|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Скопин В.В. Ремонтно-восстановительные работы по стенам и башням Московского Кремля в XVIII столетии (на основании архивных источников). В кн.: Реставрация и исследования памятников культуры. Вып. IV. М., 2001. С. 98-104. Все права сохранены.
В.В. Скопин
Ремонтно-восстановительные работы по стенам и башням
Московского Кремля в XVIII столетии
(на основании архивных источников)
Реставрационная практика последних лет все с большей наглядностью раскрывает архитектурно-строительные особенности и выдающиеся художественные качества ансамбля стен и башен Московского Кремля. Вместе с тем, приступая к ней, мы все внимательней пытаемся проследить историческую жизнь памятника, утраты и наслоения, изменившие его формы и в значительной мере определившие его современный облик. XVIII столетие – исключительная эпоха для стен и башен Кремля. К его началу они уже насчитывали 200-летнюю историю и если в XVI столетии они страдали, прежде всего, от стихийных бедствий, пожаров, войн, то в XVII – стали жертвой времени и разрушались в результате физического старения. Новое время еще больше усугубило их техническое состояние. Значительное влияние на степень их сохранности оказала надстройка в конце XVII века башен Кремля сложными многоярусными шатрами и утрата перекрытий площадок боевого хода, которые лишили их надежных средств защиты. Это быстро приводило поверхности стен в ветхое состояние и требовало частых ремонтов для их поддержания. На сохранности Кремля отразился и перенос столицы в Петербург, снизивший внимание властей к царской твердыне.
Усилиями многих отечественных исследователей и, прежде всего, благодаря С.П. Бартеневу и Н.А. Скворцову, в их глубоких и обстоятельных трудах по сооружениям Московского Кремля во многом восстановлена картина изменения внешнего облика стен и башен, указаны основные ремонтные работы, производимые по ним.1 Вместе с тем интересующий нас период оказался освещенным значительно беднее, чем другие. Так С.П. Бартенев считал, что, несмотря на благие намерения, стены Кремля в это время, за редким исключением, не чинились, и видел даже некоторое преимущество в том, что они, хотя и были обветшавшими, но сохраняли свой древний облик2. Н.А. Скворцов только указывал на существование в XVIII столетии нескольких описей стен и башен, но не раскрывал их практической связи с ремонтами, считая, что дело ими и ограничивалось. Не точны были авторы и в оценке объемов разобранных при строительстве Кремлевского дворца стен и башен, что было подхвачено исследователями позднейшего времени3.
Архивные изыскания последнего времени дают возможность уточнить известные ранее сведения, дополнить их новыми, позволяющими более полно отразить историю постройки крепости. Из всего многообразия исторических фактов в статье в краткой форме рассматриваются самые основные, оказавшие заметное воздействие на наиболее значительные участки сохранившихся ныне кремлевских стен и башен4. Вместе с тем характер ремонтно-восстановительных работ во многом связан со степенью осознания исторической и художественной ценности сооружения, и здесь новое столетие внесло определенный вклад в предысторию отечественной реставрации памятников архитектуры.
Увлеченный сооружением новой столицы, запретив на время каменное строительство в других городах, Петр лишь изредка вспоминал «первопрестольный град». И все же именно при нем утратившие функциональное значение и даже частично разрушенные (в связи со строительством Арсенала) стены Кремля вновь приводятся в боевое состояние: у их подножия устраиваются земляные бастионы (1707–1709 гг.).
Незначительные изменения при этом происходят, видимо, и на самой каменной ограде, где по указу царя на некоторых башнях должны были быть устроены мосты для пушек, а в стенах – амбразуры и уменьшена высота зубцов5. Но приготовленная к обороне, древняя крепость противника у своих стен не увидела, и в новых условиях, казалось бы, была обречена на забвение. Однако в 1722 году Петр I присылает в Военную коллегию приказ о починке Водовзводной башни, а также башен по Кремлю и Китаю городам вдоль Москвы-реки, на которых следовало чинить кровли и «исправлять шпицы». В ответ на него архитектором Христофором Кондратом (Конрадом) составляется опись Водовзводной башни, в которой она называется «наполовину ветхой», со сгнившим фундаментом, и из-за опасности падения ее предполагается «разобрать всю и сделать вновь»6.
В дальнейшем неудовлетворительное состояние московской крепости продолжало волновать правительственные учреждения. В 1731 г. Сенат потребовал от Московской губернской канцелярии немедленно подать ведомость о состоянии «городовых строений» и количестве необходимого для ремонта строительного материала. Вскоре по приказу московского генерал-губернатора Григория Чернышева плац-майором Тимашевым была составлена первая из известных нам в XVIII столетии опись ветхостей Кремля, Китая и Белого городов. Подготовленная военнослужащим, она отличается крайней лаконичностью, а среди ветхостей выделяет преимущественно проездные башни7. Однако эта краткая опись не устраивала Сенат, требовавший указания количества строительных материалов, необходимых на ремонт, а также оценки стоимости предполагаемой починки. На следующий год дело было поручено профессионалу-архитектору. Опись, составленная Иваном Мордвиновым, дает более подробное описание кремлевских ветхостей с указанием количества строительных материалов8. Значительное место Мордвинов уделяет описанию ветхостей Китая и Белого городов. Общая стоимость работ составляла 531011 рублей9. Выделить на ремонт городовых стен такую огромную сумму правительство не могло и в том же 1732 году по указу императрицы Иван Мордвинов описывает ветхости уже «только в тех местах, в которых необходимая нужда требует... в воротах и других нужных местах, где проезды бывают».
В новую опись по Кремлю попали лишь Никольская башня, на которой «надлежало» починить железную крышу и ворота, парапет между ней и Спасской башней и Тайницкие ворота10. В опись не вошла Спасская башня, на которой, по свидетельству того же Мордвинова, «повреждения многие починены, только осталось и надлежит починить кровли на шпице и двух маленьких башенках» и другие небольшие доделки11. В 1734 году на нее было решено перенести колокольную музыку с Троицкой башни «понеже оная стала на всей красоте и вельми та колокольная музыка и играние Ея императорского во дворце и в Москве будет слышна ...»12. Ремонт Никольской башни был произведен в 1732 году на основании описи, исполненной архитектором Осипом Трезини, но объем его был невелик и обошелся всего в 53 рубля 50 копеек13. Во время большого московского пожара 1737 года на Спасской и Никольской башнях выгорели деревянные части, которые были быстро починены под руководством архитектора Ивана Мичурина14.
Таким образом, к 40-м годам столетия, несмотря на многочисленные царские указы, были отремонтированы лишь основные «воротные» башни Кремля, остальные же продолжали ветшать, возбуждая новую переписку по поводу их состояния и приведения «в надлежащий вид». В 1741 году описание городовых сооружений Москвы было поручено Сенатом архитектору И.К. Коробову15. Составленная им опись дает еще более подробную картину технического состояния Кремля. В отличие от описи И. Мордвинова в ней последовательно описаны все прясла стен, расстояния между ними, их толщина. По отдельным сгруппированным участкам стен приведено количество необходимого на ремонт строительного материала, его стоимость, затраты на работу каменщиков. Как и прежде, отдельные участки стен имели различную степень утрат, но общим их недостатком было плохое состояние каменных (лещадных) покрытий на обходных площадках, на зубцах и между ними.
Наибольшего внимания заслуживает Троицкий мост, как единственно сохранившийся и связавший одноименную башню с отводной Кутафьей. В описи он называется старым, состоящим из двух стен с аркадами длиной на 42-х с половиной саженях.
Левая из них (от Кутафьей башни) на 13 саженях была ветхой, и ее нужно было «разобрать сверх пояса и вновь сделать по-прежнему». Многочисленные ветхости по стенам нужно было «подделать вбираясь в стены в два кирпича», и в случае необходимости укрепить металлическими связями, а по стенам и зубцам покрыть лещадью и для стока воды сделать желоба. Общая стоимость работ составляла 188 рублей.
Из 20 кремлевских башен, в описи, как нуждающиеся в ремонте, указаны всего 9. Наибольшее беспокойство по-прежнему внушала Водовзводная башня. На ней, как считает Коробов, было множество повреждений «от грома», которые требовали заделки кирпичом и скрепления всей башни железными обручами и связями. Общая стоимость работ оценивалась в 453 рубля. В остальных башнях: Тайницкой, 1-ой и 2-ой Безымянных, Москворецкой, Константино-Еленинской, Набатной, Сенатской и Арсенальной опись отмечает лишь незначительные «седины» (трещины), частичные осыпи белокаменного фундамента и кирпичной кладки фасадов. На шатрах местами требовалась замена черепицы и постановка флюгерков. Стоимость работ при этом по каждой башне не превышала 100 рублей. На основании описи И. Коробова можно сделать вывод, что стены и башни Кремля, за некоторым исключением, не имели сильных конструктивных разрушений, требовавших их разборки и восстановления вновь, но кирпичных и каменных заделок и особенно замены лещади предполагалось много. Фрагментарный ремонт предусматривал, в основном, вычинку, заделку или замену обрушившейся кладки и не предполагал, таким образом, радикальных изменений внешнего вида сооружения. С этим, видимо, связано и отсутствие фиксационных чертежей как у Мордвинова, так и Коробова. С другой стороны, обмеры или фиксация древних зданий только входили в практику ремонтных работ первой половины XVIII столетия, в то время как надзор профессионала-архитектора над их производством, работы «по указанию архитектора» стали уже обязательными.
Практически ремонт стен и башен Кремля затянулся на годы, с 1741 по 1749 год между Сенатом и Московской губернской канцелярией происходила долгая переписка о необходимости их начала. В 1746 году на место умершего И. Коробова в дело вступил архитектор Василий Обухов, от его имени так же подавались описи «городового строения», неоднократно публиковались объявления о торгах с подрядчиками16. Историки Кремля вообще сочли, что стены и башни были заброшены и постепенно все больше ветшали. Однако ремонт по ним, как показывают последние исследования, все же был проведен. Еще в 1741 году подрядчик крестьянин Андрей Кузнецов на основании сметы И. Коробова заключил договор об исправлении проездных (воротных) башен по Кремлю и Белому городу. Осенью того же года ворота были исправлены «как подлежит по показанию ево архитекторскому, и подрядчик получил остальное из причитавшихся ему 5800 рублей»17. Учитывая, что главные проездные башни Кремля не попали в основную опись И. Коробова, следует предположить, что на них была составлена отдельная опись с перечнем работ. Она быстро была введена в дело в связи со вступлением на престол Елизаветы Петровны и коронационными торжествами. Остальные работы по кремлевским башням были продолжены в 1749 году, когда с тем же Кузнецовым и купцом Василием Бумажниковым Губернской канцелярией вновь был заключен договор по ремонту башен Кремля и Китая городов на основании описи «и рисунка» архитектора Коробова. Исправлять следовало «все те же башни с лица и внутри стены и своды выбелить и на оных башнях флюгеры железные вновь сделать». Общая стоимость работ оценивалась в 11790 рублей. В первую очередь следовало починить герб на Троицкой башне и флюгеры на остальных, «а каменную проточную работу зачать мая 1 числа и окончить в будущем лете». В августе 1750 года все башни, кроме Спасской и Троицкой, были починены, две последние башни привели в порядок через 2 года18.
Осенью 1750 года был заключен контракт по исправлению прясел Кремля с подрядчиками крестьянином Никифором Сеземовым и ямщиком Алексеем Холщевиковым. Они обязались «с товарищи по Кремлю городу от Тайницких до Спасских, от Спасских до Никольских ворот, и от Никольских ворот до Угольной башни, что у Цехауса, стены и зубцы и всякую ветхость ... починить и исправить по поданным в прошлом 1741 в мае месяце от бывшаго архитектора Ивана Коробова, в 1748 годах мая 26 дня от заархитектора, что ныне архитектор Василья Обухова описям во всем непременно и что сверх описей и во время работы в показанных местах явится какая ветхость, то кроме башен, починя же исправить с выбелением во всем по показанию архитекторскому самою доброю и впредь прочною работою»19. Контракт подписывался сроком на 2 года с общей стоимостью работ в 12500 рублей.
Одновременно Московскому коменданту Карташеву и архитектору Дмитрию Ухтомскому было указано «чтоб за предъявленные подрядчики наикрепчайшее смотрение иметь, дабы они в исправление немедленно вступили и в том исправлении поступали они, подрядчики, против контракту твоего, во всем непременно».
Спустя год подрядчики уже доносили о починке всех ветхостей. Дмитрий Ухтомский освидетельствовал хорошее качество работы. Одновременно им было замечено, что на участке стен между Никольской и Угловой Арсенальной башнями в стене были найдены пустоты, и что при заделке на два кирпича (так было положено) они могли упасть. Для лучшего укрепления стены им было предложено, отступя от стены, заложить новый фундамент и вывести новую стену контрфорсом высотой на 7 сажен. Указывал Ухтомский и на большое количество пристроек к Кремлевским стенам, которые причиняли им повреждения и мешали вести ремонт. К концу 1752 года указанные недостатки, в основном, были устранены и освидетельствованы самим Ухтомским и гезелем Семеном Яковлевым20. Таким образом, в ходе ремонтных работ середины столетия были исправлены многие башни и почти все находившиеся в ветхом состоянии стены древнего Кремля. Выполненные по инициативе царского двора и Сената, они в целом соответствовали основным мероприятиям правительства этого времени на искоренение иностранного влияния в государстве и утверждение национальных особенностей в развитии общества и культуры.
Следствием озабоченности центральных учреждений состоянием древних крепостных сооружений Москвы стал указ Елизаветы Петровны от 1 июля 1759 года, сообщающий, что «ежели из них что повредилось и впредь повредится исправлять во всем тем же манером как прежде было, без всякой отмены и для того таковым воротам и протчим городовым строениям, которые починки и переделки потребуют наперед сего всегда снимать план и фасады дабы оные не упали возобновить во всем безотменно по прежнему»21. Вследствие этого Д. Ухтомскому было дано распоряжение описать городовые ветхости Кремля и Китая городов и составить обстоятельные сметы и планы с фасадами и профилями. Предусматривалась и публикация известий о предстоящих восстановительных работах для желающих принять в них участие, а также следовало сообщать, по какому указу то или иное сооружение сломано. Осенью того же года Ухтомский докладывал, что по Кремлю уже описан участок стен от угловой Арсенальной до Водовзводной башни и начаты описываться другие. В починку «были назначены» Никольские, Спасские, Троицкие верхние и нижние ворота. Необходимо было исправить «ветхости в разных местах» на стене от Тайницкой до Водовзводной башен и при церкви Благовещения22.
В 1760 году в Москве «при городовых осмотрах находились архитекторы Дмитрий Ухтомский, Карл Бланк, Василий Яковлев, Сергей Ухтомский, Петр Никитин, Семен и Иван Яковлевы, Алексей Рославлев и Лев Суровцев. На следующий год ими было подано доношение в Сенат и Московскую губернскую контору, свидетельствующее о том, что описи, сметы и чертежи ими были исполнены и поданы в Сенат23. Это были первые фиксационные чертежи всех стен и башен Кремля, видимо, подробно передававшие их техническое состояние и внешний вид, и рассчитанные на использование в качестве образца в случае утраты подлинника. Однако в настоящее время ни чертежей, ни описи этого времени пока не обнаружено. Сохранились лишь опись стен и башен Белого города, состояние которых было наиболее удручающим.
Несомненно, что указ императрицы об исправлении городских стен «во всем тем же материалом как прежде было», на фоне строительных мероприятий того времени, был явлением уникальным. Хотя можно заметить, что именно с восшествием Елизаветы Петровны в 1741 году совпадают описи И. Коробова и первые крупные ремонты. Возможно, историческая столица государства, место венчания на царство русских самодержцев на фоне борьбы с иностранным засильем приобретала особую роль как символ национального самоутверждения, а ее башни ассоциировались с великим прошлым государства. Однако не подготовленный экономически и организационно указ не мог оказать существенного влияния на дальнейшую строительную практику, связанную с восстановлением сооружений прошлого. Как правило, ремонтам подлежали лишь ворота «где бывают знатные проезды», да и то «в самой скорости» и с возможно меньшими затратами.
По сравнению со многими стенами и башнями Китая и Белого городов Московский Кремль в аварийном состоянии не находился. Однако его стены, выходившие на давно не подвергавшуюся ремонтам юго-восточную сторону, были в опасности. В 1756 году отвалилась половина стены между Троицкими и Боровицкими воротами, а также часть стены24, сохранившейся у Троицкой башни (в сторону Арсенала). Смотритель «городового строения» капитан Иван Ляшкин неоднократно указывал на поломки флюгеров, сорванные крыши и другие мелкие поломки на башнях25. В 1762 году по случаю триумфального въезда в Москву Екатерины II описывались и исправлялись многие ворота Москвы26. Из кремлевских сооружений ремонтировались Спасские, Троицкие, Боровицкие, Тай-ницкие, Борисоглебские (Кутафья башня) ворота, исправлялся Троицкий мост, богато декорированы были Никольские ворота, чинились и белились отдельные участки стен27.
Поновленные по случаю прибытия императрицы стены и башни вскоре же были заброшены и стали вновь быстро приходить в ветхость. На это указывает опись, выполненная в 1765 году плац-майором Верещагиным. Им последовательно описан весь периметр стен. От каждой из башен дается расстояние в саженях по стене до поврежденного участка. Незначительные осыпи кирпича, камня, а также трещины находились на каждом из прясел стен Кремля. Но в наиболее слабом техническом состоянии находились прясла стен между Угловой, Арсенальной и Никольской башнями, где, начиная с 29-ой сажени, от фундамента вывалилось кирпича на 8 1/2 сажени и от Никольской к Спасской, где изнутри были осыпи с 44-ой и 52-ой саженей. Осыпь внутренней стены длиной в 27 саженей и толщиной в пол-аршина была между Константиновской и Московской башнями. Была наклонена и грозила падением часть стены от Москворецкой до Петровской башен. Значительный участок отвалившейся кладки объемом в 7 1/2 саженей был между Оружейной и Комендантской башнями. По-прежнему в руинах находилась стена напротив Арсенала. Серьезных осыпей по башням обнаружено не было за исключением Царской, которая вся «разселась». В заключении описи Верещагин указывает, что «всего же оного города сверху во многих местах и парапета и кирпичей от поверхности осыпался, да лещади нет, так же и по упадению внизу до фундаментов за неимением архитекторов, кроме вышеописанных описанных к упадению опасными, от Москвы-реки узнать неможно»28.
В стенах и башнях Московского Кремля, как, пожалуй, ни в одном памятнике древности, отражались веяния новой эпохи. О них вспоминали в периоды общегосударственных торжеств, русские самодержцы с возрождением древней столицы связывали преемственность своей власти с традицией русской государственности, в состоянии древней «царской твердыни» отражалось, в некоторой мере, само общественное благосостояние монархов, характер их устремлений и честолюбивых амбиций. Стены и башни Кремля особенно становились дороги царскому двору при вступлении на престол то Анны Иоановны (1730 г.), то Елизаветы Петровны (1741 г.) и, наконец, Екатерины II (1762 г.) Последняя императрица сыграла в их судьбе особую роль, приступив «во славу великой империи» к сооружению монументального Кремлевского дворца. Ее приказом от 1 марта 1771 года было решено «сломать городовую стену по Москве-реке от церкви Благовещения до церкви Петра Митрополита», которые находились по линии одного из фасадов нового дворца29. С.П. Бартенев считал, что при этом были сломаны все башни и стены между Петровской и Благовещенской башнями30. Н.А. Скворцов шел в своих предположениях еще дальше и причислял к сломанным, помимо 1-ой и 2-ой Безымянных, и 3-ю, то есть Петровскую башню31. Архивные изыскания последнего времени позволили уточнить объемы произведенных разборок. Так, уже спустя две недели после первого указа, в Экспедицию Кремлевского строения пришел еще один, где уточнялось, что «сломать городовую стену по Москве-реке от церкви Благовещения до церкви Петра Митрополита, а церквей сих не трогать»32. Одновременно с крестьянином Ворыхановым был заключен договор, в котором четко оговаривалось «о сломке городовой стены с Тайницкими воротами и стоящей на стене набатной башней и от середины ворот на обе стороны по пятидесяти сажен».33 Работы происходили довольно быстро и в июне 1772 года архитектором В. Баженовым был освидетельствован разобранный участок «считая от середины Тайницких ворот по обе стороны по 50 сажен с набатной башней и у ворот караульной ...», при этом фундаменты стены были сохранены до уровня земли.34 Как известно, строительство дворца осуществлено не было, и в мае 1775 года с подрядчиками был заключен договор на восстановление разобранных стен, которые необходимо было начать «нынешним летом по той линии, где прежде была городовая стена, также и башни класть фундамент белым камнем».35 Восстановительные работы производились под наблюдением архитектора Карла Бланка, и в них принимало участие 350 человек каменщиков и 50 «лучших мастеров», присланных из Владимира, Нижнего Новгорода и Ярославля. Указ императрицы конкретно оговаривал, как должны были производиться работы: «делать такие же точно и в прежнем виде и фигуре, как до сего были, не делая отметины ни на одну черту», по снятым раннее планам и профилям.36 В начале 1782 года вся разобранная стена с Тайницкими воротами и башнями «в прежнем виде, кроме обелки, каменною работою приведены к окончанию».37 Следует заметить, что работы производились по всей дистанции одновременно и каждый год сдавался участок «возвышенный» на определенную высоту38. Особого внимания заслуживает отчетная запись от 1776 года, в которой указывается, что к октябрю месяцу этого года «в Кремле по всей дистанции прямо городовой стене с башнями на 99 саженях возвышено кирпичом сверх прежде сделанных 4-х аршин еще до половины стены в вышину три четверти, а другая половина на пол-аршина».39 Из этого следует, что длина восстанавливаемого участка была почти равна длине разобранного (расхождение в 1 сажень в общей протяженности стен можно объяснить неточностью произведенного обмера) и не превышала 100 сажень, которые отстояли на 50 сажень по сторонам от центральной оси Тайницкой башни. Зная расстояние в саженях от Тайницкой до Благовещенской башен – 81 1/2 сажени и от первой до 1-ой Безымянной – 39 сажень и от последней до 2-ой Безымянной – 24 1/2 сажени, можно считать установленным, что разобрана была значительно меньшая площадь стен, чем считалось ранее, и что не пострадали не только Петровская (3-я Безымянная), но и 2-я Безымянная башни.40 Материалы архивных изысканий нашли подтверждение в натурных исследованиях, проведенных реставратором А.В. Воробьевым в 1973 году, предположившим, что 2-ая Безымянная башня с незначительными изменениями сохранила свой древний облик.41 Более драматична судьба уцелевшей в XVIII веке Петровской башни, в 1812 году она почти до основания была разрушена в результате взрыва, устроенного отступавшими из Москвы французами. На сохранность при сломке частей от Петровской до Тайницкой башен указывает и тот факт, что в мае 1773 года на нем «отвалилось сверху до низу в вышину три аршина с половиной, в длину десять сажен с половиной, и в толщину два аршина с четвертью».42 Упавший материал разобрали, а в начале 80-х годов поврежденный участок стены был восстановлен.
Восстановленные участки ранее сломанных стен Кремля стали по существу одними из немногих для XVIII столетия практических примеров воссоздания старых форм «тем же манером, что прежде было без всякой отмены» по заранее снятым чертежам. И хотя работы по их восстановлению были вызваны отказом от строительства Кремлевского дворца и приданию ансамблю кремлевских стен прежнего законченного вида, сама попытка следовать историческому прототипу была знаменательна. Поколения русских архитекторов попутно должны были изучать язык форм древнерусского зодчества, обращать внимание на исторические ценности, во многом еще связанные с династическими интересами царствующих особ.
В 1773 году сторонницей сохранения старых форм по отношению к Водовзводной башне, которая, согласно мнению В. Баженова, к починке была «не способной» выступила императрица. Нельзя было и укреплять ее контрфорсами, так как от них она теряла «древнюю фигуру».43 Следует предположить, что сохранение древних форм было сознательной задачей в Московском Кремле, где преемственность культурных традиций казалась наиболее естественной и накладывала отпечаток на действия высших инстанций.
В 1775 году, одновременно с началом восстановления разобранной стены, указом императрицы было решено всю «старую кремлевскую стену починить как время позволит». В 1781 году Кремлевская экспедиция докладывала, что «по представлению архитекторскому полагает имеющиеся в той старой кремлевской городовой стене по местам ветхости, где необходимость требовать будет, и что успеет только починкою исправить и привесть в прежнее состояние».44 Первыми подверглись ремонтам Никольские и Спасские ворота со стенами и башнями между ними «и от оных до наугольной Москворецкой башни, всего на двухстах шестидесяти шести саженях, ветхие места починкою исправлены и выбелены».45 И спустя два года «старая вокруг Кремля городовая стена по всей окружности ея, начиная от Никольских ворот до Троицкой башни, и сама та башня, равно как башня Спасская и протчая по той городовой стене находящиеся башни в ветхих местах со должным укреплением во всем против прежнего их вида починены и выбелены».46
В ходе ремонта до фундамента был разобран, а затем вновь возведен и небольшой сохранившийся у Никольской башни участок стены в сторону Арсенала, в то время как остальная стена из-за ремонта здания Арсенала «по высочайшему указу «починкою оставлена». В 1784 году был восстановлен «в виде прежнего» и последний по периметру стен участок на 39 саженях от Никольской до Угловой Арсенальной башен.47 О характере произведенных работ на этом участке можно судить на основании подрядной записи: «подделать вновь по показанию архитекторскому следующим образом: 1-е у той городовой стены отобранное подделать снизу до верху до зубцов старым и новым кирпичом с провязью белого камня и со укреплением железными ершами и скобами, как приказано, будет, а потом на этой городовой стене по подделке до зубцов послать лещадью оттесав по наугольному и под правило площадку выбута под оную и дать скат от цехгауза на в оную сторону дабы стену цехгауза сохранить от сырости. По сделании же площадки сделать спускное для воды желобье из камня или положить их железныя, которыя и должны быть под зубцами, а равно и оныя зубцы сделать точно так как на новой стене при построении Тайницких ворот сделано в виде прежнего. А по подделании зубцов положа близ оных вдоль стены высеченные из белого камня желобья, зубцы же покрыть лещадью и сделать оные так как и при новой стене у Тайницких ворот и всю стену с зубцами выбелить из всех казенных материалов».48 Объем работ, произведенных на этом участке, был несколько большим, чем на других, так как стены были полуразрушены, и тем более важно, что за образец здесь был взят участок обмеренных до сломки зубцов стен у Тайницкой башни, древность форм которых не вызывала сомнения.
В значительно меньшей степени подверглись исправлениям другие стены Кремля. Ремонт их носил преимущественно «косметический» характер; на фасадах производилась лишь поверхностная вычинка, «подделка» поврежденных («прелых») мест, не везде была заменена потрескавшаяся лещадь, на многих башнях оставалась поврежденная черепица. На это обратил внимание Карл Бланк, описывая в 1785 году кремлевские стены. На весь ремонт, по его мнению, необходимо было 50000 кирпича, 1200 штук белого камня, 10000 лещадей и 80000 черепицы, что в целом, за исключением настилки лещади и кровельных работ, не представляло значительного объема.49
Прошло всего десятилетие, и в стенах Кремля обнаружились новые разрушения, потребовавшие новых ремонтных мероприятий. В 1793 году по приказу Экспедиции Кремлевского строения стену от Водовзводной до Москворецкой башен осматривал архитекторский помощник поручик Еготов и обнаружил на ней ветхий и подопревший внизу кирпич и белый камень.50 В течение летнего сезона подрядчиком Кошеваровым была произведена необходимая починка, при которой заделывались трещины, заменялся выкрошившийся кирпич и белый камень на стенах и контрфорсах. На весь ремонт было израсходовано 18250 штук кирпича, 400 – белого камня и 68 металлических «ершей» для укрепления кладки.51 Это был последний крупный ремонт из известных нам на протяжении XVIII столетия. И хотя в дальнейшем И. Еготов продолжал заботиться о состоянии кремлевских стен и башен, но их восстановление в XIX столетии приобрело новый, свойственный этому времени, размах, имеющий во многом самостоятельное значение и потому требующий отдельной статьи.
Из вышеизложенного можно сделать вывод, что стены и башни Московского Кремля на протяжении XVIII столетия в значительно большей мере, чем считалось ранее, привлекали внимание властей и правительственных учреждений. Для их многочисленных описаний, составления смет и чертежей привлекались лучшие зодчие своего времени. На основании вновь выявленных документов можно составить примерное представление о степени и типе повреждения стен, объеме и характере ремонтных мероприятий, о количестве необходимого строительного материала и самой организационной стороне восстановительных работ. В результате предпринятых мер архитекторами и мастерами прошлого в целом, за немногими исключениями, удалось сохранить внешний облик ансамбля в том виде, в каком он сложился к концу XVII столетия. И хотя возрождение утраченного великолепия памятников прошлого не стало еще притягательной силой для общества в целом и отвечало запросам династической верхушки общества, крепостные сооружения Москвы стали пробой сил для многочисленной группы архитекторов. Воспитанные на архитектурных формах Нового времени, они шли путем проб и ошибок, фрагментарных докомпоновок. Следуя указаниям свыше и устоявшимся правилам ведения ремонтных работ (материалы и техника), они постепенно постигали эстетические особенности старого строительного искусства. Законченный, «благополучный» вид старого сооружения был конечной целью ремонтно-восстановительных работ. В санкционированном сверху восстановлении зданий «без отступления, как прежде было» с подготовкой фиксационных чертежей и под наблюдением опытного профессионала не только подготавливали реставрационную практику последующего столетия, но подчас опережали ее.
_________________________________________________________________
1. Бартенев С.П. Московский Кремль в старину и теперь. М. 1912; Скворцов Н.А. Археология и топография Москвы. М. 1913.
2. Бартенев С.П. Указ. соч. С. 66-75.
3. Скворцов Н.А. Указ. соч. С. 100.
4. В статье не рассматривается история не существующих сейчас частей кремлевского ансамбля: древних мостов, рвов, отводных стрельниц, земляных бастионов и т.д., не анализируются здесь и иконографические источники, как правило, отвечающие чисто художественным задачам.
5. Бартенев С.П. Указ. соч. С. 66-69. РГАДА. Ф. 9. II отд. Д. 3. Ч. 1. Л. 71.
6. ГИМ ОПИ. Ф. 440. Оп. 1. Д. 712. Л. 16-17.
7. РГАДА. Ф. 248. Оп. 8. Д. 456. Л. 198-200.
8. Там же. Л. 209-211.
9. Там же. Л. 212-223.
10. Там же. Л. 431-432 об.
11. Там же. Ф. 248. Оп. 22. Д. 1427. Л. 462 об.
12. Там же. Ф. 248. Оп. 15. Д. 843. Л. 850.
13. Там же. Оп. 13. Д. 745. Л. 966.
14. Бартенев С.П. Указ. соч. С. 70.
15. РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 61146. Л. 116-128.
16. Там же. Л. 106-114.
17. Там же. Ф. 400. Оп. 2. Д. 1401. Л. 1-3 об.
18. Там же. Д. 13427. Л. 9-14.
19. Там же. Ф. 400. Оп. 2. Д. 4703. Л. 292-293. В состав включенных в подряд работ входили и ремонт стен бывшего Александровского рва, и мостов через него со стороны современной Красной площади.
20. Там же. Л. 294-326 об.
21. Там же. Л. 501-501 об.
22. Там же. Ф. 248. Д. 3180. Л. 237-238.
23. Там же. Ф. 279. Оп. 1. Д. 1072. Л. 539.
24. Там же. Ф. 400. Оп. 2. Д. 10467. Л. 1.
25. Там же. Л. 2,4,6,9,10,11,13,14.
26. Там же. Д. 7739. Л. 12,13; Д. 7704. Л. 7,8.
27. Там же. Д. 7704 Л. 8, 9, 26 об., 30, 32, 33.
28. ГИМ ОПИ. Ф. 440. Оп. 1. Д. 712. Л. 57-59.
29. РГАДА. Ф. 14. Оп. 1. Д. 51. Ч. 1. Л. 139.
30. Бартенев С.П. Указ. соч. С. 74.
31. Скворцов Н.А. Указ. соч. С. 101-102. Подобной точки зрения на сохранность стен и башен со стороны Москвы-реки придерживались и многие исследователи советского времени.
32. РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 29025. Д.9.
33. Там же. Л. 12,17.
34. Там же. Л. 26.
35. РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 29100. Л. 5-6; Д. 29119. Л. 38.
36. РГАДА. Ф. 14. Д. 51. Ч. 3. Л. 26.
37. Там же. Д. 51. Ч. 5. Л. 45.
38. Там же. Д. 51. Ч. 3. Л. 171 об., 173; ч. 4. Л. 41, 65, 69; Ч. 5. Л. 24,42; Ф. 1239. Оп. 3. Д. 29119, 29122, 29255.
39. Там же. Ф. 14. Д. 51. Ч. 3. Л. 171 об.
40. Размеры между башен взяты из описи архитектора И. Коробова.
41. Воробьев А.В. 2-я Безымянная башня. Архив ЦНРПМ. Инв. № 51.
42. РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3 Д. 29025. Л. 31-33.
43. Там же. Д. 29058. Л. 1-5.
44. Там же. Ф. 14. Оп. 1. Д. 51. Ч. 5. Л. 37.
45. Там же. Л. 43.
46. Там же. Л. 46 об. Следует заметить, что Никольская башня значительному ремонту подвергалась еще в 1778–1780 годах под руководством арх. К. Бланка (РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 29188. Л. 1-246).
47. Там же. Д. 51. Ч. 6. Л. 30.
48. Там же. Ф. 1239. Оп. 3 Д. 29297. Л. 1,15-15 об.
49. Там же. Д. 29317. Л. 4-5.
50. Там же. Д. 29364. Л.5-7.
51. Там же. Л. 59-60,70,79.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский