|
РусАрх |
Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры
|
Источник: Заграевский С.В. К вопросу о запрете патриарха Никона на строительство шатровых храмов // Журнал Томского государственного педагогического университета «ΠΡΑΞΗΜΑ. Проблемы визуальной семиотики». № 3 (13), 2017. Все права сохранены.
Материал предоставлен библиотеке «РусАрх» автором. Все права сохранены.
Размещение в библиотеке «РусАрх»:
С.В. Заграевский
К ВОПРОСУ О ЗАПРЕТЕ ПАТРИАРХА НИКОНА
НА СТРОИТЕЛЬСТВО ШАТРОВЫХ ХРАМОВ
Аннотация
Статья посвящена разбору вопроса об одном из эпизодов истории отечественного храмостроения – о запрете, наложенном патриархом Никоном на строительство шатровых церквей, игравших важнейшую роль в семиотической структуре и эстетическом оформлении пространства русских городов и монастырей. В последние годы ряд исследователей ставит под сомнение сам факт запрета патриарха Никона на строительство шатровых храмов в середине 1650-х годов. Проанализировав все аргументы «за» и «против», автор показывает, что такой запрет действительно имел место, и анализирует причины этого запрета. Во-первых, со стороны патриарха имела место своеобразная «монополия» на шатёр, так как Никон, запретив другим храмоздателям строить шатры, сам решил возвести шатровую ротонду в Новом Иерусалиме. Во-вторых, патриарх, обязанный заботиться о материальной стороне церковной жизни, считал шатровое зодчество слишком затратным, технологически сложным и неэффективным с точки зрения вместимости храмов. В-третьих, шатровые завершения не удовлетворяли Никона по каким-либо личным (например, эстетическим) причинам. В статье представлена также статистика строительства храмов с шатровым завершением: с 1513 года по начало XVII века были построены около 30–35 таких храмов; примерно в том же количестве – с конца 1620-х до середины 1650-х годов. С этого времени такое строительство было прекращено на несколько десятилетий именно из-за запрета патриарха Никона.
Факт запрещения патриархом Никоном в середине 1650-х
годов строительства шатровых храмов (то есть храмов с шатрами над наосами –
основными объемами) казался до последнего времени общеизвестным и не подлежащим
сомнению. Впервые на него обратили внимание еще исследователи, жившие в XIX веке (как Н.В. Покровский1,
Н.В. Султанов2). Этот факт
был принят и М.А. Ильиным, чья позиция нашла выражение и в капитальном издании
«История русского искусства» конца 1950-х – начала 1960-х годов3. В качестве обоснования этого факта
приводились тексты ряда храмозданных грамот, прежде
всего нижеследующей: «…Строить храмы по чину
правильного и уставного законоположения, как о сем правило и устав церковный
повелевают, строить о единой, о трех, о пяти главах, а шатровые церкви отнюдь
не строить…»4.
Причинами
этого запрета большинство исследователей XIX – середины XX века считало «неканоничность» шатра5. Но считать какую-либо
архитектурную форму «неканоничной» можно только в том
случае, если известен сам канон, которому та или иная форма может
соответствовать или не соответствовать. А если не известны ни канон, ни
какие-либо соответствующие указания упомянутых в храмозданных
грамотах «правила и устава церковного» (никто из исследователей не приводил
таких канонов, правил или уставов), то и «неканоничность»
как причина столь глобального запрета на целую ветвь русской архитектуры
видится сомнительной.
Не
менее сомнительной видится и причина, о которой писал М.А. Ильин, – что «церковь видела в этой архитектурной
форме выражение светского, «мирского» начала, которое все сильнее давало себя
знать в архитектуре строившихся храмов. Церковь в лице патриарха Никона решила
начать борьбу с «обмирщением» архитектуры храмов»6. Вряд ли, например, формы архитектурного комплекса,
построенного патриархом в «своем» Новоиерусалимском
монастыре, могут кому-либо показаться менее «мирскими», т.е. менее пышными и
более аскетичными, чем, например, формы церкви
Вознесения в Коломенском или Покрова в Медведкове.
В
связи с неясностью причин запрета на шатровое строительство неудивительно, что
у современных исследователей сомнения стал вызывать и сам факт такого запрета.
Впервые
такие сомнения высказала И.Л. Бусева-Давыдова,
писавшая о «так называемом» запрете Никона и полагавшая, что этот запрет если и
был, то имел «частный», «избирательный» характер, то есть патриарх хотел не
запретить шатры, а лишь ограничить их количество7.
Позицию
И.Л. Бусевой-Давыдовой поддержала Русская
православная церковь8, для которой неотмененный запрет патриарха
Никона создает определенную каноническую помеху при строительстве
многочисленных современных шатровых храмов.
Д.Ф. Полознев
в своей статье с назидательным названием «Патриарх Никон шатровых
храмов не запрещал, или еще раз о пользе обращения к источникам», основываясь
на анализе храмозданных грамот Никона, писал: «Патриарх Никон не
издавал никакого указа о
запрете шатров. Его благословенные
грамоты относились к конкретным храмам и всего лишь предписывали
устраивать на них или на их приделах круглые
главы… А столь полюбившаяся ученой публике цитата («о единой, о трех, о пяти главах, а
шатровые церкви отнюдь не строить» – С.З.) представляет
собой позднюю искаженную компиляцию первоначальной никоновской
грамоты… Архитектура храмов
определялась традициями данной местности, вкусами, опытом и предпочтениями
прихожан и указаниями архиерея»9.
Нет никакого сомнения, что
к источникам обращаться не только полезно, но и необходимо, и вряд ли кому-либо
из исследователей имеет смысл об этом напоминать, тем более в заглавии научного
труда. Но прежде всего требуется анализировать исходные данные, которыми в
данном случае являются сами факты строительства шатровых храмов.
Представим
себе, что ни одной храмозданной грамотой, прямо или
косвенно говорящей о запрете Никоном шатровых храмов, мы не располагаем. Можем
ли мы сделать вывод о таком запрете, просто взглянув на историю древнерусского
каменного шатрового зодчества?
Поскольку
наиболее известные широкой публике шедевры шатрового зодчества (церковь
Вознесения в Коломенском, Покровский собор на Рву, церковь Преображения в Острове)
были построены в XVI веке, многие полагают, что расцвет шатрового зодчества
пришелся на этот век, а в течение XVII века такое зодчество уже как бы само по
себе шло на спад, и запрет Никона если и имел место, то, по большому счету,
мало что мог изменить. Для того, чтобы понять, что на самом деле все было
иначе, нам придется по возможности перечислить каменные шатровые храмы, имеющие
хотя бы ориентировочную дату.
В
XVI веке были построены: Троицкая, ныне Покровская, церковь в Александровской слободе (около 1513
года10), церковь Вознесения в Коломенском (1529–1532), Успенский
собор Брусенского монастыря в Коломне (1552), церковь
Николая Чудотворца Покровского монастыря в Балахне (1552), Покровский собор на
Рву (1554–1560), собор Спаса Преображения Воротынского монастыря близ Калуги (1550-е), Борисоглебский собор в
Старице (1558–1561), церковь Космы и Дамиана в Муроме (1564), церковь Николая
Чудотворца «Долгошея» в Рязани (1566), церковь Никиты Мученика в Елизарове
(1566–1567), Распятская церковь «иже под колоколы»
в Александрове (1570), Введенская церковь Успенского
монастыря в Старице (1570), церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи на Девичьем Поле (около 1570), церковь Николая
Чудотворца (Гостинодворская) в Казани (около 1570), Успенская церковь Спасо-Евфимиева
монастыря (1570-е), Благовещенская церковь Троице-Лютикова
монастыря (1570-е), Воскресенская церковь в Городне (до 1578), церковь Ильи
Пророка в Пруссах (до 1578), церковь Петра Митрополита в Переславле-Залесском
(1585), церковь Спаса Преображения в Спас-Тушине (1586–1587), церковь Рождества Христова в
Беседах (около 1590), Введенская церковь Троицкого
Болдина монастыря (1592), Богоявленская церковь в Красном-на-Волге
(1592), церковь Смоленской иконы Богоматери в Кушалине (1594–1597), церковь
Святого Георгия Владычного монастыря в Серпухове (1598–1606), церковь Бориса и
Глеба в Борисовом Городке (рубеж
XVI–XVII веков), церковь Преображения в Острове (рубеж XVI–XVII веков11).
Всего мы перечислили 27
храмов. Поскольку по разным причинам этот список не является исчерпывающим, то
мы вправе считать, что с 1513 года до начала XVII века шатровых храмов было
построено примерно 30–35.
А
начиная с конца 1620-х годов и до середины 1650-х были построены (не считая
многочисленных шатров над приделами): Успенская «Дивная» церковь Алексеевского
монастыря в Угличе (конец 1620-х или 1630-е годы), собор Михаила Архангела в
Нижнем Новгороде (1628–1631), собор Алексия Человека Божьего в московском Алексеевском монастыре
(1631–1634), церковь Зосимы и Савватия Соловецких в Троице-Сергиевой Лавре (1635–1638), церковь
Покрова в Медведкове (1635–1640), церковь Трех
Святителей «иже под колоколы» Антониева Сийского монастыря (1639–1661), церковь Мартиниана
Белозерского в Ферапонтовом монастыре
(1640–1641), церковь Сошествия Святого Духа в Рязани (1642), Благовещенская
церковь Антониева Сийского
монастыря (1642–1643), церковь Троицы в Троицком-Голенищеве
(1644–1646), церковь Успения в Вешняках (1644–1646), Успенская церковь Нижегородского Печерского монастыря
(1640-е), церковь Евфимия Суздальского Нижегородского Печерского монастыря
(1640-е), церковь Николая Чудотворца в Сапожке (конец 1640-х), церковь Похвалы
Богородицы в Туле (конец 1640-х), Казанская церковь Троицкого монастыря в Муроме (1648–1652),
церковь Воскресения Христова в Гончарах (1649), Святые Ворота с церквями
Богоявления и Ферапонта Белозерского в Ферапонтовом монастыре (1649), церковь
Рождества Богородицы в Путинках (1649–1652), Входоиерусалимский собор Иоанно-Предтеченского монастыря в Казани (начало 1650-х),
Введенская церковь Воротынского монастыря (начало 1650-х), Троицкая церковь Саввино-Сторожевского
монастыря (начало 1650-х), Успенская церковь Благовещенского
монастыря в Нижнем Новгороде (начало 1650-х), Смоленская церковь в Иоанно-Предтеченском
монастыре в Вязьме (около 1652), церковь Сергия Радонежского Николо-Волосовского
монастыря (около 1652), церковь Евфимия Суздальского Кирилло-Белозерского монастыря (1653),
церковь Спаса Преображения «иже под колоколы»
Благовещенского монастыря в Киржаче (до 1656).
Мы видим столько же
храмов (27, а поскольку и этот список не является исчерпывающим, то
ориентировочно 30–35), только построенных в гораздо более коротком временном
промежутке – менее 30 лет. Причем в течение последнего десятилетия – с середины
1640-х до середины 1650-х – были построены примерно две трети этих храмов.
После
середины 1650-х годов в течение двадцати лет шатровые храмы практически не
строились. Затем они вновь стали появляться, но несравненно реже. С середины
1670-х годов до конца XVII века были
построены всего 5 таких храмов: церковь Владимирской Иконы Богоматери на Божедомке
в Ярославле (до 1678), Троицкая церковь в Александровой
пустыни (до 1678), Никольская церковь в Петровском-Лыткарине
(1681–1690), Знаменская церковь в Аннине (до 1690),
церковь Ильи Пророка «иже под колоколы» в Тейкове
(1694–1699). Иногда шатры возводились над приделами (как в церкви Николы
Мокрого 1665–1672 годов в Ярославле), но такие шатры можно отнести к шатровому
зодчеству лишь условно.
Уникальный
шатер над часовней Гроба Господня в основанном Никоном в 1656 году Новоиерусалимском монастыре, построенный уже после смерти
Никона – не ранее начала 1680-х годов, не является феноменом шатрового
зодчества, так как им не был перекрыт основной объем храма. Кроме того, в этом
случае возведение шатра
было продиктовано задачей «творческого копирования» иерусалимского образца.
Итак, мы видим, что в
период с середины 1640-х до середины 1650-х шатровое зодчество пережило
подлинный период своего расцвета (столько шатровых храмов не было построено ни
в одно предыдущее десятилетие), и вдруг в течение года – двух фактически
прекратилось по всей стране. А эпизодическое возобновление шатрового
строительства двадцать лет спустя принадлежит уже другой эпохе.
И этот сугубо статистический
факт является прямым и основным доказательством того, что в середине 1650-х
годов имел место именно запрет на строительство шатровых храмов, так как столь
резкое прекращение воспроизведения столь значимой для древнерусского зодчества
XVI–XVII веков архитектурной формы, как шатер над наосом, не может быть
объяснено никакими другими факторами – ни сменой «архитектурной моды», ни
техническими, финансовыми либо кадровыми проблемами.
А поскольку такое
строительство прекратилось не в каком-либо регионе, а по всей стране, то и
запрет мог исходить только «с самого верха», т.е от патриарха Никона. Он мог
быть выражен в форме не официального указа, а устного указания или даже
повторяющегося отказа благословлять строительство шатровых храмов, но сути это не
меняет.
Собственно, на этом можно
было бы перейти к исследованию возможных причин патриаршего запрета, но все же
имеет смысл привести и ряд дополнительных доказательств этого запрета.
Во-первых, необходимо
вспомнить уже упомянутые храмозданные грамоты с запретом
строить шатровые храмы. Их до наших времен дошло большое количество (только в сборниках документов
по истории Вятской епархии запрет строить шатровый верх встречается в храмозданных грамотах 1655–1703 годов не менее 20 раз12).
Д.Ф.
Полознев отрицал факт запрета Никона на основании того,
что, во-первых, в указанный период выдавались и грамоты без
запретов на шатры, а во-вторых, многочисленные грамоты с запретами восходят
всего к трем основным образцам13. Но мы помним, что храмозданные грамоты являются не основным, а дополнительным
доказательством патриарщего запрета (основное –
прекращение шатрового строительства), и даже одной «запретительной» грамоты
было бы достаточно для подтверждения факта запрета. А таких грамот существуют
десятки. В условиях жесткой иерархической структуры Русской православной церкви
без патриаршего благословения столь явно и однозначно выраженные запреты на
шатровое строительство в столь многочисленных храмозданных
грамотах появиться не могли.
Во-вторых,
по наблюдению П.Н. Максимова, с середины XVII века в средней полосе России
деревянные шатровые церкви уступили место ярусным и церквям «на каменное дело»
(т.е. таким, форма которых повторяла каменные храмы, обычно кубические с одной
или пятью главами на четырехскатной крыше), и лишь на Русском Севере деревянные
шатровые церкви по-прежнему строились в большом количестве14. А
поскольку из дерева гораздо проще построить шатер, чем купол или главу сложной
формы (для каркаса шатра достаточно свести в верхней точке несколько бревен, а для
каркасов других форм завершений храмов требуются изогнутые или наборные отрезки
дерева), то отказ от деревянных шатров абсолютно неоправдан со строительной
точки зрения и может объясняться лишь какими-либо «внестроительными»
запретами.
В-третьих, когда
в 1655 году было решено возвести два придела у построенной в 1646 году шатровой
церкви Успения в Вешняках, то Никон в храмозданной
грамоте повелел, чтобы «…главы б на
тех приделах были круглые, а не островерхие»15. Это еще одно
подтверждение того, что отношение патриарха к шатровому зодчеству между 1646 и
1655 годами коренным образом изменилось.
В-четвертых, когда в
середине 1650-х годов строительство шатров надо наосами столь резко
прекратилось, шатровые колокольни (не храмы «иже под колоколы»,
а именно колокольни без собственных посвящений) как строились, так и продолжали
строиться, причем в больших количествах. Следовательно, дело было не в
технологической сложности возведения шатров или нежелании ктиторов и зодчих
строить шатры как таковые (в Суздальской епархии в XVIII веке над колокольнями
появились даже шатры изысканной «дудочной» формы), а именно в запрете шатров
над наосами.
В-пятых, Г.В. Алферова,
анализируя документы, относящиеся к строительной деятельности патриарха Никона,
показывала, что его указания мастерам были столь подробны, что его можно с
полным правом считать зодчим, как минимум, трех построенных им монастырей:
Воскресенского Новоиерусалимского, Иверского Валдайского и Крестного Кийского16. А
поскольку Никон столь внимательно и профессионально относился к архитектуре, то
такой значимый и глобальный запрет на шатровые храмы, фактически оборвавший
целую ветвь древнерусского зодчества, никак не мог быть принят помимо
патриарха.
В-шестых,
запрет главы Русской православной церкви на ту или иную архитектурную форму в
середине 1650-х годов беспрецедентным не был. Например, в начале XIV века имел место церковный запрет на романо-готический зооантропоморфный (т.е. с
изображениями людей и животных) скульптурный декор храмов17.
На заре каменного древнерусского зодчества имел место и запрет церкви на
«некупольные» храмы, т.е. требовалось обязательное устройство в каменных
православных храмах купола18.
Аналогия с другими
церковными запретами позволяет понять, почему строительство шатровых храмов
после середины 1650-х годов все же возродилось, хотя и двадцать лет спустя, и в
малых количествах. Не полностью выполнялись, а то и игнорировались и другие
запреты – например, в начале XVI века зодчие и ктиторы обошли запрет на
«некупольные» храмы, начав возводить шатры, являвшиеся типологическими
аналогами куполов19. Запрет на зооантропоморфный
скульптурный декор тоже постоянно нарушался, и, пожалуй, наиболее глобальным
нарушением стал расцвет российской барочной храмовой скульптуры в XVIII веке –
при том, что Большой
Московский собор 1666 года постановил, что в храмах резными могут быть только
распятия20, а в 1722 году Синод запретил «иметь в церквах иконы
резные или истесанные, издолбленные, изваянные». А в 1832 году был принят, но
так и не начал повсеместно выполняться полный запрет Синода на храмовую
скульптуру21.
А учитывая то, что Никон в 1666 году был лишен
патриаршего сана и отправлен в ссылку, эпизодические нарушения его запрета на
шатровое строительство в 1670-х годах абсолютно закономерны. Закономерно и
продолжение строительства деревянных шатров на Русском Севере, где, как
говорится, «до Бога высоко, до царя далеко», а из дерева шатер, как мы уже
говорили, несравненно проще построить, чем купол.
В-седьмых,
масштабная реформаторская деятельность Никона началась в 1653–1654 годах, и
последовавший примерно через год запрет на шатровое строительство полностью
укладывается в ее рамки.
Теперь
мы можем перейти к последнему вопросу нашего исследования: почему Никон
запретил шатровые храмы?
Формальной
причиной, вероятно, стала «неканоничность» шатра, о
которой говорили практически все исследователи, так как это было вполне
естественным обоснованием любого патриаршего запрета. Но в чем могла состоять
эта «неканоничность», никто из исследователей не
уточнял, и это неудивительно: как показывали и И.Л. Бусева-Давыдова22,
и автор данной статьи23, никаких церковных канонов, правил и
уставов, относящихся к архитектурным особенностям храмов, в древнерусском
каменном храмовом зодчестве не существовало, и слова храмозданных
грамот о том, что требуется «строить храмы по чину
правильного и уставного законоположения, как о сем правило и устав церковный
повелевают» являлись не более чем формальностью. К тому же запрет, исходящий от
патриарха Никона, в условиях созданной им жесткой централизации Русской
православной церкви (достаточно вспомнить один из титулов Никона – «Великий
Господин и Государь») в те времена вполне мог быть приравнен и к уставу, и к
правилу.
Мы
полагаем, что «неканоничность» шатра состояла в
следующем: поскольку, как мы уже упоминали выше, купол в древнерусском храмовом
каменном зодчестве был обязательным элементом24, начавшаяся в XVI
веке повсеместная замена купола шатром не могла не вызывать нареканий церковных
иерархов. Следовательно, при желании любой из них мог шатер запретить, что в
конце концов и сделал Никон.
А почему такое желание
возникло именно у Никона, возможны варианты.
Вариант первый: со стороны патриарха имела место
своеобразная «монополия» на шатер, так как Никон, запретив другим храмоздателям
строить шатры, сам решил возвести шатровую ротонду в Новом Иерусалиме.
(Формально, как мы уже говорили, эта ротонда не нарушала запрет, так как не
имела собственного церковного посвящения).
Вариант второй: патриарх, обязанный заботиться и о
материальной стороне церковной жизни, считал шатровое зодчество слишком
затратным, технологически сложным и неэффективным с точки зрения вместимости
храмов. Действительно, из камня купол построить гораздо проще, чем шатер, и
куполом можно перекрыть гораздо больший пролет. Дело в том, что каменный шатер
обладает практически таким же распором, как купол, и добиться равномерности
распора при большой высоте шатра (условно говоря, чтобы середина не «просела»)
– сложнейшая инженерная задача.
Вариант третий: шатры не устраивали Никона по сугубо
личным (например, эстетическим) соображениям. Патриарх ведь был родом из
Новгорода, где шатровое зодчество распространено не было, и шатры могли быть
для него непривычными и чуждыми.
В заключение отметим, что
во второй половине XVII века поиск новых форм завершений храмов взамен шатровой –
запрещенной – продолжался. И как в начале XVI века шатер оказался заменой купола,
так и после патриаршего запрета купол, уже в новых условиях, оказался заменой
шатра. Шатер (соответственно, и заменивший его купол) на большом и высоком
восьмигранном барабане создавал ощущение высотности и торжественности, а
наиболее оптимальной формой основного объема с точки зрения вместительности и
простоты возведения был четверик. Получившаяся в итоге форма «восьмерик на
четверике» стала одной из наиболее массовых в русской архитектуре конца XVII –
XVIII века.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Покровский Н.В. Древности костромского Ипатьевского
монастыря // Вестник археологии и истории, издаваемый Археологическим
институтом. СПб., 1885. Вып. 4. С. 33.
2. Султанов
Н.В. Русские шатровые церкви и их отношение к грузино-армянским пирамидальным
покрытиям // Зодчий. СПб., 1887. № 9-10. С. 67.
3. Ильин М.А. Каменное
зодчество третьей четверти XVII века // История русского искусства. Т.
4. Цит. по кн.: Ильин М.А. Там же.
5. Ильин М.А. Там же.
6. Ильин М.А. Москва. М., 1970.
7. Бусева-Давыдова И.Л. О
так называемом запрете шатровых храмов Патриархом Никоном // Труды ГИМ. 2004. Вып. 139. С. 317–323.
9. Полознев Д.Ф. Патриарх
Никон шатровых храмов не запрещал, или еще раз о пользе обращения к источникам //
История и культура Ростовской земли. Материалы конференции
10. Заграевский С.В.
Троицкая, ныне Покровская, церковь в Александровской Слободе – первый каменный
шатровый храм Древней Руси. Новые исследования. Электронная публикация:
электронная научная библиотека «РусАрх», 2014.
11. Кавельмахер В.В. Церковь Преображения в Острове. М., 2009.
12. Полознев Д.Ф. Указ. соч.
13. Там же.
14. Максимов П.Н. Деревянная архитектура XVII века // История русского искусства. Т.
15. Цит. по кн.: Ильин М.А.
Москва. М., 1970.
16. Алферова Г.В. К вопросу о строительной
деятельности патриарха Никона // Архитектурное наследство. №
17. Заграевский С.В. Юрий Долгорукий и древнерусское белокаменное
зодчество. М., 2001. Гл. 6.
18. Заграевский С.В.
Типологическое формирование и базовая классификация древнерусского церковного
зодчества. Saarbrücken, 2015. Гл. 3.
19. Заграевский С.В. Указ.
соч. Гл. 8.
20. Деяния Московских соборов 1666–1667 гг. М., 1893.
Гл. 43.
21. Указы Святейшего правительствующего Синода с 1721
по 1878 гг. // Руководство для православного духовенства. М., 1878.
23. Заграевский С.В.
Методологические проблемы изучения канона, символики и пропорций в православной
храмовой архитектуре. Электронная публикация: электронная научная библиотека «РусАрх», 2016.
24. Заграевский С.В. Типологическое
формирование… Гл. 3.
Все материалы библиотеки охраняются авторским правом и являются интеллектуальной собственностью их авторов.
Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников либо непосредственно от их авторов.
Размещение материалов в библиотеке является их цитированием в целях обеспечения сохранности и доступности научной информации, а не перепечаткой либо воспроизведением в какой-либо иной форме.
Любое использование материалов библиотеки без ссылки на их авторов, источники и библиотеку запрещено.
Запрещено использование материалов библиотеки в коммерческих целях.
Учредитель и хранитель библиотеки «РусАрх»,
академик Российской академии художеств
Сергей Вольфгангович Заграевский