|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Заграевский С.В. Троицкая, ныне Покровская, церковь в Александровской Слободе – первый каменный шатровый храм Древней Руси. Новые исследования. Все права сохранены.
Материал предоставлен библиотеке «РусАрх» автором. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»:
С.В. Заграевский
ТРОИЦКАЯ, НЫНЕ ПОКРОВСКАЯ, ЦЕРКОВЬ В АЛЕКСАНДРОВСКОЙ СЛОБОДЕ –
ПЕРВЫЙ КАМЕННЫЙ ШАТРОВЫЙ ХРАМ ДРЕВНЕЙ РУСИ.
НОВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ.
Аннотация
Обобщены архитектурно-археологические и летописные данные, свидетельствующие в пользу датировки шатровой Троицкой (ныне Покровской) церкви в Александровской Слободе 1510-ми годами, приведены доказательства единовременности ее строительства, полученные в ходе натурных исследований. Подтверждено, что эта церковь являлась первым древнерусским каменным шатровым храмом.
Памятники древнерусского зодчества Александровской Слободы привлекали внимание ученых в течение всего ХХ века, и наиболее масштабные и плодотворные исследования этого уникального архитектурного комплекса XVI–XVII веков связаны с именем В.В. Кавельмахера1. В 1980–1990-е годы он провел серию раскопок и зондажей, выявивших принципиальный факт: в Слободе во времена Василия III, в 1510-е годы, в одном строительном периоде были возведены следующие дошедшие до нашего времени храмы вместе с окружавшим их комплексом дворцовых палат:
– Покровский, ныне Троицкий, собор (ил. 1; в дальнейшем будем без оговорок называть его Покровским);
– Троицкая, ныне Покровская, церковь (ил. 2; в дальнейшем будем без оговорок называть ее Троицкой);
– Успенская церковь (ил. 3);
– церковь Алексея митрополита (ил. 4; с 1710 года – Распятская колокольня). Во времена Ивана Грозного – в следующем строительном периоде Слободы – она была обстроена пилонами и был надстроен ее верх. В дальнейшем для простоты мы будем называть Распятской шатровую колокольню в ее современном виде, а церковью Алексея митрополита – столпообразное здание, находящееся внутри нее2.
Ил. 1. Александровская Слобода. Покровский (ныне Троицкий) собор.
Ил. 2. Александровская Слобода. Троицкая (ныне Покровская) церковь.
Ил. 3. Александровская Слобода. Успенская церковь.
Ил. 4. Александровская Слобода. Распятская колокольня.
Основанием для датировки этих храмов временем Василия III – первым строительным периодом Слободы – было сообщение «Троицкого летописца», говорящего об окончании строительства великокняжеского двора: «Лета 7021 октября 3 в Сергиеве манастыре основаша ворота кирпичныи, а на воротех во имя Сергия чюдотворца. Лета 7022 (1513 – С.З.) ноября 28 священа бысть црквь древяная в Клементьеве. Того ж лет декабря 1 сщнна бысть црквь Покров стеи Бцы в Новом селе Олександровском. Тогды ж кнзь великий и во двор вшел (курсив мой – С.З.). Того ж мсца декабря 15 сщнна бысть црквь кирпичнаи в Сергиеве манастырь на воротех стый Сергий, а сщал ее епспъ Митрофан Коломенский да игумен Памва, а на сщние был кнзь великий»3.
В.В. Кавельмахер, датируя все перечисленные храмы Слободы одним строительным периодом – 1510-ми годами – отмечал материалы (кирпич и белый камень) сходных кондиций, однородное связующее, идентичное связное железо, технику смешанной кладки, близость стилистики первых храмов Александровской Слободы к стилистике итальянизирующих кремлевских соборов Ивана III и Василия III4, единый итальянизирующий «графический» стиль русской придворной архитектуры XVI века, с применением одних и тех же, отчетливо унифицированных, узлов и деталей – корытообразных филенок, наборов профилей цоколей, венчающих тяг и капителей. Кладка всех храмов изначально имела открытый характер – не красилась и не белилась, подкрашивались белым левкасом только некоторые выполненные из кирпича элементы декора. Все выступающие белокаменные элементы были скреплены однотипными скобами. Все храмы (за исключением столпообразной церкви Алексея митрополита) были построены с приделами и смежными дворцовыми палатами, а Троицкая и Успенская – даже с погребами. В интересах всего ансамбля ложный подклетный ярус и ложную паперть со звонницей получила и церковь Алексея митрополита. Различались постройки между собой только объемом и качеством покрывающей их «фряжской» резьбы, однако В.В. Кавельмахер отмечал единый стиль этой резьбы (за исключением орнаментальных поясов Покровского собора, скопированных с Троицкого собора Троице-Сергиевой Лавры)5.
Аргументация В.В. Кавельмахера о единовременности постройки первых храмов Слободы была справедливо воспринята всеми без исключения исследователями как исчерпывающая6, хотя датировка первых храмов Слободы 1510-ми годами и оспаривалась рядом исследователей на основе формально-стилистических теорий7. Доказательству верности позиции В.В. Кавельмахера посвящены специальные научные труды автора этого исследования8, здесь же имеет смысл лишь бегло перечислить основные аргументы в пользу датировки первых храмов Слободы 1510-ми годами.
Во-первых, необходимо уточнить, о каком Покровском соборе – каменном или деревянном – говорится в процитированном сообщении «Троицкого летописца». Речь идет о четырех постройках (крепостных воротах Троице-Сергиевой Лавры, церкви в селе Клементьеве, надвратной церкви Сергия Радонежского в Лавре и Покровском соборе в Александровской Слободе). В трех постройках указан строительный материал, причем очень точно (кирпичные здания названы именно кирпичными, а не обобщенно «каменными», как это обычно делалось в летописях), но относительно самой значимой из перечисленных построек – Покровского собора на великокняжеском дворе – о материале вообще ничего не говорится.
Конечно, просто забыть сделать необходимое уточнение в отношении материала постройки великокняжеского храма летописец вряд ли мог. Гораздо более вероятно, что такого уточнения и не требовалось – так же, как не требовалось уточнений в отношении, например, строительных материалов Успенского собора Аристотеля Фиораванти, Архангельского собора Алевиза Нового или Троицкого собора Троице-Сергиевой Лавры. То, что главный собор великокняжеской резиденции – Александровской Слободы – был каменным, было ясно «по умолчанию». Таким образом, мы обязаны полагать, что сообщение «Троицкого летописца» говорит об освящении в 1513 году именно каменного Покровского собора.
Во-вторых, проведенный в 2005 году автором этого исследования визуально-тактильный анализ строительной техники показал: в Покровском соборе, Троицкой и Успенской церквях, церкви Алексея митрополита мы видим «мягкую», «теплую» кладку, характерную и для кирпичных построек Московского Кремля рубежа XV и XVI веков, и для собора Петра митрополита в Высоко-Петровском монастыре (1514–1517 годы). Характерен и строительный раствор – с исключительно высокой вяжущей способностью, с очень малым содержанием в извести песка и прочих примесей. Многочисленные белокаменные украшения и в Слободе, и в Кремле вытесаны так, что кажется, будто камень «дышит». В соборе Петра митрополита кирпичный декор, как и в Слободе, был покрыт левкасом «под белый камень».
В отличие от вышеперечисленных зданий, Распятская колокольня выстроена из «сухого», «пережженного» кирпича, на легко крошащемся растворе с высокой примесью песка. Из схожего кирпича, на схожем растворе построен собор Покрова на Рву. Белокаменный декор Распятской колокольни также вытесан, как на соборе Покрова на Рву, – жестко, геометрично, «сухо».
И в Распятской колокольне, и в соборе Покрова на Рву строители применяли наряду с железными связями деревянные. В храмах Покрова, Троицы, Успения и Алексея митрополита в Александровской Слободе все связи изготовлены исключительно из железа высокого качества9.
В-третьих, колокольня Александровской Слободы, как мы уже отмечали, была построена в течение двух строительных периодов. Это доказывается нижеследующими положениями:
– и стилистика, и исполнение декора, и кирпичная кладка, и строительный раствор у церкви Алексея митрополита и Распятской колокольни абсолютно различны;
– обследование автором этого исследования в 2005 году второго яруса церкви Алексея митрополита показало: окнам этого яруса была придана (причем весьма аккуратно) другая форма еще до обстройки стенами будущей Распятской колокольни. Весьма сомнительно, что в течение декады–двух после постройки могло потребоваться проведение значительных работ по приданию окнам принципиально новой формы;
– ознакомление с зондажами В.В. Кавельмахера, сделанными в местах примыкания пилонов Распятской колокольни к фасадам церкви Алексея митрополита, показывает: к моменту обстройки пилонами церковь Алексея митрополита успела «врасти в землю» примерно на полметра. Теоретически это могло произойти и в течение сравнительно короткого времени (в случае целенаправленных подсыпок грунта), но в данном случае это крайне маловероятно, так как ниже мы увидим, что примерно такой же культурный слой успел нарасти и вокруг Троицкой церкви к моменту возведения ее западной пристройки;
– по зондажам В.В. Кавельмахера внутри лестничного ризалита Распятской колокольни видно, что в местах примыкания стен и пилонов Распятской колокольни на раскрытых зондажами фрагментах белокаменного цоколя и облевкашенного кирпичного декора церкви Алексея митрополита присутствуют следы выветривания, которые не могли успеть появиться в течение декады–двух.
Из вышеперечисленного следует, что между возведением церкви Алексея митрополита и Распятской колокольни прошел значительный срок, гораздо больший, чем десять–пятнадцать лет. Таким образом, эти здания должны быть отнесены к двум разным строительным периодам. За все время существования Александровской Слободы как резиденции московских государей таких периодов было всего два – 1510-е и 1560–1570-е годы. Значит, мы обязаны относить церковь Алексея митрополита к 1510-м годам, а Распятскую колокольню – к 1560–1570-м.
В-четвертых, после сооружения Троицкой церкви к ее западному фасаду была пристроена новая дополнительная секция, состоявшая, как и предыдущие, из палаты, подгреба и подклета (палата была полностью перестроена в 1680 году10). В.В.Кавельмахер привел убедительные аргументы в пользу того, что эти пристройки были возведены существенно позже (не менее чем через несколько десятилетий) после Троицкого храма:
– в отличие от двух старых секционных объемов, новая секция получила иное плановое решение (квадратный, перекрытый в направлении север-юг коробовым сводом погреб; двойной, разделенный продольной стеной подклет) и иную трактовку объемов;
– щелыга разобранного в 1680 году свода палаты достигала церковного карниза и врубалась в него;
– новая секция была заложена на иной, чем Троицкая церковь, отметке (в момент ее постройки вокруг храма уже образовался культурный слой до полуметра толщиной);
– пристройки принадлежали более низкой культуре строительства11.
Следовательно, возникает ситуация, аналогичная рассмотренной выше в связи с перестройкой церкви Алексея митрополита: мы обязаны относить постройку западной палаты с погребом и подклетом ко второму строительному периоду Слободы, а возведение самой Троицкой церкви – к первому строительному периоду, т.е. к 1510-м годам.
Таким образом, мы имеем независимые документальные и архитектурно-археологические данные о возведении в 1510-х годах Покровского собора, церкви Троицы и церкви Алексея митрополита. Подчеркнем – эти данные взаимно независимы, т.е. в отношении каждого из перечисленных храмов базируются на собственной системе доказательств.
Не будем забывать и то, что В.В. Кавельмахер независимо от всех вышеприведенных данных показал, что храмы Покрова, Троицы, Алексея митрополита и Успения были построены в одном строительном периоде. Этот аргумент, в отличие от всех предыдущих, нельзя назвать самодостаточным, но при однозначной датировке 1510-ми годами хотя бы одного из первых храмов Слободы (а тем более трех, как мы видели выше) он дает столь же однозначную датировку этим временем и всех остальных храмов.
Все вышесказанное дает нам право полагать, что датировка первых храмов Слободы 1510-ми годами доказана с избыточностью, весьма значительной по меркам истории древнерусской архитектуры.
С.С. Подъяпольский писал, что датировка памятников Александровской слободы 1510-ми годами «противоречит устоявшимся взглядам на развитие зодчества Московской Руси XVI столетия»12, «перечеркивает едва ли не все сложившиеся взгляды на развитие архитектурных типов и стилистики русского зодчества XVI века»13. Возможно, утверждения С.С. Подъяпольского чересчур категоричны, но в главном он оказался прав: в соответствии со сделанными в Слободе открытиями В.В. Кавельмахера многие устоявшиеся взгляды на русское зодчество XVI века следует пересмотреть. (Впрочем, к корректировке или даже полному пересмотру своей позиции в соответствии с новыми архитектурно-археологическими и документальными данными должен быть готов каждый историк архитектуры).
Кроме подлежащих пересмотру локальных вопросов теории и истории древнерусской архитектуры (необычное для начала XVI века сооружение собора с двумя примыкающими приделами, устройство порталов с криволинейными боковыми стенками в виде развернутых волют, филенок с характерными угловыми клинышками, примитивизация классических профилей, отсутствие раскреповки карниза над пилястрами и т.п.)14, есть один глобальный вопрос – о первом древнерусском каменном шатровом храме. Первым шатровым храмом на Руси была не считавшаяся таковым до исследований В.В. Кавельмахера церковь Вознесения в Коломенском (1529–1532 годы), а построенная в 1510-х годах церковь Троицы в Александровской слободе. Соответственно, такой тип храма, к которому принадлежит Троицкая церковь, – близкий к традиционному, с тремя апсидами, с четвериком, завершенным горизонтальной тягой, с кокошниками, перенесенными на грани восьмерика, – сложился уже в начале XVI века.
Более поздняя дата церкви Вознесения по сравнению с Троицкой церковью ни в коем случае не умаляет значение коломенского памятника для русской архитектуры. В этом храме наряду с шатром были применены пристенные пилоны, что позволило построить огромное здание невиданных пропорций, с уникальной архитектоникой. Троицкая церковь по сравнению с Вознесенской «приземлена» и, как неоднократно показывал и В.В.Кавельмахер15, несовершенна в инженерном отношении (ил. 5). И это является дополнительным аргументом в пользу датировки церкви в Слободе 1510-ми годами, так как Иван IV, уделявший каменному церковному строительству особое внимание, построивший такие шедевры, как Покровский собор на Рву, церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи в Дьякове и многие другие, никак не мог возвести в своей основной резиденции – Александровской слободе – «безобразный и регрессивный» дворцовый храм.
Ил. 5. Троицкая церковь. Разрез (по В.В. Кавельмахеру).
Процитируем то, что писал
о Троицкой церкви В.В. Кавельмахер16: «Предлагаемое отнесение
церкви Троицы к первым десятилетиям XVI в. подрывает, на первый взгляд, самые
основы теории русского шатрового зодчества. Однако так ли уж строга и
совершенна эта теория? Так, первым каменным шатровым храмом на Руси считается с
некоторых пор известная «заместительница» церкви Троицы на Дворце – церковь
Вознесения в Коломенском, построенная тем же ктитором и с тою же целью – в
качестве холодного дворцового храма в своей новой подмосковной резиденции.
Постройка была осуществлена с неслыханным размахом и огромными материальными
затратами. Строил церковь, как полагают исследователи, выдающийся итальянский
архитектор Пьетро Франциско Аннибал (Петрок Малый) в 1529–1532 гг. В истории
русского зодчества храм остался произведением, с точки зрения его формального
совершенства единственным и неповторимым. Однако на этом процесс возведения
каменных шатровых храмов в Москве в силу ряда обстоятельств прервался.
«Массовое» строительство шатровых церквей возобновилось лишь в 50-е гг. XVI в.
– враз, спонтанно, в поразительно развитой и совершенной форме, ничего общего,
однако, с церковью Вознесения уже не имеющей. Разрыв нового строительства с
конструктивной идеей и пластикой предполагаемого прототипа еще как-то можно
объяснить, но как объяснить безупречно зрелую, «выдержанную», самостоятельную
форму новой серии памятников? Ведь если следовать данной теории, получается,
что едва ли не первыми после двадцатилетнего перерыва были построены такие
шедевры, как центральный шатровый столп Покровского собора на Рву (1554–1561
гг.) и не дошедший до нас пятишатровый Борисоглебский собор в Старице
(1557–1561 гг.). Можно, конечно, предположить, что оба здания строил гениальный
Барма «с товарищи». Но кто тогда строил другой шатровый шедевр – не дошедшую до
нас церковь Сергия на Троицко-Богоявленском подворье в Кремле (
Именно «археологический» аргумент и был в последние годы выдвинут сторонниками «классической» теории генезиса древнерусского шатрового зодчества. Согласно этому аргументу, основной объем Троицкой церкви был возведен в 1510-е годы, в первом строительном периоде Слободы, но шатровый верх был устроен на ней только при Иване Грозном17.
Впрочем, мы назвали этот аргумент, появившийся еще в ХХ веке, «археологическим» лишь условно: ни на каких архитектурно-археологических исследованиях он не базируется. Впервые такая возможность была допущена (как минимум, не исключена) самим В.В. Кавельмахером в одной из его ранних работ, однако в дальнейшем исследователь однозначно высказывался в пользу единовременности постройки памятника:
«К исследователям пришло ощущение несовместимости «позднего» шатра с достаточно явными признаками «ранней» и даже «очень ранней» архитектуры. В результате ученые стали высказывать осторожные предположения о возможных двух строительных этапах в жизни памятника. Последним, кто некоторое время разделял эту точку зрения, был автор настоящей статьи, печатно высказавшийся о вероятной перекладке шатра в опричный период существования Слободы18. Однако при исследовании памятника с лесов эта гипотеза отпала сама собой: церковь Троицы вся, от погребов до скуфьи купола, выстроена в течение двух–трех строительных сезонов. Это на редкость цельный и очень неплохо сохранившийся в своей обстройке памятник»19.
Но В.В. Кавельмахер в своих работах не конкретизировал, как именно он определил единовременность памятника. Это породило информационную лакуну, заполнить которую и призвано настоящее исследование.
Теоретически возможны два
варианта того, чем могла быть Троицкая церковь первоначально завершена вместо
шатра: это круглый купол на круглом барабане, как в Успенской церкви Ивангорода
начала XVI века, и восьмигранный купол без барабана, как в соборе Петра
Митрополита 1514–1517 годов в московском Высоко-Петровском монастыре. В обоих
случаях диаметр гипотетического первоначального купола Троицкой церкви должен
был составлять около
Ил. 6. Интерьер Троицкой церкви. Верхние части четверика, восьмерик и шатер.
В 2011 году автор этого исследования при любезном содействии руководства и сотрудников музея-заповедника «Александровская Слобода» провел с высокой лестницы натурное обследование верхней части четверика и шатра Троицкой церкви. Это обследование показало следующее.
Во-первых, и выше, и ниже любого из трех карнизов, венчающих четверик (сверху восьмигранный, ниже круглый, ниже вновь восьмигранный, см. ил. 6) какие-либо следы перекладки отсутствуют. Под верхним карнизом видны лишь признаки специфического строительного приема (в целях укрепления восьмерика, долженствующего выдерживать огромный вес шатра, перемычки окон восьмерика были сделаны не из кирпича, а из больших белокаменных блоков (ил. 7), и поскольку габариты этих блоков не соответствовали габаритам кирпичей, строители в некоторых случаях заполняли пустоты аналогичными блоками и неровно уложенными кирпичами – ил. 8).
Ил. 7. Интерьер Троицкой церкви. Белокаменная перемычка над окном восьмерика.
Ил. 8. Интерьер Троицкой церкви. Белокаменные блоки под карнизом восьмерика.
Простые и неровные (по С.С. Подъяпольскому, «примитивизированные»20) профили всех трех карнизов (ил. 6) схожи настолько, что нельзя не сделать вывод об их принадлежности одним и тем же мастерам. Кладка самих карнизов является цельной и ничем не нарушенной.
Дабы удостовериться в правильности этих наблюдений, автор с кровель западной палаты провел дополнительное обследование наружной кладки верхней части четверика и восьмерика под шатром. Это обследование также не выявило никаких следов перекладок. Техника кладки и профили наружных карнизов полностью соответствуют внутренним (ил. 9).
Ил. 9. Троицкая церковь. Фрагменты верхней части четверика, кокошника и восьмерика.
Во-вторых, в интерьере Троицкой церкви был проведен визуально-тактильный анализ свободной от фресок кладки шатра и восьмерика. Дополнительно в интерьере была обследована кладка нижних частей четверика (в зондажах В.В. Кавельмахера, ил. 10), а снаружи, с кровель западной палаты, – восьмерика и верхних частей четверика.
Ил. 10. Троицкая церковь. Фрагмент нижней части четверика. Зондаж В.В. Кавельмахера.
Анализ показал, что и шатер, и восьмерик, и четверик Троицкой церкви и с внутренней, и с наружной стороны сложены в абсолютно идентичной технике кладки:
– кирпич во всех этих
частях храма большемерный, практически одинаковый по габаритам: средний размер
7 х 12 х
– кладка неровная, зачастую бессистемная (ил. 7 и 8);
– кирпич во всех этих частях храма очень высокого качества, оптимального обжига;
– раствор во всех этих частях храма очень высокого качества, с большим содержанием извести.
Эта техника кладки
полностью идентична кладке церкви Алексея Митрополита и Покровского собора,
анализ кладки которых проводился автором в 2005 и 2011 годах (ил. 10, 11),
единственная разница – кирпич на «парадном» западном фасаде Покровского собора
уложен более системно и более точно подобран по размеру (допуск не превышает
Ил. 11. Церковь Алексея Митрополита. Фрагмент кладки.
Ил. 12. Покровский собор. Фрагмент западного фасада.
В целом исследования 2011 года подтвердили выводы исследований 2005 года о том, что кладка первого и последующих строительных периодов Александровской Слободы очень сильно разнится по периодам и практически идентична в рамках одного периода. И кладка четверика, восьмерика и шатра Троицкой церкви однозначно относит их к первому строительному периоду – началу XVI века.
Таким образом, новые исследования шатра Троицкой церкви в Александровской Слободе показали, что он современен ее основному объему, возведенному в 1510-е годы. Следовательно, основанное на данных архитектурной археологии положение о том, что эта церковь – первый древнерусский каменный шатровый храм, пересмотру не подлежит.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Подробно см.: Кавельмахер В.В. Памятники архитектуры древней Александровой Слободы. Сборник статей. Владимир, 1995; Кавельмахер В.В. Древности Александровой Слободы. Сборник научных трудов. М., 2008.
2. О первоначальном виде церкви Алексея Митрополита подробно см.: Заграевский С.В. К вопросу о реконструкции церкви Алексея митрополита 1510-х годов в Александровской слободе. М., 2007. Материал находится на сайте www.rusarch.ru.
3. ОР РГБ. Ф.
304. Ед. хр.
4. Кавельмахер В.В. Памятники архитектуры древней Александровой Слободы… С. 7, 17, 24–29; Кавельмахер В.В. Древности Александровой Слободы... С. 26, 32, 59–64.
5. Кавельмахер В.В. Памятники архитектуры древней Александровой Слободы… С. 8–11; Кавельмахер В.В. Древности Александровой Слободы.... С. 26-30.
6.
Подъяпольский С.С. О датировке памятников Александровой Слободы. В кн.: Труды
Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева.
Художественная культура Москвы и Подмосковья XIV–начала XX
веков. Сборник статей. Т.
7. Подъяпольский С.С. О датировке памятников Александровой Слободы... С. 163–180; Баталов А.Л. Московское каменное зодчество конца XVI века. М., 1996; Баталов А.Л. Памятники Александровской Слободы в контексте развития русской архитектуры XVI века. В кн.: Зубовские чтения. Вып. 3. Струнино, 2005. С. 30–37.
8. Заграевский С.В. К вопросу о датировке и авторстве памятников Александровской слободы. В кн.: Зубовские чтения. Сб. статей. Вып. 3. Струнино, 2005. С. 69–96; Заграевский С.В. Новые исследования памятников архитектуры Александровской Слободы. М., 2008.
9. Кавельмахер В.В. Памятники архитектуры древней Александровой Слободы… С. 8; Кавельмахер В.В. Древности Александровой Слободы.... С. 26.
10. Кавельмахер В.В. Памятники архитектуры древней Александровой Слободы… С. 37; Кавельмахер В.В. Древности Александровой Слободы.... С. 68.
11. Подробно см. там же.
12. Подъяпольский С.С. О датировке памятников Александровой Слободы... С. 162.
13. Там же. С. 180.
14. Подробно см. Заграевский С.В. К вопросу о датировке и авторстве памятников Александровской слободы...; Заграевский С.В. Новые исследования памятников архитектуры Александровской Слободы...
15. Кавельмахер В.В. Памятники архитектуры древней Александровой Слободы… С. 43, 70.
16. Там же. С. 70.
17. Например, в презентационном издании «Александровский Кремль. К 500-летию Александровского Кремля. 1513–2013» (Владимир, 2013) на с. 19 говорится: «Наиболее вероятна версия о перестройке памятника начала XVI века в 70-е годы, когда Иван IV придал еще больший блеск и великолепие Слободе и когда расписывался храм».
18. Кавельмахер В.В. Памятники архитектуры древней Александровой Слободы. В кн.: Информационный курьер Московской организации Союза архитекторов РФ. 1991. № 7. С. 18.
19. Кавельмахер В.В. Памятники архитектуры древней Александровой Слободы… С. 24.
20. Подъяпольский С.С. О датировке памятников Александровой Слободы... С. 232.
21. Например, см. http://www.tk-k.ru/content/3.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский