РусАрх

 

Электронная научная библиотека

по истории древнерусской архитектуры

 

 

О БИБЛИОТЕКЕ

КОНТАКТЫ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

 

 

Источник: Шперк В.Ф. История фортификации (главы I–V). М., 1957. Все права сохранены.

Размещение электронной версии в открытом доступе произведено: http://www.fortification.ru. Все права сохранены.

Размещение в библиотеке «РусАрх»: 2008 г.

 

 

 

В.Ф. Шперк

История фортификации

(главы I–V)

 

ВВЕДЕНИЕ

В современном понимании фортификация1 — это наука об усилении и укреплении позиций для войск и о способах защиты от воздействия средств поражения. Фортификация рассматривает вопросы конструирования и возведения укреплений — специальных военных сооружений, усиливающих тактическое, оперативное и стратегическое значение местности, предназначенной для военных действий.

Слово «фортификация» появляется впервые в средние века, когда все научные произведения писались только на латинском языке. Первоначально под этим термином понимались лишь сами сооружения — «фортификации», возводившиеся в указанных целях. Наука же, изучавшая свойства, способы и правила возведения таких сооружений и излагавшая теорию данного вопроса, называлась военной архитектурой.

Такое название фортификация получила потому, что в тот период она занималась строительством фундаментальных укреплений, для защиты более или менее крупных населенных пунктов, имевших стратегическое или политическое значение. Для возведения таких укреплений применялись прочные материалы — естественный камень, кирпич и лишь в отдельных случаях земля и дерете.

Возведение в спешном порядке сооружений для кратковременных тактических целей, т.е. для обеспечения благоприятного исхода того или иного боя или сражения, относилась к другой области военно — инженерного дела — кастраметации2. Задачей кастраметации являлось устройство для войск укрепленных лагерей при осаде крепостей и на отдыхе — для зашиты от внезапных нападений. Как военная архитектура, так и кастраметация появились еще в древние века.

Витрувий (I в. до н.э.), римский архитектор я военный инженер Юлия Цезаря, в своем сочинении «Десять книг об архитектуре» рассматривал вопросы возведения укреплений в разделе общественных сооружений — театров, бань и пр. Так же поступал и средневековый зодчий Альберти (1404 — 72 гг.) в своих «Десяти книгах о зодчестве». До Витрувия специально об укреплениях писал Филон Византийский (III в. до н.э.). излагавший теорию этого вопроса.

Проблем кастраметации касался целый ряд греческих и римских историков и военных писателей: Полибий (II в. до н.э.) и Ливии — (I в.) в своих историях. Хигин (II в.) — в сочинении «Об укреплении лагерей», Вегеций (IV в.) — в сочинении «О военном искусстве». В последнем произведении говорится также и об устройстве укреплений для зашиты населенных пунктов.

Таким образом, долгое время обе упомянутые военно — технические науки являлись самостоятельными и не были связаны между собой, хотя в конечном счете имели одно и то же назначение — облегчать условия борьбы для стороны, применяющей укрепления, и затруднять эти условия для противной стороны.

Необходимая органическая связь между обоими видами укрепления местности возникла лишь в XVI — XVII вв.. когда появление постоянных армий, вооружение их огнестрельным оружием и изменение характера военного искусства потребовали присутствия в войсках специально подготовленных в военно — техническом отношении лиц — военных инженеров.

В это время военная архитектура и кастраметация объединились под общим названием фортификации, с подразделением ее на две основные части — фортификацию постоянную и фортификацию временную. Впервые такое подразделение проводится в работах французского инженера маршала Вобана.

В России слово «фортификация» появилось в XVII в., но утвердилось лишь в XVIII в., с возникновением специальной литературы, причем указанные две части фортификации получили у нас соответственно названия долговременной фортификации и полевой фортификации.

Надо отметить, что вплоть до первой мировой войны фортификация рассматривала также вопросы атаки, осады и обороны долговременно укрепленных пунктов и вопросы минно — подземной борьбы. Военные сообщения и переправы через речные преграды тоже являлись специальными отраслями фортификации. Все эти отрасли нашли, например, свое место в «Фортификации» Теляковского (середина XIX в.).

В результате дальнейшего оснащения армии в военно — техническом отношении, количественного роста вооруженных сил и других причин упомянутые отрасли фортификации выделились в специальные военно — технические науки, причем вопросы атаки и обороны перешли в сферу непосредственно военного искусства. Вместе с тем те же причины значительно сблизили обе основные части фортификации — долговременную и полевую.

Таким образом, объем вопросов, рассматриваемых фортификацией в настоящее время, стал как будто меньше, злю во много раз сложнее. Появление в качестве средств нападения, поражения и разрушения танков, авиации, отравлявших веществ, бактериологических средств, а в особенности атомного оружия во много раз усложнило вопросы укрепления позиций и защиты войск, населения, различных военных и народнохозяйственных объектов.

Современный курс фортификации рассматривает вопросы укрепления позиций войск в наступлении и обороне, вопросы заблаговременной подготовки театров военных действий и тыла страны в мирное и военное время, вопросы проектирования и устройства укреплений и фортификационных сооружений различного назначения. Курсу фортификации всегда предшествует исторический очерк.

Фортификация — наука. Следовательно, она должна уметь заглядывать далеко вперед. Исторический опыт войн прошлого показывает, что всякая отсталость в области фортификации обходится слишком дорого. Научное же предвидение в фортификации, как и в любой иной науке, возможно только на основе постижения объективных законов развития изучаемых явлений.

В. И. Ленин говорил, что к каждому вопросу необходимо подходить «с точки зрения научной, это — не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того. как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь»3.

Только такой исторический подход к изучению фортификации, на основе вскрытых закономерностей ее развития, даст возможность научного предвидения.

Фортификация, как историческое явление, возникшее на определенном этапе развития человечества, прошла большой и извилистый путь. Задачей истории фортификации является проследить этот путь и выявить закономерности, влиявшие и влияющие на развитие фортификации, с тем, чтобы дать научные основы для определения дальнейших путей ее развития.

1.                 От лат. fortis — крепкий и facere — делать. 

2.                 От лат. castra — лагерь и metor — меряю.

3.                 В.И. Ленин, Сочинения, т. 29. изд. 4, М., 1952, стр. 436.

 

Раздел первый

ФОРТИФИКАЦИЯ ДРЕВНИХ ВЕКОВ

 

Глава I

УКРЕПЛЕНИЯ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ ВИДЫ УКРЕПЛЕНИЯ

Изучение жизни первобытного общества показывает, что различные искусственные сооружения и постройки для защиты от нападения врага, объединяемые общим понятием «фортификационные сооружения», человек начинает возводить только на определенном этапе своего развития — в период перехода от бесклассового первобытнообщинного строя к классовому рабовладельческому обществу. С этого времени воина входит в жизнь человечества. Открытые поселения — селища — первобытной общины исчезают и постепенно заменяются укрепленными поселениями родовых общин — городищами. Энгельс в образной, красочной форме отметил социальное значение появившихся укреплений: «Недаром высятся грозные стены вокруг новых укрепленных городов: в их рвах зияет могила родового строя, а их башни упираются уже в цивилизацию (т.е. в классовое общество — В. Ш.)»1.

Необходимость обезопасить себя от нападения врага отразилась прежде всего на местоположении древних поселений: их стали строить на труднодоступных участках местности — на высоких холмах, при слиянии или на излучинах рек, и т. п. В дальнейшем начали увеличивать крутости холмов, на которых располагались поселения, возводить вокруг последних искусственные преграды — рвы, валы, палисады из бревен, стены из необработанных больших камней и т. д.

Так появились укрепленные поселений родовых общин — городища. К ним относится, например, Старшее Каширское городище (рис. 1) у г. Каширы на р. Оке, возведенное на мысу и имеющее ограду из рва и вала с палисадами. Судя по данным археологических раскопок, высота валов колебалась в пределах 1,5 — 4,5 м, а глубина рвов — в пределах 1, 5 — 2,0 м.

Типы укрепленных оград поселений зависели от характера местности, наличия тех или иных строительных материалов и других условий. Большое влияние оказывала здесь и производственная деятельность общин. Так, например, поселения земледельческих общин обычно укреплялись земляными валами и рвами, а иногда усиливались частоколами. Для охотничьих же общин, живших в лесах, более характерны укрепления типа палисадов. В горных местностях поселения окружались стенами (вернее — валами) из необработанных громадных каменных глыб, положенных насухо друг на друга2.


Рис. 1. Старшее Каширское городище (модель, реставрация В. А. Городцова)

Первоначальные виды укрепленных оград поселений являлись в основном простыми преградами, затрудняющими внезапное нападение врага и дающими возможность защитникам подготовиться к его отражению. Вместе с тем наличие укрепленной ограды облегчало и самую борьбу с нападающим, так как расположение воинов на валу создавало явное преимущество для защиты: поражать сверху врага, стремящегося преодолеть преграду, гораздо удобнее и легче. Таким образом, укрепленная ограда, мешающая и затрудняющая продвижение противника, являлась в известной степени и позицией, на которой располагался обороняющийся.

Разложение родового общества и образование племен (племенных союзов) вызвало появление постоянных племенных территорий, первоначально не имевших еще ясные границ и отделенных друг от друга нейтральными полосами земли. Обострение борьбы между племенами (племенными союзами) вызвало ряд искусственных мероприятий по защите границ племенных территорий.

Так, славяне, галлы, германцы и др. использовали для обороны непроходимые полосы лесов на границах своих территорий, усиливая их засеками. В таких лесных полосах запрещалось производить какие — либо порубки, проводить новые пути, селиться. С течением времени леса становились здесь совершенно непроходимыми.

В ряде случаев применялись земляные валы. Такие валы возводили, например, па Керченском полуострове киммерийцы, жившие здесь в первом тысячелетии до н.э. Славяне тоже прикрывали свои земли валами для зашиты от германцев: валы славян тянулись от р. Заале до pp. Одер и Варта.

РАЗВИТИЕ ДОЛГОВРЕМЕННЫХ УКРЕПЛЕНИЙ

Примитивные укрепления в виде валов, рвов и палисадов, возводившиеся в период распада родового строя, уже мало отвечали условиям ведения войн рабовладельческого общества, когда вместо самодействующей военной организации населения появилась специальная организация — армия. Возникновение армии и развитее в связи с этим военного искусства и военной техники определили необходимость усовершенствования также и укреплений.

Условия для такого совершенствования были к это время уже налицо. Рабство давало многочисленную и дешевую рабочую силу. Строительное искусство достигло довольно высокой степени совершенства: были разработаны способы добычи и обработки естественного камня и изготовления сырцового и обожженного кирпича, открыты вяжущие вещества, изобретены различные приемы кладки стен и перекрытия проемов, открыты законы устойчивости сооружений. Появились специалисты по строительству различных инженерных сооружении, а также литература по строительному искусству, в том числе и по возведению укреплений и по организации их осады: произведения Филона Византийского (III в. до н.э.), Витрувия (I в. до н.э.). Апполодора (II в.), Афинея (II в.). Вегеция (IV в.) и др.

Перед древними строителями встала прежде всего задача по увеличению заградительных свойств укреплений. От пологих земляных валов перешли к высоким вертикальным стенам, преодолеть которые без применения специальных технических средств было невозможно.

Материалы, из которых возводились укрепления, определялись наличием их на месте строительства, возможностями подвоза и другими условиями. В гарных странах или при удобных водных путях сообщения обычно применялся тесаный камень больших размеров (Греция, Урарту. Скифия). В Египте, Месопотамии, Хорезме, где естественный камень отсутствовал или доставка его была слишком трудна, применялся сырцовый и обожженный кирпич. Для прочности стен в кладку закладывались длинные бревна и плетенки, пропитанные асфальтом (Месопотамия). В Риме, где был открыт пуццолановый цемент, стены возводились из обожженного кирпича или небольших тесаных камней на растворе.

Средняя высота стен доходила до 9 — 10 м, а в отдельных случаях была значительно больше. Так, например, стены урартского укрепления Гарни, сложенные из громадных базальтовых глыб весом о — 6 т, имели высоту 15 м. Стены укрепленной древней персидской столицы Сузы, возведенные из сырца, имели высоту 20 м, а стены укрепленного дворца в тех же Сузах — 30 м. Толщина каменных стен обычно равнялась одной трети высоты, что обеспечивало достаточную их устойчивость. Стены из сырца имели в среднем толщину в две трети высоты.

Иногда стены приспосабливались для жилья. Эта категория укреплений получила название укреплений с жилыми стенами. Такие укрепления существовали в Древнем Хорезме. (Северной Америке и других странах. По — видимому, эти укрепления появились уже на границе периода разложения родового общества и начала эпохи общества рабовладельческого.


Рис. 2. Брустверная стенка: а — парапет; б — зубцы с бойницами; в — зубцы с навесными бойницами

Усовершенствование укреплений и появление высоких и толстых стен потребовали разработки специальных технических средств осады и атаки укреплений. Такими средствами явились ручные и передвижные штурмовые лестницы и средства разрушения — различного рода тараны, от ручных до подвесных и Катковых (с IX в. до н.э.).

Приблизительно с IV в. до и. э. появились специальные метательные установки, как настильного действия (баллисты), так и навесного действия (катапульты), метавшие камни и специальные стрелы на 1000 м, подвижные штурмовые башни (гелеполи), которые, будучи подвинуты к стене, давали возможность осаждающему перебираться по перекидному мостику на верх стены. Существовали также и другие средства, дававшие прикрытие воинам при подходе к стенам (подвижные навесы — винеи, плутеи и т. д.). Уже с самых древних времен широко применялись подкопы под с стены с целью внезапного проникания внутрь осажденного укрепления.

Развитие технических средств и способов осады и штурма требовало дальнейшего усовершенствования укреплений. Стало необходимым надежно обеспечить защиту воинов на стенах от поражения метательным оружием противника. По — видимому первым таким защитным мероприятием был парапет — дополнительная тонкая стенка поверху крепостной стены, закрывавшая стоявшего воина на высоту груди. Этот парапет, получивший название брустверной стенки (рис. 2), был затем снабжен зубцами, закрывавшими стоящего за ними воина с обеих сторон.

Брустверная стенка с зубцами и бойницами позволяла — cm фронтальную оборону. Чтобы обеспечить непосредственную оборону подножия стены, брустверную стенку стали выдвигать вперед в виде карниза, что позволило создавать дополнительные бойницы для навесной стрельбы по подножию стены.

Однако навесные бойницы не разрешили полностью вопроса обороны непосредственных подступов к стенам. Дальнейшим шагом вперед в этом отношении явилось устройство отдельных выступов стен.


Рис. 3. Участок жилой стены с выступом укрепления Кюзели — Гыр в Древнем Хорезме (реконструкция С. П. Толстова)

На рис. 3 представлен участок жилой стены с выступом укрепления Кюзели — Гыр в Древнем Хорезме.

Выступы дали возможность по — новому организовать оборону: вместо равномерного распределения защитников по всему обводу стен теперь стали сосредоточивать их, но уже в меньшем количестве, в выступах, чем достигали тех же, если не лучших результатов. Фланкирующий обстрел ближайших подступов к стенам сочетался в этом случае с фронтальной стрельбой на более дальние дистанции (на полет стрелы).


Рис. 4. Башня

Выступы стен, претерпев эволюцию, превратились в башни (рис. 4), ставшие основным элементом укрепления. Несколько выступая за плоскость стены и возвышаясь над ней, башня давала возможность вести стрельбу не только вперед и в стороны, но и в тыл, в случае прорыва врага внутрь укрепления, т.е. башня имела круговую оборону. Высота башни составляла обычно полторы высоты стены. Командующее положение башни по отношению к стенам давало возможность вести обстрел стен сверху, в случае если противнику удавалось взобраться на какой — либо ее участок. Таким образом, башни превратились в опорные пункты укрепленной ограды.

Башни появились около конца второго тысячелетня до н.э. С этого времени и до первой половины средневековья включительно высокие вертикальные стены и башни становятся основным элементом всех долговременных укреплений. Рвы обычно возводились только при земляных укреплениях, причем грунт, вынутый из рва, шел на возведение стен; каменные же укрепления большей частью рвов не имели.

Необходимость увеличивать защиту укреплений от воздействия механических средств разрушения заставила совершенствовать их также и с конструктивной стороны. Так, против ударного действия таранов и тяжелых снарядов, бросаемых метательными машинами, нижняя часть стен, а особенно башен или облицовывалась естественным камнем, или делалась с наклонным цоколем, или имела остроугольные выступы (рис. 5), вследствие чего удар тарана происходил не по нормали, а под углом к стене.


Рис. 5. Каменная стена Рима с выступающим остроугольным цоколем башен

В стены, даже каменные, закладывали стволы деревьев, для увеличения прочности всей конструкции. В некоторых случаях перед основными стенами возводились небольшие дополнительные стены, чтобы помешать приближению тарана. Иногда стенам придавали ломанное начертание, чтобы облегчить поражение приблизившегося врага с флангов.

Метательные машины стали помещать как на башнях, так и в башнях, в особых помещениях, получивших впоследствии название казематов (рис. 6).


Рис. 6. Баллиста в каземате башни

Так как осады того времени были чрезвычайно упорны и продолжительны (иногда длились несколько лет), надежность защиты приобретала особое значение. Чтобы воспрепятствовать врагу, взявшему стену, ворваться внутрь, вокруг особенно важных городов стали возводить двойные и даже тройные стены, устраивая их так, чтобы первую стену, в случае ее потери, можно было поражать со второй и с третьей стен. Так были укреплены, например, Сузы (рис. 7). Особое внимание обращалось на защиту входов, которые по своей системе обороны представляли почти самостоятельные укрепления (рис. 8).


Рис. 7. Тройная стена крепости Сузы (аксонометрия)

Рис. 8. Зашита входов в г Сендширли в Малой Азии (реконструкция)

Таким образом, долговременно укрепленная ограда имела тенденцию превратиться в довольно глубоко эшелонированную позицию, имевшую несколько линий обороны в виде высоких стен, опорные пункты в виде башен, прикрывавших подступы к стенам и фланкирующих промежутки, укрепленные входы, а иногда и передовые укрепления в виде низких стен.

ПОЛЕВЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ

Образование армий дало мощный толчок для всестороннею развития военного искусства, зачатки которого в родовом обществе только еще намечались. На основе опыта войн создаются рациональные формы организации армии, разрабатываются принципы применения войск в зависимости от различных условий (тактика боевых действий), боевая техника, в том числе различные инженерные мероприятия и средства, обеспечивающие ведение боевых действий.

Строительство полевых укреплений — один из древнейших способов инженерного обеспечения боя. Энгельс писал, что устройство полевых укреплений так же старо, как и существование армий.

Сведения о возведении полевых укреплений имеются уже в древнейших надписях Древнего Востока, относящихся к середине второго тысячелетия до н. э. Однако эти сведения слишком скудны, чтобы можно было судить, что представляли собой древние полевые укрепления. Более полные данные относятся ко времени Древней Греции, а особенно Древнего Рима, в войнах которого полевые укрепления нашли широкое применение. Именно в это время появляются описания их видов, конструкций и применения у Полибия (201 — 120 гг. до н.э.), Юлия Цезаря (100 — 44 гг. до н.э.), Тита Ливии (59 г. до н.э. — 17 г. 1 в.), Хигина (II в.), Вегеция (IV в.), Прокопа Кессарийского (VI в.) и др.

Широкому применению полевых укреплений о Древнем Риме много способствовало обязательное обучение всех воинов строительству полевых укреплений и производству других военно — инженерных работ.

Основными элементами полевых укреплений являлись земляные валы с вырытыми перед ними рвами. Иногда на верху вала устраивалась брустверная стенка на дерна или плетня. Рвы отрывались треугольного или трапецеидального профиля. Величина валов и рвов зависела от времени, имевшегося на возведение, и численности отряда, для которого возводилось укрепление. В среднем ширина рвов поверху и валов понизу была около 5 м, глубина рва — З м, высота вала 3,5 м. Иногда впереди рва устраивались дополнительно заграждения в виде засек из деревьев, конусообразных ям с заостренным колом посредине, впоследствии получивших название волчьих ям. и т.д.

Изучение древних источников показывает, что применение и виды полевых укреплений полностью отвечали тактике боя, характеру вооружения и вообще военному искусству соответствующего периода.

В эпоху завоевательных войн Рима, когда армия формировалась в основном из римских граждан, а основным видом вооружения являлось колющее и рубящее ручное оружие, в соответствии с чем судьба сражения решалась непосредственным ударом и рукопашной сечей, главным типом укреплений римской армии являлся укрепленный лагерь — кастра.

Основная цель устройства укрепленных лагерей состояла в том, чтобы обеспечить возможность самим выбирать время и место для решительного сражения в выгодных условиях или уклоняться от него в невыгодных. Кроме того, лагери имели своим назначением предохранять войска от внезапного нападения при остановке на отдых.

Укрепленный лагерь римлян имел сомкнутую форму, приближающуюся к четырехугольнику (рис. 9), что отвечало организации римского войска и позволяло каждому подразделению быстро находить по тревоге свое место в боевом порядке. Однако форма лагеря в значительной степени зависела от характера местности, что показали раскопки. Вегеций, говоря о то,. что прямоугольник — лучшая фигура для лагеря, в то же время замечает: «Пусть форма лагеря не ставится выше полезности».


Рис. 9. Укрепленный лагерь римлян: а — преторий; б — форум; в — квестор; г — палатки воинов; д — велиты; е — главная дорога; ж — задняя дорога; з — преторская дорога; к — пятая дорога

Место для лагеря выбиралось на вершинах холмов, что находит свое объяснение в тактике боя. Вегеций говорит об этом следующее: «В значительной степени победа зависит от того места, где происходит бой. Поэтому, собираясь вступить в бой, старайся, чтобы ты прежде всего получил помощь от благоприятного тебе места: считается, что оно будет тем лучше, чем выше оно лежит. На находящихся внизу копья падают сильнее и с большей стремительностью; стоящие выше гонят тех, кто с трудом поднимается вверх»3.

Расположение наверху при атаке увеличивало быстроту движения и силу удара и позволяло более легко сохранять сомкнутость строя, давая возможность второй и третьей шеренгам метать копья через головы первой.

В качестве позиции лагерь использовался при неожиданном нападении, а также при более сильном противнике, если было необходимо продержаться до подхода помощи.

Укрепленный лагерь, как основная форма укрепления местности, господствовал до тех пор, пока римская армия сохраняла свою активность. В период же упадка Рима, когда пехота стала терять свою ударную силу и ее главным оружием сделался вместо меча лук, появляются новые формы укрепления местности — укрепленные линии.

В этот период существенной частью сражения становится стрелковый бой, который войско могло вести, оставаясь неподвижным на одном месте. Чтобы в этих условиях выдержать атаку варварских народов, необходимо было укрыться за укреплениями. Поскольку же войско для стрелкового боя выстраивалось в виде линии, чтобы дать возможность большей массе принять участие в стрельбе из лука, то и укрепление соответственно принимало форму линии, из — за флангов которой могли свободно действовать отряды конницы.

Так, например, в 530 г., в сражении византийцев с персами при г. Дара, византийский полководец Велизарий приказал возвести на открытой равнине перед своими войсками укрепление в виде буквы П с примкнутыми по сторонам крыльями (рис. 10), за которыми были поставлены сильные отряды конницы.


Рис. 10. Укрепленная линия византийцев в сражении при г. Дара

Будучи открыты с тыла, такие укрепления не были подготовлены к упорной и длительной борьбе в окружении. Они являлись позицией и противоштурмовой преградой в полевом бою, причем войско свободно могло, в случае необходимости, оставлять свою позицию — укрепленную линию, чего нельзя было делать в сомкнутом укреплении. Укрепленные линии состояли из тех же валов и рвов. что и укрепленные лагери.

Своеобразную форму полевые укрепления принимали при осаде укрепленных пунктов. Внезапные нападения редко удавались, — для этого требовалось благоприятное стечение обстоятельств. Обычно же приходилось вести длительную осаду, подвергаясь как вылазкам осажденных, так и нападению со стороны подходящих им на помощь войск. Таким образом, для осаждающего становилось необходимым защищать себя с обеих сторон, совершенно изолировав а то же время осажденный пункт от внешнего мира.

Осажденный укрепленный пункт окружался сплошной укрепленной линией — обычно вялом со рвом, иногда и с наблюдательными вышками на валу. Эта линия, направленная фронтом в сторону осажденного, называлась контр — валацнонной линией. Для защиты осаждающей армии от отрядов, могущих прийти на помощь осажденному, возводилась вторая линия, такого же устройства, как и первая, но обращенная в сторону внешнего фронта и называвшаяся циркум — валационной линией.


Рис. 11a. План осады г. Алезия в 52 г. до н.э.; цифры — сторожевые вышки; буквы — укрепленные лагери пехоты (а) и конницы (б)

Рис. 116. Разрез через контр — валацнонную линию

Примером осады, где инженерные мероприятия были предприняты в большом масштабе, может служить осада галльского укрепления Алезии Юлием Цезарем в 52 г. до н.э. (рис. 11а). Помимо валов с брустверами и вышками, укрепленные линии Цезаря были усилены двойными рвами, засеками, волчьими ямами, металлическими рогульками и другими заграждениями (рис. 11б). Эти укрепления помогли отразить галлов, пришедших на выручку Алезии, и одновременно не дали осажденным возможности прорвать контр — валацнонную линию.

ФОРТИФИКАЦИОННАЯ ПОДГОТОВКА ТЕРРИТОРИЙ ГОСУДАРСТВ

Централизованное рабовладельческое государство для защиты своей территории, для закрепления захваченной территории и для борьбы против восстаний рабов и неимущих слоев населения разработало ряд соответствующих мероприятий, в том числе и по военно — инженерной подготовке территории страны.

В основном военно — инженерная подготовка территории заключалась в возведении различных укреплений на границах и в глубине страны, т.е. в фортификационной подготовке территории государства.

Немаловажное значение в инженерией подготовке имела и постройка сети военных дорог. Хорошо организованная сеть военных дорог, игравших в то же время и роль торговых дорог, обеспечивала быструю переброску войск в нужном направлении. Прекрасные сети дорог имели Древняя Ассирия, Персия, Рим. В особенности много уделял внимания строительству дорог Рим: общая протяженность его дорог доходила до нескольких десятков тысяч километров.

Фортификационная подготовка территории рабовладельческого государства заключалась:

·                    в возведении приграничных укреплений;

·                    в заблаговременной подготовке к обороне важных населенных пунктов, расположенных в глубине страны;

·                    в строительстве укреплений внутриполитического значения. Таким образом, вся территория рабовладельческого государства, как правило, была покрыта укреплениями. Формы же фортификационной подготовки того или иного государства древнего мира зависели от уровня его экономического развития, от военно — политического и географического положения и от других условий.

Основными формами фортификационной подготовки границ являлись:

·                    сплошные приграничные укрепленные линии;

·                    система отдельных приграничных укреплений;

·                    комбинация этих двух форм.

Сплошные приграничные укрепленные линии создавались или путем возведения земляных валов и рвов, или путем постройки каменных стен, прикрывавших на большом протяжении участки границ. На известном расстоянии друг от друга на валу или стене возводились вышки или башни.

Такая сплошная линия была возведена, например, на восточной границе Древнего Египта со стороны Синайского перешейка. Территория Ново — Персидского царства была прикрыта с севера (на Кавказе) стеной, остатки которой существуют и до сих пор.


Рис. 12. Великая Китайская стена

Наиболее типичным примером укрепленных линий является Великая Китайская стена (рис. 12). Возведенная в главных своих частях в III в. до н.э. на северной границе Китая для защиты от нападений воинственных кочевников, она протянулась от Ляодунского залива через горы и долины на 2500 км. Высота стены доходила до 15 м, при толщине ее понизу около 8 м и поверху около 5 м. Приблизительно через каждые 75 м возвышались башни; проходы в стене были защищены дополнительными стенами или укреплениями. Оборона этой стены осуществлялась специальными отрядами, каждый из которых отвечал за определенный ее участок. В течение нескольких сот лет эта стена обеспечивала Китаю защиту от нападений с севера.

Сплошные укрепленные приграничные линии возводились обычно на тех участках границ, где не предполагалось вести никаких агрессий, но где можно было ожидать постоянных нападений со стороны менее развитых соседних народов, военное искусство которых было достаточно примитивным.

Если же преследовались активные цели, то в важных в военном отношении пунктах, на наиболее опасных направлениях, границы прикрывались отдельными сомкнутыми долговременными укреплениями — крепостями, т.е. стратегическими пунктами, имеющими постоянный гарнизон, вооружение и различные запасы, укрепленными средствами долговременной фортификации и предназначенными к длительной самостоятельной круговой обороне. Крепости располагались в один или несколько рядов.


Рис. 13. Крепость Семне в Египте (реконструкция по Перро и Шипье)

Такими крепостями была, например, прикрыта южная граница Египта — граница с Нубией (рис. 13). Системой крепостей прикрывались и границы многих других древних государств — Ассирии, Хорезма и пр. Часто крепости, помимо своего прямого назначения — прикрывать границу, являлись также опорными пунктами завоевателей, обеспечивавшими прочное удержание захваченных территорий, и убежищами для колонистов, в случае восстания порабощенных народов. Таково, например, было назначение крепостей на южной границе Египта.

Смешанный характер носила фортификационная, вернее — инженерная подготовка северной границы Римской империи в период ее упадка. Участившиеся нападения варварских племен на слабеющую империю заставили римлян прибегнуть к возведению системы укреплений на границах с варварами. Так, беспокойные племена скоттов и пиктов были отделены от остальной Британии, находившейся под властью Рима, системой укреплений — так называемой стеной пиктов. На материке германские племена были отделены от римских владений в Галлии валом и стеной по Рейну и Дунаю. Остатки римских укреплений сохранились во многих местах Европы и по сие время (например, Траянов вал в Молдавии).


Рис. 14. Схема римской пограничной линии

Римские пограничные укрепления (рис. 14). получившие название линий, состояли частью из земляных валов со рвами впереди, частью из сравнительно невысоких каменных стен. Вдоль линии, на расстоянии 500 м друг от друга, находились сторожевые вышки или башни, с которых в случае обнаружения врага подавались огневые или дымовые сигналы.

Вдоль линии, на расстоянии друг от друга до 15 км, были расположены небольшие сомкнутые каменные или земляные укрепления — кастеллы, размерами до 150Х160 м, каждая на гарнизон 100 — 200 человек. В глубине, в удалении от линии на 4 — 8 км, находились более крупные кастеллы, каждая на гарнизон 400 — 600 человек Далее, в глубине территории, размешались укрепленные лагери основных сил.

Система дорог, шедших как вдоль линии, так и из глубины, связывала эти укрепления между собой и давала возможность быстро перебрасывать войска на любой участок границы. Впереди линии, на Один переход (20 — 25 км), римляне сносили все поселения, что облегчало возможность своевременного обнаружения врага.

Римская система укреплений была рассчитана на активную оборону. Пограничные гарнизоны, опираясь на укрепления, должны были временно задерживать вторгающегося противника, до подхода войск, вызванных сигналами из глубины страны. Система дорог обеспечивала соответствующую маневренность пограничных гарнизонов и быстроту подхода войск из глубины.

На случай прорыва противника все более или менее важные населенные пункты в глубине территории государства возводились как города — крепости. Таким образом, вся территория рабовладельческого государства в той или другой степени подготавливалась в фортификационном отношении. Города — крепости, являясь месторасположением гарнизонов, служили опорными пунктами, обеспечивающими власть завоевателей над покоренными народами. А чтобы держать в повиновении население самих городов, в них возводились цитадели, где и размешались гарнизоны. Иногда в тех же целях, для облегчения локализации восстания, город разделялся поперечными стенами на несколько частей (города Дамаск, Сендширли м др.). Зажиточная часть населения часто занимала кварталы города, тоже отделенные от беднейшей части города стенами (Карфаген). Правители с их окружением жили в укрепленных дворцах.

1.                 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVI, ч. 1. стр. 140.

2.                 Эти постройки получили названия циклопических, так как, по мнению древних. их возводили мифические гигантские существа циклопы, о которых говорится в «Одисее» Гомера.

3.                 Вегеций. О военном искусстве, III, 13.

Раздел второй

ФОРТИФИКАЦИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Глава II

ФОРТИФИКАЦИЯ VI — XI вв. (ПЕРИОДА РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ)

ДОЛГОВРЕМЕННЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ

Раннее средневековье характеризуется тем, что в этот период происходит закрепощение свободных до того времени общинников и переход земли в руки немногочисленной феодальной знати. Экономическая обособленность феодального поместья способствовала росту политической самостоятельности феодалов и политической раздробленности феодального государства. Разгоравшаяся борьба феодалов с верховной властью и между собой, а также восстания закрепощенных общинников настоятельно требовали проведения ряда мероприятий для укрепления положения феодала.


Рис. 15. Феодальный замок в Западной Европе IX — Х м. (средневековый рисунок)

Одним из таких мероприятий являлось возведение укрепленных жилищ феодалов — феодальных замков. Первые замки появились в Западной Европе в IX — Х вв. Они представляли собой двухэтажную деревянную башню — донжон (рис. 15), в верхнем этаже которой жил феодал со своей семьей, а в нижнем — его приближенные. Замок обносился палисадом (или земляным валом с палисадом) и наружным рвом, через который перебрасывался мост.

Первые укрепленные ограды городов также были земляными.

Что касается русских феодальных замков, то очи являлись обычно комплексом жилых и вспомогательных зданий, центром которых были хоромы феодала. Весь этот комплекс обносился, как и на Западе, земляным валом или палисадом. Иногда на валу возводилась рубленая стена. Так была укреплена, например, Белгородка (рис. 16), одна из резиденций киевского князя Владимира (978 — 1015 гг.).


Рис. 16. Укрепления Белгородки (модель, Инженерный музей)

Местоположение для замков выбиралось труднодоступное и господствующее над ближайшими окрестностями. Поэтому в наших летописях замок обычно носит наименование «гора» или «вышгород». Возникавший возле замка, у подошвы холма, посад называется «подол».

Широкое применение в этот период дерева и земли для строительства укреплений обусловливалось обилием лесов, легкостью обработки дерева, простотой возведения из него различного рода сооружений и наличием достаточно квалифицированной рабочей силы. Известную роль здесь сыграл и общий упадок строительного искусства (особенно в отношении возведения каменных сооружений), наступивший после падения древних цивилизаций.

Наиболее разнообразные и совершенные конструкции дерево — земляных укреплений наблюдались в Киевской Руси. О характере их можно судить по остаткам укреплений Белгородки, Вышгорода, Райковецкого городища и др., обнаруженных археологическими раскопками.

Обычно наши древние строители — городники применяли три типа деревянных конструкций стен (рис. 17): отдельные трех — и четырехстенные срубы — городни (или городницы), приставляемые друг к другу, сплошной сруб по всей длине ограды, с поперечными стенками, отдельные участки которого назывались тарасами. Внутренность срубов заполнялась глиной. Если срубы являлись основой вала, то они и снаружи тоже обсыпались землей (см, например, укрепления Белгородки — рис. 16). В среднем длина городней и тарас равнялась 5 — 6 м, ширина — 2 — 3 м.


Рис. 17. Типы деревянных срубов укреплений: 1 — городни: а — трехстенные, б — четырехстенные. 2 — тарасы

Стены из тарас были более прочны, однако для них надо было иметь и более прочное основание, поскольку при неравномерной осадке вала такие стены могли легко деформироваться. На неслежавшихся же валах более рационально было возводить городни, так как каждая городня (сруб) не зависела от соседних и опускание ее вместе с насыпью не разрушало стен.

Поверх стены делался помост, на котором находились защитники, огражденные с наружной стороны брустверной стенкой из бревен или досок — так называемым заборолом (рис. 18). Заборолы устраивались или в виде продолжения внешней стены сруба, или выдвигались на консолях вперед за стену, чтобы обеспечивалась возможность непосредственно обстреливать подножие стены.


Рис. 18. Типы заборолов: а — прямой, б — выдвинутый вперед для стрельбы прямо и вниз

Назначение деревянных стен на земляном валу — затруднить для противника доступ к подножию вала. При наличии у высокого вала (6 — 8 м) крутого земляного откоса и отсутствии горизонтальной площадки перед стеной, преодолеть последнюю было весьма трудно. Кроме того, откос у подножия стены содействовал эффективности сбрасывания сверху камней и бревен на штурмующих.

Башни1, появившиеся у нас как обязательный элемент укрепленной ограды уже во время Киевской Руси, вначале играли роль лишь наблюдательных вышек и укреплений для защиты ворот в стенах. В дальнейшем они стали применяться и для фланкирования подступов к стенам.

Широкое применение в укреплениях Киевской Руси получили тайники (рис. 19) — места на берегах рек или в оврагах, соединенные с укреплением подземным ходом и скрытые от противника. Они имели двоякое назначение:

1.                 для подноски воды по подземному ходу из скрытых источников, в случае отсутствия водоемов внутри укреплений;

2.                 для быстрого выхода войск из укрепления (обычно в ров), в частности для атаки; в последнем случае тайников делалось несколько; тайники, следовательно, давали возможность активизировать оборону.


Рис. 19. Тайник (модель, Инженерный музей)

Каменные укрепления начинают встречаться как у нас, так и на Западе в конце раннего средневековья. По свидетельству наших летописей, великий князь Владимир предпринял в конце Х в. переустройство укреплений Киева, применяя для ворот камень. Ярослав Мудрый в 1037 г. тоже возвел каменные ворота (Золотые ворота) с башней для обеспечения их обороны.

В том же XI в. начинают возводить у нас целиком из камня всю укрепленную ограду. Так, по словам летописей, Ярослав Мудрый возвел каменные стены вокруг основанного им г. Юрьева (совр. г. Тарту). В 1089 г. епископ Ефрем в Переяславле «град бе заложи камен».

В этот период в Западной Европе укрепленные ограды возводятся чаше всего из обожженного кирпича.

ПОЛЕВЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ

О применении укреплений в полевом бою в период VI — XI вв. мало известно. Но, судя по дошедшим до нас данным летописей и хроник, они все же находили себе место там, где действовало пешее войско.

Наши летописи говорят, что Святослав в 970 г. возвел на берегу Дуная укрепленный полевой стан. Летописи говорят также, что в 977 г., при осаде Киева, Владимир «стал ... огородившись рвом», что в 1003 г. русские войска, при столкновении с половцами, укрепили свои позиции валами.

Таким образом, основной формой палевых укреплений у русских являлись укрепленные лагери (полевые станы), обнесенные невысокими земляными валами с наружным рвом. Эти валы иногда усиливались палисадом из кольев или плетнями.

Такие же типы укреплений применялись и на Западе. Из хроник известно, например, что в 1066 г. англосаксы в сражении при Гастингсе с высадившимися в Англию войсками Вильгельма Завоевателя укрепили свое расположение частоколом из кольев, вбитых в землю наклонно в сторону врага. Войска же Вильгельма возвели на берегу при высадке укрепленный лагерь из привезенных на судах бревен.

ФОРТИФИКАЦИОННАЯ ПОДГОТОВКА ТЕРРИТОРИИ ГОСУДАРСТВ

Еще не раздробленное раннефеодальное государство требовало ряда мероприятий для обеспечения своей безопасности и для защиты своей территории. Одним из таких мероприятий явилось соответствующее размещение вооруженных сил на границах и в глубине страны.

Франкское (VIII — IX вв.). Киевское (IX — XI вв.) и другие европейские государства возводили для этих целей в глубине страны отдельные укрепления или замки.

Для зашиты некоторых участков своей границы Франкское государство сооружало пограничные рвы, валы и сторожевые башни, причем в задачу небольших гарнизонов последних входило своевременное оповещение о приближении врага.

В Киевском государстве была возведена целая система укреплений из отдельных крепостей, длинных валов и рвов, расположенных преимущественно по речным преградам — по рекам Трубеж, Суда, Стугна, Рось, Орель, Берестовая и др. Сам Киев был дополнительно прикрыт пятью линиями укреплений в виде так называемых Змиевых валов.

1.                 До середины XVI в. они у нас назывались вежами, а иногда стрельницами. С XVI в. общеупотребительным стал термин «башня».

 

Глава III

ФОРТИФИКАЦИЯ XI — XV вв. (ПЕРИОДА ФЕОДАЛЬНОЙ РАЗДРОБЛЕННОСТИ)

ДОЛГОВРЕМЕННЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ

Знакомство с культурой восточных стран во время крестовых походов (XI — XII вв.) не могло не оказать своего влияния на развитие культуры западноевропейских стран, в частности строительного искусства. Прогрессу последнего сильно содействовали крестоносцы. возвратившиеся в Европу после падения основанных ими на Востоке королевств — Эдесского (1144 г.) и Иерусалимского (1187 г.).

В Западной Европе начинается широкое применение камня для строительства, что совпало с еще большим ростом самостоятельности феодалов и начавшимися восстаниями закрепощенного крестьянства против светских и духовных феодалов. Укрепления феодалов требовали усиления, что и было достигнуто применением камня.

В своих каменных замках феодалы стали чувствовать себя еще более независимо. Один французский историк пишет, что «успехи военной архитектуры делали все более и более опасными этих маленьких графов и даже некоторых еще менее значительных сеньоров, которые кишели вокруг Парижа»1.

Планировка и основные элементы замков остались прежними: донжон — центральная часть замка, замковый двор, где размещались остальные здания замкового ансамбля, и внешняя оборонительная ограда из башен, соединенных стенами, к которым примыкали служебные здания. Вместе с тем степень защитности сильно возросла (рис. 20).


Рис. 20. Общий вид феодального замка XII — XV вв.

Дошедшие до нас западноевропейские средневековые каменные замки свидетельствуют о чрезвычайной мощности этих сооружений. Их наружные ограды состоят из массивных стен, высотой 10 — 15 м. Донжоны представляют собой многоэтажные башни, высотой 30 — 50 м, со стенами толщиной в несколько метров. Донжон в замке Гайар, построенном в 1198 — — 99 гг. на правом берегу р. Сены. имел, например, стены толщиной 5 м, при диаметре здания 35 м. В некоторых местах толщина стен доходила до 7 м. Как башни, так и стены имели брустверные стенки с зубцами.

Для обороны подножия стен и башен стали устраивать, как и в древние времена, соответствующие приспособления. Таковы, например, машикули — специальные косые бойницы для навесной стрельбы.


Рис. 21. Вход в замок, защищенный опускной решеткой — катарактой

Входы делались или между двумя башнями, или же в самих башнях. Кроме ворот, они закрывались еще опускавшейся железной решеткой — катарактой (рис. 21). Иногда перед входом устраивались для его защиты дополнительные укрепления — барбаканы. Число входов обычно не превышало двух. При наличии рва делались подъемные мосты.

Часто донжон дополнительно обносился более низкой стеной и рвом. Входы в донжон располагались очень высоко от уровня земли (до 15 м). Попасть в донжон можно было лишь при помощи стремянок и опускных лестниц или же по узким каменным лестницам (рис. 22).


Рис. 22. Вход в донжон замка

Замок обычно возводился на высоком холме, чтобы еще более затруднить доступ к замку. Итальянский историк фортификации Э. Рокки так объяснил предпочтение феодала, отдаваемое им гористой местности над равниной: «с равниною связано представление о равенстве; горы выражают командование и господство»2.

Альберти, зодчий XV в., пишет о расположении и укреплении замков следующее: «Тирану нужно воздвигать не столько дворец, а сколько крепость, чтобы она не была ни в городе, ни вне города... поэтому прекраснейшим и в то же время подходящим и пригодным для обоих будет такое расположение, при котором и царский дворец не будет настолько открытым, что нельзя будет отразить восставших, и крепость не будет замыкаться настолько, чтобы казаться скорее тюрьмой, чем обителью знатного князя»3.

Альберти объясняет эту особенность самым откровенным образом, не затушевывая классовой сущности вопроса: поскольку свои тирану ничуть не менее враги, чем чужие, следует укреплять город на обе стороны — против чужих к против своих, и так укреплять, чтобы иметь возможность пользоваться поддержкой чужих и своих против своих же. Альберти не забывает дать строителю совет: «Стремясь к тому и другому, ты должен, однако, заботиться о том, чтобы казалось будто ты стремишься только к первому», т.е. к защите против чужих.

Города отличались от укрепленных замков и монастырей более обширной площадью и большей простотой своих укреплений.


Рис. 23. Типовая городская кирпичная стена Западной Европы

Никаких внутренних укреплений западноевропейские города этого времени ни имели. Замок феодала, если он и находился в городе, как правило, не был предназначен для защиты горожан. Так как возведение каменных стен и башен было работой трудоемкой и дорогой, то города имели большей частью только одну укрепленную ограду (рис. 23).

Русские укрепления с этот период продолжали возводиться в основном дерево — земляными (рис. 24). Каменные укрепления строились главным образом на северо — западе — в Новгородских и Псковских землях. Основным материалом для строительства каменных укреплений являлся на Руси известняк. Так, из известняка были возведены укрепления Изборска в 1330г., укрепления Гдова в 1367 г.; из него же были возведены Дмитрием Донским укрепления Москвы. Высота каменных стен в среднем была 8 — 10 м, при толщине 3 — 4 м.


Рис. 24. Деревянная стена из городней с восьмиугольной башней (модель, Инженерный музей)

Фланкирование подступов осуществлялось из башен (рис. 25). Оборона велась не только с верхней площадки башен, но и из казематов, расположенных по всей ее высоте. Навесные бойницы в русских укреплениях появились в XV в.. как и в Западной Европе, где они назывались машикулями. Входы обычно прикрывались воротными башнями. Самый вход стремились сделать зигзагом, чтобы иметь большую возможность уничтожать проникших врагов. Рвы перекрывались мостами, которые с XII в. часто делались подъемными.


Рис. 25. Одна из каменных башен Пскова

Возводя укрепления вокруг своих городов, русские строители обращали особое внимание на обеспечение активности обороны, выражавшейся в быстрых и внезапных вылазках. Поэтому наши древние укрепленные города имели (за редким исключением) большое количество ворот. Так, г. Владимир имел пять ворот, г. Псков — девять. На Западе же, где больше надеялись па недоступность каменных стен и придерживались пассивной обороны, количество входов в город стремились свести к минимуму.


Рис. 26. Внешний вид каменной ограды Ивангорода на р. Нарва

После свержения татарского ига на Руси был возведен ряд каменных укреплений, главным образом в виде внутренних оград — кремлей (в Москве. Нижнем Новгороде и др.). Очень немногие города имели внешние каменные ограды, в их числе Москва (Белый город), Смоленск и еще раньше Ивангород (рис. 26). Обычно же внешняя ограда города делалась в виде земляного вала с деревянной рубленой стеной поверху и рвом снаружи. По мере разрастания города и появления новых посадов являлась потребность и в новых укреплениях. В связи с этим многие русские города имели по нескольку оград (Москва, Псков и др.).


Рис. 27. Замок Теши — Кала в Древнем Хорезме (реконструкция С. П. Толстова)

Русские монастыри укреплялись так же, как и города, но имели чаще каменные ограды. Колокольни служили наблюдательными — пунктами, поэтому их стремились делать как можно выше.


Рис. 28. Замок Кварас — Цихе в Грузии

Укрепления феодальных замков большинства стран того времени были аналогичны западноевропейским. Таковы, например, замки Древнего Хорезма VII — XIII вв. (рис. 27) и Древней Грузии, возводимые на неприступных вершинах гор (рис. 28).

ПОЛЕВЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ

В условиях абсолютного преобладания и решающей роли в бою конного рыцарского войска полевые укрепления не могли получить широкого развития Основной их формой оставались укрепленные лагери, возводившиеся при осаде городов и располагавшиеся обычно на важнейших к ним дорогах.

Укрепленный лагерь не всегда имел замкнутую ограду. Так, например, лагерь Фридриха II Гогенштауфена под Пармой в 1248 — 49 гг. состоял из одного вала, обращенного к городу. Лагерь же крестоносцев при Дорилее имел замкнутую ограду, что обеспечило им возможность продержаться в нем до подхода другого отряда. Обычно лагери обносились земляным валом, возводимым пригнанными к месту работ местными жителями.

На Руси вплоть до XIV в. главным родом войск была пехота, что обусловило здесь более широкое применение полевых укреплений. В основном это тоже были укрепленные лагеря (палевые станы).

О конструкции этих укреплений можно судить только приблизительно, по кратким описаниям летописей и археологическим раскопкам. Летописи говорят о применении валов, рвов, частоколов, плетней. Археологические раскопки показывают, что иногда применялись и городни.

Из летописей, например, известно, что в битве с Мстиславом Новгородским в 1217 г. князь Георгий II Владимирович укрепил свой лагерь плетнем с кольями; в битве при Калке в 1223 г. князь Мстислав Романович использовал для укрепления лагеря частокол.

Варианты возможных конструкций укреплений показаны на рис. 29 и 30.


Рис. 29. Простейшие конструкции полевых укреплений из кольев и плетней

Рис. 30. Укрепления из кольев: 1 — со рвом впереди; 2 — на насыпи из дерна (по Ф. Ф. Ласковскому)

С течением времени пехота начинает принимать все большее участие в боях, причем для защиты от конницы ей приходится прибегать к заграждениям.

Во время сражения при Куртрэ в 1302 г. фламандцы, восставшие против французского владычества, возвели перед своим фронтом полосу из волчьих ям, использовав, кроме того, в качестве дополнительной преграды болотистую речку. При атаке рыцари очутились среди волчьих ям в болотистой пойме речки Гренинген. Лошади стали спотыкаться и падать, строй рыцарей сломался. Воспользовавшись этим, пешие фламандцы перешли в атаку и выиграли сражение.

Через 12 лет также поступили шотландцы в сражении с английским рыцарским войском при Баннокбурне, усилив свой фронт замаскированными волчьими ямами. Результат был тот же, что и при Куртрэ.

Более систематическое применение заграждений наблюдалось в Столетнюю войну (1338 — 1453 гг.). В эту войну англичане широко использовали отряды лучников из завербованных в войска крестьян, хороших стрелков из лука — их национального оружия.

«Появление этих стрелков из лука, — говорит Энгельс, — которые сражались всегда пешими, независимо от того, пользовались ли они во время переходов лошадьми или нет, послужило толчком к существенному изменению в тактике английских войск. Начиная с XIV века английское рыцарство предпочитало сражаться пешими там, где это допускала местность и прочие условия»4.

Тактика англичан заключалась в том, что перед сомкнутой фалангой спешившихся рыцарей ставились стрелки из лука, начинавшие сражение. Поскольку же эти стрелки и пешие рыцари подвергались в этом случае опасности быть раздавленными конной массой закованного в железо противника, явилась необходимость в соответствующей защите.

Так, в сражении у Кресси в 1346 г. англичане, расположившись на склоне холма, усилили свою позицию забитыми в землю кольями. оплетенными веревками, а правое крыло — земляными насыпями. Защищенные препятствиями английские лучники встретили наступающие конные массы французских рыцарей тучей стрел и смешали их строй. Немногие прорвавшиеся французские рыцари, достигшие строя пеших английских рыцарей, были уничтожены последними. Разгром французов был полным. Через десять лет, в 1357 г.. в сражении у Пуатье англичане укрепили свою позицию палисадом со рвом и частично повозками. Результат битвы был тот же, что и у Кресси.

Заграждения создавали известную защиту стрелкам от удара конницы, они расстраивали строй наступающего противника и тем самым оказывали положительное влияние на ход сражения.

Особо следует отметить укрепления из передвижных элементов. К наиболее ранним их типам принадлежит вагенбурги5 — укрепления из повозок. Вагенбурги представляли собой укрепленные лагери, где роль вала и палисада играли установленные вплотную друг к другу повозки. В древнее время их использовали галлы, славяне и германцы. Нашли они применение также и в средние века. Монголы, в частности, устанавливали свои повозки в виде круга, в середине которого помещались их военачальники и приближенные.

Фламандцы в 1382 г., в сражении с французскими рыцарскими войсками возле Брюгге, укрылись в вагенбурге из двухсот повозок. Рыцари безуспешно пытались атаковать фламандцев. Пользуясь замешательством французов, фламандцы в свою очередь атаковали их и одержали полную победу.

В битве при Грюнвальде 15 июля 1410 г. как тевтонские рыцари, так и объединенное войско русских, поляков и литовцев имели в своих тылах вагенбурги. Тевтонцы после их поражения пытались спастись в своем вагенбурге, однако последний был взят славянами штурмом.

В многолетней гуситской войне (1419 — 34 гг.). которую вели чешские крестьяне и ремесленники под предводительством великого полководца Яна Жижки (1378 — 1424 гг.) против реакционных сил феодальной Европы, в войсках Жижки тоже широко применялись вагенбурги, но уже в значительно усовершенствованном виде.

Крестьянская гуситская война — это победоносная война пехоты против конницы. Победе плохо вооруженных, не обученных военному делу, но дисциплинированных и объединенных одной идеей чешских крестьян и ремесленников над хорошо вооруженными, испытанными в боях конными рыцарскими войсками способствовала особая тактика гуситов. Эта тактика сводилась к тому, чтобы против малоподвижной, закованной в железо конницы рыцарей, старавшейся своей тяжелой массой раздавить фронт гуситов, противопоставить, с одной стороны, подвижность, а с другой, — прочное прикрытие, за которым пешие войска могли бы выдерживать атаки конницы.

Чтобы противостоять удару рыцарского конного войска, необходимы были защитные средства, всегда находящиеся под рукой, достаточно прочные и не требующие много времени для приведения их в боевую готовность. Такими средствами и оказались повозки. Жижка их усовершенствовал: увеличил раза в полтора их размеры;

поставил на них специальные щиты, игравшие роль брустверов; сбоку вдоль повозок подвесил другие щиты, не позволявшие подлезать под повозки. Во время остановки лошади выпрягались, а повозки пододвигались вплотную друг к другу и связывались цепями, чтобы их нельзя было растащить. Внутри такого кольца из боевых повозок находился другой их ряд в качестве второй линии обороны (рис. 31).


Рис. 31. Гуситский лагерь — вагенбург (средневековый рисунок)

Обычно гуситы выбирали для стоянок возвышенные места, чтобы иметь, с одной стороны, дальний обзор, а с другой, — лучшую позицию для борьбы. Если имелась возможность, то перед повозками отрывались рвы, причем вырытой землей эти повозки засыпались до верха колес. С двух противоположных сторон вагенбург имел проходы, закрывавшиеся отодвижными щитами или повозками. Через эти проходы пехота и конница гуситов выходили для контратаки. Площади, занятые вагенбургами, доходили до 25 000 м2, при численности войск около 6000 человек. Впервые в истории Жижкой в этой войне была применена легкая артиллерия, перевозимая на телегах.

Для обороны на каждую повозку назначалось десять человек. Гуситы были вооружены луками, частично ручным огнестрельным оружием, которое в то время уже появилось, длинными крючьями для стаскивания с лошадей всадников и молотильными цепами, окованными железом. Через известные интервалы в вагенбурге были расставлены повозки с артиллерийскими орудиями, прикрепленными поперек повозок.

Все попытки рыцарей атаковать вагенбурги гуситов кончались неудачами.

ФОРТИФИКАЦИОННАЯ ПОДГОТОВКА ТЕРРИТОРИИ ГОСУДАРСТВ ХI — ХV вв.

Политическая раздробленность феодального общества, слабость центральной власти, самостоятельность феодалов, находившихся в постоянной борьбе друг с другом и с верховным главой государства, обусловили отсутствие в этот период фортификационной подготовки территории страны в целом.

Глава верховой власти (король, великий князь) не имел ни сил, ни средств для возведения укреплений общего государственного значения. Светские же и духовные феодалы, а также возникшие города были заняты в основном защитой своих территорий, — общегосударственные интересы их трогали мало.

Основными укреплениями этого периода были укрепленные феодальные замки, укрепленные монастыри и укрепленные города.

1.                 Пти — Дютан Ш., Феодальная монархия во Франции и Англии в X — XIII вв. 1938. стр. 11.

2.                 Рокки Э., Исторические источники по фортификации. 1908.

3.                 Альберти Л. Б. Десять книг о зодчестве, изд. Академии архитектуры СССР, 1937. стр. 139.

4.                 Ф. Энгельс, О разложении феодализма и развитии буржуазии, «Пролетарская революция», № 6, М., 1935. стр. 158.

5.                 От нем. Wagenburg — городок из повозок.

 

Глава IV

ФОРТИФИКАЦИЯ КОНЦА XV в. — СЕРЕДИНЫ XVII в. (ПЕРИОДА ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ)

Период позднего средневековья — это период разложения феодализма и зарождения новых, капиталистических общественных отношений. В ряде стран в это время образовались централизованные феодальные монархии.

В военной области этот период характеризуется использованием наемных войск, развитием огнестрельного оружия, ростом значения пехоты и превращением ее в главный род войск. Эти факторы, особенно появление и усовершенствование артиллерии, не могли не оказать своего влияния и на фортификацию. Старая крепостная ограда, состоявшая из высоких каменных или деревянных стен и башен, не могла уже успешно противостоять новым средствам разрушения и не соответствовала новым способам обороны и осады крепостей. Вместе с тем, возросшая роль пехоты, вооруженной огнестрельным оружием, обусловила широкое применение полевых укреплений и соответствующее их изменение.

ДОЛГОВРЕМЕННЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ

Влияние артиллерии на изменение типов и конструкций долговременных укреплений. Преобразующее влияние нового оружия на долговременные фортификационные сооружения стало проявляться в разных странах не одновременно и не одинаково. Это влияние зависело от многих причин — от успешности механической сопротивляемости старых конструкций новым разрушающим средствам, от интенсивности и массовости применения против них нового оружия и т. д.

Так, например, кирпичные стены и башни западноевропейских укреплений, рассчитанные на примитивную осадную технику средневековья, оказались слишком слабым и легко разрушались. Французский король Карл VIII, вторгшись в конце XV в. в Италию, быстро овладел итальянскими укрепленными городами, применив артиллерию для разрушения их каменных стен.

В то же время русские дерево — земляные укрепления успешно сопротивлялись польской артиллерии в Ливонскую войну (1578 — 82 гг.). Дело в том, что чугунное ядро, попадая в каменную стену, помимо пробивания, вызывало еще растрескивание стены и отход кусков клади с обеих сторон; попадая же в деревянную стену, оно давало только местную пробоину, не вызывая разрушения стены. Однако с увеличением мощности осадной артиллерии дерево — земляные стены тоже оказались непригодными. Пришлось подумать о коренном изменении типов и конструкций укреплений.

Прежде всего со стен и башен были убраны зубцы, машикули (навесные бойницы) и другие выступающие части, легко уничтожавшиеся артиллерией. Затем стали уменьшать высоту башен и стен. Уменьшение высоты крепостной стены вызвало появление перед нею рва, увеличивающего общую высоту преграды. Непосредственно за стеной стали устраивать земляную насыпь — валганг, на котором устанавливались артиллерийские орудия для фронтальной стрельбы. Часть земли, выброшенная впереди рва, образовывала небольшую пологую насыпь — гласис (рис. 32), прикрывавший на некоторую высоту стену.


Рис. 32. Профиль крепостной ограды XVI в: а — валганг, б — амбразура; в — подпорная стена; г — гласис

Однако низкие башни были неудобны для размещения артиллерии обороны, имевшей назначением фланкировать подступы к крепости, и вскоре исчезли. Вместо них появились полукруглые выступы стены, одной с ней высоты, открытые со стороны города, чтобы они не могли служить прикрытием в случае захвата их врагом. Эти выступы получили название ронделей (рис. 33). Таким образом, система башен, как опорных пунктов крепостной ограды, исчезла.


Рис. 33. Рондели крепостной ограды г. Линца в Австрии (рисунок XVIII в.)

Недостатки ронделей (открытый тыл, открытое расположение орудий и слабое фланкирование рвов обратили на себя внимание Альбрехта Дюрера, великого германского художника и инженера. В своей книге «Руководство к укреплению городов» (1527 г.) он вместо ронделей предложил бастеи — тоже полукруглые низкие постройки, но закрытые с тыла парапетами и потому способные в известной степени к некоторой самостоятельной обороне (рис. 34). Внутри бастей были сделаны казематы для установки орудий. Для удаления порохового дыма предусматривалось устройство вентиляционных каналов (первое предложение по вентиляции фортификационных сооружений). Свои бастеи Дюрер предлагал устраивать не только на изломах крепостных оград, но и на прямых участках во рву, для его фланкирования.


Рис. 34. Бастеи Дюрера.

Несмотря на некоторые преимущества по сравнению с ронделями, бастеи Дюрера применения не нашли. К этому времени стала завоевывать себе место новая система крепостной ограды — бастионная, более кардинально решавшая вопросы усовершенствования укреплений.

Модернизация крепостных оград и применение огнестрельного оружия при обороне крепостей затруднили приближение к ним атакующих войск и значительно увеличили потери последних. Это потребовало использования инженерных средств для обеспечения атакующих при штурме укреплений. Уже с 1450 г. на Западе стали применять метод постепенного приближения к крепости, по отрываемым в направлении к крепости зигзагообразным широким рвам — траншеям, названным апрошами. Этот метод очень медленного (в течение нескольких месяцев) приближения к крепости получил впоследствии название постепенной атаки.

В Московской Руси применялся более быстрый метод штурма крепости. Воины подходили, обычно ночью, на известное расстояние к крепости и быстро устраивали для штурмующих войск закрытие из поднесенных материалов (туры, палисады). Если до крепости было еще далеко, то в следующую ночь устраивалась вторая линия укрытий, уже ближе к стенам, а иногда и у самых стен. Такой способ устройства закрытий впоследствии получил название летучей сапы, а сама атака — ускоренной атаки. Судя по нашим летописям, этот метод был впервые использован московским князем Дмитрием Ивановичем в 1375 г. при осаде Твери. Широкое применение он нашел в 1552 г., при осаде Иваном Грозным Казани.

Развитие бастионной крепостной ограды. Простое усовершенствование старых крепостных оград не давало ни значительного повышения конструктивной устойчивости крепости, в условиях, воздействия на нее артиллерии и применения новых способов атаки, ни возможности достаточно рационально использовать артиллерию при обороне. Необходимо было перейти к совершенно новым видам укреплений. Новое решение было найдено в применении особой пятиугольной постройки, заменившей башни и рондели и названной бастионом. Впервые бастион, под названием «башта», появился в Чехии. Изобретение его принадлежит вождю гуситов, чешскому полководцу Яну Жижке.

Первые бастионы были возведены в 1420 г. Жижкой для усиления гуситской крепости Табор. В 1423 г. они были применены Жижкой также и в полевых укреплениях. Чешские укрепления послужили предметом изучения итальянских инженеров, много сделавших для дальнейшей разработки этой системы.

Прототипы бастионов были в достаточной степени элементарны и представляли собой наружные четырех — или пятиугольные пристройки к угловым башням. На такие пристройки ставилась артиллерия для фланкирования подступов и создания перекрестного огня. В зависимости от условий, они устраивались из камня, дерева, а иногда даже представляли собой просто земляные присыпки. Такие примитивные сооружения возводились, например, в конце XV в. и начале XVI в. для усиления укреплений г. Рима. В старых русских укреплениях, в которых башни не были рассчитаны на размещение орудий русские горододельцы в XVI в. возводили для артиллерии подобные же сооружения, называвшиеся раскатами.


Рис. 35. Система огня из бастионов

В дальнейшем выработалась пятиугольная форма бастиона, как дающая концентрированный огонь по подступам крепости — фланкирующий и перекрестный (рис. 35). В этом было громадное преимущество бастионов перед ронделями, дававшими рассеянный огонь и слабое фланкирование (рис. 36).


Рис. 36. Система огня из ронделей

Крепостная бастионная ограда представляла собой многоугольник, описанный вокруг укрепленного пункта, и состояла из главного вала и рва перед ним. По углам многоугольника располагались пятиугольные пристройки к валу — бастионы (рис. 37), соединенные между собой участками главного вала — куртинами, протяжением в среднем до 200 — 250 м. Стороны бастиона, примыкавшие к куртине, назывались фланками, стороны, обращенные в поле, — фасами; сторона, обращенная внутрь, — горжей, линия, делящая бастион пополам, — капителью; участок крепостной ограды между двумя капиталями — крепостным фронтом бастионной системы, или бастионным фронтом; многоугольник, образованный прямыми, соединяющими вершины (шпицы) бастионов, или куртинами, продолженными до пересечения друг с другом, — крепостным многоугольником, или полигоном; его стороны — линиями полигона.


Рис 37 Бастион и его части: ф — фасы; Фл — фланки; Г — горжа; К — куртина; кк — капиталь

На фланках располагались пушки, обстреливавшие продольным огнем ров перед куртиной. Поэтому фланки делались перпендикулярными к куртине: с фланков же обстреливались участки рва перед фасами. На фасах располагались пушки, дававшие перекрестный огонь по ближайшим подступам перед крепостной оградой.

Вертикальность преграды оставалась по — прежнему обязательным требованием. Ограда одевалась камнем или кирпичом на всю высоту препятствия, начиная от дна рва. Эта стена получила название эскарпа (рис. 38). Противоположная стена рва называлась контрэскарпом; она иногда оставалась земляной, в виде крутого откоса. Общая высота преграды в среднем доходила до 12 — 15 м, причем половина этой высоты приходилась на главный вал. Последний вместе с бастионом возвышался над местным горизонтом на 6 — 8 м. Ширина рва, при его глубине 6 — 7 м, доходила до 30 м.


Рис. 38. Профиль крепостной ограды второй половины XVII в: а — гласис, б — эскарп; в — контрэскарп

Земляной гласис, насыпавшийся перед контрэскарпом и имевший высоту около 3 м, несколько прикрывал эскарп от выстрелов противника. Фланкирующие орудия ставились вначале открыто на фланках бастиона, что, в случае уничтожения этих орудий, делало куртину беззащитной. Поэтому для прикрытия фланкирующих орудий стали делать фланки отступными и пониженными, т. е. часть фланка, примыкавшую к куртине, вдвигали немного внутрь бастиона, делая ее при этом ниже насыпи бастиона. Благодаря этому артиллерия помешалась как бы в гнезде, прикрытом с поля стеной из части фаса и фланка. Выступающую часть фаса стали называть орильоном (ушком). Уничтожить артиллерию, находящуюся за орильоном было уже гораздо труднее. Понижение фланков давало возможность устраивать их ярусами и соответственно устанавливать ярусами также и орудия (рис. 39).


Рис. 39. Бастион с отступными ярусными фланками и орильонами: А — вход внутрь бастиона и на фланки: Б и В — верхний и нижний ярусы отступного фланка; Г — выход в ров; Д и Е — орильоны

Общий вид крепости с применением системы бастионов показан на рис. 40.


Рис. 40. Город Глац, укрепленный по бастионной системе (рисунок XVII в.)

Появление бастионов с орильонами затруднило уничтожение крепостной артиллерии и заставило изменить методы артиллерийской атаки. Артиллерию атаки стали располагать особым образом, выделяя отдельную батарею для проделывания бреши в куртине (брешь — батарею) и две батареи по ее сторонам для уничтожения артиллерии фланков бастионов (контрбатареи).

Брешь — батарея (или, как она иногда называлась, королевская батарея) помещалась против середины куртины. Контрбатареи ставились, так, чтобы орильон бастиона не закрывал орудий, расположенных на фланке бастиона (рис.41). Для стрельбы вдоль вала иногда возводилась батарея на насыпях (кавальерах).


Рис. 41. Расположение осадных батарей при осаде крепости: КБ — контрбатареи; ББ — брешь — батарея; К — кавальер

Изменение метода атаки вызвало появление нового сооружения для защиты куртины и фланков, расположенного во рву перед серединой куртины. Эта постройка имела полукруглую форму и за свое сходство с полумесяцем называлась демилюной (рис. 42, а). Демилюна вынудила атакующего несколько изменить способы разрушения куртины: теперь стали стремиться проделывать в ней брешь, пользуясь небольшим просветом между демилюной и бастионом.

Чтобы противодействовать этому, начали уменьшать куртину и увеличивать демилюну и бастион. Таким образом, куртина, слабейшее место крепости, оказалась наиболее хорошо защищенной и почти недоступной для атаки.


Рис. 42. Бастионная система с демилюной (а) и с равелином (б)

С этого времени объектом атаки стала не куртина, а бастион, являвшийся главным элементом крепостной ограды. Артиллерия атаки стремилась теперь уничтожить артиллерию, расположенную на фасах бастиона, и пробить брешь в их эскарпе.

В связи с изменением направления атаки особое значение приобрела демилюна, на артиллерию которой была возложена задача обстреливать ближние подступы к атакованному бастиону. Размеры демилюны увеличились, причем она приобрела треугольную форму и получила название равелина (рис. 42, б). Таким образом, равелин и соседние бастионы стали взаимно поддерживать друг друга, обстреливая подступы друг к другу продольным огнем.

Перенесение атаки с куртины на бастион внесло некоторые изменения в устройство последнего. Бастион стад обширнее, его шпиц стал приближаться к прямому и даже тупому углу, что позволило улучшить взаимное фланкирование подступов к равелину и бастиону. Внутри бастиона появилось дополнительное укрепление (ретраншамент), получившее название кавальера. Таким образом, после преодоления рва и эскарпа главного вала, противник принужден был еще штурмовать кавальер.

Изменение направления атаки вызвало и изменение направления фланка. В некоторых проектах итальянских инженеров фланк для лучшего обстрела перед бастионом стал делаться перпендикулярным не к куртине, а к продолжению линии фаса, но полностью это требование осуществили французские инженеры.

Для обеспечения активных действий гарнизона итальянский инженер — артиллерист Тарталья предложил оставлять между контрэскарпом и гласисом широкую, до 10 м, берму, названную прикрытым путем. Находившиеся на прикрытом пути воины были защищены от огня противника гласисом (рис. 43). Прикрытый путь предназначался для скрытого сбора частей крепостного гарнизона, готовящихся к вылазкам и контратакам.


Рис. 43. Профиль крепостной ограды с прикрытым путем (ПП)

Дальнейшим усовершенствованием бастиона являлось устройство на входящих и исходящих углах прикрытого пути особых ущирений — плацдармов, облегчавших непосредственный переход в контратаку; здесь впоследствии стали устанавливать артиллерию. Таким образом, прикрытый путь постепенно превратился в первую линию обороны.

Простая идея прикрытого пути получила громадное значение в обороне крепости. Энгельс, рассматривая фортификацию того времени, замечает, что с момента введения прикрытого пути берет свое начало научное и энергичное применение наступательных действий при защите крепости.

Таким образом, к началу XVII в. была разработана новая форма крепостной ограды, называвшаяся итальянской бастионной системой. Новая крепостная ограда включала следующие основные элементы:

1.                 бастионы с отступными ярусными фланками и кавальерами;

2.                 куртины, прикрытые равелинами:

3.                 прикрытый путь с плацдармами;

4.                 ров, опоясывающий все укрепления с гласисом перед контр — эскарпом и располагавшийся впереди главного вала.

Бастионная система получила широкое применение и развитие во всей Европе. В отдельных случаях применялись также и другие начертания крепостных оград: кремальерное (зубчатое); Тенальное — со стороной крепостного полигона в виде входящего угла и с фасами, взаимно фланкирующими друг друга; капонирное — с прямой стороной крепостного полигона, фланкируемой из специального сооружения — капонира, расположенного посредине фаса (рис. 44).


Рис. 44. Крепостные фронты — капонирный (А), тенальный (Б) и кремальерный (В). аа — линия полигона: аба и ава — возможные начертания фронтов: К — капонир

На рис. 45 показан план крепости Ла — Валета на острове Мальта. Крепость была укреплена в основном по бастионной системе, но южный участок ее ограды и ее цитадель имели кремальерное и тенальное начертание.


Рис. 45. План крепости Ла — Валета на острове Мальта (XVI в.)

ПОЛЕВЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ

Полевые укрепления на Западе. Уже в Столетнюю войну пехота показала, что она может в ряде случаев успешно противостоять коннице. Окончательный же удар феодальной рыцарской коннице нанесла в 1476 г. швейцарская пехота в битве при Гранзоне и Муртене, где ею наголову было разбито прославленное бургундское рыцарское войско. Швейцарская пехота, доказавшая свое превосходство над конными рыцарями, стала первой наемной пехотой. В дальнейшем по ее образцу стала формироваться пехота немецкая (ландскнехты), испанская и французская.

Оружием пехоты была сначала алебарда, а затем пика длиной 3 — 5, 5 м. Основой боевого порядка пехоты в это время являлся квадратный строй пикинеров, состоявший из 50 — 100 шеренг, по 50 — 100 человек в каждой. Перед строем пикинеров обычно выстраивались лучники. С усовершенствованием ручного огнестрельного оружия, лучников заменили стрелки, именовавшиеся по названию своего оружия, мушкетерами. Дальность стрельбы из мушкета не превосходила 200 — 300 шагов; скорострельность была очень небольшой, так как заряжение мушкета было очень сложным процессом. Стрелки после выстрела уходили за строй пикинеров и уже дальше, как правило, участия в бою не принимали.

Дальнейшее усовершенствование огнестрельного оружия, в особенности уменьшение его веса и увеличение эффективности действия, повело к росту количества стрелков и их роли в бою. Были разработаны особые правила стрельбы. Прежде всего, стремясь увеличить продолжительность стрельбы, постепенно перешли к стрельбе шеренгами, причем стрелявшая шеренга после залпа или ложилась, или отходила назад либо в стороны. Стрельба шеренгами привела к глубоким построениям стрелков. Для защиты стрелков от кавалерии и пикинеров противника стали прибегать к прикрытию боевого порядка какими — либо естественными или искусственными препятствиями.

В 1465 г., после сражения у Монлери, французский король Людовик XI для зашиты своей армии от нападения феодалов, объединившихся под предводительством бургундского герцога Карла Смелого, устроил рвы с земляными валами. В 1486 г. в Левантинской долине швейцарцы укрепили свой фронт земляным валом и рвом, за которыми они успешно оборонялись против атаковавших их миланцев до подхода помощи. В сражении при Равенне в 1512т. испанские войска тоже возвели перед своим фронтом широкий ров.

В сражении при Бикокка испанское войско совместно с ландскнехтами использовало в качестве преграды против французов и их швейцарских наемников естественную рытвину. В этом бою впервые велась стрельба шеренгами. Небольшой рытвины было достаточно, чтобы расстроить ряды швейцарцев, после чего они были смяты перешедшими в контратаку ландскнехтами.

Так появились фронтальные линейные укрепления в виде противоштурмовых рвов и валов.

Появление на поле сражения полевой артиллерии и постепенное превращение стрелков в основной род войск заставили обратить еще большее внимание на устройство полевых укреплений. Однако развитию полевых укреплений мешало то, что ландскнехты и другие наемники считали для себя позором заниматься возведением укреплений, в связи с чем эту работу заставляли выполнять население.

Перелом в этом отношении произошел во время войны Нидерландов с испанцами (1566 — 1609 гг.), когда голландцам пришлось заняться полной реорганизацией своих войск. Большую роль в этом отношении сыграл принц Мориц Оранский. Нидерланды предоставили Морицу Оранскому средства на содержание постоянной наемной армии, имевшей устойчивую организацию. Мориц Оранский ввел в войска систематическое обучение военному делу, в том числе и искусству строить укрепления в походах и в предвидении сражения. Возведение укреплений приобретает в нидерландской армии систематический характер.

Однако, чтобы провести все эти мероприятия в жизнь, необходимо было иметь грамотный и хорошо обученный офицерский состав и крепкую дисциплину в войсках. Война голландцев за независимость дала им кадры, дисциплина же была достигнута в результате аккуратной выплаты жалованья, повышенного по сравнению с обычным.

Войска Нидерландов стали прикрывать свое расположение укреплениями, представлявшими собой сплошные линяя из валов и рвов, иногда усиленных палисадами (обычно на флангах). В связи с низменным характером страны здесь чаше применялись насыпные укрепления, для чего широко использовались фашины и земляные мешки. Кроме укрепленных линий, стали возводиться и укрепленные лагери.

Опыт использования голландцами полевых укреплений в их боевых действиях стал широко распространяться в дальнейшем по всей Европе. В происходивших в это время во Франции так называемых гугенотских войнах (1559 — 89 гг.) войска стали широко применять полевые укрепления, в особенности укрепленные лагери, для защиты от внезапного нападения во время стоянок.

В Тридцатилетнюю войну (1618 — 46 гг.), охватившую всю Европу, происходит переоценка значения в бою различных родов войск. Основанием для этого послужило дальнейшее усовершенствование огнестрельного оружия (в первой трети XVII столетия). Роль мушкетеров в бою еще более повысилась, что привело к увеличению их количества относительно пикинеров (2:1 и даже больше). На мушкетеров начинают смотреть как на активные войска, огонь которых играет решающую роль в сражении; на пикинеров же ложилась задача охранения мушкетеров от нападений противника, в особенности его кавалерии.

Производство решительной атаки перешло к кавалерии, количество которой тоже увеличилось. Возросло и значение артиллерии, которую стали располагать сосредоточенно, в нескольких батареях. Войска шведского короля Густава — Адольфа прикрывали свой фронт рвами, валами, рогатками и другими препятствиями.

Нередко в шведской армии использовали только мушкетеров, без пикинеров, усиливая их кавалерией и легкими орудиями. В этих случаях мушкетерские подразделения располагались для боя между эскадронами кавалерии. После залпа мушкетеров покрывавшая их кавалерия предпринимала атаку.

Для защиты мушкетеров при неудачной атаке своей кавалерии шведы стали применять укрепления, но уже не линейного начертания, а замкнутого. Большей частью это были земляные сооружения, состоявшие из вала и наружного рва. Эти укрепления получили название редутов. В зависимости от боевых порядков мушкетеров, редуты возводились в одну, две и даже в три линии (рис. 46).


Рис. 46. Схема расположения редутов

Редут должен быть достаточно трудным для преодоления, т. е. должен иметь глубокий ров, высокую насыпь, иногда усиленную наклонно вкопанными рогатками (штурмфалом), с земляным банкетом (широкой ступенькой) внутри вала, чтобы можно было через него стрелять (рис. 47). Верхняя часть вала играла роль бруствера, частично защищавшего стрелков от пуль и снарядов противника. Таким образом, редут, как укрепление, являлся уже не только противоштурмовым сооружением, но и позицией для стрелка, дающей ему в то же время некоторую защиту от пуль и снарядов.


Рис. 47. Профиль вала и рва редута

Особенности войны, которую пришлось вести французским войскам, во главе с маршалом Тюреннем, с вторгнувшейся во Францию в 1663 г. 30 — тысячной армией испанцев, вызвали к жизни новый род укреплений, получивший впоследствии название люнета. Тюренню с 6000 пехоты и 10000 конницы пришлось сдерживать наступление превосходящих сил испанцев. Не решаясь вступить в бой в виду малочисленности своих войск, Тюреннь, выжидая наступления благоприятных обстоятельств, занимал и укреплял ряд оборонительных позиций. Однако при атаке противника Тюреннь не доводил дело до решительного боя, своевременно очищая данную позицию и переходя на следующую. Таким образом, французы вели маневренную оборону, причем возводили свои укрепления, за недостатком времени, сравнительно небольшими, с открытым тылом или горжей (люнеты, рис. 48).


Рис. 48. Люнеты Тюрення

Достоинство люнетов заключалось в том. что они обеспечивали надлежащий отпор при фронтальных атаках и в то же время, в случае необходимости, позволяли быстро покидать их и своевременно уклоняться от боя.

Полевые укрепления в Московском государстве. Документы как XV в., так и XVI в. мало говорят о возведении в Московской Руси полевых укреплений во время боевых действий, за исключением засек в лесистых местностях. Это вполне понятно, так как в это время в Московском государстве наиболее многочисленным и боеспособным войском являлась конница. В первой половине XVI в. на Руси появляются стрельцы, вооруженные огнестрельным оружием. Стрельцы первоначально составляли небольшие отряды дворцовой стражи, но со второй половины XVI в. стали основой постоянного войска, численность которого достигла к концу этого века 12 тысяч человек. В начале XVII в. стрельцов уже числилось 20000. Стрельцы, в противоположность мушкетерам Западной Европы, не имели пикинеров, в связи с чем они должны были шире применять полевые укрепления.

По — видимому, русским войскам уже было знакомо устройство земляных укреплений в виде стрелковых траншей. Так в описании осады Казани в 1552 г. наши летописцы говорят, что наравне с артиллерией «также и стрельцы перед турами в закопех не даваша на стенах людем быти и из ворот вылазити к многих побиваша». Таким образом, для размещения стрельцов впереди линий туров были отрыты «закопи» (окопы), представлявшие собой, очевидно, неширокие рвы, возможно с насыпью впереди для увеличения высоты закрытия. Из этих окопов стрельцы и вели стрельбу по верху казанских стен и по воротам. Поскольку летопись не дает пояснения термина «закопи», надо полагать, что это понятие тогда было уже общеизвестно. Следовательно, такие окопы применялись еще раньше. Документы XVII в. тоже говорят, что стрельцы умели «закопаться во рвы», т. е. возводить перед строем земляные рвы с невысокими валами, через которые можно было вести стрельбу.

Другой формой полевых укреплений, применявшейся русскими войсками, являются подвижные укрепления, известные под названием гуляй — городов.

Первое упоминание о гуляй-городах имеется в описании одного из походов русских войск под Казань в 1530 г. Гуляй-города давали защиту стрельцам и полевой артиллерии, образуя как бы огневые опорные пункты. Гуляй-города представляли собой укрепления из деревянных щитов с прорезанными в них бойницами. Летом они устанавливались на катки, а зимой на полозья (рис. 49).


Рис. 49. Щиты гуляй-города: а — на катках, б — на санках

Флетчер1, видавший гуляй-города во время посещения Московской Руси, пишет, что в походах их возили за войсками. Гуляй-городами ведал особый «гуляев воевода». По прибытии на место, где ожидалась встреча с противником, щиты расставляли друг подле друга, скрепляя их между собой цепями и образуя таким образом укрепление того или иного начертания — открытое или закрытое.

Немецкий шпион опричник Генрих Штаден, участник сражения с татарами в 1572 г, утверждает в своих записках: «Если бы у русских не было гуляй — города, то крымский царь побил бы нас, взял бы в плен и связанными увел бы в Крым»2.

Однако вряд ли можно думать, что все русские воины укрывались в гуляй — городах. Вернее всего последние являлись опорными пунктами, откуда огонь артиллерии и стрельцов способствовал действию отрядов, расположенных вне гуляй-городов

Гуляй-города использовались не только как быстро собираемые стационарные укрепления, но и как подвижные укрепления, применяемые непосредственно в бою. Маскевич, участник иностранной интервенции начала XVII в., описывает гуляй-город именно как подвижное укрепление. В своем дневнике он пишет, что щиты были по ставлены на сани, «при каждых санях находилось по 10 стрельцов, они сани двигали, останавливались и стреляли из них, как из — за каменной стены»3. Так передвигаться, как описывает Маскевич, громоздкий гуляй-город мог, конечно, лишь в исключительных случаях. Документы XVII в. упоминают еще об одном виде передвижных укреплений — типа укрепленных повозок (рис. 50). Эти укрепления, названные иностранными путешественниками подвижными редутами, применялись будто бы казаками при завоевании Сибири.


Рис. 50. Подвижной редут казаков

ФОРТИФИКАЦИОННАЯ ПОДГОТОВКА ТЕРРИТОРИЙ ГОСУДАРСТВ

Фортификационная подготовка территорий западноевропейских государств. Среди различных мероприятий, предпринимавшихся феодальной монархией для упрочения своего положения, не последнюю роль играла фортификационная подготовка территории государства.

Прежде всего дворянству было запрещено не только возводить новые укрепленные замки, но и восстанавливать старые. Замки перестраиваются и превращаются в загородные виллы, лишь напоминающие по архитектуре старые укрепленные твердыни.

Вместе с тем королевская власть не забыла и своего бывшего союзника в борьбе с феодалами — буржуазию. Чтобы обезопасить себя со стороны последней, королевская власть запретила возводить и восстанавливать укрепления вокруг городов. В ряде городов старые укрепления были снесены.

Исключения составляли пограничные города, где укрепления были сохранены для обеспечения зашиты государственных границ. В них были дополнительно возведены внутренние укрепления — цитадели, для размещения гарнизонов королевской армии. Цитадели служили редюитом обороны и одновременно предоставляли возможность держать в повиновении население города. Цитадели возводились в наиболее возвышенной части города, рядом с оградой, чтобы обеспечивалось господство над городом и чтобы имелся свободный выход из него.

Общую картину фортификационной подготовки территории феодальной монархии достаточно полно обрисовал французский военный инженер того времени Антуан Де — Внллль (1696 — 1657 гг.) в своей книге "Les fortification" (1629): «Крепости надо строить только там, где они нужны, надо укреплять только приграничные города, чтобы помешать соседям входить, не постучав предварительно в дверь. Другие места не стоит укреплять по той причине, что постройка укреплений внутри государства может принести больше вреда, чем пользы. Противника здесь бояться неоткуда, а следует опасаться, чтобы укреплениями не воспользовались бунтовщики, так как в случае овладения ими крепостью государю пришлось бы не мало потрудиться, чтобы привести их к повиновению».

Таким образом, фортификационная подготовка территории западноевропейских феодальных монархий выражалась в основном в строительство крепостей на границах — на основных путях возможного вторжения противника.

Фортификационная подготовка территории Московского государства носила несколько иной характер. В своем историческом развитии Московское государство складывалось как обширное многонациональное государство, со все более и более расширяющейся территорией: на запад — к берегам Балтийского моря, на юг — к Черному морю, на восток к Уралу и далее к берегам Тихого океана.

Положение Московской Руси осложнялось еще тем, что на протяжении всей ее истории ей пришлось, как никакому другому государству, бороться за свою независимость с внешними врагами, окружавшими ее со всех сторон. По выражению историка В. О. Ключевского, это ставило Московское государство «в положение, которое делало его похожим на вооруженный лагерь, с трех сторон окруженный врагами. Ему приходилось бороться на два растянутых и изогнутых фронта, северо — западный — европейский и юго — восточный, обращенный к Азии»4.

Один из иностранных путешественников, посетивших Москву при Василии III, вынес впечатление, что для Московскою государства «не война, а мир — случайность». Обширность территории и границ, а также малая плотность населения благоприятствовали глубоким вторжениям на территорию Руси. Эти условия наложили свой отпечаток и на характер фортификационной подготовки территории страны.

Система укреплений Московской Руси эшелонировалась на большую глубину и охватывала не только приграничную зону, но и внутреннюю территорию государства, включая и укрепления самой Москвы. Эти укрепления служили опорными пунктами для войска, т. е. крепостями, давали защиту населению и являлись опорными пунктами власти Московского государства над вновь присоединенными землями.

Система и формы укреплений были различны для разных участков государственных границ и находились в зависимости от военно — политических задач и от характера вероятного противника. Защита западной границы против нападений сильных противников — шведов, поляков. Ливонского ордена — базировалась главным образом на усовершенствовании и развитии старых крепостей — Копорья, Карелы, Ивангорода, Изборска, Пскова, Смоленска и др., а также укрепленных монастырей. Для усиления прикрытия важнейших участков и закрепления постепенного продвижения на запад строились новые крепости па границе, а иногда и на территории противника (например, Себеж в 1535 г.).

На восточной границе выход на Волгу, ликвидация Казанского царства и защита от набегов татар обеспечивались укреплением наиболее важных городов (Буя, Мещерска, Владимира, Костромы, Галича и др.). а также постройкой крепостей — баз для обеспечения наступательных операций (каменного кремля в Нижне — Новгороде в 1500 г., г. Васильсурска в 1532 г.. г. Свияжска в 1551 г.) и крепостей для закрепления достигнутых успехов (каменного кремля в Казани, ряда крепостей по Волге и др.).

На южной границе Московского государства главными задачами фортификационной подготовки являлись прикрытие подступов к центральной части государства от набегов крымских татар и обеспечение систематического продвижения границы государства на юг. Это достигалось созданием непрерывных укрепленных линий на наиболее опасных направлениях в сочетании с укреплением наиболее важных пунктов и продвижением строительства передовых крепостей все далее и далее на юг.

В системе укреплений Московского государства немаловажную роль играла р. Ока с ее укреплениями и Тульская засечная черта, возведенная Иваном Грозным. На укрепление р. Оки стали обращать внимание со времен Ивана Калиты. т. е. с первой половины XIV в. С течением времени вдоль Оки были возведены крепости Перемышль, Калуга, Таруса, Кашира, Коломна, Алексин и др. Большинство походов на Москву крымских татар оканчивалось на Оке или перед ней (походы 1512 г.. 1517 г. и др.).

Тульская засечная черта (рис. 51) была возведена Иваном Грозным перед началом ливонских войн, чтобы застраховать себя от нападений крымских татар с юга. Засечная черта начиналась близ Рязани и шла на Тулу, верхнюю Оку, Белев и Жиздру, удваиваясь и даже утраиваясь в некоторых местах. Общая протяженность засечной черты — более 600 км, а с Шацкой и Ряжской засеками, лежащими восточнее Тульской, — до 1000 км.


Рис. 51. Тульская засечная черта (по А. Яковлеву)

Общий характер устройства засечной черты определялся главным образом местностью, т. е. наличием естественных препятствий — лесов. болот, рек, озер, оврагов и пр. Естественные препятствия усиливались засеками, лесными завалами, заболачиванием и т. п. Там, где не было естественных препятствий, черта состояла только искусственных сооружений — главным образом из вала и рва, усиленных надолбами, волчьими ямами и пр. По всему протяжению через известные интервалы, в зависимости от важности и характера местности; были расположены замкнутые дерево — земляные укрепления, запиравшие дороги через черту.

Общая ширина засечной черты была различной от нескольких десятков метров (только рвы и валы) до 40 — 60 км (леса); в среднем ширина черты равнялась 2 — 3 км.

Охрана засечной черты была возложена на местное население. Для наблюдения же за правильностью несения охраны существовал специальный штат засечных голов, засечных приказчиков, засечных сторожей.

Линию р. Оки и засечную черту с передовыми укрепленными пунктами на летний период (обычный период татарских набегов) занимали два войска, численностью в среднем по 10000. Войско, располагавшееся на берегу р. Оки, называлось береговым, а войско, занимавшее черту, — украинным.

Чтобы войска не могли быть захвачены врасплох, была организована специальная сторожевая и станичная, служба, для которой в 1571 г. боярином Михаилом Ивановичем Воротынским был составлен, по приказу Ивана Грозного, специальный устав. Одновременно реорганизовалась и сама служба.

Суть этой службы заключалась в следующем. Далеко вперед, на десятки и сотни километров от черты, были вынесены стационарные сторожевые посты — сторожи, состоящие обычно из нескольких всадников. Сторожи вели разведку по определенным маршрутам. Каждой стороже давался определенный район для наблюдения. Система сторожей охватывала все пространство от р. Десна, у впадения в нее р. Сож, до земель донских казаков. Эта система была эшелонирована, поэтому проскользнуть незаметно через ее сеть крупным отрядам татар было почти невозможно.

На укрепления Москвы5 обращали особое внимание и неоднократно их перестраивали и дополняли. Состояли они из Кремля, обнесенного кирпичными стенами с башнями и водяным рвом (1485 — 1508 гг.). Китай — города (1534 — 35 гг.), где была сосредоточена торговая часть города, из Белого города6. обнесенного в 1585 — 91 гг. Ф. С. Конем кирпичными стенами, и, наконец, из деревянных стен Земляного города, возведенных тем же строителем в 1591 — 92 гг. За скорость возведения (один год) Земляной город назывался также Скородомом. Для наблюдения за окрестностями была возведена на Кремлевском холме, по приказу Бориса Годунова, колокольня Ивана Великого. Ее высота (80 м) позволяла видеть как свои полки, так и полки татар во время нападения.


Рис. 52. План укреплений Москвы конца XVI в.

Систему укреплений Москвы дополняли монастыри — сторожи, расположенные на основных дорогах в южном полукольце, на расстоянии до 4 км от Кремля (рис. 52). Эти монастыри — сторожи, возведенные в разное время (Андрониев — в 1360 г., Новоспасский — в 1462 г., Симонов — в 1379 г.. Данилов — 1272 г.. Донской — 15927, Новодевичий — в 1524. Саввин — в 1592, Новинский — в 1430), играли роль передовых укрепленных форпостов Москвы. Такая система передовых укреплений была дополнена в начале XVII в.. во время общего ремонта и восстановления подмосковных укреплений Покровским монастырем (в 1635 г.) на Рязанской дороге и Андреевским монастырем (в 1648 г.) на правом берегу реки Москвы. В начале XVII в. на южной части Скородома были возведены бастионы.

Таким образом, в противоположность западноевропейским государствам этого времени, где возведение укреплений в глубине территории государства не только не поощрялось, но даже запрещалось, в Московской Руси, благодаря особым ее условиям, строительство укреплений в глубине государственной территории нашло широкое распространение.

1.                 Флетчер. О государстве русском. 1906.

2.                 Штаден Генрих. О Москве Ивана Грозного, 1925. стр 111

3.                 «Дневник Маскевича», в книге: «Сказания современников о Дмитрии Самозванце» Собрано Устряловым. 1839.

4.                 Ключевский В. Курс русской истории, ч. II. М.. 1937, стр. 221.

5.                 Как показали археологические исследования, укрепления Москвы существовали еще до 1150 года. Юрий Долгорукий в этом году, по — видимому, их только перестроил, сделав более солидными (дерево — земляными). Затем эти укрепления неоднократно ремонтировались. В 1339 г. Иван Калита возвел дубовую ограду, несколько расширив площадь Кремля. В 1366 г. Дмитрий Донской возвел каменные стены из известняка, еще более расширив кремль. Наконец, в 1485 г. Иван III приступил к перестройке Кремля, но уже из кирпича. Окончил укрепление Кремля Василий III. Эти укрепления в несколько измененном виде и дошли до нас.

6.                 Белым (Царевым) городом называлась часть Москвы, где жили главным образом бояре и дворяне, находившиеся на постоянной царской службе и потому освобожденные от земельных налогов (белые земли).

7.                 Донской монастырь построен после последнего похода Девлет — Гирея на Москву — на том месте, где были возведены временные укрепления, перед которыми остановился Девлет — Гирей.

 

Раздел третий

ФОРТИФИКАЦИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ

Глава V

ФОРТИФИКАЦИЯ XVII-XVIII вв.

Условной границей между средними веками и новой эпохой считается время английской буржуазной революции (середина XVII в), провозгласившей принципы буржуазного общества и установившей буржуазный строй в одной из крупнейших стран Европы.

В связи с развитием промышленности и техники огнестрельное оружие, совершенствуясь, становится основным оружием всех армий. Появляется штык, окончательно изгнавший пику из пехотных частей. Совершается переход от немногочисленных армий, комплектуемых на Западе посредством найма, а в России — путем рекрутского набора, к массовым армиям. В последующем армии стали комплектоваться на основе всеобщей воинской повинности.

Совершенствование огнестрельного оружия в отношении баллистических свойств, скорострельности, убойности, дальности действия и разрушительности, качественное и количественное изменение армий и другие факторы обусловливали изменение форм и способов ведения военных действий, подвергаясь в свою очередь обратному воздействию. Не могло остаться в стороне от этого процесса и развитие укреплений.

ДОЛГОВРЕМЕННЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ

Усовершенствование бастионной крепостной ограды. В течение XVI—XVII вв. бастионная система распространилась по всей Европе. В ее дальнейшем усовершенствовании приняли участие инженеры почти всех европейских армий. Основное внимание, ввиду малой дистанции стрельбы тогдашней артиллерии, было обращено на организацию ближней обороны.

Во второй половине XVII в. маршал Франции Вобан (1633— 1707 гг.), выдающийся военный инженер своего времени, предложил свою организацию постепенной атаки крепостей, ставшую затем основным методом атаки крепостей в западноевропейских армиях.

Основной принцип атаки Вобана состоял в том, чтобы с наименьшими потерями, медленно, но верно подвигаясь к крепости, овладеть последней. Для этого Вобан реорганизовал существовавшую тогда систему апрошей и параллелей, а также всю систему артиллерийского огня. Часть батарей (из орудий навесного огня, т. е. мортир) была назначена для обстрела внутреннего пространства атакованного сектора крепости, часть — для производства брешей в крепостной ограде, часть — для уничтожения артиллерии обороны. Для последней цели имел особое значение введенный Вобаном рикошетный огонь1. Рикошетные батареи Вобан располагал так чтобы каждый фас бастиона, равелина и прикрытого пути находился под их продольным огнем. Рикошетный огонь намного увеличивал эффективность уничтожения артиллерии обороны и других открыто стоявших целей. Все это заставило оборону искать мер:

·                    к увеличению продолжительности обороны;

·                    к уменьшению разрушительного эффекта неприятельской стрельбы;

·                    к увеличению эффективности действия артиллерии обороны.

Для уменьшения действия рикошетного огня Вобан предложил устраивать на фасах траверсы для перехватывания ядра или же придавать фасам кремальерное начертание. Бастионы начали строить более обширными. Каменные одежды эскарпов стали возводить только на половину высоты, во избежание обвалов и для затруднения производства брешей.

Все же артиллерия, стоявшая на бастионах и имевшая назначением давать перекрестный огонь по пространству впереди рва и гласиса, по-прежнему стояла открыто. Нельзя сказать, что вопрос о ее помещении в казематы не ставился. Тот же Вобан говорил, что казематы «всюду хороши, особенно под кавальерами, большими траверсами, шпицами бастионов, фланками, куртинами».

Однако ни артиллерийские казематы, ни казематы для гарнизона на бастионах и куртинах не нашли большого практического применения в крепостях Западной Европы того времени. С одной стороны, на их строительство не хватало средств, с другой, — их просто боялись. Когда французский инженер Монталамбер (1713—99 гг.) предложил обеспечивать крепостную артиллерию и гарнизон казематами, ему заметили, что возводить в крепостях казематы нельзя, так как они «дурно повлияют на мужество солдат».

Что касается русских укреплений, то уже Петр 1 обращал внимание строителей на необходимость казематов в крепостях, так как они «великое убежище солдатам от бомб». Орудийные казематы были построены в крепостях Опочка (1732 г.) и Эвст-Шанц (1736 г.). Стремление увеличить пассивную силу крепости вызвало появление различного рода дополнительных укреплений, причем не только внутренних, вроде ретраншаментов, но и внешних. Война Нидерландов с Испанией во второй половине XVI в., сопровождавшаяся большими фортификационными работами, подтвердила эффективность этих дополнительных внешних построек.

Нидерландские инженеры, взяв за основу бастионную систему, стали возводить впереди гласиса главного вала дополнительные укрепления различной формы (рис. 53). Противнику приходилось атаковать их последовательно одно за другим, прежде чем дойти до главного вала. Продолжительность обороны, при усложни стойкого гарнизона, значительно увеличивалась.


Рис. 53. Внешние дополнительные постройки голландских крепостей: К—главный вал крепости; Кр—кронверк; Гв—горнверк, Р—равелин; Г—контргарды

В целях увеличения эффективности фланкирующего огня в ближней обороне при проектировании крепостей стали широко осуществлять известное положение Спекле, согласно которому чем

больше сторон в крепостном многоугольнике, тем укрепление сильнее, так как соответственно улучшается взаимная поддержка фланкирующим огнем фасов укрепления.

Тенальные и капонирные фронты крепостных оград. Несмотря на свои достоинства, бастионная система имела и много недостатков, из которых основные заключались в том, что размещенная на фасах бастионов артиллерия легко уничтожалась огнем осады, а поражение артиллерии, расположенной на фланках бастионов, уже делало крепость легко доступной для атакующего.

Куртина, самая длинная и наилучшим образом защищенная линия бастионного фронта, оказывалась в сущности бесполезной при обороне, так как закрывалась равелином — сооруженном, сравнительно слабо обороняемым с главного вала. Попытки ликвидировать эти недостатки привели к разработке крепостных фронтов — тенального и капонирного. Однако новые фронты имели свои собственные недостатки: в них труднее было эшелонировать оборону; при капонирной системе труднее было организовать перекрестный огонь и пр.

В России в 1706 г. военный инженер Петра I Корчмин предложил проект укрепления по тенальной системе г. Брянска. В Германии в 1712 г. Ландсберг дал ряд теоретических разработок тенальной системы. Однако большого распространения эти системы в то время еще не получили. Более детально они начали разрабатываться только во второй половине XVIII в.

Особая заслуга в разработке тенальных фронтов принадлежит русскому инженеру М. А. Деденеву (1720—86 гг.). Деденев предложил начертание тенальной системы с взаимно перпендикулярными фасами укрепления, обеспечивающими взаимное фланкирование подступов. Таковы были проекты крепостей Петер-Шанц у Риги (1758 г. — рис. 54), крепости Св. Димитрия на Дону (1759 г.) и др. Оборону рвов вели здесь из казематов, расположив последние не только за эскарпом, но и за контрэскарпом, чтобы сделать их недоступными для прямого огня осадной артиллерии.


Рис. 54. Проект тенального фронта крепости Петер-Шанц (1758 г.)

Если Деденев практически разработал и осуществил новую тональную систему, то теоретическая разработка тенальных и капонирных фронтов принадлежит известному французскому инженеру Монталамберу (1713—99 гг.), посвятившему им свой многотомный труд «Перпендикулярная фортификация». Основное достоинство обеих этих систем Монталамбер видел в том, что в них все оборонительные линии могут быть перпендикулярны друг другу, а следовательно, могут идеально поддерживать друг друга фланкирующим огнем. Как и Деденев, артиллерию ближней борьбы Монталамбер размещал в казематах.

Вместе с тем Монталамбер не забывает и дальней обороны, строя ее на подавляющем фронтальном и перекрестном артиллерийском огне. Заслугой Монталамбера и является главным образом то, что он обратил внимание на значение мощного дальнего фронтального артиллерийского огня при обороне крепости. Сначала орудия дальней борьбы у Монталамбера, как и до него, стояли открытыми на главном валу, однако в дальнейшем он их поместил в каземат, превратив некоторые ретраншаменты в многоярусные башни, с вооружением в 12, 72 и 168 орудий каждая. Однако эти башни, привлекавшие внимание осадной артиллерии, на практике, за единичными исключениями, не привились.

Два направления в развитии крепости. Особенности военного искусства тех или иных стран всегда оказывают влияние и на систему их укреплений. Именно в связи с этим развитие долговременных и полевых укреплений в России и в странах Западной Европы, проходило неодинаково.

В России того времени, в соответствии с активным характером ее военного искусства, укрепления должны были обеспечивать не только сильное пассивное сопротивление, но и ведение активной обороны.

На Западе же, в соответствии с военным искусством наемных армий, главное внимание было обращено на организацию пассивной обороны. Даже Вобан, лучший из представителей западноевропейской военной науки того времени, относился отрицательно к активной обороне. «Мне кажется, — заявлял он в одной из своих работ,— что относительно производства вылазок и обороны прикрытого пути придерживаются весьма ошибочного мнения. Я никогда не видел, чтобы вылазки оказывали большое влияние против хорошо веденной атаки... В вылазках я признаю много самохвальства и мало пользы...».

Вобан считал главной обязанностью гарнизона крепости пассивную оборону главного вала. Однако такой характер обороны позволял осаждающему почти беспрепятственно доводить осадные траншейные работы чуть ли не до гребня гласиса. Не случайно поэтому в западноевропейской военной литературе появились теории, которые доказывали, что продолжительность обороны крепости равна продолжительности осадных траншейных работ и что комендант крепости может «законно» капитулировать, как только пробита брешь в главном валу («честная капитуляция»).

Стремление замедлить продвижение траншейных работ осаждающего вызвало возведение чрезмерно большого количества всяких дополнительных, особенно внешних построек в крепости. Этому способствовало и чисто механическое понимание упомянутого положения Спекле о значении для защиты крепости числа сторон в крепостном многоугольнике.

Неумеренное увеличение числа сторон и количества всяких дополнительных построек вело к дроблению сравнительно небольшого гарнизона крепости на мелкие части, лишенные всякой самостоятельности, к потере взаимодействия между ними и, следовательно, к ослаблению крепости. При разработке вопросов усовершенствования крепостных оград особое внимание западноевропейских теоретиков фортификации было обращено на разрешение, в сущности, частного вопроса обороны — вопроса об обеспечении фланкирования подступов к тому или иному участку крепостного фронта. Характерно, что местность при этом забывалась. Проекты крепостей разрабатывались не на картах, а на чистой бумаге. Если же проект крепости не отвечал условиям местности, исправлялся не проект, а местность, в связи с чем возникали большие земляные работы по выравниванию намеченного участка строительства.

Такое направление теоретической мысли и практического проектирования привело к разработке геометрически правильных, симметричных фигур крепостей, с громадным нагромождением всяких дополнительных фортификационных сооружений (рис. 55). Западноевропейская фортификация начала вырождаться в простое чертежное искусство и в различных сочинениях того времени рассматривалась зачастую лишь в качестве отдела математики. Произошел отрыв теории фортификации от ее практики. Фортификация превращалась в схоластику.


Рис. 55. Проект одной из западноевропейских крепостей XVIII в. (рисунок XVIII в)

Курьезно то, что теоретикам-схоластам казалось, что они достигли наивысших пределов возможного развития фортификации. Например, Фуркруа, начальник инженеров французской армии, при оценке работ Монталамбера, писал, что «всякое предложение усовершенствовать фортификацию есть верное доказательство невежества автора, потому что после Кормонтеня2 невозможно ничего более изобрести в этом искусстве».

В России положение было несколько иное. Помимо хорошей организации ближней обороны, в русских крепостях обращалось большое внимание на обеспечение активной обороны, в частности на обеспечение быстрых и внезапных вылазок. Вылазки поддерживались фронтальным огнем, на который в русских крепостях обращалось такое же внимание, как и на фланкирующий.

Для ведения активной обороны необходимо было иметь достаточные резервы, не растрачивая их на оборону различных дополнительных пристроек, как это наблюдалось в западноевропейских крепостях. К дополнительным внешним сооружениям крепостной ограды и России прибегали только там, где это было действительно необходимо.

Петр I указывал, что все излишние пристройки могут принести скорое вред, чем пользу. После осмотра крепости Великие Луки он писал Меншикову, что «сию крепость обрел я, что гауптвал (т. е. главный вал — В. Ш.) сделан, как надлежит, но делатели, яко неискусные еще, к нынешней крепости прибавили сверху указу, которая прибавка больше может вредить нежели пользовать»3.

Примером русских крепостей этого времени может служить крепость Ямбург (рис. 56).


Рис. 56. План крепости Ямбург (1703 г.): А—новая крепость; Б—старая каменная крепость

Историк русского искусства Игорь Грабарь, сравнивая национальную русскую архитектуру с западноевропейской, справедливо замечает, что «где истинная большая сила, там простота, а там, где сила ослабевает, там простоты боятся и нагромождением лишних деталей пытаются замаскировать недостаток силы4. Это положение можно целиком отнести к фортификации XVII—XVIII вв. — русской, с одной стороны, и западноевропейской — с другой.

Фортификацию русскую отличало от западноевропейской также и разнообразие применяемых ею форм укреплений. В то время как во Франции придерживались бастионной системы, а в Германии тенальной, в России использовались, в зависимости от условий местности, как бастионные, так и тенальные и капонирные фронты крепостных оград.

В противоположность проектам крепостей в Западной Европе, применение к местности являлось одним, из основных требований к проектам крепостей в России. Именно, исходя из необходимости применения к местности, Деденев еще в половине XVIII в. высказал свое положение о независимости расположения в плане крепостного вала и рва, т. е. о том, что вал и ров необязательно должны были быть параллельны друг другу. Это положение в дальнейшем (1827 г.) было повторено французским военным инженером Шумара, которому неверно приписали приоритет.


Рис. 57. План крепости Кронштадт: Б, В, Г, Д, Е — форты

Зарождение новых форм крепости. Нередким явлением в практике крепостного строительства XVIII в. была постройка отдельных небольших укреплений вблизи крепости для удержания в своих руках каких-нибудь господствующих пунктов. Такие укрепления иногда назывались фортами. С усовершенствованием артиллерии и способов атаки стремление затруднить бомбардировку крепости и ведение осадных работ потребовало возведения вокруг нее ряда фортов. Таким образом, крепость становилась как бы ядром целого комплекса укреплений. Первой такой крепостью явился Кронштадт (рис. 57), вокруг которого, по идее Петра I, было возведено несколько фортов. В конце XVIII в. проекты подобных крепостей были предложены русскими инженерами также и для крепостей Каменец-Подольск, Киев, Херсон и пр.

О назначении отдельных, вынесенных за крепостную ограду укреплений можно судить по докладу военного инженера Деволана5 о превращении Каменец-Подольска в мощную крепость, для чего, по его мнению, «следует занять окружающие высоты отдельными укреплениями или цитаделями такой обширности, которые в состоянии были бы выдержать действие постепенной атаки»6. Эти «цитадели» (форты) носили характер маленьких крепостей (рис. 58).


Рис. 58. Проект форта крепости Каменец-Подольск (1794 г.)

В конце XVIII в. идею применения фортов для обороны приморских гаваней и портов выдвинул также Монталамбер. Он хотел усилить крепость Шербург отдельными укреплениями, расположенными вокруг нее в один или два ряда, на расстоянии 2—3 км, на командующих высотах. Эти отдельные укрепления он предлагал возводить в виде многоярусных башен, в казематах которые должны были располагаться артиллерийские орудия. Монталамбер предполагал также, что такая крепость может быть превращена в укрепленный лагерь, где отступающая армия, под защитой артиллерийского огня из его фортов-батарей, сможет в безопасности привести себя в порядок.

Однако в крепостном строительстве XVIII в. идея фортовой крепости осуществлялась лишь как исключение.

ПОЛЕВЫЕ УКРЕПЛЕНИЯ

Развитие полевых укреплений в первой половине XVIII в. Усовершенствование огнестрельного оружия и введение штыка, упразднившего пикинеров, намного увеличили огневую мощь пехоты. Появляется даже тенденция решать судьбу боя огнем, поражая и расстраивая противника издали, а не непосредственным ударом.

Особенно сильно эта тенденция проявилась в войсках стран Западной Европы, где нерешительный характер военных действий этому много способствовал. В России вследствие активности ее боевых действий была сильнее противоположная тенденция, и штыковой бой считался здесь почти необходимым заключительным этапом любого сражения. Обе эти тенденции нашли свое отражение и в устройстве укрепленных позиции.

Увеличившаяся мощь ружейного огня вызвала стремление максимально использовать местность и полевые укрепления. Последние становятся с этого времени почти необходимым элементом подготовки всякого сражения. Основным типом укреплений являлись непрерывные или прерывчатые укрепленные линии различного начертания — кремальерного, тенального, бастионного и реданного (рис. 59), дававшего возможность вести как фронтальный, так и перекрестный огонь. Для западноевропейских армий более характерны непрерывные линии, для русской же армии — прерывчатые, дававшие возможность быстрого выхода из укреплений для штыковой контратаки.


Рис. 59. Начертание укрепленных полевых линий XVIII в.: 1—кремальерно-бастионное; 2—тенальное; 3—бастионное; 4—реданное

О профиле полевых укреплений можно судить по рис. 60. Высота насыпи делалась такой, чтобы полностью закрыть стоящего человека, т. е. больше 2 м. Толщина насыпи должна была обеспечивать защиту от бомб и гранат полевой артиллерии. Чтобы стрелять через такую насыпь, надо взойти на особую присыпку-банкет, шириной около 1 м. Стрельба могла вестись только одной шеренгой. После залпа первая шеренга сходила с банкета, а на ее место вступала следующая и т. д.

Таким образом, полевые укрепления, в связи с увеличением значения огневого боя, становятся не только противоштурмовой преградой и защитным средством, но и укрепленной позицией для стрелков. т. е. в полном смысле фортификационным сооружением, сочетающим в себе преграду, защиту и позицию.


Рис. 60. Профиль полевых укреплений первой половины XVIII в.

На рис. 61 приведены русские укрепления при Головчине в 1708 г. Укрепленная линия разбита здесь на отдельные звенья (Б), между которыми возведены батареи (В). Для защиты гати, ведущей из Головчина, возведен отдельный редут (А).

Кроме линейных укреплений, иногда, при недостатке времени или по другим причинам, применялась также система отдельных укреплений типа люнетов, реданов, флешей и редутов (рис. 62). Однако до Полтавского сражения эта система полевого укрепления позиций использовалась редко.


Рис. 61. План укрепленной полиции при Головчиве (1706 г.): А—отдельный редут; Б—звенья укреплений; В—промежуточные батареи

Полтавская битва и ее влияние на развитие полевых укреплений. Переломным моментом в развитии полевых укреплений является Полтавская битва (1709 г.). В противоположность всем принятым в то время правилам, система укреплений, возведенная, по указаниям Петра, под Полтавой, отличается ярко выраженной идеей обеспечения активных действий.

Прибыв 4 июня 1709 г. к месту предстоящего сражения и решив переправить войска на правый берег р. Ворсклы, Петр дал распоряжение создать предмостную позицию в виде цепи редутов и реданов. Затем недалеко от переправы был возведен укрепленный лагерь, куда и перешли войска с левого берега. В этом лагере войска находились четыре дня, занимаясь заготовкой материалов (фашин, туров) для второго лагеря, устраиваемого в 5 км от Полтавы (рис. 63). По возведении второго лагеря войска перешли в него.


Рис. 62. Система отдельных укреплений: а — из реданов; б — из редутов

Для непосредственного укрепления поля боя была устроена линия из шести редутов, преграждавшая проход между двумя лесами, и линия из четырех редутов, расположенная перпендикулярно к первой линии. Таким образом, войска шведов должны были или атакован, редуты, или проходить через них, подвергаясь фланговому огню из каждого редута. Четыре передовых редута, как волнорез, разрезали боевые порядки шведов. Кроме того, взаимное расположение редутов и укрепленного лагеря было таково, что войска шведов, пройди сквозь гребенку редутов, попадали под фланговый огонь всей русской артиллерии, расположенной возле лагеря.

Передовая позиция из редутов, впервые осуществленная в истории войн, сыграла большую роль в успехе Полтавской битвы и произвела сильное впечатление на современников. Известный полководец Мориц Саксонский вполне оценил такую подготовку, заметив, нот каким путем, благодаря искусным мерам, можно создать себе благоприятную обстановку»7.


Рис. 63. План укреплений, возведенных под Полтавой в 1709 г.

Французский историк первой половины XIX в. Роканкур писал о значении Полтавской битвы в истории военного искусства следующее: «Столь решительная победа над наилучше дисциплинированными европейскими войсками не была ли известным предзнаменованием того, что со временем сделают русские?.. Действительно, следует отметить этим сражением новую тактическую и фортификационную комбинацию, которая была реальным прогрессом для тактики я фортификации. Петр, откинув рутину, которая с давних пор принуждала армии оставаться неподвижными за укрепленными длинными линиями, прикрыл фронт своих войск редутами, отделенными значительными интервалами и занятыми двумя батальонами каждый. Этим именно способом, до тех пор не употреблявшимся, хотя одинаково удобным для наступления и обороны, должна была быть уничтожена вся армия авантюриста Карла XII. Маршал Саксонский, вдохновленный воспоминаниями о Полтаве, написал о превосходстве редутов главу, которую цитировали все авторы»8.

С этого времени при полевых укреплениях войск редуты стали применяться более часто. Примером могут служить хотя бы укрепления, возведенные Морицем Саксонским в сражении при Фонтенуа 11 мая 1745 г., где полностью были использованы идеи Петра.

Укрепления под Фонтенуа послужили причиной того, что идею редутов стали приписывать Морицу Саксонскому, хотя он сам в своем сочинении пишет, что она принадлежит Петру I. Многие военные историки, особенно немецкие, ложно приписывают приоритет применения редутов в качестве передовых укреплений и для укреплений позиций войск Фридриху II.

Полевые укрепления во второй половине XVIII в. В Семилетнюю войну (1756—63 гг.) к укреплению войсковых позиций широко прибегали обе воюющие стороны. Вместо сплошных укрепленных линий в эту войну все чаще стали применять так называемые цепные (т. е. прерывчатые) линии укреплений.


Рис. 64. Некоторые типы укрепленных линий, рекомендованных инструкцией в Семилетнюю войну

По вопросам укрепления позиций для русских войск была разработана специальная инструкция. В этой инструкции большое значение придавалось редутам и реданам, которые превращались как бы в опорные пункты укрепленной позиции (рис. 64). Соединяющие их участки — куртины — предлагалось делать уменьшенного профиля или заменять заграждениями — волчьими ямами, переносными засеками и др.

По инструкции разрешалось возводить укрепления уменьшенного профиля (рис. 65). В таких укреплениях превышение бруствера над местным горизонтом равнялось 4 футам, т.е. 1,20—1,25м. Для увеличения, закрытия, чтобы защитить стрелка от пуль, за бруствером отрывались небольшие рвы или канавки. Глубина их определялась по инструкции условием, «дабы человеку вкопавшись сидеть можно». Немного позади отрывался «лювет маленький, чтобы вода стекала».


Рис. 65. Уменьшенный профиль полевых укреплений

Таким образом, на благоустройство русских укрепленных позиций обращалось внимание уже в те времена. Хотя по чертежу (рис. 65) противоштурмовой ров непомерно велик (7 футов, т. е. около 2 м), однако в инструкции была специальная оговорка, что «ров, хотя показан снаружи ширины и глубины не малой, но оный дозволяется и менее... копать, только, чтобы на бруствер земли могло достать».

Инструкция рекомендует для защиты артиллерии применять простейшие укрепления — так называемые эполементы. Иногда артиллерия располагалась батареями в замкнутых укреплениях, защищенных от штурма (рис. 66). Такое расположение артиллерии затрудняло ее захват кавалерией, в случае прорыва укрепленной позиции, и позволяло превращать артиллерийскую позицию в самодеятельный опорный пункт.


Рис. 66. Артиллерийская укрепленная позиция (по инструкции)

В качестве примера на рис. 67 приведена схема укрепленной позиции русских войск при Кунерсдорфе (1759 г.). Эта позиция имела на левом фланге сплошную линию укреплений реданного начертания, а на правом фланге — цепную линию укреплений того же начертания. Проходы были защищены траверсами.

В дальнейшем в русской армии сплошные укрепленные линии применяются все реже и реже. Например, в 1769 г.. во время сражения с турками под Хотином, позиция русских войск состояла из системы отдельных укреплений (редутов, люнетов, реданов) и заграждений (волчьих ям, рогаток, засек).


Рис. 67. План русской укрепленной позиции при Кунерсдорфс (1759 г.)

В западноевропейских армиях чаще рекомендовалось применять сплошные укрепленные линии. Такую рекомендацию дает, например, Клерак в своей работе — «Полевой инженер или учебник по полевой фортификации», изданной в пятидесятых годах XVIII в. и выдержавшей несколько изданий.

Однако и в западноевропейской практике встречались случаи, когда поля сражения оборудовались отдельными укреплениями. Как указывалось выше, их применял прежде всего Мориц Саксонский. Принц Конти в 1745 г. в сражении под Нордеймом возвел перед боевым порядком своих войск линию из семи реданов, на протяжении около 650 м. Фридрих II, по мнению которого сплошные укрепленные линии мешали штыковым атакам прусских войск, тоже применял отдельные укрепления, что к вызвало неправильное утверждение о его приоритете в области использования отдельных редутов.


Рис. 68. Схема системы редутов, связанных между собой

Там, где предполагались только оборонительные действия, применялись или сплошная линия укреплении, или линия реданного начертания, или линия из редутов, расположенных в два ряда и соединенных между собой насыпями и рвами (рис. 68).

ФОРТИФИКАЦИОННАЯ ПОДГОТОВКА ТЕРРИТОРИИ ГОСУДАРСТВ

Изучение фортификационной подготовки территорий абсолютистских государств Европы XVII—XVIII вв. показывает, что в общем характер ее везде один и тот же. Основное внимание обращено на фортификационную подготовку границ. Эта подготовка имеет двоякое значение: с одной стороны, обеспечить территорию государства от вторжения внешнего врага, а с другой, — служить подготовленным плацдармом для вторжения на территорию соседа.

Фортификационная подготовка России XVIII в. тоже не составляет в этом отношении исключения. Окружавшие ее враги, грозившие ей в свое время постоянными глубокими вторжениями, ослабли. Военная мощь русского государства увеличилась. Опасность глубоких вторжений исчезла, в связи с чем исчезла и надобность в укреплениях в глубине государства. Если они еще и оставались кое-где (главным образом на востоке и юго-востоке), то уже в качестве опорных пунктов русской колонизации окраинных областей, недавно включенных в состав русского государства.

Несмотря на общее сходство фортификационной полготовки приграничной территории, конкретные системы подготовки западноевропейских государств и России имели все же свои особенности, что объясняется различием их экономических, географических и других условий, а также разным характером военного искусства.

Наиболее характерный пример подготовки западноевропейских государств этого времени представляет абсолютистская Франция.

Фортификационная подготовка территории Франции. С последней четверти XVII в. начинается упадок абсолютистской Франции. Окруженная многочисленными врагами, Франция должна была обратить большое внимание на вопросы обороны, в том числе и на фортификационную подготовку своих границ, в особенности северных. Разработка системы фортификационной подготовки была поручена Вобану.

В основу проекта системы фортификационной подготовки границ Вобан положил следующие принципы:

·                    граница должна быть укреплена на всем ее протяжении;

·                    граница не должна иметь уязвимых флангов;

·                    укрепления должны быть непрерывными и состоять из долговременного костяка в виде крепостей, между которыми в момент необходимости должны возводиться полевые укрепления типа редутов;

·                    фронт линии крепостей должен быть прикрыт постоянными преградами в виде водных преград (рек, озер, болот, каналов и искусственных затоплений), лесов и пр.;

·                    долговременные укрепления должны располагаться, как и войска, в две линии, образуя, таким образом, «подобие боевого порядка войск».

В соответствии с этими основными положениями Вобан и возвел на двухсоткилометровой границе с Голландией укрепленный барьер из двух линий крепостей, по 13 крепостей в каждой линии. Промежутки между крепостями были закрыты различными заграждениями (водными, лесными и пр.) и полевыми укреплениями типа редутов, отдельных фортов и пр. (рис. 69). Все остальные укрепления в глубине страны Вобан считал необходимым срыть или во всяком случае упразднить, оставив только укрепления Парижа, как столицы Франции.


Рис. 69. Фортификационная подготовка северо-западных границ Франции по проекту Вобана (1678 г.)

Своими двадцатью шестью крепостями, расположенными в две линии, Вобан запирал все пути, шедшие во Францию, и ставил противника в такое положение, что он волей-неволей должен был заняться осаждением крепостей. Фортификационная подготовка, осуществленная Вобаном, сыграла свою роль: два раза противник был задержан крепостями на границе, благодаря чему французская армия вовремя смогла подойти из глубины страны.

С упадком военной мощи Франции на приграничные укрепления стали смотреть как на какую-то самостоятельную силу, способную спасти Францию от внешнего врага без помощи полевых войск. Такие взгляды нашли особенно яркое выражение в проектах фортификационной подготовки Франции у преемников Вобана — Кормонтеня, Дарсона и др., стремившихся закрыть всю границу крепостями. В результате было возведено до пяти линий крепостей. Гарнизоны крепостей поглощали громадное количество войск, а между тем увеличить общую численность вооруженных сил было невозможно.

Такая система фортификационной подготовки находит свое объяснение также и в гамом характере военного искусства западноевропейских наемных армий того времени. Действия этих армий в значительной степени зависели от того, насколько правильно функционировала так называемая магазинная система снабжения. Всякое нарушение полвоза немедленно отзывалось на моральном состоянии армии и на ее боеспособности. Отсюда — стремление обеих воюющих сторон, избегая открытых сражений, действовать на коммуникации противника, с целью отрезать его от магазинов и нарушить его систему снабжения.

Таким образом, стратегия западноевропейских армий состояла в ведении преимущественно затяжных войн с ограниченными целями. Приграничные укрепления приобрели при этом, особое значение: они закрывали пути сообщения для противника и являлись базами снабжения для своих войск. Одновременно крепости, как правило, являлись административно-хозяйственными центрами областей, и владение этими центрами означало господство над всем округом.

Поэтому в Западной Европе ведение войны зачастую сводилось к осаде крепостей. Эту стратегию наиболее полно выразил и прусский король Фридрих II, наставлявший своих генералов в следующем духе: «Если вы окажетесь в стране, в которой много крепостей, то не оставляйте ни одной из них в тылу у себя, но возьмите их все. При этих условиях вы будете методически подвигаться вперед и вам не придется беспокоиться за спой тыл».

Таким образом, в соответствии с характером западноевропейского военного искусства, система приграничных крепостей Должна была образовать непреодолимый барьер. На каждую отдельную крепость возлагались задачи:

·                    запирать все пути, идущие от границы в глубину страны;

·                    служить магазином для полевой армии;

·                    обеспечить владение определенной территорией, «сопротивляясь до конца войны».

Фортификационная подготовка территории России. Новые границы России, установленные после Северной войны, и необходимость прочно закрепить приобретенные области поставили вопрос об изменении фортификационной подготовки границ государства. Проект этой подготовки был составлен Петром I под названием «Аншталт крепостей» (т. е. штат крепостей).

В «Аншталт» вошло всего 34 крепости. Сибирские укрепления, как имевшие особое значение, в него не вошли. По проекту наиболее сильно укреплялась северо-западная граница (рис. 70). Здесь было намечено возвести одиннадцать крепостей: Петербург, Кронштадт, Шлиссельбург, Выборг, Кексгольм, Нарву, Ивангород, Ревель, Рогервик (Балтийский порт), Пернов, Динаминд, Ригу. На западной границе, от Пскова до турецкой границы, проектировалось 8 крепостей: Псков, Великие Луки, Смоленск, Брянск, Чернигов, Ново-Киев, Переяславль. Остальные крепости распределялись по другим границам.


Рис. 70. Фортификационная подготовка северо-западной границы России по плану Петра I

Такая группировка крепостей полностью соответствовала военно-политическим задачам, подлежащим осуществлению на различных участках государственных границ. Основная масса крепостей располагалась на западной границе. Здесь России надо было обеспечить владение морским побережьем и обезопасить новую столицу на дальних подступах к ней. Поэтому из 11 северо-западных крепостей 7 были приморскими базами, обеспечивающими действия военно-морского флота. Особое внимание Петр обратил на остров Котлин, на котором была возведена крепость Кронштадт и про которую он писал, что это «фортеция зело великая, в которой с 2000 пушек надобно». Такое же большое значение Петр придавал и Выборгу, по поводу которого он писал, что «через взятие сего города С.-Петербургу конечное безопасение получено» и что это такой пункт, «который гораздо крепить надлежит».

Шлиссельбург после основания Петербурга превратился в крепость-склад, где были сосредоточены продовольственные и артиллерийские запасы. На западной границе было расположено 8 крепостей, на расстоянии около 175 км друг от друга.

Система приграничных крепостей, разработанная Петром I, на первый взгляд отличается от системы Вобана только с количественной стороны: линий крепостей вместо двух — одна; расстояния между крепостями вместо 1 перехода — 6—8 переходов. Эти различия можно было бы объяснить чисто экономическими и географическими причинами: большим протяжением границы и невозможностью в связи с этим закрыть ее всю по французской системе вследствие громадных финансовых и материальных затрат и непомерно большой обшей численностью приграничных гарнизонов.

Конечно, все эти условия оказывали свое воздействие. Однако основная причина упомянутых различий заключалась в той роли, которую крепости играли в русском военном искусстве.

Лучшие русские полководцы XVIII в. — Петр I, Румянцев, Суворов, Кутузов и др. — стремились решать исход войны не длительным маневрированием, не действиями по коммуникациям противника и не осадами крепостей, а непосредственным ударом по живым силам противника. В этих условиях крепость рассматривалась как опорный пункт для активных действий полевых войск.

Крепости могли прикрывать фланги полевых армий, обеспечивать их от обхода с тыла, затруднять действия противника, стеснять его маневр. Таким образом, не барьер из крепостей, а активные действия полевых армий, опирающихся на приграничные крепости, должны были обеспечить страну от вторжения. Вместе с тем крепости, сохраняя значение баз-складов предметов снабжении, закрывали основные сообщения, заставляя противника тратить большие силы на их осаду.

Таким образом, приграничные крепости в России не образовывали непреодолимого самостоятельного барьера против вторжения,— сии имели назначением обеспечивать действии полевых войск по отражению наступления врага, что и нашло свое выражение в известных словах Петра I: «Оборона земли зиждется на армии и флоте, истинное же назначение крепостей служить опорными пунктами для целесообразных действий армии и флота». Это положение и легло в основу «Аншталта крепостей».

Проект Петра был осуществлен только частично. После его смерти строительство приграничных укреплении стало осуществляться по другим проектам. Не всегда эти проекты отвечали принципам русского военного искусства, иногда они являлись простым подражанием западноевропейским образцам (в особенности французским). Таков был, например, проект Миниха (1729 г.), предложившего закрыть границу глубоким кордоном крепостей, что требовало увеличения количества крепостей до 82.

Наиболее интересным был проект русского инженера К. И. Оппермана (1715—1831 гг.), составленного им после третьего раздела Полыни, когда Российская империя стала граничить с Австрией и усилившейся Пруссией. В основе этого проекта лежали идеи Петра I. Опперман заявлял, что крепости «должны образовать собой опоры для армий как в войне оборонительной, так и наступательной». По его мнению, крепости должны были сами вести активную борьбу и «поддерживать армию в поле».

Кроме того, крепость должна «доставить армии достаточно верное время для сбора и позволить действовать ей в неприятельской земле, не опасаясь каких-либо угрожаемых действий со стороны своего противника на границе». Поэтому крепости должны были строиться в соответствии с планами войны и располагаться на возможных основных операционных направлениях. Здесь Опперман проводил ту мысль, что одной из задач фортификационной подготовки является прикрытие сосредоточения и развертывания армии.

Проект Оппермана (1796 г.) осуществления не получил. Слабые экономические возможности являлись основной причиной того, что западная граница России была почти не обеспечена в фортификационном отношении. А после смерти Екатерины II Павел I, поклонник Пруссии, даже и не считал необходимым укреплять против «ее границы Русского государства. Проект Оппермана был забыт. Не изменилось положение и при Александре I, в результате чего к 1812 г., т. е. к моменту вторжения Наполеона, наша западная граница была совершенно не подготовлена в фортификационном отношении, если не считать нескольких наскоро возведенных временных укреплений.

1.                 Рикошетный огонь был основан на явлении неоднократного рикошета ядра, ударяющегося о землю при настильной траектории.

2.                 Кормонтень (1696—1752 гг.) — французский военный инженер, увлекавшийся геометрической стороной фортификации. Пользовался большим влиянием в военных кругах. Своим застоем французская фортификация немало ему обязана.

3.                 Голиков И., Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, т. IV 1837, стр. 210.

4.                 Грабарь И., История русского искусства, т. III, стр. 561.

5.                 Деволан Павел Павлович — генерал, военный инженер (умер в 1818 г.). Участвовал во всех войнах конца XVIII в.; сотрудничал с Суворовым но укреплению Черноморского побережья.

6.                 Ласковский Ф., Материалы для истории инженерного искусства в России, т. IV, приложение 12. стр. 1428 (рукопись).

7.                 "Les reveries ou Memoires sur l'art de la guerre de Maurice Comte de Saxe", 1757.

8.                 Rocquancourt, Cours complet d'art et d'histoire militaires ouvrage dogmatique, litteraire et philosophique, t. Il, 1841, p. 6.

 

  

НА СТРАНИЦУ АВТОРА

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

 

 

Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.

Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.

Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.

Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.

 

Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,

академик Российской академии художеств

Сергей Вольфгангович Заграевский