, словно не зависящий от его собственных желаний. На решение Тихона Никитича повлияли и трагические события его жизни: в марте 1698 года А. М. Головин писал Петру в Англию, что "у Тихона Никитича жены не стало, и о том он безмерно печалится".177 Петр тут же отправил Стрешневу сочувственное письмо, в котором, видимо, советовал ему жениться вновь.178

В ответном письме Стрешнев сетовал, что со смертью жены "случилась печаль такая, что умалил своего здоровьишко и память", а надежды на новую женитьбу нет, поскольку смерть унесла и невесту его, "цвет юности, которая б могла избавительницею быть в сей печали". Далее Тихон Никитич писал, что мало ему надежды по причине возраста и нездоровья вновь обрести счастье семейное: "А хотя б и иную такую невесту себе сыскал, толка такие невесты от меня отлучатца, первое моими устарелыми леты, другое утружденному печалию".179

Подобные раздумья "утружденного печалию" Тихона Никитича возбуждали мысли об ином счастии, о мироотреченном служении. Для этого служения возводилась в Узком соборная церковь, попечение о которой он возлагал теперь на плечи сына. Мысли и желания Ивана Тихоновича, видимо, полностью совпадали с настроением отца.

В те дни, когда Тихон Никитич передавал Узкое сыну, в Москве происходили события, которые по сути решили судьбу замысла Стрешневых. Наступала развязка стрелецкого бунта, поднятого полками, которым приказано было, минуя Москву, отправляться из Азова на литовскую границу. В начале июня стрельцы двинулись к Москве, чтобы "Немецкую слободу разорить и немцев побить за то, что от них благочестие закоснело". Стрельцы говорили, что не знают, жив ли за границей от-.-"тствующий государь, а бояре во главе с Тихоном Стрешневым Лмышляют царевича Алексея Петровича удушить, чтобы самим на Москве править".180

Разумеется, на Петра не произвело никакого впечатления обвинение Стрешнева в столь страшном умысле - слишком известна была "испытанная" преданность царского воспитателя. Но бунт испугал самодержца, и, хотя удалось быстро подавить его Петр принял решение возвратиться в Россию, несмотря на обширные планы путешествия. "Хотя зело нам жаль нынешнего полезного дела, - угрожающее обещал он "князю-кесарю" Ро-модановскому 9 июля 1698 года, - однако сей ради причины будем к вам так, как вы не чаяте".181 Получив уверения, что в Москве совершенно спокойно, Петр вернулся было к своему прежнему намерению. Однако, поколебавшись, царь на сей раз уже окончательно повернул к Москве.182

Видимо, как только в Москве было получено известие о возвращении царя, в Узком стали завершать оставшиеся работы. Проведены они были так поспешно, что уже через двадцать лет в храме пришлось менять покосившийся пол и устранять иные недоделки. Быстро пришли в ветхость и установленные с излишней поспешностью купола.

10 августа, когда Петр был еще в пути, Патриарший Казенный приказ предписал разобрать старую деревянную Казанскую церковь и перенести ее в вотчину Чудова монастыря село Орлово.183 Соборный храм был подготовлен к освящению, но осуществить его, видимо, не успели.

Царь возвратился в Москву 25 августа, когда его действительно еще "не чаяли". Его возвращение подвело черту под всей предшествующей русской историей. Первым "деянием" самодержца по возвращении в свое Отечество было знаменитое "пострижение бород". Петр собственноручно резал боярские бороды, ставшие для него символом ненавистной старины. "Сохранили свои бороды только Патриарх святостию своего сана, князь Михаил Алегукович Черкасский уважением к его преклонным летам, - повествует современник-иностранец, - и Тихон Никитич Стрешнев почетной должностию Царского Оберегателя".184 По тону рассказа представителей иностранных дворов, наблюдавших эту сцену, видно, что и Патриарх воспринимался Петром как подданный, судьбою которого монарх волен распорядиться вполне. Их не удивило бы, если бы Петр кинулся с ножницами и на Святейшего Адриана. На следующей день боярские бороды резал царский шут.

Вслед за этим начался страшный стрелецкий "розыск", показавший, что царь в осуществлении своих преобразований не остановится ни перед чем. В припадке гнева Петр чуть не убил на пиру боярина Шеина - подавителя стрелецкого мятежа - за то, что тот провел следствие слишком "небрежно" и "лояльно".185

Для нового "розыска" было создано 10 застенков, во главе которых находились самые высокопоставленные следователи, в том числе и Тихон Никитич Стрешнев.186 "Единственное спасение было - смерть для этих несчастных, - писал о следствии свидетель-иностранец. - Впрочем, и эта спасительница являлась, по воле Петра, не прежде, как когда обвиненный проходил всевозможные степени пыток".187

30 сентября 1698 года в Москве состоялась первая казнь. Казнено было двести осужденных, а пятерым, как доносили представители иностранных держав, Петр собственноручно отсек головы в Преображенском.188 Позже в резиденции Петра рубили головы стрельцам его приближенные, а царь, глядя на это зрелище, выражал недовольство, что некоторые из них принимались за дело трепетными руками.189

В течение двух недель было предано смерти около тысячи человек, и исследователи отмечали, что "расправа Петра с участниками стрелецкого мятежа 1698 года была выдающимся явлением даже в ряду наиболее громких карательных подвигов московского правительства".190 Царь не проявил милосердия и за гранью земной жизни осужденных. Родные казненных были лишены даже возможности погрести их, и трупы стрельцов в течение пяти месяцев не убирались из Москвы. В феврале 169$ года царь произвел новый "розыск", и вновь стрельцов казнили сотнями. Только после этого тела осужденных начали вывозить за заставы, где они лежали еще несколько времени до погребения.191

Казнь мятежных стрельцов стала одним из самых трагических образов, запечатлевшихся в памяти русского народа.

Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть, -

напишет два с половиной столетия спустя Анна Ахматова в "Реквиеме", посвященном новомученикам Российским.192 Этот образ, воплощение боли, стоял перед ее взором, запечатленный одним из самых драматических полотен русской живописи "Утром стрелецкой казни" В. И. Сурикова, и не случайной оказалась параллель, проведенная поэтом между петровским временем и 30-ми годами XX века.

В. И. Суриков Утро стрелецкой казни. 1881. Москва. ГТГ

Существо обеих эпох - духовная трагедия народа, веру, самосознание которого грубо и насильственно подавляет власть, отвернувшаяся от Бога. Кажется, власть торжествует, но вот царя обходящего осужденных, останавливает приговоренный стре лен: "Подвинься-ка, царь, - с усмешкой обращается он к Петру, не как к помазаннику Божию, а как к богоотступнику здесь мое место, я здесь лягу".193 Поражение стрелецкого мятежа оборачивается победой духа русского народа, который, "даже когда он бунтует и мстит, не вдохновляется ни бунтом, ни местью и, в конце концов, не верит в способность грешного человека создать царство правды на земле. Зато он верит в очищающую силу страдания, в обязанность каждого искупать свой и общий грех".194

В. И. Суриков Утро стрелецкой казни. Фрагмент

Духовную драму запечатлела кисть Василия Ивановича Сурикова. "Торжественность последних минут мне хотелось передать, а совсем не казнь", - писал он о замысле картины.195 Искупительным светом последних минут озарены образы стрельцов. Зловещая тень этих роковых мгновений покрывает ожесточенного царя, лежит на лицах его приближенных, совесть которых вот-вот обагрится кровью.

В стане сподвижников Петра196 наше внимание привлекает фигура боярина, в каком-то тяжком оцепенении взирающего на происходящее. Безусловно, В. И. Суриков изобразил здесь не конкретного боярина Стрешнева, а собирательный образ. Однако, обращаясь к исторической действительности, мы можем сказать, что в эту минуту так твердо и властно, в русском платье, с уцелевшей от монаршего гнева и ножниц царского шута бородой мог встать рядом с Петром только Тихон Никитич Стрешнев.

Твердость характера и сдержанность не изменили Тихону Никитичу и в этот раз. Обреченно, но ясно взирал боярин Стрешнев не только на смерть мятежников - утро стрелецкой казни предваряло день гибели его сокровенного замысла.

Возврата к прошлому не было. Голос Церкви, устами своего Первосвятителя молившей о милосердии к осужденным, был попран нетерпеливо и грубо. Желание основать монастырь, жажда покаяния могли теперь навлечь на Тихона Никитича только безудержный гнев ослепленного злобой самодержца.

Странен был в.эти скорбные осенние дни 1698 года вид Узкого. На всем лежал след внезапного и поспешного бегства. Голая, не успевшая покрыться зеленью развороченная земля зияла на месте разобранной деревянной церкви. Призрачным видением казался в холодной слезящейся мгле величавый силуэт брошенного соборного храма.

Крупные капли дождя грузно падали с капителей огромных колонн, разбиваясь о камни недостроенного гульбища. Тонкие струйки воды бежали по Лику Богоматери, взиравшей на опустошение Своей обители, которое совершил не набег иноплеменников, не ярость стихии, а тлетворный дух "нового" времени Следы его губительного вторжения смывала дождливая осень.

Приблизилось Рождество. Ослепительным, искрящимся инеем оделись кресты и купола храма, и мягкое покрывало пушистого снега скрыло его раны. Наступал 1699 год.

Мы не знаем, только ли неудача с основанием обители повернула мысли Стрешневых от иночества к семейной жизни, но в 1699 году оба они женились, а известия о Казанском храме в Узком надолго исчезли из документов.

Избранницами отца и сына Стрешневых стали Долгоруковы. Тихон Никитич взял в жены вдову князя Прохора Григорьевича Долгорукова Анну Юрьевну. Анна Долгорукова была дочерью боярина Юрия Никитича Барятинского, талантливого полководца, снискавшего боярский сан и славу спасителя русского престола подавлением восстания Степана Разина.197 Судя по некоторым сохранившимся свидетельствам, княгиня Анна обладала живым темпераментом, была поборницей старины и противницей нововведений.198 Дети ее от первого брака, видимо, умерли в ранней юности.199

Иван Стрешнев женился в феврале 1699 года на дочери князя Луки Федоровича Долгорукова Анне. "А в 207 году февраля в 3 день дети его (Луки Долгорукова) князь Василий да князь Александр Долгоруковы, - повествует нам документ, - дали за сестрою за своею за княжною Анною ближнему стольнику Ивану Тихоновичу Стрешневу..." Далее следует описание земель, составлявших приданое княжны.200

Княжна Анна получила неплохое образование. Отец княжны Лука Федорович в 90-х годах был Киевским воеводой, и супруги Ивана Тихоновича многое успела повидать в своем девичестве.201 Долгоруковы были семьей потомственных дипломатов, многие из них владели иностранными языками и росли при родственниках за границей. Брат княжны Анны, известнейший дипломат петровской эпохи Василий Лукич Долгоруков, был, как сказали бы сейчас, полиглотом, а карьеру свою начал в ранней юности во Франции. По свидетельству герцога де Лириа, молодой князь Долгоруков настолько очаровал короля Людовика XIV, что французский монарх подарил ему в знак симпатии свой портрет-миниатюру.202

В устройстве дел семейных провели Стрешневы 1699 год. Храм в Узком, по всей видимости, стоял неосвященным. Статус его не был ясен, и документы Патриаршего Казенного приказа не оставили о нем никаких упоминаний.

В октябре следующего 1700 года не стало Святейшего Адриана и Патриаршество в России было прервано, более чем на 200 лет. С кончиной Патриарха надежда на основание обители угасла окончательно, но, насколько быстро это произошло, нельзя сказать с уверенностью.

В фонде Патриаршего Казенного приказа хранится так называемая "Книга записная о выдаче антиминсов" за период 1690- 1711 годов.203 Антиминс (греч.) - плат, на котором можно совершать богослужение, заменяющий собой престол. Без положения на святом престоле антиминса невозможно освящение православного храма. В силу этого "Книга о выдаче антиминсов" является не единственным, но основным источником, где фиксировались сведения об освящении храмов в период Патриаршества Святейшего Адриана и в первом десятилетии XVIII века.

Из "Записной книги" видно, что ни в 1698, ни в 1699, ни даже в 1700 году ни в новую Казанскую церковь в Узком, ни в старую Казанскую церковь в Орлове антиминсы не выдавались. В то же время из других документов Патриаршего Казенного приказа известно, что Казанская церковь в Орлове уже в 1699 году была обложена данью и в ней служили,204 значит, старый храм Узкого был перенесен на новое место вместе с антиминсами и внутренним убранством.

Об освящении каменного Казанского храма в Узком на сегодня нет сведений, но наше внимание привлекает следующая запись "Книги о выдаче антиминсов" под 12 февраля 1701 года: " Тогож числа по указу Великого Государя выдан антиминс в ново построенную церковь Казанския Богородицы, что в Ивановском монастыре. Взял антиминс Большого Успенского Собору приделу Петра и Павла диакон Евсевий Петров и росписался".205

Запись эта заключает в себе немало странного. Антиминсы до кончины Патриарха выдавали по его указу и благословенной грамоте, а по смерти Святейшего Адриана стали писать просто "по благословенной грамоте" или в редких случаях "по указу Преосвященного Стефана, митрополита Рязанского и Муромского", Патриаршего Местоблюстителя. Случаи, когда антиминсы выдавались "по указу Великого Государя", единичны. Под 1701 годом подобная запись единственная.

Дата выдачи антиминса "по указу Великого Государя" - 12 февраля 1701 года. Царя в это время в Москве уже две недели не было. "Его Величество, - повествует нам Журнал, где отражались внешние события жизни государя, - 31 января путь свой восприял в Биржу для свидания с польским королем".206

Неясно, о каком Ивановском монастыре идет речь. В Москве был единственный Иоанновский девичий монастырь на Кулишках. Некогда в нем действительно существовала надвратная Казанская церковь, но в интересующий нас момент, в феврале 1701 года, этого храма еще не было,207 и изначально он имел другое посвящение. В честь Казанской иконы он был переосвящен только во второй половине XVIII века.208

В то же время запись вряд ли могла относиться к какой-либо отдаленной обители. Без точного указания местонахождения писали только о московских храмах. Духовенство кремлевского Успенского собора традиционно - эта прерогатива была подтверждена указом Святейшего Патриарха Адриана - получало антиминсы и освящало храмы в пределах Московского уезда.209 Так было и в Узком, когда в 1720 году храм заново освящали после ремонта.210

Загадочный Ивановский монастырь должен был находиться близ Москвы, но запись эта не привлекла внимания таких знатоков старины, как летописцы церквей столицы и епархии братья Холмогоровы и отец Н. Святославский, автор статьи "О выдаче антиминсов" в московские храмы конца XVII века.211

На полях "Записной книги" и по сей день сохранились карандашные пометки, принадлежащие, видимо, Василию Ивановичу Холмогорову. Одним видом значков он помечал храмы Москвы, другим - церкви в пределах Московской епархии. Запись от 12 февраля 1701 года им никак не выделена, то есть она не могла относиться ни к одной из обителей Москвы или епархии.

Подобное стечение странностей наводит на размышление о том, что эта запись вполне может относиться к храму в Узком. В отсутствие царя распорядиться его именем могли немногие, но такие распоряжения были возможны во время частых отлучек Петра.

Был среди этих немногих и Тихон Никитич Стрешнев, и круг наших поисков замкнется именно на нем. Дело в том, что в течение всего XVII столетия существовала практика, когда во времена междупатриаршества часть церковных вопросов решалась в Разрядном приказе от имени царя.212 Разрядный приказ сообщал свои решения Патриаршему Казенному лишь для сведения, а во главе государева Разряда стоял не кто иной как боярин Тихон Никитич Стрешнев.

Возможно, церковь в Узком все-таки освятили как соборную. Момент для освящения был удобен и потому, что по смерти Патриарха в церковном управлении царила растерянность. В управление Церковью вступил Патриарший Местоблюститель митрополит Стефан Яворский, но круг его полномочий не был определен до конца.

Что касается наименования монастыря Ивановский, то, в свете сказанного выше о покровительстве святого Предтечи и участии в отцовских замыслах Ивана Стрешнева, нет ничего невероятного в том, что монастырь мог быть назван Иоанновским. Другое дело, что можно было освятить храм как монастырский, но peaльно создаться обитель уже не могла: в 1701 году был издан указ о проведении подробнейшей переписи монастырей, их земельных владений и численности иноков.213 Позже последовал запрет на существование обителей с числом монахов менее 30 человек, и за время правления Петра исчезло подавляющее большинство малых монастырей.214

Если никаких новых сведений не будет обнаружено, запись в "Книге об освящении антиминсов" - единственное свидетельство, которое мы можем предположительно отнести к истории создания Казанского храма в Узком. Вне зависимости от того, когда и как произошло освящение Казанской церкви, она превратилась в сельский приходской храм, непомерно большой для малонаселенного Узкого.

В создании "соборной церкви в Узком" воплотилась последняя попытка невозбранно, повинуясь только голосу совести, воздать Богу Божие, основать обитель по влечению собственного сердца и благословению церковной власти, не входя в унизительное искательство у государя и государства. В дальнейшем такие отношения между частным лицом и церковной властью, даже выстой, стали невозможны - государство надолго присвоило себе право определять, что и в какой степени является нужным и полезным для Церкви.

По воле Промысла эта обреченная, но прекрасная попытка привлекла в Узкое лучшие художественные силы своего времени. "Соборная церковь в Узком", совершенное произведение русских зодчих и иконописцев, стала для них последним боль шим созданием, в котором они смогли воплотить свой талант и образ служения Богу.

Величественный облик "соборной церкви в Узком" навеки запечатлел и прошлое достоинство допетровской Руси, и устремлен ность к Богу, которую ничто не властно затмить или поколебать которая является залогом нашего будущего.

В заключение скажем несколько слов о дальнейшей судьбе боярина Стрешнева. Последние его годы отличались той же душевной раздвоенностью, которая стала основанием его духовной и жизненной трагедии. До конца своих дней Тихон Никитич занимал крупнейшие государственные посты: был "военным министром", в 1708 году стал первым Московским губернатором, но не надолго.215 Петр, привыкший к преданности и государственной опытности Стрешнева, не хотел и в Петербурге обходиться без одного из своих старейших советников. При создании Сената Стрешнев вошел в состав этого высшего государственного учреждения и перебрался в северную столицу, где все было для него чужим.216

Тяжелы были для Стрешнева новые привычки и устои жизни. Не прекратились и шутовские кощунственные "игрища" самодержца, в которые по-прежнему вовлекались его ближайшие сподвижники. В 1715 году мы видим 65-летнего старца Тихона Никитича на "потешной" свадьбе Н. М. Зотова, где он, облаченный в одежды католического архиепископа, играл в оркестре на большом роге.217 Сил сопротивляться у Тихона Никитича уже не было - оставались только слезы раскаяния да многолетняя горечь.

В Узкое, столь живо напоминавшее о несбывшихся надеждах, ни отец, ни сын Стрешневы, видимо, более не заглядывали. Приостановленные работы возобновились в Казанской церкви уже после смерти боярина Стрешнева, но неудовлетворенное духовное чувство побудило Тихона Никитича создать еще один храм, правда, значительно более скромный, чем в Узком. В вотчине своей супруги Анны Юрьевны селе Рождествене Шерапове он воздвиг небольшую каменную церковь, и, в отличие от храма в Узком, здесь память о храмоздателе была увековечена надписью на кресте, хранившемся в алтаре.218 В клировых ведомостях церкви Рождества Христова значилось: "Построена в 1702 году тщанием Тихона Никитича Стрешнева".219

В частной же своей жизни Тихон Никитич, выражаясь словами П. А. Вяземского, "пережил и многое, и многих".220 В ночь с 15 на 16 октября 1700 года отошел в вечность Святейший Патриарх Адриан. В таких случаях у гроба получившего

Первосвятителя стоял его душеприказчик - великий государь, но Святейший Адриан избрал для исполнения своей последней

воли не бесконечно далекого духовно царя Петра, а многолетнего и любимого сотрудника митрополита Тихона.221

В момент кончины Патриарха Владыка Тихон находился на своей архиерейской кафедре в Казани и не смог возглавить отпевание.222 Петр вел военные действия под Нарвой, и у одра Патриарха духовенство расступилось перед царским посланником - Тихоном Никитичем Стрешневым. Горька была для Тихона Никитича эта сомнительная почесть, унизительна "казенная" роль, которую он должен был исполнить: не только долг "сыновской любви" Святейшему Адриану привел сюда боярина Стрешнева, но и обязанность описать имущество Патриарха223

Санкт-Петербург. Александро-Невская Лавра. Лазаревская усыпальница. В начале XVIII века рядом с Лазаревской церковью стоял деревянный Благовещенский храм, возле которого совершались первые захоронения. В этой части Лазаревского кладбища и покоится Т. Н. Стрешнев

Неудачной оказалась попытка Стрешнева принудить царя к скорейшему избранию нового главы Русской Церкви.224 Авторитет царского воспитателя мгновенно отступил перед мнением "прибыльщика" Курбатова, высказавшего сокровенную мысль самого Петра: "Избранием Патриарха мню (думаю) повременить".225

Пережил Тихон Никитич почти всю свою семью. В 1706 году скончалась единственная дочь Стрешнева Елена (в замужестве княгиня Куракина), а спустя десять дней в доме Тихона Никитича умер его маленький внук Александр.226 В 1717 году умер довольно молодым Иван Тихонович Стрешнев,227 а в 1718 - Тихон Никитич похоронил и свою вторую супругу Анну Юрьевну.228 Единственным близким родственником, отрадой маститого старца, увенчанного чинами и титулами, но не снискавшего душевного мира и покоя, стала для Тихона Никитича внучка, дочь Ивана Тихоновича София.

Трагедией был омрачен последний год жизни Тихона Никитича. Вспомним отзыв царевича Алексея, что он надеялся на людей, "которые старину любят так, как Тихон Никитич Стрешнев". Тихон Никитич любил царевича, и иконостас Никольского придела храма в Узком, наряду с иконой небесного покровителя Царя, святого апостола Петра, украшал образ небесного покровителя наследника престола - святого Алексия человека Божия.229 Трудно даже представить себе, каким бременем лег на сердце Тихона Никитича смертный приговор царевичу Алексею, где подпись Стрешнева стоит одной из первых.230

Смерть жены и трагическая гибель царевича Алексея подвели черту под земным существованием Тихона Никитича Стрешнева: чаша горестей была выпита им до дна. 15 января 1719 года он скончался.

Печать Тихона Никитича Стрешнева 1711 г.

Умер Тихон Никитич в Санкт-Петербурге. Петр не только присутствовал на отпевании, но и шел в трауре за гробом до Троицкого Александро-Невского монастыря.231 Кто знает, какие думы тревожили самодержца, отмерявшего огромными шагами последний земной путь своего воспитателя и сподвижника, скорбящая душа которого как завещание и надежду вознесла молитвенный вопль к Пресвятой Богородице: "О милосердая Мати Владычице Неба и земли, Пречистая Дево Богородице! Спаси вся люди Твоя и раба Своего, воздвигшего Тебе храм сей".

Тело Тихона Никитича предали погребению на Лазаревском кладбище Александро-Невской Лавры. Могила его была утрачена еще в XVIII веке.232

* Возврат * Оглавление *

169. ПСЗ. Т. III. №1613.

170. Богословский М. М. Петр I... Т. II. С. 248.

171. РГАДА. Ф. 1209. Дела старых лет по Московскому уезду. Д. 9917. Л. 15об.; Дела молодых лет по Московскому уезду. Д. 10032. Л. 139об- 140.

172. Иванов В. Алфавитный указатель... М. 1853. С. 393.

173. Прибыльщик - изыскатель источников пополнения государственной казны.

174. Соловьев С. М. История России... Т. 16. С. 328.

175. Долгоруков П. В. Российская родословная книга... Ч. IV. С. 413.

176. РГАДА. Ф. 1209. Дела молодых лет по Московскому уезду. Л10003. Лл.181об.-182.

177. Богословский М. М. Петр I... Т. П. С. 363.

178. Письмо не сохранилось (Там же. С. 365-366).

179. Там же. С. 366.

180. Устрялов Н. Г. История... Т. III. С. 205.

181. Письма и бумаги Петра Великого. СПб. 1887. Т. I. С. 266.

182. Богословский М. М. Петр I... Т. II. С. 552.

183. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Выи. 8. С. 110.

184. Корб И. Дневник... С. 88.

185. Богословский М. М. Петр I... М.-Л. 1946. Т. III. С. 21.

186. Там же. С. 37. Корб свидетельствует: "Приготовлялись застенки для новых мятежников. Сколько бояр, столько допросчиков: из которых главнейшие были Нарышкин, Ромодановский и Тихон Никитич... Мучением виновных заявлялась особенная верность государю" (Корб. Дневник... С. 137).

187. Семевский М. И. Восстание и казни стрельцов в 1698 году (Рассказ очевидца И. Г. Корба) // Отечественные записки. 1861. Кн. 136. №5. С. 112.

188. Соловьев С. М История России... Т. 14. С. 571. Впрочем, М.М.Богословский в собранных им материалах для биографии Петра I не подтверждает этого (Богословский М. М. Петр I... Т. III. С. 112).

189. Корб И. Дневник... С. 107-108.

190. По подсчету М. М. Богословского общее число казненных составило 799 человек (Богословский М. М. Петр I... Т. III. С. 118).

191. Нечаев В. В. Уличная жизнь Москвы XVI-XVII вв. // Москва в ее прошлом и настоящем. М. 1910. Вып. 3. Ч. 2. С. 67.

192. Ахматова А. А. Сочинения в двух томах. М. 1990. Т. 1. С. 189.

193. Корб И. Дневник... С. 142.

194. Кончаловский Д. П. Суриков как художник-историк // Наше наследие. М. 1998. № 47. С. 10.

195. Волошин М. А. Воспоминания о В. И. Сурикове // Василий Иванович Суриков: Письма. Воспоминания о художнике. М. 1977. С. 183.

196. Первоначально В. И. Суриков не собирался изображать царское окружение. Рентгеноскопия картины показала, что в правой части холста на фоне кремлевской стены были изображены виселицы и на одной из них - фигуры казненных стрельцов. Позже Суриков записал виселицы, разместил на их месте солдат-преображенцев, а холст надставил отдельным куском, на котором изобразил лиц, сопровождавших Петра (Гольдштейн С. Н. Утро стрелецкой казни // Художник. 1973. №2. С. 15-16).

197. Барятинский, князь Юрий Никитич // Русский биографический словарь. Т. 2. СПб. 1900. С. 549.

198. Соловьев С. М. История России... Т. 16. С. 344.

199. П. В. Долгоруков указывает у князя Прохора Григорьевича Долгорукова, первого мужа Анны Юрьевны, двух сыновей: Ивана и Григория (Долгоруков П. В. Российская родословная книга... СПб. 1854. Ч. I. С. 75). В наследственном же деле племянник Анны Юрьевны князь Иван Федорович Барятинский указывает, что "после тетки ево детей и внучат никого не осталось" (РГАДА. Ф. 1209. Дела молодых лет по Московскому уезду. Д. 10018. Л. 351).

200. РГАДА. Ф. 1209. Дела старых лет по Московскому уезду. Д. 9949. Л. 129.

201. Долгоруков П. В. Сказания о роде князей Долгоруковых (Далее Сказания...). СПб. 1842. С. 81.

202. Богословский М. М. Быт и нравы русского дворянства в I половине XVIII века. Пг. 1918. С. 19; Долгоруков'п. В. Сказания... С. 103-104.

203. РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. Д. 138.

204. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 3. С. 105.

205. РГАДА. Ф- 235. Оп. 2. Д. 138. Л. 199.

206. Щербатов М. М. Журнал или поденная записка блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра

Великого с 1698 года даже до заключения Нейштадтского мира. СПб 1770. Ч. I.C. 27.

207. Холмогоровы В. И. и Г. И. Материалы для истории, археологии и статистики Московских церквей, собранные из книг и дел преждебывших Патриарших приказов. М. 1884. С. 585.

208. Снегирев И. М. Ивановский монастырь в Москве // Русские достопамятности. М. 1862. Вып. V. С. 9; Токмаков И. Ф. Краткий исторический очерк Московского Иоанновского девичьего монастыря. М 1882 С. 10; ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 241. Д. 104. Л. 16.

209. Шимко И. И. ук. соч. С. 151-152.

210. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып 8 С.110-111.

211. Святославский Н. И., священник. О выдаче антиминсов // Чтения в обществе любителей духовного просвещения. М. 1878. Сентябрь С. 154-162.

212. Шимко И. И. ук. соч. С. 10.

213. ПСЗ. Т. IV. №1834.

214. ПСЗ. Т. VII. № 4456, Чудецкий П. Опыт... С. 58-59.

215. Корсакова В. Д. Тихон Никитич Стрешнев... С. 592. Пост московского губернатора Т. Н. Стрешнев занимал с 3 февраля 1709 по 22 февраля 1711 г.

216. ПСЗ. Т. IV. №2321.

217. Корсакова В. Д. Тихон Никитич Стрешнев... С. 593.

218. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... М. 1885. Вып. 4. С. 138; ЦИАМ Ф. 454. Оп. 3. Д. 79. Л. 28.

219. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 1932. Л. 357.

220. Из стихотворения П. А. Вяземского "Я пережил и многое, и многих..." // Вяземский П. А. Полное собрание сочинений П. А. Вяземского / Издание гр. С. Д. Шереметева. СПб. 1880. Т. IV. С. 215.

221. Писарев Н. Н., священник. Домашний быт русских Патриархов. Казань. 1904. С. 272.

222. Святейшего Адриана отпевали митрополит Крутицкий Трифиллий (Инихов), митрополит Смоленский Сильвестр (Черницкий) и епископ Вятский Дионисий (Н. А. А. Патриарх Адриан // ЧОИДР. 1848. №8. Смесь. С. 36.

223. Устрялов Н. Г. История... СПб. 1863. Т. IV. Ч. 2. С. 162.

224. Там же. С. 162-163.

225. Там же. С. 164.

226. Куракин Б. И. Жизнь князя.... С. 267.

227. РГАДА. Ф. 1209. Дела молодых лет по Московскому уезду. Д.10032. Л. 168об.

228. М. Ю. Коробко считает датой смерти А. Ю. Стрешневой 1708 год (Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 37-38), опираясь на указание "Исторического описания Московского Златоустовского монастыря",

где "в 1708 году устроена каменная палатка над гробом болярыни А.Ю.Стрешневой" (Григорий (Воинов), архимандрит. Историческое описание Московского Златоустовского монастыря. М. 1871. С. 23). Или дата на надгробном камне оказалась полустертой, или в издание вкралась опечатка, но реальная дата кончины А. Ю. Стрешневой - не 1708, а 1718 год - приведена братьями Холмогоровыми (Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 4. С. 138) по архивным данным: "В 718 году июня в 4 день бил челом тайный советник Тихон Стрешнев: в том же 718 году жены его Анны не стало" (РГАДА Ф. 1209. Дела молодых лет по Московскому уезду. Д. 10018. Л. 350).

229. Опись церковного имущества приходской общины Казанской, села У скова, церкви Ленинской волости // ЦГАМО. Ф. 65. Оп. 1. Д. 28. Л.140об.

230. Устрялов Н. Г. История... Т. VI. С. 277-278, 284.

231. Бантыш-Каменский Д. Н. Словарь достопамятных людей Русской земли. СПб. 1836. Ч. 5. С. 106.

232. Приютко Ю. М. Лазаревское кладбище (Некрополь XVIII века) // Исторические кладбища Петербурга: Справочник-путеводитель. СПб. 1993. С. 131-167). Могила Т. Н. Стрешнева исчезла еще в XVIII столетии, поскольку в начале XIX в. она уже не упоминается в приложениях к "Истории Российской иерархии", где архимандрит Амвросий Орнатский поместил планы Благовещенской и Лазаревской усыпальниц с указанием мест погребения (Амвросий (Орнатский), архимандрит. История Российской иерархии. М. 1810. Ч. 2. С. 246-259).

Очерк четвертый

Под Покровом Царицы Небесной.

Бог и Пречистая Богородица не забудут нас на месте сем,
иначе зачем и жить на земле.
Св. Преподобный Кирилл Белозерский Чудотворец

Поцените же вы, господа, хоть святую скромность Православия и поймите, что верно оно дух Христов содержит, если терпит всё, что Богу терпеть угодно.
Н.С. Лесков

Неисповедимы пути Господни. Часто бывает так, что Господь долго не открывает Своего предназначения, но годы и десятилетия невидимо хранит и покрывает избранное Им.

Такова судьба Казанского храма в Узком. Казалось, неудача с основанием монастыря лишила храм основного смысла существования, оставила в его лице памятник неосуществленному духовному подвигу, поруганным надеждам, утраченному благочестию. Несбывшееся - таким казался удел этого прекрасного и одинокого создания открывавшегося взору путников. Ничего рукотворного не было видно вокруг, и только белый храм возносил свои главы из бескрайнего лесного простора. Купола храма парили в поднебесье, казалось, лишенные земного основания и держимые одною Божиею благодатью.

Впечатление это не было обманчивым: благодать Божия незримо сохраняла святое место на протяжении веков. Трагическая, подчиненная одному духовному стремлению - порыву к чистоте и святости - история создания храма, более чем на два столетия, вошла в тихое русло сельской приходской жизни, по поверхности которой лишь изредка пробегали волны потрясений, запечатлевшихся для потомков.

В конце XIX века в пределах Московского уезда насчитывалось около 120 церквей. По официальным сведениям только в трех храмах приход был меньше, чем в Узком,1 но Господь заботливо окормлял его немногочисленных прихожан, и духовная жизнь не прерывалась в его стенах.

Царица Небесная хранила Свою обитель, и волны страстей человеческих словно замирали у ее подножия. Символ величия Божия Казанский храм, господствовавший над всей округой, сохранился и в страшные времена гонений на веру. Нетронутым остался и чудотворный образ Пречистой Девы - знамение его грядущего возрождения.

Воскресение храма в день Святой Пасхи 1992 года сделало явью предназначение древней святыни, не менее высокое, чем основание монастыря. Созданный для спасения душ немногих избранных, оставивших мир, чтобы молиться за него, соборный храм в Узком стал местом спасительного прибежища для тысяч москвичей, стремящихся сюда ныне.

Продолжая повествование об истории Казанского храма, необходимо сказать несколько слов о его положении. Обычно к церкви в Узком прилагается определение "усадебная". Оно кажется справедливым, поскольку храм находился на территории имения и материальное существование его зависело от владельцев усадьбы. Однако впечатление это обманчиво: Казанский храм был приходской сельской церковью, и жизнь усадьбы никогда не была для него определяющей. Определяли ее прихожане - крестьяне села Узкого и деревни Нижние Теплые Станы.2

Для иллюстрации сказанного прибегнем к поэтическим образам, созданным русской художественной литературой. Вот поэтическое восприятие родового гнезда, усадьбы, оставленное поэтом-слепцом Иваном Козловым:

Блажен, кто мирно обитает
В заветном прадедов селе
И от проезжих только знает
О белокаменной Москве.

Вот дом уютный меж холмами,
В тени берез вот Божий храм,
И вот погост с его крестами,
Где меж родных он ляжет сам.

И жив священник тот безвестный,
Который здесь его крестил,
Венцом с подругою прелестной
На радость жить благословил.3

От идиллической картины усадебной жизни обратимся к иному описанию сельского храма, принадлежащему перу Николая Алексеевича Некрасова:

Храм Божий на горе мелькнул
И детски чистым чувством веры
Внезапно на душу пахнул.
Храм воздыханья, храм печали -
Убогий храм земли Твоей:
Тяжеле стонов не слыхали
Ни римский Петр, ни Колизей!
Сюда народ, Тобой любимый,
Своей тоски неодолимой
Святое бремя приносил -
И облегченный уходил!

Войди! Христос наложит руки
И снимет волею святой
С души оковы, с сердца муки
И язвы с совести больной...

Я внял... Я детски умилился...
И долго я рыдал и бился
О плиты старые челом,
Чтобы простил, чтоб заступился,
Чтоб осенил меня крестом
Бог угнетенных, Бог скорбящих,
Бог поколений, предстоящих
Пред этим скудным алтарем.4

Какое из этих описаний отнесем мы к Казанскому храму в Узком? Безусловно, второе. Владельцы усадьбы использовали ее как загородную дачу, и в клировых ведомостях о Казанской церкви в Узком на вопрос, "какого звания прихожане", следовал ответ: "дворовые люди, крестьяне", и настойчиво подчеркивалось, что принадлежат они помещику, "который тут не живет".5 За всю историю храма только один раз в нем совершалась свадьба обитателей усадьбы.6

В письмах владельцев Узкого мало встретишь упоминаний о храме, находившемся в двух шагах от усадебного дома. Его прихожанами действительно были только последние владельцы Узкого - князья Трубецкие, и только в их бытность можно говорить о храме как об усадебном.

Что же касается описания, созданного Некрасовым, то оно верно для Казанского храма на всем протяжении его истории и в превосходной поэтической форме отражает смысл его существования. Единственной отрадой, примирением с тяжелой, лишенной внешних радостей жизнью был для крестьян Узкого, как и для большинства наших соотечественников, родной храм. Веками сохранял он тепло молитвы поколений, предстоявших перед его алтарем, действительно, весьма скудном.

Среди прихожан храма, обычных крестьян, не было летописцев и некому было заносить на бумагу вехи церковной истории. Мы постараемся описать те события жизни храма, которые сохранило для нас время, и назвать хотя бы имена тех "священников безвестных", чьими трудами и молитвами поддерживалась его духовная жизнь и совершалось дело спасения человеческих душ.

Священники Казанского храма в Узком

О. Тит Кондратьевич

1641-1644*

О. Антоний Гаврилович

1646

О. Алексий Тимофеевич

1703

О. Лука Осипович (умер в 1704 г.)

1703

О. Лукиан Васильевич

1704

О. Петр Лукич (ок. 1668 - ок. 1724)

не ранее 1709 -не ранее 1724**

О. Сергий Алексеевич (ок. 1707 - ок. 1775)

не ранее 1724 - ок. 1775

О. Иаков Сергеевич (1730-1799)

ок. 1775-1799

О. Иоанн Яковлевич Соколов (1769-1831)

1800-1831

О. Лев Матвеевич Антушев (1800-1863)

1831-1863

О. Капитон Иванович Горский (1840-1919)

1863-1895, 1915-1919

О. Сергий Алексеевич Беляев (1867-1915)

1896-1903

О. Александр Михайлович Никольский (1861-1915)

1903-1915

О. Димитрий Иванович Соколов (1872-1937?)

1919-1929

Архимандрит Петр Поляков

с 1990 по настоящее время

Протоиерей Димитрий Иванович Толкачев

с 1994 по настоящее время

*1641 - год упоминания в документах

**Не ранее 1709 - не ранее 1724 - время служения в Казанском храме.

Явное благоволение Божие по отношению к Казанскому храму стало очевидным с первых лет его существования как приходского. Чтобы убедиться в этом, достаточно упомянуть о двух обстоятельствах, ставивших под вопрос существование в Узком самостоятельного действующего храма.

Первым обстоятельством была церковная политика, проводимая Петром I, видевшим в Церкви не столько ее благодатную и таинственную духовную жизнь, сколько средство надзора и поддержания народной нравственности. "В чину монашеском и духовном он (Петр I - О. Щ.) видел прежде всего лицемерие и ханжество, в своих подданных - склонность к измене и бунту против него", - остроумно замечает историк, характеризуя дух петровских преобразований в отношении Церкви.7

В 1722 году были введены штаты церковных причтов для городских и сельских храмов. По штатам один сельский священник полагался на приход,8 где было не менее ста крестьянских дворов и около 400 человек прихожан, поскольку в XVIII столетии принято было считать во дворе в среднем по 4 души.9 Позже число дворов, составляющих один приход, было увеличено до 150.10

По переписным книгам 1709 года приход Казанского храма в селе Узком и деревне Нижние Теплые Станы составляли 11 дворов, в которых насчитывалось прихожан 36 душ, то есть приход был в 10 раз меньше штатного.11 Это положение за два столетия почти не изменилось, и в 1929 году, когда в храме прекратились богослужения, в Узком было 28 дворов.12

Введение штатов повлекло за собой насильственное сокращение численности духовенства, но были и объективные причины для проведения этого мероприятия: приход должен был обеспечивать материальное существование церковного причта. Малочисленные прихожане Узкого никогда не могли обеспечивать xpaм, и, если бы владельцы усадьбы не выплачивали духовенству денежного содержания (руги), ему просто не на что было бы существовать при приходе в 11 крестьянских дворов.

План имения Узкое, составленный при генеральном межевании в 1767 году. Фрагмент Символом О обозначен Казанский храм, буквой F — земля, ему принадлежавшая. Москва. РГАДА

Расположенность или нерасположенность владельца усадьбы содержать храм являлась вторым обстоятельством, от которого зависело, существовал ли храм самостоятельно или его "приписывали" к более крупному приходу. Выдающийся знаток русской церковной жизни синодального периода П. В. Знаменский писал: "Что касается церквей, сооружаемых частными лицами, то их существование вполне зависело от благополучия их благотворителей. Пока был жив благотворитель, они пользовались его благотворениями; умирал или беднел благотворитель, они оставались без всякого вспомоществования и поддержки".13

Обычными для XVII-XVIII веков были жалобы малоприходных храмов, что "церковь стоит без пения", то есть службы в ней не совершаются. Трагедиями оборачивались попытки принудить помещика содержать духовенство храма, оказавшегося в его владениях.14

По милости Божией Казанский храм избежал этой горькой и унизительной участи, хотя подобная угроза была для него более, чем реальна. Через 30 лет после создания "соборной церкви" усадьба оказалась в руках новых владельцев, которые плохо разбирались в своей родословной и совершенно забыли имя основателя храма.15 Несмотря на это, средства на содержание церкви выделялись всегда. Хотя среди владельцев усадьбы было немного тех, кто по-настоящему и с любовью заботился о святыне, и содержание духовенства Казанской церкви чаще всего оценивалось как "весьма или очень скудное",16 храм существовал.

Основным источником доходов духовенства при малом количестве прихожан была земля. Многочисленные попытки, предпринимавшиеся в течение XVIII-XIX веков с целью обеспечить духовенству денежное содержание и избавить его от занятий земледелием, оказались почти безрезультатны. Установленные нормы наделения храмов землей ставили сельского священника в один ряд с бедным крестьянином. Землю он вынужден был обрабатывать сам, и это, естественно, отрывало его от исполнения пастырского долга.17

Известнейший публицист XVIII века И. Т. Посошков, характеризуя бедственное состояние духовенства, писал: "О сем я неизвестен, как деется в прочих христианских землях, чем питаются сельские попы, а о сем весьма известен, что у нас в Руси сельские попы питаются своею работою, и ничем они от пахотных мужиков не отменны (не отличны). Мужик за соху, и поп за соху... Жалованья государева им нет, от миру подаяния никакого им нет же, и чем им питатися, Бог весть".18 Положение это незначительно изменилось в течение XIX века, и земля продолжала оставаться для сельского приходского духовенства основным достоянием, от которого зависело его существование. Земельный участок в 24 десятины (теперь по его территории проходит часть ул. Айвазовского и стоит кинотеатр "Ханой") был выделен храму еще Т. Н. Стрешневым.19 Величина его была обычной для конца XVII века, и уже к середине XVIII столетия, когда происходило наделение землей церквей, не имевших ее ранее, он оказался меньше установленной нормы почти на треть.20 Однако в Узком храмовая земля считалась церковной "издавна" и избежала нестабильности: помещики не отбирали и не меняли выделенный участок.

Земля, принадлежавшая храму, находилась во владении помещиков, которые выплачивали за нее духовенству денежное содержание - ругу.21 В Узком подобное положение сохранялось до середины XIX века. В сущности оно мало изменилось и к моменту революции, несмотря на то что после крестьянской реформы состоялось признание за храмами прав на церковную землю.22 Содержание Казанского храма и духовенства продолжало зависеть от владельцев усадьбы.

Насколько позволяют судить скудные источники, уцелевшие от XVIII столетия, после Тихона Никитича и Ивана Тихоновича Стрешневых к храму обращала свое благочестивое и серьезное внимание жена Ивана Тихоновича Анна Лукинична. Узкое еще при жизни Ивана Тихоновича отошло его единственной дочери Софии Ивановне, в малолетство которой хлопоты по управлению вотчиной легли на плечи матери - Анны Лукиничны. В память о муже, а возможно, и зная о его неосуществившемся замысле, она в 1720 году подала в Патриарший Казенный приказ прошение о проведении ремонта внутренних помещений храма. В 1698 году они были так спешно обустроены, что всего за 20 лет существования храма в центральном алтаре даже подвинулся с установленного места престол. В том же 1720 году храм был обновлен и заново освящен "протоиереем Кремлевского Успенского собора Феодором с братиею".23

В 1726 году София Стрешнева стала супругой князя Бориса Васильевича Голицына, снискавшего заслуженную славу служением российскому флоту. Князь приходился внуком Борису Алексеевичу Голицыну, который вместе с Тихоном Никитичем Стрешневым состоял в "поддядьках" при младенце царевиче Петре24.

Брак Голицыных был недолгим: в 1739 году София Ивановна скончалась, оставив имение мужу. После смерти князя Бориса Васильевича между многочисленными детьми Голицыных более двух десятилетий тянулась непрестанная тяжба за наследство. В конце концов она привлекла раздраженное внимание императрицы Екатерины II, и большинство земель богатейшего состояния Т. Н. Стрешнева было отписано в казну,25 Узкое уцелело чудом. В конце семейных разделов владельцем Узкого стал Алексеи Борисович Голицын, который всерьез заинтересовался усадьбой, намереваясь превратить ее в изящную "подмосковную" во вкусе конца XVIII века, прекрасными образцами ко торых служат имения Архангельское, Останкино, Кусково, Ольгово.26

При князе Алексее Борисовиче Голицыне, спустя почти столетие после создания в Узком каменного храма, его строительство было наконец полностью завершено. Церковь украсила белокаменная, обнесенная парапетом изящного рисунка, открытая паперть, которую не успели достроить при Тихоне Никитиче Стрешневе.27

Обновление храма завершилось уже после смерти Алексея Борисовича Голицына: в 1799 году была заново покрыта железом кровля и установлены новые купола Казанской церкви.28 Обветшавшие главы храма, спешно установленные в 1698 году, сменились новыми, во вкусе второй половины XVIII столетия. Храм приобрел более "усадебный" вид, но так и не вписался в общую картину имения, и легковесные купола диссонировали с его соборной мощью.

В течение XIX столетия в Казанской церкви не производилось никаких серьезных ремонтных работ. Внутреннее убранство храма почти не изменилось со времен Стрешневых. Постоянную и серьезную заботу о храме проявляли только последние владельцы Узкого князья Трубецкие, но об этом мы расскажем позже, когда коснемся событий начала XX века.

Материальная зависимость духовенства от помещиков формировала отношение к нему земельных собственников, которые слишком часто видели в священнике не духовного отца и пастыря, а такого же крепостного, как и крестьяне. "Моя церковь, мой поп",29 - таков был печальный принцип отношения к духовенству помещиков, которые, как говорилось в одном из сенатских указов, "священно-и-церковнослужителей не только побоями, но и наказанием на теле оскорбляют".30

Сколько любви к Богу, сколько смирения и терпения надо было иметь священнику, чтобы в подобных условиях совершать дело спасения человеческих душ, покрывая благодарной и теплой отеческой молитвой скорби и беды беспросветно тяжелой жизни своей паствы!

"Именно благодаря приходскому духовенству и несмотря на его труднейшие материальные условия, Церкви синодального периода удалось сохранить главное назначение - свое пастырское служение, - свидетельствовал выдающийся историк Церкви И. К. Смолич. - Положение приходского духовенства оказалось гораздо тяжелее, чем иерархии и монашества, и тем не менее именно на его плечах в эпоху государственной церковности дежало бремя ответственности за духовное служение Церкви. Влачащий скудное существование, малообразованный, угнетенный сельский священник принял на себя это бремя смиренно, как свой естественный долг, и с молчаливой кротостью нес его в течение всего синодального периода".31 Документы не сохранили для нас описаний поистине подвижнической деятельности священников, служивших в Казанском храме XVIII столетия, но даже сквозь их скупые строки льется свет тепла и милосердия, исходивший от скромных и терпеливых пастырей Божиих.

Кажется, что можем мы почерпнуть из исповедной ведомости или ревизской сказки, кроме имен членов клира? Даже указания на возраст священно-и-церковнослужителей в документах разных лет колеблются в пределах двух десятилетий, но в числе детей духовенства мелькают на страницах ведомостей слова "приемыш", "найденыш".32

Мы видим, как скромные сельские священники, жившие, по свидетельству митрополита Георгия Дашкова, "хуже нищих",33 преуспевали в христианских добродетелях, являя своей пастве пример для подражания.

Отступление из Москвы французской армии. Гравюра начала XX в.

В ежегодных исповедных росписях села Узкого графа о неисповедовавшихся неизменно оставалась пустой. Происходило это не вследствие петровского указа "О хождении на исповедь повсягодно",34 по которому за пренебрежение Таинством Покаяния полагался штраф, - денег этих нищему крестьянину нечем было и заплатить. Таинства Церкви были потребностью души терпеливых тружеников, которые по слову Священного Писания "в поте лица своего ели хлеб свой" (Быт. III, 19).

Духовенство Казанского храма пристально следило за состоянием духа своей паствы. Духовный авторитет священства был достаточно высок: в графе "Исповедовавшиеся токмо, а не причастившиеся", всегда давалось примечание "по совету, - не по запрету! - духовника". Чаще всего подобный совет батюшка давал супругам, которые не имели мира в семье.35 С Божией помощью эти препятствия преодолевались, и духовная жизнь крестьян была гораздо отраднее их материального существования, Смиренное и трепетное служение скромных пастырей Казанской церкви было духовным подвигом, и с благоговением и благодарностью, низко кланяясь их памяти, произносим мы ныне их имена: отец Лука, отец Алексий, отец Петр, отец Сергий, отец Иаков Соколов.

На всем протяжении истории Казанской церкви отличительном чертой ее настоятелей являлось то, что все они, получив назначение в Узкое, служили здесь до самой смерти. Причина подобного постоянства, рационально необъяснимой привязанности священства к своему нищему приходу, заключалась в покровительстве и постоянном присутствии здесь Пресвятой Богородицы, которое познали и нынешние прихожане Казанского храма.

"Оная церковь одноприходная, приходских 26 дворов", - так описан Казанский храм в Узком на рубеже XVIII и XIX столетий.36 Начало века совпало со сменой настоятеля храма: в 1799 году скончался отец Иаков Соколов, и священником Казанской церкви в Узком стал его сын Иван Яковлевич. Узкое было для него родным: здесь он вырос, отсюда отправился в Москву получать образование, сюда же вернулся по окончании Славяно-Греко-Латинской Академии пономарем. В 1800 году отец Иоанн стал настоятелем Казанской церкви в Узком и прослужил в ней более тридцати лет до самой своей смерти.37

На долю настоятельства отца Иоанна выпало тяжелое время нашествия французов, и "гроза 1812 года" коснулась Узкого и Казанской церкви самым непосредственным образом.

Французские войска, вошедшие в опустошенную, оставленную жителями Москву, недолго оставались в ней. Сохранилось интересное свидетельство одного из французских подданных, выдворенных из Москвы генерал-губернатором графом Ф.В.Ростопчиным. Уже находясь вдали от столицы, французы обратили внимание на огромное зарево, исходившее от города. Указывая на него, один русский мужик с усмешкой заметил им: "Это зарево показывает уважение русских к вашему Наполеону и французским войскам, которые хотят зимовать в Москве. Теперь становится уже холодно, и вот они затопили свои дома". "Простой мужик так говорил, - восклицает француз, - какой предмет для размышлений!"38

Командованию французской армии было, впрочем, совсем не до размышлений. Как только войско Наполеона вступило в первопрестольную столицу, стало очевидно, что зимовать в Москве нельзя и наладить городскую жизнь, как это было в странах покоренной Европы, невозможно. К моменту занятия французами русской столицы была изготовлена специальная медаль,39 но награжденных ею не оказалось - победа обернулась поражением.

"Бог поругаем не бывает, - писал те дни архиепископ Московский Августин главнокомандующему русской армией М И. Кутузову. - Праведный гнев Его чем медленнее постигает нечестивых, тем более жестоко поражает их".40 Словам Владыки Августина вторит историк "великой армии" граф Сегюр. "Нам совестно было смотреть на себя, - пишет он о пребывании французов в Москве. - Нас устрашал крик ужаса, который раздался по всей Европе. Это страшное событие помрачило нашу славу, вырвало из наших рук плоды победы. Мы - войско разбойников, над которым совершается правосудие Божие и всего образованного мира".41

"Крик ужаса", вызванный московским пожаром, запечатлел в своей поэме "Бронзовый век" Д. Г. Байрон, которого восторженный переводчик назвал "вещим гением Западной Европы". Обращать к императору французов, Байрон писал:

Вот башни полудикие Москвы
Перед тобой в венцах из злата
Горят на солнце... Но увы!
То солнце твоего заката.

Москва - побед твоих предел!
Чтоб увидать верхи ее златые,
Суровый Карл лил слезы ледяные,
И тщетно! - Ты ее узрел.

И что ж увидел ты? Ее дворцы и храмы,
Все рушилось, все пожирало пламя.

Справедливо оценил Байрон причину пожара Москвы:

Кто ж распалил пожар жестокий в ней?
Свой порох отдали солдаты,
Солому с кровли нес своей
Мужик, товар свой дал купец богатый,
Свои палаты каменные князь,
И вот Москва отвсюду занялась.

Отсвет огня, опустошившего Москву, казался поэту предвестником кончины мира:

Вулкан великий, несравненный,
Единственный во всей вселенной!
Лишь тот
Грядущий огнь с тобой сравнится,
В котором мир испепелится,
Который царства все сожжет.42

Французская медаль на взятие Москвы

Пробыв в Москве чуть больше месяца и потерпев неудачу в попытках провести переговоры с императором Александром I, Наполеон принял решение оставить русскую столицу. 6 октября он отдал армии приказ выступать из города по Калужской дороге. Оставив генерал-губернатором Москвы маршала Мортье Наполеон покинул столицу 7 октября.

"От самой заставы, - свидетельствует очевидец французского отступления, - по старой Калужской дороге тянулись в несколько рядов обозы, загромождая широкую большую дорогу. Каждый пригорок, каждый овраг и мост стесняли их движение Беспорядочно скопляясь на одном месте, они препятствовали движению арьергарда и расстраивали войска все более и более Наполеон со свитою едва мог пробираться между обозами и войсками и медленно подвигался вперед. Проехав около 10 верст, он остановился и, ходя взад вперед по полю, ожидал известий от Мортье".43

Еще через несколько верст французский император увидел господствовавшие над округой главы Казанской церкви. В Узком существовало предание, что с колокольни Казанского храма Наполеон наблюдал бедственное отступление своей некогда великой армии. Предание это заслуживает внимания и вполне достоверно.

Описание отъезда Наполеона не оставляет сомнений, что у него было достаточно времени, чтобы обратить свое внимание на храм, с высоты которого удобно было охватить взглядом картину передвижения войск. Замечание современного исследователя, что подобное предание существует не только о Казанском храме в Узком,44 не противоречит его достоверности: при столь медленном продвижении Наполеон мог не однажды уклоняться с пути, чтобы посмотреть, как происходит отступление. Кроме того, известно, что православные храмы и монастыри Москвы неоднократно привлекали его внимание.45

На всем протяжении пути, проделанного императором французов в первый день отступления, не было ни одного объекта, откуда открывалась бы более исчерпывающая панорама окрестностей и можно было лучше проследить все, что происходило вокруг.

Для нас, впрочем, не так уж важно, смотрел ли Наполеон с колокольни Казанского храма на свое отступающее войско: в духовной жизни храма это событие не имело никакого значения. Некогда французский аристократ маркиз де Кюстин, посетивший Россию и оставивший о ней неблагоприятные и недружелюбные воспоминания, с удивлением отмечал, что в 1813 году при вступлении союзных армий в Париж "император Александр умел быть великим в городе, который только что оставил Наполеон".46

Действительно, это было удивительное величие - величие смирения, величие великодушия, величие благодарности Богу. Император Александр явил изумленной Европе это величие, столь свойственное характеру русского народа, воспитанное в нем поколениями служителей Алтаря Господня в храмах, подобных скромной церкви в Узком.

Отступление французов оставило в Узком глубокий и горестный след: село подверглось разорению, а вместе с ним пострадала и церковь. Ущерб, нанесенный Узкому неприятельским нашествием, был весьма значителен: "Разграблена церковь, господский дом, имущество дворовых людей и крестьян, хлеб и весь скот, всего на сумму 124877 рублей".47

Правда, Казанская церковь пострадала не так сильно, как храмы других окрестных сел. В соседнем Конькове, например, из двух существовавших храмов уцелел только Сергиевский, а Троицкий, обращенный в руины, так и не был восстановлен.48 Судьба Казанского храма сложилась более благоприятно в силу того, что он находился в стороне от Калужской дороги, да и само его здание, "каменное в твердости", нелегко было подвергнуть разрушению. На звоннице до закрытия храма сохранялся колокол, поврежденный ударом пушечного ядра.49

Внутри же Казанская церковь подверглась разорению и грабежу, которого, по свидетельству очевидца, "не избежали и все приходские церкви: в них обдирали с образов ризы с жемчугом, брали вещи, паникадила, подсвечники и сосуды и увозили на фурах, книги раздирали, а в иных церквах иконы кололи, иконостасы зажигали, також и целые церкви огню предавали",50 чего храм в Узком, по счастью, избежал. Однако, несмотря на эту ужасающую картину разорения, духовная жизнь продолжалась и храм служил ее сосредоточением.

Судьба священника, остававшегося со своей паствой под игом неприятеля, была крайне тяжелой, и предвидеть ее исход было невозможно. Князь Петр Волконский, находившийся во время неприятельского нашествия вместе с монахами Донского монастыря, оставил скупое, но красноречивое описание бедствий, которым подвергалось духовенство.

"Наместника, - повествует он, - больно били, ризничему голову проломили, всех грозили обнаженными саблями изрубить, если не выдадут денег и сокровищ. Иеромонаха Иринея, нынешнего наместника, изранили по рукам и ногам саблями и штыками; впрочем более никого саблями не рубили, а только били ружьями и палашами... С сего времени монахи употребляемы были в разные работы... Положение было самое трудное. В разодранных рубищах, изнуренные голодом, мучены были беспрестанною работою".51

Не менее трагично складывалась судьба духовенства в подмосковных селениях, где мародерствовали солдаты неприятеля, и гам где проходило отступление французов. Бывало, что попытки свяшенников защитить святыни от поругания стоили им жизнь, но многие скромные сельские пастыри совершали подвиги веры.52

"В нашествие неприятеля на Москву в 1812 году не одно столичное духовенство выдвинуло из своей среды ряд самоотверженных деятелей, высоко державших знамя своего святого служения, но и уездное сельское духовенство Московской епархии тоже не осталось в настоящем случае позади своих столичных собратий. И здесь среди этого духовенства встречаются герои долга, верою и правдою служившие Церкви и Отечеству", - отмечали в начале XX столетия.53

Высочайше утвержденной наградой русскому духовенству за участие в Отечественной войне стал бронзовый наперсный крест на владимирской ленте "с подписанием 1812 года".54 Вручением наградного наперсного креста было засвидетельствовано и безукоризненное служение настоятеля Казанского храма в Узком отца Иоанна Соколова.55

По некоторым сохранившимся документам мы можем рассказать о его подвиге. Узкое, видимо, не подвергалось набегам французов до начала их отступления из Москвы. Однако сознание того, что столица занята французами, известия о пожаре, уничтожившем город, и полная неизвестность будущей участи держали жителей Узкого в постоянном страхе. Надеяться можно было только на милосердие Божие. Отец Иоанн непрестанно возносил перед Престолом Божиим молитву, которая слышалась в те дни во всех храмах, где продолжались богослужения: "Милостиве Господи! Покори враги под нозе наши!"56

Наперсный крест "с подписанием 1812 года". Награда русскому духовенству за участие в Отечественной войне

Отступление неприятеля по Калужской дороге было для жителей Узкого неожиданным и застало их врасплох. В момент всеобщей растерянности и страха отец Иоанн не предался унынию и его молитва и поразительное мужество совершили, казалось, невозможное. Предотвратить вторжение неприятеля в храм и разграбление святыни он не мог, но каким-то чудом уберег от поругания северный Никольский придел: французы не смогли ворваться туда. Случай этот относится к числу редчайших, и в конце записки о состоянии Казанского храма, составители даже сочли нужным еще раз подчеркнуть: "А придел Николаевский освящен".57

Спас отец настоятель и главную святыню храма - Казанскую икону Божией Матери из центрального иконостаса, оклад которой сохранял молитву Тихона Никитича Стрешнева. В справке консистории58 о Казанском храме в Узком указывалось, что в церкви "иконостас в целости, но с икон оклады и венцы серебряные сняты",59 тем не менее, храмовый образ Заступницы усердной отцу Иоанну удалось скрыть вместе с окладом. Так благодаря молитвам и самоотверженности настоятеля Пречистая Дева сохранила Свой образ с надписью храмоздателя, которая так много открыла для нас в истории создания храма.60

Поскольку Никольский придел избежал осквернения, то богослужения в храме практически не прерывались, и, если судить о церковной жизни по основному документу, который официально "регистрировал" его деятельность - метрическим книгам, - создается впечатление, что не было ни неприятельского нашествия, ни разграбления.61 Отец Иоанн никак не отметил, что церковь была разграблена, - он терпеливо продолжал свое служение, принимая все заботы по восстановлению храма как свой пастырский долг, не ожидая и не прося поддержки ни у кого, кроме Бога. Господь увенчал его труды успехом: церковь быстро оправилась от потрясения.

В июле 1813 года, в день престольного праздника в честь Казанской иконы Божией Матери, ликующий колокольный звон возвестил о возобновлении богослужений в центральном храме и в его святом алтаре вновь стала совершаться Литургия. В тот же день был освящен и Предтеченский придел.62

Видимо, пребывание неприятеля в Узком не было бескровным; на территории, принадлежащей храму, по сей день видна котловина пруда, который назывался Французским. Почему он носил такое имя - никто из окрестных жителей объяснить не мог, но место это пользовалось дурной славой, его побаивались и утверждали, что в мутной темной воде Французского пруда не водится даже рыба.63

Название "Французский" является отголоском Отечественной войны 1812 года. Ее события объясняют и неприязнь окрестных жителей к этому пруду: пространства вдоль Калужской дороги были полны трупов неприятелей, и едва ли можно было найти водоем, куда не сбрасывали бы тел погибших французов.64 Зная, где находился в Узком Французский пруд, можно предположить, что разыгравшаяся трагедия была связана с разграблением храма.

Последствия войны и опустошения церкви еще долго сказывались в том, что в придельных храмах недоставало церковной утвари для совершения богослужений: не было "на Престолах Крестов серебряных, подсвечников, также и других сосудов".65

* Оглавление * Продолжение *

1. Расписание приходских церквей и причтов при них по Московскому и другим уездам Московской епархии // ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 3100.

2. Нижние Теплые станы возникли в начале XVIII века, когда для постоя проезжавших по Калужской дороге было построено несколько изб, где были поселены крестьяне Узкого (Молева Н.М. Селения Теплых Станов//Городское хозяйство Москвы. 1977. №8. С.42).

3. Козлов И. И. Полное собрание стихотворений. Л. 1960. С. 287- 288.

4. Некрасов Н.А. Полное собрание сочинений и писем в 15-ти томах. Л. 19 82. Т. 4. С. 51-52.

5. ЦИАМ. Ф.203. Оп.744. Д. 2223. АбОоб; там же. Д. 2246. Л.62об. и др.

6. Там же. Оп.777. Д. 142. Лл.65об-66.

7. Травчатов Н. Прекращение Патриаршества в России // Странник. 1897. Т. 1. С.426. Еще более ярко охарактеризовал петровскую политику в отношении Церкви Н. П. Гиляров-Платонов: "Когда Петр I издал указ, запрещавший монаху держать у себя в келий перо и чернила; когда тот же государь указом повелел, чтобы духовный отец открывал уголовному следователю грехи, сказанные на исповеди (ПСЗ. Т. VI. № 4012 - О. 41 Л: духовенство должно было почувствовать, что отселе государственная власть становится между ним и народом, что она берет на себя исключительное руководство народною мыслию и старается разрушить ту связь взаимных отношений, то взаимное доверие, какое было между паствой и пастырями (Флоровский, протоиерей. Пути русского богословия. Paris. 1988. С. 103)

8. ПСЗ. Т. VI. № 4072.

9. Семевский В. И. Сельский священник во второй половине XVIII в // PC 1877. №8. С. 513.

10. ПСЗ. Т. XX. №14807.

11. РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 9816. Лл. 62об.-63.

12. ЦГАМО. Ф. 805. Оп. 1. Д. 363. Л. 16.

13. Знаменский П. В. Об отношении русских священнослркителей к приходам в XVII и XVIII столетиях // Православный собеседник. 1867 Январь. Ч. I.C. 12.

14. Знаменский П. В. Приходское духовенство. С. 713-714.

15. В одном из многочисленных спорных дел Голицыных о наследстве содержится родословное древо С. И. Стрешневой, где бабушкой ее названа не имевшая к ней никакого отношения А. Ю. Стрешнева, с которой дед Софии Т. Н. Стрешнев вступил в брак в тот же год, когда поженились ее родители (РГАДА. Ф. 1209. Дела старых лет по Московскому уезду. Д. 9954. Л. 365об.).

16. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2002. Л. 59; Д. 2246. Л. 59; Д. 2353. Л. 406 и др.

17. Подробно об этом см. Смолич И. К. История Русской Церкви... Ч. 1.С. 357-371.

18. Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве. М. 1951. С. 34, 37- 38.

19. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 8. С. 110; РГАДА. Ф. 1209. Дела старых лет по Московскому уезду. Д. 9917. Л. 15об.

20. Размер земельного надела, который помещик отводил церкви, в XVII веке зависел от величины владения. В Узком в соответствии с установленными нормами Т. Н. Стрешнев отвел церкви 23 десятины пашни и 1 десятину земли, непосредственно примыкавшей к храму (Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы. Вып. 8. С. 110). В середине XVIII века законодательно определенная норма земли для храмов, не имевших ее ранее, была увеличена до 33 десятин (ПСЗ. Т.XVII. № 12570).

21. См. прим. 35 к очерку 3. В 1777 году митрополит Московский Платон (Левшин), желая упорядочить отношения помещиков и церковных причтов, обязал священнослужителей давать землевладельцам расписки при получении руги (ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 758. Д. 375. Л. 1-1об).

22. В соседнем Ясеневе, например, духовенству храма Свв. апостолов Петра и Павла в 1869 году "отдана была во владение помещицей земля, до сего около ста лет бывшая в пользовании помещиков по условиям" (Слюнькова И. Н. История строительства храма апп. Петра и Павла в Ясенево и церковные землевладения: Историческая записка. М. 1997 // Архив храма Свв. апп. Петра и Павла в Ясеневе). О передаче помещиками Узкого церковной земли духовенству Казанского храма документов не сохранилось, поскольку владелица усадьбы гр. С. В. Толстая долгое время продолжала арендовать землю, уже ставшую церковной собственностью (Благовещенский И. А. Краткие сведения о всех церквах Московской епархии, в алфавитном порядке исчисленных. М. 1874. С. 115; ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 3100. Л. 8об). О том, насколько зависело содержание духовенства Казанского храма от владельцев усадьбы, свидетельствует тот факт, что после революции, когда прекратились выплаты Трубецких, при проведении описи капиталов храмов, у причта Казанской церкви не было никаких денежных сбережений, и сам храм был, пожалуй, самым бедным в округе (ЦГАМО. Ф.65. Оп. 1.Д. 28).

23. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 8. С. 110.

24. Петров П. Н. История родов русского дворянства. М. 1991. Т. 1. С. 349 (София Стрешнева ошибочно названа в этом издании Екатериной); Голицын Н. Н. Материалы для полной родословной росписи князей Голицыных. Киев. 1880. С. 12.

25. Карнович Е. П. ук. соч. С. 93.

26. Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 45-48.

27. Архив ЦНРПМ. Шифр 23. Инв. № 40. Пояснительная записка, фотографические снимки № 16 и № 18.

28. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 761. Д. 716.

29. Знаменский П. В. Приходское духовенство... С. 713; Смолич И. К. История Русской Церкви... Ч. I. С. 372.

30. Семевский В. И. ук. соч. С. 532.

31. Смолич И. К. История Русской Церкви... Ч. I. С. 318.

32. РГАДА. Ф. 350. Оп. 1. Д. 248. Л. 48; там же. Оп. 2. Д. 1832. Л. 44.

33. Чистович И. А. Георгий Дашков: Материалы для истории первой половины XVIII столетия // Православное обозрение. 1863. Т. 10. Январь. С. 53.

34. ПСЗ. TV. №2991.

35. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 747. Д. 112. Ал. 402-407; Д. 169. Л. 816об; Д. 273. Лл. 763-767; Д. 414. Лл. 524-527об; Д. 459. Лл. 555-558об.

36. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 746. Д. 489. Л. 345.

37. Там же. Оп. 744. Д. 1785. Л. 147об.

38. РА. 1876. Кн. 2. С. 80.

39. Медаль на занятие французами Москвы в 1812 году // РА. 1876. Кн. 2. С. 409. Изображение медали приводится по этой публикации.

40. Апухтин В. Р. Сердце России первопрестольная столица Москва и Московская губерния в Отечественную войну: Очерк и архивные материалы. М. 1912. С. 47.

41. Там же. С. И.

42. The half barbaric Moscow's minarets
Gleam in the sun, but 'tis a sun that sets!
Moscow! thou limit of his long career,
For which rude Charles had wept his frozen tear
To see in vain - he saw thee - how? with spire
And palace fuel to one common fire.
To this the soldier lent his kindling match,
To this the peasant gave his cottage thatch,
To this the merchant flung his hoarded store,
The prince his hall - and, Moscow wad no more!
Sublimest of volcanos! Etna's flame
Pales before thine, and quenchless Hecla's tame;
Vesuvius shews his blaze, an usual sight
For gaping tourists, from his hacknied height:
Thou stand'st alone unrivalled, till the fire
To come, in which all empires shall expire.
(Byron G. G. The age of Bronze; or, Carmen seculare et annus haud mirabilis.
London. 1823. P. 12. (Переведено: И. Х. Байрон о пожаре Москвы // РА. 1885. Кн. I. С. 416). Это произведение Д. Г. Байрона продолжает оставаться малоизвестным.

43. РА. 1876. Кн. 2. С. 376.

44. Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 54-55.

45. Сохранилось, например, описание посещения Наполеоном Донского монастыря (РА. 1891. Кн. 3. С. 267).

46. Де-Кюстин А. Николаевская Россия. М. 1990. С. 60.

47. Цит. по: Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 55.

48. Токмаков И. Ф. Историко-статистическое и археологическое описание церкви во имя преподобного Сергия Радонежского чудотворца в селе Сергиевском, Конькове тож (Далее Описание церкви Прп. Сергия...). М. 1895. С. 10; Шеппинг Д. О. ук. соч. С. 15.

49. Протокол 13-го заседания состоящей при Музее Старой Москвы группы лиц, интересующейся изучением старой Москвы, 8 ноября 1923 года // Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 151.

50. РА. 1905. Кн. 3. С. 353.

51. РА. 1891. Кн. 3. С. 267.

52. Русский вестник. 1814. Кн. 4. С. 54.

53. Московские церковные ведомости. 1912. № 18. С. 463-464.

54. Всеволодов И. В. Беседы о фалеристике: Из истории наградных систем. М, 1990. С. 111-112; Смолич И. К. История Русской Церкви... Ч.I.C. 357.

55. ЦИАМ. Ф. 203. Он. 744. Д. 1785. Л. 147об.

56. Хомутова А. Г. Воспоминания о 1812 годе // РА. 1891. Кн. 3. С. 324.

57. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 760. Д. 660. Л. 25-27.

58. Консистория - учреждение, существовавшее при правящем архиерее для духовного управления и духовного суда в пределах епархии.

59. ЦИАМ. Ф. 203.' Оп. 760. Д. 660. Л. 27.

60. Описание этой иконы оставил Д. И. Шеппинг в своем исследовании "Древний Сосенский стан Московского уезда" (М. 1895). Он же воспроизвел, хотя, видимо, с искажениями надпись, оставленную Т. Н. Стрешневым (Шеппинг Д. О. ук. соч. С. 26-27), поэтому при публикации надписи в очерке 2 на С. 44 и 119 опущена часть текста, вызывающая сомнения.

61. ЦИАМ. Ф. 2132. Оп. 1 Д. 164. Л. 39-41 об.

62. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 760. Д. 660. Л. 28; ЦГАМО. Ф. 65. Оп. 1. Д. 28. Л. 138.

63. Петрова (Никольская) Е. А. Воспоминания. М. 1999. С. 6-7// Архив Казанского храма в Узком. Автор "Воспоминаний" - Екатерина Александровна Петрова (1902-2000), дочь священника Александра Михайловича Никольского, настоятеля Казанского храма в Узком в 1903-1915 годах. В детстве проживала в Узком постоянно, кроме времени обучения в Сокольническом городском и Филаретовском женском училищах. Обучение в Филаретовском училище было прервано в последнем классе революцией. Екатерина Александровна вернулась в Узкое, где работала в санатории. В 1919-22 гг. работала в Москве в детских домах Сокольнического района. В 1924 году вышла замуж за москвича Д. А. Петрова - студента Высшего Технического училища. В 1929-30 г. вместе с двумя детьми - сыном и дочерью - жила в Узком, участвуя в кампании по ликвидации безграмотности, затем вернулась в Москву и поступила работать бухгалтером в трест "Мосводопровод". В 1959 году вышла на пенсию. До последних дней Екатерина Александровна постоянно посещала Узкое, где жила ее мать, а позже - семья младшего брата А. А. Никольского, скончавшегося в 1981 году.

64. Шеппинг Д. О. ук. соч. С. 74.

65. См., например, клировую ведомость Казанской церкви за 1836 год // ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2002. Л. 59.

Очерк четвертый

Продолжение

Конец войны знаменовал перемены в жизни села Узкого, а вместе с ним и духовенства Казанского храма, связанные с тем что усадьба перешла в руки новых владельцев - графов Толстых. Наследница Узкого Мария Алексеевна Голицына была супругой графа Петра Александровича Толстого.66

Генерал от инфантерии граф Петр Александрович Толстой окончивший свою жизнь кавалером всех российских орденов был одной из колоритнейших фигур своего времени. Начало своей карьере он положил под руководством А. В. Суворова, который, по свидетельству исследователя, "умел угадывать военные таланты и настоящую воинскую доблесть".67 Прямая, открытая и доброжелательная натура графа снискала ему всеобщее уважение и расположение императора Александра I, который в 1807 году возложил на Толстого ответственную и деликатную миссию русского посла во Франции.

Для прямодушного русского патриота Толстого необходимость поддерживать добрые отношения с императором Наполеоном была крайне тягостна, хотя граф обладал незаурядными дипломатическими способностями. По свидетельству знаменитого мемуариста Ф. Ф. Вигеля, граф Петр Александрович был "человек усердный, верный, на которого совершенно было можно положиться: русский в душе и русский по уму... Такие люди с притворною рассеянностью, как бы ничего не помня, ничего не замечая, за всем следят глазами зоркими и наблюдательными, ни на минуту не теряя из виду польз и чести своего Отечества".68

От "зорких и наблюдательных" глаз графа не укрылось, что "надежда восстановить с сим (французским) правительством долговременный и основательный мир есть обман, коим ослепляются слабые умы". "Если же, - предупреждал он в своих донесениях в Петербург, - не примутся нужные меры, то внезапно и с удивлением увидим мы французские армии в границах наших и тогда бедствия наши будут неисчислимы".69

Свое недоверие к лицемерному миролюбию французского императора Петр Александрович не боялся в резкой форме высказать в лицо грозному покорителю Европы. "Наш государь, - говорил он Наполеону, - не ищет завоеваний, имея в виду только благо подданных и спокойствие соседей, тогда как Вы, государь, Вы - завоеватель, какого до сих пор еще не знали и намерения которого не имеют границ". "Наполеон, - замечает биограф графа, - боялся Толстого потому всего более, что в глубине души уважал его".70

Александр I удовлетворил настойчивые прошения Толстого об отставке, а когда, как и предупреждал граф, "внезапно и с удивлением" увидел французские войска "в границах наших", назначил Петра Александровича начальником самого крупного, Низового округа ополчения. Сохранилось письмо императора Александра, адресованное Толстому при оставлении русскими войсками Москвы.

"Граф Петр Александрович! - обращался к Толстому император Александр. - Время настало, где Вы можете оказать знаменитые услуги Отечеству и мне... Извещен я, что князь Кутузов намечен оставить с армиею Москву. Причина сей непонятной решимости остается мне совершенно сокровенна, и я не знаю, стыд ли России она принесет, если имеет предметом уловить врага в сети. В первом случае действия ополчения Вам вверенного становятся наиважнейшими".71

Деятельность П. А. Толстого по формированию ополчения имела значительный успех. Портрет графа занял достойное место в Военной галерее Зимнего дворца,72 где художник Дау запечатлел лица генералов, "покрытых", по образному выражению А.С.Пушкина, "славою чудесного похода и вечной памятью двенадцатого года".73

Заслуги графа Петра Александровича в Отечественной войне получили особую признательность императора Александра. В канун Рождества 1812 года, когда враг оставил пределы России, возникла мысль о создании в Москве Храма Спасителю Христу.74 "Да благословит Всевышний начинание наше! Да совершит его! Да простоит сей храм многие веки, и да курится в нем пред Святым Престолом Божиим кадило благодарности позднейших родов, вместе с любовию и подражанием к делам их предков", - таковы были заключительные слова изданного в светлый день Рождества Христова манифеста "О построении в Москве церкви во имя Христа Спасителя в ознаменование благодарности к Промыслу Божию за спасение России от врагов".75

"В 1817 году прибыл в Москву в сентябре месяце двор, и в октябре месяце столица была свидетельницей великого торжества, какого она, может быть, вторично никогда и не увидит: закладки Храма Христа Спасителя на Воробьевых горах", - вспоминала современница событий Е. П. Янькова.76 Грандиозность торжества запечатлела гравюра, изображающая бесконечное число людей, собравшихся к месту закладки храма На переднем плане видна фигура командующего военным парадом, сопровождавшим церемонию закладки, - это граф Петр Александрович Толстой. Ему в знак признания заслуг отвел эту роль император Александр.77

Историческое изображение торжества, происходившего при заложении Храма Христа Спасителя на Воробьевых горах 1817 года 12 октября

"Историческое изображение торжества, происходившего при заложении Храма Христа Спасителя на Воробьевых горах 1817 года 12 октября"

Таков был новый хозяин Узкого. После Отечественной войны и заграничных походов жизнь графа вошла в размеренное русло. Будучи человеком зрелым, Толстой искал занятия, которое могло бы доставить ему удовлетворение и отдых. Увлечением генерала на склоне лет стало садоводство и земледелие. Местом приложения его усилий в этой области являлось Узкое, где было заведено образцовое хозяйство, и при создании в 1820 году Императорского Московского общества сельского хозяйства Петр Александрович стал его вице-президентом.78

Поглощенный своими сельскохозяйственными экспериментами, Петр Александрович обращал мало внимания на церковь Узкого. Содержание духовенству Казанского храма граф определил, как только занялся хозяйственными делами имения. Оно было невелико изначально. Деньги отводились только на содержание духовенства, а статья расходов "на церковь", которая существовала "в бюджете" некоторых храмов, находившихся на помещичьих землях,79 в Узком не предусматривалась. Реестр ризницы храма, составленный в 1828 году,80 также показывает, что церковь была небогатой.

"На содержание священноцерковнослужителей от помянутой графини мужа Его Сиятельства графа Петра Александровича Толстого получается руга деньгами 500 рублей и 3 десятины покосу лесного, от которого положения содержание имеют посредственное", - таковы сведения о храме в Узком по клировым ведомостям 20-х годов XIX века.81

Содержание духовенства - в состав причта кроме священника входили 2 церковнослужителя: дьячок и пономарь - названо посредственным, хотя в это время никто из членов клира не был обременен большой семьей. У отца Иоанна, кроме супруги Анны Алексеевны, был единственный сын Василий, проходивший в это время курс обучения в Вифанской Духовной семинарии. Семья дьячка состояла из жены и дочери, взрослой девицы, которая в эти годы, как говорит ревизская сказка, "поступила в замужество". Единственный маленький ребенок был у рано овдовевшего пономаря.82

Время шло, содержание, получаемое от графа, оставалось неизменным, а доход духовенства сокращался год от года. Толстой платил ассигнациями, бумажными деньгами, которые ежегодно обесценивались. К середине царствования императора Николая I один серебряный рубль стоил почти 4 бумажных.83

ВЛАДЕЛЬЦЫ УЗКОГО (1629-1917)

ВЛАДЕЛЬЦЫ УЗКОГО

При годовом доходе в 500 рублей ассигнациями месячное содержание духовенства составляло около 40 рублей. Священник получал чуть более половины дохода, а остальные средства в равных долях делили дьячок и пономарь.84 Таким образом доход свяшенника составлял около двадцати, а причетника - десяти рублей в месяц.

"Величину" такого дохода прекрасно характеризует диалог из рассказа Н.С.Лескова "Однодум". Герою повествования квартальному Рыжову "по этой четвертой в государстве должности полагалось всего 10 рублей ассигнациями в месяц, то есть около двух рублей восьмидесяти пяти копеек по нынешнему счету" (по отношению к серебряному рублю - О. Щ.). Узнав о том, что Рыжов живет исключительно на жалованье и никакими "статьями не пользуется", то есть взяток не берет, губернатор Ланской в недоумении воскликнул:

- Ведь на это овцу прокормить нельзя.

- Действительно, - говорит городской голова, - мудрено жить, только он живет.

- Отчего же так всем нельзя, а он обходится?

- Библии начитался.

- Хорошо, "Библии начитался", а что же он ест?

- Хлеб да воду.

Изумленный Ланской немедленно потребовал к себе Рыжова:

- Скажите по совести: быть ли это может так?

- А отчего же не может быть?

- Очень малые средства.

- Если иметь великое обуздание, то и с малыми средствами обойтись можно, - отвечал губернатору Рыжов и дал ему два совета: Библию прочитать и на десять рублей в месяц жить поучиться.

Свое повествование, в основу которого положены реальные события и лица, Лесков завершает фактом, "совершенно невероятным и даже в стройном порядке правления невозможным: квартальному Рыжову был прислан дарующий дворянство Владимирский крест - первый Владимирский крест, пожалованный квартальному". "Носить же ордена Рыжову было не на чем," - добавляет автор штрих к портрету "неберущего" квартального, за 90 лет жизни не собравшего средств на мундир.85

Рассказ этот перекликается с сюжетом другого произведения Лескова - "Соборяне". Соборный священник уездного города отец Савелий Туберозов записывает на предложение "прокатиться" по губернии: "Нет уж, покорнейшее спасибо, а не прогневайтесь на здоровье. И без того мой хитон обличает мя, яко несть брачен, да и жена в одной исподнице гуляет. Следовало бы как ни на есть поизряднее примундириться, потому что люди у нас руки целуют, а примундироваться еще пока ровно не на что".86

Если в подобном положении оказывался священник, служивший в городском соборе, чего утешительного можно было ожидать в маленьком сельском приходе, где дохода от треб практически не было. При просмотре метрических книг Казанской церкви видно, как невелико было число крестин и отпеваний, а венчаний, представлявших самую "доходную" требу, не случалось иногда в течение целого года.87

В таком положении находился приход к моменту кончины отца Иоанна Соколова. "Умре по христианской должности (то есть как подобает христианину), - записано в метрической книге Казанской церкви 30 января 1831 года, - священник Иоанн Яковлев... Погребение исправлял с. Сергиевского (Конькова - О. Щ.) благочинный Димитрий Яковлев.88 Погребен на церковном кладбище".89

По смерти отца Иоанна в Казанской церкви служил короткое время его сын Василий, который к тому времени уже имел свой приход.90 С кончиной отца Иоанна завершилось в Узком служение священнического рода Соколовых,91 более столетия окормлявшего прихожан Казанского храма.

В феврале 1831 года Святитель Филарет, Митрополит Московский назначил настоятелем Казанского храма в Узком священника Льва Антушева.92 Отец Лев был молод (ему шел в это время 32-ой год) и происходил из большого и известного в Москве священнического рода Антушевых.93 Один из представителей этого рода, отец Николай Антушев, кроме своей пастырской деятельности занимался научными изысканиями по истории московских храмов и в частности составил превосходное описание Новодевичьего монастыря.94

Образование отец Лев Антушев получил в Вифанскои Духовной семинарии, где обучался "наукам богословским, философским, математическим, риторическим, пиитическим, историческим, языкам: латинскому, греческому, немецкому и еврейскому". По окончании в 1824 году семинарии он был рукоположен во священника и служил в течение 6 лет в храмах Московской епархии. Получив назначение настоятелем Казанского храма в Узком, он прослужил здесь всю оставшуюся жизнь до кончины в 1863 году.95

У отца Льва была довольно большая семья: жена Прасковья Васильевна и семеро детей. Несмотря на то, что в семьях церковнослужителей также появились малолетние дети, содержание духовенства оставалось прежним и характеризовалось уже как "скудное" или "весьма скудное".96 Единственное улучшение заключалось в том, что с 1843 года в связи с финансовой реформой графа Е. Ф. Канкрина содержание членам клира перестало выплачиваться ассигнациями. В клировых ведомостях значилась теперь денежная руга "142 рубля 85 и 4/5 копейки серебром" - эквивалент 500 бумажных рублей. Эта небольшая сумма перестала наконец ежегодно обесцениваться. Кроме того, сознавая мизерность средств церковного причта, помещик добавил к денежному содержанию "7 четей ржи и дрова для отопления" домов духовенства.97

В 1844 году Петра Александровича Толстого не стало, и по разделу имущества, предпринятому детьми графа, Узкое отошло его четвертому сыну Владимиру. Граф Владимир Петрович Толстой был не менее, чем отец, увлечен созданием в Узком образцового хозяйства, которое при нем пережило подлинный расцвет.

РОД СВЯЩЕННО-И-ЦЕРКОВНОСЛУЖИТЕЛЕЙ СОКОЛОВЫХ, БОЛЕЕ ВЕКА ПОДВИЗАВШИХСЯ В КАЗАНСКОМ ХРАМЕ В УЗКОМ

РОД СВЯЩЕННО-И-ЦЕРКОВНОСЛУЖИТЕЛЕЙ СОКОЛОВЫХ, БОЛЕЕ ВЕКА ПОДВИЗАВШИХСЯ В КАЗАНСКОМ ХРАМЕ В УЗКОМ

РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ СЕМЕЙ ДУХОВЕНСТВА КАЗАНСКОГО ХРАМА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА

РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ СЕМЕЙ ДУХОВЕНСТВА КАЗАНСКОГО ХРАМА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА

Владимир Петрович был хозяином умелым, расчетливым и даже скуповатым. Среди семейных документов Толстых сохранились его повседневные записи, куда он скрупулезно заносил все расходы: от крупных до мельчайших.98 К храму Владимир Петрович, как и его отец, относился довольно равнодушно и к суммам на содержание духовенства не прибавил ни копейки.99 Несколько больше интереса к храму проявляла супруга графа Софья Васильевна Толстая (в девичестве Орлова-Денисова), но интерес этот был поверхностным в сравнении с хлопотами по устройству усадебного дома и имения.

Сохранилась переписка Софьи Васильевны Толстой с сестрой Любовью Васильевной Трубецкой, многие страницы которой посвящены Узкому. Толстые ежегодно проводили в имении время с мая по середину октября, но о храме в письмах мало упоминаний. Они полны обсуждением различных тонкостей ведения хозяйства, проблем дороговизны жизни и обличают в Софье Васильевне столь же бережливую и скуповатую хозяйку, как и Владимир Петрович. Узкое в этих письмах предстает любимой игрушкой владельцев: "...Но между нами будь сказано, - доверительно сообщает Толстая сестре 5 мая 1854 года, - в Уском не поэкономничаешь, опять постройки и переделки Строить ригу, священнику дом, который будет стоить более двух тысяч ассигнациями, заборчики да мостики"...100

Как видим, попечение о храме стоит в ряду "мостиков и заборчиков", хотя по большим праздникам владельцы усадьбы в храме бывали. "Вчера в Николин день, - пишет Софья Васильевна, - ездили к обедне в дрожках: всю ночь шел дождь и так разгрязнилось, что пешком нельзя было дойти, помолившись Богу за обоих наших именинников, я возвратилась домой".101

Только под старость Толстые стали проявлять больше заботы о храме. В "Расписании приходских церквей и причтов при них по Московскому и другим уездам", составленном в середине 80-х годов XIX века, содержание духовенства Казанской церкви от помещицы С. В. Толстой определяется в 185 рублей.102 После крестьянской реформы 1861 года состоялось фактическое признание земельных прав приходов и появилась возможность часть земельных угодий отдавать в аренду.103 В Узком долгое время арендатором церковной земли оставалась графиня Толстая, и фактически под видом арендной платы сохранялась выплата "руги".104

Отец Лев Антушев был батюшкой чрезвычайно деятельным и, несмотря на довольно равнодушное отношение к храму владельцев усадьбы, умел напомнить им о церковных нуждах, поддержать благолепие святыни, доставить недостающую для богослужений утварь.105

Деятельность отца Льва простиралась не только на вверенный его духовному попечению приход, но и на проблемы, возникавшие в благочинии. В частности, много внимания пришлось ему уделить вопросам межевания и отвода земель окрестным храмам.106

Умный и образованный, отец Лев живо интересовался и прошлым храма, в котором служил. Во время своего настоятельства отец Лев впервые дополнил традиционную запись клировых ведомостей "Казанская церковь в Уском построена когда и кем неизвестно" словами "а по преданию, Стрешневыми", воскресив в истории память о роде храмоздателей.107

Высокое пастырское служение и отличные нравственные качества настоятеля Казанского храма в Узком были по достоинству оценены не только его прихожанами, но и окрестным духовенством, избравшим отца Льва духовником благочиния. Должность эта была очень ответственной и требовала большого Духовного опыта, деликатности и такта. "В каждом благочинническом округе, - гласил Устав Духовных консисторий, - священнослужители избирают общего духовника из священников, отличающихся духовным рассуждением, просвещением и честною жизнию, и избранный представляется через Консисторию на утверждение епархиального Архиерея"108.

Отец Лев обладал этими качествами сполна. Подтверждением этому служит то, что в должности духовника он был утвержден богомудрым Святителем Филаретом, прекрасно знавшим многочисленное духовенство своей обширной епархии.109

Отец Лев был для своих прихожан поистине пастырем добрым. Отразилось это и в обстоятельствах его кончины. В день своей смерти отец Лев совершил Литургию, и, соединившись в Таинстве Святого Причащения со своим Господом и Спасителем, предстал пред Престолом Божиим скромный и терпеливый служитель Его Алтаря.110

Отец Лев, как и его предшественник отец Иоанн, был погребен на церковном кладбище возле Казанского храма, которому посвятил всю свою жизнь. К сожалению, подробных сведений о месте погребения отца Иоанна и отца Льва не сохранилось и ныне могилы их утрачены.

"Некоторые священнослужители вверенного мне благочиния, - писал в 1896 году епископу Дмитровскому Нестору священник Михаил Воронцов, - отличались и отличаются благоповедением, исполнительностию в отправлении своих обязанностей, усердием к службам церковным, по законоучительству, как во храмах Божиих, так и в школах, и по благоукрашению храмов Божиих". К их числу был отнесен и священник Казанской церкви в Узком отец Капитон Горский.111

Происходил отец Капитон "из духовного звания", из семьи священника, и по окончании Московской Духовной семинарии "унаследовал" приход отца Льва Антушева, женившись на его дочери Александре. В 1863 году он был "произведен Его Высокопреосвященством Митрополитом Филаретом во священника к Казанской села Ускова церкви",112 где и прослужил настоятелем почти до начала XX века - до 1896 года.

Пастырское служение отца Капитона без преувеличения может быть названо безукоризненным: он пользовался и любовью прихожан, и уважением священноначалия, неизменно отмечавшего его "отлично хорошее" поведение.113 У отца Капитона и матушки Александры была большая и очень дружная семья. Один из сыновей Горских - Михаил Капитонович стал, подобно отцу, сельским священником и служил в соседнем Зюзине.114

Второй сын Горских - Николай Капитонович был псаломщиком Казанской церкви и после закрытия храма жил в Узком вплоть до кончины в 1935 году.115

Кроме совершения богослужений и духовного окормления своей паствы, отец Капитон немало усилий приложил к улучшению материального существования храма, преподавал Закон Божий в Тропаревском земском училище и с 1889 года до выхода за штат был духовником в благочинии.116

Вот то немногое о деятельности отца Капитона, что донесли для нас документы. Его настоятельство в Казанском храме продолжалось с 1863 по 1896 год, и мы вправе были ожидать подробных сведений о его служении, но они оказались так же скудны как документы начала XIX века. Почему случилось так, объясняет нам наградное дело отца Капитона. Священник Капитон Горский, говорится там, представляется к награде "за особое смирение".117 Смирение покрыло служение и труды отца Капитона молчанием, но вряд ли возможна для православного христианина более высокая оценка его трудов, да и всей жизни, чем эти краткие, но спасительные слова.

В 1896 году отец Капитон передал приход в Узком супругу своей дочери Веры - священнику Сергею Алексеевичу Беляеву,118 11 стал настоятелем церкви Вознесения Господня в селе Коломенском, но служение его в Казанском храме не завершилось. В 1914 году, уже будучи за штатом, отец Капитон вернулся в Узкое и служил здесь во время болезни настоятеля Казанского храма отца Александра Никольского. После кончины отца Александра он вновь стал настоятелем храма в Узком и прослужил здесь еще 4 года до самой смерти.119

В период служения отца Капитона Узкое вновь сменило владельцев: в 1885 году, после смерти С. В. Толстой, усадьба стала достоянием семьи Трубецких. Официально новый владелец имения князь Петр Николаевич Трубецкой купил его еще при жизни графини Толстой, но фактически усадьба перешла ему по наследству.

Брак супругов Толстых был бездетным, но Софья Васильевна воспитывала рано осиротевших племянников - детей своей сестры Любови Васильевны Трубецкой. Дети Трубецких росли в Узком и были к нему очень привязаны. Княжна Софья Николаевна Трубецкая венчалась в Казанской церкви, а сама усадьба была предназначена графиней Толстой в удел любимому племяннику — Петру Николаевичу Трубецкому, поэтому сумма, внесенная им при покупке Узкого, оказалась символической.120 Перемена владельцев имения имела серьезное и даже промыслительное значение в судьбе Казанского храма: Трубецкие, будучи людьми, не равнодушными к вере, приняли деятельное участие в судьбе своей усадебной церкви.

Князь Петр Николаевич Трубецкой, владелец узкого и ктитор Казанского храма с супругой Александрой Владимировной (урожденной Оболенской). 1884

Князь Петр Николаевич Трубецкой, владелец узкого и ктитор Казанского храма с супругой Александрой Владимировной (урожденной Оболенской). 1884

Князь Петр Николаевич, а позже его старший сын Владимир Петрович, унаследовавший Узкое, были церковными старостами храма121 и подходили к своим ктиторским обязанностям отнюдь не формально. Когда семья Трубецких жила в Узком - а князья очень любили это свое имение и каждый год проводили в нем лето и начало осеннего сезона, - они становились настояшими прихожанами храма. Об этом говорят и благодарные воспоминания самих Трубецких, именовавших свою усадебную церковь чудной122 и прекрасной,123 и свидетельства старожилов Узкого, сохранивших о его последних владельцах теплую память.124

В храме у Трубецких было особое место, напротив правого клироса, отгороженное невысокой деревянной решеткой.125 Полюбив Казанский храм и войдя в число прихожан, Трубецкие стали проявлять заботу о нем. Прося благословения своему новому владению, князь Петр Николаевич и его жена Александра Владимировна заказали для церкви в Узком образ своих небесных покровителей: Святителя Петра, Митрополита Московского и мученицы царицы Александры, - находившийся в центральном приделе "в особом иконостасе на правой стороне храма".126

После кончины Петра Николаевича княгиня Трубецкая пожертвовала в храм в память о муже еще один образ Святителя Петра. Перед ним в знак молитвенного поминовения усопшего теплилась неугасимая лампада.127

Видимо, семья Трубецких намеревалась создать возле храма свой некрополь. В 1893 году в Узком скончалась восьмимесячная дочь Петра Николаевича и Александры Владимировны Елизавета. Погребена она была на церковном кладбище128 близ алтаря Иоанновского придела. Спустя пятнадцать лет возле храма появилась еще одна княжеская могила, где похоронили внучку Петра Николаевича Анну Владимировну, не прожившую и месяца.129 Два мраморных надгробия над могилами маленьких княжон положили начало захоронениям Трубецких, которые отделялись от остального кладбища рядами туй.130

После революции надгробия исчезли, следы же могил были заметны еще накануне Великой Отечественной войны. Сейчас на их месте благоухает цветник, и именно поэтому родственник княжны Анны, В. П. Трубецкой, не смог найти в Узком места ее погребения. Возникшая в последнее время легенда о том, что княжна Анна была положена внутри церкви и над ее прахом освящен четвертый престол храма в честь святой благоверной княгини Анны Кашинской, основана на недостатке сведений и является попыткой восполнить их.131

Во избежание дальнейших недоразумений сразу скажем, что в Казанском храме в Узком никогда не было придела, посвященного святой Анне Кашинской. Это подтверждается как архивными документами, так и воспоминаниями современников.132 Однако ошибка, ставшая в конце XX века уделом как светских так и церковных публикаций об Узком, относится к разряду промыслительных: святая благоверная княгиня Анна Кашинская действительно стала небесной покровительницей нашего храма, но о том, как и когда это произошло, мы расскажем отдельно.

Князья Трубецкие всерьез задумались об обновлении храма и придании ему вида, достойного древней святыни. До конца XIX века церковное здание не реставрировалось. Постройка была настолько основательной и прочной, что неизменно характеризовалась, как "зданием каменная в твердости".133 Внутреннее же убранство церкви за два столетия сильно обветшало.

Дата основания церкви не была известна Трубецким, но вопрос о реставрации храма решился в год его 200-летнего юбилея. В Московскую Духовную консисторию поступило прошение: "Священник и староста Казанской села Ускова церкви Московского уезда просят разрешения им возобновить пришедшие от времени в крайнюю ветхость иконостасы, в них иконы, и стены внутри храма ремонтировать, в средней части храма вновь устроить духовое отопление".134

Обычно, если ремонт храма производился из церковных сумм, консистория пристально рассматривала прошение. Например, в церкви Рождества Христова села Шерапова, созданной Тихоном Никитичем Стрешневым, ремонт был разрешен при условии, что храм не будет освобожден от взноса на церковные учебные заведения епархии.135

Прошение "священника и старосты Казанской села Ускова церкви" консистория сразу передала в Московское Археологическое общество, которое рассматривало возможность реставрации памятников старины с точки зрения сохранения их первозданного облика. Никаких вопросов со стороны консистории не возникло в силу того, что церковным старостой был князь Петр Николаевич Трубецкой и все работы проводились на его средства. Иначе не могло и быть, поскольку на скудные церковные средства Казанского храма нельзя было осуществить никакого серьезного обновления.

Комиссия по сохранению древних памятников Московского Археологического общества признала несомненным интерес, представляемый Казанской церковью с точки зрения архитектуры и иконописного собрания. В марте 1899 года был произведен осмотр храма, и члены комиссии постановили, что "к устройству печи под полом церкви, оштукатурке стен внутри и по исправлению иконостасов без изменения формы в церкви села Ускова Московского уезда под наблюдением археолога А.Ф.Мейснера136 препятствий не встречается, но при этом обшество просит прислать фотографию церкви".137

Получило ли общество требуемые фотоснимки - неизвестно, но реставрационные работы начались и продолжались в течение трех лет. Богослужения в храме не прекращались. Поскольку обновление церкви в Узком стало уделом личной инициативы князей Трубецких, сведения об окончании ремонта и освящении храма не нашли отражения в "Московских церковных ведомостях", выступавших в роли официального органа Московской епархии.138

Короткую заметку об освящении церкви в Узком в день престольного праздника в честь Казанской иконы Божией Матери 22 октября 1902 года поместил архитектурный журнал "Зодчий". "Близ Москвы 22 октября в подмосковном селе "Узкое" за Калужской заставой, в имении Московского губернского предводителя дворянства князя П.Н.Трубецкого, совершено торжественное обновление трехпридельного храма в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы, - писал автор статьи. - В главном приделе храма - пятиярусный величественной работы конца XVII века иконостас заново покрыт матовою изящною позолотою. В иконостасах трех приделов все древние иконы, числом до 150, очень удачно реставрированы. Кроме того, в храме устроено новое духовое отопление".139

Последний владелец УЗКОГО, ктитор Казанского храма князь Владимир Петрович Трубецкой с супругой Марией Сергеевной (урожденной Лопухиной) и сыном Петром

Последний владелец УЗКОГО, ктитор Казанского храма князь Владимир Петрович Трубецкой с супругой Марией Сергеевной (урожденной Лопухиной) и сыном Петром. 1907

Перед началом Первой мировой войны в Узкое был приглашен молодой художник Алексей Алексеевич Шовкуненко,140 будущий член Академии художеств СССР и один из самых знаменитых живописцев Украины. По заказу последнего владельца усадьбы князя Владимира Петровича Трубецкого художник снимал копию с чудотворного Казанского образа Божией Матери, написанного над главным входом в церковь. Владимир Петрович хотел воспроизвести эту икону в строящемся храме одного из южных имений Трубецких и, выбирая художника, руководствовался тем, что Алексей Шовкуненко начинал свое образование в мастерской иконописца.

По свидетельству современницы, копия иконы, снятая Алексеем, Шовкуненко, была удачной, но война и революция помешали Владимиру Петровичу Трубецкому осуществить свое желание.141

В 1932 году закрытый Казанский храм осматривал историк М.А. Александровский. В "Историческом указателе сел и зданий бывшего Московского уезда" он оставил свидетельство, что "внутри сохранились от 1698 года все три иконостаса; главный особенно роскошен, такой, как в Филях, но черный (матовый - О. Щ.) с позолотой".142

Как сложилась дальнейшая судьба уникального иконописного собрания, мы не знаем. Старожилы Узкого рассказывают, что при разграблении церкви часть икон была сожжена, часть разобрана прихожанами, но речь, видимо, идет об иконах, висевших по стенам храма. Иконостасы, вероятно, были вывезены из храма, и современное местонахождение их неизвестно.

* Возврат * Оглавление * Продолжение *

66. Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 53.

67. Петерсен В. К. Исторические силуэты: Граф П. А. Толстой у Наполеона (Далее Исторические силуэты...) // Исторический вестник. 1874. №12. С. 804.

68. Вигель Ф. Ф. Записки. М. 1892. Ч. 3. С. 7-8.

69. Петерсен В. К. Исторические силуэты... С. 798.

70. Там же. С. 806-808.

71. РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 1707. Ал 2-2об.

72. Вел. кн. Николай Михайлович. Военная галерея 1812 года. СПб. 1912. С. 237-238. Портрет графа П.А.Толстого воспроизведен на С. 68 под №272.

73. Из стихотворения А. С. Пушкина "Полководец" // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. М. 1948. Т. 3. Кн. 1. С. 378.

74. РА. 1880. Кн. 2. С. 228-229.

75. ПСЗ. Т. XXXII. № 25296.

76. Янькова Е. П. Рассказы бабушки. Л. 1989. С. 204.

77. Там же. С. 205.

78. Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 56.

79. Например, содержание "на церковь" было положено Троицкому храму села Воронцова (ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2353. Л.354об).

80. ЦИАМ. Ф. 1845. On. 3. Д. 600. Лл. 1-1 об.

81. Там же. Ф. 203. Он. 744. Д. 1785. Л. 147.

82. Там же. Он. 746. Д. 711. Лл. 601-604.

83. Кауфман И. И. Из истории бумажных денег в России. СПб. 1909. С.75-77, 92, 267; Погребинский А. П. Очерки истории финансов дореволюционной России (XIX-XX вв.). М. 1954. С. 36-37.

84. Предписания и распоряжения по Духовному ведомству Московской епархии 1828-1869. М. 1871. С. 32; Семевский В. И. ук. соч. С.513.

85. Лесков Н. С. Собрание сочинений в 6 томах. М. 1973. Т. 3. С.296- 298, 300-301.

86. Там же. М. 1973. Т. 2. С. 30-31.

87. ЦИАМ. Ф. 2132. Он. 1. Д. 164, 165; Ф. 203. Оп. 777. Д. 141, 142.

88. Настоятель Сергиевской церкви села Конькова протоиерей Димитрий Яковлевич Воздвиженский (1768-1842) "пользовался особым благоволением Митрополита Филарета и любовию всех его знавших за благочестивую жизнь, честное служение в священстве и правильное управление благочинием, в котором состоял с 1808 года до конца своего служения" (Токмаков И. Ф. Историческое описание церкви Прп. Сергия... С. 12-13). Нравственные качества этого пастыря были таковы, что Святитель Филарет возвел его в сан протоиерея. В начале XIX века случай, когда "протоиерей состоял на священническом месте" в сельском приходе (ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2119. Лл. 1о6-II), был чрезвычайной редкостью. Праведную жизнь этого скромного сельского пастыря Господь увенчал блаженной и знаменательной кончиной: протоиерей Димитрий Воздвиженский умер в день Святой Пасхи, "совершив Литургию, после вечерни" (Токмаков И. Ф. Историческое описание церкви Прп. Сергия... С. 13).

89. ЦИАМ. Ф. 2132. Оп. 1. Д. 164. Л. 84.

90. Там же. Ф. 203. Оп. 746. Л. 602об.

91. Соколовыми род священников, служивших в Узком на протяжении XVIII в. назван условно: официально фамилия Соколов принадлежала только последнему в этой семье настоятелю Казанского храма о. Иоанну. До начала XIX в. фамилии были распространены среди духовенства весьма слабо, и священники писались именем с отчеством. Как справедливо отмечает В. В. Шереметевский, "употребление фамилий среди духовенства распространилось вместе с распространением школьного обучения детей духовенства... Присвоение особой фамилии, как тогда говорили, прозвища, каждому ученику в течение второй половины XVIII в. сделалось необходимой формальностью при поступлении в духовную школу" (Шереметевский В. В. Фамильные прозвища великорусского духовенства в XVIII-XIX столетиях // РА. 1908. Кн. 1. С. 75- 78). При поступлении в Славяно-Греко-Латинскую Академию о. Иоанн получил фамилию Соколов, которой мы условно обозначаем весь его род.

92. ЦИАМ Ф. 203. Оп. 744. Д. 2246. Лл. бОоб-61.

93. Подобно тому как фамилия писателя Н. С. Лескова образовалась от селения Лески, где служил священником дедушка Н.С.Лескова, фамилия "Антушевы" произошла от места служения их предка-священника - села Антушева, которое доныне находится в Вологодской области близ г. Белозерска и Кирилло-Белозерского монастыря (Шереметевский В. В. Фамильные прозвища великорусского духовенства в ХVIII-XIX столетиях // РА. 1908. Кн. 1. С. 94).

94. Антушев Н. П., священник. Историческое описание Московского Новодевичьего монастыря. М. 1885. Его же. Летопись московской Введенской церкви, что на углу Кузнецкого моста и Большой Лубянки. М. 1897.

95. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2246. Лл. 60об.-61.

96. Клировые ведомости Казанской церкви в Узком. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2002, 2119, 2223, 2246, 2353.

97. ЦИАМ. Ф. 203. Он. 744. Д. 2174. Л. 57; там же. Д. 2002. Л. 59.

98. РГАДА. 1282. Оп. 1. Д. 1158.

99. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2246. Л. 59об; Д. 2353. Лл. 406- 406об.

100. РГАДА. Ф. 1282. Д. 70. Л. ЗЗоб.

101. Там же. Л. 47а; Д. 71. Л. 264.

102. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 3100. Л. 8об.

103. Часть церковной земли духовенство Казанского храма в Узком сдавало в аренду в начале XX века (ЦИАМ. Ф. 11. Оп. 4. Д. 515).

104. См. прим. 22 к настоящему очерку.

105. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2246. Л. 59об.

106. Там же. Оп. 255. Д. 10а. Л. 1; Токмаков И. Ф. Описание церкви Прп. Сергия... С. 20.

107. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2353. Л. 406.

108. Устав Духовных консисторий. СПб. 1841. Гл. IV. п. 70.

109. Духовником благочиния о. Лев был избран в 1846 году (ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2246. Л. бОоб). Под руководство о. Льва, как духовника благочиния, присылали для исправления духовных лиц, подвергнутых запрещению в служении (Там же. Д. 2353. Лл. 407об-409).

110. ЦИАМ. Ф. 2132. Д. 165. Лл. 125об-126.

111. Там же. Ф. 203. Оп. 763. Д. 372. Л. 41.

112. Там же. Л. 44.

113. Там же.

114. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 25. Д. 124. Л. 32.

115. ЦГАМО. Ф. 65. Оп. 1. Д. 129. Лл. 19-20; Петрова Е. А. Воспоминания... С. 8.

116. ЦИАМ. Ф. 203. Оп.763. Д. 372. Л. 44.

117. Там же. Л. 41.

118. Там же. Оп. 777. Д. 141. Л. 97об-98.

119. Московские церковные ведомости. 1915. № 32. С. 371; Петрова Е. А. Воспоминания... С. 9.

120. Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 69-70.

121. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 7.

122. Оболенская (ур. Трубецкая) Л. П. Воспоминания княгини (фрагменты) // Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 139.

123. Трубецкой П. В. Мое детство в Узком//Коробко М.Ю. Усадьба Узкое... С. 148.

124. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 2, 5, 7-8. Тепло отзывается о последних владельцах усадьбы и бывшая жительница Узкого Мария Ивановна Горохова (1915 г. р.), которая любезно поделилась с нами устными воспоминаниями, сохранявшимися в ее семье.

125. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 7.

126. ЦГАМО. Ф. 65. Оп. 1. Д. 28. Л. 29об.

127. Там же. Л. 29; Петрова Е. А. Воспоминания... С. 4.

128. ЦИАМ. ф. 203. Оп. 777. Д. 141. Лл. 137об.-138.

129. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 7; Recueil genealogique et photographique de la descendance du prince Nicolas Petrovitch Troubetzkoy (1828-1900). Paris. 1984. P.I 15. Местом рождения и смерти княжны А. В. Трубецкой в этом издании названа Москва. Справедливость этого подтверждает метрическая книга Казанского храма за 1908 г., где нет упоминаний о княжне (ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 780. Д. 3765. Лл. 144об, 156об-157). То, что княжну похоронили в Узком, свидетельствует, что Трубецкие действительно собирались создавать здесь свой некрополь.

130. Петрова Е. А. ук. соч. С. 7.

131. Коробко М. Ю. Храм усадьбы Узкое: История сооружения и реставрации // Московский журнал. 1993. № 4. С. 44.

132. См. прим. 5, 6 к очерку 5.

133. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 1785. Л. 147.

134. ЦИАМ. Ф. 454. Оп. 3. Д. 79. Л. 170- 171об.

135. Там же. Ф. 203. Оп. 744. Д. 419. Л. 870об.

136. А. Ф. Мейснер (1869-1932) - архитектор, член Комиссии по сохранению древних памятников Московского Археологического общества, производивший осмотр Казанского храма в Узком.

137. Древности : Труды Императорского Московского Археологического общества. М. 1901. Т. 18. С. 285; Т. 19. Ч. I. С. 3, 7-8.

138. Учредителем еженедельной газеты "Московские церковные ведомости" было Общество любителей духовного просвещения, но реально это издание было официальным органом Московской епархии. Газета содержала официальный отдел, где публиковались указы Святейшего Синода, распоряжения по епархии правящего архиерея, отражались все изменения в составе духовенства епархии. Редакция газеты располагалась в Московском епархиальном доме в Лиховом переулке.

139. Зодчий. 1902. № 4. С. 501.

140. Шовкуненко Алексей Алексеевич (1884-1974) - народный художник СССР, член АХ СССР. Свое художественное образование начал в мастерской иконописца. Учился в Одесском художественном училище у К. К. Костанди и Петербургской Академии художеств у В. Е. Савинского (Владич Л. В. Алексей Шовкуненко. Альбом Киев. I960. С. 120).

141. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 4.

142. ОПИ ГИМ. Ф. 465. Оп. 1. Д. 10. Л. 128об.

 

Очерк четвертый

Продолжение

В период реставрации храма в Узком произошло событие, оставившее заметный след в истории отечественной культуры. 15 июля 1900 года в Узкое приехал к своему другу, сводному брату князя Петра Николаевича, Сергею Николаевичу Трубецкому известный русский философ и поэт Владимир Сергеевич Соловьев. В Узком прошли последние дни его земной жизни, здесь нашла свое упокоение его мятежная душа.143

Личность Владимира Соловьева, как и его религиозные воззрения, крайне противоречива. Столь же противоречиво и истолкование сопровождавших его кончину событий, которое оставили нам очевидцы и современники. Приведем только два отклика на смерть Владимира Сергеевича, последовавших сразу за нею.

Владимир Сергеевич Соловьев

"Религиозные люди, - замечает князь Сергей Трубецкой, описавший кончину своего друга, - смущались самой широтой и смелостью его религиозных взглядов и не могли помириться с тем универсальным вселенским христианством, которое он исповедовал... В религиозной истории, в истории христианства нашего века личность Владимира Соловьева займет подобающее ей место - как исповедника вселенского христианства, который сумел жизненно усвоить и соединить в себе веру разрозненных Церквей. Умолчать об этом значило бы умолчать о самом главном в духовной жизни Владимира Сергеевича".144 Совершенно иначе оценил значение Соловьева и последних дней его жизни другой знаменитый русский мыслитель Василий Васильевич Розанов. "Заметно, - говорит Розанов в слове после панихиды по Владимиру Сергеевичу, - как образ его быстро улучшается, очищается после смерти, как и перед смертью он быстро становился лучше, как будто именно приуготовлялся к смерти. Разумеем здесь его отречение от горячих и неподготовленных попыток к церковному синтезу и вообще быструю его национализацию. Внук деда-священника145 вдруг стал быстро скидывать с себя мантию философа, арлекинаду публициста. "Схиму, скорее схиму!" - как будто только не успел договорить он по примеру старорусских людей, московских людей. И хорошо, что он умер около Москвы, москвичом. Там его место - около сердца России".146

Усадебный дом в узком. 1895. Библиотека санатория "Узкое"

Мы далеки от мысли разбираться в воззрениях Владимира Соловьева и не будем делать бесплодных попыток дать какое-то "объективное" истолкование событиям, предшествовавшим его смерти. Человеческое мнение всегда останется пристрастным и будет не слишком уместным выражением собственного суждения в той таинственной области, где совершается правосудие Божие.

Мы предлагаем взглянуть на тот образ христианской кончины, который даровал Господь одной из самых драматических фигур в истории русской мысли, и еще раз удивиться неизреченному Божию милосердию.

Владимир Соловьев приехал в Узкое в день собственных именин - 15/28 июля 1900 года. Он был болен, и известный юрист Н. В. Давыдов, сопровождавший друга, временами сомневался, не постигнет ли Соловьева смерть в пути.147 В разгар летнего сезона хозяевам усадьбы не сразу удалось найти врача, который согласился бы осмотреть больного. Оставалось уповать только на Божественную помощь, которая не замедлила прийти.

"Тебе Единаго вемы, терпелива и милосерда, милостива врача душам и телесем, Христа Бога нашего, наводяща недуги и паки исцеляюща, подавающа прощение кающимся о согрешениих, единого Милосердаго и Милостиваго", - эти проникновенные слова молебного Канона за болящего как нельзя лучше выражали суть происходившего.

Достигнув Узкого, Владимир Сергеевич "стал говорить о смерти", а 17-го июля объявил, что хочет исповедоваться и причаститься, "только не запасными Дарами, как умирающий, а завтра после обедни". Потом он долго молился и постоянно спрашивал, скоро ли наступит утро и придет священник".148

С просьбой исповедовать и причастить больного князь Сергей Николаевич Трубецкой обратился к настоятелю Казанского храма отцу Сергию Беляеву. Отец Сергий согласился совершить Литургию, хотя день был не служебный, и утром 18 июля пришел исповедовать больного. На вопрос князя, знает ли он, что будет исповедовать выдающегося русского мыслителя, батюшка ответил отрицательно.

По счастливой случайности сохранились воспоминания отца Сергия о последней исповеди Владимира Соловьева:149 "Исповедовался Владимир Сергеевич с истинно христианским смирением (исповедь продолжалась не менее получаса) и между прочим сказал, что не был на исповеди уже три года, так как, исповедавшись в последний раз (в Москве или Петербурге - не помню), поспорил с духовником по догматическому вопросу (по какому именно, Владимир Сергеевич не сказал) и не был допущен им до Святого Причастия.

"Священник был прав, - прибавил Владимир Сергеевич, - а поспорил я с ним единственно по горячности и по гордости. После этого мы переписывались с ним по этому вопросу, но я не хотел уступить, хотя и хорошо сознавал свою неправоту, теперь я вполне сознаю свое заблуждение и чистосердечно каюсь в нем" Когда кончилась исповедь, я спросил Владимира Сергеевича не припомнит ли он еще каких-нибудь грехов.

"Я подумаю и постараюсь припомнить", - отвечал он. Я предложил ему подумать, а сам стал было собираться идти служить Литургию, но он остановил меня и попросил прочитать ему разрешительную молитву, так как боялся впасть в беспамятство. Я прочитал над ним разрешительную молитву и пошел в церковь служить обедню. Отслужив обедню, я с обеденными Святыми Дарами пришел снова к Владимиру Сергеевичу и спросил его: не припомнил ли он за собой еще какого-либо греха?

"Нет, батюшка, - ответил он. - Я молился о своих грехах и просил у Бога прощения в них, но нового ничего не припомнил". Тогда я причастил его Святых Тайн. При этом присутствовали князь Сергей Николаевич и супруга его Прасковья Владимировна. В тот же день Владимир Сергеевич впал в беспамятство и до самой кончины не приходил в себя".150

Смерть Владимира Соловьева наступила две недели спустя 31 июля 1900 года. Гроб с его телом был поставлен в Казанском храме и 3 августа на траурном катафалке отправился из Узкого в Москву. Отпевали философа в университетской церкви святой мученицы Татианы, а прах его покоится на кладбище Новодевичьего монастыря.151

Друг Владимира Сергеевича Василий Львович Величко отметил некую предопределенность судьбы мыслителя, заключенную в названии усадьбы, где ему суждено было окончить свое земное существование. "Невольно приходят на память слова об узких вратах в Царствие Небесное, - писал Величко. - В самом этом названии есть что-то роковое для человека, у которого были самые широкие взгляды в России".152

"Внидите узкими враты: яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящий им: что узкая врата, и тесный путь вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его". "Входите тесными вратами: потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь. И немногие находят их" (Мф. VII, 13-14).

Слова Спасителя мира, запечатленные апостолом и евангелистом Матфеем, во всей полноте сбылись в обстоятельствах смерти Владимира Соловьева. Широкий путь свободы ума, стремившегося постичь то, что дается человеку только Божественным откровением, грезившего несбыточными мечтами о создании Царства Божия на земле, имел своим концом проем арки Небесных ворот, ведущих к храму селения, название которого символически указывало путь в вечную жизнь.

Арка, открывавшая путь к усадьбе от Калужской дороги, была названа "Небесными воротами" потому, что при выезде из Узкого сквозь нее долгое время было видно только бездонное небо. По мнению современного исследователя, сегодня, когда небесная синь скрылась за силуэтами многоэтажных домов, смысл названия оказался утраченным.153 Но имя "Небесные ворота" обладает и вневременным, символическим смыслом: это врата, ведущие к земному небу - храму.

По милости Божией, широкое и пространное поприще земной жизни Владимира Соловьева сузилось до единственного спасительного пути, ведущего в жизнь, и путь этот оказался дорогой к обычному сельскому храму. Игра и блеск ума обернулись смиренным прошением к Богу об отпущении грехов, излитым не в полемике с ученым богословом, а перед лицом скромного батюшки, не знавшего этого снискавшего мировую известность философа, публициста и поэта.

Бесполезны споры о том, как окончил бы свою жизнь этот беспокойный мыслитель, если бы обстоятельства сложились иначе. Беспомощны предположения о том, насколько воплотились бы симпатии Соловьева к католицизму и протестантизму. Господь за чистое и высокое стремление его души к Истине простил ему все заблуждения и даровал мирный и непостыдный конец в благодатном маленьком Узком.

Так выглядел Казанский храм
в Узком в начале XX века

Проодолжая рассказ о жизни храма в начале XX века, мы с радостью видим, сколько общих чувств и переживаний объединяет дореволюционных и нынешних его прихожан, разделенных временным промежутком величиной почти в столетие. Это неудивительно: именно вера является благодатным сокровищем, которое дарует Господь людям вне зависимости от времени и обстоятельств их жизни. Вера невидимо и крепко связывает воедино разделенные веками поколения людей, живущих под материнским Покровом Святой Церкви. Внешний вид храма за три столетия не изменился: менялась только форма куполов. Утраченная после закрытия храма крутовая паперть, имевшая три разновысоких каменных лестницы-схода, восстановлена в 1998 году.

Кладбище располагалось за алтарем и севернее храма, и к нему вел спуск от Никольского придела. Нынешние захоронения были сделаны во время Великой Отечественной войны, а следов старого кладбища почти не сохранилось.

На территории храма, как и в самой усадьбе, был каскад из 4 террасных прудов, имевший несколько неправильную форму. Следы его можно видеть и сейчас. Самый большой пруд - Банный располагался ближе всего к храму, и в центре его находился островок, к которому можно было подплыть на лодке. Далее на одном уровне располагались два малых пруда, один из которых именовался почему-то "Болотом", хотя был наиболее чистым из всех и служил пристанищем диким уткам, а второй назывался Моховым. Наконец, последним на церковной территории был уже упоминавшийся Французский пруд, которого побаивались окрестные обитатели. Два каскада прудов, спускавшихся от храма и из усадьбы, завершались ныне существующим Нижним прудом, который сейчас находится вне ограды санатория.

Несмотря на то, что на церковной территории были свои пруды, "Иорданом", местом освящения вод на праздник Святого Богоявления, становился барский пруд (первый за оградой санатория), превосходное изображение которого оставил нам А. М. Васнецов.

Никакой ограды храм до закрытия не имел и от усадьбы отделялся забором "устным": в тот период, когда в Узком жили Трубецкие, вход в парк был категорически запрещен, а покой владельцев имения охранял специальный сторож.

От шоссе к храму поднимались по дорожке, посыпанной мелким песком. На колокольню можно было попасть прямо с улицы: в начале XX века в толще стены была пробита дверь,154 откуда направо открывалась лестница, ведущая на звонницу, а налево - ход под храм, где находилась печь для отопления центрального придела. Боковые приделы продолжали оставаться холодными.

А. М. Васнецов. Узкое. Пруд. 1924. © Мемориальный музей-квартира А. М. Васнецова в Москве. Публикуется впервые

С колокольни открывалась великолепная панорама окрестностей, к началу XX века мало изменившаяся с тех пор, как ее созерцал император Наполеон. Узкое отстояло от Москвы на 12 верст, и при выезде из столицы можно было слышать благовест большого колокола Казанского храма, имевшего превосходный низкий "бархатный" тембр.155

Отец Сергий Беляев, напутствовавший в жизнь вечную мира Сергеевича Соловьева, недолго оставался в Узком. В году совсем молодой скончалась его супруга Вера Капитоновна, и отец Сергий решил переехать в Москву.156 В то время в Сокольнической городской больнице завершалась постройка храма в честь иконы Божией Матери "Утоли моя печали", и отец Сергии получил в нем место настоятеля.157 Служению страждущим и духовному окормлению болящих посвятил отец Сергий свою оставшуюся жизнь и в доме при храме скончался в ноябре 1915 года, не достигнув 50 лет.158

Настоятелем Казанской церкви в Узком стал Александр Михайлович Никольский. Отец Александр был сыном священника, служившего в Москве в храме при Басманной больнице. В доме отца Александр Михайлович вместе с сестрами, посвятившими себя педагогической деятельности, получил неплохое домашнее образование и на всю жизнь приобрел любовь к чтению.

Отец Александр Никольский с матушкой Лидией Евгеньевной. Конец 1880-х. Из архива Е. А. Петровой (Никольской)

По окончании Духовной семинарии Александр Михайлович женился на дочери священника Лидии Евгеньевне Любимовой и был рукоположен в священный сан. Прослужив около двадцати лет в храмах Московской епархии,159 отец Александр был приглашен в Узкое Петром Николаевичем Трубецким. Князь хорошо знал батюшку по его служению в церкви села Старая Ситня (Подольский уезд), где располагалась дача Трубецких.

Кроме личных качеств отца Александра, Петра Николаевича привлекал его опыт в преподавании Закона Божия. Князья Трубецкие возобновили в Узком земскую школу, и отец Александр Должен был стать ее законоучителем. Трубецкие даже заложили основание нового школьного здания, но земство активно воспротивилось этому - уж очень маленьким было село Узкое.

Школа появилась в Конькове, а князь Петр Николаевич выплачивал священнику жалованье за его несостоявшуюся законоучительскую должность.160

Отец Александр очень любил детей, как своих, так и приходских. Как человек начитанный и образованный, своим детям, которых в семье Никольских выросло девять человек, он стремился дать приличное образование. В этом отношении Узкое, находившееся вблизи столицы, представляло много удобств.

Отец Александр Никольский на пасеке в Узком. Начало 1910-х. Архив Казанского храма в Узком

Несмотря на бедность прихода и крайнюю стесненность священника в средствах, все дети отца Александра и матушки Лидии получили образование в разных учебных заведениях Москвы. Трое старших сыновей учились в Московской Духовной семинарии.

Отец Александр собрал дома неплохую библиотеку в основном из произведений русской художественной литературы. Кроме чтения, увлечениями батюшки были садоводство и пасека. Богослужения, исполнение треб, воспитание детей и хозяйственные заботы не оставляли ему свободного времени. "Как я себя помню, - писала впоследствии его дочь Екатерина Александровна, - отец или служил, или читал, или с пчелами и садом занимался". Праздность была ему незнакома.161

Службы в храме были еженедельными: в воскресенье служили Божественную Литургию, которую в летнее время предваряла всенощная, совершавшаяся накануне, а в зимнее - соединявшаяся с ней утреня. Неукоснительно совершались богослужения Великого поста с их невыразимым умилительным покаянным настроением.

Б. М. Кустодиев Крещенское водосвятие. 1921. Частное собрание

И, конечно же, особую радость несли праздничные богослужения. На Богоявление в "Иордане" готовили специальную прорубь, торжественный Крестный ход во главе с настоятелем в белоснежных ризах спускался к нему от храма, и совершалось Великое освящение воды.

На Пасху Крестный ход шел внутри паперти и возвращался, предваряемый ликующим возгласом священника; Христос Воскресе! Крестного хода по селу не было, но традиционно на Пасху и Рождество после службы отец Александр посещал дома своих прихожан, поздравляя их с этими величайшими праздниками.

Весной "на Егория" - в день памяти святого великомученика и Победоносца Георгия, почитавшегося на Руси как покровителя скотоводства, собирали стадо и батюшка при выходе из села служил молебен.

Наступало лето, и все исполнялось ожидания Казанской - престольного храмового праздника. Промыслительно, что в селах-соседях Конькове, Ясеневе и Узком престольные праздники приходились на один и тот же период, и внешняя, территориальная связь этих селений получила таким образом благодатное духовное основание.

В течение десяти дней в Ясеневе, Конькове и Узком продолжалось общее празднование. Начиналось оно в Ясеневе в день памяти святых Первоверховных апостолов Петра и Павла 29 июня/12 июля, затем перемещалось в Коньково, где престольным торжеством был Сергиев день 5/18 июля, и завершала его 8/21 июля Казанская.

Б. М. Кустодиев Сельский праздник. 1919 Санкт-Петербург. ГРМ

Этот большой общий праздник, согретый лучами летнего солнца, а еще более духовной радостью, перетекал из села в село и не было в них жителя, остававшегося безучастным к его событиям. Престольный праздник всегда был в селе главным и сопровождался различными увеселениями. В Ясеневе в день праздника открывалась ярмарка и устраивались карусели, собиравшие всю окрестную детвору. На Сергиев день карусели переезжали в Коньково, где продолжались праздничные дни, благодарные воспоминания о которых хранило множество людей, выросших в этих краях.

В Узком никаких гуляний не бывало - село было слишком маленьким, чтобы переносить туда атрибуты увеселений, и общий престольный праздник завершался праздничным благовестом после Божественной Литургии.

Князья Трубецкие принимали участие и в престольном торжестве. Дети Петра Николаевича и Александры Владимировны, вырастая, вполне усвоили себе взгляды родителей. Младшая дочь Трубецких Александра после службы устраивала для деревенских детишек угощение, заранее привозившееся из Москвы.

Происходило оно в так называемом "Татинькином (по домашнему имени княжны Александры) домике" - небольшой беседке возле теннисного корта. Правда, отец Александр и матушка Лидия своим детям ходить за угощением не разрешали. Однажды, когда младшие дети, увлеченные толпой сельских ребятишек, возвратились из барского дома с гостинцами, матушка долго стыдила их за утрату достоинства.162

И еще одно праздничное воспоминание дореволюционной приходской жизни Казанского храма, столь созвучное современности. Иверская... С каким трепетом произносим мы это имя, священное для каждого православного москвича, какой радости исполнены сердца наших современников, ставших свидетелями чуда Ее возвращения на Красную площадь.

"Религиозным центром Москвы, - вспоминал известный актер и поэт А. Н. Вертинский, - была Иверская. В маленькой часовне у Красной площади стояла ее икона, озаряемая сотнями свечей, которые ставили верующие. Икона сверкала бриллиантами, изумрудами и рубинами, которые жертвовали исцеленные от тех или иных недугов и горестей, невзгод и страданий. С нее начиналось все... Мы тоже иногда несли свои скромные дары иконе. Я помню, как перед большими событиями, экзаменами, например, я и мои друзья шли к Иверской и ставили свечи или покупали белые розы на длинных стеблях и вставляли их в подсвечники.

К. А. Савицкий. Встреча иконы. 1878. Фрагмент Москва. ГТГ

Кого-кого только у нее не перебывало!... Все несли Иверской свои горести и мечтания. Все верили, что она поможет. Усльшит их мольбу. Такова была сила веры".163

Чудотворный образ Благой Вратарницы нередко переносился из часовни в дома страждущих, где перед ним совершались молебны, а в начале XX века, в летнее время, его возили для поклонения по окрестным селам. К числу подмосковных селений которые посещала Своим чудотворным образом Царица Небесная, принадлежало и Узкое.

В назначенный день с утра у въезда в село со стороны Ясенева собирались все окрестные жители, ожидая, когда покажется карета, где находился чудотворный образ. Икону сопровождали монахи Николо-Перервинского монастыря, которому до революции принадлежала Иверская часовня.164 При подъезде к селу начинался колокольный звон, встречать икону выходил настоятель Казанского храма, за которым тянулся народ. У чудотворного образа служили молебен, благоговейно прикладывались к святыне, под колокольный звон всем селом провожали ее до Калужской дороги и жили ожиданием нового посещения Благой Вратарницы.165

* Возврат * Оглавление * Продолжение *

143. Трубецкой С. Н. Смерть Владимира Соловьева 31 июля 1900 г. // Книга о Владимире Соловьеве. М. 1991. С. 292-299.

144. Трубецкой С. Н. ук. соч. С. 297.

145. Дедушкой В. С. Соловьева был протоиерей Михаил Васильевич Соловьев. "Его внуки собирались у него по воскресеньям, причем все были уверены, что добрый дедушка беседует с Самим Богом и Бог тоже беседует с ним. Свое самое большое произведение "Оправдание добра" Вл. Соловьев посвятил отцу и деду "с чувством живой признательности и вечной связи" (Лосев А. Ф. Владимир Соловьев и его время. М. 1990. С. 5-6.

146. Розанов В. В. Слово на панихиде по Владимире Соловьеве // Книга о Владимире Соловьеве. М. 1991. С. 342.

147. Давыдов Н. В. Воспоминания // Там же. С. 290-291.

148. Коробко М. Ю. Последние дни Владимира Соловьева // Наше наследие. 1994. №32. С. 54.

149. Воспоминания о. Сергия Беляева были опубликованы священником Н. Колосовым в "Московских ведомостях" (№ 253 от 3 ноября 1910 г.) в связи с полемикой о конфессиональных исканиях В. С. Соловьева и публикацией бывшим священником Н. Толстым рассказа, как он причащал Соловьева по униатскому обряду. Публикацией воспоминаний о. Сергия были сняты сомнения в том, что Владимир Соловьев скончался сыном Русской Православной Церкви.

150. Письма В. С. Соловьева. СПб. 1911. Т. 3. С. 216-217.

151. Там же. С. 217.

152. Величко В. Л. Владимир Соловьев: Жизнь и творения // Книга о Владимире Соловьеве. М. 1991. С. 73.

153. Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 87.

154. Такая же дверь была пробита в стене алтарной апсиды и вела с улицы в ризницу (Всесоюзный производственный научно-реставрационный комбинат. Казанская церковь в с. Узкое XVII в. Материалы предварительных работ. М. 1971. Разд. 3. С. 5-6 и фотографические снимки № 62 и № 63 // Архив Казанского храма в Узком).

155. Из устного рассказа дочери церковного сторожа Казанского храма М. И. Гороховой.

156. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 4-8.

157. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 3152. Л. 20.

158. Московские церковные ведомости. 1915. № 48. С. 520.

159. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 763. Д. 27. Л. 238; Петрова Е. А. Воспоминания... С. 1.

160. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 2. Преподавание в школе, основанной в Узком в 1874 г. и возобновленной в 1897 г., было поставлено князьями Трубецкими во многом образцово. Кроме того, А. В. Трубецкая сумела создать при школе подобие пансиона: более 40 детей из 63 учащихся в учебное время оставались ночевать и питались в специально приспособленном для этого помещении (Доклад Московской уездной земской управы № 9 по народному образованию // Доклады и отчеты Московской уездной земской управы за 1902г. М. 1902. С. 15, 52-53). О.Александр Никольский, как видно из его послужного списка, преподавал Закон Божий в школе Узкого только в самом начале своего настоятельства в Казанском храме-в 1903/1904 учебном году (ЦИАМ. Ф. 203. Он. 763. Д. 27. Л. 238).

161. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 1-3.

162. Там же. С. 4-5.

163. Вертинский А. Н. Дорогой длинною... М. 1990. С. 66.

164. Забытая Перерва // Памятники Отечества. 1992. № 2-3. С. 185.

165. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 5-6.

Очерк четвертый

Окончание

В начале XX столетия, в преддверии тяжелых испытаний, которые предстояло пережить России, произошло заметное оживление церковной жизни. Многие начинания московского духовенства стали общерусскими или епархиальными, объединявшими все приходы, не исключая и такие малые, как в Узком.

В 1912-13 годах духовенство и прихожане Казанского храма принимали участие в сборе средств на строительство Никольского храма и странноприимного дома для русских богомольцев в Бар-граде, где покоятся святые мощи Святителя и Чудотворца Николая.166 Первоначально русское правительство хотело восстановить храм в Мирах Ликийских, где служил и был погребен Святитель Николай. Русским посольством в Турции, на территории которой оказалась святыня, был выкуплен участок, где находились руины церкви и гробница Святителя, и получен фирман султана на возобновление храма.167

Однако постоянно осложнявшиеся отношения России с Турцией и некоторые юридические тонкости не позволили осуществить задуманное. Тогда было решено сосредоточить силы и пожертвования на строительстве православного храма в городе Бари в Италии, где пребывают честные и многоцелебные мощи святого угодника Божия Николая. При храме создавалась гостиница, где могли беспрепятственно останавливаться русские паломники, во множестве стекавшиеся на поклонение Святителю и Чудотворцу Николаю.168

Карта Московского уезда с обозначением районов церковных приходов и волостей. 1877. Фрагмент. Москва. РГБ. Красным обозначены границы церковных приходов, под № 84 - приход Казанского храма в Узком

В день памяти Святителя 9/22 мая 1913 года во всех храмах Московской епархии был проведен сбор пожертвований "во славу Православия и честь угодника Божия Святителя Николая, особенно чтимого на Руси", - как писал об этом событии митрополит Московский Макарий.169 С радостью можем сказать, что ныне храм, сооруженный в Бари на эти пожертвования, возвращен Русской Православной Церкви.170

Начало Первой мировой войны было встречено в России большим духовным подъемом: в ней видели - и на первых порах не безосновательно - путь к осуществлению многовековой мечты христиан - освобождению Православного Востока.171 Приподнятое настроение большей части русского общества поэтически точно выразил Сергей Городецкий в стихотворении, посвященном Заступнице усердной рода христианского, Покровительнице православного воинства:

У Казанской Божьей Матери
Тихо теплятся огни.
Жены, дочери и матери
К Ней приходят в эти дни.

И цветы к Ее подножию
Ставят с жаркою мольбой:
"Матерь-Дева, силой Божьей
Охрани ушедших в бой.

Над врагом победу правую
Дай защитникам Руси,
Дай сразиться им со славою
И от смерти их спаси.

На Кресте Твой Сын Единственный
За любовь Свою страдал,
И глагол Его таинственный
К этим битвам Русь позвал.

Мы воюем за спасение
Братьев, страждущих славян.
Мы свершим освобождение
Подъяремных русских стран.

С кем враждует Русь лучистая
Враг и Сына Твоего.
Дай же, Дева, дай Пречистая,
Нашей силе торжество!"

У Казанской Божьей Матери
Дивно светел вечный взгляд,
Жены, дочери и матери
Перед Ней с мольбой стоят".172

Церковь с первых дней войны не только духовно окормляла русское воинство, но постоянно помогала семьям призванных на фронт, раненым, беженцам и военнопленным. Прекрасное описание служения Русской Церкви в начале войны оставил в своих воспоминаниях митрополит Евлогий (Георгиевский), бывший в то время архиепископом на землях Волыни, с первых дней оказавшихся вблизи театра военных действий.173

Столичное духовенство и духовенство Московского уезда развернули широкую благотворительную деятельность.174 Все приходы проводили сбор пожертвований на военные нужды, помощь раненым и беженцам. Предмет особой заботы духовенства составляли раненые. На пожертвования священно-и-церковнослужителей был открыт Лазарет имени церквей и духовенства Московского уезда.175

При крупных церквях создавались попечительские советы, осуществлявшие сбор пожертвований, а в таких небольших крестьянских приходах, как в Узком, именно храм являлся источником помощи русскому воинству, которое всеми силами стремились поддержать местные жители.176

Победы в военных действиях быстро сменились неудачами, восторг первых месяцев - горьким разочарованием. Война показала свое истинное лицо и была названа современниками "мировой бойней", а Церковь продолжала терпеливо и неустанно помогать всем, кто нуждался в духовном попечении, утешении и материальной помощи. Растерянной и опустошенной, "внимая ужасам войны",177 вступала Россия в 1917 год.

Милость Божия продолжала покрывать храм и в наступивших гонениях на веру и Церковь. Его внутренняя, духовная жизнь не претерпела изменений: так же, как и раньше, неустанно совершалось в нем дело человеческого спасения, смиренно и благодарно возносились теплые молитвы Господу. Церковная жизнь по-прежнему была скрыта от постороннего глаза, еще более скудными стали сведения о ней, и официальные документы отмечали только факт существования в Узком действующего храма.

Неприметность и потаенность духовной жизни была глубоко промыслительной: она сохранила храм, отвлекла от него множество бед и даже предотвратила его официальное закрытие. Казанская церковь в Узком официально никогда не упразднялась как действующая.

Царица Небесная не покидала Своей обители, и молитва умолкшая в стенах святыни, продолжала изливаться из верующих сердец перед образом Заступницы усердной рода христианского. Видный отовсюду великолепный храм Пресвятая Дева оградила Своею благодатию, и чудесное "облако, от враг видимых и невидимых покрывающее",178 заслонило святыню от глаз безумных разрушителей и гонителей.

Узкое избежало серьезных революционных потрясений: село было маленьким, население его - дружным. К помещикам князьям Трубецким крестьяне относились без неприязни и с уважением. Покидая в конце 1917 года Узкое, Владимир Петрович Трубецкой сам предложил крестьянам разобрать господский скот и сельскохозяйственные приспособления, увещевая не трогать только барского дома, "поскольку он им самим пригодится".179 Усадьба избежала погрома, а для храма перемена власти прошла, казалось, совершенно безболезненно: любовь и благоговение, которыми окружали святыню ее прихожане, оставались прежними.

Маленький приход Казанской церкви был совершенно однородным: при регистрации Казанского религиозного Православно-христианского общества в селе Ускове в графах "общественное и служебное положение после 1917 года" и "принадлежность к тому или другому сословию до революции" у всех без исключения членов было указано "крестьяне", в графе "имущественное положение" значилось "среднее или ниже среднего", а на вопрос о "принадлежности к данному религиозному культу" следовал неизменный ответ "с рождения".180

Благочестие этих простых русских людей было потомственным, оно воспитывалось десятилетиями в стенах родного храма скромными служителями Алтаря Господня, и над ним не были властны политические перемены. Прихожане Казанской церкви, беспрекословно подчиняясь новой власти, делали все возможное, чтобы храм продолжал существовать.

Благодатное тепло древней святыни во время революции и гражданской войны стало более ощутимым и притягательным. Старейшая прихожанка нашего храма Екатерина Александровна Никольская вспоминала, что число прихожан возросло: в храм потянулись работники организованного в Узком совхоза и служащие санатория.181 Официально в состав Казанского религиозного общества они не входили, но наряду с "коренными" жителями Узкого несли в храм свои горести и радости. Тихая жизнь удаленного от столицы прихода давала возможность тайно притекать под Материнский Покров Церкви множеству людей, отдыхавших в санатории или навещавших здесь своих родственников, и в этом заключена большая, хотя и скрытая от нас часть духовной истории храма после революции.

Любовь и забота прихожан могли лишь отчасти оградить святыню от наступления воинствующего безбожия, ставшего "религией" нового советского государства. По декрету "Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви" 1918 года Православная Церковь в России теряла статус господствующей. Все религиозные организации рассматривались как частные общества и союзы, причем, как специально разъяснял положения декрета народный комиссариат внутренних дел, "религиозные общества, хотя и приравнивались к частным лицам, но в отличие от последних не имели права собственности и права юридического лица".182

"Здания, предназначенные для религиозных целей", передавались "группам граждан, заключивших соглашение с Совдепом", или подлежали закрытию в случаях, если: не было "граждан, желающих взять эти здания", или имелась "нужда в соответствующем помещении для общеполезных целей по запросу трудящихся масс".183

В Узком незамедлительно было создано Казанское религиозное Православно-христианское общество, поскольку "трудящиеся массы" здесь не мыслили для храма более "общеполезной" цели, чем спасение человеческих душ. Храм был передан обществу, причем была составлена подробная опись церковного имущества,184 "чтобы, как говорилось в одном циркуляре, правительство знало, какую часть народного достояния оно передало в пользование группы верующих, и чтобы они знали, какова реальная ценность переданного им в пользование имущества, за которое они в случае порчи, утери или растраты должны возместить правительству понесенный последним ущерб".185

Изъятие церковных ценностей в 1918 году представлялось еще "неправомерным, т. к. распоряжения пока не было сделано", и "нецелесообразным, т. к. затрагивает религиозные чувства и разрушает сами предметы, имеющие художественную ценность".186

"Распоряжения" об изъятии ценностей не пришлось ожидать долго. Когда в 1921 году на страну обрушился невиданный голод, по инициативе и под председательством Святейшего Патриарха Тихона был создан "Всероссийский общественный комитет помощи голодающим" (Помгол). Комитет распределял средства и продовольствие, которые собирали храмы России и присылали зарубежные христиане. Однако самостоятельность, проявленная Церковью в деле помощи голодающим, не устраивала руководство государства, и Помгол был ликвидирован.187

Несмотря на то, что Святейший Тихон издал воззвание, в котором призывал храмы жертвовать на святое дело драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления, в феврале 1922 года был издан декрет об изъятии церковных ценностей.188

Трагическая история реализации этого декрета известна, она стоила жизни многим представителям духовенства и мирянам, пытавшимся сохранить от посягательства предметы богослужения. Столичных храмов и церквей Московской епархии изъятие церковных ценностей коснулось в первую очередь.

Сохранились документы комиссии Московского уезда по изъятию церковных ценностей. Изъятие началось после Пасхи, 24 апреля 1922 года, а предварительно все храмы должны были представить описи церковного имущества.189 На полях описи Казанского храма 1920 года хорошо видны пометки, сделанные бестрепетной рукой "уполномоченных", не оставивших без внимания ни одного серебряного предмета - золотых вещей в храме не было.190

"Изъятие, - сообщали члены комиссии московскому губернскому военному комиссару и командующему войсками Московского военного округа, - началось в самом неблагонадежном районе, а именно в Ленинской волости", к которой относилось и Узкое. "Ленинская волость имеет 33 церкви, причем волость была разбита на 4 следующих базы: 1. База Коломенская. 2. База Перерва. 3. База Царицыно. 4. База Коньково. В базе Коньково, а именно в селе Ясеневе, в то время когда уполномоченные вели переговоры со священником, сторожиха церкви проникла на колокольню и зазвонила в набат, благодаря чему собралась толпа народа около 300 человек, причем вся эта толпа была возбуждена и уполномоченные к изъятию допущены не были, но на Другой день... на место изъятия в с. Ясенево был прислан отряд кавалерии числом 25 человек, по прибытии которого ценности были изъяты без всяких эксцессов".191

В Узком в тот же день 28 апреля были "изъяты в фонд помощи голодающим ценности, согласно имеющейся при общине заверенной описи, причем при приеме оказалось все налицо, правильно. Со стороны представителей общины верующих жалоб нет". Из храма были изъяты все без исключения серебряные предметы, в том числе дароносица, потир и напрестольный крест из центрального алтаря: "серебро вызолоченное вес в грубом виде 24 3/4 фунта".192

Навсегда исчезла из храма "риза с Казанской иконы Божией Матери" с молитвой храмоздателя боярина Стрешнева, и кощунственное поругание, которое не удалось солдатам Наполеона, совершила бестрепетная рука обезумевшего соотечественника.

Что произошло с изъятыми ценностями дальше - трудно даже предположить, поскольку деятельность комиссии по изъятию была не только кощунственной, но и совершенно неподготовленной. "Ввиду отсутствия средств в кассе Московского уезда... и учитывая тяжелые условия людей, работающих по изъятию ценностей, - писали члены президиума Московского уездного совета, - констатируем, что при подобных условиях провести работу по изъятию ценностей почти невозможно...".193

Тем не менее, "работа" была проведена, и страницы документов пестрят просьбами в уездную продовольственную комиссию отпустить во временное пользование уполномоченных то мешки для "принятия" ценностей, то "десятичные весы с гирями", поскольку "во многих церквах Московского уезда ценности принимались без веса".194

Не лучше обстояло дело и при сдаче изъятого в Государственное хранилище ценностей РСФСР (Гохран). Здесь, не стесняясь, свидетельствовали, что "места с ценностями, изъятыми из церквей Московского уезда принимались Гохраном без осмотра содержимого и без перевеса".195 Уполномоченные, производившие изъятия, "указывали" "на следующие ненормальные факты, вытекающие при сдаче ценностей в Гохран: 1. Волокита: при сдаче каких-нибудь 5-6 мешков приходится терять по 7-8 часов. 2. ...на принятые ценности выдаются расписки (акты) - не имеющие достаточных сведений о сданных ценностях: нет указаний веса, а только названо количество мешков. Учитывая, что вместимость мешков бывает разная (выделено нами - О. Щ.), комиссия считает таковую операцию неправильной и недопустимой... и просит устранить недостатки".

Церковные ценности храмов Московского уезда, сданные в Гохран "без веса", вплоть до упразднения комиссии по изъятию так и не были разобраны в присутствии ее представителей.196 В "каком-нибудь" из мешков "разной" вместимости исчезло в недрах Гохрана, и неизвестно, принесло ли хоть какое-нибудь облегчение голодающим, достояние Казанской церкви, с любовью принесенное родному храму прихожанами, многие годы собиравшими свои скудные пожертвования...

Изъятие церковных ценностей повлекло за собой еще одно бедственное последствие в жизни храмов. В качестве свидетеля, а затем и подсудимого к процессу об изъятии церковных ценностей был привлечен Святейший Патриарх Тихон.197 По этому случаю губернским прокурорам был разослан циркуляр "О публичном чествовании лиц осужденных или находящихся под судом за совершение тяжелых государственных преступлений".

Возношение за богослужениями имени Святейшего Тихона было признано советской юстицией уголовно наказуемым деянием, поскольку "чествование, выражаемое в упоминании данного лица в молитвах, проповедях и т. д... носит характер явной политической демонстрации против рабоче-крестьянской власти или направляется с явным намерением возбудить в населении недовольство или дискредитировать власть".

Если же поминовение Патриарха и не имело "указанного выше демонстративного характера", оно вполне могло "явиться основанием для постановки вопроса в исполкоме" о ликвидации договора о пользовании зданием храма с общиной верующих, "ввиду ее нелояльного отношения к постановлениям судебной власти республики".198

Возношение в церквях молитвы о Святейшем Патриархе Тихоне, согревавшее души верующих сознанием единства Матери-Церкви, на которую помимо гонений государства обрушился обновленческий раскол, стало грозить храмам закрытием, а духовенству - уголовным наказанием.

Церковь устояла, и в очередной раз "врата адовы не одолели ее" (Мф. XVI, 18). Большинство приходов без колебаний сохранили свою верность омофору Святейшего Патриарха, гонимого и заключенного, но властного и грозного благодатной силой своего Первосвятительства. К числу таких храмов принадлежала и Казанская церковь в Узком, где никогда не слышался голос раскольников-обновленцев.

В 1925 году в Московском уезде была проведена перерегистрация религиозных обществ, и государство вынуждено было признать, что 95% храмов находились, благодаря заботам прихожан, в хорошем состоянии.199 В августе того же года было вновь зарегистрировано Казанское религиозное Православно-христианское общество в селе Узком. Официально в нем состояли 52 члена в возрасте от 18 (ранее этого возраста человек не мог считаться членом церковной общины) до 71 года, что составляло примерно треть взрослого населения Узкого и Нижних Теплых Станов. Общество было довольно "молодым", и 2/3 прихожан Казанского храма составляли мужчины, что являлось свидетельством крепости веры,200 сохраненной потомственным благочестием крестьян Узкого и молитвенными трудами духовенства.

"По сути дела, русский народ именно сельскому священнику обязан тем запасом положительной духовной силы, который был сохранен благодаря крепкой традиции и вопреки всем разлагающим влияниям", - писал историк Русской Церкви.201 Прекрасное подтверждение этому - послереволюционная история Казанского храма в Узком.

В первые годы после революции прихожан Казанского храма продолжал окормлять отец Капитон Горский. Его помощником был сын Николай, служивший псаломщиком. В 1919 году отец Капитон скончался в Зюзине, где был настоятелем храма Михаил Капитонович Горский, и место его погребения нам не известно.202

Договор общины Казанского храма в Узком с отделом управления Московского уездного совета о передаче прихожанам церковного здания. 1925. Фрагмент Москва. ЦГАМО

После смерти отца Капитона настоятелем Казанской церкви стал священник Димитрий Иванович Соколов, прослуживший в Узком десять лет до закрытия храма. О нем мы пока не имеем никаких биографических сведений. Связано это в первую очередь с тем, что данные официальных документов расходятся с воспоминаниями прихожан, знавших отца настоятеля. Дочь отца Александра Никольского Екатерина Александровна, семья которой была близко знакома с последним настоятелем Казанского храма, вспоминала, что настоящее имя священника было Димитриан, он имел сан иеромонаха и перед революцией состоял одним из сотрудников "Московских церковных ведомостей".203

В Москве в начале XX века действительно был иеромонах, насельник Знаменского монастыря, носивший редкое имя Димитриан. Однако в миру он не был Дмитрием Ивановичем Соколовым,204 и в его послужном списке 1914 года ничего не упомянуто о сотрудничестве с "Московскими церковными ведомостями".205 В силу этого мы не можем с уверенностью сказать, что именно он стал после революции настоятелем Казанского храма, хотя, несомненно, мог служить в Узком, скрывая свое настоящее имя. Прихожанам оно было известно, и, если наше предположение справедливо, подобное состояние свидетельствует о большом взаимном доверии прихожан и их пастыря.

Казанский храм в Узком. Сентябрь 1929 г. Фотография А. А. Губарева. Москва. ИЗО ГИМ

Мог оказаться в Узком единственный московский священник, носивший имя Дмитрий Иванович Соколов, - настоятель церкви святого мученика Трифона в Напрудной слободе, который покинул столицу как раз в середине 1919 года.206 Кроме того, настоятель Казанского храма со столь распространенным сочетанием имени и фамилии мог быть и представителем уездного духовенства, и выходцем из другой епархии.

Бесспорно то, что служил последний настоятель Казанского храма неукоснительно и в жизни был человеком общительным и располагавшим к себе. На десятом году своего настоятельства он был вынужден покинуть Узкое. В 1929 году он был выслан в Сибирь, но в Узком о нем сохранялась благодарная память, и одна из прихожанок сопровождала батюшку в ссылку.

Для нас теперь не представляется возможным проследить путь земной жизни последнего настоятеля Казанского храма, но ссылку батюшка не пережил.207 В числе новомучеников и исповедников Российских отдал душу за своего Господа и Спасителя священник Димитрий Соколов и ныне, предстоя в их светлом сонме Престолу Божию, молит и о возрождении нашего святого храма.

Южный портал Казанского храма. Сентябрь 1929 г. Фотография А. А. Губарева. Москва. ИЗО ГИМ. На переднем плане видны ступени белокаменной лестницы и фрагменты каменного парапета паперти XVIII в.

Двери храма, затворившись в последний раз за отцом Димитрием, закрылись на долгие шесть десятилетий, но официально храм не упразднялся как действующий и община верующих не прекращала своего существования. По уставу Казанского Православного религиозного общества, оно могло быть закрыто (в таком случае храм упразднялся как действующий) либо по постановлению губернского или областного исполкома, либо по решению общего собрания членов общества.208 Ни того, ни другого в Узком не произошло: общество не намеревалось закрываться, и никто извне не настаивал на его ликвидации. В информационной справке "Какие храмы избиратели требуют закрыть", составленной по Московскому уезду в апреле 1929 года, Узкое не упоминается.209

Не существует и решения Мособлисполкома о закрытии Казанского храма в Узком.210 В 1929 году по причине высылки священника и прекращения богослужений церковь в Узком была закрыта в прямом смысле слова "на замок". Ключи от храма оставались у членов церковной общины. В 1930 году в подсобном хозяйстве санатория "Узкое" состоялось собрание, на котором решалась судьба Казанской церкви, но речь шла не об упразднении храма, а об использовании уже закрытого церковного здания. Проведение этого собрания было совершенно незаконным: представители местной власти, чтобы нейтрализовать сопротивление крестьян Узкого, провели его не в колхозе, где трудилось подавляющее большинство жителей села, а в подсобном хозяйстве санатория, где они практически не работали. Эти немногочисленные представители крестьян Узкого на собрании протестовали против передачи храма под хозяйственные нужды. Тем не менее, но по инициативе представителя волостного исполкома, это решение было принято большинством работников подсобного хозяйства санатория, которые не были жителями села, и по сути дела храм был отдан на поругание без участия и даже против воли крестьян Узкого.211

После собрания у церковного сторожа были отобраны ключи от храма. Однако, поскольку решение о хозяйственном использовании здания храма было насильственным, более двух лет крестьяне Узкого молчаливо противились его "переустройству". В 1932 году храм осматривал краевед М.А.Александровский, отмечавший, что внутреннее убранство запертой церкви сохранялось в полной неприкосновенности212. Тем не менее, по мере ужесточения гонений на веру вопрос о переустройстве здания Казанской церкви встал вновь. Сначала решено было использовать его под клуб. Местные комсомольцы устроили разгром внутри церкви, сожгли часть икон, которые не успели разобрать верующие, и сбросили колокола. Однако страх Божий не оставлял сердец жителей Узкого, в том числе и тех, кто входил в состав сельского совета. Единственный раз в храме продемонстрировали кинофильм, и после этого затея с клубом тихо и незаметно сошла на нет.213

Позже здание Казанской церкви использовалось под магазин и общежитие, но ничто не удерживалось в нем долго, словно сам храм выдворял незваных обитателей. К началу Великой Отечественной войны храм опустел, а затем перешел в пользование Академии наук, которая в 1948 году устроила в нем склад трофейных архивных документов и книг.214

В 1945 году президентом Академии стал Сергей Иванович Вавилов. Будучи не только выдающимся ученым и великолепным организатором науки, но верующим человеком и знатоком старины, он, пользуясь тем, что Казанский храм находился на территории академического санатория, решил провести реставрацию церкви. Об этой неудавшейся попытке рассказывал ученик и сотрудник Вавилова академик Франк. "Однажды, в конце сороковых годов, я случайно услышал слова человека, ответственного в то время за строительство в Академии наук, - писал Илья Михайлович в воспоминаниях. - Он сказал: "Вот президент Вавилов требует, чтобы реставрировали эту церковь. Ну, раз требует, так леса мы поставим, а делать ничего не будем!"215

Видимо, Сергей Иванович знал об этом. Кроме того, как подлинный ученый, он прекрасно понимал ценность храма как уникального архитектурного памятника. В силу этого Вавилов вознамерился не только произвести наружный ремонт храма, но и осуществить его научную реставрацию. Вавилов обратился к специалистам Всесоюзного научно-реставрационного комбината, в архиве которого первые акты обследования здания Казанской церкви в Узком датированы 1950 годом.216

Замыслу Сергея Ивановича не суждено было сбыться - в январе 1951 года он скончался. Разработка проекта реставрации Казанской церкви в Узком была немедленно прекращена, но в стенах нашего храма имя Сергея Ивановича Вавилова всегда будет сохраняться с благодарностью и молитвой.

Между тем строительные леса продолжали обступать храм многие годы, и печальным следствием этого стала утрата куполов. На два десятка лет храм оказался обезглавленным, и хотя книги отзывов академического санатория "Узкое" были полны настойчивых пожеланий многих выдающихся деятелей отечественной культуры о реставрации церкви, она была предпринята только в середине 70-х годов. По заказу Академии наук реставрацию осуществил Всесоюзный реставрационный комбинат, сотрудники которого вернули храму купола, близкие к формам XVII столетия. Тогда же была отреставрирована и застеклена единственная уцелевшая святыня храма - Казанская икона Божией Матери над западным порталом церкви.217

Вновь засияли над лесным простором купола храма, привлекая взор и проливая незримое благодатное тепло в души людей, во множестве населивших новые московские районы, обступившие Узкое. Вновь потянулись люди к образу Заступницы усердной рода христианского, но сколько еще предстояло пережить до возрождения храма!

* Возврат * Оглавление *

166. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 757. Д. 3550. Л. 97.

167. Житие и чудеса Св. Николая Чудотворца, Архиепископа Мирликийского и слава его в России. СПб. 1994. С. 71-79.

168. Церковные ведомости. 1911.№ 30. С. 1316-1320;№ 31.С.1357- 1364; № 32. С. 394-397; Московские церковные ведомости. 1912. № 18. С. 456-458.

169. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 757. Д. 3550. Л. 4об.

170. Радонеж. 1998. Декабрь. № 18. С. 8.

171. О том, как высоко первоначально понимался смысл участия России в войне, прекрасно сказал епископ Дмитровский Трифон (кн. Туркестанов), который в сентябре 1914 года отправился на передовую в качестве полкового священника и вскоре "за отличие во время военных действий" был награжден панагией на Георгиевской ленте из Кабинета Его Императорского Величества (Иеромонах Афиноген (Полесский). Материалы к жизнеописанию митрополита Трифона // Митрополит Трифон (Туркестанов): Проповеди и молитвы. Материалы к жизнеописанию. С. 132-133). В слове, обращенном к государю в Успенском соборе Московского Кремля Владыка Трифон говорил: "Ваше Императорское Величество! Пламенное воодушевление ныне объединяет всех русских... Святой восторг объемлет сердца, благодарные слезы закипают в груди; мы не запомним такого времени, и только деды наши повествовали нам о таком же высоком подъеме чувств народных в священную брань "12-го года". В самом деле, ведь эта война предпринята нами не из каких-либо властолюбивых, горделивых замыслов, не из-за корыстных целей, не из-за выгод житейских, не из-за зависти и злобы к нашим противникам. Нет, мы встаем за наших единоверных и единокровных братьев, мы вступаемся за поруганную правду, за гонимую веру нашу святую, за крест Христов, за честь и славу нашей Родины, обагренной и искупленной кровью отцов наших" (Московские церковные ведомости. 1914. № 34. С. 626-627).

172. Слово жизни в духовных стихах, избранных для любителей духовного пения / Собрал и составил митрофорный протоиерей Николай Гурьянов. Остров Залит. 1994. С. 373-374.

173. Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. М. 1994. С. 230-233, 258-260.

174. Московские церковные ведомости. 1914. № 32-33. С. 495-499; № 37. С. 532-533.

175. Московские церковные ведомости. 1914. №42. С. 837; 1915. №43-44. С. 618

176. ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 757. Д. 3580. Л. 204-206.

177. Из одноименного стихотворения Н. А. Некрасова // Полное собрание сочинений и писем в 15-ти томах. Л. 1981. Т. 2. С. 14.

178. Акафист Божией Матери в честь чудотворной иконы Ее Тихвинской. Икос 3.

179. Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 94.

180. ЦГАМО. Ф. 65. Оп. 1. Д. 129. Ал. 7-13.

181. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 9.

182. СУ РСФСР. 1918. № 18. Ст. 263 и Постановление Народного комиссариата юстиции "О порядке проведения в жизнь декрета "Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви" (Инструкция)// СУ РСФСР. 1918. № 62. Ст. 685.

183. ЦГАМО. Ф. 65. Оп. 1. Д. 34. Ал. 60, 76.

184. Там же. Д. 28. Ал. 26-35об.

185. Там же. Д. 34. Л. 85.

186. Там же. Л. 60.

187. Цыпин В., протоиерей. История Русской Церкви. 1917-1997// История Русской Церкви. М. 1997. Кн. IX. С. 72.

188. Декрет ВЦИК "О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих" // СУ РСФСР. 1922. № 19. Ст. 217.

189. ЦГАМО. Ф. 744. Оп. 1. Д. 67. Л. 4.

190. Там же. Ф. 65. Оп. 1. Д. 28. Ал. 138-141об.

191. Там же. Ф. 744. Оп. 1. Д. 67. Л. 14.

192. Там же. Ф. 66. Оп. 18. Д. 294. Ал. 394-396.

193. Там же. Ф. 744. Оп. 1. Д. 67. Л. 12.

194. Там же. Ал. 17-18, 22.

195. Там же. Л. 18.

196. Там же. Ал. 21- 21об.

197. Цыпин В., протоиерей. ук. соч. С. 76-77. Материалы процесса см.: Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея Руси и позднейшие документы о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 / Сост. М. Е. Губонин. М. 1994. С. 195-212; 250- 270.

198. ЦГАМО. Ф. 65. Оп. 1. Д. 34. Л. 78.

199. Там же. Д. 51. Л. 415.

200. Там же. Д. 129. Ал. 7-13.

201. Смолич И.К. История Русской Церкви... Ч. 1. С. 318.

202. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 8-9.

203. Там же. С. 9.

204. Иеромонах, носивший имя Димитриан, был в Москве один - это подтверждают и данные справочников "Вся Москва" за 1914- 1917 годы, и списки монашествующих Москвы (ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2644), и картотека архива Святейшего Синода в РГИА в Санкт-Петербурге. Мирское имя иеромонаха Димитриана было Иван Семенов (Послужной список иеродиакона Димитриана за 1906 г. // ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744. Д. 2644. Ал. 81об-82).

205. Послужной список иеромонаха Димитриана за 1914 год // РГИА. Ф. 796. Он. 439. Д. 314. Лл. 1-2.

206. ЦГАМО. Ф. 66. Он. 18. Д. 71. Л. 16. В Трифоновский храм протоиерей Димитрий Соколов более не возвращался. Настоятелем храма в Напрудной служил протоиерей Александр Голосов (ЦМАМ. Ф. 1215. Он. 2. Д. 88. Лл. 11-12).

207. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 9.

208. ЦГАМО. Ф. 65. Оп. 1. Д. 129. Л. боб.

209. Там же. Ф. 66. Оп. 11. Д. 8029.

210. См Протоколы Мособлисполкома за 1929 и 1930 гг. // ЦГАМО. Ф. 2157. Оп. 1. Д. 75, 220, 484. В 1929 - начале 1930 года происходило открытие "неправильно", т. е. вне решения органов власти, закрытых церквей, но, как показывает статистика, около 10% "неправильно закрытых" храмов так и не были открыты вновь (ЦГАМО. Ф. 2157. Оп. 5. Д. 108. Л. 175). В их числе, поскольку священник был выслан и некому было служить, оказалась и Казанская церковь в Узком.

211. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 9-10.

212. Александровский М. А. Исторический указатель сел и зданий бывшего Московского уезда // ОПИ ГИМ. Ф. 465. Оп. 1. Д. 10. Л.128об.

213. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 10.

214. Кузьмин Е. Тайна церкви в Узком // Литературная газета. 1990. 18 сентября.

215. Сергей Иванович Вавилов: Очерки и воспоминания. М. 1991. С. 332.

216. Архив ЦНРПМ. Шифр 23. Инв. №№ 1-26.

217. Никольская О. Старинная усадьба // Вечерняя Москва. 1979. 2 февраля.

 

Очерк пятый

СВЯТАЯ БЛАГОВЕРНАЯ КНЯГИНЯ АННА КАШИНСКАЯ

Киими похвальными песньми ублажим преподобную чудотворицу, великую княгиню инокиню Анну, верным людем заступницу теплую?
Из службы Перенесению мощей св. блгв. кн. Анны Кашинской

Казанская церковь в Узком в период
первой реставрации. 1950-е.
Библиотека санатория "Узкое"

Казанский храм в узком. 1965.
Архив Казанского храма

Чудеса милосердия Божия продолжали совершаться в храме и в годы запустения. Именно в это время обрел он еще одну небесную покровительницу. Молитвенное предстательство Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и Святителя Николая Чудотворца умножилось заступничеством удивительной русской святой - благоверной княгини Анны Кашинской.

Храм обрел ее предстательство совершенно неожиданно и таинственно. В последней четверти XX столетия в краеведческой литературе при упоминании Казанского храма в Узком стали писать о некогда существовавшем в нем престоле во имя святой благоверной княгини Анны Кашинской. Изданная в 1980 году энциклопедия "Москва", два десятилетия служившая основным научным справочником о столице, даже называла храм в Узком "церковью Анны", не упоминая, правда, в честь какой святой Анны он был освящен.1

В исследовании Петра Паламарчука "Сорок сороков", содержащем краткую историю всех московских храмов и снабженном качественным научно-справочным аппаратом, упоминание об освящении в Узком престола во имя святой благоверной княгини Анны не имело никакого документального подтверждения.2 Абзац, в котором об этом шла речь, был помечен сноской на Труды Общества изучения русской усадьбы, где вообще нет ни слова о числе и наименовании престолов Казанского храма!3

В церковных публикациях, в двух первых изданиях справочника "Православная Москва", упоминалось, что в Казанской церкви Узкого был в начале XX века "приставной престол в честь святой благоверной княгини Анны Кашинской".4

Однако сведения о существовании этого престола не подтверждаются ни архивными документами,5 ни воспоминаниями современников.6 Таким образом, информация, которую добросовестно переписывают историки и краеведы, возникла совершенно неожиданно и "ниоткуда". Но у Промысла Божия нет ничего случайного: эта странная "ошибка" оказалась промыслительной и возникла в тот момент, когда храм в преддверии своего грядущего возрождения обрел еще одну святую покровительницу.

Как и почему простирают святые свой молитвенный покров над тем или иным местом или ограждают им какого-либо человека - всегда тайна, которая чаще всего остается неразгаданной. Сами святые определяют, кому подается их благодатная помощь, а слабый человеческий разум не в силах бывает вместить даже очевидных причин этого и только в изумлении свидетельствует о происшедших чудесах.

Так уже более тысячи лет покрывает наше Отечество могущественное и неусыпное предстательство самого "русского" из всех почитаемых в нем святых - Святителя и Чудотворца Николая, архиепископа греческой Мирликийской Церкви, чья земная жизнь прошла задолго до появления на свет Русского государства, нога которого никогда не ступала на нашу землю. Почему произошло так - великая тайна милосердия Господа и Его святого угодника Николая.

И в истории нашего храма имя святой Анны Кашинской возникло таинственно, явилось как уже совершившееся чудо. Мы можем только попытаться приподнять покров этой тайны, чтобы убедиться, насколько промыслительным стало ее предстательство за возрождающуюся святыню. Чтобы осмыслить это, необходимо хотя бы кратко рассказать о житии и истории канонизации этой удивительной святой.

Земная жизнь святой благоверной княгини Анны пришлась на страшное время ордынского ига и междоусобиц русских князей. Потоки невинной крови проливались не только иноплеменниками, но и соотечественниками, презревшими узы кровного родства и не сознававшими родства духовного - Православия, единственного, что объединяло раздробленную и обессиленную Русь.

Трудно представить себе жизнь, исполненную скорбей и испытаний больших, чем те, которые выпали на долю княгини Анны. Ее супруг - святой благоверный князь Михаил Тверской, добровольно принял в Орде мученическую кончину. "Думаю лучше мне, - говорил он жене на прощание, - одному умереть за стадо Христово, нежели из-за меня пролиться крови христианской от мучителей". Княгиня Анна, зная, что Михаил обречен, благословила его на этот великий подвиг: "Но только возлюби, господине мой, Единого Господа Иисуса Христа, тогда и я буду блаженна тебе ради во всех российских женах".7

Слова обоих оказались пророческими, и оба приняли мученический венец. Михаил погиб в Орде, и только девять месяцев спустя его тело, сохранявшееся нетленным, было привезено в Тверь. От руки ордынцев пали старшие сыновья княгини Анны Дмитрий и Александр и ее юный внук Федор. В Орде скончался и третий сын благочестивой четы - Константин.8

Не только семейные скорби терзали сердце Святой Анны. На ее глазах совершались бесконечные междоусобные разграбления Твери, в кровопролитие обращалась немилость ордынских ханов. "Плач, и стон, и горе" (Иез. II, 10) наполняли город, для жителей которого княгиня Анна старалась быть матерью, помощницей в нуждах и утешительницей в скорбях. Временами семья княгини изгонялась из родного города и скиталась по окрестным землям, не имея, по слову Евангелия, "где главы под-клонити" (Мф. VIII, 20).

Таков был удел княгини, которая воспринимала свою участь как крест, без которого невозможно следовать Христу. Поразительное мужество и терпение в перенесении скорбей, неподдельная благодарность Богу и неоскудевающее милосердие были главными сокровищами княгини. Потеряв мужа и трех сыновей, она переезжает к своему младшему и любимому сыну Василию, вытесненному из Твери в маленький город Кашин. От деятельного служения людям делами милосердия восходит она к служению Единому Богу и принимает монашеский постриг, а затем и схиму.

В схиме княгиня-инокиня получила свое прежнее имя - Анна, в переводе с еврейского означающее "благодать". Благодать, дарованная ей Господом за беспредельное терпение и послушание Его святой воле, исходила от старицы, наполняла ее молитву, задолго до смерти открыла ей время кончины.9

В середине XVII века, после трех с половиной веков забвения, которому были преданы могила и имя княгини Анны, произошло чудесное обретение ее святых мощей. Княгиня-инокиня лежала в гробу, избежав нетления, и персты ее правой руки были сложены на груди для благословения. У мощей княгини людям, притекавшим под ее благословение, подавались исцеления.10

Святая благоверная княгиня Анна Кашинская Икона XVII в.

Перенесение мощей святой благоверной княгини Анны Кашинской состоялось 12 июня 1650 года. Это общерусское духовное торжество, которое возглавил государь Алексей Михайлович, сопровождалось многими чудесами. Покров на гроб святой был вышит руками царицы Марии Ильиничны и царевен - сестер государя. Службу перенесению мощей святой благоверной княгини Анны составил известнейший киевский ученый-богослов иеромонах Епифаний Славинецкий.11

Удивительно изображение святой княгини Анны на иконах. В основном ее иконография сводится к единственному изображению, дошедшему до нас со времени первой канонизации святой в XVII веке. Дышит благодатью само его название - Моление Святой Анны ко Облачному Спасу. Княгиня в схимническом облачении молится на берегу реки Кашинки, где возвышается служивший ей прибежищем Успенский монастырь. И в ответ на ее мольбу из ослепительного сияющего облака простирает к ней Свою благословляющую десницу Господь.

Благословение Господне, почившее на святой праведнице, она неизменно подавала всем чтущим ее память. Между тем именно рука княгини, сложенная "яко благословляюща", послужила причиной беспримерного и единственного в истории Русской Церкви события - упразднения канонизации. Скорби сопровождали Святую и за гробом.

Канонизация святой благоверной княгини Анны Кашинской совершилась в 1650 году, накануне страшного духовного потрясения - раскола. Опасаясь, что раскольники для возмущения православных воспользуются почитанием княгини Анны, рука которой была сложена двуперстным крестным знамением, а пальцы, если их пытались разогнуть, вновь складывались для благословения, Архиерейские Соборы 1677-78 годов постановили упразднить ее почитание как святой. В соборных постановлениях говорилось, что многие угодники Божий, мощи которых не подверглись нетлению, например святой благоверный князь Даниил Московский, не были причислены к лику святых.

Перенесение мощей святой благоверной княгини Анны 12 июня 1650 года. Рисунок из Царственного летописца

Однако праведности Преподобной Анны и чудес, происходивших от ее мощей, никто не отрицал, и запрещение совершать молебны и службы Святой было наложено до времени, "аще чем Бог впредь объявит и утвердит".12 Упразднение канонизации рассматривалось как временное, но судьба княгини-инокини и по смерти осталась страдальческой: всего 25 лет длилось ее почитание как святой и 250 понадобилось, чтобы вновь осознать и оценить величие ее духовного подвига.

Святая княгиня с терпением и смирением перенесла и это посмертное испытание: чудеса у гроба праведницы продолжали совершаться, ее предстательством Кашин в 1812 году остался в стороне от нашествия французов и не раз избавлялся от различных эпидемий.13 Память Преподобной не предавалась забвению, и в XIX веке в различных церковных изданиях: "Словаре историческом о русских святых", труде архимандрита Леонида Кавелина "Святая Русь" - имя благоверной княгини Анны Кашинской стояло в ряду местночтимых святых.14

Серебряная литая икона Святой Анны Кашинской, изготовленная по заказу главы Оружейной палаты боярина Б. М. Хитрово. 1676. В начале XX века икона находилась в Москве в часовне-усыпальнице великого князя Сергея Александровича, убитого эсером Каляевым в 1905 г.

Вторая канонизация святой благоверной княгини Анны произошла в 1909 году, в канун новых духовных потрясений, ожидавших Россию.15 Святая Анна Кашинская вновь обрела общецерковное почитание, и предстательство княгини, явившей образец смиренного перенесения скорбей, покрыло Русскую землю, укрепляя в преданности воле Божией тех, кому предстояли великие испытания.

Первый престол в честь святой благоверной княгини Анны был освящен в 1910 году в Петербурге, в храме Спаса Нерукотворного на подворье Кашинского Сретенского монастыря.16

В Москве память Святой Анны Кашинской была увековечена в 1914 году. На новом кладбище Донского монастыря состоялось освящение храма в честь святого преподобного Серафима Саровского и святой благоверной княгини Анны Кашинской.17 Перед началом Первой мировой войны Русь обращалась к предстательству новопрославленных святых, и пламенная всепобеждающая вера Преподобного Серафима чудесным образом сочеталась с терпеливым и благодарным упованием княгини-инокини Анны.

Почитание Святой Анны Кашинской особенно возросло с началом войны. Образ святой княгини, благословившей мужа и сыновей на борьбу с неприятелем и пережившей их утрату, засиял в сонме русских святых особым теплым и утешительным светом.

Произошла революция, и вместе с новомучениками, разделяя судьбы своего земного Отечества, пошли по пути страданий великие русские святые. Их нетленные мощи предавались поруганию и изгнанию из созданных ими обителей и храмов. Разделила общую участь и святая благоверная княгиня Анна,18 хотя и здесь ее удел оказался наиболее страдальческим.

Скорбное и щемяше-пронзительное описание этих событий, облеченное в форму иносказания, оставила нам Анна Ахматова в стихотворении "Причитание":

Господеви поклонитеся
Во святем дворе Его.
Спит юродивый на паперти,
На него глядит звезда.
И, крылом задетый ангельским,
Колокол заговорил
Не набатным, грозным голосом,
А прощаясь навсегда.
И выходят из обители,
Ризы древние отдав,
Чудотворцы и Святители,
Опираясь на клюки.
Серафим - в леса Саровские
Стадо сельское пасти,
Анна - в Кашин, уж не княжити,
Лен колючий теребить.
Провожает Богородица,
Сына кутает в платок,
Старой нищенкой оброненный
У Господнего крыльца.19

"Прощаясь навсегда", звонили колокола святых обителей, провожая Чудотворцев и Святителей: по подсчету протоиерея Владислава Цыпина, до осени 1920 года произошло 63 публичных вскрытия мощей.20 Отданные святыми "ризы древние" исчезали на складах Гохрана. Лилась кровь неповинных людей, пытавшихся уберечь от поругания святыни.

Храм святого преподобного Серафима Саровского и святой благоверной княгини Анны Кашинской на новом кладбище Донского монастыря Фотография начала XX века

Стихотворение Анны Ахматовой стало не только "причитанием", но и "предчувствием".21 Оно было написано 24 мая 1922 года, а 10 июня в Петрограде открылся процесс по делу о церковных ценностях, жертвы которого во главе с Митрополитом Вениамином (Казанским) были одними из первых прославлены в сонме новомучеников и исповедников Российских.22

Не случайно в "Причитании" и упоминание Преподобного Серафима и святой княгини Анны: на их долю выпало особое мученичество. В 1919 году безбожной властью был издан декрет о "новых" формах погребения усопших, в котором предпочтительной была названа кремация. Было создано кощунственное "общество любителей кремации", и объявлен конкурс на проект первого в республике крематория. "Победителем" этого конкурса стал архитектор Д. П. Осипов, который предложил использовать под крематорий здание храма - церкви Преподобного Серафима Саровского и благоверной княгини Анны Кашинской Донского монастыря.23

Чудовищное кощунство совершилось, и более 60 лет оскверненное здание церкви использовалось как крематорий. Страшна была судьба единственного в Москве храма в честь святой княгини Анны, но молитвы Преподобных совершили невозможное: в 1995 году Серафимовская церковь воскресла к духовной жизни трудами братии Донского монастыря.

Такова судьба удивительной святой, княгини-инокини Анны, воплотившей своим мученичеством христианский идеал смирения и упования на волю Божию, явившей образ всепрощающей любви и милосердия. Молитвенное предстательство святой благоверной княгини Анны покрыло и наш святой храм в преддверии его возрождения.

Почему святая княгиня Анна избрала местом своего особого духовного попечения Казанский храм в Узком - останется ее тайной. Мы выскажем лишь некоторые предположения и вновь обратимся к событиям XVII века.

Церковная история знает немало примеров того, как благословение и помощь святого, которого особенно почитал какой-либо благочестивый человек, простирались на весь его род и потомков.

Первая канонизация святой благоверной княгини Анны была связана с родом Стрешневых. Боярин Василий Иванович Стрешнев послужил приведению в известность чудес, исходивших от гроба святой княгини, и самого ее имени. В 1644 году дорогой в обитель Преподобного Александра Свирского Василий Иванович посетил Кашин. Рассказ о чудесах праведной княгини так поразил боярина Стрешнева, что он посоветовал кашинцам немедленно подать царю челобитную с описанием происходивших у ее гроба исцелений.24 Жители города последовали совету Стрешнева, и Василий Иванович стал свидетелем канонизации святой.

Скончался Василий Иванович Стрешнев в 1661 году, не оставив наследников.25 Род Стрешневых угас, и сохранилось немного свидетельств его благочестия. На месте храма, который Василий Иванович Стрешнев возвел в Москве, сейчас стоит многоэтажный дом.26 Деревянные церкви, воздвигнутые им в селе Карачарове, которое входит сейчас в границы Москвы, не сохранились, и ныне здесь - каменный Троицкий храм, созданный в XVIII веке на средства прихожан.27

Из московских храмов, созданных Стрешневыми в XVII столетии, сохранилась только "соборная церковь в Узком". Вероятно, именно поэтому княгиня-инокиня Анна избрала ее местом своего попечения тем более, что ее почитание как святой могло продолжаться в семье создателя Казанского храма в Узком Тихона Никитича Стрешнева и после упразднения канонизации.

Имя Анна носили вторая жена Тихона Никитича и его невестка - супруга Ивана Тихоновича. Тихон Никитич родился в 1649 году, жена, вероятно, была несколько моложе. Канонизация святой благоверной княгини Анны совершилась в 1650 году, поэтому вполне возможно, что Анна Юрьевна Стрешнева имела своей небесной покровительницей эту новопрославленную святую, память которой благоговейно сохранялась в семье.

Однако семейное благочестие рода Стрешневых стало лишь одной из причин того, что храм в Узком обрел в лице святой княгини Анны свою покровительницу. Главная причина этого глубоко промыслительного события крылась не в прошлом, а в будущем.

Господь наделяет Своих святых угодников различными благодатными дарами. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская - великая помощница в христианском воспитании детей. В силу этого понятным становится, почему под ее особым покровительством оказался храм, первыми прихожанами которого стали дети - воспитанники его Церковно-певческой школы.

Дети пришли в обитель Пресвятой Девы, когда были еще заперты двери храма, и до возобновления в нем богослужений наш детский хор пел за службами в Донском монастыре, который освящен покровительством Святой Анны Кашинской.

Господь услышал чистую детскую молитву, воскрес к духовной жизни Казанский храм в Узком, и под кровом его растет множество детей. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская не оставляет их, помогая возрастать в трудах на благо Святой Церкви.

О ВЕЛИКИХ БОЖЕСТВЕННЫХ ДАРОВАНИЙ, НА ТЕБЕ, МАТИ ПРЕПОДОБНАЯ, ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ АННО, БЫВШИХ: ЯКО ОТ МЛАДЫХ НОГТЕЙ ВСЕЛИСЯ В ТЯ ХРИСТОС БОГ НАШ. ТЕМ МНОГИЕ ДОБРОДЕТЕЛИ СОТВОРИЛА ЕСИ И ЖИТИЕМ ТВОИМ ВСЕХ УДИВИЛА ЕСИ, МОЛИ УБО СПАСТИСЯ ДУШАМ НАШИМ.

* Оглавление *

1. Москва: Энциклопедия. М. 1980. С. 616.

2. Паламарчук П. Г. Сорок сороков.... Т. IV. С. 109-110.

3. Памятники усадебного искусства: Труды Общества изучения русской усадьбы. М. 1928. Вып. 1. С. 95-96.

4. Православная Москва: Справочник действующих монастырей и храмов. Клин. 1993. Изд. 1-е. С. 78; Клин. 1995. Изд. 2-ое. С. 68.

5. ЦГАМО. Ф. 65. Оп. 1 Д. 28. Лл. 26-35об, 138-141об.

6. Петрова Е. А. Воспоминания... С. 4.

7. Манухина Т. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская. Париж. 1954. С. 78.

8. Там же. С. 84, 98-99.

9. Трофимов А. Святые жены Руси. М. 1993. С. 83.

10. Манухина Т. ук. соч. С. 110-114.

11. Архангелов С. А., священник. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская: К дню восстановления ее прославления. СПб. 1909. С. 5-6.

12. Полознев Д Ф. Московские Патриархи Иоасаф II, Питирим, Иоаким и Адриан // Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Т. VII. С. 491. Малый Собор 1677 г. приостановил почитание Святой Анны до "Великого Собора всех архиереев и до подлинного извещения, егда аще чем впредь Бог объявит и утвердит, понеже ныне обретошася многая несходства в Житии ея с книгами летописными и степенными". Великий Собор в 1678 г. подтвердил запрещение Собора 1677 г. икон Святой не писать и отдельной службы не отправлять, но самого почитания княгини прямо не отменял. Распечатав запечатанную Малым Собором церковь имени Преподобной Анны, Великий Собор постановил переосвятить ее в честь Всех Святых, "да будет в оном храме и тоя имя вочтено купно со всеми святыми" (Архангелов С. А., священник. ук. соч. С. 6-7).

13. Трофимов А. ук. соч. С. 85.

14. Леонид (Кавелин), архимандрит. Святая Русь или сведения о всех святых и подвижниках благочестия на Руси (до XVII века), обще и местно чтимых. СПб. 1891. С. 122-123; Указатель к словарю святых, прославленных в Российской Церкви, и некоторых подвижников благочестия, местно чтимых, расположенный по месяцам и числам, согласно церковному месяцеслову. СПб. 1862. С. 23-24.

15. Послание Святейшего Синода о возобновлении церковного почитания святой благоверной княгини Анны Кашинской и императорский указ, утверждающий решение Святейшего Синода // Архангелов С. А. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская. СПб. 1909. Изд. 2. С. 3-8; Трофимов А. ук. соч. С. 86-88; Манухина Т. ук. соч. С. 182-189.

16. Манухина Т. ук. соч. С. 192; Трофимов А. ук. соч. С. 88. Как видим, первый престол в честь святой благоверной княгини Анны был освящен только в 1910 году, следовательно утверждение о том, что в Узком уже существовал с 1909 года приставной престол ее имени, явно ошибочно.

17. Паламарчук П. Г. Сорок сороков... Т. I. С. 257-258.

18. В патриархальном Кашине, население которого веками привыкло прибегать к помощи своей покровительницы - преподобной княгини Анны, вопрос о вскрытии ее мощей долгое время не возникал и был поднят только в 1930 году, когда содержание Воскресенского собора, где почивали ее мощи, было обложено непосильным для общины бременем налогов и храм оказался под угрозой закрытия. Тогда и началась агитация "несознательного" населения города за вскрытие мощей, которые, как сетовали ее организаторы, "позорным пятном могли лежать до тринадцатого года революции только в Кашине". (ЦГАМО. Ф.2157. Оп. 1 Д. 492. Лл. 6, 45, 97). К счастью, мощи Святой никогда не покидали Кашин и покоятся в нем доныне.

19. Ахматова А. А. Сочинения в двух томах. М. 1990. Т. I. С. 149.

20. Цыпин В., протоиерей. ук. соч. С. 67.

21. О создании "Причитания": "Власть сводила дело к контрреволюции, Ахматова - к внутренней жизни Церкви. Она начинает свое "Причитание" чуть измененным стихом из псалма, одним из тех, которые принято надписывать над входом в храм, над алтарем, - "Поклонитеся Господеви во дворе святем Его". Не большевики конфискуют церковное имущество, а "выходят из обителей, ризы древние отдав (выделено автором), чудотворцы и святители". Поэт провидит зрелище, свидетелями которого стали через несколько лет москвичи, пришедшие проститься с Храмом Христа Спасителя в ночь перед его взрывом, когда под утро в возникшем над дверьми столпе света поднялись к небу фигуры святых, украшавших стены храма. Псалом кончается уверением, что "Господь крепость людям Своим даст", стихотворение - датой: 24 мая, грустно-радостным отданием Пасхи. В пору гонений христианин становится или отступником, или исповедником. Одиноким голосом Ахматовой поэзия заявляла о гонениях - от имени гонимых" (Наиман А. Г. Поэзия и неправда // Найман А. Г. Славный конец бесславных поколений. М. 1998. С. 533).

22. Цыпин В., протоиерей. ук. соч. С. 84-90; Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин // Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Стояние в вере: Очерки церковной смуты. СПб. 1997. С. 223-235.

23. Паламарчук П. Г. Сорок сороков... Т. I. С. 258-260; Клемпнер Л., Некрасов С. Первый крематорий в городе Москве (К предстоящему его открытию) // Коммунальное хозяйство. 1927. № 1-2. С. 19-27.

24. Архангелов С. А., священник. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская. СПб. 1909. Изд. 1. С. 15; Манухина Т. ук. соч. С. 112.

25. Долгоруков П. В. Российская родословная книга... Ч. IV. С. 412.

26. Паламарчук П. Г. Сорок сороков... Т. П. С. 338.

27. Холмогоровы В. И. и Г. И. Исторические материалы... Вып. 6. С. 78.

 

Очерк шестой

Грядущего ко Мне не изжену вон

И в наше время благодать исцелений не престает изливаться от святой иконы для людей благоговейных и верующих.
Протоиерей Димитрий Кастальский. "Сказание о чудотворной Казанской иконе Божией Матери"

Наш великий физиолог Павлов, академик Владимир Петрович Филатов, каноник (т. е. священник) Коперник, преобразовавший всю астрономию, Луи Пастер умели же совмещать научную деятельность с глубокой верой в Бога.
Святитель Лука (Войно-Ясенецкий)

Прежде, чем начать рассказ о возрождении духовной жизни Казанской церкви, нельзя не упомянуть о влиянии храма на судьбы тех, кто не был в числе его прихожан, но оказывался в Узком волею обстоятельств, в которых действовал Промысел Божий.

Узкое с момента создания в усадьбе в 1922 году санатория Центральной комиссии по улучшению быта ученых (Цекубу) стало восприниматься как государство научной и художественной интеллигенции. Это обстоятельство предопределило и предуготовило миссию духовного просвещения разума, преодоления искусственно создававшегося "противостояния" веры и науки, которую несет Казанский храм сегодня. Большинство нынешних его прихожан составляют именно представители интеллигенции, во множестве населившие районы, прилегающие к Узкому.

Представление о гармоническом сочетании веры и научного знания прекрасно выразил Михаил Васильевич Ломоносов: "Правда (знание) и Вера суть две сестры родные, дщери одного Всевышнего Родителя, никогда между собою в распрю зайти не могут, разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду всклеплет".1 Однако за два века господства людского "мудрования" это представление оказалось утраченным.

Отношение к Казанскому храму представителей разных поколений русской интеллигенции, прочно обосновавшейся в Узком, является отражением основных этапов пути, пройденного ею в обретении утраченной веры. "Научный" взгляд на храм как на памятник архитектуры и равнодушие к его духовной жизни свойственные первым обитателям санатория "Узкое", во втором поколении трансформировались в острое чувство стыда в отношении преданной и поруганной веры. Попытки смягчить положение приняли форму борьбы за реставрацию храма.2

Но и представители второго поколения, хотя и "сознавали, что из недр Святой Церкви льется животворный источник, однако реальной жизни Церкви они принять не могли". Они, по образному выражению современного подвижника веры архимандрита Сергия Савельева, "ходили вокруг церковных стен, стесняясь вовнутрь войти".3 Внутрь святых стен Казанского храма, ища "Царства Божия и правды Его" (Мф. VI, 33), вступило только третье поколение интеллигенции, пришедшее, чтобы не только жизнью, но и своими научными и художественными трудами свидетельствовать истинность веры.

Храм своим незримым, но благодатным влиянием на души людей, простиравшимся и за пределы их земного существования, связал воедино представителей всех трех поколений. Невозможное для людей стало возможным у Бога (Мф. XIX, 26), и в нынешних прихожанах Казанского храма с изумлением узнали бы собственных внуков "граждане республики Санузии" - обитатели санатория Цекубу, населившие Узкое в тот "зараженный век", когда "интеллигентному, так называемому образованному, умному человеку веровать не полагалось: вера была - по общему ходячему мнению - не совместима с разумом".4

Представление о превосходстве разума над верой, поклонение скудному человеческому уму, которое выдающийся русский иерарх и мыслитель митрополит Вениамин Федченков метко определил как болезнь "умобоязни",5 определяли отношение к вере большинства представителей русской интеллигенции в первой половине XX столетия.

В лучшем случае отношение это было доброжелательно-отстраненным, каким ярко выразил его выдающийся педиатр, академик Г. Н. Сперанский. Будучи студентом, он в роли учителя детей Трубецких проводил лето в Узком и впоследствии, отдыхая в академическом санатории, написал короткие воспоминания под названием "Кое-что о старом Узком".

"Церковь, - рассеянно заметил он по поводу Казанского храма, - конечно, функционировала (выделено нами - О. Щ.) по праздничным и воскресным дням, но я всегда на выходные дни уезжал в Москву, так что не был на службе в церкви".6 Вера в этом случае становилась для человека доброй традицией, чудесным воспоминанием детства, средством успокоения, но, к сожалению, переставала быть существом жизни, которую наполняли научные занятия или художественное творчество.

"Наши интеллигенты довольствовались умозрительным восприятием жизни Церкви, - писал архимандрит Сергий. - Для них обрядовая форма церковной жизни казалась слишком примитивной. Для большинства из них было чем-то непривычным и даже унизительным зайти в храм, подойти к образу Божией Матери, поставить свечу, встать на колени и искренно помолиться в толпе простых людей...".7

В то же время представители интеллигенции остро ощущали духовный вакуум, который был порождением возведенного в абсолют безблагодатного "разума". Об этом удивительно написал еще в середине XIX века самый духовно чуткий русский поэт Федор Иванович Тютчев в стихотворении "Наш век":

Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует...
Он к свету рвется из ночной тени
И свет обретши, ропщет и бунтует.
Безверием палим и иссушен,
Невыносимое он днесь выносит...
И сознает погибель он,
И жаждет веры - но о ней не просит...
Не скажет век, с молитвой и слезой,
Как ни скорбит пред замкнутою дверью:
"Впусти меня! Я верю, Боже мой!
Приди на помощь моему неверью!..8

Духовный вакуум стал еще острее ощущаться после революции. К нему присоединился вседневный панический страх, призрак "невыносимого", который явственно стоял перед каждым. Многие представители первого поколения интеллигенции, проходя по усадебным аллеям Узкого, где жила память о Тютчеве,9 вспоминали другие строки поэта:

Увы, что нашего незнанья
И беспомощней и грустней?
Кто смеет молвить: до свиданья!
Чрез бездну двух или трех дней?10

Тихая, романтическая грусть о скоротечности всего земного, вложенная Тютчевым в это четверостишие, приобрела трагический оттенок, и зловещая "бездна двух или трех дней" могла в любой момент без остатка поглотить любого обитателя Узкого.

Единственной опорой в тяжелые времена испытаний была вера. "Великое утешение человеку в несчастиях - сознание существующего благого Бога, защитника и покровителя гонимых несчастиями, - писал частый гость санатория "Узкое", выдающийся русский художник Аполлинарий Михайлович Васнецов. - И если человек вследствие ли своих пороков, или неуменья, или слабости несчастлив, то вера в то, что есть справедливость в Царствии Небесном и есть Справедливый Бог, всегда, как луч далекой звезды, упавшей в бездну земного страдания, уврачует душевные раны того человека, кто верует в Бога".11

К сожалению, среди ученых и мыслителей, населивших Узкое, было мало тех, кто подобно Васнецову, не утратил спасительной путеводной нити веры. На большинстве же сбылось горькое предсказание Федора Ивановича Тютчева, и вместо обращения к Богу "население" Узкого пыталось заполнить образовавшуюся духовную пустоту своеобразным неоязычеством, стремилось в непрерывной чреде развлечений "забыться" от неотступной и страшной действительности.

"Никто не может сказать: - Цекубу... Это меня не касается, - писал восторженный посетитель санатория "Узкое" в 1923 году. - Потому что всех касается мозг страны, как всех касается свет солнца и бледное очарование луны.

Солнце страны - ее ученые.

Луна страны - ее художники, артисты, поэты, композиторы в слове, звуке, камне, жесте.

Одна из тяжелых болезней организма - анемия мозга.

Анемия духа - этого термина, кажется, медицина еще не знает. Но мы за тягостные годы экономических испытаний познали и анемию мозга, и анемию духа".12 Экономические испытания отступали в прошлое, но "анемия духа" продолжала развиваться и заметно прогрессировать в гостеприимных стенах усадебного дома в Узком.

В короткое время отдыха гости Узкого считали себя жителями "республики Санузии", идеального "государства" интеллигенции. Устройство "республики Санузии" - пародия на государственный аппарат послереволюционной России - было и наивным выражением мнимой независимости интеллигенции, и бесплодной попыткой свести происходившее в стране к шутке, хотя бы на время отрешиться от действительности под призрачным благополучием "Санузской республики".

Характер этого "государства" интеллигенции был вполне языческим. "Божок" счастья Санузка, материально воплощенный скульптором И. Н. Жуковым, ритуал "посвящения" в жителя республики, ее герб с изречением: "Я не размышляю, но ем, следовательно, существую",13 - все обличало малодушный побег ее обитателей от действительности, а еще более - от самих себя.

Внемлите себе, да не отягчают сердца ваша объядением и пиянстом (Лк. XXI, 4). "Дебелость и мгла, - предупреждает святой отец XIX века Святитель Игнатий Брянчанинов, - сообщаемые телу обилием и неразборчивостью в пище, мало-помалу сообщаются телом сердцу и сердцем уму. Тогда эти душевные очи, сердце и ум, притупляются; вечность скрывается от них".14

Действительно, вечность, наполнявшая богослужения в Казанском храме, который находился в двух шагах от "границы" Санузии, ускользнула от большинства ее "жителей", упоенных превосходством собственного ума. "Я не боюсь сказать теперь, - писал об этом болезненном состоянии митрополит Вениамин, - что это был злой дух, бесовский дух, дьявольское наваждение - в подлинном смысле этих слов... Но отрава эта заразила наше общество чрезвычайно глубоко, мешая веровать просто или даже разрушая веру, как это было с несчастным Толстым и миллионами интеллигентов".15 Для них храм был мертв и значение его определялось исторической ценностью церковного здания.

Членами комиссии "Старая Москва" Казанская церковь была признана "удобной для устроения здесь музея, так как все здание сохранилось хорошо, оно сухое, без течи".16 Эта мысль, казавшаяся чрезвычайно странной, когда храм был действующим, отразила равнодушие интеллигенции к тому, для чего он существовал, - к Дому Божию.

Правда, в устах Аполлинария Михайловича Васнецова эта мысль была направлена на то, чтобы оградить храм от возможного разрушения или использования для хозяйственных целей. Однако художник был единственным из первого поколения санузского "государства интеллигенции", кто пытался привлечь к судьбе храма внимание современников.

Отец Михаил Васнецов. Рисунок В. М. Васнецова Москва. Дом-музей В. М. Васнецова

Аполлинарий Михайлович, сын сельского священника Михайла Васильевича Васнецова, с рождения органически впитал в себя веру отца и унаследовал его художественную одаренность и склонность к научным занятиям. "Три века, - говорит летописец Васнецовых, - историю рода писали в консисторских книгах Вятской епархии, клировых ведомостях, метрических книгах, исповедальных росписях, ставленических делах... Это была обычная история типичного для Вятской земли священнического рода - таких было много на Руси. Необычное началось тогда, когда сыновья отца Михаила Васнецова, получив духовное образование, решили с благословения отца пойти каждый своим путем. И нельзя сказать, что они коренным образом изменили традициям рода. Ведь все эти три века священнослужители Васнецовы не только служили, но и по мере своих художественных способностей участвовали в украшении строящихся храмов, обучали грамоте как своих детей, так и детей прихожан".17

Влияние отца Михаила на детей было огромным. Распространялось оно не только на область нравственную, но во многом определило и круг занятий его сына, хотя отец Михаил скончался, когда Аполлинарию Михайловичу едва минуло тринадцать лет. "Любовь к природе, так сказать влюбленность в нее, наблюдательность была воспитана во мне отцом с глубокого детства, - вспоминал художник. - Любовь к природе и воспитала во мне любовь к пейзажу, и этим я обязан отцу... Его смерть потрясла меня до глубины души; все лето после того я был "сам не свой" и долго не мог примириться с тяжелой потерей".18

Духовность определила направление творчества братьев Васнецовых, питала их постоянный интерес к русской старине, воплотившийся не только в художественных произведениях, но и в научных занятиях. Она получила высокую оценку митрополита Вениамина, поставившего Васнецовых в ряд "гениальных художников живописи, отдававших себя на служение вере... Ну, кто осмелится сказать про них, что они при вере своей были малограмотной "темнотой"? Многие из них были профессорами наук в университетах; почти все прошли высшую школу, одарены были гениальными способностями".19

"Знание и просвещение, - свидетельствовал Аполлинарий Михайлович, - великие сподвижники религии... Бедный наш народ, мало просвещенный, потому и "предал" так быстро свою веру, что был темен и позволил начертать в душе своей темень безверия (подчеркнуто А. М. Васнецовым): "религия - опиум для народа".20

Аполлинарий Михайлович Васнецов в мастерской. Училища живописи, ваяния и зодчества. Фотография. Конец 1910-х. Москва. Мемориальный музей-квартира А. М. Васнецова

Послереволюционное время было очень тяжелым для Аполлинария Михайловича, в первую очередь с точки зрения духовной. Желание художника служить народу оставалось в нем неизменным, но если некогда оно увлекало Васнецова на путь народничества и вызывало резкие протесты по поводу подавления революции 1905 года, то в 1917 иллюзии рассеялись, как дым. Стремясь осмыслить совершившееся, Аполлинарий Михайлович начинает вести потаенные записи с символическим названием "Странствование для обретения Правды-Истины".21

"Странствование" духа художника привело к созданию удивительного произведения, в котором он переосмыслил происходившее в России в отношении не только нравственном, но и религиозно-философском. Двухтомная рукопись, о которой знали только самые близкие Апполинарию Михайловичу люди, и сегодня находится в неизвестности, хотя открывает в образе художника Васнецова мыслителя, которого без преувеличения можно назвать религиозным философом.

Работа над "Странствованием..." стала главной в творчестве позднего Васнецова. Последнее большое полотно "Шум старого парка" Аполлинарий Михайлович завершил в 1926 году.22 Впоследствии художник писал только небольшие работы, которые находились в непосредственной связи со "Странствованием..." и во многом служили художественным воплощением его размышлений.

Аполлинарий Михайлович остро оглушал вину самих русских людей в том, какому поруганию предавалась вера. "Соблазнители взрослых и детей, не верующие в чудеса, в то же время требуют чудес, зная при том, что вера Христова не в чудесах и не в камнях храмов, а в сердце и душе верующих, - писал он в "Странствовании...". - Притом же, в ком слаба, непрочна вера, те удаляют себя от Бога и от Его помощи. Кто же из верующих заступился, жертвуя собой, за разрушенные Храмы? - Никто".23

Последнее обвинение Васнецов адресовал в первую очередь себе. Вся жизнь его после революции была наполнена борьбой за спасение наших национальных святынь. Самый яркий пример - его попытки сохранить Храм Христа Спасителя. На смертном одре в короткий миг сознания у Аполлинария Михайловича оставалось только два вопроса: о сыне и "Стоит ли Храм Христа Спасителя"? Храм уже год, как был взорван, но близкие скрыли это от смертельно больного Аполлинария Михайловича.24

К попыткам предотвратить поругание храмов относится и доклад Аполлинария Михайловича "Село Узкое и его окрестности", сделанный им в комиссии "Старая Москва". Иллюстрацией исторической и художественной ценности храма в Узком стала работа художника "Крыльцо церкви", запечатлевшая красоту и обаяние святыни.25

А. М. Васнецов Вид от села Узкое. Москва за 12 верст. 1930. © Мемориальный музей-квартира А. М. Васнецова в Москве. Публикуется впервые

Господь, сторицей воздающий за веру и попечение о святынях, создал в Узком благодатный остров духовного отдохновения и покоя, в котором остро нуждалась душа Аполлинария Михайловича, поэтому в творчестве позднего Васнецова этот уголок Подмосковья занимает очень большое место. Узкое послужило художнику сюжетом для цикла из пяти работ: "Парк и дом", "Пруд", "Березовая аллея", "Крыльцо церкви" и "Вид от села Узкое. Москва за 12 верст". Образ усадьбы был запечатлен Аполлинарием Михайловичем и на афише заседания, состоявшегося в санатории по случаю 25-ой годовщины со дня смерти А. П. Чехова в 1929 году.26

К сожалению, эти произведения Васнецова мало экспонировались27 и никогда не публиковались. Цикл работ об Узком оказался разрозненным: картина "Парк и дом" находится в частном собрании, что же касается "Крыльца церкви" и "Березовой аллеи", то после смерти жены художника след их оказался утраченным. На сегодняшний день только картины "Пруд" и "Вид от села Узкое" можно увидеть в Мемориальном музее-квартире А. М. Васнецова в Москве.28

Впрочем, и этих работ вполне достаточно, чтобы оценить любовь художника к Узкому, но не только эта привязанность послужила основой их сюжета. "Вид от села Узкое" - одно из самых глубоких и символических произведений позднего Васнецова. Этюд Аполлинарий Михайлович создал в 1923 году, а в 1930 полностью закончил работу над полотном,29 которое стало для него одним их последних завершенных произведений.

Сюжет картины, на первый взгляд, очень несложен: обычный среднерусский пейзаж, лишенный каких-то нарочитых красот, представляет собой панораму, открывавшуюся при подъеме на звонницу Казанского храма. Что же заставляло художника возвращаться к нему в течение семи лет?

Дело в том, что эта работа удивительным образом перекликается с созданием рукописи "Странствования для обретения Правды-Истины" и служит художественным выражением того, о чем пишет Васнецов-мыслитель.

Рукопись свою Аполлинарий Михайлович создавал в исключительной тайне - одного суждения о том, что "диктатура пролетариата - деспотизм и одинаково губит народ и национальность", а "власть тьмы одинаково может идти рядом как с той (диктатура одной личности), так и с другой формой правления (диктатура пролетариата)",30 достаточно было для того, чтобы его автор бесследно исчез с лица земли. Подобных мыслей, выраженных еще более резко и смело, было в "Странствовании..." множество. Васнецов писал не для современников, а для потомков, в которых видел "внимательных сопутников" своего духовного странствия, поэтому ему важно было и завершить свой труд, и сохранить его.

Над рукописью он работал только дома и "в комнате башни Часозвон" в Коломенском, где гостил у выдающегося архитектора Петра Дмитриевича Барановского, мужество которого сохранило от разрушения собор Василия Блаженного.

В Узкое Аполлинарий Михайлович рукопись не возил - это было бы слишком легкомысленно и опасно, но на страницах ее явственно запечатлелись отголоски того общения, которое происходило здесь. "Существует очень распространенное, грустное и безотрадное ложное мнение. Религия и Бог - мечта живого человека, хотя и идеальная, но несбыточная; достояние только его субъективного мира. Умрет человек - и нет ничего. Все с потрясающим грохотом земли о гробовую крышку исчезнет в кромешной тьме небытия... - пишет Аполлинарий Михайлович. - Да, совершенно верно, к великому счастию для нас, религия достояние "живого человека". То, что живо в нас, то и верует в Бога и любит Его и стремится к Нему... Умирая, разлагается и исчезает со смертью только наша материальная оболочка, делающаяся после смерти мертвой в полном значении слова - прах, тлен. Но то, что жаждало в нас Бога, мечтало о Его бытии, стремилось к Нему - была другая наша субъективная половина идеальная, душевная, хотя и родившаяся благодаря этой материальности; она и уйдет к тому Первоисточнику, от Которого произошла".31

Мысли, наполнявшие душу художника, послушно ложились на холст под его кистью. "Вид от села Узкое" - живой и наглядный образ его духовного странствования.

Вглядываясь в пейзаж, не сразу понимаешь, почему предельно простой и непритязательный сюжет производит острое щемящее впечатление и в то же время дышит каким-то удивительным покоем. В летний, напоенный зноем день по пустынному, простирающемуся далеко перед нашим взором пространству движется одинокая фигура странника.

Странничество всегда привлекало к себе внимание художника. Аполлинарий Михайлович создал целый цикл произведении о странниках, частью которого является и его чудесная работа "Лесная тропинка. Абрамцево", некогда украшавшая спальню последнего русского императора.32

"Вид от села Узкое" - дальнейшее развитие темы странничества Картине этой удивительно созвучны строки Марины Цветаевой:

Над синевою подмосковных рощ
Накрапывает колокольный дождь.
Бредут слепцы Калужскою дорогой, -
Калужской - песенной - прекрасной, и она
Смывает и смывает имена
Смиренных странников, во тьме поющих Бога.

Троицын день. 1916 год33

Это образное восприятие Калужской дороги не случайно так сильно захватывало воображение. Впечатление, производимое странниками, путь которых лежал в знаменитую Оптину - Оптину пустынь, одну из величайших святынь русского Православия, было столь сильно, что у многих возникало желание:

Перекрещусь, и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по Калужской.

К 1930 году у васнецовского странника уже не осталось возможности достичь заветной Оптиной - обитель была закрыта шесть лет назад,34 и Россия лишилась почти всех действующих монастырей.35

Странник обременен не столько тяжестью ноши, сколько грузом своих раздумий и переживаний. Пустынны окрестности, и фигура странника в их безбрежном просторе становится символом одиночества человека в превратностях и бурях "житейского моря". Не будет преувеличением сказать, что в образе этого одинокого путника бредет в поисках Правды-Истины сам автор "Странствования..."

Мы видим странника с высокой точки и проникаемся впечатлением, что рядом с нами присутствует сам создатель картины, взирающий на одинокого путника, "как души смотрят с высоты на ими брошенное тело".36

Духовный взгляд, которым взирал художник на видимый мир, заставляет нас вновь и вновь вглядываться в его полотно. Под действием этого взгляда неожиданно "Вид..." озаряется светом веры и мы начинаем ощущать, как от него исходит покой. Путник, который при беглом взгляде казался потерянным, бредущим неведомо куда, отчетливо видит цель своего пути - "Странствование для обретения Правды-Истины" кончается ее обретением во Христе.

А. М. Васнецов Лесная тропинка. Абрамцево. 1885. Фрагмент. Москва. ГТГ

"Заповеди блаженств Христовых как для будущей жизни, так и для земной - те ступени, которые ведут в Царствие Божие. "Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят". Поэтому, высшее достижение искренно верующего выразится в единственном желании: "да будет воля Твоя, Господи, яко на небеси и на земли", и стремлении жить во имя Божие: во имя Отца и Сына и Святаго Духа" (подчеркнуто А. М. Васнецовым), - заключает Аполлинарий Михайлович.37

Обретение Того, Кто есть "путь и истина и жизнь" (Ин. XIV, 6) поднимает художника до высоты духовного прозрения, предсказания, сбывшегося ныне: "Настанет время, когда вера... предстанет во всем своем величии, правде, силе и красоте!"38

Художник видит это духовным взором, и как торжество веры звучит в годы воинствующего безбожия итог "Странствования...". "Благосклонные мои спутники-читатели! Долгий наш путь окончен; Правда-Истина сияет над нами в зените, как Солнце; в начале странствования она была путеводной звездой, горевшей вдали среди мрака неведомых областей знания, и теперь ея сиянием он побежден!" - пишет Аполлинарий Михайлович.39 Истина движет его странником, и со стен Казанского храма, благословляя, смотрит на него светлый Лик Пресвятой Девы.

Покров, который простирала Царица Небесная над Своей обителью, создавал для всех посещавших Узкое чувство удивительной легкости, покоя и безопасности. Божественный Младенец Христос простирал Свою благословляющую десницу со стен храма, который продолжал незримо и благодатно влиять на судьбы людей даже за пределами их земного бытия.

Протоиерей Димитрий Иванович Кастальский (1820-1891). Из семейного альбома А. Д. Кастальского. Москва.
ЦГММК им. М. И. Глинки

Это влияние мы ясно видим в судьбе русского духовного композитора Александра Дмитриевича Кастальского. Как и Аполлинарий Михайлович Васнецов, Александр Дмитриевич Кастальский был сыном священника. Когда в царствование императора Александра II была разрушена замкнутость духовного сословия и получение священного сана перестало быть единственно возможным служением для детей духовенства, многие из них устремились в университеты и академии.40 Расцвет русской науки и искусства со второй половины XIX века вплоть до революции во многом связан с именами выходцев из семей духовенства.

Судьбы Александра Дмитриевича Кастальского и Аполлинария Михайловича Васнецова оказались во многом сходными. Они родились в один и тот же год, оба выросли в семьях священников, одаренных не только духовно, но и художественно, обоим всю жизнь было свойственно стремление служить народу в лучшем и высоком смысле этого понятия. Много созвучного было в их творчестве, и дочь композитора Кастальского свидетельствовала, что произведения Аполлинария Михайловича были отцу "по сердцу".41

Протоиерей Д. Кастальский Сказание о чудотворной Казанской иконе Божией Матери. Экземпляр из библиотеки скита Оптиной пустыни Москва. РГБ

Александр Дмитриевич родился в семье московского священника Димитрия Кастальского. Выдающийся пастырь, проповедник Слова Божия, неутомимый преподаватель и церковный писатель, отец Димитрий привлекал к себе не только нравственными качествами, но и глубокой разносторонней одаренностью. Он имел обширные познания не только в богословии, сочетал духовное просвещение с занятиями светской наукой, обладал выдающимся даром слова и незаурядными способностями к живописи.42

В течение всей жизни отец Димитрий вел дневник, где "описывал разные события и свои мысли, рисовал акварелью - все, что ему хотелось запомнить... рисовал легко, никогда не учившись, конечно", - вспоминала его внучка Н. А. Кастальская. - В обширнейшем рукописном дневнике-восьмитомнике объята целая эпоха".43

В 1877 году отец Димитрий стал настоятелем Казанского собора на Красной площади, и вся жизнь его приобрела неразрывную связь с Казанской иконой Пресвятой Богородицы. Благоговейный почитатель святого образа, отец Димитрий создал свое "Сказание о чудотворной Казанской иконе Божией Матери". В живой, выразительной и удивительно трогательной манере он изложил историю чудотворного образа и современные ему чудеса от святой иконы. Эта небольшая книжечка, во множестве разошедшаяся по всей России, стала одним из самых любимых духовно-просветительных сочинений русского народа.44

В семье отца Димитрия и матушки Ольги, "институтки" и пианистки, было 9 детей. Александр Дмитриевич, которому предстояло сыграть выдающуюся роль в области русской церковной музыки, родился четвертым. Матушке, которая первой заметила дарование маленького Александра, он казался "ангелом во плоти".45

От отца Димитрия Александр наследовал его разносторонние способности: будучи превосходным музыкантом, он прекрасно рисовал, любил и умел выражать свои мысли стихами. Необычайно даровитый, живо откликавшийся на все происходящее, увлеченный идеей служения народу, Александр Дмитриевич отдавался творчеству страстно и без остатка.

Безмерная увлеченность Александра развитием художественных способностей, далеко опережавшая его духовный рост, беспокоила отца Димитрия и, видимо, послужила охлаждению его отношений с сыном, несмотря на то что батюшка, по свидетельству внучки, "вообще защищал своих детей или "не обвинял", хотя и был строгим".46

Александр Дмитриевич Кастальский. Фотография. Начало XX в.

В дневнике отца Димитрия сохранилась заметка: "Сын мой Всеволод работает инженером в Московской управе; сын мой Владимир чертежником в Техническом училище; сын Николай строит большой мост у Симонова монастыря. Александр живет в номерах "Северный полюс", кажется, дает уроки музыки".47

Заметка проникнута грустью: как хотелось бы отцу Димитрию написать: "Сын мой рукоположен в сан и имеет приход...", но дети его не захотели следовать отцу. Молитвы отца Димитрия не остались не услышанными: по пути служения Богу пошли его потомки, и род священников Кастальских существует доныне.48

"Дедушка был несколько недоволен, а отец уже совсем "отлепился от семьи", - замечает по поводу этой записи из дневника Н. А. Кастальская. Разрыв Александра Дмитриевича с семьей был во многом связан и с его намерением жениться на Н. Л. Павловской, которая, по мнению дочери, "отнюдь не была религиозной".

Кроме того, на родной сестре Павловской был женат старший сын отца Димитрия Всеволод, и брак Александра Дмитриевича и Натальи Лаврентьевны с церковной точки зрения не мог быть признан законным. Они обвенчались, чтобы "не компрометировать" отца Димитрия, в полковой церкви, и в документах Александр Кастальский именовался "бригадиром".49

Жена стала для Александра Дмитриевича самым дорогим другом и неутомимым помощником в его музыкальной деятельности, которая была неразрывно связана с Синодальным училищем церковного пения. Александр Кастальский поступил в преподаватели Синодального училища по рекомендации своего консерваторского профессора Петра Ильича Чайковского.50 Несмотря на признание Кастальского, что он отнюдь не относился к самым прилежным ученикам Чайковского и "не прочь был при случае увильнуть от уроков",51 Петр Ильич безошибочно определил его дарование как талант духовного композитора.

В стенах Синодального училища церковного пения Александр Дмитриевич сложился как родоначальник Нового направления в русской духовной музыке, основанного на развитии древних обиходных распевов и традиций народного пения.

В церковном пении Кастальский видел особый вид искусства, "которое питает не менее 60 процентов населения России (69 процентов с единоверцами и старообрядцами), т. е. около ста миллионов жителей". "Подавляющее большинство из них, - говорил композитор, - конечно, крестьяне. Да и ценителями и искренними любителями этого искусства является по большей части деревенский трудовой люд, а не та публика, что наполняет театры и концерты. Искусство это народное и притом даровое для слушателей, как и его сестра - народная песня. Я думаю, что от этого они оба не обесцениваются и достоинства их не умаляются".52

Но и интеллигентная "публика, наполнявшая театры и концерты", не оставалась равнодушной к творчеству Кастальского. "Двадцать лет среди нас живет и творит художник, отмеченный свыше, как боговдохновенный певец, - писала в 1916 году газета "Утро России". - Церковь же мы, как известно (мы, т. е. интеллигенция), посещать не приучены", и концерт из произведений Кастальского позволяет попасть в "эту близкую всем по крови, по рождению, область "церковной музыки", de facto большинству из нас, оторвавшихся от Церкви и тщетно ищущих потерянного в общественной и личной морали, - область почти неведомую".

"И совершается чудо, - продолжает восторженный автор. - Гурманы и эстеты, пришедшие судить и рядить об "интересном" вдруг какою-то силою сплачиваются воедино с "малыми сими", с простой публикой, с служителями храма... Растет, ширится и крепнет волна глубокого религиозного чувства... Это уже не концерт. И точно чувствуя всю значительность совершающегося, на миг осознав себя участниками какого-то религиозного действа, где одни поют устами и сердцем, все же мыслию и чувством, - вся масса (уже нет публики и артистов) в одном из наиболее вдохновенных моментов поднимается со своих мест... Концертный зал становится храмом".53

Александр Дмитриевич был не только выдающимся композитором, но преподавателем и родоначальником многих курсов Синодального училища, а затем стал директором этого уникального учебного заведения. Необычайно деятельный и умный, Кастальский сумел привести Синодальное училище церковного пения в цветущее состояние.54 В 1910-1913 годах Синодальный хор покорил Европу своим мастерством и красотой русского церковного пения. Итальянские газеты называли его концерты "праздником искусства".55

Творчество Кастальского, как и его деятельность по подготовке широко образованных регентов, было на подъеме, когда грянули революции 1917 года. Февральскую революцию Александр Дмитриевич принял безоговорочно. Он приветствовал "временную республику (а лучше б и вечную)", ожидая, что пришло время создания народной музыкальной культуры. Синодальное училище представлялось ему "единственной и совершенно оригинальной народно-художественной музыкальной академией церковного и вообще хорового пения".56

Однако события конца 1917 года быстро показали иллюзорность и несостоятельность надежд, композитора. Попытки во что бы то ни стало сохранить Синодальное училище затмили для Кастальского всю остальную его деятельность. Его церковные сочинения, как признавался сам композитор, "заржавели", программа широкого музыкального просвещения народа, покорившая наркома Луначарского, не осуществилась.57

По некоторой самонадеянности и легкомыслию Кастальский совершил непоправимую ошибку: он пытался сохранить Синодальное училище вне Церкви, преобразовав его в Народную хоровую академию - музыкальное учреждение откровенно богоборческого государства.

Как директор училища, композитор пренебрег возможностью превратить его в Патриаршую школу церковного пения, а Синодальный хор - в Патриарший, поскольку они "в этом новом своем служении" вряд ли сохранили бы "направление, данное им Кастальским". При Патриаршем служении предполагалось "восстановить более древнее и строго-церковное пение" вместо "новаций" Кастальского, которые в свое время вызвали необычайно гневный отклик императора Николая II.58

Это заблуждение дорого обошлось Александру Дмитриевичу - его деятельность стали воспринимать как предательство веры. Это мнение особенно усилилось, когда Кастальский вошел в "группу красной профессуры" Московской консерватории и стал членом "Ассоциации пролетарских музыкантов".59

Нежелание композитора признавать свою ошибку еще более усугубило его одиночество, хотя вере Кастальский не изменял, а его переход от церковной музыки к народной, которой он с увлечением занимался всю жизнь, был вынужденным.

Одиноким оказался Кастальский и в борьбе за выживание Народной хоровой академии: ее обреченность понимали и единомышленники, и близкие ученики композитора.60

Таково было душевное состояние Александра Дмитриевича, когда в августе 1922 года он приехал в Узкое. Живой и темпераментный композитор сразу оказался в самой гуще "санузского" быта и наслаждался, подобно большинству обитателей санатория, кратким забвением своих невеселых дум.

Адресованные жене письма Александра Дмитриевича представляют собой маленькие эссе, посвященные жизни "республики Санузии". Развлечения были самые разнообразные: от серьезных научных докладов и чествования К. С. Станиславского, которому импровизированный хор под управлением Кастальского исполнил сочиненный композитором "Прощальный привет Санузских граждан",61 до совершенных чудачеств, в которых "отводили душу" знаменитости.

Отдыхающих, "отживших свой срок", провожали весело "с стихами, с ряженными". Один из гостей "въехал в зал на Пегасе (привязали лошадиный череп к Узкому стулу) и произносил всем по очереди приветствия в стихах, сопровождавшиеся иногда остроумными музыкальными иллюстрациями каждого отбывавшего, с возложением на него венка". "Проводы" затянулись до утра, и "Кастальский, примерная скромность и серьезность, был деятельным участником ночного происшествия и почему-то получил прозвище "дедушки русского флота".62

Однако и в санузскую жизнь постоянно вторгалась действительность, а еще более властно напоминало о себе прошлое. "Учился у Вашего батюшки по богословию", - с удовольствием вспоминал в разговоре с Кастальским почтенный профессор Высшего технического училища.63 "Среди ученой компании" Александр Дмитриевич нашел много "охотников до церковного пения", знавших его произведения "даже и практически, участвуя в разных хорах во время оно".64

От настоящего время "оно" отделялось всего пятью годами, и это благословенное время продолжало течь в стенах Казанского храма. В письмах Кастальского нет ни одного упоминания о церковных службах, а ведь на время его пребывания в Узком пришлись праздники Преображения и Успения.

Нельзя было не вспомнить величественное престольное торжество в Успенском соборе Кремля, где из года в год пел Синодальный хор, невозможно не ощутить утраченной благодати под колокольный перезвон, который трепетно выводил звонарь Казанского храма Петя Горохов...

Письма композитора молчат об этом, им только отмечено кратко, что 14 и 15 августа - Успение и Спас Нерукотворный - праздники "времени она", и датированы они по старому стилю.65 Слишком болезненными были воспоминания, чтобы описать их, слишком сокровенными, чтобы доверить их бумаге и поведать даже самому близкому человеку.

В силу этого Александр Дмитриевич писал жене, что, по общему мнению, он "поправился", прекрасно ел и "спал впору", но "освежения головы" не ощущал, поэтому начал даже подумывать о побеге из Узкого, который не удался ему.66

Год спустя, когда положение Александра Дмитриевича серьезно ухудшилось, он вновь приехал, чтобы отдохнуть в "небесном Узком", но письма его уже почти не содержат упоминаний о жизни "Санузии". Ничего больше не хотел замечать композитор, кроме работы, в которой видел свое спасение.67

Но спасение было заключено отнюдь не в работе, а в чудотворном Казанском образе Пресвятой Девы, светлый взгляд Которой провожал из Узкого композитора, возвращавшегося к непониманию и неустроенности.

Вскоре после отъезда композитора из Узкого Народная хоровая академия перестала существовать.68 Дело жизни Кастальского безвозвратно погибало на его глазах. В декабре 1926 года композитор скончался, и духовный итог его деятельности выглядел плачевно. До наших дней сохранился альбом, где семья композитора собирала публикации о его творчестве, и сопоставление до- и послереволюционных откликов было самым беспощадным обличением его заблуждений.

"Мы почитаем господина Кастальского одним из руководителей нового направления в нашей церковной музыке (выделено нами - О. Щ.), стремящегося соединить старину со всеми средствами, добытыми историческим развитием музыки, - писал в 1903 году один из самых тонко чувствующих музыкальных критиков Николай Дмитриевич Кашкин, - этот путь едва ли не единственно верный и надежный для того, чтобы поднять нашу многоголосную церковную музыку на ту высоту, какая ей подобает".69

В 1923 году рецензии свидетельствовали о зарождении "нового музыкально-революционного стиля", который "может отразить пролетарскую классовую идеологию" (выделено нами - О. Щ.). Его родоначальником был признан А. Д. Кастальский.70

Композитор, которого в 1916 году называли "боговдохновенным певцом",71 к 1926 характеризовался как творец "первых опытов дать художественный образец производственной музыки" (выделено нами - О. Щ.)72 Но самым ошеломляющим "признанием заслуг" А. Д. Кастальского стал один из некрологов: "Октябрь нашел в нем живой и сильный отклик: духовные распевы заменились в его творчестве производственными мотивами, а храмы и Синодальное училище (где он долго работал) отдал он под светлые мастерские".73

Синодальный хор на сцене римского зала "Аугустео". 1911

Чудо в судьбе композитора совершили милость Пресвятой Богородицы и молитвы благоговейного почитателя Ее чудотворной Казанской иконы отца Димитрия Кастальского. Забыты колебания, прощены заблуждения, и для русской культуры имя Александра Дмитриевича Кастальского - имя церковного композитора. Митрополит Вениамин, говоря о выдающихся деятелях русской культуры, живших верой, поставил Александра Дмитриевича Кастальского в один ряд с Н. А. Римским-Корсаковым, М. А. Балакиревым, П. И. Чайковским, А. Т. Гречаниновым, "посвятившими дарования свои и Церкви, ее песнопениям".74

Хор Церковно-певческой школы Казанского храма в УЗКОМ в соборе города Ровиго (Rotonda di Rovigo) в Северной Италии. 1993

Возрождение веры возродило к жизни и произведения Кастальского, и имя их создателя. Музыка композитора вновь зазвучала во множестве православных храмов, и в Казанской церкви Узкого за первым богослужением раздавалось ликующее "Христос воскресе!" Кастальского.

В Узком под Покровом Пречистой Девы, под сенью Ее Казанского образа получило чудесное продолжение дело жизни композитора, в дни его земного бытия оказавшееся невозможным.

В 1917 году на Всероссийском съезде духовенства и мирян духовный композитор Кастальский произнес слова, и ныне звучащие остро и современно. "Новый демократический строй, - говорил он, - давая полную свободу всем вероисповеданиям, открывает им и возможность широкой пропаганды. Православной Церкви придется бороться с ней не только истиною учения, но и во всеоружии красоты обряда и самобытной красоты и выразительности народно-церковной музыки и ее исполнения. Ужели и здесь нам придется отступить и срамить землю русскую?"75

Семьдесят пять лет спустя в Казанском храме Узкого, где так утешительно смотрел в истерзанную душу композитора чудотворный образ Пресвятой Девы, воплотились его заветные мечты. И уже не мальчики-певчие Синодального хора в "парадах", сшитых по рисункам Виктора Васнецова, а хрупкие девочки в белых концертных платьях своим пением понесли далеко за пределы России дивную проповедь святости и красоты русского Православия.

* Оглавление *

1. Сухомлинов М. И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. СПб. 1889. С. 163.

2. Книги отзывов санатория "Узкое" АН СССР, ныне хранящиеся в его библиотеке, полны настойчивых пожеланий о проведении реставрации Казанского храма.

3. Сергий (Савельев), архимандрит. Далекий путь: История одной христианской общины. М. 1998. С. 21.

4. Вениамин (Федченков), митрополит. О вере, неверии и сомнении. СПб.-М. 1992. С. 84.

5. Там же. С. 83.

6. Сперанский Г. Н. Кое-что о старом Узком // Коробко М. Ю. Усадьба Узкое... С. 143.

7. Сергий (Савельев), архимандрит. ук. соч. С. 22.

8. Тютчев Ф. И. Полное собрание стихотворений. М. 1994. Т. 2. С. 64.

9. Владения отца поэта И. Н. Тютчева - село Троицкое и деревня Верхние Теплые Станы - граничили с Узким. Бывая в своей подмосковной, Федор Иванович вполне мог посещать и соседнее Узкое (Молева Н. М. Селения Теплых Станов // Городское хозяйство Москвы. 1977. №8. С. 42).

10. Тютчев Ф. И. Полное собрание стихотворений. М. 1994. Т. 2. С. 88.

11. Архив музея-квартиры А. М. Васнецова. О.ф. № 1074. Лл. 245- 245об.

12. Всемирная иллюстрация. 1923. № 7. С. 6-7.

13. Лугин А. Республика Санузия // Красная нива. 1928. № 9. С. 17.

14. Святитель Игнатий Брянчанинов. Поучение во вторую неделю Великого поста: Значение поста для человека // Святитель Игнатий Брянчанинов. Собрание сочинений. М. 1993. Т. 4. С. 86-87.

15. Вениамин (Федченков), митрополит. ук. соч. С. 87.

16. Протокол 13 заседания состоящей при Музее Старой Москвы группы лиц, интересующейся изучением старой Москвы, 8 ноября 1923 года// Коробко М.Ю. Усадьба Узкое. С. 151.

17. Васнецова О. А. Древо Васнецовых // Художники рода Васнецовых: Каталог выставки в Российской Академии художеств 15 мая - 15 июня 1998 г. М. 1998. С. 2. (Библиотека музея-квартиры А. М. Васнецова).

18. Васнецов А. М. Как я сделался художником и как и что работал // Труды Музея истории и реконструкции Москвы. М. 1957. Вып. VII. С. 125.

19. Вениамин (Федченков), митрополит. ук. соч. С. 98-99.

20. Архив музея-квартиры А. М. Васнецова. О.ф. № 1074. Лл. 242об.- 243.

21. Странствование для обретения Правды-Истины: Философия самосознания: Что возможно, что неизбежно, что долженствует быть. 1914-1932. Второе название рукописи было "конспиративным" - "Идеалистический материализм или философия самосознания" // Архив музея-квартиры А. М. Васнецова. О.ф. №№ 1073-1074.

22. Аполлинарий Васнецов: Альбом. М. 1980. С. 19.

23. Противостояние Аполлинария Васнецова: Публикация архивных материалов и комментарий Е. К. Васнецовой и Е. И. Ядохиной // Наше наследие. М. 1995. № 35-36. С. 88.

24. Любезно сообщено директором музея-квартиры А. М. Васнецова Е. И. Ядохиной со слов невестки художника, жены его сына Всеволода Аполлинариевича Екатерины Константиновны Васнецовой.

25. Васнецов А. М. Село Узкое и его окрестности: Протокольная запись доклада на заседании состоящей при Музее Старой Москвы группы лиц, интересующейся изучением старой Москвы, 8 ноября 1923 года // НИО рукописей РГБ. Ф. 177. К. 40. Д. 59.

26. Телешов Н. Д. Записки писателя: Воспоминания и рассказы о прошлом. М. 1958. С. 361.

27. Беспалова Л. А. Аполлинарий Михайлович Васнецов. 1856-1933. М. 1983. С. 195.

28. Узкое. Пруд. 1924. 35,5х 53 // Музей-квартира А. М. Васнецова. Инв. № ж-124; Вид от села Узкое. Москва за 12 верст. 1930. 61x78,5 // Музей-квартира A.M. Васнецова. Инв. № ж-125.

29. Об этюде, изображающем вид на Москву упомянуто в протоколе доклада А. М. Васнецова об Узком 8 ноября 1923 г. (См. прим. 16). Дата окончания картины - 1930 год - указана на холсте самим A.M. Васнецовым.

30. Противостояние Аполлинария Васнецова... С. 86.

31. Архив музея-квартиры А. М. Васнецова. О.ф. № 1074. Лл. 313- 31 Зоб.

32. Впоследствии эта картина оказалась в семье В. М. Молотова и была приобретена у его наследников Государственной Третьяковской галереей. Сообщено Е. И. Ядохиной со слов Е. К. Васнецовой (См. прим. 22).

33. Цветаева М. И. Собрание сочинений. М. 1997. Т. 1. Кн. 1. С. 271 - 272.

34. Концевич И. М. Оптина пустынь и ее время. Сергиев посад. 1995. С. 504-506. Последний действующий храм на территории обители - церковь Казанской иконы Божией Матери - был закрыт в 1924 году (Жизнеописание иеромонаха Никона, последнего старца Оптиной пустыни. СПб. 1994. С. 152-157).

35. Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М. 1999. С. 88.

36. Тютчев Ф. И. Полное собрание стихотворений. М. 1994. Т. 2. С. 115.

37. Архив музея-квартиры А. М. Васнецова. О.ф. № 1074. Л. 33боб.

38. Противостояние Аполлинария Васнецова... С. 88.

39. Архив музея-квартиры А. М. Васнецова. О.ф. № 1074. Л. ЗЗбоб.

40. Знаменский П. В. Приходское духовенство... С. 350-354.

41. Кастальская Н. А. Воспоминания об Александре Дмитриевиче Кастальском (Черновые записи) // ЦГММК. Ф. 12. № 942. Лл. 19-19об.

42. Синодальный хор и училище церковного пения: Воспоминания. Дневники. Письма (Далее Синодальный хор... ) // Русская духовная музыка в документах и материалах. М. 1998. Т. I. С. 242-243.

43. ЦГММК. Ф. 12. Д. 942. Лл. 1-2об. Дневник отца Димитрия был передан его внучкой Н. А. Кастальской для публикации в одно из издательств и там пропал (Зверева С. Г. Александр Кастальский: Идеи. Творчество. Судьба. М. 1999. С. 3).

44. Кастальский Д. И., протоиерей. Сказание о чудотворной Казанской иконе Божией Матери. М. 1899.

45. ЦГММК. Ф. 12. Д. 942. Л. 2; Кастальский А. Д. О моей музыкальной карьере и мои мысли о церковной музыке (Далее О моей музыкальной карьере...) // Синодальный хор... С. 229.

46. ЦГММК. Ф. 12. Д. 942. Л. боб.

47. Там же. Л. 23об.

48. В Свято-Троицкой Сергиевой Лавре ныне служит один из прямых потомков протоиерея Димитрия Кастальского - архимандрит Алипий Кастальский-Бороздин.

49. ЦГММК. Ф. 12. Д. 942. Лл. 21 об., 23об.-24.

50. Преображенский А. В. Александр Дмитриевич Кастальский (Материалы к биографии) // А. Д Кастальский: Статьи. Воспоминания. Материалы. М. 1960. С. 30.

51. Кастальский А. Д О моей музыкальной карьере... С. 229.

52. Кастальский А. Д. Церковное пение и Московское Синодальное училище: Доклад, прочитанный на Всероссийском съезде духовенства и мирян в Москве 2 июня 1917 года // Синодальный хор... С. 265.

53. ЦГММК. Ф. 12. Д. 503. Лл. 24об-25.

54. Синодальный хор... С. 221-225.

55. Синодальный хор... С. 239, 269-292; Русские ведомости. 1911. 14 мая.

56. Синодальный хор... С. 224, 294.

57. Там же. С. 225, 298. Сам А. Д. Кастальский так объяснял свое обращение к А. В. Луначарскому: "Вскоре после Октябрьской революции в конце 1917 года А. Д. Кастальский подал А. В. Луначарскому доклад о необходимости забот со стороны Рабоче-Крестьянского правительства к сохранению и культивированию народного достояния - памятников народного творчества (архитектурных, живописных, орнаментных, словесных, предметов домашнего обихода, нарядов и т. п.) и о желательности создания Дома народного искусства... Доклад был вызван опасением прививки народу под маркой "культуры" модернистских, футуристических извращений художественного вкуса и заслонением от него здорового и родного самобытного художества с его яркостью и художественной самостоятельностью (обоснованной уже научно)". (ЦГММК. Ф. 12. Д. 503. Л. 38).

58. Московские церковные ведомости. 1918. № 11. С. 4.

59. Житомирский Д. В. Идеи и искания А. Д. Кастальского // А. Д Кастальский: Статьи. Воспоминания. Материалы. М. 1960. С. 74.

60. Смирнов А. П. Воспоминания о Синодальном училище и хоре // Синодальный хор... С. 497-498.

61. Слава Константину Сергеевичу Станиславскому. Для хора и фортепиано // ЦГММК. Ф. 12. № 34. Александр Дмитриевич писал жене: "Вчера провожали Станиславского, для чего между прочим мною было состряпано "прощальное приветствие сануских граждан" на тему славы (слова компанейские), хор пел в одну дуду, но врал на разные голоса. Впрочем главное было сделано - пели дружно и не останавливались" (Там же. № 652. Л. 2).

62. Там же. № 653. Л. 3.

63. Там же. № 648. Л. 1об.

64. Там же. № 654. Л. 4.

65. Там же.

66. Там же. № 656. Л. 6.

67. Кастальская Н. А. Немногое об отце // А. Д. Кастальский: Статьи. Воспоминания. Материалы. М. 1960. С. 110-111.

68. В 1923 году Народная хоровая академия была преобразована из самостоятельного учебного заведения в хоровой подотдел Московской консерватории. С 1925 г. подотдел осуществлял лишь подготовку хормейстеров, а певцы-хоровики были переведены в вокальный отдел. Благодаря этому хоровой подотдел лишился полноценного хора (Синодальный хор.... С. 226).

69. ЦГММК. Ф. 12. № 503. Лл. И-11 об.

70. Там же. Л. 44.

71. Там же. Л. 24об.

72. ЦГММК: Ф. 12. № 503. Л. 47об.

73. Заря востока 1927. 16 января. Авторы других некрологов (С. А. Богуславский, А. Никольский) были более сдержаны в вынужденном превознесении "заслуг" А. Д. Кастальского перед советской властью и уделяли достаточно внимания церковному творчеству композитора, рассматривая его с точки зрения "изучения старины" (Богуславский С. А. А.Д.Кастальский: Некролог//Известия. 1926. 21 декабря; Никольский А. Памяти А. Д. Кастальского // Музыка и революция. 1927. № 1. С. 7-8). Композитор Борис Асафьев предпринял малоудачную попытку "оправдания" церковного творчества Кастальского: "Мне кажется, что прикладным и "церковным" искусство Кастальского никогда не было.... "Католицизм" в лучших вещах Палестрины "нейтрализовался", так же как и "Православие" в лучших произведениях Кастальского" (Игорь Глебов (Борис Асафьев). А. Д. Кастальский // Музыка и революция. 1927. № 1. С. 9-10. Как ни парадоксально, самым объективным и сдержанным оказался некролог А. Д. Кастальского, опубликованный идеологическим официозом советского государства - газетой "Правда" (Браудо Е. А. А. Д. Кастальский: Некролог // Правда. 1926. 21 декабря).

74. Вениамин (Федченков), митрополит. ук. соч. С. 98.

75. Синодальный хор... С. 267.

 

Настоятель Казанского храма в Узком Архимандрит Петр Поляков

Се Скиния Божия с человеки

В храме стояще славы Твоея, на Небеси стояти мним.
Из последования Великопостной вечерни

Остров спасения среди моря житейских бурь. Казанский храм в Узком. Современный вид

Перевернута последняя страница повествования о прошлом Казанской церкви в Узком.

С чего началось возрождение храма? Как обычно, с благой мысли, которую, говоря словами Преподобного Нестора-летописца, "положил Господь на сердце" людей, видевших в древнем храме Узкого не только памятник старины, но и обитель Божией Матери, чудесный образ Которой продолжал сиять благодатью и сквозь мрак неверия.

Во время празднования Великого юбилея 1000-летия Крещения Руси группа православных москвичей, жителей Узкого, Ясенева, Конькова, Теплого Стана и Беляева стала ходатайствовать перед Советом по делам религий при Совете министров СССР о возвращении Церкви Казанского храма в Узком. Их имена всегда будут с благодарностью сохраняться в памяти нашего прихода: это семьи протоиереев Димитрия Толкачева и Николая Матвиенко, Александр Михайлович Барков, Мария Ивановна Жилкова, академики Никита Ильич Толстой и Евгений Петрович Челышев. Благодаря их благословенным усилиям в августе 1990 года храм был официально возвращен православной церковной общине.

Сентябрьским вечером 1990 года в канун праздника Рождества Пресвятой Богородицы я узнал, что назначен настоятелем Казанского храма, и впервые услышал название Узкое. Я, коренной москвич, ранее ничего не слышал об этой усадьбе, получившей широкую известность благодаря разместившемуся в ней санаторию Академии наук, не знал о существовании дивного храма, служение в котором стало главным делом моей жизни.

Когда я впервые увидел храм с золотыми крестами, Лик Божией Матери, который кротко смотрел с западной наружной стены храма, наполняя душу благодатным покоем, я испытал духовный восторг. Это чувство не покидает меня до сих пор.

Но в тот день, когда я впервые предстал перед стенами святыни, перед глазами была печальная картина: висели на дверях храма тяжелые замки, зияли проемы окон, сквозь которые было видно, как громоздились от пола до высоты четырех этажей книги - трофейные, преимущественно немецкие, библиотеки и архивы, так и не освоенные Академией наук...

Внутренний вид центрального придела после вывоза книг

Первые богослужения в храме после 60 лет опустошения День Святой Троицы. 1992

Медленно, но неостановимо погибали уникальные книжные собрания, ветшал и разрушался храм, приютивший эти сокровища мировой культуры.

Нерешительные попытки академического руководства приостановить естественное разрушение святыни наталкивались на противодействие официальных властей. Не удалось довести до конца даже реставрацию ее внешнего облика: вернулись на главы храма золоченые кресты, но во всем здании не было ни одного целого стекла, и оно постоянно подвергалось вторжениям непогоды.

Удушливый запах сырости и тления, исходивший от тысяч заплесневелых, непросушенных томов, обличал тяжелую, затянувшуюся и, казалось, безысходную болезнь - болезнь человеческого духа, пораженного безверием.

Но болезнь эта "не к смерти, но к славе Божией" (Ин. XI, 4), как говорит Сам Господь наш Иисус Христос в Евангелии, которое читается в преддверии Пасхи в Лазареву субботу, когда Церковь вспоминает воскрешение Господом четверодневного Лазаря. Истинность и непреложность этих слов я ощутил как никогда в Лазареву субботу 1992 года, войдя в алтарь нашего святого храма, где после шестидесяти лет поругания все было вновь готово для того, чтобы совершать Божественную службу, все трепетало в ожидании сошествия благодати.

Храм вновь стал Домом Божиим. Болезнь отступила, и началось возрождение благодатной духовной жизни храма. Господь не только подарил нам радость быть свидетелями воскрешения святыни в день Светлого Христова Воскресения, Господь даровал нам чудо несравненно большее - чудо воскресения наших душ. Это чудо происходило на протяжении всех 10 лет возрождения святыни и непрестанно совершается сейчас.

Дирекция Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) Академии наук, на балансе которого числилось погибающее книжное собрание, не проявляла никакого желания к сотрудничеству и туманно обещала освободить храм, по всем законам принадлежавший церковной общине, к началу третьего тысячелетия.

В этих условиях все мои надежды были обращены к чудотворному образу Пресвятой Богородицы, перед которым на улице мы начали служить молебны. И Царица Небесная, "в час недоумения мысль благу на сердце полагающая", не замедлила подать нам счастливую мысль, высказанную матушкой Валентиной Федоровной Толкачевой. Было решено создать детский церковный хор.

Высоко оценил эту инициативу Дмитрий Сергеевич Лихачев, который в те годы регулярно отдыхал в Узком. Он говорил мне, что надо всегда смотреть чуть дальше горизонта: рано или поздно храм будет открыт, и уже сейчас надо думать о том, придет ли сюда народ Божий; дети самые благодарные и благодатные прихожане, где дети - там всегда радость, там жизнь, там будущее прихода.

Так и получилось! Днем рождения нашей Церковно-певческой школы можно считать 2 декабря 1990 года, когда в клубе санатория "Узкое" собрались первые воспитанники нашего хора Дети стали первыми и по сей день остаются самыми уважаемыми нашими прихожанами.

И очень скоро мы живо ощутили, что Господь посреди нас: наша церковная община с первого дня стала складываться как настоящая духовная семья, домом которой был тогда еще закрытый храм. Детская молитва, изливавшаяся из благодарных, не тронутых губительным действием греха сердец наших маленьких прихожан, стала тем безукоризненно чистым тоном, который был задан в самом начале возрождения нашей приходской жизни.

Материнский Покров Заступницы Усердной помог совершиться чуду: люди, обладавшие совершенно различным духовным и жизненным опытом, разным социальным и имущественным положением, приходя к храму, видели наших детей и вслед за ними несли к его стенам только то высокое и светлое, что жило в их душах, не дерзая оскорблять Дома Божия греховными привычками и принципами поведения.

Многие из тех, кто пришел тогда к храму, опытом познали Евангельскую истину, что Царство Божие наследуют люди с чистыми сердцами, подобными детским (Мк. X, 15).

Хор Церковно-певческой школы Казанского храма после Патриаршего богослужения в Успенском соборе Московского Кремля. 1995

Так формировался наш приход, наша духовная семья, отличительной чертой которой является то, что по милости Божией в ней воцарился и живет дух мира, дух согласия, дух Христовой любви. Его ощущает каждый, переступающий порог святыни, о нем говорил в дни трехсотлетнего юбилея храма наш Святейший Отец - Патриарх Московский и всея Руси Алексий.

Во всей полноте этот благодатный дух проявился в том, что новый 2000-й год, грядущий век и третье тысячелетие наши постоянные прихожане встретили в общей молитве, семьями собравшись под кров святого храма. И благодатное единение нашей духовной семьи здесь, в земной жизни, является залогом того, что и в жизни вечной мы будем вместе и вместе с нашим Господом и Спасителем.

Вскоре после создания нашего детского церковного хора мы получили зримое и явное подтверждение того, что Царица Небесная благословляет начатое нами.

Я часто посещал богослужения в Донском монастыре, только что возвращенном Церкви. И здесь, у мощей Святейшего Патриарха Тихона, наместник монастыря архимандрит Агафодор предложил мне вместе с хором служить в храме Михаила Архангела позднюю Литургию. Так под благодатным Покровом Божией Матери, под сенью Ее чудотворной Донской иконы наши дети начали свое служение Богу, которое продолжается до сих пор и, надеюсь, не прекратится никогда.

Пасха Христова. 1996

В апреле 1991 года хор пригласили для участия в Патриаршем пасхальном празднике, который должен был состояться в Колонном зале. Это была большая честь для нашего хора, и мы стали готовить концертную программу. Патриарший праздник неумолимо приближался, и всем нам хотелось достойно предстать перед Святейшим Патриархом и всей православной Москвой.

Наши усилия не прошли даром - была подготовлена пасхальная литературно-музыкальная композиция. Тон всему нашему выступлению задавала четырехлетняя воспитанница нашего хора Оля Толкачева, которая читала стихи с таким выражением и так искренне, что была отмечена лично Его Святейшеством.

С тех пор хор нашей Церковно-певческой школы стал постоянным участником всех детских церковных праздников. Постоянное участие в богослужениях потребовало более серьезной подготовки и совсем не детских трудов от юных воспитанниц нашей Церковно-певческой школы. Хор Казанского храма в Узком очень быстро прогрессировал в своем профессиональном развитии и сегодня он по праву считается одним из лучших церковных хоров Москвы.

Главным стало то, что дети стяжали подлинную проникновенную и чистую молитву, которая заставляла трепетать сердца людей, молящихся в нашем храме. Не будет большим преувеличением сказать, что впечатление этих людей от ангелоподобного пения чистых детских голосов сродни чувству, которое некогда испытали русичи, посланные на поиски истинной веры святым князем Владимиром. "Не знали, - говорили они о православном богослужении в Софии Константинопольской, - на небе или на земле мы, знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми".

Иконостас центрального алтаря Казанского храма Воссоздан в 1997-99 годах по образцам XVII века

Детская молитва, зазвучавшая перед чудотворным образом Пресвятой Девы, привлекла к нашему приходу милосердие Божие и в день Святой Пасхи 1992 года распахнула для нас двери храма. Все благочестивые прихожане, кто был причастен к подготовке храма к этой незабываемой Пасхальной службе, являются живыми свидетелями благодатной чудесной помощи Божией в этом святом деле.

Господь помогал нам во всем, и мы на своем опыте узнали, как сила Его совершается в нашей немощи (2 Кор. XII, 9). За первые четыре недели Великого поста храм был освобожден от бесконечных тяжелых и отсыревших фолиантов. Постоянно веял Дух Божий, и Он смягчил сердца всех, кто противостоял нам. В Великую Субботу 26 апреля 1992 года храм был освящен малым чином.

И вот, наконец, настала та долгожданная минута, когда под древними сводами храма раздался торжественный возглас священника: "Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа... !" - и ликующая песнь "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ...", как свидетельство необоримости Церкви Христовой силами зла, молитвенно понеслась к небесам.

Господь не любит наказывать, Он любит прощать и миловать, и даже из людей, враждебных вере, Он творит Своих последователей и чад. Сколько случаев такого чудесного исцеления Господом людских душ увидел я за десять лет своего служения в этом дивном храме! Слава Богу! Многие из этих людей стали нашими благодетелями и моими искренними помощниками, и их имена с благодарностью возносятся за богослужениями перед Престолом Божиим.

Служение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Казанской церкви Узкого в день
300-летнего юбилея храма
21 июля 1998 года

Радость, которая живет в нашем храме с первого Пасхального богослужения, покрывает все невзгоды, тяготы, скорби и сожаления, которых, конечно, было много и сейчас найдется немало, на пути возрождения духовной жизни прихода. Поэтому десятилетие, прожитое в ограде этой прекрасной обители Пресвятой Богородицы, кажется мне мигом единым. Я чувствую радость и благодарность Царице Небесной, наградившей меня чудесным даром служения в этом благодатном святом месте.

Пасхальная радость чудесным образом согревает и воскресшие души наших прихожан. Отражением состояния наших душ являются наши храмы, и справедливость этого стала очевидной в дни нашего трехсотлетнего юбилея.

Благолепие древней святыни возрождается в благоухании девственной красоты, и, вступая в четвертое столетие своего бытия, храм, о котором следовало бы сказать "убеленный сединами", предстает перед изумленными взорами как Невеста Христова в неземном сиянии вечной юности и чистоты.

Древний образ Заступницы усердной рода христианского - Покровительницы Казанского храма в Узком

Иначе и не может быть - ведь ожившие в вере души людей ощущают благодатную красоту этой церкви как отражение небесного образа Покровительницы храма Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии.

Возвещал иудеям святой Пророк, Предтеча и Креститель Господень Иоанн, что Бог может вдохнуть в безжизненные камни живительную силу и сотворить Себе чад (Мф. III, 9). Ныне все мы являемся свидетелями того, как Господь воздвигает Своих чад от священных камней наших разрушенных, но возрождающихся храмов. Ибо это те камни, через которые Дух животворит сердца всех, кто прикасается к ним, и люди, по слову святого апостола Петра, "сами, словно живые камни, устрояют из себя дом духовный" (1 Пет. II, 5).

Стены храма - не только зримое воплощение присутствия Божия, это неиссякаемый источник Духа, вместилище таинственной и благодатной жизни молящихся. Духовная жизнь тех, кто пришел в обитель Пресвятой Богородицы, чтобы за Нею следовать и с Нею наследовать Царствие Божие, - и есть подлинная, никогда не прерывавшаяся и ныне текущая История Казанского храма в Узком. И я верю, что История эта, начавшаяся три столетия назад созданием храма, не будет иметь земного конца и войдет в вечную жизнь будущего века.

 

 

 

 

 

 

  

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

 

 

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

 

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский